Формально-смысловая организация словообразовательных гнёзд имён существительных иноязычного происхождения в современном русском языке

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Дериватология в последние десятилетия оформилась в самостоятельную отрасль лингвистической науки со своим предметом изучения и понятийным аппаратом, так как словообразование оказывает огромное влияние на лексику.

Сейчас дериватология обращает особое внимание на изучение словообразовательного гнезда, теоретические основы которого разработаны профессором А.Н. Тихоновым. Термину словообразовательное гнездо проф. Тихонов даёт такое определение «словообразовательное гнездо - это совокупность слов с тождественным корнем, упорядоченная в соответствии с отношениями словообразовательной мотивации, структурными элементами которого являются словообразовательная цепочка, словообразовательная парадигма.

По мнению Т.С. Яруллиной «исследование гнезда и его устройство позволяет лучше понять языковую систему в целом, так как оно отражает языковую систему и в то же время моделирует её».

Актуальность исследования вопросов словообразовательного гнезда увеличивается так как, нет однозначного толкования проблемы взаимоотношений словообразовательной пары, цепочки и парадигмы. В данной работе описываются гнёзда определённых лексико-семантических и тематических групп, изучаются составляющие компоненты гнезда т.е. словообразовательные цепочки и словообразовательные парадигмы, проводится сравнительно-типологическое изучение словообразовательных гнезд, выявляется их роль в лексике.

Современная дериватология в свою очередь занимается исследованием словообразовательных гнезд с точки зрения диахронического подхода, процессом распада и возникновения новых гнезд, выявлением их особенностей формирования и дальнейшего развития.

Степень изученности темы. Гнездовой подход важен для изучения словообразовательного гнезда, а также данный подход помогает представить результаты проблем тождества слова, направление производности, вариативность формантов, продуктивность словообразовательных средств, взаимосвязь словообразовательной и морфемной структур слова.

Особое внимание уделяется изучению словообразовательных особенностей иноязычных слов в рамках гнездового подхода. По мнению Л.П. Крысина «словообразовательная активность иноязычного лексического элемента, его способность служить базой для создания производных слов с помощью аффиксальных средств - один из показателей укоренения заимствования в этом языке». Следует учесть замечания академика В.В. Виноградова о важности изучения законов словообразования, он говорил следующее «в области словообразования особенно наглядно выступают внутренние законы развития языка. Образование новых слов происходит по тем моделям, по тем словообразовательным типам, которые уже установились в языке или вновь возникают в связи с выделением новых основ и исследованием новых аффиксальных элементов, в связи с развитием и усовершенствованием системы словообразования». Значит заимствование в русской словообразовательной системе приобретает независимость от языка- источника и словотворческие способности его проявляются наравне с исконной лексикой». Итак, заимствованное слово подчиняется внутренним законам данного языка. Продолжая оставаться иноязычным по происхождению, оно в определенной мере теряет иноязычную окраску тогда, когда в результате словообразовательного акта реализуется в дериватах-производных, содержащих в своей структуре аффиксальные элементы языка-преемника.

Необходимо отметить, что словообразовательно освоенные заимствования, «вросшие» в русскую словообразовательную систему, широко употребляются в газетной публицистической и художественной речи и имеют перспективу закрепления в лексической системе русского языка.

В работах многих ученых в последние десятилетия можно заметить, что возрос особый интерес к несклоняемым существительным иноязычного происхождения. Здесь необходимо учесть мнение Н.С. Валгиной «свидетельством нарастания аналитизма русского языка является несомненный рост несклоняемых имен во второй половине XX в.».

В последнее время ряд несклоняемых слов типа депо, пальто, какаду, которые проникли в русский язык в XVIII веке стали пополнять слова типа: медиа (средства массовой информации), ноу-хау, прет-а-порте (готовое платье), бюстье, уоки-токи (портативное переговорное устройство), тифози (болельщик итальянского футбола), тхэквондо (разновидность восточных единоборств) и др.

В трудах, посвященных проблеме словопроизводства несклоняемых существительных имеются только общие наблюдения за словообразовательными свойствами этих слов. А словообразовательным способностям несклоняемых существительных иноязычного происхождения была посвящена кандидатская диссертация Е.Н. Лагутовой.

Данное исследование посвящено морфонологическим явлениям, широко распространённым при сочетании словообразующих аффиксов с основами неизменяемых лексем, а также описанию взаимоотношений неизменяемого и производного слова. Но с точки зрения гнездового подхода еще не было изучено словообразование заимствованных несклоняемых существительных.

Пронаблюдав за развитием современного русского литературного языка можно заметить, что несклоняемые имена существительные принимают участие в словообразовательном аспекте, таким образом формируются словообразовательные гнёзда, разнообразные по количеству и составу производных. Например, слово медиа - медийный, мультимедиа, медиамагнат и т.д. А также расширяются словообразовательные гнёзда слов лобби, клише, хиппи, каратэ, интервью, кафе, такси, эсперанто, эссе и т.д и формируются новые гнёзда несклоняемых имён существительных айкидо, бюстье, вишну, гуру, зомби, дао, медиа, суши, сафари и др.

В данной научной работе изучается структура, компоненты словообразовательных гнёзд морфологически несклоняемых существительных иноязычного происхождения.

Был произведён анализ формально-смысловых особенностей словообразовательных гнёзд несклоняемых имён существительных, так как именно в словообразовательном гнезде полно и системно представлены все связи и отношения, определяющие специфику словообразовательной семантики. Поэтому возникает необходимость всестороннего исследования словообразовательных возможностей заимствованных несклоняемых существительных в русском языке.

Кроме того, описание и изучение словообразовательных гнёзд как структурно-семантического единства даёт возможность для разработки толково-словообразовательного словаря, «в котором бы вся лексика русского языка была сгруппирована по гнездам, а внутри них каждое слово заняло свое место в системе на основе формально-семантических отношений с другим (другими - при полимотивированности) словом».

Итак, исследование формального и семантического устройства словообразовательных гнезд несклоняемых заимствованных существительных, способствует дальнейшей разработке общей теории гнезда.

Связь диссертации с тематическими планами НИР. Настоящая работа выполнена в свете одной из основных тем НИР кафедры филологии Андижанского государственного университета, а именно по теме: «Актуальные проблемы грамматического строя современного русского языка».

Предмет диссертационного исследования - форма и смысл словообразовательных гнезд, морфологически несклоняемых заимствованных существительных.

Цель исследования - описание и характеристика формально-смысловых особенностей словообразовательных гнёзд, морфологически несклоняемых заимствованных существительных.

Осуществление поставленной цели предполагает решение следующих задач:

- найти основные свойства несклоняемых существительных как особого лексико-грамматического класса слов в системе русского языка;

- определить место и роль несклоняемых заимствований при образовании словообразовательных гнезд;

- установить границы гнезд, их лексический состав;

- дать характеристику единицам словообразовательных гнезд, морфологически несклоняемых заимствованных существительных;

- изучить организацию многозначности дериватов гнезда;

- описать состав гнезда с точки зрения парадигматических и синтагматических отношений.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней предпринята попытка дать полную формально-смысловую характеристику словообразовательных гнезд, описать основные признаки и свойства морфологически несклоняемых существительных иноязычного происхождения:

а) морфологически несклоняемые существительные рассматриваются как особый лексико-грамматический разряд слов, в котором важное место занимают лексемы иноязычного происхождения, имеющие свои особые черты словопроизводства;

б) устанавливаются границы словообразовательных гнезд морфологически несклоняемых существительных на современном этапе развития русского литературного языка;

в) изучаются особенности семантической организации дериватов гнезда с учетом явления полисемии;

г) изучаются синтагматические и парадигматические отношения в данных гнездах.

Используемый в работе гнездовой подход изучения вопросов многозначности дает возможность изучить словообразовательные гнезда МНС «на фоне всей словообразовательной системы русского языка».

На защиту выносятся следующие положения:

Морфологически несклоняемые существительные (МНС) выделяются как особая группа слов, которые на синтаксическом уровне обнаруживают признаки склоняемости.

Словообразовательная активность МНС выявляется их способностью взаимодействовать с исконно русскими словообразовательными средствами и создавать целые семьи дериватов.

На основе МНС иноязычного происхождения, которые имеют многозначную структуру, образуются лексико-словообразовательные комплексы.

За счёт сложнопроизводных дериватов образуются объёмные словообразовательные гнёзда МНС иноязычного происхождения.

Тенденцию к преодолению препятствий для словопроизводства и расширению словообразовательных возможностей МНС обеспечивают парадигматические и синтагматические отношения в словообразовательных гнёздах.

Основные факторы от которых зависит словообразовательная активность МНС иноязычного происхождения - это ценность данных слов для русского языка и актуальность обозначаемых понятий.

Основные методы исследования - описательный метод. Для проведения комплексного анализа исследуемых явлений был использован структурный метод. Для определения границы и состава гнезда использован метод компонентного анализа.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что диссертация имеет своё место в теории дериватологии, производит ряд уточнений по поводу определений единиц словообразовательного гнезда. Результаты и данные диссертации могут быть использованы при рассмотрении проблемы гнездования слов.

Практическая значимость исследования заключается в том, что результаты данного исследования могут быть применены в практике преподавания лексикологии и словообразования в вузе, академическом лицее и профессиональном колледже, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных изучению словообразовательного гнезда, на курсах повышения квалификации учителей русского языка, в руководстве научной работой магистрантов и студентов. Результаты и анализ несклоняемых существительных могут найти применение при составлении толково-словообразовательного словаря.

Материалы исследования. Основным источником послужили известные толковые словари русского языка: «Словарь современного русского литературного языка» в 17-ти томах (М.-Л., 1950-1965); «Словарь современного русского языка» в 4-х томах АН СССР под редакцией А.П. Евгеньевой (М., 1985-1988); «Толковый словарь русского языка» С.И. Ожегова и Н.Л. Шведовой (М., 1998) «Новый словарь русского языка: толково-словообразовательный» в 2-х томах под редакцией Т.Ф. Ефремовой (М., 2000) ; «Большой толковый словарь русского языка под ред. С.А. Кузнецова (СПб, 2000) ; «Толковый словарь русского языка конца XX века. Языковые изменения» под редакцией Г.Н. Скляревской (СПб., 1998) [ТСРЯ]; «Словарь несклоняемых слов» Н.П. Колесникова (Тбилиси, 1978).

При сборе и систематизации материала использовался «Словообразовательный словарь» в 2-х томах А.Н. Тихонова (М., 1985).Частично привлекались также материалы энциклопедий, словаря лингвистических терминов, издания «Новое в русской лексике. Словарные материалы-84» под редакцией Н.З. Котеловой. (М., 1989); «Новое в русской лексике. Словарные материалы-85, 86, 87, 88» под редакцией Н.З. Котеловой и др. (М., 1996).Для уточнения состава исследуемых гнезд применялись словари иностранных слов: «Большой словарь иностранных слов в русском языке» (М., 1988) [БСИС]; «Толковый словарь иноязычных слов» под редакцией Л.П. Кры- сина (М.,1998) [ТСИС];, «Словарь иностранных слов» Н.Г. Комлева (М., 1999); «Словарь иностранных слов» (М., 1988) [СИС]. Сложные слова извлекались из словаря-справочника «Слитно или раздельно?» Б.З. Букчииой и Л.П. Калакуцкой (М., 1986).

Проанализированный материал послужил установлению 231 словообразовательного гнезда заимствованных морфологически несклоняемых существительных и выявлению 1056 производных.

В диссертации широко привлекаются примеры из текстов публицистической, научно-популярной и художественной литературы. Широкое использование языка современной периодической печати объясняется тем, что средства массовой информации играют важную роль в жизни современного общества, так как оказываются средоточием процессов, происходящих в русском языке, в том числе в его словообразовании. Более того, «именно газета, резко изменившая свой облик и направленность, стимулирует эти процессы, расшатывая привычные рамки сложившейся системы. И хотя способы, типы и средства словообразования в принципе остаются прежними, активно изменяется характер наименований, которые образуются с помощью этих способов и средств. В известные словообразовательные типы вливается все новый и новый лексический материал».

Методологической базой исследования послужили труды Президента Республики Узбекистан И.А. Каримова о духовности и исторической ценности культуры; фундаментальные работы по русскому языкознанию и современному русскому языку В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Е.А. Земской, В.В. Лопатина, А.Н. Тихонова, И.С. Улуханова и др., монографии и статьи, диссертации учёных, работающих сегодня в различных аспектах грамматического строя русского языка.

Апробация работы. Материалы исследования по теме диссертации докладывались и обсуждались на Региональных научно-практических конференциях «Актуальные проблемы филологии» (Андижан, Наманган, 2012 - 2015), на заседаниях кафедры филологии Андижанского государственного университета (2013 - 2015), семинарах молодых учёных и магистрантов АГУ (2013 - 2015). Основные положения исследования отражены в ряде опубликованных работ.

1. Несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения в современном русском языке

1.1 Значимость иноязычных слов в современном русском языке

Еще в работах академика Ф.Ф. Фортунатова, одного из крупнейших представителей сравнительного языкознания, затрагивался вопрос о разделении всех слов в языке на изменяемые и неизменяемые. Возможность такого разделения органически вытекает из оригинального учения Ф.Ф. Фортунатова о форме слова.

Грамматическая форма слова, по Фортунатову, проявляется при члени- мости слова, если выделяется основа и окончание, так как форма слова - это способность слова выделять формальную и основную грамматическую принадлежность слова. Формальная принадлежность слова, по мнению ученого, закрепляет определенный аффикс. Основная принадлежность слова составляет основу слова. Все слова подразделяются им на имеющие формы словоизменения и не имеющие их (бесформенные слова типа депо, кенгуру), т.е. изменяемые и неизменяемые.

Таким образом, в концепции Ф.Ф. Фортунатова несклоняемые существительные относятся к классу неизменяемых слов в русском языке. Это утверждение можно признать справедливым, потому что несклоняемые существительные, как и другие неизменяемые слова (например, инфинитив, деепричастия, слова категории состояния, модальные слова, некоторые прилагательные, междометия), лишены форм словоизменения.

Однако несклоняемые существительные занимают особое место в составе неизменяемых слов, так как они обладают таким же набором лексико-грамматических категорий (род, число, синтаксический падеж, одушевленность - неодушевленность, собственность - нарицательность, конкретность - абстрактность, собирательность, единичность), что и склоняемые существительные.

У несклоняемых существительных отсутствуют формальные морфемные показатели выражения грамматических значений, но «грамматическое значение в слове может выражаться самыми различными средствами, причем не только при помощи форм данного слова, т.е. его морфологических значений, но и при помощи других слов, с которыми оно связывается в предложении».

Как справедливо замечает В.Г. Гак, «при морфологической неизменяемости слова грамматические значения выражаются в его сочетании со служебными или полнозначными словами, в порядке слов, в интонации».

Специфической особенностью несклоняемых существительных в сравнении с морфологически изменяемыми существительными является синтаксическая форма выражения грамматических значений падежа (ср.: купить папку и купить пальто). В первом случае грамматическое значение прямого объекта винительного падежа выражается и морфологически (с помощью окончания «у») и синтаксически, т.е. синтаксической связью - управлением. Во втором случае данное грамматическое значение выражается только синтаксически. Следовательно, грамматическая парадигма несклоняемых существительных обусловлена синтаксической связью, проявляется лишь на синтаксическом уровне.

Грамматическое значение рода и числа неизменяемых существительных также определяется только с помощью синтаксической связи. Но необходимо учитывать и то, что грамматические категории рода и числа в какой-то мере соотносятся с внеязыковым содержанием неизменяемых существительных.

Категория рода, внутренне присущая существительным, является синтаксически независимой, хотя особенно ярко и эксплицитируется именно в синтаксических формах согласования, а основное содержание категории числа состоит в противопоставлении единичного предмета и раздельного множества этих же предметов.

Грамматическую категорию падежа нельзя соотнести с какой-либо вне- языковой реалией, это собственно лингвистическое явление. С помощью падежных окончаний выражается отношение существительного к другим словам в словосочетании и предложении, определяется синтаксическая роль существительного.

У большинства существительных склонение образуется единством ряда соотносительных форм. У несклоняемых существительных отсутствуют эти формы словоизменения, но не само грамматическое значение падежа. Это противоречие заставляет задуматься: являются ли данные существительные несклоняемыми или имплицитно они обладают особым типом склонения?

Мысль о том, что существительные типа пальто, кофе, кенгуру обладают особым типом склонения, была высказана еще в трудах Г.О. Винокура. Сравнивая слова «село» и «кенгуру», он утверждает следующее: « Признание тождественности функционирования слов село и кенгуру, признание, которое позволяет сказать, что и слово кенгуру «склоняется», но только так, что все его «падежи» звучат одинаково, не только не мешает признавать в этих двух словах морфологически разные классы слов, но и более того - приобретает свое действительное значение только после указания на то, что это синтаксическое тождество в данном случае имеет под собой морфологически дифференцированную почву».

Н.М. Шанский, Д.Э. Розенталь, H.A. Янко-Триницкая придерживаются традиционной точки зрения, что в современном русском языке имеется группа несклоняемых существительных, у которых особые формы числа и падежа отсутствуют.

Кроме того, отмечается, что «грамматическое значение падежа (как в единственном, так и во множественном числе) в этих словах получает выражение не внутри слова, а вне, т.е. синтаксически, при помощи предлогов и различных форм согласования с этими существительными слов».

Поддерживая эту мысль, H.A. Янко-Триницкая указывает на зависимость значения падежа от контекста у несклоняемых существительных: «лишенные падежных флексий, несклоняемые существительные сохраняют падежные функции, значение которых определяется контекстом, например: играть на пианино, ехать в такси, взять верхнее до...».

В большинстве научных трудов, затрагивающих данную проблему, верно определяется специфика несклоняемых существительных, но она не рассматривается как признак особого класса слов или типа склонения.

Иную позицию занимают И.Г. Милославский и авторы «Русской грамматики». Они относят многочисленный разряд несклоняемых существительных к словам с нулевым склонением.

По мнению И.Г. Милославского, «в последнее время круг существительных, относимых к нулевому типу склонения, постоянно расширяется как за счет проникновения в русский язык иноязычных слов, оканчивающихся на согласный и гласный, так и за счет возникающих в самом русском языке аббревиатур».

Авторы «Русской грамматики» отмечают, что «нулевым называется склонение, парадигма которого состоит из омонимичных форм с нулевой флексией».

Такое определение представляется нам противоречивым. С одной стороны, подобные слова признаются как имеющие парадигму, а с другой стороны, в парадигму одного и того же слова объединяются омонимичные формы. По справедливому замечанию Н.М. Шанского, нулевое склонение «не существует вне корреляции с материально выраженными флексиями в парадигме, чего как раз в несклоняемых заимствованных существительных нет».

Некоторые исследователи пытаются объединить эти две точки зрения. П.А. Лекант, например, отмечает факт существования несклоняемых существительных в русском языке и указывает на наличие у них парадигмы склонения: «в парадигме несклоняемых существительных нет формального противопоставления словоформ»

Авторы социолого-лингвистического исследования «Русский язык и советское общество» и И.П. Мучник отдают предпочтение термину «неизменяемые существительные».

Данное определение вполне допустимо, однако оно в некотором смысле не учитывает дифференциальных признаков несклоняемых существительных в кругу других неизменяемых слов. Так, например, Л.П. Дементьев к разряду неизменяемых существительных относит также и выступающие в роли подлежащих и дополнений наречия, повелительные формы глагола, междометия. Но такая точка зрения представляется нам неправомерной. Подобные слова способны выступать в синтаксической позиции, характерной для существительных, но не могут принадлежать к классу существительных по своим лексико-грамматическим категориям.

Таким образом, существующие в современной русистике определения исследуемого нами класса слов не являются удовлетворительными.

При выборе более точного термина следует принять во внимание, что несклоняемость (т.е. неспособность изменятся по падежам как в единственном, так и во множественном числе) эксплицитируется только морфологически (отсутствием падежных окончаний). А на синтаксическом уровне обнаруживаются признаки склоняемости, так как с помощью синтаксической связи можно определить грамматическое значение падежа несклоняемых существительных. Такой подход к исследуемым словам позволяет определить их как морфологически несклоняемые существительные, или МНС.

Термин «морфологически», включенный нами в определение несклоняемых существительных, снимает противоречие между «внутренней» склоняемостью и «внешней» несклоняемостью данного разряда лексики.

Далее необходимо рассмотреть вопрос о различительных чертах МНС иноязычного происхождения и исконно русских МНС с точки зрения их «склоняемости - несклоняемости».

Среди исконно русских МНС выделяются звуковые аббревиатуры типа ЦИК, ВЦИК, МХАТ, ГАБТ, МИД, БОМЖ, ОМОН, которые стремятся к приобретению статуса изменяемых слов со своей парадигмой склонения. Так, например, слово бомж первоначально представляло собой официальную аббревиатуру БОМЖ (Без определенного места жительства), а теперь функционирует в массовой речи как существительное мужского рода (бомжа, о бомже, бомжами). Подобные аббревиатуры Д.И. Алексеев охарактеризовал как «потенциально склоняемые существительные».

Заимствованные МНС, напротив, стремятся к сохранению неизменяемой формы и представляют собой ядро класса МНС, в то время как звуковые аббревиатуры относятся к его периферии. В некоторых случаях МНС иноязычного происхождения используются в изменяемой форме, однако такое их употребление или носит стилистический характер, или является нелитературным, просторечным. По верному замечанию В.Н. Шапошникова, «сферу несклоняемости, ее основу составляет прежде всего книжная речь, но не в первую очередь речь бытовая, обыденная».

В русском языке существует еще одна группа неизменяемых слов иноязычного происхождения - это аналитические прилагательные типа беж, хаки, бордо и др.

Рассматривая вопрос о неизменяемых прилагательных, И.Г. Милославский полагает, что прилагательными их можно назвать только с точки зрения функционально-стилистических свойств, но не с точки зрения грамматических характеристик, так как эти слова не имеют рода, числа и падежа. Мы не согласны с данным утверждением и придерживаемся иной точки зрения, что неизменяемые прилагательные лишены обычной для прилагательных морфологической оформленности, не имеют внешних морфологических примет своей категории, т.е. окончаний, но при этом они обладают грамматическими значениями рода, числа и падежа определяемых существительных. Сообразно с этим утверждением, в предложении «Мне выдали костюм хаки» можно выявить грамматические характеристики неизменяемого прилагательного хаки, которые полностью соответствуют характеристикам определяемого существительного костюм - м.р., ед.ч., В.п.

Следует отметить, что в современной лингвистической литературе вопрос о составе неизменяемых прилагательных решается неоднозначно. По мнению E.H. Лагутовой, круг слов, относящихся к неизменяемым прилагательным в русском языке не велик, их всего 21: беж, апаш, бордо, декольте2 (декольте!,сущ.), клеш, макси2 (макси1, сущ.), миди2 (миди I, сущ.), мини2 (мини I, сущ.), морзе2 (морзе 1, сущ.), реглан2 (реглан 1,сущ.) и др.

Рассматривая вопрос о составе группы аналитических прилагательных в русском языке, М.В. Панов относит к разряду неизменяемых прилагательных единицы типа теле-, парт-, гос-, сов-, гор-, пром-, проф-, рев-, хоз-, агро-, гидро-, зоо-, термо- и т.п., называя их несклоняемыми определителями. При этом отмечается, что «несклоняемые определители в современном русском языке - особые слова, аналитические прилагательные. Несомненно, что они не объединимы ни с одним грамматическим классом, в том числе и с изменяемыми прилагательными. Ввиду того, что эти новые слова всегда примыкают к существительному и определяют его, их удобно назвать аналитическими прилагательными».

Подобная аргументация представляется нам не совсем убедительной. Данные языковые единицы, на наш взгляд, не могут быть квалифицированы как неизменяемые прилагательные. Они, хотя и обладают определенной семантикой, но не имеют грамматической оформленности в русском языке, не существуют в качестве полнозначных самостоятельных лексем (во всяком случае, на данном этапе развития русского литературного языка), а обозначаются в процессе словообразования, выступая как части сложных слов, что находит отражение в лексикографической традиции. Лишь некоторые из них могут выступать в качестве самостоятельных слов (существительных), такие как фото, радио, кино, авто, евро, метро.

Некоторые исследователи определяют сокращенные части сложных слов как аффиксоиды (другие термины: полуаффиксы, радиксоиды, относительно свободные/связанные компоненты сложений, субаффиксы и т.п.).

По мнению Л.И. Мининой, аффиксоидами следует считать деривационными морфемы, промежуточные между аффиксами и корневыми морфемами.

Как отмечает Э.А. Григорян, «аффиксоиды - это языковые единицы переходного типа, в них наблюдаются признаки и корней, и словообразовательных аффиксальных формантов».

Мы относим к разряду аналитических (морфологически неизменяемых прилагательных) слова иноязычного происхождения, имеющие неизменяемую форму и в предложении выступающие в роли определения к соответствующему имени существительному, например: апаш, беж, брют, буфф, мини, миди, макси, реглан, хаки, электрик и др.

Опираясь на словарные данные, следует обратить внимание на одно явление, характерное для неизменяемых слов иноязычного происхождения. Речь идет полифункциональности некоторых неизменяемых слов, т.е. о тех случаях, когда неизменяемые прилагательные выступают в качестве МНС (юбка мини - носить мини); когда МНС выступают в качестве неизменяемых прилагательных (любитель ретро - музыка в стиле ретро); когда заимствованные наречия выступают в роли МНС (сидеть визави, т.е. друг напротив друга - мой визави, т.е. тот, кто находится напротив).

Характеризуя примеры подобного типа, некоторые исследователи считают, что «во многих случаях существует омонимия несклоняемого существительного и аналитического прилагательного: купи маренго (ткань черного цвета с белыми нитями) и пальто маренго (черное с сероватым отливом), сделали маркетри (деревянная мозаика) и стол маркетри (украшенный деревянной мозаикой)...».

Ошибочно предполагать, на наш взгляд, что в таких случаях наблюдается явление омонимии, так как омонимами называются слова, имеющие одинаковую форму (звучание, написание), но разное значение. В анализируемых примерах, напротив, наблюдается тесная семантическая связь между словами. Ср.: индиго в знач. сущ. «добываемое химическим путем темно-синее красящее вещество» и индиго в знач. прил. «темно-синий».

В настоящем исследовании предполагается, что в приведенных примерах имеет место действие морфолого-синтаксического способа словопроизводства, описанного в работах А.Н. Тихонова, Н.М. Шанского и других исследователей. При таком способе «новое слово образуется путем перехода в определенных синтаксических условиях из одной части речи в другую без внешних изменений в слове».

Для обозначения морфолого-синтаксического словопроизводства в современной лингвистике применяется также термин транспозиция. Однако транспозиция понимается более широко, так как представляет собой переход слова из одной части речи в другую не только внеизменном виде, но и с добавлением аффиксов или использование одной языковой формы в функции другой.

В русском языке выделяются следующие разновидности морфолого-синтаксического способа словопроизводства:

субстантивация - переход других частей речи в класс существительных: столовая, мороженое, заливное и т.п.;

адъективация - переход слов других частей речи (особенно причастий) в класс имен прилагательных: изысканные манеры, благодарственная надпись и т.п.;

прономинализация - переход слов других частей речи в класс местоимений: при определенных обстоятельствах, в следующую секунду и т.п.;

адвербиализация - переход слов других частей речи в класс наречий: вечером, бегом и т.п.;

переход слов других частей речи в служебные слова: благодаря (деепричастие, перешедшее в разряд предлогов) и т.п.;

переход слов других частей речи в междометия: караул (существительное), пли! (повелительное наклонение от глагола палить).

Из всех перечисленных разновидностей морфолого-синтаксического словопроизводства для нашего исследования наиболее интересны процессы субстантивации и адъективации, выявление которых позволяет более четко дифференцировать МНС и аналитические прилагательные в современном русском языке.

Субстантивация характеризуется переходом неизменяемых прилагательных (мини, миди, макси, реглан, буфф, электрик и др.) и наречий иноязычного происхождения (адажио, аллегро, анданте, визави, граве, форте, кантабиле, крещендо, ларго и др.) в класс МНС при определенных синтаксических условиях. В БТС полифункциональность данных слов фиксируется следующим образом:

МИНИ, неизм. I. в знач. прил. очень короткий, минимальной длины. Юбка м. Пальто м. II. Ср. О такой одежде (юбке платье, пальто). Носить м. Щеголять в м.\

АДАЖИО. [итал. adagio]. Муз. I. нареч. Медленно, протяжно (о темпе исполнения музыкальных произведений). II. неизм.; ср. 1. Музыкальное произведение или часть его в медленном темпе. 2. В классическом балете: медленный сольный или дуэтный танец // Упражнение для выработки устойчивости, заключающееся в медленном и плавном поднятии ноги одновременно с обеими руками. Делать а.

При субстантивации изменяемых прилагательных в русском языке они получают предметное значение, оказываются отнесенными к одному из трех грамматических родов, но сохраняют систему склонения прилагательных. Что касается субстантивированных аналитических прилагательных иноязычного происхождения, то они также являются названиями предметов, выступают в предложении в той же роли, что и существительные, категория рода и падежа у них становится самостоятельной, как и у существительных (слова мини, макси, миди, хаки в значении существительных относятся к среднему роду, слово буфф к мужскому роду), почти во всех случаях они сохраняют свою неизменяемость (кроме прилагательного реглан, которое, перейдя в класс имен существительных, начинает склоняться по типу II склонения: кожаный реглан, снять реглан, не достать мехового реглана и т.д.).

Как показывают наши наблюдения, неизменяемые прилагательные мини и макси все чаще употребляются в современных газетных и журнальных статьях, связанных с тематикой моды, в качестве существительных, например: Даже когда все станут шить мини, я все равно сделаю коллекцию с макси...; По- прежнему мини и макси будут идти рядом, (ж. «Натали». - 1996. - №7); Но они забывают, что крутое мини и декоративная косметика на сцене - это одно, а в школе - совсем другое. (ж. «Крестьянка». - 1996.- №6).

Адъективация осуществляется при переходе МНС (барокко, рококо, букле, макраме, галифе, гофре, драже, харчо, шапито, ретро, сопрано, плиссе, пике, коми, глясе, джерси, индиго, ультра, каре, модерато, манту, маренго, маркетри, сафари и др.) в разряд неизменяемых прилагательных, обычно в синтаксической позиции после морфологически склоняемого существительного (стирать трико - носить белье трико; готовить харчо - любить суп харчо; плести макраме - салфетка макраме, мода на ретро - мебель в стиле ретро). В БТС при описании таких слов используется помета в функции опр., например:

ДРАЖЕ, неизм; ср. [франц. dragee]. 1. Сорт мелких конфет округлой формы. Шоколадное, фруктовое д. 2. в функц. опр. Форма расфасовки некоторых лекарственных препаратов в виде небольших круглых шариков. Поливитамины-драже. Аскорбинка, валерьянка в д.

Следует подчеркнуть, что в последнее время в газетно-публицистической речи встречаются примеры употребления некоторых МНС-неологизмов (бюстье, прет-а-порте, фентези) в функции определения: Ведущие модельеры Европы забрасывают столицу готовой одеждой прет-а-порте. (АиФ. Дочки - матери. - 2001. - №16); Маленькое черное платье, платье бюстье с расклешенной юбкой, пышные юбки (пачки)... - все это вам предлагает салон «Прима». ( Моя семья. - 2001. - №46).

Весьма показателен в данном отношении пример использования заимствованного неологизма фентези в качестве существительного и в качестве прилагательного в пределах одного текста: Я никогда в жизни не писал научной фантастики, за исключением «451 по Фаренгейту». «Марсианские хроники», как и большинство моих рассказов написаны в жанре фентези. Фентези - это искусство невозможного, а научная фантастика - искусство возможного. (АиФ.-2000.-№46).

1.2 Понятие морфологически несклоняемых существительных и их семантическая организация

В современной лингвистической литературе изучению семантической структуры слова посвящен ряд работ, в которых авторы с различных позиций исследуют это многоаспектное явление (Смирницкий, 1955; Шмелев, 1973; Соколовская, 1979; Гак, 1971; Кубрякова, 1978; Ширяев, 1979; Леонтьев, 1983; Кузнецова, 1982; Никитин, 1983; Стариченок, 1985; Пухаева, 1994; Будагов, 1977; Ольшанский, 1996; Виноград, 1985; Гинзбург, 1985; Козлова, 1970; Денисик, 1993; Апресян, 1974 и др.).

Известно, что с точки зрения принадлежности к лексико-семантической системе русского языка слово может быть однозначным (моносемичным) или многозначным (полисемичным).

Так, Т.В. Кузнецова отмечает, что «многозначность как варьирование семантического содержания лексической единицы выступает в форме лексико-семантических вариантов - отдельных значений слова, находящихся в отношениях семантической производности и выражающихся одной материальной оболочкой».

По мнению Н.В. Черемисиной, существует закон многозначности, который «предполагает, как известно, появление у слова (обычно частотного и достаточно древнего) двух и более значений, лексико-семантических вариантов. Семантика каждого ЛСВ выводит нас в особый мир; миры эти взаимосвязаны и в тоже время различны. И чем далее отстоит переносное значение многозначного слова от прямого, тем более отдаленным оказывается мир, в который это переносное значение выводит». В связи с этим полисемию следует рассматривать как важнейший семантический закон, действующий в лексико-семантической системе русского языка и являющийся одним из способов «фиксации в языке и тексте множества миров - их сосуществования, взаимосвязи и дифференциации».

В языке наблюдается весьма разнообразное отражение множества сосуществующих миров, что свидетельствует о реализации в языковых универсалиях общей картины мира. «Языковая картина мира - это неизбежный для мыслительно-языковой деятельности продукт сознания, который возникает в результате взаимодействия мышления, действительности и языка как средства выражения мыслей о мире и актах коммуникации».

Лексическая полисемия определяется И.Г. Ольшанским как «способность единиц лексикона иметь несколько семантически взаимосвязанных значений, которые служат средством номинации объективно различных предметов и явлений и дифференцируются в речемыслительной деятельности синтагматически (с помощью контекста) и парадигматически (на основе семасиологических оппозиций)».

В современной семантической дериватологии ряд исследователей высказывают мысль о сходстве законов полисемии и законов словообразования на пути расширения круга референции слова, о существовании аналогии между организацией полисемии в слове и организацией словообразовательного.

Е.С. Кубрякова отмечает, что «законы полисемии действуют внутри одного знака и семантические ассоциации способствуют расширению сферы употребления данного знака; законы словообразования связаны с созданием новых знаков и семантические ассоциации способствуют здесь формированию нового знака на базе уже имеющегося или имеющихся знаков. Ясно, между тем, что в самом механизме создания одного значения в опоре на другое в этих явлениях наблюдается много сходного».

По мнению Е.Л. Гинзбурга «многозначное слово, организованное композицией метонимических конструкций, оказывается моделью словообразовательного гнезда. Для него актуальны те же категории: одновершинность и многовершинность, регулярность и компактность, глубина и сложность, деривационная история и деривационный потенциал форм, отношения производности, синонимии, омонимии, принудительной и чересступенчатой связи форм и т.д.».

Основные модели полисемии, как считает Г.М. Шипицына, по своим структурным признакам принципиально не отличаются от СГ: -они могут иметь одну и более чем одну вершину;

-все значения слова имеют какое-либо сходство в семантике, исходящее от основного значения, по аналогии со сходством значений слов одного и того же словообразовательного гнезда, исходящее от корня;

-содержат случаи полимотивированности, а также нулевой и чересступенчатой мотивации;

-отношения мотивационных единиц носят парадигматический характер.

Кроме того, в лексикологии применяется термин «семантическая деривация» для обозначения такого феномена, как полисемия.

«Семантическая деривация - это лексико-семантическое явление, заключающееся в наличии у слова особых ответвлений, которые могут быть с достаточной степенью адекватности названы семантическими дериватами;

семантический дериват - это образование обладающее признаками слова, а именно: а) каждый дериват имеет лексическое значение; б) у деривата есть специфическая форма в виде контекстуального минимума; в) дериват может иметь некоторые морфологические и стилистические особенности по сравнению с исходным словом».

А.И. Долгих обращает внимание на аналогию между вхождением семантического деривата в лексико-семантическую систему языка и вхождением в словарный запас словообразовательных гнезд. При этом отмечается, что многозначное слово - «это не одно слово, но и не несколько слов; это особое лексико-семантическое образование, в котором сочетаются исходное слово и дериват (или - другой дериват), это лексическое гнездо».

Попутно заметим, что в современном языкознании сложилась традиция объединения слов по различным признакам: выделяются лексико-грамматические классы слов (части речи), семантические поля, соотносимые с каким либо общим понятием, множеством лексических единиц с общим (инвариантным) значением, лексико-семантические группы, объединяющие слова на основе семантической тождественности, близости и противопоставленности. Если исходить из того, что «общий элемент значения, присущий словам соответствующих рядов, может быть назван семантической темой», то мы можем объединить слова не только разных частей речи, но и разнокорневые слова. Такие объединения сближаются с понятием «семантическое поле».

Особое место занимают объединения единиц на основе генезиса формы и содержания. Для нашего исследования важное значение имеет тип объединения лексических единиц, связанных между собой не только общностью корневой морфемы, но и всей семантической структуры исходного вершинного слова. Однако следует иметь в виду то, что если объединяются слова одного корня и имеют общее лексическое значение, то такая совокупность однокоренных слов представляет собой лексико-семантическое гнездо.

На наш взгляд, опираясь на вышесказанные утверждения о сходстве полисемии и словообразовательного гнезда, в настоящем исследовании предлагается, вслед за А.И. Долгих, использовать термин лексическое гнездо для обозначения полисемантичного слова. Под лексическим гнездом понимается целостное объединение слова и его лексико-семантических вариантов (семантических дериватов), характеризующихся отношениями семантической мотивации между вершинным значением и его производными.

Обращение к семантическим характеристикам иноязычных МНС весьма важно в первую очередь потому, что «активность словообразовательного освоения находится в большой зависимости и тесным образом связана со степенью лексико-семантического освоения заимствованных слов русским языком, хотя, безусловно, и формальная сторона словообразовательных процессов остается важной».

Большинство МНС иноязычного происхождения являются словами однозначными и не образуют лексических гнезд, например: авокадо, портье, крупье, биде, трюмо, колибри, фламинго, багги, бибабо, бра, бунгало, рефери и др. Многозначные слова составляют, по нашим подсчетам, 18% всех заимствованных МНС, отмеченных в современных толковых словарях. Так, в БТС насчитывается 71 полисемичное слово среди 376 МНС иноязычного происхождения.

В группе многозначных МНС преимущество создают бисемичные несклоняемые заимствования, лексические гнезда которых представлены двумя ЛCB: алиготе, алоэ, адажио, динамо, домино, желе, зулу, фолио, каберне, фейхоа, мисс, кепи, кимоно, монтекристо, контральто, мафиози, хиппи, концертино, кредо, кроки, кроме, ча-ча-ча, шабли, шасси, шоу, мадмуазель, майя, марабу и др. Так лексическое гнездо алиготе, по данным БТС, состоит из двух ЛCB, первый из которых означает «сорт винограда с желтыми ягодами, который употребляется для изготовления высококачественного вина», а второй - «белое вино из этого сорта винограда». БТС отмечает у слова кимоно два значения: 1) национальная японская одежда (мужская и женская) в виде халата с широкими рукавами; 2) особый покрой рукава женского платья. Третье значение слова кимоно не отмечено в словарях: «спортивная одежда, используемая в дзюдо, тхэквондо и других единоборствах». Максимальное число значений отмечено в лексическом гнезде кофе - 5 ЛCB.

Для исследуемых лексических гнезд характерны различные модели семантической деривации. Моделью семантической деривации представляется нам «структурно-семантическая схема многозначного слова, отражающаяся в сочетании таких металингвистических понятий, как «тип полисемии» (цепочечный, радиальный, радиально-цепочечный) и «вид переноса значения» (метонимический, метафорический)». В соответствии с принятой в нашей работе терминологией под «типом полисемии» подразумевается «тип структуры лексического гнезда». При этом берется во внимание, что «цепочечная структура чаще всего предполагает зависимость второго ЛСВ от первого, третьего от второго, четвертого от третьего и т.д. Схема такой структуры представляет собой последовательно связанную цепочку». При радиальной структуре лексического гнезда все производные (мотивированные) ЛСВ развиваются, как правило, на базе основного варианта.

Наиболее распространенным типом структуры лексических гнезд, созданных на основе МНС иноязычного происхождения, является цепочечная структура, так как она является единственно возможной для наиболее многочисленной группы двузначных лексем. Чаще всего ЛСВ бисемичных слов оказываются связанными метонимическими отношениями (варьете, пончо, марабу, макраме, хиппи, сопрано, контральто, каберне, катеху, альпака, алоэ, кроше, скерцо, шабли), например: варьете - 1) жанр эстрадного искусства, сочетающий музыку, танцы, оперетту и т.п.; 2) группа, выступающая в этом жанре (обычно в ресторанах) [БТС];сопрано - 1) высокий женский голос; 2) (разг.) певица с таким голосом ;контральто - 1) низкий женский певческий голос; 2) (разг.) певица с таким голосом [БТС];алоэ - 1) название многолетних тропических и субтропических травянистых растений с толстыми мясистыми продолговатыми листьями (используется в медицине); 2) лекарственный препарат из листьев такого растения (биогенный стимулятор) [БТС];катеху - 1) акация, растущая в Индии и на Цейлоне; 2) экстракт из этой акации, применяемый в качестве дубителя кож и как краситель для хлопчатобумажных и шелковых тканей [ТСИС];альпака - 1) парнокопытное животное семейства верблюдовых с ценным мехом; 2) шерсть этого животного, пряжа из такой шерсти [БТС]; макраме - 1) искусство плетения (в виде узелков) из толстых нитей, шпагата и т.п. художественных изделий; 2) изделие, выполненное в такой технике [БТС]; шабли - 1) сорт винограда; 2) сорт белого сухого виноградного вина; виноградное вино этого сорта [БТС].

Цепочечная структура наблюдается не только у лексических гнезд двузначных МНС, но и при большем количестве ЛСВ. Данным типом структуры обладают лексические гнезда кофе и какао, каждое из значений которых возникает в результате метонимизации мотивирующего ЛСВ: кофе - 1) тропическое дерево или кустарник, из семян которого приготовляется тонизирующий напиток; кофейное дерево; 2) (собир.) семена, зерна этого дерева; 3) порошок из семян такого дерева, поджаренных и размолотых; суррогат такого порошка; 4) напиток, приготовленный из такого порошка; 5) питье такого напитка [БТС]; какао -1) тропическое дерево, из семян которого делают шоколад; шоколадное дерево; 2) порошок из семян такого дерева; 3) питательный напиток, приготовляемый из этого порошка [БТС]. При цепочечной структуре лексических гнезд МНС возможен и метафорический перенос, например, в словах рандеву, кредо, сальто-мортале, мафиози, кимоно, боа, адажио, лаццарони, гуру, турне, филе, граффити, шоу. Гуру - 1) в буддизме: духовный наставник, учитель; 2) кумир, властитель дум [БТС];турне - 1) путешествие по круговому маршруту; 2) поездка артистов или спортсменов по городам для гастрольных выступлений [БТС];кредо - 1) символ веры в католической церкви; 2) (книжн.) взгляды, убеждения, основы мировоззрения. [БТС]; шоу - 1) зрелище, представление; 2) {неодобр.) о чем-то рассчитанном на дешевый внешний эффект, на восторженную реакцию широкой публики [БТС].

В цепочечных лексических гнездах можно наблюдать и совмещение различных видов переноса. В наших материалах такое явление встречается сравнительно редко и представлено лишь в двух случаях. Лексическое гнездо МНС меню состоит из 3 ЛСВ: 1) подбор кушаний, блюд для обеда, завтрака и т.п.; 2) листок с перечнем кушаний (в столовой, ресторане, кафе); 3) (техн.) перечень возможных функций устройства, выводимый обычно на экран компьютера или телевизора [БТС]. Как демонстрирует данный пример, второй ЛСВ возник на основе метонимического переноса, а третий ЛСВ является результатом метафорического переноса. В лексическом гнезде сафари также наблюдается первичность метонимического переноса по отношению к метафорическому: 1) заповедник в Америке, в котором по специальному разрешению можно охотится на диких зверей; 2) охота в таком заповеднике; 3) соревнования, гонки автомашин в Африке с целью испытания их ходовых качеств в экстремальных условиях [БТС]. (В ТСИС отмечено еще одно значение данного слова: «одежда прямого покроя из легкой гладкой ткани с карманами и отсрочкой» - 4-ый ЛСВ данного лексического гнезда).

Лексические гнезда МНС с радиальным типом структуры встречаются весьма редко, например: трико - 1) шерстяная ткань узорчатого переплетения для верхней одежды; 2) тонкий трикотажный костюм, плотно облегающий тело; 3) трикотажные женские панталоны [БТС]; туше - 1) (спец.) манера прикосновения (нажим, удар) к клавишам музыкального инструмента, влияющая на окраску и выразительность звучания инструмента у разных исполнителей; 2) манера наложения штриха и красок в живописи; 3) фехтовальный укол (удар), нанесенный в соответствии с правилами; 4) прикосновение борца к ковру одновременно обоими лопатками, определяющее момент его поражения, проигрыша [БТС]. Общее в приведенных случаях состоит в том, что все мотивированные ЛСВ развиваются на базе основных вариантов. Различия проявляются в реализации неодинаковых видов переноса: в лексическом гнезде трико производные ЛСВ образуются в результате метонимического переноса, в то время как в лексическом гнезде туше каждый мотивированный ЛСВ создается с помощью метафорического переноса.

Структура лексического гнезда трио относится к радиально-цепочечному типу. Второй ЛСВ со значением «ансамбль из трех исполнителей (певцов или музыкантов); терцет» является результатом метонимического переноса на основе первого ЛСВ со значением «музыкальное произведение для трех инструментов или трех голосов с самостоятельными партиями у каждого». Третий ЛСВ « о трех лицах, трех людях (обычно связанных дружбой или всегда бывающих вместе); троица» представляет собой результат метафорического переноса на основе второго ЛСВ. Что касается четвертого ЛСВ со значением «(муз.) средняя часть музыкального произведения четкого ритма (танца, марша), более спокойная и мелодичная, чем главная тема», то он создан на основе первого ЛСВ с помощью метонимического переноса.