Мы привыкли гордиться своим богатством - огромной территорией, природными ресурсами, многонациональной культурой и образованностью нации. Это действительно есть. Но только этого недостойно мало для великой державы - России (Путин В. Открытое письмо Владимира Путина к Российским избирателям).

В этом приеме выделяется репрезентация собственной мужественности, в частности через маскулинность «своего» лидера. Можно обозначить некоторые тактики маскулинизации лидера. Во-первых, это - эксплицированная маркировка («настоящий мужик», «настоящий мужчина»). Во-вторых, это скрытая и, что особенно эффективно, зачастую не осознаваемая, маскулинизация политического лидера. Она включает в себя атрибутирование ему, в частности, увлечения «мужественным видом спорта». Так, из предвыборных материалов избиратели узнали, в частности, что В. Путин - мастер спорта по дзюдо и самбо, Г. Явлинский в свое время небезуспешно занимался боксом [Рябова 2001].

Другим конституирующим элементом образа маскулинности является использование менасивных конструкций по прототипу «боится - значит уважает», что также восходит к стереотипам времен Советского Союза и холодной войны: Сильной России бояться неразумно, но с ней надо считаться. Обижать нас - себе дороже (Путин В. Открытое письмо Владимира Путина к Российским избирателям).

Особую роль в конструировании героического дискурса играют промисивы, направленные на создание утопического будущего и затрагивающие социально значимые недостатки общества:

Возвратить им (старикам) положенный долг - это не просто социальная, но в полном смысле политическая и нравственная задача.

Мы сегодня просто обязаны обеспечить надежность права собственности и оградить предпринимателя от произвольного, неправового вмешательства в его деятельность (Путин В.В. Открытое письмо российским избирателям).

Героический дискурс направлен на контактную фазу коммуникации. Это может служить объяснением того, что современный российский политический дискурс характеризуется большим количеством сниженной лексики (Это мы уже «проехали»; Берут под свою «крышу» тех, кто никак не может добиться защиты от государства (Путин В.В.). Кроме того, употребление сниженной лексики направлено на интеграцию с большинством [Карасик 2001].

Выводы к Главе 2

Во второй главе была предпринята попытка дать определение манипулятивных характеристик политического дискурса. Говоря о манипуляции, необходимо учитывать, что в политической коммуникации политические субъекты сознательно структурируют дискурсивную реальность, чтобы она отвечала необходимому удовлетворению когнитивных структур реципиента. В связи с этим вводится понятие дискурсивного «комфорта», реализация которого позволяет политическому субъекту максимально интегрироваться в когнитивном плане с реципиентом. Данная операция позволяет говорить о коммуникативной удаче и эффективности воздействия.

Категория дискурсивный «комфорт» конструируется и воспроизводится на ценностно-ориентированной основе, поэтому в политической коммуникации предлагается вычленить трехкомпонентную структуру, ориентированную на реализацию ценностного компонента и на создание «своей» реальности: «свои» ценности, «я свой», «враги».

Манипуляция в политическом дискурсе опирается на использование стереотипов, которые выражаются в стандартизированных, устойчивых, эмоционально насыщенных, ценностно-определенных образах.

В политическом дискурсе манипуляция выражается в категориях «я/мы-свой» и «враги», направленных на солидаризацию со «своей» целевой аудиторией и на отчуждение от «чужой».

При структурировании категории «они» в политической коммуникации выделяются методики реификации и делегитимации оппонента. Интенциональность речевых актов ориентирована на обнародование и дегуманизацию противника, на проявление и выработку отрицательных ассоциаций с соответствующими объектами коммуникации. Отрицательные оценки коммуникативно более эффективны: они более кратки, не требуют развернутых описаний в применении к реальным объектам.

Категория «свойскости» дискурсивно реализуется посредством амальгирования (мы-дискурс) и героизации. Мы-дискурс выражается в стратегиях интеграции с какой-либо социальной группой, которая тесно связана со стратегиями номинации.

Героический дискурс апеллирует к образу, который является первопричиной всего позитивного, что происходит или может происходить в обществе. В связи с этим основной тематической пропозицией является компонент «я/он- хороший».

Глава 3 Критический анализ дискурса

3.1 Методология критического анализа дискурса

Основная задача лингвистического анализа политического дискурса состоит в выявлении механизмов сложных взаимоотношений между властью, познанием, речью и поведением [Hacker 1996:51].

Критическая традиция появилась в гуманитарных науках во второй половине XX века. Одним из первых лингвистов, который обратился к критическому анализу, был французский исследователь M. Пеше [Pecheux 1992], развивавший идеи русского теоретика М. Бахтина (Волошинова), еще в тридцатые годы сформулировавшего тезис об интеграции языка и социальных процессов.

В конце 70-x группа лингвистов, представителей школы М. Хэллидея в Университете Восточной Англии стала широко использовать термин «критическая лингвистика» при исследовании языка различных общественных институтов [Fowler, Kress, Hodge 1979].

Понятия «критический анализ дискурса» и «критическая лингвистика» в ряде исследований выступают в качестве синонимов [Wodak 1994; Водак 1997]. Т. ван Дейк определяет критическую лингвистику и критический анализ дискурса как «единую перспективу при осуществлении языкового, семиотического и дискурсивного анализа» [Dijk, Kintsch 1983: 131].

Однако в других работах даже тех же авторов понятие «критическая лингвистика» обозначает одно из направлений критического анализа дискурса (условно говоря «школу»), разрабатываемое в Великобритании в 70-е годы XX века [Fowler, Kress, Hodge 1979], со временем частично переросшую в социальную семиотику.

Термином критический лингвистика обязана Франкфуртской школе, в особенности Ю. Хабермасу. «Критический означает, по сути, попытку увидеть взаимосвязь вещей» [Fairclough 1992:147]. Термин «критический» не означает выявление только негативных сторон социального взаимодействия, как это часто понимается [Widdowson 1998].

Р. Водак [1997] выделяет наиболее важные характеристики критического анализа дискурса:

- исследовательский интерес: разоблачение неравенства и несправедливости;

- объект изучения: языковое поведение в естественных речевых ситуациях, имеющих социальную значимость (общественные институты, средства массовой информации, проблемы меньшинств, расизм и т.д.);

- междисциплинарный характер;

- включение исторической перспективы;

- ангажированность исследователя;

- нацеленность на общественно-политическую практику;

- исторический и социальный контекст.

Критический анализ соотносит анализируемый текст с другими видами дискурса (интертекстуальность) и с контекстом в синхронии и диахронии. Хотя критическая лингвистика и критический анализ дискурса, по мнению многих лингвистов, весьма различны по своей методологии, они занимают одно и то же «парадигматическое пространство», и поэтому в данной работе оба термина используются недифференцировано.

Критический анализ дискурса нацелен на анализ как неявных, так и прозрачных структурных отношений доминирования, дискриминации, власти и контроля, изучение социального неравенства, выраженного в языке и дискурсе. Язык в широком смысле есть средство доминирования и социальной силы; он служит для законодательного закрепления отношений организованной власти.

В отличие от других направлений в исследовании текста и дискурса, объектами изучения критического анализа являются не только устные или письменные тексты. Важно также построение теоретических моделей и описание социальных процессов и структур, которые привели к появлению текста и дискурса. Следовательно, в любом критическом анализе дискурса обязательными ключевыми понятиями будут три концепта: концепты власти, истории и идеологии.

Критический анализ дискурса стремится избежать установления простого детерминистского отношения между текстом и обществом. Исследователи, работающие в русле критической лингвистики, придерживаются комплексного подхода, дающего возможность проанализировать давление со стороны политических, промышленных, финансовых и других элит.

Критический анализ дискурса не имеет четкого набора инструментов. В основном он представляет исследовательскую программу с различными теоретическими и методологическими подходами [Wodak 1999].

Дискурс следует рассматривать как форму социального действия, всегда определяемую ценностями, социальными нормами, условностями (в качестве естественных идеологий) и социальной практикой, как правило, ограниченной и находящейся под влиянием структур власти и исторических процессов. В настоящее время направление критической лингвистики широко развивается и имеет целый ряд направлений и школ [Fairclough, Wodak 1997].

Значительную роль в данном плане играет контекст, который является сильным механизмом формирования нужной оценки у нейтральной номинации. Оценка не закладывается в сему номинации, а эксплицируется в ее окружении. Так, различные идеологические установки современных политиков диктуют употребление одних и тех же по значению слов в совершенно противоположных по стилистической окраске контекстах. Например, антонимичные контексты окружают идеологемы «коммунист» и «демократ». Ранее эти лексемы входили в одно концептуальное поле, в настоящее же время составляют семантическую оппозицию [Клушина 2001].

Выборы в Государственную Думу и президенты Российской Федерации показали, что наиболее продуктивными в плане ведения предвыборных кампаний оказались НПСР (24,3% голосов избирателей) и
В. Путин (52,9% голосов избирателей) соответственно. Кроме того,
Г. Зюганов, лидер НПСР, занял второе место, набрав 29,2% голосов.

В связи с этим в нашем исследовании по результатам выборов мы исследуем наиболее эффективные дискурсы: дискурс НПСР и дискурс В. Путина. При этом что дискурс В. Путина не рассматривается как дискурс отдельного человека. В нашем исследовании мы придерживаемся точки зрения, по которой публичный деятель является объектом работы целой команды людей, направленной на создание и продвижение определенного имиджа.

3.2 Критический анализ дискурса НПСР

Блок Народно-патриотических сил России был сформирован для выступления «единым фронтом» партий и движений социал-демократического направления. Основополагающей партией при формировании НПСР явилась Коммунистическая партия Российской Федерации, которую возглавляет Г. Зюганов, ставший во главе блока НПСР. Дискурс НПСР в нашем исследовании включает в себя дискурсы лидеров КПРФ Г. Зюганова, Г. Селезнева, газеты «Завтра», газеты «Правда», газеты «Советская Россия».

Прагматической особенностью дискурса НПСР является назидательность, директивная дидактичность, пафосность. Отличительной чертой данного типа дискурса является его простая синтаксическая структура. В среднем одно предложение содержит 2-3 пропозиции. Данный факт подчеркивает фатичность дискурса НПСР, поскольку такой тип предложений по структуре сближает их с лозунгами, которые направлены не на информативность коммуникации, а на закрепление уже высказанного ранее материала: Справедливость - это возможность каждому реализовать свои таланты. Работа для всех. Перспективы для молодежи. Благополучие семьи. Уважение к достоинству личности и честному труду. Счастливое детство и обеспеченная старость (НПСР. Воззвание к патриотам России. 11.10.1999).

Клишированные выражения служат не просто для подачи нового материала, -- то, что может показаться простым штампом, наполнено особым смыслом для всех, разделяющих эти взгляды. Эти абстрактные обобщения являются готовыми понятиями. [Родионова 2000].

Другой особенностью дискурса НПСР является эмоциональность и недостаточная информативность. Чаще всего верифицируемость информации корректируется при помощи неких абстрактных, уже совершенных некогда умозаключений, как-то: “известно, куда перераспределяются наши национальные богатства”, “наконец-то поняли, откуда все беды в России”, “кто самые пронырливые ростовщики в мире” и т. д. Делая вид, что дается точная проверенная, взвешенная информация, авторы сообщений дополняют ее субъективными эмоциональными вставками.

В дискурсе НПСР четко прослеживается дихотомия «мы»-«они», которая вербализуется как посредством реификации и делегитимации оппонентов, так и за счет аппологизации своей собственной стороны.

Относительно реификации оппонентов в исследуемом материале выделены как наиболее рекуррентные следующие категории:

- Группы с размытым референтом со значением ВРАГИ,

- Ельцин,

- Чубайс,

- Путин,

- Горбачев,

- Другие политические субъекты.

К числу групп с размытым референтом относятся метафоры (расхитители народного добра, предатели и авантюристы, супостаты, воровская олигархия, горстка алчных дельцов, демократы прописные, ненавистники России, жалкая кучка циничных политиканов, жулики и хапуги.). Данные выражения часто подкрепляются маркерами недоверия: так называемые олигархи, так называемые реформаторы.

В особую группу объединены референции с компонентом «власть». Структурирование образа власти связано прежде всего с ее неудовлетворительным состоянием и недееспособностью: Последние пятнадцать лет власти действовали и продолжают действовать не только как безответственные временщики, но и как круглые невежды (Зюганов Г. Работникам образования, здравоохранения, науки, культуры. 10.03.2000).

Образ оппонентов с размытым референтом в дискурсе НПСР имеет двуплановую направленность: во-первых, оппоненты разрушили или помогали в разрушать государство, во-вторых, подчеркивается их нечестность: противники КПРФ не готовы к честному и открытому соперничеству идей и программ (Зюганов Г. Выступление на съезде Всероссийского патриотического союза студентов. 13.11.1999).

Образ Ельцина в дискурсе НПСР реализуется посредством клишированных выражений: (антинародный, русофобский) ельцинский режим, ельцинская камарилья, ельцинистские силы, режим «чавкающего борова».

Большое место в создании негативного образа Ельцина играет трансформация имени собственного в относительное прилагательное, которое имеет сочетаемость только с небольшой группой слов (режим, курс, политика, команда), например, в борьбе против оголтелой, разложившейся и смертельно опасной для страны ельцинской команды (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999).

Словообразовательная модель с именем собственным «Ельцин» в политическом дискурсе НПСР имеет еще одно выражение, а именно образование абстрагированного существительного по продуктивной словообразовательной модели с суффиксом -изм в значение «учение, верование» (ср. ленинизм, сталинизм): за годы ельцинизма.

В дискурсе НПСР четко прослеживается сочетаемость выражений «ельцинский режим», «Ельцин», которая выступает в двух видах:

- нанесение ущерба стране (и теми, кто помогал ельцинскому режиму уничтожать страну (Завтра. 14.12.1999);

- деградация (Ельцинский режим разлагается, отравляя собой всю страну (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999).

При реификации Ельцина как врага и его последующей диффамациии о используются следующие методики:

- умаления психического и физического состояния оппонента: Ельцин давно уже, как на игле, сидел на лекарствах; невменяемый, с продырявленным сердцем Ельцин, которого привезли на каталке…(Зюганов Г. НГ. 16.03.2000). Часто подобная тематическая задача маркируется показателями неверифицируемой достоверности: А то, что Ельцин уже ни на что не способен, это видел каждый (Зюганов Г. НГ. 16.03.2000);

- проведение политики, направленной на причинение вреда государству: Что касается Ельцина и его окружения, то они всегда были против этого Союза и сегодня оттягивают заключение под всевозможными предлогами (Зюганов Г. Пресс-конференция. 26.11.1999);

- профессиональная непригодность: Я сегодня близко видел господина Ельцина, всю обстановку. Хочу сказать, он не в состоянии уже сегодня выполнять простейшие, элементарные свои управленческие функции (Зюганов Г. ЭМ. 08.12.1999);

- провокация военных действий в Чечне: режим, вскормивший, вооруживший и обеспечивший безнаказанность криминального чеченского сепаратизма (Зюганов Г. Правда.05.11.1999).

В дискурсе НПСР наблюдается динамика семиотического поля сочетания «ельцинский режим»: если во время ведения предвыборной кампании в Государственную Думу основным референтом был непосредственно Б.Н. Ельцин, то, после ухода в отставку 31 декабря 2000 года, данное словосочетание стало иметь абстрактное значение со смытым референтом: Более того, во имя самосохранения он (режим, прим. А.Ф.) уже готов пожертвовать даже собственным создателем и олицетворением - Ельциным (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999).

Вторым по значимости после образа Ельцина в политическом дискурсе НПСР выделяется фигура Чубайса. Основными тематическими методиками диффамации являются:

- причинение вреда стране: Чубайс, по сути дела, энергетику разрушил и продолжает убивать эту одну из ведущих отраслей нашей экономики (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 26.11.1999.). Процесс нанесения ущерба стране выражается как совершенными, так и несовершенными видами глаголов: Он, по сути дела, погружает страну во тьму, уничтожая лучшую энергетическую систему (Зюганов Г. РТР, «Вести». 24.02.2000). Данное положение говорит о том, что Чубайс нанес и наносит серьезный вред государству, т.е. он, в отличие от Горбачева, выступает в активной фазе;

- непрофессионализм, повлекший серьезные последствия: Обвальный спад производства, кризис государственных финансов, хронические невыплаты зарплат, пенсий, пособий, стипендий - таков плачевный экономический итог приватизации "по Чубайсу" (Зюганов Г. Открытое письмо В.В. Путину. 16.02. 2000);

- хищение государственных средств: Чубайс это не только разворовывание всей страны…что касается воровства, тут его вся страна обвиняет (Зюганов Г. РТР, «Вести». 24.02.2000);

- нарушение обещаний: Он обещал на ваучер по две "Волги" - все ничего не получили (Зюганов Г. РТР, «Вести». 24.02.2000);

- незаконное выполнение обязанностей: Он занимает эту должность совершенно незаконно (Зюганов Г. РТР, «Вести». 24.02.2000).

Наиболее частыми номинациями образа Чубайса становятся лексемы мрак, тьма, холод, самозванец, аферист, грабеж, уничтожение. Последняя лексема часто сочетается с прилагательным главный, что дополнительно понижает статус данного оппонента. Метафорические сравнения, как видно из приведенных примеров, носят значение экономического непрофессионализма с одной стороны и экономических преступлений с другой.

Фигура Горбачева тематически также связан с разрушением государства: В свое время Горбачев разрушил все ценности нашего народа и порвал нервную систему, пронизывавшую всю нашу страну (Зюганов Г. Э.М. 05.10.1999).

Критика в дискурсе НПСР других политических субъектов строится на следующих диффамационных стратегиях:

- уголовно наказуемые правонарушения: По нему (Жириновскому - прим. А.Ф.) давно скучает прокуратура. Там лежат все материалы на него. За изнасилование женщины, за осквернение юноши, за то, что на себя записал сотни квартир и машин, за то, что не платил миллионы налогов (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 26.11.1999);

- причинение вреда стране: По «Союзу правых сил». Все они сидели в правительственных кабинетах, все они… причастны к растаскиванию миллиардов из федерального бюджета и уничтожению экономики страны (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 20.12.1999);

- поддержка негативно отображаемых идей: за внешней критичностью властей предержащих (Лужков, Степашин, Примаков, Шойгу, Путин прим. А.Ф.), скрывается их преданность идее и практике ельцинского курса (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999);

- незначительная поддержка общества: Несмотря на бурную антикоммунистическую риторику «Союза правых сил», и особенно Жириновского, широкой поддержки в обществе этим объединениям не оказано; Если вы посмотрите одномандатные округа, то у «Единства» практически перспектив нет (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 20.12.1999);

- отсутствие четкой предвыборной программы: Что касается «Единства» - это наспех сколоченное объединение, которое использовало все современные технологии, подключило к выборной кампании крупные финансовые и административные ресурсы. Но оно не предложило обществу даже элементарной программы (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 20.12.1999);

- использование плагиата в области политической рекламы: Все остальные в той или иной мере взяли наши лозунги, под которыми мы работали последние 8--10 лет, и очень эффективно их использовали. Я больше всего был поражен, что даже Явлинский использовал ностальгию нашего общества по стабильным советским временам (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 20.12.1999);

- причинение ущерба стране в будущем: Их успех на выборах приведет не только к сохранению нынешнего катастрофического положения и всеобщего гниения. Он вызовет новые тяжелейшие потрясения для страны, спровоцирует новую ломку жизни, очередные утраты, разочарования и беды (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999).

При описании оппонентов часто используются квалификаторы недостоверности: новые якобы прозревшие оппозиционные ипостаси либерально-демократических сил - от "Правого дела" до блоков "Отечество - Вся Россия" и "Единство" (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999).

В политической борьбе лидер НПСР Г. Зюганов во время выборов противостоял сначала действующему премьер-министру, а затем исполняющему обязанности президента РФ В. Путину. В течение предвыборной кампании со стороны НПСР в адрес В. Путина была обращена не столь жесткая критика, как в адрес его предшественника, Б. Ельцина.

Основными моделями дискредитации В. Путина являются:

- продолжение политики, подвергаемой дополнительной дискредитации (политика Б. Ельцина): В. Путин "будет продолжать проводить старую политику, которая не пользуется в стране никаким доверием" (Зюганов Г. Выступление на съезде Всероссийского патриотического союза студентов.13.11. 1999);

- связь с дискредитирующими себя структурами: Поскольку Путин выдвинут во власть вполне определенной олигархической группировкой, то он будет верой и правдой служить этому клану (Зюганов Г. СР. 15.04. 2000);

- нарушение законности при ведении избирательной кампании. Конструирование такой конвенциональной структуры может быть имплицировано посредством экспликации информации о нарушении другими силами. Причем данные силы не называются прямо, а имлицируются посредством употребления пассивного залога: Нарушается право избирателей на ознакомление с предвыборными программами всех кандидатов. Их агитационные материалы не пропускаются к ввозу на территорию Чеченской республики под предлогом ведущихся боевых действий и запрещения агитации в войсковых частях. В то же время "Открытое письмо" В.В. Путина избирателям вывешено в местах дислокации войсковых частей и подразделений, в том числе и на входах в избирательные участки непосредственно в день голосования (Зюганов Г. Заявление. 22.03. 2000). Употребление пассивного залога со значением насильственного действия и ссылка на материал оппонента направлены на метонимический перенос данных действий на действия оппонента;

- ведение нечестной избирательной кампании: Они (Путин, Шойгу, Жириновский - прим. А.Ф.) против честной и нормальной гласности и свободы слова, они просто украли у граждан право честно и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию и выработать достойные меры по выводу страны из кризиса (Зюганов Г. ЭМ. 08.12.1999);

- незначительная поддержка избирателей: Подобные приемы говорят лишь о глубокой неуверенности тех, кто к ним прибегает, в своем собственном политическом весе; …не верит в результаты всевозможных социологических исследований, свидетельствующих якобы о всенародной поддержке Путина (Зюганов Г. СР.15. 04.2000).

- недостаточная компетентность в профессиональной сфере: А между тем, у Путина с его репутацией "человека ниоткуда" был шанс остановить порочный конвейер беззакония (Зюганов Г. СР. 15. 04.2000);

- бездействие: Путин не отвечает и на вопрос, как энергичнее воссоздавать Союз. …Полгода прошло, как он возглавил правительство - экономика стагнирует… Почему премьер молчит, почему не принимается никаких мер? Он руководит правительством. Он обязан принять экстренные меры (Зюганов Г. РТР, «Вести». 24.02.2000);

- безволие в принятии решений: Но воспользоваться им он либо не пожелал, либо ему не дали (Зюганов Г. СР. 15. 04.2000);

Делегитимация В. Путина по употреблению негативно окрашенной лексики значительно уступает вышеприведенным примерам относительно Б. Ельцина, М. Горбачева и А. Чубайса. Возможным объяснением данному обстоятельству является то, что не было предпринято действий, поддающихся негативной интерпретации, и «пока людям в стране живется не лучше, а хуже».

С образом В. Путина в дискурсе НПСР связываются даже определенные надежды, и можно говорить, что происходит моделирование героического дискурса будущего, несмотря на то, что В. Путин является «официальным наследником»: Путин сумеет правильно осознать реалии современной России. Поймет, что поддерживающая его группировка отнюдь не представляет всей страны. Что именно она ответственна за все социальные и экономические провалы. … Осознав это, он может начать проводить другую политику, отвечающую интересам страны, а не своего клана (Зюганов Г. СР. 15. 04.2000).

При диффамации оппонентов в дискурсе НПСР не последнюю роль играет методика создания негативной реальной действительности, а именно образа разрушенной страны. Конструируется картина мира, где слабый, инфантильный, беспомощный простой народ тянет руки к сильному заступнику.

В образе Родины следует выделить два главных аспекта: “Родина -- враги” и “Родина-Россия как утраченная целостность”. Вероятно, второй аспект можно условно назвать мифологическим сюжетом о золотом веке. Золотой век Родины относят к разным эпохам прошлого, но наиболее отчетливо ассоциируются с ним два периода: 1) наименее удаленный от нас период крепкого Советского Союза, особенно в годы сталинизма и 2) Россия до революции.

То, что, на первый взгляд, может вызвать удивление, например, как ярые сталинисты находят общий язык с православными и уживаются с ними в рамках одной идеологии, объясняется тем, что образ золотого века для современного националиста увязан даже и не с дорогим его сердцу историческим периодом, а с самой идеей державности и сильного
государства.

Все эпитеты, которыми обычно наделяется Россия -- «неодолимая», «страдающая», «поруганная», «истерзанная», «непокоренная», -- говорят нам не столько о России, сколько о глобальном противостоянии России и ее врагов. Дается понять, что это страна-жертва, подвергающаяся нападениям, издевательствам, находящаяся в бедственном положении и противостоящая агрессии, предательству и т.п. Пустотность главных образов вообще характерна для националистической идеологии. Образ оживает и становится весомым только в ситуации взаимодействия. Только на контрасте с другим, врагом, предателем, тем, кто хуже, видна сущность главных понятий.

Россия не характеризуется безоблачной или богатой. Образ России связан со страданиями и жертвенностью. В основном Родина находится у последней черты, и вот-вот перестанет существовать.

Россия в прошлом -- грозный и нерушимый оплот, также испытывавший время от времени лишения и страдания. Россия и русские в националистической картине мира находятся постоянно в ситуации экстремума. Они «на последнем дыхании», «на грани возможного», «перед непоправимой катастрофой», в ситуации «геноцида» и почти полного «уничтожения» или «истребления»: «наш век всеобщего предательства и подлости, неслыханных соблазнов, культа наживы и разложения»; «сатанинский натиск нового мирового порядка»; «вакханалия греха»; «оккультно-эротическое нашествие», «евреи делят между собой русскую экономику»; «обворованная страна». Макротема любой ситуации семантически определяется как глобальная катастрофа и возводится до масштаба противостояния наций. Враги не только окружают Родину, но и находятся рядом с нами, имеют свою “пятую колонну”.

Для создания негативного образа настоящего используются конвенциональные структуры с компонентом «Национальная угроза», «Социально-экономический кризис»:

Страна у последней черты. Эпидемии давно забытых болезней и замерзающие города. Миллионы безработных и беженцев, бездомных и беспризорных. Сотни тысяч убитых и искалеченных в бессмысленных войнах. Голодные старики и нищие учителя. Заросшие бурьяном поля и опустевшие цеха. Разгул уголовщины, пьянства и наркомании. Духовное одичание и нравственная деградация. Разворованная казна и утрата государственной независимости (НПСР Воззвание к патриотам России 11.10.1999).

В качестве стратегии аргументации при создании образа врага в политическом дискурсе НПСР часто используются показатели количества. При этом указываемые числительные в обязательном порядке должны представлять значительное число. Если речь идет о людях или денежных суммах, то это должен быть порядок не меньше миллиона и т.д. Если затрагивается тема нанесения убытка, выражаемого в процентах или долях, то значение должно быть не меньше половины:

За годы ельцинизма: Россия потеряла 8 миллионов человек. Мы лишились половины промышленности…50 миллионов россиян не в состоянии прокормить себя и свои семьи. 20 миллионов человек - безработные. 10 миллионов - бездомные и беженцы. 5 миллионов детей школьного возраста не учатся. В стране 4 миллиона беспризорников.500 миллиардов долл. украдены у народа и вывезены за рубеж (Зюганов Г. Ваша судьба - в ваших руках. 07.03.2000).

Образ страны, подвергшейся насилию со стороны врага, интенсифицируется путем ввода дополнительных сюжетных линий, а именно конвенциональных структур с компонентом «заговор»:

Вероятно, все это делается по сценарию, разработанному, как вы сказали, "внешним управлением" (СР. 07.03.2000).

Враги России и трудового народа стремятся не только присвоить народные богатства. Они жаждут сломить наш дух, уничтожить нашу культуру, разрушить наше историческое и национальное самосознание. Превратить нас в безгласных, бесправных, покорных рабов (НПСР. Воззвание к патриотам России. 11.10.1999).

Номинализация субъектов заговора происходит при помощи единиц со смытым референтом, что является типичным для идеологического дискурса, когда фатичность, реализуемая за счет неверефицируемости информации, преобладает над информативностью.

Образ страны, находящейся в состоянии разрухи дублируется в перспективе будущего при победе любых других партий или движений. Образ антиутопии в дискурсе НПСР безальтернативен. Обязательными компонентами антиутопии являются еще более глубокий социально-экономический кризис: Миллионы людей лишатся работы. Начнется новый виток роста цен и инфляции. Рубль упадет, обесценятся сбережения. Произойдет секвестр бюджета, будет объявлен новый "дефолт". Прекратится выплата пенсий, зарплаты бюджетникам: учителям, врачам, военнослужащим. Подскочит плата за квартиру, свет, газ, воду, за услуги транспорта и связи. Начнется ликвидация бесплатного образования и здравоохранения. Но это только цветочки - настоящие ягодки еще впереди (Зюганов Г. Обращение).

Мы-дискурс в дискурсе НПСР конструируется посредством:

- вокативных конструкций, имеющих: а) четкую идеологическую маркированность (товарищи), б) семантический компонент родственных связей (братья и сестры), в) семантический компонент проживания на одной территории (соотечественники);

- инклюзивного мы, имеющего последующую экспликацию, кто такие мы: Мы, представители различных партий и движений, сыны и дочери многих народов, люди разных убеждений и верований (НПСР. Воззвание к патриотам России. 11.10.1999);

- промиссивов с инклюзивным мы: Мы будем упорно и целенаправленно стремиться к …, Мы защитим неотъемлемые права и свободы человека…, Мы остановим грабеж страны (НПСР. Воззвание к патриотам России. 11.10.1999);

- императивных конструкций со значением фасцинации: Прекратим распри, замутившие душу. Поднимемся выше частных ссор и мелких обид;

- конструкциями со значением единения (общими усилиями, вместе);

- модальных конструкций со значением долженствования: Мы должны всячески защищать эти ценности (Зюганов Г. ЭМ. 08.03.2000);

- маркированных идеологических конструкций (коммунисты, товарищи, власть народу);

- аллюзии к историко-культурным знаниям аудитории, имеющим положительную коннотацию: Вспомним: после Победы в Великой Отечественной войне Советский Союз поразил все человечество. В кратчайшие сроки восстановил народное хозяйство. Создал лучшую в мире систему образования и здравоохранения. Передовую науку и великую культуру. Вырвался в космос. Поставил атом на службу людям. Поднял целину. Освоил Заполярье и оросил пустыни (НПСР Воззвание к патриотам России 11.10.1999);

- употреблением статусно сниженной лексики (Всеобщая ограбиловка и растащиловка).

Героический дискурс НПСР конституируется посредством:

- прокламации уникальности своей стороны: Компартия Российской Федерации - единственная в современной России общественно-политическая организация, которая еще пять лет тому так отразила свое видение будущего в Программе; Удержать страну, сохраняя демократические основы и проводя новый курс - нэп-2000, сможет только КПРФ, наше объединение левых и патриотических сил (Зюганов Г. Обращение к Работникам образования, здравоохранения, науки, культуры.10.03.2000);

- аллюзии к положительному опыту предшественников для верификации «правильности» своей стороны: Сталин …оказался у руля государства в критический момент, и все сделал для того, чтобы оно собралось и достигло того величия, которое обеспечило нам победу в Великой Отечественной войне, прорыв в космос, создание современных технологий (Зюганов Г. ЭМ. 21.12.1999);

- прокламации своей стороны как единственного защитника чего-либо (главный защитник справедливости и государственности);

- аллюзией к историко-культурным персонажам:Уже в принятом на II съезде Народно-патриотического союза России «Манифесте НПСР» мы заявили, что являемся «законными историческими и духовными наследниками героев Куликова поля и Бородина, «Варяга» и Севастополя»; Он не лукавит, когда повторяет ленинское: политика начинается там, где в действие вступают миллионы людей (СР. 28.10.1999);

- прокламации превосходства на профессиональном уровне: Мы же убеждены, что по всем названным вами вопросам президентской деятельности и по всем остальным Г.Зюганов даст сто очков вперед бывшему кагэбэшному чиновнику Путину (СР. 07.03.2000);

- перечисления инициатив, имеющих общеполезное значение: силы, которые на протяжении всего последнего десятилетия - при всех их просчетах, ошибках, неумелости - твердо стояли на позициях неприятия ельцинского режима и борьбы с ним. Кто не упускал даже самых маленьких возможностей, чтобы схватить за руку обнаглевшую от безнаказанности "партию власти". Кто не позволял ей еще сильнее обворовать людей, урезать и без того почти порушенные их социальные права. Кто стремился возродить чувства уверенности и достоинства в душах (Зюганов Г. Правда. 05.11.1999);

- промиссивов с семантическим компонентом «светлого будущего»: Я обязуюсь гражданам России: Возродить обновленную Советскую власть. Сформировать правительство народного доверия. Покончить с бюрократическим произволом (Зюганов Г. Обращение к гражданам России. 07.03.2000);

- номинации институционального статуса (лидер КПРФ и НПСР, руководитель фракции коммунистов в Государственной думе, герой России);

- структурирование образа деятельного и очень занятого созиданием блага героя: мы с вами редко встречаемся только в силу того, что большую часть времени я работаю в регионах, отчитываюсь перед своими избирателями и представляю наши предвыборные программы (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 26.11.1999);

- декларирования общественной поддержки: Наше движение "За Победу!" недавно поддержали на своем съезде 447 представителей лучших вузов страны. Поддержали женские организации и движения, ветеранские союзы - от Совета ветеранов до Союза ветеранов всех воинских подразделений. Наше движение очень активно поддержал съезд врачей. Сегодня, я уверен, поддержат и патриотически настроенные отечественные промышленники и предприниматели (Зюганов Г. Пресс-конференция в Государственной Думе. 26.11.1999);

- вербализации своего потенциала: Сегодня все понимают, что мы имеем очень сильную команду (Зюганов Г. РТР, «Вести». 04.02.2000).

Значительную роль в создании героического дискурса играют конструкции, создающие утопический образ будущего при непосредственной деятельности героев: Построим там величественный храм Руси Грядущей. Могучую и свободную Цивилизацию XXI века, общество социальной справедливости и человеческого братства (НПСР. Воззвание к патриотам России. 11.10.1999).

Помимо перечисленных особенностей политического дискурса НПСР, включенных в дихотомию «мы» - «они», выделяется четкая агональность существующему общественно-политическому строю, выражающаяся посредством включения метафорических компонентов со значением «борьба». Специфичность выбора данного подхода, вероятно, характеризуется тем, что создание дискурсивной реальности, апеллирующей к борьбе за существование, выполняет магическую функцию, в основном направленную на мобилизацию сил. Подобная дискурсивная реальность структурируется за счет использования:

- единиц с компонентом «борьба» (победа, борьба, война, защитим, остановим разрушение);

- единиц со значением деструкции (разрушение, положить конец, смести с нашей земли);

- цитации идеологически маркированных выражений (Вставай, страна огромная! Знамя победы; За победу; Наше дело правое).

3.3 Критический анализ дискурса В. Путина

Появление В. Путина в качестве политической фигуры было обусловлено очередным ходом президента Б. Ельцина. Неожиданное выдвижение на политической арене малоизвествной политической фигуры создало сложную ситуацию в политической жизни страны [Вепрева 2000:43].

Прецендентным для образа В. Путина стала фраза “Who is Mr. Putin?”. В связи с этим «новичок» фактически не имеет права ошибаться.

Основными априорными категориями образа В. Путина, вступившего в предвыборную кампанию, стали образ человека из силовых структур и победителя во второй чеченской кампании. Стратегически В. Путин как политический субъект представал в качестве образа сильного и жесткого политика, способного обеспечить порядок, сохранив демократические свободы; при этом он - честный, верный, ответственный, проницательный и владеющий собой человек.

Тематическая определенность кампании была направлена на смягчение образа «жесткой руки», а также на большую прозрачность и понятность Путина как человека и политика.

Семиотическое пространство образа В. Путина конструируется посредством создания образа героя, основными компонентами которого являются реификация и делигитимация оппонента и мы-дискурс.

Жанровое разнообразие образов оппонентов в дискурсе В. Путина не так многочисленно. Среди них выделяются: вооруженные формирования в Чечне, выступающие против федеральных сил, олигархи и возможные политические конкуренты.

В создании образа вооруженных формирований используются следующие методики:

- группа с размытым референтом, обозачающая абстрагированные дестабилизирующие силы (международный экстремизм, экстремистские силы, международный терроризм);

- использование лексем принадлежности к деклассированным, вооруженным элементам (террористы, бандитский анклав, бандформирования, боевики);

- указание на антигуманные действия, на нарушения закона: Террористы, которые захватывают сотнями ни в чем не повинных людей, содержат их в подвалах, пытают и предают казни, … не по политическим соображениям, а с целью получения выкупа, исключительно по криминальным мотивам (Путин В. Би-Би-Си);

- эвфиминизация и дисфиминизиция референции криминальной состоавляющей (лидеры разных бандформирований, устроившие там свою мини-малину; главарь бандформирования);

- метафоры со значением принадлежности к животному классу: Мы с вами только что на экранах своих телевизоров видели это животное, которое нам ФСБ в Москву привезло. …Я имею в виду животное под названием Салман Радуев. Вот такого зверья там еще бегает достаточно. И не исключено, что они могут собираться в стаи и огрызаться, нападать и наносить нам определенный ущерб (Путин В. Маяк.18.03.2000);

- метафоры со значением болезни: Мы никогда не избавимся от этой заразы и от этой гангрены (Путин В. Би-Би-Си);

- дискредитация культуры оппонентов: Установление на этих территориях средневековых кровавых порядков (Путин В. Труд. 28.09.1999).

В. Путин настаивает на факте нарушения «закона» «бандитами», четко отделяя «простых чеченцев», «чечнский народ» от «бандитов».

Номинализация и последующая дискредитация политических оппонентов выражается посредством следующих структур:

- неверифицируемые политические субъекты:…в условиях предвыборной кампании, раздаются голоса о том, что вот это прообраз какой-то будущей диктатуры, а вашего покорного слугу представляют в виде возможного диктатора. Так вот, одни и те же люди с одной стороны, пугают общественность грядущей якобы диктатурой, а с другой стороны, они мне говорят: "Дайте указания в ГД, пусть они проголосуют так, как надо, а как надо, мы знаем. Пусть они решат по-другому. Скомандуйте". А некоторые из них в частных беседах идут еще дальше…(Путин В. РТР, «Зеркало». 23.01.2000);

- политические субъекты, выступающие в оппозиции, но без ярко выраженной референции. При этом подчеркивается нечестность ведения политической коммуникации: И оппозиция поняла, что имеет дело с серьезным противником. С этого момента уже начали говорить и о потерях в Чечне, и о том, что положительные результаты в экономике случились сами собой за счет цен на нефть, начали вбрасывать угрозы "нарождения диктатуры" - то есть началась атака "по всему полю" (Путин В. ОРТ, «Время». 07.02.2000);

- референция на эстетические составляющие программ оппонентов: тот, кто не жалеет о разрушении Советского Союза, у того нет сердца, а тот, кто хочет его воссоздания в прежнем виде, у того нет головы (Путин В. КП. 11.02.2000);

- агональность политическим программам или их части относительно ключевых моментов: И для нас, конечно, неприемлемыми являются те программные заявления, которые делает руководство Коммунистической партии, касающиеся передела собственности, касающиеся необходимости конфискации и национализации (Путин В. РТР, «Зеркало». 23.01.2000.).

Олигархи как оппоненты в политическом дискурсе В. Путина выделяются как «представители групп, которые сращиваются или способствуют сращиванию власти с капиталом». При этом подчеркивается, что «таких олигархов не будет как класса». В настоящее время деятельность олигархов оценивается как «маскировка под «полудохлых».

В дискурсе В. Путина практически не затрагиваются конкретные участники политической борьбы, не называются конкретные фамилии. Фигура «умолчания», агональный дискурс с «нулевым» агоном в данном случае направлены на делегитимацию оппонентов, поскольку, с одной стороны, они вообще не конструируются в создаваемой реальности, а с другой стороны, реифицируется образ «человека над схваткой», которому возможные выпады политических соперником не причинят никакого вреда.

Другим немаловажным аспектом дискурса В. Путина является конструирование мы-дискурса. Основными компонентами в данном случае являются:

- употребление вокативов с компонентом близких отношений (уважаемые друзья);

- инклюзивное мы: Мы должны четко себе представлять эффективные пути развития страны (Путин В. Выступление перед доверенными лицами. 28.02.2000);

- аллюзия к национальным ценностям: Российского человека всегда отличали особый нравственный критерий и единые цели, которые и объединяли нацию. Это позволяло народу выстоять и победить в самые трудные, тяжелейшие годы - и в предвоенные, и послевоенные, и во время войны (Путин В. Выступление перед доверенными лицами. 28.02.2000);

- отождествление образа «мы» и «страна» (Мы, конечно, огромная держава);

- маркированные мифологенные элементы (великая страна; гражданин России; держава; уверенность в завтрашнем дне; активная позиция, политическая воля);

- цитатация произведений культурного наследия нации (в частности, поговорок): На то и щука в реке, чтобы карась не дремал (Путин. В. РТР, «Зеркало». 23.01.00); Умных людей, как и денег, всегда не хватает (Путин. В. Время МН. 27.09.1999); И когда пожар пошел по всему лесу, тут уже и воды не хватит (Путин В. Труд. 28.09.1999); Боишься, не делай. Делаешь, не бойся (Путин В. Коммерсантъ-Daily" 06.11.1999).

Мы-дискурс неразрывно связан с образом страны. Образ великой страны у В. Путина существует в настоящем в отличие от прошлого образа великой страны в дискурсе НПСР: Россия, можно сказать, неистребима (Путин В. Выступление перед доверенными лицами.28.02.2000).

Образ великой страны имплицитно выражается при перечислении достижений ее граждан: Наши дети собирают золотые медали на международных олимпиадах. Наши лучшие умы востребованы на Западе (Путин В. Открытое письмо Владимира Путина к Российским избирателям).

Кроме того, подчеркивается международная значимость страны, которая апеллирует к имперским ценностям существовавшего СССР: А не считаться с народом России невозможно. Россия - это одно из самых больших государств мира и мощная ядерная держава (Путин В. Зеркало. РТР. 23.01.00).

Наряду с оптимистичным образом страны В. Путин также подчеркивает неудовлетворительное состояние страны: Еще миллионы людей в стране еле сводят концы с концами, экономят на всем - даже на еде. Родители и дети годами не могут наскрести на проезд друг к другу. Старики, победившие в Великую Отечественную и создавшие России славу мировой державы, живут кое-как или того хуже - побираются на улицах. (Путин В.В. Открытое письмо Владимира Путина к российским избирателям).

Дискурсивно данный образ значительно мягче, чем подобный образ в дискурсе НПСР, где реализуется апокалиптический характер происходящих событий. Базисными критериями при неудовлетворительной характеристики состояния государства в дискурсе В. Путина является реализация стереотипов экономической отсталости страны: Мы практически вытеснены с мировых рынков наукоемкой продукции, исключая, пожалуй, рынки вооружений и военной техники. По каким-то направлениям науки, технологии, менеджмента, производства мы отстали очень сильно. По каким-то, скорее всего, навсегда. Наше место в "восьмерке", оно, знаете ли, далось нам немалой кровью, с боем, если можно так сказать, и, глядя правде в глаза, не за экономические наши достижения (Путин В.В. "Коммерсантъ-Daily" 06.11.1999).

Другим немаловажным компонентом Мы-дискурса в политическом дискурсе В. Путина является конструирование героического образа.

В дискурсе В. Путина часто элиминируется местоимение Я. Вместо этого употребляются безагенсные (надо настоять, было сделано, требуется) и псевдоагенсные (обстановка требует, течение событий покажет) конструкции. Местоименный эллипсис, являющийся рядовым фактом грамматики ряда языков, в русском дискурсе выглядит маркированным (Кашкин 2001).

Высокая степень безличных предложений у В. Путина указывает на самоотождествление с государством, умаление своей роли и активности как самостоятельной личности (Киктева 2000). Кроме того, данный вид конструкции, солидаризирует автора с аудиторией, поскольку суждения, выражаемые автором, не имеют личностной отнесенности, т.е. априорно выражают общее мнение.

Дискурс В. Путина часто сопровождается переходом с формальной фазы общения на неформальную. При этом происходит нарушение критериев официальности, к которым относятся строго прогнозируемый характер коммуникативных ситуаций, совпадение границ официального общения с границами социально-статусного общения, выбор нейтральных языковых средств общения и т.д.

Признаком неформальной коммуникации является усиление эффективности высказываний путем аффектации дискурса при помощи употребления сниженной лексики из лексикона деклассированного класса (балбесы; шмотки; чушь; не семечками на базаре торговать; прощелыги, кариерюги; разбабахать; дали по зубам; шпана; покруче), повторы (Каждый из них отвечает за свой участок работы, и есть только один руководитель, который отвечает за всю антитеррористическую операцию - это руководитель антитеррористического штаба, штаба по проведению антитеррористической операции (Путин В.В. РТР. «Зеркало». 23.01.2000).

И.Т. Вепрева [2000:44], анализируя фразу «Мы будем преследовать террористов везде…Вы меня извините, в туалете поймаем - то мы их и в сортире замочим» (Путин В.В. 16.09.1999), выдвигает предположение о коммуникативной неудаче при употреблении статусно табуизированной лексики в дискурсе В. Путина. Отмечается унижение достоинства адресата при обращении к нему на языке уголовников, тем самым понижая всю российскую аудиторию до говорящих на этом языке.

Противовесом данному рассуждению может служить прагматическая установка употребления данного рода «деклассированной» лексики, а именно номинализация и удержание образа сильной личности. Что, по всей видимости, ему и удалось. Но этот вопрос безусловно остается открытым, так как было верно замечено, что нарушение конвенции для носителя элитарного типа речевой культуры, представителя высшего эшелона власти не допустимо в рамках среды, имеющей довольно высокий интеллектуальный статус. Однако, как уже говорилось, сохранение имиджа интеллектуала, вероятно, не было в приоритетных задачах.

Помимо этого, нарушение норм социального статуса способствовало росту рекурренции данной цитации в СМИ, что, безусловно, можно считать удачной реализацией поставленной цели.

При реализации критичных установок в чей-либо адрес автор часто приносит извинения: «Я извиняюсь, чтобы кого-нибудь не обидеть». Тем самым выражается образ сильной личности, которая не нуждается в принижении своих противников для создания себе выгодного фона. Вместе с тем это косвенно работает на важную для данного претендента идею консолидированной России: у президента не может быть собственных врагов, кроме врагов всей России, т.е. «бандитов и террористов», что еще раз служит отождествлению Путина с государством.