Грамматика разума

Размещено на http://www.allbest.ru/

ГРАММАТИКА РАЗУМА

С.Н. Труфанов

Самара 2003

АННОТАЦИЯ

Грамматика разума представляет собой новую для нашего времени науку, хотя создана она была ещё в первой трети XIX века великим немецким учёным Вильгельмом Гегелем. Если в обычных энциклопедиях все те понятия нашего разума, посредством которых мы осмысливаем окружающий нас мир и общаемся между собой, выстроены в простом алфавитном порядке, то в грамматике разума они систематизированы по принципу логической преемственности их смысла. В предлагаемой Вашему вниманию книге данная наука впервые излагается в краткой доступной форме.

Вильгельм Гегель, 1830 год.

Должно же, наконец, наступить время, когда люди почувствуют необходимость в науке, кладущей в своё основание понятия разума.

Предисловие

Во второй половине XVIII века французские учёные Д`Аламбер, Дидро и другие, собрав вместе все известные к тому времени научные понятия, различные факты и просто сведения, свели все эти материалы в одну книгу, где расположили их постатейно в простом алфавитном порядке. Так появился на свет первый энциклопедический словарь. Спустя несколько десятилетий в Германии был предложен другой принцип всеохватывающей систематизации научных понятий - в порядке логической преемственности их смысла, где из одного понятия должно вытекать другое, из него - третье, и т.д. Решить такую задачу удалось только одному человеку на планете - Вильгельму Гегелю. В первой четверти XIX века он создал свою «Энциклопедию философских наук», где разобрал все арсеналы мыслительных определений, которыми пользуется в своей работе человеческий разум, и выстроил в порядке логической преемственности их смысла. Тем самым впервые в истории человечества была проделана работа по наведению порядка в содержании самого нашего разума, чем были заложены основы новой науки - грамматики разума.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель родился 27 августа 1770 года в Германии, в г. Штутгарте. Окончил богословский факультет Тюбингенского университета. Работал домашним учителем во Франкфурте, затем директором гимназии в Нюрнберге. С 1816 года в течение двух лет занимал должность профессора философии в Гейдельбергском университете, а последующие 13 лет заведовал кафедрой философии в Берлинском университете. Последние годы жизни избирался ректором университета. Умер 14 ноября 1831 года. Похоронен в Берлине.

Годы жизни Гегеля пришлись на завершение эпохи европейского просвещения, которая, по словам его старшего современника Иммануила Канта (1724-1804), представляла собой «...выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находился по собственной вине. Но причина такого несовершеннолетия по собственной вине заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им самостоятельно без руководства со стороны кого-нибудь другого. Sapere aude - имей мужество пользоваться собственным умом! - таков, следовательно, девиз Просвещения» Кант И. Сочинения. Т.6. М. 1966. С.27..

Эпоха просвещения плавно перешла в век расцвета эмпирической науки. В годы жизни Гегеля началось бурное развитие большинства естественных и гуманитарных наук, которые поставляли всё больше знаний о природе, об истории человечества, о самом человеке. Причём это был весьма своеобразный этап их развития. С одной стороны, в каждой из них уже сформировался аппарат основных, «несущих» их конструкцию определений, а с другой стороны, само строение этих наук оставалось ещё просторным, незагроможденным всем тем прикладным содержанием, которое пришло в них позднее.

Государственный строй передовых стран Европы к тому времени также уже содержал в себе черты будущего цивилизованного уровня своей организации. Некоторые страны прошли через буржуазные революции. В них действовали конституции, законы и избирались представительские органы. Формировалось гражданское общество и укреплялась автономия судебной власти. В ряде стран функционировал институт президентства.

Всё это новое обогатившееся содержание жизнедеятельности европейских народов в соединении с интеллектуальной атмосферой того времени - мужеством овладения своим рассудком - создавало предпосылки для обновления представлений людей о своём разуме. И такая работа была действительно начата «Критикой чистого разума» Иммануила Канта. Но, как и в любом другом деле, одной критики оказалось недостаточно. Вслед за ней потребовалось дать и положительную картину деятельности человеческого разума - раскрыть взаимосвязь и последовательность всех используемых им определений. Эта задача в общих чертах была сформулирована учеником И.Канта Иоганном Готлибом Фихте (1762-1814), решать же её пришлось уже Вильгельму Гегелю.

Сам Гегель проделал эту работу, не преследуя при этом никаких практических целей, кроме научных. В своём начинании он руководствовался главным образом отличительным принципом своего народа: порядок превыше всего, в том числе, конечно же, и порядок в головах людей. О том, какая судьба ожидала разработанную им науку в будущем, он не задумывался, но вот то, что создавать её следовало именно в тот период, когда он жил, - в этом он не сомневался. Зная хорошо историю человечества, он вполне осознавал, что в ходе его развития, как и на огороде, действует одно и то же правило: каждому овощу - свой срок, пропустив который, его уже не вырастишь. В начале XIX века европейское общество находилось, видимо, как раз в том возрасте, когда такую работу по наведению порядка в содержании нашего разума не только уже нужно было делать, но и ещё можно было сделать. В более зрелом возрасте, а за последующие два столетия человечество взрослело не по дням, а по часам, осуществить её было бы уже значительно сложнее.

Неоценённый пока подвиг Гегеля состоит в том, что он взял на себя эту работу, прекрасно осознавая, что она потребует всей его жизни, что рассчитывать при этом он может только на самого себя, что пройдёт не один десяток лет, прежде чем её результаты осядут положительном содержанием в сознании людей. Гений Гегеля состоит в том, что он справился с этой работой, что он выполнил её полностью, насколько позволяло его время.

Для того чтобы выстроить все определения нашего разума в порядке логической преемственности их смысла, Гегелю потребовалось изучить и переосмыслить все науки своего времени, благо что они в тот период ещё были прозрачными. В результате ему пришлось проделать беспрецедентную по своим масштабам работу мысли, которая воплотилась в 17 томах его научной системы. Им были написаны и изданы следующие работы:

1807 г. - «Феноменология духа»,

1812-1816 гг. - «Наука логики» (большая логика),

1817 г. - «Энциклопедия философских наук», включающая в себя три тома:

1 т. - «Наука логики» (малая логика),

2 т. - «Философия природы»,

3 т. - «Философия духа».

1821 г. - «Философия права».

Кроме того, в ходе преподавательской деятельности им был прочитан ряд лекционных курсов, изданных уже после его смерти:

- «Лекции по эстетике»,

- «Лекции по философии религии»,

- «Лекции по истории философии»,

- «Лекции по философии всемирной истории».

Главным или, как принято теперь говорить, системообразующим произведением Гегеля является его «Энциклопедия философских наук». В ней он в краткой, тезисной форме выстроил в единый логически последовательный ряд все те определения, посредством которых мы мыслим наш мир. Из «Энциклопедии» вытекают и к ней сводятся все другие его произведения, в которых он более подробным образом изложил её отдельные разделы.

Масштабность разработанной им научной системы создает значительную трудность на пути освоения её содержания. Но главным препятствием в деле проникновения в её суть является то, что все произведения Гегеля написаны невероятно трудным для понимания языком. И вот почему. Проделанная им работа представляет собой по сути дела исследование содержания нашего разума с его изнаночной стороны. (Нельзя понять предмет, не изучив его изнанки.) Соответственно, для изложения содержания своей науки ему пришлось использовать такой же язык, основанный на изнаночной терминологии. Этот язык был понятен ему самому, но он изначально не был понятен его читателям и слушателям (студентам).

Сам Гегель знал об этом, но, видимо, понимая, что для выполнения всей той работы, которая легла на его плечи, ему и двух жизней не хватит, он посчитал, что всё же лучше будет, если он напишет свои произведения хотя бы таким малопонятным языком, чем вообще никаким. (Писали в то время простым пером, при свечах.) При этом он сохранял надежду, что ещё успеет придать текстам своих работ более доступную форму изложения. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Он умер скоропостижно, на 62-м году жизни, во время очередной эпидемии холеры. Перед своей кончиной он якобы произнёс такую ироничную, но неутешительную для самого себя фразу: «Умирает единственный человек, который понимал меня, и то не всегда и не полностью».

За прошедшие после смерти Гегеля 170 лет его произведения были переведены на все европейские языки и неоднократно переиздавались большими тиражами. Через знакомство с ними прошло не менее 10 поколений читателей. Большинство выдающихся деятелей человечества, которые пытались претендовать в том числе и на интеллектуальное лидерство, также прошли через знакомство с трудами Гегеля. Но несмотря на всё это, понимание того, что он сделал, зачем, с какой целью - так и не было обретено за все эти годы.

В ответ на такое непонимание уязвлённое самолюбие читателей воздало в адрес самого Гегеля массу злобных и уничижительных обвинений типа: «Шарлатан, выставивший глупцами всю Европу». Таковые исходили как от его современников (один Шопенгауэр чего стоил), так и от представителей последующих поколений, не исключая и наше время. И по сегодняшний день находятся любители покрутить пальцем у виска, когда речь заходит о философии Гегеля.

Более амбициозные умы, впрочем, предпринимали попытки по-своему интерпретировать основные положения его науки, из-за чего она со временем обросла пеленой фантастических домыслов и ярлыков. Причём ряд таких интерпретаций принадлежал весьма авторитетным деятелям, прислушиваться к мнению которых считалось правильным. Их трактовки получали широкое хождение в обществе, оттесняя собственные произведения Гегеля на задний план. В Советском Союзе, например, существовала практика знакомства с содержанием философии Гегеля посредством изучения работ основоположников марксизма. (Пытались, так сказать, выжимать лимон из лимонада.) В итоге в современных научных кругах утвердилась точка зрения, согласно которой если первоначально в философии Гегеля и содержался какой-либо ценный материал, то позднейшие представители философского корпуса весь его вычерпали, и сегодня она уже никакого самостоятельного значения не имеет.

Вот в таком виде: а) объёмная по содержанию, б) труднодоступная по форме изложения и в) обильно обросшая нелепыми домыслами и ярлыками философия Гегеля дошла до наших дней. Попробовав, как и многие другие, в студенческие годы читать его произведения, я стал что-то в них понимать. Но поскольку предполагалось, что в мире есть много людей, которые также понимают его философию, то я не придавал этому обстоятельству особого значения, однако по наитию продолжал вчитываться в его работы и разбирать их смысл. Постепенно для меня стала вырисовываться суть его общего замысла и та степень его воплощения, которую он успел ему дать. Ну а после того, как в конце 80-х годов в нашей стране были опубликованы ранее запрещённые книги современных (и не очень) «буржуазных» философов, стало понятно, что как у нас в России, так и там, на Западе, уровень понимания теоретического наследия Гегеля близок к нулевой отметке. Данное обстоятельство побудило меня уже осознанно продолжить «расшифровку» текстов его работ, по ходу чего я пришёл к несколько неожиданным и вместе с тем весьма интересным выводам относительно значения его философской системы для современного мира.

Каково же значение научной системы Гегеля и почему сегодня её необходимо реанимировать?

Собственно говоря, рано или поздно эту черновую работу по переложению его трудов на доступный язык кому-то всё равно придётся проделать. Коль скоро этого не смогли осуществить ни в одной другой стране, то почему бы нам не сделать этого здесь, в России, на базе русского языка. Надо полагать, что это не окажется лишним для увеличения активов отечественной науки. Глобализация глобализацией, но состязательность между народами, в том числе и в интеллектуальной сфере, никто не отменял. Здесь каждый продолжает тянуть одеяло на себя. Тем более что сам Гегель предполагал подобный исход своего дела, с той лишь разницей, что он надеялся на то, что это произойдёт гораздо раньше, ещё «при детях», и что таким комментатором его произведений окажется «какой-нибудь француз или англичанин». В годы его жизни научный потенциал России ещё не просматривался.

Теперь - по существу вопроса.

Первое. Появление «Энциклопедии философских наук» Гегеля означает завершение вольного этапа в развитии философской мысли и превращение философии в подлинную науку, имеющую свой собственный, не перекрываемый никакими другими науками предмет. Вольница была необходима в период первичного заселения философского пространства, когда каждый вновь приходящий на её просторы находил для себя какое-то отдельное понятие и самостоятельно осмысливал (осваивал) его. Однако по мере завершения этого процесса философская мысль с необходимостью должна была перейти к наведению порядка на всей уже освоенной ею территории. Эту-то работу и проделал Гегель в своей «Энциклопедии».

Другими словами, все прочие философы - и те, что были до Гегеля, и те, что творили уже после него, исследовали понятия (определения) нашего разума, так сказать, в штучном порядке или, в лучшем случае, небольшими группами. И только Гегель взял на себя смелость решать задачу философской мысли в её полном развитии. Философия должна брать все те понятия нашего разума, посредством которых мы мыслим этот мир, и приводить их в логически взаимосвязанный порядок. В результате такой деятельности мы получим, во-первых, единую всеобъемлющую картину мира, в рамках которой, во-вторых, найдёт своё законное место каждое его конкретное понятие (определение).

Однако последующая вольная философия так и не сумела разглядеть этого принципиального новшества научной системы Гегеля, и все прошедшие после его смерти десятилетия пыталась продвигаться вперёд всё тем же привычным для себя курсом, суетясь вокруг отдельно взятых понятий. В итоге она повсеместно вошла сегодня в состояние глубочайшего кризиса. Каждый её представитель занят только своей частной темой и потому никто никого не слушает и не слышит. В её рядах царит состояние полной разобщённости и растерянности.

Хоть убей, следа не видно;

Сбились мы. Что делать нам!

В поле бес нас водит, видно,

Да кружит по сторонам.

Причина кризиса, охватившего современную философию, заключается именно в том, что она уже исчерпала все ресурсы своего вольного развития. Та мешанина понятий или, говоря другими словами, тот бессвязный набор тем, который мы находим практически во всех учебных пособиях по философии, - это самое большее, что она может предложить нам сегодня. И выход из этой ситуации существует только один. Надо переходить от мелкотемной вольной философии к единой системной философии, основы которой разработаны Гегелем в его «Энциклопедии философских наук» и в других произведениях.

Второе. Философия была первой наукой в истории человечества. Начинала она с того, что пыталась одним махом постигнуть весь мир в целом. Но поскольку для этого ещё недоставало конкретных знаний, постольку в дополнение к ней стали возникать частные науки: математика, физика, химия, биология и т.д. Мир по-прежнему оставался один, а вот наук, изучающих его, стало много. Каждая такая наука вырабатывала свой круг определений (понятий), посредством которых она делала достоянием нашего мышления ту часть мира, которую изучала. Но какая из этих наук должна была связывать эти разрозненные определения между собой и создавать из них единую научную картину мира - этот вопрос на всём протяжении последующей истории человечества оставался открытым. В результате сегодня, несмотря на значительные достижения в сфере прикладных исследований (космонавтика, электроника, генетика и т.д.), уровень осмысления фундаментальных понятий природы провисает до состояния, близкого к XVII-XVIII векам, к моменту их открытия. И сложилось такое положение дел главным образом из-за того, что все эти понятия продолжают оставаться разрозненными и потому не могут опереться друг на друга.

Вот этот врождённый недостаток частных наук - разобщённость используемых ими понятий - увидел в своё время Гегель, и именно на его устранение была направлена его научная деятельность. Коль скоро мир един, то, значит, и все его понятия, вне зависимости от их ведомственной принадлежности, должны составлять в своём единстве один взаимосвязанный свод. Следовательно, то, что сделал Гегель в своей «Энциклопедии философских наук», требуется не только и не столько самой философии, сколько всему европейскому рационализму, всей системе частных наук, которые она связывает между собой в одно целое.

Третье. Происходящий на наших глазах процесс объединения человечества в единую целостность предполагает необходимость появления некой всеобщей духовной основы, объединяющей все народы планеты. Для каждого конкретного народа такой основой является его национальный язык. Для определённой группы народов - исповедуемая ими религия. Но при всём своём положительном значении и языки, и религии тем не менее разделяют человечество на отдельные части. В отличие от них созданная Гегелем наука - грамматика разума - способна выполнять функцию общего знаменателя, связующего собой все народы планеты в единое целое на том простом основании, что все люди разумны.

Четвёртое. Для каждого из нас - конкретных людей, живущих сегодня на планете, грамматика разума представляет собой науку о той самой гармошке в голове, наличие которой всегда почиталось за благо. Она, подобно таблице умножения, показывает в чистом виде схему работы нашего разума. В современных условиях, когда бурные потоки информации постоянно отвлекают мышление человека от его сосредоточенности в самом себе, необходимость такой науки является уже велением времени. Тем более что в своей архаичной форме она существует уже давно. Всё то, что преподаёт сегодня вольная философия и ряд сопредельных с ней наук, представляет собой лишь её разрозненные клочки и фрагменты.

Пятое. Поскольку «Энциклопедия философских наук» представляет собой единственный на сегодня (!) опыт описания человеческого разума, постольку в деле её реанимации должны быть заинтересованы деятели компьютерной индустрии. Для того чтобы создавать программные продукты, содержащие элементы искусственного интеллекта, неплохо было бы сначала узнать, что наш интеллект представляет собой в своём естественном состоянии. Без оригинала невозможно сделать копию.

Раздающиеся сегодня призывы «смоделировать процесс развития человеческой мысли, с тем чтобы научить компьютеры мыслить» говорят, видимо, о том, что в своих поисках новых идей в программировании разработчики программных продуктов вынуждены обращаться к более глубоким пластам научной мысли. Для них к тому же эта проблема имеет ещё и стратегический характер. Достаточно вспомнить, сколько усилий для своего исправления потребовала такая мелкая по своей сути оплошность программистов, как «проблема 2000».

Однако сегодня ни программисты, ни представители какой-либо другой науки самостоятельно (с нуля) такую работу «по моделированию процесса развития человеческой мысли» уже не сделают. Поезд с набором необходимых для этого условий давно ушёл. (В настоящее время в крупнейших библиотеках мира насчитываются десятки миллионов единиц хранения печатной продукции.) Заложить основы грамматики разума можно было в том возрасте науки, современником которой был Гегель. Соответственно, и выход теперь существует только один: возвращаться назад к его работам и, отталкиваясь от них, пытаться решать проблемы наших дней.

Вот, собственно, те выводы, к которым я пришёл в ходе обстоятельного изучения наследия Вильгельма Гегеля. Обобщая их, можно сказать, что разработанная им наука - грамматика разума представляет собой продукт человеческого ума отложенного спроса. Создавать её следовало тогда, в начале XIX века, а реальная потребность в ней возникает только теперь, в начале XXI.

Понимание такого значения научной системы Гегеля для современного мира и побудило меня к написанию этой книги. Главная её цель - изложить содержание его «Энциклопедии философских наук» доступным для широкого круга читателей языком. Но поскольку со времени её создания прошло уже более 170 лет, то потребовалось также дополнить её современными научными данными.

Помимо «Энциклопедии философских наук», здесь были использованы и все другие его произведения. Многие их фрагменты вошли в состав данной книги. По этой причине пришлось увеличить общее число параграфов и, соответственно, изменить их сквозную нумерацию. Но в отличие от самой «Энциклопедии» Гегеля, где одни разделы названы по именам наук, а другие - по именам предметов, в нашей книге все разделы названы по именам рассматриваемых в них предметов.

Сергей Труфанов.

Сентябрь 1997 г. - сентябрь 2003 года.

г. Самара.

Введение

§1. Человечество возникло в ходе развития природы. Как биовид оно принадлежит биосфере - сфере жизни, существующей на Земле. Планета Земля занимает среднее положение в Солнечной системе. Солнце - рядовая звезда, расположенная где-то на периферии галактики Млечного пути. Вместе со своей соседкой - туманностью Андромеды и целым рядом других небольших галактик она входит в сверхскопление Девы. Подобные сверхскопления составляют грандиозное здание Вселенной, в масштабах которой наша планета представляет собой микроскопически малое образование. Но, несмотря на это, именно на ней появилось и существует сегодня человечество.

§2. В отличие от всех других образований природы, человечество представляет собой ту её часть, посредством которой она осознаёт самое себя. Человечество, следовательно, - это собственный агент природы, глазами и умом которого она познаёт себя и руками которого преобразует себя. В этом продолжающемся уже на протяжении десятков тысячелетий акте её самопознания сама природа выступает в роли познаваемого объекта, а человечество - в роли познающего её субъекта. Но поскольку человечество, взятое само по себе, также является вполне материальным образованием, то, соответственно, оно познаёт не только свою мать-природу, но и само себя. Природа и человечество в своём единстве составляют мир как таковой.

§3. Обретаемые человечеством знания являются достоянием всех людей. Сознание каждого человека наполнено ими и состоит из них. Без знаний сознания не существует. Об этом же говорит и сама этимология этого слова: со-знание. Каждое новое поколение людей в процессе своего воспитания, обучения и образования осваивает все ранее накопленные человечеством знания и только благодаря этому становится его составной частью. Факты естественной мауглизации однозначно говорят о том, что человеческий ребёнок, выросший вне общества, среди диких животных, является человеком лишь по своему внешнему облику, но не по сути.

§4. Деятельность человека, направленная на познание окружающего мира, включает в себя ряд последовательных ступеней. Первой из них является акт непосредственного восприятия нами какого-либо реального предмета. Из воспринятых ощущений в нашем сознании формируется идеальный образ данного предмета. Затем мы присваиваем этому образу имя (название), благодаря чему делаем его достоянием своего мышления. Далее мы всесторонне изучаем данный предмет, в ходе чего выявляем все его внутренние части и элементы, которым также даём названия. Благодаря этому мы насыщаем представляемый нами образ предмета всем присущим ему содержанием, а своё мышление - выражающими его словами.

§5. Слово, закреплённое за предметом, становится его именем. Посредством произнесения имени - неважно, будет ли оно произнесено нами вслух или про себя, - на поверхность нашего сознания тут же всплывает обозначаемый им образ предмета. Сами слова не имеют имён, поскольку каждое из них само есть имя. Благодаря именам содержание представляемых нами образов становится доступным для нашего мышления. Иначе говоря, чувственно воспринимаемый нами мир предметов делается достоянием нашего мышления только посредством слов.

§6. Чем чаще мы рассуждаем о каком-либо предмете, тем плотнее его образ сливается с его именем. При упоминании имени такого предмета нашему сознанию (нашему Я) уже не требуется вызывать в своём представлении его образ, оно и без того хорошо знает, о чём идёт речь. В результате свыкания с именами предметов наше мышление делается всё более безобразным, работающим уже только с одними словами-именами. Из-за этого нам даже начинает казаться, что окружающий нас мир есть нечто одно, а те понятия и определения, посредством которых мы его мыслим, - нечто иное.

Однако истина состоит в том, что все используемые нами слова являются только именами окружающих нас предметов. Никакого другого назначения у них нет. Поэтому тот мир, в котором мы живём, и те слова-имена, посредством которых мы его выражаем, представляют собой одно и то же содержание. Разница сохраняется лишь в том, что реальный мир существует вне нас, тогда как его идеальные определения - представляемые нами образы предметов и их имена - находятся внутри нас, в нашем сознании. Конечно, в нашем языке присутствуют и такие слова, которые обозначают не существующие, а лишь воображаемые нами предметы, либо вообще ничего не обозначают, но это уже проблема второго плана.

§7. Мышление происходит посредством слов. Соединяя слова между собой, мы создаём мысли. Слова образуют ткань нашей мысли, а человеческий язык в целом является телом мышления. Только слова придают мыслям действительное существование, и мышление лишь в той степени способно отражать содержание предметного мира, в какой оно оперирует словами.

§8. Ход развития нашей мысли предопределён её направленностью на познаваемый нами предмет. Не существует пустого, беспредметного мышления. Оно всегда занято каким-либо предметом и нацелено на постижение его понятия. Деятельность нашего мышления и её результат - постигнутое нами понятие предмета - в себе суть одно и то же. Мышление познаёт понятие предмета и воплощается в нём (в постигнутом им понятии).

§9. Познать предмет - значит понять его во всём многообразии его содержания. Соответственно, понятие предмета складывается из многих его определений, выражающих его многогранное содержание. Но поскольку один и тот же предмет может рассматриваться нами и как нечто само по себе целое, и в то же время как часть какого-либо более крупного целого (более крупного предмета), постольку его понятие может выступать также и в роли определения понятия того предмета, частью которого он является.

Всё то, что в одном случае мы называем определениями, а в другом - понятиями, представляет собой один и тот же материал нашего мышления. Будет ли этот материал выступать в качестве понятия или, наоборот, в качестве определения, зависит от той точки зрения, которую мы в данный момент занимаем. Если нас заинтересует, например, университет в целом, то в этом случае все составляющие его факультеты и студенты будут рассматриваться нами в качестве определений его понятия. Если же нас заинтересует вся система образования, существующая в данном городе, то в этом случае университет будет выступать уже в качестве одного из определений её понятия.

Соответственно, когда мы говорим о том, что мы мыслим окружающий нас мир посредством его понятий и определений, то это не следует понимать в том смысле, что наше мышление располагает двумя разными видами используемых им материалов. Понятия и определения неотделимы друг от друга и по ходу наших размышлений постоянно переходят друг в друга. То, что сначала рассматривалось в качестве понятия, затем может выступать в роли определения какого-либо другого понятия, и наоборот.

§10. Но как из разрозненных определений можно вывести понятие предмета? Если говорить о конкретных вещах (предметах) природы, данных нам в опыте, то здесь дело обстоит достаточно просто. Имея их в своём непосредственном восприятии, мы так или иначе - через наблюдение, сравнение или эксперимент - приходим к пониманию того, что они собой представляют в своём непосредственном единичном значении.

Однако все единичные предметы находятся в многообразных связях друг с другом. В своём взаимоопосредованном единстве они образуют целостные системы. Данные системы также не существуют изолированно от остального мира. Подобно игрушке матрёшке, они являются частью какой-либо системы более высокого уровня, которая, со своей стороны, предопределяет их содержание и строение. Поэтому для того, чтобы выявить суть какого-либо конкретного предмета, мы должны познать ту систему в целом, которой он принадлежит. После этого мы сможем вернуться к своему конкретному предмету, но уже с пониманием его единичной роли в контексте постигнутой нами целостности.

§11. Поскольку любая единичная вещь в мире в конечном счете принадлежит либо природе, либо человечеству, постольку именно они являются предельными, или абсолютными предметами нашего познания. Однако в отличие от конкретных вещей, которые мы имеем в своём восприятии, абсолютные предметы познания - природа и человечество - выходят за рамки нашего непосредственного опыта. Их невозможно охватить руками или окинуть взором. А это значит, что метод их познания должен быть иным, нежели метод познания тех единичных вещей, которые даны нам в опыте.

§12. Метод познания таких абсолютных предметов - природы и человечества - связан с выведением их всеобщих определений. Происходит это тем образом, что всё множество каких-либо одинаковых предметов выделяется в отдельную группу и всем им даётся одно всеобщее определение. Например, все известные нам реки мы выделяем в одну группу и даём им одно всеобщее определение - река как таковая. Подобным образом мы разводим по группам и все другие единичные предметы, благодаря чему выводим их всеобщие понятия. Например: воробьи, сороки, попугаи являются птицами. Тополь, клён, дуб - это деревья.

§13. Всеобщие определения занимают среднее положение. Они находятся между множеством единичных предметов, которые мы имеем в своём непосредственном восприятии, и той областью (системой) наличного мира, мыслимой в целом, которой все эти предметы принадлежат. С одной стороны, данные определения являются всеобщими по отношению к тем конкретным предметам, благодаря действительному существованию которых мы их получили. С другой стороны, они являются всеобщими по отношению к той мыслимой нами системе, в рамках которой все эти предметы существуют. В силу последнего обстоятельства всеобщие определения способны характеризовать собой всю такую систему в целом. Например, данная берёза является деревом. Деревья относятся к растениям. Царство растений представляет собой одно из определений понятия биосферы - сферы жизни, которой принадлежат все живые организмы планеты, включая и данную берёзу.

§14. Причём, согласно всё тому же принципу матрёшки, уровень общности таких всеобщих определений может либо возрастать, либо понижаться. Например: деревья, кустарники, травы являются растениями. В свою очередь, растения, животные, грибы являются живыми организмами. Предельными же являются те всеобщие определения, которые характеризуют собой абсолютные предметы нашего познания - природу и человечество. Соответственно, для каждого из них в нашем сознании содержится своя группа всеобщих определений. Есть группа определений, принадлежащих природе, и есть группа определений, принадлежащих человечеству.

§15. В своей совокупности все определения, принадлежащие природе или человечеству, представляют собой тот материал, в котором уже потенциально содержится их понятие. Но чтобы обрести это понятие, необходимо облечь их - природу или человечество - в одежды, скроенные из их же собственных всеобщих определений. Но как можно сшить эти одежды? Как привести разрозненные определения к их единству, чтобы в итоге получить из них понятие природы или человечества? Ответ на этот вопрос и составляет содержание нашей науки - грамматики разума.

§16. Если, допустим, мы выстроим всеобщие определения в алфавитном порядке, то в результате получим простую энциклопедию. Если выстроим их по времени их введения в научный оборот, то получим историю научных открытий. Если - по месту их появления, то в результате определим степень заслуг той или иной страны в деле развития научного знания. Но ни в первом, ни во втором, ни в третьем случае мы не получим понимания природы и человечества. Не получим по той простой причине, что все три названные принципа упорядочения всеобщих определений имеют по отношению к ним самим внешний и случайный характер.

§17. Систематизация всеобщих определений должна быть осуществлена на основе внутренних содержательных связей, существующих между ними. Но эти связи не так просты. Они имеют многосторонний и многоуровневый характер. Поэтому, чтобы следовать по данному пути, нам необходимо выяснить, в какой последовательности мы должны выстраивать содержательную вязь всеобщих определений, чтобы в итоге получить понятие интересующих нас предметов - природы и человечества? Такое знание может быть обретено нами только в том случае, если мы научимся мыслить понятие в его чистом виде.

§18. Чистое понятие, или понятие в чистом виде - это то общее, что присуще понятиям различных предметов. Если каждый конкретный предмет имеет своё собственное понятие, то, следовательно, у всех у них (у их понятий) должно быть что-то общее между собой. Вот это их общее содержание как раз и представляет собой то, что мы называем понятием в его чистом виде или чистым понятием. Наша задача заключается в том, чтобы выявить это чистое понятие и научиться мыслить его само по себе, в его освобождённом от всякой чувственной формы виде. Это и даст нам знание той последовательности, в соответствии с которой мы должны систематизировать всеобщие определения природы и человечества, с тем чтобы в итоге получить их понятие.

Приведём ещё такой пример. Из факта существования множества реальных деревьев мы выводим их общее понятие - дерево как таковое. Далее мы говорим, что любое дерево, согласно своему понятию, должно иметь: листья, корень, ствол, ветки, и т.д. Точно таким же образом мы должны поступить и в отношении понятий как таковых, принадлежащих различным предметам природы. Все они - суть понятия. Если их (понятия различных предметов) сравнить между собой и выявить в них то общее, что им всем присуще, то в результате мы получим общее понятие самих понятий как таковых, или понятие в его чистом виде. Да, такое понятие не имеет наглядной образной формы, какую имеет, например, общее понятие дерева. Но тем не менее оно (чистое понятие) в неявной форме всегда присутствует в нашем сознании, и наша задача состоит в том, чтобы найти его в себе и познать его развитую форму.

§19. В общих чертах чистое понятие означает, что любой предмет представляет собой некую целостность, которая состоит из частей, а её части - из элементов. Не бывает целого без частей, как не бывает частей без элементов. Понять предмет - значит выявить все составляющие его части и элементы и познать их необходимость. На языке определений чистого понятия целое называется всеобщностью, части - особенностью, а элементы - единичностью. Например, университет в целом представляет собой некую всеобщую в себе систему, состоящую из своих особенных частей - факультетов, которые, в свою очередь, состоят из единичных элементов - студентов. Для того чтобы получить понятие университета, требуется выявить в нём все три названные определения, а затем связать их мыслью воедино.

§20. Однако тремя указанными определениями не исчерпывается суть процесса познания. Для того чтобы при их посредстве мы могли помыслить понятие познаваемого нами предмета, необходимо прежде выявить в самом реальном предмете все его части и элементы. Только за счёт такой предварительной работы по изучению данного предмета наше мыслящее Я получит тот реальный материал, который позволит ему наполнить эти определения (всеобщее, особенное и единичное) конкретным содержанием. Но ещё раньше этого (!) нам необходимо обнаружить сам предмет, необходимо найти его в окружающем нас мире и отделить от остальных предметов.

§21. В результате вся процедура постижения понятия какого-либо реального предмета распадается на три последовательных этапа. На первом этапе мы обнаруживаем сам предмет по факту его бытия в этом мире. На втором этапе мы исследуем его внутреннее содержание и строение, а также его внешние связи (§9). И только после этого мы переходим к третьему этапу его познания, где мысленно выстраиваем собственно его понятие как таковое.

Такова общая последовательность развития нашего мышления в ходе познания нами понятий реальных предметов. Соответственно, каждому из указанных этапов развития нашего мышления присуща своя внутренняя закономерность, которую нам также необходимо знать.

§22. Но последовательность развития мышления - это только одна сторона его деятельности. Другой стороной является наличие в нём того материала, посредством которого оно (мышление) только и может осуществлять своё движение вперёд. Как мы уже говорили, пустого, беспредметного мышления не бывает. Что касается природы и человечества, то у каждого из них имеются свои собственные определения, посредством которых мы их мыслим. А имеются ли такие собственные определения у чистого понятия, посредством которых мы могли бы его мыслить? Да, имеются, и называются они категориями.

Согласно этимологии этого слова (от греч: высказывание, обвинение, признак), а также той дефиниции, которую дал им Аристотель, категория означает то конкретное, что мы высказываем о предметном мире, что мы утверждаем в отношении него. Таковыми являются всеобщие признаки предметов, т.е. те признаки, которыми обладают все окружающие нас предметы. Все они имеют количественные и качественные параметры, форму и содержание, а также единичное, особенное и всеобщее значение и т.д. Такие универсальные признаки предметов представляют собой тот всеобщий материал, посредством которого наше мышление постигает их понятия.

§23. Всеобщие признаки предметов - категории, мыслимые в их чистоте, являются собственными определениями чистого понятия. Все они также присутствуют в нашем сознании, где составляют свою собственную группу, отличную от определений природы и определений человечества. А это значит, что все те определения и понятия, которые наполняют наш разум, подразделяются на три группы:

а) чистого понятия,

б) природы,

в) человечества.

Другими словами, все те определения, которыми мы располагаем, относятся либо к чистому понятию, либо к природе, либо к человечеству. За пределами этих групп никаких других определений оставаться не должно.

§24. Соответственно, для того чтобы навести порядок в содержании нашего разума, мы должны сначала разделить весь массив всеобщих определений по трём указанным группам. Затем каждую группу определений систематизировать в самой себе. При этом начинать мы должны с определений чистого понятия. Если мы выявим ту последовательность категорий, в какой они применяются нашим мышлением при познании реальных предметов (§20), то в результате мы получим понятие самого чистого понятия. А далее, опираясь уже на это понятие (на своё умение его мыслить), мы сможем систематизировать определения природы и определения человечества, в результате чего получим их понятия.

§25. В отличие от определений природы и определений человечества, которые выявлялись и изучались главным образом частными науками, определения чистого понятия (категории) по преимуществу выявлялись и исследовались самой философией. Причём историческая последовательность введения их в научный оборот в общих чертах предвосхищает их логическую последовательность, которую устанавливает наука о чистом понятии (логика). Такое совпадение логической последовательности применения категорий с исторической последовательностью их введения в научный оборот получило название принципа единства исторического и логического подхода в развитии научного знания.

Из этого принципа вытекает, в частности, что сформировавшаяся наука представляет собой итог всего предшествующего пути своего развития. Она является снятым результатом всей своей истории. В отношении философии это означает, что нельзя смотреть на её историю как на нагромождение каких-то самобытных философских учений, между которыми существуют только различия. Весь многовековой путь развития философии следует рассматривать как историю одной науки, творимой единым человеческим разумом, где каждое отдельное учение представляет собой лишь одну из ступеней её общего развития.

§26. Но в этом принципе имеется и обратная сторона. Сама история развития какой-либо науки может быть понята только после того, как эта наука оформится в развитую научную систему и тем самым станет собственно наукой. Соответственно, и история развития философии может быть представлена в разумном виде только при условии достижения ею развитой научной формы и исходя из этой формы. «Одно дело - ход возникновения и подготовительные работы какой-нибудь науки, и совсем другое - сама эта наука» Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т.2 М., 1975. С.14.. Свою развитую научную форму философия впервые обрела только в «Энциклопедии философских наук» Гегеля. Однако поскольку все эти годы его учение оставалось непонятым, постольку сегодня мы не имеем ещё истории науки философии как таковой.

§27. Как же тогда следует называть все те книги по истории философии, которые имеются на сегодняшний день? Их содержание соответствует более тому, что у собственно историков (специалистов по общей истории человечества) называется историографией. Это вспомогательная историческая дисциплина, которая изучает и описывает источники, содержащие отдельные исторические сведения: летописи, предания, остатки материальной культуры и т.д. Подобным образом и в существующих сегодня книгах по истории философии излагается скорее не сам ход её формирования как науки, а лишь описываются в хронологическом порядке труды, содержащие отдельные философские положения (категории), а также биографии их авторов.

Для нас это означает, что помимо лекций по истории философии, оставленных нам самим Гегелем, других книг, рассказывающих об истории создания той науки, с которой нам теперь предстоит познакомиться, не существует. По этой причине, уважаемый читатель, подспорьем для Вас здесь могут послужить только тексты работ самого Гегеля, а также Ваша доверие своей собственной способности мыслить.

§28. Грамматика разума содержит три раздела, в которых, соответственно, рассматриваются следующие понятия:

1) самого чистого понятия,

2) природы,

3) человечества.

1. ЧИСТОЕ ПОНЯТИЕ

Предварительные замечания

§29. Категории являются всеобщими признаками, которыми обладают все предметы окружающего нас мира. В качестве таковых они являются конструктивными элементами (конструктиментами) нашего мышления, посредством которых оно выстраивает свою деятельность. Такая двойственная природа категорий говорит о том, что наше мышление и окружающий нас мир тождественны (одинаковы) по своему содержанию. Причём тождественны не через своё внешнее сравнение, а сами по себе.

§30. Мышление направлено на постижение понятий предметов. Деятельность мышления и её результат - постигнутое им понятие - представляют собой одно и то же содержание. А это значит, что наука о чистом понятии и наука о мышлении как таковом составляют одну-единственную науку, называемую логикой. Но поскольку в этой книге все разделы названы нами по именам рассматриваемых в них предметов, то, соответственно, и данный раздел мы озаглавили не логикой, а наукой о чистом понятии. Хотя, повторим, оба названия здесь правомерны.

§31. Задача данной науки состоит в том, чтобы систематизировать развивающуюся последовательность собственных определений чистого понятия (категорий). Соответственно, категории рассматриваются здесь также в своей чистоте, будучи освобождёнными от всякого чувственного материала. И точно таким же образом рассматривается здесь и чистое понятие. Не в качестве понятия какого-либо конкретного предмета, а в качестве самого себя как такового. «Система логики - это царство теней, мир простых сущностей, освобождённых от всякой чувственной конкретности».1

§32. В основе логической систематизации категорий лежат следующие принципы.

Первый принцип - разделение всей совокупности категорий на три группы, соответствующие трём этапам познания. Первая группа - это внешние определения предмета, вторая - его внутренние определения, третья - определения его понятия как такового.

На первом этапе мы определяем предмет со стороны его внешности. На втором этапе мы определяем его внутреннее строение и выявляем его системные связи с другими предметами. На третьем этапе мы соединяем внешние определения предмета с его внутренними определениями и формулируем его понятие.

§33. Второй принцип - продвижение мышления от абстрактных, содержательно бедных определений к конкретным, содержательно более богатым определениям. В обычной жизни знакомство с каким-либо человеком через его анкету начинается с самых общих данных: фамилия, имя, отчество, пол, возраст, рост, вес, место рождения. Затем идут более конкретные данные: образование, вероисповедание, национальность, род занятий, семейное положение, родители, дети. После этого перечисляются индивидуальные черты характера, которые принято излагать в характеристике, являющейся по сути продолжением анкеты, и т.д. Такой же порядок - продвижение от абстрактных содержательно бедных категорий к конкретным, содержательно богатым категориям, - соответствует и общей культуре нашего мышления, раскрываемой в логике.

§34. Третий принцип - продвижение мышления через выявление противоположных по своему значению категорий к их слиянию в третьей категории. Этот принцип выражает то, что процедура познания включает в себя как аналитический, так и синтетический метод в их единстве. Причём это единство не навязывается нам откуда-то извне. Аналитические и синтетические способности нашего разума заложены самим окружающим нас миром, определения которого сколь противоположны друг другу, столь и едины в своей противоположности.

§35. Руководствуясь такими принципами, наше мышление логически упорядочивает категории, благодаря чему мы в итоге приходим к понятию чистого понятия.

Наука о чистом понятии - логика - включает в себя три раздела:

Бытие,

Сущность,

Понятие как таковое.

Первые две части - Бытие и Сущность - составляют объективную логику. Третья часть - Понятие как таковое - субъективную логику.

Когда человека интересует какая-либо вещь, то, указывая на неё, он говорит: «Меня интересует это». Обнаружив эту вещь, он ставит вопрос о её сущности. Разобравшись с её внутренним строением и внешними связями, он в итоге пытается сформулировать её понятие. - Так вот, вместо огульного «это» нам предстоит рассмотреть детально разработанную логику обнаружения бытия вещей, вместо поверхностных рассуждений о сущности - логику определения сущности, а вместо расхожего требования «дать определение понятия» - учение о структуре понятия как такового.

Всё то, с чем предстоит здесь познакомиться, не является чем-то новым для нас, к чему мы никогда не имели никакого отношения. Всё это наше мышление проделывает ежедневно и ежечасно, но мы не обращаем на это своего внимания, подобно тому как по ходу разговорной речи мы мало заботимся о грамматике языка, но тем не менее в общих чертах соблюдаем её. Отличие, однако, состоит в том, что грамматика языка у каждого народа своя, тогда как грамматика разума едина для всех народов планеты.

§36. Чтобы облегчить задачу освоения данного материала, я предлагаю читателю припомнить свой опыт работы с оптическими приборами, например, с биноклем или с фотоаппаратом, снабжённым объективом.

Глядя через объектив на мир, мы наблюдаем следующую картину. Когда объектив находится в одной из крайних точек фокусного расстояния, мы видим в кадре серое размытое пятно. Переводя объектив в другую крайнюю точку фокусного расстояния, мы вновь получаем такое же серое, размытое пятно. Повторяя так много раз, вращая объектив туда-сюда, мы начинаем замечать, что в кадре что-то возникает и тут же исчезает. Замедляя вращение объектива, мы фокусируем очертания возникающих образов и в итоге получаем чёткое изображение предметов, находящихся перед нами. Далее мы пристально рассматриваем все те предметы, которые оказались в кадре нашего сознания, и находим среди них тот, который нас непосредственно интересует. После этого мы переносим всё своё внимание на этот предмет и рассматриваем уже непосредственно только его: его внешний вид, размеры, внутреннее строение и т.д.

Вам это знакомо? Тогда представьте себе, что Ваше сознание способно не только пассивно созерцать то, что происходит в кадре при работе с биноклем, но и самостоятельно выполнять такую несложную работу объектива.

2. БЫТИЕ

§37. В первом разделе логики - учении о бытии - рассматривается последовательный ряд определений мышления, посредством которых мы обнаруживаем в окружающем мире интересующие нас предметы. Этот ряд включает в себя три сферы категорий:

- качества,

- количества,

- меры.

Качество

Последовательность определений качества:

- чистое бытие,

- наличное бытие,

- для-себя-бытие.

Чистое бытие

§38. С чего мы начинаем познание любого предмета? Первым делом мы констатируем тот факт, что всё то, что вообще существует в этом мире, включая интересующий нас предмет, - всё это есть. Мы признаём как само собой разумеющееся, что есть мир как таковой во всём богатстве его содержания. Причём всю пестроту его красок мы без каких-либо оговорок оставляем здесь без внимания и удовлетворяемся лишь только тем фактом, что всё то, что существует, всё то, что имеет место быть на этом свете, - всё это просто есть.

Таков самый первый шаг в логике познания мира, который фиксируется категорией чистое бытие - без всякого дальнейшего определения. В нашем примере с биноклем этой категории соответствует серое пятно, которое представляет собой полностью размытые очертания всех предметов, находящихся перед объективом. Образ этого пятна свидетельствует нам только о том, что всё находящееся перед нами, всё то, что окружает нас, - всё это имеет место просто быть.