Сравнение чувства вины в современном японском и западном обществах на примере найкан терапии

Размещено на http://www.allbest.ru//

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет мировой экономики и мировой политики

Сравнение чувства вины в современном японском и западном обществах на примере найкан терапии

Выпускная квалификационная работа

по направлению подготовки 58.03.01 Востоковедение и африканистика

Смирнова Анастасия Дмитриевна

Введение

Люди во всём мире испытывают чувство вины. Чаще всего его принято рассматривать как негативное переживание, от которого стоит избавиться как можно скорее. Постоянное переживание чувства вины доставляет сильный психологический дискомфорт, влияет на эмоциональный фон человека, отвлекает от решения актуальных проблем. Обострённое чувство вины вкупе с рядом других симптомов позволяет предполагать о наличии у человека депрессивного расстройства. В ходе повседневной жизни люди стремятся избегать столкновения с осознанием своей вины, блокировать воспоминания о тревожащих поступках и не анализировать собственные чувства - ведь встреча с подавляемыми мыслями усугубит их переживание. Однако, несмотря на разрушительную сторону данного процесса, вина может стать позитивной силой, способствующей пересмотру системы жизненных ценностей, укреплению структуры собственного Я, налаживанию межличностных контактов и, вследствие этого, - улучшению человеческой жизни.

Отношение к чувству вины разнится в зависимости от этноса, так как на его формирование оказывает сильное влияние социо-культурный фон. В японской культуре вине и стыду (близким, но не смежным понятиям) отведена большая роль действенного механизма социального регулирования человека. Воспитание детей строится таким образом, чтобы с ранних лет сформировать у ребёнка модель мира, в котором принятие со стороны окружающих является необходимым условием для существования. Взросление в сложной социальной структуре японского общества с многоуровневыми долговыми обязательствами усиливает потребность идентифицировать себя в первую очередь не как личность, а как часть коллектива, и таким образом культивирует страх быть отвергнутым и осмеянным в обществе. Совокупность социо-культурных факторов обуславливает специфику переживания чувства вины японцами. Тем не менее, вина, вне зависимости от принадлежности к той или иной этнической группе, оказывает негативное влияние на психику человека. Религиозные учения и духовные практики предлагали свои варианты разрешения внутренних проблем через перенос ответственности с человека на высшие силы и наделение событий, вызвавших чувство вины, высшим смыслом. В наши дни на смену им постепенно приходит психотерапия. Созданные на Западе разнообразные методы воздействия на психологическое состояние человека с целью преодоления кризисов и разрешения проблем в ходе глобализации добрались и до Японии.

Одной из главных особенностей японского социума многие авторы выделяют его гибкость и восприимчивость к пришедшим извне концепциям. Заимствование продуктов других культур, их адаптация в соответствии с актуальными потребностями и особенностями своего общества и дальнейшая интеграция наблюдаются на протяжении всей истории Японии. Так происходило с религией («заимстование» буддизма через Китай и перенятие конфуцианства опять же у Китая не вытеснило совокупность исконно японских верований синто, а образовало религиозный синкретизм), с языком (китайская иероглифика вместе с корейской грамматикой являются базовыми составляющими японского), с технологиями (скупка патентов у развитых стран, их дальнейшая разработка, стремление «сделать хорошее лучшим» и как итог - Япония в рейтинге самых высокотехнологичных стран). Развитие психотерапии в Японии протекает в том же направлении - западные концепции наслаиваются на социо-культурный фон, преломляются и трансформируются в нечто новое. В данной работе будут раскрыты главные факторы, которые повлияли на процесс становления психотерапии в Японии. Однако кроме заимствования западных терапевтических методик известны два национальных японских психотерапевтических метода - Морита терапия и Найкан терапия Iwakabe S. Psychotherapy Integration in Japan // Journal of Psychotherapy Integration. 2008. № 18(1). P. 107.. Последняя представляет собой особую форму медитативной терапии, в которой большая роль отведена именно чувству вины - фактически, смысл терапии сводится к тому, чтобы погрузить человека в это чувство, гиперболизировать его и через осознание собственной «плохости» скорректировать восприятие мира, сместить фокус внимания с себя на окружающих людей и улучшить свою социализацию Мурадзэ Т. Найкан терапия. // Московский психотерапевтический журнал. 2007. № 4. С. 58.. Так как именно найкан концентрируется на работе с чувством вины у клиента, для анализа феномена отношения к вине в японском обществе был выбран именно данный вид психотерапии. В работе будут раскрыты особенности прохождения терапии, условия и методика, с помощью которой на психологическое состояние клиентов оказывается воздействие.

Рамки данного исследования ограничены, во-первых, временным промежутком - фокус сосредоточен на современности. Человечество развивается, и проблемы, важные в прошлом, сейчас теряют свою актуальность, а на поверхность всплывают совершенно другие. Так, например, по утверждению Эриха Фромма, в конце XIX человек страдал от ограничения своих потребностей и подавления импульсов (атмосфера венской поздневикторианской культуры с её жесткой иерархией, прописанными манерами поведения, суровым подавлением инстинктов в угоду морали способствовала возникновению и распространению идей психоанализа) Фромм Э., Судзуки Д., Мартино де Р. Дзен-буддизм и психоанализ / пер. с англ. А.М. Руткевич. М.: Весь мир, 1997. С. 158.. Сейчас же, как считает Ирвин Ялом, у человека проблемы с принятием ответственности за свою жизнь Ялом И. Экзистенциальная психотерапия/Пер. с англ. Т.С.Драбкиной. М.: Класс, 2017. С 251.. Работа с чувством вины может помочь вернуть человеку способность брать на себя ответственность, что является одним из критериев, отличающих «детскую» позицию по отношению к жизни от «взрослой».

Во-вторых, в западной психологии существуют множества подходов, и в каждом работа с чувством вины, несмотря на общую тенденцию к осознанию и интеграции, строится по своим специфическим принципам. Из всего разнообразия для сопоставления с Найкан была выбрана экзистенциальная терапия. Этот подход работает напрямую с данностями бытия, одним из подвидов которых в некоторых трактовках выделяется ответственность (которая тесно переплетена с виной, как было сказано выше). Данное исследование лишь обозначит основные концепции, помогающие понять отношение к чувству вины в западном обществе - основной акцент сделан на анализе факторов японского социума, раскрывающий специфику трактовки чувства вины.

На повседневном уровне тему вины предпочитают избегать, но игнорирование не тождественно решению. Если в западной культуре чувство вины предпочитают прорабатывать и избавляться от него, то в японской его доводят до максимума и приводят клиента к мысли о необходимости кардинального изменения своего поведения. Вне зависимости от принадлежности к этнической группе люди страдают от чувства вины и ищут способы избавления от своих страданий, а значит, тема исследования является актуальной. Кроме того, найкан терапия уже долгое время практикуется и за пределами Японии - на данный момент насчитывается 38 специализированных найкан центров за границей Николаев Е.Л. Психотерапия в контексте культуры // Вестник психиатрии и психологии Чувашии. 2006. №2. С. 65.. Применение восточных подходов к западным людям требует отдельных исследований, однако анализ того, какие именно идеи японского общества лежат в основе найкан, может помочь в оценке влияние японской терапии на «гайдзинов» (иностранцев).

Цель данного исследования - анализ отношения к чувству вины в Японии через сопоставление с западным подходом, выявление специфики японского общества, повлиявшей на становление восприятия вины и анализ подходов к терапии вины. Тема данного исследования будет полезна тем, кто изучает вопросы национального характера японцев, этнопсихологию и занимается кросскультурными исследованиями. Специфика трактовки вины в японской культуре может быть интересна практикующим терапевтам, планирующим развивать данное направление или людям, решающимся пройти курс терапии самому.

Для раскрытия темы необходимо решить следующие задачи:

1) Изучить, как чувство вины воспринимается японском обществе, через сопоставление с западным подходом, проанализировать, какие факторы японского социума оказали наибольшее влияние. Выявить точки пересечения и принципиальные различия.

2) Подробно раскрыть техники найкан и экзистенциально-гуманистической терапии, рассмотреть, по каким принципам осуществляется работа с чувством вины у клиента.

3) Рассмотреть конкретные примеры из практики Найкан и экзистенциально-гуманистической терапии, сопоставить запросы, с которыми клиенты обращались за помощью, и итоги прохождения терапии.

Объектом изучения является чувство вины, процесс социальной регуляции посредством вины и влияние специфики японского общества на отношение индивида к данному чувству и процессам, связанным с ним.

Предметом является трактовка чувства вины в японской и западной культуре на примере специфики воздействия на психику человека методами найкан терапии и экзистенциальной терапии.

В качестве основного научного метода был выбран компаративный анализ. Он позволяет рассмотреть одно явление через сопоставление продуктов разных культур, получить новые факты не только о различных свойствах и характеристиках, но и проанализировать возможные взаимосвязи между двумя разными явлениями, узнать, как их можно использовать на практике. Как упоминалось ранее, процесс глобализации ускоряется, диалог культур межу странами продолжается. Япония известна как страна, которая активно заимствует технологии и методы из других стран, преобразует их под свои культурные особенности и внедряет в общество. Поэтому вопрос о взаимовлиянии двух культур в сфере отношения к человеческим переживаниям требует тщательного рассмотрения с разных сторон и поиска обширной информации. Кроме того, для разбора конкретных клиентских случаев использован метод ситуационного анализа, позволяющий подробно изучить причины, по которым клиенты идут на терапию, их реакцию во время лечения и итоговое состояние. Анализ конкретных кейсов позволяет наглядно показать, как выделенные раньше особенности японского общества проявляются в историях жизни обычных людей.

вина найкан экзистенциальный

Отношение к чувству вины

Вина на Западе

В рамках данной работы осмысление понятия чувства вины на Западе происходит через анализ в русле экзистенциальной терапии. Особенности и техники данного подхода будут раскрыты в следующей главе - на этом этапе важно указать, что экзистенциальная терапия относится к так называемым динамическим видам психотерапии Ялом И. Указ. соч. С. 9.. Ялом «Динамический» в данном контексте означает основанный на динамический модели личности, предложенной Зигмундом Фрейдом. Несмотря на то, что экзистенциальная терапия сильно отличается от созданного Фрейдом психоанализа, разработанные им концепции так или иначе послужили фундаментом для дальнейшего развития психодинамического подхода. Понимание фрейдовской структуры личности напрямую связано с западными представлениями о формировании чувства вины в психике человека, поэтому, чтобы иметь возможность дальше рассуждать о механизме влияния вины на самоощущение и поведение человека и в особенностях терапевтической проработки данной темы, необходимо уделить внимание названной концепции.

Согласно динамической модели, личность представляет собой совокупность противоречащих друг другу мыслей и импульсов. Человек находится в состоянии постоянной (и зачастую - не осознаваемой) внутренней борьбы с самим собой. Все его действия и решения основываются на том, какая из внутренних сил была актуализирована, а какая была вытеснена - то есть каким образом внутри психики разрешился очередной конфликт.

Фрейд рассматривал личность условно разделённой на три отдельных элемента. К ним относится Оно (Ид), Я (Эго) и Сверх-Я (Супер Эго) Фрейд З. Введение в психоанализ/ Пер. с нем. Г.В. Барышникова. Харьков: Клуб семейного досуга, 2012. С. 58.. Каждая из трёх структур выполняет в психике человека определённые функции, которые постоянно вступают между собой в конфронтацию. Оно является местом, откуда берут начало врождённые бессознательные инстинкты (стремление к жизни - Эрос и стремление к смерти - Танатос); в Оно вытесняются все мысли и стремления, проявление которых порицается обществом, в котором воспитан человек, и воспоминания, которые не вписываются в созданную Я картину мира или обладают слишком большой потенциально разрушительной для психики силой. Я является структурой, которая осуществляет непосредственный контакт с внешним миром: она формируется под воздействием внешних факторов (воспитание, опыт), и находится под давлением со стороны Оно и Сверх-Я. Сверх-Я, в свою очередь, хранит в себе нравственную систему идеалов и ценностей, усвоенных в процессе воспитания и идентификации и сопоставлении себя со значимыми взрослыми; данная структура является своеобразным ориентиром, к которому Я стремится. Все черты и характеристики Я, не проходящие цензуру Сверх-Я, вытесняются в Оно, чтобы не позволить человеку впасть в отчаяние от резкого осознания собственного несовершенства.

Теперь, зная основные характеристики каждой из структур, можно раскрыть взгляд на процесс формирования чувства вины с точки зрения психодинамического подхода.

Психоанализ трактует вину как тревогу совести Фрейд З. Я и Оно / Пер. с нем. В. Ф. Полянского; под ред. А. А. Франковского. Л.: ACADEMIA, 1924. С. 82.. Совесть в данном контексте рассматривается как особая инстанция, отделившаяся от структуры Сверх-Я и пристально наблюдающая за действиями Я. Формирование совести происходит у ребёнка под воздействием воспитательного процесса. Причиной появления совести является трансформация переживания страха. Изначально, пока совесть не оформилась в полноценную инстанцию, индивид адаптируется к условиям внешнего мира, ориентируясь на реакцию родителей (или фигур, их заменяющих). Отказ от выполнении определенного действия обуславливается страхом перед наказанием. Постепенно человек запоминает, какие действия допустимы, а какие могут стать причиной негативных последствий, и от осуществления которых лучше отказаться. Постепенно система ценза, состоящая из допущений и запретов (заданных родителями) обособляется в отдельную структуру, на которую человек ориентируется при выборе модели поведения. С этого момента человек начинает бояться не только наказания от другого, но и наказания от самого себя, выраженного в форме тягостных тревожный ощущений, возникающих у Я перед совестью.

Итак, выше были рассмотрена концепция, которая легла в основу психодинамического направления в терапии. Экзистенциальная терапия придерживается представления о личности как о совокупности противоборствующих структур, однако изменяется само наполнение этих структур. Психоанализ видит главный конфликт человеческой натуры в борьбе разнополярных бессознательных влечений, в противоречии человеческих импульсов и необходимости их подавление в угоду культуре. Экзистенциальная психотерапия рассматривает человека как существо, вынужденное жить в постоянном столкновении с данностями.

Под данностями Ялом подразумевает неотъемлемые элементы человеческого бытия, и относит к ним смерть, изоляцию, бессмысленность и свободу Ялом И. Указ. соч. С. 12.. В данной работе фокус внимания будет сосредоточен на данности свободы, так как именно она тесно связана с такими понятиями, как ответственность и вина.

Если в повседневном понимании свобода ассоциируется с отсутствием контроля и принуждения, и потому расценивается как положительное явление, то в экзистенциальной психотерапии данность свободы подразумевает отсутствие структурированности в мире. Человек склонен пребывать в фантазиях о том, что окружающая его реальность строится на определённых правилах, и его жизнь, хочет он того или нет, будет проходить в соответствии с ними. Однако мир лишён фундаментальной структуры, и каждый индивид ответственен за создание своих собственных правил, которые могут помочь ему разобраться в существовании мира вокруг него. Концепция свободы, с одной стороны, порождает ужас осознания абсолютной непредопределённости и хаотичности всего, с другой - наделяет человека ответственностью за свою собственную жизнь.

Ялом, ссылаясь на Хайдеггера, чьи работы дали начало многим идеям в экзистенциальной терапии, приравнивает понятие «быть виновным» к понятию «быть ответственным». Принять ответственность - значит осознать свою роль в творении своей жизни, своё «авторство». Люди склонны воспринимать мир таким образом, чтобы всё происходящее в нём виделось независимым от них. Разумеется, желание взять под контроль всё происходящее вокруг так же не является здоровым явлением - в этом вопросе, как и во многих, необходимо следовать срединному пути. Есть вещи, которые человек не имеет возможности контролировать (действия других людей, болезнь, война, а в случае Японии - особенно актуальны стихийные бедствия), но за ним всегда остается выбор реакции на происходящее. То, каким образом он воспринимает окружающий мир, как его «чувствует», какие выводы делает и, главное, какие действия предпринимает в сложившейся ситуации - ответственность за это полностью лежит на человеке.

Принятие ответственности за свою жизнь - важный шаг в ходе психотерапии. Терапевт с помощью разных техник преодолевает защитные реакции пациента и призывает его сфокусироваться на его собственной роли в сложившейся ситуации. До тех пор, пока это осознание не откроется клиенту, не будет и мотивации прилагать какие-либо усилия для изменения ситуации - «зачем мне стараться, если я тут не при чем, всё случается само собой, от меня всё равно ничего не зависит?». Причина такого активного сопротивления непосредственно касается отношения данности ответственности к теме данной работы.

Ирвин Ялом называл чувство вины «тёмной тенью ответственности» Там же. С. 312.. Принятие ответственности за свою жизнь расширяет чувство вины, человеку становится некого обвинять в своих бедах кого-либо кроме себя. В экзистенциальной психотерапии под чувством вины подразумевается не только негативные переживания по поводу неправильных действий (или бездействий), но и всеобъемлющее тревожное ощущение собственной «плохости». Также выделяется три типа вины: подлинная, невротическая и экзистенциальная. Подлинная вина возникает за действительно совершенные, существенные проступки, и требует реального или символического искупления. Невротическая - за неправильные мысли, за воображаемые проступки, за реальные, но непропорционально маленькие (по отношению к вине) порицаемые действия. Экзистенциальная вина возникает именно после того, как человек начинает принимать ответственность за свою жизнь; это вина за преступления против самого себя. Клиент после столкновения с экзистенциальной виной испытывает сожаления (этим словом клиенты в ходе терапии часто обозначают чувство вины перед собой) по поводу своей непрожитой жизни, нереализованных возможностей. Таким образом, чувство экзистенциальной вины является своеобразным маркером, который показывает разницу между тем, чем человек является, и тем, чем он хотел бы (а, возможно, и мог бы) стать. С одной стороны, это усиливает тревогу и отчаяние. Но с другой стороны, только пережив это неприятный опыт и осознав текущее положение дел, можно двигаться в сторону изменения ситуации и реализации собственного потенциала.

Таким образом, ответственность и вина - тесно переплетенные друг с другом понятия. Принятие на себя ответственности за свою жизнь неизбежно порождает чувство вины (перед миром, перед другими, перед собой). Проработка чувства вины способствует развитию личности и выработке нового взгляда на самого себя.

Подтверждение этой очки зрения можно найти в работах известного экзистенциального психолога Ролло Мэя. Он приписывает чувству вины силу, способную помочь индивиду в реализации собственного потенциала Мэй Р. Экзистенциальная психология. М.: ИОИ, 2005. С. 120..

Если Ялом рассматривал вину в связке с ответственностью, то Мэй делает акцент на взаимодействии вины и тревоги. И первое, и второе понятие он относит к категории онтологических (что означает - относящийся к самой сути человека, к бытию как к таковому - те же «данности» Ялома).

Роль тревоги в процессе терапии в упрощенном виде можно представить в виде схемы: осознание данности/своей сути -> тревога -> защитные механизмы. Получается, тревога возникает, когда человек оказывается один на один с самой своей сутью, с вопросами бытия. Психика старается обезопасить себя от чрезмерной нагрузки и запускает работу различных защитных механизмов, о которых подробнее будет рассказано в следующей главе.

Возникновение тревоги при столкновении с вопросами бытия напоминает возникновение чувства вины, однако есть принципиальная разница. Человек испытывает тревогу, когда думает о трудностях, которые возникнут перед ним во время реализации своего потенциала. Вина же ощущается в том случае, когда человек отказывается от воплощения своих способностей или от принятия определенных характеристик своего существования, телесных сторон жизни и тд. В описании чувства онтологической вины перед собой Мэй ссылается на опыт своего коллеги, швейцарского психиатра и экзистенциального психолога Медарда Босса Там же. С.117.. Его пациент, страдающий обсессивно-компульсивным расстройством, испытывал неконтролируемое желание поддерживать вокруг себя чистоту и наводить порядок, кроме того, несколько раз ему снился один и тот же сон. Сюжет был следующим: пациент открывал дверь туалета и оказывался в церкви, полной испражнений. С потолка спускалась веревка, которая была обвязана вокруг его живота и тянула вверх с такой силой, что, казалось, должна разорвать его на части. После сна у пациента наблюдалось тяжелое психотическое состояние.

До экзистенциальной терапии пациент прошел курсы фрейдовского и юнгианского психоанализа, но это не сильно ему помогло. С точки зрения ортодоксального психоанализа Фрейда церковь рассматривалась как фаллический символ, а с точки зрения Юнга церковь являлась религиозным архетипом. Знание этих интерпретаций позволяло пациенту рассуждать о своём сне с точки зрения интеллектуализации, пытаться найти рациональное объяснение, но это не способствовало снижению тревоги. Босс же рассматривал этот сон, как посыл от бессознательного о том, что клиент, который отказывается принять анальные тенденции телесной стороны жизни и таким образом отвергает значительную часть своей сущности, запирает свой потенциал и не дает развития своей личности. Он называл его виновным перед самим собой в отрицании собственной сути, в блокировке своего телесного и духовного начала, что, в свою очередь, спровоцировало у пациента психоз. При этом стоит обратить внимание, что Босс пишет именно о виновном пациенте, а не о пациенте с чувством вины. Однако следует отметить, что в этом контексте «виновный» не несет негативной оценки, у Босса нет задачи выставить своего клиента плохим или неправильным; цель терапевта в данном случае - напомнить пациенту о его личной ответственности перед своей жизнью, поставить перед фактом его авторства в возникновении расстройства. Только осознав, что отрицание хотя бы части своей личности несет сильные негативные последствия, можно начать процесс восстановления.

Так же Ролло Мэй, кроме вины перед самим собой, выделяет еще две разновидности онтологической вины: вина перед другими людьми и так называема «вина отделения». Вина перед окружающими возникает потому, что все люди совершенно разные: они наделены разным опытом, по разному воспринимают и структурируют мир, разными способами облекают свои мысли в слова. У человека нет (по крайней мере - на данном этапе развития человечества) возможности прочитать мысли другого человека, нет способа полностью осознать ту реальность, в которой существует, (здесь можно увидеть пересечение с данностью изоляции у Ялома: «каждый одиноким приходит в этот мир и одиноким его покидает» Ялом И. Указ. соч. С. 13.. Под «виной отделения» Мэй подразумевает постоянно увеличивающийся разрыв между людьми и природой.

К характеристикам отнологической вины относится следующие пункты. Во-первых, наличие ее у всех людей. Во-вторых, происхождение из глубин человеческого бытия, а не из социо-культурных запретов. В-третьих, отличие от невротической вины (однако в случае вытеснения онтологической вины она может трансформироваться в невротическую). И в-четвёртых, оказание комплексного влияния на личность человека (развитие человечности, эмпатии, чувствительности) Мэй Р. Указ. Соч. С. 119..

Вина на Востоке

Представление о личности в Японии

Предыдущая глава, посвященная анализу отношения чувства вины на Западе, началась с разбора понятия личности. Представление о личности как о структуре, пребывающей в постоянном динамике за счёт внутренней энергии тревоги, которая возникает вследствие столкновения человека с экзистенциальными данностями, является необходимым элементом для дальнейшего раскрытия темы. В личности зарождается чувство вины, с личностью работает терапевт. Поэтому подробному прояснению того, что в Японии понимаются под личностью, будет посвящена первая часть данной главы.

Вопрос о том, применимо ли вообще понятие личности к японской культуре, вызывает дискуссии. В своей статье Е.С. Штейнер выдвигает тезис об отсутствии в Японии традиционной западной личности, но не личности вообще Штейнер Е.С. Феномен человека в японской традиции: личность или квазиличность // Человек и культура: Индивидуальность в истории культуры. М., 1990. С.164.. А поскольку понятие о личности весьма размыто и неопределенно, и в рамках той же самой психологии трактуется совершенно по-разному, можно допустить, что отсутствие привычной западному человеку структуры не есть отрицание наличия личности в целом. Из этого следует предположение, что если в японском обществе и есть «личность», то она принадлежит к совершенно другому типу и обладает непривычной для западного человека структурой, сложной для распознавания и дефиниции.

Личность нельзя рассматривать в отрыве от общества, поэтому в указанной выше статье предлагается взглянуть на японский социум с трёх сторон: с религиозно-философской, лингвистической и культурной.

Религиозно-философский фактор

В рамках западного общества вопрос дефиниции личности в первую очередь связан с преодолением дуализма человека. Природное и «надприродное» являются неотъемлемыми компонентами каждой личности. Будучи физическим существом, человек неизбежно является частью материального мира; однако в каждом присутствует нечто высшее, «надприродное», божественное начало. Обратив свой взор вовнутрь, отрешившись от мира и изучая себя, человек имеет возможность достичь своего индивидуального величия через духовный рост. Обращение к Богу носит единоличный характер; идея спасения души и замаливания грехов обращены на внутренний мир самого человека. Замыкаясь глубоко в себе, анализируя и корректируя свои мысли и поступки он «приходит» (или нет) к Богу, посредством земных деяний определяет себе дальнейшее попадание в вечное блаженство или бесконечные мучения. Образ Бога-отца, всесильного, всезнающего, противопоставляется человеческой природе Lebra T. The Japanese Self in Cultural Logic. University of Hawaii Press. 2004. P. 227.. Находясь по разные стороны баррикад, западный человек ищет у этого образа своего спасения. Таким образом, «личность» в западном смысле в большинстве философско-религиозных учениях трактуется как совокупность индивидуальных качеств, заложенных при рождении, проявившихся при взаимодействии с окружающим миром и достигнувших своего реального воплощения через единоличный контакт с Богом, в ходе которого человек способен постичь свою истинную суть.

Влияние религиозно-культурного контекста на формирование структуры самосознания японцев отражено в понятии космологическое Я, которое Такиэ Сугияма расшифровывает в своей работе «The Japanese Self in Cultural Logic». Космологическая составляющая, наряду с социальной и внутренней, входит структуру японского Я. Наиболее нестабильной частью является Я социальное, которое подвержено постоянному влиянию со стороны социума и вынуждено непрерывно перестраиваться. В моменты затухания социальной активности сильнее проявляется Я внутреннее, ответственное за рефлексию и личностные переживания - и потому стесненное навязчивыми мыслями и рядом других ограничителей. Космологическое Я берет начало из более устойчивых и постоянных материй, и, согласно автору, в значительной степени находит своё отражение в мифологическом пласте культуры.

Тема религии в Японии представлена таким явлением, как японский религиозный синкретизм, и представляет собой тесное сосуществование трёх учений: синтоизма, буддизма и конфуцианства. Синтоизм как систему верований, в первую очередь, характеризует вера в божественное происхождение японского народа. Согласно этой вере жители японских островов - прямые потомки первых древних богов Идзанами и Идзанаги, однажды создавших из хаоса структурированный космос и жизнь. Японские божества (яп. ђ_ ками) воспринимаются как часть мира людей, и присутствуют в каждом явлении живой и неживой природы. При этом представления о едином Боге, как в западных обществах, нет. И первые поколения богов демиургов, и небольшие локальные божества скорее находятся в соседских отношениях с людьми, и, безусловно, имеют возможность влиять на них, однако в их «задачи» совершенно точно не входило формирование у людей какой-либо нравственной системы. Поэтому справедливо высказывание израильского япониста Бен-Дасана, на которого ссылается Е.С. Штейнер: «Не бог и не дух создали мир человека, он был создан соседями из дома рядом и трёх домов напротив» Штейнер Е.С. Указ. Соч. С. 174.. Ни один из таких соседей не берёт на себя роль Отца, не становится мистическим ориентиром для ищущих духовного покоя.

Согласно буддистскому учению, божественная природа Будды заложена в каждом человеке Психологические аспекты буддизма /ответственный ред. Н.В. Абаев - Новосибирск: Наука, 1991. С. 33.. Она едина, но неоднородна, и к её достижению нет какого-то одного пути. Если человек отбросит всё наносное из повседневной жизни, отринет привычку воспринимать реальность через призму своего критического и оценивающего разума, а научится воспринимать окружающий мир без каких-либо искажений, то он овладеет способность посмотреть на свою истинную сущность, сможет достигнуть природы Будды. При этом он перестает ощущать себя объектом в рамках определенного мина, граница между Я и не-Я стирается. Поэтому, сущность человека есть природа Будды, а поскольку частичка Будды есть в каждом явлении, получается, всё есть Будда. Это чувство Единого, но не Общего, о различии между которыми будет описано ниже, является ключевым элементом для понимания проблемы определения личности в японском обществе.

Так же стоит упомянуть о буддистском понятии «соку» (дословно можно перевести как «становление единым с другим объектом») Lebra T. Op. cit. P. 269.. Наличие концепции соку позволяет приравнять два противоположных явления - существование и «несуществование», материю и пустоту. Благодаря этой концепции в японском обществе противоположные понятие получают возможность оказаться равнозначными и заменяемыми друг другом. Если в западной традиции Хаос противопоставляется Космосу, то для восточного общества эти два понятия являются не только тесно связанными, но почти взаимодополняющими (автор обращает внимание на существование термина «Хаосмос»). Для западного мира характерно противопоставление двух понятий; в японском обществе они способны переплетаться и проявлять себя друг через друга.

Обращаясь к китайскому конфуцианскому учению, так же сильно повлиявшему на формирование японской системы ценностей, Е. С. Штейнер фокусирует внимание на понятие Жэнь - особое состояние сознания, которое претерпевает личность в момент своей перестройки Штейнер Е.С. Указ. Соч. С. 169.. В некотором смысле Жэнь соотносится с социальными нормами; наличие или отсутствие этой категории определяет способность чувствовать ритм жизни общества и органично в него вписываться. Жэнь познаётся через усвоение языковой системы, культуры, норм этики и искусства - в особенности музыки (как раз упомянутое выше умение слушать ритмы) и поэзии (возможность, приобщившись, создавать нечто своё, но соответствующее Единому).

Лингвистический фактор

В японском языке иероглифическая письменность, заимствованная из китайского языка, хоть и претерпела определенные изменения, но всё же сохранила большинство своих особенностей. Так, к наиболее важным моментам можно отнести отсутствие рода и числа в языке. Понять, в каком количестве, какого пола то нечто или некто, о котором идёт речь, возможно исключительно из контекста. Кроме того, каждый отдельный символ обладает огромным количеством трактовок, и потому не может быть определён однозначно без конкретного текста. Символ, оторванный от соседних ему символов, может быть идентифицирован, но не имеет возможности быть наделенным каким-либо одним смыслом.

Символ «человек» (яп. ђl нин) в японском языке часто встречается во многих словах, обозначающих коллективные действия или понятия. Слово «человек» записывается двумя иероглифами: ђl нин - «человек» и ЉФ гэн - «пространство». Е.С.Штейнер упоминает о трёх возможных толкованиях данной записи:

Человек в пространстве

Люди в пространстве

Социальное поле как место взаимодействия людей Там же. С. 167..

Из этого следует вывод, на котором базируется принципиальная разница в западном и восточном трактовки структуры личности: если в первом акцент делается на индивидуальное, заключенное в рамках одного человека, одной сущности, то во втором акцент перемещён на этот «промежуток» между человеком и окружающими его людьми. Взаимодействие на межиндивидуальных уровнях является основной для понимания японской личности. Находясь вне общества, человек, подобно иероглифу без контекста, может обладать несколькими вариантами трактовок, но ни одну не будет способен проявить в полной мере. Можно заметить, что в некотором роде это созвучно с культурно-историческим подходом Л.С. Выготского в отечественной психологии: личность формируется, во-первых, через естественное созревание, во-вторых, через овладение культурой. Овладение и дальнейшее использование ребёнком систем символов (язык, система счёта и тд) является процессом усвоения культурного кода. Высшие психические функции (такие, как, например, речь и мышление) зарождаются в процессе первых взаимодействий с людьми как коллективные, и только спустя некоторое время становятся частью личности, формируя её. Несомненно, разница в подходах так же присутствует (всё же акцент сделан на внутренней сути человека, которая развивается по мере взаимодействия с людьми, а не на посредственном «промежутке» между человеком и остальными), однако стоит заметить, что культурно-исторический подход Выготского обладает широкой популярностью в кругах японских психологов Палкин А.Д. Звезда, восходящая в Японии: Л. С. Выготский в работах японских учёных. - М.: НОУ МЭЛИ, 2004. С.20..

Культурный фактор

При рассмотрении культурных особенностей японского общества, без которых невозможно дальнейшее изучение вопроса личности в традиционном обществе страны восходящего солнца, нельзя не заметить ряд закономерностей. Огромный культурный пласт составляет коллективное творчество. Рэнге, тяною, бёбу - всё это сравнивается Е. С. Штейнером с косой, где нечто целое формируется из отдельных, не слившихся в одно, но тесно сплетенных друг с другом прядей.

В литературе таким примером может послужить рэнга (стихотворный жанр, дословно «сцепленные строфы»). Это представляет собой коллективное стихотворение, где каждый автор по определенным правилам вписывал свои строки после прочтения строк предыдущего, затем третий поэт читал строки второго, писал свои и так далее. Следует особо отметить, что такое совместное творчество особо ценилось не потому, что представляло собой коллективный труд нескольких отдельно взятых гениев слова, а потому, что каждый из них по отдельности и все они вместе творили в едином настрое.

Е. С. Штейнер отдельно отмечает так же, что часто рэнга исполнялись служителями синтоистских храмов, и приобретали особую ритуальную окраску Штейнер Е.С. Указ. соч. С. 182.. У всех участников были одни и те же слова, наделенные каким-либо высшим смыслом (молитвенная формула, перечисление имён бодхисаттв и тд), но темп и ритм произношения выбирался индивидуально. В результате получалось следующее: произносили все одно и то же, призывая к единому для всех (а не молясь за спасения одной своей души к примеру), но многоголосный хор звучал несинхронно и вразнобой. Каждый голос, каждый человек, совершая однотипное действие, привносил нечто личное, в этот общий поток.

В традиционной японской живописи не пользуются популярностью портреты. Большее внимание уделено символическим нарядам или антуражу, в который вписано изображение человека. Обладая определёнными знаниями о символах и отсылках, можно с легкостью определить социальное положение, возраст, занимаемую должность и так далее, но непосредственно изображение лица не несёт в себе задачи отразить индивидуальные черты человека. Примером коллективного творчества являются ширмы бёбу. Изображения природных элементов на белом фоне не связаны единым сюжетом, начинаются и заканчиваются так, словно были вырвано из контекста. Так ни одна ширма не может восприниматься в отрыве от других. Разделяя пространство куском расписанной бумаги, мы встраиваем его в систему других таких же полотен.

Тяною, чайная церемония, широко известное ритуальное действие, призванное объединить всех участвующих, вне зависимости от социальных статусов и мирских проблем. Отрешение от повседневных тягот, созерцание простой красоты окружающего мира, сосредоточение на истинной природе вещей и неспешные обсуждения создавали атмосферу, помогающую приобщиться единой для каждого природе.

Таким образом, принимая во внимание разницу между западным и восточным обществом, можно сделать выводы о том, что характерной для западного мира личности в Японии нет. На основании религиозных, лингвистических и культурных аспектов можно сделать вывод, что личность, как это ни парадоксально, проявляется только при утрате личности, когда граница между сознанием и не-сознанием стирается. Истинное Я достигается через преодоление не-Я, и не может ограничиваться рамками одного сознания. Однако совокупность нескольких Я, составляющих Единое, не сливается в Одно и не теряет себя в общем потоке. Человеческое Я, которое, по идее, должно быть заключено где-то внутри одного человека, может распространиться на других и перерасти границу не-Я; достижение самости с точки зрения японской структуры Я возможно только при полном отказе от индивидуальности.

Акцент на отношениях между Я и Другими как необходимый элемент существования японской личности чрезвычайно важен для понимания принципа действия найкан терапии. В ходе рефлексии происходит не только переосмысления себя как носителя определённого опыта, наделённого конкретными характеристиками - формируется новый взгляд на место, занимаемое клиентом в сложной схеме межличностных отношений.

Вина и стыд в японской культуре

Изучая вопрос восприятия вины в японской культуре, нельзя оставить без внимания работу Рут Бенедикт, американского антрополога. Её книга «Хризантема и меч» является одной из самых известных работ по исследованию японского менталитета. Автор изучала особенности национального характера японцев, особенно уделяя внимание понятием долга, чести, сложной системе социальных обязательств, в которую каждый японец вплетен с самого детства. В своей работе Рут Бенедикт причисляет западные общества к так называемой «культуре вины» (яп. ЌЯ‚М•¶‰» цуми но бунка), а японское - к «культуре стыда» (яп. ’p‚М•¶‰» хадзи но бунка) Бенедикт Р. Хризантема и меч: Модели японской культуры. М.: РОССПЭН, 2004. С. 133..

Тому, что понимается под словом «вина», была посвящена предыдущая глава данной работы, поэтому заново давать определение данному термину нет необходимости, но следует прояснить понятие «стыда». Чувство стыда возникает при осознании нарушения установленных в обществе формальных и неформальных правил, и сопровождается физиологическими реакциями организма, такими как учащение сердцебиение, усиление потоотделения, прилив крови к щекам, ощущение кома в горле, возникновение мышечного напряжения. То есть переживание стыда вызывает действительные телесные проявления. Обобщая указанное выше, можно сказать, что стыд - это процесс, включающий в себя: обнаружение себя в ситуации, в которой реальное поведение/внешний вид человека идёт в разрез с устоявшимися социальными взглядами на конкретную ситуацию; получение неодобрение со стороны окружающих; ощущение социального дискомфорта вследствие осуждения; телесные проявления эмоциональных переживаний. Понятия «вины» и «стыда» часто рассматриваются как неразрывные явления, однако, исходя из вышеописанного, можно выделить как минимум следующие принципиальные различия.

Причисляя японское общество к культуре стыда, Рут Бенедикт акцентировала внимание на чрезмерной чувствительности японцев к оценке окружающих, сильной зависимости от общественного мнения. Если в западных обществах нравственность человека во много определяется наличием у него совести, умением переживать чувство вины за поступки, несоответствующие нравственным идеалам (даже если об этих проступках никто не осведомлен). Согласно Р.Бенедикт, моральным фактором у японцев является именно стыд: если человек способен чувствовать стыд, значит, в своих действиях он будет ориентироваться на реакции других, соблюдать формальные и неформальные правила поведения в обществе, не создаст проблем и, главное, не будет выделяться из группы. Под чувством собственного достоинства (дзитё) понимается осторожное поведение в обществе: как не нарушить социальные правила, не потерять лицо самому и не поставить другого человека в неловкое положение (например, оказав ему услугу и вынудив его чувствовать себя обязанным) Там же..

Почему принадлежность к группе имеет для японцев такое большое значение? Почему коллективизм ценится больше, чем индивидуализм? Следует отойти от философских рассуждений и обратимся к сугубо материальным факторам. 75% площади Японии занимают горы, места, пригодного для заселения не так много. Издревле жители одной деревни были вынуждены жить в непосредственной близости друг с другом - разойтись было, во-первых, не куда, а во-вторых - небезопасно. Стоит принять во внимание и островное расположение Японии в сейсмоактивном районе, которое является причиной частых природных катастроф. Землетрясения, цунами, наводнения, оползни, сели и прочие бедствия издревле вынуждали жителей одной общины держаться вместе, так как строительные работы по восстановлению (или чаще - по возведению новых) жилищ или земледельческие работы по возделыванию почвы, сбору урожая невозможно осуществить небольшой семейной группкой. Таким образом, перечисленные выше факторы на протяжении многих веков способствовали формированию коллективистского уклада японского общества. Кроме того, постоянные природные катастрофы повлияли и на структуру традиционного японского дома. Дома строились таким образом, чтобы после очередного природного бедствия их можно было быстро восстановить. Следует обратить внимание на сёдзи - тонкие бумажные перегородки вместо дверей и стен, которые крепятся на деревянный каркас Пронников В.А., Ладанов И.Д. Японцы. Этнографические очерки / ответственный ред. С.А. Арутюнов. М.: Наука, 1983. С. 46..Таким образом, сама структура японского жилища подразумевала, что любое действие человека очень легко может стать известным широкому кругу людей - бумагу нельзя назвать материалом, обладающим хорошей звукоизоляцией. Разумеется, сейчас большинство японцев проживают в больших многоквартирных домах, отвечающих духу современности, однако национальный менталитет, сформированный предыдущими столетиями, не может быть в корне изменен за несколько поколений. Получается, что японцы, во-первых, были вынуждены проживать тесной и сплоченной общиной, во-вторых, зачастую оказывались лишены базового, в понимании западного человека, личного пространства и права на некую приватность. Известный отечественный японист Всеволод Овчинников в своей книге «Ветка сакуры» пишет о том, что структура японского дома предполагала постоянное внимание со стороны других, и, следовательно, страх отвержения был очень силён Овчинников В.В. Сакура и дуб. - М.: АСТ, 2014. С. 151..

Классификация японской культуры как культуры стыда, с учетом выше описанного, кажется закономерным выводом, и концепция Рут Бенедикт до сих пор обладает большой популярностью (несмотря на то, что исследование проводилось более полувека назад). Однако нельзя не упомянуть о том, что концепция «культуры стыда» вызвала множество критических отзывов. Во-первых, противники идеи Р.Бенедикт апеллировали к некорректному методу проведения исследования. Так, отсутствие знания японского языка у автора вызывало отторжение - язык важен для понимания многих тонкостей чужой культуры. Во-вторых, запрос на исследование поступил в 44 году прошлого века, когда Япония и Америка находились в состоянии войны - следовательно, возможности посетить Японию для непосредственного погружения в среду у Р.Бенедикт не было (к слову, этот аргумент используют и сторонники идеи Рут Бенедикт - однако они делают акцент на том, что антрополог основывалась на только на фактах; не имея опыта посещения страны она не могла делать выводы, исходя из личных впечатлений) Сумарокова О. Е. Актуальность исследований Р. Бенедикт в области изучения японского менталитета // Известия Восточного института. 1998. №S. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/aktualnost-issledovaniy-r-benedikt-v-oblasti-izucheniya-yaponskogo-mentaliteta (дата обращения: 09.04.2019)..

Помимо этого, возмущения вызвала неоднозначность трактовки. Исходя из классификации, можно посчитать, что западное общество вины культивирует в своих членах совесть и нравственность, в то время как японцев с обществом стыда волнует лишь внешняя реакция окружении на их действия - и социальные нормы соблюдаются исключительно из-за страха отвержения и наказания, а не из-за наличия моральных принципов.

Труд Рут Бенедикт чрезвычайно важен для понимания особенностей японского менталитета. Однако тот факт, что феномен стыда ярко выражен в японском социуме, не «лишает» японцев способности к переживанию чувства вины.

Вина в контексте детско-родительских отношений

В предыдущих частях были рассмотрены такие масштабные факторы, как религия и многовековой уклад быта, повлиявший на становление национального характера. Теперь, представляя общий контекст, в котором происходит формирование личности и закладываются системы ценностей, можно сузить рамки и обратиться к анализу взаимоотношений в самой первой группе, принадлежности к которой человек обязан одним фактом своего рождения - в семье. Именно в этой базовой ячейки общества ребенку транслируются нормы и идеалы японского менталитета. Характер взаимоотношений с родителями во многом определяет дальнейшую способность человека к социальным контактам с другими людьми. Опыт, полученный при общении с родителями, формирует базовые представления человека о самом себе и том, какими «должны» быть взаимоотношения между людьми. Способность человека испытывать вину формируется в раннем детском возрасте. Ранее мы рассмотрели особенности психодинамического подхода к данному процессу, в этой главе будут рассмотрены ключевые для традиционной японской семьи концепции о формировании детско-родительских отношений с точки зрения их влияния на формирования чувства вины у ребёнка.

Комплекс Аджаса

Одной из первых работ, посвященной исследованию чувства вины в японской культуре, является книга психиатра Хэйсаку Косава (яп. ЊГ‘т•ЅЌм) «Два вида вины» (яп. ЌЯ€«Љґ‚М“сЋн Дзайкакукан но футакуса) Freud and the Far East: Psychoanalytic Perspectives on the People and Culture of China, Japan, and Korea / ed. by Salman Akhtar. Lanham: Jason Aronson, 2009. P. 64.. Он выдвигает тезис о мощном влиянии буддизма на японское общество, обращается к «Сутре созерцания Будды бесконечной жизни» (Амитаюр дхьяна сутра), из которой выводит понятие комплекса Аджаса (яп. €ўи‹ђўѓRѓ“ѓvѓЊѓbѓNѓX Адзясэ конпурэкксу). Он является своеобразным переосмыслением Эдипова комплекса в рамках особенностей японских традиций.

В своей работе Косава сравнивает причины возникновение религии с поведением ребёнка, который пытается искупить вину за амбивалентные чувства перед родителями. Так, ссылаясь на работы Фрейда, он рассматривает процесс возникновения тотема и табу в первобытном обществе и сформулированный на его основе Эдипов комплекс. Далее он анализирует «Сутру созерцания Будды бесконечной жизни», по материалам которой он разрабатывает новую трактовку чувства вины, актуальную для буддийских обществ.

Согласно теории Фрейда, у каждого мальчика присутствуют два желания: убить отца и вступить в половую связь с матерью. Первое возникает из-за страха перед более сильной фигурой, способной наказать и убить конкурента, и из-за желания через убийство сильного противника получить часть его могущества. Второе объясняется врождённым желанием слиться с образом любимого человека. Складывание Эдипова комплекса проиллюстрировано зарисовкой из времен первобытного общества, когда несколько братьев в стремлении удовлетворить эти желания собрались вместе и общими силами убили своего отца, после этого вступив в связь с матерью и сёстрами. Однако после этого их настигло жгучее чувство вины за убийство родителя (который хоть и внушал ужас, но, тем не менее, был любим). В попытке искупить вину за содеянное, они установили запрет на сексуальную связь между членами одного племени, поклоняющихся одному тотему, и возвели убиенного отца до образа Бога, которому необходимо поклоняться, почитать и замаливать перед ним грехи. Таким образом, фигура отца является доминирующей в жизни человека из западной культуры, отношения с ним в детстве предопределяют дальнейшее развитие личности. Для иллюстрации своих рассуждений Фрейд обращался к греческим легендам, в частности, к «Мифу о царе Эдипе», откуда и появилось название Эдипова комплекса, основополагающего для его теории. То, каким образом человек в юном возрасте справится с желанием убийства родителя одного с ним пола и с желанием вступить в половую связь с родителем противоположного пола, определит дальнейшее формирование характера. Пока эти влечения не будут осознаны человеком (на сегодняшний день запрет на инцест существует в большинстве цивилизованных обществ, следовательно, эти помыслы как нежелательные вытесняются в Бессознательное), он вынужден страдать от необъяснимого чувства вины непонятно за что и непонятно перед кем.