Эмоционально-оценочная лексика в говорах Тоболо-Иртышья (на материале говоров Тобольского, Ярковского, Вагайского и Уватского районов Тюменской области)

Таким образом, изучение говоров Сибири может дать богатейший материал и для диалектологии, и для истории языка, и для истории народа в целом.

Глава 2. Аксиологический аспект диалектных слов со значением характеристики внешних и внутренних качеств человека в говорах Тоболо-Иртышья

2.1 Из истории изучения аспектов языковой оценки. Параметры классификации эмоционально-оценочной лексики

Изучение различных аспектов языковой оценки в современном языкознании является актуальным. В настоящее время особое внимание уделяется проблеме определения границ оценочной семантики и вопросу создания многомерной классификации языковых оценок [Александрова 2005; Арутюнова 1988; Вольф 1979; Каган 1997; Маркелова 2003 и др.]. Учеными подчеркивается неоднозначность и многоаспектность исследования этой языковой категории, а также спорный характер многих вопросов, касающихся изучения языковой оценки.

Понятие оценки, восходящее к словам «цена», «ценность», определяет особенности взаимодействия человека и окружающего мира. Объективный мир оценивается говорящим со стороны субъективного его отношения к нему, с точки зрения ценностного характера объекта оценки ? с учетом понятий добра и зла, красоты и неприязни, пользы и вреда, истинности и ложности, степени интеллектуальности и т.д. Фундаментом понятия оценки является философская теория ценностей, что делает оценку универсальной категорией, а речевую ситуацию оценки ? стандартной, типовой, требующей отбора и использования определенных языковых средств для выражения оценочного значения. В мире не существует языка, в котором отсутствуют понятия «красиво» и «некрасиво», «хорошо» и «плохо».

В центре изучения языковой оценки ученых стоят вопросы формирования оценочного значения на разных языковых уровнях (акцентологическом, словообразовательном, морфологическом, лексическом, синтаксическом), функционирования оценочных единиц в тексте и дискурсе, поиск связей языковой оценки и различных характеристик личности ? возрастных, гендерных, национальных, психологических, социальных и др. Несмотря на довольно широкую изученность этой категории, существует множество спорных или открытых вопросов. К таковым можно отнести проблему определения границ оценочной семантики и отсутствие единой всеобъемлющей классификации оценок. Остановимся на указанных аспектах.

В зависимости от аспекта научных интересов исследователи в научных работах, посвященных оценке, при анализе языковых явлений обращаются к различным классификациям оценок, основанным на различных критериях. Остановимся на основных.

Первый критерий ? классификация оценок с учетом аксиологической интерпретации. В основу классификации положено два полярных критерия ? «хорошо / плохо», «что позволяет в зависимости от знака «+» или «?» выделить два типа оценки: положительную (мелиоративную) и отрицательную (пейоративную, дерогативную): красивый («+»), страшный («?»)» [Арутюнова 1988: 75].

Данная классификация носит обобщенный характер, поскольку, опираясь на аксиологическую основу категории оценки, позволяет ответить лишь на один вопрос: положительно или отрицательно относится автор высказывания к объекту действительности, тем самым признает или не признает его ценность?

Второй критерий ? классификация оценок с учетом наличия эмотивного компонента. «В зависимости от наличия или отсутствия эмотивного компонента оценка бывает рациональной (интеллектуально-логической) и эмоциональной» [Вольф 1979: 273].

Обобщая сказанное, отметим, что первая классификация опирается на социальные стереотипы и выражается посредством оценочного суждения, вторая же предполагает непосредственную реакцию автора на объект и характеризуется экспрессивностью.

Третий критерий ? классификация оценок с учетом соотношения объективного и субъективного факторов. «Сложное взаимодействие объективных и субъективных свойств предмета позволяет говорить о его дескриптивных, т.е. собственных свойствах объекта (яблоко красное, круглое, спелое) и оценочных признаках, т. е. свойствах, приписываемых субъектом (яблоко хорошее). Обозначения первого ряда, содержащие оценочный компонент (талантливый, усердный, добрый, нахальный, глупый и т. д.), называют частнооценочными, а слова второго ряда (хороший, отличный и т. п.) ? общеоценочными» [Каган 1997: 67].

Таким образом, в зависимости от характера оценочного признака, обусловленного взаимодействием объективных и субъективных факторов, выделяют две разновидности оценок: общая оценка (холистическая, аксиологическая) и частная оценка [Каган 1997: 67].

Финский логик Георг фон Вригт выделил общие и частные типы оценочных значений на основании концептов добра (на основе анализа прилагательного good) [Хенрик фон Вригт 1986: 67].

Н.Д. Арутюнова критикует классификацию оценок Георга фон Вригта, подчеркивая то, что при анализе употребления прилагательного good в большинстве случаев имелось в виду такое его использование, при котором оно эквивалентно более конкретным синонимам (например: useful «полезный», beneficial «благоприятный» и т. п.). Из сказанного видно, что в данной классификации имеет место не всегда допустимая замена общего оценочного признака частным [Арутюнова 1988: 78].

Взяв за основу характер оценки, Н.Д. Арутюнова предлагает свою классификацию оценочных значений. В ней представлены три группы частнооценочных значений ? сенсорные, сублимированные, рационалистические оценки, которые в свою очередь могут быть конкретизированы категориями частнооценочных значений. Так, например, сенсорные оценки делятся на сенсорно-вкусовые и психологические [Арутюнова 1988: 81].

Классификация оценок Н.Д. Арутюновой является наиболее детальной, потому как затрагивает ряд аспектов и позволяет,

во-первых, разграничить чисто оценочные признаки («хорошо / плохо») и признаки, сочетающие оценочный смысл с дескриптивным,

во-вторых, определить характер дескриптивного признака (сенсорно-вкусовой, утилитарный и т.д.),

в-третьих, проследить уровень эмоционального / рационального в частных оценках (в сенсорных оценках будет выше уровень эмоционального, нежели рационального).

Четвертый критерий ? классификация оценок с учетом способа оценивания. В зависимости от формулировки оценочного высказывания Н.Д. Арутюнова выделяют два типа оценки: абсолютная оценка и сравнительная оценка [Арутюнова 1988: 83].

В формулировках первой классификации используются такие понятия, как «хороший / плохой», второй ? «лучше / хуже». При абсолютной оценке речь идет, как правило, об одном оценочном объекте, при сравнительной ? имеются по крайней мере два объекта или два состояния одного и того же объекта.

Приведенная в качестве примера разнотипная классификация качественной оценки позволяет говорить о конструктивно различных оценочных высказываниях (для выражения сравнительной оценки используются более сложные конструкции), а также о различии в семантике этих двух типов оценки (абсолютная оценка оказывается более сложной по семантике, т.к. в ней сравнение присутствует имплицитно и предполагается наличие фоновых знаний об объекте оценки).

Пятый критерий ? классификация оценок с учетом влияния контекста. Учитывая влияние контекста на реализацию семантики оценочных единиц, различают две разновидности оценки: ингерентная (языковая, узуальная) и адгерентная (речевая, окказиональная) оценка [Арутюнова 1988: 87].

Так, например, лексема хапуга (о жадном человеке) и в контексте, и вне него будет иметь оценочное значение, т.к. в самом значении сконцентрировано негативное оценочное значение «тот, кто хапает, крадет, присваивает неблаговидным способом» [Панин 1989: 365].

Разносторонняя классификация оценочной лексики позволяет максимально широко взглянуть на оценочные значения за счет привлечения адгерентных оценок и увидеть расширение спектра оценочных показателей.

Большое количество различных типологий оценки можно объяснить нечеткостью лингвистического структурирования оценочного смысла. Т.В. Маркелова отмечает его языковую и речевую «вездесущность», реализуемую на разных языковых уровнях единицами, объединенными общей семантической ценностной доминантой хорошо / нормально / плохо. Поэтому насущной проблемой является систематизация средств выражения оценочных значений в русском языке, причем реальные проблемы воплощения этой цели требуют анализа взаимодействия всех трех аспектов функционирования языковых средств в системе ? семантического, грамматического и прагматического [Маркелова 2003: 10].

Каждая из рассмотренных выше типологий построена на выделении одного классификационного признака и, следовательно, позволяет рассматривать оценку в любом выбранном аспекте. Однако часто для анализа языковых явлений, например, оценочного высказывания, недостаточно какой-то одной отдельно взятой классификации оценок. Актуальным становится необходимость создания многомерной классификации оценок, учитывающей средства выражения оценочного значения.

Многомерную классификацию оценок предлагает Ю.А. Фомина в работе «Аспекты изучения языковой оценки» [Фомина 2007: 149], которая представлена в виде следующей схемы:

+ оценка -

аксиологическая интерпретация

Уровень текста

+ оценка -

ингерентная - адгерентная

Уровень текста

+ оценка -

сравнительная - абсолютная

Уровень высказывания

+ оценка -

рациональная - эмоциональная

Уровень высказывания

+ оценка -

общая - частная

Уровень слова

В предлагаемой Ю.А. Фоминой классификации оценочных значений скоординированы четыре вышерассмотренных типологий. Считаем возможным к имеющемуся добавить последнее общее и частное оценочное значение, выведенное на уровне слова.

Типология на основе критерия аксиологической интерпретации, т.е. выделения в тексте положительной и отрицательной оценки, является магистральной, потому что признание или непризнание ценности объекта и есть суть акта оценки. По этой причине, говоря об оценке, всегда предполагается определение оценочного признака и размещение его на оценочной шкале.

Пять типологий оценочных значений выделены в отдельные блоки, расположенные на соответствующих проявлению рассматриваемого признака уровнях.

Названные уровни и блоки располагаются снизу-вверх, т.к. с каждым уровнем возрастает размер языковой единицы с оценочным значением - от слова к тексту. Так, если мы можем определить общеоценочный или частнооценочный характер значения у одного слова вне контекста, то является ли оценка языковой или окказиональной ? только в рамках сложного синтаксического целого или текста.

Таким образом, в предлагаемой классификации сделана попытка соотнести семантику и прагматику средств выражения оценки, что видится необходимым для наиболее полной характеристики оценочного смысла.

Подчеркиваемая многомерность категории оценки, ее языковая и речевая «вездесущность» тесно связана с проблемой определения границ оценочной семантики, которая обусловлена целым рядом факторов.

Неоднозначность восприятия оценки слова или высказывания мотивируется тем, что в ней всегда присутствует субъективный фактор, взаимодействующий с объективным. Так, спорным в науке является вопрос о дифференциации дескриптивных (т.е. собственных) и оценочных признаков и их соотношении друг с другом. Очевидно, что и собственные свойства предметов не лишены субъективного аспекта. Так, например, по мнению Т.И. Кочетковой, спелое яблоко предполагает субъективное (социально обусловленное) представление об этом свойстве. Самыми «объективными» являются признаки цвета и формы, однако и в них присутствует субъективный аспект [Кочеткова 2005: 87].

Важнейшим показателем оценки является наличие «плюса» или «минуса» в значении слова. Например, слова мужественный и смелый в современном русском литературном языке выражают положительную оценку. И, напротив, слово трусливый и слабый вызывает отрицательное отношение к человеку, обладающему этим качеством, даже в том случае, если речь идет о совершенно незнакомом человеке.

В.К. Харченко призывает не смешивать оценку и характеристику слова. Так, слова впечатлительный, подвижный, уставший, заросший по своему лексическому значению являются характеризующими, но оценочными их назвать нельзя [Харченко 1983: 39]. Однако, как показывают наблюдения, характеризующие слова довольно часто используются в оценочной функции.

Е.М. Вольф отмечает, что далеко не всегда, высказывая оценку, мы соотносим ее с идеей «добра» (хорошо / плохо). Во многих случаях в оценке участвуют другие «точки отсчета», которые квалифицируют объект - предмет или событие по разным аспектам [Вольф 1979: 275].

Таким образом, если рассматривать оценочные структуры как реально существующие в языке, то можно говорить об оценке в широком смысле слова (ее можно назвать квалификацией), которая связана с представлением субъекта оценки об отношении данного предмета или события к нормативному «положению вещей» или к существующей в данном социуме норме, и об оценке в узком или в собственном смысле слова, связанной с противопоставлением «хорошо / плохо» [Вольф 1979: 273].

С субъективным фактором связано и взаимопроникновение категорий «оценка» и «эмоциональность». Е.М. Вольф отмечает, что в истории изучения эмоций с философских позиций, проблема связи с оценкой неоднократно оказывалась на первом плане. Е.М. Вольф рассматривает философские теории о соотношении эмоций и оценки в историческом аспекте. Обращаясь к современности, она выделяет две группы оценочных теорий, связывающих эмоции с идеями когнитивизма.

Одна группа философов считает, что между эмоциями и оценочными мнениями существует логическая связь. По мнению ученых, эмоции логически зависят от оценок.

Другая группа исследователей оценочных значений предполагает, что эмоции сами по себе и есть оценки. Иными словами, находясь в том или ином состоянии, субъект сам сознает ценностную реальность и как бы живет в ней [Вольф 1985: 197].

Таким образом, теории эмоций и теории оценок у многих ученых отождествляются. Однако «эмоциональность» и «оценочность» не являются взаимозаменяемыми понятиями. Оценка может и не связываться с проявлением эмоций, а только заключаться в выражении отношения говорящего к характеризуемому предмету с точки зрения представления о нем в общеоценочном плане хороший или плохой.

Общеоценочные значения, как и сама категория оценки, являются социально обусловленными, поскольку они исторически сформировались в обществе. Поскольку в любой оценке отражаются представления социума о ценностях, то нужно признать, что она обладает ментальной сущностью. Но в то же время оценка является и субъективной, индивидуальной, потому что она дается с позиции самого говорящего. Оценивая фрагменты действительности, человек пропускает их через свое сознание, разум, следовательно, оценка рациональна, содержательна. Выражение личного «я» в оценке делает ее субъективной, но не эмоциональной. «Эмоциональное» связано с проявлением чувств, однако человек не может выражать эмоций, не оценивая то, по отношению к чему они выражаются. А это значит, что эмоциональное является в то же время оценочным, т.е. в эмоциональном чувственное сочетается с рациональным. Отсюда общепринятое деление оценок на рациональные и эмоциональные.

Говоря о детерминированности эмотивных и оценочных механизмов значения, Т.А. Трипольская отмечает: «Анализ эмотивно-оценочного словаря и дискурса подтвердил положение психологов и когнитивистов об оценке как пусковом механизме возникновения эмоций. Аксиологическая обработка действительности, предшествующая различным эмоциям, отличается большей или меньшей степенью когнитивности и осознанности индивидом и варьируется от очень существенной до незначительной (высоко когнитивная эмоция стыда и низко когнитивная эмоция отвращения)» [Трипольская 2003: 187].

Вместе с тем исследователи утверждают, что эмоциональное состояние субъекта играет существенную роль в формировании эмоционального отношения и оценки. Качество, знак, языковые средства выражения эмотивной оценки зависят от проживаемой субъектом эмоции.

Подводя итог, отметим очевидную тесную взаимосвязь между оценкой и эмоциональностью на когнитивном уровне. По словам Т.А. Трипольской, эмотивная оценка - это «не механическое сопровождение интеллектуального действия эмоциональным или эмоционального состояния личности ее квалификативными действиями, это особая форма взаимопроникновения и взаимовлияния двух способов интерпретации действительности» [Трипольская 2003: 187]. Эмотивная оценка является более сложным ментальным действием, направленным на отражение, познание и характеристику действительности. Два указанных процесса интерпретации действительности, являясь самостоятельными величинами, не только взаимосвязаны, но и взаимно детерминируют друг друга, причем доминантная роль эмоции и оценки в реальной коммуникации постоянно меняется.

Подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод о том, что человеческий фактор предопределяет «размытость» границ категории оценки и ее активное взаимодействие с другими категориями такими, как квалификация, образность, эмотивность и др. Категория оценки пронизывает все уровни языка и тесно связана с миром оценивающего человека, и поэтому изучение оценки в языке остается многоаспектным и во многом спорным и открытым вопросом.

2.2 Общая характеристика эмоционально-оценочной лексики говоров Тоболо-Иртышья

Территория, названная Тоболо-Иртышьем, находится в Западной Сибири, расположена в долине реки Иртыш до впадения и после впадения в него реки Тобол и охватывает территорию впадения в Иртыш реки Тобол. Район, подвергающийся лингвистическому изучению охватывает территорию четырех административных районов Тюменской области, а именно:

1) Тобольского, расположенного в долине реки Иртыш в устье реки Тобол (18 населенных пунктов);

2) Вагайского, расположенного в долине реки Иртыш до впадения впадения в него реки Тобол (17 населенных пунктов);

3) Уватского, находящегося в долине реки Иртыш после впадения в него реки Тобол (14 населенных пунктов) и

4) Ярковского, расположенного в долине реки Тобол (15 населенных пунктов).

Говоры исследуемой территории в целом однородны по своему лексическому составу и грамматическому строю. С фонетической, лексической и грамматической точки зрения сибирские диалекты генетически восходят к севернорусским говорам. Исследованию подвергалась лексико-тематическая группа слов характеризующих внешние и внутренние качества человека.

Под лексико-тематической группой, следуя определению Ф.П. Филина, мы понимаем «...объединения слов, основывающиеся не на лексико-семантических связях слов, а на классификации предметов, признаков, действий и явлений... с самыми различными целями» [Филин 1982: 231].

Предметом нашего анализа стали имена прилагательные, имена существительные и устойчивые сочетания с характеристикой внешних и внутренних качеств человека в количестве 2081 единица.

1. Лексемы, характеризующие внешние данные человека, его физический облик, рост, вес, красоту, толщину и др., в количестве 867 единиц.

2. Лексемы, содержащие характеристику внутренних качеств человека, его характер, эмоции, интеллект, поведение человека, его образ жизни, отношение к жизни, к людям, к предметному и непредметному миру, природе и т. д., в количестве 1214 единицы.

С точки зрения качества оценки исследуемый материал можно представить в виде двух других групп:

1) лексемы, содержащие положительную оценку внешних и внутренних качеств человека (358+465=867 ед.).

2) лексемы, содержащие отрицательную оценку внешних и внутренних качеств человека (509+749=1214 ед.), Последняя группа составляет большую часть слов в речи носителей говоров и отличается эмоциональной насыщенностью, большей экспрессией, выразительностью.

Выбранная для анализа лексико-тематическая группа эмоционально-оценочной диалектной лексики Тоболо-Иртышья значительна и многообразна как по структуре, так и по значению, а также по эмоциональной, оценочной, экспрессивной характеристикам.

2.2.1 Лексемы, содержащие характеристику внешних данных человека

Группа лексем, содержащих характеристику внешних данных человека, в говорах Тоболо-Иртышья разнообразна. Она представлена 867 единицами, что составляет 41 % от общего количества исследуемого материала. В состав группы вошли имена прилагательные и существительные, а также устойчивые сочетания. Характеризуемая группа лексем подразделяется на две подгруппы: 1) лексика, отражающая положительную оценку внешних качеств человека и 2) лексика, отражающая положительную оценку внешних качеств.

· Лексика содержащая положительную оценку внешних качеств человека

Группа имен прилагательных, содержащих положительную характеристику внешних данных человека, многочисленна и многогранна. Она насчитывает 300 лексем, что составляет 14 % от общего количества исследуемого материала. В составе группы - имена прилагательные и существительные, а также устойчивые сочетания, которые в свою очередь могут быть объединены в микрогруппы. Среди первых отметим следующие подгруппы.

1. Лексемы, отражающие физические данные человека:

1) `красивый': басколи'ций, кази'стый, молодцева'тый, красови'тый, пригля'дистый, прима'нсливый, пудри'стый, рахма'нный, фарто'вый;

2) `нарядный': начуфу'ренный, форсови'тый, щапли'вый, щекотли'вый;

3) `кудрявый': кудрева'стый, курчава'тый;

2. Возраст:

4) `молодой, моложавый': молодова'тый, молодоликова'тый, молодолико'тый;

3. Рост:

5) `высокого роста': больша'нский, больши'нский, до'лгенький, крупноро'слый;

6) `невысокого роста': мале'хонный / малю'хонный, ма'хонный, та'конький, чу'тенький.

Менее многочисленна (55 единиц) группа имен существительных, содержащих положительную характеристику внешних данных человека:

Паца'нка. О молодой девушке. Я, помню, тогда ишо паца'нкой была (д. Полуяново, Тобольскицй р-он).

Большу'ха. 1) О взрослой женщине. 2) Большая, высокого роста. Третья большу'ха Натька замуш не вышла (д. Абалак, Тобольский р-он).

Дро'ля. Любимый, милый. Меня дроля провожал (д. Малозоркальцево, Тобольский р-он).

Млада', сала'за. Молодая женщина, обычно незамужняя. Я тогда млада' была (д. Абалак, Тобольский р-он).

Среди номинаций, характеризующих внешние данные человека представлено три устойчивых сочетания:

любо-до'рого взгляну'ть -`красиво одетый человек';

молода'я заба'ва - `о молодом беспечном человеке';

разоде'тый в пух и прах - `вызывающе одетый человек'.

Таким образом, говоры Тоболо-Иртышья располагают 358 лексемами, содержащими положительную характеристику внешних данных человека.

· Лексика, представляющая отрицательную оценку внешних данных человека

Вторая разновидность диалектной лексики, характеризующей внешние данные человека более многочисленна. Она представлена 509 лексемами, что составляет 23 % от общего количества исследуемого материала. Большая их часть представлена именами прилагательными, содержащими отрицательную оценку внешнего облика человека (450 единиц). Отметим основные группы лексических объединений:

1) `толстый': брюха'тый, завесисты'й, здоровя'щий, здорову'щий, кубова'тый, кубова'стый, тушева'тый, кругля'щий;

2) `неряшливый': неопря'шливый, шимоволо'сый;

3) `лысый': плеша'тый;

4) `плохо одетый': барахли'стый, рипсова'тый;

5) `некрасивый': кере'жий, неклю'жий, страхови'тый, страшённый;

6) `худой, тощий': костли'вый, леда'щий, либи'вый, су'хенький, тонсли'вый, тоха'нный, худи'стый, худовекова'тый, худя'щий.

Не менее показательна группа имен существительных (37 единиц):

Брюха'тка, кругля'шка. Толстая. Вон брюха'тка пошла, кругляшка стала - не узнать! (д. Преображенка, Тобольский р-он).

Жи'харка (о худом, сухощавом человеке), Девка-то жы'харка какая (д. Овсянниково, Тобольский р-он).

Жму'ра (угрюмый, недовольный), Ты вечно жмурой ходишь. В чем же дело? (д. Медведчиково Тобольский р-он).

Здоровя'к, кругля'к / кругля'ш. О плотном, толстом человеке. Хозяин дома был такой здоровя'ка, что половицы скрипели под его ногами (д. Малозоркальцево, Тобольский р-он).

Жи'харка. Худенькая. Жена у нево была жи'харка така, у неё рост 1.40 был (д. Малозоркальцево, Тобольский р-он).

Зю'зя. Пьющий человек. Пришёл такой зю'зя домой (д. Винокурово, Тобольский р-он).

Кере'жа, неклю'жа. Некрасивый. Разносчиком воды был кере'жий мальчишка (д. Елань, Тобольский р-он).

Махалда', огло'бина. Большая, высокая и потому неуклюжая. Вон как она у нас махалда' вымазала (д. Савино, Тобольский р-он).

Оборва'нец. О грязном, неряшливом человеке. Здоровя'к экой вырос, молодось так и прошла в безделье да в веселье (д. Полуяново, Тобольский р-он).

Парни'шка. Молодой человек, юноша. Муж то совсем парни'шка у неё (д. Малозоркальцево, Тобольский р-он).

Салазга'нь. Оборванец, грязнуля. Салазга'нь ты этакий (д. Савино, Тобольский р-он).

Хиля'к. Слабый. На ринг вышел хиля'к спортсмен (д. Елань, д. Савино, Тобольский р-он).

Шимоволо'ска. Неряшливый человек. Живут оне на окраине, там два дома, шимоволо'ски, не моются никогда (д. Винокурово, Тобольский р-он).

Особую роль при отрицательной характеристике внешних данных человека играют устойчивые сочетания (22 единицы). Выделим две группы относительно их значения:

1) фразеологические единицы, содержащие общую характеристику внешности человека:

горо'ховое вешало - `неуклюжий, неловкий человек';

как из бревна' вы'резанный - `неуклюжий человек';

ста'рше попо'вой соба'ки - `очень старый человек';

уме'ть держа'ть язы'к за зуба'ми - `о человеке, умеющем хранить тайны;

жива'я душа' на костыля'х - `о хилом, слабом человеке' и др.;

2) фразеологические единицы, содержащие характеристику отдельных черт внешности человека, особенностей фигуры, прически, манеры держаться в обществе и др.:

как ше'ст проглону'л - `находиться в стопоре, стоять в изумлении';

пе'ть с чужо'го го'лоса - `говорить не от души, лукавить';

слабова'т в коле'нях - `слабый, хилый человек';

стоя'ть как пень - `стоять в изумлении'.

Таким образом, в говорах Тоболо-Иртышья группа лексем, содержащих отрицательную характеристику внешних данных человека, более многочисленна и многогранна.

2.2.2 Лексемы, содержащие характеристику внутренних качеств человека

Группа слов, содержащих характеристику внутренних душевных качеств человека (характер, эмоции, интеллект, поведение человека, его образ жизни, отношение к жизни, к людям, к предметному и абстрактному миру, природе и т. д.) в говорах Тоболо-Иртышья намного богаче и многочисленней. Она представлена 1214 единицами, что составляет 59 % от общего количества исследуемого материала. Среди них наглядно представлены две группы лексем: 1) лексика, отражающая положительную оценку внутренних качеств человека и 2) лексика, отражающая положительную оценку внутренних качеств.

· Лексика, отражающая положительную оценку внутренних качеств человека

Лексико-тематическая группа, содержащая положительную оценку внутренних качеств человека более многочисленна, она содержит 465 лексемы, что составляет 22 % от общего количества исследуемого материала. Исследуемая группа представлена несколькими микрогруппами. В составе атрибутивной лексики 342 лексемы, в их числе слова со значениями:

1) `хороший': первостатей'ный, славу'тный, чи'нный;

2) `умный': башкова'тый, толко'вистый, торова'тый, уду'мчивый, ухватистый, фартовый;

3) `умелый, ловкий в деле': матёрший, прово'рый, задо'рный, зая'дный, рука'стый, ходова'тый;

4) `умеющий ладить с людьми': пола'дливый, гладкослo'вый, желa'тельный, сла'дистый, ла'дистый, фарто'вый;

5) `добрый': доброду'ший, добролa'дный сме'лый;

6) `внимательный': вседу'шный; чувстви'тельный, забо'тливый;

7) `боевой, смелый, решительный': бедова'тый, бедо'вский, броснова'тый, муту'ристый, гладкостри'женый, поворо'тистый, риско'вый, плясу'ний, смельча'тый, спеси'вый;

8) `общительный': подхо'дчивый, сво'йсливый, ласкoсло'вый, людям'вый, людскo'й, сво'йчивый;

9) `крепкий, выносливый, здоровый': жилова'тый, здоровя'щий, кубова'стый, могу'тный, мого'тный, парно'й;

10) `любимый, дорогой': дрочёный, жалоба'ный, жали'мый, гладкосло'вый, лю'бонький, разлю'бленный;

11) `спокойный': невыыходно'й, остонo'вненький;

12) `веселый': кура'жный, полоро'тый;

13) `счастливый': счастли'венький;

14) `смелый, бойкий': бедo'вский, нату'ристый.

Данная лексико-тематическая группа представлена в русских говорах Западной Сибири весьма разнообразно. Нередко имена прилагательные заменяются именами существительными с тем же значением (105 лексем):

1) бойко'та - `смелая';

2) брoсaльница - `бойкая';

3) вью'нчик - `бойкий, непоседливый ребенок';

4) дeржа'нник - `тот, кто оказывает поддержку, помощь';

6) галу'ха - `шутник, весельчак';

7) драголю'бчик - `любимый, дорогой человек';

8) заузa'йло, кубы'ш - `ловкий, здоровый';

9) матёрша, провора - `умелый, ловкий в деле';

10) нюмча - `тихий, спокойный человек';

11) полуду'рье -`глупый человек';

12) пустоду'мка - `человек, думы которого пустые, не имеющие смысла';

13) патютю'ня - `застенчивый человек';

14) у'харец - `удалец':

Он был кубы'ш, умелый, ловкий человек. На все руки мастер. (Д. Ялань, Тобольский р-он).

Он фсю жизнь свою прожил бойким громкоголосым зауза'йлом (д. Полуяново, Тобольский р-он).

Имена существительные, содержат характеристику внутренних душевных качеств человека, а именно характер, эмоции, интеллект, поведение человека, его образ жизни, отношение к жизни, к людям, к предметному и абстрактному миру, природе и т. д.

Внутренние качества человека наиболее ярко представляют 18 единиц устойчивых сочетаний:

1) фразеологические сочетания, содержащие характеристику поведения человека, отдельных поступков, рода его занятий:

по го'рничному ка'шлять - `о женщине, умело управляющейся по дому';

наводи'ть слепы'х на бревна - `о человеке, помогающем бедным и убогим в трудностях';

па'лец в рот не клади' - `об умном, догадливом и бойком человеке';

2) фразеологические единицы, содержащие характеристику внутренних качеств человека, его отношения к труду и людям, его наклонностей:

хоть кол на голове' чеши' - `об упрямом человеке';

ночь не заго'нит - `о том, кто работает неустанно, не покладая рук';

по'лный крестья'нин - `зажиточный сельчанин, имеющий свое подворное хозяйство'.

Объединение имен прилагательных и существительных, а также устойчивых сочетаний, характеризующих внутренние качества человека, в данной микрогруппе позволяет увидеть их системные отношения.

Таким образом, говоры Тоболо-Иртышья располагают 465 лексемами, содержащими положительную характеристику внутренних данных человека.

· Лексика с отрицательной оценкой внутренних качеств человека

Гораздо ярче, полнее и разнообразнее в говорах Тоболо-Иртышья представлена лексико-тематическая группа, к которой относятся имена существительные и прилагательные со значениями отрицательной оценки внутренних качеств человека. Данная группа в говорах Тоболо-Иртышья сама большая, она представлена 749 лексемами, что составляет 36 % от общего количества исследуемого материала. Внутри исследуемой группы также выделим микрогруппы. В составе группы атрибутивная лексика наиболее содержательна (650 единиц). По семантическим признакам считаем целесообразным объединить всю атрибутивную лексику в 33 микрогруппы:

1) `плохой': га'дский, неклю'жий, некудышный, сподли'вый;

2) `злой': злоде'йный, зло'стный, зуба'тый, озойливый, рья'ный / рья'ной, худоу'мый;

3) `острый на язык': галу'шный, костылёвый;

4) `излишне разговорчивый', болтливый: ба'енный, барахли'стый, болта'нный, болтляв'ый, вертополо'хий, гово'ркой, щека'тый;

5) `скандальный, крикливый': брони'стый, бросли'вый, бузли'вый, буя'вый, варайду'чий, возбра'нный, мяляйду'чий, ревли'вый, сканда'лисный, собакова'тый, дуровo'й, мерендy'чий, варадy'чий, варандy'чий, брезго'тлuвый, неполa'дливый, греховo'дный, ножo'вый;

6) `ворчливый': брюзгова'тый, брязгова'тый, варайду'чий, рабайду'чий, рябяйду'чий, рыку'чий;

7) `капризный': вопли'вый;

8) `хвастливый': барахли'стый, барахли'тый, хвастова'тый;

9) `озорной, непослушный, своевольный (чаще о детях)': бедо'вский, бядо'вский, разбо'йный, рети'вый, шалькова'тый, шалова'тый, ша'лый;

10) `избалованный': балова'тый, дрочёный;

11) `развязный, разболтанный': вихля'вый, развя'зистый;

12) `гордый, высокомерный, зазнавшийся': беси'вый, задра'вный, вознo'сливый, задрa'вный, занрa'вный, вообрa'жный, занo'сливый;

13) `хитрый, неискренний': подце'листый, гладкострu'женый, вертy'лый, двулu'цый, затa'йный, сподви'дный;

14) `нахальный': наха'листый;

15) `сердитый': хмурова'тый;

16) `брезгливый разборчивый в еде': брезгова'тый, брёзгова'тый, гамли'вый, чамли'вый;

17) `неразборчивый в еде, ненасытный': большеды'рый, обжо'ристый, прожо'ристый, харти'стый;

18) `жадный': забо'ристый, заберихова'тый, закoсливый, заберuховатый, завидный;

19) `неповоротливый': непове'ркой, нескла'дистый, нешевеля'вый;

20) `слабый физически, чаще больной': вя'ленький, маломо'жненький, незаво'дненький, незафи'вненький, ску'дненький, ча'хленький;

21) `скучный': скучли'вый, тошнёхонький;

22) `беспомощный': безмо'глый, беспро'кий, жа'лостный;

23) `замкнутый, нелюдимый': лесово'й, людова'тый;

24) `умственно неполноценный, глупый': чепутно'й, пришали'мый, чуде'сный;

25) `ведущий беспорядочный образ жизни': пу'таный, шату'щий, шату'чий, обрюсова'тый;

26) `пьяный': мо'таный, тёпленький;

27) `бессовестный, бесстыдный': бессту'жий, нахa'листый;

28) `легкомысленный, беспутный': баламу'тный, кручёмный, легкоу'мный, беспу'тый, незабo'тный, однодёмнный;

29) `нервный, вспыльчивый': бросовa'тый, крутовa'тый, вски'пчивый, броса'рливый;

30) `угрюмый, недовольный': безутымшный, жмура;

31) `своевольный, упрямый, крутого нрава': неповo'дный, курa'жливый, нату'ристый, настo'йливый, наты'рливый;

32) `робкий, тихий': небуя'вый, несуря'дливый, ню'хлый;

33)`нелюдимый': несогласo'ванный, несурямдливый, несоюмзный, ознo'бный, нелюдовa'тый, нелюдo'вый, людовa'тый.

Данная лексико-тематическая группа самая многочисленная, яркая и разнообразная.

Предметной лексики с отрицательной оценкой внутренних качеств человека в русских говорах Тоболо-Иртышья значительно больше, чем с положительной. Часто имена прилагательные, содержащие эмоционально-экспрессивную оценку, подменяются именами существительными с аналогичным значением (73 лексемы):

бaлба'х - `непутёвый человек',

беду'лuца - `необщительный, нелюдuмок),

беспромымслица - `непутёвый, никчемный человек',

большеды'рый - `ненасытный),

брымзга'лка - `о нервной, раздражительной женщине',

бря'згa - `ворчун',

булымга - `пустой, никчемный человек',

бубa'рка - `жадный, злой человек',

бузa' - `хулиган, скандалист',

буранду'нья - `та, которая любит ворчать';

брoсa'льница - `бойкая, задиристая женщина',

бесстым'дница-бесстрa'шница - `тот, кто не боится нарушать религиозные предписания, правила',

беду'лица - `легкомысленный человек',

вo'льница - `беспутный человек, гуляка',

варaйду'нья / выарадун - `ворчливая женщина', `ворчунья',

вaрайду'н - `ворчун',

вра'лица / вра'лина - `лживый человек (о женщине)',

ехи'да - `о злом, вредном человеке',

жи'гaло - `о язвительном, злобном человеке',

жa'дник - `жадный, скупой человек',

жмo'д, жмo'да, жмo'ха - `жадный, скупой человек',

жму'ра - `угрюмый, недовольный,

жoм, жo'ма, жмур - `жадный, скупой человек';

жадну'ля - `жадный, скупой человек'; кем.

забe'ка - `драчун, забияка';

забиру'ха - `жадный, скупой человек';

загребисве'т и загробu'свет - `об очень жадном, корыстолюбивом человеке',

задиру'ха - `тот, кто заводит ссору, задира';

залихва'т - `хвастун',

запe'чельник - `о нелюдимом человеке, домоседе';

занo'с - `зазнавшийся, высокомерный человек';

зю'зя - `пьющий';

изме'ншык - `неверный человек, изменщик';

кямра'йда - `ворчливый человек',

ле'жень - `человек, не желаюий работать, лежебока, беельник';

мo'мот - `угрюмый, неприветливый человек',

мым'тарь - `хитрец, закалдымга, беспутный, опустившийся человек',

ну'дница - `зазнавшийся человек',

недоу'мок - `глупый человек',

нюм'ча - `робкая, тихая женщина';

нелюди'мок - `необщительный, неприветливый человек';

неспусти'ха - `задира, неуживчивый человек';

мазу'рик - `непослушный (о ребенке)';

молоча'к - `молчун, неразговорчивый человек';

отду'й - `неслух, упрямец';

пустоду'мка - `человек, напрасно чем-то опечаленный';

ря'згa - `ворчун';

растя'па - `о ветреном человеке';

ха'лда - `грубая' и др.:

Мo'мот. Угрюмый, неприветливый человек. Он всегда такой мо'мот, ни с кем не разговариват (д. Полино, Вагайский р-он).

Недоу'мок. Глупый человек. Жил в деревне один нелюду'мок, жил один, ни с кем не общался, и дом на окраине стоял (д. Полино, Вагайский р-он).

Нелюди'мок. Необщительный, неприветливый человек'. Есть такие нелюдоватые, нелюдимые люди, нелюди'мки живут. Никто с имя не опщацца (д. Барсуки, Ярковский р-он).

Молоча'к. Молчун, неразговорчивый человек. Этот был такой молоча'к, а топерь хоть ковда успокоитца? (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Мазу'рик. Непослушный (о ребенке). Стал озорником, мазу'риком, перестал слущаща совсем (д. Полино, Вагайский р-он).

Ле'жень. Человек, не желаюий работать, лежебока, беельник. Витя в нашей деревне ле'жень (д. Полуяново, Тобольский р-он).

Изме'ншык. Неверный человек, изменщик. Прощай, изме'ншык мой (д. Тахтаир, Тобольский р-он).

Залихва'т. Хвастун, хвастливый человек. Он тот ещё залихва'т! (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Вра'лица / вра'лина. Лживый человек (о женщине). Маленькая вра'лица, большая вра'лина (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Эмоционально-оценочной лексики со значением отрицательной характеристики внутренних качеств человека в русских Тоболо-Иртышья в два раза больше, чем с положительной. По этой причине считаем целесообразным охарактеризовать основные микрогруппы со сходным, синонимическим, значением, составляющие данную группу. Так, со значением `ворчун, болтливый человек' микрогруппа состоит из 5 единиц, со значением `вор' - из 7 единиц, со значением `задира, склонный к ссорам' - из 8 единиц и т.д.

Многочисленной по составу является микрогруппа лексем, которая реализует значение `озорник, непоседливый человек'. Эти существительные часто характеризуют поведение детей:

Егоза. О живом, подвижном ребёнке. Она егоза' така стала, на месте не посидит! (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Балбa'н. Озорник, шалун. Рос таким балба'ном: прыгат, скачет; фсё в доме перевернёт (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Балу'ха. Озорник, шалун. Внук у меня такой балу'ха, никово не слушат (д. Барсуки, Ярковский р-он).

Мазу'рик. Озорник, шалун, хулиган. Стал озорником, мазу'риком, перестал слущаща совсем (д. Полино, Вагайский р-он).

Вью'нчик. Бойкий ребенок. По улице бегают вью'нчики (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Отметим, что суффиксы -чик-, -ик- являются суффиксами субъективной оценки, они придают эмоционально-экспрессивную окраску, выражают субъективное доброжелательное отношение к ребенку, поэтому лексемы мазурик и вьюнчик имеют пограничное положение между двумя группами, так как значение дает отрицательную окраску а морфемный состав близок к положительной.

Лексемы балба'н и галу'ха имеют более грубое оформление. Интересен тот факт, что две лексемы близки по значению, но имеют разную коннотацию:

Галу'ха. Шутник, весельчак. Надеревне он первый был галу'ха, фсех смешил (д. Иевлево, Ярковский р-он) - положительная оценка.

Дурносми'шка. Хохотушка. На селе она дурносми'шкой звалась (д. Иевлево, Ярковский р-он) - отрицательный оттенок из-за одной из корневых мофем -дур-.

По-разному называют человека, который часто провоцирует ссоры и скандалы, задирает других людей и даже дерется, например:

Драку'ша - `от драться',

задиру'ха, зади'рник - от `задирать',

Неспусти'ха - возможно от `не дает спуска', т.е. `постоит за себя'.

Некоторые из них являются лексико-фонетическими диалектизмами:

Забe'ка. Драчун, забияка. Главный забе'ка в деревне был! (с. Щетково, Ярковский р-он);

Фулюга'н. Хулиган. Внук мой фулюга'ном растет (д. Медведчиково, Тобольский р-он).

Разнообразно представлена в говорах микрогруппа предметной лексики, содержащая характеристику злого, раздражительного, язвительного человека. Так, можно предположить, что лексема брызгалка - `нервная, раздражительная женщина' произошла от глагола брызгать, в основу которого положен метафорический перенос, т. е. разбрызгивать (выплескивать) гневные чувства, бросать злобные, язвительные, неприятные слова.

Предположим, что лексема жигало - `язвительный, злобный человек', произошла от глагола жечь в таком человеке легко было разжечь гневный пламень, он быстро раздражался и озлоблялся.

Для слова ехи'да, т. е. `злой, вредный человек', является производящим лексема ехи'дна. Ехидна (греч. Echidna) это мифологическое существо, полуженщина, полузмея. Позже на основе метафорического переноса у лексемы появилось новое значение: «зловредный, лукавый человек, скрывающий свою злобу под видом доброты, ласковости» [Евгеньева 1984: 437].

Лексема “мытарь” анализируемой тематической микрогруппы была заимствована из библейского текста:

Мым'тарь. О небережливом человеке, транжире. Муш у ей мы'тарь такой, всё истратит! (д. Иевлево, Ярковский р-он).

В толковых словарях дается дефиниция этого слова, как «сборщик податей в Иудее» [Ожегов, Шведова 2003: 123]. Но значение диалектного слова расходится со словарным определением, приобретая противоположное значение: «тот, кто тратит» и «тот, кто собирает». Значит, можно предположить, что слово мытарь для характеристики небережливого человека было использовано на основе сходства по звучанию с лексемами мот, мо'тать, промота'ть (ср., промотать состояние - «нерасчетливо израсходовать; растратить зря, неразумно» [Ожегов, Шведова 2003: 101]).

Девять единиц составляют группу «жадный, скупой человек». Некоторые из них произошли от корня -жад-:

Жa'дник. Жадный, скупой человек. Скупой он стал, прямо жа'дник (д. Иевлево, Ярковский р-он);

Жадну'ля. Жадный, скупой человек. Ну ты жадну'ля наш! (п. Первoмайский, Вагайский р-он).

Забиру'ха. Жадный, скупой человек. Ещё тот - забиру'ха. (д. Горнослинкино, Уватский р-он);

Другие лексемы образованы путем сложения основ:

Береги'-живo'т. Об экономном человеке. Береги-'живо'т, он невод держит, никогму не даёт (р.ц. с. Уват);

Загреби'све'т / загробу'све'т. Об очень жадном, корыстолюбивом человеке. Руки у него загребастые, глаза завидущие, сам загребисве'т! (с. Щетково, Вагайский р-он).

Две названные выше лексемы береги-живот и загребисвет характеризуют человека не просто как жадного, а невероятно скупого, корыстолюбивого, жаждущего наживы, готового присвоить все, что плохо лежит, на это значение указывают корневые морфемы -живот- (в значении жизнь) и -свет-. Так, в данной микрогруппе больше всего лексико-словообразовательных диалектизмов.

Не менее яркая группа лексем представляет названия тех людей, которые совершают более тяжкие преступления и грехи против других людей и самого себя. Семь единиц составляют микрогруппу со значением `вор, мошенник':

Жульё, похи'тник, шпана', жига'н.

Три из них имеют в своем морфемном составе корень -вор-:

Вору'н, вору'нья, вору'ха.

Так и в микрогруппе из 6 единиц со значением `обманщик, лжец' многие лексемы имеют один общий корень:

Врa'лица, врa'ля, вра'лина, вру'лька.

Для людей, пристрастившихся к вредным привычкам, в говорах Тоболо-Иртышься нашлись свои номинации:

Пьяница, пьяниса, пьянчуга - `о человеке, любящем выпить';

Курильщик, тубаку'р - `о курящем человеке';

Уби'вец - `убийца' и др.

Интересны лексемы, входящие в микрогруппу со значением `болтливый, ворчливый человек', т.к. некоторые единица образованы на основе звукоподражания:

Буранду'нья, бухти'нья, варaйду'нья.

Другие микрогруппы с отрицательной оценкой внутренних качеств человека в говорах Тоборло-Иртышья немногочисленны. Значение `угрюмый, нелюдимый' реализуют 4 единицы, некоторые значения встречаются только один раз, например:

Полуду'рье - `глупый человек';

Пустоду'мка - `человек, думы которого пустые, не имеющие смысла';

Патютю'ня - `застенчивый человек'.

Значения двух микрогрупп являются антонимичными, т. к. лексемы одной из них называют `неумелого, беспутного человека' (8 единиц), другой, наоборот - `ловкого, умелого, удалого человека' (5 единиц).

Так, первую группу представляют следующие лексемы:

Беспелю'ха, беспромы'слица, облo'мина, булыга, ко второй - заузa'йло, крутодe'л, кубы'ш, машта'к, у'харец.

Вторая микрогруппа наиболее интересна, т. к. это чуть ли не единственные лексемы, образующие тематическое объединение. Затемненным представляется определение происхождения способа образования следующих лексем:

Заузa'йло - `ловкий, бойкий человек',

Кyбы'ш - `умелый, ловкий человек',

Машта'к - `умелец, человек, который хорошо выполняет какое-либо дело' лексико-фонетический диалектизм от мастак (в том же значении), а уже оно образовалось от ма'стер, которое претерпело фонетические изменения в разговорной речи [Фасмер 2004: 215].

У'харец (`удалой человек') - лексико-словообразовательный диалектизм, возможно, от у'харь - `хват, молодец, бойкий человек' [Ушаков 2000: 390].

Отметим, что отдельную тематическую группу (12 единиц) составляют лексемы со значением `влюбленный человек':

Засу'шына, прису'ха, ухажёр, ха'халь.

Звуковое оформление и структура содержтит неодобрительную оценку третьих лиц, отчасти насмешливую:

У засу'шыны своей (с. Касьяново, Вагайский р-он).

Вон прису'ха его идет (д. Медведчиково, Тобольский р-он).

Вот у сосетки моей такой ха'халь появился! (д. Малозоркальцево, Тобольский р-он).

Сами же влюбленные друг к другу используют другие лексемы, с положительной окраской, ласковые и нежные:

Драголюбчик, ягодиночка, милашка, мотанечка, избран и др.

Морфемная структура используемых слов как нельзя лучше характеризует отношение говорящего к собеседнику: суффиксы -чик-, -чк-, -ашк- в данным примерах относятся к уменьшительно-ласкательным.

Нередко имена существительные характеризуют поведение детей:

Егоза'. Живой, подвижный ребёнок. Она егоза' така стала, на месте не посидит! (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Балбa'н. Озорник, шалун. Рос таким балба'ном: прыгат, скачет; фсё в доме перевернёт (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Балу'ха. Озорник, шалун. Внук у меня такой балу'ха, никово не слушат (д. Барсуки, Ярковский р-он).

Мазу'рик. Озорник, шалун, хулиган. Стал озорником, мазу'риком, перестал слущаща совсем (д. Полино, Вагайский р-он).

Вью'нчик. Бойкий ребенок. По улице бегают вью'нчики (д. Иевлево, Ярковский р-он).

Интересно словообразование названных лексем. Отметим, что суффиксы -чик-, -ик- являются суффиксами субъективной оценки, они придают эмоционально-экспрессивную окраску, выражают ласковое отношение к ребенку, поэтому лексемы мазурик и вьюнчик имеют пограничное положение между двумя группами, т.к. семантика, заложенная в корне слов, дает отрицательную окраску а суффикс - положительную.

Лексемы балба'н и балу'ха имеют более грубое оформление. Интересен тот факт, что две лексемы близки по значению, но имеют разную коннотацию:

Галу'ха. Шутник, весельчак. Надеревне он первый был галу'ха, фсех смешил (д. Иевлево, Ярковский р-он) - положительная оценка.

Дурносми'шка. Хохотушка. На селе она дурносми'шкой звалась (д. Иевлево, Ярковский р-он). Отрицательный оттенок заложен в корневой мофеме -дур-.

Лексемы, характеризующие человека, провоцирующего ссоры и скандалы, задирающего других людей, дерущегося, обычно являются лексико-фонетическими или лексико-словообразовательными и имеют прозрачную семантику:

Драку'ша образовано от глагола драться.

Задиру'ха, зади'рник произошло от задираться).

Неспустиха, возможно, произошло от сочетания не дает спуска, т.е. постоит за себя.

Забe'ка. Драчун, забияка. Главный забе'ка в деревне был! (с. Щетково, Ярковский р-он).

Фулюга'н. Хулиган. Внук мой фулюга'ном растет (д. Медведчиково, Тобольский р-он).

Разнообразна по происхождению микрогруппа предметной лексики, содержащая характеристику злого, раздражительного, язвительного человека. Так, например, можно предположить, что лексема брызгалка - `нервная, раздражительная женщина' - образована от глагола брызгать, где в его основу положен метафорический перенос, т. е. разбрызгивать (выплескивать) гневные чувства, бросать злобные, язвительные, неприятные слова.

Предположительно, лексема жига'ло - `язвительный, злобный человек', произошла от глагола жечь, скорее всего, в таком человеке легко было разжечь гневный пламень, он быстро раздражался и озлоблялся.

Слово ехи'да (т. е. `злой, вредный человек') - лесико-фонетический диалектизм от слова ехидна. Ехидна (греч. Echidna) это мифологическое существо, полуженщина, полузмея. Позже на основе метафорического переноса у лексемы появилось новое значение: «зловредный, лукавый человек, скрывающий свою злобу под видом доброты, ласковости» [Евгеньева 1984: 437].

Лексема мым'тарь была заимствована из библейского текста:

Мым'тарь. Небережливый человек, транжира. Он у ней мытарь такой, всё истратит! (д. Иевлево, Ярковский р-он).

В толковых словарях дана дефиниция этого слова, как `сборщик податей в Иудее' [Ожегов, Шведова 2003: 123]. Но значение диалектного слова расходится со словарной статиьей, они находятся в оппозиции: `тот, кто тратит' и `тот, кто собирает'. Значит, можно предположить, что слово мытарь для характеристики небережливого человека было использовано на основе сходства по звучанию с лексемами мот, мотать, промотать (ср., промотать состояние - `нерасчетливо израсходовать; растратить зря, неразумно') [Ожегов, Шведова 2003: 101]).

Рассмотрим группу имен существительных со значением «жадный, скупой человек», образованных в основном лексико-словообразовательных диалектизмов:

Жa'дник. Жадный, скупой человек. Скупой он стал, прямо жа'дник (д. Иевлево, Ярковский р-он);

Жадну'ля. Жадный, скупой человек. Ну ты жадню'ля наш! (п. Первoмайский, Вагайский р-он).

Забиру'ха. Жадный, скупой человек. Ещё тот - забиру'ха. (д. Горнослинкино, Уватский р-он);

Береги'-живo'т. Об экономном человеке. Береги-живо'т, он невод держит, никогму не даёт (р.ц. с. Уват);

Загреби'све'т (загробу'све'т). Об очень жадном, корыстолюбивом человеке. Руки у него загребастые, глаза завидущие, сам загребисве'т! (с. Щетково, Вагайский р-он).

Группа лексем представляеет людей, которые совершают более тяжкие преступления и грехи против других людей и самого себя. Семь единиц составляют микрогруппу со значением `вор, мошенник': жульё, похи'тник, шпана', жига'н. Три из них имеют в своем морфемном составе корень -вор-: вору'н, вору'нья, вору'ха. Так и в микрогруппе со значение “обманщик, лжец” (6 единиц) есть лексемы с одним общим корнем:

Врa'лица, врa'ля, вра'лина, вру'лька.

Экспрессия проявляется даже в названии родственных связей:

Парни'шко. Сын, мальчик. У меня парни'шко был. Семь лет была патанул (д. Алымка, Увтский р-он).

Парынё'к. Mолодой человек, парень. Вчера какой-то парынёк приходил (д. Истомино, Вагайский р-он).

Ниве'ска. Невестка. Ниве'ска кака хороша была (д. Анисимовка, Тобольский р-он).

Мну'к. Bнук. Дак я со своим мну'ком справица не могу (с. Малозоркальцево, Тобольский р-он); А вот на фотографии мой мнук (д. Красный яр, Ярковский р-он).