Общая социология
Сущность социологии, предпосылки антропосоциетального подхода, структура личности. Сущность родства, брака и семьи, индивидуализация жизни в обществе, большие общества и социетально-функциональные структуры. Антропосоциетальные трансформации в России.
Рубрика | Социология и обществознание |
Вид | учебное пособие |
Язык | русский |
Дата добавления | 18.03.2015 |
Размер файла | 2,1 M |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Но социолог, вооруженный понятием латентной функции, направляет свое исследование именно в ту область, которая является наиболее обещающей для теоретического развития социологии. Он рассматривает известный (или планируемый) вид социальной практики, чтобы установить его скрытые, неосознаваемые функции (конечно, также, как и явные функции). Он рассматривает, скажем, отдаленные последствия новой зарплаты для профсоюза, в котором состоят рабочие, или же последствия некоторой пропагандистской кампании не только для реализации поставленной перед нею цели увеличения патриотического пыла, но и для ее влияния на свободу выражения мнений людьми в том случае, когда они расходятся с официальной политикой, и т.д. Короче, мы полагаем, что специфический интеллектуальный вклад социолога состоит прежде всего в изучении непреднамеренных последствий (к которым относятся скрытые функции) социальной практики, так же как и в изучении ожидаемых последствий (среди которых находятся явные функции).
Есть основание полагать, что именно в том пункте, где исследовательское внимание социологов смещается с плоскости явных в плоскость скрытых функций, социологи вносят свой специфический и главный вклад в исследование общества...
Томас и Знанецкий неоднократно подчеркивали, что с точки зрения социологии, какова бы ни была главная функция ассоциации, «последняя в своем качестве конкретной группы человеческих личностей неофициально служит удовлетворению и многих других интересов; социальные контакты между ее членами не ограничиваются только контактами, связанными с преследованием ими общей цели...». И между тем целые годы экспериментальной работы ушли на то, чтобы исследовательская группа [под руководством Э. Мэйо], работавшая на предприятиях Уэстерн Электрик, обратила внимание на латентные социальные функции первичных групп, возникающих в индустриальных организациях. Следует заметить, что мы приводим здесь данный случай не для того, чтобы дать пример неудачного планирования экспериментальных работ; не это было нашей непосредственной целью. Мы привели его только для того, чтобы проиллюстрировать важность понятия латентной функции и связанных с ним понятий функционального анализа для социологического исследования...
Открытие латентных функций означает важное увеличение социологического знания. Есть еще один аспект, в котором исследование скрытых функций представляет собой большой вклад в общественную науку. Именно латентные функции некоторой деятельности или верования не являются достоянием обыденного сознания, поскольку они оказываются непреднамеренными и неосознанными социальными и психологическими последствиями. Поэтому открытия в области латентных функций представляют собой больший прирост социологического знания, чем открытия в области явных функций. Они представляют, следовательно, и большие отклонения от знаний о социальной жизни, основанных на здравом смысле. В той мере, в какой латентные функции более или менее отклоняются от открыто провозглашаемых явных функций, исследование, обнаруживающее латентные функции, очень часто приводит к парадоксальным выводам. Эти кажущиеся парадоксы возникают в связи с тем, что распространенная и предвзятая точка зрения, рассматривающая некоторую стандартизированную практику или же верования только с позиций их явных функций, претерпевает резкое видоизменение при выявлении их вспомогательных или побочных функций. Введение понятия латентной функции в социальное исследование приводит нас к выводам, которые показывают, что «социальная жизнь не так проста, как она кажется на первый взгляд», ибо, коль скоро люди ограничиваются некоторыми последствиями (например, явными последствиями) некоторой социальной практики или же мнения, то им сравнительно легко дать моральную оценку этим явлениям. Моральные оценки, основывающиеся, как правило, на этих явных последствиях, имеют тенденцию быть выдержанными только в черных или белых тонах. Но выявление других (латентных) функций часто усложняет эту картину. Проблемы моральных оценок (которые не являются непосредственным предметом нашего исследования) и проблемы управления социальными процессами (которые нас занимают) приобретают дополнительные трудности, которые обычно включаются в ответственные социальные решения...
Различение между явными и латентными функциями предотвращает замену социологического анализа наивными моральными оценками.
Поскольку оценки общественной морали имеют тенденцию основываться прежде всего на явных последствиях той или иной социальной практики или кодекса правил, то можно ожидать, что социологический анализ, базирующийся на выявлении латентных функций, будет время от времени вступать в противоречия с этими моральными оценками, ибо ниоткуда не следует, что латентные функции будут действовать точно так же, как и явные последствия, на которых и основываются, как правило, эти оценки. Так, значительная часть американского населения судит о политической машине как о чем-то «плохом» и «нежелательном». Основания для такого морального суждения довольно разнообразны, но все они сводятся в основном к убежденности в том, что политическая машина нарушает моральный кодекс: политический патронаж нарушает принципы подбора кадров на основе объективной квалификации, а не на основе партийной лояльности или же в зависимости от того вклада, который сделало данное лицо в избирательный фонд партии; боссизм нарушает принцип, согласно которому голосование должно основываться на индивидуальной оценке качеств кандидата и политических платформ, а не на верности вождю; подкуп и «взятка в форме благодарности» явно нарушают права собственности; «защита» от возмездия за преступления совершенно очевидно нарушает закон и противоречит общественной морали и т.д.
Учитывая все эти стороны политической машины, которые вступают в большее или меньшее противоречие с моралью, а иногда и с законом, мы стоим перед настоятельной необходимостью исследовать, почему она продолжает функционировать. Распространенные «объяснения» устойчивости политической машины оказываются здесь совершенно неуместными. Конечно, вполне может быть, что если бы «респектабельные граждане» оказывались на уровне своих политических обязанностей, если бы избиратели были активными и сознательными, если бы число лиц, занимающихся подготовкой выборов, было существенно уменьшено,... если бы были произведены все эти и множество других аналогичных изменений в политической структуре, то, может быть, «пороки» политической машины и были бы уничтожены. Но необходимо заметить, что изменения этого рода не осуществляются, что политическая машина, словно феникс, возрождается целой и невредимой из пепла, что, короче говоря, данная структура обнаружила замечательную жизненность во многих областях американской политической жизни.
Поэтому, отправляясь от функциональной точки зрения, согласно которой устойчивые социальные системы и социальные структуры обычно (не всегда) выполняют позитивные функции, которые в настоящее время не могут быть адекватно выполнены с помощью других существующих систем и структур, мы подходим к следующему предположению: может быть, эта организация, опороченная публично, в современных условиях выполняет какие-то жизненные скрытые функции. Краткое рассмотрение современных исследований структур данного типа поможет нам проиллюстрировать некоторые дополнительные стороны функционального анализа.
Некоторые функции политической машины
Не входя в детальное описание различий политических машин друг от друга... мы кратко рассмотрим функции, более или менее общие для политической машины как родового типа социальной организации. Мы не стремимся дать полное перечисление всех функций политической машины, равно как не утверждаем, что все эти функции одинаково выполняются каждой политической машиной.
Основная структурная функция политического руководителя (Boss) -- организовать, централизовать и поддерживать в нужных рабочих условиях «разъединенные элементы власти», которые в настоящее время рассеяны в нашей политической организации. С помощью централизованной организации политической власти босс и его аппарат могут удовлетворять потребности различных подгрупп, которые не могут быть адекватно удовлетворены предусмотренными законом и культурно одобренными социальными структурами.
Чтобы понять роль боссизма и политической машины, необходимо рассмотреть два типа социологических переменных: (1) структурный контекст, который делает трудным, если не невозможным, для морально одобренных структур выполнение существенных социальных функций и тем самым создает предпосылки для возникновения политических машин (или их структурных эквивалентов), выполняющих эти функции, и (2) подгруппы, чьи специфические потребности удовлетворяются только с помощью латентных функций политической машины.
Структурный контекст. Конституционные рамки американской политической организации преднамеренно исключают легальную возможность создания сильно централизованной политической власти и, как уже отмечалось, «таким образом препятствуют возникновению эффективного и ответственного руководства. Создатели конституции, как отметил Вудро Вильсон, установили сложную систему взаимного контроля и уравновешивания, целью которой является удержание правительства в некотором состоянии механической устойчивости (equipoise) с помощью постоянного дружеского соперничества его отдельных составных частей». Они не доверяли власти как опасной для дела свободы и поэтому рассредоточили ее и установили барьеры, препятствующие ее концентрации. Эта дисперсия власти имеет место не только на национальном уровне, но и на местах. «В результате, -- как замечает Сэт (Sail), -- когда люди или отдельные группы людей требуют позитивного действия, никто не имеет достаточной власти, чтобы действовать. Неофициальная политическая машина обеспечивает необходимое противоядие в этом плане»1.
Конституционное рассредоточение власти не только создает трудности для принятия эффективного решения и начала действия, но и сковывает начавшееся действие различными юридическими соображениями. Вследствие этого возникла «гораздо более человечная система неофициального правления (partisan government), главной целью которого скоро сделался обход законного правительства. Беззаконность (lawlessness) внеофицальной демократии явилась просто противоядием по отношению к законности официальной демократии. После того как юристу было позволено подчинить демократию закону, оказалось необходимым позвать босса, чтобы он выручил жертву, что он в некоторой степени и сделал за соответствующее вознаграждение»2.
Официально политическая власть является рассредоточенной. Были придуманы различные средства для того, чтобы достичь этой открыто провозглашенной цели. Было осуществлено не только разделение власти между различными правительственными учреждениями, но и срок занятия должности в этих учреждениях до известной степени ограничен, получила одобрение практика смены руководства. Были также строго очерчены прерогативы каждого из этих учреждений. Однако, как пишет Сэт языком строгой функциональной теории, «лидерство необходимо, и поскольку его нелегко осуществить, оставаясь в конституционных рамках, то на сцене появляется босс, обеспечивающий его извне в грубой и безответственной форме»3.
Выражая это в более общей форме, функциональные недостатки официальной структуры породили альтернативную (неофициальную) структуру для реализации существующих потребностей более эффективным путем. Каково бы ни было ее специфическое историческое происхождение, политическая машина упорно продолжает существовать как аппарат для удовлетворения не удовлетворяемых иначе потребностей различных групп населения...
Функции политической машины для различных групп
Хорошо известно, что одним из источников силы политической машины является то, что ее корни уходят в местные общины и сообщества. Политическая машина не рассматривает избирателей как аморфную, недифференцированную массу голосующих. Проявляя острую социологическую интуицию, машина осознает, что голосующий -- это личность, живущая в специфическом районе, со специфическими личными проблемами и личными желаниями. Общественные вопросы являются абстрактными и далекими; личные проблемы -- чрезвычайно конкретны и непосредственны. Машина действует не через общие призывы к удовлетворению широких общественных интересов, но через прямые, квазифеодальные отношения между местными представителями машины и избирателями в их районе. Выборы выигрываются на избирательных участках.
Машина устанавливает связи с обычными мужчинами и женщинами путем тщательно разработанной сети личных отношений. Политика превращается в личные связи. Участковый уполномоченный партии «должен быть другом каждому человеку, проявляя наигранную, если не реальную, симпатию к обездоленным и используя в своей благотворительной работе средства, предоставленные в его распоряжение боссом»4. В нашем, в основном безличном, обществе машина через своих местных агентов выполняет важную социальную функцию гуманизации и персонализации всех видов помощи нуждающимся в ней. Корзинки с провизией, помощь в устройстве на работу, юридические и неюридические советы, улаживание небольших конфликтов с законом, помощь способному, но бедному пареньку в получении партийной стипендии в местном колледже, уход за теми, кто утратил близких родственников: целая гамма нужд, несчастий, при которых пострадавший нуждается в друге, и особенно в друге, знающем жизнь и способным в чем-то помочь, -- все это может сделать участковый уполномоченный (precinct captain), всегда готовый прийти на помощь тому, кто попал в затруднительное положение.
Чтобы оценить эту функцию политической машины, важно отметить не только то, что эта помощь оказывается, но и то, какими путями она оказывается. Существует много официальных агентств для оказания разных видов помощи. Благотворительные общества, муниципальные учреждения, бесплатная юридическая помощь, медицинская помощь в бесплатных госпиталях, отделы помощи безработным, иммиграционные власти -- все эти и множество других организаций могут оказать самые разнообразные виды помощи. Но какой контраст между профессиональными методами сотрудника муниципального отдела благосостояния, который воспринимается обращающимися как холодная бюрократическая машина, оказывающая ограниченную помощь после детального исследования того, каковы у «клиента» законные права на получение такой помощи, и неформальными методами участкового уполномоченного, который не задает вопросов, не выясняет законности оказания помощи и не «сует нос» в личные дела5.
Для многих потеря «самоуважения» -- слишком высокая цена за официальную помощь. В полную противоположность муниципальному чиновнику по делам благотворительности, который так часто является представителем иного социального класса, образовательного ценза и этнической группы, участковый уполномоченный является «одним из нас», который понимает, о чем идет речь...
5 Автор одной из работ о политике Рузвельта приводит пример того, как Гарри Гопкинс решал проблему безработицы в штате Нью-Йорк, пренебрегая законно-установленными правилами. Он раздавал безработным билеты на трудоустройство, которые имели обязательную силу для предпринимателей. Официальные агентства по трудоустройству критиковали Гопкинса «за непрофессиональный подход и обвиняли его в том, что он раздает билеты, не изучая семейного положения претендента, и даже не принимая во внимание его религиозных убеждений», Гопкинс посылал своих критиков подальше. См.: Sherwood R.E, Roosevelt and Hopkins. An Intimate History. N.Y., 1948. P. 30.
Более простыми и, может быть, также более резкими словами эту существенную функцию политической машины охарактеризовал в беседе с Линкольном Стеффенс Ломасни, политический лидер одного из районов Бостона: «Я думаю, -- сказал он, что в каждом районе должен быть человек, к которому может прийти любой парень -- неважно, что он наделал, -- и получить помощь. Помогайте, вы понимаете это/Плюньте на ваши законы и права, помогайте!»6
Таким образом, неимущие классы составляют одну подгруппу, желания которой более адекватно удовлетворяются политической машиной, а не узаконенными социальными структурами.
Для второй подгруппы -- подгруппы бизнеса (прежде всего большого, но также и «малого») -- политические боссы выполняют функцию по обеспечению этой группы политическими привилегиями, которые несут с собой непосредственные экономические выгоды...
Если отвлечься на минуту от моральных соображений, то нельзя не прийти к выводу, что политический аппарат босса построен таким образом, что он может выполнить все эти функции с минимальными издержками...
Поэтому занимать исключительно моральную позицию по отношению к «продажной политической машине» -- значит упускать из виду структурные условия, которые порождают это столь резко критикуемое «зло». Принятие же функционального подхода не означает апологии политической машины, но означает более прочную основу для изменения или уничтожения машины путем создания специфических структурных механизмов: либо с целью устранения этих требований мира бизнеса, либо для удовлетворения этих требований альтернативными средствами.
Третий ряд характерных функций, выполняемых политической машиной для специальных подгрупп, составляют функции по обеспечению альтернативных каналов социальной мобильности для тех, кому недоступны принятые возможности личного «продвижения...»
Политика и рэкет оказались важными средствами социальной мобильности для лиц, которые в силу этнической принадлежности и низкого социального статуса не могли продвигаться по «респектабельным» каналам»7.
Это представляет третий тип функций, выполняемых политической машиной для определенной подгруппы. Эта функция, можно отметить мимоходом, выполняется самим фактом существования и действия политической машины, ибо именно в этой машине эти индивидуумы и подгруппы более или менее удовлетворяют потребности, порожденные в них культурой. Мы имеем в виду те услуги, которые политический аппарат оказывает своему персоналу...
И, наконец, что является во многих отношениях самым главным, существует фундаментальное сходство, если не почти полное тождество, в экономических ролях узаконенного и незаконного бизнеса. Оба бизнеса имеют в некоторой степени дело с обеспечением товарами и услугами, на которые имеется экономический спрос. Оставляя в стороне моральные соображения, обе эти деятельности оказываются бизнесом, индустриальными и профессиональными организациями, распространяющими предметы потребления и услуги, нужные некоторым людям, и для которых существует рынок, где эти предметы потребления и услуги превращаются в товары. А в преимущественно рыночном обществе следует ожидать, что всякий раз, как появится рыночный спрос на определенные предметы и услуги, немедленно возникнут соответствующие предприятия...
Отнюдь не предполагается, что предшествующее изложение исчерпало все функции политической машины или же все подгруппы, обслуживаемые ею; мы по крайней мере можем видеть, что в современных условиях она выполняет некоторые функции для этих разнообразных подгрупп, функции, которые не выполняются адекватным образом структурами, одобряемыми и принятыми в данной культуре.
Несколько дополнительных выводов из этого анализа политической машины могут быть бегло упомянуты здесь, хотя совершенно очевидно, что они требуют обстоятельной разработки. Во-первых, предыдущий анализ имеет прямое значение для социальной инженерии. Он помогает объяснить, почему периодические попытки «политических реформ», попытки «изгнать негодяев» и «очистить политику», как правило (хоть и необязательно), оказываются такими недолговечными и безрезультатными. Этот анализ подтверждает основную теорему: любая попытка уничтожить существующую социальную структуру без создания адекватной альтернативной структуры для выполнения функций, ранее выполнявшихся уничтоженной организацией, обречена на провал...
Стремиться к социальным изменениям, не учитывая должным образом явных и латентных функций, выполняемых социальной организацией, подлежащей изменению, -- это скорее заниматься социальными заклинаниями, чем подлинной социальной инженерией...
Анализ политической машины подводит к еще более общей теореме: социальные функции данной организации помогают определить структуру (включая набор персонала, входящего в эту структуру), точно также как структура помогает определить эффективность, с которой выполняются данные функции. С точки зрения социального статуса группа бизнесменов и группа преступников являются, конечно, противоположными полюсами. Но статус не определяет полностью поведения и взаимоотношения между группами. Функции видоизменяют эти отношения. Учитывая их характерные потребности, различные подгруппы в большом обществе являются «объединенными», каковы бы ни были их личные желания или намерения, централизованной структурой, которая обслуживает эти потребности. Иными словами, со многими оговорками, которые требуют дальнейшего анализа: структура влияет на функцию, а функция влияет на структуру.
Эдвард Шилз
Эдвард Шилз (1911-1974) -- известный американский социолог, вместе с Т.Парсонсом разрабатывал основы структурно-функционального анализа, сосредоточив свое внимание на макросоциоло-гических проблемах общества. Он выдвинул и обосновал мысль о самостоятельности, или самодостаточности, как важнейшем критерии самого существования общества. Этому критерию уделено значительное внимание в базовом пособии учебного комплекса по общей социологии (глава 1 и др.). Шилз убедительно обосновал, что самодостаточность общества обеспечивается наличием собственной территории, центральной власти и согласия населения с действиями власти ...самодостаточность обеспечивается наличием собственной территории, центральной власти и согласия населения с действиями власти, с ценностями и нормами жизни в данном обществе. Такое согласие формируется в качестве центральной культуры общества, которая легитимирует его институциональную систему, служит интегрирующим фактором общества. В этой связи Шилз особенно выделяет роль системы образования. Это хорошо демонстрируют приводимые ниже первые два разделало статьи. Другие ее разделы, посвященные проблемам центра и периферии в различных обществах, приведены в четвертой части Хрестоматии.
Шилз также разрабатывал концепцию равновесия в обществе, исследовал роль интеллектуалов в современном обществе, отстаивал концепцию деидеологизации социальной науки, общественной жизни. Назовем среди его работ: Парсонс Т. и Шилз Э. (ред.). К общей теории действия // Парсонс Т. О структуре социального действия. Академический проект. М., 2000; The Intellectual Between Tradition and Modernity: the Indian Situation . The Yague. 1961; The Intellectuals and the Power: Other Essays. Chicago; L., 1972.
Общество и общества: макросоциологический подход*
Говоря об американском обществе, об английском обществе, об арабских или африканских обществах, мы, конечно, имеем в виду что-то совсем отличное от такой добровольной ассоциации, как кооперативное общество или дискуссионное общество, или общество по охране памятников старины. Не имеем мы при этом в виду и «общества» богатых, красивых, влиятельных и элегантно одетых людей, которых живописал когда-то «Тэтлер» и которых мы по сей день видим на страницах газет и журналов многих и многих стран мира. Нет, мы подразумеваем нечто «более глубокое», более постоянное, более укоренившееся в конститутивных свойствах человеческого бытия; мы подразумеваем нечто менее частное в своих целях, менее искусственное по своему происхождению, менее расчетливое в своих действиях, менее тривиальное, менее поверхностное. Но ведь такие качества, как глубина, основательность, постоянство и серьезность, присущи семьям, общинам, деревням -- всем тем способам организации жизни, которые социологи называют «первичными общностями». Однако эти последние могли бы быть признаны обществами только при наличии особых условий. Важнейшим из этих особых условий является самостоятельность: саморегулирование, самовоспроизводство, самозарождение.
Иными словами, социальная система является обществом только в том случае, если она не входит в качестве составной части в более крупное общество...
* Цит. по: Шилз Э. Общество и общества: макросоциологический подход// Американская социология: перспективы, проблемы, методы / Отв. ред. Г.В. Осипов. / Пер. с англ. В.В. Воронина и Е.В. Зиньковского. М., 1972. С 341-348. Цитируемый текст иллюстрирует содержание глав 1,2,3 первой части базового пособия учебного комплекса по общей социологии.
Само собой разумеется, независимость и самостоятельность относительны. Ни одна социальная система, которую мы называем обществом, не является полностью самостоятельной или независимой. Лишь очень немногие общества, признаваемые нами в качестве таковых, пополняют свое население исключительно за счет естественного его прироста. У большинства достаточно крупных обществ нет единой истории -- ее заменяет смесь историй различных народов, включенных в данное общество путем завоевания или иммиграции. У некоторых обществ нет четко очерченных территориальных границ, причем в прошлом обществ с нечетко обозначенными границами было относительно больше, чем в наше время. Ни одно современное общество не обладает культурой, которая была бы исключительно его собственной. Даже у лучших и наиболее прочно утвердившихся обществ Северной Америки или Западной Европы культуры не являются абсолютно самобытными. Соединенные Штаты имеют общий язык и литературу с Великобританией, Мексика -- с Испанией. Франция имеет общий язык с отдельными частями Бельгии и Швейцарии, а также с теми странами Африки, где говорят по-французски, а культуру свою она разделяет с большей частью мира. Ни одно общество, в котором наука поставлена на современную ногу, не является независимым в научном отношении: даже самые передовые по своему научному развитию страны заимствовали и заимствуют многие из своих основополагающих научных идей у других стран.
В экономическом отношении также нет ни одного общества, которое было бы полностью самообеспечивающимся и независимым. Все общества осуществляют импорт из других стран и экспорт в другие страны. Они связаны друг с другом сложными взаимоотношениями и договорными обязательствами, которые они обычно соблюдают и нарушение которых чревато для них невыгодными последствиями (хотя и не всегда).
В наше время одним из характерных признаков общества является суверенитет по отношению к другим суверенным государствам -- впрочем, что-то вроде суверенитета всегда было отличительной чертой обществ даже в те эпохи и в тех культурах, которым была неведома нынешняя четкая концепция суверенитета. Кстати, сегодня, когда понятие суверенитета получило сравнительно четкое определение, Организация Объединенных Наций представляет собой нарушение суверенитета...
Таким образом, мы видим, что полная самостоятельность не является абсолютно необходимым предварительным условием определения социальной системы как общества. Для того чтобы быть обществом, социальная система должна обладать своим собственным внутренним «центром тяжести», то есть она должна иметь свою собственную систему власти в рамках своих собственных границ. Кроме того, она должна иметь свою собственную культуру. Какую-то часть своей культуры она по необходимости разделяет с другими обществами, от которых происходит и с которыми поддерживает отношения. Другая же часть этой культуры самобытна и принадлежит только ей. Эта культура составляется из убеждений, касающихся истории и характера данного общества, его связи с определенными идеальными или трансцендентными ценностями, его происхождения и предназначения. Сюда же входят убеждения о правомерности его существования как общества и о качествах, дающих членам общества право принадлежать к нему. Разумеется, культура включает в себя произведения искусства, литературы и отвлеченной мысли, многие из которых посвящены упомянутым убеждениям. Общества имеют тенденцию быть «национальными».
Современные «национальные» общества -- общества, претендующие на то, что они служат воплощением национального единства, и обладающие своими собственными национальными культурами, своими собственными, скорее независимыми, чем зависимыми, экономическими системами, своими собственными системами правления, своим собственным генетическим самовоспроизводством и своим собственным суверенитетом над территорий, обозначенной границами, -- представляют собой наиболее самостоятельные из всех социальных систем, известных нам из истории человечества, самые независимые общества своих эпох.
Итак, мы убедились в том, что общество -- это не просто совокупность объединившихся людей, изначальных и культурных коллективов, взаимодействующих и обменивающихся услугами друг с другом. Все эти коллективы образуют общество в силу своего существования под общей властью, которая осуществляет свой контроль над территорией, обозначенной границами, поддерживает и насаждает более или менее общую культуру. Именно эти факторы превращают совокупность относительно специализированных изначальных корпоративных и культурных коллективов в общество.
На каждой из составных частей лежит печать принадлежности к обществу, именно к данному обществу и ни к какому другому. Одна из многочисленных задач социологии, и в частности ее конкретной отрасли, получившей название макросоциологии, состоит в освещении механизмов или процессов, в силу которых это собрание, или совокупность, изначальных корпоративных и культурных групп функционирует как общество.
Главными факторами, создающими и сохраняющими общество, являются центральная власть, согласие и территориальная целостность. Центральная власть формирует общество не просто через посредство осуществляемой ею фактической власти над любыми конкретными действиями в любых конкретных обстоятельствах, хотя подобные акты власти и имеют важное значение, как таковые. Конкретные акты власти, кроме того, производят остаточное действие на тех, по отношению к кому они применяются. Это остаточное действие слагается из: 1) сосредоточения внимания на центре; 2) чувства отождествления с другими людьми, тоже ощущающими свою подчиненность той же власти -- всеми теми, кто разделяет территорию, над которой осуществляется власть; и 3) убеждения в правомочности власти действовать так, как она действует. Вот эти-то три остаточных эффекта подчиненности общей власти и превращают лиц, подчиняющихся ей, в членов данного общества, формируя их представления и убеждения. Экологическая взаимозависимость и принудительная власть еще не образуют необходимую обществу культуру, хотя и весьма способствуют ее возникновению.
Эти три остаточных эффекта входят в культуру, то есть в убеждения и символы членов общества. Членство в обществе, как таковое, само по себе не создает культуры общества. Культура общества является продуктом творческих усилий и щедрой фантазии творческих личностей -- религиозных пророков и святых, ученых, великих (и не только великих) писателей, художников, журналистов, философов, старейшин и мудрецов, -- чье миросозерцание приходится по сердцу их современникам и потомкам. Культура представляет собой продукт потребности простых, творчески менее одаренных людей иметь представление об окружающем их мире, помогающее осмыслить важнейшие события человеческого бытия, объяснить их причины и отличить хорошее от дурного. Главная культура общества и его вариантные культуры являются в известной мере самозарождающимися. Никогда еще не бывало, чтобы они были полностью созданием существующих центральных властей какого бы то ни было общества (да и не полностью -- весьма редко).
Вместе с тем три упомянутых мною выше остаточных эффекта усваиваются культурой различных культурных групп. Происходит это в силу того, что созидатели культуры сплошь и рядом непосредственно касаются в своих религиозных проповедях или философских рассуждениях, в своих литературных трудах или произведениях изобразительного искусства фактов и символов центральной власти. Центральная власть занимает их мысли, и они не могут не думать о ней. Дело в том, что могущество и величие центральной власти имеют обертоны, которые конститутивно входят в мир мыслей и чувств творческих личностей. Кроме того, три остаточных эффекта центральной власти принадлежат к сфере убеждений, и в этом своем качестве они сами представляют собой часть культуры. Они к тому же не могут не соединяться и не сплавляться самыми различными способами с продуктами или содержанием самостоятельно возникающей религиозной, литературной, художественной и умозрительной или философской культуры.
Итак, вследствие этих процессов каждое общество приобретает наряду с центральной системой власти -- которая, как мы убедимся ниже, никоим образом не сводится исключительно к власти правительственной, политической или военной -- центральную культурную систему. Эта центральная культурная система слагается из тех убеждений и экспрессивных символов, которые имеют отношение к центральной институциональной системе и к категориям, превосходящим эту центральную институциональную систему и отражающимся на ней. Центральная культурная система имеет свою собственную институциональную систему: церкви, секты, школы, университеты, библиотеки, музеи и т.п. Элиты людей, управляющие этими культурными институтами, вступают в многообразные и тесные отношения с центральной институциональной системой и становятся ее частью. Система образования представляет собой такую часть комплекса институтов центральной власти и культурных институтов, которая внедряет значительные компоненты центральной культурной системы в другие секторы общества. Тем самым она способствует формированию и распространению общей культуры.
Центральная культурная система в большинстве обществ включает в себя за основную часть времени их существования многие продукты культуры, положительно ориентированные по отношению к центральной институциональной системе. Там, где центральная культурная система преимущественно отчуждается от центральной институциональной системы или же никогда не достигает единства с ней, центральная институциональная система утрачивает (либо вообще не приобретает) некоторую толику своей законности, а вместе с тем и своей способности мирно и эффективно осуществлять свою власть. Это приводит к резким конфликтам и подготавливает коренные изменения.
Карл Поппер
Карл Поппер (1902--1994) -- выдающийся австрийский и британский философ, логик и социальный мыслитель XX столетия. В противовес эмпиризму неопозитивистов он построил свою философскую концепцию -- критический рационализм. Принципу верификации он противопоставил принцип фальсификации, или принципиальной опровержимости научных утверждений; рост научного знания он понимает как выдвижение смелых гипотез и их опровержения («Логика научного открытия», 1934).
Следующий труд Поппера, двухтомник «Открытое общество и его враги» (1937-1943, опубликован в 1945 г.), направлен против нацизма и коммунизма, против их вождей -- Гитлера и Сталина, в защиту демократии. Свои взгляды он развивает в форме критики мифа о предопределении и главных теоретиков «историцизма» -- Платона, Гегеля, Маркса. Концептуальную ось его труда составляет дихотомия «закрытое -- открытое» общество. Закрытое общество -- это племенное или коллективистское общество; оно характеризуется святостью социального порядка, который закрыт для рациональной критики и для изменений. Напротив, в открытом обществе индивиды обсуждают существующие законы, принимают рациональные решения относительно их изменения; оно открыто многовариантному будущему. Переход от закрытого общества к открытому представляет собой великую революцию. Она началась две с половиной тысячи лет назад и все еще далека от завершения. Это не движение к всеобщему счастью, а рациональная социальная инженерия, которая означает постепенное, пошаговое решение наиболее тяжелых, нестерпимых социальных бед. В главе 3 базового пособия учебного комплекса по общей социологии уделено определенное внимание концепции К. Поппера. Чтобы прояснить его позиции, ниже приведено не-хколько фрагментов из его основного социоисторического труда.
В 60-80-е гг. К. Поппер разрабатывал проблемы эволюционной эпистемологии и логики социальных наук, создал метафизику «открытой вселенной», которая стала теоретическим обоснованием идей «открытой философии».
Открытое общество и его враги
Наша западная цивилизация была рождена греками. Они, по-видимому, были первыми, кто сделал шаг от племенного строя к гуманизму. Рассмотрим, что это означает.
Древнегреческое племенное общество во всех отношениях напоминает общества народов, подобных, к примеру, полинезийцам или маори. Небольшие группы воинов, обычно живущие в укрепленных поселениях, управляемых племенными вождями, королями или аристократическими семьями, вели войны друг против друга -- как на море, так и на суше. Конечно, существовали значительные различия между греческим и полинезийским образами жизни, поскольку, безусловно, в племенном строе нет единообразия. Не существует стандартизованного «племенного образа жизни». Тем не менее, мне представляется, что существуют некоторые признаки, которые могут быть обнаружены, если не во всех, то в большинстве племенных обществ. Я имею в виду магическое или иррациональное отношение к обычаям социальной жизни и соответственно жесткость этих обычаев.
<... > Табу жестко регулируют все стороны жизни и господствуют над ними. Табу не оставляют никаких лазеек. При такой форме жизни практически не существовало никаких проблем и не былоничего даже отдаленно сходного с моральными проблемами. Я не хочу сказать, что от члена племени никогда не требовался большой героизм и стойкость, чтобы действовать в соответствии с табу. Я имею в виду, что он редко попадал в положение, вынуждавшее его сомневаться, каким образом действовать. Правильный путь всегда определен заранее, хотя, следуя по нему, и приходится преодолевать трудности. Он определен табу, магическими племенными институтами, которые никогда не становятся объектами критического рассмотрения. Даже Гераклит не проводил четкого различия между институциональными законами и законами природы: и те, и другие, по его мнению, имеют одинаковый магический характер. Основанные на коллективистской племенной традиции, такие племенные институты не оставляли никакого места для личной ответственности. Табу, которые устанавливают некоторую форму групповой ответственности, могут быть признаны разве что предтечами того, что мы называем личной ответственностью, но они фундаментально отличны от последней. Они основаны не на принципе разумного самоотчета, а на магических идеях -- таких, как идея смягчения власти судьбы.
Хорошо известно, насколько живучи эти понятия. Наш собственный образ жизни все еще перегружен табу -- пищевыми табу, табу вежливости и многими другими. И все же между нашим и племенным обществами есть существенные различия. В нашем образе жизни между законами государства, с одной стороны, и табу, которые мы привычно соблюдаем, -- с другой, существует постоянно расширяющаяся область личных решений с ее проблемами и ответственностью. И мы знаем важность этой области. Личные решения могут привести к изменению табу и даже политических законов, которые более уже не представляют собой табу. Возможность рациональной рефлексии по поводу встающих перед человеком проблем -- вот что составляет коренное различие этих двух типов общества. Кстати, рациональная рефлексия начинается с Гераклита. А с Алкмеона, Фалея, Гипподама, Геродота и софистов поиск «наилучшего закона» приобретает постепенно характер проблемы, которую можно и должно обсуждать рационально. В наше же время многие принимают рациональные решения, касающиеся желательности или нежелательности новых законов и других институциональных изменений, т.е. решения, основанные на оценке возможных последствий наших действий и на сознательном предпочтении некоторых из них. Мы признаем рациональную личную ответственность.
В дальнейшем магическое племенное, или коллективистское, общество мы будем именовать закрытым обществом, а общество, в котором индивидуумы вынуждены принимать личные решения, -- открытым обществом.
Закрытое общество в его лучших образцах можно справедливо сравнить с организмом. Так называемая органическая или биологическая теория государства достаточно успешно применима к нему. Закрытое общество сходно со стадом или племенем в том, что представляет собой полуорганическое единство, члены которого объединены полубиологическими связями -- родством, общей жизнью, участием в общих делах, одинаковыми опасностями, общими удовольствиями и бедами. Это -- все еще конкретная группа конкретных индивидуумов, связанных друг с другом не только такими абстрактными социальными отношениями, как разделение труда и обмен товаров, но и конкретными физическими отношениями типа осязания, обоняния и зрения...В свете сказанного очевидно, что переход от закрытого к открытому обществу можно охарактеризовать как одну из глубочайших революций, через которые прошло человечество. Благодаря уже описанному нами биологическому характеру закрытого общества этот переход должен был переживаться очень глубоко. Поэтому, когда мы говорим, что наша западная цивилизация началась с греков, мы должны осознавать, что же это означает. В действительности это означает следующее: греки начали величайшую революцию, которая, по-видимому, все еще находится в своей начальной стадии, а именно--в стадии перехода от закрытого общества к открытому.
Конечно, эта революция не совершалась сознательно. Крушение племенного строя, закрытого древнегреческого общества следует отнести к периоду, когда начал заметно ощущаться прирост населения среди правящего класса собственников земли. Это означало конец «органического» племенного строя. Этот процесс создал в закрытом обществе социальное напряжение...
Пожалуй, самой главной причиной краха закрытого общества стало развитие морского сообщения и торговли. Тесные связи с другими племенами подрывали господствовавшее в то время чувство необходимости существования племенных институтов, а торговля, т.е. коммерческая инициатива, по-видимому, была одной из немногих форм деятельности, с помощью которых даже в обществе, где еще преобладал племенной строй, могла развиваться индивидуальная инициатива и независимость...
Это поколение афинян, которое знаменует поворотный пункт в истории человечества, по-моему, следует назвать Великим поколением. Люди этого поколения жили в Афинах как раз накануне и во время Пелопоннесской войны. Среди них были великие консерваторы, такие, как Софокл и Фукидид. Среди людей этого поколения были представители переходного периода, которые колебались, как Еврипид, или были настроены скептически, как Аристофан. Среди них были и великий лидер демократии Перикл, который сформулировал принципы равенства перед законом и политического индивидуализма, и Геродот, которого приветствовали и превозносили в городе Перикла как автора сочинения, прославившего эти принципы. Протагор, уроженец Абдер, ставший весьма влиятельным в Афинах, и его земляк Демокрит также должны быть причислены
к Великому поколению. Этим философам принадлежит теория, согласно которой человеческие институты языка, обычаев и законов не имеют магического характера табу, а сотворены человеком, не естественны, а условны, и эти философы в то же время утверждали, что мы сами отвечаем за эти институты. Существовала также школа Горгия-Алкидама, Ликофрона и Антисфена, выдвинувшая принципы недопустимости рабства, рационального протекционизма и антинационализма, т.е. веры в универсальную империю людей. И, наконец, был, пожалуй, величайший из всех них -- Сократ, который преподал всем нам урок, согласно которому нам следует верить в разум, но в то же время опасаться догматизма, сторониться как мисологии1, неверия в теорию и разум, так и магической установки тех, кто сотворяет идол мудрости, -- другими словами, он учил, что духом науки является критицизм.
<... > Сильное впечатление возникает от знаменитой речи Перикла: «Для нашего государственного устройства мы не взяли за образец никаких чужеземных установлений. Напротив, мы, скорее, сами являем пример другим, нежели в чем-либо подражаем кому-либо. И так как у нас городом управляет не горсть людей, а большинство народа, то наш государственный строй называется народоправством. В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почетные государственные должности выдвигают каждого по достоинству, поскольку он чем-либо отличился не в силу принадлежности к определенному сословию, но из-за личной доблести. Бедность... не мешает... занять почетную должность... В нашем государстве мы живем свободно и в повседневной жизни избегаем взаимных подозрений: мы не питаем неприязни к соседу, если он в своем поведении следует личным склонностям... В общественной жизни не нарушаем законов... и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным... Только мы признаем человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем. Немногие способны быть политиками, но все могут оценивать их деяния. Мы не думаем, что открытое обсуждение может повредить ходу государственных дел. Напротив, мы считаем неправильным принимать нужное решение без предварительной подготовки при помощи выступления с речами за и против... Считайте за счастье свободу, а за свободу -- мужество
1 Мисологи -- ненавистники рационального суждения.
и смотрите в лицо военным опасностям... Одним словом, я утверждаю, что город наш -- школа всей Эллады, и полагаю, что каждый из нас сам по себе может с легкостью и изяществом проявить свою личность в самых различных жизненных условиях».
Эти слова -- не просто восхваление Афин. Они выражают истинный дух Великого поколения. Они формулируют политическую программу великого эгалитарного индивидуалиста, демократа, который хорошо понимал, что демократия не может исчерпываться бессмысленным лозунгом, согласно которому «народ должен править», а должна основываться на вере в разум и на гуманизме. В то же время эти слова являются выражением истинного патриотизма, справедливой гордости городом-государством, который поставил своей задачей установить образец и стал школой не только Эллады, но, как мы теперь знаем, всех прошедших и будущих поколений человечества...
Даже само возникновение философии, на мой взгляд, может рассматриваться как ответ на крах закрытого общества и его магических верований. Философия -- это попытка заменить утраченную магическую веру рациональной верой...
Величайший вклад в эту веру был сделан Сократом, который и умер за нее. Сократ не был лидером афинской демократии, подобно Периклу, или теоретиком открытого общества, подобно Протагору. Он был скорее критиком Афин и их демократических институтов, и в этом отношении он мог иметь поверхностное сходство с некоторыми из лидеров реакции против открытого общества. Однако человеку, который критикует демократию и демократические институты, нет нужды быть их врагом, хотя и демократы, которых он критикует, и тоталитаристы, которые надеются поживиться на любом расхождении в демократическом лагере, могут, вполне вероятно, назвать его таковым. Существует фундаментальное различие между демократической и тоталитарной критикой демократии. Критика Сократа была демократической и в действительности принадлежала к такому роду критики, который составляет самую сущность демократии...
Закрытое общество и вместе с ним вера в то, что племя -- это все, а индивид -- ничто, разрушились. Индивидуальная инициатива и самоутверждение стали фактом. Возник интерес к человеческому индивидууму как к индивидууму, а не только как к племенному герою или спасителю. Однако философия, которая ставит человека в центр своего интереса, началась только с Протагора. А убеждение, согласно которому нет ничего важнее в нашей жизни, чем другой индивидуальный человек, призыв к людям уважать друг друга и самих себя, по-видимому, обязаны своим появлением только Сократу...
У Сократа был только один достойный последователь -- его старый друг Антисфен, последний представитель Великого поколения. Платон, самый одаренный из его учеников, оказался и самым неверным из них. Он предал Сократа точно так же, как предали его и дяди Платона...
Читая Платона, мы, как мне кажется, становимся свидетелями внутреннего конфликта, поистине титанической борьбы в душе Платона...
<...> То, что нам следует извлечь из Платона, в точности противоположно тому, что он пытался преподать нам. И этот урок не следует забывать. Бесспорно, платоновский социологический диагноз превосходен, но предложенная им теория еще хуже, чем то зло, с которым он пытался бороться. Остановка политических изменений не дает средства лечения болезни. Она не может принести счастья. Мы никогда не сможем вернуться к мнимой невинности и красоте закрытого общества. Нашу мечту о небе нельзя воплотить на земле. Случилось так, что мы однажды стали полагаться на разум и использовать способность к критике, и как только мы почувствовали голос личной ответственности, а вместе с ней и ответственности за содействие прогрессу знания, мы уже не можем вернуться к государству, основанному на бессознательном подчинении племенной магии. Для вкусивших от древа познания рай потерян. Чем старательнее мы пытаемся вернуться к героическому веку племенного духа, тем вернее мы в действительности придем к инквизиции, секретной полиции и романтизированному гангстеризму. Начав с подавления разума и истины, нам придется закончить жестоким и насильственным разрушением всего человеческого. Нет пути назад к гармоническому государству природы. Если мы повернем назад, то нам придется пройти весь путь -- мы будем вынуждены вернуться в животное состояние.
Мы должны серьезно исследовать эту проблему, как бы трудно ни было это сделать. Если мы мечтаем о возвращении к своему детству, если мы испытываем искушение опереться на других и таким образом быть счастливыми, если мы стремимся уклониться от задачи нести свой крест гуманности, разума и ответственности, если мы потеряли мужество и хотим избавиться от напряжения, -- то нам следует найти опору в ясном понимании того простого выбора, перед которым мы стоим. Мы можем вернуться в животное состояние. Однако, если мы хотим остаться людьми, то перед нами только один путь -- путь в открытое общество. Мы должны продолжать двигаться в неизвестность, неопределенность и опасность, используя имеющийся у нас разум, чтобы планировать, насколько возможно, нашу безопасность и одновременно нашу свободу.
Подобные документы
Предмет, функции и структура современной социологии. Общество как субъект исторического развития, социальная структура общества. Политическая система общества как регулятор социальной жизни. Социальные регуляторы поведения личности. Социология семьи.
курс лекций [706,9 K], добавлен 11.05.2012Сущность социологии и ее взаимодействие с другими науками. Научное изучение специфики общества и социальных отношений, действий и взаимодействия людей и их объединений. Структура социологии по сферам общественной жизни, масштабам и задачам исследования.
контрольная работа [28,1 K], добавлен 03.04.2012Становление и этапы развития социологии как науки. Социальная система: понятие, сущность и структура. Культура в новом обществе. Социальная стратификация и мобильность, социальные институты. Причины и сущность девиантного поведения. Функции семьи.
шпаргалка [432,8 K], добавлен 22.03.2011Социология в системе общественных наук, этапы ее развития. Социальная структура общества. Формы социализации личности. Концепции культуры в мировой социологической мысли. Социальное содержание семьи и брака. Труд как социальное явление, структура религии.
курс лекций [133,2 K], добавлен 09.01.2014Возникновение и развитие социологии. Фундаментальные и прикладные исследования. Социальные статусы и социальные роли личности. Сплоченность общества как необходимое условие его существования. Сущность элиты общества, ее роль в общественной жизни.
учебное пособие [378,1 K], добавлен 20.12.2011Исторические условия возникновения социологии. Социально-демографическая дифференциация общества. Культурно-образовательные структуры и организации в обществе. Концепция ценностного обмена в социологии. Социологические исследования на основе документов.
краткое изложение [61,0 K], добавлен 10.11.2009Общая характеристика социологии как науки об обществе, значение социологии для политологии, экономики, права. Анализ появления рекламы в обществе, понятие социальной рекламы, ее место в механизмах саморегуляции общества. Социальная эффективность рекламы.
шпаргалка [115,2 K], добавлен 25.06.2012Предпосылки возникновения социологии как науки. Объект и предмет социологической науки. Основные функции социологии. Понятие о "позитивизме". Развитие человеческого духа. Основные положения концепции Конта. Социология в системе наук об обществе.
презентация [1,0 M], добавлен 29.11.2013Особенности развития социологии в России в период доминирования тенденции психологизма. Этапы развития и институционализации социологии в России. Социология семьи и образования. Особенности развития социологии организации и социологии религии в России.
курсовая работа [58,8 K], добавлен 10.11.2010Что такое социология. На протяжении полутора веков существовало и существует много различных определений социологии. Главное отличие социологии от предшествующих учений об обществе. Парадигма в социологии. Проблемы социологического изучения общества.
презентация [222,0 K], добавлен 07.02.2011