Взаимодействие парадигматики и синтагматики в русском языке (на примере свойств и функций несклонямых имён)

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Введение

Проблема несклоняемых имён, оставаясь для лингвистики отнюдь не новой, к началу ХХI века выходит за рамки традиционного описания. На сегодняшний день несклоняемые имена объединяют около 2 000 слов с предметным значением, более 90 из которых полисемантичны, в том числе цветообозначения, а также обширные ряды антропонимов, топонимов и аббревиатур. Отечественные языковеды уделяли внимание этому грамматическому явлению преимущественно в границах формально-типологического подхода. Большинство исследований приходится на 70-90-е годы ХХ века: в них несклоняемые имена квалифицируются либо в полном соответствии с термином «несклоняемое существительное», как слова с одной словоформой, либо - как склоняемые, с полной грамматической омонимией всех числовых и падежных словоформ.

Устоявшееся представление о формально редуцированных существительных в научном обиходе отразилось в синонимии терминов: «синтаксические существительные» (А.М. Пешковский, В.Н. Немченко), «морфологически ущербные» (Л.В. Кнорина), «морфологически оголённые» (М.В. Панов), «неизменяемые слова, стоящие вне склонения» (В.В. Бабайцева), «аналитические» (Н.П. Колесников), «неграмматические» или «индеклинационные» (О.С. Ахманова) и т.д. В рамках непрекращающейся дискуссии о возрастающей роли аналитизма в русском языке неизменяемые имена остаются привлекательной зоной для многих исследователей на рубеже ХХ-ХХI вв. (см.: работы Е.А. Брызгуновой, Н.С. Валгиной, М.Я. Гловинской, Е.А. Земской и труды А.А. Колесникова, И.А. Мельчука, Н.В. Солнцевой, Т.В. Туковой). Современные данные типологии языков (ср. работы Л.Г. Зубковой, А.Е. Кибрик, Е.В. Клобукова, Ю.П. Князева, В.А. Плунгяна, Б.А. Успенского) объясняют факты сосуществования изменяемых и неизменяемых форм в именах (пальто, домино, беж, бордо) и глаголах (скок, бац) высокой степенью грамматичности русского языка, что делает утверждение о движении русского языка к аналитизму спорным.

Признание политипологизма русского языка на основе богатого арсенала формальных средств и совмещения разных грамматических тенденций (фузии и агглютинации, синтетизма и аналитизма) расширяет видение проблемы несклоняемости, отражённой в аспектуальных исследованиях (Л.А. Брусенская, 1982; Л.В. Кнорина, 1978; А.А. Колесников, 1988; А.Б. Копелиович, 1977, 2008; Г.А. Смирнова, 1980, 1991). С учётом перехода от системоцентрической к антропоцентрической парадигме описание типологических признаков «асистемных» единиц, анализ их «статичной» (абстрагированной) морфологии без анализа функций, свойственных элементам системы, представляется недостаточным. Поэтому в настоящей работе типологические свойства несклоняемых имён рассматриваются через призму функционирования языковых единиц в речи (А.В. Бондарко) в единстве парадигматики и синтагматики. Флективные и нефлективные формы как разнонаправленные способы категоризации одинаково востребованы для обмена информацией: корреляция форм заложена в мыслительном алгоритме, переводящем единицы языка («накопитель» средств) в единицы речи («распространитель» средств).

Таким образом, актуальность настоящей работы определяется необходимостью дальнейшего изучения взаимосвязи парадигматики и синтагматики в языке и коммуникативном пространстве; необходимостью осмысления типологической информации неизменяемой «формы» слова и выяснения границ её грамматической интерпретации в прагматически значимых условиях; отсутствием комплексного описания лексических и грамматических свойств несклоняемых имён; необходимостью систематизации их функций; отсутствием анализа аграмматичных форм несклоняемых имён как потенциала креативной грамматики. Актуальность данного исследования обусловлена также тем, что дешифровка типологических признаков несклоняемых имён в русском языке и описание их номинативных, коммуникативных, прагматических и стилистических функций углубляет и систематизирует знания о лексико-грамматическом строе русского языка в его динамике и эволюции.

В качестве объекта исследования выступает лексический корпус несклоняемых имён существительных, представляющий собой множество языковых единиц с характерными формальными признаками.

Предметом исследования послужили функции несклоняемых имён в языке и речи как результат взаимодействия парадигматики и синтагматики, лексической и грамматической семантики языковых единиц.

Цель диссертационного исследования - выявление диалектики несклоняемых слов в современном русском языке на примере имён существительных и определение диапазона их функций с чёткой системой средств выражения категоризации через взаимодействие парадигматики и синтагматики, грамматики и прагматики.

Приступая к исследованию, мы исходили из гипотезы, что в грамматике отражаются основополагающие принципы системности и изменчивости языка: системная объективизация частных грамматических явлений закрепляет результаты исторической изменчивости под влиянием неязыковых факторов.

Для достижения поставленной цели и доказательства гипотезы предполагается решение следующих задач:

· разработать принцип комплексного исследования несклоняемых имён существительных на основе формально-типологического и функционально-семантического описания грамматического потенциала русского языка;

· описать системные признаки неизменяемых имён существительных как свойства языковых единиц с предметным и непредметным значением в рамках полисистемности парадигмы части речи, слова, морфологической категории (рода, числа, падежа);

· раскрыть функциональный диапазон несклоняемых имён в соответствии с лексической и грамматической семантикой языковых единиц для упорядочения их функций;

· выявить степень влияния прагматической цели на рост аграмматичности и конкуренцию нормативной и ненормативной формы несклоняемых существительных в прагматической функции;

· определить условия, при которых скрытая образность аграмматичной формы несклоняемых имён используется в качестве полноценного грамматического ресурса в сферах коммуникации и в речетворчестве;

· сопоставить результаты противостояния нормы и узуса за последние 50 лет в периферийной зоне словоизменения и определить потенциал аграмматичных форм несклоняемых существительных в рамках нормативной и креативной грамматики индивида.

Источниками исследования стали словари различного типа: толковые (словарь В.И. Даля и словари под ред. С.И. Ожегова, Л.П. Крысина, В.М. Мокиенко), семантические (под ред. С.Г. Бархударова, А.А. Семенюк, Н.Ю. Шведовой), грамматические (под ред. А.Н. Тихонова, А.А. Зализняка), аспектуальные (под ред. Л.А. Брусенской, Н.П. Колесникова), специальные (под ред. Д.И. Алексеева, О.А. Ахмановой, В.П. Москвина, Т.Г. Никитиной, Л.Н. Засориной, Н.А. Гайдамак и Б.И. Осипова, П.Н. Денисова и В.В. Морковкина, И.А. Ширшова и др.) в целях сопоставления лексикографической репрезентации несклоняемых имён; художественные произведения; печатная продукция современных СМИ; рекламные тексты и интернет-источники; речь носителей русского языка (в устной форме).

Материалом исследования послужила картотека автора, включающая в себя более 2 000 лексических единиц, извлечённых методом сплошной выборки из лексикографических источников, около 2 000 из письменных источников и около 2 500 единиц из устного употребления.

Методологической базой исследования стали философские принципы детерминизма, определяющего взаимообусловленность всех явлений, и антропоцентризма, выделяющего особый статус человека в развитии языка; системности отдельных элементов в целостности структуры и герменевтики, позволяющей интерпретировать лингвокреативность в соответствии со шкалой лингвокультурных ценностей.

В ходе исследования нами была использована методика комплексного анализа несклоняемых имён, которая включает в себя: 1) моделирование поля: а) идеографического, б) синтагматического, в) функционального; 2) сопоставление: а) функций в языке, б) функций в речи; 3) описание: а) данных, извлечённых из лексикографических источников, б) результатов эксперимента, в) текстов. Предложенная методика включает в себя следующие методы и приёмы: сравнительно-сопоставительный метод, методы дистрибутивного и трансформационного анализа, описательный метод (приёмы обобщения, классификации анализируемого материала), формирующие основные принципы семантической и прагматической интерпретации. В диссертации представлена разработанная автором коммуникативно-семантическая методика, которая применялась для анализа структурно-семантического варьирования несклоняемых слов в различных видах коммуникации. Синхронический принцип описания в ряде случаев сочетается с диахроническим, что позволяет проследить особенности вхождения, адаптации и употребления несклоняемых заимствований на рубеже последних двух веков. Использованы приёмы лингвистического эксперимента, приёмы лингвостатистического, морфологического, синтаксического и стилистического анализов.

Теоретическая база включает в себя фундаментальные исследования в области грамматики Ф.И._Буслаева, В.В._Виноградова, А.М. Пешковского, И.И._Срезневского, А.А._Шахматова, Л.В._Щербы и современные подходы к изучению проблемы несклоняемости в работах В.А. Виноградова, А.А. Зализняка, А.Б. Копелиовича, И.Г. Милославского, И.П. Мучника, М.В. Панова, А.И. Смирницкого, А.Н. Тихонова, Н.М. Шанского и др. Специфика несклоняемости касается разных аспектов изучения языка: 1) лексического (Л.А. Брусенская, Н.П. Колесников, Е.В. Маринова); 2) грамматического (А.А. Колесников, А.И. Молотков, В.Н._Немченко); 3) типологического (В.Г. Адмони, М.Я. Блох, Л.Г. Зубкова, С.Д. Кацнельсон, Е.В. Клобуков, Ю.П. Князев, Н.В. Солнцева, Л.Г. Яцкевич); 4) коммуникативного (В.В. Бабайцева, Г.И. Золотова); 5) функционально-семантического (А.В. Бондарко, М.А. Шелякин) и 6) нормативного (Н.С. Валгина, Е.А. Земская, Л.В. Кнорина, В.А. Макеева, Г.А. Смирнова, В.К. Радзиховская).

Принципиально новым в описании несклоняемых имён является анализ некодифицированных аграмматичных форм, востребованных наряду с другими выразительными средствами как стилистический ресурс грамматической креативности (Г.О. Винокур и Н.Г. Бабенко, Т.А. Гридина, Л.В. Зубова, И.А. Ионова, В.В. Лопатин, А.Г. Лыков, Н.А. Николина, Б.Ю. Норман, Е.Н. Ремчукова, В.З. Санников и др.).

Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что на основе изучения семантики и функций языковых единиц решается ряд инновационных задач: разработан интегральный подход в исследовании частного грамматического явления, рассмотрены условия варьирования имплицитных и эксплицитных форм в системе языка и речи на примере несклоняемости имён; описан принцип взаимодействия парадигматики и синтагматики в периферийной зоне русского словоизменения; выявлен функциональный диапазон несклоняемых имён и системные ограничения в зоне номинации, коммуникации и прагматики. В работе предлагается методика изучения креативного потенциала аграмматичных форм несклоняемых слов; выстраивается и графически упорядочивается классификация лексического корпуса, синтагматических моделей и функций несклоняемых имён по единому принципу полевой организации; вводится терминосистема, соответствующая расширенному описанию несклоняемых имён.

Теоретическая значимость диссертации заключается в развитии принципов комплексного изучения языковых явлений в русском языке и в необходимости решения ряда дискуссионных вопросов:

1) современной грамматики (системный/асистемный характер словоизменительной редукции в русском языке; признание/непризнание усиления роли аналитизма в русском языке; признание/непризнание перераспределения функций морфологии и синтаксиса);

2) современной лексикологии (закономерности развития и функционирования лексической системы русского языка на отдельных её участках; экстра- и интралингвистические причины развития лексико-грамматических объединений);

3) прагмалингвистики (специфика спонтанного выражения грамматических значений в процессе речепорождения; роль аналогии в характеристике формально-грамматических явлений; эмотивный потенциал аграмматичности в речетворчестве).

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования результатов работы в теории и практике вузовского преподавания: в подготовке учебных курсов по морфологии и синтаксису современного русского языка для студентов-филологов, по грамматике, лексикологии, теории языка, стилистике, культуре речи; спецкурсов по лексической и грамматической семантике, креативной грамматике. Наблюдения за процессами поэтапной адаптации несклоняемых заимствований в современном русском языке могут быть учтены в лексикографической практике при составлении толковых, синонимических и семантических словарей.

Положения, выносимые на защиту:

1. Грамматическая устойчивость русского языка проявляется в тенденции совместимости синтетических и несинтетических способов категоризации (в слове/в предложении) как следствие политипологизма. Принцип морфологической адаптации несклоняемых имён существительных в системе русского языка связан с процессами корреляции словоизменительной парадигмы (от избыточной до формально редуцированной). Несклоняемые имена входят в периферийную зону русского словоизменения как завершающее звено формообразования - деклинация («отклонение от склонения»).

2. Формальная редукция деклинационных слов семантически обеспечивается грамматическими формами в контекстном окружении в соответствии с границами морфологической парадигмы, которая связывает ряд единиц или образований одного уровня парадигматическими отношениями, противопоставленными друг другу в самой системе языка. Грамматический потенциал несклоняемых имён, состоящий в устойчивости морфологических категорий, реализуется через синтагматическую связность языковых знаков по принципу констелляции (свободной зависимости), в результате которой парадигма формально редуцированного, «свободного» слова «зависит» от контекстного окружения.

3. Номинативные функции деклинационных имён актуализируются в соответствии с потребностями обозначения реалий в ономасиологическом пространстве. Ограниченное наличие лексико-семантических парадигм деклинационных имён всё же обеспечивает им семантическую разнородность онимов и широкий диапазон номинативных функций. В соответствии с категориальными значениями номинативных единиц функции деклинационных имён имеют свою специфику. Предикативные функции несклоняемых имён регулируются пропозитивностью и зависят от частных семантических категорий, заданных в структуре высказывания.

4. Прагматическая функция несклоняемых имён активизируется и дезактивизируется при взаимодействии интралингвистических и экстралингвистических факторов. Грамматические преобразования напрямую связаны с интуитивным знанием языка, которое воплощается носителями в грамматических формах, структуре высказываний и в орфоэпической реализации фонем. Неизменяемость заимствованных деклинационных имен узнаётся по твёрдому согласному перед -е и нередуцированному безударному гласному. Изменённая форма деклинационного существительного стимулирует рост аграмматизма в русском языке, но выводится из разряда ненормы в коммуникативном пространстве, если стилистически маркируется для достижения прагматической цели.

5. Бытовой и творческий аграмматизм несклоняемых заимствований приравнивается к морфологической креативности в случае интерпретации аграмматичной формы, востребованной в роли ключевого семантического знака, в качестве выразительного средства. Аграмматичные формы становятся полноценным стилистическим ресурсом в структурно-семантической организации текста, когда выражают или вызывают эмоции; выполняют рифмообразующую, сюжетообразующую и смыслообразующую функции или совмещают их; отражают степень коммуникативной компетентности индивида; ломают стереотипные представления о действительности в языковой игре.

6. Наметившаяся тенденция выхода «языковой личности» из коммуникативного стандарта демонстрирует активное внедрение бытового аграмматизма. На уровне бессознательного автоматизма пока предпочтительной остаётся нормативная неизменяемость. Использование формы «неизменяемого» слова в речетворчестве в качестве полноценного ресурса грамматики соотносится с унифицированным поиском художественно-выразительных средств и теми процессами в обществе, которые, диалектически преобразуясь, свидетельствуют о переходе на качественно новый этап развития. Деструкция формы в языке, как и дестабилизация в обществе, отражает инициативные возможности среды, потенциально заложенные в системе.

1. Проблема несклоняемости в лингвистическом освещении

семантический грамматический несклоняемый

Рассматривается принцип внутреннего обеспечения морфологической имплицитности несклоняемых имён в естественной семиотической системе языка. В первом разделе «Грамматическая “асистемность” в русском языке» даётся теоретический анализ совместимых способов категоризации (в слове/в предложении), одинаково необходимых для обмена информацией в человеческом сознании, и способах её передачи; отражается дискуссионность вопроса о специфике несклоняемых имён в условиях политипологичности русского языка.

Считая необходимым нейтрализовать конкуренцию терминов «несклоняемые» и «неизменяемые» существительные, мы вводим термин деклинационные имена. Префикс де в своём значении «утрата чего-либо» интерпретируются нами как «отклонение от склонения» на фоне общих диалектических процессов в развитии языка. Термин «индеклинационные» (О.С. Ахманова) - эквивалент названия несклоняемых частей речи - используется в работе для определения синтаксической функции: приехал инкогнито, забежал в кафе, пел соло. Термин «констелляция» удобен для обозначения опосредованной категоризации по принципу «свободной зависимости» (Л. Ельмслев). Аграмматизм (бытовой, креативный) формы несклоняемых имён приравнивается к явлениям динамичной морфологии - неправильной морфологической форме. Статичная морфология рассматривает правильные формы деклинационных слов. Термин «полисемант» используется в работе для обозначения многозначности и омонимии деклинационных слов. Данные термины расширяют традиционное представление о грамматической несклоняемости, которая ассоциируется с асистемностью, но не разрушает системного строения языка, будучи производной от системы.

«Асистемность» логически соотносится с типологической разнооформленностью в пределах одного языка и касается признаков аналитизма в индоевропейских языках, в том числе и русском. Существенные эволюционно-типологические изменения русского языка ещё не признаны, но наблюдается активизация аналитизма в разных проявлениях типологического характера: в формах общего рода (плакса, задира), в наличии двувидовых глаголов (исследовать, организовать), в неразличении рода в глаголах 3-го лица настоящего времени (идёт, несёт), в аналитических прилагательных (беж, хаки), несклоняемых существительных (такси, пюре) и аббревиатурах (ЧП, СМИ), - регулярность и нормативность которых в современном русском языке очевидна. Специфика неизменяемых существительных в рамках грамматической системы рассматривается в лингвистике в процессе сопоставления разных техник образования форм слов (фузия, агглютинация, аналитическая форма) (ср.: Е.А. Брызгунова, Н.В. Солнцева и А.А. Колесников, Т.В. Тукова, Л.Г. Яцкевич).

Языковые факты, относимые к аналитическим формам, на уровне словосочетания (перезревшие авокадо, наше РОНО, первый кутюрье, спелое киви) и на уровне предложения при координации подлежащего и сказуемого (Атташе не сделал главного; Панно висело на прежнем месте) не ориентированы на вычленение двух компонентов для раздельного выражения лексического и грамматического значения слова, что является характерной чертой аналитизма.

Деклинационные существительные, обозначающие неактуализированное понятие о предмете вне контекста, актуализируют свои морфологические свойства в контексте благодаря категориальной характеристике согласуемых слов, одно из которых становится грамматическим регулятором. Это делает сходство с аналитизмом уязвимым, так как содержательные качества морфологических категорий имени выражаются в одном из замещающих членов, устраняя соположение грамматического и лексического, свойственное аналитизму. Поэтому несклоняемые имена (такси, жалюзи, кашпо, домино), формально отождествлённые с корневыми морфемами, лишены эксплицитной оппозиционности и парадигматичности в конкретном словоупотреблении, но имплицитно обеспечены полным набором грамматических категорий по принципу «свободной зависимости» - констелляции.

Типологическая неоднородность морфологической структуры слова в русском языке, зафиксированная в грамматической разнооформленности языковых единиц одного порядка (рука, дом, поле /врач, задира, кутюрье), отражается на языковой технике образования форм, а не на языковом значении. Поэтому в лингвистике, наряду с вопросом о «десемантизации» и «пересемантизации» служебного компонента, который, не утрачивая лексического значения, приобретает регулярную функциональную направленность в обозначении вариантных свойств и связей опорных референтов, обсуждалось также признание/непризнание сочетаний типа грузовой автомобиль - грузовик, дать оценку - оценить аналитическим словом (И.А. Мельчук), как и толкование аналитизма на уровне коммуникативного типа предложения (Е.А. Брызгунова).

Формы буду/будешь/будем читать; давай/те сделаем; читал/а/и бы и по шоссе, за метро, под пальто выступают как форма одного слова, как одно целое, соответствующее аналитической форме слова. В формально связных сочетаниях весёлые/ая/ый конферансье, наш?/а/и кутюрье, атташе задерживал?ся/а/и/сь, первый/ая/ые гуру оба слова являются знаменательными (прил. и сущ.; мест. и сущ.; сущ. и глаг.; чис. и сущ.), и им не свойственна целостность аналитической формы, которая максимально грамматикализуется служебным элементом и функционирует как семантически неразложимое словосочетание полнозначного и служебного компонентов наряду с синтетическими формами.

Внешняя морфология деклинационных слов рассматривается нами и в статике (норма), и в динамике (ненорма) как необходимое условие объективации мысли, а звуковое обнаружение или необнаружение форм вытекает из внутренней формальности языка: если знать, что какаду - название птицы, то формальные признаки не нужны для того, чтобы узнать в этом слове существительное (Л.В. Щерба). Если на одном уровне какаду выступает как содержание, а на другом - как форма нового содержания забавный/ая/ые какаду, то несклоняемые имена нельзя рассматривать в «чистых отношениях» парадигматики и синтагматики, взятых отдельно, они не могут быть вне парадигматики и вне синтагматики, как не может быть формы без содержания.

Доминирующая роль смыслового фактора, лежащая в основе «скрытой грамматики», позволяет несклоняемым существительным какаду, буше, тире обходиться без звукового обнаружения морфологических категорий: не теряя содержательных качеств существительного, они получают категориальную характеристику контекстуально в регулирующем элементе (вкусные/вкусное буше, пропущенное/пропущенные тире), и оппозиция форм существительных в таких случаях «деформируется» или стягивается в один из её членов, «прекращая сходство» с аналитизмом (С.Д. Кацнельсон).

В условиях политипологичности несловоизменительный тип имён существительных обеспечивается категориальными признаками не парадигматически (флексиями), а синтагматически (огромное шоссе, идти по шоссе; горячий кофе, пить кофе; забавный какаду, купил какаду): с одной стороны, зависимость проявляется в связности деклинационных существительных с окружающими единицами по функции, а с другой, - наблюдается «абсолютная» свобода от словоизменения. Данный тип зависимости не дублируется моделью «основной компонент + вспомогательный компонент» (буду + читать, написал + бы), но семантически связывает знаменательные части речи в конкретном контексте.

Во втором разделе первой главы «Дифференциация структурно-семантических единств в русском языке» затрагивается дискуссионная проблема сущности частей речи, членов предложения и принципов их выделения, отражённая в классических исследованиях А.М. Пешковского, А.А. Шахматова, И.И. Мещанинова и продолженная в работах С.Д. Кацнельсона, Ю.С. Степанова, А.Л. Шарандина, Е.В. Клобукова и др. Грамматическая предметность имени существительного, имеющая реальный источник (предметы действительности), семантически сосредоточивается в «смысловом центре» несклоняемых имён, состоящем преимущественно из предметных наименований (пальто, метро, пианино), и в меньшей степени - из абстрактных (либидо, дежавю, вульгарете). По формальной классификации деклинационные имена (кенгуру, ателье, беж, хаки) оказываются в одном классе с наречиями, предлогами и союзами, поэтому на фоне эксплицитно состоявшихся морфологических признаков усиливается роль синтаксических: существительное пальто всегда называет предмет, ателье - объект и, соответственно, являются или подлежащим, или дополнением, но не всегда беж - качество, а инкогнито - лицо. Признаковость беж и субстантивность инкогнито определяется по функции в контексте: Её куртка была цвета беж и В беж есть некоторая привлекательность; пребывать инкогнито и право на инкогнито.

В разделе третьем «Функционально-семантические свойства деклинационных существительных» рассматривается вопрос о том, как формальная редукция несклоняемых слов семантически компенсируется грамматическими формами в контекстном окружении в соответствии с границами морфологической парадигмы, которая связывает ряд единиц или образований одного уровня, противопоставленных друг другу в системе языка. Так, номинативные значения, представленные во «внутреннем» (лексическом) контексте (какаду - птица, бра - светильник, салями - колбаса), находят выражение во «внешнем» контексте (весёлый какаду/попугай, купить какаду/попугая; свежая салями/колбаса, достать салями/колбасу; но! повесить бра/лампу; красивое бра/красивый светильник), а полисистемность парадигмы способствует совмещению деклинационных слов без формально выраженных парадигм с теми референтами, которые используются в соответствии с грамматическими значениями.

В разделе четвёртом «Парадигматические корреляции русского словоизменения» рассматривается словоизменительная парадигма имён существительных в соответствии с грамматической структурой различных лексем: от избыточных (стена), полных (дом?, рука), «дефектных» (мечта, сани) до одной словоформы (алиби, ралли). Деклинационные имена характеризуются целостностью и невариативностью формы, но не относятся к словам с «дефектной парадигмой», имея парадигмы целого комплекса грамматических категорий. Системная «провокация» допускает наличие одной словоформы в «наборе клеток» парадигмы, поэтому «ожидаемый» формальный набор деклинационных имён выражается опосредованно, но не асистемно. Приписанный несклоняемым лексемам биде, бра, жабо комплекс грамматических значений (род, число, падеж) соответствует грамматическим значениям склоняемых существительных и заполняется синтагматически, устраняя лакуну формы.

Деклинационные имена существительные чаще всего рассматриваются по аналогии с существительными общего рода и наименованиями лиц по профессии (зануда/врач пришёл/пришла - конферансье вышел/вышла) как мутационный парадигматический тип (внутреннее преобразование), когда граммемы распределяются между разными употреблениями одной словоформы в мужском и женском роде. Ср.: врач - изменяемая словоформа, а конферансье - неизменяемая: подписано врачом (гл. + Т.п. субъект.) / диагноз врача (И.п. + Р.п. опред.) / обратиться к врачу (инф. + Д.п. объект.) и сказано конферансье (гл. + Т.п. субъект.) / выступление конферансье (И.п. + Р.п. опред.) / обратиться к конферансье (инф. + Д.п. объект.). Поэтому грамматическое значение деклинационного слова маркируется в редуцированной форме (свободной от словоизменения) в результате взаимодействия парадигмы лексемы, парадигмы части речи и парадигмы грамматической категории: грамматическая категоризация действительности, объективированная словоформами регулирующего компонента в условиях коммуникативно-семантической «зависимости», распространяется на формально «свободное» деклинационное слово.

В разделе пятом «Синтагматическая парадигма несклоняемых существительных» обобщаются теоретические принципы соотношения парадигматических свойств несклоняемых имён и синтагматических отношений, обусловленных сочетательными свойствами единиц при выявлении грамматики зависимостей. Различение внутренней синтагматики (неделимый «слогоморф», отсутствие отношений внутриморфемных компонентов данной единицы) и внешней (отношения между данной единицей и её окружением) выражается в синтагме по законам сочетаемости разных словоформ с различной степенью синтагматической связности (взаимозависимость, независимость, свободная зависимость). Семантико-грамматические функции деклинационных имён в минимальном контексте, приравненном к словосочетанию, зависят от типов связи.

По результатам анализа 274 синтагматических моделей с деклинационными словами, классифицированных по 15 типам, в 7 из которых несклоняемое имя существительное выступает в роли семантического определителя, а в 8 типовых моделях - является семантическим определяющим, нам удалось установить, что наиболее продуктивным видом связи для них является управление: рукава пальто, выход из депо, ушёл в купе, выводили арпеджио. Полученные наблюдения мы сопоставили графически в разных зонах смоделированного поля.

Асистемные свойства деклинационных существительных в большей степени проявляются в зависимой позиции объекта вне согласовательного типа связи. В именных словосочетаниях чашка для кофе (Р.п.), дополнение к резюме (Д.п.), сказка про Буратино (В.п.), зарплата в евро (П.п.) предлоги компенсируют отсутствие падежных форм управляемого слова. В беспредложных именных словосочетаниях разные синтаксические отношения (Р.п. и Д.п., Р.п. и Т.п.) выражаются в одной конструкции: письмо (от кого?) Дени (Р.п.) / письмо (кому?) Дени (Д.п.); назначение (кого?) завотделением (Р.п.) / назначение (кем?) завотделением (Т.п.), - только в первом случае значение субъектное, а во втором - объектное.

Именные словосочетания с управляющим отглагольным именем существительным дублируют аналогичные глагольные словосочетания, где обязательная валентность глагола, направленная на объект, сохраняется в управляющем отглагольном существительном: просмотр видео / клонирование Долли (Р.п.), поклонение Вуду (Д.п.), увлечение оригами / мытье «Фейри» (Т.п.). В словосочетаниях типа аплодисменты трио Маренич, восхищение кутюрье, выбор гуру все управляющие существительные, образованные от переходных или косвенно-переходных глаголов, предполагают одну синтаксическую форму объекта или субъекта, на который распространяется действие глагола: аплодировать кому? - трио Маренич (Д.п.); восхищаться кем? - кутюрье (Т.п.); выбирать кого? - маэстро (В.п.). Совпадение в одной синтагме двух противоположных пропозиций, неизбежно приводящее к омонимии при переходе глагольного словосочетания в именное, определяется совмещением разных синтаксических отношений и устраняется в соответствии с синтаксическим вопросом: Аплодисменты (чьи?) трио Маренич / Трио Маренич аплодирует зрителям; Аплодисменты (кому?) трио Маренич / Зал аплодирует трио Маренич.

Нам удалось установить, что в синтаксическом управлении (существительное + семантический определитель) берег Конго, дом кенгуру, сердце Данко, свет бра, сеть кафе деклинационные существительные конкурируют c изменяемым существительным в следующих семантических значениях определителя: 1) в значении меры (чашка кофе, банка лечо, упаковка киви) в Р.п.; 2) в значении признака (куст алоэ, песни диско, школа каратэ, конкурс интервью) в Р.п.; 3) в значении принадлежности: песни какие? диско / чего? (стиля диско); школа какая? каратэ / чего? (борьбы каратэ). В атрибутивных словосочетаниях семантика несклоняемого существительного распознаётся просто: жизненное (-ого, -ому, -ым) кредо, сохраняя совпадение И.п. и В.п. для неодушевлённых (молочный какао), Р.п. и В.п. для одушевлённых (известного кутюрье).

Беспредложные глагольные конструкции с индеклинационными именами мы классифицировали по валентности предиката и соответственно выделили четыре группы: 1) конструкции с одновалентным предикатом: Кикабидзе постарел; Мэри не спится и др.; 2) конструкции с двухвалентным предикатом: Джони смотрит ралли; Мадам увлекается оригами; 3) конструкции с трёхвалентным предикатом: (кто?) Игрок бросил (что?) несколько слов (кому?) крупье; 4) конструкции с четырёхвалентным предикатом: (кто?) Я пою (кому? / что? / как? / чем?) сопрано; (кто?) Я плачу (кому? / что? / как?/ чем?) песо.

Характер и конкретизация синтагматической связи индеклинационного существительного в системе предложения зависит от глагольной валентности. Так, при одновалентном глаголе синтаксический вопрос дательного падежа (кому?) обеспечивает семантическую и синтаксическую конкретность при позиционной свободе: Кикабидзе сегодня исполнилось 80 / Сегодня 80 исполнилось Кикабидзе / Сегодня Кикабидзе исполнилось 80; при двухвалентном глаголе индеклинационное имя существительное обладает относительной позиционной свободой, однако конкуренция двух несклоняемых имён существительных провоцирует инверсию конструкции с начальными формами в конце: Желе покрыто основание безе. Трёхвалентный глагол допускает расположение несклоняемых имён в инверсионных конструкциях: ВТБ-24 (Д.п.) даёт большие возможности доверие граждан; Пальто (Т.п.) мама застелила дно собачьей будки. Четырёхвалентный глагол склонен управлять грамматическим или лексическим полисемантом. Идентификация отношений по вопросам (что? / кому? / как?) восстанавливает значение песо в омонимичной конструкции я плачуЧ песо // песо: 1) адресат платежа, если выступает как имя собственное (платить (кому?) ненавистному Песо); 2) денежная единица определённого достоинства (отдать (что?) последний песо); 3) валюта (оплатить кредит (как?) песо); в простейшей пропозиции S - P - O омонимичность устраняется увеличением компонентов конструкции: Я плачу дань ненавистному Песо; Я плачу последний песо; Я плачу кредит наличными песо.

В именных и глагольных словосочетаниях падежная парадигма деклинационных имён соотносится с их синтаксическими позициями в пределах простого предложения: «Белые кексы, черный кофе» (Т. Толстая, «Милая Шура») - позиция подлежащего (И.п.); «Я мысленно увидел себя в булочной за стаканом кофе» (М. Зощенко, «Лиля и Минька») - позиция дополнения (Р.п.); «Мамочка налила кофе. У кофе есть запах» (Т. Толстая, «Ночь») - позиция дополнения (Д.п.); «Потом Кислярский ... выкушал стакан кофе и съел слоёный пирог» (И. Ильф, Е. Петров, «Двенадцать стульев») - позиция дополнения (В.п.); «Летом 1921 года... собралась за послеобеденным кофе самая разношерстная компания…» (А. Аверченко, «Русский в Европах») - позиция обстоятельства (Т.п.) и «Пахнет кофе…» (Т. Толстая, «Огонь и пыль») - позиция дополнения (Т.п.); «Она вспоминала о нём, о бразильском кофе, о ласковом море и о том, чего больше никогда не будет в её жизни» («Космополитен». 2005. № 10) - позиция дополнения (П.п.).

Предложная полисемантичность и неодновалентность глагола провоцируют семантическую полифункциональность (фотографировать на память (кого? / кому?) Доли). Она устраняется идентификацией типа зависимости индеклинационных слов в номинализованных, инверсионных и эллиптических конструкциях (с двумя и более индеклинационными единицами) и определением их синтаксической позиции в контексте: Фото (что? - подлежащее) на память (кому? - Д.п. / дополнение) Доли // Фото (что? - подлежащее) Доли (чьё? - Р.п. /определение) на память. Предикативные функции индеклинационных имён зависят от сильных (предложное употребление, согласованный компонент, родовое понятие при примыкании) и слабых позиций (подчинительная связь управления Р., Д., В., Т. падежами).

В беспредложных глагольных словосочетаниях при прямом порядке слов неизменяемые имена находятся в пропозиции по валентным свойствам глагола и обеспечиваются соответствующим синтаксическим значением субъекта или объекта. Функциональная адекватность несклоняемых имён зависит от валентности и полисемии окружающих единиц в условиях семантической согласованности, а также от именной и атрибутивной синтагматической связности.

2. Функционально-коммуникативные свойства несклоняемых имён

Деклинационные слова рассматриваются относительно целостности языковой системы как совокупность элементов, обладающих определёнными функциями в языке и речи. В первом разделе «Функциональный диапазон единиц языка и речи» номинативные, коммуникативные и прагматические функции деклинационных имён выделяются в результате адаптации «асистемных» единиц к соответствующей среде. Ориентируясь на то, что системообразующие свойства имён существительных семантически заложены в их грамматических категориях и закреплены в их номинативных функциях (с вещественно-логическим стержнем слов-названий), мы определяли функциональный диапазон деклинационных имён как семиотических и семантических единиц.

Во втором разделе «Грамматическая семантика в коммуникативных функциях несклоняемых имён» рассматривается результативность функционирования деклинационной единицы в коммуникативной среде. Как полифункциональная единица деклинационное слово выступает: 1) единицей лексики с номинативной функцией (бра); 2) единицей коммуникации с участием в предикативной основе предложения (висит бра / разбили бра / новое бра); 3) единицей стилистики с прагматическими функциями (Мы купили много бр (разг.)).

Коммуникативные функции деклинационных имён компенсируют недостаточность «внутреннего контекста» «внешним контекстом» (Е.В. Клобуков, М.А. Шелякин), восстанавливая семантику отсутствующей грамматической формы. Синтаксическая природа падежа и его конструктивная роль во внешнем контексте (направленные отношения) выражаются 1) через частные отношения «существительное - существительное»: кимоно камикадзе / авто атташе (И.п. - Р.п.) или «существительное - глагол - существительное»: Буратино варит спагетти / Маэстро смотрит видео (И.п. - В.п.) и 2) через общие функции субъекта и объекта в роли именного предиката, обстоятельства, дополнения и определения. Ср.: функция определения: Я купила пальто беж / К моим перчаткам нужна сумка бордо в объектно-определительных предложениях; функция дополнения: Я купила кимоно и боа / И покупаю себе брюки «оксфорд», сшитые из двух галифе (М. Зощенко, «Мелкий случай из личной жизни») в объектно-идентифицирующих предложениях; функция обстоятельства: Караоке поют на биеннале / Маэстро приветствуют на шоу в обстоятельственно-идентифицирующих и объектно-уточняющих предложениях, - являются для индеклинационных имён стабильными. При свободном порядке слов индеклинационные имена функционируют только в качестве тематического объекта или субъекта (Эту картину написал Дали / Это кино снял Феллини / Любовь к политической интриге привил мне знакомый атташе / Это панно сделал известный художник Церетели / Это ришелье создал талантливый кутюрье / Организовал странное дефиле известный кутюрье). В функции именного предиката неизменяемые имена выступают, как правило, в узнаваемых конструкциях (Он - атташе / Она - завкафедрой).

Определяющая роль падежных функций в отношениях деклинационного слова с другими единицами базируется на значении падежа, но реализуется на основе совмещения позиции падежной формы, способа управления и сочетаемости. Преобладание именительного падежа в значении субъекта выявляется нами по двенадцати типам соположения индеклинационных слов с другими звеньями синтаксической цепи по векторному принципу: 1) субъект действия (агентивный): кутюрье работает, мачо побеждает, травести играет; 2) субъект состояния (статуальный): Тобби спит, конферансье нездоров; 3) субъект - носитель признака (квалитативный): Леонардо храбр, конферансье высокого роста, трико в полоску, кафе у дороги; 4) субъект определяемого количества (квантитативный): хиппи четверо, филе килограмм, колибри налетело, шимпанзе развелось, кутюрье съехалось; 5) субъект наличествующий (экзистенциальный): пепси есть/нет, йети существуют/не существуют, Пеле присутствует/не присутствует, видео имеется/не имеется; 6) субъект сравнения (компаративный): Тобби сильнее Робби, Миссисипи длиннее Конго; 7) субъект восприятия (перцептивный): Бобби слышит шорох / Бобби слышится шорох; 8) субъект оценочного, эмоционального отношения (эмотивный): Зорге любил Родину, хиппи любят рок; 9) субъект родственных, социальных отношений (социативный): Гарри им сосед, Белых родня Бузик, Пэрис Хилтон ему начальник; 10) субъект владения (посессивный): У Маргарет сад, у Леонардо сын, у Тимошенко средства; 11) субъект тематический (ситуативный): с рефери повезло, с эссе проблема, с фламинго неблагополучно; 12) субъект обстоятельственный (локативный): в купе душно, в кафе много народу.

В отличие от падежной парадигмы, система употребления форм рода подчиняется не только общим закономерностям коммуникативной грамматики, но и традиционно обобщается по условно-узнаваемым признакам безударных финальных гласных. В соответствии с семантическим родом деклинационные существительные на -о, -е в своём большинстве относятся к среднему роду (барокко, вето, кредо, анданте, алое), но встречаются слова, имеющие семантический признак мужского или женского рода как единственный: ср.: памперо, торнадо, альдине - м.р. (ветер?), а бере - ж.р. (груша); признак среднего рода преобладает у деклинационных слов с финальной -и (алиби, ассорти, гумми, такси) в ударном и безударном варианте, но среди них значительно больше существительных, имеющих признак только мужского или только женского рода, чем среди имён существительных с финальными -о, -е.

Признак только мужского рода - у имён существительных бенгали, кавасаки, сулугуни, хинди, шимми, а у имён существительных амми, кольраби, салями, тари - признак только женского рода зависит от семантической аналогии с гиперсемой; у имён существительных с финальными -у вариантные родовые признаки зависят от пола (какаду, кенгуру, гуру). Немногочисленные деклинационные имена существительные с финальной -а распределяются между средним и мужским родом с преобладанием среднего рода у слов с конечным ударным -а (амплуа, антраша, баккара, бра, па), и мужского - у слов с конечным безударным -а (амхара, мокка). Деклинационные существительные на согласный распределяются между средним, мужским и женским родами семантически немотивированно: карт-бланш, капут - м.р., альма-матер, идефикс - ж.р., солис, цирлих-манирлих - ср.р.

Категория рода деклинационных слов актуализируется в соответствии с частеречной принадлежностью возможных семантических регуляторов (прилагательных, местоимений, глаголов). Согласовательная семантика категории рода выводится за рамки семантики слова на различные уровни текста: 1) морфолого-синтаксический; 2) содержательно-смысловой; 3) коммуникативно-прагматический с преимуществом неаморфного родового типа относительно «аморфного», к которому принадлежат деклинационные существительные.

Род деклинационных слов на морфолого-синтаксическом уровне проявляется в морфологическом сингармонизме рода синтаксически связанных слов: Он был гладко выбрит, припудрен так, что походил на отставного конферансье (И. Ильф, Е. Петров, «Двенадцать стульев»). На содержательно-смысловом уровне формальное выражение рода участвует в формировании содержания высказывания и его интерпретации с точки зрения говорящего лица: Маэстро не всегда может быть мужчиной, как и портье, женщина-маэстро ? явление не частое, и поэтому оригинальное. Маэстро здесь любили все за её доброжелательность («Спид-инфо». 2003. № 127). В коммуникативно-прагматическом аспекте формы рода различных частей речи детерминируют содержание текста относительно речевой ситуации согласно актуальному членению текста: Для проведения операции захвата нужен бесстрашный инкогнито … Я согласна быть этим инкогнито (Х/ф «Улицы разбитых фонарей»).

Род несклоняемых имён существительных имеет специфику выражения. Так, из двух коррелятивных форм рода деклинационных имён существительных делается выбор с учётом значения определённости/неопределённости лица: Об этой ведущей, или конферансье (как она сама себя называет) ходили в прямом смысле легенды («Твоя свадьба». 2007. № 8) - участвует лицо женского пола, следовательно, конферансье употреблено в женском роде. Если в тексте называется любое неопределённое лицо, обладающее данным ономасиологическим признаком, смыслового противопоставления форм согласования не наблюдается: Мы дали конферансье денег и наставлений - всё равно не помогло… и В обязанности кутюрье обычно не входит опека своих моделей («Твоя свадьба». 2007. № 8).

Коррелятивные формы рода личных деклинационных имён согласуются с родом имени существительного ? субъекта предикации, носителя признака: Как правило, все Луи зануды... (Х/ф «Путь»); Буратино выступил посредником в сделке с…, но Она была очаровательной Буратино…* В случае неопределённости выбирается немаркированная форма мужского рода без ориентации на род имени существительного ? субъекта предикации: В ресторане работает портье; Создаёт караоке как маэстро с большим опытом («Миг». 2004. № 22).

Категория числа деклинационных имён в коммуникативном аспекте предполагает анализ семантической бинарности инвариантных форм числа: 1) единичность/множественность; 2) расчленённость/нерасчленённость; 3) определённость/неопределённость. Ни одна из указанных пар семантических признаков не является универсальной оппозицией, обязательной для всех без исключения форм числа. Деклинационные имена, попадающие в разряд словоформ со значением обоих чисел (такси, пальто, кенгуру), имеют формы синтаксического единственного числа (кофе, какао) и формы со значением синтаксического множественного числа (жалюзи, бигуди), следовательно, усиливается синтаксическая значимость морфологической категории числа.

Количественные отношения в реальной действительности, составляющие семантический потенциал категории числа, и дифференциальные семантические признаки (расчленённость/нерасчленённость и единичность/множественность) у разных лексико-грамматических разрядов деклинационных слов передаются в различных грамматических контекстах (Л.Г. Яцкевич). Например, у конкретных деклинационных имён значение единичности выражается только в контексте определённости за счёт семантического согласования определяемого слова: За столом сидел маленький человек с бедуинской бородкой и в золотом пенсне (определённость и единичность) со шнурком (И. Ильф и Е. Петров, «Двенадцать стульев»). Ср.: лёгкость пальто, нуждаться в пенсне (неопределённость). Значение множественности появляется у конкретных деклинационных существительных в контексте обобщённости: ... у корреспондента «Ъ» было время побродить…, обнаружить в окрестных кафе суши разных видов… («Коммерсантъ». 02.06.2009). Формы единственного числа в обобщённо-собирательном значении конкретных существительных (Форма декольте была украшением новых летних моделей) и формы множественного числа (Обработанные, но «незолотые руно» пользуются большим спросом в интерьере…(«Коммерсантъ». 03.06.2009) в контексте определённости всегда выражают значение расчленённости/нерасчленённости.

У отвлечённых деклинационных имён существительных значение единичности формы единственного числа: …таинственные послания в стиле заборного граффити («Коммерсантъ». 03.06.2009); …иногда происходящее напоминает эстрадное шоу («Коммерсантъ». 03.06.2009), как и значение множественности: …Больше никаких интервью писатель не давал («Коммерсантъ». 03.06.2009); …композитор увлёкся музыкальными реалити-шоу… («Weekend». 15.05.2009); …полоса за полосой шли эссе, философские трактаты… репортажи из мастерской Матисса… («Коммерсантъ». 02.06.2009), - реализуется в контексте определённости.

Значение целостности отвлечённых деклинационных имён существительных в форме множественного числа актуализируется при следующих обозначениях: а) многоактных действий (па-де-труа, дефиле); б) длящихся действий и состояний (дежавю, тет-а-тет, рандеву, пари): Васильев, как всегда, удивил публику неповторимыми па (канал «Культура», «Культурная революция», 15.03.2007); Такие тет-а-тет повергают в состояние депрессии… («Горожанин». 2003. № 201). Значение расчленённости появляется в условиях контекста определённости при конкретизации значения отвлечённых имён существительных: Дежавю, как эхо чужих воспоминаний, тревожили изо дня в день (НТС, «Дорогой длинною…», 07.04.2005).

У собирательных деклинационных имён множественность выражается в лексическом наполнении словоформы (жюри, трио), а значение единичности выражается в контексте определённости: На десерт меню Flore предлагает трио из ананаса - сорбе, желе… («Коммерсантъ». 22.05.09); Он до последнего момента возглавлял наше жюри… («Коммерсантъ». 16.05.2009).

У вещественных деклинационных имён существительных форма числа не имеет ни значения единичности, ни значения множественности: Консоме из шиитаке, тофу… лимонника и водорослей насыщает организм йодом; Среди закусок - сплошь тартары, карпаччо и зелёные салаты («Коммерсантъ». 22.05.09). Но значение единичности может появиться в контексте определённости с указанием либо на количественную, либо на качественную определённость вещества, а значение множественности - при указании на вещественно-собирательное значение: Для варенья хороши «усанка» и «мальборо» (сорт малины) и Из перловой крупы по рецептуре ризотто Давид Дессо делает вкуснейшее перлотто с грибами, водорослями и пряными солёно-сладкими лимонами конфи, …интегральный спагетти из манки дополняет луком-пореем, конфи и орикетти из пшеничной муки или В разделе основных блюд есть не менее интересная находка - целое фуа-гра («Коммерсантъ». 22.05.09). Значение расчленённости формы множественного числа вещественных деклинационных имён выражается в контексте определённости: Безе с фруктовым наполнителем киви, манго, авокадо, апельсина содержат витамин С.

У собственных имён существительных (Дюма, Гюго, Дали) постоянным семантическим признаком является единичность, поэтому они никогда не получают значения множественности: Мой муж ревнив, это Отелло… (А.П. Чехов, «Ионыч»); Вместо соли используются водоросли или солёные лимоны от Мари, вместо сахара - сироп мексиканской агавы («Коммерсантъ». 22.05.09). Множественность собственных деклинационных имён выражается в значении целостности, нерасчленённости при обозначении семьи (Дюма, Кюри) или типа людей, подобных лицу, названному именем собственным (Маниловы, Хлестаковы, Ромео, Отелло, Яго), и только в мотивированных контекстах определённости обретает значение расчленённости: Ходят тут всякие Отелло и грозятся страшной местью…*; Конкурсные работы молодых Зощенко вселяют надежду на то, что сатира может быть не пошлой («Культура», «Новости», 18.03.2007). Следовательно, деклинационные имена, представляющие предмет сообщения без отношения к денотату, максимально востребованы в референтной функции (…«чудо техники» для походов в кафе или театр…; …проходил специальную подготовку… в одном из медресе). Семантическое содержание форм рода и числа обеспечивается коммуникативным наполнением идентифицирующих и предицирующих единиц по характеру их отношений.