Эволюция политических взглядов и государственная деятельность Беназир Бхутто

Размещено на http://www.allbest.ru/

Эволюция политических взглядов и государственная деятельность Беназир Бхутто

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ БЕНАЗИР БХУТТО. ФОРМИРОВАНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ДЕЯТЕЛЯ И ПОЛИТИКА НОВОГО ТИПА

ГЛАВА II. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ БЕНАЗИР БХУТТО И НАЧАЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ГЛАВА III. ИЗМЕНЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРИОРИТЕТОВ И ЗАВЕРШЕНИЕ ПУТИ

3.1 Окончание общественной деятельности и первые успехи и разочарования в государственно-политической сфере. Первое правительство Беназир Бхутто

3.2 Попытка возрождения демократических основ Пакистана и смерть «Дочери Востока»

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИЛОЖЕНИЕ

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Беназир Бхутто - премьер-министр Исламской республики Пакистан в 1988-1990 и 1993-1996 годах, первая в новейшей истории женщина - глава правительства в стране с преимущественно мусульманским населением. Она была также самым молодым премьер-министром в истории Пакистана. Бхутто являлась одной из самых влиятельных женщин в мировой политике.

Актуальность темы связана с недостаточной изученностью в отечественной историографии. Беназир Бхутто погибла в 2007 году, поэтому данная тема еще не стала предметом специального детального изучения. Путь политического развития Пакистана вызывает множество противоречивых мнений, поэтому актуальность определяется еще и тем, что сегодня необходимо более глубокое и предметное понимание процессов, происходящих в современном Пакистане. Это касается вопросов нациостроительства, политических движений и устройства демократического государства, также в Пакистане сегодня активно идет процесс экономического роста, укрепляются многие элементы структуры европейского типа, но в то же время существует определенный барьер, опирающийся как на экономическую отсталость сельского населения, так и на традиционные стереотипы массового сознания и связанные с ними жесткие формы социального бытия, что особенно заметно в этой исламской стране. бхутто демократический политический

Сегодня другими государствами может быть изучен и использован пакистанский опыт отношения государства и религиозных институтов, решения вопросов, связанных с урегулированием этнических конфликтов, поиском мира и терроризмом.

Также необходимо заметить, что дело борьбы за демократию часто представляется опасным и рискованным занятием, особенно когда оно осуществляется женщиной в исламском государстве, признанном одним из самых опасных мест на земле. И в данном случае, пример Беназир Бхутто - один из наиболее показательных. В настоящее время Пакистан называют «рассадником» терроризма, так как на территории страны действуют различные экстремистские организации. Важным обстоятельством является наличие ядерного оружия у Пакистана. В этих условиях период правления Беназир Бхутто представляет собой одну из интереснейших страниц в истории Пакистана. Учитывая большое международно-политическое значение Пакистана в современном мире, угрозу терроризма, уходящую корнями в эту страну, актуальность данной темы трудно переоценить. «Эта страна, наряду с Ираком и Афганистаном, образует пояс вражды и неспокойствия, где воинствующие исламисты ведут ожесточенную диверсионно-террористическую войну с ближними и дальними противниками - самим Западом, прежде всего Соединенными Штатами, и его пособниками на местах».

В связи с вышесказанным, объектом исследования настоящей работы является политическая история Пакистана, а предметом - общественнополитическая деятельность одного из его политических лидеров - главы Пакистанской народной партии Беназир Бхутто.

Цель данной работы: проследить эволюцию политических взглядов и рассмотреть государственную деятельность Беназир Бхутто. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

· Охарактеризовать личность Беназир Бхутто, как политика и государственного деятеля;

· Рассмотреть взгляды Б. Бхутто на проблемы государственного строительства и экономики, а также ее видение национальных интересов Пакистана;

· Изучить действия, предпринимаемые кабинетами Беназир Бхутто во внутренней и внешней политике страны,

· Определить соответствие политики правительств Бхутто с интересами страны;

Хронологические рамки настоящего исследования охватывают период с 1953 г. по 2011 г., а именно период с момента рождения до представления официальных обвинений по делу об убийстве Б. Бхутто.

Источниковая база. Основным источников в этой работе является автобиография Беназир Бхутто, где она описывает внезапный переворот, который погрузил ее семью в затяжной кошмар: угрозы и пытки, убийство ее отца генералом Зией уль-Хаком в 1979 году, и ее изнурительной опыт в качестве политического заключенного в одиночной камере. Беназир Бхутто пишет о смерти Зии, которую сочла «божьей карой» за смерть своего отца; и, наконец, о ее триумфальном политическом взлёте.

Существенную помощь в написании также оказала книга Беназир «Примирение: Ислам, демократия и Запад». Одной из сильных сторон этой книги является обзор истории ислама и описание развития различных групп и сект. Вторая часть книги посвящена демократии в истории и практике. Бхутто признает хрупкость многих демократий в странах с мусульманским большинством, и приводит доводы в пользу образования, улучшения экономического положения и демократического развития. Она также призывает Запад участвовать в новой версии плана Маршалла - поощрять и содействовать демократическим процессам в развивающихся странах, особенно в мусульманском мире.

В свою очередь мусульман она призывает вспомнить тот период, когда Ислам был лидером в научной и интеллектуальной жизни, и возобновить усилия, чтобы все их люди, в том числе женщины, получали образование. Книга содержит конкретные предложения по преобразованию общества как для мусульманских государств и их лидеров, так и для Запада и международного сообщества в целом.

Большое значение имели материалы выступлений Беназир Бхутто. В них мы можем проследить постепенную эволюцию политических убеждений первой женщины главы правительства Пакистана.

События в Пакистане широко освещались в газетах «Нью-Йорк Таймс», «Гардиан», «Кристиан Сайенс Монитор», «Экспресс Трибьюн». Корреспонденты этих печатных изданий были непосредственными очевидцами событий в Пакистане. Данные материалы позволяют более полно и объективно осветить процессы, происходившие в этот период.

Историография. Фигура Б. Бхутто и ее роль в политике не только страны, но и среднеи южно-восточного регионов давно стали объектом исследования политологов, специалистов-биографов. Однако специальных исследований о роли женщины в истории общества, тем более в восточных странах стали появляться сравнительно недавно. Это стало возможным после прихода женщин-политиков к власти в Индии, Турции, Пакистане, Индонезии и других стран. Мы можем вспомнить Индиру Ганди (Индия), Тансу Чиллер (Турция), Мегавати Сукарнопури (Индонезия), Корасон Акино (Филиппин) и конечно Беназир Бхутто.

Не раз они становились объектом изучения в работах современных политологов, социологов и экономистов. О них написано огромное количество монографий и еще больше статей, по своему содержанию они отличаются друг от друга, однако их объединяет одно - они рассказывают о женщинах, вступивших на политическую арену и пытавшихся сообразуясь со своими представлениями, реформировать общество. Не все сыграли должную роль в истории, но можно утверждать, что они явились прообразом лидеров нового типа, способных открыть путь мировому сообществу на новый этап развития.

Российский востоковед Анна Ароновна Суворованаписала книгу о жизни и деятельности Беназир Бхутто(1953-2007). Ее трагическая судьба рассматривается на фоне истории семьи, политической и социальной жизни современного Пакистана и в тесной связи с судьбами других известных политиков Южной Азии.

Большое значение для понимания исторического контекста, в котором осуществлялось теоретическое и практическое моделирование пакистанской нации, имеет комплексная работа по истории Пакистана В.Я. Белокреницкого и В.Н. Москаленко. Книга представляет собой исследование истории Исламской Республики Пакистан за 60 лет существования страны. В ней проанализированы предпосылки и непосредственные причины возникновения государства, основные этапы его политического и экономического развития, внешняя политика и система отношений с государствами мира.

В. Москаленко и П. Топычканов, анализируя общественно-политические процессы в Пакистане, уделяют особое внимание роли религии и армии в жизни страны. В сфере внешней политики исследуются отношения Пакистана с государствами: Афганистаном, Индией, Китаем, Россией, США и международными организациями.

Значение религиозного фактора для политического развития Пакистана нашло отражение в исследованиях отечественных пакистановедов; ими отмечается тенденция к усилению религиозного влияния на политическую систему страны. Так, О.В.Плешовотмечает, что «демократия на протяжении всего времени существования этого государства оставалась слабым ростком, которому не давал пустить глубокие корни целый ряд объективных обстоятельств».

Автор считает, что, исходя из традиций и роли ислама, в жизни пакистанцев, и как следствие их политической культуры, на пути утверждения демократических основ государства возникает множество препятствий. Это даёт основание утверждать, что демократия как форма правления и образ жизни скорей всего будет носить, как и прежде, формальный, номинальный характер.

Камененв С.Н.рассматривает вопросы экономического развития Пакистана с 1947 по 2012 год. В том числе проанализировал основные отрасли экономики - сельское хозяйство, промышленность, внешняя торговля. Автор разбирает подъемы и падения в процессе развития этих отраслей в течение 65 лет.

Предпринятый Серенко И.Н.анализ основных этапов становления и развития национальной системы образования в Пакистане, оказавшемся в эпицентре глобальной борьбы с международным терроризмом, позволяет выявить соотношение ее традиционных и современных компонентов, определенную степень ее традиционализма и политизации, взглядов и настроений в пакистанском обществе и Южноазиатском регионе в целом.

Книга Замараевой Н. А.посвящена студенческому движению Пакистана и роли молодежных организаций в общественно-политическом процессе. Автор раскрывает факторы, влияющие на формирование пакистанского студенчества как особой социальной группы за весь период независимого развития страны. При этом учитывались изменения в этническом составе населения в постколониальный период, особенности экономического и политического развития страны, стратегия правящих кругов Пакистана в сфере образования.

Монография Филимоновой А.Л.посвящена рассмотрению идеи национальной самоидентичности, то есть представлению о политическом, территориальном, культурном, этническом и религиозном облике пакистанской нации. Автор подробно анализирует, как и на каком базисе складывалась концепция мусульманской нации в Южной Азии, а также каким образом эта концепция эволюционировала после воплощения в жизнь в форме государства Пакистан.

Также для достижения поставленных в данной работе задач были использованы научные статьи.

Статья Дерябиной А.З.посвящена анализу пакистано-американских отношений в 1990-е гг. - начале XXI века. Рассмотрен период кризиса в двусторонних отношениях.

Жмуйда И.В.рассматривает проблему воздействия исламских традиций и принципов мироустройства на экономику Пакистана. В статье утверждаеся, что исторически сложившиеся религиозные сборы и налоги становятся обязательной основой современной экономики, тормозя тем самым развитие страны.

С 2001 г. северо-западные районы Пакистана приобрели особое значение: здесь сконцентрировались силы экстремистов. Черкизова О.П.рассматривает состав радикальных исламистов и особенности действий радикальных сил в каждой отдельной административной единице северо-запада Пакистана. Данная работа позволяет нам в некоторой степени объяснить причины и последствия жестокой расправы над первой женщиной премьер-министром исламского государства.

Практическая значимость темы. Материалы выпускной квалификационной работы могут быть использованы на факультативных занятиях в общеобразовательных школах, академических лицеях, профессиональных колледжах, при проведении семинарских занятий по всеобщей истории в ВУЗах.

Структура выпускной квалификационной работы обусловлена поставленными целью и задачами. Работа состоит из введения, трех глав, последняя из которых разделена на параграфы, заключения, приложения и списка источников и литературы.

ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ БЕНАЗИР БХУТТО. ФОРМИРОВАНИЕ ОБЩЕСТВЕННОГО ДЕЯТЕЛЯ И ПОЛИТИКА НОВОГО ТИПА

Беназир Бхутто родилась 21 июня 1953 г. в Карачи и была старшим ребенком в семье. В том же году, получив юридическое образование, ее отец, Зульфикар Али Бхутто(1928-1979), вернулся из Оксфорда, в колледже Крейстчерч (до этого он учился в США, в Калифорнийском университете). Мать Беназир, Нусрат Испахани (1929-2011), происходила из семьи состоятельных иранских. В семье матери женщины не носили хиджаба и сами водили машину.

Зульфикар и Нусрат познакомились на чьей-то свадьбе, понравились друг другу и поженились в 1951 г., причем жениху пришлось проявить всю твердость характера, чтобы заставить родителей примириться с тем, что он женится по собственному выбору.

Сразу после рождения Беназир ее дед и бабушка выстроили в Карачи на берегу океана просторный двухэтажный особняк, который стал фамильной городской резиденцией, известной всему Пакистану и за его пределами просто по адресу «Клифтон, 70». Здесь выросли все четверо детей Зульфикара и Нусрат - Беназир, Мир Муртаза(1954-1996), Шахнаваз(1958-1985) и Санам (р.1957). Имя «Беназир», что означает «несравненная», ей дали в честь рано умершей тетки, а мальчики были названы в честь деда и прадеда.

Беназир получила английское начальное и среднее образование, и первым языком ее детства был английский. «Учебе в семье отводилось приоритетное место. Мой отец, как и его отец в свое время, хотел, чтобы мы были примером для других: первое поколение образованных, прогрессивных пакистанцев. С трех лет я ходила в детский сад, с пяти - поступила в одну из лучших в Карачи школ: миссионерскую школу Иисуса и Марии. Преподавание велось на английском языке, на котором у нас дома говорили куда чаще, чем на синди и фарси (родных языках отца и матери) или на урду - государственном языке Пакистана».

Несколько лет Беназир и ее младшая сестра Санам провели в женском пансионе бывшей британской миссии в горах Марри, где преподавали ирландские монахини. Однако у себя дома по вечерам, под руководством преподавателя-маулави, все дети Бхутто получали традиционное образование - читали Коран и учили арабский язык. «Такая «западно-восточная» образовательная система сохраняется в состоятельных пакистанских семьях и поныне, что обеспечивает не только билингвизм, но и двойную культурную идентичность детей элиты».

В 1963 г. Бхутто стал министром иностранных дел. Отец брал Беназир на встречи с официальными делегациями, посещавшими Пакистан, писал ей в пансион письма с объяснением политической обстановки в мире. «Домой мы все же добрались. Наш дом так и бурлил политическими спорами. В наш детский лексикон вошли такие слова, как «холодная война» и «эмбарго на оружие», смысл которых мы понимали довольно смутно. Результаты голосования на различных конференциях «круглого стола» волновали нас, как детей в других семьях волнуют результаты мирового первенства по крикету. После разрыва отца с Айюб Ханом в 1966 году в политических разговорах стали часто употребляться слова «гражданские свободы» и «демократия», слова из области фантастики для большей части населения Пакистана, которое при правительстве Айюба знало только ограниченную политическую деятельность, пока в 1967 году отец не создал собственную политическую партию: ПНП - Пакистанскую народную партию».

Дальнейшие события жизни Беназир сменялись быстро: в 1966 г. ее отец вышел в отставку из-за разногласий с Айюб Ханом, в 1967 г. была основана ПНП, и дом на Клифтон, 70 превратился в штаб-квартиру партии, а еще через год Бхутто был арестован. Освободившись из тюрьмы через несколько месяцев, он уехал с семьей в Ларкану. Сидя в машине рядом с отцом, Беназир впервые услышит крик толпы, который будет сопровождать ее всю оставшуюся жизнь:

«Джийе Бхутто!» (Да здравствует Бхутто!), и станет свидетельницей первого покушения на жизнь отца. В 1969 г. под давлением массовых акций протеста Айюб Хан ушел в отставку, передав власть новому военному диктатору, главнокомандующему армией Яхья Хану, который ввел в Пакистане военное положение.

По окончании Беназир школы была зачислена в Гарвардский университет и на несколько лет покинула Пакистан. Перед отъездом в США Бхутто дал дочери наставления: «Помни всегда, что деньги на твое обучение дала земля, дали люди, которые в поте лица трудятся на ней. Ты перед ними в долгу. С божьей помощью ты вернешь им долг, употребив свое образование на улучшение условий их жизни».

В Гарварде Беназир впервые почувствовала себя свободной. Дома она общалась с узким кругом родных и друзей семьи. Американские студенты почти ничего не знали о Пакистане и совсем ничего не слышали о Бхутто. «Понятно, что они не слышали и о семье Бхутто, и я впервые наслаждалась полной анонимностью. В Пакистане фамилия Бхутто вызывала немедленную реакцию, которой я стеснялась. Я никогда не могла понять, проявляют ли люди интерес ко мне или все дело в моей фамилии. В Гарварде первый раз я была просто собой». Там же, в Америке, Беназир, по собственному признанию, «впервые узнала, что такое демократия». Годы проведенные в Гарварде, она называет «счастливейшими годами своей жизни».

Беназир изменилась внешне, носила ничем не прикрытые длинные прямые волосы, переоделась в джинсы и свитер. Она впервые в жизни общалась с «посторонними мужчинами», в частности с политиком Питером Гэлбрайтом, который во время первой встречи испугал ее своим внешним видом: «Внешность Питера привела меня в шок, мой консервативный глаз сразу отметил нестриженные волосы, обтрепанную, неопрятную одежду, а уж сигареты, которые он курил при родителях! Питер выглядел уличным оборвышем, приведенным в дом бывшего посла Америки и Индии, но никак не сыном крупного дипломата и почтенного профессора».

Пока Беназир училась в Гарварде, произошли события, кардинально изменившие не только ее жизнь, но и судьбу ее страны. В результате народноосвободительной борьбы бенгальцев Восточного Пакистана и войны с Индией 1971 г. родина лишилась части своей территории, и на карте мира появилось новое государство - Бангладеш. В том же году Зульфикар Али Бхутто стал президентом. «Пинки из Пакистана», как называли Беназир в Гарварде, сразу превратилась в дочь президента страны, к которой было приковано настороженное и осуждающее внимание всего мира.

В результате короткой войны с Индией Пакистан лишился своих территорий, половины военно-морского флота, государственной казны и 93 тысяч своих граждан, которые в качестве военнопленных, были захвачены индийской армией Объединенный Пакистан, основанный «Великим лидером», с возникновением Бангладеш прекратил свое существование. Встреча на высшем уровне в 1972 г. в Симле должна была урегулировать последствия войны и отношения между воевавшими сторонами. На эту встречу Бхутто взял вернувшуюся из Гарварда на каникулы дочь, строго наказав ей выглядеть «не весело и не мрачно».

Это был не первый урок дипломатии. За год до встречи в Симле Беназир сопровождала отца на Совете безопасности ООН, где рассматривалась экстренная ситуация в Восточном Пакистане. Беназир сидела в гостиничном номере на телефоне, принимая звонки. «Входи во время переговоров, -распоряжается отец. - Если у меня советская делегация, скажи, что звонят китайцы. Если американцы - скажи: русские на линии или индийцы. И никому не говори, кто у нас на самом деле, Основное правило дипломатии - никогда не выкладывать все карты на стол, сеять сомнения».

Переговоры шли трудно, Индия разговаривала с Пакистаном с позиции силы. Наконец Симлское соглашение было достигнуто, но Индира Ганди, в то время премьер-министр, согласилась возвратить Пакистану либо 5000 квадратных миль захваченной территории, либо военнопленных, Бхутто выбрал землю, посчитав, что пленные станут для Индии гуманитарной проблемой, от которой она захочет избавиться сама. Этот подход к судьбам своих сограждан, воевавших за целостность Пакистана, оправдался, и в 1974 г., протомившись несколько лет в индийских лагерях для военнопленных, те, кто выжил, вернулись домой.

На встрече в Симле Беназир примеривалась к судьбе другой выдающейся политической династии. Ее задело отстраненное отношение Индиры, и она внутренне пыталась навести мосты между ними: «Может быть, она вспоминала дипломатические встречи, на которых сопровождала своего отца? Может быть, во мне она узнавала себя, дочь другого государственного деятеля? Вспоминала, как любила своего отца, как он любил ее? Индира выглядела такой худенькой и хрупкой. В чем только держится ее пресловутая беспощадность?».

Позднее, в одном из писем дочери из тюрьмы, Бхутто-отец будет уверенно проводить аналогию между Беназир и Индирой Ганди: «Сходство в том, что ты, как Индира Ганди, творишь историю. Я уважаю ее достоинства, хоть и никогда не числился среди ее поклонников. Да, она стала премьер-министром Индии и занимала этот высокий пост 11 лет. Она может стать премьером еще раз. Когда она захватила Восточный Пакистан, ее назвали «богиней». Зная все это, я могу без колебаний заявить, что моя дочь ничем не уступает дочери Джавахарлала Неру, богине Индии. Это мое искреннее мнение, а не эмоциональная или субъективная оценка. Вы обе сделаны из дамасской стали».

Вообще Беназир нравилось видеть свое отражение в «зеркале» судеб выдающихся людей. Так, например, она рассуждает о своем сходстве с Корасон Акино: «Мы обе были женщинами из семей известных землевладельцев, обе получили образование в США. Мы обе из-за диктатора потеряли любимых людей: миссис Акино - своего мужа, а я - отца и брата. Мисс Акино свергла Маркоса «народной силой», чтобы провести мирную революцию, что надеялась сделать в Пакистане и я».

Учеба в Редклиффе подходила к концу, но Беназир не хотелось покидать Америку. Она умоляла отдать ее в магистратуру Флетчеровского института права и дипломатии при университете Тафтс, который находится недалеко от Гарварда, но отец настаивал на магистратуре в Оксфорде. Кроме того Бхутто боялся, что, долго оставаясь в США, дочь пустит там корни. Беназир смирилась.

«Если Гарвард и Редклифф для меня всего лишь громкие названия, то пребывание Беназир в Оксфорде, в частности в колледже Леди-Маргарет-холл, я могу представить в малейших деталях. Атмосфера и порядки здесь разительно отличались от гарвардских. С одной стороны, обстановка в общежитии была спартанской - маленькие жилые комнаты, общие комнаты ванные, отсутствие собственного телефона. Дисциплина была жестче, и заниматься приходилось больше, сдавая по два обязательных реферата в неделю. Другим был и студенческий состав: среди сокурсников встречались отпрыски британской знати, чья манера поведения и одежда мало напоминали гарвардский свободный стиль «casual». Увидеть в Оксфорде студента, выглядящего как Питер Гэлбрайт, было невозможно. По собственному признанию Беназир, студенты в темных костюмах и с гвоздиками в петлицах заставили ее сменить джинсы на шелковые платья от Annabelinda. Питеру Гэлбрайту, прибывшему в Оксфорд за магистерской степенью, также пришлось переодеться».

Беназир эта жизнь нравилась. Она разъезжала по городу на желтом спортивном MGB с откидным верхом, возила подруг на шекспировские спектакли в Страдфорд-на-Эйвоне или в Лондон за мятным мороженым. В отличие от Гарварда, в Оксфорде было много студентов из Азии. Беназир здесь училась по программе, называемой по аббревиатуре РРЕ - «философия, политика, экономика».

Учась в Оксфорде, Беназир часто путешествовала, участвуя в государственных визитах отца. На переговорах в США она удостоилась комплимента Генри Киссинджера, назвавшего ее «агрессивным соперником». Она летала во Францию на похороны Жоржа Помпиду, в Китай, Новую Зеландию, ШриЛанку и другие страны. Получив магистерскую степень, Беназир поняла, что ее влечет не политика, а дипломатия, и мечтала скорее приступить к работе в Министерстве иностранных дел. Однако отец настоял на добавочном годичном аспирантском курсе, чтобы его дочь обладала неоспоримой квалификацией и его не могли обвинить в фаворитизме. В свой последний оксфордский год Беназир уже обучалась по программе «международное право и дипломатия».

В Оксфорде Беназир обзавелась подругами, среди которых была известная журналистка и писательница, специализирующаяся на «горячих точках», воюющем Афганистане, беспокойном Кашмире и проблемном Пакистане Виктория Скофилд. За исключением членов семьи, именно имя Виктории Скофилд чаще всего упоминается в автобиографии Беназир.

Виктория и Беназир одновременно вступили в Оксфордский союз (Oxford Union), старейший в Британии дискуссионный клуб, основанный в 1823 г., членами которого были многие выдающиеся политические деятели. В нем проводились как дебаты закрытые, так и открытые дискуссии на соревновательной основе и выступления приглашенных ораторов.

Избрание в президенты Оксфордского союза почти автоматически означает преддверие государственной или политической карьеры. Изредка в президенты попадали выходцы из бывших британских колоний. Первым пакистанцем, выбранным на этот пост в 1965 г., стал британско-пакистанский писатель, историк, публицист, режиссёр, сценарист Тарик Али. С начала 1970-х годов в президенты Оксфордского сценарист Тарик Али. С начала 1970-х годов в президенты Оксфордского союза стали баллотироваться девушки. Виктория и Беназир приняли прецедент как вызов и стали активно бороться за президентство. Беназир победила на выборах со второго раза: «Моя победа в декабре 1976 года потрясла «мужской клуб», каковым, по сути, был Оксфордский союз, где еще десять лет назад женщин допускали только на галерею. Где и сейчас на семь мужчин приходится одна женщина. Поэтому моя победа изумила всех, даже отца».

«Беназир не являлась первой женщиной-президентом Оксфордского союза. Но она стала первой азиатской женщиной на этом посту и всю жизнь гордилась этим». В 2000 г., выступая в Оксфордском союзе уже в качестве приглашенного оратора, она сказала: «Мне говорили, что Оксфордский союз - это Палата общин в миниатюре, и я вступила в него. Мне говорили, что повсюду в мире смысл политики выражается в двух словах - тяни и толкай. Так я и сделала и стала президентом Оксфордского союза. И продолжила в том же духе, став премьер-министром». В соответствии с уставом клуба Беназир провела на посту президента Оксфордского союза три месяца 1977 г., после чего ее сменила Виктория Скофилд.

В июне 1977 г. срок пребывания Беназир в Оксфорде истек. На прощальный прием в саду колледжа пришли все соученики, чьи имена значились в ее записной книжке; пили холодный пунш, ели землянику со сливками и мятное мороженое, фотографировались и обменивались адресами. На следующий день Беназир с братом Миром Муртазой вылетели из Лондона в Равалпинди. Младший брат Шахнаваз возвращался домой из швейцарской школы, сестра Санам - из Гарварда. Это был последний раз, когда семья Бхутто собиралась в полном составе.

ГЛАВА II. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ И НАЧАЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДЕТЕЛЬНОСТИ

«Не я выбирала эту жизнь, жизнь выбрала меня»пишет в автобиографии Беназир, и они точно отражают превратности ее судьбы после 1977 г.

Если бы не «мученическая» кончина Зульфикара Али Бхутто, у его дочери не было бы никакого шанса возглавить партию и правительство. «В день ареста отца мне пришлось резко повзрослеть. Именно он в последующие два года будет давать мне советы, предостерегать, учить оставаться сильной и не сдаваться. В день его смерти я поняла, что моя жизнь навеки связана с Пакистаном, я приняла бразды правления партией отца и сменила его на посту».

Одним из первых, с кем познакомилась Беназир по возвращении из Оксфорда в Пакистан, стал Зия-уль-Хак, которого Бхутто назначил начальником Генерального штаба армии. Вспоминая об этом знакомстве, Беназир писала: «В опровержение моего наивного представления о солдате - рослом, с обветренным лицом и стальными нервами Джеймса Бонда, передо мной стоял нервозный человечек, растяпа по виду, с напомаженными волосами, разделенными пробором посередине головы и приклеенными к вискам. Он больше походил на злодея с английской карикатуры, чем на восходящую военную звезду».

5 июля 1977 г. Зия-уль-Хак совершил военный переворот, в результате которого в Пакистане было введено военное положение, а законный премьерминистр Бхутто арестован. Военному перевороту предшествовал спад в экономике, кризис власти, нарастание напряженности в обществе и многочисленные акции консолидированной оппозиции, объединившейся в Пакистанский национальный альянс (ПНА).

«Пакистан жил в атмосфере взаимной ненависти. Сепаратисты в Белуджистане противостояли центральному правительству; феодальные землевладельцы и племенные вожди боролись с реформаторами, религиозные фундаменталисты - с модернизаторами; сунниты сражались с шиитами, социалисты - с капиталистами; бедные провинции ненавидели богатый Пенджаб, «исконные» жители - мухаджиров, переселенцев из Индии, а носители региональных языков - государственный язык урду».

Беназир возлагала ответственность за случившееся на спецслужбы США, которые якобы мстили ее отцу за его желание сделать Пакистан ядерной державой. «Азиаты легко верят в заговоры. Но в данном случае и мой отец, и другие члены ПНП были убеждены, что приложила руку Америка. <…> Я не хотела верить, что Соединенные Штаты участвуют в активной дестабилизации демократически избранного правительства Пакистана. Но у меня не выходила из головы фраза Генри Киссинджера, оброненная им во время визита в Пакистан летом 1976 года. <…> Однако правительство Соединенных Штатов рассматривало строительство завода только как нашу потенциальную возможность создания ядерного устройства, а «исламская бомба», как ее потом стали называть, естественно, была не в интересах “свободного мира”».

Военный режим Зия-уль-Хака был третьим по счету в Пакистане (после Айюб Хана и Яхья Хана), но значительно более жестким и длительным, нежели предыдущие. Зия заявил, что поскольку Пакистан был создан во имя ислама, то необходимо внедрить в стране исламскую систему законодательства (законы худуд) и управления. Ислам стал господствующей идеологией, оттеснив на задний план «исламский социализм» предшествующего периода. Популистский, но социально-ориентированный лозунг правительства Бхутто «Хлеб, одежда, дом» сменился девизом «Вера, благочестие, джихад ради Аллаха». Представители религиозных партий, в частности Джамаат-и ислами, заняли руководящее место в структурах власти, военные получили высокие гражданские должности, и «этот альянс между правительством, армией и религиозными фундаменталистами превращал Пакистан в мировой центр политического ислама, фактически в теократическое государство».

Зульфикар Али Бхутто был арестован, что вызвало возмущение его сторонников, через некоторое время освобожден, а затем арестован снова: было очевидно, что режиму не хватает веских оснований для окончательной расправы над ним. И здесь на свет выплыло старое дело об убийстве некоего Мухаммеда Касури, отца члена парламента Ахмада Разы Касури, бывшего сторонника Бхутто и члена ПНП со времен ее основания.

В октябре 1977 г. в Верховном суде Лахора начался процесс над Бхутто, где ему были предъявлены обвинения в преступном заговоре, умышленном убийстве и покушении на убийство. Первые две статьи Уголовного кодекса предусматривали смертный приговор, но пакистанская общественность посчитала процесс чисто политическим и полагала, что через какое-то время, потомившись в тюрьме, Бхутто будет оправдан за недоказанностью улик или, в крайнем случае, обвинение будет переквалифицировано.

«Это был первый случай в истории Южной Азии, когда законный глава правительства предстал перед гражданским судом по обвинению в убийстве, совершенном во время исполнения им своих должностных обязанностей».

Бхутто, как утверждает его дочь и другие биографы, с первой минуты ареста был уверен, что Зия жаждет его крови и уповать на справедливое правосудие бесполезно. Он отказался бежать из страны, когда еще оставалась такая возможность, и до самого конца держался стоически. «Моя жизнь в руках Аллаха, и только в его руках, сказал он мне в комнате, когда мы пили чай. Я готов к встрече с Ним, когда бы Он не призвал меня. Моя совесть чиста. Для меня самое главное - мое имя, моя честь, мое место в истории. И я готов бороться за это». Беназир вторит отцу: «Борьба за его честь стала моей борьбой».

В феврале 1979 г. Верховный суд Пакистана четырьмя голосами против трех поддержал смертный приговор, вынесенный Бхутто. С петициями в защиту Бхутто и личными просьбами о смягчении его участи обратились многие главы государств, включая Л.И. Брежнева и президента Картера, а также генсек ООН Курт Вальдхайм и папа римский Иоанн Павел II. Пожалуй, самую активную попытку спасти Бхутто совершил глава Ливии Муаммар Каддафи. Он послал в Пакистан свой президентский самолет и своего премьера Джаллуда с предложением немедленно выслать Бхутто в Ливию. Но премьер и самолет напрасно прождали целую неделю - Зия-уль Хак отказал.

Тем не менее, близкие и сторонники Бхутто надеялись, что диктатор в последний момент заменит казнь пожизненным заключением. Этого не произошло, и на рассвете 4 апреля 1979 г. Бхутто был повешен в тюрьме.

Почти два года, что отец провел в заключении, Беназир время от времени пребывала под домашним арестом в Карачи, Ларкане, а когда оказывалась на свободе, то ездила по стране, выступая на митингах в защиту отца. За это время она научилась обращаться к большой аудитории на урду, языке, которым плохо владела. В последние месяцы жизни, когда исход процесса стал ему ясен, Бхутто велел сыновьям прервать учебу и отправляться в Афганистан, понимая, что они станут первой мишенью Зии.

Таким образом, в 1979 г. в доме Бхутто не осталось мужчин, поэтому все тяготы, связанные с судебным процессом, сохранением партии, управление землей и собственностью и ежедневным выживанием в условиях диктатуры, легли на плечи старшей дочери. «В моей жизни, в жизни всей нашей семьи для традиций осталось очень мало места. В каком-то смысле я переступила через законы пола. Все до одного знали об обстоятельствах, заставивших меня нарушить традиции землевладельческих семей, где молодых женщин ревностно оберегают и редко, если вообще когда-нибудь, разрешают выйти из дома без сопровождения родственника-мужчины».

Постепенно Беназир укрепляла свои позиции внутри партии, настаивая на бескомпромиссном, но мирном сопротивлении хунте. В частности, она и ее мать Нусрат, официально возглавившая ПНП, вступили в переговоры с партийным альянсом ПНА, противостоявшим Бхутто на выборах 1977 г. Так возникла концепция Движения за воссоздание демократии (ДВД), обещавшего перерасти в главную силу, оппозиционному режиму.

Братья Беназир на территории Афганистана организовали вооруженную группу «Аль-Зульфикар», названную по имени отца и по названию карающего легендарного меча. Целью создания «Аль-Зульфикар» была месть за Бхуттоотца. К организации примкнули сотни молодых людей из числа наиболее радикально настроенных членов ПНП, которым удалось избежать преследований режима и перебраться в Афганистан, где в 1980 г. для них были развернуты тренировочные лагеря.

В Кабуле братья женились на сестрах-афганках Фаузии и Рейхане Фасихуддин, дочерях высокопоставленного чиновника из министерства иностранных дел Афганистана. В самом начале 1980-х годов в обеих молодых семьях родились дочери: у Мира и Фаузии - Фатима, у Шахнаваза и Рейханы - Сасси.

В марте 1981 г. Мир Муртаза и Шахнаваз Бхутто заняли первые строчки в списке наиболее разыскиваемых пакистанской разведкой преступников. Они захватили пакистанский международный авиалайнер вскоре после того, как он взлетел с аэродрома в Карачи.

Угон самолета и вызванный им международный резонанс обеспокоил афганский режим, и братьев Бхутто попросили подыскать себе другое убежище. Братья спешно покинули страну вместе со своими женами и детьми и после недолгого пребывания в Сирии и Ливии под крылом друзей отца, Хафеза Асада и Каддафи, обосновались в Европе. Главный удар режима приняла на себя Беназир.

Через несколько дней после угона самолета Беназир была арестована и помещена в одиночную камеру Центральной тюрьмы в Суккуре. О судьбе матери, арестованной накануне, она ничего не знала. «Аль-Зульфикар» был объявлен боевой организацией ПНП, поэтому тысячи рядовых членов партии, остававшихся на свободе, были схвачены, а руководство, т.е. вдова и дочь Бхутто, обвинялось в террористической деятельности.

Беназир оказалась в настоящем азиатском застенке, в раскаленной камере, кишащей мириадами насекомых, где кроме подвесной веревочной койки и дыры в каменном полу не было ничего. Пенитенциарная система в Пакистане никогда не отличалась особой гуманностью, но при Зия-уль-Хаке в тюрьмах официально ввели порки и участились случаи пыток заключенных.

Беназир оказалась не подготовленной к тяготам заключения. Постоянному психологическому давлению и запугиванию она могла сопротивляться, но суровые условия существования быстро разрушали ее здоровье. Ее мучило хроническое гнойное воспаление среднего уха, вызывавшее тяжелые головные боли и временную потерю слуха. Вылезли волосы, распухли десны, она не могла ничего есть, и катастрофически исхудала. У нее начались гинекологические расстройства, и тюремные врачи сообщили ей, что подозревают у нее рак матки. Диагноз не подтвердился, но ее подвергли диагностической операции, от которой она еле оправилась. Пределом ее желаний была чистая вода, но тюремщики не пропускали к ней никакие передачи.

«Горячий ветер продувал мою клетку, нагревая воздух жаром пустынь внутреннего Синдха до 110, даже до 120 градусов по Фаренгейту. Пыль и песок, приносимые ветром, прилипали к моей взмокшей от пота коже, скрипели на зубах. Кожа трескалась, шелушилась, полосками слезала с ладоней. На лице вспухали и лопались нарывы, пот и песок попадали в них, разъедали, жгли огнем. Мои обычно густые волосы вылезали горстями. Зеркала у меня не было, но, ощупывая скальп, я обнаруживала очередные разрушительные последствия нового образа жизни, пальцы скользили по шершавому лысеющему черепу. Каждое утро я оставляла на подушке клочья волос. Насекомые не замечали различия между моей камерой и окружающим миром. Кузнечики, комары, оводы, пчелы, осы жужжали, ныли, вертелись вокруг, садились на лицо ноги, руки... Я отмахивалась, но при таком их количестве ничего не могла сделать. Ползли тараканы, большие черные муравьи и тучи маленьких красных. Пауки и паучки. Ночью, чтобы спастись от укусов, я натягивала на лицо простыню, но тогда становилось нечем дышать. О чистой, прохладной воде я могла только мечтать. В тюрьме давали какую-то коричневую, рыжую, в лучшем случае, желтую жижу. Отдавала она тухлыми яйцами, на воду не походила и жажду не утоляла». Через несколько месяцев после ареста у матери Беназир открылось язвенное кровотечение и легочное кровохаркание; по настоянию врачей ее поместили под домашний арест на Клифтон, 70. Ходили слухи, что ее, возможно, отпустят лечиться за границу. Беназир перевели в камеру матери в Карачи, где хотя бы несколько часов в день работал потолочный вентилятор, а еду доставляли из дома.

В тюрьме Беназир навестила сестра Санам, принесшая семейные новости: она собиралась выйти замуж, а оба брата уже сыграли свадьбы. У Беназир новости вызвали смешанные чувства: «Семья, казалось, смирилась с моим постоянным пребыванием в тюрьме, жизнь идет обычным чередом, они там себе женятся, замуж выходят, как будто меня и на свете нет».

Спустя десять месяцев одиночного заключения Беназир перевели под домашний арест, сначала в Ларкане, затем в Карачи, где и прошли последующие 2 года. За это время в мире многое изменилось: в Англии был создан общественный комитет «Спасите женщин Бхутто», а в США нарастала кампания за освобождение Беназир, которую упорно вел Питер Гэлбрайт, работавший в сенатском комитете по иностранным делам, при активной поддержке председателя того же комитета сенатора Клэйборна Пелла. Первой победой международных защитников женщин из семьи Бхутто стало разрешение Нусрат, у которой диагностировали рак легкого, вылететь на лечение в Европу.

В начале 1984 г. Беназир разрешили покинуть страну, и она в сопровождении сестры Санам вылетела в Европу. «Питер Гэлбрайт, примчавшийся в Лондон на встречу с подругой, которую не видел семь лет, уговаривал ее на время оставить политику, поселиться в США, где ее ждала работа в центре международной политики в Гарварде, и заняться своим здоровьем и личной жизнью. Бхутто предпочитала оставаться здесь и не отказываться от политики даже на время».

Как только Беназир оправилась от микрохирургической операции на ухе, она активно включилась в международную кампанию по защите политзаключенных в Пакистане, которых к середине 1980-х годов насчитывалось более 40 тысяч. Она отправилась в Вашингтон, где выступала в Конгрессе, фонде Карнеги и с других представительных трибун.

Бхутто встретилась с сенатором Клейборном Пеллом, с Рамсеем Кларком, который некогда следил за процессом ее отца, с сенаторами Эдвардом Кеннеди и Джорджем Макговерном, с членами Госдепартамента, Совета национальной безопасности, влиятельными конгрессменами, давала интервью крупнейшим газетам и журналам.

Результатами своего визита в США Беназир осталась довольна, и некоторые изменения в американской позиции по вопросу предоставления финансовой помощи Пакистану она приписывала своим усилиям. Успехи своей миссии она суммировала так: «Желая того или нет, я возглавила не только ПНП, но и всю демократическую оппозицию Пакистана. После освобождения я не стала терять время и из Лондона организовала демократическую оппозицию, а также лоббировала поддержку демократии в Пакистане со стороны Европы и США. Я прошла через залы Палаты общин и проложила путь между Палатой представителей США и Сенатом. По всему миру я налаживала связи между странами с гражданским обществом, постоянно встречалась с прессой, которое было небезразлично будущее Южной Азии».

Вернувшись в Лондон, Бхутто поселилась в Барбикане, одном из самых заметных жилых микрорайонов британской столицы. Маленькая квартира, которую арендовала Бхутто, находилась на последнем, десятом этаже и хорошо охранялась, как и весь жилой комплекс. Вскоре она превратилась в штабквартиру ПНП.

В Барбикане Беназир с помощниками собирали и систематизировали информацию о политических заключенных в Пакистане и пересылали ее генсеку ООН, заместителю госсекретаря США по правам человека, министрам иностранных дел, членам парламентов и представителям прессы. В своей работе группа Бхутто тесно сотрудничала с «Международной амнистией» и другими правозащитными организациями. Беназир постоянно ездила по европейским странам, где оседали политические эмигранты из Пакистана, пытаясь добыть сведения о новых «узниках совести».

В эмиграции Беназир столкнулась с особенностями жизни пакистанской диаспоры, с ее интригами, нелепыми сплетнями и рассылкой «обличительных» писем-памфлетов по любому поводу. Особенно досаждало Беназир старшее поколение ПНП, бывшие соратники ее отца, которых она с иронией именует «дядюшками». «Дядюшки», принадлежащие к разным фракциям, были озабочены личными интересами, вели борьбу за лидерство в партии, доносили друг на друга и требовали признания своих заслуг, заранее распределяли места в парламенте. Некоторые за спиной Беназир тайно вступали в переговоры с пакистанскими властями.

Их поведение Бхутто воспринимала как предательство общей цели: «Я ощущала растущий гнев, сожаление о часах, потерянных в подобных дрязгах. Такова пакистанская политика. Тащи на себя, хватай, до чего можешь дотянуться. Шантажируй, угрожай. Как мне надоели эти древние обычаи!».

В конце 1984 г. В Пакистане прошел референдум, который должен был оценить результаты политики исламизации, увязывая их с возможностью дальнейшего пребывания Зия-уль-Хака у власти. Вопрос был поставлен так, что голос против Зии означал бы голос против ислама, и в стране, состоящей на 95% из мусульман, исход подобного референдума было легко предвидеть. Объединенная оппозиция, включая ПНП и некоторые религиозные партии, бойкотировала референдум и последовавшие за ним выборы в Национальную ассамблею, состоявшиеся в феврале 1985 г., тем более что они проводились на непартийной основе.

После победы на выборах Зия внес изменения в конституцию, в частности «восьмую поправку», в соответствии с которой все указы и распоряжения военной администрации стали действовать как государственные законы, президент становился частью законодательной власти, а его полномочия значительно расширялись за счет полномочий премьер-министра. Президент получал право назначать премьер-министра и членов правительства и отправлять их в отставку. Действие «восьмой поправки» Беназир в будущем в полной мере ощутила на себе: из-за этой поправки она не могла отменить худуд, и оба раза ее пребывание на посту премьера досрочно прерывалось по воле президента.

Летом 1985 г. вся семья впервые после долгого перерыва собралась вместе в Каннах, на Французской Ривьере, где жил Шахнаваз с семьей. В «АльЗульфикар» Шахнаваз отвечал за «военный аппарат», подготовку боевиков и разведку, и жизнь в Кабуле наложила на него свой отпечаток. К своим 27 годам он превратился в человека неуравновешенного и нервного, подозревал, что ему постоянно угрожает опасность, ходил в бронежилете и держал при себе яд, чтобы не попасть в руки врагов живым.

Через несколько дней счастливого семейного отдыха в Каннах Шахнаваз был найден мертвым в своей квартире. Его жена, державшаяся слишком спокойно для вдовы, утверждала, что он принял яд, но никто из членов семьи не поверил в эту версию, поскольку в комнате были обнаружены следы обыска, кто-то рылся в бумагах покойного. К тому же Беназир видела брата накануне смерти: он был весел и строил планы совместных развлечений.

Загадка гибели брата продолжала мучить Беназир. «Может быть, его убили агенты ЦРУ в порядке дружеского жеста по отношению к своему любимому диктатору?» задавалась она вопросом. Она рассматривала и другую версию: не стали ли сестры Фасихуддин агентами пакистанской разведки? Правда так и осталась скрытой.

Пакистанские власти разрешили похоронить Шахнаваза на семейном кладбище, и, поскольку Миру Муртазе въезд в Пакистан был заказан, сопровождать тело брата пришлось Беназир. «Хотя причины смерти Шахнаваза так и остались не вполне ясными, для пакистанцев, да и для сестры, он являлся мучеником - шахидом, павшим в борьбе с режимом «узурпатора». «Шахид, сын шахида!» кричала толпа, провожавшая гроб на кладбище в Гархи-Худабахш. Вопли, стоны, завывания, битье головами о крышку гроба - Шахнаваза хоронили в строгих традициях шиитского траура».

В декабре 1985 г. военное положение в Пакистане было отменено, и Беназир решила, что настало время вернуться: «В какой-то момент я поняла, что больше не могу продолжать бороться за демократию Пакистана, находясь за рубежом. Если я хотела выиграть битву против диктатуры, мне нужно было вернуться и столкнуться лицом к лицу Зией, несмотря на опасность».

Свое возвращение на родину Бхутто решила начать с Лахора, города, к которому испытывала смешанные чувства: «Много раз прилета я в Лахор, в горе и в радости. В этом городе моему отцу вынесли смертный приговор, и я вернулась, чтобы бросить вызов убийце». По всей вероятности, «вызов убийце» в то время являлся главной ее мотивацией, поскольку желание обладать властью она отрицала: «Каковы бы ни были мои цели и планы, я никогда не искала власти. Я думаю, что люди во мне нуждаются. Нет, это не зависимость как раз наоборот. Ты хочешь убежать о власти, но она тебя не отпускает».

10 апреля 1986 г. самолет, на борту которого летела Беназир с группой ближайших сподвижников и интернациональным «десантом» журналистов, приземлился в аэропорту «Аллама Икбал». Уже ночью, накануне ее прилета, город был расцвечен и разукрашен, как в дни национальных праздников. На улицах бесплатно раздавали сладости и фрукты, люди пели, танцевали и били в барабаны, на балконах и фонарных столбах развевались зелено-красно-черные флаги ПНП. К утру около аэропорта собралась миллионная толпа.

«Есть в жизни моменты, которые невозможно описать. И одним из таких моментов было мое возвращение в Лахор. Людское море вдоль дорог, переполненные людьми балконы и крыши, люди на деревьях и фонарных столбах, люди, идущие рядом с грузовиком, это было скорее похоже на океан. <…> Когда открылись ворота аэропорта, сотни ярких шариков взмыли в небо. Розовые лепестки, а не слезоточивый газ, наполнили воздух - ими обсыпали грузовик, и их набралось там по щиколотку. Бросали гирлянды цветов. Я увидела девочку, брата которой повесили, и кинула гирлянду ей. Грузовик забрасывали гирляндами, шарфами и шалями ручной работы. <…> Когда я махала рукой, мне в ответ махали из толпы. Когда я хлопала в ладоши над головой, как это делал мой отец, люди хлопали в ответ, было похоже, будто по огромному полю пшеницы волнами прошла зыбь. <…> Хотя, стоя на грузовике, я была открыта со всех сторон, я не чувствовала опасности. Только тот мог причинить мне вред, кто желал бы быть разорванным толпой».

Дорогу от аэропорта до Икбал-парка, обычно занимающую около получаса на автомобиле, кортеж Беназир преодолел за 10 часов, двигаясь в густой человеческой массе, окружавшей машину. Здесь, с трудом пробившись через толпу, Беназир впервые напрямую обратилась к народу: «Я добровольно ступила на тропу терний и вышла в долину смерти. <…> Здесь и теперь я клянусь, что пойду на любые жертвы, чтобы надежно защитить права человека. <…> Я вернулась, потому что хочу служить народу, а не искать мести. Я не собираюсь мстить. У меня нет в сердце этого чувства. Я хочу построить Пакистан».

После Лахора Бхутто продолжила поездку по стране, посетив 19 городов во всех четырех провинциях. Она оттачивала ораторское мастерство, каждый раз обращаясь к новой аудитории с наиболее понятными словами. Конечно, легче всего ей было в Синде. Выступая в Тхатте, Хайдарабаде и Ларкане, Бхутто просто пересказывала фамильные предания о дедушке, добившемся независимости Синда, прадедушке - борце с британским колониализмом и далеком предке Додо Хане, храбром воине и собирателе синдских земель.