Воплощение западных тенденций женской городской моды в СССР (творческий формат)

Сама я ничего не шила и не рисовала, однако если горкому партии запороли костюм, то спрашивали с меня. Однажды к нам приехала делегация: женщина в белом костюме в стиле Chanel много курила и прожгла себе карман, а мужчина порвал брюки. Меня подняли среди ночи и сказали к утру все исправить, я вызвонила одну престарелую рукодельницу. Она уже давно не работала, но владела художественной штопкой без подбора ниток лучше всех в городе. В ателье была такая услуга, это когда не пытаются подобрать нитки в тон, а штопают «родными», выпуская их из самой вещи, с подола или рукавов. На утро члены делегации не могли найти, в каком месте им зашили вещь.

«Я одевалась в «Детском мире» даже после рождения ребенка, однако женщины советской эпохи были более сексапильными».

«Ночь перед Рождеством» входит в цикл «Вечера на хуторе близ Диканьки». Жители далекой украинской деревни, где по небу летает черт и ведьма, уверены, что за пределами их хутора в мире больше ничего нет, только дремучий лес.

Уже больше десяти лет я на пенсии, но мои внучки и дочки смеются надо мной, что я до сих пор не выхожу без прически и маникюра даже в магазин. Меня в любой момент могли вызвать в обком, горком, народный контроль, а потому в моем кабинете всегда висело платье и стояли каблуки. До 80-х нам запрещали носить брюки и рукав короче ѕ. Положение обязывало, я всегда была на людях, однако следили за собой не только руководители, но и многие женщины. Парикмахерские услуги стоили дешево, например, за 35 коп. делали маникюр. Розового лака производили мало, а потому все ходили с красными ногтями. Желающих было столько, что в очереди приходилось сидеть по два часа, предварительная запись появилась только ближе к 90-м.

Я одевалась в «Детском мире» даже после рождения ребенка, однако женщины советской эпохи были более сексапильными. Мы скрывали фигуру, но при этом подчеркивали талию и носили узкие юбки, в этом была и приманка, и загадка. Для нас заграничным импортом казались вещи из стран народной демократии - Венгрия, Чехия, Польша - а дальше был мрак как у Н. Гоголя в «Вечерах на хуторе близ Диканьки».

Выпускница швейного факультета: «По специальности почти никто работать не пошел, надвигалось совсем другое время»

Posted on 28.04.2020 By Дарья Гавриленко Posted in Интервью

Светлана с детских лет мечтала стать художником-модельером. Когда она окончила институт, то Союз развалился, и наступили лихие 90-е, которые не вязались с рисунками платьев. И хоть диплом ей так и не пригодился, она до сих пор с нежностью вспоминает профессию модельера в советских реалиях.

«Я по справочнику выбрала университет, говорю его название маме, а она мне в ответ диктует адрес. Оказалось, она сама там училась».

Когда Люда, героиня И. Муравьевой, в фильме «Москва слезам не верит» рассуждала: «Конечно, шикарная профессия художник-модельер, но здесь без подготовки не справиться», то я думала: «Какую же правильную профессию я выбрала».

Разработка коллекции в Доме моделей, 1968 г.

Я еще в детском саду начала шить одежду пупсикам из лоскутков, другие девочки у меня ее даже воровали. А в четвертом классе мама взяла меня с собой на работу в ателье, и там я увидела экспериментальный цех. Молодые красивые девушки в необычной и смелой одежде сидели перед мольбертами и рисовали то, что приходит им в голову. Я хотела сидеть среди них, для этого я записалась на курсы кройки и шитья, а в художке меня приняли сразу во второй класс.

Учиться я поехала в Москву. Это был единственный экспериментальный год, когда две столицы устроили конкурс раньше, чтобы отобрать себе сильнейших. До этого документы можно было подавать лишь в одно учебное заведение, а в мой выпускной год даже если школьник не сдаст экзамены в столице, то может вернуться и попробовать силы дома. Я по справочнику выбрала университет, говорю его название маме, а она мне в ответ диктует адрес. Оказалось, она сама там училась.

«Отличались не только студентки швейного факультета, но и преподаватели. Рисунок вела женщина по фамилии Бродская, родственница поэта. Она жила на Тверской улице и ходила с дипломатом из крокодиловой кожи».

К. Шанель не умела рисовать, зато носила с собой большие портновские ножницы и кроила ткань сразу на манекенщице.

Если быть точной, то по диплому я «технолог-конструктор швейных изделий». У нас был большой факультет, где готовили и химиков для прачечных, и закройщиков, я же хотела поступать на прикладное искусство, чтобы рисовать. Но мама посоветовала идти на технолога-конструктора, так как рисовать я уже умела, а технологию пошива, конструирование и материаловедение не знала. В советских ателье такое часто было: художник рисует, а к нему приходит закройщик и говорит: «Что ты здесь нарисовала? Это сделать невозможно!». А я знала всю технологию производства от эскиза до готового изделия. Это главное отличие советских модельеров от руководителей западных домов моды - он чаще всего не знает, как создать все изделие целиком.

В. Зайцев перед своими эскизами в Доме моделей, 1975 г.

Среди девочек других специальностей отличались не только студентки швейного факультета, но и преподаватели. И у меня, и у мамы рисунок вела женщина, ее фамилия была Бродская, родственница поэта. Она жила на Тверской улице и ходила с дипломатом из крокодиловой кожи. Мы знали, что на ее экзамен приходить с макияжем нельзя. Она считала, что если у тебя было время накраситься, значит, ты знаешь предмет лучше, чем преподаватель. Студентки нашего факультета на первом курсе казались немного разношерстными, но к выпускному это выровнялось. С одной стороны, были сельские девочки с Урала, одна из Бишкека, они моды толком нигде и не видели. С другой стороны, студентки из Москвы, Ленинграда, Прибалтики, ГДР, мы смотрели на цыганский ширпотреб после валютного магазина «Березка» и думали, что лучше сами себе что-то сошьем. И мы шили, например, на собеседование в университет я пришла в ассиметричном платье на манер индийского сари, которое завязывалось на плече. Завершал образ вельветовый алый пиджак из Дома моделей и красные пластмассовые клипсы.

«На свадебном платье я вышила на груди красное сердце из маленьких цветов, еще у меня были красные лодочки как у лапчатого гуся и красные губы, а у мужа - красно-малиновый пиджак. Но женились мы уже после распада Союза, в 90-х».

Манекенщица и художники-модельеры в Доме моделей, 1975 г.

С университетом ничего не стало, он существует до сих пор. По специальности почти никто работать не пошел, надвигалось совсем другое время. С одной стороны, Союз уже разваливался, а потому распределения на места работы от института на наш год уже не было. С другой, СССР еще существовал, а потому официально устроиться в Москве без прописки мы не могли. ПэО-шницам повезло - это девочки с производственного отделения, которые не поступили самостоятельно, отработали два года в ателье, а потом предприятие послало их в университет без конкурса и выплачивало им стипендию. Они должны были вернуться в родные города и отработать в ателье, но предприятия закрывались или переходили в частные руки.

Моя дочка до сих пор носит мои курсовые работы, пальто и платья. Однако их осталось немного, почти все я либо продала, либо изначально делала не для себя. Например, у меня ткани немного, а у преподавательницы маленькая девочка, и я с ней договариваюсь, что шью для ее дочки, а она мне помогает. В хозяйстве навык шитья всегда пригодится. Даже на свадебном платье я вышила на груди красное сердце из маленьких цветов, еще у меня были красные лодочки как у лапчатого гуся и красные губы, а у мужа - красно-малиновый пиджак. Но женились мы уже после распада Союза, в 90-х.

Эмигрантка 80-х: «В гардеробе иностранки вещей не многим больше, чем у советской женщины»

Posted on 28.04.2020 By Дарья Гавриленко Posted in Интервью

Аленушка любила при знакомстве перекидывать длинную косу через плечо, чтобы дополнить русское имя славянской красотой. В 80-х она эмигрировала из СССР и превратилась во фрау Хелену. В первое время она скупала в магазинах все, что видела, а потом обратила внимание, что у западных модниц одежды меньше, чем у советских женщин.

«В классе по первому взгляду можно было определить дочь капитана: она одета в импортные вещи, а ее мама разъезжает на белой Волге».

Говорят, что Москва - не Россия, однако мода жила не в столице, а в портовых городах: Одесса, Мурманск, Ленинград, Владивосток и бывший немецкий Калининград. Когда моряки возвращались с моря, то чувствовали себя королями мира, потому что часть зарплаты им выдавали бонами. Эти чеки отоваривали в валютно-торговом магазине «Альбатрос», так в портовых городах называли «Березку».

Бон номиналом 25 рублей.

Союз сделал универмаги с импортной одеждой специально, чтобы люди не искали заграничные вещи, а покупали их на родине. Однако моряков это не останавливало, они экономили в рейсе, чтобы привезти косметику и платье. О размере и цветотипе думали мало, если вещь не подойдет жене, то ее можно предложить знакомым. После покупок заграницей боны морякам зачастую были уже не нужны, и они их перепродавали по курсу 1 бон к 15 руб.

Особенно ценились яркие пакеты с рекламой сигарет и алкоголя.

Моя семья жила напротив морского училища, на переменах к нам прибегали студенты, папа решал им задачи за боны. Чеки не имели привязки к фамилии или номеру паспорта, однако швейцар проверял боны на входе в магазин, чтобы не пускать зевак. Больших денег у меня не было, обычно мне давали чек на 50 коп., и я шла за полиэтиленовым пакетом с иностранными надписями. Боны, как и одежду из «Альбатроса» можно было купить и у спекулянтов, которые стояли неподалеку от магазина, однако они делали наценку раз в пять. Поэтому в классе по первому взгляду можно было определить дочь капитана: она одета в импортные вещи, особенно мне запомнились лаковые красные туфельки с логотипом Salamander, а ее мама разъезжает на белой Волге. В портовых городах почти все имели доступ в «Альбатрос», а потому мода была спокойнее и элегантнее, чем в той же Москве, особенно это было заметно в эпатажные 80-е.

«Мы жили под девизами «Не хочу и не умею быть таким, как и все» и «Перемен требуют наши сердца».

Татьяна Друбич в фильме «Черная роза - эмблема печали, красная роза - эмблема любви», реж. С. Соловьев, 1989г.

У меня получилась забавная ситуация, с одной стороны, мама руководила ателье, с другой, она держала меня в строгости. Поэтому когда она уезжала в командировку, я шла к ней на работу и заказывала платье. Дома меня ругали, однако 80-е были именно такими: эпатажными, яркими и свободными. Это касалось не только моды, но и внутреннего состояния, мы жили под антибрежневскими девизами «Не хочу и не умею быть таким, как и все» и «Перемен требуют наши сердца». Когда я заканчивала школу, то моей любимой вещью был черный, ассиметричный, военнизированный пиджак с погонами, двойным рядом пуговиц и цепочкой наподобие гусарской, которая шла от одного плеча к другому. И голубой плащ со шнуровкой спереди и шлейфом сзади. Я любила легкую верхнюю одежду за универсальность, если ее не снимать в помещении, то кажется, что у тебя не только плащ, а есть еще и платье.

Английская группа Depeche Mode

Фарцовщиков я называла «феей-крестной», потому что пользоваться их услугами часто могли только избранные. Большинство продолжало шить даже в 80-х. На выпускном я была в мамином зеленом платье из парчи с большими подкладными плечами, к которому пришила черный бархатный волан. Тогда сочетание разных текстур ткани и необычных цветов считалось очень интересным. Идеи мы подсматривали в клипах иностранных рок-групп по польскому телевидению, которое у нас ловило. Подмечали, во что одеты жены и дочери моряков. Перешивали выкройки из «Бурды», видоизменяя рукава или длину, чтобы не получилось как у одноклассницы. Ездили в лагеря в Литву и другие дружественные, но более развитые в модном плане страны. Из всего СССР к нам мода проникала быстрее всего, однако когда мы смотрели на иностранок, то понимали, что у нас принципиально разное отношение к вещам.

«Я приехала домой и на антресоли нашла поеденные молью отрезы ткани. Я не понимала, зачем их хранить».

Вещей было немного, поэтому мы зацикливались на прическе и макияже. Естественность вкупе с простым гардеробом ассоциировалась с беднотой в 80-х, потому корни волос красили каждую неделю, а прическу покрывали коркой лака, чтобы проходить с ней пару тройку дней. Несмотря на скудный запас лекал в легкой промышленности шкаф каждой советской женщины, где помещалась вся одежда от стеганного зимнего пальто на ватнике до соломенной шляпы, был уникален, потому что все дорабатывали вещи. Помимо школьной формы у меня было пять платьев, и когда я наряжалась, то это походило на криноливую эпоху Марии-Антуанетты, когда платье собиралось на человеке. Я отпарывала воротник, завязывала на его месте платок, к подолу наметывала ленту и надевала под низ водолазку, чтобы рукав на платье из короткого превратился в длинный. Мы брали в магазине те вещи, которые там были, не думая о фигуре или цветотипе, а потом иногда менялись с подругами. Как-то я отдала однокласснице платье на бретелях, которое на ее андрогинной фигуре смотрелось эффектнее, а она мне - пиджак в горошек с подкладными плечами.

Базовый гардероб: все вещи сочетаются между собой

Когда я переехала, то как Плюшкин скупала одежду: однажды влюбилась в туфли и взяла их, хотя они были мне малы. У меня начался товарный фетишизм, я тратила на уход за вещью больше времени, чем ее носила, а когда после прачечной у меня оторвался значок Valentino, то я плакала. Вскоре я приехала в гости домой и на антресоли нашла поеденные молью отрезы ткани. Я не понимала, зачем их хранить. Их берегла мама, потому что если что-то дают, то нужно взять и сложить в кладовку, ведь завтра может не быть. Тем же принципом мы руководствовались и в гардеробе: донашивали вещи чуть ли не за бабушкой, пытались реанимировать платье, которое нужно выкинуть, и наполняли шкаф одеждой, которую удалось достать случайно. В гардеробе иностранки вещей не многим больше, чем у советской женщины, однако этот минимализм осознанный: одежда отбирается из сотен других, сочетается между собой и отправляется на помойку в назначенный срок.

«Европейцы почти не умеют шить, вязать и не знают тонкостей ухода за вещами - им проще выкинуть одежду»

Капсульный гардероб: вещей мало, аксессуаров много

На Западе большое внимание уделяют деталям, например, в 80-х меня удивило, что на лямках платья предусмотрены заклепки для бюстгальтера, чтобы нижнее белье не вылезало. Поэтому аскетичный гардероб компенсируют аксессуарами: платками, бижутерией, сумками. Это заложено в менталитете, даже в привокзальном кафе пирожные не «Картошка» или «Заварное», а маленькие произведения искусства, на которых запечатлена сказка из разноцветного крема и обсыпок в форме сердечек, звездочек, снежинок. Однако европейцы почти не умеют шить, вязать и не знают тонкостей ухода за вещами - им проще выкинуть одежду. Мои друзья удивляются, что я стираю шерстяные вещи сама, а не отдаю в химчистку, и могу при помощи нитки и иголки посадить костюм по фигуре. Всем этим тонкостям не меня одну учила мама, работающая в ателье, домоведение было обязательным предметом в школе.

Рижский модельер: «Вам не нужно ровняться на Запад, потому что у вас больше возможностей»

Posted on 28.04.2020 By Дарья Гавриленко Posted in Интервью

В советское время Эльвира работала модельером в Рижском доме моделей, при котором выходил журнал Rigas Modes («Рижские моды»). Этот Дом уникален тем, что он стал негласной столицей западной моды всего СССР, на него ровнялись даже коллеги из главного отдела на Кузнецком Мосту. Однако когда Эльвира приехала на показ советских дизайнеров, то обнаружила, что их коллекция лучше.

«Современные выпускницы на свой последний звонок могут надеть что угодно, а просят мам воссоздать эпоху СССР. Советская школьная форма становится чем-то вроде свадебного платья: ее шьют в ателье для того, чтобы надеть раз в жизни».

Мода в Союз приходила из Прибалтики. Было бы слишком просто объяснить это тем, что здесь не было железного занавеса. Во-первых, Рига - портовый город - расположенный на транспортном узле большой проходимости. Допустим, в Мурманске тоже есть порт, но он северный, географическое положение не такое выгодное. Во-вторых, расцвет европейской моды приходится на первую половину XX века, когда на Запад эмигрировала российская аристократия. Русских графинь приглашают в качестве манекенщиц дома высокой моды, и они остаются одними из самых востребованных до 40-х годов. На Chanel и Lanvin работают белошвейки царского двора, журнал Elle создает женщина из Ростова-на-Дону.

Латышская школьная форма на английский манер: юбка в складочку и сочетание клетки с однотонной тканью

Современная выпускница в советской школьной форме

Я провела детство в Союзе, а в Латвийскую ССР переехала позже. От советской школьной формы я плевалась, потому что коричневые платья и белые фартуки на манер одежды дореволюционных гимназий носили все. В Риге школьная форма была навеяна английской эстетикой: юбка в складочку, полосатая блузка и жилетка. И там, и там форма считалась обязательной, но латышская одежда казалась такой интересной и неизведанной, что я даже отправляла подругам в Союз эскизы.

Сейчас я бы выбрала белый фартук и коричневое платье. Современные выпускницы на свой последний звонок могут надеть что угодно, а просят мам воссоздать эпоху СССР. Советская школьная форма становится чем-то вроде свадебного платья: ее шьют в ателье для того, чтобы надеть раз в жизни. Эта мысль очень важна: вам не нужно ровняться на Запад, потому что у вас больше возможностей, чем у нас. Мы кричим о каждом талантливом человеке, которого открыли, хотя иногда это модельеры из детской сказки про «Платье короля».

«Вы не цените себя со времен Петра I и думаете, что ваше видение моды неправильное».

Рижский дом моделей, 1955 г.

Я расскажу одну историю в стиле левши, подковавшего блоху, только вместо левши будут уральские модельеры, а вместо блохи - коллекция. Мы, работники Рижского дома моделей, приехали на фестиваль моды в Свердловск с высоко задранным носом, потому что у нас были модели из шикарных европейских материалов. Конкуренцию нам мог составить только один российский модельер, у которого тоже были возможности найти качественней текстиль. Однако он на показ не приехал, а выставил какую-то очень заношенную коллекцию. У одного платья разрез на спине был такой, что торчала попа, я до сих пор не поняла, то ли это манекенщицу так неудачно подобрали, то ли ткань разошлась. Доходит очередь до уральских модельеров, которые создали коллекцию словно бы из того, что удалось найти. Однако пальто идеально скроены в стиле вамп, на ткани не просто рисунок, а полноценная картина. Русские-народные костюмы так стилизованы под современность, что их можно носить даже при сегодняшнем расслабленном и спокойном стиле. Я спросила, как они это сделали, а эти уникальные люди ответили, что шили сразу на манекене, даже без рисовки.

Латышская народная одежда: продольно-полосатая или клетчатая юбка, белая рубашка и чепец башнеобразной формы

Вы не цените себя со времен Петра I и думаете, что ваше видение моды неправильное, поэтому рубите бороды, носите парики и прекращаете чернить зубы. Русский дух словно бы насильственно ломали с помощью французских гувернанток, благодаря которым в семье говорили на неродном языке. В Санкт-Петербурге и Москве было более 200 парижских ателье, французы производили шоколад и косметику. Все национализированные предприятия - это зарубежное производство. Характерный русский стиль стали приравнивать не к элегантному платку на черной норковой шубе, а к пошлости и красным щекам. Под этим предлогом и пытаются навязать спокойную европеоидность. В то время как рижане свою народную одежду ставят на пьедестал, у каждой женщины есть национальная шерстяная юбка в складку, пояс и рубашка. Она надевает это хотя бы раз в год и готова заплатить только за один пояс €300 (около 25.000 руб.).

Костюмер: «Когда модельер работает над коллекцией, он видит перед собой человека, я же должна в платье отразить историю»

Posted on 28.04.2020 By Дарья Гавриленко Posted in Интервью

Римма была главным модельером-закройщиком в Латвийской национальной опере, когда республика еще входила в состав СССР. Несмотря на то, что Союз распался почти 30 лет назад, она помнит тонкости своей работы.

«Одежда - это неподвижные корни дерева, а мода - его колышущиеся ветви».

Обычно создание коллекции начинается с мудборда (англ. «mood» - настроение, «board» - доска)

Когда модельер работает над коллекцией, они видит перед собой человека, я же должна в платье отразить историю. Поэтому когда я создавала костюмы как для современных, так и для исторических постановок, то руководствовалась одним и тем же принципом. Мода всегда вбирает в себя экономику, политику, религию… Представьте, что одежда - это неподвижные корни дерева, а мода - его колышущиеся ветви. Основной комплекс знаний об одежде - первичная защитная функция, климатические особенности и культурный колорит - не меняется уже 40 тыс. лет. Модные веяния же цитируют друг друга, двигаясь по спирали: 90-е копируют 70-е, а те 30-е. Однако основной цикл моды составляет 60 лет, с одной стороны, по древним учениям именно за это время происходит смена всего на земле, с другой, по теории экономических циклов этот период считается самым масштабным.

Латышский народный костюм

Например, как на латышской одежде отразилась история страны. В Латвии есть море, а люди всегда работали на земле, поэтому фасоны просты и удобны для сельскохозяйственной работы. Цветовая гамма набрана из природного окружения: серый, пасмурный, дождливый, зеленый, синий, коричневый. Мало, кто мог позволить себе одеться по-иностранному, так как Латвия была зависима от немцев и высоких сословий здесь не было. Это отразилось и на одежде, она второстепенная, потому что латыши при немецких баронах были слугами. Однако у нас много красивой верхней одежды, так как даже зимой температура плюсовая. В России же испокон веков суровые зимы, поэтому сохранить тепло и одновременно выглядеть красиво непросто.

«Модельер П. Рабан смотрел на мои работы и спрашивал: «Откуда? Откуда вы знаете, как это скроить?», а я не могла ответить.»

Женщина кроит брюки

Моя работа строится на образованности и интуиции. Прочитать в библиотеке книгу о культуре легко, а откуда взялись внутренние импульсы я не знаю. На меня работала жена художника, который занимался показами, и он познакомил меня с П. Рабаном. Модельер смотрел на мои работы и спрашивал: «Откуда? Откуда вы знаете, как это скроить?», а я не могла ответить. Первое, что помню, мне было лет пять, мы жили очень скромно, а я открывала шкаф с мамиными платьями и отрезала подолы. Причем я не шила, а кроила: вырезала из ткани основу, которую оставалось только наметать. Однако этого я уже не делала, а складывала раскроенные платья для кукол в чемодан. В художественное училище я не поступила, но папа устроил меня на курсы при швейной фабрике. Мне было 13 лет и среди женщин 50+, которые уже успели сшить себе много вещей, я была отличницей.

Сечение - это все точки геометрического тела, которые лежат на секущей плоскости

Нарисовать можно абсолютно любое платье, но не каждый рисунок воплотится в жизнь. Например, если начать кроить красивый рукав с рисунка, то обнаружится, что поднять в нем руку нельзя. Я смотрю на эскиз и раскладываю его в голове на плоскости. Это напоминает сечение из курса геометрии. Однако это технические трудности, а есть ведь еще и вдохновение, которое приходит не каждый день. Иногда ты встречаешься с новым человеком или слушаешь музыку, а в твоем головном мозге компьютер открывает совершенно неожиданную папку. В другой раз ответ приходит только в тишине и спокойствии. А бывает и так, что нужно освободиться от прошлых мыслей, это как вылить часть воды из стакана или в православии сходить на исповедь.

Размещено на Allbest.ru