С точки зрения общего международного права (т.е. исключая специальные нормы, касающиеся переходного периода в Косово) не существует прямого запрета на одностороннее провозглашение независимости, что ограничивается лишь принципом территориальной целостности и нерушимости государственных границ, в соответствии с пт. 2 и пт. 7 ст. 2 Устава ООН. Не существует также конкретных критериев, выполнение которых необходимо для самопровозглашения нового государства, однако, на практике они сводятся, в общем смысле, к наличию населения и определенной территории, за которой осуществляется эффективный контроль, а также независимости государства во внешних сношениях, т.е. признание поставлено в зависимость от фактических обстоятельств, то есть само по себе провозглашение независимости юридических последствий не имеетСм., например:

Epps, V.The Recognition of States: Law and Practice in Debate and Evolution / Epps, V. //

American Journal of International Law, Vol. 95, Issue 1 pp. 252-255..

Основные споры строятся вокруг того, что, хотя и «гуманитарная интервенция» НАТО, и ввод войск Российской Федерации в Крым, с одной стороны, нарушают нормы международного права, такие как Устав ООН, Хельсинский заключительный акт, однако, с другой стороны, в случае с Крымом нарушается также и ряд двусторонних соглашений, коими являются: Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве, заключенный Российской Федерацией и Украиной в 1997 году, Будапештский меморандум 1994, и Договор о российско-украинской государственной границе. В отличие от Крыма, в случае интервенции НАТО в Косово, помимо норм международного права можно упомянуть лишь косвенное нарушение действиями авиации НАТО условий установления зоны безопасности в рамках соглашения о контрольной миссии в Косово, заключенного между НАТО и СРЮ 15 октября 1998 годаСм.

Соглашение о Контрольной миссии в Косово между Организацией Североатлантического договора и Союзной Республикой Югославией / Письмо Временного Поверенного в делах представительства США при ООН от 22 октября 1998 г. на имя Председателя Совета Безопасности. S/1998/991. Приложение. - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=S/1998/991 (дата обращения: 17.03.2018.).

Ещё одно различие заключается в том, что в первом случае результатом применения военной силы стало международно-правовое регулирование и установление временного международного контроля, который и допустил одностороннее провозглашение независимости Косово. В случае же с Крымом, самопровозглашение стало возможным в результате размещения вооруженных сил России на территории Украины. Тем не менее, несмотря на то, что резолюция СБ ООН 1203 указывает на предшествовавшие операции «Союзная сила» попытки мирного урегулирования косовского конфликта со стороны НАТО, согласно документам НАТО, соглашения между СРЮ и НАТО, в частности, упомянутое в резолюции 1203 (1998) соглашение от 15 октября 1998 года, было заключено под угрозой бомбардировок, то есть под угрозой применения силыСм., например:

NATO's role in relation to the conflict in Kosovo. Historical Overview. / United States Information Agency. Updated: 15. 06.1999. URL: https://www.nato.int/kosovo/history.htm http://kosovo.sense-agency.com/assets/prologue/01-10-EN.pdf (дата обращения: 10.06.2017.). То же самое можно сказать и о роли НАТО в переговорах в Рамбуйе, выразившейся в тактике навязывания ультимативных временных требований и военном давлении в поддержку дипломатических усилий Контактной группыСм., например:

Schwarz, P. The failure of the Rambouillet conference / Schwarz, P. The // World Socialist Web Site. 26.02.99. URL: https://www.wsws.org/en/articles/1999/02/kos-f26.html (дата обращения: 17.03.2017.)

См. также:

UN Security Council Resolution 1199 and the Milosevic-Holbrooke agreement, An analysis of the human rights findings of the OSCE Kosovo Verification Mission October 1998 to June 1999 / Organization for Security and Co-operation in Europe Office for Democratic Institutions and Human Rights // Human Rights in Kosovo: As Seen, As Told. Volume I, October 1998 - June 1999. p. 31. URL: https://www.osce.org/odihr/17772?download=true (дата обращения: 18.03.2017.). В этой связи, можно было бы упомянуть и о Соглашении о нормализации обстановки на Украине от 21 февраля 2014 года как о попытке международного регулирования политического кризиса на Украине с участием России, однако, как и в случае с НАТО, попытка успеха не имелаСм., например:

Владимир Путин внёс обращение в Совет Федерации, 1 марта 2014-го года / Администрация Президента Российской Федерации. 01.03.14. URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/20353 (дата обращения: 18.03.2017.).

Сходство процессов реализации права на самоопределение в Косово и в Крыму заключается в ограничении возможностей СБ ООН влиять на конкретные международные события, ввиду права вето США и России соответственно. Об этом свидетельствует как факт отклонения проекта резолюции S/2014/189 о признании недействительности референдума в Крыму, так и проекта резолюции S/1999/328 об осуждении действий НАТОСм.

Отчёт о заседании Совета Безопасности ООН 3989, 26 марта 1999-го года / Совет Безопасности ООН. S/PV.3989. - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=S/PV.3989 (дата обращения: 18.03.2018.)

Отчёт о заседании Совета Безопасности ООН 7180, 22 мая 2014-го года. / Совет Безопасности ООН. S/PV.7180. - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=S/PV.7180 (дата обращения: 18.03.2018.).

Публичные действия России в ходе Крымской весны, выразившиеся во вводе войск на территорию Автономной Республики Крым, равно как и военная операция НАТО «Союзная сила», частично подпадают под принятое Генеральной Ассамблеей ООН в декабре 1974 года (резолюция 3314) определение агрессии, а именно пт. а) ст. 4: «Будет квалифицироваться как акт агрессии… вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы территории другого государства или части ее»Определение агрессии, Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) (Принята 14.12.1974 на 29-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН). - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=A/RES/3314(XXIX) (дата обращения: 05.06.2017.). С одной стороны, оправдание российских политических акций «угрозой жизни граждан Российской Федерации, наших соотечественников, личного состава воинского контингента Вооружённых Сил Российской Федерации» может трактоваться в рамках ст. 51 Устава ООН, предусматривающего право на коллективную или индивидуальную самооборону, однако, с другой стороны, право на самооборону до принятия мер Совета Безопасности в соответствии со статьей подразумевает вооруженное нападение на обороняющиеся государство. Далее, в силу того, что смена режима на Украине с точки зрения международного права не означает разрыва правопреемственности государства, она не умаляет значения заключенных ранее между Украиной и Россией двусторонних договоров. Что же до обоснования Россией военного вмешательства «по приглашению» президента Януковича, то данный фактор можно рассматривать исходя из двух разных точек отправления, а именно, легитимности или нелегитимности правительства Януковича на момент совершения данного акта. Так, если рассматривать в качестве фактора легитимности эффективный контроль над территорией, говорящий в пользу потери легитимности правительством Януковича, то с таким же успехом можно заявлять о легитимности интервенции НАТО в Косово «по приглашению» незаконно избранного И. Руговы, что, конечно же, не соответствует действительностиСм., например:

Traynor, I., Bird, C. Leader caught in a Milosevic trap / Traynor, I., Bird, C. // The Guardian. 09.04.1999. URL: https://www.theguardian.com/world/1999/apr/09/balkans5 (дата обращения: 19.03.2018.). Тем самым, все вышеперечисленное говорит в пользу существенных отличий между способами осуществления Крымом и Косово своего права на самоопределение.

Таким образом, ввод российских войск на территорию Автономной Республики Крым, имеющий политических характер, находится в противоречии со ст. 5, пт. 1 Резолюции 3314: «Никакие соображения то политического, экономического, военного или иного характера не могут служить оправданием агрессии»См.

Определение агрессии, Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3314 (XXIX) (Принята 14.12.1974 на 29-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН). - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=A/RES/3314(XXIX) (дата обращения: 05.06.2017.). Что касается акта самоопределения, который выразился в выходе Крыма из состава Украины и дальнейшего присоединении к Российской Федерации, то, даже если презюмировать наличие факта агрессии России в отношении Украины, то самоопределение, как видно из резолюции, нельзя назвать прямым следствием агрессии, а значит, нельзя считать незаконным: «Никакое территориальное приобретение или особая выгода, полученные в результате агрессии, не являются и не могут быть признаны законными»Там же.. Из этого следует, что, присоединение Крыма к Российской Федерации в результате общекрымского референдума является таким же проявлением воли народа, как и самопровозглашение независимости Косово.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что сделанная в Заявлении МИД Российской Федерации о принятии Декларации о независимости Автономной Республики Крым и г. Севастополя ссылка на решение Международного Суда по поводу одностороннего провозглашения независимости Косово как вспомогательную норму, отсылающую к праву народов на самоопределение, вполне правомерна. Одностороннее провозглашение независимости Косово вытекало из действий (или бездействия) временных органов, учрежденных в рамках международного контроля над краем, однако, как и в случае с Крымом, в условиях политической нестабильности на Украине, представляло собой выражение общей воли народов. Кроме этого, определенные сходства в сценариях реализации права на самоопределение Крыма и Косово лежат в области международных норм, нарушенных предшествующими самоопределению действиями России и НАТО соответственно. Сами по себе они не конституируют новый международный обычай, который легализовал бы одностороннюю интервенцию в целях защиты населения, принуждения к миру или обеспечения исполнения им права на самоопределение, а лишь являются сходными примерами нарушения норм международного права.

Основываясь на характере и содержании официальных документов, а также заявлений политического руководства, в выявлении политических задач и прерогатив политики НАТО и Российской Федерации в период конфликта в Косово и крымского кризиса соответственно, мы можем, принимая во внимание все вышесказанное, сделать вывод о том, что СМИ во многом играли обслуживающую роль по отношению к политике международных акторов. Тем не менее, продолжительное вовлечение НАТО в события в Косово негативно сказывалось на легитимности операции в глазах западного и мирового общественного мнения, что повышало влияние альтернативных точек зрения, проводимых неангажированными СМИ, которые таким образом приобретали характер ограничительного фактора.

Наблюдается преемственность методов информационного воздействия в кампаниях НАТО и России, а также взаимопроникновение риторики двух событий в нарративизации российскими СМИ. Официальные заявления со стороны российского руководства, в отличие от заявлений руководства НАТО, носили в том числе прагматических характер в рамках обеспечения скрытности и внезапности военных и политических акций, что выразилось, к примеру, в публичном отрицании своих действий на начальных этапах кризиса. Кроме того, декларированные цели операции российских войск оставляли России значительно большее пространство для маневра, ввиду затрудненности установления четких критериев «безопасности соотечественников», в то время как цели НАТО вполне укладывались в принятие С. Милошевичем политической части конкретных условий, предложенных в рамках переговоров в Рамбуйе. В случае крымского кризиса, ввиду значительного влияния государственного сектора на рынке российских СМИ, освещение событий ведущими российскими телеканалами с наибольшим суммарным временем просмотра продолжало и дополняло информационно-психологические операции российских войск в КрымуСм., например:

Middle East Volatility Amid Global Decline selected data from freedom house's annual press freedom index / Freedom House. -Freedom of the Press, 2013. - pp. 316-320. URL: https://freedomhouse.org/report/freedom-press/2013/russia (дата обращения: 20.03.2018.). В Косово независимые, т.е. не получающие государственные субсидии СМИ, чей угол освещения событий не совпадал с официальной риторикой НАТО, сыграли более значительную роль, способствовав, наряду с прочими факторами, прекращению операции. В результате сопоставления дискурсивных посылок, а также методов и приемов установления идеологического доминирования в СМИ была выявлена преемственность российских информационных операций в ходе крымского кризиса с информационными стратегиями НАТО в ходе конфликта в Косово. Помимо этого, дискурсивная практика государств выразилась в попытках трансформации международного права, ввиду чего аргументы, оправдывающие действия НАТО и России представляли собой сочетание особых стратегий легитимации, основывающиеся на искаженных трактовках международно-правовых принципов. По своей сути же, военные операции НАТО в Югославии и России в Крыму были осуществлены в обход ООН, чья деятельность была парализована правом вето его постоянных членов.

Глава 3. Значение крымского кризиса и конфликта в Косово для международных отношений

3.1 Влияние на реализацию права самоопределения

Мнения о том, воплощает ли крымский кризис реализацию права на самоопределение, имевшую место в Косово в рамках якобы заложенного косовскими событиями прецедента, расхожи. Отсутствие в Уставе ООН четко выраженных юридических рамок самоопределения напрямую способствует возникновению различных интерпретаций этого права.

Естественно, там удовлетворение требований сецессии в нарушение принципа территориальной целостности государства в одном месте, способствует развитию сепаратистских амбиций этнических и других групп повсюду. Таким образом юридические интерпретации зачастую осуществляются через призму политических интересов. Таким образом, неточности в законе порождают различную реализацию норм международного права. Если же требование самоопределения по каким-либо причинам не удовлетворяется в отсутствие четких юридических оснований, возникает упадок доверия к политической системе в целом.

Дихотомия самоопределения народов и территориальной целостности государств, без сомнения, является самым противоречивым аспектом международного права. За исключением Консультативного заключения Международного Суда 2010 года по поводу соответствия провозглашения независимости Косово нормам международного права, что не может рассматриваться как императивная норма, источники международного права не содержат каких-либо норм, касающихся реализации права на самоопределение при сопутствующем международном вмешательствеСм., например:

Shirmammadov, K. How Does the International Community Reconcile the Principles of Territorial Integrity and Self-Determination? The Case of Crimea / Shirmammadov, K. // Russian Law Journal. - 2016; Vol. 4. Issue 1. - p. 87..

Ссылаясь на свою резолюцию 1514 (XV) от 14 декабря 1960 года, содержащую Декларацию о предоставлении независимости колониальным странам и народам, в резолюции 2649 (XXV) Генеральная Ассамблея призывает государства признать и соблюдать право на самоопределение, подтверждая законность борьбы народов, находящихся под колониальным или иностранным господством, «за которыми признается право на самоопределение», в целях восстановления этого праваРезолюция 25-ой сессии Генеральной Ассамблеи ООН A/RES/2649(XXV), принятая 30 ноября 1970 г. на 1915-ом пленарном заседании ГА ООН, «Значение всеобщего осуществления права народов на самоопределение и скорейшего предоставления независимости колониальным странам и народам для эффективной гарантии и соблюдения прав человека». - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/ods.asp?m=A/RES/2649(XXV) (дата обращения: 20.03.2018.). Ни одна последующая резолюция Генеральной Ассамблеи не выдвигает ни критериев признания за народами права на самоопределение, ни критериев признания их объектами угнетения со стороны других государств. Однако в резолюции 1514 (XV) отмечается, что «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, несовместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций»; а также, что «все государства должны строго и добросовестно соблюдать положения Устава Организации Объединенных Наций, Всеобщей декларации прав человека и настоящей Декларации на основе равенства, невмешательства во внутренние дела всех государств, уважения суверенных прав всех народов и территориальной целостности их государств»Декларация о предоставлении независимости колониальным странам и народам. Принята резолюцией 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1960 года. - Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/colonial.shtml (дата обращения: 20.03.2018.). Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что принцип территориальной целостности и право народов на самоопределение порой вступают в противоречие друг с другом.

Конфликт в Косово выходит за рамки данного противоречия, представляет собой определенную веху в борьбе народов за право самоопределения. В процессе деколонизации для провозглашения независимости не требовалось согласие метрополии. Однако во всех случаях пост-колониальной сецессии в рамках реализации права народов на самоопределение до самопровозглашения Косово, отделение осуществлялось с согласия государства, выход из состава которого осуществляется отделяющейся стороной.

Международный Суд при рассмотрении факта провозглашения Косово на предмет соответствия нормам международного права снял с себя полномочия по рассмотрению легальных последствий данного акта, что выражало, таким образом, отказ от попытки разрешения противоречия между принципом территориальной целостности и права народов на самоопределениеСм.:

Соответствие одностороннего провозглашения независимости Косово нормам международного права, Консультативное заключение Международного Суда ООН от 22 июля 2010 года. // ICJ Reports, 2010 (Отчёты о решениях, постановлениях и консультативных заключениях за 2010 г.) -166 с. URL: http://legal.un.org/docs/index.asp?path=../icjsummaries/documents/russian/st_leg_serf1_add5.pdf&lang=EFSRCA&referer=http://legal.un.org/icjsummaries/volumes.shtml (дата обращения: 23.10.2017.). Из заключения Международного суда вытекает, что самопровозглашение Косово само по себе вообще не влечет за собой юридических последствий, следовательно, принятие Декларации о независимости не нарушает какой-либо применимой нормы международного права. По мнению некоторых юристов, Международный Суд, сузив предмет рассмотрения, упустил возможность разрешить насущное противоречие, связанное с проблемами самоопределения, отделения и международного признанияСм., например:

Sloss, D. Using International Court of Justice Advisory Opinions to Adjudicate Secessionist Claims / Sloss, D. // Santa Clara Law Review. -2002. Volume 42, Issue 2. -p. 29.

Crniж-Grotiж, V. The Right To Self-Determination - The Kosovo Case Before The International Court Of Justice / Crniж-Grotiж, V. // Zb. Prav. fak. Sveuи. Rij. -2013. Vol. 34, Issue 2. - pp. 895-910.. Кроме того, Суд подчеркнуто ограничил предмет рассмотрения конкретным случаем Косово, из явных опасений создания прецедента в мировой политике. Таким образом, правомерно утверждать, что случай Косово внёс значительную долю неясности в процесс выработки императивных критериев признания законности отделения, тем не менее это не совсем так.

Крымский кризис полной мере отразил неспособность институтов международного права дать непротиворечивую юридическую оценку событиям, напрямую связанным с правом наций на самоопределение, с одной стороны, и принципами территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела государства- с другой. Так, российское руководство, относительно выхода Крыма из состава Украины и последующего вхождения его в состав Российской Федерации опирается на так называемую концепцию «ремедиального отделения», которая была применена в Косово в целях предотвращения системных ущемлений прав косовских албанцев в рамках государственной системы СРЮ, а Крыму- в целях предотвращения подобного сценария. Таким образом, отсылка к Косовскому прецеденту, по нашему мнению, включает и эффективные критерии, в рамках которых было реализовано право Косово на самоопределение в том виде, в каком они имело место быть. Один из главных критериев «ремедиального отделения», который развивали в своих трудах такие видные юристы-классики, как Г. Гроций и Эмер де Ваттель, является то, что отделение должно быть «крайней мерой», в случае, когда прочие средства к решению конфликта были исчерпаны. Г. Гроций, в частности, в своем трактате «Три книги о праве войны и мира» утверждает, что территория имеет право отделиться при условии, что отделение является «необходимым условием сохранения территориальной общности». Эмир де Ваттель в своем главном сочинении «Право народов, или Принципы естественного права, применяемые к поведению и делам наций и суверенов» поддерживает эту точку зрения, расширяя понятие угрозы существования до «случаев вопиющих деяний, как например когда принц без видимой на то причины забирает наши жизни и лишает нас того, чье отсутствие обрекает нас на страдания».

Непризнание международным сообществом легитимности Крыма позволяет судить о том, что критерии, выдвинутые в ходе процесса урегулирования конфликта в Косово, выполнены не были, и что в дальнейшем концепция права на самоопределение будет развиваться и уточнятся в соответствии с последним. Этой точки зрения придерживается значительная часть академических кругов, в рамках которых были проведены комплексные исследования, такие как: Б. Становски, «Влияние независимости Косово на доктрину конститутивного самоопределения», а также Г. Болтон, Г. Висока, «Признание независимости Косово: ремедиальное отделение или завоеванный суверенитет» См.:

Stankovski, B. Implications of Kosovo Independence on the Doctrine of Constitutional Self-determination / Stankovski, B. // European Yearbook of Minority Issues. Vol. 10, 2011 Issue. - pp. 131-136.

Bolton, G., Visoka, G. Recognizing Kosovo's independence: Remedial secession or earned sovereignty? / Bolton, G., Visoka, G. - St Antony's College University of Oxford, 2010. Occasional Paper No. 11/10. ?

Рассматривая Косово, как прецедент, ввиду нейтрального отношения источников международного права к противоречию права самоопределения народов и принципу территориальной целостности и невмешательства во внутренние дела суверенных государств, мы не можем выделить легальных рамок реализации право на самоопределениеСм., например:

Falk, R. The costs of War: International Law, the UN, and World Order After Iraq / Falk, R. - New York: Routledge, Taylor & Francis Group, 2007. - p. 216.

См также:

Sasich, A.M. The Right to Self-Determination and Its Implication On the Sovereign Right of States: The Inconsistent Application of International Standards for Independence with Respect to Kosovo / Sasich, A.M. // Michigan State International Law Review. Vol. 20. Issue 2.- p.498.. Следовательно, если Косовский прецедент и является прецедентом как таковым, то только в смысле критериев легитимности самоопределения.

Одним из критериев, которому удовлетворяла реализация права на самоопределение в Крыму и в Косово было наличие конститутивных общностей, определенных в территориальных рамках: как в Крыму, так и в Косово границы, вдоль которых произошло отделение, повторяли границы, в которых новообразованные государства находились в составе изначальных государств. Таким образом, сценарии реализации права на самоопределение в Крыму и в Косово отражают низкую вероятность территориального разграничения по этническому признаку в ходе сепаратистских конфликтов, способствуя укреплению принципа uti possidetis.

Кроме того, события в Крыму ещё раз дали понять, что международное измерение преобладает над внутригосударственным в вопросах отделения, что выражается в пренебрежении положений действующей Конституции государства, от которого происходит отделение. Согласно статье 73 Конституции Украины, любой вопрос, касающийся территориальных изменений на Украине, должен выноситься на общеукраинский референдум, который может быть объявлен лишь украинским ПарламентомСм.:

Конституція України. Розділ III Вибори. Референдум / Президент України Офіційне інтернет-представництво. - Режим доступа URL: http://www.president.gov.ua/ua/documents/constitution/konstituciya-ukrayini-rozdil-iii (дата обращения: 24.10.2017.). Таким образом, проведение референдума перестает быть обязательным условием легального провозглашения Независимости, а лишь выполняет функцию выражения общей воли отделяющейся группы, а кроме того следует паттерну самопровозглашения Косово, что способствует легитимации отделения (имеется ввиду референдум о независимости Косово 1991 г. См., например:

Љuжur, A. Observing The Questions of Self?Determination and Secession in The Wake of Recent Events in Kosovo, Abkhazia, South Ossetia and Crimea / Љuжur, A. // ZPR, 2014. Vol. 3. Issue 3. -pp. 275?301.)

Ещё одним важным критерием, присущим международному урегулированию в Косово, ставшим неотъемлемым фактором, от которого напрямую зависела легитимность самоопределения Косово в границах бывшей территориальной единицы СРЮ в той форме, в какой оно было реализовано, был длительный период переговоров между властями Косово и федеральным центром, что удовлетворяет ст. 1 пт. Устава ООН 1 в том, что разрешение международных споров или ситуаций, которые могут привести к нарушению мира, должны улаживаться мирными средствамиСм.:

Устав Организации Объединенных Наций (Сан-Франциско, 26 июня 1945 г.) Гл.1. - Режим доступа URL : http://www.un.org/ru/charter-united-nations/index.html (дата обращения: 01.03.2018.). В этой связи, применение силы в целях решения конфликта также рассматривается как «крайняя мера», что диспозитивно выражено в статье 42 и 51 Устава ООНТам же: Гл. 7.. Без сомнений крымский сценарий не соответствовал данному критерию, что выразилось в негативной реакции международного сообщества, относительно легитимности выхода Крыма из состава Украины и последующего вхождения в состав России.

Кроме того, как конфликт в Косово, так и кризис в Крыму укрепили нации и народы, стремящиеся как самоопределению, что сецессия является универсальным решением конфликтов, связанных с самоопределением, в то время как оба случая явно не способствовали ни установлению добрососедских отношений с государством, из состава которого произошло отделение, ни стабильности в регионе, ни также защите прав меньшинств на отделившейся территории, которая сама по себе не может быть полностью гомогеннаСм., например:

Crimea: Human Rights in Decline / Human Rights Watch. 17.11.14. URL: https://www.hrw.org/news/2014/11/17/crimea-human-rights-decline (дата обращения: 25.03.2018.)

См. также:

Serbia/Kosovo / Human Rights Watch. World Report, 2018 - pp. 469-478. Режим доступа URL: https://www.hrw.org/sites/default/files/world_report_download/201801world_report_web.pdf (дата обращения: 25.03.2018.). Тот факт, что и Косово, и Крым обладали достаточной автономией в рамках СРЮ и Украины соответственно также способствует распространению данного убеждения, делая непопулярными альтернативные способы разрешения конфликтов, связанных с самоопределением, в существующих территориальных рамках.

Некоторые исследователи международных отношений, такие, как например, Дж. Гоу, профессор Лондонского королевского колледжа, в своем труде «Косово - последний рубеж? От временной администрации до переходной государственности» выражают мнение, что международное сообщество в лице Миссии ООН в Косово, ЕВЛЕКС и миссии НАТО упустило важную возможность превратить Косово в жизнеспособную политическую общность, вне зависимости от её финального статусаСм.:

Gow, J. Kosovo - The Final Frontier? From Transitional Administration to Transitional Statehood / Gow, J. // Journal of Intervention and Statebuilding - 2009. Vol. 3 Issue 2. - pp. 239-257.. Высказываются предположения, что продолжение действия мандата МООНК значительной степени укрепило бы роль ООН в решении сепаратистских конфликтов, способствуя созданию легальных рамок реализации народами право на самоопределенияСм., например:

Greiзevci, L. EU Actorness in International Affairs: The Case of EULEX Mission in Kosovo / Greiзevci, L. // Perspectives on European Politics and Society. - 2011. Vol. 12. Issue 3. - pp. 283-303.. Тем не менее временная администрация допустила самопровозглашения Косово, положившего конец переходному периоду, так и не завершившему создание в Косово демократической государственной системы. Одностороннее провозглашение независимости Косово не способствовало становлению полноценного государства, чья легитимность, в отличие от Миссии ООН в Косово не признавалась значительной частью международного сообщества, что препятствовало формированию эффективной системы государственных органовСм., например:

Gow, J. Kosovo - The Final Frontier? From Transitional Administration to Transitional Statehood / Gow, J. // Journal of Intervention and Statebuilding - 2009. Vol. 3 Issue 2. - p. 255.. Кроме того, сокращались возможности обеспечения экономических гарантий существования независимого Косово. Несмотря на то, что не существуют юридических критериев международного признания государства, мы, основываясь на Конвенции Монтевидео 1931 года можем заключить, что Косово до сих пор не обладает всеми атрибутами государственности, в частности, не осуществляет полноценный контроль своей территории (северных сербских анклавов), а ввиду ограниченного признания, также неспособно выступать полноценным членом международного сообществаСм., например:

Musliu, V. Mapping Narratives on Failed States. The case of Kosovo / Musliu, V. // States falling apart?: Seccessionist and Autonomy Movements in Europe. 1.ed. -Bern: Stдmpfli Verlag, 2015. - pp. 369-392.

См. также:

Taillefer, R. Recognizing Kosovo: Theoretical and Practical Implications for Recognition Theory and the International Community / Taillefer, R. Tilburg University - Tilburg Law School. Master Thesis. - 2011. - p. 69, 63. URL: http://arno.uvt.nl/show.cgi?fid=120523 (дата обращения: 27.03.2018.) .

Косовский прецедент без сомнения выдвинул ещё один важный критерий: нарушение прав человека, как предпосылка «ремедиального отделения». Важность этого критерия подтверждается не только позицией России в обосновании своих действий в Крыму, но также и действий России в Грузии в 2008 году в отношении осетинского народаСм., например:

Россия против Грузии: Последствия. / International Crisis Group. Доклад N°195 Европа - 22 августа 2008 г. - С.7, 10. URL: https://d2071andvip0wj.cloudfront.net/195-russia-vs-georgia-the-fallout-russian.pdf (дата обращения: 28.03.2018.). Категоризация массового системного насилия придает особый статус группе на которое оно направлено, тем самым увязывая признание косовоских албанцев как жертв системного насилия, как причину, и легитимность сампопровзглашения и отделения Косово, как следствие, в рамках юридического принципа sui generis, отстаиваемого в Консультативном заключении Международного Суда относительно соответствия одностороннего провозглашения независимости Косово нормам международного праваСм., например:

Tolstykh, V. Three Ideas of Self-Determination in International Law and the Reunification of Crimea with Russia / Tolstykh, V. // ZaцRV. - 2015. Vol. 75. Issue 1. - p. 129.. Таким образом, Судом была сделана попытка ограничить легитимность отделения случаями массовых репрессий, что, однако абсурдно, ибо противоречит системности международного права.

В то же время масштаб нарушений, «оправдывающий» отделение или вмешательство, остается объектом политических манипуляцийСм., например:

37. Љuжur, A. Observing The Questions of Self?Determination and Secession in The Wake of Recent Events in Kosovo, Abkhazia, South Ossetia and Crimea / Љuжur, A. // ZPR, 2014. Vol. 3. Issue 3. -p. 283.. Реальность такова, что отделение до сих пор находится в политической плоскости, нежели юридической, что ставит международное общество перед задачей выработки юридических рамок реализации права на самоопределение в целях предотвращения сепаратиских конфликтов и кризисов по всему миру. Случай Крыма, в этой связи, отразил все недостатки и неточности концепции «ремедиального отделения», а, кроме того, расширил спектр возможных вариантов разрешения конфликтов, связанных с правом наций на самоопределение.

Декларация независимости Косово, его широкое международное признание в качестве независимого государства, а также Консультативное заключение Международного Суда относительно соответствия одностороннего провозглашения независимости Косово нормам международного права коренным образом изменили характер сепаратистких движений, нацеленных на обретение государственности, укрепив их во мнении, что препятствия для самоопределения не так уж и значительны. Таким образом, в Косово был создан прецедент, легитимирующий осуществление самоопределения вплоть до отделения в соответствии с критериями, способствующими признанию результатов самоопределения государствами. К ним относится: 1) эффективный контроль над территорией, 2) отделению предшествовали иные средства разрешения кризиса, 3) системное насилие в отношении этнической, политической, либо территориальной общности, 4) отделение в границах административно-территориальной единицы, существовавшей в рамках первоначального государства. Данные критерии, однако, лишь избирательно распространились на случай Крыма, выявив необходимость регулирования права на самоопределение в международном праве, которое, учитывая реакцию международного сообщества на события в Крыму, с большей долей вероятности будет направлено на его ограничение. Легитимность осуществления права на самоопределения вплоть до образования независимого государства, как показал случай с Косово, помимо всего прочего, зависит от эффективности государственного управления в достижении возложенных на него задач, что также выражается в международном признании. Крымский кризис, таким образом, протекая в рамках установленных в Косово критериев, доказал невозможность изолированного исключения, когда маятник международного одобрения качнулся в сторону права наций на самоопределение, продолжив тенденцию реализации права народов на самоопределение.

3.2 Перспективы развития концепции «гуманитарной интервенции» в международных отношениях

Руководство НАТО в осуществлении военной операции «Союзная сила» без соответствующей санкции Совета Безопасности ООН основывалось на том, что последний был парализован правом вето его постоянных членов. Тем не менее, не было приложено максимальных усилий для урегулирования конфликта через СБ ООН, что способствовало свидетельствовало об ослаблении его глобальной роли в решении конфликтов и вызвало многочисленные дебаты о необходимости реформирования Устава ООН, закреплении гуманитарной интервенции в рамках обычного права, а также об исключительных случаях применения силы в отношении суверенного государства в обход Устава ООН, связанных с вопиющими нарушениями прав человека.

Военная операция НАТО и операция российских войск в Крыму в очередной раз выдвинули на передний план проблему между внешней и внутренней юрисдикцией в международном праве, что выразилось в размытии категории «угрозы миру». При написании Устава, положения, касающиеся прав человека, были изложены в довольно неопределенных формулировках, и явно недолжны были становиться юридическим обоснованием для силового вмешательства в дела суверенных государств, а тем более для односторонней военной интервенции без санкции ООН. Напротив, роль, которая отводится в Уставе правам человека маргинализирована, а изложенные в ст. 1, ст. 55 положения, в лучшем случае носят характер идеала, к которому международное сообщество должно стремиться. Кроме того, применение силы, даже со стороны ООН, ограничено пт. 7 ст. 2, выражающим запрет на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию государств. Таким образом, на момент написания Устава даже серьезные нарушения прав человека рассматривались в рамках внутренней компетенции государств. Согласно Концепции внешней политики, Россия стоит на позиции недопустимости «использования аргументации о нарушениях прав человека в качестве повода для вмешательства во внутренние дела или применения концепции «ответственности по защите» Концепция внешней политики Российской Федерации (Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 30 ноября 2016 г. N 640). Пт. 26 (в).- Доступ из СПС «КонсультантПлюс», 2018. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_207990/5a8fbcac394ddab0776787a083406b2583bd2bdc/ (дата обращения: 01.09.2017.).

Разграничение внутренней и внешней компетенции государств, в свете возросшего значения прав человека в международных отношениях, было осуществлено Международным Судом в подтверждение принципов территориальной неприкосновенности и политической независимости государства в случае рассмотрения дела Никарагуа Против США в 1986 г., связанного нарушениями воздушного пространства, минированием портов и спонсировании антиправительственных группировок Никарагуа со стороны США. Суд в частности постановил: «Относительно заявлений США о нарушениях прав человека, Суд считает, что использование силы со стороны США не может являться надлежащим методом контроля и обеспечения их соблюдения»См.:

Case Concerning The Military And Paramilitary Activities In And Against Nicaragua (Nicaragua V. United States Of America) (Merits) / Summaries of Judgments, Advisory Opinions and Orders of the International Court of Justice. Judgement of 26 June 1968. - P. 167. URL: http://www.icj-cij.org/files/case-related/70/6505.pdf (дата обращения: 01.04.2018.).

Некоторые юристы пытаются придать юридическое оправдание гуманитарной интервенции, основывающееся на сверхимперативном характере ответственности государств за неспособность обеспечить соблюдение фундаментальных прав человека, а также серьезное их нарушение вплоть до совершения геноцида, что регулируется в соответствии со ст. 9 Конвенции 1948 года о предупреждении преступления геноцида и наказании за негоСм.

Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Принята резолюцией 260 (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1948 года. Режим доступа URL: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/genocide.shtml (дата обращения: 02.04.2018.)

См. также:

Franck, T. M. Lessons of Kosovo included in Editorial Comments: NATO's Kosovo Intervention / Franck, T. M. - American Journal of International Law. - 1999. Volume 9. Issue 4. - 857-860.

См. также:

Kumbaro, D. The Kosovo Crisis in an International Law Perspective: Self-Determination, Territorial Integrity and The NATO Intervention / Kumbaro, D. Final Report for North Atlantic Treaty Organization Office of Information and Press. 16.06.01. - p. 52 https://www.nato.int/acad/fellow/99-01/kumbaro.pdf (дата обращения: 01.04.2018.). Такие заявления, в свою очередь, основываются на том, что субъекты международного права в практике международных сношений зачастую отступали от принципа невмешательства, не встретив при этом какой-либо международной санкции, как это имело место в Косово. Данные исключения в международно-правовом дискурсеё окружающем гуманитарные интервенции, представляют собой расширительную интерпретацию со стороны НАТО права на коллективную самооборону, закреплённого в ст. 51 Устава ООН, вплоть до «защиты общих интересов и ценностей, в том числе когда они находятся под угрозой гуманитарной катастрофы, преступлений против человечности и военных преступлений»Цит. по:

Simma, B. NATO, the UN and the Use of. Force: Legal Aspects / Simma, B. // EJIL. Vol. 10. Issue 1. - p. 15. - Режим доступа URL: http://www.ejil.org/pdfs/10/1/567.pdf (дата обращения: 01.04.2018.). В случае Крыма Россия оправдывает свои действия «защитой соотечественников», что также представляет собой расширительное трактованные права на коллективную оборону. Тем не менее, ввиду того, что большинство государств ООН не признают подобные интерпретации в качестве правомерных, развитие права гуманитарных интервенций вряд ли будет двигаться в направлении реинтерпретации положений Устава ООН, что потребовало бы явно выраженной поддержки большинства членов Организации в отношении каждой затронутой статьи.

Что касается формирования международно-правого обычая гуманитарной интервенции в случае, когда Совет Безопасности не способен к принятию эффективных мер, то, несмотря на соответствующую практику государств, что является одним из необходимых условий существования обычая, ни НАТО в случае с Косово, ни Россия в случае с Крымом, не выражали признания за своими действиями качество нормы права opinio juris, без которого существование правого обычая невозможноСм., например:

Joyner, D. H. The Kosovo Intervention: Legal Analysis and a More Persuasive Paradigm / Joyner, D. H. / EJIL, 2002. Volume 13. Issue 3. - pp. 597-619. - Режим доступа: http://ejil.org/pdfs/13/3/487.pdf (дата обращения: 01.04.2018.). Кроме того, даже если бы подобный обычай сложился, ввиду отсутствия чёткой иерархии источников международного права, гуманитарная интервенция всё ещё будет незаконна с точки зрения ст. 2 пт. 4 Устава ООН. Таким образом формирование обычая, как исключения из общей части международного права, помимо государственной практики и opinio juris, потребовало бы точной юридической интерпретации. Однако, если в случае с Косово страны Альянса не выдвигали обоснований своих действий в соответствии с доктриной гуманитарных интервенций из опасений распространения опасного прецедента, то Россия, относительно событий в Крыму, ссылаясь на Косовский прецедент, в принципе не затрагивает правовую доктрину гуманитарных интервенций. Формирование же обычая в качестве сверхимперативной нормы маловероятно, ввиду того, что, что государства вряд ли добровольно откажутся от части своего суверенитета, признав обычай в качестве нормы права. Тот факт, что НАТО и Россия, в ходе конфликта в Косово и крымского кризиса соответственно, отказались напрямую сослаться на право гуманитарной интервенции уменьшает вероятность становления международного обычая в международных отношениях.

В международном дискурсе также бытует мнение о «подразумеваемой» санкции Совета Безопасности использовать силу в отношении СРЮ, что возникает в результате расширительной трактовки его резолюций: параграф 16 резолюции 1199 (1998) постановляет рассмотреть дополнительные меры по восстановлению мира и стабильности в регионе, если меры, предусмотренные резолюциями 1160 (1998) и 1199 (1998) не будут приняты. В равной степени подкрепляет эту точку зрения поощрение соглашения между СРЮ и НАТО о воздушном контроле, что было достигнуто под угрозой начала военной операции, а также отсутствие осуждения Советом Безопасности военной операции НАТО. Такое трактование резолюций ещё в большей степени парализует деятельность СБ ООН, побуждая его постоянных членов к дальнейшему использованию право вето, чтобы предотвратить дальнейшее использование резолюций Совета против их интересов.

Несмотря того, что на практике множество государств косвенно выразило признание легитимности интервенции НАТО в ходе конфликта в Косово, посредством отказа от принятия резолюции об осуждении действий Альянса, а также через поддержку и участие в МОНК, не существует предпосылок узаконивания интервенции без санкции СБ ООН. Существует мнение, что государства воздерживаются от создания универсальной нормы с тем, чтобы сохранить возможность дипломатического маневра и избежать, в случаях, когда интервенция не соответствует их национальным интересам, военного или иного вовлечения в конфликтСм., например:

The Kosovo Report / The Independent International Commission On Kosovo. - Oxford University Press, 2000. - P. 187. URL: https://reliefweb.int/sites/reliefweb.int/files/resources/6D26FF88119644CFC1256989005CD392-thekosovoreport.pdf (дата обращения: 11.09.2017.) . Следовательно, гуманитарная интервенция осуществляется лишь селективно, согласно политической воле тех или иных акторов международных отношений.

Таким образом, концепция гуманитарной интервенции скорее имеет дело с легитимностью, нежели законностью, несмотря на то, что, в определенном контексте, она способно выражать дух Устава ООН в части касающейся защиты народов от ущемления их прав. К схожему выводу пришла Международная независимая комиссия по Косово, заключив, что: «…моральный императив защиты уязвимых народов в глобализованном мире не должен быть отброшен принятием бюрократической, узаконивающей точки зрения в ответных действиях международного сообщества на развязывание гуманитарные катастрофыТам же: c. 176. ». Комиссия так же установила, что интервенция была незаконной ввиду не соблюдения процедурных правил Устава ООН, однако была легитимной ввиду: 1) предшествующего ей использования мирных средств урегулирования, а также 2) возникновения ситуации, когда территориально организованной общности было отказано в фундаментальных правах; более того серьезные системные нарушения прав человека имели место. Вероятно, что концепция гуманитарной интервенции будет развиваться именно вокруг этих критериев легитимности.

Вопросы о средствах вмешательства более четко регламентированы в таких источниках международного права, таких как Гаагские конвенции, Женевские конвенции и Дополнительные протоколы к ним, в то время как масштабы вмешательства до сих пор не стали объектами кодификации в международном праве. Первой попыткой рассмотреть данную проблему стала Дипломатическая конференция по вопросу о подтверждении и развитии международного гуманитарного права, применяемого в период вооруженных конфликтовOfficial Records of the Diplomatic Conference on the Reaffirmation and Development of International Humanitarian Law Applicable in Armed Conflicts. Geneva (1974 -1977). Volume X. / Federal Political Department Bern, 1978. - Режим доступа URL: http://www.loc.gov/rr/frd/Military_Law/pdf/RC-records_Vol-10.pdf (дата обращения: 03.04.2018.). В международном праве набирает силу так называемый принцип пропорциональности, согласно которому потери среди гражданского населения в результате военных действий не должны быть чрезмерны относительно ожидаемой целиСм., например:

Brown, L.B. The Proportionality Principle in the Humanitarian Law of Warfare: Recent Efforts at Codification / Brown, L.B. // Cornell International Law Journal. - 1976. Volume 10 Issue 1. Article 5. - pp. 134-155.

https://scholarship.law.cornell.edu/cgi/viewcontent.cgi?article=1027&context=cilj (дата обращения: 03.04.2018.).

Существует множество идей, нацеленных на установление четких критериев легитимности гуманитарной интервенции в рамках международного права. Эти критерии в основном основываются на теории справедливой войны и перекликаются с принципами справедливой войны jus ad bellum, которые ещё в средние века были систематизированы Фомой Аквинским в своем трактате «Сумма теологии». В общем смысле к данным критериям относятся: 1) справедливые мотивы, 2) легитимная цель, 3) применение силы как «крайнего» средства, 4) пропорциональность (пропорциональны ли предпринятые действия вызванным ими потерям), 5) справедливая власть, осуществляющая интервенцию, 6) обоснованная надежда на положительный результат 7) публичное объявление о начале боевых действий. Первая попытка систематизировать критерии легитимности гуманитарной интервенции была предпринята в рамках Датского института международных исследований в 1999 годуHumanitarian Intervention. Legal and Political Aspects. / Danish Institute of International Affairs. - Copenhagen, 1999. URL: https://www.diis.dk/files/media/publications/import/extra/humanitarian_intervention_1999.pdf (дата обращения: 03.04.2018.). Были выделены следующие требования: 1) Существование угрозы гуманитарной катастрофы или иной чрезвычайной ситуации, связанной с ущемлением прав человека либо риском серьезных их нарушений, в отношении населения государства или его части; 2) Отсутствие у вмешивающей стороны мотивов экономической или территориальной выгоды; 3) Неспособность или нежелание государства, в рамках которого происходит кризис, предпринять усилия к улучшению ситуации, при условии, что мирные средства, предшествующие интервенции оказались неэффективными. Эту же точку зрения разделяет и Международная независимая комиссия по Косово,The Kosovo Report / The Independent International Commission On Kosovo. - Oxford University Press, 2000. - P. 289. URL: https://reliefweb.int/sites/reliefweb.int/files/resources/6D26FF88119644CFC1256989005CD392-thekosovoreport.pdf (дата обращения: 11.09.2017.); 4) Ограничение действий вмешивающейся стороны во времени, масштабе и в средствах, в соответствии с принципом пропорциональности, международным гуманитарным правом и строго гуманитарными целями, к которым относятся обеспечение права самоопределения, восстановление верховенства права, восстановление мира; 5) Многосторонний характер сил, осуществляющих интервенцию. В исследовании Международной независимой комиссии по Косово дополнительно уточняется, что интервенция должна осуществляться справедливой властной структурой, характеризующейся иерархией вооруженных сил, в целях установления ответственностиТам же: С. 192-193..

Крымский кризис во многом соответствовал этим моральным критериям, которые установились в результате развития ситуации в Косово, способствуя легитимации гуманитарной интервенции. Тем не менее, мы можем заметить, что действия России в ходе крымского кризиса очевидно не удовлетворяли одному важному критерию, а именно предшествующим вмешательству средствам мирного урегулирования, что делегитимирует роль России в Крыму. В результате мы наблюдаем, что отсутствие переговоров с Украиной, которые бы предшествовали определению окончательного статуса Крыма, привело к непринятию международным сообществом факта присоединения.