Социальное значение запаха

2.1 Цель, объект, предмет

В настоящей работе эмпирический раздел предполагает цель - раскрытие социального значения запаха в контексте конструирования социального (в том числе гендерного) статуса через ольфакторное потребление среди офисных сотрудников относящихся к представителям среднего класса.

Объектом при этом выступает значение запаха в конструировании социального (в том числе гендерного) статуса офисными сотрудниками относящихся к представителям среднего класса.

Соответственно предмет исследования - практики и механизмы конструирования социального (в том числе гендерного) статуса через ольфакторное потребление офисными сотрудниками относящихся к представителям среднего класса.

2.2 Задачи и гипотезы исследования

Эмпирическая часть настоящей работы предполагает решение следующих задач, направленных на понимание функционирования индивида и перформативности действия в различных институциональных контекстах, в которое входит ольфакторный сценарий:

1. описать практики ольфакторного потребления у женщин и мужчин -представителей группы офисных сотрудников, средний класс

Предположение 1: 1) возможно, что практики ольфакторного потребления в женском гендерном профиле разнообразнее, чем в мужском. 2) производство гендерной идентичности через запах соответствует одновекторной структуре с актуальной культурой запахов (т.е. феминные и маскулинные образы, создаваемые через парфюмерную продукцию, соответствуют современной, актуальной культуре и отражают ее); 3) процесс гендерной социализации подготавливает к ольфакторному потреблению отвечающему гетеронормативному поведению в обществе)

2. описать ольфакторные режимы повседневности и публичных пространств респондентов, включая режим офиса

(Гипотеза 2: 1) возможно, ярко выраженные запахи человеческих секреций прямо ассоциируются у респондентов с представителями депривированных классов в противовес среднему классу или элитам; 2) также возможно наделение пространства социально не привлекательных мест негативными ольфакторными, сенсуальными смыслами); 3) предполагается, главным образом, что в контексте профессиональной деятельности действуют негласные нормы использования и ношения запаха в рабочем пространстве, разделяемые всеми офисными сотрудниками, т.е. существует некоторая «ориентация на Другого»);

3. определить роль (смысл) запахов в контексте публичного и приватного взаимодействия.

( Гипотеза 4: индивиды разделяют публичную и приватную сферы, наделяя их особыми смыслами, предавая им различную ольфактурную значимость, и «обволакивают» каждую из них в отдельный запах: как парфюмерный, так и абстрактный, выраженный в эмоциях, вещах или действиях).

2.3 Концептуализация

В следствие маригинализации темы запаха и его социального значения, для цели исследования и задач были сформулированы суб-категории, которые основываются на теоретической рамке работы, таким образом, анализ литературы для теоретической части позволил самостоятельно концептуализировать ряд основных понятий, вывести наиболее емкие авторские концепты:

1) Восприятие запаха - невербальная ольфакторная интеракция, отражающая социокультурную и индивидуально-личностную информацию «сообщающего».

2) Ольфакторный опыт - это следствие обучения, набор обонятельных практик, сопряженных с эмоциональными переживаниями, и усвоенных в институционализированной социокультурной среде на разных этапах социализации.

Ольфакторный имидж - следствие бессознательного усвоения ольфакторных межкультурных норм, воспитания на авторитетной или подражательной основе в первичной социализации, и приумноженное во вторичной социализации за счет привлечения когнитивных механизмов и творческого преобразования среды, где важную роль играет своего рода социокультурная и политическая власть над телом.

Ольфакторный имидж - некоторая компетенция, приобретенная в ходе социализации, и является в некотором смысле культурным капиталом, необходимым для создания ольфакторного перформанса.

3) Cредний класс - представители социальной прослойки характеризующейся сравнительно высоким жизненным стандартом и уровнем потребления. Это представители высокооплачиваемых и среднеоплачиваемых наемных работников, занятых интеллектуальным трудом, имеющих образование выше среднего и идентифицирующие себя как средний класс.

4) Гендер - это принятая в данном социокультурном поле, и, более - модель поведения представителей разных полов, на основе которой формируются социальные ожидания, габитусы и стереотипы, которые преследуют людей всю жизнь, заставляя их подстраиваться под гендерные модели Ильин В.И. Гендерные модели потребления // Поведение потребителей. ^..

В настоящей работе был выбран метод полуструктурированного лейтмотивного интервью. С. Квалле пишет, что в техническом аспекте полуструктурированное интервью предполагает не свободный разговор и не высокоструктурированный опросник, но согласно заданной схеме, сфокусировано на определенных темах и может включать определенные рекомендуемые вопросы Квале С. Исследовательское интервью. Пер. с анг. М.Р. Мироновой по изданию:

Kvale S. Interviews: An Introduction to Qualitative Research Interviewing.

Thousand Oaks: Sage, 1996. -- М.: Смысл, 2003. --301 с..

Выбранный метод лейтмотивного для исследования позволяет проследить динамику одного и того же аспекта жизнедеятельности индивида на протяжении разных периодов его биографии, и относится к качественным методам, и, соответственно, требует интерпретативного анализа данных. Для начала будет произведена общая работа с транскриптами интервью, что необходимо для ознакомления с общей структурой интервью. На данном этапе ознакомления формируется не только общее видение текста, но и приблизительное формирование ментальных карт.

На следующем этапе предполагается кодирование интервью, целью которого является подготовка данных для последующего описания. А. Страус предлагает рассматривать процесс кодирования как многоступенчатую процедуру приближения к концептам и теоретизированию, и различает в нем несколько смысловых этапов: открытое, осевое и выборочное кодирование, которые соответствуют нескольким этапам прочтения текста Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию: Учеб. пособие для студентов вузов / Ин-т социологии РАН. М.: Добросвет, 1998.

Семенова В.В. в работе «Качественные методы: введение в гуманистическую социологию» пишет, что смысл поэтапного кодирования заключается в поэтапном сужении поля анализа: «от предельно открытого поиска смысловых единиц текста до узконаправленного, наиболее соответствующего замыслу исследователя» Семенова В.В. Качественные методы: введение в гуманистическую социологию: Учеб. пособие для студентов вузов / Ин-т социологии РАН. М.: Добросвет, 1998.

На этапе открытого кодирования происходит маркирование темы как категории, находящиеся на низком уровне абстракции. После первичного кодирования текст составляет общий список выявленных тем и представляет собой ориентацию и стимул к дальнейшей конкретизации.

Следующее далее осевое кодирование концентрируется на самих кодах и их уточнении применительно к определенному контексту: происходит некая организация идей или устанавливается ось ключевых категорий. Иными словами, здесь происходит поиск связи между темами и категориями, усиливается связь между свидетельствами и концепциями, категории уточняются, переформулируются или, наоборот, отбрасываются и заменяются новыми; устанавливается логическое отношение между центральной темой исследования и ее подтверждениями, разбросанными по разным отрывкам первичного текста. Там же

2.6 Модель выборки. Планирование полевой стадии

Для проведения интервью и ответов на исследовательские вопросы, отбор респондентов предполагает наличие у них обусловленного социальными капиталами социального воображения и, следовательно, определенного сенсуального опыта, то есть основанного на собственных чувствах, ощущениях.

В контексте настоящей работы особенно важно для последующей интерпретации данных, что респонденты как социально компетентные индивиды, обладающие вербальными компетенциями должны быть способными вербализовать свои сенсуальные опыты. В связи с этим было проведено 20 лейтмотивных интервью с мужчинами и женщинами (офисными сотрудниками, представителями среднего класса, вне этничности от 20 до 50 лет).

Для «вхождения в поле» был разработан гайд полуструктурированного лейтмотивного интервью. Чтобы получить компетентного респондента, предлагается тематически и возможно хронологический последовательный ряд блоков с вопросами:

1) родные запахи: детство, юность, сейчас;

2) ситуативные запахи;

3) запах офиса;

1) гендерно маркированные запахи;

4) социальные запахи.

Отбор респондентов происходил через личные опосредованные связи интервьюера: опрошенные респонденты - знакомые референтных групп интервьюера. Опрос же респондентов происходил в удобных для них местах, и в нескольких случаях по скайпу. Особых сложностей психологического и этического характера не предполагалось, однако, хотя, гайд не предполагает сензитивных вопросов, воспоминания респондентов вызвали определенные эмоциональные реакции. Здесь же оказал влияние гендерный аспект, однако, в разрешении этой проблемы сыграл опыт интервьюера.

2.7 Пилотажное исследование

На стадии изначального планирования модели выборки предполагалось исследовать представителей среднего класса, 20-50 лет, мужчин и женщин нескольких типов профессий: технических, творческих и офисных.

Однако после проведения пилотажного исследования было принято решение сузить выборку до представителей только офисных сотрудников, т.к., чтобы получить максимальную наполненность нарративов по каждому типу профессий, следовало бы значительно увеличить выборку для последующего исследования, что невозможно сделать в рамках одной работы.

Тем не менее, в рамках пилотажного исследования было проведено 3 интервью с представителями среднего класса: офисным сотрудником - женщина, бухгалтер, 50 лет; представителем технической профессии - мужчина, механик, 25 лет; представитель творческой профессии - женщина, дизайнер, 23 года.

Отбор респондентов происходил через личные опосредованные связи интервьюера: все опрошенные респонденты были знакомыми друзей интервьюера. Опрос же респондентов проходил в двух случаях - дома у респондента, и в одном - по скайпу. Особых сложностей психологического и этического характера не наблюдалось: респонденты удивительно легко и доверительно шли на контакт.

Вероятно, в двух случаях, где интервью было взято у женщин роль сыграла гендерная идентичность или солидарность, а в третьем случае роль сыграл «скайп-эффект». Так же не было влияния «третьих лиц», т.к. интервью проводилось наедине, в отсутствие домочадцев.

Опыт проведенного пилотажного исследования показал, что длительность интервью составляет от 60 минут до 100 минут. Соответственно, гайд был незначительно отредактирован.

3. Интерпретация и анализ полученных данных

Первый этап освоения ольфакторного происходит в первичной социализации при помощи посредственных референтных групп индивида. Так как опрошенные мной респонденты застали советский и ранний постсоветский периоды (во-всяком случае, в детстве), в их жизни можно выделить приблизительно одинаковую базовую схему процесса социализации: детство (летние каникулы) в деревне у бабушек и дедушек с перемещениями в город, и взросление в городе.

Из проведенных интервью следует, что на этапе первичной социализации, как правило, происходит фиксация чистых, дифференцированных запахов в глубоком детстве. На континууме приятных и не приятных запахов, противоположных неприятному запаху стоит запах примордиальный, родной. Так например, с неприятными запахами из детства могут быть ассоциированы запахи «боли», «хлева», «кабинета географички» - «классические детские нервы», в то время как позитивно коннотируемые запахи - персиковых садов, «бабушкиного закулисья», «оттепели».

Нарративизация родных запахов и запахов из детства, юношества изначально задает две гендеризированные конструкции реальности. С детства происходит формирование специфического габитуса, производящего социально гендеризованные конструкции мира и тела: то есть габитус предполагает одни практики и исключает другие, порождая различные перформативные формы и маскулинностей, и феминностей. Иными словами, существование ольфакторного гендерного дисплея становится очевидным еще в детском периоде. Так например, женский ольфакторный дисплей характеризуется «опривычиванием», встраиванием запахов в пространственное разделение экспрессивной роли: девочка проводит время на кухне рядом с мамой, бабушкой, где будут витать запахи сдобы и пр.(1).

1) «Запах кухни передался мне на генном уровне, потому что я обожаю готовить: я готовлю по запаху, я готовлю суп обычно так, как готовила бабушка в детстве. Готовлю не зная как, но я помню как он пах!»

Формирование ольфакторного маскулинного дисплея - это другая гендеризованная история. Здесь мальчики помещаются в пространство инструментальной роли: мальчика скорее возьмут в гараж, в котором будут другие запахи - механического масла, опилок, железок и пр. Позитивные коннотации примордиальных запахов у мальчиков заключаются в фиксации более резких запахов (тина, болото, костры, пыль, химикаты, асфальт).

Мужские нарративы хранят в себе теплоту воспоминаний о «мальчишеских играх». Если женские ольфакторные паттерны привязаны в основном к дому, то мальчишки «выносят свою жизнь» во двор: это - «постоянно в таскались по лесам, костры жгли каждый день, картошку запекали… камыши дергали, тоже жгли», «мама - анархия, папа-стакан портвейна», игры в войнушки, походы и т.п.

Соответственно, с детства происходит маскулинизация и феминизация примординальных запахов в координатах развлечений. Окружающая среда обозначается как более агрессивная, как мужественная: для мальчиков дом - территория женщин, домохозяек, дом пахнет выпечкой и уютом, в то время как улица - мир мальчишек. Соответственно усвоение мальчиками ольфакторных маскулинных паттернов черпается через посредственные референтные группы, через территорию извне. Усвоение же ольфакторных феминных патернов происходит внутри - в семье, через образы матери и бабушки.

Таким образом, в нарративах респондентов зарождаются две принципиально разные истории: существуют четкие гендерные поля опыта с ольфакторным фоном как контекста практик, так и с запахом субъекта практик. Запах дома - гендерное поле с ольфакторным фоном, всегда ассоциирован с воспроизведением экспрессивной ролью женщины - запахом субъекта практик: кто создает уют, что бы было вкусно, приятно пахло и т.п - контекст практик.

Опрошенные респонденты, ассоциируя запах дома с запахом матери и кухни, обособляют запах сдобы, пирогов. Пироги - это не дежурное блюдо, это аккумуляция уюта, чего-то женского, это не мужское, не повседневное и праздничное. В конечном счете - это часть женской идентичности. Здесь же говоря о запахе матери, запахе родного, особенно подчеркивается трансляция образа, опыта, который передается в результате фиктивных связей. В своей обыденной жизни, респондентки выделяют бытовые запахи относительно еды, запаха дома: происходит уплотнение переданных паттернов с пирогами, появляются новые практики «окутывания» дома в запах (ароматические лампы, свечи, благовония), привнесение в него «духа женщины». Более того, в процесс окутывания дома запахами входит уход за домашними питомцами.

Как части повседневного быта, запахам питомцев уделяется внимание не меньшее, чем, скажем, запаху постельного белья. Однако запахи дома, уюта и кухни обретают острую социальную окраску и строго цензурируются, как будто бы современные женщины боятся стать «рабынями» домашнего быта (2, 3).

2) «Ненавижу, когда от человека, от меня, от женщины пахнет кухней! Так не должно быть! Сразу иду мыться, если чувствую на себе этот запах!... у меня это ассоциируется с низким уровнем достатка … а вот кухней пахнет от домохозяек. От толстой, потной женщины. Гадко!.. Меня это прям злит!»

3) «Мама у меня ассоциируется с запахом еды наверно. Запахи ее парфюмов на ее одежде… Запахи еды я вообще-то не люблю. Нет, мы готовим из нормальных продуктов, ничего специфического. Но когда дома кто-то готовит, а я чувствую запах еды - я могу разораться, распсиховаться и уйти. Особенно в пмс… И не дай боже, если от меня пахнет едой! Я всегда, если куда-то собираюсь, а мне надо что-то приготовить - сначала готовлю, потом собираюсь и моюсь, чтобы избавиться от этого запаха. От женщины не должно пахнуть кухней!»

В то же время мужчины, не участвующие с детства в процессе готовки бок о бок с «женской половиной семьи», встраивают эту экспрессивную роль женщины в свою реальность, и, даже сами вовлекаются в окутывание дома запахами. Здесь пространство теряет гендер, и определяется в категориях чистоплотности, общечеловеческого - социокультурного (4). Однако даже наблюдая за экспрессивной ролью женщины со стороны, конструкт женственности формируется в виде представлений о квинтэссенции «любви, заботе о близких и вкусной пище».

Кроме того, мужчины в последствии склонны даже ласково называть свои пассии кондитерскими изделиями (булочка, шоколадка, пончик, печенька), что связано с гендеризированной рефлексией запахов в физиологическом пространстве, укорененной в социокультурном наследии общества.

4) «Я человек, говорю, вот педантичный такой. Люблю запах хлорки! Вот входишь в ванну, ванные должны пахнуть немножко хлорочкой, не той, что раньше - совдеповской, которая глаза режет! А вот такой вот, что-то типа доместоса, вроде вот чуточку. Мне иногда кажется, что этот запах присутствует и все блестит, то это значит, что все чисто!»

В родных запахах, в конструировании гендера участвует так же и маскулинный образ отца. Так, например, «одеколон шипр… чисто выбритый до синевы… курил беломор… пах железом, такой технический запах… трудом» - рецепт родной освоенной маскулинности: это отец, это мужчина. Образец отца, его запах в будущем задает вектор поиска запаха собственного мужчины у девочек, и его исчезновение из жизни влечет за собой компенсаторную историю. Девочки все время ищут этот запах освоенной маскулинности, девушке буквально не хватает внимания мужчины, его присутствия, ласки: она зарывается носом «в дедушкины вещи в шкафу… [ощущает] запах папиных ремней, галстуков …[сравнивает] запахи папиной машины и своей». Она постоянно ищет запах табака, т.к. им пахнет отец - она обожает курящих мужчин. Когда ей одиноко, ей нужно объятие и запах табака, она покуривает, чтобы не чувствовать себя одиноко - запах переносит ее в ощущение близости. Следовательно, она начинает маскулинизировать запахи, сводит их в мужскую сферу (5).

5) «У нас сейчас женская семья - я, мама, сестра и бабушка. И только недавно я начала отдавать себе отчёт, как сильно мне не хватает мужских запахов! Вплоть до того, что мне хочется душиться мужскими духами и прочее. Это очень сильное ощущение… Все делилось. То есть мама, бабушка - это кухня, женские духи. И папа - это запах сигарет. Я обожаю курящих мужчин. Потому что запах это покуривший папа перед тем как зайти домой… Особенно тяжело, когда одиноко, когда хочется, чтобы тебя обняли. И хочется вот этот запах табака. И перенести на себя мужской запах. И вот у меня кайф, когда волосы пахнут немного табаком.»

Можно сказать, в определенном смысле, что формирование ольфакторной мужественности и женственности осваивается перекрестным путем. Осознание ольфакторной мужественности происходит не через объяснение мамой, к примеру, как должен пахнуть мужчина, а через «впитывание» этих запахов с противоположного пола. В то же время, так же понимается и значение запахов как женских: мама - не папа, не от папы пахнет пирогами. Кроме того, усвоение ольфакторных моделей феминности и маскулинности происходит на подсознательном уровне: этому не обучают, обучают только гигиене - то есть в категориях «человека» или цивилизации, не мужчины или женщины (6). Интересно то, что вопрос гигиены так же обретает гендерный маркер в детстве - мальчик - не девочка, мальчик может пахнуть потом, но девочка - нет. В последствии это разделение гендерных полей опыта с запахом субъекта практик сохраняется, оно закреплено и продолжает постулироваться и во взрослом возрасте.

6) «И обсуждали как несет потом от однокурсниц. Боже как вспомню. Такое чувство что им не объясняли, что надо следить за своей гигиеной. Ну и мальчишки - все понятно: первые сигареты, спорт, первый алкоголь. Вонючие ноги. Мамочки!»

Таким образом, уже на уровне первичной социализации очевидны два гендерных профиля, специфичных для мужчин и женщин, которые указывают на ольфакторный опыт, воспоминания о нем, и его оценку. В первичной ольфакторной социализации важным элементом является то, что в детстве из-за отсутствия сформировавшихся габитусов ребенком движет колоссальный интерес к запахам, он так сосредоточен на их изучении, что даже во взрослом возрасте описывает их не абстрактными запахами, но детально (7,8,9): происходит "фундаментализация" гендерного ольфакторного в примордиальных запахах.

7) «Бабушка концертмейстер. Все мое детство прошло за роялем, на рояле, под роялем. Я помню, я даже принюхивалась, я до сих пор могу вспомнить. Рояль, он пахнет деревом, определенным типом дерева. Даже струны и пыль в нем. И бархатные швы. Металлические педали. И запах эмали на клавишах.»

8) «Я рос в городе с суровыми условиями. У нас город стоит на болоте. Насекомых много, мошек, которые летают все лето. Такая трагедия для северных людей. Там люди такие штуки специальные делают - водичку с ванилью мешают. Ну мне было может лет 5-6, когда я впервые учуял этот запах, господи. Так он мне понравился. Да есть такая штука. Ваниль.»

9) «Балет ассоциируется с запахом дерева, потому что там всегда меняли деревянные покрытия, каждый год. И каждый сентябрь мы приходили - пахло деревом. Еще балетными пачками, запах тюли и косметики - тени эти все, которые попахивали гуашью.»

Во взрослом же возрасте, индивиды «сосредотачиваются на другом» и лишь когда «запах очень концентрированный и просто способен вырвать», описывают запахи более абстрактными понятиями как «бодрость», «свежесть», «усталость», «удушающий запах города» не привязывая их к конкретным источникам.

3.2 Опыт вторичной социализации в ольфакторном. От природных к социально-групповым запахам: возраст, гендерная репрезентация

Полученный опыт социализации в аспекте ольфакторности задает вектор - от примордиальных, родных, домашних запахов и воспоминаний о них к социально-групповым, профессиональным, контекстуальным.

Перемещаясь в город респондент адаптируется в других социальных и ольфакторных нормах: это уже другой возраст, другая среда, но в то же время природа, как позитивно окрашенная форма жизни, нагруженная позитивными запахами и эмоциями, все равно «одевает» для них город. В этой уже городской среде появляются искусственно созданные запахи - духи, парфюмированная продукция: появляются они не сразу и им предшествуют совсем другие запахи, которые являются первичными для человека в его воспоминаниях. Этот момент перемещения в город, определенный этап социализации или взросления, в дихотомии природное-парфюмированное, село-город в какой-то момент закрывается в кольцо. Детские воспоминания респонденты ищут в искусственных продуктах. Деревенский, детский опыт как бы запечатан, он прошел, но от него никуда не деться, респонденты ищут его повторения, следы, потому что таким образом сложилась вкусовая картина мира когда-то, и это стало их преференцией.

3.2.1 Феминный ольфакторный профиль

Феминный ольфакторный профиль диктует поиск косметических, бытовых средств с ароматом природы, знакомым из детства. Например, ополаскивание волос отваром из трав - информантки пытаются отыскать шампунь именно с тем же запахом и с тем же эффектом, или компрессы из ромашки - покупка гигиенических салфеток с запахом ромашки, хотя и «извращенным» и др. Однако здесь важно отметить, что появление искусственно созданных запахов в различных поколениях, наступление этого этапа - различно. У более взрослого поколения женщин запах, аромат как предмет обладания конструкта женственности появляется в более взрослом возрасте, в то время как у младшего поколения (видимо, в качестве компенсации лишения этой привилегии у их родителей, а так же из-за расширения возможностей в ольфакторных потребительских практиках) он появляется значительно раньше. Здесь, в парфюмированном контексте зарождаются истории отношений, коммуникации. Возникает распознавание коммуникативных ходов, связанных с жестами дарения или с покупкой, и эти жесты содержат внутри запахи: запахи, как культурный продукт или предмет медиум-коммуникации, являются ценным продуктом межличностного обмена (10).

10) «У меня еще были духи парфюмерные наборы типа маленькой феи и орифлейм. Вот до сих пор помню этот запах и он мне безбожно нравился.. В общем парфюм у меня был и его подарила крутая мамина подруга, он пахнет... И как-то она мне подарила набор из гелей для душа - банан и арбуз наверно. Помню я всегда ждала от нее подарков, потому что они парфюмерные, и делали меня взрослой девочкой хотя мне было лет 5. И главное было ощущение эксклюзивности.»

Рассматривая гендерные конструкты, здесь особенно важен этот акт дара и предмет коммуникации. Оказывается, девочки с раннего возраста принимают модель «папа маме подарил духи», «парень моей сестры подарил ей»: с момента распознавания кода и жеста дарения девочки стремятся ими тоже обладать - конструкт женственности, который уже не мыслим без того, чтобы одеть себя в какой-то запах. Любопытно, что мужчины так же с детства распознают этот акт дара, и в последствии встраивают его в модель заботы о женщине, в канал медиум коммуникаций: некоторые из опрошенных респондентов рефлексируют реакцию их матери на подаренный ей отцом парфюм, и в будущем уже с учетом личных преференций, вкусов и представлений о женственности повторяют тот жест как усвоенную транслированную когда-то практику.

Возвращаясь к ольфакторной феминной модели коммуникации, стоит отметить, что акт дара или даже сам факт обладания ароматом порождает историю соперничества: девочки конкурируют между собой, становится важно «как на тебя посмотрят подружки в школе, как с тобой поздоровается нравящийся тебе мальчик», что «сестра ревновала, и сильно обижалась, что у духи появились позже».

Женственность теперь - это не только «запахи кухни», это и транслируемый образ с матери, женщины, одетой в запахи. Происходит престижное подражание наподобие техник тела. Происходит рефлексия запаха: запахи идентифицируются как взрослые, или ассоциируются с типом межличностных отношений и др. То есть запахи маркируются и, таким образом, возникает вектор, направленность от одних запахов к другим. Запахи цветов или травы уже не устраивают, появляется желание обладания другими запахами, например, потому что хочется казаться выше своей возрастной категории, обладать другим социальным статусом, хочется обладать именно подаренным парфюмом, а не купленном самой. Маркер принадлежности своей возрастной группы, его осознание, выступает в виде приобретенной компетенции: сначала выбор парфюмерной продукции лежит на родителях, потом девочки начинают обсуждать это обладание эксклюзивным благом внутри своей группы, и на основании некоторой преференций внутри нее, как правило, формируют новые ольфакторные габитусы, практики. Иными словами, происходит формирование культурного капитала, который в инкорпорированном состоянии воплощается в практическом знании, позволяющем человеку распознавать стратегии и принципы деи?ствия Других в контексте ольфакторного, и соответственно, в дальнейшем позволяет осуществлять ольфакторные перформансы.

В канале коммуникаций этот капитал играет роль в зарождении поиска своего запаха. «Наберусь смелости и подойду узнаю, чем пахнет [к незнакомцу, чей запах понравился]» - набраться смелости перебороть стеснение, и идти за ним, забыв свой маршрут. Поиск своего запаха который нравится - человек не просто соглашается на ситуацию, информант ищет свой запах, соответствие своего собственного мироощущения и адекватного запаха. В этой стратегии поиска важен вектор поиска - искать свое органичное, то есть не погоня за престижем, а поиск своего собственного запаха. Есть ежедневная практика одевания себя в запахи, оценивание качества запаха - для этого нужна определенная компетенция. Происходит понимание связи между запахом и настроением - это такая аутонарцистическая позиция, женщина все время за собой наблюдает, она одевает кокон, исходя из своих и общепринятых представлений о соответствии запаха месту и времени, происходит некоторая итериоризация практик заимствованных из референтных групп, и реже из медиа. Женский ольфакторный профиль характеризуется широким представлением классификаций в парфюмерной сфере и соответственно широким спектром практик, задающим эту классификацию: нравится - не нравится, люблю - не люблю, насыщенный - не насыщенный, цитрусовые, цветочные, травяные, концентрированные, дешевый - нишевой - эксклюзивный, брендовый, женственные - мужественные - унисекс, по временам года, времени суток. Они «в теме», они разбираются в рынке.

Ольфакторная компетенция позволяет им осуществлять различные ольфактрные сценарии: день - не ночь, свидание - не работа. Иными словами, для каждого режима (например, офис, больница, спорт) соответствует определенная категория запаха, что сводится в правило ориентации на Другого. В определенном смысле, смена запахов в различных режимах демонстрирует не только компетентность в ольфакторном, но и проявление правил чувствования и правил выражения чувств в виде типов норм эмоциональнои? культуры, инициирующих изменение внешнего выражения и поведения в соответствии с нормативными ожиданиями в ольфакторном. Например, похороны - «не место душным ароматам и вниманию к себе, но место боли и сострадания, внимания умершему». То есть создание различных ольфакторных контекстов подразумевает под собой эмоциональную работу - действия, предпринимаемые для того, чтобы подчиниться правилам чувствования или изобразить подчинение. Более того, в эмотивном канале запах, парфюмерия используется как инструмент управления чужими воспоминаниями, как визитная карточка. Часто контекстом практик в женских нарративах выступают либо отношения власти либо отношения личные, «между двумя», то есть в достаточно сегрегированном обществе женщине становится необходимым заявить о себе как равной мужчине, необходимо быть любимой, и оставаться в памяти, в истории, быть эксклюзивной для кого-то. «Услышав» запах, в сознании респондентов сразу возникают образы из прошлого, запах идентифицируется с людьми, событиями и несут эмотивную окраску (11, 12, 13). Таким образом, запах является важнейшим каналом для эмоций. Оценивая свое собственное эмоциональное состояние от вспомненного запаха, индивиды понимают, что этот процесс может быть обоюдным, не односторонним, и появляются практики манипулирования.

11) «Я как-то с парнем расставалась. Приехала к нему домой вещи забрать. И вот я захожу в квартиру, а там мной не пахнет! Ужас! В общем, через неделю мы с ним встретились. Ну там был мой коварный план по его возвращению. И я ему говорю - этот дом уже не мой, я забирала вещи - там мной не пахнет. А он мне - ты издеваешься?! Я только его и чую! Он мне везде мерещится с того момента как ты ушла. Бедолага не знал, что, когда я уходила брызнула ему подушку своим парфюмом!»

12) «Хочется пахнуть как никто, по особенному, потому что ты ведь знаешь, что пройдет время, он учует этот запах - будет вспоминать тебя, как вам было хорошо. Этот запах и ты.»

13) «У меня есть парфюм. Я стала его заложницей мне кажется. Мужчинам он очень нравится, и они и близкие люди всегда знают, что я где-то рядом. Он уже как моя визитная карточка.»

Вырвавшись из первичной семьи и сформировав новые отношения, уже личные, интимные со своим мужчиной, информантки находят гендерную идентификацию в запахах мужского. Женщина, как правило, знает, что из парфюмерии стоит у мужа (молодого человека) на полке: «я знаю, когда он выходил, потому что у лифта пахнет его парфюмом» - пространство которое размечается следами - шлейфами запаха. «Я его всегда тоже различаю» - не просто сами по себе запахи, они сопряжены и встроены в отношения, которые помогают ориентироваться в пространстве насыщенном смыслом запаха. Женщинам важно пространственное разделение запахов: "это очень плохо, когда в доме нет мужского запаха, когда он не поделен на запахи-зоны мужской и женской". Муж (молодой человек) - это ее родное, это не другие мужчины, которые привязываются к явно отрицательным запахам в транспорте - там, где не мы выбираем людей и вынуждено вступаем в коммуникацию, где пахнет массой - не гигиеной, табаком, перегаром. Здесь маскулинный ольфакторный образ мужа, любимого мужчины и папы выделены, как позитивные, в то время как «другие» - носители «адорного» ужаса. Здесь социальные запахи помимо пространственной нагруженности описываются агрессией, агрессия есть тождество пота. Для женщин также характерна ассоциация запаха мужчины с резкой и концентрированной парфюмерией, или смешением ароматов дезодоранта и парфюмерии. Образ мужчины репрезентируются через понятия естественных запахов - запах пота, перегара, какой-то немытости и спермы (14, 15).

14) «Знаете, мне конечно очень неловко об этом говорить, но все же… Запах мужчины - это запах спермы. Очень специфический запах, и который мне дико не нравится. Но тем не менее, только он удостоверяет, что это действительно мужчина. Ведь никто кроме, скажем, самца не может им обладать.»

15) «Мужская парфюмерия. Она иногда сама на себя обращает внимание, когда она очень резкая, и просто хочется вытолкать человека куда подальше, потому что от человека просто адски воняет.»

3.2.2 Маскулинный ольфакторный профиль

В маскулинной модели обладания запахами, в модели ольфакторного потребления, нарративы гораздо менее насыщенные. Для них мужественность мало измерима в категориях парфюмерии, маскулинный ольфакторный профиль заключен по большей части в запахах пота, табака, крепкого кофе и труда. Здесь, конечно, как и в женской модели, сохраняется романтизм воспоминаний о запахах мальчишечьего детства, однако, запечатанный опыт не стремится к повторению: мужчины не склонны компенсировать запахи «сырого асфальта, костра, сирени под окнами» в виде парфюмерной продукции, например, хотя и «улыбаются вслух», ощущая их где-то рядом.

Ольфакторный сценарий формирования мужественности имеет в основном две вариации, которые возможно разделить по принципу прохождения через институт «военной вилы». Иными словами, институт армии, военной силы, наделен определенными специфическими запахами, и, как отождествление самой ярко маркированной гендерной сферы, диктует специфические маскулинные запахи. Это отдельный гендерный конструкт, декларируемый мужчинами, совершенно не свойственный женщинам: запах казармы, лазарета, наряда, поля битвы - это запахи исключительно маскулинные или человеческие. Это запахи пота, гуталина, немытого тела, пороха, крови, смерти (16, 17, 18).

16) «На востоке, я поучаствовал в жизни в боевых действиях. На востоке, на войне, вообще - она пахнет порохом и потом. Тюрьма пахнет - вот вообще запах ни с чем не сравнимый. Вот, конечно, я могу понять очень многое в жизни, но вот смерть.. я иногда могу подниматься по лестнице дома, и я могу четко сказать, что на площадке кто-то умер или погиб. Я вот чувствую этот запах крови.»

17) «Вот заходишь в барак, ну есть понятие лагеря. Лагерь это большой-большой барак, где много кроватей, и там по 100-300 человек. Это все - и запах пота и ног, и мрак и страх. Очень все спутанно. И чай и сигареты, конечно.»

18) «В 2007г я попал в больницу с пулевым ранением. Так вот несколько дней после операции меня положили в большую палату, где лежали ребята без ног, без рук. Там царит страшный запах какого-то вещества, которым обрабатывают конечности. Мрачновато. Потом как только мне стало лучше, меня перевели в какую-то палату, там лежали ребята, парни со смешным таким - там пахло нами, страшный запах.. каким-то формалином что ли? Я на войне был, там значит в большую яму скинут трупы, чтобы не воняло. Вот такой вот негативный запах, плохой.»

Второй вариант маскулинного ольфакторного профиля либо исключает участие в этом институте и соответственное формирование представления о мужественности в категориях силы, либо включает это участие, и дополняется практиками в канале парфюмерной компетентности. Таким образом, репрезентация мужского образа в запахе - это не только запахи пота, труда, заботы о женщинах, но и запахи «шильно-мыльные», свежести, бодрости. Здесь важно отметить, что в разных поколениях понимание ольфакторной мужественности дифференцировано согласно этой схеме. Имеется в виду не по достижению возраста - годности к службе, но по ценностно-ориентировочным координатам: происходит смещение от классической «брутальной» мужественности, где мужчина - добытчик, крепость, Мужчина, к - тютику, обычному офисному клерку, скупому жадному мужчинке (19, 20).