Архитектура синагог Палестины

Другой возможный вариант расположения ниш-окон - по внутреннему периметру синагоги, как например, в коптских храмах (Дендера, Красный и Белый монастыри и т.д.). Устойчивое влияние коптского искусства отражают и другие архитектурные элементы: колонны ниши Торы покрыты геометрической сетью шевронов (как в монастыре Бауит).

Для реконструкции главных фасадов капернаумской и хоразинской синагог необходимо точно выявить все скульптурные фрагменты, которых довольно мало. Профилировки сохранившихся деталей главных фасадов в синагогах во многом идентичны. На основе их сходства можно предполагать, что сохранившиеся только в одном памятнике фрагменты могли повторяться и в другом.

В Капернаумской синагоге первый ярус карниза, который обхватывает синагогальный зал и атриум, опирается на пилястры и имеет профиль в виде каблучка. Второй ярус карниза сложнее. Он представлял собой сочетание различных профилировок: иоников с копьями, зубчиков, астрагала в виде бусин, лесбийского киматия (облом S-образного изгиба), нижняя часть которого украшалась розеттами и консолями (аналогичный в интерьере). Подобные карнизы известны в региональной римской и набатейской архитектуре II-III вв.

Карниз над пилястрами Хоразинской синагоги был неоднородным. С западной и северной сторон пилястры отсутствовали, но карниз под крышей продолжался. Остатки простого карниза, который в разрезе имеет форму каблучка, мог украшать именно эти стороны, в то время как с фасадной (южной) и восточной сторон он включал орнаментальные украшения.

По реконструкции Коля и Ватцингера, с которой согласились Сукеник и Хиат, центральный вход в Капернаумскую синагогу украшался сегментным окном (ширина 6 м) в виде мощного уступчатого профиля. Окно опиралось на пилястры дверного проема. Замковая часть арки украшалась клинчатыми камнями с изображениями аканфового венка, розетки и двух орлов, которые поддерживали т.н. «гераклов узел». Арочный ритм данного окна подчеркивался глухой сегментной аркой-тимпаном на фронтоне южного фасада, которая украшалась фигурами львов в аканфовых медальонах. Их изображения, обращенные на одну сторону, поднимались по двум сторонам арки, встречаясь на месте замкового камня, под крышей.

Окно, фланкируемое сдвоенными колонками с диагональными каннелюрами и увенчанное фронтоном в виде раковины, располагалось над простым арочным окном, внутри тимпана. Подобные ему окна с колонками (сохранилось еще несколько подобных образцов) были, видимо, также на боковых стенах, наряду с простыми прямоугольными.

В хоразинской синагоге облик главного фасада был иным. На первом ярусе три дверных проема украшались тимпанными окнами сирийского типа, но глухой арки, как в Капернауме, не было. Тройная структура нижней части фасада увенчивалась тремя фронтонами, центральный был крупнее боковых. Сохранился лишь боковой (с восточной стороны) фронтон, который имеет богато украшенный карниз и фриз. Карниз состоит из сочетания иоников, дентикул, кронштейнов и акротериев, фриз украшен аканфовыми медальонами. Обнаружен фриз со львами. Их фигуры, так же как и в капернаумской синагоге, были расположены таким образом, что их головы выстраивались в ряд и поднимались к коньку фронтона по лобовому фризу. Замковым изображением был орел с распростертыми крыльями, фигура которого хорошо сохранилась. Окна в хоразинской синагоге оформляли клеристорий. Их расположение отличалось от Капернаума, где они не были сгруппированы по каждой стороне, а были рассредоточены по всему периметру. Идентичность южного фасада Хоразинской синагоги и южного фасада храма св. Симеона в Калат Симане позволяет предположить, что в первом случае мастера подражали не только Капернаумскому прототипу, но еще и сирийскому. Церковь датируется 480-490-х гг., следовательно, синагога едва ли могла быть построена раньше.

И в Капернауме, и в Хоразине обнаружены также скульптурные орлы. Существуют различные мнения относительно их расположения, скорее всего, они играли роль акротериев, наподобие того, как акротерии увенчивали святилища, в каменные кресты - щипцы христианских базилик. Мотив повторялся и в других частях декора: в Капернауме - на замковом камне глухой арки и на дверных перемычках главного фасада, в Хоразине - в интерьере, на фризе. Аналогия такого расположения нескольких изображений орлов по фасаду памятника встречается в мавзолее Бейт-Шеарима.

Повторяющиеся в декоре обеих синагог изображения орлов, львов, вазонов, растительных медальонов, которые каждый раз включаются в новые композиции, образуют сложные символические оси, что подразумевает продуманную программу. Они связывают убранство экстерьера и интерьера в единое целое.

Барамская синагога.

Барам - небольшая деревня в Верхней Галилее, расположенная в 11 км на юго-запад от Сафеда, недалеко от римской границы с областью Тира; обнаружено две синагоги (т.н. северная малая и центральная), одна из которых целиком утрачена к нашим дням. Не упоминаются ни в одном раннем источнике.

Первое научное описание двух синагог в Бараме составил Е. Робинсон в 1852 г., затем Э. Ренан в 1861 г. В 1865-6 Вилсон исследовал обе синагоги и начал раскопки малой. В. Гуэрин в 1880 г. описывал ее фасад. Фотографии, сделанные Кондером и Китченером в 1880 г., являются последним свидетельством ее существования. Во время экспедиции Коля и Ватцингера в 1905-1907 гг. малая синагога была уже уничтожена. Ученые раскопали большую часть центральной синагоги, датировав ее II-III вв. В 1959 г. новые работы проводились под руководством Дж. Фостера и А. Хирама. Последний этап раскопок и реставраций относится к 1998 г. З. Маоз предлагал считать Барамскую синагогу «прототипом оригинальной галилейской серии» и датировать всю серию синагог подобного типа так же, как это делали Коль и Ватцингер, - III в. Этой же датировки придерживается и Чаковская (между 193 и 217 гг.), хотя Хиат, на которую автор ссылается, уже выражала сомнение в столь ранней датировки синагоги. Однако, в работе Милсона указывается иная датировка синагог: для северной - поздний IV в. (на основе керамики и осколков масляных ламп), для центральной - начало V в. (на основе керамики, осколков масляных ламп и монетам ранневизантийского периода, обнаружена под каменной облицовкой).

По предложенной новой классификации она относится к той же группе, что и капернаумская, и хоразинская синагоги - 2А (базилики с П-образными колоннадами, в сочетании с одним или тремя входами по фасаду, с переносной нишей Торы в интерьере).

В центральной барамской синагоге обнаружена часть плохо сохранившейся надписи на иврите, которая была вырезана на каменном блоке и установлена под восточным окном фасада. Ее текст переведен Самуэлем Клейном: «Архитектор Елеазар бар Иудан» («Architect Eleazar bar Yudan»). Словосочетание «Бар Иудан» встречается также в плохо сохранившейся надписи в синагоге в Наве. Возможно, что Елеазар был архитектором обеих синагог. Клейн и Амиран этой гипотезой объясняют одинаковый декоративный мотив в виде трех-ярусного меандра. Средневековые иудейские паломники приписывают строительство этой синагоги Рабби Симеону бар Йохай.

В северной (малой) барамской синагоге в XIX в. была обнаружена самая длинная надпись на иврите, выполненная на камне. Ее перевод: «Да пребудет мир в этом месте, как и во всех других местах Израиля. Эта перемычка была сделана Джосем Левитом, сыном Левита. Да будут благословлены его деяния. Мир». Имя этого же скульптора сохранилось на надписи, украшающей перемычку в синагоге в Алмахе.

Барамская синагога представляет собой базиликальный трех-нефный зал, ориентированный главным фасадом с 3-мя входами на юг, с колоннадой П-образной формы. От капернаумской и хоразинской синагог ее отличает скромность декоративного украшения. Выделяется только южный фасад, который оформлен редким шести-колонным портиком на пьедесталах и стилобате с т.н. сирийским фронтоном. Птероны портика дополнялись одиночными колоннами. Сдвоенные угловые опоры поддерживали ритм и продольного, и поперченного ряда за счет полуколонок по сторонам квадратной основы, что нехарактерно для греко-римских портиков. Облицовка пола нартекса находится ниже уровня земли на 38 см. Хиат упоминает спуск из 3-ех широких ступенек от центрального интерколумния, хотя их следов сейчас не видно.

Высота первого яруса стен, очерченная карнизом, достигала 5.3 м. Часть карниза сохранилась в восточной части фасада. Фасад был двухъярусным, что доказывается мелкими архитектурными деталями капителей и колонок.

Внутреннее пространство синагоги делится 3-мя колоннадами: 2-мя параллельными (по 6 колонн) и 1-ой поперечной (4 колонны). При пересечении они образуют сдвоенные колонки, аналогично портику. Интерколумнии портика и зала приблизительно равны. Центральный неф наиболее широкий (6.2 м), боковые почти втрое уже. Высота боковых нефов соответствовала карнизу по внешней стороне синагоги (5.3 м). Каждая колонна поднята на отдельный плинт, пьедестал и аттическую базу; сдвоенные колонны опираются на L-образный стилобат и пьедестал. Вдоль восточной и западной стен располагались двухступенчатые сиденья, которые в настоящий момент отсутствуют. П-образный портик и колоннады образуют зеркальную композицию в пространстве.

Тип здания близок к гексастильному простилю, ближайшим аналогом которого можно назвать храм императорского культа в Мисмиех (164-169 гг., Сирия, утрачен).

Вопросы реконструкции главного портика.

Реконструкция фронтона портика и верхней части фасада представляет собой пока нерешенную проблему. Существующие реконструкции слишком схематичны и не учитывают остатки его антаблементов и арочных перемычек с двумя типами декорирования хранятся недалеко от синагоги.

Один тип антаблемента состоит из уступчатых профилировок, каждая из которых, кроме нижней, дополняется узкой выемкой. Верхняя часть оформляется торусом между двумя узкими профилировками. Сохранились детали прямого антаблемента и один из боковых подъемов арки (левый).

Другой тип антаблемента состоит из сочетания нижней полукруглой профилировки, украшенной геометрическим мотивом остроконечных чешуек и 2-мя верхними скоциями, каждая из которых оформлена тонкими жгутами. Скоции выступают и образуют нависающий карниз. Сохранились детали прямых антаблементов, оба арочных подъема от правого и левого основания, левая боковая деталь арочной перемычки (блок с закруглением), а также угловой антаблемент. В каждом из арочных подъемов мотив чешуек направлен к центру. На месте замкового камня чешуйки с противоположными направлениями должны были встретиться.

Можно предположить несколько вариантов их расположения:

1. И тот, и другой тип антаблемента украшал сирийский портик, образуя арочную перемычку. Антаблемент с ионической профилировкой располагался внизу, на него опирался антаблемент с мотивом чешуек. Такой же порядок идентичных профилировок украшает восточную дверь. В этом случае антаблемент получался громоздким.

2. В другом варианте реконструкции один из антаблементов мог украшать второй ярус синагоги, образуя карниз непосредственно под крышей. Со стороны фасада центральная часть карниза образовывала арку. Такая реконструкция кажется вероятной, так как внешний угол основания арки с ионическими профилировками меньше (примерно 103°), чем внешний угол основания арки с мотивом чешуек (примерно 115°). То есть первая арка была более высокой (стена фасада) и широкой, чем вторая (портик). Такую же реконструкцию предложили Коль и Ватцингер, но современные реставраторы установили часть декора по первому варианту.

Пьедесталы в портике имеют кубическую форму. Верхние и нижние части одинаковы по своей высоте и оформлены выступами с аккуратно скошенным краем, в отличие от капернаумской синагоги, где верхняя часть пьедесталов была выше нижней и оформлялась дополнительными выемками. Базы аттические в виде сочетания верхнего и нижнего торусов с трохилом между ними, с тонкими выемками, которые отбивают один профиль от другого. Некоторые из колонн имеют нижнюю профилировку в виде торуса. Все капители в портике были дорическими, хотя их капители сложнее простого дорического эхина и состояли из сочетания скоции и оволо, которые снизу поддерживались валиком (имитация дорического ремешка, или гипотрахелия). Нижняя часть скоции закруглена. Решение поместить вогнутый профиль над выпуклым кажется необычным. Несмотря на то, что верхняя скоция имеет вогнутую форму, ее общий диаметр, зацентрованный от середины фуста колонны, больше нижнего торуса, что создает изящную расширяющуюся кверху капитель.

Главный фасад синагоги оформлен центральным дверным проемом и 2-мя малыми. Центральный проем наиболее крупный (2.65 м высота, 1.42 ширина), оформлен «перспективным» порталом, профили которого оформлены малыми выступами и выемками. Верхняя его часть усложнена ломанной рамой с выступающим в стороны верхней частью профиля (Т-образный силуэт). На горизонтальной части рамы расположено украшение с центральным венком и 2-мя Никами (сбиты). Мотив был популярен в греко-римском и раннехристианском искусстве, встречался в нескольких голанских и галилейских синагогах: в Даббуре, в э-Дикке, в малой Барамской синагоге, в эр-Раме. В данном случае, изображения ангелов сбиты в неизвестный промежуток времени.

Над перемычкой центральной двери расположен фриз с виноградной лозой, над ним простой карниз в виде выкружки. Арочное окно оформлено ложечками. Подобный мотив распространен в римском искусстве и частично вошел в репертуар христианского V-VII вв., например, «ложкообразные» элементы украшали внутренние грани арок на барабане Эчмиадзина (VII в.). А. Казарян отмечает, что для античных и раннехристианских орнаментов с подобным мотивом был обязателен также элемент в виде полудиска в нижней зоне «ложечек». В Барамской синагоге такой элемент есть в основании каждой «ложечки».

Боковые дверные проемы.

Над боковыми дверными проемами по главному фасаду нет арочных окон. Они оформлены похожими на центральный «перспективными» порталами. Верхняя его часть не усложнена ломанной рамой, но украшена перемычками: с западной стороны мотив «скрученной верви», с восточной - веночное плетение из лавровых листьев, или чешуек; оба профиля сочетаются с идентичным верхним карнизом в виде выкружки (расширяется кверху, напоминая египетские карнизы). Происхождению мотива «скрученной верви» посвящена часть этого раздела. Орнамент чешуек, или лавровых листьев сформирован из веночного плетения, в котором чередуются ряды с 4-5 лопастями. Острый угол каждого листа упирается в основание двух следующих, образуя красивый ритм. Декор одного из архивольтов на барабане Эчмиадзина (VII в.) напоминает данный орнамент. А. Казарян описывает его как «веночное плетение, каждый ряд которого сформирован тремя плотно уложенными округлыми листами». Разница заключается в меньшем числе лопастей в каждом ряду и закругленными концами листьев, однако, стиль плетения в Б. более антикизированный и строгий.

Над боковыми дверными проемами расположены прямоугольные окна с фронтончиками, украшенными диском и живописными акротериями по скатам.

Сохранилась деталь, украшенная тремя ярусами меандра (каждый меандр «крутится» по часовой стрелке). Его мотив чередуется с различными изображениями в шахматном порядке. В верхнем ряду - это маленькая ниша с раковиной, в среднем - лист, напоминающий Крест и т.д.

В основании Барамской синагоги были обнаружены 72 бронзовые монеты. Самые ранние из них относятся к III в. - началу IV в., самые поздние - к середине IV в. - первой половине V в. Самая ранняя керамика в основании синагоги относится к эллинистической и римской эпохам, самая поздняя - к концу V в. Также в основании находились осколки ламп, которые Авиам относит к группе «северных штампованных масляных ламп». Разные их виды датируются периодом с IV по VII в. Таким образом, Барамская синагога может относиться к концу V - началу VI в.

Синагога в Хорват-Шеме.

Хорват-Шема - небольшая деревня на горе Мейрон. Благодаря почитаемым еврейским захоронениям, в том числе, рабби Шимона Бар Иохайя (II в.), гора Мейрон и сейчас является центром многочисленных паломничеств, которые в ранее время способствовали процветанию местных поселений.

Данная постройка относится к т.н. «промежуточной» группе синагог, или к т.н. типу «широкого» дома. В предложенной классификации она относится к группе 7А (поперечно-ориентированные синагоги) и отличается от группы 7Б (поперечно-ориентированные, без колоннад), которая встречается на юге Палестины. В общем контексте подобные синагоги были не очень распространены. На севере Палестины синагога в Хорват-Шеме является единственной постройкой, в которой поперечная планировка приобрела ясно-выраженный характер. Другим примером традиционно обозначается синагога в Хорват-Сумаке, но ее поперечная ориентация возникла при перестройке, возможно, в христианский храм (середина V в.) и носит не вполне ясный характер (качество постройки сильно упало). Также к поперечно-ориентированным синагогам на севере Палестины в отдельных работах относят первую синагогу в Набратейне (недалеко от Хорват-Шемы, датируется Э. Мейерсом II-III вв.), хотя в ее пропорциях (11.2х9.35 м) поперечная ориентация не очень явно прочитывается, и в предложенной классификации она относится к квадратным (группа 8). Интересно, что на первой фазе синагога в Хорват-Шеме имела близкую планировку, возможно, также квадратную.

Три археологических сезона в Хорват-Шеме в 1970-1972 гг. проводились под руководством Е.М. Мейерса. Раскопки явили свету остатки деревни с общественным зданием, которое было идентифицировано как синагога типа «широкого дома», впервые обнаруженная в Галилее. К северу от нее располагалась еще одна постройка (бейт-мидраш). Синагога была построена поверх нескольких захоронений. Мейерс отнес ее появление и функционирование к периоду конца III в. - начала V, с выделением двух строительных фаз: 284-306 гг., 306-419 гг., после чего синагога пришла в запустение. Большая часть исследователей поддерживает точку зрения Мейерса. Однако, ему возражает Дж. Магнесс, которая на основе стратиграфических, нумизматических исследований, анализе керамики считает, что была построена только одна синагога в конце IV в. Сполии Магнесс считает остатками городских построек, а не ранней синагоги. Доказательств того, что постройка была разрушена в 419 г. Магнесс не обнаружила, но к середине VIII в. постройка была заброшена. Натурное изучение памятника позволило выделить несколько деталей и конструктивных особенностей, которые указывают на масштабную перестройку синагоги и как минимум две фазы ее существования.

Л.А. Беляев приводит план синагоги в Хорват-Шеме в таблице синагог «галилейского» типа, хотя в большей части историографии она относится к типу «широкого дома» и полностью соответствует ее главным признакам. Л. Чаковская, как кажется, старается избежать вопросов классификации и объясняет архитектурные особенности синагоги (поперечную ориентацию) рельефом и предшествующей городской застройкой, но на примерах расположения других синагог видно, что даже большая плотность зданий не влияла на подобные архитектурные характеристики.

Первая синагога (Synagogue I, Stratum I-II) была построена до 306 г. (землетрясение практически полностью уничтожило ее). Точный ее план, расположение главного входа, вимы с нишей Торы (ориентация постройки), а также архитектурный декор - неизвестны, хотя, по теории Мейерса, обе синагоги были практически идентичны, имели одинаковые планировки и ориентацию и отличались только формой вимы для нишы Торы (при перестройке вима была расширена) и дополнительными ступенями для сидений вдоль северной стены, причем в разных вариантах чертежей детали то появляются, то исчезают, спорные моменты сглаживаются и обходятся. Однако, детальное изучение результатов раскопок и самого памятника позволяют выдвинуть и другие гипотезы.

Некоторое представление об особенностях этого первого строения дает анализ второй синагоги, построенной на месте и из остатков предшественницы (Synagogue II, Stratum III-V, построена после 306 г., сильно пострадала в 365 г., разрушена в 419 г.). Очертания стен обеих синагог со всех сторон, кроме восточной, совпадали. Вероятнее всего, северный и западный входы (с лестничным пролетом), гениза в виде закрытой комнаты под ступенчатым подъемом, нартекс рядом с ней в виде отдельной огороженной комнаты вдоль западной стены (см. ниже) - уже существовали на первом этапе. Западный вход, выделенный угловыми пилястрами и едва заметным рельефом с изображением орла, и лестничный пролет, связанный с ним, - сдвинуты к южной стороне и занимают ширину бокового нефа. Первая ступенька обнимала лестничный пролет и с боковой стороны, и, хотя она совпадала на высоте с соседними сиденьями, не была с ними связана. Четвертая ступенька была наиболее широкой. В синагогу с северной стороны вел еще один вход, также отмеченный угловыми пилястрами и считающийся главным. Со стороны улицы (с запада) к нему вел пяти-ступенчатый лестничный пролет, внутрь синагоги от него спускались две ступеньки.

Граница восточной стороны первой синагоги, предположительно, проходила вдоль сохранившейся т.н. стены-стилобата, на которую опираются две колонны второй синагоги. Данная стена-стилобат вытянута от северной стены до южной. Таким образом, первая синагога могла иметь практически квадратный план, хотя и разделенный на три нефа двумя колоннадами по три колонны в каждой. Гро высказывает также предположение, что первая синагога могла быть и четырехколонной, что еще больше подчеркивало ее квадратное строение. К сожалению, Мейерс не приводит измерения синагоги на этом этапе и по этим параметрам

Измерения по масштабной линейке дают следующие результаты (приблизительные, очертания синагоги неровные): 9х13.1м (вместе с генизой-нартексом) и 9.7х9м (без генизы-нартекса). Эта архитектурная тенденция подтверждается параллелью с синагогой в соседнем Набратейне, где первоначальная практически квадратная синагога (11.2х9.35м) была перестроена на втором этапе по базиликальному плану. Несмотря на разную ориентацию главной оси и положение дверных проемов в синагогах в Хорват-Шеме и Набратейне, ход перепланировок примерно идентичен и совпадает также и хронологически (что объясняется одинаковым ущербом от землетрясений в регионе). Аналогичная перестройка синагоги из квадратной (ранний IV в.) в базиликальную (с апсидой, ранний V в.) была осуществлена в Маоз-Хаиме (Бейт-Шеанская долина). Целый ряд синагог с квадратной планировкой или аллюзией на квадратные пропорции объединен в предложенной классификации в группе 8 (квадратные синагоги, 11 памятников).

Иное назначение данной стены-стилобата в Хорват-Шеме неясно. Ее толщина совпадает с толщиной стен, и кладка выглядит столь же хаотичной. Также примечательна форма сидений вдоль северной стены: в первой синагоге сидение в одну ступень заканчивалось на уровне стилобата и не простиралось дальше его границ, в то время как вторая ступень, появившаяся во второй синагоге, продолжается вдоль всей стены. В архитектуре второй синагоги она не играет никакой конструктивной роли, остальные колонны опираются на пьедесталы и базы, стилобаты под ними отсутствуют. Но нельзя не отметить, что в несущих стенах синагоги нет швов, которые должны были бы просматриваться в случае расширения пространства на восток. Впрочем, неоднократные землетрясения могли нанести значительный ущерб постройке, не позволив сохранить стены. Разрушения в первой синагоге были усилены также воздействием воды, которая скапливалась в подземном хранилище с северо-западной стороны первой синагоги. Эта пещера особенно примечательна, так как она предшествовала синагогальной постройке на этом месте. Мейерс считает, что она была миквой. Археологи обнаружили ее под завалами из крупных архитектурных деталей, среди которых были и квадры, и фусты колонн с капителями, и антаблементы. Эти части могли относиться к первой синагоге и попасть туда после землетрясения 306 г. Мейерс предполагает, что они принадлежали второй синагоге и оказались в пещере после разрушений 419 г. Но сложно представить, чтобы во вновь отстроенной синагоге после 306 г., пространство которой включило и эту часть местности, пещера была оставлена открытой.

Детали, оказавшиеся в пещере, пришли в полную негодность, не позволившую их использовать вторично, но они дают некоторое представление о характере архитектурного декора первой синагоги. Так, одна из попавших в завал дорических капителей имеет интересную особенность: ее абака со всех четырех сторон обработана выемками, которые образуют вогнутые поверхности и напоминают угловые ионические капители. Во второй синагоге сохранилась еще одна аналогичная капитель, использованная вторично. Мейерс в реконструкции второй синагоги располагает их таким образом, что они фланкируют в интерьере северный вход. Вероятно, в первой синагоге пара таких колонн могла выделять местонахождение ниши Торы, и сами по себе они должны были быть сполиями, раз их пришлось дополнительно обрабатывать.

Наиболее сложен вопрос ориентации первой синагоги. По теории и реконструкции Мейерса, сиденье, построенное вдоль южной стены первой синагоги, являлось его вимой и определяло ориентацию синагоги в сторону Иерусалима. В общей своей планировке здание оказывалось поперечно-ориентированным, хотя это и не было ярко выражено из-за квадратных пропорций здания. Общая ось, таким образом, была поперечной. Но данное утверждение, которое и сам Мейерс высказывает довольно осторожно, не может быть окончательным хотя бы по той причине, что конфигурация этого сиденья ничем не отличалась от других боковых сидений вдоль стен синагоги. Учитывая эту деталь, а также плохую сохранность восточной стороны синагоги, особенности рельефа Хорват-Шемы, неопределенность в вопросе ориентации всех позднеантичных синагог (см. раздел по классификации) - теория поперечной ориентации в сторону Иерусалима может быть опровергнута альтернативными предложениями, например, ориентацией на восток или на запад. Примечательно в свете этих рассуждений, что гениза-нартекс с западной стороны с монументально оформленным дверным проемом уникальна для синагогальной архитектуры. Вход из синагогального зала располагался по центру стены с восточной стороны и центрировал все пространство. Внутри комнаты расположен массивный каменный блок, который мог быть опорой для ниши Торы. Это гипотеза подкрепляется также тем, что во второй синагоге, когда появилась вима вдоль южной стены и роль этого помещения нивелировалась, вдоль стен были выложены сиденья, делавшие вход в него неудобным. Таким образом, первоначальная ориентация могла быть восточной, что известно, по крайней мере, по еще одной синагоге в э-Дикке. Как и обычно в постройках такого типа, главный сакральный центр располагался рядом с главным входом. В голанской синагоге в Дир-Азизе, вероятно, главный фасад и вима (не сохранилась) также изначально были ориентированы на запад, но впоследствии к синагоге с южной стороны была пристроена апсида, определившая ее ориентацию в сторону Иерусалима, и также создав поперечную ось внутри здания. Фасад остался нетронутым, за исключением некоторых дополнений в виде сидений. В общей библиографии эта особенность синагоги не отмечается, она не входит в число поперечно-ориентированных, Хорват-Шема считается единственной представительницей такого архитектурного типа на севере Палестины. Но, как кажется, идея работы со внутренним пространством в обеих этих синагогах идентична. В целом, такие перестройки отражают создавшуюся проблему соединения главного входа и главного сакрального центра на одной стороне. В голанской синагоге в Эн-Нешут по этой причине вход сдвинут с главной оси к западу, чтобы высвободить место для вимы с восточной половины стены. Тоже самое можно отметить в синагоге в Умм-эль-Канатире, с той лишь разницей, что вход сдвинут в противоположную сторону.

Вторая синагога представляет собой вытянутое по оси восток-запад прямоугольное сооружение (зал - 13.9х9.3м) с двумя внутренними колоннадами и двумя входами (с западной и северной сторон). Неясно в какой момент гениза-нартекс стала двухъярусной, возможно, на втором этапе. Комната-камера под лестницей с оформленным в нее входом была покрыта штукатуркой и расписана (вероятно, функциональная роль генизы сохранилась).

В отличие от южно-палестинских синагог в Эштомоа и Сусийе, которые считаются эталонами рассматриваемой группы, в Хорват-Шеме внутреннее пространство делилось на три нефа двумя колоннадами, по четыре колонны в каждой. Они подчеркивали продольный ритм базиликального пространства. Короткая поперечная ось образовывалась соотношением северного входа и южной вимы. Вима, однако, имеет несколько странных особенностей. Она построена на месте более раннего сиденья вдоль южной стены, со значительным его расширением вглубь пространства синагоги, но с сокращением длины (часть сидений по обеим сторонам заметна и сейчас). Для боковых сторон вимы использованы детали, которые выделяются качественно выполненными профилировками (традиционный римский каблучок). Вероятно, они являлись частью какого-то подиума или даже ранней вимы (например, с нее мог читать тексты чтец или переводчик), но его длины не хватило для новой вимы. Ее средняя часть выложена неровными квадрами, хаотично выступающими за пределы общей границы с северной стороны (возможно, была ступенька). Также восточная часть вимы более высокая, чем северная. Мейерс предполагал, что остатки маленькой колонки и капители, которые встроены в сиденье вдоль северной стены, принадлежали нише Торы. Это предположение кажется верным, несмотря на утверждение Магнесс о том, что синагога на этом месте была лишь одна (после чего многие теории Мейерса, в том числе и последнюю, Милсон назвал спекуляцией). Качество боковых профилировок вимы соотносится по своему уровню и пропорциям с качеством декора дверных проемов (капители и базы из сочетания торусов и трохилов), а также с двумя пьедесталами перед вимой (см. ниже) и дорическими капителями общих колоннад. Все они могли принадлежать ранней синагоге и составлять основу ее сбалансированного декора. Во второй синагоге эти детали перемешаны с более примитивными и не столь унифицированными. В целом, такое упрощение архитектуры тенденциозно и известно также по синагоге в Вади-Хамам, которая при перестройке потеряла прежний высокий качественный уровень, несмотря на активное использование сполий из прежней синагоги.

Общие пространственные пропорции традиционны для базилик. Центральный неф наиболее широкий, шаг колонн примерно равен ширине боковых нефов. Колонны северной колоннады подняты на небольшие квадратные базы, которые повышаются к востоку, обыгрывая особенности рельефа. Крайняя из них выглядит уже почти как пьедестал. Колонны южной колоннады более репрезентативны и подняты на монументальные пьедесталы с верхними и нижними обломами. Центральные из них, фланкирующие виму для ниши Торы, более высокого качества, их отличает более четкая резьба профилировок, наличие круглых выступов сверху для фустов колонн, в то время как боковые сделаны, вероятно, в подражание данным прототипам. Они могли сохраниться от более ранней синагоги, и если она была четырех-колонной, то данная пара пьедесталов выделяла нишу Торы. Все капители, кроме 2-ух центральных в южной колоннаде, украшались простыми капителями, похожими на заготовки, со слегка вытянутыми уголками. Две капители в центре южной колоннады увенчивались псевдо-ионическими капителями. В них был одинаковый набор декоративных элементов (довольно скупой) в виде двух волют с балюстрами, но их интерпретация была разной (см. раздел по капителям). Декор дополнялся также дверными перемычками над входами: монолитный камень (ширина 0.85 м) с Менорой (северный вход) и орлом (западный).

Остается вопросом: возникла ли поперечная ориентация синагоги в Хорват-Шеме в результате особенностей рельефа или в соответствии с заранее задуманным архитектурным проектом? В соседнем Набратейне первая синагога, которую датируют II в., имела слабо выраженный, но поперечный ритм, но основные памятники подобного рода находились в южной Палестине. В Сусийе и Эштомоа преднамеренность такой планировки не вызывает сомнений. Но в Хорват-Шеме природные условия и условия городской застройки вполне могли обусловить расширение синагоги с восточной стороны, что сопровождалось перенесением сакрального центра на южную стену (общая тенденция в синагогах более позднего периода - обозначение южной или юго-восточной ориентации, иногда - взамен северо-западной).

Синагога в Бейт-Альфе.

Бейт-Альфа - небольшое местечко в восточной части Изреельской долины, расположенное у подножия северных склонов гор Гильбоа. Свое название оно получило по примыкающих остаткам древних строений в соседнем Хирбет-Бейт-Ильфе. Бейт-Альфа возникла, видимо, при Птолемеях в качестве пригорода Бейт-Шеана. В настоящее время рядом с синагогой расположены два кибуца: Бейт-Альфа и Хефци-Ба. Синагога в ней была случайно открыта зимой 1928-1929 гг. во время дренажных работ, проводившихся в кибуце Хефци-Ба. Раскопки были проведены в том же году под руководством Э. Л. Сукеника, которому ассистировал Н. Авигад (Еврейский Университет в Иерусалиме), в результате которых была открыта синагога и ее уникальная мозаика. Дополнительные раскопки и подготовительные к экспонированию памятника работы были повторены лишь в 1962 г. под руководством сотрудников Израильского Министерства Древностей.

Публикация памятника принадлежит легендарному первооткрывателю Э. Сукенику, и эта работа остается основной по памятнику до сих пор. Впоследствии она удостаивалась еще нескольких работ или упоминаний. В последней монографии Левина данной синагоге посвящен крупный раздел. В нем, как и в большей части других работ, лишь небольшое внимание уделено архитектуре постройки, в то время как большая часть исследования посвящена мозаике, ее сюжетам и их символическому значению. В монографии Л. Чаковской синагоге в Бейт-Альфе посвящен целый ряд разделов. Один из них касается общей информации, в том числе, главных архитектурных особенностей памятника (кратко). Главным специалистом в этой области называется Э. Сукеник, опубликовавший памятник еще в 1932 г. Чаковская большую часть исследования посвящает иконографии мозаичного декора и его значению в ближневосточном и ранневизантийском искусстве. В частности, подробно рассматриваются мотивы зодиакального круга, сплетенных побегов, райского сада и Акеды; анализируется символическое и богословское значение сцен. В предлагаемой работе рассматриваются, по большей части, архитектурные особенности. Особенное внимание уделяется роли мозаичного декора в архитектурном пространстве синагоги, влиянию пропорционального строя мозаичного декора на структуру синагогу и другие вопросы (см. раздел по мозаике).

Данная постройка считается наиболее характерной для т.н. «византийского» типа синагог. По предложенной классификации она относится к группе 5Б (трехнефные базилики с одним или тремя входами по фасаду и с апсидой, примыкающей снаружи).

Это одна из немногих синагог, которая имеют относительно точную датировку. Согласно арамейской надписи, расположенной на полу синагоги в tabula ansata у западного входа, она была выстроена при Юстине (I или II, первая половина или середина VI в.). Согласно греческой надписи (сочетание двух языков в одном памятнике уникально, но встречается и в других синагогах), мозаику выполнили два мастера, отец Мариана и его сын Ханина. Их имена также встречаются на мозаиках городских построек Бейт-Шеана, что указывает на их работу в округе.

В плане это трехнефная базилика с нартексом, атриумом и выступающей с южной стороны апсидой (27.7х14.2 м), встроенная в линии улиц. Остатки ее стен из нетёсаного камня (толщина 0.7-0.85 м) поднимались не выше, чем на высоту 0.55-1.65 м. Внутренняя и внешная поверхности были оштукатурены. Площадь атриума в соединении с нартексом (примерно 14.47х9.65 м; без нартекса - 11.9х9.65 м) и синагогальный зал (13.23х14.2 м) практически совпадают по длине. Базилика делится 2-мя рядами столпов на 3 нефа (ширина нефов: 2.75-5.4-3.1м); каждый ряд состоит из 3-ех квадратных в разрезе опор и 2-ух лопаток на стенах, благодаря чему почти квадратное пространство синагогального зала обретает направленное к апсиде движение. Вероятнее всего, опоры поддерживали арочные перемычки, которые нивелировали их разницу в высоте. Вдоль стен синагоги устроены сиденья; ниша апсиды (глубина 2.4 м), где хранились свитки Торы, поднята на три ступени, а рядом с крайним столпом западного ряда опор - небольшая вима, которую во время религиозных встреч для чтений и проповедей занимал раввин. Синагогальный зал связан с нартексом тройным входом, в то время как атриум связан с нартексом двойным. Однако, в самом атриуме лишь один дверной проем, расположенный с вост. стороны постройки. Дополнительный вход устроен в востосчной стене зала. Судя по мозаичному декору, который слабо украшает атриум и нартекс и репрезентативно выделяет несколькими орнаментальными коврами вост. вход - он и был главным. Все здание в общем плане и в очертаниях нефов - неровной, трапециевидной формы, с разными углами. Главная ось не выдерживается, стены разной толщины и небрежной кладки, с неясными уступами (0.7-0.85 м). Пропорции кажутся случайными и какую-либо систему в размерах проследить сложно. Не только Бейт-Альфа, но и все остальные синагоги этой группы (кроме Бейт-Йераха) имеют случайные пропорции, которые далеки от идеальных требований Витрувия («в ширину не меньше трети и не больше половины своей длины») и от ранневизантийских прототипов.

Видимо, к архитектуре синагоги отношение было нестрогим и подражательным, едва ли в проекте участвовал профессиональный архитектор, равный по своим возможностям христианским зодчим. Синагога бы не стоила внимания, если бы не ее мозаичный декор.

Синагога в Газе и проблема ее изначального происхождения.

Газа - один из древнейших городов в регионе, где в позднеантичный период существовала знаменитая школа риторов, которая парадоксальным образом набирала силу одновременно с развитием христианства и иудаизма. Одно время, ее возглавлял даже христианский епископ и одновременно софист Эней.

По историческим свидетельствам в Газе известно до 8 святилищ в честь различных богов: Гелиоса, Афродиты, Аполлона, Коры, Гекаты, Тихе и Героон. Самым крупным было святилище Зевса-Марны (Критское божество), построенное в виде круглой башни с двумя рядами колоннад. По изображению на знаменитой мозаичной карте в Мадабе (Мадаба - город в Арабии) видно, что город был распланирован как традиционный греко-римский полис, основу которого составляли пересекающиеся под прямыми углами улицы (кардо и декуманос), базилика в центре, амфитеатр, две церкви. Видимо, именно об этих христианских храмах и идет речь в сочинениях двух авторов, связанных с Газой. Из «Жития св. Порфирия Газского», созданного, как считается, около 600 года Марком Диаконом, известно, что среди 30 тысяч местных жителей нашлось лишь 300 благоверных христиан, которые в 394 году под предводительством Прокопия разрушили языческое святилище Марны и построили на его месте легендарную церковь под названием Евдоксиана (в честь императрицы Евдоксии). От нее ничего не сохранилось. О двух других церквях VI века - св. Сергия и св. Стефана - идет речь в сочинениях Хорикия Газского, который описывает, в основном, их мозаичное убранство. Этот необычный поэт и ритор писал: «Я не верю в то, что мифы реальны, и забавная улыбка - наиболее адекватный ответ на рассказы древних поэтов». Но это не мешало ему сравнивать Юстиниана с Зевсом, отстаивать право на игру мимов в городе, а также поддерживать древние языческие праздники Розалий и Брумалий.

О еврейской части населения известно мало. Синагога была найдена в 1965 году, недалеко от моря (300 м от современного порта) и тогда же были начаты раскопки, к которым вернулись в 1967 и в 1972 годах под руководством А. Овадиа.

Данная постройка представляет собой пятинефную базилику с единственной внешней апсидой в ширину центрального нефа. Полы здания покрыты мозаикой, в которой четко выделяются 2 слоя. Один из них содержит панно с виноградными лозами, изображениями животных c медальоном, в котором размещается греческая надпись с датой (месяц Луз, год 569); второй слой содержит изображение царя Давида в иконографии Орфея с надписью на арамейском (упоминается лишь его имя). Также в постройке содержатся мраморные плиты с ажурными розеттами, пальмами и крестами; на обратной стороне одной из них вырезаны иудейские символы.

Дискуссия заключается в том, что многие ученые считали и считают этот памятник в изначальном виде синагогой (М. Ави-Йона, А. Овадиа), а другие в 60-х гг. XX в. настаивали на том, что это храм, перестроенный в синагогу (Леклан). Обсуждения касаются датировки мозаики, но сложность заключатеся в верной расшифровке указанной даты. По наблюдениям археологов, медальон с греческой надписью относится к оригинальному слою мозаики, на границах медальона нет никаких швов, которые могли свидетельствовать о его более позднем дополнении. Эпиграфика также единообразна для всех частей надписи. Израильские ученые считают, что дата - 569 г. - была упомянута по эре города Газы (60 г. до н.э.), что дает год 509. Синагоге в Газе неоднократно упоминается в публикациях как пример одной из немногих четко датированных синагог. По их мнению, этой дате соответствует и стиль мозаики. Отмечается, что композиция мозаичного панно строится на основе характерного повторяющегося мотива виноградной лозы, которая образует круглые медальоны, переплетенные друг с другом. Тонкая графическая ветвь прорастает трилистниками и небольшими виноградными гроздьями. По их мнению, аналогии встречаются только в храмах и синагогах конца V - начала VI в.: в Шеллале (храм, 561 г.), Хазоре (храм, 512 г.), в Маон-Нириме (синагога, середина VI в.), а также в греческой базилике св. Димитрия в Никополисе в Эпире (середина-конец VI в.). Таким образов, базилика как будто была построена и украшена мозаиками и мраморными плитами в конце V - начале VI в., а позже к изначальному слою добавилось еще изображение Давида, выполненное в характерно иудейском стиле.

На мой взгляд, этому мнению противоречат многие обстоятельства. Нет ни одной другой синагоги, в которой была бы пятинефная базиликальная структура с единственной апсидой, обращенной строго на восток. Такой план близок плану христианского храма в Эпидавре или в Саламине на о. Кипр (V в.). Более важным наблюдением является то, что едва ли греческую надпись с датой, с упоминанием еврейских имен и семитского названия месяца Лооз можно так однозначно связывать с эрой языческой Газы. На надписи в синагоге в Набратейне в северной Палестине, где использовалось еще несколько других хронологических систем, особенно подчеркивается, что указанную дату следует отсчитывать от года разрушения Иерусалимского Храма (эра «хурбан ха-бейт»). П. Кузенков отмечает (личная беседа с автором), что эта эра была хорошо засвидетельствована в IV-X веках по многим источникам. Если применить ее к надписи в Газе, то получится 637/638 год, следующий после арабского нашествия. Этим же исследователем было сделано еще одно важное наблюдение, доказывающее невозможность применения эры Газы: цифры в надписи стоят в обратном порядке, что делает ее похожей на греческую транскрипцию еврейской записи, где цифры идут обычно от единиц к сотням.

Относительно стиля мозаики, в которую включен этот медальон с датой, отмечу, что параллели связывают ее не только с памятниками V-VI вв., но и более поздними, датирующимися периодом даже после арабского завоевания: например, в церквях св. епископа Сергия (587-588 гг.) и св. Стефана в Умм-аль-Рассасе (VIII в.) поля украшены аналогичными виноградными мотивами. Мраморные плиты, если бы они были завезены специально для синагоги, не понадобилось бы отмечать скромно вырезанными на обратной стороне иудейскими символами.

Вывод заключается в том, что церковь, датировка которой затруднительна, но скорее всего, её можно отнести к V-VI вв., была в 638-639 гг. передана еврейской общине. Этот единственно известный случай захвата христианского храма иудеями, и он был немыслим при византийской власти, но мог произойти при установлении власти арабов в 638 г. Известно, что иудеи оказывали помощь захватчикам как персидским, так и арабским, за что могли быть награждены отвоеванными архитектурными «трофеями». При перестройке здание и мраморные плиты не были разрушены, а использованы в синагоге заново.

2.2 Исследование основных композиционных характеристик синагог. Особенности композиций в связи с проблемой генезиса архитектурных форм

На основе вышеприведенного подробного анализа синагог и их реконструкций, а также других однотипных им построек, мною будут рассмотрены основные архитектурные характеристики синагог. В тексте учитывается прежняя традиционная классификация синагог, используются названия основных групп («галилейская», «голанская», «промежуточная», «византийская»). Но акцент смещен в сторону доказательства несостоятельности данной системы. Подчеркивается то, что многие из признаков, которые принимаются за характерные в той или иной группе, в реальности могут присутствовать во всех четырех и, напротив, встречаться в отдельно взятой группе лишь в очень ограниченном количестве построек. Указывается также распределение синагог по новой классификации. Однако, нельзя не признать, что многообразие построек не позволяет сделать границы между отдельными архитектурными типами строгими. Часто они остаются размытыми, в нескольких случаях синагоги можно отнести сразу к двум группам. Для наиболее внимательного изучения в исследовании выделяются наиболее значимые архитектурные приемы и особенности композиций. На основе их подробного архитектурного анализа с привлечением других синагог и христианских храмов будут рассмотрены проблемы расположения синагог в городской среде, то, каким образом они взаимодействовали с окружающими постройками, каким прототипам следовали строители (1. Проблема расположения синагоги: городская среда, подиум, ступенчатый подъем). С данной проблематикой тесно соотносится общая планировка синагог, внешние пристройки в виде атриумов, портиков, террас, за счет которых формировался вид главного фасада, его репрезентативность или наоборот, скромность (2. Проблема атриума; 3. Фасад с 3-мя дверными проемами, трибелон, колонный портик). Далее затрагиваются вопросы основных композиционных решений для организации внутреннего пространства синагог, их генезис в более древних традициях и параллели в единовременных, способы различных интерпретаций, от которых зависит внутренний образ постройки (4. План с П-образной формой внутренних колоннад; 5. Соотношение тройного входа с П-образным планом колоннад). Крайне важен анализ наиболее оригинальных типологий синагог, то есть в виде поперечно-ориентированных залов и в виде квадратных построек. Выявляется генезис данных архитектурных форм в ближневосточной или греко-римской архитектуре, подчеркивается обособленность подобных планировок среди синагог от церковной традиции (6. Поперечно ориентированный зал; 7. Квадратное пространство). В заключительных разделах рассматриваются те композиционные решения, которые, как считается, наиболее тесно сближают синагоги с ранневизантийской архитектурой, но в исследовании приводится ряд аргументов, которые свидетельствуют о самостоятельности синагогального зодчества даже при такой структурной близости (8. Одноапсидные базилики; 9. Пастофории). В следующем разделе исследуется более общая проблема перестройки синагог в христианские храмы и наоборот, храмов в синагоги. Вопросы архитектурных планировок также рассматриваются, но привлекаются и различные религиоведческие рассуждения. Комплекс данных вопросов дает представление о сложных архитектурных процессах, которые происходили в позднеантичной сакральной архитектуре северной Палестины.

1. Проблема расположения синагоги: городская среда, подиум, ступенчатый подъем.

Полное разрешение этой вопроса затруднено тем обстоятельством, что далеко не во всех случаях нам известен архитектурный контекст синагог. Проблеме расположения синагог посвящена небольшая часть монументального исследования Л. Левина. Автор рассматривает несколько основных примеров синагогальной архитектуры и приходит к выводу, что каких-то особенных правил расположения построек не было. Синагога могла находиться как в центре города (Хоразин, Сусийя, Мерот), так и на его окраине или в одном из случайных кварталов-инсул (Гамла, Арбель, Кириос Леонтиос в Бейт-Шеане). Синагоги строились и за пределами городских стен (Гуш-Халав, «самаритянская» синагога в Бейт-Шеане). Недостаточность сведений о принадлежности синагог той или иной религиозной группе иудеев и слабая атрибуция памятников в настоящий момент еще пока не позволяет выделить какую-либо зависимость от религиозных воззрений в расположении синагог внутри или вне города. Исключение составляют самаритянские синагоги Хирбет-Самра и эль-Хирбе, построенные на периферии поселений и имеющие ориентацию в сторону Гаризима. Часть синагог возводились на высоких живописных местах (Мейрон, Канеф, Хамат-Гадер), для других строились высокие подиумы (Хоразин, Капернаум, Сисуйя, Мерот). Левин отмечает, что в этих случаях невозможно определить, появлялся ли подиум в результате указаний раввинов (а такие указания действительно существовали), либо в результате влияния греко-римской архитектуры. Витрувий советовал возводить основание святилищ со ступенчатым подъемом со всех сторон, либо подиум с подъемом по фасаду.

Особое внимание обращают на себя как раз те синагоги, которые наиболее близки греко-римским канонам расположения святилища на высоком подиуме. Наиболее яркие примеры в этом ряду - это синагоги в Капернауме и Хоразине, хотя и в других памятниках часто акцентировался подиум (Мерот).

Капернаум, или Кфар Нахум, к моменту строительства синагоги был древним, известным с эпохи Хасмонеев городом. Он беспрерывно развивался с эллинистического периода и вплоть до ранне-исламского. В нем никогда не было традиционной для любого греко-римского полиса гипподамовой системы улиц, не было также и форума и других крупных общественных построек. Возможно, что задача строительства частично облегчалась тем, что на этом же месте стояла более древняя синагога I в. Крупная по своим размерам синагога (зал: 20.40х18.65 м) с восточным атриумом была буквально втиснута в плотную, хаотичную застройку из базальтовых жилых зданий, которые примыкали к ней со всех сторон, даже со стороны главного фасада. Ее пропорции явно не резонировали с окружающими структурами, что превращало синагогу в несколько инородное здание, как будто искусственно сюда перенесенное из другой среды. Роскошь и логика декоративного оформления экстерьера синагоги, ее ориентация в пространстве, явно рассчитанные на масштабный и репрезентативный план, не были оправданы расположением в реальном пространстве. Едва ли существовало место, с которого открывался бы полный панорамный обзор. Неправильная трапециевидная форма атриума синагоги - это компромисс с реальностями городского пространства, которое с восточной стороны ограничивается дорогой. Постройка выделяется только за счет контрастного цвета белого мрамора и приподнятого подиума.