В условиях глобализации вероятность возникновения новых иммигрантских сообществ возрастает, следовательно, следует ожидать и укрепления диаспоральных организаций. К тому же все большая политизированность лидеров и рядовых членов диаспор (из-за роста их численности, потребности в их услугах и изменения отношения к ним в некоторых принимающих странах) будет способствовать более активному участию диаспор в культурной, экономической и политической жизни принявших их обществ.

Глава 2. Политика мультикультурализма и подходы политических партий Западной Европы к данному концепту

2.1 Мультикультурализм как модель управления культурным многообразием

Концепт мультикультурализма в современном политическом дискурсе вызывает весьма поляризованные оценки. Одни признают его оптимальной формой существования полиэтнического общества, другие видят в нем основную причину сегодняшнего кризиса европейского социума.

Защитники концепции мультикультурализма рассматривают его и как характеристику современного общества, представленного многообразием культур, и как сугубо культурологический принцип, заключающийся в том, что люди разной этничности, религии, расы должны научиться жить рядом друг с другом, не отказываясь при этом от своего культурного своеобразия. Мультикультурализм дает возможность национальным меньшинствам следовать своим национальным особенностям не только у себя дома, но и в общественной жизни. Это может реализовываться в создании соответствующих общественных объединений, возможности не скрывать свои религиозные убеждения. Такой подход, как правило, не вызывает возражений среди европейских политиков.

Однако если рассматривать термин «мультикультурализм» через призму государственной политики, как относящийся к определенной политической идеологии, тогда, согласно этому понятию, все культуры равны. А поскольку они равны, то государство не может устанавливать конкретные культурные ценности как главные или доминирующие. Другими словами, государство не может пропагандировать какую-либо культуру как ведущую, которую иммигранты должны принять, если они хотят жить в данной среде.

Таким образом, культурно-философская концепция мультикультурализма строится на трех положениях: каждый член общества имеет этнически обусловленную культурную принадлежность; каждая культура заслуживает уважения; культурный плюрализм нуждается в поддержке государства. Политика мультикультурализма, как реализация соответствующей концепции, представляет собой систему целенаправленных мер государства, целью которых является обеспечение конструктивного существования различных этнических, религиозных и культурных групп в рамках одного либерального демократического государства.

Каждый из исследователей, обращающихся к термину мультикультурализма, вкладывает в него свой смысл. Х.Д Хоффман-Новотний определяет мультикультурализм как «стремление к равноправию различных культур, а также модели их равноправного существования в противовес модели гегемонии одной культуры». С.Хантингтон рассматривает мультикультурализм как сущность антиевропейской цивилизации, как «движение, противостоящее монокультурной гегемонии Европы, которая, как правило, ведет к маргинализации прочих культур…». Один из основателей мультикультуралистического концепта, канадский ученый Уилл Кимлика, рассматривал мультикультурализм как «политику признания гражданских прав и культурной идентичности этнических меньшинств».

Английский теоретик мультикультурализма Ч.Кукатас выделяет два варианта концепта мультикультурализма: «мягкий» и «жесткий». «Мягкий» мультикультурализм предполагает готовность общества и его институтов принять культурное разнообразие как данность. В этой версии мультикультурализм представляет собой политику, которая гарантирует отсутствие принудительной ассимиляции мигрантов принимающей стороной. «Жесткая» модель предполагает проведение специальной политики, направленной на защиту этнических меньшинств от ассимиляции. Принципиальным отличием данного варианта является то, что принудительная ассимиляция рассматривается как нежелательный социальный процесс. Ч.Кукатас, характеризуя положения жесткого мультикультурализма, добавляет: «к разнообразию следует не просто относиться толерантно, его нужно укреплять, поощрять и поддерживать как финансовыми средствами (при необходимости), так и путем предоставления культурным меньшинствам особых прав».

Довольно часто исследователями предлагается схема увязки мультикультурализма и либеральной парадигмы. Так профессор Б.Остендорф выдвинул концепцию «двух либерализмов». Согласно данной теории, в ситуации мультикультурного общества необходим переход от классического индивидуалистического либерализма (либерализм-I) к мультикультурному либерализму (либерализму-II), который должен защищать коллективные (групповые) права.

На практике политика мультикультурализма представляла собой совокупность правовых, институциональных и идейно-политических инструментов, формы, функционирования которых варьировались в разных странах. Однако практика их применения относилась скорее к «жесткой» модели мультикультурализма. Их суть заключалась в предоставлении гарантий сохранения социокультурных прав в первую очередь новым иммигрантским сообществам.

Однако сомнения относительно возможности реализации оптимального варианта мультикультурного проекта прозвучали в экспертном сообществе намного раньше сегодняшнего кризиса. С.Хантингтон отметил, что мультикультурализм не способствует интеграции меньшинств, поскольку легитимизирует возможность сохранения ими собственной социокультурной идентичности. Аналогичные опасения высказывал и Б.Остендрф: «Как предотвратить превращение культурной лояльности «либерализма-II» в «нормативную» и «сущностную» и не допустить, чтобы границы, призванные защищать меньшинство, стали непроницаемыми для других меньшинств»?

Сами создатели мультикультуралистического концепта склонны признать тот факт, что положения мультикультурализма используются элитами не для гарантий прав, а для консервации расового и гендерного неравенства, несправедливых культурных практик. Кроме того, и сторонники, и противники мультикультурализма определяют его практическую реализацию как расистскую. Сторонники мультикультурализма видят в нем некий вариант колониальной практики, при которой сталкиваются и противопоставляются подчиненные этнокультурные группы. Противники же привлекают внимание к практике дискриминации в отношении представителей новых диаспор.

Тот непреложный факт, что нынешнее процветающее состояние в Европе было достигнуто и благодаря труду легальных мигрантов, позволяет активистам «новых диаспор» формулировать социальные и культурные амбиции «новых меньшинств» как равноправных членов европейских национально-государственных политий. Таким образом, уже не иммигранты должны адаптироваться к европейской цивилизации, а сама Европа - к новым законным обитателям. Данный феномен можно рассматривать как некий вид антиколониального движения, только уже происходящего на территории самой метрополии, под которой понимается весь цивилизационный европейский ареал.

2.2 Позиции ведущих политических партий Германии по проблеме «мульти-культи»

В политических заявлениях, которые сделали в конце 2010 - начале 2011 гг. лидеры трех стран: Германии, Великобритании и Франции, отмечался «провал политики мультикультурализма». Считается, что первой о крахе мультикультурализма высказалась канцлер ФРГ Ангела Меркель в октябре 2010 года. Однако А. Меркель не говорила о мультикультурализме, в отличие от других европейских лидеров. В Германии никогда не практиковалась политика мультикультурализма. И Меркель говорила об абсолютном крахе «мульти-культи», под которым в немецких дискуссиях понимается мультикультурное общество.

Термин «мультикультурализм» стал употребляться в Германии в начале 80-х годов ХХ века на уровне социально-религиозных и социально-педагогических дискуссий, причем говорилось не о мультикультурализме, а о мультикультурном обществе, сокращая это понятие до «мульти-культи». И только позднее понятия «мультикультурализм» и «мультикультурное общество» вошли в политическую лексику, и сделали это представители партии «Зеленых», не вдаваясь в концептуальные тонкости. Отсюда и возникла определенная понятийная путаница в дискуссиях о мультикультурализме. Мультикультурное общество, «мульти-культи», рассматривалось «Зелеными» как альтернатива интеграции, которую отождествляли с ассимиляцией. Хотя на самом деле конечной целью политики мультикультурализма является именно интеграция.

Понятие «мульти-культи» в немецких дискуссиях было неразрывно связано с пониманием культуры, которое было дано Иоганном Готфридом Гердером: «Каждая нация содержит центр своего счастья внутри самой себя, точно также как шар - свой центр тяжести». Данное высказывание предполагает замкнутость на себя различных культур, которые подобно шарам могут сталкиваться друг с другом, но не сливаться. Но при этом культуры мирно сосуществуют друг с другом, причем на равных. Ни одна из культур не должна претендовать на руководящую роль. На этом основании немецкие сторонники «мульти-культи» предполагали, что не следует ассимилировать чуждые культуры, которые поселились в немецком культурном обществе. Общение с данными культурами должно происходить на равных, и как следствие, предполагалось взаимное культурное обогащение.

На практике интеграция мигрантов не проводилась и по другой простой причине. Предполагалось, что все приехавшие в Германию иностранцы, чуждые европейской культурной традиции, вернутся к себе на родину: трудовые мигранты - по окончанию контрактов, беженцы - после нормализации ситуации в стране исхода.

Идея мультикультурализма привлекала некоторых либеральных интеллектуалов, которые утверждали, что любое демократическое либеральное общество - мультикультурно. Иммигрантов не следует ассимилировать, им необходимо предоставить возможность развивать культурную самобытность. Либеральные ценности являются основой мультикультурности общества. Благодаря этим универсальным ценностям западного мира, различные и даже противоположные друг другу культуры могут мирно и конструктивно существовать в рамках одного государства. Однако для того, чтобы желаемое превратилось в реальность, необходимо проведение «политики мультикультурализма», а такую политику Германия не практиковала ни до, ни после воссоединения двух государств.

Еще в 2004 году, в полемике с социал-демократическим канцлером Г.Шредером, А. Меркель говорила о «грандиозном крахе мультикультурного общества». Однако на тот момент она еще не была канцлером, и ее слова не получили политического резонанса.

Принятие в 2004 году закона «Об управлении и ограничении миграции» (Закон об иммиграции) положило конец прежней иммиграционной практике, но не смогло устранить всех накопившихся недостатков. Иммигранты-мусульмане, десятки лет прожившие в Германии и уже обладающие немецким гражданством, отказывались участвовать в интеграционных программах.

Последствием стихийного «мульти-культи» является неспособность современного немецкого общества противостоять исламу. «Историческое прошлое» Германии, под которым подразумевается Третий рейх, определило нормы политкорректности, на которых социализировались несколько поколений западногерманских политиков, и которые имеют влияние и сегодня. Акции гражданских движений (например «За Кельн») против строительства мечетей рассматриваются такими партиями, как «Зеленые», как акции расизма. Среди левых интеллектуалов продолжает оставаться популярной идея, что ислам является обычной культурной традицией определенных иммигрантских слоев, не противоречащей политической культуре западных демократий. Однако ислам уже давно имеет четкие политические претензии и активно использует инструменты либерального правового государства для реализации своих интересов. «Мульти-культи» предполагает взаимное обогащение культур, диалог. В отличие от европейских государств, в которых религия уже давно перестала быть определяющей частью национальной идентичности, для мусульманских партнеров ислам является средством не достижения консенсуса, а убеждения и победы. Исламские (особенно турецкие) организации активно защищают права проживающих в Германии мусульман, связанные с особенностями их вероисповедания. И лишь в последние годы критическое отношение к носителям ислама перестало быть особенностью праворадикальных партий и начало перемещаться к центру общества.

Ислам в Германии рассматривает интеграцию мусульманских иммигрантов в немецкое общество как наступательный процесс, при котором они, активно интегрируясь в структуры правового государства, стараются приспособить их под себя. Так, в 1972 году лишь 30% опрошенных мусульман полагали, что Коран и Конституция ФРГ не противоречат друг другу, в 2004 году - уже 67%. Более 90% мусульманок, носящих головные платки, считают, что тем самым они выражают свою религиозную идентичность. Запрет на ношение платков в европейском демократическом государстве будет означать, что аналогичный запрет можно распространить, например, и на ношение нательных крестов. Поэтому немецкая политика находится в тупике.

Если во времена гастарбайтеров мусульманская община ограничивалась лишь достаточно пассивной защитой своей идентичности, то на современном этапе, значительно увеличив свою численность, она готова в одностороннем порядке обогатить немецкое общество своей культурной и религиозной традицией. Установка сегодняшней религиозной мусульманской молодежи заключается в том, чтобы идти навстречу интеграции и самим «интегрировать» интеграторов. Для немецкого общества такой результат «мульти-культи» - серьезная проблема.

Проведение нескоординированной политики в отношении иммигрантов привело к серьезным структурным изменениям немецкого общества, последствия которых не получается преодолеть до сих пор. Правительство ФРГ продолжает говорить о крахе «мульти-культи» не потому, что еще существуют серьезные политические сторонники возродить его в том виде, в котором оно существовало все прошедшие десятилетия, а потому что преодоление последствий «мульти-культи» носит долгосрочный характер.

Каким образом немецкие идеологи и политики хотят вывести Германию из создавшегося кризисного положения? Что предлагают представители мусульманской общины?

Основными представителями мусульманского населения на территории ФРГ являются турки. На сегодняшний день в Германии существует около 2500 мусульманских сообществ. Самыми известными и многочисленными из них являются такие организации как Турецко-исламский союз (DITIB), Исламское сообщество «Милли Герюш» (Milli Gorus, IGMG), Союз турецко-исламских культурных объединений (ATIB), Союз исламских культурных центров (VIKZ), «Турецкая община Германии». Организационную функцию деятельности мусульманских общин выполняет Координационный совет мусульман Германии. Данная структура упорядочивает позиции мусульманских организаций по различным проблемам, в частности, введению изучения ислама в немецких школах. Также Координационный совет лоббирует интересы мусульман в федеральном правительстве. В 2004 году в Берлине была основана мусульманская академия Германии, кроме того, ежемесячно издается газета для немецкой суфистской диаспоры - «Islamische Zeitung».

Кроме того, мусульмане, в частности турки, активно участвуют в деловой жизни страны, они представлены в бизнесе, инвестиционной деятельности, создают свои производственные союзы. Например, в Кельне представлен офис Ассоциации независимых бизнесменов и промышленников Турции (MUSIAD). Таким образом, бизнес-активность мусульман оказывает все большее влияние на деловую жизнь Германии.

Турецкой общине в Германии, как и любому социуму, присущи имущественные различия. Среди второго поколения гастарбайтеров немало представителей среднего класса - учителей, врачей, адвокатов, предпринимателей, которые предъявляют высокие требования к качеству жизни и работы, образованию и будущему своих детей. Они представляют собой интеллектуальную элиту диаспоры, которая принадлежит к нескольким культурным мирам, и которую можно обозначить как «гибридную идентичность» (hybrid identities). Эта элита может выступить в роли посредника между членами турецкой диаспоры и государственными структурами и обществом Германии.

В Германии не существует политических партий, созданных по этническому принципу. Граждане Германии ненемецкого происхождения, которые желают активно участвовать в политических процессах, могут реализовать свое участие в рамках уже существующих политических партий. Хотя с формально-конституционной точки зрения возможность создания исламской партии Германии существует, однако в силу раздробленности ислама такая возможность пока представляется утопией.

Среди молодых людей ненемецкого происхождения, родившихся и получивших высшее образование в Германии, но не отказавшихся от своих религиозных и культурных корней, немало тех, кто идет в немецкую политику. По результатам прошедших в сентябре 2013 года выборов в Бундестаг, у 37 из 631 депутатов присутствует так называемый «миграционный фон». При этом в Бундестаге предыдущего созыва был 21 депутат с иностранными корнями. Число депутатов турецкого происхождения увеличилось в два раза и составляет теперь 11 человек вместо пяти. Таким образом, представители турецкой общины стремятся повлиять на принятие политических решений в стране. Кроме того, на федеральном уровне существует «Сеть депутатов турецкого происхождения», в которую входят турецкие депутаты локальных, федерального и европейского парламентов, независимо от партийной принадлежности.

В силу своей разнородности, турецкие общины как способствуют интеграции в принимающее общество, так и препятствуют этому процессу. Интеграция мигрантов турецкого происхождения может быть более эффективной в том случае, когда в этом процессе активно участвует интеллектуальная элита диаспоры. Однако если субъектом политики управления культурным многообразием со стороны государства выступает исключительно диаспора, то эффективность такой политики будет крайне низкой. Ориентация мигрантов только на диаспору исключает их из культурной жизни принимающего общества.

Представители исламских организаций, в частности Центрального совета мусульман Германии, полагают, что единственным выходом является признание ислама наравне с обеими христианскими церквями. Однако это невозможно в силу организационной раздробленности мусульманской диаспоры Германии, наличия в ней соперничества за лидерство среди составляющих ее организаций. Данное соперничество обусловлено разнообразием направлений ислама, существующих в ФРГ.

Представители Христианско-демократического союза (ХДС) для преодоления последствий стихийного «мульти-культи» выдвинули лозунг о «немецкой руководящей культуре», впервые предложенный еще в 2000 году консервативным политиком Ф.Мерцем. Согласно его предложению, мигранты, предполагающие долгое время жить в Германии, должны «приспосабливаться к сложившейся демократической руководящей немецкой культуре». За свои взгляды Ф.Мерц был обвинен «Зелеными» в расизме, его положение в партии стало сложным, и в итоге он покинул большую политику.

Однако после событий сентября 2001 года, «красно-зеленая оппозиция» (СДПГ и партия «Союз-90/Зеленые»), находившаяся на тот момент у власти, предложила более умеренный вариант: «руководящая культура», без слова немецкая. Данный лозунг включал в себя приоритет европейских и в целом демократических западных ценностей и культурных норм для иммигрантов, приехавших в Германию из стран с иными политическими и культурными традициями.

Однако на современном этапе в немецкую политику вернулся и стал очень популярным лозунг именно «немецкой руководящей культуры».

Лидер Христианско-социального союза (ХСС) Хорст Зеехофер для преодоления последствий «мульти-культи» разработал «план семи пунктов». Они заключаются в следующем. Германия не является принимающей страной. Интеграция означает жизнь на базисе совместных ценностей, предписываемых Конституцией и немецкой руководящей культурой, определяемой христианством, гуманизмом и просвещением. Не должно быть отступления от норм единого иммиграционного законодательства. Принимая высококвалифицированных специалистов, необходимо проверять, говорят ли они по-немецки и способны ли к интеграции. Мигрантов, которые отказываются интегрироваться, следует штрафовать, прекращать выплату пособий, а при возможности и выдворять.

Представители ХДС отнеслись к данным правоконсервативным предложениям скептически, особенно это касается вопроса приема высококвалифицированных специалистов. Позиции Свободной демократической партии (СвДП) в вопросах интеграции иммигрантов близки позициям христианских демократов.

Что касается социал-демократов, ранее вытесненных на ультраправый край политического спектра, то и они поднимают сегодня данные вопросы. В этой связи необходимо вспомнить книгу члена правления Федерального банка ФРГ и члена социально-демократической партии Германии (СДПГ) Тило Саррацина «Германия самоликвидируется. Как мы проигрываем нашу страну». В ней Саррацин рассуждает о судьбе своей родины, в которой рождаемость у немцев (особенно у интеллигентных) падает, а у турецких мигрантов (особенно у неинтеллигентных) - растет. Основное положение его книги заключается в том, что происходит негативный отбор, в результате которого Германия глупеет, причем отбор этот, в отличии от дарвиновского, происходит неестественным путем. По его мнению, причиной этого является неправильная иммиграционная политика, которая вместо «импорта мозгов занимается импортом нищеты». Второй причиной он называет социальное законодательство Германии, которое стимулирует к «размножению глупейших». «Мусульманской иммиграции в Европу присущи религиозность и приверженность к архаичным формам жизни. Эта смесь затрудняет экономическую и культурную интеграцию и, препятствуя эмансипации женщин, влечет за собой особую многодетность мусульманских иммигрантов, стимулируемую к тому же социальным государством». По мнению Саррацина, выходом из создавшейся ситуации является сведение до минимума приема иностранцев, не способных к интеграции в немецкое общество, запрет на иммиграцию с Ближнего и Среднего Востока и Африки. Кроме того, необходимо разработать меры по поощрению рождаемости у немцев, например, ввести премии за детей молодым семьям с высшим образованием.

Выход книги Т.Саррацина вызвал многочисленные протесты. Даже Ангела Меркель отметила, что в вопросах интеграции иммигрантов необходим полемичный тон.

Однако книга получила широкое распространение среди рядовых граждан Германии, заняв первое место в списке бестселлеров. По данным опросов более 84% граждан поддерживали тезисы Саррацина, и только около 16% - были против.

Первое и частично второе поколения иммигрантов принадлежали к рабочему классу - классическому электорату социал-демократов. По этой причине, представители СДПГ долгое время считали себя «партнерами» иммигрантов. Для потомков иммигрантов в третьем и четвертом поколении вопрос постройки гигантских мечетей более актуален, чем для их дедов 35-часовая рабочая неделя. Поэтому у социал-демократов на сегодняшний день достаточно сложная ситуация. Если они отказываются от поддержки иммигрантов, настаивая на их интеграции, в том числе и культурной, они могут потерять эту часть электората. В случае поддержки иммигрантов и преуменьшения негативных последствий мульти-культи, социал-демократы рискуют потерять значительную часть немецкого рабочего электората.

Члены Левой партии, это, по большей части, жители бывшей ГДР, причем многие из них вошли в эту партию, когда она еще была Партией демократического социализма. После воссоединения двух государств они страдают от чувства несправедливости к себе, ощущая себя жертвами, лишенными социальной стабильности и идентичности. Именно эти причины, а не потому, что они разделяют коммунистические убеждения, способствовали их приходу в Левую партию. Рядовые избиратели Левой партии не являются «левыми» в классическом понимании этого слова. Они «левые» тогда, когда вопрос касается социальной справедливости для немцев, но когда проблема касается национального вопроса - они «правые». Данная партия, официально декларирующая классические левые идеалы, не рискует нести тему «мульти-культи» в свою предвыборную кампанию. Представители Левой партии выступают против «немецкой руководящей культуры», но одновременно и со скептицизмом относятся к «мульти-культи». С точки зрения идеологов этой партии, мультикультурализм, отрицая национальное угнетение, препятствует интернациональному единению трудящихся в классовой борьбе против капитализма.

На сегодняшний день «Зеленые» - это партия, состоящая из леволиберальных буржуа, учителей, горожан свободных профессий, студентов. Политики с так называемым миграционным фоном занимают в ней руководящие посты. Она способна вступить в коалицию даже с консервативными партиями, если найдет с ними экологический консенсус. Отличительной особенностью этой партии является ее независимость как от получателей социальных пособий, так и рабочих индустриальных предприятий. Она и дальше будет выступать против «расизма» и в поддержку «мульти-культи», возможно заменив его другим, более приемлемым для немцев термином. Однако поддерживая «мульти-культи», «Зеленые» поддерживают и права гомосексуалистов и лесбиянок, что абсолютно не приемлемо для мусульманского мира.

Таким образом, «мульти-культи», как сокращение мультикультурного общества, практиковалось в Германии только в виде элементов социальной практики на уровне общественных организаций и никак не соотносилось с государственной иммиграционной политикой. В качестве политических лозунгов оно присутствовало только у «Зеленых».

На современном этапе основной упор в Германии делается не на развитие культурных особенностей мигрантов, а на их интеграцию в «руководящую немецкую культуру». В этой связи происходит переход от гердеровского понимания понятия «культуры» к транскультурному обществу.

Смысл понятия «транскультурность» заключается в том, что при контакте различных культур границы между ними могут размываться или даже исчезнуть. Причем данный процесс происходит благодаря индивидуумам и обществам, воплощающим в себе эти транскультурные элементы, а не наличию единой мировой культуры. Различные культуры не обладают четкими границами и находятся в процессе постоянного взаимопроникновения. В результате границы между чужим и своим становятся относительными, но при этом становится относительным и само понятие «своего».

2.3 Особенности политики управления культурным многообразием во Франции и позиции политических партий к данному вопросу

В течение долгого времени Франция представляла собой единое, унитарное, централизованное государство, в котором тенденции к автономии и федерализму со стороны национальных меньшинств подавлялись.

В первой половине XX века иммигранты прибывали во Францию из разных стран, и составляли незначительную долю от общего населения страны. Их культуры «растворились» во французской, обогатив ее. Процесс ассимиляции национальных и культурных меньшинств полностью осуществился, оставив положительные итоги.

Ситуация изменилась после второй мировой войны под воздействием процессов деколонизации и требований французской экономики. В этот период ситуация во Франции схожа с немецкой. Первоначально рабочие, участвующие во французском промышленном строительстве, предполагали возвратиться к себе на родину, и их интеграция не была обязательной. Однако в результате увеличивающейся разницы между условиями жизни на родине и во Франции, их планы изменились. Многие пожелали продлить свое пребывание во Франции, и даже получить французское гражданство.

Основной отличительной чертой данной категории мигрантов от их предшественников была их принадлежность к исламской культуре, стремление сохранить собственную идентичность, и отказ от принятия ценностей греко-романо-иудео-христианской культуры, к которой принадлежат французы.

Кроме того, в начале 1970-х годов, после нефтяного кризиса, перестали работать основные механизмы ассимиляции, такие как участие в трудовых отношениях и включенность в рабочие коллективы. В результате перестал работать «социальный лифт», что в итоге приводило к снижению уровня жизни мигрантов и их маргинализации.

В 80-е годы XX века Франция была вынуждена осуществить переход от проводимой ранее ассимиляционной модели к интеграционной. «Отношение Франции к культуре иммигрантов, поселившихся на ее земле, характеризуется не насильственной ассимиляцией, а медленной метисацией, добровольной, поддерживаемой и с той, и с другой стороны ради непрерывного строительства нации и республиканского общества».

Процесс интеграции мигрантов во французское общество основан на предоставлении гражданства и привлечении мигрантов к активной общественно-политической жизни страны. Получая статус гражданина Франции, мигрант наделяется равными со всеми правами и обязанностями. При этом от мигранта уже не требуется культурной ассимиляции, но он должен разделять основные ценности французского общества.

Отличительной особенностью Франции является то, что государство стремится воспрепятствовать развитию коммунитаризма. Французская политика управления культурным многообразием строится по принципу приоритета личности над коллективом. При этом предполагается, что ни одно сообщество, созданное по религиозному или культурному принципу, не может доминировать над индивидом. Процесс интеграции направлен на индивида, а не на сообщество или диаспору. В этом процессе участвуют только две стороны - иммигрант и государство, а посредничество иммигрантских общин исключается. Данная модель применяется ко всем иностранным гражданам и не делает различий по религиозной, культурной и этнической принадлежности.

Однако в последние годы французские власти столкнулись с серьезной проблемой, связанной с низким жизненным уровнем многих мигрантов-мусульман. Беднейшие слои страдают от безработицы и десоциализации, что приводит к образованию закрытых гетто и этнических кварталов, в которых чаще всего господствуют криминальные банды. При этом усиливается стремление мусульманской молодежи к самоидентификации, которую многие молодые мигранты отождествляют с исламом, и зачастую вступают в исламские фундаменталистские организации.

На эту ситуацию влияет и тот факт, что у властей на национальном уровне уже нет прежних возможностей для эффективной интеграции иммигрантов. Рынок труда Франции развивается по законам мировой экономики, производство переводится в страны с дешевой рабочей силой, сокращается социальное обеспечение. У властей остается все меньше возможностей для социализации подрастающего поколения иммигрантов, что, в конечном итоге, приводит к созданию стихийной многокультурной структуры, не свойственной Франции.

Интерес к мультикультурализму во Франции обусловлен снижением эффективности традиционной модели интеграции мигрантов. В политическом и научном сообществе идет широкая дискуссия о достоинствах и недостатках мультикультурной модели и возможности ее применения к французскому миграционному сообществу.

По мнению некоторых ученых, нельзя слепо заимствовать модель интеграции у других стран, поскольку каждое общество имеет свои традиции и институты. Сторонники универсалистской модели интеграции обращают внимание на то, что эта модель побуждает людей с чужой культурой постепенно принимать нормы и ценности западной культуры. Универсалистская модель отвергает любую расовую или религиозную организацию иммигрантского сообщества, но допускает религиозные, культурные и бытовые отличия. Основной акцент данной модели делается на общечеловеческие ценности. «Кем бы мы ни были - практикующими католиками, евреями, неграми, гомосексуалистами, коммунистами или любителями улиток, мы, прежде всего - люди».

Но при этом, успешно интегрировать тех людей, чьи ценности и культурные особенности несовместимы с западными, не представляется возможным. На это накладывается и неприятие французским обществом верховенства группы над индивидом и отрицание коммунитаризма. «Национальное сообщество - единственное легитимное сообщество, поскольку именно оно является источником совместных решений, носителем демократии, защитником прав и основных свобод, наследником долгой истории ассимиляции выходцев из разных стран».

Проблема заключается еще и в том, что на универсалистскую модель оказывается влияние не только со стороны иммигрантского сообщества арабского происхождения, но и со стороны европейского сообщества.

Французские исследователи отмечают, что на практике к принципам французского республиканства все чаще добавляются элементы мультикультурализма. В частности, деятельность органов власти зачастую не соответствует светскому характеру государства, что выражается в оказании поддержки при создании централизованных структур исламских организаций, благодаря которым происходит институционализация ислама. Кроме того, государство выделяет земли под строительство мечетей, мусульманские кладбища, создает условия для подготовки высшего исламского духовенства.

При этом отмечаются и положительные моменты мультикультурализма. По мнению французского исследователя Н. Рулана, Франция отошла от классической либеральной модели в сторону либеральной мультикультурной модели, от неделимости французского государства к демократическому плюрализму.

Классическая либеральная модель предусматривает разделение между частной и общественной сферами. К частной сфере относятся такие проявления жизни человека как язык, вера, обычаи; к общественной - политические и гражданские обязанности и права индивидов. Общественная сфера не предполагает вмешательства частных аспектов жизни граждан. «Общественная сфера - нейтральна и может нормально функционировать благодаря существованию частной сферы, где и проявляются различия». Одновременно для защиты своих интересов (в особенности в культурной сфере) индивиды могут объединяться в ассоциации, которые представляют собой сумму индивидуальных интересов.

Либеральная мультикультурная модель существует в тех обществах, которые являются разнородными, но при этом их члены выступают за совместное проживание. Отличительной особенностью этой модели от вышеназванной является то, что группы выступают как коллективные единицы, а не сумма частных интересов. В данной модели группа выступает посредником между общественным и частным, тем самым способствуя сплочению всего общества. Грань между частной и общественной сферами в либеральной мультикультурной модели обозначена неявно. Идентичности могут иметь место и на общественном уровне, который остается местом выражения общих ценностей. Именно общие ценности, а не гражданские и политические права и обязанности, являются основой сплоченности всей системы. По мнению Н. Рулана, признание за ассоциациями и группами их особого характера ведет к обеспечению стабильности и сплоченности, а не к расколу общества.

Таким образом, французское общество становится мультикультурным, что требует новой трактовки классической республиканской модели, традиционной для Франции. Исследователи полагают, что мультикультурная модель, в отличие от универсалистской, способна обеспечить долговечность республиканской модели.

На современном этапе во Франции получает все большее распространение термин «этническое разнообразие», несмотря на то, что первоначально он использовался в лексике крайне правых. Хотя политики и не афишируют свою приверженность к элементам мультикультурализма, некоторые из них стали применять этот термин в политическом дискурсе. Общественные активисты, научное сообщество, также начинают употреблять это словосочетание в своих дискуссиях.

Так, в октябре 1981 года в закон Франции от 01 июля 1901 года «О контракте объединения» (О соглашении об основании ассоциации) были внесены изменения, разрешающие иностранцам создавать свои ассоциации. Ранее иностранцы во Франции вообще были чуть ли не полностью поражены в правах по вопросам деятельности ассоциаций. Нормы Декрета-закона от 12.04.1939г. правительства Даладье, установили для иностранных ассоциаций специальный режим (раздел IV «Иностранные ассоциации» Закона Франции от 01.07.1901г. о соглашении об основании ассоциации), значительно отличавшийся от общего права ассоциаций и практически полностью лишавший иностранцев свободы на объединение.

Данной возможностью воспользовались иммигрантские сообщества. Так, курдские ассоциации, которые стремятся сохранить свою культуру, не только создали радио курдского сообщества, но и учредили культурный центр, финансирование деятельности которого осуществляется частично и за счет государственной поддержки. В такой ситуации речь идет уже не о частной сфере жизни каждого индивида, поскольку выделяются субвенции из общественных денег. Таким образом, продвижение культурного многообразия осуществляется институциональной общественной сферой.

В силу специфики исторических связей Франции со странами Магриба арабо-мусульманская диаспора во Франции является самой многочисленной среди стран Европейского содружества. Она формировалась в течение долгого времени. В настоящее время мусульманская община Франции имеет свои просветительские, профессиональные, религиозные и политические организации. Их возникновение пришлось на конец 1970-х - начало 1980-х годов, когда молодое поколение мусульманских иммигрантов, частично ассимилированное в принимающее общество, постоянно сталкивалось с трудностями при отстаивании своих прав. Таким образом, появление мусульманских объединений стало своеобразной компенсацией за возникающие проблемы при интеграции мусульман.

В 1983 году был создан Союз мусульманских организаций, в состав которого вошли 15 ассоциаций из крупных городов Франции, в 1985 году сформировалась Национальная федерация мусульман Франции. За последние десятилетия во Франции было учреждено более двух тысяч исламских ассоциаций. В 2003 году, по инициативе министра внутренних дел Ж.-П. Шевенемана, был основан Французский совет мусульманского культа, который является выразителем традиционного и умеренного ислама. По мнению французских исследователей, создание этой организации было попыткой французских властей создать такую структуру, с которой сотрудничала бы большая часть мусульманских объединений, благодаря чему мог бы осуществляться контроль над их деятельностью. Однако фактически этого не произошло, и Совет осуществляет в основном технические функции по организации религиозной деятельности мусульманского сообщества. Деятельность Совета заключается в строительстве мечетей и обустройстве кладбищ, организации религиозных праздников и других мероприятий, подготовке религиозных служителей.

Однако между руководством Национальной федерации мусульман и Советом мусульманского культа идет активная борьба за лидерство и получение государственной финансовой помощи, что затрудняет процесс объединения усилий для достижения общих целей.

Несмотря на то, что Франция лидирует по количеству мусульман в Европе, они мало представлены в бизнесе и властных структурах. Объяснением этому служит проводимая в стране политика управления культурным многообразием, в основе которой лежит приоритет прав личности и отказ в признании прав на коллективную идентичность за конфессиональными и этническими сообществами. Французская модель интеграции основана на республиканском принципе, независимо от религиозных, этнических и культурных особенностей различных групп населения. Кроме того, Франция придерживается концепции светского государства, в то время как в Германии признаются все религии, а в Великобритании сохраняется государственная религия. Таким образом, по сравнению с Германией, мусульманские общины Франции обладают незначительным влиянием на политическую, экономическую и культурную жизнь страны.

Подводя итог, можно сказать, что на практике в связи с ростом числа инокультурных групп среди населения Франции, государственными органами используются элементы мультикультурной политики, без которых справиться с культурным многообразием не получается.

В результате проведения сравнительного анализа модели мультикультурализма, по-разному реализуемого в разных странах, среди французских исследователей преобладает мнение, что французская интеграционная модель несовершенна, но она прошла проверку временем успешнее, чем другие модели. На современном этапе все модели интеграции находятся в кризисной ситуации, и поэтому существенных различий между ними нет. Несмотря на то, что властям Франции не всегда удавалось результативно проводить на первых этапах политику ассимиляции, а в последние десятилетия политику интеграции, большая часть французского общества полагает, что именно французская культура с ее универсалистским характером должна определять основные нормы, ценности и принципы, которым другие культуры должны подчиниться.

Проблема культурного разнообразия становится одним из важнейших факторов в борьбе между различными политическими силами. Усиление позиций крайне правых националистических партий влечет за собой все большую политизацию данной проблемы. Такие вопросы, как сохранение национальной идентичности принимающего общества, интенсификация интеграционных процессов иммигрантов, выходят на повестку дня внутрипартийных дискуссий.

Большинство французских партий позитивно относится к возрастающему числу иммигрантов в стране и руководствуются в своих программных документах концепцией прав человека, в основе которой лежит принцип наделения каждого человека основными правами от рождения.

Союз за народное движение (СНД) выступает за то, чтобы мигранты исполняли законы и нормы принимающего общества, сохраняя целостность государства. Партия предлагает минимизировать нелегальный въезд во Францию и выдавать разрешения на проживание только легально въехавшим лицам. При этом государство должно отменить автоматическое предоставление гражданства детям мигрантов, которые должны сами изъявить желание стать гражданами Франции. Также предлагается ужесточить условия для воссоединения семей, которое не должно происходить автоматически. В сфере внешнеполитических отношений СНД предлагает развивать и укреплять отношения только с теми странами, которые согласны принимать депортируемых из Франции нелегальных мигрантов.

С точки зрения Французской социалистической партии, необходимо поощрять развитие культурного многообразия во Франции. Социалисты рассматривают иммигрантов как трудящихся, которые создают богатство страны, поэтому нелегальных мигрантов, которые знают язык и имеют работу, следует узаконить, выдав им разрешения на проживание и работу. Кроме того, иностранцам, прожившим в стране не менее 5 лет, должно предоставляться право голоса на местных выборах. Вместе с тем, для социалистов крайне важно, чтобы все иммигранты знали французский язык и разделяли демократические ценности страны.

Программные установки Демократического движения рассматривают культурные меньшинства как дискриминируемые группы населения. Партийные лидеры предлагают сделать акцент на сотрудничестве со странами происхождения иммигрантов, помогая африканским странам, откуда приезжает большинство мигрантов, чтобы способствовать их возвращению на родину. По мнению демократов, если иностранец владеет языком, имеет работу и жилье, то через 10 лет постоянного проживания в стране он может получить право голоса на муниципальных выборах. Кроме того, партия предлагает провести легализацию для тех, кто прибыл в страну незаконно, но при этом выражает желание интегрироваться во французское общество.

Партийная идеология Левого фронта строится на отношении к культурным и национальным меньшинствам как к трудящимся и одновременно дискриминируемой части населения. Партия делает упор на интеграцию и натурализацию иммигрантов и предлагает проводить политику против геттоизации общества. Для тех, кто прибыл в страну официально, следует выдавать разрешение на работу сразу на 10 лет. В программе Левого фронта указывается, что у мигранта должно быть право на воссоединение с семьей; дети мигрантов, рожденные во Франции, могут автоматически получить гражданство; мигранты-резиденты должны обладать правом избирать и быть избранными на местных и европейских выборах наравне с гражданами Европейского союза.

Партия Европа-Экология-Зеленые рассматривает представителей культурных меньшинств, прежде всего, как людей, у которых есть права в соответствии с Декларацией о правах человека. «Зеленые» рассматривают иммигрантов как дискриминируемую группу общества. Согласно концепции партии, следует бороться с незаконной эксплуатацией труда иностранных граждан, разрешить воссоединение семей, облегчить доступ к гражданству и политическим правам, в первую очередь для тех, кто родился или получил образование на территории Франции.

Таким образом, каждая партия решает проблему управления культурным многообразием, исходя из собственного понимания этой проблемы. Тем не менее, все партии согласны, что численность прибывающих мигрантов необходимо сокращать, когда сужается рынок труда. Также ни одна партия коренным образом не разделяет коренных французов и иммигрантов, поскольку у каждого иностранца есть шанс стать гражданином Франции. Отличия состоят в условиях, которые выдвигает каждая партия для натурализации иностранных граждан.

Совершенно другую позицию занимает партия Национальный фронт (НФ). В основе ее программы - ярко выраженная националистическая идеология. Отличительной особенностью НФ является крайне негативное отношение к иммиграции.

Лидером партии с января 2011 года стала Марин Ле Пен - дочь основателя партии Жан-Мари Ле Пена. На последних президентских выборах 2012 года М. Ле Пен получила 17,9% голосов, превзойдя результат своего отца, которого на выборах 2002 года поддержали 17,8% избирателей. Кроме того, Национальный фронт получил 2 места в Национальном собрании. Такой результат считается весьма успешным для партии, которая после введения мажоритарной системы не была представлена в Национальном собрании.

Анализ президентской кампании 2012 года показал, что голосование за НФ было не только протестным, как это было в 2002 году. Партия значительно расширила свою электоральную географию, в которой ранее были только восточные регионы Франции.

Электоральная база Национального фронта в своей основе состоит из двух групп: мелкой буржуазии (независимые работники, торговцы, фермеры) и рабочего класса. Следует отметить, что такое сближение изначально антагонистических классов началось еще в конце 1980-х годов. В настоящее время усилия НФ направлены на увеличение электоральной поддержки за счет среднего класса. В программных документах партии предусматриваются меры поддержки малого и среднего бизнеса, госслужащих, фермеров и других групп, которые, по словам М. Ле Пен, «страдают и находятся в состоянии деклассирования».

После прихода М. Ле Пен, в Национальном фронте начались преобразования. Новые руководители стремятся избавить партию от имиджа маргинальной и радикальной и тем самым ответить на обвинения в расизме и ксенофобии, звучащие со времен создания движения. Сама Марин Ле Пен заявила, что НФ является патриотической, а не ксенофобской партией. «Мы - патриотическая партия, а нас представляют как партию ксенофобов. Мы - партия, которая выступает против иммиграции, а из нас делают расистскую партию».

Следует отметить, что Национальный фронт - единственная из французских партий, где тема управления культурным многообразием является первостепенной в идеологии и программе. По мнению лидеров НФ, иммиграция угрожает Франции замещением населения и другими проблемами. Программа партии прописывает создание в стране принципа «национального суверенитета», по которому у французов будет больше прав, чем иностранцев. Таким образом, главная идея НФ - миграция несет угрозу для страны, и защититься от нее можно приняв закон о «национальном приоритете». Но возникает проблема - кого считать французами, а кого - «чужими»? У Национального фронта понятие «француз» совпадает с Конституцией страны, по которой французами являются те, кто обладает французским гражданством независимо от происхождения. Таким образом, «чужими» признаются только иммигранты с иностранным гражданством, а натурализовавшиеся мигранты независимо от происхождения будут иметь более высокий статус. Однако внутри партии идет дискуссия - можно ли провести границу между «своими» и «чужими» по критерию гражданства, или необходимо перейти к критерию национальной идентичности.

При этом в программе НФ содержится положение об обязательной ассимиляции «новых французов» и подтверждается приверженность ценностям французской республиканской модели. «Ассимиляция должна вновь стать правилом, а коммунитаризм должен быть изгнан. Республика не признает никаких сообществ».

Отношение Национального фронта к проблемам миграции и управления культурным многообразием резко отличается от позиций других партий. В программных документах отмечается, что иммиграция за небольшим исключением не нужна, поскольку она противоречит интересам Франции и коренного населения, негативно влияет на систему социального обеспечения страны. В связи с этим НФ предлагает сократить число легальных мигрантов в 20 раз (с 200 тыс. до 10 тыс.), запретить воссоединение семей, сократить число беженцев, которые остаются в стране.

Лидеры НФ отрицают, что на низкооплачиваемую работу, которую выполняют иностранцы, не хотят идти французы. М. Ле Пен заявила, что местные жители заняли бы эти рабочие места, если оплата труда будет соразмерна его тяжести. Однако наниматели целенаправленно используют труд иммигрантов, чтобы снизить заработную плату. По ее мнению, здесь работает простой принцип - чем больше желающих найти работу, тем ниже заработная плата. Кроме того, по мнению руководителей НФ, миграция в таких масштабах не нужна Франции, поскольку на рынке труда уже есть избыток рабочей силы.

НФ крайне негативно относится к практике воссоединения семей и требует прекратить эту политику из опасения кардинального изменения национального состава населения страны. По мнению сторонников партии, следует стимулировать рождаемость во французских семьях путем повышения пособий многодетным семьям, предоставлять таким семьям доступ к социальному жилью и другие льготы, чтобы решить демографическую проблему без участия иммигрантов.