Этика воспитания: ценности, стратегии, нарративы

Актуальность темы

1.1 От биоэтики к этике социальной

Прикладная этика, как отдельная отрасль знания со специфичным ей предметом и методом оформилась примерно во второй половине XX века. Важную роль в ее становлении сыграла работа американского биохимика, онколога Ронселлера Ван Поттера «Биоэтика - мост в будущее» (1971 г.) См. Поттер Р.В. Биоэтика - мост в будущее. Поттер выдвинул идею создания науки о выживании человечества, которая синтезировала бы в себе достижения как естественных, так и гуманитарных наук, служила бы «мостом» соединения новейшего знания с традиционной мудростью. Исследования медика в этой области были связаны с возникновением и внедрением новых биомедицинских технологий: трансплантации органов, исследованиями новых методов репродукции человека, генной инженерии и т.п. Необходимость «биоэтики» как некоторого «фильтра» научных достижений через призму человеческих, гуманистических ценностей, связывалась Ван Поттером, в первую очередь, с опасностью физического истребления человечества как вида (если не контролировать внедрение новых технологий), и потому, биоэтика быстро оформилась в отдельную область знания. Первые исследования прикладной этики, вслед за Поттером, были преимущественно связаны с этической рефлексией внедрения новых технологических, информационных средств в области природопользования, медицины, естественных наук; c анализом нравственных, моральных проблем, возникающих в специфичной общественной практике, например, в бизнесе, политике и т.п.

Если обратится к западному журналу «Современные дискуссии в прикладной этике» за 2004 год См.: Cohen, Andrew I. Contemporary Debates in Applied Ethics. Wiley-Blackwell, 2004, то большая часть исследований посвящена проблемам «вйпт _а», т.е. изучению этических аспектов отношения человека к «живому» (трансплантация органов, генная инженерия, природопользование и отношение к животным, клонирование, аборты, использование человеческих эмбрионов и т.п.); вторая часть полемики, связана с межличностным и межинституциональным взаимодействием людей в новых культурно-исторических условиях (проблемы мирового голода, гражданского общества, лимита конфиденциальности, иммиграции, правосудия и т.п.). Второе издание «Современных дискуссий в прикладной этике» за 2013 год Cohen, Andrew I. Contemporary Debates in Applied Ethics. 2^nd Edition. Wiley-Blackwell, 2013 имеет ряд дополнительных работ. Все эти работы посвящены уже не отношению к «вйпт_у», а касаются социально-политических проблем общества: порнографии, гуманитарной интервенции, однополых браков, расовой идентичности, космополитизма, проблемам ответственности, возмещения морального ущерба и др.

Фактически, еще десятилетие назад, превалирующее число исследований прикладной этики было инициировано биоэтикой, на современном же ее этапе, проблемы социально-политического содержания, анализирующие непосредственно социальные институты, которые могут обеспечить ответственное человеческое поведение, не только в области отношения к «живому», но и по отношению к другим институтам и к обществу в целом, стали все чаще актуализироваться; этической рефлексии подверглось само институциональное устройство общества, то ценностное содержание, которое им транслируется, и то каким образом это влияет на регуляцию субъектов морали как на институциональном так и на межличностном уровнях. Все это послужило рассмотрению биоэтических проблем в рамках уже социальной этики. Более того, социальная этика стала позиционироваться не как сумма особого рода гражданских добродетелей, как у Аристотеля или М. Вебера, а как область прикладной этики, рассматривающая фундаментальные проблемы социума и занимающаяся изучением ценностных составляющих нравственной деятельности См.: Elsbernd M. Social Ethics. Theological Studies, Vol. 66. №1. 2005.. Так, например, американский профессор юридических наук Дон Уэлш, рассматривая понятие «социальная этика», относит ее к прикладному этическому знанию, и задачу ее видит в применении этических рассуждений в решении социальных проблем См.: Welch D.D. Social Ethics, Overview. Encyclopedia of Applied Ethics. Cardiff, UK. 2012. p. 134-141.. Профессор «расширяет» понятие социальной этики до всех актуальных проблем общества, и предлагает рассматривать их через категориально-инструментальный аппарат прикладной этики. Также Х. Рих, организатор института по социальной этике в Цюрихе, определяет социальную этику как «теорию и практику ответственного существования человека в его отношениях с другими людьми и природой не в непосредственной форме, а в форме опосредованной общественными институтами» Рих А. Хозяйственная этика М.:1996. С.80.. Тенденция развития социальной этики как прикладной, говорит о том, что общество, столкнулось с рядом вопросов, которые уже не могут быть решены в рамках прежних институтов, они требуют новой регуляции, причем посредством этики. Социальная этика развивается как прикладная дисциплина, с одной стороны, потому что это характерно современному генезису этического знания (например, отечественные исследователи Р.Г. Апресян и А.А. Гусейнов говорят о том, что этика на современном ее этапе развивается в качестве прикладной), а с другой стороны, этот процесс инициирован структурным изменением общества и общественной регуляции, изменением культурно-исторических условий, требующих новых способов упорядочивания социальных и институциональных отношений. «Запрос» на социальную этику стал очевиден, когда изменяющийся характер общественных отношений и институциональной регуляции подверг также структурному изменению и ценностные ориентации личности, ее моральное сознание, а также нравственные отношения в обществе.

Следуя логике Р. Риха, к одному из разделов социальной этики можно отнести «этику воспитания» - область прикладного этического знания, предметом которой является изучение социальной практики воспитания, ее характерные особенности, а также этическая рефлексия ценностных оснований этой общественной практики. Внедрение новых технологий в общество, его информатизация, тенденция к глобализации в экономической, политической и культурных сферах, несомненно, оказали влияние на социальную практику воспитания, ее этос, изменили характер функционирования ее социальных институтов. В отечественной этике советского периода достаточно внимания уделялось проблемам воспитания (В.Г. Иванов, К.А. Шварцман и др.), однако современная этика столкнулась с новыми проблемами, которые потребовали выход на уровень прикладного знания, применения междисциплинарного подхода и поиска новых подходов. Не утрачивая, а сохраняя и опираясь на предшествующие теоретические исследования необходимо «в новом ракурсе» посмотреть на проблемы воспитания. Безусловно, воспитание уже рассматривается рядом других наук (педагогика, психология, социология), но зачастую, собственно этическое содержание в анализе воспитательных практик и моделей в этих науках утрачивается, а относительно воспитания, этическое выступает интегрирующим и определяющим началом.

Проблемы воспитания одни из наиболее актуальных на сегодняшний момент: социализируясь через специфические общественные каналы (в том числе через воспитание), индивид усваивает ценностно-нормативное содержание социума, и в последующем, также оказывает влияние на развитие и функционирование общества. Т.е. в широком смысле, то, каким образом и какое ценностное содержание усвоит из общественной среды индивид, будет зависеть само развитие общества и его этических доминант в частности.

Исходя из всего этого, представляется необходимым подвергнуть этической рефлексии социальную практику воспитания - практику, которая в равной степени влияет и на развитие индивида, и на развитие социума, общества в целом.

Для того чтобы показать специфику обращения к этике воспитания на сегодняшний день, необходимым представляется показать изменение социально-культурных условий воспитания, показать то содержание, благодаря которому современные проблемы воспитания не решаются в рамках традиционных институций.

1.2 Социокультурные условия воспитания в современном обществе

Социально-культурные изменения современного общества преимущественно рассматриваются в рамках социологии и социальной философии. Общество, на нынешнем этапе его развития, называют «информационным» Masuda Y. The Information Society as Postindustrial Society. Wash.: World Future Soc., 1983, «информациональным» См.:М. Кастельс. Становление общества сетевых структур. М., 1999, «постиндустриальным» См.:Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. A Venture in Social Forcasting. N.Y., 1973., «обществом постмодернити» См.:Бауман З. Индивидуализированное общество. М., 2005, «посттрадиционным» См.:Giddens A. Modernity and Self-Identity. Cambridge, 1991., «посткапиталлистическим» См.:Drucker P.F. Post-Capitalist Society. N. Y., 1993., «обществом, основанном на знании»См.:Lane R.E. The Decline of Politics and Ideology in the Knowledgeable Society // American Sociological Review.1966. Vol. 31. и др. Наиболее употребляющимися терминами в современной исследовательской литературе являются понятия «информационное» и «постиндустриальное» общество. По сути, информационные и постиндустриальные концепции описывают единые особенности современной реальности, характерной чертой которой является ориентация на знание и информацию как основной производственный ресурс. Хотя некоторые исследователи, в частности В.Л. Иноземцев говорит о концепциях «информационного общества» как существенном, но несамостоятельном о дополнении теории «постиндустриального общества». Если говорить о тенденциях развития научной мысли в этом направлении, то можно обозначить 2 генеральные линии, в рамках которых устанавливается взаимосвязь между технологическим и культурным развитием общества. Одни исследователи склонны полагать, что основные изменения в обществе инициированы самой информацией и новыми способами и каналами ее трансляции, другие же, видят культуру как первопричину развития социума, общества и всех его систем. К первому подходу можно отнести таких исследователей как М. Маклюэна («Галактика Гуттенберга. Сотворение человека печатной культуры»), М. Постера («Вид информации: постструктурализм и социальный контекст»), Д.С. Робертсона («Информационная революция»). Для всех ученых, общей интенцией работ является то, что они видят основной фактор социального, экономического и культурного развития общества в характере преобладающей коммуникации, особенностях доминирующих знаковых систем и типах формализации знания. До 1990-х годов первый подход к рассмотрению общества был доминирующим, однако сейчас можно говорить о постепенном утверждении второго подхода См.: Костина А.В. Тенденции развития культуры информационного общества: анализ современных информационных и постиндустриальных концепций. Обозначая характер современной культуры как основной двигатель развития общества и всех его систем, сторонники второго подхода рассматривают характерные черты информационного общества, демонстрирующие нам специфику изменений его институтов и тех социальных практик, которые в нем осуществляются и поддерживаются. Таким образом, представляется необходимым рассмотреть аспекты культуры постиндустриального общества, выделяемые исследователями для понимания контекста социальной практики воспитания, а также его проблемного поля.

Одна из существенных черт информационного общества, повлиявшая на институт воспитания - сетевой характер связей. Структура общества, иерархия связей и отношений, доминирующие процессы, которые в нем возникают, организуются по принципу сетей. Испанский социолог М. Кастельс так описывает этот процесс: «Исследование зарождающихся социальных структур позволяет сделать следующее заключение: в условиях информационной эры историческая тенденция приводит к тому, что доминирующие функции и процессы все больше оказываются организованными по принципу сетей. Именно сети составляют новую социальную морфологию наших обществ, а распространение "сетевой" логики в значительной мере сказывается на ходе и результатах процессов, связанных с производством, повседневной жизнью, культурой и властью» М. Кастельс. Становление общества сетевых структур. М., 1999. С. 494. Появление информации, основного ресурса современности, передающегося посредством сетей, стало толчком к изменению социальной морфологии. Сетевой характер связи общественных структур порождает антииерархичность, нелинейность в структуре организации общества. Для современного общества характерен «узловой» принцип организации: в пространстве культуры, экономики, политики существуют объединения, «узлы», которые организуются вокруг сетей электронных коммуникаций, и функционируют в зависимости от того как они обрабатывают и управляют информацией. Сеть представляет собой нецентрированную структуру, поведение которой определяется кооперативным взаимодействием между ее элементами (узлами). Кастельс настаивает на том, что современное общество представляет собой такую сеть. Если для проекта модерна Хабермаса или «галактики Гуттенберга» Маклюэна были характерны принципы системности, детерминизма и объективности, то «информационному обществу» характерны антииерархичность, нелинейность, семантический и аксиологический плюрализм См.: Костина А.В. Тенденции развития культуры информационного общества: анализ современных информационных и постиндустриальных концепций. Новый характер морфологии общества и вытекающие из него семантический и аксиологический плюрализм, ставят новые задачи перед социальной этикой и перед этикой воспитания (далее ЭВ) в частности. Характер связи в структурах образования и воспитания, по факту организован также сетевым образом. Особенности социальной практики воспитания в современном обществе является результатом функционирования многих сетевых «узлов»: семьи, детского, сада, школы, интернета, телевидения, литературы и искусства и др. Каждая из этих структур функционирует как бы сама по себе, во всех них нет единого концепта или генеральной линии относящейся к феномену воспитания. Каждый «узел» несет в себе специфичную аксиологическую интенцию, которая влияет на формирование индивида. В этом смысле, ЭВ необходима, с одной стороны, как инструмент, позволяющий вычленить и отрефлексировать эту интенцию, а с другой, при помощи инструментально- категориального аппарата этики ЭВ имеет возможность описать, каким образом в каждую узловую структуру, наряду с уже имеющимся ценностными приоритетами могут быть встроены этические доминанты, влияющие на практику воспитания, и что это могут быть за элементы.

Следующий важный признак постиндустриального общества - «демассификация» и «персонализация» культуры. Основные черты постиндустриального общества были сформулированы Д. Беллом в работе «Грядущее постиндустриальное общество» еще в 1972 м году См. Белл. Д. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования. М.: 2004.: в экономике: переход от товарного производства к расширению сферы услуг; доминирование профессионального и технического класса в сфере занятости; ориентация на теоретические знания в основе нововведений и формулирования политики; принятие решений на основе «интеллектуальной технологии». Большинство последующих теоретических построений отталкивалось от этих характерных черт «постиндустриального общества», со временем все больше обращая внимание не на трансформацию экономического сектора или технических средств передачи главного ресурса - информации, а на изменения социально-культурных доминант, определяющих характер мышления и мировосприятия индивидов. Исследователи сделали акцент на том факте, что центрирование социально-политической жизни выстраивается в постиндустриальном обществе не вокруг товарно-производственных отношений, а вокруг человека как потребителя сферы услуг и качества этого потребления. На эту специфическую черту прямо или косвенно ссылаются такие ученые как М. Маклюэн См.: Маклюэн М. Галактика Гуттенберга. Сотворение человека печатной культуры. М., 2003., Э. Тоффлер См.: Тоффлер Э. Шок будущего. М.: 2003., Ф. Фукуяма См.: Фукуяма Ф. Великий разрыв. М.: 2003, П. Дракер См.: Drucker P.F. Post-Capitalist Society. N.Y., 1993, Э. Гидденс См.:Giddens A. Modernity and Self-Identity. Cambridge, 1991 и др., указывая на трансформацию общественных отношений и изменение представлений человека о мире, связанных с переориентацией на личность, её ценности и «персону». Высокий уровень инновативности, изменение характера труда и межличностных отношений, появление нового интеллектуального класса порождает необходимость ориентации культуры на личность и ее потребности, на личность, способную обеспечить эту инновативность и способную включиться в новый характер производства. Более того, сам процесс производства товаров стал строится по принципу удовлетворения личных, персональных потребностей, культура подстраивается под «индивидуальные потребительские нужды»См: Тоффлер Э. Шок будущего. М.: 2003., через которые происходит идентификация личности. Вектор мышления современного индивида выстраивается, таким образом, вокруг такого понятия как «индивидуализация»: важно «быть личностью», важно чем-то отличаться от других и реализовывать свои «уникальные потребности» с помощью институтов современного общества, одним из которых является воспитание.

Социально-философская интерпретация феномена персонализации современного общества была проделана Ж. Бодрияйяром в работе "Общество потребления". В отличие от Тоффлера, Д. Белла, М. Маклюэна, Гэлбрейта и др. социологов, которые констатируют наличие этого феномена и показывают, каким образом он представлен в постиндустриальном обществе, Ж. Бодрияйр, скептично относится к последствиям персонализации и определяет ее как один из функциональных механизмов общества потребления, который обеспечивает социальную дифференциацию на уровне знаков и уничтожает реальные различия между людьми. Персонализация, предполагающая, что каждому индивиду необходимо сначала "найти себя", а потом стать уникальной личностью, включает субъектов общественных отношений в потребление такой персональности, которая задается исключительно по моделям и кодексам системы потребления, инициируемой ныне СМИ. Французский философ говорит о забвении "истинной индивидуальности личности", поскольку все пути "стать не таким как все" включены в структурную логику общества и общественных отношений, а потребление, подчиняющее всю жизнь индивида, выступает " как система коммуникации и обмена, как кодекс непрерывно испускаемых, получаемых и вновь изобретаемых знаков, как язык" Бодрийяр Жан. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: 2006. С.125.

Современное общество Бодрийяр называет обществом потребления в силу того, что в нем изменилось отношение к ценностям, воспринимающимися здесь как пустые знаки. " Общество потребления культивирует у людей особую ментальность, с опорой на знаки, с верой, что знаки (вещи-знаки, отношения-знаки, ценности-знаки) помогают обрести счастье, овладеть окружающим миром, тогда как на деле происходит погружение человека в ирреальный мир" Самарская Е.А. Жан Бодрийяр и его вселенная знаков. (Послесловие). Общество потребления. Его мифы структуры. М.:2006. С.263. На уровне персонализации это означает, что "культ различия", который задается вследствие «реального отсутствия различий», провоцирует людей отличаться на уровне знаков-символов, потреблять их по дифференцирующим каналам современной культуры, которая в большинстве своём, задается СМИ, и распространяется с помощью современных средств технической связи. В данной работе не ставится целью проанализировать, существуют ли в современном обществе реальные различия между людьми, или же, это фикция, как утверждает Жан Бодрийяр. Анализ персонализации, который демонстрирует французский постмодернист, обозначает важную для современного общества характеристику - а именно, что «различие» или «отличие» как таковое, необходимым образом встроено в структуру современного общества, «различие» возводится в культ и его «поиски», а вместе с тем «поиски себя» включены в общую логику социальной жизни.

Схожие идеи мы обнаруживаем и у З. Баумана, в более поздней работе «Индивидуализированное общество» (2001). Описывая процессы, которые происходят в западном обществе, британский социолог утверждает, что индивидуализация, как отрицание моделей и форм социальности, следствием которого является фрагментация всей социальной жизни, является одной из главных тенденций развития общества. На уровне общества, это означает утрату баланса между общественным и частным, а для личности, трудности адаптации в реальности, которая все больше распадается на множество реальностей: «Любая позиция, отталкиваясь от которой можно было предпринять логичные действия при выборе жизненных стратегий: работы, профессии, партнеров, моделей поведения и этикета, представлений о здоровье и болезнях, достойных ценностей и испытанных путей их обретения, - все такие позиции, позволявшие некогда стабильно ориентироваться [в мире], кажутся теперь неустойчивыми. Мы вынуждены как бы играть одновременно во множество игр, причем в каждой из них правила меняются непосредственно по ходу дела» Бауман З. Индивидуализированное общество. М. 2005. С. 157. Разрушение сословной системы поставило перед индивидом задачу «прокладывания собственного пути», а не персонализации по «проторенным дорожкам», причем ситуация эта оказывается подобием экзистенциональной «заброшенности», когда ты не просто можешь, но должен это сделать. Проникновение индивидуализма во все сферы жизни очевидным образом изменяют состояние этики и морали в «индивидуализированном обществе». Этика, как кодекс универсальных правил, дисциплинирующих, социализирующих природу и волю человека могла существовать в обществе модерна, определяемом Бауманом как стабильная и структурируемая формация. Этика в эпоху модерна выстраивала отношения на уровне общества и индивида, рационализируя универсальные нормы в отношении с Другим и нивелируя моральную мотивацию.

В эпоху постмодерна, считает философ, можно говорить о таком феномене как «мораль без этики» См.: Бауман З. Индивидуализированное общество. М. 2005; Bauman Z. Life in Fragments: Essays on Postmodern Morality. London: 1995. : постиндустриальное общество представляет собой динамичную, неструктурированную социальную привязку, его пространство не обязывает к существованию с Другим, «моральные Я не ищут себе этических оснований, но создают их в процессе самосоздания при остром осознании личной моральной ответственности за выбор» Bauman Z. Life in Fragments: Essays on Postmodern Morality. London: 1995. P.20. В новом типе общества на первом месте выступает интимность межличностных отношений, эмерджментная (внезапно возникающая) «мораль без этики», руководствуемая чувствами и эмоциями, возникающими в момент появления Другого. Такая «мораль без этики» создает моральное пространство общества, определяет социальные отношения. Исходя из вышесказанного, можно заключить, Зигмунд Бауман, говорит о проникновении «индивидуализации» во все сферы нашего бытия, что на уровне общества порождает его фрагментарность, эрозию старых социальных институтов, не приспособленных под новые исторические условия «постмодернистского существования», а на уровне личности, необходимость постоянной адаптации к изменяющимся условиям и поискам индивидуальной моральной мотивации.

Персонализация как основополагающая тенденция современного общества, пронзающая все секторы нашей жизни, анализируется также Жилем Липовецки, французским философом и социологом. В работе «Эра пустоты» (1983) исследователь утверждает, что современное общество переживает новую фазу западного индивидуализма, когда ориентация на личность и её гедонистические цели формирует иной тип социального контроля и определяет природу общественных институтов: если в эпоху модерна социальные институты дисциплинировали общество и подчиняли индивидов логике квазисубъектов, то сейчас, социальные институты ориентируются на мотивации и желания личности, подстраиваются под потребности людей См.: Липовецки Жиль. Эра пустоты: эссе о современном индивидуализме. СПб.: 2001.. Изменения, характерные для постиндустриального общества были инициированы изменением образа жизни, связанного с "революцией потребления" Там же., и перепроизводством средств, когда "избыток средств провоцировал поиск целей, которым они могли бы послужить" Бауман З. Индивидуализированное общество. М. 2005. С. 185.

Анализ Жиля Липовецки затрагивает переориентацию этических целей человека показывая двоякость этого процесса: «Налицо наделение индивида полномочиями нового, можно сказать нарциссического типа; тем не менее этот процесс сопровождается с одной стороны, утратой побудительных мотивов к борьбе за общее дело, с другой стороны, раскованностью и дестабилизацией личности. Свидетельств тому множество: непринужденность в личных отношениях, культ естественного, возникновение свободных пар, эпидемия разводов, быстрая смена вкусов, ценностей и стремлений, этика терпимости и вседозволенности, но в то же время - всплеск психопатологических скандалов, стрессовых состояний и депрессивности: каждый четвертый за свою жизнь испытывает сильное нервное потрясение, каждый пятый немец лечится у психиатра, каждый четвертый страдает бессонницей» Липовецки Жиль. Эра пустоты: эссе о современном индивидуализме. СПб.: 2001. С. 36. Этика теперь необходима для регулирования межличностных контактов, индивид больше не ищет универсальности, его интересует собственная уникальность и "представление её другому". С ориентацией на персонализацию, Жиль Липовецки связывает также возникновение прикладных этик и этических кодексов, целью которых с одной стороны, является регуляция межличностных отношений, а с другой стороны, включение каждого конкретного индивида в сферу этических проблем: теперь этика задается не из одного универсального источника (например, Абсолют) и её проблемы не имеют готового решения, этика устанавливается личностью самостоятельно в пределах определяемых ею же возможностей.

Социально-философская трактовка персонализации, дает возможность предположить, что в современном обществе существует "запрос" на этику личного поведения (или индивидуальную мораль, вслед за З. Бауманом) которая во многом будет определять нравственные отношения в обществе и состояние нравственности в целом. Воспитание является той институцией, которая может задавать схему, модель такой этики (личной морали), обозначать её возможности и ограничения, очерчивать поле саморегуляции через категориальный аппарат этики.

Итак, для ЭВ интересным и целесообразным представляется изучение тех моделей персонализации, которые существуют и обнаруживаются в современной культуре и, несомненно, несут этическую нагрузку. Если рассматривать практику воспитания как социальный институт, то персонализация личности является некоторым ее незавершенным результатом: воспитание предоставляет модели, образцы, «кодексы» по которым человек вычленяет важные для себя «персональные потребности», и интенция этих потребностей задается целями и задачами воспитания. ЭВ как часть социальной этики, имеет потенциал анализа персонализации личности через ее этические цели, т.е. выявления тех ценностей, на основе которых происходит приобретение человеком тех или иных «персональных потребностей», «индивидуальных черт». Это, с одной стороны может стать фундаментом для анализа современного состояния нравственности в обществе, а с другой выявить «минимальный моральный фон», в котором осуществляется воспитание.

Третий, социальнокультурный феномен, изменивший институт воспитания это информация.

Термин «информационное общество», был введен в научный оборот в начале 60-х годов одновременно в Японии и США Т. Умесао и Ф. Махлупом См.: Иноземцев. В.Л.Современное постиндустриальное общество: природа, противоречия, перспективы. М.: 2000. Важный вклад в разработку этой концепции внесли такие ученые как М. Порат См.: Porat M., Rubin M. The Information Economy: Development and Measurement. Wash., 1978, И. Масуда См.: Masuda Y. The Information Society as Post-Industrial Society. Wash., 1981., Т. Стоуньер См.: Stonier T. The Wealth of Information. L., 1983, Р. Катц См.: Katz R.L. The Information Society: An International Perspective. N.Y., 1988., Т. Сакайя См.: Sakaiya T. The Knowledge-Value Revolution or a History of the Future. N.Y. 1991. «Информационное общество» в работах исследователей, представляет собой некоторое концептуальное построение, описывающее новый этап общественного развития, начавшегося с информационно-компьютерной революции. Самыми важными характерными чертами такого общества становятся: во-первых, использование информации как главного ресурса экономики, благодаря которому информационный сектор имеет самые высокие темпы развития, а эффективность производства определяется развитием информационно-коммуникативных технологий (ИКТ); во-вторых, для создания необходимого количества информационных ресурсов, инфраструктура такого общества достаточно высокоразвита; в - третьих, информация и знание десакрализируются, становятся предметом массового потребления, а основной формой собственности выступает интеллектуальная собственность; в-четвертых, происходит слияние разных видов технического распространения информации, что формирует единую интегрированную информационную систему (слияние аудио-визуальной, компьютерной и телекоммуникационной технологий). Все эти и другие черты, проникая во все сферы общественной жизни, качественным образом изменяют ее.

«С конца 1990-х годов концепция информационного общества начала активно применяться в социальной практике и проектах, направленных на внедрение ИКТ в различные сферы жизни общества, что особенно проявилось в программах Европейского Союза» Чугунов А.В. развитие информационного общества: теории концепции программы. СПб., 2007 С.3. Яркими примерами такого применения могут служить три международные саммита, посвященные вопросам информационного общества, проведенные в 2003 (Женева), в 2005 (Тунис) и в 2014 (Женева) годах. На всемирных встречах на высшем уровне по вопросам информационного общества (ВВУИО), инициированными ООН, обсуждались специфика использования потенциала информационно-коммуникациоонных технологий в применении к социально-экономическому развитию а также проблемы управления и использования глобальной сети интернет.

Изучение информационного общества, начавшееся в 70-х годах прошлого столетия, породило не только научные социологические исследования, но также футурологические и публицистические работы, анализирующие проблемы воздействия новой информационной среды на человека и на общество в целом.

Особый интерес по изучению воздействия информационной среды и ИКТ на человека представляют работы Маршала Маклюэна и Элвина Тоффлера. Несмотря на то, что их работы были неоднозначно восприняты академическим сообществом, на современном этапе развития можно видеть те социальные последствия распространения ИКТ и ведущей роли знания, о которых исследователи писали еще в 70-х и 80-х годах.

Исследования канадского философа Маршала Маклюэна были сконцентрированы на изучении массовых коммуникаций. Изменение технологий передачи информации, т.е. коммуникации, определяется Маклюэном как решающий фактор формирования социально-экономической системы См.: Маклюэн М. Галактика Гутенберга: становление человека печатающего. М., 2005. Новую социально-культурную ситуацию Маклюэн описывает понятием «глобальная деревня», где благодаря развитию средств передачи информации, можно передать любое сообщение в любую точку мира, что стирает физические границы информации и создает среду, в которой она циркулирует огромными фрагментарными потоками. Занимаясь исследованием «медиа», т.е. средств коммуникации, Маклюэн показывает, как стратегии коммуникации, определяют общественное устройство: как происходит переход от устных, рукописных, печатных и электронных технологий коммуникации, а также как это демонстрируют «артефакты культуры» (например, колесо, жилище, часы, деньги и т.п.), которые также несут в себе информационную нагрузку, некий “message”. Поскольку в информационном обществе большинство коммуникации представлено посредством технических и электронных средств, социолог особое значение придает исследованию телевидения, поскольку оно «вбирает» в себя другие масс-медиа, а также наиболее полно сходиться со всеми практиками передачи сообщений и информации, в «электронном обществе».

Будучи определяющим элементом информационных сетей и коммуникации (на время написания работы), социолог выделяет такие характерные черты телевидения как мозаичность и резонанс См.: Маклюэн М. Понимание Медиа: Внешние расширения человека. М., 2003.. Мозаичность - это такой способ подачи информации, который предполагает логически несвязный набор отрывочных фактов, сюжетов и мнений (ярким примером может служить программа новостей). Набор фрагментов такого рода информации взаимоусиляясь (резонируя) объединяется в относительное смысловое единство восприятия через миф. Создавая специфичные образы, телевидение обладает огромной властью над индивидом продуцировать мифы, через которые можно поддержать определенный эмоциональный фон целой нации и управлять мировой рыночной экономикой. Особенность современных средств коммуникации, считает Маклюэн состоит в том, что они могут «удваивать» действительность, создавать ее «виртуальный» образ и подменять ее. Регуляция всей социально-экономической системы, в «глобальной деревне», осуществляется на основе той виртуальной действительности, которая создается средствами коммуникации.

Поскольку современная массовая коммуникация стала необходимой структурно оформившейся сферой жизни, то мифы и образы, которые в ней создаются, непосредственно встраиваются в наш повседневный институциональный опыт, во многом направляя его: применительно к институту воспитания, например, образы мультгероев, стратегии их поведения и поступки, которые часто демонстрируются в качестве досуга для ребенка в семье, непременно сказываются на формировании определенного отношения ребенка к схожим ситуациям, т.е. ими задаются ценностные ориентации. Как позже заметит Элвин Тоффлер, «ментальная модель действительности», которая определяет социальный и личностный опыт человека продуцируется посредством преобразования информации, циркулирующей в обществе. Манипулирование образами, образцами, идеалами, структурно входящими в социальную практику воспитания, в информационной среде нуждаются в этической рефлексии: насколько свободен тот или иной образ от манипулирования, какие ценности он транслирует.

Элвин Тоффлер, в целом указывает те же характерные черты информационного общества, что и М. Маклюэн: манипулятивный потенциал информации, ее многообразие, фрагментарность, структурный характер и др., однако особое внимание автор уделяет скорости и темпам распространения знания и информации в современном мире, распространению новаций. В работе 1970 года «Шок будущего», социолог рассматривает возможные перспективы развития общества и его основополагающих составляющих- политики, науки, образования, семьи, мировоззрения, стилей жизни, жилища и др., с позиций изменений, которым они подвергнуться или уже подверглись под влиянием ускоряющегося развития и внедрения новых технологий, ставшего возможным благодаря информационной среде. Автор настаивает, что общество (1970-х годов) находится в состоянии глубокой структурной трансформации, которой подвержен весь опыт индивида, социальные институты и мировое сообщество в целом. «Шок будущего», который описывает Тоффлер, представляет собой психологическую реакцию человека на такую трансформацию. Скорость технической и социальной новации в информационном обществе настолько велики, считает американский социолог, что индивиду приходится постоянно адаптироваться к новым условиям существования. Многообразная и фрагментарная информация, передаваемая человеку отовсюду при помощи ИКТ, «бомбардирует» сознание индивида, что сказывается на его восприятии, мышлении и принятии решений: «…мы собрали важную информацию, позволяющую признать, что информационное перевозбуждение может сказаться по крайней мере на трех различных уровнях: восприятие, мышление (осознание) и принятие решения» Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2002 С.379. Перегрузка сенсорной системы большим количеством раздражителей, увеличивает искажение с которым мы воспринимаем реальность, уменьшает способность людей думать и принимать рациональные решения: «Способность людей думать и действовать существенно ослаблена воздействием, наплывом информации, сокрушающей их органы чувств» Там же С.385 .

Будучи изданной в 1970 году, работа «Шок будущего» обозначила те проблемы, которые уже на нынешнем этапе общественного развития стали наиболее актуальны. Так, например, «трендом» современной педагогики стало «критическое мышление» и способы его выработки учениками, поскольку все больше социологических исследований показывает, что способность индивидов гибко и креативно мыслить, принимать адекватные ситуациям решения неуклонно падает, как и его простейшие знания о чем-то (например, о том как устроена солнечная система) См.: Халперн Д. Психология критического мышления. СПб.: 2000.. Следует, конечно, заметить, что сама потребность в «креативном» мышлении могла возникнуть только в информационном, в обществе, где способность генерировать новые знания определяет стратификацию и власть в общественных структурах См.: Drucker P.F. Post-Capitalist Society. N.Y.: Harper-Collins Publ., 1995.. Тем не менее, специалисты по критическому мышлению бьют тревогу и наряду с другими характеристиками выделяют адаптивность, как необходимый элемент современного мышления, чему особое внимание уделяет Тоффлер. Американский социолог раскрывает проблему адаптивности, среди прочего, через трансформацию института образования. «Образованию задание ясно: его первоочередная задача - повысить способность индивида преодолевать трудности, т. е. способность быстро и экономно адаптироваться к непрерывно меняющимся условиям» Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2002 С. 437. Воспитание как социальная практика осуществляется через институт образования и целесообразно, чтобы обучение и воспитание имели одну интенцию. Тоффлер видит ее в увеличении адаптивных возможностей человека.

В широком смысле, образование как подготовка к будущей жизни, в застойных обществах было ориентировано на прошлое: ребенку необходимо было передать «мудрость предков», поскольку она понадобится ему в будущем. Знания и система ценностей приобретались им из непосредственного опыта личностного взаимодействия. В век «технический», как говорит Тоффлер, подразумевая индустриальную эпоху, общество «отправило запрос» на подготовленных исполнителей технического труда. Вся система образования дублировала тот образ жизни и те ценности, которые необходимы были человеку в «настоящем» (т.е. в индустриальный век). Административная иерархия в школе повторяла иерархию промышленной бюрократии.

Современное же состояние общества с ведущей ролью информации и знания требует от образования трансформации не просто его организационной структуры, но также переориентации целей. Тоффлер еще в 1970 году проблематизировал несоответствие института образования времени. Повышение способности адаптироваться, подготовка к ролевой маневрированности, баланс между разнообразием информационных потоков и стандартизацией общих ценностей, обучение навыкам учиться, выбирать и общаться - вот что указывает социолог в качестве ориентиров будущего образования. Хоть со времени написания работы прошло уже 46 лет ситуация коренным образом не изменилась - современная система образования продолжает готовить человека «индустриального поколения». Внедряются отдельные методики по развитию навыков (например, критическое мышление), однако сама структура образования, ее организация, напоминает промышленный цех: ученики как рабочие приходят в класс, где им дают знания, доступ к которым находится в паре нажатий клавиш их электронных «девайсов», знания, зачастую мало привязанные к их будущему опыту, где решают, что им необходимо знать, а по звонку заканчивается их «рабочий день». Образование, как важный институт воспитания, не может по форме оставаться прежним в информационном обществе, однако каким оно должно быть?