Актуальные проблемы современности и журналистика

Б. радикальные - устойчивого требования коренного пересмотра сложившейся системы управления и создания независимого государства для определенной этнической группы (борьба североирландской партии «Шинн Фейн» за выход Северной Ирландии из состава Соединённого Королевства и присоединение к Ирландии. Для этого, в частности, была создана Ирландская республиканская партия. В результате североирландский национализм приобрёл жёсткий, террористический характер). Именно эти процессы трудно разрешимы, являются очень затяжными и опасными военными столкновениями, поскольку подразумевают нежелание населения этнического региона ощущать себя гражданами государства и противопоставление себя центру.

Исходя из этой классификации, с точки зрения автора, абстрактное понятие этнического конфликта в стране зачастую сводится в реальности к противостоянию этнических партий и мероприятий центра. Именно это конкретное противостояние и определяет характер течения конфликта. Правомерность такого подхода Н.В. Ерёмина объясняет тем, что именно этнические партии в настоящее время отражают существующие в конкретном этническом регионе тенденции этнической идентичности и этнического самосознания, интересы этнической группы и, обладая её поддержкой, отстаивают их на более высоком государственном уровне.

2. Д.С. Голубев «Проблема равноудалённости третьей стороны в этнополитическом конфликте» («Политэкс»)

Автор рассматривает одну из возможностей урегулирования этнических конфликтов в современном мире - участие третьей стороны. Однако анализирует процесс примирения враждующих сторон не исходя из моделей, выработанных теоретической политологией, а с точки зрения текущей политической практики. Д.С. Голубев занимается поиском и обоснованием наиболее эффективного решения этнических конфликтов, учитывающего все геополитические особенности современного мира. Таким образом, автор, отталкиваясь от сегодняшних частных фактов, конкретных ситуаций и обстоятельств, выводит общие закономерности, общую модель успешных взаимоотношений враждующих этнических общностей и посредника.

Свой взгляд на оптимальный способ разрешения конфликтов иллюстрирует палестино-израильским конфликтом и ролью США в нём. Тем самым доказывает его правомерность. Под этим углом зрения автор открывает новое, нестандартное видение на проблему. Так, в научной традиции принято, что «третья сторона» в процессе мирного урегулирования этнического конфликта, в поведении и отношении к сторонам должна быть беспристрастной и равноудалённой, не должна отдавать предпочтения интересам одной из них и должна оставаться нейтральной по отношению к возможным совместным решениям.

По итогам анализа истории взаимоотношений между Израилем и США, а также динамики палестино-израильского конфликта, проведения причинно-следственных связей и закономерностей между ними автор пришёл к выводу, что возможность действенного посредничества зачастую неотделима от «предвзятости» «третьей стороны». Причину фаворитизма Голубев видит в том, что сегодня этнические конфликты, особенно межгосударственные, как правило, выходят за рамки определённого региона. Они вовлечены в мировую геополитику, взаимосвязаны с интересами крупных, влиятельных держав. Соответственно возникают их союзнические отношения с одной из сторон. Ей оказывается поддержка. Через эти действия, как отмечает автор, посредник приобретает необходимое политическое, дипломатическое, экономическое и военное влияние над ситуацией, давление на конфликтующие стороны. Это позволяет усадить их за стол переговоров, добиться от них уступок друг другу и обеспечить выполнение достигнутых договоренностей. Абсолютный максимум американской помощи Израилю совпал с теми периодами, когда Тель-Авив пытался договариваться с арабами, а не воевать с ними. Таким образом, «третья сторона» выстраивает миротворческий процесс в выгодном ей русле, меняет расклад политических сил в свою пользу, то есть лоббирует собственные интересы в регионе, приобретает авторитет и влияние в нём. В связи с такой выгодой посредник подходит к вопросу разрешения конфликта со стратегической перспективой, добивается долгосрочного и надёжного эффекта. В данном случае, безусловно, исчезает объективность в ликвидации противостояния. Тем не менее, урегулирование конфликта прогрессирует, а не тормозится вооружёнными столкновениями групп, когда каждая добивается полной и бескомпромиссной реализации только своих интересов.

В случае беспристрастности, искусственной равноудалённости посредника от конфликтующих групп его роль, как считает автор, сводится к поиску формальной «золотой середины», выверенных компромиссов, к поддержанию лишь видимого баланса между противостоящими силами. Такие решения носят чисто «технический» характер. Они препятствуют фактическому разрешению назревших между этническими группами противоречий. Не учитывают дальнейшее благополучное развитие ситуации в конфликтном регионе в долгосрочной перспективе: какие перекосы в пользу одной из сторон могут быть необходимы, какие именно уступки могут принести ощутимую пользу и подстегнуть миротворческий процесс и прочие стратегические и тактические решения, действительно нормализующие обстановку. По мнению Голубева, крайне важен тот факт, что обеспечить их реализацию может только пристрастная сторона за счёт оказываемых влияния, давления и поддержки, предоставляемых ресурсов, зависимости, в которую попадают от неё враждующие группировки. Так, Америка оказала Тель-Авиву необходимую поддержки, чтобы тот мог идти на разумный риск в вопросе территориальных уступок. Если же посредник занимает исключительно срединную позицию, то стороны могут легко им манипулировать, поскольку тот не имеет над ними никакого реального влияния. К тому же он может не владеть реальным содержанием, подоплёкой конфликта, чтобы эффективно его урегулировать. Одинаково обособленный от обеих сторон, он стремится примирить группировки, пытаясь привести их взаимные претензии и требования к общему знаменателю. Они же будут выдвигать заведомо радикальные требования в надежде передвинуть срединную позицию максимально близко к той, которой они на деле добиваются. К примеру, администрации Б. Клинтона в 1990-х годах и Дж. Буша-мл. в 2000-х годах, отказываясь от собственного видения, зачастую и сами не замечали, как утрачивали контроль над мирным процессом, в результате чего на переговорах под видом американских предложений подавались израильские позиции. Таким образом, противоречия не будут исчерпаны, а разрешение конфликта зайдёт в тупик. Пристрастная же сторона за счёт своей глубокой вовлечённости в региональные взаимоотношения способна оказать действенное влияние на происходящее. Д.С. Голубев приходит к выводу, что только американская помощь Еврейскому государству, тесные отношения между двумя государствами служили важнейшим инструментом продвижения ближневосточного урегулирования, давая возможность посреднику добиваться от Тель-Авива необходимых уступок палестинцам.

3. Н.Г. Сироткин «Автономия как способ решения этнокультурных проблем: виды и средства воплощения» («Политэкс»)

Статья теоретического характера. Явление этнического коонфликта в рамках официальной политологии, научных концепций. Автор рассматривает проблему этнических конфликтов не в межгосударственном масштабе, как это сделал Д.С. Голубев, а в более узком - внутригосударственном. Поэтому он сосредотачивает своё внимание на анализе такого понятия как автономия в её разных формах вне контекста международных отношений. Исследуя эффективность предоставления автономий этническим группам в различных странах с точки зрения урегулирования, предотвращения конфликтных ситуаций, Н.Г. Сироткин пытается выяснить какой тип автономии является наиболее жизнеспособным и целесообразным.

В современном мире автор выделяет два наиболее общих типа автономий: национально-культурная (полномочия ограничены сферой языка, культуры и образования: Китай, Никарагуа, Молдова) и территориальная, сопряжённая с политической (Аландские острова в Финляндии, Гренландия и Фарерские острова в Дании, Антильские острова в Нидерландах, Азорские острова в Португалии, Корсика во Франции). В последнем случае за автономиями закрепляются права на самоуправление, издание местных законов и т.д.

Затем Сироткин «тестирует» на жизнестойкость каждый из этих типов автономий, изучая примеры разных стран мира. Относительно территориально-политической автономии он приходит к выводу, что её достаточно часто сопровождает процесс регионализации, угрожающий целостности государства. Под ним понимается явление, схематично выглядящее следующим образом. Внутри единого политического руководства происходит перераспределение властных полномочий, то есть создание дополнительных центров управления в пределах территории государства. Это, в свою очередь, может повлечь политико-экономическое движение земель, населяемых этническими группами, за самостоятельность территориальных сообществ в области социально-экономических и этнокультурных прав. Таким образом, регионализм чреват подъёмом сепаратизма и в конечном итоге распадом государственности. По наблюдениям автора, наглядным примером этого служит современная Испания: Барселона все чаще напоминает Мадриду о том, что все затруднения внутреннего диалога она готова преодолеть, напрямую апеллируя к Брюсселю, «без упоминания Испании даже в качестве промежуточной ступени», стремясь войти, таким образом, в единую Европу без посредничества Испании. Богата политическая карта мира и удачными для этнических сепаратистских движений примерами. Так, вопреки воле центральных правительств существуют непризнанные государственные образования в Приднестровье, Абхазии, Нагорном Карабахе, Южной Осетии.

С другой стороны, регионализм в данном материале рассматривается как промежуточный этап на пути превращения унитарного государства в федерацию со свойственными ей институтами сохранения единства государства. Однако, как убеждается автор, и эта форма организации государства (с автономиями с ярко выраженными территориальными чертами) не является гарантом того, что удастся избежать проблем этнического характера. В доказательство этого положения он приводит следующий пример-аргумент. Так, не отличается политической стабильностью и устойчивостью федерация Боснии и Герцеговины. На его взгляд, в случае, если миротворческие силы покинут этот регион, конфликты, в том числе вооруженные, могут в ней вспыхнуть с новой силой.

Как отмечает Н.Г. Сироткин, выше приведённые примеры обуславливают в современном мире негативное отношение к федерализму и другим формам территориальной автономии для этнических групп. Альтернативой служит национально-культурная автономия. Он считает, что этот тип может вызвать положительную динамику, то есть сохранить политическую стабильность в глубоко расколотых государствах посредством достижения минимального консенсуса. Преимущество такой автономии в том, что она независима только в ведении дел, касающихся религии и культурной жизни. Суть этой концепции, как пишет журналист со ссылкой на австромарксистов Отто Бауэра и Карла Реннера, заключается в том, что каждый гражданин многонациональной страны получает право заявить, к какой национальности он хочет принадлежать, а сами национальности становятся автономными культурными общностями. Сохранение национальной идентичности гарантируется человеку, куда бы он ни мигрировал. Таким образом, получается, что этничность перестаёт иметь значимого влияния в политике. То есть национальные меньшинства лишаются тех дополнительных политических прав, которые могли бы им облегчить борьбу за независимость своих территорий. К тому же они вообще могут быть растворены в государстве (не иметь закреплённых за собой территорий). Итак, главная цель такого подхода к формированию автономий нацменьшинств - исключить их из политики, главным образом, из борьбы за территории и их символы. Но, в конечном итоге, с точки зрения автора, и эта форма не достигает своей цели по причине того, что не может унять желание национальностей обзавестись собственной территорией и государственностью. Это порождает этническую напряжённость в стране и вызывает соответствующие конфликты. Подобные процессы в определённой степени способствовали распаду Австро-Венгерской империи.

Примером срединной позиции в трактовке Сироткина служит федеративное устройство Бельгии, сочетающей в себе черты национально-культурной и территориальной автономии. Страна разделена по территориальному и лингвистическому принципу - на три сообщества: Французское, Фламандское и Германоязычное; на три региона: Валлонский, Фламандский и Брюссельский; четыре лингвистических региона: французского, нидерландского (голландского) языков, двуязычный столичный регион и немецкоязычный регион. Как и в других территориально-политических автономиях, перераспределены полномочия между центральной властью и составными частями федерации. Причём последние наделены более широкой автономией. То есть, как отмечено в тексте материала, созданы все государственно-правовые условия для снятия накопившихся годами противоречий. Однако, как было сформулировано выше, именно такие «льготы» способствуют усилению сепаратистских настроений среди этнических групп. Относительно Бельгии Н.Г. Сироткин придерживается этого же мнения: «федерализация Бельгии не привела к нивелированию угрозы распада государства по этно-территориальному признаку».

Таким образом, опираясь на этнополитические процессы, протекающие сегодня в разных странах мира, не смог выявить наиболее эффективный тип автономии, обеспечивающий стабильность в стране в долгосрочной перспективе. Исходя из проведённого анализа, следует, что одна и та же модель автономии в разных регионах срабатывает по-разному.

4. Андраник Мигранян «Национальная карта - против карты России» («Российская газета»)

В отличие от предыдущих авторов политолог Андраник Мигранян рассматривает этнический конфликт не как самодостаточное, изолированное явление, проблему саму по себе. Он не уделяет внимание природе конфликта, его функционированию как модели. Он изучает конфликт как живое явление в контексте реальной внутренней политической действительности государства, учитывающей неофициальные, «подводные» факторы («грязная» внутригосударственная политическая конкурентная борьба), то есть рассматривает его прикладные роль и значение. Автор смещает привычные акценты, расставляемые многими экспертами, указывая на то, что этнические проблемы в настоящее время имеют не только и не столько естественную природу (связанную с активизацией миграционных процессов и расширением мультикультурной среды), сколько искусственный стимул для своего развития (то есть намеренно разжигаются). Именно в последнем тезисе и заключается главный авторский посыл. Мигранян считает, что такое положение дел особенно характерно для России в связи с её политическими традициями.

Итак, эксперт не отрицает того, что изначально проблемы этнического характера вызваны естественными, неизбежными причинами, главная из которых гипериммиграция жителей стран третьего мира в США и Западную Европу. Скорее это обстоятельство можно назвать фактором, поскольку оно создаёт те условия (мультикультурная среда), которые способствуют появлению этнической напряжённости в обществе (отчуждённость между этноконфессиональными общностями). С того момента, как возникает проблема адаптации новых этнических групп, по мнению политолога Андраника Миграняна, решающий шаг - за центральной властью. Именно от её действий зависит дальнейшее развитие этнической ситуации в стране. Как отмечено в статье, установление гармоничных горизонтальных отношений между этническими и конфессиональными группами возможно в условиях очень сильной государственной власти, которая не позволяет, чтобы те или иные этнические или конфессиональные группы пытались навязывать собственные порядки и ценности другим, и заставляет их подчиняться действующим в стране законам. Если в наиболее популярных сейчас странах-иммигрантах обострение этнических противоречий связано с недостаточной политической волей в отношении своей миграционной политики (например, во Франции), то в России - с отсутствием единого вектора политического развития. Таким образом, эксперт выделил два искусственных (регулируемых, поддающихся корректировке факторов) и основополагающих фактора возникновения этнических конфликтов.

С авторской точки зрения, развитие данных процессов в России связано с обилием оппозиционных политических сил, интересы которых расходятся с интересами центра. То есть их задача - не установление конструктивного диалога с центром с целью обеспечить успешное развитие страны, а захват власти для удовлетворения своих корыстных интересов. Только здесь на арену общественной жизни страны выходят этнические столкновения, обретают свою злободневность. То есть Мигранян считает, что они являются не просто проблемой, возникшей в результате объективных, неизбежных процессов, но намеренно инициированной проблемой, которая, в свою очередь, является составной частью, следствием, частными проявлениями более широкой масштабной проблемы. Механизм обострения этнических взаимоотношений вплоть до возникновения конфликтов, по мнению политолога, выглядит следующим образом. Оппозиция использует неустойчивые и противостоящие национально-этнические процессы (обретение россиянами своей идентичности и адаптация новых этнических групп в стране) в качестве инструмента дестабилизации ситуации в стране, её регионах и республиках; то есть «играет» на них, используя лозунги о "национальной самобытности" и об "особом пути российского развития", антизападную, антилиберальную и антидемократическую риторику. Цель этой «игры» - посеять межнациональную рознь, не допустить интеграции новых контингентов разных этнических и конфессиональных групп в российскую единую политическую нацию, в культурную и языковую среду. Мигранян придерживается точки зрения, что оппозиция использует эту сферу жизни страны, поскольку она содержит новые, актуальные и преобладающие факторы российской действительности, что позволяет ей вызвать резонанс у значительной части населения, получить их поддержку и под лозунгами "Россия для русских" прорваться к власти. Прикладная, а не самостоятельная роль этнических конфликтов в жизни страны (способ борьбы за власть, а не разрешение реально существующих противоречий между этническими общностями) приводит и к соответствующим последствиям - касающимся пути развития государства в целом (в политической, социальной и др. сферах общественной жизни): отходу от модернизации, европеизации, демократизации.

Таким образом, главный вывод, к которому приходит Андраник Мигранян - «в сегодняшних условиях ксенофобский и религиозный фактор остается последним инструментом в политической борьбе против действующей власти для подрыва процессов, ведущих к укреплению демократических институтов и приобщению российской действительности к западным ценностям». Соответственно этнические столкновения - лишь составная часть более общей проблемы, хотя она и подаётся как острая, кризисная, самостоятельная и не имеющая под собой никакой подоплёки. Поэтому жёсткие оперативные меры по стабилизации этой ситуации, в конечном итоге, не приведут к положительной динамике и даже могут усугубить протекающие в стране этнические процессы, в значительной степени проявить их негативные тенденции (в отличие от гибкой лояльной политики государства). Так, как замечает политолог, усиление элементов контроля над населением с целью добиться большей безопасности для жизни граждан может создать серьезные препятствия для продолжения процесса демократического строительства государственных институтов, для безболезненной интеграции новых групп мигрантов в российскую этнокультурную и языковую среду: спровоцировать в национальных республиках и в больших мегаполисах насилие и столкновения межнационального и конфессионального характера. В связи с этим необходимо решать корневую проблему - «выбить почву из-под ног политических сил, ориентированных на разжигание конфликтов на этнокультурной и этноконфессиональной почве». На взгляд автора, определенные ограничения демократического участия и маргинализация особо радикальных политических сил является необходимым условием успешного развития процессов демократии, призванных в стратегическом плане реализовать истинные идеалы демократии. Ведь действия, их последствия и цели таких оппозиционных сил как раз и противоречат им, не допускают их реализации.

Предотвращение глобального изменения климата и международные экономические интересы: что победит?

Обзоры статей

1. Е.В. Матвеева «Проблема изменения климата и мировое сообщество» («Политэкс»)

Автор исследует эту экологическую проблему в контексте экономической и промышленной деятельности человечества. Она придерживается точки зрения, что негативные климатические изменения являются, в большей степени, следствиями антропогенных факторов, чем естественных циклических колебаний температур. Так, во многом, в происходящих в настоящее время изменении средних значений температур, подъеме уровня морей, увеличении количества и размаха стихийных бедствий значительную роль играют возрастающие испарения искусственных и парниковых газов, которые обусловлены сжиганием ископаемого топлива, промышленными процессами, изменением землепользования и сокращением площади лесов. Однако именно эти действия способствуют экономическому прогрессу. Поэтому заботы о безопасности окружающей среды и условий жизни людей прямо вступают в противоречие с бизнес-интересами многих стран мира. Но катастрофические прогнозы экологов всё-таки побудили правительства пойти на компромиссы, хотя это был постепенный, поэтапный процесс. Так, сохранение для государств удобных темпов экономического и промышленного развития, то есть сохранение прежних объёмов выбросов СО2 и других парниковых газов чревато следующими последствиями: за период с 1990 по 2100 г. температура у поверхности земли повысится на 1,5-1,8° С, что приведет к повышению уровня моря примерно на 40 см, росту числа штормов, ливней и других стихийных погодных явлений, к затоплению значительных территорий. Сократятся «шапки» полярных льдов и ледников на вершинах гор, начнется таяние вечной мерзлоты. Все это может способствовать дополнительной эмиссии парниковых газов и усилению парникового эффекта. Уровень моря может подняться до трех метров и привести к исчезновению Гольфстрима. Отдельные участки природы могут быть полностью уничтожены (коралловые рифы, бореальные и тропические леса, степные болота и естественные луга).

Тем не менее, несмотря на остроту проблемы на пути к её урегулированию возникло существенное двухуровневое препятствие. С одной стороны, конфликт возник между официальными лицами, бизнесом и неправительственным сектором (экологические организации) из-за формальности провозглашённых мер. Последний считал, что 5%-ного сокращения выбросов тепличных газов недостаточно, чтобы остановить потепление, и призывал сократить выбросы как минимум на 60%. Причина состоит в том, чтобы не допустить финансового ущерба, в полном объёме соблюсти экономические интересы и при этом снять нарастающее в обществе напряжение по поводу проблемы. По-видимому, 5 % была безобидной для экономики цифрой. Одновременно разгорелся конфликт на уровне государств, точнее, между разными их группами с точки зрения экономического развития: развитыми и развивающимися. Противостояние возникло в результате того, что экология стала экономическим и политическим инструментом борьбы с конкурентами; фактором, сдерживающим рост влияния определённых государств. В результате чего сокращение объёмов выбросов в атмосферу в большой мере было невыгодным обоим лагерям, ведь это ущемляло их экономические интересы, приносило ущерб производству, сдерживало их развитие, потенциал стать одной из мировых держав. Так, развитые страны лидируют в мире по выбросам парниковых газов. На их долю приходится примерно 80% от общего объема парниковых газов, выброшенных в мире в 1750-2005 гг. Также они лидируют и по объему токсичных выбросов на душу населения. Экономический прогресс в развивающихся странах привел к увеличению выбросов, и сегодня составляет примерно треть всех выбросов парниковых газов. Соответственно, выполнение развитыми странами своих обязательств по охране окружающей среды означало бы фору для развивающихся стран. Ситуация наоборот гарантировала бы развитым странам сохранение своих позиций на мировой арене, своего господства в мировой экономике и т.д. Поэтому обе стороны с настороженностью относятся к экологическим инициативам друг друга.

Учитывая такое положение дел, предусмотрительно со стороны развивающих стран от развитых поддержки в виде передачи новых технологий и финансовых ресурсов для выполнения действий по смягчению последствий климатических изменений, чтобы минимизировать свой ущерб.

Описанные противоречия, конфликты и противостояния получили своё непосредственное отражение в процессе заключения международных договоров, касающихся проблемы глобального изменения климата: Рамочная конвенция об изменении климата, Киотский протокол. Но если РКИК определяла лишь общие направления международного сотрудничества по борьбе с глобальным изменением климата, то КП пытался воплотить идеи и принципы РКИК на практике. Он определял сокращение или ограничение потребления ископаемого топлива, повышение эффективности использования энергии, разработка и более широкое внедрение новых и возобновляемых видов энергии, инновационных низкоуглеродных технологий, меры по ограничению выбросов в транспортном секторе, механизмы контроля над уровнями выбросов. Поэтому он вызвал особенное неприятие в мировом сообществе. К примеру, такие развивающиеся страны, как Индия и Китай, вносящие значительный вклад в загрязнение атмосферы парниковыми газами, присутствовали на встрече в Киото, но не подписали соглашение. В итоге изначально Киотский протокол ратифицировали лишь те страны, которые являлись источниками только 2,7% от общего объема выбросов. США объявили о своем решении не участвовать в Киотском протоколе. Только со временем его ратифицировали ЕС, Япония, РФ, в результате чего протокол вступил в силу.

Чтобы соответствовать общемировой экологоохранной тенденции и в то же самое время беспрепятственно удовлетворять свои экономические интересы, страны, не подписавшие Киотский протокол (США, Австралия, Южная Корея, Китай и Индия) образовали в 2005 году Азиатско-Тихоокеанское партнерство по экологическому развитию и климату. Ведь действенные и жёсткие меры протокола на них не распространяются.

Однако постепенно острота и реальность климатических проблем стала очевидной и для этих государств. Так, в Австралии стали ощущаться усиление засух и дефицит воды. Эти обстоятельства, безусловно, способствовали тому, что в марте 2008 г. страна присоединилась к Киотскому протоколу. Вопросы внутригосударственной безопасности, стабильности, самоокупаемости, осознание реальной угрозы катастроф, приносящих огромный экономический ущерб, гораздо больше осложняющий ситуацию в стране, чем выполнение экологических мер привели к тому, что решение климатических проблем стало превалировать над безответственными интересами бизнеса. Подобные тенденции стали наблюдаться и в других странах. Например, в Китае (снижение выработки диоксида углерода на электростанциях).

Тем более, что описанные международные договоры не просто заставляют поступаться своими интересами, но предоставляют выгодную, в том числе экономическую альтернативу, причём с определённой долей ответственности перед мировым сообществом. Киотский протокол позволяет перевести традиционную экономику, основанную на использовании полезных ископаемых, на инновационный, низкоуглеродный уровень что должно привести к снижению объемов выбросов парниковых газов. Протокол предоставляет руководство по реализации бизнес-проектов, например, в сфере энергоэффективности. Он открывает возможность компаниям привлекать дополнительные инвестиции в энергоэффективные проекты. Этой возможностью, в частности, пользуется Россия. Кроме того, в России ведётся работа по международной программе «Леса Киото», согласно которой до 2010 г. Правительство России выделило 1,5 млрд рублей из федерального бюджета на создание в субъектах РФ лесных плантаций во исполнение Киотского протокола. В целом предлагаемые меры позволяют избежать вышеописанного конфликта, удовлетворить потребности и интересы, как чиновников, бизнеса, так и общественного неправительственного сектора, привести их к конструктивному диалогу.

Вместе с тем, как замечает Е.В. Матвеева, неправомерно рассматривать новые технологии только с точки зрения их очевидной пользы, экологичности, без учёта их стратегических последствий для мирового сообщества (самых разных сфер его жизни), ведь они коренным образом меняют устоявшуюся, традиционную жизнедеятельность, но необходимо - в контексте мировой экономики, адаптировать их к ней. В этом случае удастся избежать конфликтов, связанных с экономической нецелесообразностью. Чтобы вынужденный переход к инновационной экономике происходил как можно безболезненнее, без сбоев, избежать новых кризисов. Такой подход необходим, чтобы не отпугнуть страны от присоединения к международным договорам, не допустить их попадания в ловушку и усугубление экологических проблем, но способствовать их прогрессивному и гармоничному (экологическому и экономическому) развитию, то есть последовательному и эффективному разрешению проблемы. Так, интенсивное производство биотоплива, по оценке автора, способно в перспективе значительно поднять цены на продукты, привести к истощению почв и увеличению дефицита воды. Уже сейчас производство биотоплива эксперты называют одной из причин недавнего роста цен на зерно.

В настоящее время в мировом сообществе ведутся дискуссии о посткиотском соглашении. Однако, по наблюдениям автора, единого понимания, каким оно должно быть, пока нет. Тогда как Киотский протокол подходит к концу уже в 2012 году, а новых соглашений не принято.

В целом, как описывает Е.В. Матвеева, перед предполагаемым соглашением стоят прежние задачи. Акцент делается лишь на модернизации законодательной базы и соответственно усилении правовой ответственности, но сферы применения остаются теми же, что, безусловно, в значительной степени укрепит новые, пока что лишь в основном провозглашаемые условия жизнедеятельности человечества:

- укрепить международную правовую базу по рациональному использованию лесных ресурсов (их сбережению и приумножению, ведь их бесконтрольное уничтожение служит одной из главных причин повышения содержания углекислого газа в атмосфере, что способствует увеличению температуры Земли);

- ускоренная международная подготовка Конвенции по использованию и сохранению запасов пресной воды, ведь существующее Международное экологическое право не вполне адекватно возникающим вызовам относительно контролю над водными ресурсами;

- трансформация экономики, основывающейся на использовании полезных ископаемых, ведь их эксплуатация даёт основную часть выбросов парниковых газов: больше четверти суммарных выбросов приходится на энергетику, почти пятая часть -- на промышленность.

Однако итоги конференции ООН, проведённой в Копенгагене в 2009 г., не обнаружили серьёзных намерений стран-участников кардинально преобразовывать все сферы жизнедеятельности. Суть принятой Копенгагенской декларации достаточно расплывчатая: стремление не допустить, чтобы рост глобальной температуры в нынешнем веке не превысил двух градусов Цельсия. Временные рамки достаточно широки, что позволяет странам безнаказанно не выполнять свои обязательства, откладывая их на более поздний срок. К тому же в тексте нет оговорок относительно последствий увеличения температуры на два градуса. Быть может, уже эта цифра является катастрофической для климата Земли. Автор текста со ссылкой на Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна сообщает, что в будущем выдвинутые положения на Конференции ждёт не закрепление в международном законодательстве, не открытие их преобразующих возможностей, действенного влияния на жизнь мирового сообщества, а лишь дальнейшее рассмотрение с учётом новых научных знаний. Ближайшее состоится в 2015 году. Таким образом, складывается ощущение, что принятие мер по предотвращению критических, необратимых изменений превращается в инертный процесс, в чистую формальность. Возникает опасение, что решение данной экологической проблемы затягивается, потому что эгоистические интересы каждой страны в отдельности в сфере политики и бизнеса превалирует над глобальной наднациональной безопасностью. Подмена глобальных приоритетов узконациональными интересами.

2. А.Б. Вебер «Глобальное изменение климата: кто виноват? И что делать?» («Век глобализации», №1, 2008)

Глобальное изменение климата, как теперь доказано новейшими исследованиями, вызвано деятельностью человека.

повышение уровня Мирового океана, таяние ледников и полярных ледовых щитов (особенно в Арктике), сокращение покрытых снегом и льдом площадей земной поверхности, увеличение количества осадков в одних регионах (восточная часть Северной и Южной Америки, Северная Европа, Северная и Центральная Азия) и сокращение в других, расширение засушливых зон (Африка, часть Южной Азии), более частые тропические циклоны в Северной Атлантике и т. п. Глобальное потепление и изменение климата в той или иной мере влияют на состояние многих природных экосистем и тем самым - на состояние биосферы в целом, на биосферные условия существования человека.

к концу XXI в. при сохранении нынешних тенденций приземная температура может повыситься по наиболее достоверной оценке еще на 1,8-4,0єС (разные сценарии), но вероятны и бульшие значения - от 2,9 до 6,4єС. Это повлечет за собой нарастание климатических «шоков» и катастроф - таких как более частые и обширные наводнения, затопление низколежащих прибрежных зон в одних регионах, засухи и опустынивание - в других. Что, в свою очередь, приведет к снижению производительности в сельском хозяйстве, особенно в засушливых зонах, истощению ресурсов водоснабжения, резкому сокращению биоразнообразия, распространению опаснейших инфекционных заболеваний, ухудшению вследствие всего этого условий существования огромной массы людей, особенно в беднейших странах, и к общему регрессу в развитии человечества на протяжении всего XXI в. К середине текущего столетия экономические потери от ураганов, смерчей, наводнений, оползней, засух, лесных пожаров могут превзойти потери, причиненные мировыми войнами и кризисами первой половины ХХ в.

Кроме того, неравномерное распределение последствий климатических изменений между развитыми и развивающимися странами поведет к обострению борьбы за ресурсы, к увеличению пропасти между богатыми и бедными странами, к росту недовольства и гнева среди беднейших групп мирового населения, а тем самым к усилению международной напряженности, к угрозе новых конфликтов и войн[9].

Главная причина этого - масштабное использование человеком углеводородов как источников энергии. Увеличение эмиссии двуокиси углерода (основного компонента парниковых газов) стало заметным с началом промышленной революции в Европе, ознаменовавшимся переходом к широкому использованию каменного угля, а затем, с конца XIX - начала ХХ вв., все большего включения в энергетический баланс мировой экономики нефти и природного газа. С середины XIX в. увеличение масштабов эмиссии СО2 строго коррелирует с ростом ВВП на душу населения.

«Пять лет назад скептицизм в отношении возможного изменения климата являлся процветающим промыслом. Скептиков в вопросах изменения климата щедро финансировали крупные компании, их мнения широко освещали СМИ и внимательно выслушивали некоторые правительства, они оказывали неоправданно большое влияние на общественное понимание данной проблемы. Сегодня каждый заслуживающий доверия климатолог считает, что изменение климата реально, что оно серьезно и связано с выбросом СО2», - отмечают эксперты ООН.

Углеводородное сырье на ближайшие десятилетия остается главным источником получения энергии. По прогнозам, потребление нефти к 2025 г. увеличится не менее чем на 50 %, природного газа - на 70 % и каменного угля - почти на 60 %. Что касается ядерной энергии и возобновляемых источников, то их использование возрастет в меньшей степени и по-прежнему будет занимать довольно скромное место - 5,3 и 7,6 % соответственно[4]. Ископаемые углеводороды и в дальнейшем сохранят свои доминирующие позиции в глобальном производстве энергии. А это значит, что будет возрастать и эмиссия двуокиси углерода.

Наметившаяся было ранее тенденция сокращения удельных выбросов (на единицу производимой энергии) после 2000 г. обратилась вспять. Главная причина - рост выбросов в развивающихся странах: в Китае только с 1990 по 2004 г. они увеличились более чем в два раза - на 110 %, в Индонезии - на 105, в Индии - на 90, в Бразилии - на 59,8 %[5]. Сейчас на долю развивающихся стран приходится 42 % выбросов. Такова оборотная сторона капиталистической модернизации. Главной энергетической основой экономического роста стало беспрецедентное по масштабам использование углеводородного топлива.

Бурный рост мировой торговли и обострение международной конкуренции провоцируют антиэкологические практики, особенно в связи с ускоренным развитием энергетики, морского, железнодорожного и автомобильного транспорта, авиационного сообщения и т. д. Корпорации, озабоченные поддержанием своей конкурентоспособности, то есть снижением издержек, заинтересованы в экономии на природоохранных мерах; они лоббируют понижение национальных и международных экологических стандартов или противятся их повышению, а то и просто их обходят. И подчас находят в этом поддержку своих правительств, как, например, в США, где администрация Буша в свое время отозвала подпись своей страны под Киотским протоколом.

С 1975 по 2006 г. среднегодовое число масштабных стихийных бедствий выросло вчетверо. Только в 2003-2004 гг. зарегистрировано по меньшей мере 326 климатических катастроф, от которых пострадало 262 млн человек, что примерно в три раза больше, чем во второй половине 80-х годов.

по объему выбросов на душу населения (так называемый «углеродный след») богатые страны в десятки и даже в сотни раз превосходят бедные и беднейшие страны. Эти диспропорции дает основание бедным странам исходить из того, что именно Запад должен взять на себя бремя решения проблем, связанных с климатическими изменениями. Запад, со своей стороны, обеспокоен растущим вкладом экономик развивающихся стран в глобальное потепление, требуя участия наиболее крупных их них в решении этих проблем. Противоположность исходных позиций драматическим образом проявилась на заседании Совета Безопасности ООН 17 апреля 2007 г. западная концепция, которая связывает «климатическую» интерпретацию угроз для мира и безопасности преимущественно с развивающимися странами, вызывает у представителей последних опасения и оппозицию. В противовес такому подходу они склонны делать упор на взаимосвязи изменения климата с решением проблем развития, доступа к энергетическим и иным ресурсам. Налицо желание обернуть обеспокоенность Запада в свою пользу - напомнить ему об обязательствах перед бедными странами, о необходимости предоставить им больше финансовых ресурсов для развития. Со стороны развивающихся стран прозвучали прямые обвинения в адрес индустриальных - в том, что именно они несут и должны признать главную ответственность за ухудшение климата на планете. стремление решать проблему борьбы с глобальным потеплением также за счет бедных стран - в нарушение принятого в ООН принципа «общей, но дифференцированной ответственности».

Дилемма, стоящая перед развивающимися странами, действительно драматична. С одной стороны, первоочередной задачей для них является обеспечение экономического роста и повышение жизненного уровня населения, с другой - им в первую очередь угрожают последствия глобального потепления. Как решение проблем развития, так и смягчение последствий изменения климата требуют огромных инвестиций, в которых бедные страны испытывают постоянный дефицит. Налицо конфликт между ближайшими и/или среднесрочными интересами и долгосрочными.

Антагонизм между развитыми и развивающимися странами в решении проблемы: богатые страны не хотят поступиться образом жизни, присущим «обществу потребления»; бедные страны с их растущим населением не могут отказаться от увеличения промышленного производства и экономического роста. Столкновение интересов стало камнем преткновения на пути к согласованной программе международных действий в защиту окружающей среды.

еще остается возможность удержать глобальное потепление в пределах, позволяющих избежать худшего. Для этого нужно изменить нынешнюю траекторию углеродных выбросов, добиться постепенного перехода на траекторию их снижения - до уровня, совместимого с экологической емкостью природной среды. удержать повышение среднемировой температуры на уровне не более 2єС. Для достижения этой «рубежной точки» необходимо сократить средний ежегодный прирост выбросов до 14,5 Гт СО2, или вдвое по сравнению с нынешним уровнем. В основе этого расчета лежит концепция баланса углерода или «углеродного бюджета», в который человечество должно уложиться в XXI в., чтобы избежать катастрофических последствий (при нынешних тенденциях роста выбросов он был бы исчерпан в 2032 или, при более благоприятных условиях - в 2042 г.). Предполагается, что страны с высоким доходом должны выйти на пик выбросов к 2012-2015 гг., сократить их на 30 % к 2020 г. и как минимум на 80 % к 2050 г. Крупнейшие из развивающихся стран могут сохранить траекторию роста выбросов до 2020 г., когда достигнут пика, превысив примерно на 80 % нынешний уровень, а к 2050 г. должны будут сократить объем выбросов на 20 % по сравнению с 1990 годом.

затраты по стабилизации выбросов парниковых газов на уровне 450 ppm оцениваются в 1,6 % годового мирового ВВП на период от настоящего времени до 2030 г. будущие потери вследствие увеличения эмиссии парниковых газов, если оно не будет остановлено вовремя, могут достичь от 5 до 10 % мирового ВВП ежегодно, а для бедных стран эта цифра может превысить 10 % ВВП.

Критики этих расчётов: в будущем рост мировой экономики и технический прогресс позволят выделять больше средств и осуществить более резкое сокращение выбросов. Другими словами, предлагается перенести издержки изменения климата на будущие поколения. Это позиция, основанная лишь на соотношении затрат и выгод. Однако Предпринимаемые сегодня меры могут дать желаемый эффект лишь спустя десятилетия. Отказ от действий сейчас станет причиной огромных страданий следующих поколений людей.

Налог на выбросы даст существенные поступления в национальные бюджеты, что позволило бы промышленно развитым странам, с одной стороны, избежать общего роста налогообложения, снизив налоги по другим статьям (например, на фонд заработной платы), а с другой - финансировать инвестиции в развитие низкоуглеродных технологий и альтернативных источников энергии. предельных квот на выбросы, то они непосредственно побуждают к внедрению энергоэффективных, углеродоемких технологий и сокращение выбросов. Кроме того, установление предельных квот позволяет осуществлять торговлю квотами (то есть «правами на загрязнение»), что также должно, в принципе, стимулировать сокращение выбросов. это рыночные стимулы сокращения выбросов.

роль прямого вмешательства государства, которое обязано непосредственно стимулировать инвестиции в новые технологии использования углеводородов (повышение эффективности тепловых электростанций, газификация угля, улавливание и хранение углерода), в новые, экологически более чистые виды топлива для автотранспорта, в развитие возобновляемых источников энергии, устранять препятствия и стоимостные барьеры для внедрения новых технологий. законодательно закреплять национальные «углеродные бюджеты» как форму планирования долгосрочного курса на переход к низкоуглеродной, «зеленой» экономике.

Осознание серьезности ситуации и необходимости неотложных действий постепенно проникает в мировую политику.Европейский союз, который еще в марте 2007 г. одобрил предложение Германии в одностороннем порядке сократить к 2020 г. выбросы парниковых газов на 20 %[13]. Более того, ЕС готов пойти на 30-процентное (по сравнению с 1990 г.) снижение вредных выбросов - при условии, что его примеру последуют другие развитые страны. США дал понять, что не подпишется ни под какими жесткими условиями в вопросе ограничений на выбросы парниковых газов.

на хайлигендаммском саммите «восьмерки», Лидеры «восьмерки» лишь пообещали «серьезно рассмотреть» предложение ЕС (поддержанное Канадой и Японией) сократить вдвое глобальную эмиссию парниковых газов к 2050 г.

в декабре 2007 г на острове Бали (Индонезия). Из-за позиции США отсутствие в согласованном плане действий (Bali Action Plan) конкретных обязательств по размерам снижения выбросов, как того хотели представители ЕС. Позиция США в данном вопросе устроила некоторых других участников, в частности Китай, а также Россию.

Международное сотрудничество приобретает решающее значение. Даже самые сильные государства не могут противостоять глобальным угрозам в одиночку и, следовательно, эффективно защищать собственные долгосрочные интересы. Для этого необходимо согласие и сотрудничество всех основных участников мирового процесса. Речь идет об изменении основной ценностной ориентации, способа мышления, мотивации человеческой деятельности. Там, где уже достигнут высокий уровень материального прогресса и благосостояния, на смену озабоченности ростом производства и потребления должны придти принципы достаточности, умеренности, самоограничения, изменение нерациональной структуры производства и потребления, повышение роли неэкономической, немонетарной составляющей общественных интересов. Пока же возможность реализации планов по предотвращению угрожающих последствий глобального изменения климата остается под вопросом.

3. Катцов В.М., Мелешко В.П., Чичерин С.С. (Главная геофизическая обсерватория им. А.И.Воейкова Росгидромета) «Изменение климата и национальная безопасность Российской Федерации» («Право и безопасность», №1-2 (22-23), июль 2007)

Одним из ярких примеров трансформации научных проблем в политические является арктический регион, представляющий особый интерес для РФ, как и для многих других стран. Наблюдаемые в последние десятилетия быстрые изменения климата Арктики могут радикально усугубить существующие или породить новые межгосударственные проблемы, связанные с поиском и добычей энергоносителей, использованием морских транспортных путей и биоресурсов, делимитацией континентального шельфа, состоянием окружающей среды, применением морского права и т.п., и стать фактором дестабилизации морской (включая военно-морскую) деятельности в этом регионе. В газете “The New York Times” за 17.10.05 опубликована статья «Золотая лихорадка на вершине мира». Статья довольно подробно рассматривает видение разными государствами будущих межгосударственных границ в СЛО, значение которых радикально возрастает в связи с ожидаемым облегчением доступа на арктический шельф и в центральную Арктику. Пять стран - РФ, США, Канада, Норвегия и Дания - по-разному видят будущее разделение СЛО: Канада, Дания и США предлагают так называемый «медианный» метод разделения (пропорционально протяженности береговой линии каждой страны в настоящее время), в то время как РФ и Норвегия предпочитают «секторный» подход (разделение на сектора по меридианам, сходящимся к Северному полюсу).

климатический фактор уже используется различными странами в конкурентной борьбе национальных экономик. ЕС, наиболее активно поддерживающее ограничение выбросов ПГ, взяло курс на ускоренное развитие высоких технологий в области производства, потребления и сбережения энергии, призванное не только минимизировать антропогенное воздействие на климат, но и повысить конкурентоспособность экономики, а также уменьшить ее зависимость от углеводородного топлива, поставляемого другими странами.

Приоритеты экономического развития одних стран (например, за счет роста потребления углеродного топлива) могут вступать в противоречие с приоритетом безопасности других (например, угроза частичного или полного исчезновения территорий в результате подъема уровня Мирового океана).

Изменения климата и необходимость принятия международным сообществом адекватных мер содержат потенциал косвенных угроз и вызовов. Среди таких угроз можно указать на следующие:

· Возможность ограничения свободы передвижения. Одним из крупных резервов снижения выбросов ПГ является ограничение использования личного автомобильного транспорта, поскольку при поездках на общественном транспорте существенно ниже выбросы ПГ на единицу пассажиро-километров. Возможно принятие экономических рычагов по ограничению использования личного автомобильного транспорта.

· Требования по снижению выбросов ПГ существенным образом затрагивают интересы материалоемких и энергоемких секторов экономики (энергетики, черной и цветной металлургии). В этом отношении в выигрыше окажутся те страны, которые быстрее переориентируют свою экономику с целью уменьшения потребления энергии на производство единицы ВВП.

· Риск увеличения отставания РФ в уровне технологического развития от развитых стран. Ситуация с проблемой изменения климата в отношении энергоэффективности экономики аналогична нефтяному кризису 1970-х гг. Тогда развитые страны осуществили технологический рывок, приведший, с одной стороны, к значительному развитию энергосбережения и, с другой стороны, к перемещению многих материало- и энергоемких производств в менее развитые страны. В СССР этот вызов не был принят, что привело к отставанию в технологическом развитии. Если и сейчас РФ не предпримет масштабные меры по радикальному повышению энергоэффективности экономики, прежде всего технологическими методами, то риск увеличения технологического отставания РФ от развитых стран возрастет.

· Международная дискуссия вокруг проблемы изменения климата может привести к радикальным геополитическим переменам.

Смягчение климатических условий может отодвинуть к северу границу зоны комфортного проживания, сократить расходы электроэнергии в отопительный сезон, улучшить ледовую обстановку и, соответственно, транспортировку грузов в арктических морях, облегчить освоение арктических шельфов и т.д. С другой стороны, потепление чревато вытеснением одних биологических видов другими; учащением засух в одних регионах и наводнений - в других; протаиванием вечномерзлых грунтов, которое может нанести серьезный ущерб строениям и коммуникациям в северных регионах РФ, и т.п. При этом неопределенность влияния возможного изменения климата на сельское хозяйство РФ, ее водные ресурсы, энергетику, растительный и животный мир, демографическую ситуацию - весьма велика. В недавно опубликованном докладе Н.Стерна (Stern N. The economics of climate change. Cambridge, 2006. 610 p.) выдвигается, в частности, предположение, что для расположенных в высоких широтах Канады, РФ и Скандинавии потепление на 2-3єС явится, скорее, благоприятным фактором, благодаря повышению урожайности, снижению смертности от низких температур, сокращению отопительного периода и, возможно, роста туризма.