Культура и субкультуры

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Лекция

КУЛЬТУРА И СУБКУЛЬТУРЫ

Понятие субкультуры

Впервые термин "субкультура" введен в научный оборот американским социологом Т. Роззаком в 30-е годы нашего века. Со временем социологи стали употреблять его все чаще, поскольку данный термин, как казалось, значительно более точно и емко, чем понятие "культура", характеризует многомерную реальность. Однако именно многомерность бытия культуры послужила фактором нарастания разнообразия в определениях субкультуры разными исследователями. Тем не менее ныне сложился определенный консенсус относительно ведущего смысла, вкладываемого в это понятие. Наиболее характерна точка зрения М. Брейка (Великобритания), согласно которой субкультура -- это "нормы, отделенные от общепринятой системы ценностей и способствующие поддержанию и развитию коллективного стиля жизни, также отделенного от традиционного стиля, принятого в данном обществе". К такому пониманию близка формулировка Н. Смелзера (США): субкультурой является "любая система норм и ценностей, которая выделяет группу из большого сообщества"(См.: Смелзер Н. Социология// Социс, 1990, № 12, с. 131). Не противоречит этим определениям и мнение Б. Филлипса, который подчеркивает, что субкультура -- это система ожиданий и целей, широко разделяемая внутри некоторой подгруппы общества.

Субкультурой называется система норм и ценностей, отличающих культуру определенной группы от культуры большинства общества. Последняя носит название доминантной культурой; это ценности, традиции, взгляды, которые разделяются той частью общества, которая имеет возможность навязывать обществу этническое большинство, либо они располагают механизмами принуждения. Субкультура отличается от доминантной культуры стиль жизни и ценности этнических, религиозных, профессиональных, социально-экономических, возрастных и многих других групп в обществе. Таким образом, понятие субкультуры говорит не о том, что та или иная группа выступает против культуры, доминирующей в данном обществе. Хотя существует множество примеров, дающих понять, что большинство общества относится к субкультуре с неодобрением и недоверием. Эта проблема может возникать даже в отношении к субкультурам врачей, военных, милиции и т.д.

На формирование субкультуры влияют такие факторы, как: этническое положение, социальный класс, место жительства, религия.

Ценности субкультуры имеют большое влияние на социализацию индивида, на формирование личности человека, входящего в состав той или иной группы. Н. Смелзер приводит такой пример: «… Личность и поведение проживающего в Бостоне итальянца, а также его друзей и семьи, отличаются от личности и поведения из Эль-Пасо». Смелзер утверждает, что эти различия в поведении и характере людей означают только отклонение от национальной культуры, а совсем не отказ от нее.

Таким образом, субкультура - это суверенное целостное образование внутри господствующей культуры. Субкультурные образования в известной мере автономны, закрыты и не претендуют на то, чтобы заместить собою господствующую культуру и вытеснить ее как данность.

Мы очень часто слышим, и сами употребляем выражения типа «люди общего круга», «земляки», «богема», «высший свет», «золотая молодежь» и т.п. Каждый раз речь идет о специфических общностях людей. Со временем таких понятий становилось все больше и тем самым все насущнее становилась потребность в данном термине, обозначающем указанные явления. Так появился термин «субкультура». И хотя на уровне интуиции содержание его было более или менее понятным, социологи осознавали его огромную емкость и не уставали вырабатывать различные его определения.

Однако далеко не все социальные группы порождать субкультуры. Это в состоянии делать только те из них, которые: 1) сложились относительно давно; 2) относительно устойчивы; 3) сформировали определенные культурно-исторические традиции.

Если социальная группа устойчива и сложилась давно, в ее недрах при некоторых обстоятельствах неизбежно возникает и развивается субкультура - самосознание ее членов с определенной картиной мира и вытекающих из нее норм, ценностей, символов, стереотипов восприятия, языка (диалектика, сленга), этикета и поведения.

Таким образом, под субкультурой можно понимать не сами социальные группы (общности людей), характерные одинаковой профессией, имущественным положением или образом жизни, и даже не порождающую среду. Субкультура - это общность именно картин мира, норм, идей, ценностей и идеалов в общем поле культуры, к которому, как к магниту, притягиваются и отдельные личности, и целые группы, разделяющие эти ценности.

Носители субкультурного сознания - это люди, наилучшим образом вписывающиеся и ощущающие себя в данной общности. Так, например, чтобы стать предпринимателем как членом субкультуры, мало просто заниматься бизнесом. Надо искренне принять нормы, ценности, символы этого сообщества, хорошо усвоить его язык, а главное - принять и разделить его картину мира. Ясно, что далеко не все предприниматели способны на это.

В целом субкультура представляет собой специфический способ дифференциации развитых национальных и региональных культур, в которых наряду с основной, классической тенденцией существует ряд своеобразных культурных образований, как по форме, так и по содержанию отличающихся от ведущей культурной традиции, но являющихся в то же время прямым генетическим порождением последней.

Разновидностью субкультуры является контркультура, носители которой находятся в конфликте с официальной (доминирующей) культурой.

Город как социокультурный феномен

Культура города представляет собой типичную субкультуру в рамках целостной национальной культуры. Можно выделить несколько факторов, которые обусловливают статус города как субкультуры.

Во-первых, исходный фактор, определяющий особенности характера культуры каждого города, - географический, природный. Он включает в себя и климатические условия жизни города, и особенности ландшафта, среды, в которую город вписан; наличие или отсутствие моря, реки, гор, равнинная или холмистая почва и т.д.

Во-вторых, социальный статус города и основная направленность жизнедеятельности его обитателей. Различают столичные и провинциальные, промышленные и приморско-торговые, военно-морские и университетские, курортные города. При этом чрезвычайно важно учитывать одно из главных отличий города от села: оно состоит не в размерах занимаемой им площади, не в высоте зданий, не в количестве жителей, а в его социальной неоднородности. В конечном счете, культура города оказывается многосторонне дифференцированной, дробной, часто не только разнородной по позициям, но и внутренне антагонистичной, порождая диалоги, расхождения или острые конфликты между различными своими субкультурами. Поэтому культура города должна изучаться как сложная система субкультур, расчленяющихся и противостоящих друг другу в разных плоскостях - сословных, национальных, религиозных, возрастных и т.п.

В-третьих, фактор, определяющий лицо города, - архитектурный. Это непосредственно ощущается нами всегда - особенно при сравнении старинных, исторических городов, с их разнообразной, яркой, пластичной и живописно богатой архитектурой, и современных однообразно-коробочных муравейников. В этом плане существует различие городов, стихийно складывающихся на протяжении многих веков (Киев, Москва) и выстроенных по рационально разработанному плану (Петербург).

Наконец, четвертый фактор - эстетически-художественный, включающий архитектурный облик города, но имеющий гораздо более широкое содержание. Он начинается с красоты, величия или лиризма природной среды, в которую вписан город, включает в себя садово-парковое искусство, дизайнерское и рекламное оформление города и завершается ролью, которую играет в его жизни художественная культура, в многообразии ее «станковых», «рамочных», концертных форм - музеев, театров, филармонических и выставочных залов, литературно-художественных издательств и журналов, творческих союзов и объединений, домов культуры и клубов, организующих самодеятельное творчество любителей искусства. Значение этого фактора состоит в том, что от его силы, авторитета, влияния зависит характер исторических потребностей горожан, уровень их вкуса, критерии поведения.

Совокупное действие всех этих четырех факторов и придает городу неповторимую индивидуальность, позволяет раскрыть нам «тайну» культуры города, ее «душу».

В 1933 году на IV Международном конгрессе современной архитектуры была принята Афинская хартия, в которой были сформулированы четыре функции города: жить, работать, отдыхать и передвигаться.

Город, имеющий свою историю, является средоточием и концентрацией ценностей, богатств, власти, знания, которые до его появления были рассеяны в пространстве, занятом тысячами малых поселений. Выделяясь из сельской культуры, город порождает новую оппозицию - «город / село», а в дальнейшем - «столица / провинция».

Город характеризуется концентрацией деятельности и общения на небольшой территории, интенсивным освоением людьми пространства и времени. Городская среда - искусственная, она - порождение урбанистических тенденций, что оборачивается разрывом связей человека с природой. Современный урбанизм есть продукт индустриальной цивилизации, приводящей к стандартизации лишь города и стандартизации жизни в нем. Поэтому одна из тенденций сегодня - дезурбанизация (стремление в пригороды, в города-спутники и т.д.). Но дело не только во внешнем облике городской среды, Но, прежде всего, в функциональном назначении ее элементов, их согласованности. Горожанин ежедневно пользуется множеством вещей и служб, находящихся в общественной, муниципальной собственности - транспортом, средствами связи, кинотеатрами, автоматами, лифтами и пр. Нормальная и полноценная городская жизнь предполагает осведомленность об устройстве, назначении и расположении всех этих вещей и служб, а также внутреннюю дисциплину, привычку к постоянному сотрудничеству и координации действий.

Характерной чертой городской жизни является то, что города являются центрами культуры, а значит, организуют досуг своих жителей. В городе труд и досуг разделены, свободное время в городе не только гарантируется, но и вменяется в обязанность. Городская среда обычно исключает возможность какой-либо произвольной, специально не предусмотренной деятельности. В городе почти все пространства освоено. Город имеет специализированные центры творческого досуга - библиотеки, музеи, театры, филармонии. Они-то и составляют главное преимущество города по сравнению с селом.

Сельская субкультура

Истоки современной сельской субкультуры коренятся в культуре земледельческой цивилизации. Основная характеристика этой культуры - ее традиционный характер: те черты деятельности и сознания, которые сложились у разных племен на выходе из первобытного состояния, приобретали предельно устойчивый характер; они, конечно, изменялись, но очень медленно. Традиционность древневосточных народов характеризовалась деспотическим политическим строем, сплетенным с культом, и обретала такое мощное средство воздействия на поведение членов общества, как писаные законы и закреплявшиеся письменно правила всей духовной и практической деятельности. Тем самым традиционность из совокупности принципов, передаваемой изустно и демонстрационно, в процессе воспитания вступающих в жизнь поколений, превращалась в каноничность или нормативность, т.е. в формализованную систему правил, ставшую образцом для всех аналогичных способов формализации традиции - в средневековых феодальных структурах, в культуре европейских абсолютных монархий Нового времени, в культурах тоталитарных государств ХХ века. В традиционном обществе ценится стереотипность, а не оригинальность образа мыслей, деятельности и поведения индивида. В таком обществе самостоятельный выбор человеком своей ценностной ориентации и способов ее реализации, возможный крайне редко, встречает всеобщее осуждение, неприятие, а в тоталитарных системах и жестокое наказание, если не полную изоляцию от общества подобного диссидента.

Традиционность как «ключевое», системообразующее в данном типе культуры ее свойство нашла яркое и точное выражение в зеркале ее искусства.

Традиционная культура феодального общества получила название фольклорной (т.е. народной). Речь, конечно, идет о крестьянской культуре. Если не сводить фольклор к текстам вербальным, но рассматривать и вещественные формы воплощения народного сознания, в которых технико-конструктивная основа была «окутана» в подавляющем большинстве случаев эстетическими, художественными, мифологическими смыслами, тогда исследование фольклора расширяется и мы получаем доступ к глубинным и имманентно ему принадлежащим слоям его содержания. Именно тут коренится главный аргумент в пользу такого широкого понимания фольклора, которое обусловлено невыделенностью художественной деятельности из материально-производственной, медицинской, культово-обрядовой практики. А это свойство фольклора объясняется стабильностью образа жизни и труда крестьян, которая вела к консервации тех принципов, на которых строилась первобытная культура - синкретизма материально-духовно-художественной деятельности, органической вплетенности эстетического сознания в целостно-недифференцированное - познавательно-ценностное, эмоционально-рациональное - отношение крестьян к природе, категориальной аморфоности их эстетического сознания и морфологической аморфности их художественной практики.

Вполне естественно, что фольклор обладал чрезвычайно широким разнообразием форм, даже в пределах одной национальной культуры, ибо зависел и от особенностей природной среды, и от складывающихся в каждой местности и обладавших необыкновенной стойкостью традиций, и от весьма ограниченных контактов между крестьянами не только разных стран, но и разных районов одной страны; это разнообразие проявлялось во всех сферах народной культуры, начиная с особенностей жилища, одежды, утвари и кончая диалектальными чертами речи. И в то же время фольклор сохранял повсеместно некие структурные черты, которые позволяют отличать произведения народного творчества от изделий профессионализированного городского ремесла, как отличались труд и быт крестьянина и горожанина.

В основе фольклорной субкультуры лежал - как и во всех других случаях - тот образ жизни, который крестьянство вело в условиях раннего феодализма и который оказывался достаточно стабильным, слабо и с большим опозданием реагируя на изменения, происходившие в жизни города.

Крестьяне - древнейший слой общества, постоянный источник пополнения других социальных слоев. Слово «крестьянин» указывает на человеческий тип и, конечно, на образ (стиль) жизни. Крестьяне как носители определенной субкультуры являют собою многообразие в той же степени, в какой многообразны люди земли, с которой они срослись как улитка со своим домиком.

Можно назвать ряд черт, которые объединяют крестьян, где бы и когда бы они ни жили. Это семейное хозяйство, хозяйство на земле, деревенская традиционная культура, низшее положение в системе социальной иерархии.

Эти особенности определяют крестьянский габитус (внешний облик, наружный вид) (по Бурдье).

Крестьянин - это сельскохозяйственный производитель, который использует мелкий инвентарь и труд членов семьи, работает на удовлетворение собственных нужд и выполнение обязательств по отношению к обладателям политической и экономической власти. Это не делает крестьянское хозяйство автономным и натуральным. Потому что в нем могут присутствовать и товарообмен, и вовлеченность в рынок труда. Но в любом случае мы имеем дело с крестьянской семейной экономикой. Хозяйственная деятельность тесно переплетена с отношениями в семье, отношениями с соседями. Человек здесь подчиняется семейно-ролевому поведению и патриархальной власти. Семья - синоним хозяйственной единицы. Совместное проживание под патриархальной властью главы семьи, тесное сотрудничество в повседневном труде, «общий кошелек» и полное слияние с хозяйством - таковы особенности как прежнего, жившего в обществах, которые называют традиционными крестьянскими, так, во многом, и современного крестьянина. Тот, кто входит в хозяйство, становится членом семьи, член семьи сходит в хозяйство. Сын, отделившийся со своим хозяйством, - чужак. Женщины одновременно подчинены, второстепенны и относительно автономны. Половое разделение труда ярко выражено: у каждого своя работа. Дети тоже включены в хозяйство с ранних лет. У них - свои установленные от века ролевые функции. Они выполняют определенные виды работ.

Крестьянский мир - это мир невыделенности человека из группы, мир ролей. Хорош тот, кто соответствует своей роли.

На примере крестьянской семьи и деревенской общины легко понять, что такое социальная связь личного типа. Жизнь крестьянина протекает главным образом в мире, где все друг друга знают, где отношения не анонимны. Именно поэтому, связь, объединяющую людей, можно назвать короткой. Люди общаются с людьми, а не с абстрактными системами. Даже с институтами (учреждениями) они общаются не так уж часто.

Крестьянская община - это не единственный тип общности, в которой все друг друга знают. Этот тип связей мы можем наблюдать в любых обществах: дворянское общество, соседская община, подростковые «племена», мафия. Жизнь таких общество отличается локализмом (от лат. loсus - место). Локальны традиции агрикультуры. Существуют местные обычаи, которые изучают этнографы и антропологи. Локальным характером отличается язык.

Облик крестьянина как человека определяется способом включения его в социальные отношения, создающиеся в процессе воспроизводства жизни. В крестьянском хозяйстве естественно возникшие средства производства (земля, рабочий скот) доминируют над исторически приобретенными, искусственными, изобретенными. Человек выступает как рабочая сила при натуральной системе производительных сил.

С одной стороны, жизнь в крестьянском сообществе не несет неожиданностей. Все движется по накатанной веками колее. Детство, юность до женитьбы или замужества, женитьба, ведение собственного хозяйства, смерть. Жизнь регулируется традицией, обычаем, обычным правом (по прецеденту). Временной цикл подобен природному: здесь господствует представление о «времени-круге», вечном возвращении. С другой стороны, крестьянское существование - жизнь на краю. Крестьянин живет на границе природы и общества. Природа и сейчас, в начале ХХI века, грозит погубить крестьянские надежды на урожай и изобилие.

Жизнь в крестьянских общностях - пример нераздельности социального и культурного. Когда исследователи спорят о крестьянской культуре, то очень часто не разделяют социальных и культурных функций вещей, элементов образа жизни и пр. Так, крестьянская одежда не только защищает тело от холода и жары, но и обозначает принадлежность к той или иной общности, маркирует социальную роль (например, девушка, замужняя женщина), несет на себе знаки различия ритуалов.

Крестьянскую культуру обозначают как традиционную, т.е. функционирующую как задано от века. Крестьянская культура ритмична и ритуальна. Ритуал здесь - одна из основных форм социального контроля.

Ритм, исключая бытовую статичность и неподвижность, проявляется во всем, формируя цикличность жизни. Можно говорить о дневном цикле и о недельном, для отдельного человека и для целой семьи, о летнем или весеннем цикл, о годовом, наконец, обо всей жизни: от зачатия до могильной травы. Любое нарушение ритма - война, мор, неурожай - лихорадило весь народ, все государство. Перебои ритма в семейной жизни (болезнь или преждевременная смерть, пожар, супружеская измена, развод, кража, арест члена семьи, гибель коня, рекрутство) не только разрушали семью, но сказывались на жизни всей деревни.

Цикличность и ритуальность сказываются и в отношении к смерти, которая воспринимается в крестьянских культурах не как этап, а как состояние. Такое представление и сейчас сохраняется в глубинах народной жизни, народного сознания. Оно обозначается выражением все умрем. Это отношение к смерти как к обыденному явлению, не вызывающему особых страхов. Смерть - это часть стратегии по отношению к природе. Смерть пробивает брешь в системе защиты общества от дикой природы. Смерть, как и сексуальная жизнь, находятся под постоянным контролем общества. Жизнь человека - это звено цепи.

Вопрос о том, как именно крестьяне воспринимают мир, - одна из больших загадок. Жизнь и картина мира крестьянина чаще всего дана нам глазами внешнего наблюдателя - историка, этнографа, антрополога, писателя, художника. Как проникнуть в этот мир? Это можно сделать, анализируя и хозяйство, и обычаи, и ритуалы (что и как едят, как рождаются, как хоронят мертвых), сказки, легенды, пословицы. С приходом в деревеню грамотности мы получили возможность ближе познакомиться с внутренним миром крестьян. Об этом говорят дневники крестьян.

Крестьяне пребывают на низших ступенях социальной иерархии. Это задает особенности габитуса, т.е. правила жизненной игры. Крестьяне прибегают к специфическим тактикам и стратегиям, направленным, прежде всего, на продолжение существования. Крестьянство всегда на грани. Существование неопределенно и зависимо от капризов погоды, капризов приходящего из города «начальства». Угроза голода почти постоянна. Отсюда - феномен моральной экономики как этики выживания. Периодические кризисы продовольствия, урезанные нормы потребления, обременительная зависимость и унижения, заданные условиями существования. Но есть и собственно социальные приемы «жизни вместе»: взаимопомощь, вынужденная щедрость, общинная земля, разделение труда. Вырабатываются способы совместного существования, которые помогают преодолеть угрозу сталкивания людей с уровня выживания. Крестьянская община в определенном смысле организована вокруг проблемы минимального дохода и снижения риска, сохранения культурно зафиксированного уровня существования. Крестьяне действуют подобно полипам, создающим коралловый риф. Они могут провалить реформы, задуманные в столицах. Единое общественное мнение, нормы, безоговорочно разделяемые всеми,- источники силы как оппозиции власти. Повседневное крестьянское сопротивление более мощно, чем восстания. Извечна борьба между крестьянством и теми, кто стремится отнять у них труд, еду, содрать налоги и процент с урожая. Каковы эти техники сопротивления? Волокита, симуляция, дезертирство, воровство, мнимое неведение, саботаж, поджоги и другие способы, позволяющие избежать явного столкновения с властями.

Распад русской крестьянской общины - это история потери крестьянством своего лица. Началось все с распада деревенских приходов. Процесс этот постепенный, начало его отмечено XVIII в. Причин можно назвать несколько: существование крепостного права, систематическое государственное давление на приход, развитие раскола и, может быть, главное, гонение на монастыри в царствования от Петра I до Екатерины II. Эти события подготовили внутренние предпосылки для распада русской крестьянской общины. Именно они и сыграли роковую роль в период коллективизации. К этому времени крестьянская община уже не имела ресурсов для внутреннего сопротивления.

В XIX в., ближе к его концу, деревня переживала нестабильность, что неудивительно. События накатывались как лавина: голод, социальные потрясения, японская война, непонятная народу, все увеличивающийся поток революционной пропаганды, быстрый рост капитализма и связанных с ним отношений, наконец. И не мудрено, что люди отчасти теряли ориентацию в мире. Имел место кризис идентификации. Все более и более акцентируются «мирские» парадигмы в сознании крестьян, «мирская» альтернатива со всем комплексом связанных с ней понятий. Община перестала быть приходом. Христианские ценности отступили на задний план. «Мирская» альтернатива превратилась в самоцель. Община стала лишаться своего смысла. Речь идет, конечно, об утрате идеального смысла общины.

Молодежная субкультура

Обобщение различных содержащихся в специальной литературе взглядов на формирование современных молодежных субкультур показывает: это явление имеет, как минимум, три источника своего возникновения -- "демографический", "межпоколенческий" и "статусный"( Художественная жизнь современного общества. Т. 1. СПб., 1996).

Выделение демографического источника возникновения молодежной субкультуры имеет своим основанием иерархическую структуру, которая формировалась на протяжении многих веков и предполагала ранжирование всех членов общества по демографическим признакам. Согласно этой структуре, женщины ценились меньше и стояли ниже мужчин, дети и молодежь -- ниже взрослых и стариков. В традиционных обществах пожилые люди занимали высокое положение, поскольку их возраст сам по себе считался признаком мудрости.

Молодой человек оставался "неполноценным" до тех пор, пока не становился взрослым. Соответственно, молодежь практически не привлекалась к участию в делах общества, в управлении, в занятии важных постов и т.п. Тем самым общество само выделило молодежь в обособленную от детей и взрослых, промежуточную группу.

Выделение межпоколенческого источника формирования молодежной субкультуры основано на следующем. Как известно, патриархальное общество ориентировано на опыт прежних поколений и его живых носителей -- стариков (традиционное общество). Ускорение темпов развития общества обусловливало неизбежные перемены: опыт и знания, выработанные в конкретной историко-культурной ситуации, все чаще и чаще показывали свою несостоятельность при их применении. Влияние родителей стало не только уравновешиваться, но и перевешиваться влиянием сверстников.

Как указывает М. Мид, темпы развития стали настолько быстрыми, что прошлый опыт уже не только недостаточен, но часто оказывается даже вредным, мешая смелым и прогрессивным подходам к новым, необычным обстоятельствам. Поэтому не только молодежь учится у старших, как это было всегда, но и старшие все больше прислушиваются к мнению молодых. Раньше старший мог сказать юноше: "Ты должен слушаться меня, потому что я был молодым, а ты не был старым, поэтому я лучше тебя все знаю". Сегодня он может услышать в ответ: "Но вы никогда не были молоды в тех условиях, в которых нам предстоит жить, поэтому ваш опыт для нас бесполезен" (Лапина Н.Ю. Динамика социального развития современной Франции: (Социокультурные аспекты). М., 1993. С. 18).

Приметой нового времени (по мнению М. Мид, это середина XIX века) стало то, что межпоколенческая трансмиссия культуры стала двунаправленной: она включает в себя не только информационный поток от родителей к детям, как это было на протяжении многих столетий, но и встречный -- от детей к родителям, и шире -- от молодого поколения к старшему. Молодежь порой воспринимает современную ситуацию более адекватно, чем люди, сформировавшиеся в прежней историко-культурной реальности, и оказывает влияние на старшее поколение. Это стимулирует возникновение и развитие разнообразных молодежных субкультур.

Говоря о статусном источнике формирования молодежной субкультуры, необходимо отметить, что приметой нового времени стало формирование иной, чем прежде, модели жизненного цикла. В традиционном обществе существовал жестко заданный жизненный цикл, где каждому возрастному периоду соответствовало конкретное содержание деятельности: юности -- получение образования, зрелости - начало трудовой деятельности, уход из родительского дома и создание собственной семьи, старости -- прекращение трудовой активности и выход на пенсию. Эти периоды следовали один за другим, создавая некую единую цепочку (Мид М. Иней на цветущей ежевике. М., 1988. С. 423). Социальный статус определялся в момент перехода от юношеского возраста к зрелости: у мужчин это было начало трудовой деятельности, у женщин -- замужество. Между завершением юношеского этапа жизненного цикла и началом следующего -- "взрослого" -- во временном отношении практически никакого "зазора" не было. Ныне же между юностью и приобретением постоянной работы, созданием собственной семьи нередко проходят годы. Между двумя стабильными фазами жизни -- юностью и зрелостью -- формируется новый жизненный период, он распространяется на значительную часть молодых людей в возрасте от 16 до 28 лет. К его основным характеристикам относятся нестабильность социального и экономического положения, а также материальная зависимость от родителей или от системы социального обеспечения.

Философия нового возраста, по мнению О. Галлана, состоит в том, чтобы насладиться молодостью и насколько возможно отсрочить момент принятия на себя обязательств как по отношению к другим людям (семья), так и по отношению к своему собственному будущему (продвижение по службе, карьера). "Пост-юношество" соответствует появлению новой формы независимости, которая позволяет освободиться от семейной опеки, не заставляя человека немедленно замыкаться новыми ограничениями. В контексте нашего исследования идентификация рассматривается на двух уровнях: как механизм (средство) группообразования и как самоценный процесс личностного развития. В связи с этим ценности молодежной субкультуры можно рассматривать как объект групповой идентификации личности, а социальную общность -- как структуру, опосредующую и выстраивающую систему отношений "человек--мир".

Принадлежность к определенной субкультуре является способом обретения общности "мы". Обретение локальной, групповой общности ("мы") необходимо с точки зрения интересов "большого" общества, ибо восприятие общечеловеческой системы ценностей невозможно осуществить "рывком" -- отчужденное "я", минуя "мы" духовной общности (семьи, малой группы, нации), без "хоровой" поддержки неспособно "дотянуться" до общечеловеческого.

Сегодня трагедия "одинокого человека" ощущается молодыми людьми чаще и острее, чем в годы застоя. В те времена общность "мы" или, вернее, ее "превращенная" форма ("псевдо-мы") все же существовала. Каждый принадлежал (пусть не всегда добровольно) к какому-то коллективу, который регламентировал и контролировал его жизнь, т.е. обеспечивалось подключение единичного человека через локальную социальную группу к общественной системе ценностей.

С разрушением вертикальных связей, упорядочивавших общественную жизнь, стала видимой "псевдопринадлежность" людей многим из этих структур, вместе с тем усилилось чувство одиночества, страха. Роль промежуточной структуры, моста между "я" и родом, нацией, государством, миром стала выполняться самодеятельными общностями, в которых молодой человек находит и круг единомышленников, и систему ценностей, которую он разделяет, и дом, и семью.

Консолидирующие основания интеграции и идентификации формируются по различным критериям: национальным, этническим, культурным, духовным и т.д. В качестве тенденции, проявившейся в последние годы, следует отметить смещение консолидирующего основания с классовых признаков на другие уровни, относящиеся к сфере духовной жизни человека.

Анализ консолидирующих основ самодеятельных общностей позволяет выделить несколько типов внутренней идентификации.

Примитивная идентификация. Она характерна для двух личностных типов: человека с низким уровнем развития и человека разочарованного, когда "я", потеряв всякую надежду обрести подлинное "мы", обретает эту общность на уровне телесной моторики молодежной дискотеки, в форме коллективной пьянки или токсикомании. Так, примитивная идентификация характерна для молодежных группировок фанатов. Объект их поклонения (или кумир) -- это своеобразный символ объединения, знак, проявление отношения к которому позволяет отличать своих от чужих.

Одним из проявлений примитивной идентификации нередко бывает групповое протестное поведение, в основе которого лежит демонстративное стремление выделиться, обратить на себя внимание окружающих. Такое поведение, будучи локализовано в определенных сферах деятельности, может привести к позитивным результатам, например, в спорте (стремление опередить соперника, быстрее прибежать к финишу, выше всех прыгнуть и т.д.), в искусстве (особенно в нетрадиционных видах), политике и т.д. Для тех же, кто не способен на выдающийся результат, остается возможность выбрать нетрадиционный образ жизни (хиппи, панки), в крайних случаях -- асоциальное и противоправное поведение, с помощью которого подросток выделяется в обществе (в группе ему подобных).

Аутсайдерская идентификация. Этот тип идентификации характерен для лиц непризнанных, переживающих комплекс неполноценности. Общность в данном случае обретается в "сходстве судеб", единстве психических состояний, выделением из среды, негативно настроенной по отношению к подобным личностям, -- общность "отверженных" (представители сексуальных меньшинств, лица с физическими и психическими недостатками и др.), общность непризнанных, общность одиноких, общность "непохожих" (клубы Гулливеров, близнецов, толстяков).

Аутсайдерская идентификация является весьма распространенной в молодежной среде, стимулируя образование различных формирований с асоциальной и противоправной деятельностью. Чувство отверженности, которое способствует объединению подростков, может быть вызвано территориальным аутсайдерством (как правило, периферийные районы являются источником криминогенности -- чем дальше от центра, тем меньше условий для досуга, самовыражения; нарушение общественного порядка является формой "мести" подростков обществу взрослых); этническим аутсайдерством, которое "питается" издержками социальной политики; националистическими проявлениями в школе, быту; социально-культурным аутсайдерством -- в группы объединяются подростки из малообеспеченных семей, имеющие низкий социальный статус в классе, дворе.

Одним из психологических синдромов данного типа идентификации является ощущение потери смысла жизни, духовная опустошенность, готовность "лечь на дно", уйти от проблем с помощью наркотиков. В этом же контексте можно рассматривать и так называемых невостребованных людей, которые "за ненадобностью" обществу ушли из своего социума, сменили профессии инженеров и юристов на дворников и сторожей. Как правило, это нестандартно мыслящие личности, не сумевшие "вписаться" в систему. Целая генерация людей, рожденная в 50--70 годы, получила название "дети застоя", оказалась поколением "невыявленных", "странных", "лишних" людей, которые не захотели "вписываться" в социокультурную ситуацию тех лет и не смогли адаптироваться к современным веяниям. По замечанию "идеологов" поколения тридцатилетних, их позицию можно охарактеризовать как "вненаходимость" по отношению к реальной жизни, бытие "за скобками" времени, ориентация не на внешнюю, а на внутреннюю жизнь (Князева М. Дети застоя // Литературная газета, 1990.13 июня).

Выделяют общие черты этого поколения, а именно: замедленное вхождение в жизнь и, как защитная мера против действительности, сознательно замедленное развитие; отказ от социальной активности, "инобытие" как основной способ существования ("синдром сомнамбулы"); поиск "культурной родины" в других регионах, эпохах, веках; "самоделание", "само-созидание" как стиль, принцип и цель жизни ( Князева М. Указ. соч.). Одной из крайних форм "бегства" от реальности является уход в мистику. Тип личности с мистической ориентацией сознания становится в последнее время довольно распространенным, что находит выражение в увеличении количества религиозно-мистических групп, различных форм богоискательства. Усиливается влечение молодых людей к восточным религиозно-мистическим культам. Питательной средой для возникновения таких групп является определенная система ценностей, включающая в себя веру в сверхъестественные явления, судьбу, гадания, приметы. По данным журнала "Социологические исследования", число таких людей в последнее время растет. Из 2400 опрошенных выпускников ПТУ и средних школ половина верит в сны, каждые 45 из 100 верят в гадания, 53 -- в приметы, 46% считают, что знахари действительно умеют "наводить порчу", 52% уверены в существовании телепатии и ясновидения. К встрече с летающей тарелкой готов каждый третий. Двое из десяти не исключают возможности общения с потусторонним миром и божественного откровения (Мануильский М., Немировский В. Сны наяву // Сов. культура, 1988. 18 янв.)

Увлечение мистикой объясняется определенными социальными явлениями, которые "воспроизводят" этот интерес и поддерживают его. "Маленькие мифы" -- вера в гадание, судьбу, космические силы, предсказания и др. -- это естественное и закономерное продолжение "мифов больших" (Мануильский М., Немировский В. Указ. соч.). Вера в сверхъестественное взрастала на почве деклараций и лозунгов о приближении "светлого будущего", на фоне которых общество захлестывали стихийные и неконтролируемые процессы. В результате у людей возникали ощущения "социального хаоса", господства слепых и неподвластных человеку сил, непредсказуемости последствий его активности. Это порождало чувство безысходности, скептицизма, протеста. Неприятие лживых и псевдооптимистических объяснений всего происходящего вопреки здравому смыслу, разрыв слова и дела рождали желание противопоставить господствующим над личностью слепым стихийным силам что-то иное, находящееся "по ту сторону" реальности. И довольно значительная часть населения (особенно молодежи) нашла жизненную опору в мире фантастических образов, мистических, потусторонних знамений.

Парциальная идентификация (З.Фрейд) (от лат. pars - часть). Здесь противоречивым образом смешиваются любовь и ненависть к объекту подражания. Подобную амбивалентность З.Фрейд объяснял эдиповым комплексом -- врожденным стремлением человека занять место отца и копировать его поведение и образ жизни.

Помимо психологической детерминации (конфликт потребностей в доминировании и подчинении), обозначенный тип групповой идентификации может являться следствием определенной идеологической обработки и системы воспитания. Так, примитивная идентификация характерна для молодежных группировок фанатов. Объект их поклонения (или кумир) -- это своеобразный символ объединения, знак, проявление отношения к которому позволяет отличать своих от чужих. Сознание носителей подобной идентификации сформировано в условиях "простого" мира, где есть свои и чужие, бедные и богатые, где одна правда, одна партия и один вождь. Психологически такое сознание постоянно "возвращает" человека к "простой" и "хорошей" модели государственного и общественного устройства, основанной на предельно централизованной власти. Происходит как бы взаимосохранение и взаимоформирование власти и потребности ей подчиняться: тоталитарный режим формирует тоталитарное сознание, а оно, в свою очередь, требует постоянного воспроизводства порождающего его режима власти. Человек "бежит" от свободы, не желая брать на себя ответственность за поступки, отказываясь от права выбора. Обретая нового вождя, кумира, который обещает ему лучшую жизнь, указывает на врагов, человек избавляется от беспокойства и страха неопределенности, он готов беспрекословно подчиниться воле своего лидера. Как правило, социально-культурная и политическая деятельность носителей тоталитарного сознания сопровождается различными формами экстремизма (Гозман Л. Психология власти // АиФ. 1989. № 24).

Индоктриналъная идентификация. Одним из центральных объектов идентификация молодежной общности является лидер -- носитель определенной идеи (ценности, мифа). Сверхдоверие к слову лидера при отсутствии критического отношения превращает идею в доктрину, которая требует безусловного подчинения себе (Лоренц К. Указ. соч.). Сторонники доктрины (как правило, это лица, непосредственно знающие носителя идеи и подсознательно полностью идентифицирующие себя с ним) стремятся не столько развивать идею и следовать ей, сколько защищать ее, ненавидя всех несогласных и презирая равнодушных. Как отмечал К. Лоренц, доктрина, став всеохватывающей религией, доставляет своим сторонникам глубокое удовлетворение "совершенным знанием"¹. Поэтому все противоречащие ей факты или отрицаются, или игнорируются, вытесняясъ в подсознание.

Интересно отметить, что индоктринация объекта идентификации чаще всего возникает в том случае, когда сама идея проста, доступна большинству и удобна в "использовании". Нередко широким слоям населения импонирует простота идеологических схем и "житейская" привлекательность идеалов. Это характерно, в частности, для многих нетрадиционных религий, например, кришнаизма, претендующего, как многие другие религии, на безусловную истинность основных принципов.

Проективная идентификация. Основой консолидации данной общности становится образ времени (настоящего, прошедшего, будущего) и отношение к нему. Причем этот образ, как правило, предельно субъективен и одновременно является проекцией сегодняшних бед, проблем, противоречий и способом их разрешения. "Временной" критерий идентификации нередко можно обнаружить в различных общественных движениях. Их идеология в таком случае представляет собой некую комбинацию ценностных отношений к настоящему, прошлому, будущему -- от "обожествления" этих "миров" до их полного неприятия.

Помимо объекта идентификации, фактором внутренней интеграции самодеятельной общности, как правило, выступает и некий субъект-антагонист. Нередко на этапе формирования группы таким субъектом является общественная система в целом или ее отдельный элемент, задачи которого противоположны основной идее, возникающей в самодеятельной общности. Например, антагонистом экологического движения выступают те социальные институты, для которых природа не является самоцелью, а лишь "ресурсом", употребляемым для сохранения благополучия. Другими словами, антагонист всегда находится вовне и его определенность зависит от преобладающей ориентации самодеятельной группы (Яницкий О.Н. Экологическое движение // Социс. 1989. № 6. С. 73--81).

В качестве антагонистов могут выступать не только "вертикальные" структуры, но и любые общности, воспринимаемые как "они", "не мы". Это так называемые субъекты негативной идентификации, которые служат задачам консолидации группы и доминируют в период формирования или кризиса группы, когда еще не сложилась или уже начинает распадаться структура ценностных и организационных связей. В таком случае для образования общности "мы", усиления сплоченности группа или актив общественного движения сознательно или неосознанно занимает по отношению к другим группировкам и объединениям социально-психологическую оппозицию -- все другие воспринимаются как "чужие", "они".

На этапе кризиса общность также нередко вступает (реально или идеально) в "негативные" отношения с другой общностью, воспринимая ее в качестве отрицательного объекта.

Таким образом, консолидирующие начала находятся как внутри молодежной субкультуры, так и вне ее. Субъект субкультуры ощущает общность "мы" до тех пор, пока есть другая общность "они", воспринимающаяся как антагонист. Вместе с тем, социально-культурная общность "цементируется" не только внешним противопоставлением, но и поиском источников "внутренней" оппозиции. Это особенно характерно для "стрессовых" этапов развития общности -- кризиса целей (ценностей) или кризиса власти. Объект оппозиции в таком случае выполняет функцию "разрядки", предотвращая бунт или распад общности, становится "козлом отпущения". Агрессия лидера по отношению к нему в итоге возвращает доверие, послушность и зависимость общности, "снимает" неопределенность состояния. В некоторых конфликтах "врагом" становится руководитель общности -- в момент всеобщего недовольства и самовыдвижения иного лидера. Последний в таком случае воспринимается как "герой". Смещение руководителя возвращает группе солидарность и взаимную ответственность.

Охарактеризованные выше модели идентификации личности с субкультурой позволяют предположить, что отождествление с субкультурным сообществом часто носит поверхностный характер и осуществляется в форме имитации признания культурных ценностей. Поэтому акцент здесь часто делается на внешней атрибутике. Подсознательное ощущение неподлинности своего субкультурного поведения составляет один из источников агрессивного поведения.

Форма идентификации с субкультурой и сама ценностная модель субкультуры определяются уровнем культурного развития. Культурная неразвитость сужает диапазон интересов и концентрирует внимание на нередко случайно выбранном и наиболее доступном виде деятельности.

Одним из важнейших факторов возникновения субкультур выступает игровая природа человека, особо ярко проявляющаяся в детском, подростковом и молодежном возрасте. Различные исследователи рассматривают игру как форму проявления и утверждения субъективности, способ самозащиты индивидуальности, средство демифологизации и демистификации реальности, освобождения от действительности, от власти социальных условностей и т. д. Она есть "царство произвольности, свободы и воображения", в котором моделируются "мнимые ситуации", происходит "иллюзорная реализация нереализованных желаний" (Л.С. Выготский). Разрушая и ниспровергая привычные и узаконенные стереотипы образа жизни, мысли, игровое поведение в то же время восполняет и компенсирует действительность, создавая новую культурную реальность -- новые смыслы, ценности, мифы, роли, отношения.

Игровая организация материала (социальных отношений, ролей, образов, идей, мыслей, символов, знаков) лежит в основе контркультурного авангарда (в искусстве -- структурализм, постструктурализм, символизм, формализм, абстракционизм, постмодернизм, рок-культура, в политике -- диссидентство с его искусством иносказания, шифра, символов).

Молодежная субкультура, как и всякая другая субкультура, включена в культуру как целое и анализ его с позиций части (элемента) культурной системы. Как и всякое социально-культурное явление, субкультуры возникают не изолированно, а как результат развития культуры, следствие ее дифференциации. Поэтому свою функциональную определенность молодежная субкультура обретает в связи с процессами, происходящими в культуре в целом. По существу, анализу должна быть подвергнута связь явлений, в контексте которых молодежная субкультура возникает и начинает играть функциональную роль как часть целого. Кроме того, инновационными возможностями молодежной субкультуры, ее динамичностью, ориентацией на будущее в той или иной степени пользуется, в конечном счете, все общество -- в пластах молодежной субкультуры культура "проигрывает" варианты своего будущего. И в этом -- одна из важнейших, с точки зрения общественных интересов, функция субкультуры.

Специфика и предпосылки формирования молодежной субкультуры в эпоху общественной трансформации. Общество воспроизводит себя как системную целостность через входящие в жизнь поколения. Молодежь традиционно олицетворяет будущее и одновременно отражает все противоречия, присущие обществу в целом. В эпоху его социальной трансформации обостряются проблемы и противоречия, связанные с индивидуализацией и социально-культурной интеграцией молодежи. Конкретное содержание этих противоречий определяется совокупностью экономических, политических, социокультурных факторов. Наиболее острые противоречия порождены трансформацией ценностного ядра культуры.

Врастая в социум и частично принимая выработанную ранее систему ценностей, молодежь интенсивно пытается утвердить себя в обществе как социально значимая группа с собственной локальной системой ценностей.

Рост социальной и духовной автономии молодежи, относительное обособление ее в качестве социально-демографической группы послужили в известных конкретно-исторических условиях современного Запада основой нравственной, а затем и политической конфронтации поколений. Следует иметь в виду дефицит у современного Запада привлекательных для высокоразвитой личности целей, идеалов. В социально-психологическом плане следует отметить также и то, что с возрастом уменьшаются способности к восприятию новых веяний, адаптированию к изменяющимся условиям деятельности. Инновации воспринимаются и усваиваются стареющими поколениями все медленнее и медленнее по сравнению с молодежью. Все более увеличивающееся отставание старших от ускоряющегося темпа жизни порождает их историческое несоответствие новым реалиям. Чем быстрее темпы развития общества, тем больше культурная дистанция между поколениями, тем глубже разногласия, острее конфликты.

В работах западных ученых прослеживается еще одна интересная мысль: о новаторской роли молодежи в обществе. Развивая идеи Х. Ортега-и-Гассета, С. Айзенштадта и др., Маргарет Мид и ее коллеги приходят к выводу о возникновении принципиально нового типа культуры, в рамках которой не молодежь заимствует нормы и ценности из опыта предшествующих поколений, а стареющие "отцы" воспринимают новации от "детей". Как представляется, действие нового механизма передачи культуры (по линии "от младших -- к старшим") так же не нужно абсолютизировать (как, впрочем, и игнорировать).

При анализе факторов формирования молодежной субкультуры в условиях России нашего времени необходимо учитывать и конкретные особенности данного периода социальных трансформаций. Минувшие десять лет ознаменовались распадом СССР, отступлением коммунистической идеологии, уходом КПСС с главенствующих позиций в государстве, низвержением идолов и идеалов (вплоть до сноса памятников, переименования улиц и городов), очередным пересмотром отечественной истории, частичной сменой общественно-культурных идеалов и т.д.

Важными факторами, определившими специфику формирования молодежной субкультуры в данной ситуации, являются:

1) кризис социализации, вызванный несовпадением социокультурной динамики развития общества и молодежи;

2) разрушение механизмов культурной преемственности;

3) общая дезинтегрированность культуры, размывание ее консолидирующих ценностных оснований.

Рассмотрим эти факторы подробнее.

Кризис традиционных механизмов социализации, вызванный резким ускорением темпов жизненных перемен, выступает в качестве важного условия появления молодежных субкультур.

Степень несовпадения социокультурной динамики общества и молодежи усиливается феноменом социальной акселерации (Андреева И.Н., Голубкова Н.Я., Новикова Л.Г. Молодежная субкультура: нормы и система ценностей // Социс, 1989, № 4). Речь идет о том, что научно-технический прогресс, создав основы материального изобилия, существенно изменил механизм культурной преемственности. В исторически короткие сроки ушел в прошлое традиционный способ, основанный на принципе «делай как я», на совокупности неизменных ценностных и поведенческих стереотипов. В быстро меняющихся условиях новые поколения не могут жить по «заветам отцов» и должны создавать свой собственный ценностный мир. При этом возникает угроза существованию самого механизма преемственности (Рок: Музыка? Субкультура? Стиль? /Обсуждение за «круглым столом» редакции // Социс, 1987, № 6. С.37).