Диспозитив семейности VS диспозитив сексуальности во властном дискурсе и в реальных практиках: кейс российской молодежи

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

“ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ”»

Факультет социальных наук

Департамент политической науки

Дипломная работа

Диспозитив семейности VS диспозитив сексуальности во властном дискурсе и в реальных практиках: кейс российской молодёжи

Матюненко Юлия Алексеевна

Москва 2017

Введение

В эпоху постмодерна возникла идея: власть больше не нуждается в насильственных запретительных практиках, отныне власть нивелирует внешнюю атрибутику насилия (военные парады, демонстративное наказание несогласных, митинги в честь действующих политических режимов). Означает ли это, что граждане становятся более свободными, а их действия самостоятельны и неподконтрольны? В ответ на этот вопрос исследователи полемизируют о том, где сокрыта власть в обществе, кто является трансляторами власти. Мишель Фуко - исследователь биовласти - создал теорию (на основании исследования армии, психиатрической больницы), в которой власть скрыта в явном виде, однако граждане при этом продолжают подчиняться государству. Для Фуко данный парадокс объясняется тем, что меняются трансляторы власти: не парламент или правительство, а школы, больницы, армии и, в большей степени, институт семьи являются проводниками властных механизмов. Таким образом, власть в постмодерне скрывает запретительные практики, делегируя властные полномочия другим институтам.

Актуальность данной выпускной квалификационной работы будет проблематика диспозитивов с точки зрения политики РФ, более того, будут проанализированы частично практики Советского наследия в восприятии института семьи молодёжи наших дней. Диспозитив, согласно М. Фуко: «единство дискурса, конституирующих практик и социальных отношений». Для Фуко властные дискурсы делятся на два типа: диспозитив семейности/супружества (зависит от перевода) и диспозитив сексуальности.

Вторым аспектом актуальности работы станет выборка: молодёжь. Молодёжь - группа населения, составляющая трудоспособное население. От интересов молодёжи, их пристрастий, восприятия, взглядов зависит то, какой путь изберёт наше государство в динамично развивающемся мире. От отношения молодёжи к браку зависит демографическая ситуация в стране, какие проблемы могут ожидаться. Так, по данным Росстата, в 90-е в России наблюдалась проблема низкой рождаемости и высокой смертности. Данные явления были связаны с экономическим кризисом, потерей прежних смыслов, воспроизводимых государством, сменой категориального аппарата молодёжи и тому подобное. Однако в нулевые годы наблюдалась политическая стабильность, подразумевающая нарастание доверия к политическим и экономическим институтам страны, что, в свою очередь, приводило к позитивным тенденция в демографической ситуации. Помимо этого, западные тенденции, которые были характерны в те годы, привнесли новые феномены, не исследуемые ранее. Например, феномен Child-free, который меняет приоритетность между семьёй и работой, в сторону второго слагающего. То же самое, можно отнести и к негетеросексуальным индивидам, которые подняли вопрос о своём существовании в российской действительности. При этом в конце нулевых намечаются новые тенденции в том, какую роль приписывает себе государство в вопросах рождения детей, брака, то есть практик, присущих диспозитиву семейности. Первичный анализ структуры семейной политики показал, что идея «духовных скреп», тенденция к увеличению праздников, посвящённых семейности, идея о запрете абортов, практики запретов coming-out стали возрастать, то есть, по теории М.Фуко, наблюдается увеличение демонстрации властных практик в отношении к институту брака. Властные практики, в свою очередь, приводят к запретительным практикам, неисполнение которых карается санкциями или общественным порицанием (данный вариант характерен для российской действительности). Властные практики способствуют формированию идентичности у индивидов, которая обеспечивает принадлежность к социальной группе.

Научная новизна данной дипломной работы заключается в изучении биовласти по М. Фуко на кейсе российской молодёжи со сбором эмпирического материала. М. Фуко на примере дискурсивных практик продемонстрировал, как происходило формирование института психиатрических клиник, диспозитивов, дисциплины. В связи с чем, проведение исследования с помощью метода анализа - дискурс-анализ, сможет ответить на вопрос о том, что происходит в современной России с дискурсивным формированием. Кроме того, российские исследователи немало уделяют внимание проблематике несамостоятельности института семьи в РФ, но остаётся лакуна в понимании того, как видят институт семьи молодёжь, которая в скором времени подойдёт к её формированию.

Практическая значимость будет предоставлена в качестве сбора эмпирического материала, то есть работа с первичными данными, что в свою очередь актуально для власти, поскольку данная работа может определить принадлежность молодёжи к одному из диспозитивов. Выбор группы молодёжь, помимо вышеназванных причин, обусловлен тем, что данная категория населения в большей степени подвержена переменам, экспериментам в различных сферах жизни, а также повышенным уровнем протестности. «Протестное поведение в определённой степени свойственно молодёжи в силу острого ощущения несовершенства общества, осознание собственной субъектности и невозможности её реализовать в полной мере. Наличие в тезаурусах молодёжи представления о возможности и успешности протестных акций и одновременно отсутствие понимания рисков и представлений о возможностях конвенционального политического поведения в решении своих проблем способствует росту протестных настроений в молодёжной среде. Данная исследовательская работа позволит проанализировать подверженность изменениям во взглядах молодёжи в отношении таких институтов, как семья, секс.

Наличие феноменов Child-free, представителей ЛГБТ, свидетельствует о том, что властные практики по формированию идентичности применяются не в столь значительной степени, как могли бы, но есть явный перевес в сторону диспозитива семейности. Исходя из этого: проблема заключается в несоответствии реальных практик и доминирующего властного дискурса в России в контексте разграничения диспозитива семейности и сексуальности. Основным исследовательским вопросом является следующий: в какой степени политический фактор может объяснить разграничение диспозитива семейности и сексуальности?

Эмпирический объект исследования: молодежь. Данный эмпирический объект исследования релевантен для дипломной работы, поскольку именно у молодёжи формируется дискурс в отношении института семьи, ориентиры относительно идентификации. Более того, российским законодательством разрешено вступление в брак с 18 лет, но при наличии уважительной причины - с 16 лет, а отдельных республиках Северного Кавказа вступление в брак возможно с 14 лет.

Генеральная совокупность - это вся молодежь России. Под молодёжью понимается социальная группа, от 18 до 30 лет. Данный возрастной диапазон выбран на основании российского законодательства. ФЗ от 28.06.1995 №98-ФЗ (ред. От 04.05.2013) «О государственной поддержке о молодёжных и детских объединений» не определяет нижний возрастной диапазон молодёжи, верхний возрастной порог определён в 30 лет. Нижний возрастной диапазон нередко подвергается обсуждению, поскольку до сих пор не принят ФЗ о молодёжи, но в проектах федеральных законов под молодёжью понималась социальная группа от 14 до 30 лет. Однако данное исследование ориентировано на вопросы о семье, гендере, сексуальной ориентации, в связи с этим релевантно использовать ресурсный подход, определяющий нижний возрастной порог молодёжи в 18 лет. Ресурсный подход изучает карьерные и семейные предпочтения, которые к 18-ти годам начинают формироваться у молодёжи.

Фактическая совокупность - выборка из 30 респондентов, с помощью метода малого целевого отбора. Малая выборка обусловлено числом респондентов, в которой n?30, целевой отбор подходит для данного исследования, поскольку включает в себя кластерный отбор (в данном случае кластер - молодёжь), выбор представителей производится по нескольким критериям: возраст, место фактического проживания. Вид выборки: целевая выборка - purposeful sample.

Целью данной работы является выявление властных практик при формировании социальной идентичности в рамках диспозитива семейности.

В процесс достижения цели исследования выполняются следующие задачи:

1) Концептуализацировать и операционализационализировать понятий: диспозитив, дискурс;

2) Сбор эмпирического материала: глубинные интервью (выборка - 30 респондентов);

3) Выявить властный дискурс с помощью анализа контекста;

4) Проанализировать собранный первичный эмпирический материал;

5) Построить дискурсивную модель для респондентов.

Гипотезы дипломного исследования:

1) Респонденты нулевой группы отмечают проявление властных практик семейной политики государства в отношении их;

2) Респонденты используют смысловые конструкции (например, «духовные скрепы», нормальные и ненормальные сексуальные отношения, здоровые и нездоровые отношения, традиционные и нетрадиционные ценности), принадлежащие к диспозитиву семейности для обоснования собственной идентичности.

На защиту выносятся следующие положения:

· Респонденты положительно относятся к запретительным практикам в отношении «других»;

· Респонденты отрицательно относятся к запретительным практикам относительно себя или группе «своих», гетеросексуальных представителей;

· Тема сексуальности остаётся табуированной среди молодёжи. Вопросы предохранения попадают в эту же группу;

· Респонденты негативно относятся к child-free и не хотели бы близко общаться с «такими людьми»;

· Респонденты считают, что сhild-free не жизненная позиция людей, а временное «увлечение».

Методология исследования: «трехаспектная» дискурсивная модель Нельсон Филиппс и Синтии Харди:

Данная методология релевантна для исследования по нескольким причинам. Во-первых, она позволяет изучить статус ролей, формирование идентичностей, групповых верований и групповых смыслов, что необходимо для цели исследования. Во-вторых, используемая методология позволяет выявить конкретные дискурсы, смысловые конструкции, используемые с целью формирования идентичности и действий индивида. Определённые смысловые конструкции, которые превалируют во властном дискурсе помогут протестировать одну из гипотез (Респонденты используют смысловые конструкции (например, «духовные скрепы», нормальные и ненормальные сексуальные отношения, здоровые и нездоровые отношения, традиционные и нетрадиционные ценности)), пропагандирующие семейные ценности для обоснования собственной идентичности.

Методом сбора данных является метод глубинных интервью. Выбор данного метода обусловлен так же несколькими причинами. Первая причина коренится в том, что необходимы первичные материалы для исследования, ввиду их отсутствия, т.к. Фуко не использовался в качестве теоретической базы для эмпирических исследований. Вторая причина: глубинные интервью помогут провести первичное сегментирование, на основе которого выявится идентичность, к которой принадлежит индивид. Третья причина: глубинные интервью выявят практики, с помощью которых государство формирует ту или иную идентичность. Четвёртая причина: глубинные интервью продемонстрируют, насколько респонденты отличают государственное влияние на формирование идентичности от других слагающих, более того, отличают ли вообще это влияние или нет.

Обоснование выбора метода анализа данных будет произведено по модели Филлипса и Харди: «Опыт в значительной степени предопределен множеством конфликтующих дискурсов, частью которых являемся и мы сами. Это не означает, что стратегически мы не можем сами оперировать дискурсами. Конечно, можем. Но наша способность стратегически действовать всегда ограничена дискурсами, сопровождающими наши действия, и сложными процессами социального конструирования, предшествующими им». По мнению исследователей вначале необходимо выделить смысловые модусы, затем посмотреть, как они маркируются в обществе, после чего исследовать контекст, в котором данные модусы появились. Данный метод анализа релевантен для анализа данных, поскольку он рассматривает, как тексты интегрируются в контекст, то есть для нас важно не изучение определённого концепта в речи респондента, а то, как это концепт стал возможным в речи. Более того, данный метод анализа позволит нам соотнести властный дискурс с дискурсами респондентов.

Структура работы данного исследования будет состоять из введения, трёх глав и заключения. В первой главе будут расписаны теоретико-методологические основания работы (теория М. Фуко и трёхаспектная модель Н. Филлипс и С. Харди). Вторая глава исследования будет посвящена описанию пилотного проекта, который состоялся год назад в рамках университетского предмета: «Качественные методы», и описания первого шага - контекста в дискурсивной модели. Третья глава будет непосредственно о материалах, собранных в период полевой работы (30 глубинных интервью), построение дискурсивной модели с целью понимания идентификации респондентов, их взглядов.

Степень разработанности проблемы

Мишель Фуко первым разработал теорию биополитики в современных государствах, когда контроль над частной сферой начинает превалировать над общественной составляющей развития индивида. Политика нивелирует себя, попадая в сферы жизни людей, которые ранее были недосягаемыми. Мишель Фуко выделяет несколько таких сфер: сфера психиатрии (государство наделяет себя правом определять психическое здоровье индивида, маркируя на «нормальных» и «ненормальных»), сфера армии (физическое подчинение тела государству), сфера школы (подчинение и непререкаемость), сфера сексуальности (как отмечалось ранее, государство стремится контролировать рождаемость и удовольствие через негласный запрет секса вне семьи). Современная биополитика расширила свои сферы влияния, затронув сферы эвтаназии (многие государства против добровольного прерывания смерти, поскольку индивид в этом случаем имеет право самостоятельного решения об окончании жизни, что не соотносится с «общественной» моралью), сфера абортов и вместе с этим идея о запрете абортов (стремление государства контролировать рождаемость), сфера медицины (принудительный контроль над здоровьем тела). Данная часть проблемы будет так же рассмотрена в дипломной работе, в связи с этим необходимо коснуться ряда работ по данной проблематике.

Одним из определяющим фактором биополитики, стала теория диспозитивов. В первой части труда «История сексуальности», и «Воля к истине» М. Фуко вводит концепцию диспозитивов сексуальности и супружества (или семейного диспозитива). Диспозитив сексуальности - это совокупность управленческих практик, конструирующихся вокруг четырех привилегированных фигур, или, как Фуко их называет, «мишеней» и одновременно «привилегированных объектов знания» - женщина-мать, ребенок, обнаруживающий в себе сексуальность, брачная пара, пользующаяся контрацепцией и гомосексуальный индивид. Почему выбраны именно эти четыре категории? Именно через них проходят, по выражению Михеля, «репродуктивные силы общества», которые подвластны внешнему контролю и нормализации. Диспозитив сексуальности исторически формируется из диспозитива супружества, который примерно к 18 веку начинает постепенно утрачивать свое значение. Семейный же диспозитив как раз-таки направлен на контроль над рождаемостью, осуществляемой в рамках института семьи. Супружеский союз при этом выступает как место разворачивания отношений, направленных на «установление и расширение родственных связей» и некую легитимацию права власти на вторжение в частную жизнь для того, чтобы такие союзы воспроизводились снова и снова. Именно семья, помимо этого, выступает «главнейшим фактором сексуализации».

Согласно Фуко, если диспозитив супружества изначально задает деление на разрешенное-запрещенное, законное-незаконное и т.д., то диспозитив сексуальности в этом случае зависит от того, какие техники власти в данный момент присутствуют в обществе и какие цели власть преследует. Диспозитив сексуальности пластичен и во многом зависит от конкретного общества и от того, как власть проявляет себя в нем. Установив ранее, что современной политике в России характерна тенденция к все более возрастающему контролю над частной сферой, а также ее пронаталистский характер, мы сочли интересным и важным исследовать то, как актуализируются диспозитивы сексуальности и семейности в сознании российских граждан с учетом данного социополитического контекста.

Проблема биополитики широко освещается в международных и российских научных работах: М. Джеймсон, Д. Репо, П. Рабинов, С. Медведев, Н. Печерская, З. Чернова. Зарубежные исследователи выделяют несколько основных черт современной биополитики: государство для укоренения секса в браке использует мораль в качестве инструмента, сексуальные отношения вне брака трактуются как аморальные, непринятые Богом. Особое внимание уделяется биополитики в области медицины, а именно: клонирование физического тела, прививки, принудительное лечение индивидов, изучение генома с вероятностью его изменения. Российские исследователи сконцентрированы на институте семьи, который является основным объектом российской биополитики. Исследователь Сергей Медведев в работе «Биополитика и власть в Путинской России» отмечает, что дискурс, используемый в отношении семьи, применяется для укоренения и обоснования консервативной риторики. Второй аспект, выделяемый авторами, относится к тому, что власть легитимирует себя через апелляцию к «традиционным» ценностям, противопоставляя Россию Западу, которая является защитницей морали и духовности. Третий аспект выражается в поддержании гомофобных настроений граждан, который выражается как в законодательной базе РФ (закон о запрете пропаганды гомосексуализма), так и маркирование негетеросексуалов в качестве «нездоровых» людей. Для более детального анализа степени изученности проблемы, следует подробнее изучить несколько работ, посвящённых степени вмешательства политики в пространство частного.

Анализ источников по проблемам вмешательства государства в институт семьи и брака показывает высокую степень разработанности данной темы. Данной проблеме посвящена работа С. Айвазовой, которая еще в 2007 году пишет про «архаизацию» политики. В России, по мнению исследователя, государство номинально обеспокоено вопросом гендерного равенства, однако фактически не способствует решению данного вопроса, в результате чего, формальные институты равноправия никак не согласуются с преобладающими (неформальными) правилами поведения представителей всех ветвей государственной власти. Получается, в стране равноправие и плюрализм позиций в выборе сексуальной ориентации (т.е. тенденция к демократизации сферы после Советского Союза), но в результате ряда законодательных мер, выступлений публичных лиц, в России риторика направлена на диспозитив семейности.

Анализ российской государственной семейной политики представлен в работе Н. Печерской. Изучив несколько Федеральных Посланий Президента РФ и концепцию государственной семейной политики до 2025 года, автор приходит к выводу о том, что в период трансформации политики от либеральной с минимальной ролью участия государства в частной жизни граждан к «государственному патронату частной сферы» (поворотный момент здесь - 2006 год) родительство и материнство сначала рассматривалось как долг хорошего гражданина перед своей страной, а потом стало больше нравственной ценностью, характеризующейся «морально-ценностной потребностью в детях». Получается, что политический дискурс установил грани условно нормального и ненормального. В компетенцию нормальности входит поддержка «традиционных» семейных ценностей, исполнение функции деторождения. Ненормальность же в данном случае трактуется как нежелание заводить семью, то есть отступление от того, что должен делать «нормальный» гражданин. При этом, семейности ценности провозглашаются основой российской государственно, широко поддерживается первыми лицами.

Проблема современной российской семейной политики широко освещена в трудах Черновой. Она характеризует современную семейную политику России, начиная с 2007 года, как пронаталистскую. Помимо этого, официальный дискурс в этот период начинает формировать образ «счастливой семьи» или полноценной семьи, на которую и ориентирована поддержка государства. Подобная семья должна соответствовать нескольким обязательным характеристикам: 1) официально зарегистрированный брак женщины и мужчины; 2) полная семья, т.е. семья, включающая в себя как супругов (родителей), так и детей; 3) семья с таким количеством детей, которое бы позволило повысить воспроизводство населения в своем регионе. Третий пункт примечателен, поскольку государство стремится развивать политику многодетных семей, маркируя их в качестве социально-одобряемых, героических людей. Таким образом, конструируется и поддерживается (нео)традиционный взгляд на семью, позволяющий государству не брать во внимание модели семьи, не соответствующие образу «полноценности» (гражданские браки, союзы, неполные семьи с одним родителем, однополые семьи и т.д.), подобные семьи не учитываются как семьи, следовательно, исключены из дискурса.

Проблеме влияния государства на область семейного и репродуктивного поведения посвящена статья А.И. Морозовой. Основным инструментом реализации государственной семейной политики выступает СМИ, которые «проводят на постоянной основе целенаправленную пропаганду в поддержку традиционных ценностей семьи и брака, морали и нравственности».

Проблема необходимости вмешательства государства в семейную жизнь широко представлена в работах зарубежных исследователей: Дж. Иббитсона, Х. Ломана, Ф. Питера, Г. Нейер, Ч. Сарасено и др.

О том, какие тенденции в сфере семьи, брака и карьеры характерны для России, свидетельствует статистика. Как показывает опрос ФОМ, современные женщины (наряду с мужчинами), вступая в брак, предпочитают отложить рождение ребенка на более позднее время, чем это было принято еще недавно. К тому же, если раньше в жизни российской женщины ребенок, как правило, был основной ценностью, то теперь на первые позиции вышли образование, карьера. Больше половины опрошенных считают, что рождение ребёнка в раннем возрасте негативно влияет на воспитание детей.

Изменилось также отношение россиян к гражданскому браку: начиная с 2004 по 2013 год подобная форма семейных отношений перестала восприниматься как из ряда вон выходящее явление, более того «сожительство» стало довольно распространено как среди молодежи, так и среди людей старшего возраста.

Меняется тенденция и по отношению к феномену child-free. В 2008 году социальными опросами было зафиксировано, что 60% опрошенных не собирались рожать детей. Более того, процент, выбирающих жизнь для самореализации, в крупных городах растёт с каждым годом.

Данное исследование концентрирует свое внимание на представлениях конкретной возрастной категории, а именно молодежи. Значительный вклад в разработку различных аспектов занятости молодежи был сделан Д. Константиновским, В. Лисовским, Ю. Вишневским и Л. Рубиной, Г. Чередниченко, которые исследовали в своих работах личностные и трудовые ценности социально-профессиональных групп, но особенно молодежи с учетом трансформации российского общества.

О.А. Александрова в статье «Образование: доступность или качество - последствия выбора» представила результаты исследования, включавшее в себя опрос 900 студентов, обучавшихся в Москве, Вологде и Таганроге в вузах разной направленности и престижности. Целью исследования являлось понимание того, что для студентов определяется в качестве «жизненного успеха». Оказалось, что понимание успеха зависело от престижности учебного заведения: испытуемые из менее престижных заведений считают, что семья - залог стабильности (понимаемой через призму успеха). Студенты престижных вузов выбирали в качестве оценки успешности финансовый достаток, высокооплачиваемую работу.

Большое количество исследований было посвящено изучению феномена child-free в контексте современной альтернативы традиционной семье (Казачихина, 2014; Грицай, 2013; Исупова, 2010; Орлова, 2014; Парк, 2005; Гиллеспи, 2003; Моуллен, 2006). В научной отечественной и зарубежной литературе, посвященной данной проблеме, особое внимание уделяется анализу причин и мотивов добровольного отказа от детей. Большинство ученых склонны выделять следующие мотивы сознательного выбора чайлдфри: 1) перенесенные психологические травмы в детстве; 2) страх перед «физическим аспектом воспроизводства»; 3) нелюбовь к детям; 4) стремление к личному комфорту и возможности самореализации; 5) тяжесть финансовых затрат.

Проблема появления и развития лгбт-сообществ широко освещена в СМИ и научной литературе. Среди отечественных и западных исследователей этого вопроса можно выделить: В. Созаева, О. Божкова и Т. Протасенко, Р. Шульгу, Б. Адама, С. Вульфа, Е. Маркуса и др.

Тема эмансипации женщин, развития феминизма приобретает новую актуальность в связи с распространением идей о потребности женской самореализации, нацеленности на карьерный рост и успеха в сферах бизнеса и предпринимательства. Большое количество научных работ (Исуповой, Абросимовой, Суковатой, Бороздиной и др.) свидетельствуют о значимости изучения данного феномена. Для собственного исследования особо ценным нам представляется работа Е. Бороздиной, в которой автор, анализируя программу материнского капитала, приходит к выводу о том, что программа работает ровно столько, чтобы суметь заставить (мягкой силой) женщин уходить с оплачиваемой работы и воспитывать детей как минимум на 5-7 лет, а значит, женщины, стремящиеся к самореализации и желающие воплощать стратегию работающей матери, оказываются перед малым набором опций - «сокращать число детей, откладывать деторождение или вовсе отказываться от него».

Проанализировав основные источники литературы по заявленной теме, можно говорить о следующих тенденциях в современном российском обществе и государственной политике: нарастающий патернализм в отношении граждан развивается наряду с увеличивающимся вмешательством государственной власти в институт семьи и растущим во многом отсюда выбором женщинами и мужчинами личных жизненных стратегий, таких как child-free, эмансипация и др. Как отмечают многие исследователи в теме противостояния диспозитивов: современная семейная политика в России игнорирует реальные общественные запросы (в частности, на либерализацию сферы сексуальных отношений и на концепцию совмещения работы и семьи), то есть в формировании идентичности превалирует диспозитив семейности со стороны государства. Подобные тенденции могут свидетельствовать о дальнейшем кризисе идентичности для индивида, так как будет диссонанс из-за навязываемого дискурса о желательной идентичности со стороны государства и самопоиском идентичности со стороны индивидов. В связи с этим, важно дополнить знание о том, как видят данную проблематику представители молодёжи, как они себя идентифицируют в пространстве семейно-сексуальных отношений.

Глава 1. Теоретико-методологические основания работы

Данная глава будет в себя включать теоретические основания работы, которые составят исследовательский дизайн. Первым шагом станет концептуализация и операционализация ключевых понятий, описание внутренней и внешней валидности, включая допущения и ограничения, репрезентативность данных, анализ надёжности метода сбора данных.

Вторая часть данной главы будет содержать основания и описание стратегии работы по выявлению дискурсивных практик. Анализ будет включать в себя фиксацию дискурсивной модели Фуко в наши дни, а также изучение дискурса по трёхаспектной модели Нельсон Филлипс и Синтии Харди, включающей в себя: текст, контекст и сам дискурс, который проецируется на социальные отношения.

Концептуализация и операционализация понятий

Для объяснения основания теоретико-методологических рамок необходимо провести процесс концептуализации и дальнейшей операционализации понятий в исследование. Концептуализация предполагает выработку понятийного аппарата исследовательской работы. Поскольку теоретическая рамка данного исследования - теория о диспозитивах Мишеля Фуко, то первый термин, который стоит концептуализировать - термин диспозитива. Вторым термином, являющимся для нас смыслообразующим, стал термин дискурса.

Стоит оговориться, несмотря на бинарность диспозитивов, концептуализация понятийного аппарата будет производиться с помощью индуктивного способа: что такое семейность, а что сексуальность в рамках диспозитива будет известно после анализа собранных интервью. Для нас представляется важным, чтобы смысловые модусы понятия семьи и секса, были заложены самим респондентом, а не исследователем. Процесс теоретической концептуализации пройдёт термин - диспозитив.

Понятие диспозитива тесно связано с понятием дискурса, «дискурсивной формацией» и «дискурсивной практикой», а также с феноменом власти в знании. «Что я пытаюсь ухватить под этим именем, так это, во-первых, некий ансамбль - радикально гетерогенный, - включающий в себя дискурсы, институции, архитектурные планировки, регламентирующие законы, административные меры. Собственно диспозитив - это сеть, которая может быть установлена между этими элементами». Фуко указывает, что грань между дискурсивностью и недодискурсивностью трудно отделить, поскольку нередко понятия взаимозаменяются с помощью властного механизма. Мишель Фуко определяет, что границы диспозитива ограничены определенной властной стратегией, поддающейся фиксации во временном пространстве.

Российский исследователь-методолог В.М. Розин, занимаясь переосмыслением диспозитива, приходит к выводу, что Фуко, прежде всего, методолог, поэтому терминологическое определение носит второстепенный характер. Диспозитив для исследователя: «единство дискурса, конституирующих практик и социальных отношений», но и «привычное понятие, но и схема и особый метод анализа».

Исследователь В. Подорога, исследуя понятие дискурса, выделяет, что термин диспозитива схож с термином методологической конструкции, которая позволяет исследовать неоднозначные процессы, например, дискурсивные практики. «Диспозитив - идеальная точка мысли, орудие, оно позволяет исследовать всякую неупорядоченную множественность социальных объектов, процессов, тел и сил».

Методолог А.В Смирнов определяет диспозитив как: «систему социокультурного взаимодействия, позволяющую производить новые дискурсы (а, возможно, в конечном счете, и дискурсивные практики и дискурсивные формации), умножая тем самым совокупность знания, которым располагает тот или иной социум в попытках самоопределения». Важно, что исследователь связывает термин диспозитива с понятием власть. Опираясь на Мишеля Фуко, А.Смирнов соглашается с концептом стратегического значения диспозитива, который может нивелироваться понятием дискурсивного механизма. «Диспозитив имеет стратегическую природу, предполагает, что речь идет здесь об определенного рода манипулировании отношениями силы <…> диспозитив: стратегии силовых отношений, которые и поддерживают различные типы знаний, и поддерживаются ими». Диспозитив представляет собой один механизмов управления подвластными.

Исходя из процесса концептуализации, на наш взгляд, стоит совместить термины М. Фуко и В. Розина. Таким образом: «Диспозитив - единство дискурса, конституирующих практик и социальных отношений, а так же стратегии силовых отношений, которые и поддерживают различные типы знаний, и поддерживаются ими». Данное определение способно отделить дискурс от диспозитива, выявив фактор того, что силовое вмешательство может не обозначаться публично, но, тем не менее, присутствовать в публичном поле.

Дискурс

Следующий термин, нуждающийся в концептуализации, - это властный дискурс. Прежде чем приступить к работам исследователей по данной проблематике, стоит обозначить, что такое власть по Фуко. «Под властью следует понимать множественность отношений силы, которые имманентны области, где они осуществляются, под властью следует понимать стратегии, внутри которых эти отношения силы достигают своей действенности, стратегии». То есть, власть находится не в политических или социальных институтах, а в практиках, которые позволили дискурсивным модусам существовать. Данное определение власти представляется примечательным для исследования, поскольку термин власти, так же, как и диспозитива, М.Фуко ограничивает стратегическим функционалом, что свидетельствует о намеренном действии. Примечательно, что индивиды, которые являются проводниками, не осознают, что они транслируют властные установки.

Отделение термина властного дискурса от дискурса как такового достаточно затруднительно, поскольку нередко исследователи утверждают, что невластного дискурса не существует. Теоретики дискурса вводят понятие дискурса, дискурсивных практик, которые представляется возможным экстраполировать, в том числе и на властный дискурс.

Для Мишеля Фуко дискурс всегда пропитан властными установками, исходя из этого, автор дал определение дискурсу: «Мы будем называть дискурсом группу утверждений постольку, поскольку они относятся к одной и той же дискурсивной формации. Дискурс строится на основе ограниченного количества утверждений, по отношению к которым может быть определена группа условий их существования». (Faucoulte 1972:117). Для Фуко дискурс всегда привязан к конкретным временным этапам, потому что дискурс что-то обозначает в настоящем времени, либо обозначал ранее, но властный механизм захватает промежуток времени.

Определяя эпистемологический уровень дискурса, Нельсон Филлипс и Синтия Харди вводят терминологию: «Мы определяем дискурс как взаимосвязанный набор текстов, а также практик их производства, распределения и рецепции, что в совокупности формирует объекты». Авторы считают, что социальная реальность воспроизводится дискурсом, которая не может быть понята без изучения дискурса, который закладывает коннотативную функцию. Дискурс предстаёт перед нами в виде текстов: письменных текстов, устной речи, фотографий, рисунков и проч. «Тексты не обладают смыслами сами по себе; они приобретают смысл только в процессе взаимодействия с другими текстами, дискурсами, с которыми они связаны, способами их производства, «рассеивания» и потребления».

Теоретики дискурса, используют термин, исходя из теоретической установки, которые преследовали авторы. Исследователь анализа дискурса Т.Ван Дейк понимает дискурс: «Дискурс анализируется не только как автономный вербальный «объект», но и как контекстуальное взаимодействие, социальная практика или тип коммуникации в социальном, культурном, историческом или политическом контексте».

Исследователь Н. Фэркло концептуализирует дискурс в качестве «социальной практики, отражающей отношение к власти». Эрнесто Лакло и Шанталь Муфф под дискурсом понимали: «более абстрактную фиксацию значения, а артикуляция -- определенное действие, которое опирается на дискурс или преобразует его».

Для данного исследования релевантно использовать определение Н.Филлипс и С.Харди, поскольку анализ дискурса будет производиться по их модели. Таким образом: дискурс - набор устных и письменных текстов, взаимодействующих с контекстом и обладающих смысловым модусом.

Проведя первичную концептуализацию понятий, необходимо провести операционализацию концептов. Операционализация действующих понятий будет производиться следующим образом: вопросы в исследовательском гайде будут соответствовать кодам (семья, брак, власть, церковь, child-free, негетеросексуальные индивиды) и измерять их.

Первый блок касается вопросов, посвящённых проблематике семьи, второй - вопросам сексуальности и её независимости (по мнению респондента), третий блок - вмешательства государства в процесс семьи и формирование сексуального начала. Полученный материал можно будет декодировать в разрезе бинарности диспозитивов: диспозитив семейности и диспозитив сексуальности, обозначения которым будут даны после сбора данных. В анализе мы выявим, как происходит конституирование диспозитива для самого респондента, какие смысловые модусы имеет для него термины - семья и сексуальные отношения. Термин дискурса носит для нас характер методологии, которая будет применяться к собранному материалу.

Теоретические допущения и валидность исследования

Данная исследовательская работа содержит два допущения, которые являются основой исследовательского дизайна.

Первое теоретическое допущение связано с тем, что изучение восприятия диспозитивов у молодёжи будет осуществляться в рамках теории М.Фуко. Представляется важным выделить, что в данной теории изучение контекста, индивидов и социальных отношений происходит во властном модусе. Мы предполагаем, что контекст, который формируется вокруг институтов семьи, брака, секса политизирован, что оказывает ограничение на данное исследование. Однако часть данного допущения представляется возможным исключить, поскольку анализ контекста, выбранного нами, носит политический характер, так как он был произведён в политических институтах. В связи с этим, властный модус будет в них присутствовать исходя из места создания контекста. Допустим, Семейный кодекс, налагающий рамки на понимание семьи в российском контексте, создавался в российском парламенте.

Второе теоретическое допущение связано с выбранным методом анализа дискурса (Филлипс и Харди). Данная модель подразумевает, что индивид является самостоятельным транслятором дискурса, а не зависимым субъектом дискурсивных практик, как, например, в критическом дискурс-анализе. Индивид, в свою очередь, является объектом для осмысления и воспроизведения дискурса. Данное ограничение представляется затруднительным обойти, поэтому допущение будет содержать тот факт, что в нашей рамке исследования индивид понимается как самостоятельный объект, способный к созданию и переосмыслению дискурса. Однако данное допущение так же представляется возможным частично обойти, исходя из заявленной выборки, которая предоставит материал (текст в методологии Филлипс и Харди), которые должен декодироваться.

Следующий шаг исследования: выделение внутренней и вешней валидности данных.

Внутреннюю валидность полученных данных можно считать достаточно высокой, поскольку модель анализа позволяет выявить дискурс, прежде всего, самого респондента, обнаружить реперные точки в проблеме. Анализ контекста позволит понять, каков властный дискурс в отношении диспозитивов, проявляет ли себя власть в частной сфере. В свою очередь, собранный материал позволит сопоставить дискурсы. Что касается внешней валидности, то данные репрезентативны, если использовать действующую теоретическую модель Фуко и способ анализа данных. Однако, распространение выводов на генеральную совокупность представляется затруднительным, поскольку качественное исследование несёт в себе погрешность в виде изменения мнений по проблеме у респондентов.

Авторы методологии Н.Филлипс и С.Харди допускают, что процесс валидизации материала происходит через исследовательскую призму, что налагает ограничения на перепроверку контрольных переменных. Научная валидность, по мнению исследователей, проверяется через возможность объяснения действующих смысловых структур и потенциальность дальнейшего объяснения работы.

Надёжность методов сбора данных, воспроизводимость данных

Глубинное интервью в качестве способа сбора данных - наиболее релевантный метод, поскольку позволяет зафиксировать непосредственно дискурс-анализ. Опрос не был бы репрезентативным, поскольку уровень информированности респондента и его размышлений по тому или иному вопросу были бы неизвестны. Более того, глубинное интервью позволяет зафиксировать противоречия (если они есть), групповою идентификацию, оценки самого респондента, что необходимо при анализе дискурса с помощью метода Н.Филлипс и С.Харди, поскольку важен сам транслятор дискурсивной практики.

Воспроизводимость данных возможна при условии соблюдения допущений (использование данной теоретической рамки и метода анализа данных). Тема, выбранная для исследования, достаточно сложно входит в публичный дискурс, поэтому коренные изменения во взглядах респондентов вряд ли произойдут в ближайшее время. Пилотный проект, который проводился нами год назад, продемонстрировал, что ключевые коды респондентов не изменились.

Данная часть работы будет содержать теоретические предпосылки для исследования, являющиеся основой по данной проблематике. Для начала стоит понять, как выявлял М.Фуко дискурсивные практики, которые встраивались в диспозитив.

Важным свойством властного дискурса, который не может не быть властным, является свойство дистанции. Ключевой фактор в позиции дистанции предстаёт в виде необходимости нивелирования властных практик в личных сферах индивида. Дистанция дискурса имеет два непротиворечивых значения, которые совокупно дополняют друг друга. «Дистанция - разделение, жест изоляции», то есть насколько различные тела, человеческие или незримые будут искусственно отделяться друг от друга или же наоборот становиться совокупной частью, как, например, стало с семьёй и сексуальными отношениями. Второй фактор дистанции - расстояние, по которому власть проявляет себя в человеческой жизни. Расстояние зависит от целей и, порой, возможностей властных институтов. Допустим, выстраивание диспозитива сексуальности, о котором подробнее будет сказано далее, происходило с разными временными промежутками и дистанцией.

Второе свойство дискурсивности, о котором пишет М.Фуко и В.Подорога, - фактор создания мишеней. Как мы выявили раньше, Мишель Фуко описывает конструирование 4-х типов «мишеней», которые выделила власть для упорядочивания практик подчинения: женщина-мать, ребенок, обнаруживающий в себе сексуальность, брачная пара, пользующаяся контрацепцией и гомосексуальный индивид. Почему выбраны именно эти четыре категории? Именно через них проходят, по выражению Михеля, «репродуктивные силы общества».

«Мишень» равнозначна «фигуре» В. Подороги, которая фиксирует, как власть конструировала фигуры. В разные исторические периоды выстраивалась различные фигуры. Если речь о психиатрии, то изначально фигура «юродивого» преобразовалась в мишень «ненормальности», которая отделяла разрешённое от запрещённого. «Диспозитив организует пространство/время для любого из тел, чью чувственность необходимо преобразовать в зависимости от общей властной стратегии данного общества». Важно отметить, что конструирование, а затем и дискурсивный механизм происходили не на постоянной основе. Какие-то «фигуры», «мишени» появляются, какие-то исчезают из поля зрения, а какие-то преобразовываются. Данная характеристика создания «мишеней» важна, поскольку представляется необходимым провести анализ того, как «мишени» конструируются в российском контексте.

Конструирование образа сексуальности, является одним из определяющих факторов по созданию социально-политических «мишеней». Ключевая проблема до XIX века, смена роли «тела» у человека. Поскольку власть была заинтересована в подчинении тела государству, то разделение «тела» и «удовольствия», которое давал секс, было необходимостью. До реконструкции «мишеней» получалось, что удовольствие индивида зависело от него и от роли других людей, но не от властной рамки. Удовольствие, физическое желание, которое маркировалась диспозитивом сексуальности из-за основы желания секса, необходимо было переконструировать в подконтрольный диспозитив, который, с одной стороны, можно было контролировать, а с другой, скрыть в нём свою власть, поскольку она бы явила себя в форме традиций.

Для осуществления перехода были сконструированы «мишени», которые нуждались в подчинении. Но в данном пункте представляется важным отметить, что наряду с созданием «фигур», сексуальные отношения между родственниками стали серьёзно порицаться, поскольку подобные сексуальные отношения делали удовольствие неподконтрольной формой для власти.

Фигура «женщины-матери» подталкивала к рождению детей, именно к тому, чтобы репродуктивная функция индивида была в строго очерченных рамках семьи, то есть диспозитива супружества. Вторая мишень - ребёнок, обнаруживающий в себе сексуальность, так же нуждался, по мнению власти, в упорядочивании сексуального удовольствия, поэтому из секса стремились убрать фактор удовлетворения, удовольствия, переводя его в репродуктивный мотив. Таким образом, ребёнок наказывался за проявление сексуальности, ему нужно было ожидать возраста вступления в брак. Возраст по Фуко присутствует в роли дистанции, которая упорядочивает диспозитив супружества.

Третьей «мишенью», которая стала конструироваться в XX веке, стала пара, которая пользуется контрацепцией. До этого времени подобной «мишени» не было, ввиду отсутствия средств контрацепции. «Фигура» пары, которая не использует свою репродуктивную функцию, порицается. Стоит сконцентрировать внимание на факте того, что диспозитив, создавая деление на запрещенное, не отбирает право сознательно не рожать (отсутствует законодательный запрет). Впрочем, в область разрешённого подобная стратегия пары не попадает.

«Мишень» гомосексуального индивида - одна из самых интересных по своему конструированию. Диспозитив сексуальности, который включает в себя фактор удовольствия и желания, ненамеренно выводит за рамки репродукции. Примечательно, что власть не всегда стремится загнать всех в «нужный» диспозитив, потому что для властного модуса важно оставить деление на разрешённое/запрещённое. Таким образом, гомосексуальный индивид оказывается закрытым в диспозитиве сексуальности, в области запрещённого.

По мнению исследователя В.Подороги, диспозитив семейности, который включил в себя сексуальные практики, не остановился на создание «мишеней». Классическая семья (отец, мать, дети) помимо запрета на кровосмешательства, исключает из себя отклонение от принятого понимания поведения жены или мужа. «Вместо старой семейной сцены, где сексуальные отношения регулировались внутренним законом, появляется иная сцена, с новыми персонажами: «неврастеничка», «фригидная жена», «мать, лишенная материнских чувств», «муж-импотент с садистскими наклонностями», «дочь-истеричка», «юный гомосексуалист, отказывающийся от брака»».

«Фигуры» и «мишени» с помощью дистанций (знания, возраста, пола, статуса и др.) не всегда находятся в публичном пространстве, поскольку одни фигуры сменяют другие, в зависимости от властных целей и дискурса, который проецирует понимание власти. В эмпирической части мы проследим, каким образом проецируются «мишени», если они вообще есть, и находятся ли он в области запрещённого, а что, наоборот, находится в области разрешённого.

Вторая часть теоретического анализа направлена на поиск и выявление дискурса, который выстраивает «мишени».

Исследователи Н. Филлипс и С. Харди разработали модель трёхаспектного выявления дискурсивных практик: критический дискурс-анализ Н. Фэркло, дискурсивная теория Эр. Лакло и Ш. Муфф и дискурсивная психология. Н. Филлипс и С. Харди, описав разносторонние подходы к пониманию и изучению дискурса, выработали свой, о котором мы поговорим далее.

Исследователь Норман Фэркло, последователь критического дискурс-анализа, вносит понимание того, как язык выстраивает дискурсивную практику. Для Н. Фэркло, индивид, говорящий на языке, имеет второстепенную роль, поскольку его самостоятельность нивелируется языковыми практиками. Дискурсы могут различаться, более того, они могут сосуществовать одновременно. В процессе языкового комбинирования дискурсов может создаваться новая социальная реальность, в которой может быть противоборство дискурсов. Одни дискурсы могут приходить на замену другим дискурсивным практикам, если меняются контекстуальное понимание. Н. Филлипс и С. Харди заимствовали частично метод Н. Фэркло для выстраивания своей модели, а именно: анализ речи респондента на предмет многообразия и столкновения дискурсивных практик.

Дискурсивная теория Эр. Лакло и Ш. Муфф учитывает теорию конструктивизма. Дискурс, по мнению исследователей, выявляет действующие практики, которые могут изменять социальную реальность. В данной модели дискурс служит для понимания респондента, социальных отношений, для фиксации коммуникативного акта. Респонденты в данной модели выступают субъектами дискурса, поскольку важно зафиксировать именно акт конструирования социальной реальности.

Дискурсивная психология, на которую так же опираются Н. Филлипс и С. Харди, вводит понимание роли индивида в формировании дискурса. В данной модели изучается, как формируется индивид, его ценности, а затем и социальные отношения в зависимости от дискурсивных практик. Более того, изучается формирование контекста вокруг индивида, который, с одной стороны, формируется под воздействием под влиянием на индивида, а с другой стороны, контекст формирует и индивида, то есть происходит обоюдный процесс.

Трёхаспектная модель Н. Филлипс и С. Харди предполагает изучение текста, контекста и дискурсивных практик. Индивид, в данной модели, способен не только воспроизводить дискурс, но и актуализировать его в процессе коммуникации. От критической модели Н. Фэркло в метод анализа включается анализ языка как самостоятельной единицы, однако Н. Филлипс и С. Харди добавили связку зависимости контекста и индивида, что позволяет не просто выявить дискурс, но и провести анализ контекста, создающего дискурс. Дискурсивная теория привнесла в трёхаспектную модель идею о нескольких дискурсах, то есть, в отличие от М. Фуко, исследователи считают, что дискурсов существует множество, все они способны менять контекст, сталкиваясь или взаимодействуя друг с другом. Дискурсы обладают непостоянством, в результате чего могут нивелироваться или переставать использоваться.

По мнению исследователей, чтобы изучить контекст, нужно учитывать несколько основных факторов. Первый фактор заключается в том, что необходимо изучить грани мира, которым значение было предписано дискурсом, то есть любые проявления социальной реальности поддаются изучению и описываются тем или иным дискурсом. Вторым фактором, который необходим для анализа дискурса, является фактор изучения различных способов приписывания значений, которые производит дискурс. Создание значений происходит в ходе смешения нескольких дискурсов, а сам факт фиксирования значения происходит при дискурсивной коммуникации. Значения приписываются благодаря кодировке информации, проявления ин--групповых связей, декодировании информации самим респондентом или группой.