Социальное значение запаха
Основные положения теории социального конструирования реальности. Ольфакторное распознавание гендера, формы маскулинностей и феминностей. Способы идентификации себя и окружающего мира через запах. Анализ языковых, смысловых и структурных единиц текста.
| Рубрика | Социология и обществознание |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 06.11.2015 |
| Размер файла | 117,8 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://allbest.ru
Оглавление
Введение
1. Социальное значение запаха
1.1 Первичная ольфакторная гендерная социализация
1.2 Вторичная ольфакторная гендерная социализация
1.3 Средний класс: ольфакторное потребление
1.4 Краткие выводы по разделу
2. Эмпирическое исследование социального значения запаха
2.1 Цель, объект, предмет
2.2 Задачи и гипотезы исследования
2.3 Концептуализация
2.4 Теоретико-методологические подходы
2.5 Выбор метода
2.6 Модель выборки. Планирование полевой стадии
2.7 Пилотажное исследование
3. Интерпретация и анализ полученных данных
3.1 Опыт первичной социализации в ольфакторном. Примордиальное
3.2 Опыт вторичной социализации в ольфакторном. От природных к социально-групповым запахам: возраст, гендерная репрезентация
3.2.1 Феминный ольфакторный профиль
3.2.2 Маскулинный ольфакторный профиль
3.3 Ольфакторные режимы повседневности и публичных пространств респондентов
3.4 Офисный режим в контексте ольфакторного
Заключение
Список литературы
Приложения
Введение
До недавнего времени социология неоднозначно относилась к изучению запаха, хотя запахи - это неотъемлемая часть нашей повседневности, которая к тому же носит гендерно окрашенный аспект. Социологическая наука уделяла внимание зрению и слуху, но не запаху, в то время как он предоставляет огромное поле для исследования в рамках социального микродистанцирования. Следовательно, в первую очередь, мы говорим о проблеме недооцененности ольфакторной культуры в производстве гендера. Таким образом, в теоретической части работы далее будут раскрыты механизмы формирования ольфакторных норм посредством первичной и вторичной социализации, где немаловажное значение отводится гендерным аспектам как варианту социального конструирования реальности.
Для этой задачи будет привлечена теория о социальном конструктивизме П. Бергера и Т. Лукмана, идея обучения техникам тела М. Мосса, а так же идея политического захвата тела М. Фуко. Здесь же для объяснения гендерной социализации и существования специфического габитуса, объясняющего формирование ольфакторных гендеризированных норм будут использованы работы М. Киммела, А. Темкиной и Е. Здравомысловой, Е.Ю. Рождественской и В.И. Ильина.
Кроме того, раскрытие механизмов ольфакторной гендерной социализации позволит понять функционирование индивида и перформативность действия, в которое входит ольфакторный сценарий, для чего будет привлечена идея культурного перформанса Дж. Александера.
Перформативность действия далее в работе пересекается с понятиями культурного капитала и потреблением, отраженными в работах В.В. Радаева. Последние два понятия позволят объяснить модели ольфакторного потребления, и продемонстрировать формирование ольфакторных вкусов и ольфакторную репрезентацию статусов среднего класса в категориях «дистанцирования» и «присоединения к большинству» через призму «публичного» и «приватного» пространства Дж. Вайнтрауба и Джейкобса. На эмпирическом уровне настоящей работы раскрывается социальное значение запаха в контексте конструирования социального (в том числе гендерного) статуса через ольфакторное потребление среди офисных сотрудников относящихся к представителям среднего класса. При этом теоретическим и эмпирическим объектом исследования выступает значение запаха в конструировании социального статуса офисными сотрудниками относящихся к представителям среднего класса, а предметом - практики и механизмы конструирования социального статуса через ольфакторное потребление офисными сотрудниками относящихся к представителям среднего класса. Соответственно, проведено качественное исследование с применением метода лейтмотивного интервью. Для проведения интервью и ответов на исследовательские вопросы, отбор респондентов предполагает, что они как социально компетентные индивиды, обладающие вербальными компетенциями должны быть способными вербализовать свои сенсуальные опыты. Для анализа методов исследования в данной работе предполагается использование литературы: В.В. Семенова, С. Квале, С.А. Белановский. Для анализа самих интервью и дискурса, по части «проговаривания запахов»: С.Тичер, М. Мейер, Р. Водак, Е. Веттер. Однако, учитывая проблему нарративизации такого сенсорного опыта как восприятие, запоминание, предпочтения и соответственно вербализация ольфакторных феноменов, в работе проводится частичная нарративизация как компромисс.
Эмпирическое исследование раскрывает практики ольфакторного потребления у женщин и мужчин - представителей группы офисных сотрудников, средний класс; ольфакторные режимы повседневности и публичных пространств респондентов, включая режим офиса; а так же определяет роль (смысл) запахов в контексте публичного и приватного взаимодействия.
1. Социальное значение запаха
Запах долгое время находился в поле интереса биологии, этологии, психологии обоняния, психофизиологии: вероятно, запах был находкой в этих сферах, потому что носил характер очевидного, реального, естественного физического процесса, свойственного живым организмам. Как только на этот феномен запаха свой взгляд обращает социология, возникает проблема определения границ биологического и социологического. В настоящей работе представляется возможным рассмотреть эту теоретическую проблему с точки зрения феминистски ориентированного нового материализма. А. Зибен пишет, что эти теоретики стремятся к оспариванию дуализма культура - природа, пол - гендер, наука - гуманитарные науки. Вместо того, чтобы рассматривать природу (или материальность) и культуру как две отдельные сущности, эти подходы объединяют предложенные интенции вместе и образуют так называемые «naturecultures» Sieben A. Heteronormative pheromones? A feminist approach to human chemical communication // Feminist Theory: Sage, 2011. 263-280. .
Где же граница дуальности - биология-социология? Многие биологи утверждают, что запах есть ни что иное, как визитная карточка животного: «он несет информацию о принадлежности к тому или иному виду, полу и даже определяет его индивидуальные и семейные связи» Котенкова Е.В. Запахи и их значение в жизни человека // Журнал «Биология». М.: Изд. Первое сентября. №02, 2001. URL: . Полноценные работы о роли запахов в жизни человека появлялись в печати в конце 30-х гг., и в последнем десятилетии, по мнению Е.В. Котенковой, возникают исследования о роли феромонов Там же . Помимо внешних пахучих веществ, запахов, которые распознает как человек, так и животные, существуют такие вещества, которые выделяются собственно организмом. То есть речь идет о так называемых феромонах. Феромоны были определены П. Карлсононом и М.Лушером в 1959 как «вещества, которые выделяются наружу животным какого-либо вида и вызывают определенные поведенческие или нейроэндокринные реакции у другого животного того же вида» Sieben A. Heteronormative pheromones? A feminist approach to human chemical communication // Feminist Theory: Sage, 2011. 263-280. . У животных власть феромонов очень сильна, так как в их ведении находятся реакции, обеспечивающие выживание вида: воспроизведение, забота о потомстве, единство и взаимодействие группы. В частности, самцам и самкам всех животных, размножающихся половым путем, именно феромоны позволяют находить друг друга и вступать в сексуальный контакт Марголина А. Сладкая месть феромонов // Журнал «Наука и жизнь». №7, 2005. . А. Зибен пишет, что человеческие феромоны, в биологических или психологических статьях также как и у животных переплетаются с вопросами секса, пола и сексуального желания.
Они называются секс-специфическими (и в их производстве, и по своим последствиям) и нужны, чтобы играть роль в женском гормональном цикле, увеличении половых различий и межчеловеческом гетеросексуальном влечении. В то же время, феромональная связь несколько отличается от обоняния, потому что феромоны могут вызвать реакцию без обоняния, и они подходят к другой группе рецепторов. В своей статье Зибен утверждает, что феромоны изучаются как биологическая основа гетеросексуальности и половых различий. Однако не следует забывать, что существуют феромоны не только секс-специфические, но так же и другие, инстинктивные, связанные, например, со страхом и пр.
Д. Захарьин полагает, что антропологическая уникальность человека проявляется в особенном развитии обонятельных инстинктов, и что индивиды извлекают из запаха только малую информацию, доступную животным Захарьин Д. Ольфакторная коммуникация в контексте русской истории // РОССИЯ / RUSSIA. Вып. 3 (11): Культурные практики в идеологической перспективе. Россия, XVIII - начало XX века. М.: ОГИ, 1999, с. 54-70. Причину этого описывают две противоположные точки зрения: одна из них - фрейдистская о связи деградации обоняния с развывшейся у человека прямой осанкой. Половое влечение постепенно перестало связываться с обонятельными центрами, перераспределившись между каналами зрения, и нос утратил свою значимость биологического органа воспроизводства. Однако эксперимент Б. Холда и М. Шлеи?дта, продемонстрировал способность реагирования на запах противоположного пола и узнавания полового партнера при помощи носа Hold В., Schleidt M. The importance of human odour in non-verbal communication // Zeitschrift fur Tierpsychologie. 1977. № 43; Schleidt M. Personal Odor and Nonverbal Communication // Ethnology and Sociology. 1980. Sept. H. 1, 3.
Итак, с биологической точки зрения, следует, что запах - это явление физиологического характера, пахучие вещества, обрабатываемые и распознаваемые в ходе физиологических процессов, которые направлены на предупреждение критических для жизни моментов, продолжение рода и определения пола, или иными словами - способ взаимодействия и взаимовлияния исключительно на физиологической основе. С точки зрения социологии, в частности, опираясь на работы символических интеракционистов, Мида, Гоффмана, Блумера, запах возможно определить как некоторую интеракцию или взаимовлияние, которое осуществляется посредством обмена жестами и символами. Иначе говоря, понимание поведения человека сокрыто в символах коммуникативного общения Блумер Г. Социологические импликации мышления Джорджа Герберта Мида // Социальные и гуманитарные науки. Сер. 11. Социология. 2008. № 1.. Однако в данном контексте нам следует сделать акцент на невербальной интеракции, то есть на неречевом контакте. Согласно В.А. Лабунской, невербальная интеракция представляет собой результат взаимодействия между структурами экспрессивного невербального поведения, кинесико-такесической (осязательной), просодической (акустической), ольфакторной (обонятельной) и пространственно-временными компонентами общения. По мнению автора, в ходе такой невербальной интеракции формируются паттерны невербального взаимодействия, что и позволяет различать типы взаимодействия: «Тезаурус паттернов невербального взаимодействия субъекта отражает социокультурную, статусно-ролевую принадлежности, индивидно-личностные особенности» Лабунская В. А. Психология затрудненного общения: Теория. Методы. Диагностика. Коррекция: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений / В. А. Лабунская, Ю. А. Менджерицкая, Е. Д. Бре-ус. -- М.: Издательский центр «Академия», 2001. -- 288 с.. Таким образом, запах здесь выступает как невербальная ольфакторная интеракция, отражающая социокультурную и индивидуально-личностную информацию «сообщающего».
Следовательно, граница дуальности биология-социология может быть обнаружена в связующем звене, представленным призмой культуры и нормами цивилизации. Обонятельные особенности человека интегрированы в культурное социальное пространство подобно техникам тела. Так же как и манера двигаться в различных культурах зависима от культурно-исторических практик, запах имеет свою биологическую (физиологическую) основу, в которую инкорпорированы культурно-исторические практики и смыслы. Физиологический процесс, связанный с передвижением импульсов в мозг, наращивается габитусами, которые свойственны различным культурам, и, таким образом, габитусы усложняют примитивное или анатомическое представление об обонянии. Определенное поведение, рефлексия, связанная с запахом в физиологическом пространстве, не могут быть отделены от социокультурного наследия общества.
О. Вайнштейн пишет, что запахи наделены культурно релевантными значениями и участвуют в общественной жизни в качестве парадигмы идентификации мира и взаимодействия с ним. Она пишет, что в силу личной, эмоциональной природы ольфакторного (обонятельного) опыта значимые запахи усваиваются членами общества на глубоко личностном уровне Вайнштейн О.Б. Ароматы и запахи в культуре. Изд. 2-е, испр. Книга 1 / Сост. О.Б. Ваи?нштеи?н. М.: Новое литературное обозрение, 2010. -- 616 с., ил.. Иными словами, восприятие запахов складывается из взаимодействия врожденных и культурно приобретенных привычек или габитусов, а так же в зависимости от эмоционального контекста. В работе «Социология социального пространства» П. Бурдье определяет габитус как характерное множество черт, которые приобретает индивид, диспозиции, которыми он располагает, или, иначе говоря, свойства, результирующие присвоение некоторых знаний, некоторого опыта Бурдье П. Социология социального пространства / Пер. с франц.; отв. ред. перевода Н. А. Шматко. -- М. : Институт экспериментальнои? социологии; СПб.: Алтейя, 2007. - 288с. . Габитуc в понимании П. Бурдье является системой схем восприятия и оценивания как когнитивных и развивающих структур, которые агенты получают в ходе их продолжительного опыта в какой-то позиции в социальном мире и как социокультурный маркер, габитус усваивается и развивается посредством социализации.
Жизнь индивидов в современном обществе сильно регламентирована от повседневного до сакрального: жизнь проходит в таких институциональных контекстах, где даже запах имеет высоко регулятивное значение (аромат наносится с осознанием того, где мы и как должны пахнуть). Иными словами, говоря о некоторой культуре запаха, о способах идентификации себя и окружающего мира через запах, мы обращаемся к существованию некоторого предыдущего опыта (background) из ранних обонятельных впечатлений, кулинарных традиций, гигиенических установок и др., которые усваиваются в процессе становления личности через усвоение норм общества, которые, в свою очередь, в зависимости от институционального контекста могут постулировать определенные правила ношения запаха. В то же время, в зависимости от различных контекстов индивид испытывает различные эмоции, которые сопряжены с запахом, т.к. запах имеет под собой определенную потребность в эмоциональном переживании: запах, которым мы привлекаем, вспоминаем события - это канализатор эмоций, благодаря ему индивиды наполняются эмоциями. Соответственно, у нас появляется возможность понять функционирование индивида и перформативность действия, в которое входит ольфакторный сценарий: мы что-то делаем, привлекая духи, создаем свои статусы, определяем себя в публичном пространстве, определяем, как хотим быть определенными в нем, и наполняемся эмоциями.
Следовательно, возможно утверждать в некотором смысле, что всякий ольфакторный опыт - это следствие обучения, набор обонятельных практик, сопряженных с эмоциональными переживаниями, и усвоенных в институционализированной социокультурной среде на разных этапах развития индивида. Иными словами, природное обоняние корректируется правилами социальной игры, и, таким образом, искусству поддерживать благоприятный ольфакторный имидж обучает общество, но нормы социальной репрезентации не остаются неизменными Захарьин Д. Ольфакторная коммуникация в контексте русской истории // Россия/Russia Вып.3 (11): культурные практики в идеологической перспективе. Россия, XVIII - начало XXв. / Составитель Н.Н. Мазур. М.: ОГИ, 1999, С. 54-70. URL.
1.1 Первичная ольфакторная гендерная социализация
Исходя из идеи работы Е. Здравомысловой и А. Темкиной, следует, что «основное положение теории социальной конструкции реальности заключается в том, что индивид усваивает культурные образцы (паттерны) в процессе социализации, продолжающемся в течение всей жизни» Здравомыслова Е., Тёмкина А. Введение. Социальная конструкция гендера и гендерная система в России // Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период. Сб. научных статей / Под ред. Здравомысловой Е., Тёмкиной А. СПб.: ЦНСИ, 1996. Труды. Вып. 4. С. 5--13.: первичной и вторичной социализации и, как частный случай, ресоциализации. Здесь авторы опираются на идеи П. Бергера и Т. Лукмана о социальном конструктивизме, суть которого заключается в том, что повседневная жизнь представляет собой реальность, интерпретируемую людьми и, которая имеет для них субъективную значимость в качестве цельного мира Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. -- М.: «Медиум», 1995. -- 323 с..
По мнению А. Темкиной и Е. Здравомысловой, период первичной социализации связан в основном с бессознательными и пассивными механизмами усвоения культуры, в то время как вторичная социализация предполагает большую включенность когнитивных механизмов и возможность творческого преобразования среды Здравомыслова Е., Тёмкина А. Введение. Социальная конструкция гендера и гендерная система в России // Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период. Сб. научных статей / Под ред. Здравомысловой Е., Тёмкиной А. СПб.: ЦНСИ, 1996. Труды. Вып. 4. С. 5--13.. Однако, несмотря на бессознательность усвоения культуры в первичной социализации, основные обонятельные габитусы закладываются наиболее фундаментально с первоначальных обонятельных впечатлений и составляют базу аппарата меморизации запахов: такие запахи «своего, родного» как родительские духи, запах дома, кухни и др., проходя через вторичную социализацию заменяются новыми запахами повседневности или праздника, и, по мнению А. Левинсона, именно с ними потом сравниваются все остальные. А. Левинсон в работе «Повсюду чем-то пахнет» описывает запах матери (отца, бабушки, дедушки, няньки) через понятие физической дистанции, и называет его «родным» и приятным для ребенка, в противовес явно неприятным, исходящим от других взрослых: запахи их выделении?, особенно те, которых ребенок не ощущает у самого себя Левинсон А. Пять писем о запахе // Социология чувств: запахи / «НЛО», №43, 2000. С. 14-34. Кроме того, в период фундаментализации правильного и неправильного, приятного и неприятного, происходит и ольфакторное распознавание гендера - женского или мужского запаха, где запах является частью гендерного дисплея, микровзаимодействия, в которых происходит распознавание гендера (doing gender).
Возвращаясь к основному положению теории социального конструирования реальности, гендер возможно рассматривать как ее вариант. Модели маскулинного и феминного усваиваются в процессе социализации, т.к. гендер представляет собой социальный статус, действующий в рамках культурного пространства данного сообщества Здравомыслова Е., Тёмкина А. Введение. Социальная конструкция гендера и гендерная система в России // Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период. Сб. научных статей / Под ред. Здравомысловой Е., Тёмкиной А. СПб.: ЦНСИ, 1996. Труды. Вып. 4. С. 5--13.. В.И. Ильин, автор работы «Гендерные модели потребления» пишет, что гендер - это принятая в данном социокультурном поле, и, более - модель поведения представителей разных полов, на основе которой формируются социальные ожидания, габитусы и стереотипы, которые преследуют людей всю жизнь, заставляя их подстраиваться под гендерные модели Ильин В.И. Гендерные модели потребления // Поведение потребителей. ..
При этом, понятие габитуса здесь существенно для теоретической? тематизации гендера. Е.Ю. Рождественская в работе «Документальный доступ к субъективным микро теориям и обыденному знанию» обращается к более позднему расширению понятия габитуса П. Бурдье: «Хабитус производит социально гендеризованные конструкции мира и тела, которые хотя и не являются духовными репрезентациями, все же не менее активны», и подытоживает позицию Бурдье - «социальное существование пола связано со специфическим хабитусом, который? предполагает одни практики и исключает другие.
В этом смысле «хабитус» выступает в качестве основы, или modus operandi этнометодологическои? концепции половых практик (doing gender), порождая различные перформативные формы и маскулинностей, и феминностей» Рождественская Е.Ю. «Документальный доступ к субъективным микротеориям и обыденному знанию» / Социология: Методология, методы, математическое моделирование. 2011. Т.32. С. 80-111. . Иными словами, в контексте настоящей работы, индивид в ходе ольфакторной гендерной социализации с детства учится понимать, что мальчик не должен пахнуть как девочка, и девочка не должна - как мальчик: индивиды исключают из своих практик практики соответствующие противоположному полу, и сознают, что их ольфакторное гендерное положение не равно.
В детстве гендерное ольфакторное различие усваивается с помощью механизмов подражания и воспитания в терминах М. Мосса, а агентами трансмиссии норм могут выступать почитаемые детьми взрослые (чаще всего родители), СМИ и школы. Здесь же возможно и детское взаимоподражание в концепциях Дж. Г. Мида. Нормы запаха (как и где должно или не должно пахнуть) как и техники тела, согласно идее М. Мосса, должны выступать следствием обучения, «дрессировки» тела, которое помещено в то или иное общество, и, соответственно, в ходе воспитания рождается ольфакторный имидж.
В работе «Техники тела» автор предлагает добавить к понятию воспитания понятие подражания, обосновывая такой союз понятием престижа. Антрополог пишет, что происходит престижное подражание: дети, подражают актам, которые оказались успешными, и которые они видели удавшимися у людей, внушающих доверие и обладающих авторитетом. Акт принимается извне, сверху, даже если это акт исключительно биологический, относящийся к телу: индивид заимствует ряд движений из акта, совершаемого перед ним или вместе с ним другими Мосс М. Техники тела // Общество. Обмен. Личность. Труды по социальной антропологии. Пер. с фр. А.Б. Гофмана. М.: Университет. Книжный дом, 2011. - 304c. . В контексте настоящей работы следует, что ребенок подражает взрослым: чистит зубы, наносит пену для бритья, использует родительский парфюм и др., но делает это не из принятой функциональности этих атрибутов, а потому, что хочет казаться взрослым, пахнуть как почитаемый им взрослый.
Тем не менее, следует оговорить, что все социальные институты гендеризованны, и во всех сферах доминантные определения усиливаются и репродуцируются, в них применяются дисциплинарные санкции к «отклоняющимся от нормы» Киммл М. Гендерное общество // Пер. с англ. -- М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. -- 464 с. -- (Гендерная коллекция -- зарубежная классика)., соответственно, воспитание происходит агентами, которые уже социализированы в определенных стереотипах насчет того, какими должны быть девочки и мальчики различных возрастов, о чем пишет М. Киммл.
С помощью жизненного опыта, курсов, популярной прессы, руководств по воспитанию детей, рассказов референтных групп родители конструируют не просто «ребенка», но «мальчика» и «девочку», и следят, чтобы их ребенок демонстрировал «типичный запах», девочек или мальчиков. Здесь конечно можно говорить о том, что существуют такие обще-цивилизационные нормы, как гигиена (от человека не должно пахнуть «нечистотами») - ребенка обучают принимать душ, происходит конструирование именно ребенка, цивилизованного человека, но тот же душ принимают с различными синтетическими ароматами, характерными для разных полов.
Допустим, девочкам покупают детские наборы парфюмерии (например, «Маленькая фея»): родители формируют в девочке конструкт ольфакторной женственности - девочка должна вкусно пахнуть и иметь эти атрибуты подчеркивания своей гендерной принадлежности, более того девочка учится распознавать взрослый запах и запах своей возрастной категории - ей предлагают не мамины духи, а специальные детские.
Примером, не синтетического запаха, может являться «опривычивание», встраивание запахов в пространственное разделение инструментальных и экспрессивных ролей: девочку скорее возьмут на кухню, где будут витать запахи сдобы и пр., тем самым формируется представление о запахах экспрессивной роли женщины; в то время как мальчика возьмут в гараж, в котором будут другие запахи - механического масла, опилок, железок и пр.
Следовательно, если ребенок регулярно чувствует от отца запах крепкого парфюма, табака и опилок, то именно эти запахи будут формировать в его восприятии конструкт ольфакторной маскулинности, но во вторичной социализации, после выхода «из-под родительского крыла», ребенок посредством обучения нормам другими институтами, может сформировать для себя новый гендеризованный конструкт, хотя и примординальный запах маскулинности никуда не исчезает - он запечатывается в памяти, эмоциях или ощущениях как некий совершенный, но не законченный опыт.
Таким образом, ребенок под надзором родителей запахи «впитывает» или «обучается» им: восприятие запаха матери, женщины, отца, представляют собой нечто естественное, скорее просто родной запах, образец, впитываемый на подсознательном уровне, но в то же время, существуют некоторые нормы запаха, которым ребенка обучают подобно техникам тела. Мальчики и девочки с детства начинают осознавать что означает быть мужчиной или женщиной и, что их положения не равно. Едва ли не с рождения индивиды усваивают нормы, соответствующие моделям, связываемым в нашем сознании с гегемонной мужественностью и преувеличенной или «подчеркнутой женственностью» при помощи механизмов подражания и воспитания в гендеризованных институтах, где запахи выступают в качестве символов, из которых строится модель «мужчины» и «женщины». Конечно, во вторичной социализации, как полагает М. Киммл, каждый индивид видоизменяет эту «траекторию» так, как каждому из нас это удобно по жизненному пути Киммл М. Гендерное общество // Пер. с англ. -- М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. -- 464 с. -- (Гендерная коллекция -- зарубежная классика)., однако, именно в первичной социализации формируется фундамент ольфакторного правильного и неправильного, приятного и неприятного, мужественного и женственного.
1.2 Вторичная ольфакторная гендерная социализация
социальный гендер запах феминность
Обучение нормам гендерного ольфакторного имиджа, разумеется, относится не только к первичному институту - семье, но и к другим (рабочее место, университет, школа и др.), т.к. каждая отдельная единица первичного института (семья) не может состоять в вакууме отдельно от культуры и общества. Иными словами, речь идет о том, что всякие нормы запаха инкорпорированы в некую систему культурно-исторических, возможно, традиционных представлений о запахах в различных цивилизациях.
Исследования в области межкультурного восприятия запаха во многом рассматриваются с точки зрения гедонизма, то есть деления ольфакторного пространства через призму приятного и неприятного. Одна из первых попыток сравнения категориальных норм организации запахов, предпринятая в 1988 г. Шлеи?дтом, Ньюменом и Мористой Schleidt M, Neumann P., Morishita H. Pleasure and Disgust: Memories and Associations of Pleasant and Unpleasant Odours in Germany and Japan / / Chemical Senses. 1988. No 13. p. 279-293 в Западной Германии и в Японии, показала, что одни и те же запахи вызывают диаметрально противоположных реакции. В исследовании для сравнения двух культур все слова, обозначающие запахи, были разбиты на 5 функциональных групп («цивилизация»: искусственные запахи повседневной среды; «пища и напитки»; «природа»: запахи естественной среды; «человеческие запахи»; «иные запахи», в частности связанные с разложением).
Ответы японцев и немцев схожим образом распределяются внутри больших классов, при этом включают примерно равное количество приятных и неприятных запахов. Выяснилось, что источники запахов, входящие в каждый из классов, могут значительно различаться: в категории «цивилизация» приятно пахнущими предметами для немцев являются свечи, чистые простыни, свежевыстиранная одежда, а для японцев -- те, что имеют отношение к ванной.
В категории «пища» японцы отдают предпочтение рису, немцы -- мясу и субпродуктам. А в категории «природа» немцы чаще всего упоминают лес и траву, в то время, как японцы - цветы. В обеих группах отмечается важное значение человеческих запахов. Внутри каждой категории обе группы респондентов солидарны относительно источников неприятных запахов («цивилизация»: дымы, выхлопные газы; «пища и напитки»: пригоревшее, испорченное, тухлые яйца и рыба; «природа»: экскременты животных; «человеческие запахи»: телесные выделения и экскременты).
Таким образом такие культурно-специфичные (определенные культурой) запахи транслируются на культурные обонятельные габитусы различных единиц первичных институтов (семей), чем создают определенный ольфакторный гедонистический фундамент, порождают вкусовые предпочтения.
И хотя можно утверждать, что такой фундамент, главным образом, наиболее четко формируется на этапе первичной социализации, во вторичной - продолжает наращиваться, или разрушается и, тогда начинается процесс усвоения или выработки иных норм Здравомыслова Е., Тёмкина А. Введение. Социальная конструкция гендера и гендерная система в России // Гендерное измерение социальной и политической активности в переходный период. Сб. научных статей / Под ред. Здравомысловой Е., Тёмкиной А. СПб.: ЦНСИ, 1996. Труды. Вып. 4. С. 5--13..
Актуальной для такого процесса является трансформация мира - глобализация: в рамках меняющегося мира происходит взаимопроникновение культурных норм, а значит, происходит и возникновение новых ольфакторных габитусов. Кроме того, ситуация коренным образом может измениться: во вторичной социализации человек учится любить и не любить другие запахи, создавать ольфакторные сценарии, определять те или иные запахи в различных институциональных контекстах.
Иными словами, формирование ольфакторного имиджа не ограничивается следствием бессознательного усвоения ольфакторных межкультурных норм, воспитания на авторитетной или подражательной основе, рассмотренных ранее, т.к. во вторичной социализации подключаются когнитивные механизмы и возможность творческого преобразования среды, где важную роль играет своего рода социокультурная и политическая власть над телом.
Власть, как таковая, в политическом смысле в контексте настоящей работы может быть переосмыслена. Обратимся здесь к работе М. Фуко «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы», где автор рассматривает проблему власти над телом. Автор пишет, что тело было исследовано в рамках исторической демографии и патологии, оно было рассмотрено как вместилище потребностей и желаний, как место, где происходят физиологические процессы и метаболизм, как мишень для микробов или вирусов Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. Пер. с франц. В. Наумова. М.: Издательство «Ad Marginem», 1999. - 480c..
Однако, справедливо отмечает М. Фуко, тело является и объектом принуждения к труду, различных церемониалов, производства знаков Там же.. Перенося идею М. Фуко из области политической в непосредственно интересующую нас, жизненным примером осуществления властной модели над телом может послужить регламент некоторых организаций, вносящих запрет на использование, например, ярких ароматов; или производство символа власти через ношение эксклюзивных парфюмов. То есть в зависимости от различных институциональных контекстов, церемониалов индивид учится использовать различные ольфакторные сценарии. Здесь речь о некоторой перформативности действия: в зависимости от институционального контекста, индивид учится осуществлять своего рода «работу на публику», при помощи запаха как некоторого знака, он конструирует свой образ - осуществляет так называемую саморепрезентацию (self-representation).
Перформативность действия, в данном случае, можно рассматривать как культурный перформанс, под которым согласно Т. Тредголду, понимается некая воплощенная социальная практика Threadgold T. Feminist Poetics: Poiesis, Performance, Histories / T. Threadgold. London: Routledge, 1997. -- 222p. Дж. Александер определяет культурный перформанс как процесс, в котором актеры раскрывают другим смысл своей социокультурной ситуации. При этом смысл не обязательно должен соответствовать действительности, но именно ему должны поверить другие Alexander J. Cultural pragmatics: social performance between ritual and strategy // Social Performance: Symbolic Action, Cultural Pragmatics and Ritual / Alexander J., Giesen B., Mast J. London and New York: Cambridge University Press, 2006. -- p. 29--90.. То есть, возможно говорить о том, что индивиды наносят на себя более яркие ароматы, которые в их понимании свидетельствуют о богатстве, более высоком статусе в контексте важной деловой встречи, например; или же, женщина наносит на себя подчеркнуто мужественный аромат, как бы выражая свои маскулинные стороны - «примеряет на себя мужской костюм», демонстрируя, что она «наравне с мужчиной», в определенном институциональном контексте. Такой пример может оказаться особенно интересным в контексте гендерно-маркированного разделения труда, если принимать во внимание, что гендер -- это, с одной стороны, система классификации и идентичности, а с другой -- структура отношении? власти Киммл М. Гендерное общество // Пер. с англ. -- М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2006. -- 464 с. -- (Гендерная коллекция -- зарубежная классика).. То есть перформативное действие в ольфакторном сценарии в некоторой степени помогает нивелировать гендерное неравенство, хотя в отдельных случаях, наоборот может его стимулировать.
Согласно идеям культурной прагматики Дж. Александера, существует система взаимозависимых элементов, которая обеспечивает структуру для интерпретационной реконструкции смыслов перформативного действия, и которая представляет собой всякий культурный перформанс Alexander J. Cultural pragmatics: social performance between ritual and strategy // Social Performance: Symbolic Action, Cultural Pragmatics and Ritual / Alexander J., Giesen B., Mast J. London and New York: Cambridge University Press, 2006. -- p. 29--90.. Иными словами, по его мнению, существует некая многослойная система коллективных представлений, состоящая из определенных культурных кодов, заставляющих аудиторию воспринимать перформанс определенным образом, и символических действий, которые необходимо предпринять для достижения успеха перформанса. В этой системе, безусловно, находятся сами актеры, цель которых - стереть грань, разделяющую реальность и действие на сцене; здесь же и аудитория, которая оценивает правдивость перформанса и декодирует символические тексты. В то же время, актерам в этой системе необходимы материальные объекты, выступающие в качестве символов и помогающие создать необходимую символическую атмосферу. Действие в культурном перформансе, согласно предложенной системе, упорядоченно во времени и пространстве. Структуру перформанса завершает социальная власть как цензура Alexander J. Cultural pragmatics: social performance between ritual and strategy // Social Performance: Symbolic Action, Cultural Pragmatics and Ritual / Alexander J., Giesen B., Mast J. London and New York: Cambridge University Press, 2006. -- p. 29--90..
Однако у этой теории есть существенная критика. П. Сноу, например, находит теорию Дж. Александера как основанную на театральной драматургии актеров, персонажей и сценариев, что сильно ограничивает модель культурного перформанса. Он отмечает, что креативность и воображение являются обязательными составляющими любого культурного перформанса.
Другими словами, согласно П. Сноу, перформансы обладают творческим измерением, т.е. создают искусственные реальности за счет ресурса воображения, которым обладают участники Сноу П. Перформанс общества // Социологическое обозрение. 2011. Т. 10. № 1--2. -- С. 75--78.. Кроме того, кажется большим упущением и то, что Дж. Александр опускает эмотивный аспект перформанса - то есть то, для чего перфоманс и создается, если, конечно, не допускать, что под эмотивным аспектом у автора подразумевается декодирование или правдивость перформанса. Запах как бы является каналом для воспоминаний: он обращает нас к воспоминаниям и эмоциональным переживаниям, связанными с прошлым опытом знакомства с определенным запахом, и тем самым искреннее переживание эмоций закрепляет правдивость перформанса перед аудиторией. Другими словами, речь о том, что перформанс создается для того, чтобы соединить искусственный запах с культурными представлениями об этом запахе как обособленном через эмоции: женщины имеют представление о запахе "мужественности", например, и испытывают определенные эмоции по этому поводу, мужчины же, в свою очередь, носят те запахи, которые ассоциируются с их представлениями об эмоциях, рождающихся в женщинах, и, таким образом, перформанс выполняется корректно тогда, когда эмоции одних соотносится с ожиданиями «производителей» и «потребителей» запаха. Успех же перформанса или не успех, выраженный в адекватном, правильном декодировании аудиторией, вероятно, можно рассматривать как некоторый опыт - отражение усвоенных норм в различных институциональных контекстах. Иными словами, перформативность действия в ольфакторном сценарии - расширенный когнитивный механизм усвоения культуры, включающий творческое преобразование среды.
Обращаясь к теории А.Р. Хохшильд, мы видим, что для слаженного протекания перформанса и достижения целей участвующие в нем индивиды управляют эмоциями, осуществляя эмоциональную работу (emotional work). В контексте настоящей работы идеи А.Р. Хохшильд обнажают для нас важность некоторых действий, являющихся попыткой изменить интенсивность или качественные характеристики эмоции?: индивиды знают, как или через какой через запах следует обнаруживать эмоции в конкретной ситуации - сознательно создают ольфакторные сценарии.
Описывая правила чувствования (feeling rules) и правила выражения чувств как типы норм эмоциональной? культуры, теория Хохшильд позволяет понять в контексте настоящей работы, что выражение эмоций через запах носит публичный или приватный характер: когда индивиды следуют правилам выражения, они инициируют изменение внешнего выражения и поведения в соответствии с нормативными ожиданиями (например, девушке очень нравится восточный сладкий аромат, эмотивно отсылающий ее к путешествиям, но на работе она вынуждена применять свежий, ненавязчивый аромат «по возрасту» из-за формальных правил организации). То есть создание различных ольфакторных контекстов подразумевает под собой эмоциональную работу - действия, предпринимаемые для того, чтобы подчиниться правилам чувствования или изобразить подчинение Hochschild A.R. (1979) Emotion Work, Feeling Rules, and Social Structure. American Journal of Sociology, Chicago: Chicago Univ. Press, no 85, pp. 551-575. .
Таким образом, вторичная социализация подразумевает, что усвоенный ольфакторный гедонистический фундамент, состоящий из целостных социокультурных норм, трансформируется, т.к. индивид подчинен различным институциональным контекстам, церемониалам и символам, и вследствие этого, для усвоения новых ольфакторных гендерных норм подключается механизм в виде перформативного действия, невозможный без эмотивной основы.
1.3 Средний класс: ольфакторное потребление
Создание ольфакторных сценариев, так или иначе, сопряжено с задействованием различного вида капиталов, где капитал может воплощаться в отдельных людях и отношениях между людьми. Иными словами, осуществление ольфакторного перформанса как некой социальной практики подразумевает наличие культурного капитала, который в инкорпорированном состоянии воплощается в практическом знании, позволяющем человеку распознавать стратегии и принципы действия Других. При этом накопление этого капитала является следствием приобретения навыков социализации.
В своем объективированном состоянии, пишет В.В. Радаев, культурный капитал - это вид «культурных благ» (cultural goods), которые выражены не столько физическими объектами, сколько заключают в своей вещной форме специфические знаки и символы, позволяющие распознавать смысл отношении? и расшифровывать культурные коды. Знаки и символы в этих культурных продуктах помогают понять социальные статусы и позиции агентов, в которых и институционализируется культурный капитал. В итоге накопления культурного капитала, появляется возможность вступать в успешную коммуникацию, встраиваться в отношения со знакомыми и незнакомыми людьми Радаев В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация // Экономическая социология, Том 3, No 4, сентябрь 2002 www.ecsoc.msses.ru . Ольфакторный имидж, таким образом, выступает некоторой компетенцией, приобретенной в ходе социализации, и является в некотором смысле культурным капиталом, необходимым для создания ольфакторного перформанса.
Культурный капитал, по мнению В.В. Радаева, не отчуждаем от человека и его очень сложно измерить. Оценки культурного капитала связываются с характеристиками среды, в которой проходила социализация индивида или группы Там же. Характеристику же среды при условных ограничениях можно измерить посредством потребления. В.В. Радаев определяет потребление как использование полезных свойств того или иного блага, сопряженного с удовлетворением личных потребностей человека и расходованием (уничтожением) стоимости данного блага.
Однако Радаев ссылается и на то, что потребитель в современном мире руководствуется также соображениями поддержания или повышения статусных позиций, наделяемых определенным уровнем престижа в рамках потребления Радаев В. В. Социология потребления: основные подходы // Социологические исследования. №1, 2005 С. 5-18. То есть речь идет не столько о платежеспособности и доступности блага, но и о статусных мотивах, объясняющих потребительский выбор средством присоединения к определенному сообществу потребления и одновременного дистанцирования от других сообществ. Потребление, таким образом трансформируются в средства общности: индивиды потребляют то же, что и представители их референтной группы. При этом всякое потребление референтными группами в таком контексте обуславливается габитусом.
Поскольку само общество является некой системой диспозиций, справедливо говорить о том, что габитус в рамках конструирования реальности должен им отвечать. Он связан с особым типом условий экзистенции тех или иных классов, характеризующихся различными объемами и структурой экономического и культурного капитала Там же. Соответственно, как утверждалось ранее, однородность габитусов в пределах одного класса позволяет его представителям идентифицировать и классифицировать потребительские практики, и расшифровывать их смысл. Потребительские блага, по мнению В.В. Радаева, преобразуются посредством вкусов в символические выражения классовых позиций и становятся порождающей формулой для различных стилей жизни. При этом, они «оформляются в отношении друг к другу как обусловленные различия в практиках действия разных классов, которые оцениваются не только с точки зрения масштаба и структуры потребления, но и наделяются определенным символическим смыслом и уровнем престижа» Там же.
В настоящей работе исследуется средний класс. Сегодня в академической среде довольно много споров касательно его определения. В обыденной жизни наличествующий образ среднего класса, навязанный обществу через СМИ, представляет собой прослойку не богатых, но и далеко не бедных людей, среднеобеспеченных. В статистике для изучения средний класс являет собой агрегированную величину из следующих характеристик -- доход, уровень образования, самоидентификация. В процессе исследований получалось, что по одному из признаков к среднему классу могут относиться до 40% населения, а вот по всем трем только 7%. Средний класс рассматривается как понятие российской и американо-европейской социальной действительности. Авторы некоторых словарей пишут, что применительно к Западу этим словом обычно обозначается «обеспечивающее себя собственным трудом большинство населения», в то время как применительно к России термин означает «тончайшую прослойку обеспеченного населения, которая изредка может себе позволить предметы роскоши, но опасается легкости, с которой может утратить и эти предметы, и принадлежность к мидл-класс». Здесь же авторы дополняют эту концепцию характеристиками относительно дорогих предметов первой необходимости и относительно дешевых предметов второй роскоши (примеры: парфюмерия мидл-класса; загородный поселок для high-middle-класса) Словарь Lenta.ru Трудности перевода // . В контексте данной работы, таким образом, мы будем говорить о среднем классе как о представителях социальной прослойки характеризующейся сравнительно высоким жизненным стандартом и уровнем потребления. Это представители высокооплачиваемых и среднеоплачиваемых наемных работников, занятых интеллектуальным трудом, имеющих образование выше среднего и идентифицирующие себя как средний класс.
«Потребление запахов» классами, в общем-то, не такая уж и новая тематика: довольно много литературы возможно найти о потреблении парфюмерии различными сословиями или классами не только на Западе, но и в России, возможно найти так же и литературу о различии запаха классов в контексте власти. Например К. Классен, Д. Хоувз, Э. Синнотт в работе «Аромат и власть: политика запаха», пишут, что в современной западной культуре запах обладает маргинальным статусом чего-то подавляемого и вытесняемого, но он имеет классово дифференциированный смысл, либо используется как средство выражения классовых симпатии? и антипатии? Classen С, Howes D., Synnott A. Aroma. The cultural history of smell. L.; N.Y.: Routledge, 1994. Ch. 5: Odour and power. The politics of smell. P. 161-179; Ch. 6: The aroma of commodity: the commercialization of smell. P. 180-205. © 1994, Routledge. Reproduced by permission of Taylor & Francis Books UK. Высшие классы потребления в построении отношении? власти правят страной с позиции? ольфакторного нейтралитета. К. Классен, Д. Хоувз, Э. Синнотт пишут, что для слоев, занимающих в обществе центральное положение считается характерным символическое отсутствие запаха, тогда как находящиеся на периферии расцениваются как «пахучие». В этом выражении, однако, следует заметить некую двойственность: пространственное выдвижение и присутствие как запахов, так и социальных позиций. В терминах производства присутствия Х. Гумбрехта, словом «присутствие» обозначается пространственное отношение к миру и его предметам: до чего-то «присутствующего» можно дотронуться рукой, то есть оно может оказывать непосредственное воздействие на человеческое тело.
При этом термин «производство» обозначает действие «выдвижения» какого-либо предмета в пространстве. «Таким образом, под «производством присутствия» понимаются всякого рода события и процессы, вызывающие или усиливающие воздействие «присутствующих» объектов на человеческие тела. Все предметы, имеющиеся в «присутствии», будут называться «вещественным миром» [things of the world]» Гумбрехт, Ханс Ульрих. Производство присутствия: чего не может передать значение. М.: Новое Литературное Обозрение, 2006. 180 с., - пишет Гумбрехт. К. Классен, Д. Хоувз, Э. Синнотт и подчеркивают, что у всех классов есть свои ольфакторные проблемы.
Они пишут, что проблема периферии двояка: депривированные слои либо интериоризируют свою ольфакторную характеристику, стараясь быть респектабельными, либо утверждают свои собственные ольфакторные нормы, оценивая свою собственную ольфакторную идентичность «как позитивную и разоблачая ложную ольфакторную идентичность, навязанную им правящими классами». Центральные же классы, привилегированные вынуждены «защищать свою «дезодорированность» от натиска запахов, испускаемых периферийными группами, которые почти неустанно стремятся пробиться к центру» Classen С, Howes D., Synnott A. Aroma. The cultural history of smell. L.; N.Y.: Routledge, 1994. Ch. 5: Odour and power. The politics of smell. P. 161-179; Ch. 6: The aroma of commodity: the commercialization of smell. P. 180-205. © 1994, Routledge. Reproduced by permission of Taylor & Francis Books UK. К. Классен, Д. Хоувз, Э. Синнотт объясняют гипотетическое зловоние рабочего класса занятостью физическим трудом: при работе они потели в отличие от высших классов, которые не предполагали физический труд. Здесь, однако, интересно авторы подметили со ссылкой на Оруэлла, что дурной запах рабочего класса не являлся реальным запахом, обусловленным недостаточной гигиеной, но «буржуазия считала рабочих и слуг нравственно и физически омерзительными вследствие их низкого статуса, статуса чужаков» Там же.
Деление запахов в классовой структуре говорит о логике социального дистанцирования и присоединения, вкусах и стилях жизни. Очевидно и естественно, что потребление в терминах «присоединения» и «дистанцирования» отвечает дихотомии публичного-приватного. Если рассматривать публичную сферу c позиции Джекобса, который описывает картину публичного пространства как сферу незапланированных, случайных столкновений незнакомцев, сферу текучей социабильности или общения, где публичная жизнь находится вне самоопределения или коллективного действия, но в сложно организованной живости и спонтанности, возникающих в результате постоянного общения разных индивидов и групп, которые могут поддерживать цивилизованное сосуществование Weintraub J. The Theory and Politics of the Public/Private Distinction // Weintraub Jeff, Kumar Krishan (eds.) Public and Private in Tought and Practice. Perspectives on a Grand Dichotomy. Chicago, London: The University of Chicago Press, 1997. (реферативный перевод Шпаковской Л.Л.)., то эффект сообщества потребления оказывается отражением «дистанцирования».
Подобные документы
Основные аспекты конструирования реальности повседневной жизни. Медиареальность как особый вид социальной реальности. Сравнительный анализ "старых" и "новых" медиа, субъекты их коммуникации. Специфика конструирования реальности "старыми" и "новыми" медиа.
дипломная работа [102,0 K], добавлен 05.07.2013Понятие, функции, виды социального обеспечения. Роль государства по обеспечению права на социальное обеспечение. Значение социального обеспечения для различных групп населения. Анализ технологии социального обеспечения за рубежом и в Российской Федерации.
курсовая работа [94,9 K], добавлен 11.02.2009Основные положения, преимущества и недостатки теорий социального действия М. Вебера, Т. Парсонса, А.Н. Леонтьева. Значение теорий в теоретических моделях социальной работы. Применение теорий социального действия в практике социального работника.
курсовая работа [48,9 K], добавлен 24.03.2016Социологические воззрения Гуссерля. Феноменология Шюца: идеализации; социальная структура жизненного мира; временная и смысловая структура действия. Бергер и Луман о феноменологической теории общества. "Социальное конструирование реальности" по Бергеру.
реферат [20,7 K], добавлен 21.10.2009Неравные жизненные шансы и возможности удовлетворения потребностей в основе социального неравенства. Основные механизмы социального неравенства. Принципы проведения социальной политики. Сущность теории функционализма и конфликта. Железный закон олигархии.
презентация [8,5 M], добавлен 13.12.2016Понятие социального взаимодействия и условия его возникновения. Микро- и макроуровень социального взаимодействия. Основные теории межличностного взаимодействия: теория обмена, символического интеракционизма, управления впечатлениями и психоаналитическая.
курсовая работа [24,4 K], добавлен 12.12.2009Социальная стратификация и гендер. Процесс дифференциальной социализации. Основные понятия теории конструирования гендера. Процесс гендерной стратификации в экономической и политической сфере. Наличие социальной несправедливости в отношениях между полами.
реферат [25,2 K], добавлен 22.02.2010Социальное сиротство как феномен российского общества. Основные причины социального сиротства. Семейные формы устройства детей, оставшихся без попечения родителей. Развитие института приемной семьи в Свердловской области. Семейная воспитательная группа.
курсовая работа [56,2 K], добавлен 23.01.2010Сущность социального планирования. Уровни социального планирования. Формы и методы социального планирования. Показатели и критерии социального развития. Структура плана социального развития коллектива. Основные функции социальной службы.
курсовая работа [75,8 K], добавлен 03.05.2007Феминизм - теория равенства полов в основе движения женщин за освобождение. Марксистский и радикальный феминизм, функционализм - макросоциологические теории гендера. Культурный и либеральный феминизм, символический интеракционизм и этнометодология.
курсовая работа [121,0 K], добавлен 14.11.2010
