Психоаналитический подход к проблеме идентичности в фильме Педро Альмадовара «Кожа, в которой я живу»

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ

АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ

УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО

ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет социальных наук

Психоаналитический подход к проблеме идентичности в фильме Педро Альмадовара «Кожа, в которой я живу»

Выпускная квалификационная работа

МАГИСТЕРСКАЯ ДИССЕРТАЦИЯ

по направлению подготовки 37.04.01. «Психология»

образовательная программа

«Психоанализ и психоаналитическая психотерапия»

Шевченко Ольга Дмитриевна

Научный руководитель:

Кандидат филологических наук Старший преподаватель кафедры

психоаналитический психотерапевт психоанализа и бизнес -консультирования

сертифицированный бизнес-коуч С.М.Федорова

Москва 2020

Оглавление

Введение

Глава 1. Отношение «Я», телесности и идентичности в психоаналитической концепции

1.1 Телесность как основа для формирования Я

1.2 «Вторая кожа» - компенсаторный механизм при недостатке первичных объектных отношений

1.3 Концепция интерсенсорности «второй кожи» как важной составляющей идентичности

1.4 Формирование первичной и вторичной психической бисексуальности как этап развития идентичности

1.5 Роль и место первичных объектных отношений в формировании психической бисексуальности

1.6 Нарциссическая модель психики как следствие нарушения первичной психической бисексуальности

Глава 2. Исследование проблем идентичности на примере фильма «Кожа, в которой я живу»

2.1 Детство и юность режиссера как источник творчества Педро Альмадовара

2.2 Уникальность, плодовитость и разноплановость фильмографии Педро Альмадовара

2.3 Атмосфера, настроение и визуальный ряд фильма «Кожа, в которой я живу»

2.4 Сюжетная линия фильма «Кожа, в которой я живу» в контексте нарциссических травм и потерь

2.5 Основные характеристики первичной психической бисексуальности главного героя

2.6 Нарциссическая ярость как вторая кожа в попытке восстановления нарушенного «Я»

2.7 Патологизация горевания как следствие первичной психической бисексуальности главного героя

2.8 Хороший внутренний объект как решающий фактор сохранения идентичности в сложных в сложных жизненных ситуациях

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Проблема идентичности в современном мире особенно актуальна. Идентичность- это нечто флюидное, гибкое, пластичное, отсылающее нас к яркости, многоцветию и многообразию мира, нечто неуловимое и очень-очень важное. В этом исследовании речь пойдет о психоана-литическом подходе к проблеме идентичности, о месте, значении и содержании психической бисексуальности и будут рассмотрены яркие примеры влияния заботящихся фигур на развертывание первичной и вторичной психической бисексуальность на основе героев фильма режиссера Педро Альмадовара- «Кожа, в которой я живу».

Идентичность и психическая бисексуальность возводится частично на врожденной бисексуальности, которая является частью первичного нарциссизма. Однако важная роль в развертывании психической бисексуальности ребенка принадлежит родительским фигурам, которые формируют у ребенка уверенность в принадлежности к своему полу и которые находятся в согласии со своей психической бисексуальностью.

Со своей стороны я предполагаю выдвинуть гипотезу, что чем больше убежденность, чем более обоснованна внутренняя уверенность в определении пола ребенка, тем больше субъект обладает потенциальной свободой в выражении своих свойств маскулинности и своих свойств фемининности. Другими словами, ярко выраженная идентичность позволяет широко развернуть психическую бисексуальность.

Цель данной работы состоит в определении и оценке значимости первичных объектных отношений на формирование идентичности субъекта.

В данной работе для проведения исследования были поставлены следующие задачи:

1.Выявить и описать связь между Я, телесностью и идентичностью.

2.Исследовать концепцию психической бисексуальности и ее влияние на формирование идентичности.

3. Изучить концепцию образования «второй кожи» как компенсаторный механизм при недостатке первичных объектных отношений

4.На примере героев фильма «Кожа, в которой я живу» раскрыть и провести анализ причин возникновения проблем идентичности главного героя как проявления первичной психической бисексуальности, а также случай вторичной психической бисексуальности, позволя-щей другому герою в буквальном смысле выжить в сложных жизненных обстоятельствах.

Идентичность- не врожденное качество индивида, она формируется при наличии следующих условий: во-первых, ребенок должен научиться воспринимать свою собственное тело в качестве такового; во-вторых, отношения ребенка с телом заботящегося о нем человека имеют решающее значение для его отношений со своим собственным телом; в-третьих, взаимодействие ребенка как со своим собственным телом, так и с телом другого человека полностью связано с бессознательной фантазией. Следовательно, говоря о формировании идентичности младенца мы говорим о теле и процессах как одновременно конкретно соматических и абстрактно психических. Идентичность развивается постепенно, в соответствии с индивидуальной историей, и этап Я-кожа- начальный и очень важный период формирования идентичности, это лишь первая из двух структур, связанных с полноценным Я. Затем Я-кожа должна стать Я-мыслящим, поскольку именно оно, а не Я-кожа, закладывает основу Я, формирование которого и позволяет индивиду называться личностью, позволяет запустить не только физические, но психические процессы- фантазии, репрезентации, мысли, желанияк. Переход от Я-кожи к Я мыслящему не снижает значимости Я-кожи, являющейся неизменной базой и поддерживающей инстанцией для Я-мыслящего.

Важной составляющей идентичности является психическая бисексуальность- психическая совокупность, снабженная доминирующей половой полярностью, живая характерная совокупность субъекта, способная на относительную подвижность и преобразование. Психическая бисексуальность объединяет не только простую сумму первичной и вторичной бисексуальности, но и их динамическое сочленение. Первичная психическая бисексуальность формируется в момент рождения младенца, становится зависимой от баланса признания родителями его сексуальной идентичности. Первичная психическая бисексуальность равна по объему первичному нарциссическому миру, ее принадлежность к нарциссизму означает, что она никогда «не растворяется». В зависимости от регрессий, психической изменчивости, диалектических движений, первичная психическая бисексуальность может снова «расцвести». Доминирование нарциссического полюса психической бисексуальности может проявляться в отрицании несхожести, неприятия различия полов, избегания кастрации, отказ от сопротивления безуспешным желаниям «получать удовольствие» с обеих сторон, от двух полов одновременно. Вторичная психическая бисексуальность происходит из преобразований первичной психической бисексуальности. Она встроена в характерную психическую структуру: психика, организована депрессивным состоянием, Эдиповым комплексом, режим функционирования которых принадлежит символическому ряду.

Идентичность главного героя фильма Роберта связана с первичной психической бисексуальностью, связанной с нарушением первичных объектных отношений и Роберт, проигрывает сценарий самопорождения идентичности, когда не нужен никто, а субъект является всем. Под влиянием конфликтных отношений с ухаживающими фигурами первичные формы бисексуальности могут развиваться с нарушениями, что не позволяет естественным образом принять бисексуальность и сформулировать важную гибкость идентификации. Рождение ребенка Роберта в конфликте- семейном, родовом имеет последствия в виде ненависти, ярости и боль-шой привязанности Ледгарда первичным объектам. С другой стороны, когда первичные объектные отношения ослаблены, нарциссические травмы могут спровоцировать внутренний эмоциональный пожар, который будет оказывать пронзительное воздействие на Я-мыслящее. При этом, нарциссическая ярость может повредить или разрушить либидинальные связи и, на более глубоком уровне, различение между собой и другими людьми. Это создает порочный круг, в котором повреждение Я- мыслящего, необходимого для защиты полезных объектных отношений, создает большую зависимость от образования второй кожи, которая, по определению, ограничивает способность человека к нормальной зависимости. В результате, как видно из характера Роберта, человек становится все более изолированным, он в ужасе от поте-ри контроля над внутренними и внешними объектами, которые он, как в переносном, так и в буквальном смысле, держит в плену в отчаянной попытке сохранить фантазии о всемогуществе, абсолютной власти и неуязвимости.

Надломленное Я и, как следствие, нарциссическая ярость Ледгарда держит в напряжении зрителя на протяжении всего фильма,формирует яркий, захватывающий сюжет, возбуждая фантазии по поводу того, как далеко может зайти субъект, чтобы справится со со своими тревогами, в частности с доминирующей тревогой- пустоты, небытия.

Важность и значимость характера и качества отношений ранней привязанности для формирования вторичной психической бисексуальности было исследовано на примере другого главного героя фильма- Висенте. Надежные привязанности способствуют большей выносливости и преобладают в психическом мире субъекта в условиях сложных жизненных ситуаций. При наличии преимущественно безопасного внутреннего сценария, такие привязанности удерживают Я в постоянстве, обеспечивающий внутреннюю основу, которую не так-то просто нарушить.

Описывая результаты проведенной автором работы можно говорить о попытке систематиза-ции и анализа информации, связанной с понятием «второй кожи» как способа индивиду справиться с отсутствием заботящегося объекта, создавая защитный механизм, который рассмотрен в данной работе в концепции разных авторов- Э. Бик( вторая кожа) Д. Анзье,( психическая оболочка), Ж.-Д. Назьо ( психический конверт), выявлении разницы между этими близкими понятиями. Понятие «второй кожи» включает в себя все присущие индивиду чувства, основывается на взаимодействии чувств и, следовательно, на их способности "обгонять" друг друга, заменять друг друга и обмениваться местами друг с другом, делает акцент на вторую кожу еще более актуальной для изучения. Хочется обратить внимания психоаналитиков и психотерапевтов на важность понимания значимости «второй кожи» по двум причинам: во-первых, поскольку она придает чувствам более изменчивый и, по сути, переменный набор структур и функций; и, во-вторых, подчеркивает "разнонаправленную интерсенсорность", показывая степень, в которой звуки, запахи и вкусы могут, в некоторых ситуациях, служить кожей более совершенной, чем сама кожа.

Использование в качестве виньетки яркого и захватывающего сюжета фильма «Кожа, в которой я живу»- прекрасная и наглядная иллюстрация понятий первичной и вторичной психической бисексуальности индивида как важного элемента идентичности, которая может быть полезна для углубления знаний, умений и навыков студентов, изучающих психотерапию.

Структура данной работы включает в себя два раздела- теоретическую и эмпирическую часть, общий объем в страницах-62, использовано источников зарубежной литературы-35.

1.Отношение «Я», телесности и идентичности в психоаналитической концепции

1.1 Телесность как основа для формирования Я

В первые шесть месяцев жизни младенец находится в состоянии, которое Зигмунд Фрейд называет «Hilflosigkeit» или беспомощность (З.Фрейд, 2001d), в этом состоянии у младенца еще нет полноценного Я. З.Фрейд рассматривает кожу как важнейшую составляющую раннего "Я". Он отмечает, что Я - это прежде всего телесное Я; оно не просто поверхностная сущность, оно само по себе является проекцией поверхности»( З.Фрейд, 2001d). Для пояснения этих замечаний к ним была добавлена разрешенная редакционная сноска следующего содержания: «Я в конечном счете является производным от ощущений тела, главным образом от ощущений, возникающих на поверхности тела»(З.Фрейд 2001d). Здесь Фрейд предполагает, что Я формируется в телесных ощущениях и через них - особенно на поверхности кожи. Человек, таким образом, не приходит в мир с готовым Я. Вместо этого, Я должно быть создано, и оно появляется - по крайней мере, согласно З.Фрейду - через множество специфических поверхностных сенсорных переживаний.

На основе собственного опыта наблюдения за младенцами, Эстер Бик пришла к выводу, что есть два основных состояния у младенцев, которым всего лишь несколько дней или недель: существует, с одной стороны, состояние когерентности (которое ассоциируется с чувством легкости и существования) и, с другой стороны, состояние несогласованности (которое ассо-циируется с чувством тревоги и истреблением). Эти состояния, как считает Э.Бик, часто определяются наличием или отсутствием лица, обеспечивающего уход; иными словами, если ли-цо, обеспечивающее уход, присутствует значимым образом, то, скорее всего, разум младенца будет переживать как интегрированный, в то время как если ухаживающий за младенцем будет отсутствовать, то разум младенца, скорее всего, будет переживать как «не интегрированный, - как разбитый и распадающийся на части»( Э.Бик 1968). По мнению Э. Бик, в своем первичном состоянии несогласованные части личности не способны почувствовать единство и поэтому «должны удерживаться в единстве таким способом, который воспринимался бы ими пассивно, то есть кожей, выполняющей функцию границы»(Э.Бик, 1968). Другими словами, в самые ранние моменты жизни сознание младенца полностью расплывчато. Поскольку разум младенца настолько рассеян, его необходимо сдерживать чем-то внешним - чем-то, что обеспечит ему безопасный и постоянный опыт сдерживания. Для Э. Бик, "нечто", что будет служить контейнером примитивного разума, будет контейнером примитивного тела- Я-кожей. Конечно, кожа играет решающую роль в обеспечении ума чувством непрерывности и сдержанности именно потому, что именно она дает телу это ощущение.

Продолжая и развивая эту тему, Дидье Анзье, пишет о том, что Я-кожа дает младенцу ряд воз-можностей, обойти настойчивую заботу ухаживающих фигур. Цель растущего Я-мыслящего младенца- использовать «склонности к интеграции разнообразных ощущений [а также] тен-денции идти навстречу объектам, применять стратегии по отношению к ним»(Д.Анзье,1989). Таким образом, полноценное Я развивается, использую Я-кожу как питательную среду. Важное понятие первичных процессов- термин, введенный З.Фрейдом и то, что З.Фрейд называет «первичными процессами»( З.Фрейд, 2001d) имеет непосредственное отношение к Я-телесному, поскольку Я-телесное или даже Я-кожа функционируют именно в рамках этих процессов и с их помощью. По мнению З.Фрейда, «первичные процессы относятся к самому примитивному способу существования в мире, при котором законы пространства и времени незнакомы, а различия между внутренним и внешним, субъектом и объектом, собой и другими по большей частью неизвестны»(Лапланш, и др,1967).

Этот довербальный опыт взаимодействия с внешней средой предвосхищает появление Я-мыс-лящего, а опыт Я-кожи должен быть интегрирован в окружающий мир. Без интегрированного с реальностью Я и, следовательно, способности мыслить, младенец определяет мир вокруг себя только так, как он умеет: через свое тело. Д. Анзье утверждает, что многие функции тела на стадии до формирования Я осуществляются на коже и с ее помощью. Взяв функции контей-нирования, защиты и записывания сенсорно-тактильных следов в качестве основных функ-ций, он показывает, что полноценное Я базируется и зависит именно от Я-кожи, наделенной жизненно важными функциями. Таким образом, кожа младенца может рассматриваться как некое телесное планирование построения полноценного Я. Согласно Д.Анзье, Я-кожа - это «ментальный образ, который Я младенца использует на протяжении ранних фаз своего разви-тия для репрезентации самого себя в качестве Я, контейнирующего психическое содержание, на основе своего переживания поверхности тела»(Анзье,1989). Таким образом Я-кожа определяется как фантазматическое представление переживания ребенка о своем образе тела как формирующегося контейнера для зарождающейся психики , при этом, Я-кожа младенцу непосредственно не дана, ее необходимо достичь. Британский психоаналитик Дональд Винникотт указывает: «Я основано на Я-телесном, но только когда всё идет хорошо, личность младенца начинает связывать себя с телом и функциями организма, а также с кожей в качестве ограничивающей мембраны»(Винникотт,1976b). Через примитивное переживание своей кожи младенец получает представление о своем внутреннем содержании и телесной оболочке.Важность кожи на этом этапе развития определяется способностью не только фантазировать о коже ухаживающего объекта как о своей, но и формировать новые впечатления об окружающем мире , фантазировать и галлюцинировать. Кожа младенца является на начальном этапе жизни мла-денца инструментом познания мира, познания себя и ухаживающего объекта через отношения с кожей заботящихся о нем людей. Следовательно, на таких ранних стадиях развития, у мла-денца еще не сформировано представления не только о себе в целом , но нет фантазии, где заканчивается его тело и начинается тело ухаживающей фигуры. Причем тело ухаживающего лица воспринимается младенцем вначале как неотъемлемую часть себя, объединенный с заботящимся взрослым через «фантазию общей кожи» (Анзье,1989). Младенец пребывает в состоянии всемогущества, он и есть весь мир, и мир принадлежит ему. По мере роста и взрос-ления Я-мыслящего, если контакт с родительской фигурой был удовлетворяющим, у младенца появляется понятие пространства, собственного тела и тела другого, фантазии об общей коже уходят в прошлое, запуская механизм разрывания общей кожи. Понятие разрывания- фантаз-матическое, поскольку до этого момента младенец ощущал кожу заботящегося о нем человека как свою собственную Появление себя отдельного сопровождается разрушением иллюзий, наполнение мира внутренним и внешним содержанием. Наконец приходит время осознать, через боль, страдание и усилия, что у каждого субъекта своя кожа, и этот факт - объективная реальность, которую приходится принять младенцу.. Эта стадия развития младенца характеризуется тем, что он может представить себя как нечто отдельное, имеющее отдельную соматическую психическую часть и впервые появляется возможность представлять их себе через психику. Д.Анзье объясняет: «Младенец имеет конкретное представление об этой оболочке, обеспечивающейся тем, из чего он черпает частый сенсорный опыт (сенсорный опыт, смешивающийся с фантазиями) -своей кожей. Именно такие кожные фантазмы облачают его зарождающееся Я в образное представление, несомненно, воображаемое, но мобилизирующее [...] самое глубинное, что есть в нас, нашу поверхность».(Д.Анзье,1989)

Таким образом, идентичность младенца формируется при наличии следующих условий: Во-первых, младенец должен научиться воспринимать свою собственную кожу в качестве таковой. Во-вторых, отношения младенца с телом заботящегося о нем человека имеют решаю-щее значение для его отношений со своим собственным телом. В-третьих, взаимодействие младенца как со своим собственным телом, так и с телом другого человека полностью связано с бессознательной фантазией. Следовательно,говоря о формировании идентичности младенца мы говорим о частях тела и процессах как одновременно конкретно соматических и абстрактно психических. В 1985 году Д.Анзье, рассматривая концепцию Я-кожи, значительно расширяет понятие телесности. Контейнирование, защита и записывание сенсорно-тактиль-ных следов, также поддержка, индивидуация, интерсенсорность, оплот сексуального возбуждения, либидинозная перезарядка и самоуничтожение - эти понятия включены в эту работу как основополагающие характеристики кожи. Однако, в 1995 году Д.Анзье исключил функцию «самоуничтожение»(Д. Анзье,1985). Хотя он и продолжил обсуждать последнюю в других публикациях, Д.Анзье исключил эту функцию, так как считал, что она является продуктом влечения к смерти или, по его выражению, «работой негатива"» (Д.Анзье, 1995) скорее, чем истинной функцией Я-кожи.Каждое понятие этой концепции существует в тесной связи и благодаря ухаживающему объекту, и, чем младенец меньше, тем значимость другого растет. Задача взрослого- дать ощущение поддержки для формирования внутреннего ощущения себя, вовремя и должным образом откликаться на потребности младенца, защищать от физического дискомфорта и раздражителей, позволяя младенцу ощущать свою кожу в качестве источника безопасности. Так же, как у разных людей нет совершенно одинаковой кожи, нет и одинаковой Я-кожи, речь идет об уникальности, неповторимости Я-кожи. Когда заботящийся человек держит ребенка в своих руках и ухаживает за ним, пробуждаются кожные удовольствия-обещания приносящих удовольствие сексуальных отношений во взрослой жизни. Интерсенсорность Я-кожи позволяет иметь доступ и связывать между собой ощущения различной природы и, формируя общее чувство, а записывание сенсорно- тактильных следов ставит целью фиксирование истории довербального периода жизни младеннца.

Ключевой частью понимания Д.Анзье структур и функций телесности является принцип упора - "анаклизис". Вообще говоря, "анаклизис" означает "опора", "поддержка" или, если использовать метафору кожи, "прививание" психических функций на соматические функции. Д.Анзье объясняет: «Любая психическая функция развивается с помощью опоры на телесную функцию, чью деятельность она перемещает в психическую плоскость». Хотя Жан Лапланш рекомендует применять концепцию анаклизиса как опору для сексуального влечения, обнаруживаемого в органических функциях самосохранения, существует более широкое понятие, так как развитие психического аппарата осуществляется по последовательным ступеням отрыва от своей биологической основы, отрыва, который позволяет ему обходить биологичес-кие законы, а, с другой стороны, «способствует поиску опоры на функции тела для всех психических функций». (Д.Анзье, 1989)

Таким образом, этап Я-кожи- важный период формирования идентичности, закладывающий основу Я-мыслящего, формирование которого и позволяет индивиду называться личностью, позволяющее запустить не только физические, но психические процессы- фантазии, репрезентации, мысли, желания, язык. Переход от Я-кожи к Я мыслящему не снижает значимости Я-кожи, являясь неизменной базой и поддерживающей инстанцией для Я-мыслящего.

1.2 «Вторая кожа» - компенсаторный механизм при недостатке первичных объектных отношений

Д.Анзье, отдавая предпочтение поверхностным покровам человека показывает, что поверх-ностное по меньшей мере так же важно, как и глубинное. Подобным же образом, выявляя анаклитические отношения между Я-мыслящим и Я-кожей, Д.Анзье демонстрирует, что человеческое развитие является продуктом динамических отношений между внутренним и внешним, подчеркивает прямую связь между недостаточной заботой в раннем детстве и девиантным поведением в более позднем возрасте. Э. Бик также много обращала внимания на состояния младенца, возникающие при отсутствии должного внимания заботящегося взрослого, то есть тому состоянию, котором она писала, что «младенец распадается на части» и, следовательно, как младенец пытается собрать себя воедино. Э. Бик не первая обсуждала неинтегрированные состояния, характерные для младенчества. Предшественница Э.Бик, Мелани Кляйн, описала аналогичные неинтегрированные состояния и связала их с целым рядом оборонительных интроекций и проекций: «С самого начала Эго интроектирует объекты "хорошо" и "плохо", прототипом которых является и грудь матери - хорошие объекты, когда ребёнок их получает, и плохие, когда они ему не подходят. Но именно потому, что младенец проецирует на эти объекты свою собственную агрессию, он чувствует их "плохими" и не только в том, что они расстраивают его желания: ребенок воспринимает их как действительно опасных исполнителей, которые, как он боится, поглотят его, вычерпают изнутри его тела, разрежут его на кусочки, отравят - разрушат всеми средствами, которые может придумать садизм.»( М.Кляйн,1935)

Э. Бик, однако, не была согласна с М. Кляйн в том, что все младенцы - даже в самые ранние моменты жизни - способны к интроекции и проекции. Мне близка позиция М. Кляйн, и понятны опасения Э. Бик- действительно, такие процессы требуют четкого ощущения себя внутри и снаружи, а также границы между ними, и это ощущение, которого младенцам не хватает. Для Э. Бик модель М.Кляйн необходимо было расширить, чтобы учесть то, что происходит до того, как станут возможны интроекция и проекция. Расширяя таким образом модель М.Кляйн, Э.Бик смогла более системно размышлять о том, какие состояния возникают до того, как установлена граница между внутренним и внешним.Э. Бик пишет , что младенец становится способен держать себя в своей собственной "коже", в отсутствие внешнего удерживающего предмета, и обращает внимание на очень важный двойной акцент здесь- кожа, как физический орган, действующий как граница между внутренним и снаружи, себя и объект, буквально удерживая части тела вместе, и «кожа как метафора, символизирующая... содержащая в себе разум матери.»(Э.Бик,2002). Для Э.Бик одна из двух вещей может произойти, когда младенцы не полностью или неудачно интроецируют функции ухаживающего взрослого. С одной стороны, у младенца может развиться «перфорированная» ментальная кожа - такая, что в ней будет много дырок. С другой стороны, у младенца может не развиться умственная кожа, и это, по мнению Э. Бик, может привести к появлению целого ряда нарушенных личностных структур. В обоих случаях - хотя и в разной степени - младенец опасается, что его "Я" «растворится и, в конце концов, протечет в безграничное пространство»(Э. Бик,2002). Чувство, что он растворяется и протекает, вызывает у младенца сильную тревогу, перед лицом которой младенец прибегает к тому, что Э. Бик рассматривает как самые примитивные защитные механизмы для того, чтобы попытаться создать для себя нечто вроде опыта сдерживания - независимо от того, насколько мимолетным или неустойчивым может быть этот опыт. Э. Бик объясняет: похоже, что в младенческом неинтегрированном состоянии «потребность в содержащемся объекте может породить бешеный поиск предмета - света, голоса, запаха или другого чувственного предмета - который может вместить в себя внимание и, таким образом, быть воспринятым, по крайней мере, на мгновение, как связывающий части личности вместе» (Э.Бик,1987).

Другими словами, в отсутствие надежно закрепляемого предмета, в котором он находится, у младенца развиваются замещающие методы удержания себя в руках. По мнению Э.Бик, эти методы замещения можно понимать как формирование "второй кожи"- создаваемое образование «через которое зависимость от ухаживающего объекта заменяется псевдонезависимостью, ненадлежащим использованием определенных психических функций, или, возможно, врожденных талантов, с целью создания заменителя этой функции контейнера кожи»(Э.Бик, 1987). В раннем младенчестве понятие «вторая кожа» может включать стойкое царапание или растирание кожи; навязчивый лепет; раннюю речь; постоянное постукивание, подёргивание и дрожание; высокую спазмированность мышц и напряженную осанку тела; чрезмерную привязанность к определенным тактильным объектам, а также к специфическим применениям предметов, привязанность к определенным запахам и звукам. Вторая кожа, по мнению Джексон и Новерс, может рассматриваться как своего рода мышечный или интеллектуальный каркас - тот, который «предлагает защиту, отрицая необходимость во внешнем объекте, и тот, который защищает, скрывая хрупкое внутреннее ядро и неправильную интериоризацию "первобытной кожи" матери, со всеми ее физическими и психическими свойствами» (Джексон и Новерс, 2002).

Д.Анзье, соглашаясь с Э.Бик, пишет о второй коже , что «когда функция контейнирования

Я-кожи не может должным образом развиваться из-за того, что является недосмотром со стороны заботящегося лица, индивид может чувствовать, что он может распасться в любой момент» (Д.Анзье, 1989). Однако Д.Анзье обращает внимание, что не только младенческий период, для ребенка является проблематичным- в жизни субъекта порой происходит так много других событий, которые могут спровоцировать столь же значительные разрушение самого себя. Чтобы не встречаться с этими тяжелыми чувствами, человек может агрессивно разру-шать или изменять кожу в попытке восстановить и повторно интернализировать ее и, таким образом, заставить кожу контейнировать его тогда, когда Я-кожа оказывается неспособной на это.

1.3 Концепция интерсенсорности «второй кожи» как важной составляющей идентичности

Хотя Я-кожа во многих отношениях является самостоятельной концепцией, она приобретает всё больший объясняющий потенциал, когда используется наряду с концепцией, которая у разных исследователей имеет несколько названий- психической оболочки(Д.Анзье) или психического конверта( Ж.-Д. Назьо.), или второй кожи( Э. Бик). В поисках современных исследований второй кожи я столкнулась с большим количеством работ об Я-коже, а концепция второй кожи, на мой взгляд остается мало исследованной, включает и многообразие определений и именно по этой причине я так подробно рассматриваю здесь именно эту концепцию в термине психической оболочки как наиболее часто применяемой.(см., например, Проссер, 1998 и Тайлер, 2001). Для того, чтобы внести ясность в предмет исследования, стоит задуматься о том, каким именно образом модели Я-кожи и психической оболочки отличаются друг от друга. Узель( D.Houzel) объясняет: «Когда мы переходим от кожи к оболочке, мы отбрасываем часть метафорических значений, содержащихся в первом понятии. Понятие "оболочка" имеет гораздо более общее значение, чем "кожа", и, в частности, гораздо более независима от своего субстрата»(Узель,2000). Опираясь на Узеля, можно предположить, что, когда мы переходим от Я-кожи к психической оболочке, происходят две вещи. Во-первых, буквально понимаемая ко-жа становится более метафорической; другими словами, она становится способом размышлений о переживании чувств - о том, как они ощущаются, и о том, как такое чувство вырастает из ощущений, возникающих на поверхности тела, или, фактически, привязывается к ним. Во-вторых, буквально понимаемая кожа, и особенно чувство осязания, с которым она связана, более не является привилегированной в той же самой степени. Вместо этого, тенденция Д.Анзье к сосредотачиванию на чувстве осязания как на наиболее "фундаментальном" сменяется интересом к пониманию того, как действуют другие чувства, каждое по-своему, «как похожие на кожу существа»( Д.Анзье,1989). Поэтому, когда в посвященной Я-коже работе Д. Анзье возникает тенденция к поглощенности иерархией чувств, в которой и посредством которой основным чувством почти всегда является прикосновение, его работа, посвященная психической оболочке, меняет такое иерархическое мышление на нешаблонное. Если говорить более конкретно, можно увидеть, что работа Д.Анзье, посвященная психической оболочке, добавляет его трудам в области кожи гибкости и плавности, поскольку в ней указывается на ряд способов, которыми чувства всегда находятся "в диалоге", как бы друг с другом.

Первая психическая оболочка, описанная Д.Анзье в "Я-коже", - это "сонорная оболочка". Эта оболочка приводится в движение слуховыми ощущениями, связанными с дыханием - ощущениями, которые позволяют младенцу ощущать себя в качестве контейнера, который наполняет и опорожняет сам себя. Со временем, восприятие ребенком себя как контейнера усиливается другими слуховыми ощущениями, в особенности связанными с приемом пищи и пищеварением, которые в совокупности превращают его тело в то, что Д.Анзье называет "сонорной пещерой" (Д.Анзье, 1989). Для того, чтобы сонорная оболочка была сильной и способной к поддержке, она должна состоять из множества контролируемых и значимых звуков, то есть звуков, которые не являются ни чрезмерными, ни обезличенными. Если звуки, издаваемые заботящимся о младенце лицом, являются чрезмерными, они с большей вероятностью насильственно проникнут в психику ребенка, чем выступят в качестве ее оболочки, и, в качестве таковых, с большей вероятностью нарушат и пронижут ее. Точно таким же образом, если звуки, издаваемые заботящимся о младенце лицом, являются обезличенными, они с меньшей вероятностью будут восприняты как реактивные и, в качестве таковых, с меньшей вероятностью послужат основой для примитивной рефлексивности. Можно считать сонорную оболочку наиболее примитивным переживанием младенцем своей рефлексивности, то есть, когда младенец издает звуки, а затем эти звуки каким-то образом имитируются близким для ребенка человеком, такой двусторонний обмен закладывает основу для способности младенца к отражению, в буквальном смысле этого слова. Д.Анзье в своей дающей пищу для размышлений критике работ Лакана и Д. В.Винникота пишет: «Наконец, возвращаясь к стадии зеркала, которую изложил Лакан, на которой Я строится как другое на основе модели зеркального отображения единого целого тела, Д.В. Винникотт описал раннюю стадию, на которой лицо матери и реакции ее окружения служат для ребенка первым зеркалом, создающим его Самость, опираясь на то, что ему было таким образом отражено»(Анзье, 1989). При этом, так же, как и Лакан, Д.В.Винникотт акцентирует внимание на визуальных сигналах. Я хотела бы продемонстрировать еще более раннее существование сонорного зеркала, или аудитивно-фонической кожи, и роль, которую она играет в приобретении психическим аппаратом способности означать, а затем - символизировать. Внутренние слуховые ощущения, исходящие от младенца, в сочетании с внешними слуховыми ощущениями, исходящими от близкого человека, создают то, что Д.Анзье назвал "сонорной купелью". Поскольку она более примитивна, чем ее тактильный аналог, сонорная купель в первую очередь функционирует как своего рода замещающая Я-кожа. Эта функция раскрывается в ряде тематических исследований Д. Анзье, в частности, касающихся получившего серьезные ожоги пациента среднего возраста по имени Арман. Согласно Д.Анзье, Я-кожа Армана утратила свою анаклитическую опору на физическую кожу, поскольку последняя была серьезно обожжена и, в результате, не могла служить цельной и контейнирующей тактильной оболочкой. Тем не менее, в разговоре с ассистентом Д.Анзье, эту анаклитическую опору заменила обволакивающая функция звука. Так, слова, выраженные как вербально, так и на бумаге, часто могут оказывать контейнирующее воздействие на находящихся в бедственном положении людей, и причина этого связана именно с той ролью, которую слова и их звуки играют в младенчестве, когда, как я уже упоминал, они слу-жат заменой Я-кожи. Как ясно демонстрирует работа Д. Анзье с несколькими пациентами, "сонорная кожа" или "словесная кожа" может функционировать в качестве замещающей психической оболочки, когда более сильная и поддерживающая оболочка недоступна по какой-либо причине. Такое понимание звука как решающей и, по сути, конститутивной психической оболочки является возможностью, основой для психоаналитической работы. В целом, Я-кожа основывается на психических оболочках, которые в основном являются тактильными и слуховыми по своей природе. Тем не менее, как ясно показывает работа с пациентом по имени Гефсимани, Я-кожа также может основываться на психических оболочках, которые связаны с чувством обоняния. Подход Д.Анзье к обонянию актуален по ряду причин. Как ясно показывает его работа с Гефсимани, понятие обонятельной оболочки позволяет терапевтам мыслить и говорить о проблемах запаха тела и того, что он означает в психическом и соматическом значении. Но представление о психической оболочке не начинается со звука и не заканчивается запахом; напротив, оно включает множество других сенсорных событий и переживаний, например, связанных со вкусом. По сути, хотя вкусовая оболочка не может быть столь же фундаментальной, как слуховая оболочка, или не столь ощутимой, как обонятельная оболочка, тем не менее она является важной частью того, что позволяет ребенку решать, что ему нравится (и, следовательно, принимать это), и что не нравится (и поэтому отвергать это). В результате можно видеть, что вкусовая оболочка дает младенцу, по крайней мере, хотя бы частично, способность понимать свой внутренний и внешний мир и, соответственно, формировать суждения о том, что хорошо и что плохо, а также что правильно и что неправильно в таких мирах. Таким образом, заинтересованность младенца в качествах вкуса закладывает основу для заинтересованности в свойствах окружающих его предметов, формирует его идентичность.

Жизненная важность вкусовой оболочки подтверждается работой Д.Анзье с Родольфом, молодым человеком, пришедшим на сеанс психоанализа, страдающим неудержимой рвотой и пристрастием к курению сигарет. Поскольку для Родольфа были неясны вкусовые различия между хорошим и плохим, тем, что нравится, и тем, что не нравится, так же как и целый ряд других различий, связанных с вкусовым органом чувств, таких как еда и дыхание, полнота и пустота. На примере случая Родольфа, понятие вкусовой оболочки предоставляет множество интересных инструментов для критического осмысления и самого пристального внимания тому, каким образом он связаны с идентичностью человека, базирующейся на событиях психической и соматической жизни.

Таким образом, понятие психической оболочки включает в себя все присущие индивиду чувства, основывается на взаимодействии чувств и, следовательно, на их способности "обгонять" друг друга, заменять друг друга и обмениваться местами друг с другом, делает акцент на психическую оболочку еще более актуальной для изучения, с учетом того, что, по словам Х.Сигал, всё большее число аналитиков теперь предпочитает видеть чувства во множестве значений, а не в одном единственном. Х.Сигал пишет: «Современная теория рассматривает чувства как множественность -отсюда и использование таких терминов, как "отношения [...] сенсорной чувствительности" или "сенсотипы". . Именно столкновение чувств и ощущений больше всего волнует мыслителей сегодняшнего дня: "многосенсорная", "комбинаторная", "разнонаправленная [...] интерсенсорность"»(Х.Сигал, 2009).

Говорить о важности включение второй кожи( психической оболочки, психического конверта) в исследование идентичности индивида необходимо по двум причинам: во-первых, поскольку вторая кожа придает чувствам более изменчивый и, по сути, переменный набор структур и функций; и, во-вторых, подчеркивает "разнонаправленную интерсенсорность", показывая сте-пень, в которой звуки, запахи и вкусы могут, в некоторых ситуациях, служить кожей более совершенной, чем сама кожа.

1.4 Формирование первичной и вторичной психической бисексуальности как этап развития идентичности

Бисексуальность- это понятие, введенное Фрейдом под влиянием Вильгельма Флисса (W. Fliess): любое человеческое существо в силу своего устройства должно обладать половыми характеристиками, мужскими и женскими одновременно, которые вступают между собой в конфликты, о которых человек знает при принятии своего пола. Кристиан Дэвид добавляет: «Композиционный характер психической бисексуальности относится не только к сложности ее отождествлений, но и к биполярным компонентам ее эротической и, в более широком смысле, эмоциональной фантазии, которая сама находится под влиянием сексуальной реальности и всех элементов формирования и функционирования образа тела, тела сексуализированного, связанного с источниками влечений»(К.Дэвид, 1992). Фрейд не смог сформулировать ясную позицию в отношении проблемы бисексуальности. К. Дэвид описывает «неясность и неполноту» этого понятия у Фрейда, которые, тем не менее не помешали Фрейду ссылаться на это понятие в его дальнейших работах. Одна из причин неясностей формирования понятия бисексуальности заключается в его личном затруднении, которое он испытывал, затрагивая тему женского, и разрабатывая последовательную теорию женской психосексуальности. Его сопротивление перед архаической матерью неизбежно должно было оказывать давление на его попытки теоретизации психической бисексуальности. Кроме того, специфичность, которую он придает психоаналитическому методу, а именно фундаментальной значимости подсознательных фантазмов в создании и функционировании психосексуальности, находятся в самом начале сложной взаимосвязи между психической и биологической бисексуальностью. Наконец, значение, которое придавал Фрейд комплексу кастрации в структуре психоанализа, предпочтение, приписываемое фаллосу, колебания в переносе психической бисексуальности на тело, обладающее полом, питали двойственность и неясности его теоретизаций о психической бисексуальности. Тем не менее, как отмечают Роже и Мишель Перрон, Фрейд рассматривал психическую бисексуальность человека как главный постулат.

Следуя за Фрейдом, многим психоаналитикам при описании бисексуальности пришлось встретиться с путаницей и двусмысленностью. Как если бы, в свою очередь, каждый из них, снова и снова переживал сомнения, противоречия, вызываемые бисексуальным объемом в них и в других людях, живой диалектикой мужского и женского, личностными проблемами и типичными парадоксами нарциссизма. Тем не менее, даже в противоречивости свой мысли, Фрейд расставил в этой проблеме ориентиры и вехи, которые невозможно обойти, и некоторые из которых я намереваюсь использовать в дальнейшем рассмотрении. Эти объемы континуума и градации психической бисексуальности можно найти у многих авторов и они, по-моему, затушевывают, смягчают динамическое, диалектическое, иерархическое и даже антагонистическое содержание в психической бисексуальности. Фрейд в случае Доры дает очень яркое описание важности бисексуальности: «У Доры наблюдается конфликт между ее влечениями к мужчине и влечениями к женщине, как между ее мужской идентификацией к своему отцу и женской идентификацией к г-же К., которую любит ее отец»( З.Фрейд 1923). Этим клиническим комментарием он дает три характеристики психической бисексуальности: конфликты, идентифицирующие ориентиры в психике и влечениях к определенным сексуальным объектам. Эти три характеристики сочленяются своими бисексуальными свойствами и особенностями. Фрейд во всем своем творчестве выделил как основной постулат двойственный и сложный характер психики, его подход создавался одновременно с возможным смещением в сторону глобальности и линейности, и бисексуальность не избегает этой характеристики психики.

В подтверждении сказанного З.Фрейд пишет в «Некоторые психические следствия анатомической разницы полов»: «Все люди соединяют в себе мужские и женские характерные черты вследствие своего бисексуального предрасположения и перекрестной наследственности, так что мужественность и женственность в чистом виде остаются теоретическими конструкциями с неопределенным содержанием»( Фрейд, 1925).Элен Пара ( 2019) говоря о «бисексуальности с рождения», связывает ее с соединением женского/материнского, включающее мужское/отцовское. Когда Фрейд в 1923 году в своей работе «Я и оно», пишет по поводу Эдипова комплекса, что он «находится в зависимости от врожденной бисексуальности ребенка»(З. Фрейд 1923), что он этим хочет сказать? О какой врожденной бисексуальности идет речь? Можно ли говорить об импринтинге или проявлении анатомической бисексуальности, перекрестной наследственности, о выраженности биологического пола? Поначалу психический объем тесно смешивается с телесным элементом; психика ребенка находится в состоянии недифференцированности по сравнению с вкладом матери, по отношению к либидинозному вкладу, нарциссическому и объектному, сознательному и бессознательному матери и отца. Более того, младенец сразу же сталкивается с психической бисексуальностью матери и психической бисексуальностью отца. Специфическая бисексуальность, свойственная младенцу с рождения становится зависимой от баланса признания родителями его сексуальной идентичности. Следует ли понимать, что имеется базовая врожденная данность, которая определяет последствие, или скорее, которая уже «очертит» будущее развитие? По меньшей мере, З.Фрейд обозначает место для врожденной бисексуальности. Можно лишь выдвинуть положение о том, что эта врожденная бисексуальность, обладает значительной концентрацией и проявляет себя, активизируясь в психике младенца с начала жизни в первичном нарциссизме, .З.Фрейд назвал ее «первичная бисексуальность» Первичная психическая бисексуальность, врожденная, как говорит Фрейд, должна отличаться от вторичной психической бисексуальности, происходящей, среди всего прочего, в результате трансформаций первичной психической бисексуальности. Первичная психическая бисексуальность развивается во взаимоотношениях с родительскими фигурами, и эти взаимоотношения оказывают решающее влияние на психическое развитие младенца. Тьери Бокановски пишет , что одна из возможных причин нарушения первичной бисексуальности- неблагоприятные отношения с ухаживающими объектами. Таким образом, это не позволяет «гармонично интернализовать бисексуальность и сформировать необходимую гибкость идентификаций в их генитальной экспрессии»(Т.Бокановски, 1997).

Обращаясь к сложному пути развития бисексуальности, З.Фрейд в работе «Я и оно», описывает исследуемую проблематику: «Более подробное исследование обнаруживает чаще всего более полный Эдипов комплекс, который является двояким - позитивным и негативным, в зависимости от бисексуальности ребенка»(З.Фрейд, 1923) описывающую, что эти две стороны не означают симметрии у мальчика и у девочки. Этот пункт демонстрирует, что Фрейд, кажется, по умолчанию принимает во внимание два аспекта бисексуальности, один из которых можно рассматривать как «вторичную бисексуальность»; она соответствует вступлению в депрессивную позицию и вызывает Эдипову проблематику в мужских и женских ситуациях, которые ее характеризуют.

В том же «Я и оно» З.Фрейд вводит элемент усложнения, т.е. понятие непрерывности и градации: «Получается ряд, на одном конце которого находится нормальный позитивный, а на другом - обратный негативный Эдипов комплекс; средние же звенья выявляют совершенную фор-му с неравным участием обоих компонентов. Зная о том, что полная, психически определенная картина отмечается на антагонистическом уровне, конечный результат становится тогда вопросом соотношения сил, которые моделируют особенности истории» (З.Фрейд, 1923). Важной темой, поднятой Фрейдом- «отказ от женственности» и «женская позиция у обоих полов». У девочки первичная женственность обусловлена тем, что она находит свои корни в первичном отношении к матери (первичная гомосексуальность). Удовольствие от общения в телесной близости матери и ее младенца очень рано проникнуто сексуальной заинтересованностью, которая является целью ребенка; она продлевается и соединяется со вторичной гомосексуальностью, генитальной гомосексуальностью, которая вписывается в Эдипов аспект. Гомосексуальное либидо девочки обогащает и стабилизирует ее нарциссический образ. Объект гомосексуального интереса - это общая цель, причем мать воспринимается в своем половом аспекте. Влечение к матери / сексуальной женщине обращено к ее психике, а также к ее эмоциональному и чувственному телу. Таким образом, именно из ее интроективного отождествления с материнской женственностью, которое станет предпосылкой к ее последующему отождествлению с генитальной женственности ее матери, для девочки образуется ее будущая идентичность и судьба женщины. В этом же психическом движении "зависть к пенису" может превратиться в желание заполучить его в ходе полового акта. Для мальчика вопрос женственности это не только пассивность к избивающему лицу или идентификация с материнской женственностью, но последствия, вытекающие из обратного эдипова комплекса и бессознательных фантазмов мальчика. На самом деле, независимо от психических модальностей, используемых противодействием женственности в аналитических отношениях (психический гомосексуализм, мазохизм и т. д.), представляется, что отказ от женственности возникает у мальчика, с одной стороны, при необходимости отвержения женственности матери из-за страха перед ее пассивным действием, и, с другой стороны, в защите интернализации женственного места (влагалища) и материнского (матки). Мальчику приходится использовать отца в качестве третьего с тем, чтобы вырваться из пропасти первичного обольщения матерью, источника страхов (фантазии о слиянии, увлечении, поглощении и уничтожении).

Продолжая исследование, считаю нужным затронуть тему отца, каков будет отпечаток на бисексуальности императива, выдвинутого З. Фрейдом о первичной идентификации с отцом. Когда пытаешься приблизится к изучению первичной бисексуальности З.Фрейда, невозможно уйти от встречи со значимостью, которую он придавал первичной идентификации с отцом, идентификации, которую он называет «прямой, непосредственной, более ранней, чем любое другое вещественное инвестирование». Вот мы и столкнулись с отцом личной предыстории, от которой З.Фрейд никогда не отказывался, даже если советовал говорить больше об «идентификации с родителями», в ссылке на то, что мы обозначили бы сегодня как фантазм комплексных родителей. Какова проблема З.Фрейда? Конечно же, проблема актуальности, проблема сильного влияния связи с матерью, с последствиями влияния этой связи, противодействия ей, противодействий аналитиков... Жан-Люк Донне (J.-L. Donnet) прекрасно очерчивает проблему, отмечая первичность отца восходящую, к «структурной» необходимости: она находится в точном соответствии с тем, что делает из связи с матерью что-то вроде «уникальной, несравненной, неизменной и постоянной значимости»( Ж.Л. Донне 1992) исходного образца всех дальнейших любовных отношений. «Время» отцовской первичности измеряется по объему необходимого контр-инвестирования: отсюда значимость фаллокастрационной оппозиции в отличие от оппозиции отец-мать». Жан и Мишель Курню (J. et M. Cournut) развивают эту точку зрения: «Так, вклад отца для необходимого и постоянного контр-вложения (...) по отношению к вложению матери.. Несомненно, но возникает вопрос: о какой матери идет речь, в каких терминах размышлять о различии полов? Таким образом, в генетической модели отношение к отцу может быть только вторичным, она во «все времена» определяется в терминах передачи отцовской триангулирующей функции». Мы бы осмелились добавить, она есть «во всех поколениях», что делает З.Фрейда своим в его человечности. Ж.-Л.Донне показал нам, что эта отсылка к отцу, идентификация с отцом, с мужским, отвечала структурному требованию, что в анализе часто проявляется часто как выражение исторической последовательности.