Реализация социокультурного анализа конструирования гендерной нормы в современном российском обществе

Концептуализация основных понятий является необходимой составляющей теоретической базы любого исследования. Поэтому представляется целесообразным определить содержательное соотношение основных понятий «гендер», «пол», «сексуальность», используемых для достижения поставленных целей работы.

В современном научном дискурсе принято разделять понятия «пол» и «гендер», в англоязычном написании «sex» - биологический пол и «gender» - социокультурные аспекты пола. Термин «пол» употребляется для обозначения анатомо-физического комплекса репродуктивных, соматических, поведенческих и социальных характеристик, на основании которых индивид определяется как мужчина или женщина. Категоризация по полу или приписывание пола в отношении индивида имеет социальное происхождение. Наличие или отсутствие соответствующих первичных половых признаков не гарантирует того, что индивида будут относить к определенной категории по полу. До середины ХХ в. половая принадлежность индивида считалась более или менее определенной биологической данностью, из которой автоматически выводились все телесные, социальные и психологические различия между мужчинами и женщинам.

Понятием «гендер» определяют социальные характеристики, социальный статус, который определяет индивидуальные возможности образования, профессиональной деятельности, доступа к власти, сексуальности, семейной роли и репродуктивного поведения. Отличие пола, категоризации по признаку пола и гендера позволяют исследователям выйти за пределы интерпретации пола как биологической данности, как константы, как аскриптивного статуса, противопоставленного гендеру - достигаемому статусу. Гендер мыслится как результат повседневных взаимодействий, требующих постоянного исполнения и подтверждения, он не достигается раз и навсегда в качестве неизменного статуса, а постоянно производится и воспроизводится в коммуникативных ситуациях. Гендер - это то, во что общество превращает физические, анатомические, психологические различия людей, понятия мужского и женского поведения, маскулинных и феминных манер, действий, речи суть гендерные конструкты, поскольку воплощают в себе социальные ожидания относительно характеристик «настоящий мужчина» или «настоящая женщина». Это не биологические факты, а культурно-специфические убеждения, которые организуют социологическую практику именно так, а не иначе. Ранее маскулинность и феминность рассматривались как дискретные, дихотомические категории и отождествлялись с мужественностью и женственностью соответственно. Если поведение индивидуума не соответствовало ожиданиям, связанным с его/её полом, то его/её считали абнормальным. В первых количественных методах оценки маскулинность и феминность помещались на противоположных полюсах одномерного континуума. Такая биполярная модель подразумевает, что чем более маскулинен данный индивидуум, тем он(а) менее феминен, и наоборот. В современных моделях маскулинности и феминности эти качества часто оцениваются с точки зрения наличия инструментальных, агентских (ориентация на задачу, самостимулирование) и экспрессивных, общественных (эмоциональность, ориентация на других) черт соответственно. Эти характеристики не являются диаметральными противоположностями; они представляют собой либо независимые (ортогональные), либо полунезависимые континуумы, и поэтому между ними нет математической обратной связи. Это означает, например, что высокий уровень "феминности" (экспрессивности) не всегда связан с низким уровнем "маскулинности" (инструментальности). Индивид может иметь: 1) высокие уровни как "маскулинности", так и "феминности" (андрогинный), 2) высокий уровень "маскулинности" и низкий уровень "феминности" (маскулинный), 3) высокий уровень "феминности" и низкий уровень "маскулинности" (феминный) и 4) низкие уровни по обеим шкалам (недифференцированный). Очевидно, что в современном социокультурном контексте отказ от дихотомии мужское - женское в поведении индивида может повлечь за собой негативную социальную реакцию и, как следствие - трудности с позитивной социальной идентичностью, что является следствием производства и воспроизводства нормативной гендерной системы. Изучение гендерных характеристик предполагает обращение к рассмотрению вопросов сексуальности.

Традиционная бинарная схема сводит сексуальность к физиологическим основаниям, при этом гендерные характеристики маскулинности и феминности выступают как дихотомия проявлений мужского и женского, при этом не учитываются внутригендерные аспекты отношений. Сексуальность - это широко распространенный термин, обозначающий сексуальные характеристики и сексуальное поведение людей. То, что «думают» о сексуальности всегда тесно связано с определением того что «считается» сексуальностью. Описания сексуальности могут быть тонко замаскированными оправданиями субъективных желаний и предпочитаемых потребностей; оправданиями для отдельных форм сексуальных обычаев по сравнению с другими; моральными и религиозными предписаниями; практическими решениями потребностей населения. Например, идеализация «романтической любви» позволяет поддержать и узаконить сексуальные отношения индивидов, эффективно соединять членов общества в пары для воспроизводства потомства и ведения хозяйства - так реализуется воспроизводство рабочей силы и вовлечение в контролируемый процесс формирования обязанностей относительно друг друга и детей. Эта идеология транслируется и одобряется культурой, религией, СМИ.

В основе гендера как социального конструкта лежат три группы характеристик: биологический пол; полоролевые стереотипы, распространенные в том или ином обществе; и так называемый «гендерный дисплей» - многообразие проявлений, связанных с предписанными обществом нормами мужского и женского действия и взаимодействия (нормами трудно выделяемыми из общего культурного контекста). Гендерные нормы подразумевают сочетание «правильного» для данного пола внешнего вида и соответствующего ситуации ожидаемого поведения соответственно полу. Социум учит, что необходимо вступить в брак с представителем противоположного пола, иметь с ним детей и усвоить ролевые взаимоотношения особого рода, касающиеся другого гендера.

Традиционный психоанализ в определении нормы и патологии исходит из бинарной оппозиции мужского и женского, рассматривая мужские и женские модели поведения как диаметрально противоположные. К. Хорни, работая в психоаналитической традиции, пришла к пониманию того, что психоанализ создан «мужским гением, и почти все, кто развивал идеи психоанализа, были мужчинами», поэтому недостаточно учитывается женский опыт. Хорни исходит из социокультурной сконструированности социальных норм различных для мужчин и женщин, объясняет гендерную асимметрию властными отношениями современного общества, экономической, политической, психологической, социальной зависимостью женщин.

В "Обмене женщинами", классике феминистской антропологии, Г.Рубин выводит патриархальный гендер из биологического пола, отмечая, что гендер - это не просто идентификация человека с полом: он предполагает, что сексуальное желание должно быть направлено на противоположный пол. Отталкиваясь от работ Леви-Стросса, она характеризует "гетеросексуальный контракт" как ограничивающий женщину до объектного состояния в царстве желания и в развитии культуры. Люди, которые не заводят детей, не вступают в брак, равно как и те, кто имеет романтические и(ли) сексуальные отношения с человеком своего гендера, часто рассматриваются как нарушители гендерных ролей и подвергаются серьезному социальному принуждению.

Феминизм критически рефлексирует отношения властного порядка, ориентируясь на его изменение, в частности, заостряя внимание на социальном неравенстве мужчин и женщин, и тех механизмах, которые его порождают. Признав сконструированность гендерных ролей властными отношениями, современные исследователи подошли к более глубокому и дифференцированному пониманию социальности пола. Конструктами считаются сексуальность и биологический пол, а не только роли в публичной и приватной сфере. Механизм конструирования и воспроизводства гендерной нормы может быть рассмотрен как практика дискриминации несоответствующих этой норме социальных групп.

Итак, в первом параграфе мы обратились к прояснению социологического смысла понятий нормы и патологии на основе обзора зарубежных и отечественных теорий. Далее мы рассмотрим социальные нормы и отклонения как характеристику существующих явлений и процессов или актов поведения посредством анализа социальной реальности. Во втором параграфе представлено осмысление гендерных норм в системе современных социальных отношений.

1.2 ГЕНДЕРНЫЕ НОРМЫ В СИСТЕМЕ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ

социология гендерный общество гомосексуалист

Мы исходим из понимания общества как динамической саморазвивающейся системы, несводимой к сумме своих составляющих. Социальные отношения определяются как многообразные формы взаимодействия людей, а также связи, возникающие между различными социальными группами или внутри них. Закрепление определенных типов социальных отношений в качестве обязательных императивов для членов общества или социальной группы необходимо для успешного существования общества или группы. Практики закрепления нормативных социальных отношений реализуются посредством жестко закрепленной системы ролей и статусов, предписывающих правильные модели социальных отношений, а также системы санкций для нарушителей. В гендерной социологии пол и властные отношения считаются решающим принципом организации общества; социальные особенности полов определяются историческими и культурными факторами. Для анализа механизмов взаимодействия и функционирования социальных норм и отклонений в контексте властных отношений во втором параграфе мы рассмотрим современную гендерную систему, как регламентируется и контролируется «правильная» сексуальность в современном обществе.

Теория социальных систем предлагает макросоциологическое объяснение взаимодействий между личностью и разнообразными социальными организациями и институтами. Согласно Парсонсу, человеческое действие - самоорганизующаяся система, специфика которой в символичности, нормативности и волюнтаричности; социальная система - одна из подсистем (интегративная подсистема) действия (другие три: организм, наделенный поведением, личность, культурная система; для социальной системы они являются "средой"), а именно способ организации элементов действия с точки зрения устойчивости упорядоченного изменения моделей взаимодействия множества индивидуальных акторов. Структура социальной системы заключается в нормативной культуре, институционализированной в данной системе, чем выше степень интеграции общезначимых норм и личностных диспозиций, тем стабильнее система. Основанием социальной системы являются взаимодополняющие действия двух или более действующих лиц, при этом действия каждого соответствуют ожиданиям другого (или других) таким образом, что реакции другого на действия «Я» являются позитивными санкциями, служащими поддержанию имеющихся у него нужд - расположений, и поэтому исполнению имеющихся у него ожиданий. Из теории Т.Парсонса выделяются личностный, общественный и культурный уровни регуляции системы, при этом личность и культура являются над-системными факторами, независимыми от общества в целом. Изменения одного из трех составляющих ограничивает развитие общества в целом, что влечет за собой различного рода изменения. Если общество обеспечивает личности роль, которая максимально соответствует ее мотивам и потребностям, то социальная система устойчива и развивается ровно. Отсутствие такого соответствия вызывает дестабилизацию социальной системы. «Это только благодаря интернализации институциализированных ценностей достигается мотивационная интеграция поведения в социальной структуре. Но глубже за уровнем мотивации, лежит стремление к реализации ролевых ожиданий». В рассмотренной модели социальной системы можно проследить аналогию с Фрейдовской моделью развития психики. Интернализация социальных норм является результатом усвоения социально-ролевых ожиданий и социализации мотивации посредством вытеснений (подавлений, репрессий), замещений, имитаций и идентификаций. По Парсонсу, нормы представляют собой некие диспозиции, стандарты ролевых ожиданий, наиболее вероятные схемы отношений, не обязательно осознаваемые (когнитивно узаконенные).

Теорию Т.Парсонса можно считать одной из первых социологических концепций структуры гендерных ролей. Рассматривая изменения в структуре американской семьи, он отмечает изоляцию нуклеарной семьи от системы родства и перемещение некоторых функций к другим социальным институтам, базисными и нередуцированными функциями семьи остаются социализация детей и стабилизация личности взрослых членов семьи. Дифференциация ролей - механизм, который обеспечивает стабильность системы социального взаимодействия, для существования любой социальной системы необходимо выполнение экспрессивной и инструментальной функции, при этом один и тот же человек не может одновременно выполнять обе эти функции. Т.Парсонс определяет роли мужчин и женщин в современном мире как «взаимодополняющие»: женщинам приписывается приватная сфера, которая является их «естественной зоной обитания», и экспрессивная функция в семейной жизни, связанная с материнством, в то время как мужчине приписывается инструментальная роль «кормильца семьи».

Российские исследовательницы Е.А.Здравомыслова и А.А.Темкина отмечают, что кроме термина гендерная система используется термин гендерный контракт. Гендерная система представляет собой совокупность контрактов и приводят определения гендерной системы разных авторов. Хирдман обозначает гендерную систему как совокупность отношений между мужчинами и женщинами, включая идеи, неформальные и формальные правила и нормы, определенные в соответствии с местом, целями и положением полов в обществе. Рензети и Каррен под гендерной системой понимают институты, поведение и социальные взаимодействия, которые предписываются в соответствии с полом. Социальные институты осуществляют типологизацию людей, отношений, объектов чтобы контролировать и гарантировать устойчивость властных отношений, при этом, действующий не осознает нормы, они для него нечто самоочевидное.

Р.Коннелл для описания гендерной системы выделяет три относительно независимые "структурные модели" гендерных отношений. Первая модель концептуализирует социальное разделение труда между полами в сфере публичной экономики и домохозяйства. Вторая модель описывает отношения власти, это сфера политического. Третья модель относится к сфере эмоциональных и сексуальных отношений, которую Коннелл обозначает психоаналитическим термином катексис. Каждая из структурных моделей описывает относительно автономные сферы социальной реальности, в каждой из этих сфер гендерные отношения воспроизводятся и изменяются в результате взаимодействия структурных условий и практик. В них формируются и поддерживаются представления о надлежащей и девиантной мужественности и женственности, гендерные идеологии и дискурсы, коллективные действия, проблематизирующие и изменяющие гендерный порядок.

Гендерная система предполагает гендерное измерение публичной и приватной сферы, является относительно устойчивой и воспроизводится социализационными механизмами. Воспроизводство гендерной системы осуществляется через конструирование гендерного порядка с помощью социокультурных стереотипов, норм, традиций. Организуя свою деятельность на основании ожиданий, детерминированных их гендерным статусом, индивиды конструируют гендерные различия и воспроизводят таким образом систему властных отношений в обществе. Определенный гендерный порядок закрепляется также через религиозные институты и ритуальные практики. Религия трансформирует биологический пол в социокультурные конструкты «мужественности» и «женственности» и закрепляет их иерархию, провозглашая их «изначально данными свыше» и не подлежащими сомнению и изменениям. Таким образом происходит закрепление и воспроизводство патриархальной системы властных отношений и социальной иерархии, влекущих асимметричное распределение властных ресурсов между полами.

Семья считается основным институтом патриархата, «является и зеркалом общества, и связующим звеном между человеком и обществом, патриархатной единицей внутри патриархатного целого. Выступая посредником между индивидом и социальной структурой, семья осуществляет контроль и подчинение там, где политические и другие власти оказываются недостаточными. Являясь основным инструментом и частью фундамента патриархатного общества, семья и распределение ролей в семье являются его прототипами». Семья это политический институт, где реализуются властные отношения, и которая отражает политические взгляды на то, что считается желаемым или нормальным в том или ином обществе и различие этой нормы для мужчин и женщин.

Гейл Рубин утверждает, что, современная патриархатная система воспроизводится как иерархия полов. Категория гендерной системы определяется Г.Рубин как «набор механизмов, с помощью которых общество преобразует биологическую сексуальность в продукты человеческой деятельности, и в рамках которых эти преобразованные сексуальные потребности удовлетворяются». Феминистская теория понимает сексуальность как политическую категорию, вокруг которой разворачиваются отношения власти. Исследование гендерных систем помогает понять социально организованные отношения индивидов, детерминированные их полом. Употребление этого термина отсылает нас к традициям структурализма и структурного функционализма, привлекая внимание к изучению макромеханизмов воспроизводства отношений, возникающих в связи с приписыванием пола. Феминистские теоретики критикуют эссенциалистский подход для понимания сексуальности, считая, что он не дает возможности вывить и проследить властные отношения и подвергнуть сексуальность политическому анализу. Феминистские исследования сексуальности используют конструктивистский подход, объясняющий сексуальность как социокультурный конструкт.

Методологической основой конструктивистского подхода к исследованию сексуальности выступает генеалогический проект Мишеля Фуко, согласно которому, сексуальная модель нормы - социальная конструкция, действующая в сфере власти и производимая отношениями власти. Под властью Фуко понимает не институт и не структуру, несущую в себе репрессивное начало, не отношения господства и подчинения, власть понимается как множественность отношений силы, имманентно присущие тем областям, где она проявляется. Власть имеет производящий, конституирующий характер, то есть понятия власть и общество почти синонимичны.

Представления о сексуальности Фуко рассматривает как вторичные и исторические практики. Сексуальность - это не биологический факт, а «продукт», «результат» следствие дискурсивных практик, которые в свою очередь являются результатом систем контроля и надзора за индивидами. Человек обретает сексуальность посредством властных механизмов, то есть власть создает подконтрольную, рационализированную форму сексуальности. Цель властных технологий, пишет Фуко, направлена на формирование послушных, управляемых и полезных тел. В результате такого контроля возникают дискурсы о сексуальности, направленные на создание новой реальности. Таким образом, власть порождает секс, что бы подвергнуть его надзору и контролю.

Итак, сексуальность конструируется культурой и таким образом подвергается контролю. «Сексуальность конституируется в обществе и в истории, а не является биологически заданной. Это, однако, не означает, что биологическими способностями можно пренебречь, говоря о человеческой сексуальности. Это означат лишь, что человеческая сексуальность не может быть постигнута в чисто биологических терминах».

Важным положением феминисткой теории сексуальности является понимание сексуальности как конституирующего элемента в установлении социального неравенства и гендерной иерархии. Установление гендерного неравенства через сексуальность обусловлено тем, что потребностью общества является собственное воспроизводство, и как следствие репродуктивная функция и сексуальность подвергается контролю со стороны общества. «…Изгнать из реальности те формы сексуальности, которые не подчинены строгой экономике воспроизводства, задачей сказать «нет» тому что не ведет к появлению потомства, исключить удовольствия на стороне, ограничить или исключить практики, которые не ведут, в конечном счете к продолжению рода?».

Гейл Рубин предложила теорию обмена женщинами, которая на основе теории родства, разработанной Леви-Строссом, трактует брак как первобытную форму обмена подарками, где женщины выступают наиболее ценным даром, так как такой обмен ведет к установлению социальных/ родственных связей. При этом социальными связями, дающими власть, наделяются мужчины, так как они выступают в качестве дарителя и получателя дара, тогда как женщины выступают просто каналом родственных связей, а не равноценным партнером. В этой системе женщина не обладает собственной сексуальностью, «женская сексуальность в идеале должна отзывать на желаниях других, а не желать самой и не искать самостоятельно объект удовлетворения своей страсти». Таким образом формируется гендерный порядок, основанный на запрете инцеста, на обязательном гетеросексуальном браке. «Одним из самых эффективных средств контроля, имеющихся в распоряжении патриархата, являются его мощные и быстро оформившиеся доктрины о природе и происхождении женщины, приписывающие исключительно ей все опасности и всё зло, которое патриархат связывает с сексуальностью… Патрирахатная религия и этика связывают женщину и секс в одно, как если бы вся тяжесть ответственности и позора, которые, по патриархатным понятиям, сопровождают секс, лежала исключительно на совести женщины. Тем самым секс, воспринимаемый как нечистый, греховный и истощающий, имеет отношение только к женщине, мужская же идентичность оказывается человеческой, а не сексуальной».

Термин социальный контроль предложен Г.Тардом как механизм исправления криминального поведения и ресоциализации преступника, затем - как важнейший фактор социализации. Т.Парсонс определяет социальный контроль как процесс, с помощью которого через наложение санкций нейтрализуется девиантное поведение и тем самым поддерживается социальная стабильность и рассматривает три основных способа реализации социального контроля - изоляцию, обособление и реабилитацию. Главным инструментом социального контроля является социальная санкция, требования социальных ролей. Система социальных санкций направлена на обеспечение надлежащего исполнения членами общества предписаний, связанных с их социальными ролями. Нарушение социальных норм влечет социальное неодобрение, наказание. Чем более тоталитарным является общественный строй, тем строже контролируется соответствие и жестче карается отклонение от установленных норм.

Интересный исторический пример этого приводит Я.Гилинский: «после Октября 1917 г. новая российская власть пыталась какое-то время сохранять имидж прогрессивности, либерализма, демократичности. Руководство страны и его идеологическое обеспечение отнеслись либерально-аболиционистски к тому, что позднее, при сталинском тоталитарном режиме, трактовалось как явления, чуждые и враждебные советскому народу. Так, в 20-ые годы вполне терпимо воспринимали проституцию. Меры социального контроля сводились в основном к попыткам реабилитации женщин, вовлекаемых в сексуальную коммерцию, путем привлечения их к труду и повышения образовательного уровня. В декабре 1917 г. была отменена уголовная ответственность за гомосексуальную связь, не предусматривалась ответственность за гомосексуализм и в Уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. С постепенным утверждением в стране тоталитарного режима принципиально меняется отношение ко всем «пережиткам капитализма», «чуждым советскому народу». В 30-ые годы сворачивается система социальной реабилитации женщин, занимавшихся проституцией, ее место занимает репрессивная политика по отношению к ним. Резко меняется отношение к гомосексуализму. В 1934 г. вводится уголовная ответственность за мужской гомосексуализм (с наказанием в виде лишения свободы на срок от 3 до 8 лет). В 1936 г. народный комиссар юстиции РСФСР Н.Крыленко сравнил гомосексуалов с фашистами и с иными врагами большевистского строя (надо ли напоминать, что в гитлеровской фашистской Германии гомосексуалистов уничтожали физически)». Признаками демократического общества являются: свобода личности; безусловное уважение и защита прав и свобод человека; гражданское общество; частная собственность; господство закона во всех сферах общественной жизни; равенство всех, включая само государство, перед законом; отсутствие одной обязательной идеологии (религии); свобода мнений, слова, печати; многопартийность; уважение и защита интересов и свобод меньшинств (религиозных, этнических, сексуальных и др.); терпимость (толерантность) к инакомыслию и инакодействию (за исключением действий, прямо запрещенных законом); дозволено все, что не запрещено. Процессы, направленные на повышение уровня толерантности, в том числе позитивные перемены в отношении к гомосексуальным людям, набирают силу во всех развитых странах мира, что связано со свободой самовыражения индивида, успехами европейского сообщества в достижении признания прав и правовой легитимации меньшинств, построением открытого толерантного общества. Отношение общества к гомосексуальности может служить индикатором уровня его демократичности.

С точки зрения теории социального конструктивизма, устройство социального мира обладает «моральным статусом», согласно которому каждый человек «сущностно» принадлежит или к мужскому, или к женскому полу. Модели сексуального поведения формируются индивидом в соответствии с нормативно-ценностными образами, отражающих субъективные системы ценностей, отношения долженствования и зависимости, социальные представления о содержательных характеристиках сексуальных функций и качеств личности. Определенные формы сексуального действия характера получают социокультурную легитимацию и легализацию, а другие приобретают маргинальный, нелегитимный и нелегальный характер.

На протяжении большей части мировой истории современное представление о различиях гомо- и гетеросексуальных отношениях не имело столь конкретного смысла. Термин гомосексуальность стал использоваться с 1896 года, а термин гетеросексуальность появился позднее. Мишель Фуко в “Истории сексуальности” предложил теорию социальной конструкции: под сексуальностью понимается не “естественное” и непосредственное проявление, а некая культурная модель, содержание которой существенно меняется в зависимости от времени и места. Фуко утверждал, что современный гомо - и гетеросексуал - изобретение недавнего прошлого. До XVIII века не было ни гомосексуалов, ни гетеросексуалов, были только гомосексуальные или гетеросексуальные акты. “По определению старинных гражданских или канонических кодексов содомия была отнесена к категории запрещённых актов - виновный в совершении этих актов являлся лишь юридическим объектом таких актов. Гомосексуалист XIX века - это типаж, прошлое, история болезни и детства, а также вид жизни, язык, бесстыжее тело и, похоже, непостижимая физиология. Прежде содомия считалась временным отклонением; теперь гомосексуалист стал видом”. Фуко доказал, что мы даём явлениям название тогда, когда нам необходимо их идентифицировать. Таким образом, изобретение современного представления об отличиях между гомо- и гетеросексуальностью относится к некоей новой конфигурации человеческой сексуальности, возникшей в последние два века истории человечества. В предшествующее этому время сексуальность имела другие формы, характеризовалась другими способами мышления и словесного описания. Под влиянием общественных стереотипов, характерных для определённого исторического этапа, складывается новое восприятие феномена, который существовал всегда, а возникающая на основе нового восприятия концепция представляется современникам научной истиной.

Системы социального контроля осуществления ролей, статусов и санкций создаются в виде социальных институтов, которые поддерживают совместную деятельность в организациях, определяют устойчивые образцы поведения, идеи и стимулы. Возникновение и существование социального института детерминировано актуальной социальной потребностью, со снижением значимости которой исчезает и институт её обслуживающий. Таким образом, институционализация - это процесс определения и закрепления социальных норм, правил, статусов и ролей, упорядочение их в систему, направленную на удовлетворение какой-либо общественной потребности, то есть формирование предсказуемого поведения, которое ожидается, моделируется, регулируется. Результат процесса институционализации - организация общественных практик в соответствии с нормами и правилами четкой социально одобренной статусноролевой структуры.

Развитие и демократизация российского общества обусловили выход в публичный дискурс новых социальных практик связанных с сексуальностью, появление разнообразных моделей гендерного уклада, сценариев взаимоотношений между людьми. Сексуальное поведение подвергается дискурсивному влиянию со стороны социальных институтов, наделенных властью (СМИ, правительство, система здравоохранения, правоохранительные органы, религиозные институты, образование), при этом со стороны данных институтов происходит непрерывный контроль и конструирование «правильного поведения». Сконструированное негативное отношение к нетрадиционным моделям сексуальности объясняется тем, что приоритетным для государства является принудительная гетеросексуальность, так как именно гетеросексуальные отношения становятся источником прокреативных изменений. Традиционная гендерная модель позволяет поддержать и узаконить сексуальные отношения индивидов, эффективно соединять членов общества в пары для воспроизводства потомства и ведения хозяйства - так реализуется воспроизводство рабочей силы и вовлечение в контролируемый процесс формирования обязанностей относительно друг друга и детей. Эта идеология транслируется и одобряется образованием, культурой, религией, СМИ.

В системе социальных отношений конструируется норма, отклонение и патология. Механизм конструирования и воспроизводства гендерной нормы рассматривается нами как практика дискриминации несоответствующих этой норме социальных групп. Современные гендерные нормы направлены исключительно на гетеросексуальную модель отношений. Гомосексуальность представляется ярким примером столкновения современных практик и легитимного дискурса. Несмотря на имеющий место прорыв в публичный дискурс «гомосексуальной темы», в нашем обществе существует информационный вакуум, отсутствие адекватных и достоверных сведений о гомосексуальности и гомосексуалах. Представляется полезным вместо того, чтобы делать вид, что такой модели отношений не существует, признать её существование и найти оптимальную социально приемлемую форму её выражения и правовой легитимации.

Происходящие трансформации влекут изменения и в социальных институтах, жизненные ценности дифференцируются, на первый план выходят качественные показатели субъективного благополучия. Социальные институты и их представители являются неотъемлемой частью повседневных практик. Очевидно, что гомосексуальные граждане несут возложенные государством обязанности и государство предоставляет права в соответствии с законодательством, что и является предметом нашего анализа в следующем параграфе 1.3.

Итак, в этом параграфе мы рассмотрели основные нормы современного общества с позиций гендерного анализа, и на его основе попытались вычленить особенности современного гендерного порядка. Современный гендерный порядок мы понимаем как традиционно патриархальный, выступающий властным ресурсом позволяющим воспроизводить доминирующую роль мужчины и более низкое социальное положение женщины. Далее в нашей работе при анализе гендерных норм современного общества мы рассматриваем сексуальность в качестве социального конструкта, культурного производства норм сексуального поведения, реализуемых через властные отношения.

1.3 ОПРЕДЕЛЕНИЕ ГОМОСЕКСУАЛЬНОСТИ В ГЕНДЕРНОЙ СИСТЕМЕ РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

Гомосексуальность и социальное отношение к ней занимают важное место в социокультурной системе общества, в системе полового и сексуального символизма в любой культуре, латентно структурирует все социальные институты. Предпосылки гомосексуальности изучаются различными науками. Важной тенденцией представляется анализ гомосексуальности в социальном понимании термина как принадлежности к определенной социально активной группе общества, сознающей свои потребности и отстаивающей свои права. В современном обществе гомосексуалы представляют объект распространенных стереотипов и дискриминации на всех уровнях общественной и государственной жизни. Гетеросексистская гендерная система предполагает не только социальную дискриминацию, но и конструирует жесткие границы нормативных гендерных ролей, а также негативную (само)идентичность индивидов, выходящих за эти границы: «В анкетах, заполняемых при устройстве на работу, имеется графа "семейное положение". Ведущие музыкальных радиопередач спрашивают звонящих в студию людей, есть ли у них друг или подруга противоположного пола и т.д. Общество крайне редко задумывается о том, что все эти ситуации не учитывают особенности довольно большой группы людей, называемой "сексуальные меньшинства", заставляя тех ощущать себя в роли аутсайдеров и неполноценных людей».

Способов, посредством которых общество дискриминирует гомосексуалов бесконечное множество и довольно трудно отследить всю их совокупность. В частности, В.Блуменфельд выделяет семь основных, взаимосвязанных и дополняющих друг друга. Один из наиболее распространенных - умолчание: социум ограничивает возможности гомосексуалов в отношении свободного выхода в публичный общественный и государственный дискурс. Наряду с этим практикуется отрицание масштабов гомосексуальности: «Несмотря на данные многочисленных исследований, свидетельствующих о распространенности гомосексуальной идентичности и гомосексуального поведения, население (в значительной мере благодаря влиянию СМИ) продолжает отрицать существование сообщества лесбиянок, геев и бисексуалов». Следствием этого становится страх открытости, неприятные чувства, когда проводится открытое обсуждение тем, связанных с гомосексуальностью. Д.Дэйвис приводит этому следующий пример: Для гетеросексуалов совершенно нормально рассказывать другим о том, как они провели выходные дни, однако если гей захочет поделиться этим с другими, его могут обвинить в бравировании своей гомосексуальностью. Ему могут сказать: "Меня не волнует твоя частная жизнь, но твой гомосексуализм стоит у меня поперек горла". Ему также могут напомнить о том, что "правильные геи" - это те, кто старается не посвящать других в детали своей жизни. Многие люди, для того чтобы не называть вещи своими именами, избегают обсуждать темы, связанные с гомосексуальностью, и предпочитают пользоваться эвфемизмами типа "Да, он этот самый..." или "Она слишком мужеподобна".

Следующий способ, который выделяет В.Блуменфельд - отрицание гомосексуальной культуры. История мировой культуры оказалась переписанной таким образом, чтобы исключить любое упоминание о вкладе, который внесли в нее выдающиеся гомосексуалы - художники, философы, композиторы и т. д. Дж.Босвелл приводит многочисленные примеры того, как это делается посредством цензуры, замалчивания, искажения фактов и гендерной принадлежности.

Создание специальных общественных мест. В Великобритании, например, такими гетто являются "деревни геев", расположенные в лондонском Сохо - в районе Олд Комптон Стрит или в районе Блум Стрит в Манчестере. Такие гетто не обязательно связаны с определенным местом на карте. Ежегодно проводимый в июне в центре Лондона "Марш гомосексуальной гордости" свидетельствует о том, что представители сексуальных меньшинств имеют возможность заявить о себе открыто лишь один день в году.

Также действенным механизмом социального подавления является отрицание самонаименования. Слова "лесбиянка" и "гей" используются представителями сексуальных меньшинств с целью положительной самоидентификации. В то же время многие люди продолжают употреблять дискриминационные формулировки: «гомосексуализм» и «гомосексуалист». Гетеросексуальное общество формирует определенные нормы и правила поведения, в которые не вписываются представители меньшинств. Отклонение от этих норм и правил рассматривается как проявление неадекватности представителей меньшинств. Для того чтобы обозначить "отклоняющуюся" идентичность, отличающуюся от тех, кто имеет иную систему ценностей, общество также формирует оценочные стереотипы. Пример этого - отказ государства гомосексуальным гражданам в праве создавать семью и последующий упрек в том, что они якобы неспособны к глубоким интимным отношениям и склонны к промискуитету. Таким образом конструируется негативный образ гомосексуала, социум проецирует на меньшинства свои теневые качества. Когда-то чернокожих обвиняли в злонравном использовании вуду-практик и черной магии, поскольку некоторые формы их духовных практик сильно отличались от традиционных, спокойно протекающих христианских обрядов. Лесбиянки и геи воспринимаются обществом как люди, не способные контролировать свои сексуальные импульсы, склонные к развратным действиям и опасные для окружающих, искушающие малолетних для того, чтобы склонить их к гомосексуальности.

Существует множество гипотез, пытающихся выяснить причину гомосексуальности. При этом подразумевается, что существуют значимые отличия между гомо- и гетеросексуалами. Поиски причин зачастую трансформируются в «поиски виновных» и не приводят к конструктивному результату. Кроме того, как отмечает Г.Келли, люди, считающие себя бисексуалами, геями или лесбиянками, заметно отличаются друг от друга. Вполне вероятно, что сходство между ними исчерпывается гомосексуальным поведением и влечением. Кроме того, люди могут находить разные способы выражения общей сексуальной ориентации, будь то ориентация гомосексуальная, бисексуальная или гетеросексуальная.

Антропологи говорят о наличии определенной роли гомосексуальности в процессе эволюции и общественного развития. У ряда народов некоторых континентов гомосексуальные отношения поощряются и считаются необходимыми для передачи опыта и эмоциональной поддержки, одной из брачных возможностей для объединения семей и укрепления их социальных позиций. Гомосексуальные практики применяются во избежание нежелательных сексуальных добрачных контактов с индивидами противоположного пола. У некоторых народов гомосексуалы, будучи бездетными, помогают родственникам в воспитании младших детей и играют тем самым важную роль в обеспечении благосостояния семьи. Основываясь на данных фактах, эволюционисты определяют гомосексуальность как «стратегию выживания, а не стратегию воспроизводства». Генетики пришли к выводу, что сексуальная ориентация обусловлена генетическими предрасположенностями, на основании которых социальный контекст развивает сексуальные предпочтения индивида. Наличие (количество) гомосексуалов в обществе не обусловлено общественным строем, правилами морали и нормами в сфере сексуальности. Нормативная социальная система только определяет их положение, публичность, доступность необходимой информации и возможность выбора соответствующего жизненного стиля.

Итак, остановимся на том, что в современной науке признан факт того, что гомосексуальность не является ни сексуальной, ни социальной болезнью и рассматривается как один из вариантов нормы. Представляется правомерным рассмотрение гомосексуальности в социальных терминах принадлежности к социальной группе, характеризующейся определенными особенностями, потребностями, убеждениями. Гомосексуальность должна анализироваться в терминах нормальности с учетом социокультурного контекста, многообразия жизненных сценариев и стилей. В данном параграфе дан общий обзор юридического положения гомосексуальности и социальной политики в современном российском обществе. Фактически мы обращаемся к анализу «того, чего нет», а именно - политики российского государства относительно своих гомосексуальных граждан.

Традиционно социальная политика рассматривается как часть внутренней политики любого государства, выраженная в его социальных программах и мероприятиях, регулирующая отношения в обществе в интересах социума в целом. Основная цель социальной политики - гармонизация общественных отношений, создание гарантированных условий для жизни граждан и обеспечение справедливости в обществе. Кроме того, в более широком контексте, социальная политика может рассматриваться как интеграция механизмов и способов, посредством которых исполнительная власть, центральное и региональные правительства, а также органы местной власти влияют на жизнь населения, стремятся способствовать социальному равновесию и стабильности, таким образом, одной из важнейших задач государства становится разработка эффективной социальной политики. В настоящее время все более актуальным становится проведение гендерной экспертизы социального законодательства, гендерного анализа государственных решений во всех областях социальной политики и их практической реализации. Проблемная ситуация заключается в том, что правительство игнорирует гомосексуальных граждан как социальную группу, на которую должен быть направлен один из векторов политики, не желают их замечать, имеет место отсутствие четкой государственной политики по этому вопросу. И этот факт также дает повод к рефлексии, ведь слова или молчание могут быть действенной формой социального контроля, а то, что люди делают иногда может быть менее значимо, чем то, что и как они говорят. В данном контексте актуализируется проблема самого существования геев и лесбиянок как категории граждан, сталкивающихся с определенными проблемами, урегулирование которых законодательно не предусмотрено. Действует принцип, что если что-то не прописано в законе, значит, оно не существует.

Рассматривая российское законодательство на предмет равных стартовых условий и возможности реализации гражданских прав гомосексуалов, мы обнаруживаем, что политику государства в отношении гомосексуальных граждан правомерно обозначить как политику умолчания: в российском законодательстве они не упоминаются, права гомосексуальных граждан - понятие совершенно не используемое, запрет на дискриминацию по признаку сексуальной ориентации не упоминается ни в Конституции, ни в Уголовном Кодексе. Это называется концепцией гетеросексуального гражданства. Таким образом, становится очевидным тот факт, что декларативно Конституция гарантирует равенство всех граждан и право на защиту от дискриминации, однако повседневные практики демонстрируют, что современное российское законодательство не обеспечивает реализацию прав гомосексуалов и не предусматривает механизмов их защиты. В частности, не признается существование дискриминации по признаку сексуальной ориентации, защита своего человеческого достоинства гомосексуалом не поощряется государством и обществом.

Долгое время гомосексуальность (исключительно мужская) в России криминализировалась. До 1870-х годов половая связь между мужчинами в России не носила характерного отпечатка половой принадлежности, но относилась к сфере патриархальной мужественности, рассматривавшей в качестве возможных сексуальных объектов мужчин низкого социального статуса и мальчиков. По мнению Д.Хили, было бы анахронизмом видеть в такой свободе доказательство более «терпимого» отношения к «гомосексуальности» в русской культуре. Как отмечает американская журналистка и социолог Лори Эссиг, в России, вплоть до недавнего времени, гомосексуальные действия практически не ассоциировались с личностью конкретного индивида, и даже после того, как такой перенос все же произошел, гомосексуальность продолжали считать временным отклонением от нормы, поддающимся в условиях развивающегося социализма лечению и искоренению. Юридическое закрепление запрет гомосексуальных практик впервые получил в 1716 г. при Петре I. Вместе с тем этот запрет касался только солдат срочной службы и распространялся только на соответствующие деяния, а не на конкретных индивидов. При Николае I половые сношения между мужчинами запрещались статьей 995 УК. Вместе с тем данная статья не предусматривала никакого наказания за осуществление других гомосексуальных практик.

С 1872 г. с точки зрения законодательства под содомией, как в этимологическом, так и в традиционном смысле, понималось, прежде всего, сожительство мужчины с мужчиной. В России, как и в Америке и Британии, на гомосексуальные контакты между женщинами нормы уголовного права не распространялись. Вместо этого женщин в России предпочитали лечить. "Появление соответствующих статей в уголовном кодексе и официальное определение криминального характера гомосексуальных практик свидетельствовало, скорее, о признании факта их существования в рамках гражданского общества, нежели маргинализации. Мужчины гомосексуальной ориентации считались преступниками потому, что были полноправными гражданами; с женщинами обходились менее сурово в силу их сравнительно меньшей гражданской дееспособности и, как следствие, большей уязвимости - как в плане порочности, так и доступности необходимой коррекции".

Российский исследователь Н.А.Алексеев отмечает положительное влияние, оказанное в 20-е гг. XX столетия Советской Россией в вопросе отмены уголовного преследования за гомосексуализм в странах Европейского континента. Оценки исследователей легализации гомосексуальности в 1917 году расходятся. Некоторые исследователи говорят о том, что «у большевиков был, по крайней мере, один мотив поступить именно так: новый уголовный кодекс в отличие от прежнего, существовавшего в буржуазной России должен был декларировать свободу личности, в том числе и в области сексуальных отношений». Другие считают, что свобода личности здесь не при чем, большевики отменили весь кодекс: «отменой старого кодекса также легализовались и убийства, и изнасилования, и инцест. Против этого у нас в 1917-1922 гг. не было никаких писаных законов». Законодательство в период 1917-1926гг в области брака, семейных отношений характеризуется либеральностью. В проектах уголовного кодекса, готовившихся в 1918 и 1920 гг., по-видимому, эсерами или беспартийными специалистами, а также в окончательно принятом в 1922 году новом уголовном кодексе отсутствовало наказание за добровольные гомосексуальные отношения между совершеннолетними партнерами. В этот период распространенным было мнение, что «простые русские люди были совсем невинными, в смысле так называемых половых извращений. Только когда эти люди из народа попадали в большие города или - что еще хуже - знакомились там с иностранцами, они теряли свою невинность». Гомосексуальность воспринималась либо как "черта варварского бескультурья", "свинство полудиких народов", либо как проявление "сверхрафинированной культуры извращенной буржуазии". И.С. Кон пишет о 20-х гг.: "В уголовных кодексах РСФСР 1922 и 1926 гг. гомосексуализм не упоминается, хотя там, где он был сильнее всего распространен, в исламских республиках Азербайджане, Туркмении и Узбекистане, а также в христианской Грузии соответствующие законы сохранились".

В то же время самым тяжелым для положения сексуальных меньшинств за всю многовековую историю России Н.А.Алексеев признает период коммунистического диктата после введения преследования за гомосексуализм в 1934г, «превосходящий по своему варварству эпохи кровавого Ивана Грозного, властного императора Петра Великого и Российской Империи XIX в. вместе взятые». Л.Эссиг пишет, что советские юристы и медики предпринимали активные попытки поиска "методов лечения" этой дегенеративной болезни поверженной буржуазии. Впервые в истории гомосексуалов стали поощрять к началу гетеросексуальных отношений посредством законного бракосочетания. Большевиками также поощрялось желание лиц с ярко выраженной гомосексуальной ориентацией пройти курс лечения в западных психиатрических клиниках. Большевики отвергали более ранние конструкции гомосексуальности как действие, а не как гомосексуальный человеческий тип. Советские специалисты дистанцировались от своих западных коллег, которые считали гомосексуальность показателем девиантности личности. При Советах в России появились гомосексуалисты, но только как преступники. Гомосексуальность считалась преступлением не только против "природы", но и против общества.

В отношении советского общества к сексуальным меньшинствам после 1933 г. И.С.Кон выделяет четыре основных периода: 1934 - 1986 - уголовные преследования, дискриминация и замалчивание. 1987 - 1990 - начало открытого публичного обсуждения проблемы с научной и гуманитарной точки зрения, учеными и журналистами. 1990 - июнь 1993 - выход на арену борьбы представителей самих сексуальных меньшинств, выдвижение на первый план проблемы прав человека, превращение проблемы из медицинской в политическую, возникновение геевских организаций и изданий. И четвертый период с отмены статьи 121.1 УК РСФСР по настоящее время - некоторое улучшение положения геев и лесбиянок, начало превращения гомосексуального подполья в "голубую" субкультуру, борьба против гомофобии, за полную ликвидацию репрессивного законодательства и сексуальное равенство.

Уголовное преследование мужской гомосексуальности было отменено только в апреле 1993 года во исполнение требований Совета Европы и как условие принятия России в Парламентскую ассамблею Совета Европы (ПАСЕ). Печально известную 121-ю статью отменили, а президент Ельцин популярно объяснил дорогим россиянам, что «государству не место в постелях своих граждан». Действующий Уголовный Кодекс РФ, вступивший в силу 1 января 1997 года, предусматривает уголовную ответственность только за "насильственные действия сексуального характера", которые включают в себя мужеложство, лесбиянство и "иные действия сексуального характера", с применением силы или с угрозой ее применения к потерпевшему (потерпевшей) либо с использованием беспомощного состояния жертвы (статья 132 УК РФ). "Насильственные действия сексуального характера" имеют те же отягчающие признаки и влекут за собой те же санкции, что и гетеросексуальное изнасилование (статья 131 УК РФ). Кроме того, российское законодательство либерально относительно так называемого «возраста согласия» - по действующему российскому законодательству он составляет 14 лет как для гетеросексуалов, так и для гомосексуалов.