Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Департамент иностранных языков

Выпускная квалификационная работа

Тема: «Сопоставление лексико-стилистических особенностей политического дискурса сша и германии»

Чичканова Анастасия Львовна

Москва 2019

Оглавление

Введение

1. Средства выразительности текста

1.1 Понятие «дискурс» и его природа

1.2 Понятие «политический дискурс» и его основные характеристики

1.3 Традиции политической культуры США

1.4 Традиции политической культуры Германии

2. Аналитическая часть - Анализ лексико-стилистических особенностей публицистических текстов

2.1 Американские публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. New Cold War

2.2 Немецкие публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. Neuer kalter Krieg

2.3 Американские публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. Migration

2.4 Немецкие публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. Zuwanderung

2.5 Американские публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. Climate change

2.6 Немецкие публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. Klimawandel

3. Аналитическая часть - Анализ публичных речей

3.1 Анализ публичных речей Меркель и Урсулы фон дер Ляйен о Militдre Konflikte

3.2 Анализ публичных речей Обамы и Трампа о Military conflicts

Владение средствами языковой выразительности и их грамотное употребление в тексте свидетельствует о том, что автор текста является зрелой языковой личностью. Говоря о грамотном применении языковых средств, мы имеем ввиду целесообразность их использования - то есть, те ситуации, когда употребление тропов и фигур речи способствует реализации в тексте определенной коммуникативной задачи, преследуемой автором. Так, было бы неверно говорить о необходимости прибегать к образности речи в формальных документах (договорах, контрактах, судебных исках и т.д.) и в официальных заявлениях, в то время как употребление средств выразительности в политической сфере реализует важнейшую составляющую любого речевого акта, характеризующегося интенциональностью - управление сознанием читателей или аудитории.

Основная функция средств выразительности речи (в особенности применительно к политическому дискурсу) заключается в привлечении внимания читателя или слушателя посредством использования нетривиальных языковых средств и приемов. Поэтому в основе языковой выразительности лежит новизна, своеобразие, некоторое отступление от лексических норм языка [1, с. 60]. Цель, которую в данном случае ставит перед собой автор - воздействовать не только на сознание адресата текста, но и сформировать у него определенное отношение к предмету высказывания, что становится возможным благодаря экспрессивной окрашенности языковых средств.

В настоящей работе объектом исследования являются лексико-стилистические особенности политического дискурса, поэтому в теоретической части мы сосредоточим свое внимание на лексических средствах выразительности - тропах, а также на стилистических фигурах, что впоследствии позволит нам проанализировать письменные и устные тексты, относящиеся к политическому дискурсу США и Германии, и сделать выводы о частотности их употребления и некоторых национальных особенностях языка. В данной диссертации мы сознательно рассматриваем лишь некоторые тропы и фигуры речи, которые, на наш взгляд, наиболее употребительны и «востребованы» в рамках политического дискурса, будь то газетная статья, посвященная определенному политическому событию, или выступление политика.

Прибегая к использованию метафоры, одному из самых распространенных тропов, автор письменного текста или подготовленной устной речи способствует повышению уровня экспрессивности текста, а также более эффективному воздействию на эмоции читателя или слушателя. Чрезвычайная распространенность метафоры обусловлена природой самого понятия: желая придать высказыванию метафоричность, автор употребляет слово в переносном значении, отталкиваясь от его сходства с одним из предметов действительности или явлением. [2] Поэтому может существовать неограниченное количество метафор, так как, метафоры порождаются разными людьми, а, следовательно, их появление связано с многогранностью свойств предметов. Приведем несколько примеров употребления метафоры в англоязычных печатных изданиях последних лет: “A tsar is born” (The Economist), “The Much Diminished Russian Bear” (The American Conservative, 2018). Отдельно необходимо отметить роль «зооморфных» метафор в политическом дискурсе США и Германии: уподобление страны животному является сильным идеологическим оружием в руках журналистов и политиков, так как животные воспринимаются людьми, как существа, склонные к бессознательному и порой крайне агрессивному поведению.

Следующий троп, сравнение, выполняет схожую с метафорой прагматическую функцию, так как он тоже основан на «уподоблении одного предмета другому». [2] Однако метафора представляет собой скрытое сравнение и во многом благодаря этому придает тексту большую образность, нежели обычное сравнение. “Erdogan ist nun so mдchtig wie Putin und kann die Tьrkei nach Belieben umbauen“ (Handelsblatt, 2018) (пер. «Эрдоган теперь является таким же могущественным, как Путин, и может изменить Турцию так, как ему заблагорассудится»), „Das "Tandem Putin-Medwedjew" und Russlands neues Politbьro“ (BPB, 2018) (пер. «Тандем Путин-Медведев и новое российское политбюро»).

Гипербола - еще один троп, который, на наш взгляд, занимает «лидирующие позиции» и активно используется в кричащих заголовках статей и в политических обращениях. Данное средство изображения, прежде всего, основано на чрезмерном преувеличении, а, следовательно, является отличным приемом для манипуляции массовым сознанием граждан разных стран. Употребив гиперболу, автор может преувеличить масштаб событий, испытываемых им чувств, и самое главное - значение и размер описываемого явления. [2] Доведя гиперболу до абсолюта, мы говорим об использовании гротеска - высказывания, поражающего своей абсурдностью и несуразностью. Ярким примером гиперболы может послужить заголовок в New York Times относительно политической линии американского президента, Дональда Трампа - “Trump Shakes the International Order. Could It Break?”, а также еще одна гипербола, употребленная в этой же статье - “A full-scale collapse of the Western security order”. Надо заметить, что использование приема гиперболизации в публицистических статьях в некоторой степени обусловлено прагматикой публицистического стиля, одного из разновидностей функциональных стилей: ведь основной задачей журналиста часто является привлечь внимание читателя к обсуждению общественных вопросов.

Говоря об образных определениях (прилагательных), используемых в политическом дискурсе, следует заметить, что они придают оценочно-экспрессивную функцию всему высказыванию. Это и отличает их от нейтральных прилагательных, используемых для описания явления, его детализации и т.д. Существует немало примеров употребления подобных прилагательных в современной немецкой прессе, приведем несколько из них: „Putin, mдchtig wie nie” (Welt, 2018) (пер. «Путин влиятелен, как никогда прежде»), „Trump zeigt eine extreme Schwдche“ (Dlf24, 2017) (пер. «Трамп продемонстрировал свою большую слабость»).

Последний троп, который мы бы хотели представить в диссертации - синекдоха: основным принципом, положенным в основу любой синекдохи, является перенос значения с одного явления на другое, так, например, в политическом дискурсе превалирует употребление названия целого вместо части и наоборот. В примерах из американской прессы - “Russia votes to hand Vladimir Putin 4th presidential term” (USA Today, 2018), “Putin Makes a Move for Peace Through Force” (The Atlantic, 2018) - лексема “Russia” употреблена вместо “Russian people” (употребление целого вместо части), во втором примере, наоборот, фамилия политика “Putin” употреблена, вместо слова “Russian politicians”, для выделения наиболее влиятельного политика, знакомого читателям.

В отличие от тропов стилистические фигуры или фигуры речи способствуют приданию тексту необходимой экспрессии на уровне синтаксиса, что может проявляться в единоначатии (анафора), резком противопоставлении образов или понятий (антитеза), необычной последовательности слов в предложении (инверсия), одинаковом синтаксическом построении частей предложений (параллелизм), опущении союзов (бессоюзие) или, напротив, намеренное увеличение количества союзов в предложении (многосоюзие).

В аналитической части на примерах выступлений ведущих американских и немецких политиков мы подробно рассмотрим, какие функции выполняют различные фигуры речи в политических речах, а также продемонстрируем их значимую роль в создании идеологической окрашенности публичных выступлений в рамках политического дискурса.

На данном этапе нам кажется необходимым обратить внимание на следующие ключевые факторы, способствующие созданию убедительного, выразительного текста в рамках публицистического дискурса: логическое выстраивание текста, его структурирование и придание единообразия (в том числе достигаемое за счет прозрачного или, напротив, замысловатого синтаксиса).

1.1 Понятие «дискурс» и его природа

Являясь одним из сложнейший коммуникативных явлений в лингвистике, понятие «дискурс» имеет большое количество трактовок не только в рамках современного языкознания, но и в рамках таких наук, как теория текста (где дискурсу зачастую противопоставляются понятия «речь» и «текст»), литературоведение, философия, антропология и другие.

В лингвистике традиционно выделяют три разных подхода к пониманию дискурса [3]: структурно-синтаксический, структурно-стилистический и коммуникативный подход. В рамках структурно-стилистического подхода дискурс рассматривается, как фрагмент текста, сложное синтаксическое целое. При этом основными характеристиками дискурса служат иерархичность и связность высказывания, иными словами, его когерентность. Можно утверждать, что данный подход преобладал во второй половине XX в., во время зарождения теории текста, как самостоятельной науки.

Лингвисты, придерживающиеся структурно-стилистического подхода к изучению дискурса, приводят следующее определение: «Дискурс - нетекстовая организация разговорной речи, характеризующаяся спонтанностью, ситуативностью, высокой контекстуальностью, стилистической спецификой». Основным отличием понятия «дискурса» от «текста» является погруженность текста в жизнь, или, говоря более конкретно, в ситуацию общения. Так, подчеркивая важность особой специфики в рамках формального, художественного, разговорного дискурсов, Ю.С. Степанов упоминает, что дискурс требует употребления “особой грамматики, особого лексикона, особых правил словоупотребления и синтаксиса, особой семантики, - в конечном счете - особого мира” [4].

Коммуникативный подход рассматривает дискурс, как вербальное общение - диалог или беседу, либо речь с позиции говорящего.

В настоящей работе мы будем придерживаться, главным образом, структурно-стилистического подхода к изучению политического дискурса по нескольким причинам: поставив перед собой задачу проанализировать лексико-стилистические особенности американских и немецких публицистических текстов, посвященных актуальным темам, особое внимание мы будем уделять стилистической специфике письменного (публицистические статьи) или устного высказывания (публичные выступления).

Говоря об основных характеристиках дискурса, следует, в первую очередь, упомянуть его интенциональность [16], что подразумевает желание автора добиться определенной цели посредством своего сообщения. По мнению русского лингвиста Е.С. Кубряковой, данная характеристика означает, что конкретный тип дискурса позволяет создать «идеального адресата» и «идеального отправителя» [3]: это обуславливает тот факт, что для каждого типа дискурса существует «своя» лексика, грамматика и «свои» стилистические особенности.

Вторая характеристика дискурса - его ситуативность, то есть учет обстоятельств, при которых произошло порождение той или иной речи или текста. Ситуативность предполагает, что лингвистам при анализе дискурса следует учитывать ситуацию, в которую погружен конкретный текст, отталкиваясь от языковых и культурных особенностей.

Третья и четвертая характеристики - связность и целостность - в нашем понимании, неотделимы друг от друга, так как без одного невозможно и второе. Когда мы говорим о связности дискурса, то имеем в виду взаимосвязь всех интерпретируемых элементов, включенных в текст (в том числе грамматическую связь между частями предложения) и оцениваем текст с точки зрения информативности. Целостность же обеспечивает единство текста, смысловую связанность его компонентов.

Пятая характеристика - это информативность дискурса, то есть, говоря иными словами, привнесение новой информации, актуальной для «идеального адресата» данного дискурса. Так, по мнению лингвиста Яна Ренкема, дискурс только тогда является дискурсом, когда в него включена ценная для восприятия, неизвестная ранее информация. [16]

Кроме того, в современной лингвистике существуют упоминания о таких характеристиках дискурса, как авторитетность, то есть использование пословиц, поговорок, цитат, апеллирующих к общепризнанным истинам и авторитетам [5] и интерактивность, что предусматривает обмен репликами, употребление коммуникативных стереотипов и т.д. [6, с.172-173] Тем не менее, данные характеристики не были включены нами в список основных характеристик дискурса, так как, на наш взгляд, наличие данных свойств является вариативным.

На основе проделанного анализа известных работ отечественных и зарубежных лингвистов, посвященных природе дискурса, мы даем следующее определение термину «дискурс»: дискурс - это совокупность высказываний, способствующих решению определенных целей, представленных в ситуации реального общения, в процессе которого проявляется присущий данному социуму образ мыслей.

1.2 Понятие «политический дискурс» и его основные характеристики

По мнению А.Н. Баранова, политический дискурс, как одна из разновидностей дискурса, представляет собой «совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещенных традицией и проверенных опытом». [7, с. 6] Несмотря на то что политический дискурс существует с того самого момента, как зародилась политика и, в целом, отношения между властью и народом (политическая коммуникация), лингвистическое понятие «политический дискурс» получило активное распространение совсем недавно - в 1970-х годах - и вызвал активный интерес к изучению. В дальнейшем это способствовало развитию нового направления - политической лингвистики, зародившейся еще в середине XX века и популяризованной в период «холодной войны», когда в понятийном аппарате жителей Америки и европейских стран появились следующие лексические единицы: «ядерная зима», «поджигатели войны» и т.д. В результате первых таких исследований советских лингвистов было выявлено, что языковая манипуляция сознанием на государственном уровне осуществляется и в ряде демократических стран при условии наличия гражданских свобод.

В конце XX в. многие зарубежные исследователи, а также их советские коллеги пришли к выводу, что политическое мышление, политическое действие и языковая форма едины, а, следовательно, политическая лингвистика, находящаяся, главным образом, на стыке двух наук - политологии и лингвистики - имеет большой потенциал, как наука будущего.

Говоря об особенностях политического дискурса в XXI в., многие политические лингвисты, как, например, нидерландский «критический лингвист» Т.А. Ван Дейк, придерживаются мнения, что в настоящее время «доминирование одной социальной группы происходит не через принуждение (что свойственно тоталитарным и авторитарным режимам), а через согласие, через идеологию, через язык». Соответственно, для того, чтобы выявить заданные установки и элементы языкового воздействия в политическом дискурсе в той или иной политической системе, необходимо провести анализ языковых элементов. Следовательно, первая характеристика современного политического дискурса заключается в его опоре на постоянно изменяющиеся социальные и языковые нормы, общественно-политические тенденции. Иначе говоря, политика имеет лингвокультурологическое измерение - объясняется это тем, что посредством языка политик оказывает необходимое давление, в частности, выстраивая речь в соответствии с «психологическими законами управления сознанием аудитории». [17]

Вторая важная характеристика - идеологическая окрашенность политического дискурса, напрямую связанная с сутью самой политической коммуникации: основные усилия любой политической системы направлены на завоевание и последующее сохранение власти. В результате структура любого политического дискурса включает в себя идеологическую составляющую, в независимости от того, какой идеологии придерживается политическая элита (консерватизм, либерализм, анархизм и т.д.) Идеологические убеждение политика эксплицитно проявляются посредством речевого воздействия (убедительная аргументация, наглядные примеры) и в результате использования определенных лингвистических средств, применяемых для манипуляции сознанием. В нашем исследовании мы подробнее остановимся на экспликации идеологического убеждения в рамках политического дискурса, связанной с использованием особой лексики и стилистики текста.

Немаловажный аспект, связанный с идеологической окрашенностью политического дискурса, рассматривает Т.А. Ван Дейк - какое политическое поведение признается «нелегитимной манипуляцией», а какое - «политическим убеждением»? По мнению нидерландского лингвиста, граница между ними очень размыта, что открывает политикам возможность для спекуляций общественным мнением даже в западных демократиях. Он рассматривает данное явление на примере терактов в США в начале 2000-х годов и наглядно демонстрирует механизм генерализации ментальных моделей при помощи языковых средств. Идея всемирного заговора против Америки и абсолютная демонизация стран происхождения большинства террористов (Сирия, Иран, Афганистан), присутствующие в СМИ и большом количестве выступлений американских политиков (Дж. Буша, Б. Обамы), становится ярким примером манипуляции массовым сознанием. Предпосылкой тому выступила массовая истерия и естественный страх американцев перед новой глобальной угрозой. [17]

Третья, последняя, характеристика политического дискурса начала XXI в. проявляется в активном влиянии личностной концептосферы политика на политический дискурс в рамках отдельной страны. Так, в приведенном выше примере именно бывшие президенты США ответственны за формирование определенной политической установки у американцев. Доктор филологических наук, профессор Г.Я. Солганик, выразил следующую мысль по поводу влияния, оказываемого человеком в процессе речевой коммуникации: «Итак, важнейшее качество речи, вытекающее из сущности речевого акта, можно определить как персонализованность (эгоцентричность). Определяющее значение для речи имеет ее производитель, я. Без я, говорящего, речь невозможна». [8] Тем не менее, так было не всегда: известно, что на протяжении некоторых периодов в истории коллективный разум преобладал над индивидуальным, а ярким отражением было господство плановой экономики (как антипод свободной торговле). Поэтому, к примеру, политический дискурс в советский период носил иной характер: политическая речь зачастую была обезличена и носила формальный характер, а языковая манипуляция приобрела государственный масштаб.

Несмотря на то что в настоящее время абсолютное большинство государств придерживаются либеральных ценностей (включая рассматриваемые нами страны - США и Германию), мы можем по-прежнему говорить об исключительном значении языковой манипуляции в современном политическом дискурсе.

Под языковой манипуляцией, как правило, понимают языковое воздействие, оказываемое государством или политиками на определенный круг населения, с целью последующего внедрения в психику адресата определенных установок, ценностей, которые изначально адресат не разделяет. В результате, адресат совершает лишь выгодные для политика-манипулятора поступки, тем самым идя у него на поводу. [9, с. 99-103] Соответственно, успех манипулятора обеспечивает непосредственно верный выбор лексических и стилистических средств, в первую очередь направленных на эмоциональную составляющую любого из адресатов.

Рассмотрим некоторые способы языковой (речевой) манипуляции, которые способствуют формированию у населения ложных ориентиров и представлений о власти, а также укоренению положительных или отрицательных стереотипов о других странах и политических системах. По мнению современного лингвиста А.Д. Васильева, существуют следующие приемы массового программирования сознания:

1. Интерпретация фактов представляет собой самый распространенный вариант подмены реальных фактов. Данный вид языкового воздействия проявляется в выражении альтернативной точки зрения, сопровождаемой субъективными аргументами и подтверждаемый экспертным мнением (привлечение к разговору либо цитирование авторитетных ученых, врачей и др. экспертов в рассматриваемой области). Данный прием обеспечивается употреблением лексических средств, подразумевающих оппозиционирование другой точке зрения, принятой конкурирующей партией, политической системой или другим государством. Например, «в противоположность официальной позиции государства Х», «как нам известно» (апелляция к общепринятой национальной позиции), «было бы ошибочно полагать». [10, с. 95-115]

2. Замена слова (псевдоэвфемизация) - еще один чрезвычайно распространенный способ манипуляции сознанием, также актуализирующийся на лексическом уровне и напрямую связанный с подменой понятий в сознании адресата. Несмотря на сходство с лингвистическим термином «эвфемизм», замена слова является лишь определенного рода словесным фокусом, в результате которого слово, к примеру, имеющее ярко негативную коннотацию в сознании адресата, замалчивается, уступая место слову, схожему по лексическому значению, но не имеющего негативных приращений в языке. Рассматривая замену слова на материале русского языка (мы проиллюстрируем этот прием на материале американской и немецкоязычной прессы в аналитической части диссертации), мы можем привести в пример слово «террорист», которое в руках определенного круга политиков может превратиться в нейтральные слова «активист», «повстанец», а также в слово, которое в настоящее время обладает еще более негативной окрашенностью в связи с трагическими событиями в мире - «джихадист», то есть участник вооруженной борьбы за распространение ислама. [18]

3. Последовательность подачи информации (как в средствах СМИ, так и в политических выступлениях) обеспечивается за счет использования ряда синтаксических приемов. Приоритизация одного высказывания или информационного сообщения приковывает внимание адресата и убеждает поверить в его срочность, важность, а также в истинность данного утверждения. Следовательно, произвольно взятое предложение: «В ходе пресс-конференции активно обсуждались ключевые вопросы в области экономики и промышленности, которые, тем не менее, требуют дальнейшего рассмотрения и обсуждения в вышестоящих инстанциях» - должно создать иллюзию важности и успешности пройденной конференции, в то время как в действительности данное сообщение не содержит конкретики - то есть, свидетельствует об отсутствии видимых результатов. Характеризуя подобный вид языковой манипуляции сознанием, немецкий писатель Э.М. Ремарк написал следующее: «Демократия сменилась демагогией». [11]

4. Имитация обилия фактов - прием, широко используемый СМИ, основывается на некоторых особенностях психики людей, в результате которых многие ошибочно полагают, что обилие информации свидетельствует об ее достоверности. Тем не менее, это не всегда так. Говоря о лингвистическом аспекте данного приема, мы обращаем внимание на использование определенных стилистических и синтаксических особенностей, в частности обращение к разговорному функциональному стилю (с целью доступного разъяснения фактов адресату), а также использование двух фигур речи - бессоюзия (с целью упрощения и удлинения высказывания) или, наоборот, многосоюзия (для введения в заблуждение и убеждения малообразованных граждан).

5. Алогизм сообщения - прием, схожий с описанным выше - заведомо построен таким образом, чтобы запутать потенциального адресата и принять нелогичную установку или убеждение. Вызвав в адресате определенные эмоции (гнев, страх, радость, чувство патриотизма и гордости за страну), авторы отходят от логической последовательности сообщения, от его структурирования и заставляют поверить в последующие слова, тем самым, к примеру, закрепив в сознании образ врага.

1.3 Традиции политической культуры США

Обращаясь к понятию «политическая культура», в первую очередь, мы должны отметить, что политика «вплетена» в культуру общества, а, следовательно, политический дискурс и политическая культура неотделимы от социальных процессов и механизмов, действующих в рамках определенного социума. Несмотря на некоторую узость понятия, политическая культура многогранна, так как в ней органически сочетаются малосовместимые компоненты действительности - прошлое и настоящее, национальное и глобальное, личностное и групповое начало.

Так, А.П. Мельников, занимающийся исследованиями в области политической лингвистики, трактует термин следующим образом: «Политическая культура - это система исторически сложившихся, относительно устойчивых представлений и моделей поведения, проявляющихся в деятельности субъектов политического процесса». [12] При этом понятие «политический процесс» не следует понимать буквально, так как отражение специфической национальной политической культуры может находить свое отражение, как в ходе заседания национального парламента, так и в газетных статьях, посвященных политической проблематике.

Политическая культура, наряду с общекультурным генотипом, определяет национальный характер и способствует образованию определенных стереотипов, закрепляющихся за носителями той или иной социокультуры. К примеру, американцев часто считают индивидуалистами, что также обуславливает наличие определенных политических установок и моделей политического поведения в рамках сложившихся ситуаций.

Тем не менее, было бы в корне неправильно анализировать природу политической культуры в конкретной стране в отрыве от культур других стран. Так, американский философ С. Бенхабиб придерживался мнения, что «в современном мире не существует культурной чистоты», а следовательно нельзя воспринимать политическую культуру одной отдельно взятой страны, как «генетически запечатанную, подчиненную исключительно собственной внутренней логике». [13] Поэтому анализируя традиции, принятые в американской политической культуре, необходимо принимать во внимание, что в основе традиций, в настоящее время принятых в США, лежит культура поселенцев из Англии, а также Франции, Испании и других стран, жители которых колонизировали Новый свет в XVII-XIX веках. Безусловно, американцы гордятся своей Конституцией, которая фактически не претерпела изменений с 1787 г. - тем не менее, именно европейская идея о необходимости разделения властей, парламентаризме, демократии и свободы личности легла в основу политической системы современных США.

Характерными особенностями политической традиции в США считается: 1) Идея «американской исключительности», то есть представление об особой значимости американской демократии и, как следствие, осознание населением превосходства их образа жизни и идеологии; 2) Активная пропаганда «американской мечты», базирующейся на материальном благосостоянии. Как следствие, политики, желающие завоевать электорат, обещают гражданам экономический подъем и рост уровня благосостояния в каждой отдельно взятой семье и подобным образом могут в определенной мере манипулировать сознанием масс; 3) Принцип «честной игры» (fair play), основной смысл которого заключается в непринятии фальсификаций и справедливой борьбе за власть; 4) «Принуждение к демократии», основывающееся на убеждении американцев в том, что «США - уникальная страна, потому что она изначально развивалась особым путем, отличающимся от других стран», а, следовательно, может диктовать свои правила.

Анализируя предпосылки к формированию современной американской политической культуры, необходимо обратиться к историческому контексту, в условиях которого происходило формирование американской нации. Так, зарождение индивидуализма в обществе, а также появление «американской мечты» объясняется историческими предпосылками.

Зарождение концепта «американская мечта» восходит к желанию переселенцев, столкнувшихся с разными трудностями (религиозной нетерпимостью, финансовыми сложностями), добиться благополучия и разбогатеть на Новом Свете. Ярким примером служит «золотая лихорадка»: в конце XIX века многие европейцы, желающие обогатиться, стекались на американский континент в поисках «золота индейцев». Лишь немногим удавалось получить доступ к драгоценному ресурсу - однако, мечта о «легкой наживе» и простом секрете обогащения укрепилась в сознании американцев: об этом свидетельствуют американская литература (к примеру, знаменитый роман «Великий Гэтсби», герои которого каждый по-своему стремятся осуществить американскую мечту) и кино.

Пытаясь проанализировать предпосылки зарождения индивидуализма, необходимо вспомнить процесс колонизации Америки. Немногочисленные группы европейцев, прибывшие на кораблях в XVI-XVII в., оказались мало приспособлены к новой действительности: они не были осведомлены об обычаях местных народов, об особенностях климата и неведомых для европейцев болезнях. Так, более половины англичан, прибывших на судне «Мэйфлауер» в Плимонт с целью основать поселение, погибло. Поселенцам практически неоткуда было ждать помощи, и приходилось полагаться исключительно на свои силы. По нашему мнению, данное обстоятельство могло привести к укоренению принципа индивидуализма среди американцев.

Осознание американской политической традиции и основных вопросов, стоящих на повестке дня у американских избирателей, обеспечивает политикам поддержку в Конгрессе, а также на руководящих должностях. Ведь согласно принципу «фейр-плей», к власти приходит человек, избранный гражданами на основе легитимных выборов (этот принцип лежит в основе республиканизма, оплотом которого провозглашают себя США).

Политическая культура также находит свое отражение в публицистике: придерживаясь идеологии правительства, журналисты стремятся к противопоставлению США европейским странам, оправданию политического вмешательства в дела других государств (отражение идеи об «американской исключительности»). Примером тому служат яркие заголовки, в которых содержатся осуждения в адрес стран, которые, по мнению США, ведут себя «недемократично» или не придерживаются «американской линии»: “Turkey: World Leader in Jailing Journalists” (The Ney York Times, the 26st of October 2018), “Russia attacks America's Election System” (The New York Times, the 1st of August 2018), “Merkel`s time is running out. Now Germany`s “mini-Merkel” is stepping up” (The Washington Post, the 14th of November 2018) и т.п.

В заголовках, приведенных выше, приводится лексика с негативной коннотацией с целью формирования определенной политической идеологии. Так, словосочетание „world leader“, как правило, употребляется в отношении людей и в особенности стран, являющихся общепризнанными лидерами в какой-либо области (Например: “Germany is a world leader in vocational education and training. - «Германия является одним из мировых лидеров в области профессионально-технического образования и обучения») [17] Таким образом, заголовок “World Leader in Jailing Journalists” построен при помощи контраста - благодаря совмещению двух малосовместимых лексем “world leader” и “jailing journalists”; кроме того, в данном контексте чувствуется ирония по отношению к Турции, которую, якобы, можно считать мировым лидером только в этой области. Во второй главе мы подробнее рассмотрим средства выразительности и приемы, используемые в американской общественно-политической прессе и, исходя из приведенных характерных особенностей политического дискурса в США, сделаем вывод о том, к каким средствам выразительности чаще всего прибегают американские журналисты и политики и какая прагматическая задача стоит за этим.

Резюмируя вышесказанное, необходимо заметить, что, анализируя политическую культуру отдельно взятой страны, необходимо отталкиваться не только от современного социально-политического контекста, но и обращаться к истории и культурным традициям. Главным отличием американской политической культуры от европейской является ее гомогенность, характеризующаяся тем, что все граждане США, в целом, разделяют общеамериканские ценности. Основными характерными чертами политической культуры США, по нашему мнению, можно считать: 1) Идею «американской исключительности» (национализм), 2) Активную пропаганду «американской мечты», 3) Принцип «честной игры» (fair play), также приветствующийся в политике, 4) «Принуждение к демократии».

1.4 Традиции политической культуры Германии

Политическая культура Германии, безусловно, является частью европейской политической культуры, сложившейся в процессе многолетнего взаимного влияния различных европейских стран на политическую структуру и традиции отдельно взятых стран. Говоря о современной Федеративной Республике Германии, невозможно не заметить лидерство, а во многом и верховенство политических устоев страны, которого ей удалось добиться во многом благодаря двум основным факторам: 1) удачному географическому расположению, в самом центре Европы, 2) исторической роли Германии в становлении Европы.

Термин «политическая гегемония» или, по крайней мере, политическое превосходство, уместен в отношении обеих анализируемых нами стран - будь то США или Германия. Обе страны являются, своего рода, лидерами мнений на своем континенте и задают тон в отношении политических трендов в мире. Тем не менее, по мнению зарубежного политолога Д. Каванаха, в отличие от США, политическая культура Германии, как и политическая культура большинства стран континентальной Европы, фрагментированная, а не гомогенная [14]: это означает, что «политические культуры расколоты на соперничающие субкультуры». Данную тенденцию иллюстрирует многообразие немецких партий (в то время как в США представлена двухпартийная политическая система) и сильный «разброс» в идеологиях партий: так, в настоящее время в Бундестаге представлены депутаты от шести партий, причем блок ХДС и ХСС - консервативный, две партии - левоцентристские, одна - правопопулистская и одна - леволиберальная. [20]

Основными характеристиками современной немецкой политической традиции принято считать: 1) Поддержку сильной государственной власти, что проявлялось и во времена «железного канцлера» Отто фон Бисмарка, и в период прихода к власти нацистов, что также сохранилось в современной Германии; 2) Особую немецкую территориальность, связанную с тремя аспектами, играющими важную роль на современной политической арене: Восток-Запад, Север-Юг и Федеральная земля-ФРГ; 3) Крайний «антиэкстремизм», проявляющийся в отказе от политических убеждений крайне левого или крайне правого толка; 4) Немецкий идеализм, который способствует поддержанию веры немцев во всеобщую справедливость и плюрализм; 5) Аполитичность немецких граждан, по-видимому, связанная с традиционной позицией, представленной в работе Н.В. Скока [14]: ее основную идею можно изложить следующим образом - «Политика удел избранных, а не всего народа».

В данной диссертации мы сосредоточим свое внимание на анализе двух основных характеристик политической традиции в Германии, которые, на наш взгляд, оказывают наиболее сильное влияние на политический дискурс - этатисткой традиции (поддержка сильной государственной власти) и феномене немецкой территориальности.

Формирование этатисткой традиции, в первую очередь, исторически обусловлено, так как изначально и вплоть до конца XIX в. Германия была сильно раздроблена и лишь власть монарха (императора) могла способствовать созданию единой страны. Так, по словам свидетеля тех исторических событий, первого канцлера Германии Отто фон Бисмарка, объединения можно было достичь только «железом и кровью» (нем. Blut und Eisen), так как противникам Германии было крайне невыгодно появление сильной страны на политической арене. В дальнейшем, даже в условиях постепенного укоренения принципов демократии в европейских странах, включая Германию, неотъемлемой частью немецкой традиции по-прежнему было сильное военное начало и дисциплина, наряду с сильной государственной властью.

Аналогичная тенденция проявлялась в развитии немецкого языка - об этом свидетельствует большое количество устойчивых словосочетаний, поговорок со словами “Ordnung”, “Disziplin” - “die Disziplin untergraben” (пер. «подрывать дисциплину», присутствует резко отрицательная коннотация), “zur Disziplin anhalten”, “die Disziplin befolgen”; “zur Ordnung rufen”, “Ordnung wiederherstellen”, “Ordnung muss sein” (примечательно то, что пословица была излюбленной у кайзера Фридриха Великого (XVIII в.), а впоследствии активно использовалась видным военным и политическим деятелем начала XX в. Паулем фон Гиндебургом, что во многом доказывает преемственность политической традиции). [21]

В период нахождения у власти национал-социалистов (1933-1945 гг.) также можно говорить об укоренении этатисткой традиции в массовом сознании немцев - роль сильного властного лидера-демагога сыграла решающую роль в милитаризации и последующем развязывании Второй мировой войны. Желание вернуться в число сильнейших участников на мировой политической арене и взять реванш после поражения в Первой мировой войне обернулось трагедией для всей Европы, после чего последовал долгий процесс демократизации - сначала в западной, а затем (в 1990-е гг.) и восточной части.

Говоря о современной политической ситуации в Германии, надо, тем не менее, иметь в виду не только устойчивые демократические институты и сильное гражданское общество, но и значительное влияние личности канцлера - А. Меркель - на политику Германии в целом. Подмена фактов, их искажение в угоду политической верхушке и мощный аппарат политического давления на население - неотъемлемая часть немецкой демократии. [15] Безусловно, этому способствует выбор определенных лексических и стилистических средств и использование их в массовых печатных изданиях, в Spiegel, BILD, Die Welt, Frankfurter Allgemeine Zeitung и других. К примеру, известный германист А.Г. Голодов приводит следующие примеры подмены фактов и навязывания «верной» политической идеологии в заголовках газет: “Erdogan macht den Putin”, “Macht Angela die GroЯe Zar Putin klein?”, “Russland sammelt Elite-Kдmpfer an der Grenze zur Ukraine”, “Ist jetzt wieder kalter Krieg?” (пер. «Эрдоган уподобляется Путину», «Свергнет ли Меркель Великого царя Путина?», «Россия стягивает элитные войска к границе с Украиной», «Снова наступает период холодной войны?») [15]

Взаимосвязь культурных и политических факторов обусловлена взаимопроникновением политики во все сферы общественной деятельности, а также активным стремлением политиков к владению «психологией масс». Именно поэтому территориальный фактор не только занимает отдельное место в национальном самосознании немцев, но и актуален в рамках политической культуры Германии. Первая пара, которую необходимо рассматривать в рамках территориального вопроса - Север-Юг - в большей или меньшей степени актуальна для преобладающей части стран мир, будь то США или Россия, Франция или Великобритания. По мнению, Н.В. Скока, «различия между «северянами» и «южанами» коренятся не столько в хозяйственном положении, сколько в их менталитете и характере». [14] Согласно устоявшемуся стереотипу, северяне более вежливы и великодушны, а южане - более ленивы, провинциальны, но при этом гостеприимны. Тем не менее, наблюдаются и значительные различия в экономическом аспекте в двух частях страны: инновационные отрасли промышленности и современные технологии более распространены на Юге, в то время как на Севере преобладают традиционные отрасли. Кроме того, институт высшего образования традиционно лучше развит на Юге: именно здесь находятся старейшие университеты Германии.

Вторая пара - Восток-Запад - напрямую связана с послевоенными событиями и разделением Германии на две части, вследствие чего в 1950-1980 гг. происходило параллельное формирование двух национальных идентичностей. Различия между коммунистической и демократической моделями развития привели к тому, что и после объединения Германии политическая жизнь немецких бюргеров на востоке (осси) и западе (весси) страны неоднородна. Так, по мнению Н.В. Скока, «встреча двух культур происходит гораздо более болезненно, нежели предполагалось».

Итак, основными характерными чертами политической культуры Германии, по нашему мнению, можно считать: 1) Поддержку сильной государственной власти; 2) Различие в политической культуре и традициях немцев, живущих на юге и севере страны, на западе и востоке; 3) Крайний «антиэкстремизм»; 4) Немецкий идеализм; 5) Аполитичность немецких граждан. В аналитической части на примере публицистических статей, взятых из влиятельных немецких СМИ, мы рассмотрим, какой отпечаток они накладывают на восприятие немцами политической роли Германии в мире.

2. Аналитическая часть - Анализ лексико-стилистических особенностей публицистических текстов

2.1 Американские публицистические тексты, посвященные новым глобальным вызовам. New Cold War

Понятие «новая холодная война» все чаще мелькает на таблоидах крупнейших газет и интернет-изданий по всему миру: о развязывании нового конфликта мирового масштаба СМИ единогласно заговорили после введения санкций против России странами Европейского Союза и США в 2014 г. в связи с украинскими событиями. По прошествии 5 лет можно говорить об эскалации противоречий и росте напряжения во взаимоотношениях между Европой и Россией, а также Россией и США. Рассматривая данное политическое явление с лингвистической точки зрения, мы решили прибегнуть к анализу двух статей, взятых из американских газет, с целью проанализировать американскую риторику по данному вопросу и рассмотреть, к каким экспрессивным лексико-стилистическим приемам прибегают американские журналисты.

В теоретической части нашей диссертации мы рассмотрели: 1) основные средства создания выразительности текста, обеспечивающие должное воздействие на читателя, 2) способы языковой манипуляции в СМИ, являющиеся основой для государственной пропаганды и трансляцию определенного политического мировоззрения. Анализируя статьи, взятые из американских интернет-изданий, мы ставим себе цель проиллюстрировать данные языковые явления и дать оценку их действенности в рамках политического дискурса США.

Первая статья под заголовком “New Cold War Dangers” [22] была опубликована в декабре 2018 г., в старейшем еженедельном издании The Nation (основано в 1865 г.) Автор статьи (в интернет-источнике не приводится его имя) рассуждает по поводу возможной войны США с Россией, взяв за основу недавно опубликованную книгу Стивена Фрэнд Коэна (известный американский политолог, историк, занимающийся изучением истории СССР и тенденциями в развитии современной России) “War with Russia? From Putin and Ukraine to Trump and Russiagate”. Автор придерживается точки зрения, что холодная война между Россией и Западом неизбежна, при этом подчеркивает, что основной предпосылкой может послужить российско-украинский конфликт.