Психология отцовства

В проведенном нами исследовании приняли участие семейные пары (в том числе в период ожидания ребенка) и мужчины, не имеющие детей. Мужчины, не имеющие детей, выделяли следующие качества идеального отца: ответственность, доброжелательность, любовь, забота, признание ребенка как ценного существа, справедливость, дисциплинированность, честность, решительность, заинтересованность. При этом они оценивали себя по шкале «идеального отца» на 80%.

Второй этап - период беременности партнерши -- начинается с того момента, когда мужчина узнал, что будет отцом, до начала взаимодействия с уже родившимся ребенком. Сам момент сообщения о беременности и осознание факта реальности ребенка разнесены во времени. Реакция на сообщение о беременности может быть различной в зависимости от многих факторов, включающих намерения мужчины, относительно конкретной женщины, материальную, социальную и другие виды готовности принять ответственность за будущую жизнь. Даже в том случае, когда решение о рождении ребенка принято заранее и является результатом оформления потребностно-эмоциональной и ценностной сфер отцовства, выраженным в желании иметь ребенка, известие о беременности может вызвать сложные переживания. По нашим данным, 60% испытуемых, опрошенных в период беременности жены, ответили, что испытали радость, 40% - тревогу, при этом ребенок был желанным во всех случаях.

В ходе нашего исследования было выяснено, что большинство женщин впервые ощущают себя матерями в период беременности, мужчины отцами уже после рождения ребенка, с которым в пренатальный период мужчина не имеет такой связи, как женщина; соответственно, изменение отношения к себе, формирование отношения к ребенку, принятие новой роли отца - сложный и многофакторный процесс. Эта сложность связана с большей включенностью женщины в общение с ребенком до рождения и в первые месяцы после родов.

Беременность жены для мужчины обозначает ограничение желаний, перестройку планов, погруженность в многочисленные бытовые дела. Как таковая способность мужчины вынести потерю внимания к себе и одновременно дарить его другим, не получая при этом немедленного удовлетворения, определяет, насколько он может быть хорошим отцом. По мнению А.Н. Друсиловой и И.С. Баклушанского (цит. по: Кон И.С., 1988), поворотным моментом в формировании чувства отцовства, а также в возникновении возможных проблем является середина беременности (примерно четвертый месяц), когда у женщины появляется живот, ее положение становится явным, и ребенок становится «материальным», более реальным.

Беременность жены ставит перед мужчиной сложную задачу -- справиться с внезапно нахлынувшими ощущениями и оказать психологическую поддержку жене, взять на себя большую часть внешних проблем, создав защитный барьер между женщиной, носящей ребенка, и остальным миром. Как поведет себя будущий отец в каждом конкретном случае, будет зависеть от многих факторов, основные из них -- его личностный склад, зрелость отношения к семье, осознанная оценка возникающих трудностей, способность справляться с ними и отношения с собственной матерью и отцом. Гордость отцовства и восприятие беременной жены как предмет гордости невозможны без зрелой мужественности. Одно из сильнейших переживаний - завороженность способностью женщины порождать из себя что-то новое, давать жизнь. Вкупе с кормлением грудью, когда мать как бы насыщает собой, это вызывает у мужчин ощущение величайшей могущественности женщины, и, с другой стороны, как писала К. Хорни (Хорни К., 1993), ощущение собственной незначительности, несовершенства. Это может спровоцировать чрезмерное увлечение работой, другими женщинами или чем-то еще, что приводит к тому, что будущий отец пропускает возможность установления контакта с ребенком.

Еще одной важной проблемой является то, что беременность жены будит образы материнства, сложившиеся у мужчины много лет назад, и здесь очень важна реальная история отношений с матерью: насколько присутствовали забота, доверие, осознание матерью отдельных от нее интересов ребенка - насколько многомерный и позитивный образ женщины и матери сложился у мужчины: Беременность жены может «столкнуть» мужчину с давними детскими отношениями с матерью и спровоцировать различные реакции, в том числе не действия взрослого человека в ответ на реальные сложности, а реакцию ребенка на мать.

Ко всему этому прибавляется ощущение, что ребенок займет место мужчины в жизни женщины, женщина становится самодостаточной и получает все, что ей нужно, от ребенка. Страх быть ненужным является мощным переживанием этого периода.

Страх потери возможности влияния, контроля над отношениями отражает опасение, что с рождением ребенка жена получает преимущество, связанное со знанием, что «лучше для ребенка», и будет использовать эти аргументы для давления на мужа при решении сложных вопросов. Боязнь кардинальных перемен в жизни и потеря свободы маневра в отношениях могут даже быть причиной нежелания иметь ребенка (Кон И.С., 1988).

Важно отметить, что хотя эти страхи могут не осознаваться, но влияют на поведение мужчины. Позднее проблемы, возникающие во время беременности, приводят к нарушению отношений в диаде отец--ребенок, а иногда и к проблемам в семье. Отец может отказаться от своей экзистенциальной, социализирующей роли, если на ранних этапах развития ребенка не возникло никаких чувств, и превратиться только в источник материальных благ. Мужчина может воспринимать ребенка как обязанного любить родителей и без близкой эмоциональной связи только потому, что это родители ребенка. Соответственно, он не будет стремиться к контакту с ребенком. Тогда возникают проблемы с методами воспитания, например, применением силы. Мужчина также может отказываться общаться с ребенком-младенцем, мотивируя это возрастом ребенка, теряя при этом возможность установления контакта с ним. Здесь могут сказаться установки матери и ее стремление отстранить мужа от ребенка. Тогда и с более взрослым ребенком общение будет нарушено.

Также мужчина, у которого не возник бондинг, может ревновать жену к ребенку, такое отношение будет еще больше способствовать отстранению отца от ребенка и приведет к различным семейным проблемам (Крайг Г., 2000).

Для женщины беременность является периодом подготовки к общению с ребенком после его рождения. Происходит эта подготовка через непосредственные физиологические изменения организма женщины, изменения ее ценностно-смысловой сферы личности в период беременности.

По мнению психоаналитиков, в период, предшествующий родам, происходят также изменения в эмоциональной сфере женщины, что выражается в таких защитных реакциях, как регресс, вытеснение, инфантилизм. Г.Г. Филиппова приводит данные о том, что женщина во время беременности становится более зависимой от посторонней помощи, проявляет зависимое поведение, провоцирующее покровительство и снисхождение. Даже у беременных самок приматов отмечаются инфантильные черты внешнего вида и поведения: изменение пропорций тела, неуклюжесть движений, импульсивность, «детские» интонации в голосе. Это у животных стимулирует проявления покровительства группы. У человека данные изменения также носят временный характер и, кроме всего прочего, являются защитным механизмом, позволяющим подготовиться к такому сложному и ответственному событию, как роды.

В ходе нашего исследования были получены данные, которые позволяют сделать вывод о том, что эмоциональные реакции женщины не только являются защитным механизмом, но и запускают в мужчине - будущем отце - стремление заботиться, опекать и проявлять по отношению к беременной жене те чувства и ответственность, которую затем он будет проявлять по отношению к ребенку, что позволяет говорить о том, что, по всей вероятности, подготовка к общению ребенком у мужчины в период ожидания ребенка все же происходит опосредованно, через женщину.

Интересен тот факт, что 70% мужчин, опрошенных в период беременности жены, полагают, что ощутили отцовские чувства впервые после шевеления ребенка, однако мужчины, опрошенные после рождения ребенка, полагают, что это произошло после рождения ребенка. Это говорит о том, что до самого общения с ребенком даже малейшее взаимодействие с ним имеет важное значение для осознания его существования для мужчины.

Критерии идеального отца представляются испытуемым -- будущим отцам такими же, как и представителям первой группы, не имеющим детей. Однако мужчины -- будущие отцы -- не смогли оценить себя по шкале идеального отца. Таким образом, налицо рассогласование теоретических стереотипических представлений о том, каким должен быть отец, с их практическим применением. Затрудненность самооценки говорит о том, что процесс осознания себя отцом находится в развитии и не закончен.

Итак, первые два этапа представляют собой период подготовки к общению с ребенком. Теоретические представления об отцовстве формируются в социуме с начала жизни мужчины, затем изменяются, преломляясь через собственный опыт общения с еще не родившимся ребенком через жену и преобразования, изменения самосознания, самооценки и образов Я. Этот процесс является очень сложным и легко нарушается при отторжении со стороны жены или социальных проблемах будущего отца, таких, как отсутствие материальных ресурсов, постоянной работы и др. Большинство исследований подтверждают специфическую уязвимость отцовства к средовым воздействиям, таким, как сложности признания юридического отцовства и большего воздействия безработицы на отцовство, чем на материнство. Мужчины, которые подвергаются финансовым кризисам, часто отказываются от экономических и психологических обязанностей отца, что частично является следствием уязвимости отцовства по отношению к успеху во внешней среде. Многие мужчины испытывают повышенную тревожность и ответственность за материальное положение семьи, это приводит к стремлению больше работать, чтобы обеспечить семью, но может вызывать чувство одиночества у жены. Другие наоборот, делают вид, что ничего не происходит такого, о чем стоило бы беспокоиться. Такие мужчины полагают, что рождение ребенка -- нормальное фи-зиологическое явление, и с раздражением относятся к проявлениям тошноты, утомляемости, плаксивости жены. Женщины в таком случае не чувствуют поддержки и понимания. Таким образом, отсутствие теоретической подготовки к отцовству, страх перед рождением ребенка способствуют возникновению тревожности. Г. Дик-Рид считает, что этот период требует от мужа понимания, терпимости и бескорыстия по отношению к жене, чтобы правильно оценить ее мысли и поведение во время беременности. То есть мужчина оказывается в ситуации повышенных требований. Считается, что этот период является периодом проверки готовности к отцовству. Тем не менее этот период является важным с точки зрения формирования отношения к будущему ребенку и собственной позиции в семье.

Третий этап -- период после рождения ребенка -- практический период. Этот период является критическим с точки зрения возникновения бондинга - связи мужчины с родившимся ребенком. Среди наших испытуемых - отцов детей возраста 4-7 лет - 90% почувствовали себя отцами после рождения ребенка, а 10% - через 6-7 месяцев. 30% представляли себе своего будущего ребенка во время беременности жены. Они полагают, что во время беременности жены появилась большая забота о жене, ответственность, а после рождения ребенка -- бытовые проблемы. 60% испытали радость и гордость, когда впервые увидели ребенка, 20% -- боязнь, растерянность и 20% испытали смешанные чувства. Будущие отцы (во время беременности их жен) отрицательно относятся к совместным родам, в то время как 100% отцов относятся к участию отца в родах положительно, но никто из испытуемых не имел такого опыта.

Отец, по их мнению, воспитывает в ребенке рациональность, нормальные условия развития, эстетическое, нравственное развитие.

Примечательно, что средняя оценка отцов самих себя по шкале «Идеальный отец» составляет 50%. Таким образом, реальное практическое взаимодействие с ребенком приводит к более реалистичному оцениванию собственного поведения. Сравнительная оценка представлений об отцовстве мужчин, находящихся в каждом из трех периодов представлена в табл. 2.

Таким образом, формирование отцовства является сложным многоступенчатым процессом, на который влияют различные факторы, в том числе социальные, семейные и личностные; многие его составляющие малоизученны и данные по детерминации их развития противоречивы, и только дальнейшее изучение онтогенеза отцовства позволит ответить на стоящие перед наукой вопросы.

Таблица 2

Соотношение различных параметров на трех этапах онтогенеза отцовства

2.6 Специфика отличий мужской и женской модели родительства

Если рассматривать отцовские и материнские функции только биологически, в свете логики полового диморфизма, то генетическая функция самца состоит в том, чтобы оплодотворить как можно большее количество самок, самка же обеспечивает сохранение потомства и наследуемых качеств. По данным биологии, самец обладает почти неограниченным запасом семени, тогда как количество яиц, которым располагает самка, строго ограничено. Сексуальная активность самок большинства млекопитающих лимитируется определенным периодом, позволяя им выносить, выкормить и вынянчить потомство (Кон И.С., 1988).

У человека такого биологического сезонного ограничения нет. Но выкармливание и уход за маленькими детьми повсеместно составляет обязанности женщины. Прежде всего, женщина теснее мужчины вовлечена в репродуктивный процесс. В мужском жизненном цикле нет аналога такому событию, как роды, хотя некоторые культуры создают его искусственно (кувада) (Кон И.С., 1988).

Женщина-мать значительно теснее отца связана со своим ребенком. Их контакт, первоначально имеющий характер симбиоза, начинается уже в утробной фазе развития ребенка и продолжается в дальнейшем. Идея имманентной экспрессивности материнской роли находит подтверждение в психологических данных, согласно которым женщины в среднем эмоционально чувствительнее и отзывчивее мужчин. Новорожденные девочки, слыша плач другого младенца, обнаруживают более острый эмпатический дистресс, чем мальчики. Женщины во всех возрастах превосходят мужчин по способности к эмпатии и самораскрытию, передаче другим более интимной, личностно значимой информации о себе и своем внутреннем мире (Кон И.С., 1988).

Ж. Пиаже обратил внимание на то, что мальчики и девочки неодинаково относятся к правилам групповой игры. Мальчики, с их предметным и инструментальным мышлением, отдают предпочтение соблюдению общих правил, нарушение которых всегда вызывает конфликт. Девочки в этом вопросе более терпимы: личные отношения для них важнее формальных правил (Флейвелл Дж., 1967).

Однако, по мнению И.О. Кона (Кон И.С., 2001), данные о психофизиологической связи матери и ребенка пока малочисленны, а женская теплота и отзывчивость могут быть и результатом социализации, потому что не всегда женская нежность направлена на ребенка. Например, эмансипация женщин привела к их большему включению в общественно-производственную деятельность и к тому, что семейные роли, включая материнские, стали не столь всеобъемлющими и менее важными для некоторых из них. Таким образом, И.С. Кон доказывает неправомерность биологизации материнства; еще более историческим и социальным является институт отцовства.

У высших животных, если отцы участвуют в воспитании потомства, то выполняют функции защиты и жизнеобеспечения. У человека различие отцовства и материнства и специфический стиль отцовства зависят от множества социокультурных особенностей и условий и существенно варьируются.

Однако, помимо общих генетических различий (отцовство и материнство коренятся в репродуктивной биологии, поэтому их нельзя рассматривать вне связи с половым диморфизмом), материнское и отцовское поведение зависит от гормональной регуляции. Эксперименты на животных показали, что гормональная стимуляция соответствующих центров мозга способна усилить или ослабить «материнское» поведение животных, порождая потребность ухаживать и ласкать, причем самки значительно восприимчивее самцов. Некоторые элементы материнского поведения женщин, например, лактация, также имеют гормональные компоненты, благодаря которым кормящая мать испытывает удовольствие (Кон И.С., 1988).

Наблюдение за поведением родителей по отношению к новорожденным в естественной среде показывает, что, хотя психофизиологические реакции мужчин и женщин на младенцев весьма сходны, их поведенческие реакции различны: женщины тянутся к ребенку и стремятся его приласкать, тогда как мужчины часто испытывают при тесном контакте с младенцем эмоциональный дискомфорт.

В ходе наблюдений за взаимодействием матерей и отцов с грудным ребенком выяснилось, что мать, даже играя с ребенком, старается, прежде всего, унять его, успокоить. Материнская игра -- это своего рода продолжение ухода за ребенком. Напротив, отец предпочитает силовые игры и действия, развивающие собственную активность ребенка (Крайг Г., 2000).

Небезразличны для понимания специфики материнства и отцовства такие предположительно врожденные черты, как повышенная эмоциональность, чувствительность женщин и их предрасположенность быстрее реагировать на звуки и мимику, тогда как мужчины отличаются лучшим пространственным воображением, двигательным контролем, остротой зрения и разделением эмоциональной и когнитивной активности. В контексте ухода за неговорящими, хрупкими младенцами женщины имеют преимущество в том, что легче читают выражение лица младенца, нежнее прикасаются к нему, успокаивают его голосом. Мужчины более гармонично взаимодействуют с более старшим ребенком, с которым легче и уместнее силовая возня, обучение манипулированию вещами. Эти общие тенденции могут усиливаться или ослабляться различными культурами.

Родительские реакции человека чрезвычайно пластичны. Обычно отцы начинают активный контакт с ребенком, когда ему исполняется 1,5-2 года. С рождением ребенка мужчина приобретает много неприятностей (дополнительные материальные расходы, бытовые обязанности, уменьшение внимания со стороны жены) и практически никаких удовольствий. Однако экспериментально доказано, что психологически подготовленные отцы охотно любуются новорожденными, испытывают физическое удовольствие от прикосновения к ним (чаще всего в отсутствие матери, т.к. мужчина боится проявить неуклюжесть и стесняется собственной нежности) и практически не уступают женщинам в уходе за ребенком. Предполагается, что чем раньше отец приобщается к уходу за ребенком, тем сильнее становится его родительская любовь.

Что касается более старших детей, то привычные стереотипы отчуждения мужчин от них преувеличены, по мнению У. Маккея, исследовавшего пространственное взаимодействие взрослых мужчин и женщин с детьми и выяснившего, что, хотя мужчины реже женщин бывают с детьми в общественных местах, основные параметры поведения - тактильный контакт, личное расстояние и визуальный контакт с ребенком - большей частью совпадают у мужчин и женщин (Кон И.С., 1988).

Таким образом, традиционное разделение отцовских и материнских функций -- биологически и социально обусловлено, не является единственно возможным, это разделение связано не с разной долей влияния родителей на развитие ребенка, а с разным качеством такого влияния матери и отца, что подтверждает изучение семей с одним родителем (матерью или отцом). В обоих случаях неполная семья создает трудности развития ребенка, но совершенно разного порядка, если одинокие матери испытывают трудности с дисциплинированном детей, то отцы -- с недостаточной эмоциональной близостью.

2.7 Структура отцовства

Таким образом, в результате теоретического анализа психологического концепта отцовства можно построить функциональную модель феномена отцовства (рис. 1) по принципу общего научного пентабазиса, предложенного для анализа психических феноменов В.А. Ганзеном.

Роль пространственной характеристики феномена выполняют рассмотренные выше биологические, социокультурные и личные предпосылки определенного способа выполнения отцовских функций, информационной -- осведомленность и ассимиляция социальной роли, статуса, функций, куда входит и инструментальный аспект, временной -- процесс становления отцовства в филогенезе, его место в жизненном цикле конкретного мужчины, энергетической - активность, интернализация роли и личностное развитие.

Таким образом, данная модель выполняет описательную функцию -- характеризует и упорядочивает все возможные функции и аспекты приложения и реализации этих функций изучаемого феномена как в социуме, так и в жизни конкретного индивида, что позволяет изучать любой отдельный аспект феномена отцовства во взаимосвязи с другими его характеристиками.

Хотя существует множество количественных и качественных эмпирических исследований отцовства (в основном -- узких направлений), однако до сих пор нет теоретической модели отцовства. Исследователи главным образом используют понятия общественных наук в этой специфической эмпирической области исследования, но научное осмысление начинается с построения концептуальных моделей, которые могут быть использованы для дальнейших исследований, а также в практической деятельности. По мнению Магsiglio (1995), выделяются: а) теория жизненного пути (которая исследует, как мужской опыт отцовства изменяется в связи с различными периодами жизни); б) социальная описательная теория (которая подчеркивает, что отцы усваивают культурные образцы роли); в) теория социальной идентичности (которая сосредоточивается на том, как мужчины воспринимают идентичность отца относительно их других социальных ролей). Snarey (1993) использовал теорию Эриксона в контексте того, как отцовство повышает генеративность взрослых мужчин. Другие ученые применяли понятия экономических теорий для описания решения отца вносить свой вклад в жизнь ребенка или уйти из семьи (Вескег, 1991).

Самая часто используемая концептуальная модель отцовства -- че-тырехфакторная модель вовлеченности отца Lamb и Pleck`a, которая слишком узка, по сравнению с теориями развития, такими, как теория Эриксона или теория социальной идентичности (Lamb и др., 1985). Однако эти факторы могут рассматриваться как дополняющие друг друга, причем основываясь на друг друге и в интерактивном режиме, они порождают сами себя -- например, мотивация необходима для развития навыков Ihinger Tallman (Ihinger Tallman, 1995) предложил восьмифакторную модель взаимосвязи между идентичностью отца и фактической вовлеченностью его в семью после развода: социальные стереотипы, восприятие отцом воспитания матери, эмоциональная стабильность отца, эмоциональная стабильность матери, пол ребенка, отношения родителей между собой, экономическая безопасность отца и поддержка от окружающих.

Для упорядочивания теоретического и эмпирического материала нами были разработаны две модели отцовства - функциональная (описанная выше) и структурная, которые обобщают все феномены, факторы, влияющие на развитие отцовства, особенности и важнейшие аспекты отцовства.

В результатах теоретического анализа работ Ш. Барта (Barth S., 1999), В.Э. Фтенакиса (Fthenakis W.E., 1985), ГГ. Филипповой (2002) нами была разработана структурная модель отцовства. По нашему предположению, в структуру отцовства входят следующие компоненты (рис. 2): потребностно-эмоциональный, включающий биологические, социальные аспекты мотивации, потребность в контакте, эмоциональные реакции, переживания; операциональный -- осведомленность и умения, операции по уходу за ребенком и общение с ним; и ценностно-смысловой -- отношение отца к ребенку, включая экзистенциальные переживания. Кроме того, в данную структуру включается интегральный сквозной компонент -- оценочный, в который входят: 1) самооценка, как элемент Я-концепции, принятие или непринятие роли отца и рациональная и эмоциональная оценка себя, как отца, и своего ребенка; 2) социальная оценка окружающих, базирующаяся на принятых в данном конкретном обществе социальных стереотипах и предписаниях по выполнению роли, требованиях, которые необходимо соблюдать для соответствия статусу. Социальная оценка является базой для формирования собственной оценки, т.к. через социальные стереотипы формирует образы Я-идеального. Оценочный компонент является интегральным, т.к. пронизывает и влияет на все остальные компоненты структуры.

Рис. 2. Структурная модель отцовства

Компоненты модели выделены в соответствии с принципом психологической макроструктуры личности по Б.Г. Ананьеву, соответственно, структурная модель отцовства подчиняется двум принципам построения структуры личности по Б.Г. Ананьеву: субординационному и координационному. То есть, более сложные компоненты оказывают непосредственное влияние на низлежащие уровни структуры, однако при этом все компоненты имеют достаточную автономию (Ананьев Б.Г, 2002).

Обе модели феномена отцовства дополняют друг друга. Функциональная модель рассматривает различные аспекты приложения изучаемого феномена, структурная модель выделяет и соотносит друг с другом основные компоненты данного феномена. Структурная модель была апробирована нами в эмпирическом исследовании и легла в основу исследования специфики влияния отцовства на оптимизацию развития личности.

В заключение следует отметить, что эклектичность и на первый взгляд трудная интерпретируемость доступных нам результатов психологических исследований отцовства может быть частично преодолена общей интерпретацией данных исследований в соответствии с разработанной нами функциональной моделью отцовства. Анализ проведенных исследований позволяет отметить, что изучение проблемы отцовства в отечественной психологии находится на начальном этапе, современные исследования отцовства в основном рассматривают либо отцовство применительно к развитию ребенка, включая и исследования историко-культурных особенностей семьи, либо социологические аспекты данного феномена без выработки каких-либо психологических моделей структуры изучаемого явления, либо его влияния на развитие личности самого родителя.

Использование разработанной нами структурной модели отцовства позволяет системно подойти к решению не только фундаментальных общепсихологических проблем, но и обеспечить новый уровень в исследовании ряда прикладных психологических задач, ответить на актуальные вопросы, остро стоящие перед психологической наукой, исследующей личность в современных условиях.

2.7.1. Экспериментальное исследование структуры отцовства

Исследование структуры феномена отцовства проводилось в соответствии с разработанной нами в процессе теоретического анализа феномена моделью структуры отцовства и выдвинутой гипотезой.

Исследование проходило в городах Кемерово, Топки с ноября 2002 г. по март 2003 г. В исследовании приняли участие 99 мужчин, поделенных на две группы по признаку наличия детей (50 мужчин, имеющих детей, 49 мужчин без детей). Обе группы были уравнены по возрасту (средний возраст мужчин, имеющих детей -- 32 года, мужчин без детей - 29 лет) и социальным характеристикам - в основном испытуемые являлись служащими (71% - в первой группе, 68% - во второй), студентами (8% и 10% соответственно), предпринимателями (18 и 19% соответственно), временно неработающими (по 3% в каждой группе) с высшим (49 и 51% соответственно), среднетехническим и средним специальным образованием. Выборка формировалась случайным образом. Данные, полученные с помощью исследования, были подвергнуты статистической обработке, факторному, кластерному и корреляционному анализам. Результатом стало выявление компонентов структуры отцовства, что было положено в основу дальнейшего исследования.

Процедура разработки и апробации анкеты в двух вариантах включала в себя разработку вопросов, необходимых для выявления различных аспектов отцовства, включающих общие представления об отцовстве, детерминированные социальными стереотипами, оценку отношений с собственным отцом, оценку отношений с ребенком. Для оценки эффективности вопросов сначала была проведена предварительная апробация их с помощью метода беседы, затем анкета была предложена 25 мужчинам различного возраста (от 18 до 59 лет) для выявления недочетов, дальнейшей корректировки и уточнения вопросов анкет. В результате исследования было выявлено, что большинство испытуемых (74%) полагают отцовство, как и родительство вообще, а также различные аспекты воспитания, естественным и простым процессом, однако затрудняются ответить на уточняющие вопросы, такие, как различие функций отца и матери, отношение к практике совместных родов, специфика отцовской роли, конкретная реализация функций отца.

В основу исследования структуры отцовства была положена разработанная нами в ходе теоретического исследования структурная модель отцовства, которая включает четыре блока: потребностно-эмоционалъный, операциональный, ценностно-смысловой и оценочный, включающий в себя социальную и личностную оценку. Для выявления содержания данных блоков нами использовались следующие методики: Шестнадцатифакторный опросник Кеттелла - 16РF, Тест смысложиз-ненных ориентации (СЖО) Д.А. Леонтьева, методика «Личностный дифференциал», методика «Измерение родительских установок и реакций» (РАRI) Е. Шеффера-Белла и др. (Schaefer E.S. - Ве11 R.А.), а также некоторые вопросы анкеты, имеющие интервальную шкалу измерения. На основе анализа индивидуальных протоколов респондентов была получена общегрупповая матрица данных. Уровневые характеристики выборки, состоявшей из 99 человек, представлены в табл. 2, 3, 4, из которых видно, что наибольшей дисперсией характеризуются данные, полученные по шкалам теста смысложизненных ориентации (СЖО), наименьшей дисперсией характеризуются шкалы Шестнадца-тифакторного опросника Кеттелла и опросника РАRI. Таким образом, наибольший разброс наблюдается в данных по смысложизненным ориентациям, причем как для всей выборки, так и для групп, разделенных по признаку наличия детей, что свидетельствует о высоких индивидуальных различиях результатов данного опросника. Данные, полученные с помощью Шестнадцатифакторного опросника Кеттелла и опросника РАRI, являются более однородными как внутри выборки, так и внутри каждой группы, что для РАRI свидетельствует о наличии определенной модели поведения. Сравнение результатов данного исследования со статистическими нормами говорит, что средние и стандартные отклонения данных по шкалам ЛЦ и СЖО находятся в рамках статистических норм данных методик, данные по опроснику РАRI являются высокой нормой, данные по 16РF соответствуют средним значениям норм. Проверка по критерию Фишера при уровне значимости, равном 0,05, показала, что дисперсии обеих групп различаются незначимо. Таким образом, незначительные различия генеральных дисперсий выборок позволяют использовать для проверки статистических гипотез критерий Стьюдента и корреляционный анализ (Боровиков В.П., Боровиков И.П., 1998).

Общегрупповая матрица данных была подвергнута факторному анализу с подпрограммой поворота осей «Varimax normalized». В результате обработки данных по выборке мужчин-отцов, было выявлено, что для изучаемого нами феномена можно выделить четыре устойчивых фактора (табл. 3). Устойчивость проверялась путем аналогичной процедуры для половины выборки, полученной случайным образом. Приведем шкалы опросников с указанием их факторной нагрузки, которая отражает то, насколько данный пункт содержит в себе некий базисный смысл (фактор). Знак факторной нагрузки имеет математический, а не оценочный смысл и показывает, к какому полюсу фактора относится рассматриваемая шкала.

Фактор 1, включающий следующие параметры -- ограничение матери ролью хозяйки дома, подавление сексуальности ребенка, власть матери, ускорение развития ребенка (РАRI) (0,723100 0,816629; 0,704940 и 0,794317 соответственно), кроме того, отношения с собственной матерью, чувства при первой встрече с ребенком, подавление воли ребенка, «жертвенность» родителей, строгость родителей, раздражительность родителей, зависимость ребенка от матери, поощрение зависимости ребенка от родителей, подавление агрессивности ребенка, «мученичество» родителей, навязчивость родителей, избегание общения с ребенком (РАRI) (0,434502; 0,496484; 0,472188; 0,463385; 0,428503; 0,629101; 0,448172; 0,475823; 0,691540; 0,463911; 0,582999; и --0,488313 соответственно). Фактор биполярный, объединяет на положительном полюсе различные аспекты родительской заботы, на противоположном -- избегание общения с ребенком. Мы предлагаем назвать фактор «Социальные стереотипы родительства». Налицо достаточно четкая дихотомия между представлением о любви родителей как о «жертвенной любви», распространенное в российском обществе, согласно исследованиям К.Н. Сухановой (Суханова К.Н., 2003), и «эгоистическим» отстранением от участия в судьбе ребенка. Если учитывать тот факт, что эти данные получены на выборке мужчин, то становится явным интересный парадокс. Современные статистические данные социологов (de Mause L., 1977) говорят об увеличении количества разводов и о том, что мужчины принимают минимальное участие в воспитании детей, не живущих с ними в одном домохозяйстве, в то же время представления самих мужчин об отцовстве являют собой прямо противоположную картину. Такое расхождение может быть объяснено тем, что в исследовании принимали участие в основном мужчины, живущие со своими детьми (97%). Однако в любом случае выявление данной дихотомии говорит о представленности этой проблемы в общественном сознании в виде определенных социальных норм, стереотипов «хорошего отца -- плохого отца».

Таблица 3. Результаты факторного анализа данных.

Фактор 2 включает страх причинить вред ребенку (РАRI) и фактор «расслабленность--напряженность» (16 РF) (0,728802 и 0,719135 соответственно), а также раздражительность родителей, «мученичество» родителей, поощрение активности ребенка, товарищеские отношения между родителями и детьми, предоставление ребенку возможности высказаться, равенство родителей и ребенка, зависимость ребенка от матери (РАRI), факторы «Стрессоустойчивость», «Склонность к риску», «Нормативность поведения» (16 РF), а также изменения, произошедшие во время беременности жены (анкета) (-0,492903, -0,542053, 0,438218, -0,569417,0,431103,-0,515273,-0,439531, -0,414390,0,478075,0,483761, -0,510799 и, соответственно, 0,455787). Фактор биполярный объединяет на положительном полюсе разнородные шкалы, такие, как страх причинить вред ребенку, нормативность поведения, однако, кроме того, поощрение активности ребенка и предоставление ему возможности высказывать свое мнение, склонность к риску и напряженность. Противоположный полюс включает раздражительность родителей, их мученичество, зависимость ребенка от матери, значимость из менений, произошедших во время беременности жены, и стрессоустойчивость, и, кроме того, равенство ребенка и родителей. Смысловой инвариант полюсов позволяет проинтерпретировать фактор как выявление различных противоположных аспектов непосредственного взаимодействия отца с конкретным ребенком. Мы предлагаем назвать фактор «Взаимодействие отца с ребенком». Данный фактор в большей степени, чем первый, вскрывает специфику операциональных аспектов взаимодействия отца с конкретным ребенком. Кажущаяся на первый взгляд противоречивость объединения таких параметров, как нормативность поведения и предоставление ребенку возможности высказаться, поощрение активности ребенка и склонности к риску, однако хорошо согласуется с данными, полученными в исследовании В.Л. Ситникова (цит. по: Ильин Е.П., 1999), о том, что образы детей в сознании отца в большей степени соответствуют Я-образам детей, в то время как образы детей в сознании матерей соответствуют Я-образам матерей, что отцы предоставляют детям большую свободу в самовыражении, и, может быть, таким образом, объяснена тем, что данное поведение является типичным.

Фактор 3 объединяет фактор «Сдержанность--экспрессивность» (16 РF) (0,711788), а также подавление воли ребенка, поощрение активности ребенка (РАRI), эмоциональные изменения, произошедшие во время беременности жены и после рождения ребенка, а также в отношении окружающих к мужчине после рождения ребенка, и взаимодействие с ребенком в настоящее время (анкета) (0,451367, 0,633074, 0,485591 0,454524, 0,430706 и 0,614616 соответственно). Фактор униполярный объединяет в себе различные аспекты эмоциональной связи родителя с ребенком, а также изменение отношения окружающих к мужчине с появлением ребенка. Наше название фактора «Эмоциональная! связь с ребенком». Наличие в данном факторе компонента «сдержанность --экспрессивность», причем с достаточно высокой факторной нагрузкой (0,711788), позволяет говорить о значимости параметра «экспрессивность» в отношениях с ребенком для мужчины, что подтверждается положениями И.С. Кона (Кон И.С., 1988) о том, что, хотя многие исследования подтверждают меньшую эмоциональность отцов в отношении детей, по сравнению с матерями, несмотря на менее экспрессивное выражение эмоций, отец, так же, как мать, эмоционально переживает отношения с ребенком, меньшая же экспрессия является следствием биологических и социальных детерминант.

Фактор 4 включает следующие компоненты: цели в жизни (СЖО) (0,776573), а также фактор «Оценка» (ЛД), показатели по шкалам «Процесс жизни», «Результативность» (СЖО), фактор «Замкнутость-общительность» (16 РF), (РАRI) (0,544022,0,456901, 0,635703, 0,598101 и 0,480741 соответственно). Фактор униполярный объединяет ценностно-смысловые и оценочные категории отцовства. Мы предлагаем назвать фактор «Экзистенциальная оценка собственной жизни». Примечательно, что оценочный компонент в данном факторе представлен оценкой самого себя как отца, т.е. если аспект социальной оценки лежит в основном в поле операционального блока, то самооценочный компонент феномена отцовства связан с ценностно-смысловым блоком.

Таким образом, выделены четыре фактора: Фактор 1 -- «Социальные стереотипы родительства»; Фактор 2 -- «Взаимодействие отца с ребенком»; Фактор 3 -- «Эмоциональная связь с ребенком»; Фактор 4 - «Экзистенциальная оценка собственной жизни». При этом первые два фактора представляют собой характеристики семейного взаимодействия с ребенком, распределения функций между отцом и матерью, второй фактор характеризует собственно взаимодействие отца с ребенком и установки, с ним связанные. Таким образом, эти два фактора включают в себя социальный оценочный компонент и с разных сторон описывают выделенный нами операциональный компонент в структуре комплекса отцовства. Следовательно, можно сделать вывод о том, что операциональный компонент феномена отцовства включает в себя компонент оценки и широкий спектр многообразных способов взаимодействия с ребенком.

Содержание фактора «Эмоциональная связь с ребенком» представляет собой наполнение потребностно-эмоционального блока в структуре комплекса отцовства. При этом в данный фактор включается также оценочная составляющая, в основном связанная с эмоциональным переживанием изменения статуса мужчины в обществе после рождения ребенка, т.е. с социальной оценкой самого факта наличия или отсутствия детей. Фактор 4, определяемый через ценностно-смысловое отношение к ребенку, экзистенциальные переживания и оценку собственной жизни характеризует ценностно-смысловой блок в структуре комплекса отцовства, выделенный нами в ходе изучения данного феномена.

Кроме структурного и уровневого анализов нами дополнительно был проведен типологический анализ методом кластеризации признаков. Использовался односвязывающий метод (метод ближайшего соседа). Кластерный анализ данных по выборке мужчин-отцов показал, что в исследуемом феномене можно выделить три кластера данных, отдаленных друг от друга различными дистанциями, но взаимосвязанных; при этом связи внутри каждого класса являются более близкими, чем между классами (рис. 3).

Проанализировав составляющие каждого кластера, можно сделать вывод о том, что они соответствуют трем выделенным нами блокам в структуре отцовства.

Потребностно-эмоциональный блок. В данный кластер объединяются данные по шкалам А, С, Е, Р, О, Н, N. 01,02,03, 04, а также оценка чувств мужчины при известии о беременности жены, во время беременности и после рождения ребенка, чувства при первой встрече с ребенком, отношение к мужчинам, не имеющим детей, согласно ответам на 7, 8,9,13,22 вопросы анкеты.

Операциональный блок. Включает в себя данные, характеризующие взаимодействие с ребенком, такие, как отношение к детям вообще, отношение с собственными родителями, трудности во время беременности жены и младенчества ребенка и все операции по уходу за ребенком-младенцем и ребенком более старшего возраста (ответы на 2, 4, 5, 11, 12, 20, 21 вопросы анкеты), все шкалы PARI.

3. Ценностно-смысловой. В данный кластер входят данные по всем шкалам опросника СЖО, а также данные о том, желанным ли был ребенок; представление о том, что дает ребенку отец, оценку собственного вклада в развитие ребенка, как и изменение отношения окружающих к мужчине после рождения первого ребенка (по 6,15,16, 18 вопросам анкеты) и данные по возрасту испытуемых.

Расстояние (Эвклидово расстояние) между потребностно-эмоциональным, операционным и ценностно-смысловым блоками самое большое (56), между потребностно-эмоциональным и операционным -- меньше (27).

Таким образом, кластерный анализ данных по выборке мужчин-отцов показал, что в исследуемом феномене можно выделить три кластера данных, соответствующих выделенным нами блокам в структуре отцовства:

1) Потребностно-эмоциональный блок; 2) Операциональный блок; 3) Ценностно-смысловой. Оценочный компонент не был выявлен. Согласно нашей модели, данный компонент пронизывает все остальные и является сквозным. Содержание каждого кластера имеет в себе различные компоненты оценки, например, для первого кластера -- это оценка мужчин, не имеющих детей (отрицательная в сравнении с мужчинами отцами), для второго кластера -- присутствие в нем всех шкал РАRI, которые объединяют различные социальные представления о том, как необходимо заботиться о ребенке, включая социальные нормативы, для третьего кластера - это оценка собственного вклада в воспитание ребенка, себя как отца и изменение отношения окружающих к мужчине после рождения его первого ребенка.

Для уточнения данных, полученных с помощью кластерного анализа, был проведен корреляционный анализ с детальным сравнением корреляционных матриц двух групп испытуемых. Количественное сравнение межуровневых связей между блоками в корреляционной матрице (табл. 4) позволяет сделать вывод о том, что у мужчин-отцов связи внутри блоков более тесные и непротиворечивые, что может свидетельствовать о сформированности и большей консолидированности компонентов данного феномена у отцов. У мужчин, не имеющих детей, количество связей меньше, связи нежесткие, как внутри блоков, так и между ними. Очень жесткие связи внутри операционального блока могут также свидетельствовать, по мнению А. Анастази и Шванцара (Анастази А., 1982), о некоторых проблемах или сложностях во взаимоотношениях с конкретным ребенком, что не так выражено у мужчин, не имеющих детей, т.к. они не имеют практического опыта этих взаимоотношений. Кроме того, у мужчин-отцов лучше прослеживаются и взаимосвязи между блоками, что свидетельствует о большей интегрированности и взаимосвязи между компонентами изучаемого нами феномена.

Таким образом, результаты факторного, корреляционного и кластерного анализов показали, что гипотеза о том, что феномен отцовства является комплексным образованием, в котором можно выделить структурные элементы, подтверждается, и структурная модель комплекса отцовства, построенная на основе теоретического анализа феномена и являющаяся базой данного исследования, является продуктивной, что делает возможным ее дальнейшее использование как для решения исследовательских задач, так и для практических (коррекционных) целей.

Таблица 4

Количество обнаруженных корреляционных связей между измеряемыми показателями

2.8 Влияние отцовства на оптимизацию развития личности

Большинство ученых, таких, как И.О. Кон, В.В. Бочаров, S.Barth, W.E. Fthenakis, подчеркивают, что именно рождение ребенка и взаимоотношения с ним дают мужчине шанс социализироваться самому, шанс саморазвития. Недаром в древних культурах мужчина до рождения своего первого ребенка считался отроком (Кон И.С., 1988). Отцовство как совокупность социальных и индивидуальных характеристик личности, включающих все уровни жизнедеятельности человека, связано и с объективными характеристиками личности, такими, как потребности, влечения, желания, установки, и с субъективными характеристиками личности -- ценностными ориентациями, мировоззрением, а также с образом Я (реальным, идеальным, социальным), Я-концепцией личности и самооценкой. Для мужчины -- это проблема личностного развития, проблема принятия своих чувств и их самоконтроля. Осознание себя отцом приводит к осознанию необходимости жить «правильно», т.е. выполнять определенные социальные нормы, предписываемые взрослому человеку. Подрастающий ребенок становится продолжением мужчины, удовлетворяет потребность в ученике, в собственной значимости и нужности.

Многое зависит от того, насколько данная роль принята мужчиной. Речь идет даже не столько об операциональном аспекте реализации роли, сколько о личностном принятии, интернализации роли отца конкретным мужчиной.

Например, считается, что мужчины испытывают дискомфорт при прикосновении к младенцам, существует даже миф о брезгливости мужчин к маленьким детям (Кон И.С., 1988), однако, по мнению И.С. Кона, причинами этого могут быть вовсе не очевидные факторы. Женщины очень часто отстраняют отцов от заботы за ребенком или воспринимают отца как заместителя матери, хотя, по сути, они выполняют различные функции. Мужчины, кроме того, стесняются проявлять нежные чувства по отношению к ребенку, стесняются жен и своей «неуклюжести» в общении с ребенком. Материнская функция признается обществом почти священной и довольно хорошо регламентирована. Проявление материнских чувств является нормой. Мужчины же скупы на проявление эмоций вообще, в том числе и чувств к ребенку. Гораздо большая проблема состоит в том, что, ребенок вызывает эмоциональный отклик у отца далеко не всегда. Мужчине гораздо сложнее, чем женщине, воспринимать ребенка как продолжение себя. Женщина готовится к общению с ребенком задолго до его рождения и в процессе родов. В период беременности у женщины появляется новый сенсорный опыт, начинается процесс духовного принятия ребенка.

Мужчина отлучен от этого общения, поэтому чувство отцовства, эмоциональный отклик, восприятие ребенка затруднены (Кон И.С., 1988). Женщина в период беременности изменяется, она может прибегать к защитной регрессии, в терминологии психоанализа, предполагающей детские эмоциональные реакции в столкновении с взрослыми проблемами, в то время как будущие отцы склонны рационализировать и схематизировать угрожающие переживания. По мнению Е.В. Чумаковой (цит. по: Поливанова К.Н., 2000), такая разница связана с традиционными представлениями о мужественности, которые внушаются мальчикам: не приветствуя фиксацию на чувствах и переживаниях, они содержат установки на хладнокровное избавление от них (подавление, вытеснение). Это приводит к подавлению проявлений чувств мужчинами.

Кроме того, важнейшим фактором отношения к ребенку являются отношения с собственным отцом, перенятие паттернов его поведения, стереотипа мужественности, что также не всегда способствует проявлению чувств мужчинами.

Некоторые исследователи (Евсеенкова Ю.В., 2003; Суханова К.Н., 2003) выделяют следующие этапы принятия родительской роли: 1) стереотипное представление о родительстве, 2) переосмысление стереотипов в течение беременности, 3) собственно формирование роли после рождения ребенка. В нашем исследовании нас интересовала специфика влияния третьего этапа на оптимизацию развития личности.