Марина Цветаева как переводчик с французского и на французский

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет гуманитарных наук

Школа филологии

Выпускная квалификационная работа

Марина Цветаева как переводчик с французского и на французский

Савченко София Владимировна

Москва 2020

Аннотация

Дипломная работа посвящена поэтическим переводам Марины Цветаевой с французского и на французский язык, выполненным в 1920-е - 1940-е годы. Дипломная работа состоит из двух частей, каждая из которых строится на многоуровневом сравнительном анализе оригиналов на французском и русском языках и переводов Цветаевой. Некоторые анализируемые нами переводы были впервые опубликованы в 2019 году, некоторые практически не изучены. Сравнительный анализ проводится на нескольких уровнях: семантическом (передача смысла и идеи оригинальных текстов), лексическом (сохранение или изменение лексики, влияние этих изменений на смысл), синтаксическом (ритм, рифма, размер). Анализ переводов на французский язык поможет понять, как именно Цветаева пыталась передать особенности русского языка на французском языке, и таким образом выяснить, почему французские читатели не приняли эти переводы. Выявленные при анализе методы Цветаевой позволят нам составить представление о ее переводческой стратегии и рассмотреть ее в контексте переводческой традиции, принятой в СССР в 1930-е - 40-е годы.

Оглавление

Введение

1. Переводы с французского на русский язык

1.1 «Плавание» М.И. Цветаевой и «Le voyage» Шарля Бодлера

1.2 «Le voyage» в сборнике «Fleurs du mal»

1.3 Сравнительный анализ «Le voyage» и «Плавания»

1.4 Французские народные песни Верхней Бретани и переводы М.И. Цветаевой

1.5 «Пророк» А.С. Пушкина и «Le prophйte» М.И. Цветаевой

1.6 «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» А.С. Пушкина и перевод М.И. Цветаевой

Заключение

Список литературы и источников

Приложение

Введение

Переводческая деятельность - это неотъемлемая часть творчества и биографии Марины Ивановны Цветаевой. С 1920 по 1941 год она переводила прозаические и поэтические тексты не только с английского, немецкого, чешского, испанского, итальянского языков, но также с болгарского языка и иврита. Существует много исследований переводов Цветаевой с разных языков. Ключевыми темами этих исследований являются диалоги Цветаевой с европейскими поэтами, интерпретация ею европейских мифов, темы «Цветаева и европейское искусство», «Европейская география Цветаевой», «Цветаева и русская эмиграция».

Диалог Цветаевой с интересующим нас французским поэтическим миром исследован лишь частично, хотя роль Франции в биографии поэта очень важна. В 2000 году в Сорбонне прошел симпозиум «Цветаева и Франция», на котором не было сделано ни одного доклада по теме конференции. Этот факт свидетельствует о том, что работа Цветаевой с французским языком изучена очень мало.

Основная цель нашего исследования - выявить закономерности и концепции переводческой работы Цветаевой. Для достижения этой цели необходимо выполнить следующие задачи:

Сделать самостоятельный подстрочный перевод поэмы Бодлера и бретонских народных песен, сравнить его с переводами Цветаевой на французский язык.

Также сравнить выбранные нами стихотворения Пушкина, Лермонтова и Мандельштама и выполненные Цветаевой переводы на французский язык.

Определить стратегию перевода Цветаевой, и хотя бы сверхкратко описать, каким образом она вписывается или не вписывается в стратегию перевода, принятую в СССР в 1930 - 40х годах.

Работа построена на основе анализа поэтических текстов. Первая часть исследования основана на шести французских текстах (заключительном стихотворении Бодлера из сборника «Цветы зла» («Fleurs du mal») и пяти бретонских народных песнях). Во второй части анализируются переводы стихотворений русских поэтов: А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и О.Э. Мандельштама. Переводы с других языков в этой работе не рассматриваются, поскольку предметом исследования является французский язык. Кроме того, не исследуются прозаические тексты, поскольку работа посвящена поэтическим текстам.

Работа состоит из двух основных частей. В первой части проводится сравнительный анализ переводов с французского языка на русский язык. Для анализа выбрано стихотворение Шарля Бодлера «Le voyage» и цикл из пяти бретонских народных песен: «La fille pressйe», «Tout le long du bois», «Ronde», «En baisant m'amie», «Me suis levйe par un matin». Во второй части анализируются переводы с русского языка на французский. Это стихотворение О.Э. Мандельштама «Сумерки свободы», стихотворения А.С. Пушкина «Пророк» и «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы», а также стихотворения М.Ю. Лермонтова «Сон» и «Выхожу один я на дорогу…».

Выбор поэтических текстов на французском языке мотивирован тем, что это единственные, имеющиеся в настоящее время, цветаевские переводы французской поэзии. Она переводила также Альфреда Мюссе, Артюра Рембо и Эдмона Ростана, но эти переводы не сохранились. Народные песни Верхней Бретани интересны еще и тем, что они практически не были исследованы. Единственное найденное нами исследование представлено в книге «Марина Цветаева. В лучах рабочей лампы» Марина Цветаева. В лучах рабочей лампы. Собрание поэтических переводов / Сост. Е.Б. Коркина. М.: Бослен: Институт перевода, 2019.. Перевод стихотворения О.Э. Мандельштама «Сумерки свободы» выбран, поскольку он иллюстрирует попытку Цветаевой переводить поэзию согласно европейской традиции. Стихотворения «Пророк» А.С. Пушкина и «Сон» М.Ю. Лермонтова выбраны, так как они, по мнению Е.Б. Коркиной, ближе к оригиналу, чем последующие цветаевские переводы стихотворений этих авторов Коркина Е.Б. Лермонтов: выбор Цветаевой // И звезда с звездою говорит. Стихотворения Михаила Лермонтова во французских переводах Марины Цветаевой / Сост., подгот. текста Е. Коркина. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2014. С. 193.

Коркина Е.Б. Александр Пушкин. Перевод на французский язык // Марина Цветаева. В лучах рабочей лампы. С. 99.. «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы» А.С. Пушкина интересны тем, как Цветаева переработала текст при переводе. Наконец, работа Цветаевой над стихотворением «Выхожу один я на дорогу…» М.Ю. Лермонтова интересна многочисленными вариантами и переработками.

Сравнительный анализ проводится на нескольких уровнях: семантическом (насколько точно или неточно Цветаева передает смысл и идею оригинальных текстов), лексическом (как словоупотребление влияет на смысл), синтаксическом (ритм, рифма, размер).

Выявленные в исследовании закономерности и особенности анализируются в общем контексте творчества Цветаевой. Затем выявленная стратегия перевода внедряется в контекст перевода, принятый в СССР в этот период (1930-1940).

Обзор литературы

Связь с французским языком и культурой у Марины Цветаевой была ещё с детства - французский язык, благодаря матери, она воспринимала как родной, в 1903-1904 годах сёстры Цветаевы учились во французском пансионе в Лозанне. Тогда одиннадцатилетняя Марина Цветаева с головой окунулась во французский язык, в пансионе ей очень нравилось. Про необходимость почитать великих деятелей истории и культуры, в частности французской, а также Наполеона Бонапарта, Цветаевой ещё в детстве говорила мать. Однако ответы на свои вопросы девочка не получала. Вот что она писала в воспоминаниях о матери: «Мама, ты знаешь, что такое Наполеон? - Как? Ты не знаешь, что такое Наполеон? - Нет, мне никто не сказал. - Да ведь это же в воздухе носится» Цветаева М.И. Собрание сочинений в 7 т. Т. 5. Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина. М.: Эллис Лак, 1994. С. 82-83..

Однако сильное увлечение Цветаевой Францией началось уже после смерти матери, в 1909 году, когда восхищение революционными настроениями в России сменилось периодом «бонапартизма». Прочитав по-французски пьесу Эдмона Ростана «Орлёнок», она избрала своим идолом не самого Наполеона, уже великого и известного, а его несчастного сына Наполеона II, о котором и была написана пьеса Ростана. Тогда и случился первый переводческий опыт - в 1909 она перевела пьесу на русский язык и получила одобрение читателей близкого круга, в частности друга семьи Эллиса. Однако затем Цветаева уничтожила перевод, узнав, что до неё он уже был сделан. Именно страсть к Наполеону заставила Цветаеву рваться во Францию, где она в 1910 прослушала курс литературы в Сорбонне. Затем больше десяти лет (1925 - 1939) Цветаева находилась во Франции в эмиграции.

Помимо обладания поэтическим талантом Марина Цветаева была ещё и прекрасным переводчиком. Она осуществила множество переводов с разных языков: немецкий, чешский, болгарский, испанский, английский, польский, грузинский, французский. Особенности переводов с этих языков изучали Симон Карлинский, Мария-Луиза Ботт, Беттина Эбершпехер Simon Karlinsky. Marina Tsvetaeva: the woman, her world, and her poetry. CUP Archive, 1985. Bott M.-L. Studien zu Marina Cvetaevas Poem «Krysolov». Rattenfanger-und Kitez-Sage // Marina Cvetaeva. Studien und Materialien. WSA. Sbd. 3. Wien, 1981.. Нас интересует работа Цветаевой именно с французским языком. Цветаева переводила с французского и на французский по большей части поэзию, но также написала несколько прозаических текстов на французском и стала первой в России переводчицей прозы французской писательницы Анны де Ноай. В данной работе мы хотели бы, проанализировав ряд научных работ, важных для нашей темы, а также методологию переводов, провести своё исследование о Марине Цветаевой как о переводчике с французского языка и на французский.

Для понимания важности Франции в биографии Цветаевой и судьбы её переводов важна книга литературоведа В.А. Швейцер «Быт и бытие Марины Цветаевой». В предисловии к книге она говорит о своих стремлениях исследовать биографию и быт Цветаевой, в дальнейшем текст сопровождается её ремарками и суждениями о судьбе поэта. Швейцер приводит её личный разговор с Анастасией Цветаевой о смерти сестры, воспоминания о ней. В книге она даёт подробное описание жизни Марины Цветаевой с детства и до смерти, упоминая написанные ранее исследования А.А. Саакянц, И.В. Кудровой, разбирая полемику И.В. Кудровой с Анастасией Цветаевой о характере ее сестры и о ее отношениях с семьей, также исследовательница высказывает собственное мнение, оспаривая И.В. Кудрову Швейцер В.А. Быт и бытие Марины Цветаевой. М.: Интерпринт, 1992. С. 60-61. . С детства изучая французский (а также немецкий) наравне с русским, учась во французском пансионате Цветаева была вовлечена во французскую культуру с ранних лет. Дальнейшее увлечение страной было связано с любовью к её истории и культуре 19 века, Наполеону и французской поэзии. Период «острого бонапартизма» завершился в восемнадцать лет, но любовь и память о Наполеоне осталась с ней на всю жизнь. Также В.А. Швейцер приводит письма Сергея Эфрона, сообщающие о том, что Цветаева учила дочь Ариадну французскому языку ежедневно. Позже и сын Георгий на примере матери сам успешно выучил французский язык. Но наиболее важна для нас информация о переводческой деятельности Цветаевой. Свой первый перевод с французского она осуществила в 16 лет, превосходно переведя пьесу Эдмона Ростана «Орлёнок». Однако перевод не сохранился, поскольку был уничтожен самой Цветаевой, раздосадованной наличием более раннего перевода Т. Щепкиной-Куперник. Свой перевод Цветаева дала прочитать близкому другу - Л.Л. Эллису - который высоко оценил его. Он стал своего рода проводником Цветаевой в мир литературы. Он был поклонником и исследователем творчества французского поэта Шарля Бодлера, но как пишет Швейцер: «Дружа с Эллисом, она [Цветаева] сумела устоять против “внушения” ей Бодлера» Там же. С. 80.. Однако исследовательница не упоминает о том, что позже Цветаева всё-таки перевела его стихотворение «Плавание». Также она не упоминает об увлечении поэта творчеством Альфреда Мюссе, которого Цветаева очень любила переводить.

Исследовательница подробно говорит о судьбе переводов поэта. Первой французской работой Цветаевой стала поэма-сказка «Молодец». Как отмечает В.А. Швейцер, это была колоссальная работа. Цветаева не прибегала к помощи рекомендованных французских переводчиков, стремясь самостоятельно не просто написать поэму с нуля, но и «воссоздать по-французски стихию русской фольклорной поэмы, перевести вещь в образный и лексический строй другого языка» Там же. С. 412.. Во многом благодаря Б.Л. Пастернаку было устроено чтение поэмы, которую «все хвалили», но никто не помог напечатать. Исследовательница считает, что проблема крылась в «в несовпадении французской и русской систем стихосложения. Переводы Цветаевой, стремившейся и по-французски сохранить русское звучание и рифмовку, не “звучали” для французов, не воспринимались ими как стихи» Там же. С. 412-413.. Но неудача с «Молодцем» не остановила поэта, она продолжила переводить, написала «Письмо к Амазонке», обращенное к французской писательнице Натали Клиффорд-Барнэ, «Чудо с лошадьми» и «Флорентийские ночи», вышедшие из переписки с А. Вишняком-Геликоном. Также писала по-французски воспоминания об отце и его музее. А к юбилею А.С. Пушкина переводила на французский свои любимые стихи и хотела выпустить сборник. Однако из всех этих работ были опубликованы лишь несколько стихотворений Пушкина.

Исследовательница заключает, что переводческая работа Цветаевой целиком и полностью связана с её собственным творчеством. В каждый перевод она вносит особенности своей поэтики, что делает её переводы такими узнаваемыми.

В нашей работе мы исследуем в том числе переводы Цветаевой с русского на французский язык, в связи с чем для нас важна книга «Марина Цветаева. Свободная стихия», составленная Валерием Босенко. Книга представляет собой параллельное издание стихов М.Ю. Лермонтова и А.С. Пушкина на русском и французском языках (в переводе Цветаевой на французский), с последующими комментариями к ним Вяч. Вс. Иванова, В. Вердле, Ю.П. Клюкина, А.А. Саакянц. Сам составитель сборника приводит свои воспоминания о встрече с А. Саакянц и разговоре о переводах Цветаевой. Пушкинские переводы были напечатаны в 1936 году, а переводы Лермонтова поэт продолжала делать, уже вернувшись из эмиграции, в 1939-1941 годах, до тех пор, пока уже в Елабуге в 1941 году это желание не пропало. Переводы Пушкина она планировала напечатать в «Журналь де Поэт», с которым сотрудничала её подруга З.А. Шаховская, и опубликовать сборник любимых стихотворений Пушкина на французском языке. Однако это так и не было осуществлено. «Она преследовала высшую творческую задачу: внутренне - возможно ближе следовать Пушкину, не впадая вместе с тем в рабскую зависимость от него, убегая от слепого подражания» Цветаева М.И. Свободная стихия. Стихи А. Пушкина и М. Лермонтова в переводе на французский язык / Сост., подгот. текста В. Босенко. М.: Киновек, 2013. С.112. - таково мнение об этих переводах. Ещё об одной проблеме поэта в работе над переводами, как отмечал В. Вердле, было то, что Цветаева непроизвольно подменяла французскую метрику русской. Это было непонятно французским читателям, из-за чего опубликовать стихи не удавалось. По мнению составителя сборника - В. Босенко - Цветаева сама понимала, что её тексты, скорее всего, не будут приняты и поняты публикой. Он приводит её цитаты, указывающие на вызов установленным правилам французского стихосложения. Цветаева при переводе ориентируется на пушкинскую традицию восемнадцатого века, для неё важно сохранение музыкального единства стихотворений.

Вячеслав Иванов отмечал её перевод пушкинских «Бесов»: их отличали аллитерация, благозвучность, красочность, ритмическая насыщенность. Он приводит в пример сложность с переводом на французский метафоры волка с горящим глазами, подчеркивая чуткость Цветаевой. «Ибо именно так ощущая язык - не только как стихотворец, но и как языкотворец!» Там же. С. 117.- пишет Вячеслав Иванов.

Если в предыдущей книге наибольшее внимание было уделено цветаевским переводам Пушкина, то книга «И звезда с звездою говорит», составленная Е.Б. Коркиной, целиком посвящена Лермонтову И звезда с звездою говорит. Стихотворения Михаила Лермонтова во французских переводах Марины Цветаевой / Сост., подгот. текста Е. Коркина. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2014. С. . Исследовательница пишет о судьбе переводов: по возвращении в Россию Цветаева, благодаря дочери Ариадне, в июле 1939 получила заказ от журнала «Revue de Moscou» на перевод отрывков М.Ю. Лермонтова. В октябре того же года в 10 номере журнала без указания имени Цветаевой были опубликованы стихотворения «И скучно, и грустно…» и «Смерть поэта». В апреле 1941 года она вновь переводила Лермонтова для журнала «Интернациональная литература», для публикации были выбраны три стихотворения. Но публикация не была осуществлена из-за начавшейся войны.

Б.В. Казанский в небольших заметках о переводах Цветаевой, включенных в книгу, отмечает характерные особенности Цветаевой. Она всегда сохраняла ритм, но при этом меняла размер и допускала неточности в переводе. Но мы знаем, что поэт всегда привносила в переводы что-то своё, поэтому лексические неточности не отталкивают нас. Говоря о лексике и синтаксисе, Б. Казанский также подчеркивает удачные замены и домыслы, как в стихотворении «Колыбельная» Там же. С. 176 - 177..

Е.Б. Коркина подчеркивает ощущение общности Цветаевой с Лермонтовым, интимность этого чувства схожести. Затем она уделяет внимание вольности переводов, средствам выразительности и показывает разницу между черновыми и итоговым вариантами переводов, подробно рассматривая каждое из двенадцати стихотворений. Также она говорит о привлечении смыслов. Например, в стихотворении «Прощай, немытая Россия…» она заменяет слово «gendarmes» на «gendarmes bleu», поскольку французские жандармы - это обычные полицейские, а вот «жандармы цвета синей прусской» или «берлинской лазури» - антагонисты ещё со времен Франко-Прусской войны. Вывод исследовательницы таков: «За исключением заказных фрагментов и «Эпиграммы» восемь стихотворений составляют личный выбор Цветаевой. И эти восемь стихотворений её волей образуют пророческую исповедь - или трагическую повесть - о себе (и о Лермонтове)» Там же. С. 102..

Для анализа переводов важно понимать особенности поэтики Цветаевой, которые, как мы уже сказали, отражают в её переводах её саму. В связи с этим большую роль в нашей работе играет книга филолога и лингвиста Людмилы Зубовой «Поэтический язык Марины Цветаевой». Приводя многочисленные исследования своих коллег, в частности важных для нас М.Л. Гаспарова, Е.Б. Коркину, Е.Г. Эткинда, Л. Зубова изучает этимологизацию, авторское словообразование, так любимое Цветаевой, различные цветообозначения. Большой материал написан о фонетических особенностях текстов: о фонетическом звучании, ритмической изобразительности и фонетической изменчивости. Лексика и фразеология рассмотрена на примере конкретных текстов.

Нам нужно обратить внимание на главы, посвященные французскому тексту - поэме «Молодец». Как пишет исследовательница, «В архаизированном языке художественного текста с мифологической основой новая компрессия реставрирует древний синкретизм» Зубова Л.В. Поэтический язык Марины Цветаевой. СПб.: Геликон Плюс, 2017. С. 239.. Цветаева употребляет архаичные формы, возвращая прилагательные, глаголы и наречия в статус существительных. Важен также и синкретизм, связанные со словом «синь», которым начинается и заканчивается поэма. Здесь исследовательница подчеркивает принципиальную для Цветаевой важность сохранить структуру начала и конца поэмы во французском переводе. Она также анализирует фольклорно-разговорную стилизацию поэмы, включения в текст зашифрованных слов, значения и смысловые оттенки некоторых отдельных слов, особенности перевода которых принципиально важны для понимания текста. Отдельные главы посвящены эпитетам и недосказанным словам в поэме.

Также важна для понимания французского и русского стихосложения статья М.Л. Гаспарова «Русский “Молодец” и французский “Молодец”: два стиховых эксперимента» Гаспаров М.Л. Избранные труды, том 3. О стихе. М.: Языки русской культуры, 1997. . Он пишет о цветаевских принципах перевода: точности, вольности, особенностях русского и французского стихосложения. Гаспаров обращает внимание на то, что отрицание французами силлаботоники - «это не факт языка, а факт психологии, воспитанной долгой литературной традицией» Там же. С. 268. и приводит примеры, показывающие, что силлабо-тоническое стихосложение во французской поэзии использовалось, хотя так и не было принято в литературных кругах. Он подробно показывает работу Цветаевой с размерами, приводя для сравнения отрывки русского и французского текста «Молодца», его исследование поможет нам лучше разобраться в цветаевских принципах перевода.

Для разговора о сходстве или отличии переводческой стратегии Цветаевой от принятой в 1930-40е годы в СССР, необходимо изучить историю художественного перевода. Для этого важна книга Андрея Азова «Поверженные буквалисты» Азов А.Г. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920-1960-е годы. М.: Изд. дом ВШЭ, 2013.. Эта книга подробно показывает, как на протяжении 1920-1960-х менялись взгляды на отдельные теоретические вопросы художественного перевода, изучает вопрос передачи точности оригинальных произведений на русский язык, подробно приводя теории и взгляды разных переводчиков: Г. Шенгели, Е. Ланна, И. Кашкина. Для нас важно понять, какой была принятая в СССР переводческая традиция в 1930-1940-е годы.

Итак, мы рассмотрели наиболее важные для нашей работы исследования о переводческой работе Марины Цветаевой. Эти исследования позволят нам составить более точное представление о специфике переводов, их судьбе. Далее же с привлечением этих научных работ мы проведем собственный анализ переводов поэта и определим особенности переводов с русского на французский и с французского на русский.

1. Переводы с французского на русский язык

1.1 «Плавание» М.И. Цветаевой и «Le voyage» Шарля Бодлера

Поэтический язык Марины Цветаевой менялся на протяжении всего её творчества. Одним из основных его принципов является связь звука, слова и смысла. Выражается эта связь в многоплановости слов, звукописи, активном использовании различных знаков препинания, использовании сложных ассоциативных рядов, усложненном синтаксисе, ритмах и строфике. Некоторые исследователи, например, В.А. Маслова и О.Г. Ревзина, неоднократно отмечают взрывы звуков и «рваные» ритмы Ревзина О.Г. Выразительные средства поэтического языка М. Цветаевой и их представление в индивидуально-авторском словаре // Язык русской поэзии XX века (сборник научных трудов). М.: ИРЯ АН СССР, 1989. Маслова В.А. Поэт и культура: концептосфера Марины Цветаевой: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2004.. Цветаева привнесла в русскую поэзию свои собственные приёмы: разбивку слов на слоги, морфемное членение слов, многофункциональную роль тире, смену места ударения.

Цветаевский перевод «Le voyage» Бодлера датирован 1940 годом, недавно поэт вернулась из эмиграции. Цветаева переводила чешскую, болгарскую, польскую, грузинскую и еврейскую поэзию в основном по заказу.

Однако французские переводы Цветаева всегда делала исключительно для себя. Цветаева стала первой переводчицей прозы французской писательницы Анны де Ноай. Еще в детстве она перевела поэму Эдмона Ростана «Орленок», но позже уничтожила этот перевод, также она переводила Альфреда Мюссе, этот перевод тоже не сохранился. Цветаева переводила на французский и любимые стихотворения Пушкина, которые так и не были опубликованы.

Друг Цветаевой Эллис очень увлекался Бодлером, переводил его стихи. И хоть «дружа с Эллисом, она [Цветаева] сумела устоять против “внушения” ей Бодлера», Цветаева в значительно поздний период своего творчества всё же перевела его стихотворение «Le voyage» Швейцер В.А. Быт и бытие Марины Цветаевой. С. 80..

1.2 «Le voyage» в сборнике «Fleurs du mal»

Бодлеровский сборник «Цветы зла» состоит из 6 частей. Стихотворение «Путешествие» («Le voyage») входит в завершающую часть «Смерть» («La mort») и заканчивает весь сборник.

Важно рассмотреть стихотворение «Le voyage» как в контексте этой части, так и в контексте всего сборника, который посвящен жизненному и литературному маршруту Бодлера.

«Сплин и идеал» поднимает темы бесконечности вины, зла и искупительного страдания, реальный мир внушает Бодлеру отвращение и скуку. Навязчивым лейтмотивом звучит бег времени и уверенность в неизбежности смерти. Поэт пребывает в состоянии сплина - тоски, депрессии, отвращения ко всему. Этому противопоставлен идеал - незримый мир сладострастия.

В части «Парижские картины» Бодлер укрывается в повседневной жизни Парижа, пытается сблизиться с другими людьми, но эта попытка заканчивается неудачей.

В части «Вино» Бодлер вновь пытается убежать от реальности через «искусственный рай», который создают алкоголь, наркотики.

Раздел «Цветы зла», давший название всему сборнику, - это ещё одна попытка вырваться из «равнин скуки». Бодлер говорит о человеческом величии и о страданиях, воплощенных женщиной. Он стремится снизить красоту до физического и морального уродства, описывает пороки и разврат, приводящие к отвращению к себе.

Часть «Восстание», состоящая всего из 3 стихотворений, сосредоточена на восстании против божества, превознесении Сатаны. Но Бодлер приходит к тому, что связываться с дьяволом бесполезно.

Наконец, часть «Смерть» сосредоточена на том, как разные люди (любовники, бедняки, художники в первых трех стихотворениях) воспринимают смерть. Но во всех стихотворениях смерть подана как высшая помощь человеку.

Интересующее нас стихотворение завершает часть «Смерть». Здесь тема смерти, появлявшаяся в предыдущих стихотворениях, материализуется через метафору путешествия. Это стихотворение состоит из 8 частей: в первых автор описывает различные путешествия и то, что они в себе таят. По Бодлеру, мы всегда возвращаемся к рутине, хотя и пытаемся избежать её; путешествия не приносят ничего нового, они абсолютно однообразны. Последние две части - заключение этого стихотворения и воспоминание о смерти как о последнем опыте путешествия.

Путь, который проделывают бодлеровские путешественники, можно трактовать как физическое плавание и как метафору жизни. Путешественники покидают свои дома, чтобы сбежать от всего того неприятного и скучного, что они вынуждены испытывать на родине. Они бегут от действительности, а окружающая их природа помогает им медленно забывать и отстраняться от того, что осталось в родном крае. При этом они не считают себя настоящими путешественниками, они сами говорят, что «настоящие путешественники это те, которые пускаются в путь ради пути» Здесь и далее будет использован сделанный мною подстрочник стихотворения Бодлера. , у героев же есть цель - они бегут от ужасной действительности, хоть и не знают куда. К тому же истинные путешественники ведомы только желанием путешествовать и познавать наслаждения, у них нет забот, их сердца и желания легки, они воспаряют над миром и открывают новые горизонты. А наши «ненастоящие» путешественники - более приземленные. Они не управляют своей жизнью, ими управляет что-то свыше. Их желания кажутся весьма материальными и обычными - любовь, слава, они воображают, что найдут скрытую землю и устроят пир, что возможно найти богатства. Путешественники испытывают скуку, несмотря на многочисленные приключения. Из 6 части стихотворения становится ясно, что путешественникам всё увиденное противно, они разочарованы. Они не знают, что им делать дальше. Повторяется та же мысль, что и в первой строфе - мир маленький. Судьба мира одинакова, ничего не изменится, всё будет так же скучно и банально. Путешественники понимают, что тягаться с единственным и самым сильным врагом - временем - они не смогут.

Вторая интерпретация - это путешествие как метафора жизни. В самом начале стихотворения возникает образ ребенка, для которого мир большой и неизведанный. И однажды человек, или люди, обозначенные местоимением «мы», входят в жизнь и начинают своё путешествие. Они встречают на своем пути множество трудностей и опасностей, в стихотворении поданных как мифические образы Цирцеи, Эльдорадо, изображаемых через многочисленные метафоры. Желания юных легки, изменчивы и устремлены к обретению наслаждений (как в строфе 6). У юности нет четкой жизненной цели, вся жизнь - это путь, поиск себя и того, что им хочется делать в жизни. Больше всего юным людям хочется именно славы, любви, но на пути всегда стоит много препятствий. Но кроме этих пловцов есть и другие, «истинные пловцы». Они просто плывут по течению жизни, наслаждаясь тем, что видят вокруг, не охотясь за славой и богатством. С пятой строфы второй части уже наблюдается взросление. Кажется, что в начале третьей части происходит диалог между повзрослевшими путешественниками и более юными людьми. Взрослые рассказывают юным о своем опыте, открытиях. Здесь появляется метафорическое дерево, возникает слово «старый» (до этого оно было в конце второй части, как раз знаменуя начало взросления), сравнение старого дерева с молодым кипарисом - есть сравнение уже стареющих, умудренных опытом путешественников и молодых людей, желания которых ещё горят в их сердцах. Молодых людей привлекают рассказы о богатствах, однако зрелые путешественники лишь смеются над ними.

Наконец они констатируют тот факт, что рано или поздно всё становится скучным, жизнь однотипной, а мир сам по себе монотонный и маленький. Они осознают, что их враг - время. Только время живет вечно, оно властно над всеми. Лишь некоторые люди умеют бороться с ним, но рано или поздно оно убивает нас всех - наступает старость. И вот когда «оно (время) наступит ногой на нашу спину» - человек умирает, и душа его попадает в какое-то другое пространство. Старые путешественники, познав жизнь и не найдя в ней смысла, решают попробовать найти смысл в другом мире, потустороннем. Также к новому существованию в царстве теней призывают призраки, к тому же мы видим, что в том мире у путешественников будет поддержка в лице Пилада - друга Ореста из греческой мифологии. В старости, закончив свой жизненный путь, люди «ныряют на дно неизвестного/Чтобы найти новое», потому что жизнь подходит к концу, и она им «скучна».

1.3 Сравнительный анализ «Le voyage» и «Плавания»

Прежде всего, стоит отметить, что смысл, заложенный Бодлером, Цветаева передала точно, однако это не просто перевод, а уже новый текст, наполненный «цветаевскими» смыслами и отражающий особенности ее собственной поэтики. Сама Цветаева неоднократно отмечала, что переводимые ею тексты становятся лучше, она «подминает» эти тексты под себя. В письме А.С. Эфрону, говоря об одном из своих грузинских переводов, Цветаева пишет: «Моя беда, что я, переводя любое, хочу дать художественное произведение, которым, часто, не является подлинник, что я не могу повторять авторских ошибок и случайностей, что я, прежде всего, выправляю смысл, т.е. довожу вещь до поэзии, перевожу ее -- из царства случайности в царство необходимости» Цветаева М.И. Письма 1937 - 1941. Сост., подгот. текста, коммент. Л.А. Мнухина. М.: Эллис Лак, 2016. С. 377..

О цветаевском переводе «Le voyage» Бодлера писали некоторые исследователи: М. Боровикова, С. Маркиш Markish, Simon. “Le Voyage” Бодлера в переводе Марины Цветаевой // Marina Tsvetaeva. Actes du colloque international. Lausanne, 20. VI-3.VII, 1982. Боровикова М.В. День лотосова сбора. Шарль Бодлер в переводе Марины Цветаевой // Знамя. 2017. №9. С 170-182. . В нашей работе также будет проведен сравнительный анализ оригинала и перевода.

Прежде чем рассматривать стихотворение по частям, обратимся к названию. Бодлеровское «Le voyage» Цветаева переводит не как «Путешествие», а как «Плавание», а путешественники становятся пловцами. Бодлер озаглавил своё стихотворение «Le voyage» лишь во второй, окончательной редакции, выполненной в 1861 году. Изначально стихотворение состояло их 6 частей и называлось «Les voyageurs», то есть - «Путешественники».

Первая часть

Поскольку переводческая работа не только позволяет, но и вынуждает, особенно, если речь идет о поэтическом переводе, играть со словами и не переводить дословно, то уже в первой строфе Цветаева немного меняет бодлеровский смысл. «Enfant» в переводе Цветаевой - отрок, а не ребенок, как у Бодлера. Между тем, слово «ребенок» не имеет строгих возрастных рамок, а слово «отрок» отражает более конкретный возраст, примерно 7-15 лет. М.В. Боровикова отмечает, что конкретизация возраста персонажа вполне может быть биографической - сыну Цветаевой Георгию (Муру) в феврале 1940, когда писался перевод, исполнилось 15 лет. При этом в первой строке Цветаева пишет об отроке, а уже в третьей появляется «рабочая лампа», которая, очевидно, принадлежит взрослому человеку. Первая строфа как бы разграничена: сначала показано восприятие мира ребенком или отроком, затем взрослым человеком (если вспомнить предположение М.В. Боровиковой, можно сказать, что это восприятие мира сначала Георгия, затем самой Цветаевой).

Вторая строфа у Цветаевой более насыщенна чувствами, чем у Бодлера. Во французском тексте путешественники просто отправляются в плавание, ведомые зовом моря и некоторыми «едкими желаниями», вероятно, желаниями обогатиться. У Цветаевой же герои не выдерживают тоски и скучной, серой жизни, они решают сбежать от нее, их ведет «безмерная мечта», создан более насыщенный, конкретизированный образ, лишенный к тому же пейоративных коннотаций.

«Le voyage» Цветаева переводила в 1940 году и, возможно, на переводе сказались воспоминания о ее собственном состоянии перед отъездом 12 июня 1939 года в СССР. Она включает себя в число потенциальных путешественников Бодлера. На это может указывать и «рабочая лампа», которая явно относится непосредственно к самой Цветаевой. И в самом «мы», хотя оно есть и у Бодлера, чувствуется присутствие Цветаевой.

С третьей строфы её повествование становится динамичнее, чем у Бодлера. Это сделано с помощью использования многочисленных характерных для цветаевского дискурса тире, повторяющихся глаголов движения («плывут» в четвертой строфе повторено 4 раза). «ils s'enivrent/D'espace et de lumiиre et de cieux embrasйs» они упиваются/простором, и светом, и пылающим небом - бодлеровское «упивание» и любование природой у Цветаевой превращается в динамичное движение.

Мы видим образ Цирцеи - коварной колдуньи из греческой мифологии. Образ Цирцеи у Цветаевой трактуется как образ властной жены, в тени которой живет её муж и убегает для того, чтобы провести оставшиеся дни свободным. У Бодлера образ Цирцеи другой. У него Цирцея «тираническая, с вредными ароматами» tyrannique aux dangereux parfums. По изложению греческого историка Диодора Цирцея вышла замуж за царя самратов и отравила его зельями, после чего была крайне жестокой царицей. Эти самые «dangereux parfums» - вредные и опасные ароматы ядов и имел в виду Бодлер.

В следующей строфе тема Цирцеи продолжается, мужчины бегут, «чтобы не стать скотами» - так пишут и Цветаева, и Бодлер. Это, конечно, отсылка к «Одиссее» Гомера. Одиссей с товарищами попадает в дом к Цирцее, где она многих околдовывает зельями и превращает в свиней. Помимо уже упомянутой динамики в тексте Цветаевой есть болезненность - «ожоги льдов», явно сильное и также обжигающее «пламя солнца», направленные на то, чтобы «вытравить» тот яд, которым коварная Цирцея травила их.

Похожие образы встречались у Цветаевой ранее, например, в стихотворении 1924 года «Попытка ревности». Предполагается, что оно обращено к К. Родзевичу, но М. Слоним в воспоминаниях утверждал, что стихотворение посвящено ему Цветаева М.И. Федра, М.: ОЛМА-ПРЕСС; ОАО ПФ «Красный планетарий», 2005. С. 280.. Тема стихотворения перекликается с тем, что мы видим в стихотворении Бодлера: мужчина уходит от своей женщины. Присутствует и тема плавания, явно присутствующую себя в стихотворении Цветаева называет «плавучим островом». Хоть героиня (здесь - сама Цветаева) и не «тираническая Цирцея», божественное в ней есть, что показано с самого начала в строках: «Как живется вам с простою/ Женщиною? Без божеств?». Нынешняя избранница героя - обычная девушка, а та, которая была до нее, явно обладает чем-то божественным, понятным не всем, манящим. Образа Цирцеи здесь нет, но все стихотворение пронизывает величественный образ героини, которая сравнивается с обычной, ничем не примечательной «другою». Вместо или сходно с образом Цирцеи возникает образ Лилит, лирическая героиня сравнивает историю, рассказанную в этом стихотворении, с историей Адама. Лилит - его первая жена, которой Адам предпочел Еву, после чего Лилит стала злой демоницей. Сама Цветаева писала, что Лилит - «до-первая и нечислящаяся», отсюда ее ненависть к Еве Цветаева М.И. Письма 1924 - 1927. М.: Эллис Лак, 2013. С. 149..

Интересны возникающие образы других путешественников. Бодлер употребляет прилагательное «vrais» - то есть истинные, настоящие. В его понимании герои, которых мы видели до этого и будем видеть дальше, не являются таковыми. Настоящие путешественники - это те, кто «отправляется в путь ради пути» и не отступает от своей судьбы. То есть им важно само путешествие, даже если у него нет цели, они борются со всеми трудностями и идут только вперед. Цветаева выбирает слово «истые», которое помимо значения «истинные» созвучно с прилагательным «неистовые». Связывая его с «глотателями широт» и ежедневным новосельем, можно представить, что у Цветаевой «настоящие» путешественники другие - им нужна цель, их цель - «каждую зарю справлять новоселье», они неистовы в своем желании путешествовать. В этом, отчасти, можно также усмотреть что-то биографическое. Цветаевой для творчества всегда нужны были эмоции, переживания, они были ее «дровами», которыми она «растапливала» свои стихотворения, что, пожалуй, перекликается с постоянным желанием путников быть в движении и испытывать эмоции. Надежда Мандельштам говорила о порывистости и своеволии Цветаевой, о том, что она «при любых условиях вошла бы в конфликт с окружающим» Надежда Мандельштам. Воспоминания. Книга вторая. Paris: YMKA-PRESS, 1983. С. 279, с. 287..

Н.Я. Мандельштам отмечала «открытое буйство» Цветаевой, писала: «Увлечения Цветаевой были, как мне говорили, недолговечными, но зато бурными, как ураган», она производила на нее «впечатление сногсшибательного своенравия», Цветаева во всем искала упоения и полноты чувств Там же. С. 498, с. 514, с. 518..

Также интересно и цветаевское словосочетание «глотатели широт». Оно сразу отсылает нас к стихотворению «Читатели газет» 1935 года, где мы видели «глотателей пустот». Как отмечает М. Боровикова, «глотатели» связаны с аппетитом ребенка в первой строфе, а также, в контексте употребленных Бодлером «ballons» - воздушных шаров - «они как средоточение пустоты -- могли вызвать в памяти тот контекст, в котором Цветаева впервые использовала лексему “глотатели” -- “глотатели пустот”» Боровикова М.В. День лотосова сбора. С 170-182. .

Наконец, пловцы Цветаевой ищут край, где исполнятся все их желания, в то время как у Бодлера никакого края нет. Желания его путешественников - «de vastes voluptйs, changeantes, inconnues» - постоянно меняются и порой они становятся чем-то новым, неизвестным человеческому уму. Герои Цветаевой стремятся не к «наслаждениям», а именно к краю, у которого нет названия. В этом тоже можно усмотреть биографическое, вспомним «Тоску по родине» (1934). Центральная тема стихотворения - размышления о дорогом крае, который кажется безымянным (раньше он назывался домом, но теперь это «дом, не знающий, что - мой»), также тема поиска заветного места отчасти звучит в строках: «Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, / И все - равно, и все - едино». В этом же стихотворении вновь появляются уже знакомые нам «Читатели, газетных тонн
Глотатели, доильцы сплетен…».

Вторая часть

У Цветаевой она сильно отличается от текста Бодлера. Терзающее путников Бодлера Любопытство («la Curiositй») Цветаева заменила на «Лихорадку», меняя таким образом смысл. Болезнь провоцирует галлюцинации, метания, отсюда «подобие крутящимся волчкам». Болезнь воздействует на путешественников против их воли. У Бодлера смысл другой. Жестокий ангел присутствует и у поэта, и у его переводчицы, но у него жесткость - любопытство, и именно любопытство заставляет героев вертеться и прыгать Так сказано в подстрочнике. . Цветаевское ощущение сильнее, лихорадка оказывает физически больше влияния, чем любопытство.

Прежде всего, у Цветаевой уже здесь появляется Эльдорадо, в то время как у Бодлера мы видим Икарию, а Эльдорадо возникает лишь в следующей строфе. Тем не менее, Икария и Эльдорадо являются здесь синонимами, оба острова - скрытые от глаз, желанные и влекущие путников. Как пишет Уолтер Патнем, Икария у Бодлера может быть отсылкой к роману Этьена Кабе «Путешествие в Икарию» Walter Putnam. Myth, Metaphor, and Music in “Le voyage”/William J. Tompson//Understanding Les Fleurs Du Mal: critical readings. Vanderbilt University Press, 1997. P. 203-204. . Кабе мечтал о построении коммунизма и считал, что источником всех зол в обществе являются имущественное неравенство, частная собственность и деньги, а единственное средство уничтожения этого «зла» - это уничтожение богатства и нищеты, установление равенства, общность имущества. А именно богатство и славу первоначально искали путешественники Бодлера.

Исследователи Цветаевой, в том числе М.Боровикова, подчеркивают, что Икарию она убрала из своего перевода, поскольку не поддерживала коммунистические идеи. А неизведанное Эльдорадо было больше похожим на страну счастья. Однако главной причиной для этой замены, как считается, была малая популярность романа Кабе в России и СССР.

У Цветаевой появляется вопрос, которого нет в оригинале: «В блаженную страну ведёт - какой пролив?». Наконец, и у Бодлера, и у Цветаевой раздается крик впередсмотрящего. Однако Бодлер показывает нам эмоции человека - он кричит словно пылающий («ardente»), следствием этой горячки может быть его безумие («folle»). Он говорит, что всё то, что путники ищут: любовь, слава, счастье - это подводные камни, препятствия, подстерегающие душу. У Цветаевой же есть и препятствия физические - горы, бездны, «гидры морского ада».

Также в переводе отсутствует «слава», для Цветаевой она не важна, её пловцы стремятся к чему-то более возвышенному, к раю, к блаженству, потому путники и ищут «блаженную страну». У Цветаевой она кажется недостижимой, фантастической, у Бодлера же она вполне реальна ещё и потому, что Икария - это существующий в Эгейском море остров. Желание бодлеровских героев получить славу может иметь под собой основания, если принимать во внимание биографию самого Бодлера. Получив наследство от отца, он быстро и с шиком его потратил, шокируя и прельщая публику своим внешним видом и своими произведениями. Вероятно, для того, чтобы вновь прогреметь в обществе, Бодлер в 1861 году не раз писал секретарю Французской Академии с просьбой «быть внесенным в список кандидатов, претендующих на одно из свободных сейчас в Академии кресел» Nicolas Alain. Bibliothиque de Fleurs et а divers. Paris: Beaussant Lefиvre, 2014. P. 8 - 10.. После долгих визитов, переписок, попытки друзей отговорить его, Бодлер, уже будучи внесенным в список, попросил вычеркнуть его оттуда.

Однако в итоге и у Бодлера, и у Цветаевой каждый увиденный впередсмотрящим островок, в котором путешественникам чудится богатый край, где будут пиршества, оказывается всего лишь очередным камнем, препятствием. И при этом путешественники обвиняют в своих заблуждениях впередсмотрящего, криком «Земля!» дающего им ложные надежды. А в последней строфе будто бы сам Бодлер (автор, повествователь) сравнивает надежды путешественников с мечтами старого бродяги.

Также важен и мотив движения. Цветаева по возможности убирает его из второй части (заменяет «piйtinant» - «топчущийся» на «ночующий», «vagabond» - «бродяга» на «пешехода», а также отказывается от слова «partout» - «везде, повсеместно» (которое указывает как на повторяемость того, что делает бродяга, так и на его перемещения в пространстве, так как «везде» может означать и «в разных местах»). Эффект, которого достигает Цветаева в переводе, отсутствует в оригинале: это хаотическое, дьявольское («Нас Лихорадка бьет -- как тот Архангел злобный») движение в последней строфе внезапно останавливается.

Бодлеровское слово «ivrogne» («пьяница») - у Цветаевой - «пьяный», прямо понимается в контексте стихотворения, но можно сказать, что опьянение - это и попытка бегства от действительности, попытка уйти в какой-то другой, лучший мир. Это очень характерно для Бодлера, весь сборник «Цветы зла» построен на недовольстве унылой действительностью и попытке сбежать от неё. По этой же причине Бодлер упоминает город Капуя. Сам город мало что значит в тексте Бодлера, однако во французском языке есть выражение «Les dйlices de Capoue» (капуанская нега), что означает - легкие радости и забвение. Уже полученное от алкоголя забвение порождает это самое состояние неги, которое ещё больше расслабляет и уносит в другой край, спокойный, радостный.

А пешеходу Цветаевой, кажется, достаточно малого - лишь «мигающей свечи на вышке чердака». К тому же слово «Мечта» написано с большой буквы, что также говорит о грандиозных желаниях путешественников, о сравнении Мечты с недостижимым Раем.

Интересное семантическое сопоставление Эльдорадо и ада в третьей строфе. Эльдорадо - затонувший мистический город, неизвестно, существует ли он на самом деле. Ад - это тоже мистическое пространство, о его существовании также ничего не известно. К тому же ад в этой строфе, как и Эльдорадо, связан с водой - он морской. Таким образом Цветаева посредством рифмовки ещё больше связывает два мистических пространства.

Третья часть

Упоминание древнегреческого бога водной стихии Нерея (у Бодлера отсутствующее) у Цветаевой, вероятнее всего, было сделано, в первую очередь, для соблюдения рифмы. Нерей является олицетворением морской глубины, то есть пловцы Цветаевой, вероятно, должны были поведать о сокровищах, которые видели на дне моря. Более противоречива последняя строфа третьей части. В переводе люди, желающие услышать о странствиях пловцов, лишь хотят услышать рассказы пловцов об их захватывающих находках и том, что они видели. Также у Цветаевой не ясен смысл натянутых холстов. Бодлеровские строки кажутся более понятными. Слушатели очень хотят услышать рассказы путешественников, и ясно, что натянутыми как полотно являются их души - это прямо сказано поэтом. И рассказы эти они хотят услышать не просто так, а чтобы «йgayer l'ennui de nos prisons» - скрасить скуку их тюрем. Эта строка возвращает нас к первой части стихотворения, когда эти самые путешественники отправились в плавание, чтобы вырваться из невыносимой жизни. А слушатели, очевидно, остались в этой жизни, и рассказы путников могут хоть как-то разнообразить их повседневную жизнь, которая для них как тюрьма.

В этой части также есть характерные для Цветаевой новообразования с нулевой аффиксацией - например, слово «синь».

Четвертая часть

Здесь мы видим характерную для Цветаевой смену ударения («тупились» с ударением на первый слог, и в шестой части слово «нектар» с ударением на первый слог). А также узуально-окказиональное словообразование («стройнейшие», «славнейшие»).

Эту часть можно сопоставить со второй, отмечая некоторые сходства и отличия. У Цветаевой вновь появляется слово «риф», теперь заменяющее бодлеровское «катастрофа». Ранее слово «риф» появляется во второй части, заменяя бодлеровские «подводные камни». Таким образом, «риф» у Цветаевой - опасность, сначала метафорическая, потом физическая. Основным мотивом плавания героев в переводе является тоска, именно от нее пловцы хотят уйти во второй части, именно тоска рождает в них желание «опочить на поле славы - сей». Также «оазис ужаса в песчанности тоски» появится и в седьмой части. Бодлер же каждый раз использует разные слова, наблюдается градация: сначала страсть (flamme), затем тревожный пыл («une ardeur inquiиte») и только в третий раз скука («ennui»).

Дальнейшие строфы в переводе и в оригинале читатель с неизбежностью понимает по-разному. Если у Бодлера рожденное видами городов и морей в путешественниках желание смерти пугает их, то у Цветаевой они впадают в тоску, которая «надежнее отравы», то есть у них появляется желание предать себя смерти, поскольку эти города напоминают им тот, откуда они бежали. Здесь снова возникает биографический мотив. В письме С.Н. Андрониковой-Гальперн Цветаева писала, как ей нравится новое место (она с семьей приехала на место летнего отдыха возле Руайяна), но в то же время сравнивает свой «относительно хороший» дом с домами по соседству. Находясь в Париже в 1937 году, Цветаева писала А.А. Тесковой: «Дорога - великая вещь, и только страх заставляет нас так держаться за обжитое и уже непереносное. Перемена ли квартиры, страны ли - тот же страх: как бы не было хуже, а ведь бывает - и лучше», «первое чувство от путешествия у меня - беда» Цветаева М.И. Письма 1937-1941. М.: Эллис Лак, 2016. С. 30.. Эти слова очень отчетливо перекликаются с чувствами, которые испытывают цветаевские «пловцы».

У Бодлера названо одно дерево - кипарис, более живучий чем некоторое другое дерево. У Цветаевой же дерево, олицетворяющее мечту - дуб. Примечательно то, что «dйsir» переведено как «мечта», а не как «желание». Почему же у Цветаевой появляется дуб? Возможно из-за его долголетия и величественности, а возможно Цветаева решила отдать дань Великой Французской революции, так как в эту эпоху во Франции дуб символизировал свободу, надежду и преемственность. Также можно предположить, что Цветаева использовала слово дуб, чтобы придать более «русский» оттенок тексту, поскольку дуб - более «русское» дерево, чем кипарис. Но дерево Бодлера, олицетворяющее желание, сопоставляется с кипарисом, путешественники хотят, чтобы это желание было таким же крепким, как кипарис, поскольку само дерево отличается высокой прочностью. У Цветаевой же, кажется, дуб через несколько строчек превращается в кипарис, что может вызвать недоумение читателя.

Шестая часть

В первой строфе Цветаева вновь трижды повторяет одно слово «Везде - везде - везде», так же, как и в первой части повторялось слово «плывут». Но в первой строфе подчеркивалась динамика действия, здесь же поэт подчеркивает цикличность пространства.