Эволюция коммуникативного пространства СССР в эпоху перестройки

Средства коммуникации не коммуницируют сами, они представляют только медиум для коммуникации как формы. Средства коммуникации опутывают мир новыми видами комплексности, в рамках которых коммуникация находит все новые воплощения и новые способы автопоэтического процессирования. Средства коммуникации представляют собой посредника для коммуникации как формы. Т.н. маклюэновское «medium is message». Луман пишет, что «на место феноменологии бытия выступает феноменология коммуникации. Человек видит мир так, как ему подает его образная коммуникация,

- пусть и не столь драматично, контрастно, под лупой, не так пестро и не так выборочно, это представлено в масс-медиа». Развитие средств коммуникации значительно обостряет проблему селекции. В избытке коммуникации и в ее сверхкомплексности заключается неспособность справляться с собственной комплексностью. В технически опосредованной коммуникации доминирует тот, кто передает информацию, используя распространение медиа. «Человек селектирует более не в коммуникации, а для коммуникации». Коммуникация посредством медиа распространения впервые создала феномен массовой коммуникации, в которой принципиально не изменились роли сообщающего и понимающего, но изменился сам характер селективности элементов коммуникации. Никогда прежде сообщающий не считался с тем, что информацию может воспринимать принципиально бесконечное множество реципиентов.. При этом, по Луману, сообщающему говорить приходится одно временно всем и никому, поскольку в каналах массовой коммуникации целевая аудитория усреднена и максимально опосредована. В то же время аудитория оказывается в положении бессловесности. Принимая участие в подобного рода коммуникации, аудитория соглашается участвовать в ней через по средника: и таковыми выступают средства массовой информации. Это, как отмечает Луман, новая ситуация «коммуникативного тоталитаризма». Как нам представляется, выводы, которые сделал философ, применимы, в том числе, и к ситуации в СССР эпохи перестройки.

В целом масс-медиа как средства распространения информации, по Луману, не могут решить свою основную задачу: селективно мотивировать социально релевантное поведение индивидов. Организованная система масс-медиа, разумеется, меняет индивидуальные мировоззренческие и деятельностные установки. Однако воздействие телевидения, радио или прессы, несмотря на предубеждение в этом отношении, не идет так далеко, что производить массовые, гомогенные, типовые представления. Масс-медиа не создают мотива ции для безусловного завершения коммуникационного акта и не способны справиться с ростом комплексности общественных коммуникаций. Если распространяемая информация всем известна, то в системе масс-медиа включается механизм поддерживания солидарности - за счет повторения ин формации. Подобное повторение имеет смысл для консолидации общественного мнения. В этом контексте, кстати говоря, выявляется и ограниченность масс-медиа. Постоянная погоня за сенсациями как раз и обусловлена постоянной потребностью в обновлении информации, поскольку, если информация всем известна, масс-медиа не могут коммуницировать и выступать в качестве посредника. Чем больше информации, тем выше порог ее усваиваемости и ниже эффективность распространения. В коммуникативной системе возникают полная неясность и нестабильность.

При этом нельзя забывать, что внешняя мотивация носит кратковременный эффект. Луман пишет, что масс-медиа не способны формировать базовые смыслы общества. Таковые формируются только в процессе коммуникации бинарными кодами утверждения - отрицания. Масс-медиа либо гонятся за новостями, либо солидаризируют общественное мнение по какому-нибудь вопросу. Соответственно, советская - системная - модель воспитания закладывала в человека базовые ценности, присущие советскому типу общества. Постоянное воспроизводство этих символов в печати, на радио и ТВ отвечало общественной потребности базовые смыслы не забывать. Шкала ценностей, обеспечивавших существование советского общества и включавших в себя социальную справедливость, коллективизм, трудолюбие, товарищество, стремление к идеалу, социальный оптимизм, долг, интернационализм и равенство, формально воспроизводившаяся в СМИП, накладывалась на индивидуальные устремления человека. Во второй половине XX века общественное восприятие тех базовых ценностей, что обеспечивали воспроизводство социума, сменилось. Более того, сами смыслы теперь в сознании людей принимались в измененном виде: т.е. по Луману, результатом коммуникации становилось отрицание. Либо подобное отрицание уже закладывалось при трансляции идеалов и смыслов.

По Я.Засурскому, в 19851990 параллельно действовали две модели журналистики: перестроечная и инструментальная, основными характеристиками которых была трактовка системы СМИП как института демократизации общества , но под управлением КПСС и государства.

Т.о. к концу 1980х руководством страны была создана и экономически поддерживалась уникальная медиаинфраструктура. Она обеспечивала универсальный географический доступ к центральным и региональным СМИ на всей территории СССР…Руководство СССР, не считаясь с затратами, инвестировало в развитие систем спутниковой связи для телерадиовещания и информагентств, а также почты, которая долгое время была основным распространителем прессы. Рассматривая СМИ как медиаресурс, советские политики не супились на вложения в медиаиндустрию. Поэтому так хорошо, кстати, оплачивалась работа элиты профессии - журналистов центральных СМИ, особенно корреспондентов за рубежом.

Советская система СМИ имела пирамидальную схему, в верхней части которой располагались центральные, прежде всего партийные газеты, , а также Гостелерадио, ТАСС, Агентство печати «Новости» (АПН). Они являлись как бы камертоном идеологической позиции всех остальных газет, фактически определяя общенациональную повестку дня для медиа более низких уровней. Фундаментом медиаструктуры были многочисленные местные газеты и многотиражные издания предприятий. Структура советских СМИ типологически и организационно была четко привязана к административно-государственному устройству страны, причем первый уровень прессы и радио - к производственным единицам, а первый уровень ТВ - к области. Координацию деятельности всех масс-медиа осуществляла газета «Правда», прежде всего посредством своих редакционных статей, в полной мере соответствовавших позиции руководства КПСС на каждом конкретном этапе.

СМИ в советском медиапространстве именовались как СМИП, поскольку таким образом подчеркивалась не только информационная, но идейно пропагандистская и воспитательная роль масс-медиа. Позиция, высказанная Лениным относительно газеты (в начале текста), со временем стала распространяться и на работников медиа-предприятий, всем масс-медиа.

Советская медиасистема финансировалась государством, исходившим из за дач, поставленных перед СМИП. Журналистам был гарантирован определенный уровень дохода, разумеется, при наличии идеологической лояльности. В результате сложилась достаточно сложная система СМИ, которую отличали, по Вартановой:

· В политической сфере - высокая степень управляемости и встроенность в централизованную систему политического управления

· В профессиональной сфере - единая повестка дня в СМИП различных уровней, невысокая скорость распространения новостей, что объяснялось наличием многочисленных цензурных фильтров (от Главлита до самоцензуры) при наличии четкой системы проверки/перепроверки.

· В экономической - отсутствие потребности в учете эффективности

Медиапредприятия могли зарабатывать на рекламе: в 1968 постановление ЦК КПСС «О повышении роли районных газет в коммунистическом воспитании трудящихся» позволяло определять под рекламу 25% последней полосы, а не более 30% от выручки добавлять в заработный фонд. При этом реклама встраивалась в экономические механизмы плановой экономики, оставаясь маргинальным источником финансирования. Вертикальное подчинение местных СМИ областным, республиканским и национальным не позволяло в деталях учитывать информационные интересы советской аудитории. Отсутствовала стабильная стратегия учета информационных запросов конкретной аудитории. С другой стороны, журналисты в максимально доступных для них рамках стремились поднять злободневные вопросы. Журналистика в СССР воспитывала аудиторию. Как писал Грушин, главным фактором оценки эффективности работы СМИП является информированность населения.

Цукасов в своей работе пишет в 1986 году, что «решение партийных задач требует переосмысления ряда привычных канонов журналистской практики, ясного понимания новых отношений с массовой аудиторией, путей реального повышения уровня работы прессы, творческого и организационного обеспечения ее эффективности». И если в 1979 Грушин выпускает брошюру по итогам работы исследовательского проекта «Общественное мнение», в которой пишет о необходимости учета эффективности работы СМИП, то в 1986м Цукасов, опираясь на задачи , поставленные перед СМИП партией, спрашивает: «Как определить эффективность печатного слова»?

И отвечает: «Партийные документы по вопросам идеологической работы подчеркивают необходимость комплексного подхода».

«Пресса сегодня составляет наряду с телевидением, радиовещанием, доку ментальным кино, информационными агентствами целостный комплекс средств массовой информации и пропаганды, и результаты е работы неотделимы от воздействия других звеньев разветвленной идеологической сети».

«И само понятие «эффективности прессы» надо рассматривать как комплексное, поскольку проявляется она на трех главных взаимосвязанных на правлениях:

- влияние на все элементы общественной жизни через воздействие на экономическую, политическую, культурную практику;

- влияние на массовое сознание, развитие и степень социальной зрелости общественного мнения;

- влияние на формирование социалистической личности, ее сознательность, общественно-политическую активность и действия.

Т.о. эффективность прессы можно определить как степень достижения ее идеологических, политических, организаторских целей, т.е. как совокупное воздействие на развитие общества, формирование массового сознания вообще и общественного мнения в особенности, идейно-политическое, трудовое и нравственное воспитание личности. . В этом комплексном понимании эффективность печатного слова прямо соотносится с решением выдвинутых XXVII съездом партии главных программных задач ускорения социально экономического развития страны на путях коммунистического строительства».

Сила влияния печати особенно проявляется в выражении и формировании общественного мнения. Именно в этом смысл ее сравнения с духовным зеркалом, в котором народ видит себя, цитирует Цукасов Маркса и Энгельса. Именно через воздействие на общественное мнение пресса эффективнее все го участвует в управлении делами общества. Однако это не директивный, а многосторонний процесс: она выступает средством общения как между обществом человеком, так и между отдельными личностями.

Принципы журналистской работы в СССР опирались на Ленина:

· Боевитость

· Принципиальность

· Оперативность

· Нацеленность на определенные категории читателей и учет их запросов

· Тематическая актуальность

· Высокие литературные качества

Важнейшим жанром советской газеты признавалась публицистика. В советской общеполитической прессе читатель находил ответы на все существенные вопросы общественной жизни. При этом газеты использует различные средства и формы повествования. «Они публикует рассказы и стихи, научно-популярные статьи. Но главное место в ней занимает публицистика», - пишется в работе 1972 года «Жанры советской газеты». В тех же «Жанрах советской газеты» авторы пишут, что «…приумножается сила влияния советской публицистики на общественное мнение, социальное поведение масс, на практику строительства коммунистического общества». И опять «публицистика - важнейшая область политической деятельности»

Язык СМИ насыщен определенными интерпретационными структурами, которые служат поддержанию существующего порядка или, по аналогии, формирует запрос на новый порядок. «Изменения языка в революционный и постреволюционный периоды становится бурным и заметным даже при жизни одного поколения людей. Причем меняется все: и лексический состав языка, и языковые нормы… Традиционные средства информации в это время могут выполнять необычную для себя функцию: выступать средством обработки общественного сознания для достижения конкретных социальных целей, а, следовательно, участвовать в социализации, способствовать вхождению индивида в определенную группу для достижения определенных целей».

«Опыт нашей революции, писал Л.В. Щерба, показал, что резкое измене ние речевых норм произошло даже у пожилых людей: масса слов и оборотов, несколько лет назад казавшихся дикими и неприемлемыми, теперь вошла в повседневное употребление».

В когнитивной лингвистике рассматривают метафору «как основную ментальную операцию, как способ познания, структурирования, оценки и объяснения мира. Человек не столько выражает свои мысли при помощи метафор, сколько мыслит метафорами, создает при помощи метафор тот мир, в котором он живет. Используя метафоры, человек стремится в процессе коммуникативной действительности преобразовать существующую в сознании адресата языковую картину мира». «В соответствии с представлениями современной когнитивной семантики метафорическое моделирование это отражающее национальное самосознание средство постижения, категоризации, концептуализации и оценки действительности в народной ментальности». А.П. Чудинов отмечает, что «каждая историческая эпоха приносит новую систему концептуальных политических метафор». В 3050е годы «в отечественной политической публицистике были особенно активны метафоры с исходными семантическими сферами «война» и «механизм»… Ведущая концептуальная метафора эпохи Л.И. Брежнева - это большая семья братских народов (партий), каждый рядовой член которой должен испытывать сыновьи чувства в ответ на отеческую…заботу коммунистической партии и советского правительства. Еще один для Советского Союза метафорический образ - это сначала строительство (нового общества, коммунизма и даже отдельного человека), а затем (уже на закате социалистического государства) - их перестройка. Следующий этап развития российской метафорической системы - это возведение общеевропейского дома [эта идея появилась во второй половине 1980х впервые в изложении доктрины М.С. Горбачева - прим.наше], а заодно и евроремонт своей «избы» (в этом отношении показательно название созданного Виктором Черномырдиным политического движения «Наш дом - Россия»)». Чудинов в своей статье, основываясь на результатах своих многолетних изысканий и трудах других исследователей (в т.ч. зарубежных), выделяет ряд аксиом метафористики. Для нашего исследования представляют особый интерес следующие положения:

«…4. «Метафорические бури» обычно совпадают по времени с периодами политических потрясения (и даже знаменуют собой будущие политические преобразования), а «метафорическое затишье» обычно характерно для периодов политической стабильности.

5. Сферы мишени политической метафоры более динамичны, чем ее сферы источники. Политические реалии, привлекающие повышенное внимание общества, быстро становятся центрами метафорического притяжения: постоянно возникают новые и новые метафоры для их обозначения.

6. «Метафорические бури» характеризуются не столько появлением новых метафорических моделей, сколько активизацией уже существующих, т.е. во влечением все новых и новых концептов, детальным развертыванием метафорических моделей, созданием ярких и метафорических образов. Метафоры в такие периоды часто становится предметов обсуждения политиков и широкой общественности, используются в качестве аргументов в полемике.

…Метафорический образ отражает бессознательное мировосприятие социума, формирующееся под влиянием национальных традиций и «духа времени».

Теусван Дейк предложил рассматривать структуру и семантику текста в когнитивно-дискурсивном ключе. Он использует термин макроструктура, для того, чтобы показать «общие топики или темы текста и одновременно дать характеристику тому, что можно было бы назвать обшей связностью (когерентностью) текста, также как и его общим или основным смыслом». «Когерентность текста обеспечивается топиками, выводимыми из всего дискурса новостей, равно как и отельные части текста обладают своими макроструктурами, иерархически подчиненными текстовым топикам. Таким образом, тематическое единство текста обеспечивается иерархией его макроструктур, производных от дискурса. К макроструктурному уровню текста относят так же архитектонику (формальную организацию текстовых сегментов), тематическую прогрессию (прагматическую структуру), композицию (семантическую структуру), включающую в себя как логику развертывания содержания текста, так и особенности использования композиционно-речевых форм. К числу макроуровневых относятся такие текстообразующие категории, как цельность, связность, модальность, прагматическая установка, стиль». В общем виде А.А. Негрышев предлагает рассматривать макроструктуру текста как совокупность макротекстовых позиций. Состав и комбинация позиций определяется тем типом дискурса, внутри которого рождается текст. Поскольку в контексте нашего исследования нас интересует прежде всего новостной дискурс, то мы воспользуемся той комбинацией позиций, что предлагает А.А. Негрышев: «Так, например, для новостного дискурса можно выделить три основные МТП (макротекстовые позиции - прим.авт.), включающие в себя ряд субпозиций:

Заголовок - текст - отношения между семантической структурой заголовка и фактологической информацией текста.

Композиция:

а) композицонно-фактуальные отношения - отражение в композиции текста структурысобытия;

б) композиционно-логические отношения - последовательность предъявления фактуальных блоков и характер логико-синтаксических связей между ними;

в) композиционно-прагматические отношения - особенности тематической прогрессии текста.

Стилистическая перспектива - характер преобладающих стилистических средств, константность или вариантивность стилистической окраски».

Заголовок - текст. Подборка новостных заголовков дает либо четкую ин формационную «картину дня», либо особым образом конструирует заголовки, подтасовывая факты.

Композиционно-фактуальные отношения непосредственно связывают текст с событием и ситуацией действительности, осмысленной в качестве новостной. Ван Дейк выделил следующие компоненты композиционной структуры новостного сюжета: главный эпизод, причина, условие, мотивация, контекст, история, последствия, результаты, реакция.

Композиционно-логические отношения выстраивают текст в определенной логике, заданной автором сюжета. «Данная субпозиция «отвечает» за ментальный образ события, который формирует в сознании реципиента по прочтении текста».

Композиционно-прагматические отношения акцентируют или затушевывают фрагменты события. Стилистическая перспектива отражает жанровую принадлежность текста.

В своем исследовании мы можем использовать анализ дискурсивной доминанты текста - преобладающей структурно-смысловой акцентуации текста обеспечивающую его коммуникативную «уместность» и прагматическую эффективность в соответствующем типе дискурса. ДДТ новостного текста складывается их трех составляющих - интенциональной, повествовательной и когнитивной. ИСД определяется социальными и коммуникативными пара метрами дискурса и подчиняет процесс формо и смыслообразования текста задачам регуляции общественного мнения и поддержания рейтинга издания. ПСД оптимизирует подбор и синтез в повествовательно-семиотической структуре текста языковых средств, необходимых для достижения коммуникативно-прагматических эффектов на данном участке событийной информации. И, наконец, КСД обеспечивает акцентуацию тех когнитивно-психологических компонентов информации, которые способствуют усилению ее воздействующего потенциала.

«Можно сказать, что СМИ организуют, упорядочивают динамично меняющуюся картину мира с помощью устойчивой системы так называемых медиатопиков, или регулярно воспроизводимых тем, к которым относятся, на пример, такие, как политика, бизнес, спорт, культура, погода, новости международной и региональной жизни и т.п. При этом следует подчеркнуть значение лингвокультурного фактора, поскольку в текстах массовой информации происходит своеобразное наложение языковой и информационной картин мира, что, естественно, проявляется в наборе постоянных тематических составляющих, характерных для той или иной страны, той или иной культуры».

Методологические трудности заключаются еще и в том, что при анализе СМК нужно учитывать т.н. «человеческий фактор»: «факты истории (в том числе и истории техники) в отличие от физических и химических имеют еще и смысл, фиксирующие, результирующие собою сознание, мотивы и действия людей, которые, так или иначе, творят свою историю».

Как отмечает Маккуэйл, медиапорядок советской системы СМИ подразумевал:

· Жесткое разделение прессы и вещательных организаций (отсутствие концентрации медиаресурсов в западном понимании)

· Подчиненность СМИ центральному - партийному и государственному

идеологическому контролю, представлявшему в каждому уникальном случае комбинацию местной централизованной цензуры и внутренней редакционной, дополнявшейся сравнительно большой редакционной независимостью в политически нейтральных вопросах

· Центральное место газет и журналов в системе идеологической работы, максимальная фрагментация аудитории которых позволяла охватить практически все слои населения.

· Наличие централизованной (нерыночной) медиаэкономики, в которой роль рекламы была сведена практически к нулю, но тем не менее доход приносила как государству, так и изданию.

Печатные издания - самый распространенный вид СМИ в СССР. Доля газетного сегмента в советской медиасистеме составляла, по разным оценкам, от 60% до 70%. В советской системе СМИП , выступавшей в первую очередь как инструмент пропаганды и игравшей определяющую роль в «воспитании юных коммунистов и сохранении единства общества», сама медиасистема не рассматривалась как часть национальной экономики.

Газета «Правда» рупор Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза - как отмечали в 1972 году в журнале «Коммунист Белоруссии», по праву являлась флагманом советской прессы. Автор статьи - руководитель отдела агитации и пропаганды ЦК КПБ, указывает на главную задачу «Правды» как центрального печатного органа - «формирование марксистско-ленинского мировоззрения широких народных масс», чему учатся у нее остальные советские газеты: «она [газета «Правда»] служила и служит для советских газет наглядным примером высокой партийности и принципиальности». Е.Л. Вартанова в 2014 году в своем исследовании советской медиаэкономики отмечает иерархичность структуры СМИП СССР, а также то, что центральные газеты определяли повестку дня региональной прессы. О том же еще в 1984 в своей кандидатской писал Ю.Ф. Махрин:

«центральный орган КПСС определяет методологический подход всей нашей печати».

Однако Афанасьев, говоря о том, что «механизмы управления обществом» (а для нас это, в первую очередь, система воспитания и система СМИ) должны соответствовать объективным закономерностям общественного развития, в то же время отмечает: «Придуманный» механизм, не соответствующий объективному течению социальных процессов, «не работает». Он должен быть заменен другим, «работающим» механизмом, в противном случае общественные процессы выходят из-под контроля системы управления». Для нас это замечание важно тем, что таким образом мы можем объяснить ситуацию в СССР в конце 1980х годов, ссылаясь на выводы, сделанные исследователем десятком лет ранее: «придуманные» механизмы управления не соответствовали объективным общественным процессам.

Факторы изменения характера трансляции базовых смыслов обще ственному сознанию. Результаты изменений

Однако пока мы так и не нашли ответа на вопрос, каким образом механизмы трансляции изменили трансляцию базовых советских смыслов? А что, если не механизмы меняли характер трансляции, а сами смыслы изменились? Или это были взаимопроникающие тенденции? Ведь для каждого состояния общества характерен определенный набор смыслов и ценностей. Каждой эпохе свои герои. Безусловно, в процессе смены тех или иных ценностных компонентов сохраняется, как правило, преемственность, выражающаяся в принятии новым поколением, новым состоянием общества в измененном виде ценностей и смыслов прошлых лет (частично, впрочем). Примером подобно го принятия служит постоянно функционирующая в общественном сознании ценность любви к Родине. Она выражается по-разному в разное время, но в то же время понятна всем (мы говорим о том, что она должна быть, и что в обществе всегда это понимали).

Смыслы, о которых говорит Луман, отражаются в коммуникативном пространстве в виде понятий. Попадая в систему, понятия не просто в ней находятся, а «работают» в соответствии с контекстом эпохи. Они приобретают дополнительные качества, которые зависят от места, занимаемого ими в системе смыслов.

Используя материалы источников, касающихся идеологической работы с на селением, мы опираемся, в том числе, и на такое советское положение, как «наша идеология есть не только система знаний, но и система идей, система духовных ценностей». Именно так видели идеологию партийные функционеры. В 1979м в журнале «Вопросы философии» была опубликована статья Р.И. Косолапова «Роль печати в формировании активной жизненной позиции». Р.И. Косолапов - это «философ, публицист … был заместителем заве дующего отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС, редактором журнала. Любопытно отметить, что термины гласность, демократизация, перестройка появились в партийном дискурсе отнюдь не с приходом Горбачева. Уже Шеварднадзе в своем докладе на XIV Пленуме ЦК Компартии Грузии 8 июля 1983 года в процессе выступления, текст которого была опубликована в партийном печатном органе грузинской КП - «Коммунист Грузии», периодически употреблял в речи: «стало … предметнее обращение к общественному мнению, в первую очередь, за счет широкой гласности и отчетности в деятельности органов управления», «очевидна необходимость коренной перестройки редакционно-издательского процесса», «такой конкретный подход нужен, в первую очередь, в воспитании самих коммунистов, поскольку перестройку воспитательной работы надо начинать в самой партии», «это тоже выражение демократизации - развитие демократических основ нашей партии, когда ученые коммунисты и беспартийные принимают самое активное участие в совершенствовании форм и методов партийной работы» (курсив везде - Наш). Подобные выражения свидетельствуют о наличии преемственности режимов Ю.В. Андропова и М.С. Горбачева, поскольку Ше варднадзе в 1983 году шел в рамках заданного Андроповым политического курса. В своем заключительном слове на Пленуме ЦК компартии Грузии 9 июля 1983 года Шеварднадзе, говоря относительно результатов июньского Пленума в Москве, отмечает: «принятые в июне 1983 года Москве решения предполагают серьезную масштабную перестройку всей нашей деятельности по идеологическому воспитанию трудящихся». Главной целью новой ре дакции Программы партии 1986 года стало «повышение экономического роста». Горбачев на XVII съезде говорил, что «В жизни общества усиливает ся роль средств массовой информации и пропаганды». То же самое говорил 14тью годами ранее Л.И. Брежнев во время XXIV съезда: «В большом и сложном деле формирования нового человека, в идеологической борьбе с миром капитализма мощным инструментом партии являются средства массовой информации и пропаганды - газеты, журналы, телевидение, радио, ин формационные агентства». Одним из важнейших компонентов перестройки вскоре встанет большая по сравнению с предыдущими годами информационная свобода, проявившаяся в количестве публикаций на запрещенные ранее темы. Менялось отношение к советской истории: «из умаления значимости исторического сознания проистекает пацифистское размывание оборонного и патриотического сознания, а также стремление малейшие проявления национальной гордости великороссов записывать в графу великодержавного шовинизма».

По оценкам Согрина, «в свете теории модернизации современная радикальная трансформация российского общества может быть разделена на три эта па. На первом (19851986 годы) Горбачев и его окружение использовали по преимуществу командно-административные меры реформирования советского общества, схожие с теми, к которым прибегали Н Хрущев, Ю. Андропов. Мероприятия этого периода - закон о госприемке, реорганизация министерств, школьная реформа, антиалкогольная кампания, ускоренное развитие машиностроения и др. - не только не дали ожидаемых результатов, но даже усугубили экономические и социальные проблемы СССР. Первый этап, по сути, продемонстрировал исчерпанность возможностей командно административной модели». От себя прибавим, возможности командно административной модели в том виде, в котором она присутствовала в позднем СССР. На втором этапе (19871991 годы), по оценкам Согрина, Горбачев и его сподвижники попытались заменить командно-административный социализм своего рода советской моделью демократического социализма, которая была призвана раскрыть экономические и социальные потенции общества. Среди многообразных политических реформ второго этапа выделялось введение альтернативных выборов депутатов Советов всех уровней. Среди экономических реформ на первом месте было введение хозрасчетного, или товарно-денежного, социализма». Однако, заочно полемизируя с уважаемым автором, мы зададим вопрос «А для чего было раскрывать «экономические и социальные потенции общества»?». И далее В.В. Согрин делает такой вывод: «Новая стратегия дала результаты, совершенно неожиданные для создателей. Экономические реформы не удались, зато политическая демократизация не только укоренилась, но и приобрела собственную, неподвластную Горбачеву, инерцию. Именно на ее волне модернизация стала вбирать в себя либерально-демократические образцы: в течение двух-трех лет оформился политический плюрализм, многопартийность, начало зарождаться гражданское общество. Ее размаха и напора не выдержали ни командно административная система, ни социалистический строй, ни СССР. Последней жертвой мирной политической революции, выросшей из политических ре форм Горбачева, стал сам архитектор перестройки». К третьему этапу российской модернизации Согрин относит «шоковую терапию» начала 1990х. Нам представляется, в свою очередь, что автор, описывая теорию модернизации применительно к России, в вопросе характера перестройки не учитывает в полной мере факторы сознательного проведения реформ на выделенном им втором этапе перестройки и ожидания именно тех результатов, которые сам Согрин описывает. А точнее, он подчеркивает (осознанно или нет), ограниченность сторонников модернизационного подхода. На наш взгляд, «новая стратегия», давшая «совершенно неожиданные для создателей результаты», была продуманным продуктом. Так трактовать происходившие во второй половине 1980х годов события нам позволяет, как минимум, следующее: в 1986 году, всего через год после начала перестройки, на закрытой конференции в МИД, Горбачев прямо заявляет, что «социализм - это ошибка истории, что это - заведомо отсталая экономика, что у советского общества нет перспектив».

Согрин отмечает, что «справедливость требует признать, что в определенный момент развития современной российской модернизации, на рубеже 8090х годов, политическое поведение масс создало представление о том, что цивилизационные барьеры удастся «перепрыгнуть» и свершить модернизацию быстро и по классическому образцу. Действительно, в тот период большинство россиян, разочаровавшись в социалистических моделях общественной перестройки, отдало свои симпатии радикал-либералам. В массах возобладали желание и вера в возможность прозападных реформ. Эти настроения инициировались и пестовались средствами массовой информации и демократической интеллигенцией». Опять не согласимся с маститым исследователем. Выстраивается линейная схема причин и следствий, в которой финишной точкой служит, дословно, «инициированное СМИ и демократической интеллигенцией политическое поведение масс». При этом не учитывается взаимосвязь указанных элементов и системность общества - СМИ состоят из представителей тех самых политических масс, равно как и демократическая интеллигенция. Это первый момент. Второй момент заключается в косвенном обвинении масс (под которыми подразумевается народ) в проведении радикальных реформ. Дескать, «политическое поведение масс создало представление о том, что цивилизационные барьеры удастся «перепрыгнуть». Что мы можем тут сказать? Общество желало перемен. И это желание, спровоцированное, во-многом, растущим благосостоянием советских людей и их стремлением «больше получать, меньше отдавать» и «жить в достатке», а также искаженной трансляцией советских идеалов и достижений в средствах массовой информации (что отмечал в 1979 году в своей статье Р.И. Косолапов в журнале «Вопросы философии» и что - опять-таки косвенно подтверждает Согрин своим реверансом в адрес СМИ в контексте политизации на строений масс), с каждым годом заявленной перестройки только увеличивалось. Гласность выражалась в обсуждении перспектив «многопартийной системы, о свободе религиозной пропаганды, о выезде на жительство за рубеж, о праве на широкое обсуждение сексуальных проблем в печати, о необходимости децентрализованного руководства культурой, об отмене воинской обязанности...». Эта цитата из знаменитого письма Нины Андреевой, опубликованном в «Советской России», подтверждает смену вектора общественных настроений. Ценности, базовые для советского общества, были уже не в моде. Зачастую в публичном дискурсе обсуждались совершенно противоположные социализму идеи. Критика общественных изменений в виде статьи «Не могу поступаться принципами» тому подтверждение.

В.В. Согрин, анализируя состояние отечественной историографии с 1985 по 2005 годы, отмечает, что в середине 1980х все исследователи исходили «из некоей идеальной и оптимальной модели социализма, элементы которой сохранялись в идеологии советских коммунистов, и которая в конечном итоге должна была быть воплощена в жизнь в результате демократических реформ» (курсив наш - прим.Авт.). Одним из выразителей социалистического идеала для перестроечных исследователей стал Н.И. Бухарин, однако большинство все же склонялось, по замечанию Согрина, к авторитету Ленина в вопросах выбора пути развития социалистической экономики (которая, как мы помним, являлась официальным базисом во всех умопостроениях советского времени). Таким образом, обществоведы поры перестройки шли вслед за Горбачевым и «прорабом перестройки» А. Яковлевым. «Лозунг «Назад к Ленину!» стал и политическим, и историографическим кредо перестройки». По оценке В.В. Согрина, очередной этап развития отечественной историографии связан с 19891991 годами, когда ревизионистское направление в лице Волобуева, Бордюгова и других, уступило свою ведущую позицию в исторической науке либерал-демократам радикального толка. Причем связа но это было, по оценкам исследователя, не с результатами научных споров.

«Краха горбачевских реформ, объявлявшихся образцом социалистической модернизации, породил в обществе мнение, быстро переросшее в убеждение, что реформироваться на социалистической основе вообще невозможно». Итак, движущей силой перестройки стал причудливый симбиоз разнообразных социокультурных слоев и групп, порой враждебных друг к другу. Назовем основные группы «прорабов перестройки»: 1) нечистая на руку часть партийно-государственной номенклатуры, полагавшая, что рыбу лучше ловить в мутной воде, а потому поддержавшая перестройку; 2) выродившаяся в «пятую колонну» часть той же номенклатуры, состоявшая из скрытых, а впоследствии и явных предателей страны; 3) часть творческой интеллигенции, мечтавшая о свободе слова, демократии и либеральных свободах, продавшая право социалистического первородства за тухлую чечевичную похлебку западных свобод; 4) криминал, называемый в то время «теневой экономикой», частично сросшийся с чиновничеством, которому был выгоден ветер экономических свобод, подувший из Кремля».

Радикальное изменение существовавшего состояния советского об щества во второй половине 1980х годов

«Горбачев и его окружение выступили с идеей универсальных общечеловеческих идеалов, ценностей мировой цивилизации, к которым в результате реформ должна быть приобщена Россия. По мере развития перестройки на бор этих ценностей - гражданское общество, правовое государство, свободный рынок, политический плюрализм, многопартийность - обнаруживали во все большей степени прозападно-либеральный характер». Горбачев разделял классовые и общечеловеческие ценности, устанавливая приоритет за последними. По оценкам Горохова и Батеженко, «так называемая гласность, объявленная в стране, была направлена на осуществление деструктивных изменений в сознании народа. Постепенно разрушались те образы и культурные стереотипы, которые составляли идеологическое и культурное ядро советского общества. Были привлечены средства массовой информации, известные писатели, кинорежиссеры, ученые - все они, в меру своих сил, лили воду на мельницу дискредитации той системы, которой были обязаны всем в жизни». В 1988 году М.С. Горбачев заявил: «Опыт нашей перестройки показывает, пока не произойдет переворота в мозгах, движения в политике, в практике не будет». Известный историк А.С. Барсенков в конце 2015го года, оценивая внешнюю политику СССР второй половины 1980х годов, пи сал: «сдвиги в советской внешней политике с 1985 г. напрямую связаны с по пыткой изменения существовавших в СССР общественных отношений, вначале через совершенствование социализма советского типа, а затем посред ством его глубинной системной трансформации».

Анализируя знаменитое письмо Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами», опубликованное в «Советской России» 13 марта 1988 года, замечаем следующий интересный момент: «Из долгих откровенных разговоров с молодыми собеседниками выводим мы такие умозаключения, что атаки на государство диктатуры пролетариата и тогдашних лидеров нашей страны имеют не только политические, идеологические и нравственные причины, но и свою социальную подпочву. Заинтересованных в том, чтобы расширить плацдарм этих атак, немало, и не только по ту сторону наших границ. Наряду с профессиональными антикоммунистами на Западе, давно избравшими яко бы демократический лозунг "антисталинизма", живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть материальные и социальные утраты своих предков. Сюда же следует отнести духовных наследников Дана и Мартова, других, по ведомству российского социал-демократизма, духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков». Эта большая цитата подтверждает нашу гипотезу о трансформации восприятия советской истории тем поколением, что приходит всегда на смену, молодежью. Важно понимать, что позиция молодежи относительно истории отражает их отношение не только к прошлому, но и к будущему. Именно молодежь будет «строить» общество, основываясь на тех соображениях, которые у них появятся в процессе изучения истории (когда им будут ее преподавать в школе и в ВУЗе). В письме же Нины Андреевой относительно молодежи читаем следующее: «Недавно одна моя студентка озадачила меня откровением, что-де классовая борьба устаревшее понятие, как и руководящая роль пролетариата». На это в статье в «Правде» отвечали, что нигилизм молодежи, конечно, есть. «Должно ли это быть поводом для беспокойства? Да. Но надо видеть: нынешние «перекосы» в сознании молодежи -- это симптомы болезни, возникшей не сегодня. Ее корни уходят в прошлое. Это -- следствие духовной диеты, на которой мы десятилетиями держали молодежь, не соответствия между тем, что провозглашалось с трибун, и тем, что происходило в обыденной жизни». Признавая проблему, конкретных рецептов по преодолению молодежного исторического нигилизма Яковлев, а именно он являлся автором той редакционной статьи в «Правде», не предложил. Яков лев оперировал общими фразами, ссылаясь на диалектику - учительницу жизни: «Лучший учитель перестройки, к которому мы должны постоянно прислушиваться, -- это жизнь, а жизнь диалектична. Следовало бы нам постоянно помнить слова Энгельса о том, что для диалектики нет ничего раз навсегда установленного, безусловного, святого. Именно это непрерывное движение, постоянное обновление природы и общества и нашего мышления и есть исходный, первый, кардинальнейший принцип нового мышления». С.Г. Кара-Мурза относительно этапов перестройки пишет: «Каждый этап ре организации государственной системы обосновывался в ходе перестройки разными идеологическими концепциями. Они становились все более радикальными и все более отходили от главных принципов советского жизнеустройства. Вначале (до января 1987 г.) был выдвинут лозунг «Больше социализма!», затем лозунг «Больше демократии!» это был период культурной подготовки. С 1988 г. начинаются радикальные изменения всех подсистем государства». А А.Н. Яковлев в ответе на письмо Нины Андреевой констатировал: «Прошло три года. Много вобрали они в себя. Разработана концепция, стратегия и тактика перестройки. Четко определены ее революционные принципы: больше демократии, больше социализма. Сегодня перестройка -- социальная практика». «Сейчас, когда мы вступили во второй этап пере стройки», писал автор статьи «Принципы перестройки…», «вновь стали актуальными вопросы, на которые, как казалось, уже даны ответы. И среди них прежде всего -- а нельзя ли обойтись без ломки, без радикальных мер, нельзя ли ограничиться лишь совершенствованием созданного ранее? Не рискуем ли мы в процессе перестройки потерять, разрушить многое из того, что создано за семь десятилетий после Великого Октября?».

Яковлев пишет: «Вернемся к вопросу: что уже удалось сделать? Как реализуются курс партии, решения XXVII съезда КПСС, пленумов ЦК? Какие положительные изменения происходят в жизни людей? Мы по-настоящему взялись за решение самых первоочередных, насущных проблем -- жилищной, продовольственной, обеспечения населения товарами и услугами. Начался поворот к ускоренному развитию социальной сферы. Приняты конкретные решения по перестройке образования, здравоохранения. Входит в жизнь радикальная экономическая реформа -- наш главный рычаг осуществления крупномасштабных преобразований. «Это главный политический итог минувших трех лет», -- говорил М.С.Горбачев на четвертом Всесоюзном съезде колхозников». Для сравнения, процитируем известного исследователя А.С.

Барсенкова и его оценку состояния советской экономики после трех лет управления страной М.С. Горбачевым.

По опубликованному мнению команды Горбачева, а именно так стоит рас сматривать Политбюро ЦК КПСС, необходимость в перестройке выражалась в следующем: «Но одно было ясно: по-старому жить нельзя. Страна стала те рять темпы движения, накапливались нерешенные проблемы, обозначились элементы социальной коррозии, появились чуждые социализму тенденции. Все это привело к застойным, предкризисным явлениям». По мнению А.Н. Яковлева, автора статьи «Принципы перестройки», «аналитическая работа, проделанная партией, обсуждение ее результатов на XXVII съезде КПСС и решения съезда, передовая общественно-политическая мысль -- все однозначно указывало: необходимы кардинально новые подходы во всех областях. В экономике и социальной сфере, в управлении хозяйством и общественной жизни, в духовной сфере и в стимулировании активности, инициативы трудящихся. Только так можно удержать завоеванное трудом и героизмом предшествующих поколений. Только так можно придать новый импульс развитию нашего социалистического общества».

В том же 1988 Нина Андреева пишет: «Конечно, очень радует, что даже "технари" живо интересуются теоретическими обществоведческими проблемами. Но слишком уж много появилось такого, чего я не могу принять, с чем не могу согласиться. Словотолчение о "терроризме", "политическом раболепии народа", "бескрылом социальном прозябании", "нашем духовном рабстве", "всеобщем страхе", "засилии хамов у власти"... Из этих только нитей ткется зачастую история переходного к социализму периода в нашей стране». Позвольте, «история переходного к социализму периода»? Получается, что и те властные группировки, что пропустили письмо Андреевой в печать, тоже подверглись трансформации. А точнее, их сознание (что, впрочем, не удивительно, поскольку и власть, и народ - это общественные элементы). Ведь КПСС многократно заявляла, что через период развитого социализма СССР перейдет к коммунизму. Таким образом, можно отметить смешение в умах людей целей общественного развития: «Куда мы идем - к социализму ли, к коммунизму ли?»

В начале 1985го года Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев в докладе на XXVII съезде говорил: «Его [мирового процесса] противоречия не только выражают приговор старому миру, всему, что мешает двигаться вперед, но и являют собой источник, движущую силу общественного прогресса. Прогресса, который разворачивается в условиях борьбы, неизбежной, пока существуют эксплуатация и эксплуататорские классы». В том же докладе Горбачев озвучивает такой тезис: «Нельзя не видеть, что две социально-экономические системы существенно различаются и по готовности, и по способности осмысливать возникающие проблемы и решать их». А в журнале «Коммунист» в конце 1985 года с цитатой из новой редакции Про граммы КПСС был обозначен очередной этап международного развития:

«…единственно разумный, единственно приемлемый выход - мирное сосуществование государств с различным общественным строем».298 Происходит замена инструментов реализации основной идеи социалистического общества - не противостояние, но компромисс станет двигателем общественного развития. Этот постулат в корне отличался от базового идеологического принципа СССР о противостоянии двух общественных систем. Хронологическая разница между приведенными цитатами - полгода.

Основы социалистической идеи пересматриваются уже на самом высоком уровне, что отражает журнал «Коммунист». «…вывести международные от ношения на новый путь развития - это значит овладевать искусством жить вместе и ладить на нашей небольшой планете и в первую очередь отказаться от разжигания вражды на почве различия в социальных системах тех или иных стран. … Дело это непростое и нелегкое. Однако при всех различиях политических систем, идеологий, мировоззрений оно просто необходимо» Нина Андреева в «Советской России» писала: «Яростный спор, например, вызвало недавнее утверждение уважаемого академика о том, что-де нынешние отношения государств двух различных социально-экономических систем лишены классового содержания». При этом «на февральском Пленуме ЦК еще раз подчеркнута настоятельная необходимость того, чтобы "молодежь училась классовому видению мира, пониманию связи общечеловеческих и классовых интересов. В том числе и пониманию классовой сущности пере мен, происходящих в нашей стране". А вот приведем большую цитату из известного ответа ЦК КПСС на письмо Нины Андреевой: «Классовый под ход в дискуссиях, безусловно, нужен. Но даже в тех случаях, когда мы вынуждены иметь дело с людьми, несущими чуждые социализму идеи, классовый подход -- это не «клеймо», облегчающее «селекцию», а инструмент научно го анализа. В статье говорится, что «живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов», а также «духовных наследников Да на и Мартова, других по ведомству российского социал-демократизма, духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков». Корни антисоциалистических на строений статья готова искать чуть ли не в генах. Не созвучна ли эта позиция с известной сталинской установкой об обострении классовой борьбы в процессе социалистического строительства, повлекшей за собой трагические со бытия?» Соответственно, вырисовывается противоречие между сказанным руководителями страны.

Аргумент в пользу смены курса Горбачев, а именно идеи его и его команды положены в основу новой редакции Программы КПСС, приводил следующие: «КПСС исходит из того, что, как ни велика угроза миру, создаваемая политикой агрессивных кругов империализма, фатальной неизбежности мировой войны нет. Предотвратить войну, уберечь человечество от катастрофы можно. В этом - историческое призвание социализма, всех прогрессивных, миролюбивых сил нашей планеты».

В учебном пособии для слушателей университетов марксизма-ленинизма. «Идеологическая работа КПСС в условиях перестройки», изданным в 1988 году после XIX Всесоюзной конференции КПСС, подчеркивалось, что «обновление социалистической идеологии партия ставит в один ряд с радикальной экономической реформы и демократизацией партийной и общественной жизни». Главная задача курса обозначена как формирование общественно го сознания, превращение в его материальную силу перестройку, действенный фактор качественного обновления советского общества. Основная задача идеологической работы партии в целом во время перестройки - пере стройка общественного сознания. И вот что пишет Нина Андреева: «В центре многих нынешних дискуссий, как мне представляется, стоит тот же вопрос какой класс или слой общества является руководящей и мобилизующей силой перестройки? Об этом, в частности, говорилось в интервью писателя А. Проханова в нашей городской газете "Ленинградский рабочий". Проханов исходит из того, что особенность нынешнего состояния общественного сознания характеризуется наличием двух идеологических потоков, или, как он говорит, "альтернативных башен", которые с разных направлений пытаются преодолеть в нашей стране "построенный в боях социализм". Преувеличивая значение и остроту взаимного противоборства между этими "башнями", писатель тем не менее справедливо подчеркивает, что "сходятся они лишь в избиении социалистических ценностей". Но обе, как уверяют их идеологи, стоят "за перестройку".

Нина Андреева писала в «Советскую Россию»: «с воинствующим космополитизмом связана ныне практика "отказничества" от социализма». И тем более важны результаты опроса ВЦИОМ 1990го года о выборе пути развития экономики, в котором 96% опрошенных людей делали выбор в пользу общественной модели, восторжествовавшей в той или иной стране. И только 4% в пользу Китая. Подобный опрос свидетельствует, во-первых, о популярных тогда общественных взглядах (мы не станем заявлять о господстве таких взглядов, поскольку необходимо уточнить выборку опроса). Во вторых, характерно само обращение социологов к указанной теме. Сложно не согласиться с В.В. Согриным, называющим конец 19801990х годов «либерально-демократической и одновременно антикоммунистической революцией». В горбачевский период, по оценкам Согрина, «радикалы были едины…и смогли внушить доверие широким массам и сыграли первостепенную роль в сокрушении советского социализма». Любопытны выводы, сделанные Андреевой в своем знаменитом письме: «Более того, нас как-то испод воль приучают видеть в названном явлении некую почти безобидную смену "местожительства", а не классовую и национальную измену лиц, большинство которых на наши же общенародные средства окончили вузы и аспирантуры. Вообще некоторые склонны смотреть на "отказничество" как на некое проявление "демократии" и "прав человека", талантам которого помешал расцвести "застойный социализм". Ну а если и там, в "свободном мире", не оценят кипучую предприимчивость и. "гениальность" и торг совестью не представит интереса для спецслужб, можно возвратиться назад...»