Антигипоксическое и нейропротекторное действие N-арахидоноилдофамина при моделировании острой гипоксии in vivo и in vintro

Острая гипобарическая гипоксия оказывала негативное влияние на сохранение долговременной памяти. Отсроченный коэффициент сохранения в обеих контрольных группах был заметно ниже, чем у интактных животных (рис. 33).

Рисунок 33 Значения отсроченного коэффициента сохранения долговременной памяти у мышей после воздействия острой гипобарической гипоксии, % (М±m), *-статистически значимые различия по сравнению с интактными животными, # - статистически значимые различия по сравнению с контролем 1 и контролем 2, p < 0,05 (критерий манна-Уитни)

Коэффициент сохранения памяти снизился с 31,87±3,74 у интактных животных до 21,01±5,83 и 19,95±3,36 в контрольных группах 1 и 2 соответственно. Классический антигипоксант реамберин не оказывал влияния на сохранение долговременной памяти при ОГБГ. оКс в группе мышей, превентивно получавших препарат сравнения, был достоверно ниже, чем у интактных животных (21,53±5,09).

Применение N-ADA при ОГБГ позволяло сохранить долговременную память животных после навигационного научения на уровне интактных животных. Наилучший эффект отмечен при использовании N-ADA в дозах 2,5 мг/кг и 10 мг/кг. коэффициент сохранения памяти в группе N-ADA 2,5 мг/кг составил 33,08±3,11, в группе N-ADA 6 мг/кг 25,74±3,12, в группе N- ADA 10 мг/кг 34,17±7,43 Таким образом, нами показано, что N-ADA обладает нейропротекторным действием, предотвращая мнестические нарушения у животных после гипоксического воздействия (Митрошина с соавт., 2012).

Для оценки собственного воздействия N-ADA на оКс долговременной памяти животным одной из подопытных групп был введен исследуемый эндоканнабиноид (6 мг/кг) в отсутствие гипоксического воздействия. В данной группе оКс, хотя и был несколько выше, чем у интактных животных (42,7±4,7), однако различие было статистически недостоверным.

Чтобы выявить механизм нейропротекторного действия N-ADA, было исследовано его воздействие на сохранение долговременной памяти в комбинации с антагонистами CBR-1, CBR-2 и TRPV1 (Таблица 4). Блокада CBR-2 и TRPV1 не препятствовала нейропротекторному действию N-ADA, а блокада CBR-1 вызвала тенденцию к его снижению (оКс составил 22,38±3,57). Следовательно, одним из важных механизмом в реализации нейропротекторного эффекта N-ADA является активация каннабиноидных рецепторов 1 типа, однако существенную роль при системном действии N- ADA in vivo играют и другие рецепторы, в том числе CBR-2 и TRPV1, которые также вносят вклад в запуск адаптационных механизмов, позволяющих организму переносить гипоксическое повреждение и блокада одного из них не является критическим фактором.

Таблица 4

Значение отсроченного коэффициента сохранения долговременной памяти у мышей после моделирования ОГБГ

Группа животных	оКс, усл.ед.
Интактные	31,87±3,74
Контроль 1 (с физ.раствором)	21,01±5,83 *
Контроль 2 (растворитель)	19,95±3,36*
N-ADA 6 мг/кг + SR1 1 мг/кг	22,38±3,57
N-ADA 6 мг/кг + SR2 1мг/кг	30,06±5,86
N-ADA 6 мг/кг + cpz 1 мг/кг	25,32±5,50

* - статистически значимые различия по сравнению с интактными животными, p < 0,05, критерий Манна-Уитни

Возможно, свой вклад в нейропротекторное действие N-ADA вносит также либо нерецепторный путь воздействия эндоканнабиноида (Castillo et al., 2012), либо активация других типов рецепторов, к которым аффинны некоторые канабиноиды, например, GPR55 орфанового рецептора (Ryberg et al., 2007; Szabo, 2008). Однако литературные данные, является ли N-ADA лигандом GPR55 рецептора на сегодняшний день отсутствуют.

С целью изучения влияния ОГБГ на процессы воспроизведения памяти, нами было изучено изменение стратегии поиска платформы при отсроченном тестировании, оцениваемой по изменению траектории животных при помощи графиков посещаемости секторов лабиринта Морриса. С помощью пакета программ Matlab лабиринт был условно разделен на секторы, оценивалось число посещений каждого сектора до того момента, когда мышь нашла бы платформу, если бы она была в лабиринте. Выявлено 3 основных стратегии поиска цели (рис. 34): первая стратегия - 1) прямое достижение цели - животное непосредственно направлялось к месту расположения платформы (время трека до достижения места латентного нахождения платформы 3-10сек); 2) активный поиск с учетом предыдущего опыта, время нахождения платформы невелико (10-20сек); 3) хаотический поиск - отсутствие выраженной стратегии достижения цели (более 20 сек). Также в некоторых группах присутствовали животные, которые не достигли бы платформы за все время проведения тестирования (отрицательный результат).

Рисунок 34 Основные стратегии поиска цели при тестировании долговременной памяти в лабиринте Морриса: А- прямой поиск, Б - активный поиск, В - хаотический поиск, Г - отрицательный результат

Воздействие острой гипобарической гипоксии негативно сказывалось на сохранении стратегии поиска цели животным в лабиринте Морриса. В интактной группе, не подвергавшейся действию ОГБГ, не было животных с отрицательным результатом поиска цели. Большая часть животных (55,5%) непосредственно находилась к месту расположения цели. Поиск с учетом предыдущего поиска и хаотический поиск представлены одинаково и встречались у 22,2% животных (рис. 35).

После воздействия острой гипобарической гипоксии распределение животных по стратегиям поиска существенно нарушалось. В обеих контрольных группах (животные, которым вводили либо физиологический, либо инъекционный раствор) появлялись мыши, которые не нашли платформу за все время тестирования. Доля животных, показавших отрицательный результат, в обеих контрольных группах составила 43% (т.е. была наиболее велика), а тех, которые искали платформу хаотически, без учета прошлого опыта, составила в первой контрольной группе 28,5%, а во второй - 14,3%.

Рисунок 35 Распределение стратегий поиска цели в группах животных при отсроченном тестировании в водном лабиринте Морриса после воздействия ОГБГ

Доля животных, которые твердо помнили расположение платформы и сразу направлялись к цели, в 1 контрольной группе была наименьшей и составила 14,4%, а во 2 такая стратегия поиска полностью отсутствовала.

Таким образом, острая гипобарическая гипоксия вызывает грубые нарушения мнестических функций ЦНС у мышей, проявляющиеся в ухудшении долговременной памяти и изменении стратегии поиска цели при тестировании в «водном лабиринте» Морриса. Большая часть особей при проведении тестирования демонстрировала циркулярные движения вдоль стенок бассейна, что можно объяснить врожденной программой поведения - тигмотаксисом, т.е. демонстрировали поведение, характерное для необученных животных.

Превентивное введение N-ADA нивелировало негативные последствия гипоксического повреждения головного мозга. Во всех трех опытных группах, получавших N-ADA перед подъемом на высоту, животные, которые не смогли бы найти платформу, отсутствовали. В группах, получавших N- ADA в дозах 2,5 мг/кг и 10 мг/кг, наибольшую долю составляют животные, использующие стратегию поиска с учетом научения (55,5 и 60%, соответственно). Животные, направлявшиеся непосредственно к цели составляли 33,33 и 20%, соответственно. В группе, получавшей N-ADA в дозе 6 мг/кг, стратегии поиска распределились следующим образом: непосредственно к цели направлялось 37,5% животных, искали цель активно с учетом опыта 25% и искали цель хаотически 37,5%.

Тестирование животных в «водном лабиринте» Морриса показало, что N-ADA существенно улучшает мнестические функции после гипоксического повреждения, сохраняя долговременную пространственную память и стратегию поиска цели. Максимальное нейропротекторное действие отмечено при использовании концентраций 2,5 и 10 мг/кг.

Предварительными результатами в наших исследованиях было показано, что антагонисты CBR-1, CBR-2 и TRPV1 в отсутствие гипоксии не влияли на поведение животных как в открытом поле, так и при исследовании локомоторной памяти в тесте «лабиринт Морриса». При блокаде CBR-1 и TRPV1 во время гипоксии выявляются мыши, показывающие отрицательный результат (12,5% и 16,6 %, соответственно). Больше всего животных применяло стратегию активного поиска (37,5% и 33,3% соответственно). При блокаде CBR-1 во время гипоксии 25% животных использовало стратегию хаотичного поиска, 25% направлялись к месту нахождения цели. При блокаде TRPV1 во время гипоксии к цели направлялось 33,3% животных.

Блокада CBR-2 во время гипоксии существенных изменений стратегии поиска цели не изменяла. Следовательно, именно CBR-1 вносят значительный вклад в нейропротекторный эффект N-ADA при моделировании острой гипобарической гипоксии, и несколько меньший - TRPV1.

Таким образом, превентивное введение N-ADA при моделировании острой гипобарической гипоксии способствует сохранению структур мозга, ответственных за воспроизведение долговременной памяти. Современные исследования мозга свидетельствуют, что актуализация следов памяти требует одновременной активации многих структур мозга, каждая из которых выполняет специфическую функцию по отношению к процессам памяти. Процессы памяти связывают с фронтальной, височной и париетальной корой, мозжечком, базальными ганглиями, миндалиной и, особенно, гиппокампом (Morris, 1982). В этих же структурах наблюдается наибольшая плотность экспрессии каннабиноидных рецепторов первого типа у животных и человека (Хаспеков, Бобров, 2006; Herkenham, 1991).

В результате проведенного исследования нами было показано, что превентивное применение N-ADA способствует сохранению мнестических функций ЦНС животных в постгипоксическом периоде. Антигпоксический эффект при гипобарической гипоксии реализуется преимущественно за счет активации CBR-1 и TRPV1.

Заключение

Настоящая работа посвящена изучению антигипоксического и нейропротекторного эффекта эндоканнабиноида N-арахидоноилдофамина при моделировании острой гипоксии в первичной культуре клеток гиппокампа мышиных эмбрионов и острой гипобарической гипоксии мышей in vivo.

В экспериментах in vitro было проведено комплексное исследование функциональной сетевой активости нейронов гиппокампа с применением современных электрофизиологических и имиджинговых методик, позволяющих изучить биоэлектрическую и химическую (кальциевую) активность нервных клеток. Применение мультиэлектродных систем регистрации внеклеточных потенциалов действия in vitro позволило провести долговременное исследование спонтанной биоэлектрической активности нейронных сетей и регистрацию мгновенных ответов в ответ на воздействие различных факторов, в том числе дефицита кислорода в среде. Благодаря применению методики функционального кальциевого имиджинга с использованием лазерной сканирующей конфокальной микроскопии проведено неинвазивное прижизненное исследование изменения содержания ионов Са2+ в цитоплазме диссоциированных клеток гиппокампа.

На сегодняшний день изучение роли различных эндоканнабиноидов в составе стресс-лимитирующей системы поддержания гомеостаза сетевой активности нейронов представляет имеет важное значение как для теоретической, так и для практической науки о мозге. На различных моделях черепно-мозговой травмы, ишемического поражения мозга, экспериментального аутоиммунного энцефаломиелита и эксайтотоксичности in vitro и in vivo было продемонстрировано, что различные эндоканнабиноиды, такие как анандамид и 2-арахидоноилглицерин, N- арахидоноилдофамин, так же, как и синтетические лиганды каннабиноидных рецепторов, как, например, WIN55121-2, оказывают нейропротекторное действие при различных видах повреждения головного мозга (Nagayama et al., 1999; Sinor et al., 2000; Panikashvili et al., 2001; Moesgaard et al., 2003; Eljaschwitsch et al., 2006; Maresz et al., 2007; Mechoulam and Shohami, 2007; Bobrov et al., 2008; Koch et al., 2010; Генрихс и др. 2010; Grabiec et al., 2012; Pazos et al., 2013; Chiarlone et al., 2014; Dhopeshwarkar & Mackie, 2014). В то же время, данные о механизмах нейропротекторного действия эндоканнабиноидов, в том числе N-арахидоноилдофамина (N-ADA), и о вкладе конкретных каннабиноидных рецепторов в реализацию этого действия подчас противоречивы и недостаточно полны.

В данной работе показано, что гипоксическое воздействие вызывает необратимое снижение спонтанной сетевой биоэлектрической активности культивируемых нейронов гиппокампа, вплоть до ее практически полного прекращения к 7-м суткам (число малых сетевых пачек снизжалось в 16,5 раз относительно исходного уровня), что свидетельствует о нарушении синаптических связей в нейронных сетях. Также происходило угнетение спонтанной кальциевой активности клеток (доля клеток, проявляющих спонтанную кальциевую активность на 7 день постгипоксического периода, снижалось в 6,3 раза по сравнению с интактными культурами). Количество жизнеспособных клеток в культурах сокращалось в 4,3 раза. Соедовательно, существенное снижение уровня спонтанной биоэлектрической и кальциевой активности связано с гибелью части нейронов в постгипоксическом периоде, редукцией синаптических контактов и разрушением нейронных сетей.

N-ADA, апплицированный во время гипоксии и в первые сутки постгипоксического периода, препятствовал необратимым изменениям нейросетевой биоэлектрической и кальциевой активности, а также гибели культивируемых нейронов в течение как минимум 7 суток после гипоксии. В группе опытных культур, при аппликации N-ADA, доля клеток, проявляющих кальциевую активность, составляла 45,1±8,77% что было достоверно выше, чем в контрольной группе культур, подвергшихся гипоксическому воздействию (19,06±7,01%). Также аппликация N-ADA частично устраняла изменения длительности кальциевых осцилляций в клетках, демонстрирующих появление суперосцилляций в постгипоксическом периоде. Максимальным защитным действием N-ADA обладал в концентрации 10 мкМ.

Показано, что в отдаленном постгипоксическом периоде in vitro N- ADA сохраняет высокий уровень жизнеспособных нервных клеток, доля которых в присутствии N-ADA, составило 75,24±9,37%, что достоверно выше, чем в контрольных культурах (20,84±4,78%).

Для выявления молекулярных механизмов нейропротекторного и антигипоксического действия N-ADA нами было проведено исследование роли различных рецепторов, с которыми он может взаимодействовать. Обнаружено, что антигипоксическое действие N-ADA опосредуется прежде всего через каннабиноидные рецепторы 1 типа (CBR-1) и ванилоидные рецепторы (TRPV1). Активация каннабиноидных рецепторов 2 типа (CBR-2) оказывает менее выраженный нейропротекторный эффект при гипоксии in vitro. Применение блокатора CBR-1 римонабанта (SR141716A, 1 мкМ) полностью устраняло нейропротекторный эффект, оказываемый N-ADA на жизнеспособность клеток и поддержание ими биоэлектрической активности в период гипоксии. Блокада TRPV1 капсазепином (1 мкМ) также препятствовала защитному эффекту N-ADA, количество жизнеспособных клеток в данной группе экспериментальных культур не отличалось от показателей контрольной группы, подвергавшейся гипоксии. Через сутки после моделирования нормобарической гипоксии с аппликацией N-ADA и капсазепина число пачек сетевых импульсов снижалось в 10 раз, однако дальнейшего снижения спонтанной биоэлектрической активности не происходило и такой уровень активности сохранялся не изменным вплоть до 7 суток постгипоксического периода. Применение блокатора CBR-2 (SR144528, 1 мкМ) менее существенно влияло на нейропротекторный эффект N-ADA. Количество жизнеспособных клеток, как и уровень биоэлектрической активности в группах при аппликации N-ADA и N-ADA в сочетании с блокатором CBR-2, не отличались друг от друга, однако происходило достоверное изменение паттерна активности нейронов. Количество спайков в пачке и их частота уменьшалось на 45,8% и 40,8% на первые сутки и на 52,1% и 36,8% на седьмые сутки, соответственно.

Было исследовано распределение CBR-1 и CBR-2 в культурах клеток гиппокампа при воздействии острой нормобарической гипоксии. Впервые было показано, что введение N-ADA в культуральную среду во время гипоксии и в первые сутки после нее предотвращает изменения размеров и количества кластеров CBR-2 и увеличивает количество кластеров CBR-1, сохраняя их нормальные размеры.

На основании ключевой роли активации CBR-1 в реализации нейропротекторного и антигипоксического эффектов N-ADA можно предположить, что в их основе лежит реализация механизма ретроградного ингибирования выброса нейромедиаторов, в первую очередь, возбуждающего нейромедиатора глутамата (Kreitzer, Regehr, 2001). Активация пресинаптических каннабиноидных рецепторов тормозит кальциевые токи через пресинапптические потенциал-зависимые Са2+-каналы N- и P/Q-типов, в результате подавляется пресинаптическое высвобождение глутамата (Szabo, 2008; Kano et al., 2009; Castillo et al., 2012), что приводит к нормализации концентрации кальция в постсинаптическом окончании, вследствие чего, вероятно, в наших экспериментах отмечалось уменьшение длительности кальциевых суперосцилляций. Предотвращение гиперактивации NMDA-Rs путем ингибировая выброса глутамата из пресинаптических терминалей - один из наиболее изученных механизмов защиты нервных клетки от нейротоксичности (Sбnchez-Blбzquez et al., 2014).

При исследовании антигипоксических свойств N-ADA in vivo было установлено, что превентивное внутрибрюшинное введение N-ADA в дозах 6 мг/кг и 10 мг/кг достоверно повышает время жизни животных «на высоте», Время жизни на высоте у контрольных животных составляло 5,82±1,06 мин, максимальный эффект отмечен у группы, получавшей N-ADA 10 мг/кг, время жизни «на высоте» увеличилось в 1,5 раза по сравнению с контрольной группой и составляло в среднем 8,95±0,55 мин. Также превентивное внутрибрюшинное введение N-ADA увеличивало долю высокорезистентных к гипоксии животных (при введение N-ADA во всех исследованных дозах в опытных группах отсутствовали низкоустойчивые к гипоксии животные) и их выживаемость на «смертельной площадке», при максимальном защитном эффекте N-ADA в дозе 10 мг/кг, сопоставимом с эффектом реамберина. Коэффициент защиты реамберина (150 мг/кг) составил 1,5, тогда как N-ADA в дозах 2,5, 6 и 10 мг/кг - 1,16, 1,33 и 1,58, соответственно.

Нами было выявлено, что гипоксическое повреждение вызывает достоверное снижение двигательной активности у животных, получавших инъекцию физиологического раствора, на первые сутки после моделирования гипоксии с последующим ее восстановлением к 14 суткам постгипоксического периода. Двигательная активность животных, получавших инъекцию растворителя N-ADA на 14 сутки была достоверно ниже, чем у интактной группы. Превентивное внутрибрюшинное введение N- ADA предотвращало вызванное гипоксией снижение двигательной активности. При использовании N-ADA в дозах 2,5 и 6 мг/кг двигательная активность уже на первые сутки после гипоксии не отличалась от уровня активности интактных животных. На 14 сутки во всех опытных группах уровень двигательной активности не отличался от интактной группы. Аналогичная картина наблюдалась и у животных при введении реамберина.

Таким образом, превентивное внутрибрюшинное введение N-ADA при острой гипобарической гипоксии дозозависимо повышает время жизни животных «на высоте», долю высокорезистентных к гипоксии животных и их выживаемость на «смертельной площадке» и предотвращает в дальнейшем изменения двигательной активности, индуцированные гипоксией. Максимальный защитный эффект N-ADA наблюдался в дозе 10 мг/кг. Полученные данные свидетельствуют о том, что N-ADA обладает выраженным антигипоксическим эффектом, сопоставимым с действием известного антигипоксического препарата Реамберина.

Для выявления действия N-ADA на сохранение мнестических функций ЦНС животных при гипоксическом повреждении нервной системы, было проведено тестирование животных в водном лабиринте Морриса, показавшее, что острая гипобарическая гипоксия вызывает грубые нарушения мнестических функций, проявляющихся в ухудшении долговременной памяти и изменении стратегии поиска цели. Коэффициент сохранения памяти снижался с 31,87±3,74 у интактных животных до 21,01±5,1 и 19,95±3,36 в контрольных группах, в которых были отмечены особи, получившие отрицательный результат поска цели, при этом большая их часть осуществляла поиск хаотически. Применение известного антигипоксанта Реамберина не оказывало действия на структуру пространственной памяти, в то время как превентивное внутрибрюшинное введение N-ADA сохраняло мнестические функции, достоверно повышая значение отсроченного коэффициента сохранения долговременной памяти по сравнению с группой сравнения. Наилучший эффект отмечен при использовании N-ADA в дозе 10 мг/кг, коэффициент сохранения памяти составил 34,17±7,43, особей с отрицательным поиском цели не обнаружено, наибольшая доля особей (60%) представляли животные с активным поиском цели с учетом научения.

Таким образом, результаты исследований in vivo свидетельствуют, что N-ADA обладает антигипоксическим действием, способствует сохранению воспроизведения долговременной памяти и предотвращает мнестические нарушения у животных после гипоксического воздействия. Также выявлен важный вклад CBR-1, и несколько меньший - TRPV1, в поддержание мнестических функций ЦНС при моделировании острой гипобарической гипоксии. Блокада этих рецепторов при гипоксии устраняла нейропротекторный эффект N-ADA, проявляющийся в сохранении стратегий поиска цели в водном лабиринте Морриса.

Отсутствие эффекта блокады CBR-1, CBR-2 и TRPV1 на активность нейроной сети гиппокампа и жизнеспособность клеток интактных культур in vitro и поведение интактных животных in vivo еще раз подтверждает гипотезу о включении механизма обратной связи и активацию пресинаптических каннабиноидных рецепторов только при гипоксии.

Полученные результаты указывают на перспективу использования N- ADA в качестве фармакологического агента для предотвращения гипоксического повреждения мозга.

Выводы

1. N-ADA обладает антигипоксическим действием, способствуя сохранению уровня биоэлектрической активности нейронной сети в диссоциированных культурах клеток гиппокампа, структуры сетевой пачки импульсов во время острой нормобарической гипоксии in vitro и в постгипоксическом периоде.

2. N-ADA оказывает антигипоксический эффект на индуцированные гипоксией in vitro изменения спонтанной кальциевой активности нейронной сети, выражающийся в поддержании числа клеток, проявляющих активность, а также частичной нормализации длительности и частоты кальциевых осцилляций в постгипоксическом периоде.

3. Превентивная аппликация N-ADA (10 мкМ) предотвращает вызванную гипоксией гибель культивируемых клеток гиппокампа после гипоксии/реоксигенации.

4. Введение N-ADA во время гипоксии/реоксигенации in vitro предотвращает снижение размеров и числа кластеров каннабиноидных рецепторов 2 типа и повышает число кластеров каннабиноидных рецепторов 1 типа, сохраняя их нормальные размеры.

5. При превентивном парентеральном введении N-ADA оказывает антигипоксический эффект, способствуя сохранению двигательной активности и долговременной пространственной памяти после острой гипобарической гипоксии у мышей линии С57BL/6. Максимальный антигипоксический эффект оказывает применение N-ADA в дозе 10 мг/кг.

6. Ключевую роль в реализации антигипоксического и нейропротекторного эффектов N-ADA играет активация каннабиноидных рецепторов 1 типа (CBR-1) и ванилоидных рецепторов (TRPV1) и, в меньшей степени, каннабиноидных рецепторов 2 типа (CBR-2).

Список сокращений

2-АГ (2-AG) - 2-арахидоноилглицерин

АМПА (AMPA) - б-амино-3-гидрокси-5-метил-4-изоксазолпропионовая кислота

АНА (ANA) - анандамид АЦ - аденилатциклаза

ВДА - вертикальная двигательная активность ГАЖК (FAAH) - гидролаза амидов жирных кислот ГАМК (GABA) - г-аминомасляная кислота

ГДА - горизонтальная двигательная активность ДАГ - диацилгдицерол

Вж -выживаемость

Кз - коэффициент защиты

КФЛМ - конфокальная лазерная микроскопия МАГЛ (MAGL) - моноацилглицетроллипаза НМДА (NMDA) - N-метил-D-аспатрат

ОГБГ - острая гипобарическая гипоксия

оКс - отсроченный коэффициент сохранения памяти ТГК - Д9-тетрагидроканнабинол

Тж - время жизни «на высоте» Тпп - время потери позы

Твп - время восстановления позы

цАМФ - циклический аденозин монофосфат ЦНС - центральная нервная система

ФлА2 - фосфолипаза А2

ФНОб - фактор некроза опухолей б ЭК - эндоканнабиноид

ЭКС - эндоканнабиноидная система ЭПР - эндоплазматический ретикуллум

АМ630 - селективный антагонист CB1R АМ251 - селективный антагонист CB1R AMPAR - АМПА-рецептор

BDNF (Brain-derived neurotrophic factor) - нейротрофический фактор головного мозга

CBR-1 - канабиноидный рецептор I типа CBR-2 - канабиноидный рецептор II типа cdc42 - ГТФ-связывающий протеин

с-fos - ген раннего ответа с-jun - ген раннего ответа

CP-55940 - синтетический каннабиноид

Cpz - Capsazepine, селективный антагонист TRPV1 рецепторов DIV - day in vitro, день развития культуры in vitro

DSE - depolarization-induced suppression of exitation, индуцированное деполяризацией ингибирование возбуждения

DSI - depolarization-induced suppression of inhibition, индуцированное деполяризацией ингибирование торможения

EAE - experimental allergic encephalomyelitis, экспериментальный аутоиммунный энцефаломиелит

ERK 1/2 - extracellular regulated kinase, внеклеточно регулируемая киназа GPR55 - G-protein receptor GPR, G-протеин-связанный орфановый рецептор 55

MAPK - митоген-активируемая протеинкиназа

MEA (Multielectrode array) - мультиэлектродная система регистрации внеклеточных потенциалов действия

MEK (MAPKK) 1/2 киназа - киназа МАР-киназ N-ADA - N-арахидоноилдофамин

NF-kB (Nuclear factor-кB) - транскрипционный ядерный фактор каппа-В NMDAR - НМДА-рецептор

О-1966 - селективный антагонист CB2R

OG - Oregon Green-488 BAPTA-1 АМ rac1 - ГТФ-связывающий протеин rhoA - ГТФ-связывающий протеин

SR - Sulforhodamine 101, сульфородамин 101

SR1 - SR151716, римонабант, селективный антагонист СВ1 рецепторов SR2 - SR 141716A, селективный антагонист СВ2 рецепторов

TRPV - transient receptor potential cation channel subfamily V WIN 55.212-2 - синтетический каннабиноид, агонист CB1R zif 268 -ген раннего ответа

Список цитированной литературы

1. Бобров М.Ю., Генрихс Е.Е., Барсков И.В., Лыжин А.А., Фрумкина Л.Е., Андрианова Е.Л., Оборина М.В., Хаспеков Л.Г. Нейропротекторный эффект модуляторов эндогенной каннабиноидной системы при экспериментальной церебральной ишемии // В кн. «Рецепторы и внутриклеточная сигнализация». Пущино. 2011. т. 1. С. 94-98.

2. Буреш Я., Бурешова О., Хьюстон Д. Методики и основные эксперименты по изучению мозга и поведения. М., Высш. шк., 1991. 399 с.

3. Ведунова М.В., Митрошина Е.В., Сахарнова Т.А., Бобров М.Ю., Безуглов В.В., Хаспеков Л.Г., Мухина И.В. Влияние N- арахидоноилдофамина на функционирование нейронной мети первичной культуры гиппокампа при моделировании гипоксии // Бюллетень экспериментальной биологии и медицины. 2013. №10. С. 447-451.

4. Ведунова М.В., Сахарнова Т.А., Митрошина Е.В., Мухина И.В. Антигипоксические свойства нейротрофического фактора головного мозга при моделировании гипоксии в диссоциированных культурах гиппокампа // Журнал «Современные технологии в медицине». 2012. №4. С. 17-23.

5. Генрихс Е.E. Защитное действие модуляторов эндогенной каннабиноидной системы при экспериментальной церебральной ишемии: Автореф. дис.... канд. биол. наук. М., 2012. 22 с.

6. Генрихс Е.Е., Бобров М.Ю., Андрианова Е.Л., Грецкая Н.М., Лыжин А.А., Блаженова А.В., Фрумкина Л.Е., Безуглов В.В., Хаспеков Л.Г. Модуляторы эндогенной каннабиноидной системы как нейропротекторы // Анналы клинической и экспериментальной неврологии. 2010. Т. 4. № 4. С. 37-42.

7. Захаров Ю.Н., Митрошина Е.В., Ведунова М.В., Коротченко С.А., Калинцева Я.И., Потанина А.В. Мухина И.В. Флуоресцентный анализ паттернов метаболическойактивности нейрон-глиальной сети // Оптический журнал. 2012. Vol. 79, № 6. P. 47-51.

8. Лебедев Р.Д., Бурцев М.С. Кластеризация пачек спонтанной активности нейрональной культуры // Сб. научных трудов Всероссийской научно-технической конференции "Нейроинформатика 2010": в 2-х частях. Ч. 1. М.: НИЯУ МИФИ, 2010. С. 296-303.

9. Лукьянова Л.Д. Биоэнергетическая гипоксия: понятие, механизмы и способы коррекции // Бюлл. экспер. биол. и мед. 1997. Т. 124, № 9. С. 244- 254.

10. Лукьянова Л.Д., Дудченко А.М., Цыбина Т.А., Германова Э.Л. Регуляторная роль митохондриалъной дисфункции при гипоксии и ее взаимодействие с транскрипционной активностью // Вестник Российской академии медицинских наук. 2007. № 2. С. 3-12.

11. Методические рекомендации по экспериментальному изучению препаратов, предлагаемых для клинического изучения в качестве антигипоксических средств. М., 1990. 18 с.

12. Митрошина Е.В., Ведунова М.В. Калинцева Я.И. Кальциевый имиджинг в клеточных культурах и тканях: Учебно-методическое пособие. Нижний Новгород: Нижегородский государственный университет им. Н.И. Лобачевского. 2011. С. 1-26.

13. Митрошина Е.В., Ведунова М.В., Широкова О.М., Захаров Ю.Н., Калинцева Я.И., Мухина И.В. Оценка динамики функционального состояния диссоциированной культуры гиппокампа in vitro // Вестник ННГУ им. Н.И. Лобачевского. 2011. № 2(2). С. 283-286.

14. Митрошина Е.В., Ведунова М.В., Миронов А.А., Сахарнова Т.А., Пимашкин А.С., Бобров М.Ю., Хаспеков Л.Г., Мухина И.В. Нейропротекторное действие каннабиноида N-арахидоноилдофамина при моделировании острой гипобарической гипоксии мозга // Неврологический вестник (Журнал им. В.М. Бехтерева). 2012. №1. С. 14-19.

15. Мухина И.В., Казанцев В.Б., Хаспеков Л.Г., Захаров Ю.Н., Ведунова М.В., Митрошина Е.В., Коротченко С.А., Корягина Е.А. Мультиэлектродные матрицы - новые возможности в исследовании пластичности нейрональной сети // Современные технологии в медицине. 2009. №1. С. 8-15.

16. Мухина И.В. Влияние препаратов с антигипоксическими свойствами на функциональное состояние сердца и мозга: автореф. дис… докт. биол. наук: 03.00.13. / Мухина Ирина Васильевна. М.: Изд-во НИИ общей реаниматологии РАМН, 2000. 44 с.

17. Оковитый С.В., Смирнов А.В. Антигипоксанты // Экспер. и клин. фармакол. 2001. Т. 64, № 3. С. 76-80.

18. Проблемы гипоксии: молекулярные, физиологические и медицинские аспекты: сб. ст. / под ред. Л.Д. Лукьяновой, И.Б. Ушакова. М. Воронеж: Изд- во «Истоки», 2004. С. 268-296.

19. Родина В.И., Крупина Н.А., Крыжановский Г.Н Новый метод оценки тревожно-фобических состояний у крыс // Журн. Патологическая физиология и общая патология. 1992. С. 58-64.

20. Рубанова Н.А, Баландина М.В., Корягин А.С. Серотонинергическая система и функциональное состояние митохондриальных мембран мозга в ранние сроки гипоксии и при введении пептида дельта-сна // Фармакологическая коррекция гипоксических состояний: матер. II Всесоюзн. конфер, Гродно: Гродненский медицинский институт, 1991. С. 29-230.

21. Хаспеков Л.Г., Бобров М.Ю. Эндогенная каннабиноидная система и ее защитная роль при ишемическом и цитотоксическом повреждении нейронов головного мозга // Нейрохимия. 2006. Т. 23, №2. С. 85--105.

22. Худякова Н.А., Баженова Т.В. Поведенческая активность линейных и нелинейных мышей разных цветовых вариаций в тесте «Открытое поле». Вестник Удмуртского Университета. 2012. 2: 89-93.

23. Чеснокова Н.П., Понукалина Е.В., Бизенкова М.Н. Молекулярно- клеточные механизмы цитотоксического действия гипоксии. Патогенез гипоксического некробиоза // Современные наукоемкие технологии. 2006. №7. С. 31-38.

24. Широкова О.М., Фрумкина Л.Е., Ведунова М.В., Митрошина Е.В., Ю.Н. Захаров, Л.Г. Хаспеков, И.В. Мухина Закономерности развития нейронных сетей в диссоциированных культурах клеток гиппокампа // Журнал "Современные технологии в медицине". 2013.-Т.5, №2. С. 6-13.

25. Adams I.B., Martin B.R. Cannabis: pharmacology and toxicology in animals and humans // Addiction. 1996. Vol. 91. P. 1585-1616.

26. Aguado T., Romero E., Monory K., Palazuelos J., Sendtner M., Marsicano G., Lutz B.,Guzmбn M., Galve-Roperh I. The CB1 cannabinoid receptor mediates excitotoxicity-induced neural progenitor proliferation and neurogenesis // J. Biol.Chem.2007. Vol. 282. P 23892-23898.

27. Alger B.E., Pitler T.A. Retrograde signaling at GABAA-receptor synapses in the mammalian CNS // Trends Neurosci. 1995. Vol. 18. Is.8. P. 333-340.

28. Ashton J.C., Glass, M. The cannabinoid CB2 receptor as a target for inflammationdependent neurodegeneration // Curr. Neuropharmacol. 2007. Vol. 5. P. 73-80.

29. Bacci A. Verderio C., Pravettoni E., Matteoli M. Synaptic and intrinsic mechanisms shape synchronous oscillations in hippocampal neurons in culture // Europ. Jour. Neurosc. 1999.Vol.11. P. 389-397.

30. Baker D., Pryce G., et al. Cannabinoids control spasticity and tremor in a multiple sclerosis model // Nature. 2000. Vol. 40. №6773. Р. 84-87.

31. Bari M., Battista N., Fezza F. et al. New insights into endocannabinoid degradation and its therapeutic potential // Mini Rev. Med. Chem. 2006. Vol. 6. P. 257-268.

32. Barth, F.; Rinaldi-Carmona, M. The Development of Cannabinoid Antagonists // Current Medicinal Chemistry. 1999. Vol. 6. Is.8. P. 745-755.

33. Beltramo M., Piomelli D. Carrier-mediated transport and enzymatic hydrolysis of the endogenous cannabinoid 2-arachidonylglycerol // Neuroreport. 2000. Vol.11. P. 1231-1235.

34. Boehler M., Wheeler B.C., Brewer G.J. Added astroglia promotes greater synapse density and higher activity in neuronal networks // Neuron Glia Biol. 2007. V. 3(2). P. 127-140.

35. Benard G., Massa F., Puente N., Lourenзo J., Bellocchio L., Soria-Gуmez E., Matias I., Delamarre A., Metna-Laurent M., Cannich A., Hebert-Chatelain E., Mulle C., Ortega-Gutiйrrez S., Martнn-Fontecha M., Klugmann M., Guggenhuber S., Lutz B., Gertsch J., Chaouloff F., Lуpez-Rodrнguez M.L., Grandes P., Rossignol R., Marsicano G. Mitochondrial CB1 receptors regulate neuronal energy metabolism // Nature Neuriscience. 2012. Vol. 15, №4. P. 558-566.

36. Benito, C., Tolon, R.M., Pazos, M.R., Nunez, E., Castillo, A.I., Romero, J. Cannabinoid CB2 receptors in human brain in"ammation // Br. J. Pharmacol. 2008. Vol. 153. Р. 277-285.

37. Berger C., Schmid P.C., Schabitz W.R., Wolf M., Schwab S., Schmid H.H. Massive accumulation of N-acylethanolamines after stroke. Cell signalling in acute cerebral ischemia?// J. Neurochem. 2004. Vol. 88. Is.5. P. 1159-1167.

38. Bisogno T., Melck D., Bobrov M.Yu., Gretskaya N.M., Bezuglov V.V., De Petrocellis L., Di Marzo V. N-acyl-dopamines : novel synthetic CB1 cannabinoid- receptor ligands and inhibitors of anandamide inactivation with cannabimimetic activity in vitro and in vivo // Biochem. J. 2000. Vol. 351. P. 817-824.

39. Bobrov M.Y., Lizhin A.A., Andrianova E.L., Gretskaya N.M., Frumkina L.E., Khaspekov L.G., Bezuglov V.V. Antioxidant and neuroprotective properties of N-arachidonoyldopamine // Neurosci. Lett. 2008. Vol. 431, №1. P. 6-11.

40. Bouaboula M, Poinot-Chazel C, Bourriй B, Canat X, Calandra B, Rinaldi- Carmona M, Le Fur G, Casellas P. Activation of mitogen-activated protein kinases by stimulation of the central cannabinoid receptor CB1 // Biochem. J. 1995. Vol. 312. P. 637-641.

41. Bouaboula M, Poinot-Chazel C, Marchand J, Canat X, Bourriй B, Rinaldi- Carmona M, Calandra B, Le Fur G, Casellas P.Signaling pathway associated with stimulation of CB2 peripheral cannabinoid receptor. Involvement of both mitogenactivated protein kinase and induction of Krox-24 expression. // Eur. J. Biochem. 1996. Vol. 237 (3) Р. 704-711.

42. Bradshaw H.B., Walker J.M. The expanding field of cannabimimetic and related lipid mediators // Br J Pharmacol. 2005. Vol. 144. Is.4. P. 459-65.

43. Brusco A., Taglioferro P., Saez T and Onaivi E.S. Postsynaptic localization of CB2 cannabinoid receptors in the rat hippocampus // Synapse. 2008. Vol. 62. P. 944-949.

44. Cadas H., di Tomaso E., Piomelli D. Occurrence and biosynthesis of endogenous cannabinoid precursor, N-arachidonoyl phosphatidylethanolamine, in rat brain // J. Neurosci. 1997. Vol. 17. P. 1226-1242.

45. Castillo Р., Younts Т., Chavez А., Hashimotodani Y., Dominick P Endocannabinoid Signaling and Synaptic Function // Neuron. 2012. Vol. 76. Р. 70- 81.

46. Caterina M.J., Schumacher M.A., Tominaga M., Rosen T.A., Levine J.D., Julius D. The capsaicin receptor: a heat-activated ion channel in the pain pathway // Nature. 1997. Vol. 389. Р. 816-824.

47. Cavanaugh D.J., Chesler A.T., Jackson A.C., Sigal Y.M., Yamanaka H., Grant R., O'Donnell D., Nicoll R.A., Shah N.M., Julius D., Basbaum A.I. Trpv1 reporter mice reveal highly restricted brain distribution and functional expression in arteriolar smooth muscle cells // J. Neurosci. 2011. Vol. 31. Р. 5067-5077.

48. Centonze D., Finazzi-Agrт A., Bernardi G., Maccarrone, M. The endocannabinoid system in targeting in?ammatory neurodegenerative diseases // Trends Pharmacol. Sci. 2007. Vol.28. P. 180-187.

49. Chao N, Sheng-Tian L. Synaptic and Extrasynaptic Glutamate Signaling in Ischemic Stroke // Curr Med Chem. 2014. Vol. 21. Is. 18. P. 2043-64.

50. Chiarlone A, Bellocchio L, Blбzquez C, Resel E, Soria-Gуmez E, Cannich A, Ferrero JJ, Sagredo O, Benito C, Romero J, Sбnchez-Prieto J, Lutz B, Fernбndez-Ruiz J, Galve-Roperh I, Guzmбn M. A restricted population of CB1 cannabinoid receptors with neuroprotective activity // Proc Natl Acad Sci USA. 2014. Vol. 111. Is. 22. P. 8257-62.

51. Compton DR, Rice KC, De Costa BR, Razdan RK, Melvin LS, Johnson MR, Martin BR. Cannabinoid structure-activity relationships: correlation of receptor binding and in vivo activities // J. Pharmacol. Exp. Ther. 1993. Vol. 265. Is.1. P. 218-226.

52. Crawford, D.C., Moulder, K.L., Gereau, R.W.t, Story, G.M., Mennerick, S.Comparative effects of heterologous TRPV1 and TRPM8 expression in rat hippocampal neurons // PLoS One. 2009. Vol. 4 Р. e8166.

53. Cui M., Honore P., Zhong C. et al. TRPV1 receptors in the CNS play a key role in broad-spectrum analgesia of TRPV1 antagonists // J. Neurosci. 2006. Vol. 26. Р. 9385-9393.

54. Darlington C.L. Dexanabinol: a novel cannabinoid with neuroprotective properties // IDrugs. 2003. Vol. 6, №10. P. 976-979.

55. D'Hooge R., De Deyn P.P. Application for the Morris water maze in the study of learning and memory // Brain Res. Rev. 2001. №36. Р. 60-90.

56. Dalm S., Grootendorst J., de Kloet E.R., Oitzl M.L. Quantification of swim patterns in the Morris water maze// Behav. Res Meth. 2000. №32. Р. 134-139.

57. Davis M.P. Cannabinoids in pain management: CB1, CB2 and non-classic receptor ligands // Expert Opin Investig Drugs. 2014. Vol. 23. Is. 8. P. 1123-1140.

58. Degn M., Lambertsen K.L., Petersen G., Meldgaard M., Artmann A., Clausen B.H., Hansen S.H., Finsen B., Hansen H.S., Lund T.M. Changes in brain levels of N-acylethanolamines and 2-arachidonoylglycerol in focal cerebral ischemia in mice // J. Neurochem. 2007. Vol. 103. P. 1907-1916.

59. Derkinderen P., Ledent C., Parmentier M., Girault J.A. Cannabinoids activate p38 mitogen-activated protein kinases through CB1 receptors in hippocampus // J. Neurochem. 2001.Vol.77. Is.3. P. 957-60.

60. Derkinderen P., Valjent E., Toutant M., Corvol J.C., Enslen H., Ledent C., Trzaskos J., Caboche J., Girault J.A. Regulation of extracellular signal-regulated kinase by cannabinoids in hippocampus // J. Neurosci. 2003. Vol. 23. Is.6. P. 2371- 2382.

61. Deutsch D.G., Chin S.A. Enzymatic synthesis and degradation of anandamide, a cannabinoid receptor agonist // Biochem. Pharmacol. 1993. Vol. 46. P. 791-796.

62. Devane W.A., Hanus L., Breuer A. et al. Isolation and structure of a brain constituent that binds to the cannabinoid receptor // Science. 1992. Vol. 258. P. 1946-1949.

63. Dhopeshwarkar A, Mackie K. CB2 cannabinoid receptors as a therapeutic target - What does the future hold? // Mol Pharmacol. 2014 Aug 8. pii: mol.114.094649.

64. Di Marzo V., Fontana A., Cadas H. et al. Formation and inactivation of endogenous cannabinoid anandamide in central neurons // Nature. 1994. Vol. 372. P. 686-691.

65. Dinh T.P., Carpenter D., Leslie F.M. et al. Brain monoglyceride lipase participating in endocannabinoid inactivation // Proc. Natl. Acad. Sci. U S A. 2002. Vol. 99. P. 10819-10824.

66. Dirnagl U., Becker K., Meisel A. Preconditioning and tolerance against cerebral ischaemia: from experimental strategies to clinical use // Lancet Neurol. 2009. Vol. 8, №4. P. 398-412.

67. Dowie M.J., Bradshaw H.B., Howard M.L., Nicholson L.F., Faull R.L., Hannan A.J. Glass M. Altered CB1 receptor and endocannabinoid levels precede motor symptom onset in a transgenic mouse model of Huntington's disease // Neuroscience. 2009. Vol. 163. P. 456-465.

68. Eljaschewitsch E., Witting A., Mawrin C., Lee T., Schmidt P.M., Wolf S., Hoertnagl H., Raine C.S., Schneider-Stock R., Nitsch R., Ullrich O. The endocannabinoid anandamide protects neurons during CNS in"ammation by induction of MKP-1 in microglial cells // Neuron. 2006. Vol. 49. Р. 67-79.

69. Fegley D., Kathuria S., Mercier R., Li C., Goutopoulos A., Makriyannis A., Piomelli D.. Anandamide transport is independent of fatty-acid amide hydrolase activity and is blocked by the hydrolysis-resistant inhibitor AM1172 // Proc. Natl. Acad. Sci. U S A. 2004. Vol.101. P. 8756-8761.

70. Felder C.C., Joyce K.E., Briley E.M., Mansouri J., Mackie K., Blond O., Lai Y., Ma A.L., Mitchell R.L. Comparison of the pharmacology and signal transduction of the human cannabinoid CB1 and CB2 receptors // Mol. Pharmacol. 1995. Vol. 48. Is.3. P. 443-450.

71. Fowler C.J., Rojo M.L., Rodriguez-Gaztelumendi A. Modulation of the endocannabinoid system: neuroprotection or neurotoxicity? // Exp Neurol. 2010. Vol. 224, №1. P. 37-47.

72. Franklin A., Parmentier-Batteur S., Walter L., Greenberg D.A., Stella N. Palmitoylethanolamide increases after focal cerebral ischemia and potentiates microglial cell motility // J. Neurosci. 2003. Vol. 27. P. 7767-7775.

73. Gaoni Y., Mechoulam R. Isolation, structure and partial synthesis of an active constituent of hashish // J. Am. Chem. Soc. 1964. 1964. Vol. 86. P. 1646- 1647.

74. Garq Р., Duncan R.S., Kaja S., Koulen Р. Intracellular Mechanisms of N- Acylethanolamine-Mediated Neuroprotection in a Rat Model of Stroke // Neuroscience. 2010. Vol. 166(1). Р. 252-262.

75. Glaser S.T., Abumrad N.A., Fatade F., Kaczocha M., Studholme K.M., Deutsch D.G. Evidence against the presence of an anandamide transporter // Proc. Natl. Acad. Sci. U S A. 2003. Vol.100. Is.7. P. 4269-4274.

76. Gilbert G.L., Kim H.J., Waataja J.J., Thayer S.A. Delta9- tetrahydrocannabinol protects hippocampal neurons from excitotoxicity // Brain Res. 2007 Vol. 1128, №1. P. 61-69.

77. Glass M., Dragunow M. Induction of the Krox 24 transcription factor in striosomes by a cannabinoid agonist // Neuroreport. 1995. Vol. 6, № 2. P. 241-244.

78. Glass M., Felder C. Concurrent stimulation of cannabinoid CB1 and dopamine D2 receptors augments cAMP accumulation in striatal neurons: evidence for a Gs linkage to the CB1 receptor // J. Neurosci. 1997. Vol. 17, №14. P.5327- 5333.

79. Glass M., Dragunow M., Faull R.L. The pattern of neurodegeneration in Huntington's disease: a comparative study of cannabinoid, dopamine, adenosine and GABAA receptor alterations in the human basal ganglia in Huntington's disease // Neuroscience. 2000. Vol. 97. P. 505-519.

80. Gуmez-Ruiz M, Hernбndez M, de Miguel R, Ramos JA. An overview on the biochemistry of the cannabinoid system // Mol Neurobiol. 2007. Vol. 36. Is.1. P.3-14.

81. Gong J.P., Onaivi E.S., Ishiguro H., Liu Q.R., Tagliaferro P.A., Brusco A., Uhl G.R. Cannabinoid CB2 receptors: immunohistochemical localization in rat brain // Brain Res. 2006. Vol.1071. P. 10-23.

82. Gorter, J. A., Petrozzino, J. J., Aronica, E. M., Rosenbaum, D. M., Opitz, T., Bennett, M. V., Connor, J. A. and Zukin, R. S. Global ischemia induces downregulation of Glur2 mRNA and increases AMPA receptor-mediated Ca2+ influx in hippocampal CA1 neurons of gerbil // J. Neurosci. 1997. Vol. 17. P. 6179-6188.

83. Grabiec U., Koch M., Kallendrusch S. Et al. The endocannabinoid N- arachidonoyldopamine (NADA) exerts neuroprotective effects after excitotoxic neuronal damage via cannabinoid receptor 1 (CB1) // Neuropharm. 2012. Vol. 62. Р. 1797-1807.

84. Gross G.W., Kovalski J.M. Origins of activity patterns in self-orgaizing neuronal networks in vitro // J. Intell. Mater. Syst. Struct. 1999. Vol. 10. P. 558- 564.

85. Ham M.I., Bettencourt L.M., McDaniel F.D., Gross G.W. Spontaneous coordinated activity in cultured networks: analysis of multiple ignition sites, primary circuits, and burst phase delay distributions // Journal of Computational Neuroscience. 2008. Vol. 24, №3. P. 346-357.

86. Harvey B.S., Ohlsson K.S., Mееg J.L., Musgrave I.F., Smid S.D. Contrasting protective effects of cannabinoids against oxidative stress and amyloid-в evoked neurotoxicity in vitro // Neurotoxicology. 2012. Vol. 33. Is.1. P. 138-146.

87. Hashimotodani Y., Ohno-Shosaku T., Kano M. Endocannabinoids and Synaptic Function in the CNS // Neuroscientist 2007. Vol.13 № 2. P. 127-137.

88. Hayakawa K, Mishima K, et al. Cannabidiol prevents infarction via the non-CB1 cannabinoid receptor mechanism // Neuroreport. 2004. Vol. 15. Р. 2381- 2385.

89. Herkenham M., Lynn A.B., Johnson M.R. et al. Characterization and localization of cannabinoid receptors in rat brain: a quantitative in vitro autoradiographic study // J. Neurosci. 1991. Vol. 11. P. 563--568.

90. Hodges H., Sowinski P., Fleming P., Kershaw T.R., Sinden J.D., Meldrum B.S., Gray J.A. Contrasting effects of fetal CA1 and CA3 hippocampal grafts on deficits in spatial learning and working memory induced by global cerebral ischaemia in rats // Neuroscience. 1996. Vol.72. P. 959-988.

91. Howlett A. C. Cannabinoid receptor signaling // Handb. Exp. Pharm. 2005. 168 р. Р. 53-79.

92. Howlett, A.C., Barth, F., Bonner, T.I., Cabral, G., Casellas, P., Devane, W.A., Felder, C.C., Herkenham, M., Mackie, K., Martin, B.R., Mechoulam, R., Pertwee, R.G. // International Union of Pharmacology. XXVII. Classifcation of cannabinoid receptors. Pharmacol. Rev. 2002. Vol. 54. Р. 161-202.

93. Howlett A.C., Breivogel C.S., Childers S.R. et al. Cannabinoid physiology and pharmacology: 30 years of progress // Neuropharmacology. 2004. Vol. 47. Suppl. 1. P. 345-358.

94. Howlett A.C., Fleming R.M. Cannabinoid inhibition of adenylate-cyclase: pharmacology of the response in neuroblastoma cell membranes // Mol. Pharmacol. 1984. Vol. 26. P. 532-538.

95. Hu S.S., Bradshaw H.B., Benton V.M., Chen J.S., Huang S.M., Minassi A., Bisogno T., Masuda K., Tan B., Roskoski R. Jr., Cravatt B.F., Di Marzo V., Walker J.M. The biosynthesis of N-arachidonoyl dopamine (NADA), a putative endocannabinoid and endovanilloid, via conjugation of arachidonic acid with dopamine // Prostaglandins Leukot Essent Fatty Acids. 2009. Vol.81. Is.4. P. 291- 301.

96. Huang S.M., Bisogno T., Trevisani M., Al-Hayani A., De Petrocellis L., Fezza F., Tognetto M., Petros T.J., Krey J.F., Chu C.J., Miller J.D., Davies S.N., Geppetti P., Walker J.M., Di Marzo V. An endogenous capsaicin-like substance with high potency at recombinant and native vanilloid receptors // Proc Natl Acad Sci USA. 2002. Vol. 99. P. 8400-8405.

97. Huang S.M., Walker J.M. Enhancement of spontaneous and heat-evoked activity in spinal nociceptive neurons by the endovanilloid/endocannabinoid N- arachidonoyldopamine (NADA) // J. Neurophysiol. 2006. Vol. 95: P.1207-1212.

98. Iwabuchi S., Watanabe T., Kawahara K. Spatio-temporal spread of neuronal death after focal photolysis of caged glutamate in neuron/astrocyte co-cultures // Neurochem. Int. 2013. Vol. 62, Is.7. P. 1020-1027.

99. Kadhim H.J., Duchateau J., Sйbire G. Cytokines and brain injury: invited review // J. Intensive Care Med.2009. Vol. 23. P. 236-249.

100. Kahlert S., Zundorf G. and Reiser G. Glutamate-mediated influx of extracellular Ca2+ is coupled with reactive oxygen species generation in cultured hippocampal neurons but not in astrocytes // J. Neurosci. Res. 2005; Vol.79. Р. 262-271.

101. Kano M, Ohno-Shosaku T, Hashimotodani Y, Uchigashima M, Watanabe

M. Endocannabinoid-mediated control of synaptic transmission // Physiol Rev. 2009. Vol. 89, №1. Р. 309-80.

102. Kano M. Control of synaptic function by endocannabinoid-mediated retrograde signaling // Proc. Jpn. Acad. Ser. B. Phys. Biol. Sci. 2014. Vol. 90, Is.7. P. 235-50.

103. Karasava Y., Araki H., Otomo S. Changes in locomotor activity and passive avoidance task performance induced by cerebral ischemia in Mongolian gerbils // Stroke. 1994. Vol. 25, № 3. P. 645-650.

104. Katona I., Sperlagh B., Sik A., Kafalvi A., Vizi E.S., Mackie K., Freund T.F. Presynaptically located CB1 cannabinoid receptors regulate GABA release from axon terminals of specific hippocampal interneurons // J. Neurosci. 1999. Vol. 19. Р. 4544-4558.

105. Kaur H., Prakash A., Medhi B. Drug therapy in stroke: from preclinical to clinical studies // Pharmacology. 2013. Vol. 92, № 5-6. Р. 324-334.

106. Kim D. Y., Kim S. H., Choi H. B., Min C., Gwag B. J. High abundance of GluR1 mRNA and reduced Q/R editing of GluR2 mRNA in individual NADPH- diaphorase neurons // Mol. Cell Neurosci. 2001. Vol. 17. P. 1025-1033.

107. Kim S.H., Won S.J. Mao X.O., Jin K., Greenberg D.A. Involvement of protein kinase A in cannabinoid receptor-mediated protection from oxidative neuronal injury // J. Pharmacol. Exp. Ther. 2005. Vol. 313. P. 88-94.

108. Khaspekov L.G., Brenz Verca M.S., Frumkina L.E., Hermann H., Marsicano G., Lutz B. Involvement of brain-derived neurotrophic factor in cannabinoid receptor-dependent protection against excitotoxicity // Eur.Neuroci. 2004. Vol. 19, №7. P. 1691-1698.

109. Koch M., Kreutz S., Bottger C., Benz A., Maronde E., Ghadban C., Korf H.W., Dehghani F. Palmitoylethanolamide protects dentate gyrus granule cells via peroxisome proliferator-activated receptor-alpha // Neurotox. Res. 2010. Vol. 19. Р. 330-340.

110. Kofalvi А., Pereira M.F., Rebola N., Rodrigues R.J., OliveiraC.R. and Cunha R.A. Anandamide and NADA bi-directionally modulate presynaptic Ca2 levels and transmitter release in the hippocampus // British Journal of Pharmacology. 2007. Vol. 151. Р. 551-563.

111. Koh J. Y., Goldberg M. P., Hartley D. M. and Choi D. W. Non-NMDA receptor-mediated neurotoxicity in cortical culture // J. Neurosci 1990.Vol. 10. P. 693-705.

112. Kreitzer A.C., Regehr W.G. Cerebellar depolarization-induced suppression of inhibition is mediated by endogenous cannabinoids // J Neurosci. 2001. Vol. 2. Is.20. P. 174-176.

113. Kostandy B.B. The role of glutamate in neuronal ischemic injury: the role of spark in fire // Neurol Sci. 2012. Vol.33, №2. P.223-237.

114. Lai T.W., Zhang S., Wang Y.T. Excitotoxicity and stroke: Identifying novel targets for neuroprotection // Prog. Neurobiol. 2013. Vol. 13. P. 130-135.