Размещено на http://www.allbest.ru

ВВЕДЕНИЕ

Влияние неформальных институтов на коррупцию является достаточно широко освещенной в научных исследованиях темой и в целом не подвергается сомнению. Исследователи используют всё новые способы измерения культуры и коррупции и новые способы обнаружения связи между ними. Сравнительно недавно в поле их изучения попала взаимосвязь между неформальными институтами и коррупцией как на индивидуальном, так и на общественном уровне. Следует отметить, что явление коррупции само по себе существует на различных уровнях, а также является причиной высоких издержек как для отдельных индивидов, так и для всего общества и даже вызывает издержки на международном уровне. Издержки коррупции могут выражаться как в материальной форме, так и в виде бюрократических задержек, возрастания неопределенности, падения роли правовых институтов, а также снижения темпов экономического роста и асимметричного распределения благосостояния в обществе. Влияние страны или региона на уровень коррупции изучено достаточно хорошо. Известно, что в менее экономически развитых государствах и странах с более низким уровнем дохода коррупция выше; на коррупцию влияет и уровень развития политических институтов. Помимо этого, значительное влияние на уровень коррупции в регионе оказывают моральные ценности и устои общества, и даже уровень его технологического развития. Кроме того, культуры с высоким значением иерархии в жизни общества более предрасположены к коррупции, в отличие от эгалитарных. Иногда коррупция даже интегрируется в институциональное устройство страны или общества. Таким образом, если изучить предпосылки коррупции, то можно выявить наиболее эффективные способы борьбы с ней и даже её пресечения.

Целью данной работы является изучение влияния таких неформальных институтов, как культура, доверие, неформальная экономика и распространенность безналичной оплаты на уровень коррупции в стране. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

1. Проанализировать существующую научную литературу на тему взаимосвязи культуры, неформальной экономики, доверия, безналичных платежей и коррупции, а также различных сочетаний этих явлений;

2. Выявить и дать определения основным теоретическим понятиям и концепциям, на которых основывается данная работа;

3. Собрать ряд данных, определяющих измерения культуры, уровень доверия в обществе и к различным институтам, объем неформальной экономики и долю безналичных платежей, а также уровень коррупции, в разрезе страны;

4. Проанализировать эти данные на наличие взаимосвязи и построить модель, определяющую уровень коррупции относительно выбранных переменных;

5. Определить ограничения полученных результатов и наметить направления для дальнейших исследований.

Объектом исследования выступает институт коррупции, а предметом - влияние на коррупцию неформальных институтов, как доверие, культура, теневая экономика и платежные привычки.

культура доверие экономика платеж коррупция

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Данный обзор литературы рассматривает исследования по нескольким основным темам: взаимосвязь неформальных институтов и коррупции, неформальная экономика и её связь с долей оборота наличных и безналичных платежей в стране, а также распространение безналичных платежей и особенности формальных и неформальных институтов, способствующих этому. Изучение ранее написанных исследований должно поспособствовать выявлению возможных взаимосвязей и поиску данных, которые станут эмпирической основой текущей работы.

Научные работы о неформальных институтах и коррупции подразделяются на два основных направления. Для первого направления характерно построение межстрановых регрессий, используя различные измерения индивидуальных ценностей, собранные путем международных исследований как World Values Survey. Данный способ несовершенен тем, что не может учитывать большое количество разнообразных наблюдаемых и ненаблюдаемых факторов, изменяющихся от страны к стране, так как культура оказывает влияние на институты, социальные нормы и задает модели взаимоотношений между агентами. Исследования второго типа сравнивают поведение мигрантов из разных стран, находящихся в одной и той же среде, что позволяет разделить влияние культурных факторов от специфичной институциональной среды. Преимущество этого подхода в том, что институциональные факторы являются постоянными, и предполагается, что на поведение в таком случае влияют нормы и ценности родной культуры. В то же время, иммигранты могут не являться репрезентативной выборкой, а на их поведение может влиять пребывание в стране проживания (особенно на детей мигрантов), что является недостатком данного направления исследований.

К первому направлению исследований можно отнести работу Sims, Gong и Ruppel A contingency theory of corruption: The effect of human development and national culture, в которой авторы исследуют степень влияния человеческого развития на уровень коррупции в стране [26]. Авторы считают, что существует зависимость между уровнем человеческого развития, то есть «возможностью населения вести полноценную и продуктивную жизнь», и коррупцией. Предполагается, что более высокий уровень развития способствует росту самосознания населения, увеличению прозрачности в системе государственных органов и лучшему мониторингу деятельности государственных служащих. Для исследования использовалось измерение уровня человеческого развития, проводимое ООН, измерения культуры Геерта Хофстеде и индекс восприятия коррупции Transparency International. Результаты анализа показывают, что человеческое развитие действительно имеет значимое влияние на уровень коррупции, а степень этого влияния зависит от дистанции власти и индивидуализма.

Большинство современных исследований влияния неформальных институтов на экономику и, в том числе, коррупцию, принадлежит, однако, ко второму направлению. Одной из самых известных работ в данной области является Cultures of corruption: evidence from diplomatic parking tickets [16]. Авторы находят способ отделить влияние неформальных институтов от влияния правового регулирования: ведь там, где слабее культурные нормы относительно коррупции, может одновременно быть более слабая законодательная база. Для того, чтобы эффективно бороться с коррупцией, необходимо знать, что оказывает наибольшее влияние: культура или правовое регулирование, поскольку, если социальные нормы являются более значимыми, то развивать исключительно законодательную базу будет бесполезно, так как нужно искать решение в области неформальных институтов.

Чтобы разделить влияние культуры и формальных институтов, авторы исследовали поведение дипломатов ООН из различных стран, обладающих неприкосновенностью, в том числе, в области дорожных штрафов. Fisman и Miguel собрали информацию о неоплаченных штрафах за неправильную парковку более 1700 дипломатов из 146 стран. Было обнаружено, что процент неоплаченных штрафов сильно коррелирует с другими существующими измерениями коррупции, то есть, дипломаты переносят свои социальные нормы, связанные с коррупцией, из родной страны в новую институциональную среду. Возможно, это связано не только с правовым регулированием в их стране происхождения, но и с более строгими социальными санкциями: например, публичное осуждение коррупционеров в СМИ стран с низким уровнем коррупции сильнее, чем в странах с высоким уровнем коррупции. Помимо этого, было отмечено, что как предсказывает модель «нулевого принуждения» в теории издержек и выгод преступления Гэри Беккера, склонность к коррупционному поведению увеличивается со временем, так как дипломаты чувствуют свою безнаказанность. Однако следует отметить, что тенденция к увеличению количества нарушений гораздо более ярко и резко проявляется относительно дипломатов, происходящих из стран с высоким уровнем коррупции. Существенное влияние оказывает также отношение к Соединенным Штатам в стране происхождения дипломата: представители стран, отношение в которых к США более негативное, склонны оставлять неоплаченным большее количество штрафов, чем те дипломаты, в странах которых относятся к США в целом позитивно. Данное наблюдение подтверждает предположение о влиянии чувств и эмоций на экономических выбор индивидов - дипломаты из стран, негативно относящихся к Америке, получают положительную полезность от нарушения правовых норм США без последующего наказания. Важной тенденцией является также снижение количества неоплаченных штрафов после атак 11 сентября 2001 года, причем спад был наиболее выраженным среди дипломатов от стран с большой пропорцией мусульманского населения. Всё это подтверждает, что социальные нормы, культура, эмоциональное отношение и другие неформальные институты, а не правовое регулирование, играют ключевую роль в коррупционном поведении, следовательно, чтобы понять его причины и эффективно с ним бороться, необходимо принимать во внимание эти факторы.

Коррупция существует не только в государственных структурах, но и в частных компаниях. В статье Barkemeyer R., Preussb L., Leeca L. Corporate reporting on corruption: An international comparison авторы рассматривают проблему вовлеченности организаций в борьбу с внутренней коррупцией, анализируя степень заполнения индикаторов участия в антикоррупционной деятельности компаний в отчетах об устойчивом развитии [6]. Предполагается, что существует зависимость между степенью заполнения отчета и страной происхождения компании, отраслью её функционирования и её участии в международных инициативах по предотвращению коррупции. Для проверки гипотез используется выборка из 933 нефинансовых отчётов компаний из 30 стран, осуществляющих свою деятельность в 7 отраслях. В результате статистического анализа выявляется, что предположенные различия проявляются на выбранном массиве данных. Степень заполнения отчётов в целом и в частности, показателей, характеризующих вовлечённость в борьбу с внутренней коррупцией, существенно варьируется в зависимости от региона происхождения компании: наиболее полное заполнение характерно для компаний из стран Восточной и Южной Азии, самый низкий уровень показывают компании Восточной Европы. Аналогичным образом отмечена разница между компаниями из разных отраслей: степень заполнения отчётов горнодобывающих компаний заметно ниже, а банков - выше, чем у контрольной группы электроэнергетических предприятий. Наконец, участие в международных инициативах по борьбе с коррупцией также имеет влияние на зависимые переменные с одним ограничением: инициативы должны быть узконаправленными, а участие в антикоррупционной инициативе ООН не коррелирует со степенью заполнения отчётов об устойчивом развитии.

Все поставленные гипотезы подтверждаются статистически, однако следует отметить, что исследование обладает рядом важных ограничений. Во-первых, выборка тяготеет в сторону крупных компаний, для которых более характерны нефинансовые виды отчетности; во-вторых, данные указывают только на задекларированную вовлеченность в борьбу с коррупцией, а не на реальные действия; в-третьих, нефинансовая отчетность предполагает самостоятельную оценку компаниями своей деятельности, следовательно, может искажать действительность в пользу создания более выгодного образа организации.

Далее представляется необходимым рассмотреть понятие неформальной экономики, а также посвященные ей исследования. Неформальные фирмы - это организации, не являющиеся юридически зарегистрированными, они не платят налогов и действуют в теневом секторе экономики [24]. Кроме того, неформальные фирмы более формальных склонны к коррупции, так как уже функционируют в теневом секторе, а коррупция помогает им оставаться в нем, не формализовываться и не платить налогов. Как доказывают La Porta и Shleifer в своей статье Informality and development, в развивающихся странах неформальные фирмы могут составлять до половины всех экономических агентов [21]. Несмотря на то, что неформальные фирмы предоставляют рабочие места и средства к существованию миллионам людей, их роль в экономическом развитии страны, в которой они функционируют, остается противоречивой. Например, некоторые авторы считают, что теневые фирмы являются двигателем предпринимательской активности, которая не сдерживается государственным регулированием [30]. Другие исследователи придерживаются точки зрения о том, что такие фирмы практически неразделимы с понятием бедности. По их мнению, неформальные фирмы наносят экономике существенный вред: они не платят налоги, их лидеры зачастую не имеют образования, такие фирмы обычно непродуктивны по сравнению с формальными, а размер их бизнеса мал. Также сторонники негативного влияния теневой экономики отмечают, что неформальные фирмы известны тем, что производят низкокачественные товары для малообеспеченных покупателей.

Авторы статьи, La Porta и Shleifer, сформулировали основные пять характеристик неформальной экономики:

1. Её объемы огромны, особенно, в развивающихся странах.

2. Её продуктивность намного ниже, по сравнению с формальной экономикой: неформальные фирмы относительно малы, неэффективны и управляются малообразованными предпринимателями.

3. Хотя избегание налогов и регулирования является важной причиной для избегания формализации, продуктивность неформальных фирм слишком низка, чтобы позволить им интегрироваться в формальный сектор. Понижение издержек формализации не способствует привлечению теневых фирм в формальный сектор, как не способствует и ускорению экономического роста.

4. Неформальная экономика существует в отрыве от формальной. Теневые фирмы редко формализуются, и продолжают своё существование многие годы без роста и качественных улучшений.

5. С развитием страны, неформальная экономика приходит в упадок, а формальная начинает доминировать в экономической жизни страны.

Проследить прогресс в использовании безналичных средств оплаты можно на основании отчета MasterCard Advisors - Measuring progress towards a cashless society [28]. Данный отчет был разработан специально для отслеживания прогресса перехода стран мира к безналичной экономике.

Результаты исследования демонстрируют, что даже несмотря на то, что у мирового населения есть доступ к многим видам безналичных платежей, наличные всё ещё составляют 85% всех потребительских транзакций по всему миру. Даже в странах, которые считаются самыми безналичными экономиками в мире, например, Франция и Нидерланды, 40% потребительских транзакций всё ещё осуществляется в наличных. Не говоря уже о развивающихся странах, в которых доля безналичных потребительских транзакций стремится к нулю. Получается, что у населения даже самых развитых стран остаются веские причины для использования наличных средств оплаты.

По результатам исследования соотношения объемов наличных и безналичных платежей в 33 странах, авторы разделили изученные страны на 4 типа: находящиеся на начальном, переходном, переломном этапах развития безналичной оплаты, и продвинутые. Каждый из этапов отмечает продвижение на пути к становлению безналичной экономикой.

Большая часть стран на начальном этапе относятся к развивающимися странам, где наличные платежи составляют 90% и более всех потребительских транзакций. Это обусловлено низкой финансовой вовлеченностью граждан и отсутствием широко доступной безналичной инфраструктуры. Однако, среди этих стран встречаются также Италия и Греция, в которых доминирование наличных обусловлено в большей степени культурными факторами.

Переходные страны включают в себя смесь развитых и развивающихся стран, где наличные платежи составляют около 80-90% потребительских транзакций. Причины широкой распространенности наличных в каждой стране свои. Например, в Японии предрасположенность к использованию наличных является культурной, и ей способствует широкое распространение системы банкоматов. Бразилия и Китай, например, не так давно входили в категорию стран на начальном этапе, а теперь их расширяющийся средний класс стимулирует распространение новых банковских и платежных сервисов. Использование наличных в Испании, в свою очередь, связано с подавленной посткризисной экономикой.

Страны, находящиеся на переломном этапе, достигли состояния, при котором уже наблюдаются все факторы, необходимые для отказа от наличных. Вопрос заключаются в том, примут ли граждане решение отказаться от наличных. Безналичный оборот в этих странах составляет 29-45%, что составляет больший объем, чем у переходных стран с аналогичной финансовой инфраструктурой.

Страны, в которых безналичные способы оплаты широко распространены и используются подавляющим большинством населения, называются продвинутыми. В этих странах почти все граждане имеют по крайней мере дебетовую карту, а прием безналичных платежей производится почти во всех возможных платежных точках. В таких странах граждане принимают преимущества безналичной оплаты, а рост объема безналичных расчетов происходит за счет обезналичивания даже малого бизнеса.

Следует отметить феномен Китая, который в последние годы показывает самый большой прирост в проценте безналичных транзакций. Данный феномен может быть объяснен быстрой урбанизацией страны, а также политикой государства по замене наличных электронными платежами.

Таким образом, данное исследование предоставляет возможность разделить страны мира на 4 категории, в соответствии со степенью проникновения безналичных платежей. Помимо этого, авторы не раз подчеркивают влияние культурных особенностей стран на распространение безналичных платежей. Кроме того, в исследовании упоминается важность государственного регулирования финансовой отрасли и поддержки государством распространения безналичных платежей для большего проникновения безналичной оплаты. Можно предположить, что государственная поддержка в данном случае способствует усилению доверия к таким системам оплаты. Протестировать данную гипотезу можно, используя данные о доверии к государству, полученные из Всемирного опроса ценностей.

Другим источником информации об объеме и доле безналичных платежей в мире является World Payments Report [32]. Последнее издание содержит данные по состоянию на конец 2014 года. Исследование показывает, что мировые объемы безналичных транзакций в 2014 году выросли на 8,9% и достигли 383,3 миллиардов долларов в 2015 году. Этот рост произошел в основном за счет ускорения развития безналичных платежей на развивающихся рынков, которые показали прирост в 16,7% за 2014 год, в то время как зрелые рынки выросли только на 6%. Китай превзошел Великобританию и Южную Корею, и занял четвертое место среди топ-10 рынков по объемам безналичных транзакций. Подобная информация сопоставима с той, которую предоставил отчет Measuring progress towards a cashless society, говоря о Китае как об одном из мировых драйверов роста безналичной оплаты.

Авторы прогнозируют, что мировые объемы безналичных платежей в 2015 году вырастут еще на 10,1% и достигнут 426,3 миллиардов долларов, чему поспособствует развитие безналичных платежей в развивающейся Азии, Центральной Европе, Среднем Востоке и в Африке и развитой Центральной Азии. Ключевыми факторами, способствующими развитию безналичных платежей, является улучшение экономической ситуации, улучшенные меры безопасности, поддержка электронных платежей государством в развивающихся странах.

Авторы указывают, что самый большой рост доли безналичных платежей в 2014 году был зафиксирован в развивающейся Азии - 31,5%, в частности, в Китае он составил 47%. Рост объема безналичных платежей в Китае обусловлен экономическим развитием, повышением качества жизни и входом множества людей в банковскую систему. Развитие сильной системы Alipay и вход на национальный рынок зарубежных платежных систем также являются сильными факторами влияния.

Общий процент объема безналичных транзакций развивающихся стран увеличился на 2 процентных пункта, в основном за счет развития безналичных платежей в развивающихся азиатских странах, как Китай и Индия. В то же время, доля объема безналичных платежей в Северной Америке и Европе упала. За прошедшие 10 лет доля развитых регионов снизилась, но несмотря на это снижение, Северная Америка и Европа продолжают лидировать по доле объема мировых безналичных платежей.

Несмотря на распространение безналичных форм оплаты, наличные остаются привлекательными, поскольку дают держателю несколько важных преимуществ в использовании. Главными такими преимуществами являются анонимность платежей и бесплатность использования. Наличные в основном используются для транзакций с небольшой стоимостью, хотя культурные особенности и устаревшие платежные инфраструктуры также влияют на выбор в пользу наличных.

Следует подчеркнуть наблюдение авторов о том, что наличные дают держателю преимущество анонимности. Данное преимущество может быть использовано для уклонения от уплаты налогов или в коррупционных схемах. Наверное, с данной точки зрения, анонимность является наиболее существенным отличием наличных от электронных способов оплаты. Все транзакции, проходящие через банковскую систему, записываются и жестко контролируется. В настоящее время у государства имеются инструменты для того, чтобы на основе этих транзакций рассчитывать реальный доход индивида, автоматически списывать с его банковских счетов налоги и задолженности, а также иметь полную информацию о плательщике, получателе и назначении платежа. Напротив, отследить наличные гораздо сложнее, отсюда и исходит гипотеза о взаимосвязи доли наличных в экономике и размера неформальной экономики, а также коррупции в стране.

Данная гипотеза получает своё развитие в исследовании Debit Card and Cash Usage: A Cross-Country Analysis [3]. Исследователи отмечают, что малая доля населения развитых стран OECD является держателями большой суммы наличных. Некоторые авторы считают, что 70-80% наличных в экономике OECD находится либо в неформальной экономике, либо в развивающихся странах. Так как измерить неформальную активность достаточно сложно, можно только предположить, насколько значителен её объем, судя по объему наличных, держателями которых не являются домохозяйства и формальные фирмы. Schneider оценивает теневую экономику в 21 стране OECD в 16,3% ВВП за период 2002-2003 годов [3]. Он считает самой важной причиной проведения транзакций наличными в теневой экономике избегание налогов. Таким образом, предполагается, что существует положительная зависимость между долей наличных в экономике и размером теневой экономики.

Авторы исследования также указывают на взаимосвязь доли самозанятного населения и оценочным размером теневой экономики страны. В результате исследования авторы обнаруживают положительную корреляцию между долей наличных в обращении и самозанятостью населения, так как малый бизнес обычно медленнее воспринимает новые платежные технологии. Применение безналичных технологий влечет за собой высокие фиксированные издержки, а также увеличивает стоимость совершаемой транзакции. Кроме того, использование автономной системы приема платежей (то есть, оплата наличными) может быть связана с более высоким уровнем избегания налогов.

Таким образом, авторы считают, что количество самозанятого населения может быть использовано для приближенной оценки теневого сектора экономики, и что есть положительная корреляция между этими данными и долей наличных в общем объеме потребительских платежей в экономике.

Следует также обратить внимание на причины, по которым пользователи выбирают, использовать ли им безналичные платежные системы, или сохранить приверженность наличной оплате.

В статье Understanding Changes in Consumer Payment Habits - Do Mobile Payments Attract Consumers? авторы рассматривают факторы, которые влияют на изменение платежных привычек пользователей [10]. В результате исследования Dahlberg и другими исследователями было обнаружено, что потребители руководствуются пятью специфическими доводами: социальными нормами, совместимостью, основанной на навыках, надежностью, широким распространением и удобством применения. Данное исследование подчеркивает важность своеобразной совместимости пользователя и платежной системы и доверия.

Таким образом, можно отметить, что культурные факторы, социальные нормы и стабильность, доверие к системе являются основными факторами, определяющими присоединение новых пользователей к безналичным платежным системам.

Помимо этого, авторы подчеркивают, что дифференцирующими факторами являются текущее использование новых платежных технологий, возраст и профессия опрошенных. Следовательно, при проведении исследования в настоящей работе, будет необходимо сделать поправку на уровень образования или сектор занятости большинства граждан исследуемых стран, а также на распределение населения по возрастным группам.

Необходимо также рассмотреть, какие именно причины способствуют возникновению доверия к современным электронным сервисам. В исследовании The Nature and Conditions for Online Trust авторы рассматривают проблемы с доверием, возникающие с распространением технологий и интернета [20]. Например, пользователей волнует сохранность их персональных данных, в том числе, данных банковских карт и защищенность платежей. Несмотря на то, что данная статья рассматривает вопросы доверия в секторе онлайн-торговли, из неё можно почерпнуть полезную информацию о возможных типах природы доверия в секторе электронной коммерции.

Koehn серьезно рассматривает вопрос об определении и природе доверия. Он упоминает, что исследователи расходятся во мнении о том, является ли доверие статическим или динамическим феноменом, действием, отношением или предрасположенностью, чертой характера или взаимоотношением.

Автор выделяет несколько типов доверия, из которых в моем исследовании будет наиболее интересно рассмотреть 2 следующих:

1. Калькулятивное доверие, основанное на попытках предсказать, как поведет себя доверяемая сторона, используя доказательства её надежности, например, хорошую репутацию. Будущий доверитель оценивает преимущества и обязанности, которые он получит в результате доверия, и если преимущества перевешивают затраты, то индивид выбирает стратегию доверия. Представляется возможным в моем будущем исследовании оценить данный тип доверия, используя вопрос о доверии к банковской системе, используемый во Всемирном опросе ценностей.

2. Доверие, основанное на знании, возникает, когда стороны имеют личный опыт взаимодействия друг с другом. Данный тип доверия будет возможно рассмотреть, проследив динамику проникновения электронных банковских сервисов в исследуемых странах.

Другим значимым исследованием в области доверия и его взаимосвязи с институтами является Regulation and distrust [1]. Авторы исследования доказывают, что при исследовании выбранных ими стран, было отмечено, что государственное регулирование резко отрицательно коррелирует с измерениями доверия. В доказательство подобного утверждения они приводят простую модель, в которой недоверие создает общественный спрос на регулирование, в то время как регулирование, напротив, мешает формированию доверия, ведя ко множественному равновесию. Ключевым применением данной модели является то, что индивиды в странах с низким уровнем доверия хотят больше государственного вмешательства, даже обладая знаниями о коррумпированности правительства. Также в статье тестируется это и другие применения модели на уровне страновых и индивидуальных данных о доверии и мнении о роли правительства, а также о изменениях в убеждениях во время перехода от социализма. Авторы рассматривают доверие как убеждение, являющееся результатом решения о гражданственности, принимаемого в семьях. Индивиды принимают два решения: становиться гражданственным или нет, а также становиться ли предпринимателем, или выбрать рутинное (возможно, государственное) производство. Таким образом, можно попробовать измерить стремление граждан разных стран к государственному регулированию, используя такое культурное измерение Хофстеде, как дистанция власти. Оно выше в тех странах, которые считают, что государство должно существенно вмешиваться в жизнь общества и контролировать её.

Завершая обзор литературы, можно сказать, что в рассмотренных работах не была полностью отражена связь коррупции, безналичных платежей и культуры, а также неформальной экономики, безналичных платежей и культуры. Описанные выше исследования, как правило, рассматривали только два элемента из трех, взаимосвязь которых хотелось бы рассмотреть.

ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ РАБОТЫ

Общим определением коррупции является «злоупотребление служебными полномочиями для личной выгоды» [18]. Коррупция представляет собой широкий спектр различных видов поведения, основным сходством которых является негативный внешний эффект. Коррупционное поведение приносит выгоду на индивидуальном уровне, однако накладывает значительные издержки на общество. Коррупционное поведение может существовать как в государственном, так и в частном секторе, на любом институциональном уровне и может принимать различные виды, в зависимости от организационных установок. Это сильно затрудняет измерения, во-первых, из-за абстрактности определения, во-вторых, из-за многообразия и скрытности проявления данного поведения.

Самым известным и часто употребляемым измерением коррупции является Индекс восприятия коррупции, создаваемый международной организацией Transparency International [29]. Впрочем, его существенным недостатком следует признать то, что он измеряет не действительный уровень коррупции, а его восприятие. Таким образом, получаемые данные являются субъективными, и одно из исследований показало, что восприятие коррупции и её действительный уровень могут коррелировать достаточно слабо. Следовательно, необходимо с осторожностью анализировать и использовать в исследованиях данные Индекса восприятия коррупции.

Коррупция препятствует экономическому росту, политической стабильности, подрывает авторитет судебной и правоохранительной систем, нарушает принципы демократии и приводит к неравномерному перераспределению общественного благосостояния. Поэтому крайне важно исследовать причины, способствующие увеличению склонности к коррупции и санкции, способные, напротив, уменьшить эту склонность.

Культура играет важную роль в изучении мотивов склонности к коррупционному поведению. Было замечено, что одинаковая антикоррупционная политика могла быть успешной в одном институциональном контексте, но полностью не оправдать себя в другом. Экономические исследования обычно сводят культуру к «разделяемым ценностям и убеждениям», определяющим группу людей [15]. В существующих исследованиях за измерение культуры принимают какие-либо конкретные факторы, например, доверие, религиозность, институциональные установки, а иногда и более абстрактные понятия - ценности, нормы или мораль [5, 7, 16 и др.]. Культура может проявлять себя двумя основными путями: через социальные нормы и через формальные институты. Социальные нормы - это неформальные правила, основанные на ценностях и убеждениях, которые определяют модели взаимоотношений между людьми в группе. В свою очередь, формальные институты являются официальными правилами, управляющими взаимодействием членов группы, поддерживаются государством, но на них также оказывают влияние ценности и убеждения. Доказано, что в долгосрочном периоде культура влияет на развитие формальных институтов [15].

Одним из способов измерения культуры является шкала Геерта Хофстеде [9]. Рассмотрим некоторые из измерений более подробно.

Измерение маскулинности определяет, насколько в обществе разграничены социальные роли. В более маскулинной культуре гендерные роли распределены достаточно четко, обществом ценятся такие качества как достижение, продвижение и аккумулирование власти и материальных ресурсов. В противоположность этому, более феменинные культуры относят к положительным качествам построение хороших межличностных отношений, сострадание и скромность. Исходя из сложившейся в обществе системы ценностей, можно определить, насколько люди будут уделять внимание коррупции, вовлекаться в коррупционное поведение и отслеживать проявления коррупции в обществе. Считается, что индивиды, принадлежащие к более маскулинной культуре, более склонны к вовлечению в коррупционное поведение, однако при повышении уровня человеческого развития, общество с маскулинной культурой также будет сильнее контролировать коррупцию, чем феменинное общество с аналогичным уровнем развития.

Индивидуализм является еще одним измерением культуры. Для индивидуалистичной культуры характерно тяготение к личностным целям, своеобразный эгоизм и принятие ответственности исключительно за собственные поступки. Противоположностью индивидуализма является коллективизм, при котором люди считают себя частью группы, имеют групповые цели и выстраивают сильные социальные связи. В обществе с культурой, оценивающейся как индивидуалистская, люди могут свободно выражать свои мысли, даже идущие вразрез с общественным мнением. Напротив, общество с коллективисткой культурой за счет социальных норм убеждает людей оставлять свои личные позиции при себе ради сохранения общего согласия. В обществе с высоким уровнем коллективизма люди идентифицируют себя с различными социальными группами, и на их поведение влияют ценности и нормы конкретной группы. Исходя из этого, коррупционное поведение может быть рассмотрено как действие, приносящее выгоду группе, а не индивиду. Таким образом, если многие члены группы вовлечены в коррупционное поведение, прочие индивиды могут отказаться от личных моральных стандартов и последовать групповым. Можно отметить, что в данном случае снижается значимость наказания отдельных индивидов, задействованных в коррупционном поведении.

Далее, рассмотрим понятие дистанции власти. Дистанция власти - это степень, с которой члены общества допускают, что некоторые люди могут быть в большей мере наделены властью, чем другие. Общества с высоким уровнем дистанции власти считают власть безусловным авторитетом, а культуры с низкой дистанцией власти склонны строить общества на основах равноправия и уважения к личности. Возможность мониторинга коррупции в странах с высокой дистанцией власти значительно ниже в силу страха перед наделенными властью индивидами и потерей собственного благосостояния. В то же время, люди, уже находящиеся у власти, в такой ситуации более склонны злоупотреблять своим положением и вовлекаться в коррупционное поведение.

Как было упомянуто в обзоре литературы, понятие доверия также имеет несколько значений. В контексте данного исследования доверие будет пониматься как доверие к институтам, то есть, вера или поддержка, которую люди ощущают по отношению к определенным институтам. Доверие к институтам предполагает веру в то, что данный институт выполняет свои обязательства и несет ответственность за свою деятельность. Доверяющий индивид уверен в том, что институт надежен, подчиняется правилам, стабильно работает и служит общему интересу. Таким образом, доверие к институтам не является понятием, равносильным положительному или отрицательному отношению к институту, или же поддержке института или отсутствию таковой. В данном случае доверие понимается как вера или ожидание относительно деятельности института, а не как аффективное явление.

Доверие к различным институтам измеряется во Всемирном опросе ценностей. Например, измеряется уровень доверия к таким формальным институтам, как гражданская служба, университеты, общественные организации, правительство, банки и так далее. Респонденты оценивают свой уровень доверия по шкале Лайкерта (от «совсем не доверяю» до «полностью доверяю») [33].

Помимо доверия к институтам, Всемирный опрос ценностей также изучает уровень доверия в обществе, опрашивая людей, доверяют ли они большинству окружающих, соседям, людям другой национальности и так далее.

Неформальная экономика также отличается сложностью в определении и измерении. Помимо этого, сложность в измерении неформальной экономики и расхождения в измерениях напрямую связаны с различными пониманиями неформальной экономики. Одним из часто используемых определений является понимание неформальной экономики как совокупности всех не зарегистрированных на текущий момент экономических активностей, которые вносят в ВНП вклад, который можно подсчитать или пронаблюдать [8].

Значительный объем экономической активности протекает как раз в неформальном секторе, что придает изучению неформальной экономики теоретическую и практическую значимость. В некоторых исследованиях предполагается, что неформальная экономика составляет около 17% ВВП в развитых странах и примерно 40% ВВП развивающихся стран [24]. Международная организация труда также располагает аналогичной статистикой, что означает, что общественные потери от неформальной экономической деятельности являются весьма существенными. Выгоды, недополученные от неуплаченных налогов на контрафактные товары и нелегальные работы, а также затраты на выявление неформальных видов деятельности, являются еще одними видами потерь от неформальной экономической деятельности.

Впрочем, считается, что неформальная экономика сильно зависит от неформальных институциональных границ, то есть, норм, ценностей и убеждений общества [30]. Таким образом, утверждается, что неформальная экономика является нелегальной, но при этом легитимной, в тех странах, в которых она распространена в большей степени.

Способы измерения неформальной экономики весьма разнообразны. Существуют прямые методы измерения, которые включают в себя специально разработанные опросы, на которые добровольно отвечают отобранные респонденты, налоговые аудиты и другие методы, проверяющие соблюдение формальных норм ведения экономической деятельности. Главным недостатком прямых измерений является их неточность и нерепрезентативность. Эффективность опроса зависит от желания людей давать честные ответы и сотрудничать, а люди, занятые в неформальном секторе, не желают напрямую признавать, что ведут нелегальную деятельность. Оценка неформального сектора путем проведения налоговых аудитов, в свою очередь, зависит от проверенной выборки фирм, которая обычно не бывает случайной, а основывается на поданных налоговых декларациях. Поэтому становится сложно корректно оценить размер неформальной экономики на основе таких проверок.

Другим видом методов оценки неформальной экономики является метод индикаторов, которые помогают выявить следы, оставляемые неформальной экономической деятельностью.

Например, к таким методам относится расчет расхождения между статистикой национальных расходов и доходов. В национальном учете ВНП по доходам должно равняться ВНП по расходам. Если возможно найти независимую оценку ВНП по расходам, то расхождение между данными по доходам и расходам могут быть использованы как индикатор объема теневой экономики.

Другим способом определения размера неформальной экономики может являться выявление расхождения между официальной и реальной рабочей силой. То есть уменьшение рабочей силы в официальной экономике при прочих равных может служить индикатором повышения активности в неформальной экономике. Слабостью данного метода является то, что спад участия рабочей силы в формальной экономике может также быть вызван другими причинами. Кроме того, люди могут быть заняты в неформальной экономике, но при этом также иметь официальную работу. Поэтому такой способ оценки считается слабым приближением размера неформальной экономики.

Транзакционный подход, в свою очередь, предполагает, что есть постоянное отношение между объемом транзакций и официальным ВНП. Следовательно, данный метод измерения отталкивается от уравнения Фишера, описывающего количественную теорию денег. Данный подход предполагает наличие зависимости между скоростью обращения денег, объемом всех транзакций и полным номинальным ВНП. Отношение номинального (официального и неофициального) ВВП ко всем транзакциям помогает рассчитать ВНП неформальной экономики, вычитая официальный ВНП из полного номинального ВНП. Впрочем, чтобы провести подобный расчет, необходимо заложить в модель одну предпосылку: принять базовый год за год с полным отсутствием неформальной экономики. Следовательно, подобная модель может только показать изменение размера неформальной экономики по сравнению с базовым годом, а не её фактический размер. Помимо этого, на скорость обращения денег влияют многие другие факторы, которые необходимо контролировать в модели.

Модель спроса на деньги предполагает, что все неформальные транзакции происходят в форме наличных платежей, чтобы не оставлять следов нелегальных операций. Следовательно, увеличение размера неформальной экономики приведет к повышению спроса на наличные. Чтобы отделить получающийся в результате избыточный спрос на наличные неформальной экономикой, в модели контролируются прочие факторы, как увеличение дохода, изменение платежных привычек, процентной ставки. Моделью также учитывается прямое и косвенное налоговое время, государственное регулирование и сложность налоговой системы - то есть те факторы, которые заставляют людей покидать формальный сектор и уходить в неформальную экономику.

Вероятно, самым необычным среди перечисленных, является метод оценки неформальной экономики по физическим затратам, то есть, потреблению электроэнергии. Исследователи, разработавшие метод, утверждают, что потребление электроэнергии - единственный наилучший индикатор экономической активности [24]. Было исследовано, что эластичность потребления электричества по отношению к ВВП (как формальной, так и неформальной экономики) обычно близка к единице. Таким образом, имея приближенное измерение общего объема экономики, и отняв от него приближенное значение официального ВВП, можно получить оценку объема ВВП, производимого в неформальном секторе. Из этого следует, что рост общего потребления электричества является индикатором роста общего ВВП. Значит, что разница между общим ростом потребления электричества и ростом, обусловленным увеличением официального ВВП, может быть приписана росту неформальной экономики.

Наконец, модельный подход не ограничивается выбором какого-либо одного индикатора, определяющего размер неформальной экономики. Напротив, он включает в себя множество факторов, которые являются причинами возникновения неформальной экономики. Данный подход основан на статистической теории ненаблюдаемых переменных, измеряющей множественные причины и индикаторы феномена. В данном случае теневая экономика является ненаблюдаемой переменной, которая измеряется при помощи факторного анализа.

Попытки измерить неформальную экономику очень сложны, очевидно, потому что акторы теневой экономики специально стараются избежать официальной регистрации. Помимо этого, сложность определения понятия неформальной экономики не делает процесс её измерения проще.

Кроме того, было выявлено, что степень государственного регулирования существенно коррелирует с долей неформальной экономики таким образом, что, согласно исследованию, повышение индекса государственного регулирования на 1 балл по пятибалльной шкале приводит к увеличению доли неформальной экономики на 10%, что было доказано на основании данных по 76 развитым, переходным и развивающимся странам [1]. Соответственно, доля неформальной экономики меньше в странах с высокими налоговыми доходами, которые иногда достигаются за счет более низких налоговых ставок, меньшим количеством законов, меньшей степенью регулирования и меньшей степенью взяточничества.

Что касается соотношения наличных и безналичных платежей в экономике, то распространение электронных платежных систем позволило сделать оценку этого соотношения намного проще, поскольку все данные собираются автоматически, а международные системы публикуют обобщенные данные в открытом доступе. До этого исследователи сталкивались с проблемой оценки доли наличных в экономике, поскольку данных об объеме наличных платежей не существовало, и приходилось прибегать к приблизительной оценке. Однако в настоящее время всё большее распространение получают безналичные средства оплаты, поэтому по ним доступна обширная и точная статистика. Соответственно, если известна доля объема безналичных транзакций, то доля объема транзакций, проводимых в наличных, будет равна (100% - доля объема безналичных транзакций).

ПРАКТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

Чтобы найти подтверждение или опровержение основного исследовательского вопроса о взаимосвязи коррупции, безналичных платежей, теневой экономики и культуры, были собраны подробные данные для более чем 200 стран, которые были проанализированы при помощи статистического пакета Stata.

Описание переменных

Сгруппируем основные переменные, используемые в анализе, по смысловым группам и рассмотрим их подробнее.

Коррупция:

· За измерение коррупции в исследовании отвечает индекс восприятия коррупции Transparency International, представляющий собой присваиваемые странам оценки по шкале от 0 до 100, где 0 - наивысший уровень коррупции, а 100 - полное отсутствие коррупции. Индекс создается на основе экспертных опросов.

Неформальная экономика:

· Доля самозанятого населения, исследуемая OECD. Исследователи высказывали предположение, что доля самозанятого населения является хорошим предиктором размера неформальной экономики в стране. Данная переменная будет использована для проверки этой гипотезы.

· Оценка доли неформальной экономики, реализованная Shneider для многих стран мира. Исследователь разработал модель, которая позволяет оценивать долю неформальной экономики в стране, используя множество различных показателей, что было упомянуто в обзоре литературы. Используем эти данные в качестве основного измерения теневой экономики.

Культура:

· Маскулинность - определяется на основании измерений культуры Хофстеде. В более маскулинном обществе гендерные роли распределены достаточно четко, обществом ценятся такие качества как достижение, продвижение и аккумулирование власти и материальных ресурсов и считается, что такая культура более склонна к коррупционному поведению.

· Индивидуализм - определяется на основании измерений культуры Хофстеде. Степень индивидуализма отвечает за то, является ли для членов общества более важным личное самосознание или участие в группе. В обществе с преобладающим коллективизмом, если многие члены группы вовлечены в коррупционное поведение, прочие индивиды могут отказаться от личных моральных стандартов и последовать групповым.

· Дистанция власти - определяется на основании измерений культуры Хофстеде. Общества с высоким уровнем дистанции власти считают власть безусловным авторитетом, а культуры с низкой дистанцией власти склонны строить общества на основах равноправия и уважения к личности. Возможность мониторинга коррупции в странах с высокой дистанцией власти значительно ниже в силу страха перед наделенными властью индивидами и потерей собственного благосостояния. В то же время, люди, уже находящиеся у власти, в такой ситуации более склонны злоупотреблять своим положением и вовлекаться в коррупционное поведение.

· Доверие будет рассматриваться на основании данных из Всемирного опроса ценностей, включающего в себя вопросы о доверии разнообразным институтам и социальным группам.

o Доверие к государству - исследователи отмечали взаимосвязь недоверия, государственного регулирования и неформальной экономики, поэтому представляется необходимым учесть эту переменную в настоящей работе.

o Доверие к банкам может быть фактором, влияющим на использование людьми безналичных способов оплаты, так как зачастую одним из препятствий на пути изменения платежных привычек является именно недоверие людей, их сомнения в безопасности безналичных систем по сравнению с наличными средствами.

o Доверие к окружающим людям - является одним из определяющих факторов в культуре, имеет влияние на коррупцию, может быть связано с уровнем индивидуализма/коллективизма в обществе.

Для того, чтобы провести корректный анализ, помимо переменных, которые будут приниматься за зависимую и независимые, необходимо также добавить в модель ряд показателей, на которые она будет контролироваться. На мой взгляд, к таким переменным необходимо отнести:

· Уровень урбанизации в стране, так как он может оказывать влияние на распространенность безналичных платежей. Как правило, в городской среде лучше развита инфраструктура безналичной оплаты. Уровень урбанизации для стран мира измеряет Всемирный банк.

· Внутренний валовой продукт по паритету покупательной способности, в расчете на душу населения также измеряется Всемирным банком в рамках исследования индикаторов развития. Данный показатель может влиять на количество безналичных транзакций на душу населения, так как чем выше подушевой ВВП, тем больше индивид сможет тратить, в том числе, безналичным способом.

· Средневзвешенный уровень образования в стране оценивается на основании данных Всемирного опроса ценностей. В одном из исследований авторы упомянули, что на формирование платежных привычек влияет такой фактор, как уровень образования, так как более образованные люди быстрее воспринимают новые технологии и их преимущества. Таким образом, мы сможем проверить их гипотезу, и при необходимости включить данную переменную в модель.

· Медианный возраст населения страны также может повлиять на формирование платежных привычек, поскольку люди более старшего возраста считаются более консервативными и с меньшей охотой меняют свои привычки, в том числе, платежные. Данные для исследования взяты из статистики, собираемой ЦРУ.

· Рейтинг Doing Business будет выступать в качестве переменной, определяющей уровень готовности страны к приему безналичных платежей, поскольку он отражает развитость инфраструктуры предпринимательства. В исследовании также использованы данные, непосредственно оценивающие состояние инфраструктуры безналичных платежей, но эти данные доступны только для 33 стран, что является недостаточным для качественного анализа.