Главная Коллекция "Otherreferats" Иностранные языки и языкознание Марина Цветаева как переводчик с французского и на французский

Марина Цветаева как переводчик с французского и на французский

Самостоятельный подстрочный перевод поэмы Бодлера и бретонских народных песен. Стратегия Цветаевой-переводчицы при выполнении переводов с французского на русский. "Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы" А.С. Пушкина и перевод М.И. Цветаевой.

Рубрика	Иностранные языки и языкознание
Вид	дипломная работа
Язык	русский
Дата добавления	28.08.2020
Размер файла	119,4 K

посмотреть текст работы

скачать работу можно здесь

полная информация о работе

весь список подобных работ

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Страница:

А.Д. Григорьева выделяет в качестве центра стихотворения именно трехстишие, но можно разделить пушкинский текст на части так, как это сделала Цветаева, то есть ключевая часть будет заканчиваться вопросом «Что тревожишь ты меня?». Это кажется лучшим вариантом, поскольку вопрос логически завершает центральную часть и плавно подводит к следующей, к другим возникающим в стихотворении вопросам. И оставшиеся две части, если рассматривать русский текст, даже интонационно оказываются идеально разделенными.

Теперь сравним русский и французский тексты. Цветаева употребила глагол «radoter», который означает «говорить вздор», таким образом изменив образ Парки. Цветаева могла использовать глагол «balbuter», который обозначает именно «лепетать», при этом сохранив ритм и рифму с последующим «chuchote». Отметим, что у Цветаевой нет того снижения образа Парки, которое мы видели у Пушкина, поскольку она называется лишь - «vielle» (старая), что соответствует представлению о богине Судьбы).

Затем появляется образ, которого у Пушкина нет: вместо «спящей ночи» - шепчущая или издающая глухие звуки мертвая молодая девушка Jeune morte qui chuchote. Таким образом возникает противопоставление старого и молодого. В воображении читателя может возникнуть сцена: Парка - богиня смерти - забирает жизнь молодой девушки, обе что-то говорят: девушка шепчет последние слова, а Парка может говорить про жизнь после смерти, в которую лирический герой не верит, поэтому воспринимает именно как «вздор», что передано лексически глаголом «radoter».

Строку «жизни мышья беготня» Цветаева перевела практически дословно: «fine trotte de souris». Возможно, чтобы быть более близкой к языку Пушкина, а возможно и потому, что не нашла во французском языке соответствующей параллели. Но существительное «souris», обычно означающее «мышь», имеет популярное значение «jeune fille», то есть «девушка», что может перекликаться с мертвой девушкой в предыдущей строке. Последняя строка этой части также отличается: у Пушкина: «Что тревожишь ты меня?», у Цветаевой: «Что от меня скрываешь и о чем говоришь мне?» Que me tais et que me dis? .

Последние две части кажутся наиболее непохожими друг на друга:

А.С. Пушкин

Что ты значишь, скучный шепот?
Укоризна, или ропот
Мной утраченного дня?
От меня чего ты хочешь?
Ты зовешь или пророчишь?
Я понять тебя хочу,
Смысла я в тебе ищу...

М.И. Цветаева

Que me veut ce bruit si proche ?

Un retour ou un reproche

De ce jour, encore perdu ?

Mouvement qui s'йternise.

Que prйdis ? que prophйtises ?

Laisse-moi contre le mur

Lire ton langage obscur.

Подстрочник

Чего от меня хочет этот шум такой близкий?

Повторение или упрек

Того дня все еще потерянного?

Движение затягивается.

Что предсказываешь? что пророчествуешь?

Оставь меня у стены.

Читать твой непонятный язык.

У Пушкина шепот «скучный», соотносящийся с непонятным и, должно быть, скучным лепетаньем бабки-Парки. Слово «ропот» употреблено с тем же оттенком, это недовольство, выражаемое негромкой речью в неясной форме. У Цветаевой нет никакой скуки. Шум вновь явно соотносится с Паркой, но в контексте трехстишия мы видим другой образ. Есть наречие «такой» («si»), выражающее высшую степень чего-то, в данном случае шума. К тому же есть указание: «ce jour», то есть не просто дня, как у Пушкина, а «того дня», о котором Парка напоминает или в котором упрекает.

Последняя часть и вовсе кардинально отличается. В переводе появляется «затянувшееся движение» Mouvement qui s'йternise, и лирический герой обращается, кажется, именно к этому движению, которое совершает явно Парка. Герой просит оставить его, чтобы разобраться в том, что Парка говорит. Между тем, пушкинский лирический герой же не просит одиночества, наоборот, он будто стремится к Парке и обращается: «Я понять тебя хочу».

Таким образом, Цветаева полностью изменила смысл стихотворения. Лирический герой Пушкина пытается разобрать «лепетанье» Парки, образ которой снижен почти до бытового. Она шепчет ему о его «утраченном дне», то есть, вероятно, о том, что он впустую тратит свою жизнь. Герой зовет старуху, спрашивает, силится понять её. Цветаевский герой словно боится Парку, которая в переводе предстает не столько старухой, сколько старухой-богиней. Она, кажется, шепчет ему о «том самом» утраченном им дне, когда, возможно, умерла его возлюбленная - так можно трактовать образ умершей молодой девушки. Герой задает вопрос о том, что пророчит ему голос богини, но просит оставить его, чтобы понять самому, его состояние ухудшается, он все сильнее тревожится и боится.

Говоря о точно и вольности переводов Цветаевой, особенно переводов с русского, и преимущественно переводов Пушкина, стоит еще раз вспомнить статью М.Л. Гаспарова, посвященную сравнению русского и французского вариантов поэмы «Молодец». Гаспаров подчеркивает: «Вольность - в образах, но точность - в стиле и в языке. <…> Но еще важнее для Цветаевой была точность в стихе» Гаспаров М.Л. Избранные труды, том 3. О стихе. С. 267.. Однако ее стремление писать «размером подлинника», то есть силлабо-тоническим стихом, а не привычным французской поэзии силлабическим, как раз стало причиной того, что ее переводы не были опубликованы во Франции. Гаспаров оспаривает невозможность силлабо-тонического стихосложения во французском языке: «<…> для стихов французский язык сохранил архаическое произношение, в котором выговаривается конечное немое «-e», стало быть ударение может стоять не только на последнем, но и на предпоследнем слоге» Там же. С. 268.. Гаспаров пишет, что такие легкие силлабо-тонические стихи писались в XIX веке фламандцем Андре ван Ассельтом, а в XX - сыном русского иммигранта Аленом Боске. Но эту традицию французская поэзия так и не приняла, в нее-то и вписывала себя Цветаева.

Поэзию Пушкина и Лермонтова Цветаева сравнивала ещё в эссе «Поэты с историей и поэты без истории» (1933): «Возьмем Пушкина, начавшего с лицейских стихов, и Лермонтова, начавшего с «Паруса». Пушкина в его первых стихах мы совершенно не прозрим, это только гений Державин смог в живом лице, в живом голосе и жесте юноши увидеть будущего гения. А в «Парусе» восемнадцатилетнего Лермонтова - уже весь Лермонтов, Лермонтов волнения, обиды, дуэли, смерти. У юного Пушкина не могло быть такого «Паруса», и вовсе не из-за неразвитости таланта - он был не менее одарен, чем Лермонтов. Просто Пушкин, как всякий поэт с историей, как и сама история, начал с самого начала и всю свою жизнь провел im Werden (в становлении), а Лермонтов сразу - был. Пушкину, чтобы открыть себя, потребовалось прожить не одну жизнь, а сто. Лермонтову же, чтобы открыть себя, нужно было только родиться»Цветаева М.И. Собрание сочинений: в 7 т. Т. 5: Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы. М.: Эллис-Лак, 1994. С. 44..

Цветаева вернулась в Москву 19 июня 1939 после 17 лет эмиграции. Благодаря дочери Ариадне, работавшей в советском иллюстрированном франкоязычном журнале «Revue de Moscou», Цветаева получила заказ на перевод стихотворений Лермонтова к 125-летию со дня рождения поэта. Е.Б. Коркина предполагает, что Ариадна Эфрон могла придумать этот заказ специально для матери Марина Цветаева. В лучах рабочей лампы. С. 132..

«Сон» М.Ю. Лермонтова и «Un rкve» М.И. Цветаевой (Приложение 10)

Если обратиться к черновикам Цветаевой, то мы увидим, что работа над этим стихотворением велась очень кропотливо Там же. С. 51-58. . На семи страницах рабочей тетради она много раз переписывала четверостишия, меняла строки и отдельные выражения, на полях в столбик подбирала рифмы. Третью строку первого четверостишия Цветаева нашла довольно быстро, первым вариантом было: «Je reposais. Du thou fumant encore» Там же. С. 51. Я лежал. Дыра, еще дымящаяся, что ближе к лермонтовскому тексту: «лежал недвижим я; / Глубокая еще дымилась рана». Однако в итоге Цветаева от этого варианта отказалась, вероятно из-за невозможного в этом случае совпадения ритма и рифм «flamme» и «encore». Вариантов первой строки было много, первый - «En plein soleil, du plomb de la poitrine» Там же. С. 51. Прямо на солнце, со свинцом в груди также был близок к Лермонтову: «с свинцом в груди». Затем появилась и закрепилась первая часть французского чистовика: «Blessй а mort» Смертельно раненый, вторую часть строки Цветаева долго переписывала, подбирала рифмы.

На протяжении четырех страниц она искала французский эквивалент для первой строки второй строфы: «Лежал один я на песке долины». Видно, как она искала подходящие образы, выражающие одиночество, безысходность, близость смерти: «ни руки, ни человеческого лица/голоса» Там же. С. 52. Ni un main, ni un humain visage/voix humaine, «брошенный всей природой» Там же. С. 53. Abandonnй de toute la nature, «брошенный всеми, кто должен жить» Там же. С. 53. Abandonnй de tout ce qui fait vivre, «один в мире» Там же. С. 54. Seul dans le monde. Однако ни в одном из вариантов не было «песка», который мы видим у Лермонтова. Итоговым стал вариант: «Оставленный когтям хищников» Abandonnй aux serres des rapaces . При прочтении подстрочника мы можем дать два толкования этой фразе: буквально когтям хищников, или же оставленный в руках врагов. Но французский текст, вероятнее всего, будет истолкован в первом значении, поскольку существительное «serre» имеет значение «коготь» именно когда речь идет о хищной птице. Прилагательное «rapace» переводится как «хищный», что употребляется чаще всего для птицы, но также имеет и переносное значение - «хищник». Кропотливая работа Цветаевой над образами, выражающими одиночество, носит биографический характер, в России начала 1940-х практически без работы она чувствует себя очень одиноко.

В остальном перевод Цветаевой предельно точен и совпадает с оригинальным текстом. Стоит отметить несколько интересных моментов. Первый - употребление слова «plomb». Из начальной строфы Цветаева его убрала, но ввела в последнюю, повторяющую первую, именно в той форме, в какой оно записано в черновике в первом четверостишии: «du plomb de la poitrine» - свинец в груди, как у Лермонтова. Также «plomb» введено во вторую строфу через выражение «sommeil de plomb», что означает «тяжелый, непробудный сон», но также это смерть - буквально - «свинцовый сон».

Можно также прокомментировать еще две особенности текста, привлекающие внимание особенностями французского языка. Во-первых, это первая строка стихотворения: «Blessй а mort, par un midi de flamme». Для правильного истолкования текста здесь важна запятая. Дело в том, что во французском языке часто употребляется глагольная конструкция: глагол + предлог «par» + существительное, в данном случае выражающая действие при страдательном причастии. Если бы Цветаева не поставила запятую, то французы читали бы именно эту конструкцию и переводили строку как: «Смертельно раненый жаром полудня», то есть лирический герой ранен палящим солнцем. Но есть во французском также конструкция: (время) в (+ винительный падеж), то есть «par un midi de flamme» в этом случае будет переводиться как: «[как-то] в пламенный полдень». То есть лирический герой был смертельно ранен однажды в жаркий полдень. Таким образом мы видим, что запятая напрямую влияет на смысл строки.

Второй момент - это варианты перевода глагола «rкver». При переводе с русского на французский язык проблемы не возникает, потому что Лермонтов писал о сне, все читатели, знакомые с его стихотворением, об этом знают. Однако во французском языке и глагол «rкver» и существительное «rкve» имеют два общеупотребительных значения: «видеть сон» и «мечтать/размышлять». Все стихотворение задает тон именно сна, но, например, в четвертой строфе французский читатель, кажется, не сразу может понять, что девушка спит, а не размышляет.

Чередование рифм оригинала в переводе полностью соблюдено, также идеально совпадение размера. Лермонтовский «Сон» написан 5-стопным ямбом, который традиционно соответствует французскому 10-сложнику с цезурой 4+6 и обязательным ударением на 4 слоге, хотя в четвертой строфе мы видим редкое 6+4, а в последней строфе еще более редкое 5+5 Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. М.: Фортуна Лимитед, 2003. С. 106..

«Выхожу один я на дорогу» М.Ю. Лермонтова и перевод М.И. Цветаевой (Приложение 11)

Уже взглянув на заметку в черновой тетради, где Цветаева подчеркнула слова «свобода» и «покой» в стихотворении Лермонтова и написала на полях: «NB! Я! МЦ. 27-го июля 1939 г. Болшево», можно предположить, что она находилась в непростом эмоциональном состоянии. Е.Б. Коркина подчеркивает, что меньше, чем через год, 5 сентября 1940 года, Цветаева записала в другой тетради: «Я не хочу - умереть, я хочу - не быть» И звезда с звездою говорит. Стихотворения Михаила Лермонтова во французских переводах Марины Цветаевой. С. 194.. В переводе стихотворения Лермонтова она подчеркивает это, не только лексически, но и на графическом уровне.

Первая строфа полностью повторяет лермонтовскую, за одним исключением: цветаевские звезды не говорят, а «бросают долгий взгляд» Lance un long regard. Вторая строфа оказалась для переводчицы более сложной, Цветаева упорно подбирала слова, переписывала строки, что видно из черновика Там же. С. 80. . Последняя строка второй строфы: «Жду ль чего? жалею ли о чем?» тоже была сложной, Цветаева записала около 10 ее вариантов, но в конце концов убрала вопросительную форму и остановилась на варианте: «Ни о чем не жалею и ничего не жду» Ne regrette rien et rien n'attend.

В следующей строфе она объясняет и усиливает некоторое возникшее ощущение отчаяния, вводя образ «грубой груди, которую ничего не волнует» Сe rude sein plus rien ne vibre, ни прошлое, ни будущее. Интересно то, что слово «sein» в этом стихотворении употреблено в двух значениях. Первое - «нутро», то есть душа, которую уже ничего не волнует, ни воспоминания, ни будущее. Второе появится чуть ниже, в следующей строфе. В черновой тетради Цветаева подчеркивает глагол «finir», здесь имеющий значение «умирать, заканчивать жизнь».

Также Цветаева использует тире, весьма характерное для её поэтики. Первые три тире, которые мы видим в переводе, использованы для выделения и усиления конкретных образов, призваны заострить внимание читателя. В строках «Je voudrais finir tranquille et libre, -- / Ah! m'йvanouir - mourir -- dormir!» Я хотел бы закончить спокойно и свободно, -- / Ах! Исчезнуть - умереть -- уснуть!. Первое тире поясняет смысл глагола «finir», подготавливает читателя к тому, что последует пояснение этого желания «конца». Вторым тире Цветаева стремится выделить конкретный образ - смерть: «Исчезнуть - умереть - заснуть». Интересно то, что в черновике она сначала зачеркнула глагол «mourir» и написала «dormir» («спать»). Затем появляется то самое второе значение слова «sein» - «грудь», способность дышать.

Работа над последней строфой заняла в черновике больше двух страниц, было написано 10 вариантов, а окончательные варианты были помечены крестиками: сначала одним, затем - двумя. Но вариант, который Цветаева записала в чистовике, был восьмым из десяти ею опробованных И звезда с звездою говорит. Стихотворения Михаила Лермонтова во французских переводах Марины Цветаевой. С. 86 - 87.. Если посмотреть на эти варианты внимательнее, то можно заметить, что менялась в основном тексте только вторая строка.

Цветаева вновь полностью соблюдает чередование рифм, переводит стихотворение, согласно традиции, 10-сложником, для этого сокращая последнюю гласную прилагательного «grande»: «grand'route» Однако употребленные ею тире невольно заставляют читателя делать паузу, что уже разрушает структуру 10-сложника, который не предусматривает цезуры.

Стратегия Цветаевой-переводчицы при выполнении переводов с русского на французский

Проведенные нами разборы позволяют выделить некоторые особенности переводческой работы Цветаевой при переводе с русского на французский язык. Она разделяет не разделенное в оригинале на строфы стихотворение (так, например, каждая выделенная Цветаевой часть стихотворения «Пророк» показывает отдельный шаг становления лирического героя пророком). При этом она полностью сохраняет порядок чередования рифм и общепринятый в теории перевода размер стихотворения. Цветаева меняет и добавляет в перевод одни образы, чтобы усилить другие (так было с образом Серафима, Парки, молодой мертвой), из-за чего иногда меняется смысл. Цветаева привносит и черты своей поэтики - тире, выполняющее разные функции. Но в целом Цветаева стремится сохранить содержание стихотворений: некоторые образы она дословно переводит с русского («жизни мышья беготня», «свинец» у Лермонтова), тщательно подбирает рифмы, фразы, передающие определенные чувства (одиночество в «Сне» Лермонтова, что для Цветаевой важно, поэтому она долго ищет образы, которые передадут это ощущение). Она следит за сохранением смысла оригинала не только лексически, но и пунктуационно (отсутствие и наличие запятой в первой строке стихотворения «Сон»). Также в самом первом выполненном переводе («Сумерки свободы») Цветаева пробует метод «подстрочника» для более точной передачи текста оригинала, но отказывается от него, поскольку в этом случае теряются другие особенности текста.

Методология перевода Цветаевой в контексте советской теории перевода

Тенденция к утверждению единого стиля и единой эстетической системы начала развиваться в 1930-е годы. В 1920-х переводчики придерживались подхода Серебряного века - перевод должен быть максимально точным, сохранять все особенности оригинального текста и черты «иностранности». С середины 1930-х более популярным стал подход, предусматривающий перевод более «русский», простой, поскольку тексты, ориентированные на оригинал, отличались сложным языком, который был понятен лишь кругу хорошо образованных читателей Азов А.Г. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920-1960-е годы. М.: Изд. дом ВШЭ, 2013. С. 24 - 60. . Советская теория перевода в интересующий нас период менялась с ориентации на оригинал (язык, стиль) на ориентацию на русский язык.

Переводческая стратегия Цветаевой кажется ближе всего к гумилевской. Гумилев еще в 1919 году в статье «Переводы стихотворные» выдвинул «Девять заповедей для переводчика»: «1) число строк, 2) метр и размер, 3) чередованье рифм, 4) характер enjambement, 5) характер рифм, 6) характер словаря, 7) тип сравнений, 8) особые приемы, 9) переходы тона» Гумилев Н.С. Переводы стихотворные // Принципы худ. перевода. Пб.: Всемирная литература, 1919. С. 30.. А.Г. Азов отмечает, что при работе с поэтическими текстами «установка на сохранение в переводе всех формальных особенностей подлинника <…> возобладала» Азов А.Г. Поверженные буквалисты. С. 45..

Заключение

Проделанная нами работа позволяет выявить существенные закономерности и наметить концепцию Цветаевой как переводчика. Анализ переводов показал, как Цветаева разрабатывает разные методики перевода - использует русскую поэзию для перевода французской, переводит текст в соответствии с европейской традицией, потом отказывается от нее и начинает переводить, пытаясь воссоздать поэтический текст на другом языке без потери звукового и ритмического своеобразия.

Многоуровневый анализ переводов на французский язык помог понять, как именно Цветаева пыталась передать особенности русской версификации на французском языке, и таким образом выяснить, почему французские читатели не приняли эти переводы.

Также мы выявили переводческие установки Цветаевой - ее стратегия направлена в первую очередь на сохранение смысла оригиналов. Она привносит что-то свое в текст, как черты поэтики, так и что-то личное, но главное для нее - это полностью передать смысл и образы оригинала, не убирая и не меняя самое главное. Еще раз отметим, что М.Л. Гаспаров, изучая русский и французский варианты цветаевской поэмы «Молодец» пишет, что стратегия Цветаевой как переводчика заключалась в точности в стиле, языке и стихе. Она могла менять и добавлять образы, но точность смысла, размера и лексики была для нее приоритетом.

Многие переводы Цветаевой с французского и на французский язык уже опубликованы, но еще не исследованы подробно (переводы из В. В. Маяковского, Анны де Ноай, И.Г. Эренбурга). Внимательное изучение в дальнейшем этих переводов и принципов работы Цветаевой через сравнительный анализ позволит еще лучше понять ее стратегию перевода как поэзии, так и прозы, и поможет заполнить некоторые лакуны в понимании ее литературного пути.

Список литературы и источников

1. Вейдле В.В. О поэтах и поэзии. Париж: Ymka-Press, 1973.

2. Гумилев Н.С. Переводы стихотворные // Принципы худ. перевода. Пб.: Всемирная литература, 1919.

3. Мандельштам Н.Я. Воспоминания. Книга вторая. Paris: YMKA-PRESS, 1983.

4. Слоним М. О Марине Цветаевой. Нью-Йорк, Новый журнал, 1942. Вып. 3.

5. Цветаева М.И. Письма 1937 - 1941. Сост., подгот. текста, коммент. Л.А. Мнухина. М.: Эллис Лак, 2016.

6. Цветаева М.И. Письма 1924 - 1927. М.: Эллис Лак, 2013.

7. Цветаева М.И. Письма. 1933-1936. М.: Эллис Лак, 2016.

8. Цветаева М.И. Письма к Анне Тесковой. 1922-1939. М.: Русский путь, 2009.

9. Цветаева М.И. Собрание сочинений в 7 т. Т. 5. Автобиографическая проза. Статьи. Эссе. Переводы / Сост., подгот. текста и коммент. А. Саакянц и Л. Мнухина. М.: Эллис Лак, 1994.

10. Цветаева М.И. Свободная стихия. Стихи А. Пушкина и М. Лермонтова в переводе на французский язык / Сост., подгот. текста В. Босенко. М.: Киновек, 2013.

11. Цветаева М.И. Федра, М.: ОЛМА-ПРЕСС; ОАО ПФ «Красный планетарий», 2005.

12. Coudenys Wim. “Te последние вы можете исправлять с точки зрения стилистики: четыре забытых французских перевода Марины Цветаевой”. Revue des йtudes slaves. tome 66, fascicule 2, 1994.

13. La Chanson franзaise du XVe au XXe siиcle avec un appendice musical. Texte йtabli par Jean Gillequin. Paris: La Renaissance du livre, 1910.

14. Paul Sйbillot. Littйrature orale de la Haute-Bretagne. Paris: Maisonneuve et Cie, 1881.

15. Азов А.Г. Поверженные буквалисты: Из истории художественного перевода в СССР в 1920-1960-е годы. М.: Изд. дом ВШЭ, 2013.

16. Боровикова М.В. День лотосова сбора. Шарль Бодлер в переводе Марины Цветаевой // Знамя. 2017. №9.

17. Гаспаров М.Л. Избранные труды, том 3. О стихе. М.: Языки русской культуры, 1997.

18. Гаспаров М.Л. Очерк истории европейского стиха. М.: Фортуна Лимитед, 2003.

19. Григорьева А.Д. «Мне не спится» // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. М.: АН СССР, 1974. Т.33. №3.

20. Зубова Л.В. Поэтический язык Марины Цветаевой. СПб.: Геликон Плюс, 2017.

21. Иванова Н.В. Анжамбеман в поэме Шарля Бодлера «Le voyage» и переводе Марины Цветаевой. Кострома: Вестник КГУ, 2018.

22. И звезда с звездою говорит. Стихотворения Михаила Лермонтова во французских переводах Марины Цветаевой / Сост., подгот. текста Е. Коркина. М.: Дом-музей Марины Цветаевой, 2014.

23. Маслова В.А. Поэт и культура: концептосфера Марины Цветаевой: учебное пособие. М.: Флинта: Наука, 2004.

24. Марина Цветаева. В лучах рабочей лампы. Собрание поэтических переводов / Сост. Е.Б. Коркина. М.: Бослен: Институт перевода, 2019.

25. Ревзина О.Г. Выразительные средства поэтического языка М. Цветаевой и их представление в индивидуально-авторском словаре // Язык русской поэзии XX века (сборник научных трудов). М.: ИРЯ АН СССР, 1989.

26. Ронен О. Поэтика Осипа Мандельштама. СПб: Гиперион, 2002.

27. Швейцер В. Быт и бытие Марины Цветаевой. М.: Интерпринт, 1992.

28. Швейцер В.А. Марина Цветаева // ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2009.

29. Bott M.-L. Studien zu Marina Cvetaevas Poem «Krysolov». Rattenfanger-und Kitez-Sage // Marina Cvetaeva. Studien und Materialien. WSA. Sbd. 3. Wien, 1981.

30. Eberspдcher Bettina. Realitдt und Transzendenz. Marina Cvetaevas poetische Synthese. Verlag Otto Sagner, Mьnchen, 1987.

31. Karlinsky Simon. Marina Tsvetaeva: the woman, her world, and her poetry. CUP Archive, 1985.

32. Nicolas Alain. Bibliothиque de Fleurs et а divers. Paris: Beaussant Lefиvre, 2014.

33. Walter Putnam. Myth, Metaphor, and Music in “Le voyage”/William J. Tompson//Understanding Les Fleurs Du Mal: critical readings. Vanderbilt University Press, 1997.

Приложение

Шарль Бодлер «LE VOYAGE»

A MAXIME DU CAMP

Pour l'enfant, amoureux de cartes et d'estampes,
L'univers est йgal а son vaste appйtit.

Ah ! que le monde est grand а la clartй des lampes !

Aux yeux du souvenir que le monde est petit !

Un matin nous partons, le cerveau plein de flamme,
Le coeur gros de rancune et de dйsirs amers,

Et nous allons, suivant le rhythme de la lame,
Berзant notre infini sur le fini des mers:

Les uns, joyeux de fuir une patrie infвme;
D'autres, l'horreur de leurs berceaux, et quelques-uns,

Astrologues noyйs dans les yeux d'une femme,
La Circй tyrannique aux dangereux parfums.

Pour n'кtre pas changйs en bкtes, ils s'enivrent

D'espace et de lumiиre et de cieux embrasйs;

La glace qui les mord, les soleils qui les cuivrent,

Effacent lentement la marque des baisers.

Mais les vrais voyageurs sont ceux-lа seuls qui partent
Pour partir ; coeurs lйgers, semblables aux ballons,
De leur fatalitй jamais ils ne s'йcartent,
Et, sans savoir pourquoi, disent toujours: Allons!

Ceux-lа dont les dйsirs ont la forme des nues,

Et qui rкvent, ainsi qu'un conscrit le canon,
De vastes voluptйs, changeantes, inconnues,

Et dont l'esprit humain n'a jamais su le nom!

Nous imitons, horreur ! la toupie et la boule
Dans leur valse et leurs bonds; mкme dans nos sommeils
La Curiositй nous tourmente et nous roule,
Comme un Ange cruel qui fouette des soleils.

Singuliиre fortune oщ le but se dйplace,
Et, n'йtant nulle part, peut кtre n'importe oщ !

Oщ l'Homme, dont jamais l'espйrance n'est lasse,
Pour trouver le repos court toujours comme un fou !

Notre вme est un trois-mвts cherchant son Icarie ;
Une voix retentit sur le pont : « Ouvre l'oeil ! »
Une voix de la hune, ardente et folle, crie :
« Amour… gloire… bonheur!» Enfer! c'est un йcueil!

Chaque оlot signalй par l'homme de vigie
Est un Eldorado promis par le Destin;
L'Imagination qui dresse son orgie Ne trouve qu'un rйcif aux clartйs du matin.

Ф le pauvre amoureux des pays chimйriques !
Faut-il le mettre aux fers, le jeter а la mer,

Ce matelot ivrogne, inventeur d'Amйriques

Dont le mirage rend le gouffre plus amer

Tel le vieux vagabond, piйtinant dans la boue,
Rкve, le nez en l'air, de brillants paradis ;

Son oeil ensorcelй dйcouvre une Capoue

Partout oщ la chandelle illumine un taudis.

Йtonnants voyageurs ! quelles nobles histoires
Nous lisons dans vos yeux profonds comme les mers!

Montrez-nous les йcrins de vos riches mйmoires,
Ces bijoux merveilleux, faits d'astres et d'йthers.
Nous voulons voyager sans vapeur et sans voile!

Faites, pour йgayer l'ennui de nos prisons,
Passer sur nos esprits, tendus comme une toile,
Vos souvenirs avec leurs cadres d'horizons.

Dites, qu'avez-vous vu ?

Dites, qu'avez-vous vu ?« Nous avons vu des astres

Et des flots ; nous avons vu des sables aussi ;
Et, malgrй bien des chocs et d'imprйvus dйsastres,
Nous nous sommes souvent ennuyйs, comme ici.

La gloire du soleil sur la mer violette,

La gloire des citйs dans le soleil couchant,

Allumaient dans nos coeurs une ardeur inquiиte
De plonger dans un ciel au reflet allйchant.

Les plus riches citйs, les plus grands paysages,
Jamais ne contenaient l'attrait mystйrieux

De ceux que le hasard fait avec les nuages,

Et toujours le dйsir nous rendait soucieux!

-- La jouissance ajoute au dйsir de la force.
Dйsir, vieil arbre а qui le plaisir sert d'engrais,
Cependant que grossit et durcit ton йcorce,

Tes branches veulent voir le soleil de plus prиs !

Grandiras-tu toujours, grand arbre plus vivace

Que le cyprиs ? -- Pourtant nous avons, avec soin,
Cueilli quelques croquis pour votre album vorace,
Frиres qui trouvez beau tout ce qui vient de loin!

Nous avons saluй des idoles а trompe;
Des trфnes constellйs de joyaux lumineux;
Des palais ouvragйs dont la fйerique pompe
Serait pour vos banquiers un rкve ruineux ;

Des costumes qui sont pour les yeux une ivresse ;

Des femmes dont les dents et les ongles sont teints,

Et des jongleurs savants que le serpent caresse. »

Et puis, et puis encore?

Et puis, et puis encore ?« Ф cerveaux enfantins!

Pour ne pas oublier la chose capitale,

Nous avons vu partout, et sans l'avoir cherchй,
Du haut jusques en bas de l'йchelle fatale,

Le spectacle ennuyeux de l'immortel pйchй :

La femme, esclave vile, orgueilleuse et stupide,

Sans rire s'adorant et s'aimant sans dйgoыt;

L'homme, tyran goulu, paillard, dur et cupide,

Esclave de l'esclave et ruisseau dans l'йgout;

Le bourreau qui jouit, le martyr qui sanglote;
La fкte qu'assaisonne et parfume le sang;

Le poison du pouvoir йnervant le despote,
Et le peuple amoureux du fouet abrutissant;

Plusieurs religions semblables а la nфtre,
Toutes escaladant le ciel; la Saintetй,

Comme en un lit de plume un dйlicat se vautre,

Dans les clous et le crin cherchant la voluptй ;

L'Humanitй bavarde, ivre de son gйnie,

Et, folle maintenant comme elle йtait jadis,
Criant а Dieu, dans sa furibonde agonie :
« Ф mon semblable, ф mon maоtre, je te maudis ! »

Et les moins sots, hardis amants de la Dйmence,
Fuyant le grand troupeau parquй par le Destin,

Et se rйfugiant dans l'opium immense!

-- Tel est du globe entier l'йternel bulletin. »

Amer savoir, celui qu'on tire du voyage!

Le monde, monotone et petit, aujourd'hui,
Hier, demain, toujours, nous fait voir notre image :
Une oasis d'horreur dans un dйsert d'ennui !

Faut-il partir ? rester ? Si tu peux rester, reste ;

Pars, s'il le faut. L'un court, et l'autre se tapit

Pour tromper l'ennemi vigilant et funeste,
Le Temps ! Il est, hйlas ! des coureurs sans rйpit,

Comme le Juif errant et comme les apфtres,
А qui rien ne suffit, ni wagon ni vaisseau,
Pour fuir ce rйtiaire infвme ; il en est d'autres
Qui savent le tuer sans quitter leur berceau.
Lorsque enfin il mettra le pied sur notre йchine,
Nous pourrons espйrer et crier : En avant !

De mкme qu'autrefois nous partions pour la Chine,

Les yeux fixйs au large et les cheveux au vent,

Nous nous embarquerons sur la mer des Tйnиbres

Avec le coeur joyeux d'un jeune passager.

Entendez-vous ces voix, charmantes et funиbres,

Qui chantent : « Par ici ! vous qui voulez manger

Le Lotus parfumй ! c'est ici qu'on vendange
Les fruits miraculeux dont votre coeur a faim ;
Venez vous enivrer de la douceur йtrange

De cette aprиs-midi qui n'a jamais de fin ? »

А l'accent familier nous devinons le spectre ;

Nos Pylades lа-bas tendent leurs bras vers nous.
« Pour rafraоchir ton coeur nage vers ton Йlectre ! »

Dit celle dont jadis nous baisions les genoux.

Ф Mort, vieux capitaine, il est temps ! levons l'ancre !
Ce pays nous ennuie, ф Mort ! Appareillons !
Si le ciel et la mer sont noirs comme de l'encre,
Nos coeurs que tu connais sont remplis de rayons !
Verse-nous ton poison pour qu'il nous reconforte !
Nous voulons, tant ce feu nous brыle le cerveau,

Plonger au fond du gouffre, Enfer ou Ciel, qu'importe ?
Au fond de l'Inconnu pour trouver du nouveau !

Перевод М.И. Цветаевой «Плавание»

МАКСИМУ ДЮ КАНУ

1
Для отрока, в ночим глядящего эстампы,
За каждым валом - даль, за каждой далью - вал,
Как этот мир велик в лучах рабочей лампы!
Ах, в памяти очах - как бесконечно мал!

В один ненастный день, в тоске нечеловечьей,
Не вынеся тягот, под скрежет якорей,
Мы всходим на корабль - и происходит встреча
Безмерности мечты с предельностью морей.

Что нас толкает в путь? Тех - ненависть к отчизне,
Тех - скука очага, ещё иных - в тени
Цирцеиных ресниц, оставивших полжизни, -
Надежда отстоять оставшиеся дни.

В Цирцеиных садах дабы не стать скотами,
Плывут, плывут, плывут в оцепененьи чувств,
Пока ожоги льдов и солнц отвесных пламя
Не вытравят следов волшебницыных уст.

Но истые пловцы - те, что плывут без цели:
Плывущие - чтоб плыть! Глотатели широт,
Что каждую зарю справляют новоселье
И даже в смертный час ещё твердят: вперёд!

На облако взгляни: вот облик их желаний!
Как отроку - любовь, как рекруту - картечь,
Так край желанен им, которому названья
Доселе не нашла ещё людская речь.

2

О, ужас! Мы шарам катящимся подобны,
Крутящимся волчкам! И в снах ночной поры
Нас Лихорадка бьёт - как тот Архангел злобный,
Невидимым мечом стегающий миры.

О, странная игра с подвижною мишенью!
Не будучи нигде, цель может быть - везде!
Игра, где человек охотится за тенью,
За призраком ладьи на призрачной воде...

Душа наша - корабль, идущий в Эльдорадо.
В блаженную страну ведёт - какой пролив?
Вдруг, среди гор и бездн и гидр морского ада -
Крик вахтенного: - Рай! Любовь! Блаженство! - Риф.

Малейший островок, завиденный дозорным,
Нам чудится землёй с плодами янтаря,
Лазоревой водой и с изумрудным дёрном.
Базальтовый утёс являет нам заря.

О, жалкий сумасброд, всегда кричащий: берег!
Скормить его зыбям, иль в цепи заковать, -
Безвинного лгуна, выдумщика Америк,
От вымысла чьего ещё серее гладь.

Так старый пешеход, ночующий в канаве,
Вперяется в Мечту всей силою зрачка.
Достаточно ему, чтоб Рай увидеть въяве,
Мигающей свечи на вышке чердака.

3

Чудесные пловцы! Что за повествованья
Встают из ваших глаз - бездоннее морей!
Явите нам, раскрыв ларцы воспоминаний,
Сокровища, каких не видывал Нерей.

Умчите нас вперёд - без паруса и пара!
Явите нам (на льне натянутых холстин
Так некогда рука очам являла чару)
Видения свои, обрамленные в синь.

Что видели вы, что?

4

- Созвездия. И зыби,
И жёлтые пески, нас жгущие поднесь,
Но, несмотря на бурь удары, рифов глыбы, -
Ах, нечего скрывать! - скучали мы, как здесь.

Лиловые моря в венце вечерней славы,
Морские города в тиаре из лучей
Рождали в нас тоску, надёжнее отравы,
Как воин опочить на поле славы - сей.

Стройнейшие мосты, славнейшие строенья,
Увы, хотя бы раз сравнили с градом - тем,
Что из небесных туч возводит Случай-Гений...
И тупились глаза, узревшие Эдем.

От сладостей земных - Мечта ещё жесточе!
Мечта, извечный дуб, питаемый землёй!
Чем выше ты растёшь, тем ты страстнее хочешь
Достигнуть до небес с их солнцем и луной.

Докуда дорастёшь, о древо - кипариса
Живучее?..
Для вас мы привезли с морей
Вот этот фас дворца, вот этот профиль мыса, -
Всем вам, которым вещь чем дальше - тем милей!

Приветствовали мы кумиров с хоботами,
С порфировых столпов взирающих на мир,
Резьбы такой - дворцы, такого взлёту - камень,
Что от одной мечты - банкротом бы - банкир...

Надёжнее вина пьянящие наряды,
Жён, выкрашенных в хну - до ноготка ноги,
И бронзовых мужей в зелёных кольцах гада...

5

- И что, и что - ещё?

6

- О, детские мозги!..

Но чтобы не забыть итога наших странствий:
От пальмовой лозы до ледяного мха,
Везде - везде - везде - на всём земном пространстве
Мы видели всё ту ж комедию греха:

Её, рабу одра, с ребячливостью самки
Встающую пятой на мыслящие лбы,
Его, раба рабы: что в хижине, что в замке
Наследственном - всегда - везде - раба рабы!

Мучителя в цветах и мученика в ранах,
Обжорство на крови и пляску на костях,
Безропотностью толп разнузданных тиранов, -
Владык, несущих страх, рабов, метущих прах.

С десяток или два - единственных религий,
Все сплошь ведущих в рай - и сплошь вводящих в грех!
Подвижничество, тамк носящее вериги,
Как сибаритство - шёлк и сладострастье - мех.

Болтливый род людской, двухдневными делами
Кичащийся. Борец, осиленный в борьбе,
Бросающий Творцу сквозь преисподни пламя:
- Мой равный! Мой Господь! Проклятие тебе!

И несколько умов, любовников Безумья,
Решивших сократить докучный жизни день
И в опия морей нырнувших без раздумья, -
Вот Матери-Земли извечный бюллетень!

7

Бесплодна и горька наука дальних странствий:
Сегодня, как вчера, до гробовой доски -
Всё наше же лицо встречает нас в пространстве:
Оазис ужаса в песчаности тоски.

Бежать? Пребыть? Беги! Приковывает бремя -
Сиди. Один, как крот, сидит, другой бежит,
Чтоб только обмануть лихого старца - Время.
Есть племя бегунов. Оно - как Вечный Жид.

И как апостолы, по всем морям и сушам
Проносится. Убить зовущееся днём -
Ни парус им не скор, ни пар. Иные души
И в четырёх стенах справляются с врагом.

В тот миг, когда злодей настигнет нас - вся вера
Вернётся нам, и вновь воскликнем мы: - вперёд!
Как на заре веков мы отплывали в Перу,
Авророю лица приветствую восход.

Чернильною водой - морями глаже лака -
Мы весело пойдём между подземных скал.
О, эти голоса, так вкрадчиво из мрака
Взывающие: - К нам! - О, каждый, кто взалкал

Лотосова плода! Сюда! В любую пору
Здесь собирают плод и отжимают сок.
Сюда, где круглый год - день лотосова сбора,
Где лотосову сну вовек не минет срок.

О, вкрадчивая речь! Нездешней лести нектар!
К нам руки тянет друг - чрез чёрный водоём.
- Чтоб сердце освежить - плыви к своей Электре! -
Нам некая поёт - нас жегшая огнём.

8

Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило!
Нам скучен этот край! О, Смерть, скорее в путь!
Пусть небо и вода - куда черней чернила,
Знай, тысячами солнц сияет наша грудь!
Обманутым пловцам раскрой свои глубины!
Мы жаждем, обозрев под солнцем всё, что есть,
На дно твоё нырнуть - Ад или Рай - едино! -
В неведомого глубь - чтоб новое обресть!

Подстрочник

МАКСИМУ ДЮ КАМПУ
1

Для ребенка, любителя карт и гравюр,

Вселенная равна его необъятному аппетиту.

Ах! Как мир велик при свете ламп!

В глазах воспоминания какой этот мир маленький!

Однажды утром мы уйдем, мозг, полный страсти,

Сердце полно злобы и едких желаний,

И мы идем, следуя ритму резца,

Баюкая нашу бесконечность над конечностью морей:

Одни, рады бегству от гнусной родины;

Другие - от ужаса своих колыбелей, а некоторые

Звездочеты, утонувшие в глазах какой-то женщины,

Тиранической Цирцеи c вредными ароматами

Чтобы не превратиться в зверей, они упиваются

простором, и светом, и пылающим небом;
Лед, который их кусает, солнца, которые их золотят,

Медленно стирают след от поцелуев.

Но настоящие путешественники это те, которые пускаются в путь

ради пути; легкие сердца, похожие на воздушные шары,

Они никогда не отступают от своей судьбы,

И, не зная зачем, они всегда говорят: Идем!

Те, чьи желания имеют форму облаков

И как новобранцу снится пушка, так они грезят

о бесконечных, неведомых наслаждениях,

имени которых никогда не знал человеческий ум!

2
Мы подражаем - о ужас! Юле и шару

Верчению и прыжкам; даже в наших снах

Любопытство нас терзает и управляет нами,

Как жестокий ангел, который хлещет/подгоняет солнца.

Исключительная судьба, где цель движется,

И не будучи нигде, может быть, где угодно!

Где человек, чья надежда никогда не устает,

Чтобы найти отдых, всегда бежит как сумасшедший!

Наша душа - это трехмачтовое судно, ищущее свою Икарию;

Голос звучит на палубе: «Открой свой взор!»

Голос впередсмотрящего, пылающий и безумный, кричит:

«Любовь…слава…счастье!» Ад! Это препятствие/подводный камень!

Каждый островок, о котором сообщал наблюдатель

Это Эльдорадо, обещанное судьбой

Воображение, которое устраивает свое пиршество

Находит только риф в утреннем свете.

О бедный обожатель несбыточных стран

Нужно его заковать в кандалы, выбросить его в море,

Этого пьяного матроса, изобретателя Америки

Иллюзия которого делает пропасть более горькой

Так старый бродяга, топчущийся в грязи,

Мечтает, глазея по сторонам, о сияющих раях;

Его околдованный взор обнаруживает Капую

Везде, где свеча освещает лачугу.

Удивительные путешественники! Какие величественные истории

Мы читаем в ваших глазах, глубоких как моря!

Покажите нам драгоценности ваших богатых воспоминаний

Эти чудесные украшения, сделанные из звезд и эфиров.

Мы хотим путешествовать без пара и без парусов

Созданных, чтобы скрасить скуку наших тюрем,

Проводить по нашим душам, натянутым как полотно,

Ваши воспоминания, ограниченные горизонтом.

Скажите, что вы видели?

Скажите, что вы видели? «Мы видели небесные светила

И волны; мы видели также пески

И несмотря на потрясения и непредвиденные катастрофы

Мы часто испытывали скуку, как здесь.

Сияние солнца над фиалковым морем,

Слава городов на закате солнца

Зажгли в наших сердцах тревожную жажду

Погрузиться в какое-нибудь небо в заманчивом отблеске.

Самые богатые города, самые просторные пейзажи

не бывали столь же привлекательны,

как те, что случай создает из облаков,

И всегда желание заставляло нас тревожиться!

- Наслаждение добавляет желанию силы.

Желание, старое дерево, которому удовольствие служит удобрением.

В то время как растет и усиливается твоя кора

Твои ветви хотят видеть солнце на самом близком расстоянии!

Будешь ли ты расти постоянно, большим деревом более живучим
Чем кипарис? - Тем не менее мы, с заботой,

Собрали несколько набросков для вашего ненасытного альбома

Братья, которые находят красивым всё, что приходит издалека!

Мы приветствуем идолов трубами;

Троны, усыпанные драгоценными камнями;

Искусно отделанные палаты, сказочная пышность которых

Будет для ваших банкиров дорогостоящей мечтой;

Одеяния, которые будут опьянять глаза,

Женщин, чьи зубы и ногти накрашены,

И искусных жонглеров, которых ласкает змея».

И дальше, и что ещё?

И дальше, и что ещё? О, детские умы!

Чтобы не забыть главные вещи,

мы везде видели, не ища,

С верха до низа роковой лестницы
Скучное зрелище бессмертного греха:

Женщина, гнусная рабыня, надменная и глупая,

Без смеха и без отвращения любящая сама себя;

Мужчина, жадный тиран, распутный, жестокий и жадный,

Раб рабы и ручей в сточной трубе;

Палач наслаждается, мученик рыдает;

Праздник приправляет кровь ароматами;

Яд власти, раздражающий деспота,

И народ, влюбленный в огрубляющий (до скотского состояния) кнут;

Многие религии похожие на нашу,
Все карабкающиеся на небо; Святость,

Ищет наслаждение в гвоздях и власянице,

Подобно тому, как неженка валяется на перине;

Человечество болтает, опьяненное гением,

И безумное сейчас, как и когда-то,

Взывает к Богу в своей неистовой агонии:

«О мне подобный, О мой господин, Я проклинаю тебя!»

И менее глупые, смелые любовники безумия,

Убегающие от большого стада, согнанного Судьбой,

И укрывающиеся в бесконечном опиуме!

- Таково на всем земном шаре вечное свидетельство.

Горько то знание, что получаем в путешествии!

Мир, монотонный и маленький, сегодня,

Вчера, завтра, всегда являет нам наше собственное отражение

Оазис ужаса в пустыне скуки!

Нужно ли пускаться в путь? Остаться? Если ты можешь остаться, останься.

Уходи, если это нужно. Один бежит, другой прячется

Чтобы обмануть врага бдительного и злого,

Время! Оно - увы - из тех, кто бегает без передышки

Как Вечный Жид и как апостолы

Кому никогда не хватает ни вагона, ни корабля,

Чтобы бежать от этого подлого ретиария: есть и такие,

Кто умеет убивать его, не покидая своих колыбелек.

Когда в конце концов оно наступит ногой на нашу спину,

Мы сможем надеяться и кричать: вперед!

Так же как когда-то мы уезжали в Китай,

С глазами, устремленными в открытое море, и волосами по ветру,

Мы пускаемся в плаванье по морю Мрака

С радостным сердцем юного пассажира.

Вы слышите эти голоса, очаровательные и похоронные

Которые поют: «Сюда! Вы, которые хотят есть

пахнущий Лотус! Здесь мы собираем плоды!

Чудесные фрукты, до которых ваше сердце голодно;

Идите сюда, чтобы упиться необычайной сладостью

Этого послеполуденного бесконечного дня».

По знакомому акценту мы угадываем призрака,

Пилады там тянут к нам руки.

«Чтобы охладить твое сердце плыви к своей Электре!»

Говорит та, чьи колени мы целовали когда-то.

О смерть, старый капитан, пора! Поднимем якорь!

Эта страна нам скучна, о смерть! Отплываем!

Если небо или море черные как чернила,

Наши сердца, которые, ты знаешь, наполнены лучами!

Налей нам свой яд, чтобы он нам помог!

Мы хотим - так сильно жжет огонь наш мозг -

Нырнуть на дно пропасти, Ада или Рая, какая разница?

На дно Неизвестного, чтобы найти новое!

En baisant m'amie

En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

M'amie est tant belle, si bonne faзon;
En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

Blanche comme neige, droite comme un jonc;
En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

La bouche vermeille, fossette au menton;
En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

La ciusse bien faite, le tйtin bien rond;
En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

Les gens de la ville ont dit qu'ils l'auront;
En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

Mais je vous assure qu'ils en mentiront.
En baisant m'amie j'ai cueilli la fleur.

Перевод М.И. Цветаевой

***

Милую целуя, я сорвал цветок.

Милая - красотка, рот - вишневый сок.

Милую целуя, я сорвал цветок.

Грудь - волне досада, стан - стволу - упрек.

Милую целуя, я сорвал цветок.

С ямкой - подбородок, с ямкой - локоток.

Милую целуя, я сорвал цветок.

Ножка - так с ладошку, а подъем - высок.

Милую целуя, я сорвал цветок.

Млеют городские, думают: дай срок…

Милую целуя, я сорвал цветок.

Но, могу поклясться, - их обман жесток.

Милую целуя, я сорвал цветок.

1940

Подстрочник