Валютный рынок и валютные биржи

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Валютная сфера и экономика России: механизмы взаимодействия

1.1 Монетаристская политика и спад производства

1.2 Валютный курс и инфляция

1.3 Трудные дилеммы макроэкономики

2. Основные сегменты валютного рынка на современном этапе развития

2.1 Место и роль биржевого валютного рынка

2.2 Фьючерсный рынок

2.3 Влияние макроэкономической ситуации на валютно-финансовый рынок

3. Анализ деятельности некоторых валютных бирж

3.1 Московская Межбанковская валютная биржа

3.2 Санкт-Петербургская валютная биржа

4. Перспективы развития валютных бирж

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Валютная политика России направлена в настоящее время на превращение неконкурентноспособных товаров в конкурентноспособные путем понижения курса национальной валюты и введение внутренней конвертируемости рубля. Но этого можно достичь лишь на определенный период времени, поскольку подобного рода чисто финансовая сфера не связана с производственными процессами, не меняет их технологию, не повышает качество товаров, не снижает себестоимость продукции и не повышает производительность труда. Наоборот, такая валютная политика может иметь даже негативные последствия, сделав предприятия с большой материалоемкостью и низкими качественными характеристиками искусственно конкурентноспособными на мировом рынке. Девальвация, принеся временную выгоду, затем может значительно ухудшить условия торговли, ибо большое количество труда начинает обмениваться и уже обменивается на меньшее. В результате -- страна несет колоссальные потери, становясь с каждым днем беднее.

Прямое назначение валютных бирж -- определять валютный курс, который представляет собой цену иностранной валюты, а валютные сделки по экспорту и импорту товаров и услуг каждой страны составляют основу определения стоимости национальной денежной единицы. Иначе говоря, экспорт товаров и услуг той или иной страны является причиной продажи иностранных валют с целью покупки национальной денежной единицы.

В настоящее время в России функционирует несколько валютных бирж: Московская, Санкт - Петербургская, Уральская (Екатеринбург), Сибирская (Новосибирск), Азиатско-Тихоокеанская (Владивосток), Ростовская (Ростов-на-Дону), Нижегородская и Самарская. Однако Центральный банк РФ с 3 июля 1992 г. перешел на установление единого курса непосредственно на валютном рынке на основе результатов операций по покупке и продаже СКВ лишь на Московской межбанковской валютной бирже. Остальные биржи ЦБР, осуществляя фиксинг (т.е. определяя курс доллара США либо другой твердой валюты по отношению к рублю), не принимает в расчет. Поэтому валютным биржам, кроме столичной, остается только задача подешевле скупить твердую валюту и подороже ее продать.

Как известно, влияние валютного курса прямо противоположно по отношению к экспорту и импорту. При повышении курса национальной валюты экспорт сокращается, поскольку поступления от него, полученные в иностранной валюте, при пересчете в национальную дают меньшую величину (обратный эффект - для импортных операций). В частности, экспортные пошлины удорожают российские товары на мировых рынках и снижают из конкурентноспособность. Повышение цены товаров из-за таможенного обложения затрудняет его сбыт за границу. Например, в прошлом году квота на экспорт нефтепродуктов использовалась лишь на 73%, меди -- на 70%, леса -- на 56% и т.

На другие виды международных отношений изменение валютного курса также действует отрицательно. Так, в области национального туризма и осуществлении инвестиционной деятельности падение курса национальной валюты ведет к естественному снижению объемов этих видов деятельности, и наоборот.

По оценкам экспертов, 75 - 80% валютных средств на внутренний рынок России поступает от отечественных предприятий, остальная часть от физических лиц-резидентов, а также физических и юридических лиц-нерезидентов. По данным МВЭС, на цели импорта предприятия используют 2/3 своей валютной выручки и очень неохотно идут на продажу собственной валюты на рынке. По признанию экспертов Минфина РФ, на валютных счетах предприятий сейчас находится от 6 до 9 млрд. долларов, из которых на валютный рынок поступает от 10 до 20%.

1. Валютная сфера и экономика России: механизмы взаимодействия

Внешние валютно-финансовые отношения являются одним из важных звеньев национальной экономической системы. Они находятся в состоянии сложной и многообразной взаимозависимости с другими компонентами этой системы.

Область зарубежных валютно-финансовых связей, обладая относительной самостоятельностью, тем не менее в конечном счете производна от сферы внутренней хозяйственной деятельности. Она чутко реагирует на процессы, протекающие в этой сфере, а также на социально-политические пертурбации, импульсы, исходящие от мирового хозяйства, наконец, на усилия властей, направленные на достижение геополитических целей. В свою очередь, валютно-финансовая конъюнктура, соответствующая государственная политика оказывают значительное обратное воздействие на «реальный» сектор экономики. Функционирование валютного механизма ощутимо сказывается на темпах и направлении экономического развития, пропорциях и динамике общественного воспроизводства, тенденциях накопления капитала и трансформации хозяйственных структур, распределении национального дохода, положении различных социальных слоев, уровне их потребления.

1.1 Монетаристская политика и спад производства

В условиях переживаемого Россией глубокого, всестороннего социально-экономического кризиса возникло явное противоречие между целями достижения монетарной стабильности, с одной стороны, и преодоления промышленного спада, осуществления экономического роста -- с другой. Поскольку приоритет был однозначно отдан первым, то влияние денежно-кредитной и валютно-финансовой политики на экономику проявилось в России, к сожалению, весьма негативным образом.

К концу лета 1994 г. удалось существенно понизить темпы инфляции. Если в 1993 г. среднемесячное повышение уровня потребительских цен составляло 21%, то в 1 квартале 1994 г. этот показатель понизился до 12%, во II квартале -- до 7,0% и в III квартале -- до 5,7%. В августе темп увеличения инфляции упал до 4%, что было самым низким уровнем за все время с начала либерализации цен. Значительно снизился прирост инфляции в годовом исчислении. Согласно^ оценке МВФ, в 1992 г. он составил 1353%, в 1993 г. -- 896% и в 1994 г. -- 292%^ по данным Госкомстата РФ, цены на потребительские товары выросли в 1994 г. в 3,2 раза.

Возрастает стоимостной объем экспорта России в страны дальнего зарубежья. По данным официального платежного баланса, он увеличился с 42,4 млрд. дол. в 1992 г. до 43,7 млрд. дол. в 1993 г., а за вычетом величины потерь, вызванных занижением российскими экспортерами цен на экспортируемые товары в международных бартерных операциях по отношению к среднемировым ценам, суммы поправок к объему экспортных поставок, произведенных в счет погашения кредитов в переводных рублях, и оценки продаж и залога золота за рубежом, соответственно -- с 33,1 млрд. дол. до 40,9 млрд. дол., или на 23,6%. По совместно согласованным Государственным таможенным комитетом, Госкомстатом и Министерством внешних экономических связей данным, за одиннадцать месяцев 1994 г. российский экспорт в дальнее зарубежье (включая страны Балтии) составил 42,3 млрд. дол., что соответствует его объему за весь 1992 г. При этом в течение года величина экспорта постоянно увеличивалась. Так, в 1 квартале его среднемесячный объем был равен 3,2 млрд. дол., во II квартале -- 4 млрд. дол., в III квартале -- 4,3 млрд. дол. и в октябре--ноябре -- 4,6 млрд. долларов.

Активное сальдо внешнеторгового баланса с дальним зарубежьем (без учета поставок товара в счет гуманитарной помощи) выросло с 7,4 млрд. дол. в 1992 г. до 17,7 млрд. дол. (не считая неучтенного импорта по оценке МВФ) в 1993 г., то есть в 2,4 раза. С учетом названных выше поправок к экспорту, а также стоимости неучтенного импорта по оценке МВФ на базе данных таможенной статистики стран -- внешнеторговых партнеров России и поставок в счет гуманитарной помощи оказывается, что в 1992 г. импорт товаров превысил экспорт на сумму 3,7 млрд. дол.; в 1993 г. образовалось положительное сальдо в размере 7,9 млрд. дол. По данным Госкомстата, таможенного и внешнеторгового ведомств, за период с января по ноябрь 1994 г. избыток торгового баланса составил 17,5 млрд. дол. -- на 2,3 млрд. дол., или на 13%, больше соответствующего показателя предыдущего года).

Официальное сальдо платежного баланса по текущим операциям с учетом поправки на неэквивалентный бартер имело в 1992 г. дефицит на сумму 2,2 млрд. дол. В 1993 г. было зафиксировано превышение поступлений над платежами на 6,2 млрд. дол. По данным за первое полугодие 1994 г., актив счета текущих операций составил 5,2 млрд. дол. по сравнению с 4,7 млрд. дол. за аналогичный период 1993 г. (увеличение на 0,5 млрд. дол., или на 10,6%). В валютной сфере установилась фактическая внутренняя конвертируемость рубля по текущим операциям на базе плавающего курса.

Достижение названных выше показателей можно было бы считать значительным успехом макроэкономической политики, если бы их оборотной стороной не был резкий спад производства. По данным Госкомстата, за январь--ноябрь 1994 г. по сравнению с соответствующим периодом 1993 г. валовой внутренний продукт сократился на 15%, выпуск промышленной продукции -- на 21,8%, производство товаров народного потребления -- на 26%, капитальные вложения за счет всех источников финансирования -- на 28% и объем услуг населению -- на 34%. Согласно имеющимся оценкам, производственные мощности в обрабатывающей промышленности загружены лишь на 30 --35%, а на некоторых предприятиях --на 5-- 15%. О тяжелом финансовом положении предприятий свидетельствует то обстоятельство, что под установленный правительством критерий банкротства по уровню текущей ликвидности подпадает не менее 70% общего их количества.

К еще более удручающим результатам приводит сопоставление нынешних основных экономических показателей с уровнем начала текущего десятилетия. Величина ВВП составляет менее 50% от этого уровня. Спад промышленного производства в целом также превысил 50%, а в машиностроении -- 60%. Он оказался больше по своим масштабам, чем в самые тяжелые годы второй мировой войны. Объем капиталовложений уменьшился за это время в 4 раза, в результате чего износ основных производственных фондов оценивается на конец 1993 г. в 56%. По сути дела, происходит разрушение промышленного и научно-технического потенциала, которое грозит стать нс-обратимым.

Не лучше положение дел в сельском хозяйстве. По оценке председателя Комитета по аграрной реформе Федерального Собрания В. Зволинского, в 1994 г. объем продукции сельского хозяйства, по сравнению со среднегодовым показателем в 1986 -- 1990 гг., составил 45 -- 50%. По производству мяса страна откатилась на уровень 1978 г., молока и яиц -- 1980 г., шерсти -- 1958 г. Фондовооруженность сельского хозяйства снизилась за 1991 -- 1994 гг. на 36%, а производительность труда -- на 20%.

Становится все более реальной угроза массовой безработицы. Только в ноябре 1994 г. численность официально зарегистрированных безработных увеличилась на 4,1%. В отдельных регионах страны безработица уже приобретает критический характер. Россия теряет свои позиции в мировой экономике. По итогам 1993 г., физический объем ВВП составил 13,6% от ВВП США, в то время как в 1990 г. этот показатель был равен 23%. Налицо -- тенденция к увеличению разрыва между уровнями экономического развития России и передовых стран Запада.

Не добавляют оптимизма относительно перспектив российской экономики и прогнозы специалистов на ближайшее будущее. Согласно оценкам Российской академии наук, в 1995 г. производство ВВП понизится еще на 10%, а по отношению к уровню 1989 г. -- последнего года, когда происходил экономический рост, на 54%, в 1996 и 1997 гг. --на 57 и 60%. Сокращение национального дохода прогнозируется в 1995 г., на 12% и по сравнению с 1989 г. в предстоящие три года, начиная с 1995 г. соответственно на 57, 61 и 64%. Другие экономические показатели России уменьшатся в 1995, 1996 и 1997 гг. против уровня 1989 г. в следующих размерах: выпуск промышленной продукции -- на 58, 60 и 62%; объем сельскохозяйственного производства -- на 28, 34 и 38%; величина инвестиций -- на 68, 70 и 71%. Таким образом, судя но этим прогнозам, впереди нас ожидает весьма длительный период изнурительной стагнации производства.

Имеется ли связь между мерами властей, которые имели своим результатом итоговое снижение темпов инфляции (о новом витке инфляции, начавшемся с осени 1994 г., речь пойдет ниже), активное сальдо текущего платежного баланса, установление внутренней конвертируемости рубля, с одной стороны, и углублением промышленного спада -- с другой? Есть все основания дать на этот вопрос положительный ответ.

В докладе по проблемам реформирования экономики стран Центральной и Восточной Европы под названием «Рыночный шок», который был подготовлен и опубликован в 1992 г. международной группой ученых «Адженда», содержалось такое критическое суждение: «Существующие программы преобразований, в частности те, которые вдохновляются международными кредитными организациями, имеют... один недостаток. Они сконцентрированы главным образом на таких абстрактных целях, как экономическая стабилизация, сбалансированные бюджеты и текущие счета, конвертируемость валюты и пр., независимо от последствий такой политики для производства продукции, капиталовложений, занятости населения и уровня потребления. При таком образе действий то, что должно считаться основной целью индивидуальной экономической деятельности, а именно предоставление товаров и услуг отдельным гражданам, рассматривается лишь как средство достижения абстрактных валютно-финансовых целей». В том, что касается России, высказанные независимыми экспертами опасения подтвердились, к сожалению, в полной мере.

На первых порах катастрофическое падение выпуска продукции в России было обусловлено преимущественно экономическими последствиями дезинтеграционных политических процессов, то есть, если так можно выразиться, «объективными», неконтролируемыми властями факторами. Это -- разрыв разветвленных хозяйственных связей с бывшими советскими республиками, вызванный разрушением СССР, а также свертывание торговых взаимоотношений с партнерами по СЭВ вследствие ликвидации последнего и скачкообразного перехода на расчеты в свободно конвертируемой валюте. Все эти болезненные процессы имели своим результатом появление у предприятий больших трудностей в области материально-технического обеспечения. Однако в дальнейшем, в особенности в 1994 г., углубление промышленного спада в значительной мере находит свое объяснение в макроэкономической политике властей.

Нынешняя государственная антиинфляционная политика ориентируется на трактовку инфляции как исключительно монетарного явления, сводимого только к «инфляции спроса», и поэтому ограничивается простым торможением всеми возможными способами роста объема денежной массы. Она практически игнорирует фактор «инфляции издержек». Между тем инфляционный процесс имеет в России чрезвычайно сложный, комплексный, многогранный характер. Скачкообразное повышение цен на энергоносители, сырьевые товары, металл, транспортные услуги, т. е. момент «инфляции издержек», оказывает эффективное повышательное давление на стоимость готовых изделий и, следовательно, играет в этом процессе весьма важную роль.

По сообщению Центра экономической конъюнктуры при правительстве РФ, в первой половине января нынешнего года цены предприятий-производителей ла основные виды энергоресурсов увеличились в среднем на 21,3%; что в 2 раза превысило темпы инфляции, составившие за тот же период 10,6%. Очередной скачок расходов на энергоресурсы чреват дальнейшим ростом потребительских цен. Два механизма инфляции в системе причинно-следствепных связей постоянно меняются местами, как бы подстегивая друг друга.

Недостаточная эффективность монетарных методов противодействия инфляции, негативные последствия применения этих методов для экономики в целом объясняются тем, что инфляция стимулируется в России сохраняющейся высокой степенью монополизированности хозяйственного механизма и потому представляет собой институциональный, структурный феномен. На это обстоятельство неоднократно обращал внимание такой авторитетный экономист, как Г. Явлинский. По его мнению, при таком положении вещей «за каждый процент снижения инфляции мы платим примерно двумя процентами снижения объема производства». Таким образом, в России в настоящее время, по сути дела, действует механизм стагфляции, который впервые ощутимо обнаружил себя в странах Запада в 70-е годы в связи с энергетическим кризисом.

Что касается борьбы властей с «инфляцией спроса», то существенным ее дефектом является отсутствие анализа структуры совокупного платежеспособного спроса, учета социального среза этого спроса. Осуществление реформы в России сопровождается стремительным расслоением общества, делением его на собственников и несобственников, соответственно на богатых и бедных.

Госкомстат фиксирует процесс социальной стратификации российского общества, публикуя систематически данные о разрыве между доходами 10% наиболее богатой и 10% самой бедной части населения. Если в 1991 г. этот разрыв не превышал 4,5 раза, то в 1992 г. он составил 8 раз, в 1993 г. -- II раз, а к концу 1994 г. достиг 15 раз, превысив даже соответствующий показатель США, где он равен 1 к 14, В январе--ноябре 1994 г. на долю 10% наиболее обеспеченной части населения приходилось 30% денежных доходов, а на долю 10% наименее обеспеченной -- лишь 1,9%. Около 65% населения имели доходы ниже среднего уровня. По данным Торгово-промышленной палаты РФ, доходы 10% самой богатой группы населения больше доходов 10% самых бедных граждан в 21 раз.

Из сказанного выше следует непреложный вывод о том, что наиболее действенное инфляционное давление на потребительские цены оказывают именно богатые слои населения, так называемые «новые русские». Нельзя нс согласиться с экономистом М. Делягиным, когда он пишет, что российские монополии «ориентируются при установлении цен в первую очередь на возможности богатых. В результате значительная часть населения оказывается практически неплатежеспособной». Однако это означает, что при практическом проведении антиифляционпых мер нужно принимать во внимание различную степень ответственности разных социальных слоев за побуждение к повышению цен и соответственно ориентировать такого рода меры. Необходимость подобного подхода определяется не идеологическими, а прагматическими соображениями. Его использование -- это одно из условий достижения успеха в противодействии инфляционному процессу.

Помимо внутренней макроэкономической политики, свою лепту в общий спад производства в России вольно или невольно вносят действия властей в сфере внешней торговли и международных валютно-финансовых отношений, определяемые рамками радикально-либерального подхода и требованиями МВФ. Речь идет о полной либерализации внешней торговли, устранении валютных ограничений по текущим операциям, введении внутренней конвертируемости рубля. Конечно, осуществление перехода к рыночной экономике, проведение курса на открытость национального хозяйства, необходимость выполнения положений устава МВФ -- все это рано или поздно потребовало бы принятия названных выше мер. Однако остается фактом и то, что данные меры в той или иной степени объективно содействовали развитию негативных процессов в области производства. Происходило это в основном двумя путями.

Во-первых, снятие ограничительных, защитных торговых и валютных барьеров открыло шлюзы для импорта пользующихся повышенным спросом продовольственных и других потребительских товаров. Многие из них не являются предметами первой необходимости, но имеют очень высокий уровень коммерческой рентабельности (алкогольные и прохладительные напитки, табачные изделия, шоколад, сладости, аудио- и видеоаппаратура, электроника, компьютеры, автомобили). В связи с этим доля продуктов питания и сырья для их производства в общем объеме импорта из стран дальнего зарубежья увеличилась, по данным МВФ, с 15% в 1990 г. до 27% в 1992 г^ Согласно последним сведениям российских ведомств, она возросла с 23% в 1993 г. до 30% в 1994 г. (по итогам одиннадцати месяцев). Таким образом, за 1990--1994 гг. доля продовольствия в импорте России из дальнего зарубежья выросла приблизительно вдвое. По сообщению МВЭС, на продовольствие и потребительские товары, вместе взятые, в 1994 г. приходилось около половины всего импорта России.

Более дешевое импортное продовольствие и некоторые промышленные потребительские товары существенно потеснили на внутреннем рынке соответствующую отечественную продукцию, а это значительно усугубило сокращение се производства. В первую очередь данный процесс содействовал спаду в сельском хозяйстве.

Во-вторых, отмена внешнеторговых и валютных ограничений имела своим косвенным последствием затруднение ввоза в Россию инвестиционных товаров. Огромный рост инфляции, последовавший за либерализацией цен, соответственно повлек за собой стремительное повышение курса доллара на российском валютном рынке. Последний возрос со 110 руб. за 1 дол. в начале 1992 г. до 3947 руб. на 20 января 1995 г., т. е. в общей сложности в 35,9 раза. При этом основной движущей силой повышения курса доллара к рублю является спрос на валюту для приобретения продовольствия и предметов потребления, ввоз которых резко увеличился благодаря действию названных выше факторов. Повышение курса доллара (соответственно, валютное обесценение рубля), в свою очередь, существенно сужает возможности импорта средств производства, которые и без того были относительно более дороги на Западе, по сравнению с российским уровнем.

В результате действия охарактеризованного выше механизма доля машин, оборудования и транспортных средств (включая запасные части) в стоимости импорта России из дальнего зарубежья понизилась с 41% в 1990 г. до 30% в 1994 г. (за январь--ноябрь), сравнявшись с долей продуктов питания. В 1994 г. ввоз этих товаров уменьшился по сравнению с уровнем предыдущего 1993 г. на 7%. К. Буш --.один из авторов исследования, подготовленного в 1993 г. для Объединенного экономического комитета Конгресса США и посвященного проблемам переходной экономики в странах бывшего СССР, утверждает, что эти факторы «могут оказать пагубное воздействие на инвестиционные планы и на долгосрочные перспективы экономического роста» . Иными словами, уменьшение объема ввоза инвестиционных товаров вследствие падения курса рубля по отношению к иностранным валютам стимулирует процессы стагнации в экономике.

1.2 Валютный курс и инфляция

Выше в данной работе мною были охарактеризованы негативные последствия внешнеторговой и валютной политики России для производственной и инвестиционной деятельности. Однако процессы, протекающие в валютной сфере, таят в себе и значительный инфляционный потенциал. Дело в том, что одной из составляющих инфляции, как многофакторного явления, служит так называемая «импортируемая», то есть привносимая из-за рубежа, инфляция. Последняя, в свою очередь, имеет три основных канала, или механизма, формирования.

Во-первых, источником внешних инфляционных импульсов может быть рост цен на импортируемые товары, связанный с повышением уровня этих цен в странах-экспортерах. Так как инфляция на Западе в настоящее время невелика, то и перспектива подобного развития событий не должна вызывать особой тревоги.

Второй тип инфляционного воздействия извне -- это выходящее за пределы внутренних потребностей расширение денежной массы в стране в результате возникновения крупного по своим размерам и устойчивого активного сальдо платежного баланса по текущим операциям или массированного притока капиталов в ликвидной форме, в особенности при наличии фиксированного валютного курса. Пример такого рода процесса -- усиление инфляционного давления в странах Западной Европы в конце 60-х -- начале 70-х годов в связи с интенсивным притоком долларов в результате кризиса американской валюты, которой она в то время переживала.

Поскольку для России характерен на нынешнем этапе не приток, а, напротив, огромный отлив капиталов, то инфляционная угроза, которая вызывалась бы чрезмерной эмиссией рублевых банковских депозитов в качестве эквивалента возрастающей величины активов в иностранной валюте, не является сейчас актуальной. В то же время инфляционный потенциал сходного характера возникает по другой причине, а именно вследствие того, что долларовые накопления (отчасти и активы в других СКВ) российских резидентов, основой происхождения которых служат экспортные или иные внешние, в том числе и нелегальные, операции, превращаются ими в огромных размерах в наличные средства.

Если за весь 1993 г. чистый приток наличной иностранной свободно конвертируемой валюты из-за рубежа составил порядка 5,7 млрд. дол., то только в первой половине 1994 г. этот показатель достиг уровня 8,3 млрд. дол. Будучи ввезены в Россию, такие средства используются во внутреннем обращении и для образования сбережений, вытесняя в определенной мере из соответствующих сфер национальные деньги, что ведет к «долларизации» экономики. В ходе симпозиума «Международные операции российских банков», состоявшегося 20 января 1995 г. в Дипломатической академии МИД РФ, была высказана оценка, согласно которой долларовая денежная масса в России сейчас вдвое превышает рублевую денежную массу. Фактическое превращение наличной иностранной валюты в том или ином объеме в один из компонентов внутренней денежной массы действительно создает дополнительный очаг возбуждения «инфляции спроса».

Особую опасность представляет собой в наше время третья разновидность «импортируемой» инфляции, которая вызывается понижением валютного курса национальной денежной единицы. Такое понижение соответственно повышает рыночные цены импортируемых из-за границы потребительских товаров. Что же касается ввозимого сырья и полуфабрикатов, то их удорожание в результате падения валютного курса увеличивает стоимость производимых с их помощью товаров внутри страны, т. е. приводит в действие механизм «инфляции издержек».

Угроза «импорта» инфляции по третьему из охарактеризованных выше вариантов возрастает в той мере, в какой импортные товары вытесняют с внутреннего потребительского рынка продукций отечественного производства. Согласно имеющимся оценкам, в 1993 г. на импорт приходилось 1/5 всего объема поступившего на рынок продовольствия. Что же касается промышленных товаров длительного пользования, то доля импорта в их реализации достигла в 1994 г. 70--80%. По данным Торгово-промышленной палаты России, импорт обеспечивает в настоящее время около 40% всего розничного товарооборота. А помощник президента по экономическим вопросам А. Лившиц считает, что потребительский рынок России захвачен уже на 55%, и прогнозирует увеличение доли товаров из-за рубежа на этом рынке к 1996 г. до 70%.

В нынешних условиях представляется обоснованной та точка зрения, что рыночный курс рубля к доллару тяготеет к соотношению паритетов покупательной способности двух денежных единиц не столько по всему кругу участвующих во внешней торговле товаров, сколько именно по товарам потребительского сектора. В то же время вследствие резкого роста доли товаров, поступающих на внутренний потребительский рынок из-за рубежа, общий уровень цен на этом рынке становится особенно чувствителен к колебаниям валютного курса.

Статистические данные свидетельствуют о том, что с начала либерализации цен в январе 1992 г. до осени 1994 г. понижение рыночного валютного курса рубля по отношению к доллару в общем итоге отставало от внутреннего обесценения российской денежной единицы, иными словами, происходило понижение покупательной способности доллара на рынке России. Если принять эту покупательную способность в декабре 1991 г. за 100%, то уже в январе 1992 г. в связи с резким ростом цен вследствие их отпуска этот показатель упал до 40%, а в августе 1994 г. составлял лишь 6--8%. Отсюда можно сделать вывод о том, что до осени 1994 г. понижение курса рубля в конечном счете не было четко выраженным инфляционным фактором, а может быть, в какой-то степени оказывало и антиинфляционнйе воздействие.

Сказанное не исключает того, что в отдельные отрезки времени понижение валютного курса рубля, напротив, опережало рост цен на внутреннем рынке и, следовательно, само давало импульсы к усилению инфляции. Так, судя по всему, обстояло дело, в частности, с июня по октябрь 1992 г., когда индекс покупательной способности доллара на российском рынке повысился приблизительно в 2,5 раза. Падение курса рубля в этот период, по-видимому, послужило в определенной мере толчком к повышению уровня цеп в ноябре--декабре 1992 г. Известны еще два момента, когда проявлялась тенденция к увеличению покупательной способности доллара вследствие более быстрого, по сравнению с ростом цен, падения курса рубля -- в январе и с марта по май 1993 г. Однако в обоих случаях это увеличение было кратковременным и незначительным по своим размерам. Тем не менее можно предположить, что находящиеся в состоянии постоянной взаимозависимости падение курса рубля и рост цен в определенных ситуациях как бы передают друг другу функцию движущей силы данного кумулятивного процесса.

Устойчивое длительное итоговое понижение покупательной способности доллара на российском рынке сформировало к осени 1994 г. реальную, объективную основу для существенного ускорения падения курса рубля. Вследствие отставания темпов понижения этого курса от темпов роста цен внутри страны, в частности, на основные экспортные товары -- энергоносители и сырье, уровень цен на такие товары начинал приближаться к уровню мировых цен, что действовало в направлении снижения их конкурентоспособности на мировых рынках. Одновременно крушение расчетов властей на прекращение падения объема производства и, как следствие, усиление социально-политической нестабильности привели к резкому росту инфляционных ожиданий в обществе. «Материализации» этих ожиданий, трансформации их в скачкообразный рост рублевого спроса на доллары содействовала эмиссия денежных средств в виде кредитов Центрального банка, которая была произведена в апреле -- мае на сумму почти 12 трлн. руб. и на рубеже лета и осени 1994 г..в размере 17 трлн. рублей.

Власти, судя по ряду высказываний официальных лиц и близких к ним экономистов, относились к перспективе резкого понижения курса рубля вполне благожелательно. Мотивами их заинтересованности в подобном развитии событий являлись: во-первых, опасения сокращения экспорта энергоносителей и сырья, намерение поддержать производителей и экспортеров этих товаров, даже ценой ущемления интересов импортеров и потребителей ввозимой из-за рубежа продукции; во-вторых, желание сохранить и увеличить за счет расширения объема экспорта активное сальдо торгового баланса; в-третьих, фискальные соображения, т. е. стремление максимально эффективно использовать часть валютных резервов для финансирования неотложных бюджетных расходов, в частности, погашения задолженности по выплате заработной платы, получить возможно больший объем рублевых Средств в качестве эквивалента расходуемой Министерством финансов иностранной валюты; наконец, в-четвертых, тревога за судьбу официальных золотовалютных резервов, установка на недопущение сокращения последних в неприемлемых размерах и, напротив, повышение их уровня.

О том, что власти действительно рассчитывали на понижение курса рубля, свидетельствует следующее обстоятельство: по данным председателя подкомитета по бюджету Госдумы О. Дмитриевой, бюджет 1994 г. был сформирован с учетом валютного курса, равного в среднем за год 3,5 тыс. руб. за доллар, при том что в начале года этот курс составлял всего лишь 1247 руб.

Вследствие некоторых допущенных Центральным банком тактических просчетов, а также стечения ряда неблагоприятных обстоятельств вместо планировавшегося относительно плавного «спуска» рубля произошла драматическая дестабилизация валютного рынка, кульминацией которой стал так называемый «черный вторник» II октября 1994 г. Этот день ознаменовался катастрофическим обвалом валютного курса (с 3081 руб. до 3926 руб. за 1 дол.), составившим 27,4% за одну торговую сессию. Практически насильственное возвращение в последующие три дня курса рубля к прежнему уровню дало лишь кратковременный эффект. После этого вновь последовало устойчивое и весьма быстрое понижение курса.

На последних торгах ММВБ в 1994 г., проходивших 29 декабря, валютный курс рубля достиг показателя 3550 руб. за 1 дол. А 20 января 1995 г. он впервые опустился ниже уровня «черного вторника», составив 3947 руб. Этот курс оказался ниже котировки 31 августа 1994 г. (2197 руб.) на 1750 руб., или на 79,7%.

Резкое увеличение темпов обесценения рубля на валютном рынке осенью 1994 г. имело своим прямым последствием удорожание ввозимых из-за рубежа товаров. Психологический шок, вызванный событиями «черного вторника», способствовал усилению инфляционных ожиданий в обществе. Все это в конечном итоге дало новый энергичный толчок развитию инфляционного процесса. Если в сентябре 1994 г. потребительские цены выросли на 7,7%, то в октябре их рост составил уже 15,1%, т. е. вдвое больше. В ноябре он был равен 14,1% ив декабре-- 16,4%, в том числе на продовольственные товары -- 20,8%.

Срыв финансовой стабилизации, наметившейся было к середине 1994 г., объясняется,-конечно, помимо падения курса рубля, и многими другими факторами, имеющими внутрироссийское происхождение. Более того, как сообщила 10 февраля в Госдуме и. о. Председателя Центрального банка РФ Т. Парамонова, понижение номинального курса рубля к доллару в целом по-прежнему отстает от его обесценения внутри страны (в декабре первое составило 10, а второе -- свыше 16%; в январе соответственно -- 14 и 17,8%). Это обстоятельство, по мнению руководителя ЦБ РФ, «позволяет говорить об относительном укреплении реального курса рубля». Эксперты Банка России считают, что в 1994 г. паритет покупательной способности российской денежной единицы по отношению к доллару вырос на 14%. Тем не менее, можно предположить, что падение валютного курса и рост уровня внутренних цен на потребительские товары поочередно подталкивают друг друга. Этот механизм заметным образом содействует наращиванию инфляционного давления в стране.

1.3 Трудные дилеммы макроэкономки

Обратимся теперь к рассмотрению фундаментальных факторов, которые пока что позволяют в определенной мере нейтрализовать деструктивные процессы в экономике России, сохранять относительное равновесие как внутреннего товарного и денежного обращения, так и внешнеэкономических связей, валютного оборота. Другая задача -- это уяснение возможных альтернатив макроэкономической политики во взаимосвязи ее внутреннего и внешнего аспектов.

При катастрофическом падении уровня производства властям удается обеспечивать весьма высокую степень насыщенности потребительского рынка (по данным Госкомстата -- 91%), удерживать его от развала, следовательно, не допускать срыва инфляционного процесса в гиперинфляцию. Более чем наполовину это делается за счет импорта продукции. Инфляционное воздействие понижения рыночного валютного курса также не достигает такой силы, когда инфляция вышла бы за допустимые пределы. При этом продолжает существовать фактическая внутренняя конвертируемость рубля по текущим операциям. Каким образом все это оказывается возможным? Практически конструкция, позволяющая поддерживать более или менее благополучную ситуацию в монетарной сфере и на потребительском рынке, имеет две главных опоры.

Во-первых, равновесие внешнеторгового оборота и счета текущих операций (даже значительное превышение поступлений над платежами) сохраняется в подавляющей степени благодаря экспорту энергоносителей и минерального сырья. Доля этих товаров в общем объеме экспорта в страны дальнего зарубежья возросла с 51% в 1990 г. до 67% в 1992 г., в том числе нефти и газа, соответственно, --с 43 до 50%. В 1994 г. российский экспорт в целом на 4/5 состоял из сырья и материалов, а доля энергоносителей в нем составляла (по итогам одиннадцати месяцев) .44,7%. Оборотной стороной расширения экспорта энергоносителей и сырья из России является сокращение. вывоза машин, оборудования и транспортных средств. В результате этого доля последних в объеме экспорта в дальнее зарубежье уменьшилась с 18% в 1990 г. до 9% в 1992 г. и 5,2% за январь -- ноябрь 1994 г. В 1994 г. вывоз этой продукции составлял только 84% от уровня 1993 г.

Структура внешнеторговых связей России по сути дела сводится к тому, что импорт продовольствия, потребительских товаров и полуфабрикатов обеспечивается за счет экспорта энергоносителей и сырья, то есть расходования национальных невозобновляемых ресурсов. К тому же объем валютных поступлений от экспорта этих товаров находится в зависимости от неустойчивой конъюнктуры мировых рынков. Так, вследствие понижения мировых цен на нефть, нефтепродукты и газ в конце 1993-го и начале 1994 г. рост вывоза энергоносителей в 1994 -г. по физическому объему (на 11,7% за январь -- ноябрь по сравнению с соответствующим периодом 1993 г.) в 2, 5 раза опережал увеличение в стоимостном эквиваленте (на 4,6% за то же время). По оценке МВЭС, только за период с января по сентябрь 1994 г. Россия из-за ухудшения условий торговли недополучила около 2.5 млрд. дол. Масштабы «проедания» нефтедолларов, за которое в свое время упрекали руководство СССР, в настоящее время еще более возросли.

Очевидно, что охарактеризованная выше ситуация в области внешней торговли не может продолжаться бесконечно долго. В этой связи вице-премьер и министр внешних экономических связей России О. Давыдов в интервью газете «Сегодня» в июне 1994 г. заметил: «На сырьевом экспорте мы можем продержаться еще три--четыре года» . Если даже названный им срок является определенным полемическим преувеличением, то в любом случае нельзя не согласиться с тем, что нынешнее положение нетерпимо, и кардинальное изменение структуры экспорта представляет собой актуальную, если не сказать жгучую, проблему.

Во-вторых, основным источником уравновешивания дефицита общего платежного баланса, который согласно расчету автора составлял в 1992 г. 33,8 млрд. дол. в 1993 г. 29,8 млрд. дол. и в первом полугодии 1994 г. по официальным данным 13,4 млрд. дол., служит внешнее финансирование. .Оно включает средства, предоставляемые международными валютно-финансовыми организациями, в первую очередь Международным валютным фондом и Мировым бан-.ком, двусторонние межгосударственные кредиты, займы частных коммерческих банков, наконец, отсрочки платежей по обслуживанию внешнего долга, требующие ежегодных изнурительных переговоров с кредиторами в рамках Парижского и Лондонского клубов.

За 1992 -- 1994 гг. Россия реально получила от международных финансовых организаций порядка 5 млрд. дол. Особенно большие надежды на поддержку со стороны этих организаций российские власти возлагают в 1995 г. В прошлом году высказывалось мнение о том, что в принципе Россия могла бы получить от МВФ до 14--16 млрд. дол. Эта сумма должна была складываться следующим образом: 6 млрд. дол. -- резервный кредит («стэнд-бай»); 6 млрд. дол. -- фонд стабилизации рубля; 2 млрд. руб. -- дополнительный транш в размере 30--35%квоты в рамках «фонда поддержки системных преобразований»; около 2 млрд. дол. --наделение России «специальными правами заимствования» (СДР).

Вследствие повышения норм выдачи средств странам-членам МВФ имеет теперь возможность для предоставления России названной выше суммы по линии резервного кредита. Это объясняется тем, что Временный комитет Совета управляющих МВФ на своем заседании, состоявшемся 2 октября 1994 г., то есть накануне очередной годичной сессии МВФ и Мирового банка, которая проходила 4 -- 6 октября 1994 г. в Мадриде, рекомендовал временно увеличить годовой лимит оказания финансовой помощи странам-членам с 68% квоты до величины, которая составляла бы не менее 85% квоты страны-члена. 24 октября 1994 г. Исполнительный совет установил на срок в три года этот лимит на уровне 100% квоты (квота России в МВФ составляет как раз 6 млрд. дол. ).

Предоставление России фонда стабилизации рубля, который предполагается образовать за счет средств, выделенных для МВФ «группой десяти» (основные промышленно развитые государства) по так называемому «Генеральному соглашению о займах», обусловливается установлением устойчивого соотношения рубля с долларом, «привязкой» российской валюты к денежной единице США. Однако поддержание в течение длительного времени фиксированного валютного курса представляет собой в нынешних условиях весьма непростую задачу. Что же касается увеличения «фонда поддержки системных преобразований», и нового выпуска СДР, то согласия по этим вопросам на сессии в Мадриде достичь не удалось, и перспективы благоприятного их разрешения остаются пока неопределенными.

Власти добиваются в настоящее время кредитов МВФ по соображениям, относящимся не столько к состоянию платежного баланса, сколько к финансированию федерального бюджета. При составлении этого бюджета на 1995 г., связанного с попыткой перехода к проведению подчеркнуто жесткой финансовой антиинфляционной политики, был принят новый подход, согласно которому полностью исключается дальнейшее финансирование дефицита за счет льготных кредитов Центрального банка. Вместо этого, предусматривается покрытие дефицита, запланированного в размере 73 трлн. руб., или 7,7% объема ВВП,с помощью двух источников -- во-первых, выпуска и размещения на финансовом рынке государственных ценных бумаг (ГКО) на 30,6 трлн. руб. (приблизительно 7,5 млрд. дол. по нынешнему курсу) и, во-вторых, кредитов международных организаций, главным образом МВФ, ла сумму 41,0 трлн. руб. (до 12,3 млрд. дол.). Получение стандартного резервного кредита МВФ является также непременным условием достижения соглашения с государствами - кредиторами о кардинальном, долгосрочном реструктурировании внешнего долга бывшего СССР, ответственность за обслуживание которого приняла на себя Россия.

С учетом двухгодичного опыта отношений с Россией руководство МВФ весьма настороженно и придирчиво относится к макроэкономической политике российских властей. Дополнительным фактором, усилившим сомнения МВФ в их способности достичь согласованных макроэкономических показателей и вообще осложнившим отношения с Западом, послужила война в Чечне. В силу всех этих причин переговоры с МВФ о предоставлекии России резервного кредита на сумму 6,1 млрд. дол. приняли затяжной и напряженный характер, первоначально намечавшийся срок заключения соответствующего соглашения (декабрь 1994 г.) не был выдержан, хотя в конечном итоге этот кредит скорее всего все-таки будет получен.

Оставаясь в рамках радикально-либеральной парадигмы, по-видимому, не уйти от необходимости обращения к источникам внешнего финансирования как государственного бюджета, так и платежного баланса. По мнению министра экономики России Е. Ясина, «залезть в долги» России в настоящее время необходимо для того, чтобы «сбить инфляцию, добиться стабилизации экономики» и облегчить процесс адаптации населения к изменившимся условиям жизни . Однако нельзя не отдавать себе отчета и в том, что использование подобного метода покрытия внутренних и внешних расходов чревато грозной опасностью все большего затягивания долговой петли.

По данным Минфина, совокупный внешний долг России, включающий задолженность бывшего СССР и кредиты, полученные с начала 1992 г. самой Россией, составлял по состоянию на начало 1994 г. 112,8 млрд. дол. По словам Е. Ясина, в 1995 г. уровень этого долга может возрасти до 130 млрд. долЛ а по мнению известного экономиста А. Илларионова, -- даже до 140 млрд. дол. Это -- более половины прогнозируемого на 1 995 г. объема ВВП (930 -- 1000 трлн. руб. Понятно, что обслуживание подобного долга скоро станет для страны попросту непосильным бременем. Нужно учесть и то, что получение кредитов МВФ и Мирового банка обусловливается выполнением жестких условий, вынуждает власти навязывать населению такой объем жертв, который может оказаться для него неприемлемым и приведет к опасному обост-рению социально-политической напряженности. Наконец, финансирование со стороны Запада в конечном счете ограничивает возможности осуществления страной независимой внешней .политики, отстаивания ею своих жизненно важных геополитических интересов.

Из всего сказанного следует, что обе опоры, которые пока что обеспечивают определенную степень внутренней и внешней устойчивости российской денежной единицы, в действительности весьма ненадежны. Они подвергаются разрушительной эрозии, которая неотвратимо приближает момент исчерпания их рабочего ресурса. Усиливающаяся зависимость потребительского рынка России от импортных поставок, а федерального бюджета и платежного баланса -- от внешнего финансирования ставит власти перед острой необходимостью выработки стратегии преодоления этой зависимости, принятия адекватных возникающим угрозам действенных мер. Практически речь могла бы идти о такого рода мерах в двух областях.

Одной из областей является внешнеторговая и валютно-финансовая политика. Некоторые специалисты высказывают соображения относительно целесообразности временного восстановления в той или иной мере государственного регулирования торгового и валютного оборота с помощью частичного применения ограничительных, защитных механизмов. Авторы упоминавшегося ранее доклада группы «Адженда» считают, что режим свободной конвертируемости национальной валюты на первых порах следовало бы применять лишь к импорту средств производства; что же касается приобретения за границей потребительских товаров, то покупка твердой валюты для этих целей должка пока оставаться объектом государственного контроля.

Поскольку переход России к рыночной экономике в долгосрочном, стратегическом плане предполагает открытость экономики по отношению к внешнему миру, непременным условием которой является установление свободной конвертируемости рубля, то методы административного валютного регулирования могли бы использоваться лишь в течение ограниченного периода времени. Принимая во внимание доминирующие в верхах умонастроения, можно предположить, что даже ограниченный возврат к такого рода методам в нынешних условиях маловероятен. В то же время с осени 1994 г. власти с целью сдерживания рублевого спроса на валюту, торможения падения курса рубля стали вводить в действие набор разного рода «технических» новшеств, которые были призваны в той или иной мере способствовать повышению эффективности государственного воздействия на функционирование валютного рынка.

Сразу же после «черного вторника» с 13 октября 1994 г. было установлено правило, в соответствии с которым банки, намеревающиеся купить валюту на Московской межбанковской валютной бирже, должны предварительно депонировать на особый счет соответствующие рублевые средства. С 1 января 1995 г. колебания курса доллара к рублю на ММВБ в течение одной торговой сессии были ограничены максимальным пределом, составляющим 10% от величины начального курса торгов. Далее, Центральный банк распорядился уменьшить с 18 января лимиты открытых валютных позиций уполномоченных банков на 30%. Это соответственно сокращает возможности банков покупать валюту за свой счет. По словам представителя ЦБ РФ, данная мера позволит уменьшить спекулятивный спрос коммерческих банков на валюту.

18 января 1995 г. было обнародовано решение Центрального банка о повышении норматива отчислений коммерческими банками обязательных резервов по краткосрочным (не свыше 30 дней) обязательствам до уровня 22%. Такая мера затрудняет использование «коротких» денег для приобретения иностранной валюты. Кроме того, с 1 февраля введено обязательное резервирование банками 2% привлеченной ими на текущие счета клиентов валюты; соответствующая сумма переводится ЦБ РФ в рублевом эквиваленте. Этот шаг нацелен на уменьшение прибыльности валютных операций и, тем самым, стимулирование перелива средств в рублевый сектор. Наконец, установлен порядок, требующий при обмене валюты физическими лицами предъявления удостоверений личности и выдачи обменными пунктами специальных справок.

Другая сфера, в которой могут быть предприняты конкретные действия для разрешения охарактеризованных выше проблем, возникающих на стыке внешнеэкономических связей и национального хозяйства,-- внутренняя макроэкономическая политика. Актуальные задачи в данной области рельефно сформулированы в цитированном ранее интервью вице-премьера О. Давыдова. Вот что там говорится: «Надо рационально использовать это время: обеспечить перераспределение ресурсов, создать экспорториентированные предприятия, обеспечить максимальное импортозаме-щение и начать торговать более цивилизованно, увеличивая долю промышленного экспорта» .

Возникает вопрос: может ли столь масштабное перераспределение ресурсов, которое должно произойти в весьма короткое по историческим меркам время, быть доверено работе одной лишь так называемой «невидимой руки»? Не станет ли результатом такой политики то, что принято называть рыночной неудачей, рыночным провалом? Такого рода вопросами задаются в настоящее время многие экономисты и хозяйственники.

О происходящих изменениях в общественных настроениях свидетельствует, к примеру, следующее утверждение, содержащееся в годовом докладе Торгово-промышленной палаты России: «В широких кругах предпринимателей зреет понимание: односторонний монстаристский подход недостаточен для управления развитой, многоотраслевой и крупномасштабной экономикой России. Нужно скорректировать ориентиры экономической политики, найти оптимальное для России сочетание государственного управления экономикой и рыночного саморегулирования».

Достаточно основательны доводы сторонников, если так можно выразиться, «производственно-экономического» (в противоположность радикально-монетари-стскому) подхода. Показательна в этом отношении позиция ученого ИМЭМО РАН С. Борисова. Охарактеризовав кризисное состояние платежного баланса России, он пишет: «Альтернатива этой ситуации одна -- решительный поворот от стихии и анархии к управляемости, от бесплодных, а теперь уже определенно опасных манипуляций в сфере обращения к производству, производительности труда, стимулированию трудовых процессов, ориентации не на купцов, а на производителей» .

Думается, что избавить экономику от удручающей внешней зависимости, добиться радикального оздоровления внешнеэкономических связей, обеспечить надежную валютно-финансовую безопасность страны можно только путем проведения целенаправленной промышленной, структурной государственной политики. Такая политика предполагает осуществление крупных инвестиционных программ, прежде всего в производственной сфере.