Социальная психология

Размещено на http://www.allbest.ru/

Социальная психология

Изучаем социальную психологию

Дэвид Майерс - психолог с мировым именем. Книга Майерса представляет собой шедевр преподавательского искусства: в увлекательной форме читатель знакомится с наукой о человеческом поведении в обществе, быстро и надежно запоминает понятия, факты, теории, изучает методы и эксперименты. Академический курс социальной психологии, изложенный в этой книге, усваивается эффективно и легко.

Об авторе

Дэвид Майерс (David G. Myers) - профессор психологии мичиганского Хоуп-колледжа. Он один из тех учителей, которых студенты сами называют «выдающимися». Майерс любит преподавать, и этой страстью проникнуты все его работы, написанные для широкой аудитории. Он публикует статьи в двадцати журналах и написал сам и в соавторстве около десятка популярных книг - среди них «The Pursuit of Happiness» (Avon, 1993) и «The American Paradox» (Yale University Press, 2000).

Исследовательская деятельность Майерса получила высокую оценку: за труд по групповой поляризации девятая секция Американской психологической ассоциации присудила ему престижную премию Гордона Оллпорта. Научные статьи Майерса печатаются более чем в 20 журналах, включая «Science», «American Scientist», «Psychological Science» и «American Psychologist». Онслужитнаукеикакредактор-консультантв «Journal of experimental Social Psychology» и «Journal of Personality and Social Psychology».

В свободное от преподавания и научной работы время Дэвид Майерс возглавляет Комиссию по гуманитарным связям в своем родном городе, с его помощью основан городской Центр общественного содействия, оказывающий поддержку малоимущим семьям; лекции ученого звучат в многочисленных университетских и религиозных аудиториях. У Дэвида и Кэрол Майерс трое детей: два сына и дочь.

Предисловие к русскому изданию

социальный познание одиночество мышление

Отрадной тенденцией последнего времени для тех, кто учится в высшей школе, и для тех, кто преподает там, является выход в свет отечественных изданий зарубежных учебников, широко известных во многих странах. К разряду именно таких работ принадлежит данная книга Дэвида Майерса. Это имя, несомненно, знакомо читателю, интересующемуся социальной психологией. Публикация учебника Майерса «Социальная психология», осуществленная несколько лет тому назад в Санкт-Петербурге, была первым отечественным изданием подобного рода. Предлагаемая вашему вниманию новая работа Майерса «Изучаем социальную психологию» («Exploring Social Psychology») также представляет собой учебник по данной дисциплине. Однако следует подчеркнуть, что это во многом другая книга.

Чем же отличается этот труд Майерса от того, который уже, может быть, знаком нашему читателю? Первое, что бросается в глаза при сравнении, - данный учебник раза в два меньше по объему, чем предыдущая книга Майерса. И это, несомненно, способно порадовать любого студента в период подготовки к экзамену. Но не это главное.

Специфическая обязанность настоящей книги заключается в ее форме. Прежний, почти 700-страничный (в отечественном издании) учебник Майерса не только «сжат», но переструктурирован в серию написанных живым, далеким от наукообразности языком небольших разделов. При этом полностью подтверждается известное положение: настоящий профессионал может рассказывать о предмете своего интереса сколь угодно долго и, наоборот, сколь угодно кратко. Все зависит от конкретной ситуации.

Каковы же еще характерные особенности данного учебника? Необходимо отметить, что его автор является психологом по своему образованию и в течение многих лет преподает различные психологические дисциплины. Почему это важно? Напомним читателю, что с начала XX века социальная психология стала развиваться в рамках двух отраслей научного знания - психологии и социологии. Различные представители и одной и другой науки включают (до сих пор) социальную психологию в «свою» систему знаний. Поэтому социальная психология как наука приобретает соответствующий «акцент» в зависимости от того, психологический или социологический фундамент лежит в основе исследовательского анализа. В данном случае Майерс выступает как последовательный психолог, в центре внимания которого находится не социум (как у социолога), а именно человек, оказывающийся в различных ситуациях и подвергающийся влиянию этих ситуаций. Содержание данной книги достаточно полно охватывает основную проблематику современной американской социальной психологии. Здесь рассматриваются не только исследования, признанные классическими и оказавшие большое воздействие на последующее развитие науки, но и работы последнего времени, расширяющие горизонт социально-психологического знания. Таковы, например, исследования гендерных проблем, различных сторон любви и счастья.

Поскольку социальная психология является гуманитарной наукой, то всегда имеет значение собственная позиция автора по вопросам взаимосвязи личности и общества. Вывод, к которому приходит Майерс на последней странице своей книги, состоит в том, что «мы сами являемся творцами наших социальных миров». В дополнение этой мысли он подчеркивает, что именно мы сами «морально ответственны за то, как используем дарованную нам свободу». Материалы исследований, представленные в новой книге Майерса, так или иначе подтверждают данные выводы. С полным основанием можно сказать, что учебник Майерса не только обогащает читателя новыми знаниями, но и несет определенную гуманистическую мораль, подчеркивая ценность каждой личности, ее роль и ответственность в ситуации выбора.

Автору настоящего предисловия доставляет особое удовольствие рекомендовать эту книгу нашим читателям еще потому, что он имеет честь состоять вместе с профессором Майерсом в одной и той же научной организации SPSSI (The Society for the Psychological Study of Social Issues) - Обществе психологического исследования социальных проблем. В руководящем составе этого общества, которое основал в 1936 г. в США Курт Левин, Дэвид Майерс работает давно и весьма плодотворно.

В заключение отметим, что учебник Майерса привлекает не только богатым исследовательским материалом, но и четкой формой, логикой аргументации, ярким языком, который не потускнел благодаря хорошему переводу. Данная книга может быть интересна как студентам, аспирантам, начинающим психологам, так и многоопытным специалистам. Каждая категория читателей найдет здесь много полезного для себя. Новая книга профессора Майерса, несомненно, займет достойное место в ряду учебных изданий по социальной психологии.

А.Л. Свенцицкий профессор, заведующий кафедрой социальной психологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Санкт-Петербург, сентябрь 2000 г.

Предисловие

Несомненно, социальная психология - это академическая дисциплина со своей историей, героями, теориями, методиками и жаргоном. Но в лучших своих проявлениях эта наука изучает душу общества и держит руку на пульсе всего человечества. В последние годы она постепенно выходит на центральные позиции. Прежде на социальную психологию смотрели как на второстепенную диковину, скорее более близкую к культурной антропологии, чем к практичной и разносторонней экспериментальной психологии - той, что с гордым клеймом «сделано в США» доминировала в психологии по крайней мере до 60-х годов. И если когнитивная психология вернула в науку понятие человеческого сознания, то социальная психология погрузила людей в исполненный значения живой социальный контекст. Когда в других областях психологии ученые также осознали, что для понимания закономерностей мышления, чувств и действий человека важно знать его социальное окружение и межличностную динамику, то и там в исследования начали включать социальные аспекты. В итоге мы имеем социальное познание, социальное научение, социальную эволюцию, социальную теорию личности и множество других пограничных дисциплин, обогащающих наше понимание человеческой сущности. И хотя мы традиционно привыкли говорить, что фокусом психологических исследований является отдельная личность, картина становится куда более захватывающей, если человека рассматривать как часть сложной социальной ткани.

Но что действительно выделяет социальных психологов среди их собратьев по профессии, так это то, что они в равной степени заботятся как о строгости эксперимента и творческом подходе в лабораторных условиях, так и о значимости исследований для реальной жизни. В сущности, все попытки психологии выйти за пределы чисто академической дисциплины, все ее наиболее значимые применения в повседневной жизни простых людей имеют своим источником энергию и увлеченность социальных психологов. Назовем лишь некоторые из разделов социальной психологии, которые направлены на изменение условий жизни людей: психология здоровья, юридическая психология, организационное поведение, экологическая психология, политическая психология и психология спорта. Когда бывший президент Американской психологической ассоциации призвал своих коллег «вернуть психологию» обществу, именно социальные психологи приняли его слова наиболее близко к сердцу и развернули программу изучения маленьких повседневных трудностей и больших проблем. И если одни из нас испытывают законную гордость, добившись значимого статистического эффекта при лабораторных испытаниях своей теоретической гипотезы, то другие находят удовлетворение, обучая политиков более эффективным методам ведения переговоров, демонстрируя компаниям эффективность энергосберегающих программ или помогая пожилым людям обрести над собой больший контроль.

Наш духовный лидер Курт Левин сказал когда-то, что нет ничего практичнее, хорошей теории. Этот тезис можно развить: нет ничего более ценного, чем практические приложения хорошей теории. Абстрактная теория унифицирует единичные наблюдения и указывает на новые направления исследований, удачные экспериментальные тесты, убедительные демонстрации социальных явлений или наглядные примеры решения социальных проблем, с которыми сталкивается наше общество.

Несмотря на многообразие существующих научных школ, большинство социальных психологов соглашаются с правомерностью пяти основных выводов социальной психологии. Первый говорит о том, что социальные ситуации оказывают на индивидуальное и групповое поведение более сильное воздействие, чем мы это признаем в нашей индивидуалистической, ориентированной на личность культуре. Второй вывод касается конструирования социальной реальности: социальная ситуация является коллективно сконструированной реальностью, которая существует не «сама по себе», а создается в нашем сознании и передается от одного источника социальной коммуникации к другому посредством слухов, сплетен, ритуалов, фольклора, школьных уроков и даже расистских трактатов. Третий вывод: даже лучшие из нас допускают иррациональное поведение и сопутствующие ошибки интуиции. Как уже отмечалось, присутствие других людей - будь то компания друзей, группа коллег по работе либо случайное сборище незнакомцев - оказывает воздействие на решения и поступки отдельных индивидов, поэтому четвертый вывод социальной психологии касается особой важности группового динамизма. Ну и наконец, социальные психологи добавили к этому набору принцип, который провозглашает возможность исследовать сложные социальные ситуации и находить практические решения возникающих проблем, а затем применять полученные знания для совершенствования нашей личной и социальной деятельности.

Это не просто слова, являющиеся достоянием одних лишь учебников по психологии, а часть нашей жизни. Позвольте мне поделиться одной историей из личного опыта, которая имеет отношение прежде всего к первым двум из названных выше принципов. Чем старше я становлюсь, тем более и более мне кажется, что и к остальным тоже.

Я вырос в гетто Южного Бронкса и был бедным, болезненным мальчиком. Мне каким-то образом удалось научиться нескольким тактическим и стратегическим приемам выживания, которые обычно называют «маленькими уличными хитростями». Поначалу я использовал их для защиты от кулаков более сильных взрослых парней, правильно применяя тактику втирания в доверие и прибегая к нефизическим источникам влияния. Потом та же тактика сработала, принеся мне популярность у одноклассниц, что, в свою очередь, повысило мой статус и среди признанных заводил, не столь острых на язык. К моменту перехода в среднюю школу я был уже президентом класса и капитаном самых разнообразных команд, ко мне часто обращались за советом, воспринимая как лидера. Однако дальше случилось нечто странное. В 1948 г. моя семья переехала в Северный Голливуд, штат Калифорния, где я продолжил учебу в средней школе. После первоначального периода восторга от этого западного рая моя жизнь превратилась в сущий кошмар. Мне так и не удалось ни с кем подружиться в течение целого года. Никто даже не хотел сидеть рядом со мной в школьной столовой! Я был полностью деморализован, сбит с толку и, конечно же, чувствовал себя очень одиноким. Вскоре после этого у меня начала развиваться астма. Причем болезнь прогрессировала столь стремительно, что наша семья восприняла эту ситуацию как оправдание необходимости переехать куда-нибудь подальше от нездоровых пальм и нездоровой социальной атмосферы. Мы с радостью вернулись к пусть довольно грязной, но куда более понятной реальности Бронкса. Самое удивительное, что всего спустя шесть месяцев после переезда я был назван самым популярным мальчиком в старших классах - этакий Джеймс Монро средней школы!

Я рассказал об этом двойном превращении своему другу Стэнли Милграму, и мы вместе решили, что причина вовсе не во мне, просто изменилась ситуация. В одном случае сверстники оценивали меня как чужака, «итальяшку из Нью-Йорка», в другом - как своего в доску парня и хорошего друга. Нас заинтересовал вопрос: насколько сильно может измениться человек при такой резкой смене ситуации и что же в нем остается неизменным? «Так чему же мы больше доверяем, оценивая других: своим собственным глазам или чужим языкам?» - написал Стэнли в новогодней книге эпиграмм старших классов и скрасил урон, который потерпело мое эго в результате калифорнийского поражения, таким вот «литературным шедевром»: «Наш длиннющий, тощий Фил всех девчонок покорил». Итак, «маленькие уличные хитрости» все еще срабатывали - по крайней мере, в некоторых ситуациях и с некоторыми людьми. Вот почему, когда нас впоследствии спрашивали, что собой представляет тот или иной человек, мы всегда уверенно провозглашали: «Все зависит от ситуации».

Стэнли продолжил изучение конформизма под руководством Соломона Эша (Solomon Ash), виднейшего представителя ранней социальной психологии. В Йельском университете, где мы некоторое время обучались на одном факультете, Милграм провел серию исследований, ставших теперь классическими; они были посвящены изучению подчинения авторитету. Эти экспериментальные исследования ныне принадлежат к числу самых цитируемых в нашей области, поскольку Милграму удалось наглядно показать, как под воздействием ситуации даже самые лучшие из людей совершают весьма неприглядные поступки. Сфера моих интересов отстояла недалеко: я изучал, в какой степени анонимность может понизить порог сдерживания антисоциального поведения, а также каким образом нормальный, здоровый человек приходит в тюремных условиях к ненормальному, патологическому поведению.

Примеры иррационального поведения, скажете вы? Предвзятое отношение сверстников ко мне основывалось на избитом стереотипе «мафиозности» - из-за моей этнической принадлежности и района, где я вырос, - во всех других отношениях они были вполне нормальными и интеллигентными белыми детьми. Именно влияние группы не позволяет отдельным людям пробиться сквозь барьеры, возведенные пустым предрассудком и групповыми нормами, даже если собственный опыт не дает никаких оснований для недружелюбности. Учась в Бруклинском колледже, я изучал предрассудки белых студентов, якобы либерально настроенных по отношению к чернокожим, проявляющиеся в том, как они рассаживались в кафе, а также обоюдные предрассудки негров и пуэрториканцев, живших поблизости от меня. Впоследствии, став президентом Братства белых христиан, я приложил немало усилий для того, чтобы открыть его для евреев, негров и пуэрториканцев, для всех без исключения, кто сумел проявить себя «добрым членом братства». Тем самым я сделал первый шаг на пути реализации личных принципов в социальное действие.

Теперь вы знаете, почему я считаю, что социальная психология занимается не просто отдельными индивидами. Для меня это - самая сердцевина нашей жизни.

В серии книг по социальной психологии издательства Мак-Гроу-Хилл (McGraw Hill) эта фундаментальная тема торжествует. Мы выбрали несколько лучших исследователей, теоретиков и преподавателей, а также тех, кто смог осуществить какие-то изменения в обществе, и предложили им рассказать о наиболее известных им аспектах волнующей нас темы социальной психологии. Причем мы просили их написать не для коллег-профессионалов, как в научных журналах и монографиях, а скорее для студентов колледжей. В своей работе мы постоянно помним о молодежной аудитории, стараемся пробудить природную любознательность начинающих исследователей, дать пищу критическому мышлению, направить их внимание на сложные проблемы социальной жизни, имеющие к ним непосредственное отношение, и подвигнуть читателей на социально ответственное применение приобретенных познаний.

Пожалуй, лучше всего удалось реализовать эти высокие цели именно Дэвиду Майерсу. У него ясный и точный стиль и великолепный ораторский дар, в этом Дэвиду нет равных среди психологов. Его перу принадлежат замечательные учебники по введению в общую и социальную психологию - редкое сочетание литературного таланта и ошеломляющего умения фокусировать энергию. Что отличает Майерса от его коллег, так это неизменное чувство аудитории: он говорит так, как будто все слушатели - желанные гости за его обеденным столом. Мы видим, как он делится с ними своими богатыми познаниями в области психологии и литературы, ставит вопросы, поддерживающие неизменно острый интерес к разговору, или же к месту вставляет метафору, позволяющую прояснить сложное понятие, - и все это вместе выливается в увлекательнейшую историю.

Издательство Мак-Гроу-Хилл (McGraw-Hill), выпускающее серию книг по социальной психологии, дало дополнительную возможность блеснуть таланту Дэвида Майерса, позволив отойти от традиционной формы учебника с сжатым, энциклопедичным представлением информации. А почему бы не заменить его рядом занимательных историй, каждая из которых выстраивается вокруг определенной проблемы из сферы социальной психологии? Это будут компактные главы, лично выстроенные этим маститым исследователем, писателем и преподавателем. Взятые вместе, данные главы смогут представить во всей полноте проблемное поле социальной психологии и в то же время позволят автору затронуть некоторые темы более глубоко, чем это обычно удается сделать в учебниках. Эта новая структура дала Дэвиду возможность разорвать путы традиционного жанра и познакомить читателя с открытиями и трудностями социальной психологии, воспользовавшись манерой рассказчика.

В определенном смысле можно сказать, что Дэвид Майерс сменил амплуа, перейдя из разряда маститых писателей в разряд не менее маститых шеф-поваров, тех, что способны создавать поистине соблазнительные маленькие блюда с 30 различными ароматами, как в знаменитом индонезийском блюде риджстафель (rijstafel). Дэвид тщательно отбирает уже знакомые нам компоненты: атрибуцию, убеждение, агрессию, предрассудки, групповую динамику, а также добавляет ряд новых: гордыню, совращение людей с пути истинного, неприятие разнообразия мира, миротворчество и психологию религии - и это еще далеко не полный список представленных замечательных блюд.

Эти 30 «магических глав», как я их стал для себя называть, образуют восхитительный стол, достаточно богатый для студентов, еще только осваивающих «кухню» социальной психологии. Но есть здесь чем поживиться и имеющим более искушенный вкус опытным исследователям. Автор мастерски проводит обобщение материала, четко формулирует важные вопросы для обдумывания, с большой проницательностью извлекает выводы и указывает на практическое применение полученных знаний в сферах, значимых для всего общества в целом.

Успех первого издания данной книги («Изучаем социальную психологию», 1994) воодушевил автора на дальнейшее усовершенствование модульного представления материала. Он старался как можно тщательнее отобрать материал как внутри каждой категории, так и для проведения параллелей между ними, стремясь лучше отразить данные современных исследований и теоретических разработок. Это было неплохо и раньше, теперь же стало просто великолепно.

Как и на любом празднестве гурманов, можно наслаждаться вкусовой гаммой, но при этом всегда интересно, что же там такое намешано, что в итоге столь хорошо получается? Дэвид Майерс сконцентрировал все свои аналитические, философские, литературные и духовные способности и знания для того, чтобы создать совершенно уникальную смесь превосходных рассказов о социальной психологии. На своем празднестве - он по праву во главе стола: сначала разжигает жажду студента к знанию, а затем стремится в полной мере ее утолить.

Прежде чем вы приступите к первому своему курсу в области социальной психологии, позвольте мне признаться в одном моем личном упущении: эта книга не была той первой книгой, которая познакомила меня с этой наукой. Случись так, я сразу понял бы, что нет ничего более увлекательного в жизни, чем стать одним из Них - социальных психологов, тех, кто, занимаясь исследованиями и разработкой теорий, ставят на карту изменение условий человеческого существования. Как убеждает нас опыт передач Аллена Фунта «Скрытая камера», можно одновременно смеяться и учиться. Книга Дэвида Майерса «Изучаем социальную психологию» в свою очередь показывает, что можно одновременно развлекаться и осваивать науку. А потому садитесь поудобнее, читайте и наслаждайтесь тем, как этот подлинный мастер своего дела плетет ткань повествования ради вашего удовольствия.

Филип Дж. Зимбардо, консультант и научный редактор серии.

Вступление

Втайне я мечтал написать именно такую книгу. Мне всегда казалось, что во всех этих учебниках по психологии (включая и мои собственные) что-то не так - уж слишком длинные в них главы. Редко кто может осилить за один прием главу в 40 печатных страниц. Глаза начинают невольно блуждать по потолку, а мысли витают где-то совсем далеко. Почему бы не разделить книгу на удобоваримые порции - скажем, сорок глав по пятнадцать страниц - это ведь лучше, чем пятнадцать глав по сорок? Такую главу можно осилить за один присест и с чувством выполненного долга отложить книгу в сторону.

А потому, когда редактор психологической серии издательства Мак-Гроу-Хилл (McGraw Hill) Крис Роджерс (Chris Rogers) предложил мне сократить и переструктурировать мою «Социальную психологию» размером в 600 страниц, состоящую из 15 глав, в серию четко организованных десятистраничных модулей, я сказал себе: «Эврика! Наконец-то нашелся издатель, который готов нарушить всеобщую неписаную конвенцию и организовать материал в форме, идеально соответствующей охвату внимания студентов». Выдавая научные понятия и положения небольшими порциями, мы надеялись не превысить студенческие способности впитывать новую информацию. Но, стараясь сделать книгу «Изучаем социальную психологию» как можно компактнее, мы в то же время выискивали возможности максимально пополнить ее материалами из других источников.

В соответствии с идеей модулей мною предпринята попытка окончательно порвать с традиционным способом изложения социальной психологии в форме реферата. Вся работа выдержана в духе совета Г. Торо: «Все, что существует, можно легко и естественно выразить понятным языком». Главная цель, к которой я стремился в этой своей работе (даже в большей степени, чем в «Социальной психологии»), - найти оптимальный баланс между солидным научным изложением и живым человеческим языком, строгим изложением фактов и стимуляцией мыслительных способностей. Я питаю надежду, что смог представить социальную психологию так, как это скорее всего сделал бы пытливый журналист, готовящий краткий, но предельно информативный репортаж о важнейших социальных явлениях, о том, как их обнаруживают и объясняют социальные психологи.

При отборе материала я старался представить широкую сферу деятельности социальной психологии, делая особый акцент на научном изучении того, что мы думаем друг о друге, как влияем друг на друга и как друг к другу относимся. Я также старался подчеркнуть те моменты в социальной психологии, которые роднят ее с интеллектуальной традицией гуманитарных наук. Гуманитарное образование, основанное на изучении великих образцов классической литературы, науки и философии, расширяет границы нашего мышления, избавляет его от пут, навязанных сиюминутными интересами. Всем этим задачам отвечает и социальная психология. Далеко не все студенты, изучающие основы социальной психологии, впоследствии избирают ее в качестве основной специальности, многие посвящают себя иной профессии. Однако, концентрируя внимание на таких значимых для каждого человека понятиях, как вера и иллюзии, зависимость и независимость, любовь и ненависть, можно представить социальную психологию таким образом, что она будет полезна каждому студенту.

Выражение признательности.

Я чувствую себя в неоплатном долгу перед учеными, которые давали мне советы и подвергали благожелательной критике материал всех шести изданий «Социальной психологии». Неоценимая забота всех этих людей, поименно упомянутых в предыдущих изданиях, дала возможность написать гораздо лучшую книгу, чем ту, что я написал бы в одиночку.

Особая роль в подготовке этого нового издания принадлежит, конечно же, редактору психологической литературы Кристоферу Роджерсу (Christopher Rogers), буквально вынянчившему его. Моя признательность Крису за его творчество и доверие ко мне, а также научному редактору серии Филипу Зимбардо (Philip Zimbardo) за его постоянную поддержку. По мере того как крепла наша с Филом дружба, росло и мое восхищение этим человеком - одним из наиболее блестящих мастеров общения среди психологов.

Идею этого нового издания постоянно поддерживал и редактор Микки Кокс (Mickey Сох). Стефани Каппьелло (Stephanie Cappiello) помогла нам, собрав отзывы на первое издание книги от восьми весьма авторитетных коллег по цеху: Поля Аллена (Paul Alien) из Государственного университета штата Коннектикут; Карри Фрид (Carrie Fried) из университета Южного Бенда, штат Индиана; Ю. Юрека Кариловски (J. Jurek Karylowski) из университета Северной Флориды; А. Джули Киотас (A. Julie Kiotas) из колледжа общины округа Пасадена; Эрика Манковского (Eric Mankowski) из Портлендского государственного университета; Ричарда Л. Миллера (Richard L. Miller) из университета штата Небраска, г. Кирни; Марка Темплтона (Mark Templeton) из университета Гарднер-Вебб; и Тимоти П. Томчака (Timothy P. Tomczak) из колледжа общины Гинези.

Здесь, в Хоуп-колледже (Hope College), ключевую роль в подготовке этой книги с присущим им блеском сыграли два человека. Гретхен Румор-Воскуиль (Gretchen Rumohr-Voskuil) помогла мне разбить материал шестого издания «Социальной психологии» на отдельные главы, а затем провела сверку окончательного варианта рукописи и обновила все ссылки. Для Филис Вандервельде (Phylis Vandervelde), моего верного друга, это уже девятнадцатая наша совместная книга; с неизменным мастерством и быстротой Филис приготовила многочисленные эскизы и рисунки.

Как и во всех предыдущих пяти случаях издания моих книг по социальной психологии в McGraw Hill, я многим обязан трем уважаемым людям. Если бы не любезное приглашение Нельсона Блэка (Nelson Black) из Мак-Гроу-Хилл (McGraw Hill), я бы так никогда и не решился попробовать себя в роли автора учебника. Джеймс Белзер (James Belser) терпеливо руководил процессом превращения рукописи каждого издания в законченную книгу. И наконец, поэт Джек Ридл (Jack Ridl), мой коллега по Хоуп-колледжу и литературный наставник, помог отшлифовать тот голос, что звучит со страниц этой книги.

Я приношу глубокую благодарность всем, кто помогал мне, сознавая, что остаюсь перед ними в неоплатном долгу. Работа с этими людьми сделала подготовку книги радостным и запоминающимся событием моей жизни.

Дэвид Майерс

Часть I. Введение в социальную психологию

«Мы не можем жить только для себя,- писал замечательный писатель-романист Герман Мелвилл, - наши жизни связаны друг с другом тысячами невидимых нитей». Социальная психология и занимается изучением этих нитей, давая научное объяснение тому, что мы думаем друг о друге, как влияем друг на друга и как относимся друг к другу.

В первых двух главах я постараюсь показать, как мы занимаемся исследованиями, как играем в игру под названием «социальная психология». Часто случается, что методы, посредством которых мы, социальные психологи, формируем и проверяем наши идеи, вполне могут быть применены и в обыденной жизни. Анализируя повседневное социальное мышление, социальные влияния и социальные взаимоотношения, мы получаем возможность мыслить намного эффективнее.

Если бы интуиции и здравому смыслу можно было безоговорочно доверять, то мы в меньшей степени нуждались бы в научном исследовании и критическом мышлении. Дело в том, что, как это видно из главы 2, реагируя на что-либо - будь то научное исследование или повседневное событие, мы все склонны оценивать случившееся задним числом (это также называют эффектом хиндсайта или феноменом «Я знал это заранее!»).

Глава 1. Социальная психология: как это делается

Жил-был один почтенный человек. Первая жена его умерла, и женился он во второй раз на тщеславной и самовлюбленной женщине. У нее были две дочери, такие же тщеславные и самовлюбленные. У него тоже была дочка - девушка добрая и приветливая. И этой доброй и приветливой девушке, которую прозвали Золушкой, приходилось весь день выслушивать придирки и приказания, терпеть незаслуженную обиду да еще все время смотреть, как бы не оказаться в чем-то лучше, чем ее непутевые сводные сестры.

Благодаря своей фее-крестной Золушке все же удалось попасть на грандиозный бал, и там на нее обратил внимание прекрасный принц. Но когда безумно влюбленный принц потом повстречал Золушку в ее убогом жилище, он сперва даже не узнал ее.

Невероятно, скажете вы? Сказка требует, чтобы мы признали силу обстоятельств. В присутствии злой мачехи Золушка была совершенно иной - кроткой и непривлекательной, непохожей на ту прекрасную и обворожительную Золушку, которую повстречал принц. Дома она буквально съеживалась. А вот на балу Золушка чувствовала себя красавицей и действительно была прекрасной, она двигалась, говорила и улыбалась так, как ей это на самом деле было свойственно.

Французский философ и беллетрист Жан-Поль Сартр (1946) не нашел бы ничего странного в случившемся с Золушкой. По его убеждению, мы, люди, «всегда принадлежим ситуации». «Нас невозможно отделить от ситуации, поскольку она формирует нас и определяет наши возможности». Социальная психология и есть такая наука, которая изучает воздействие на нас различных ситуаций, уделяя особое внимание тому, как мы воспринимаем друг друга и как воздействуем друг на друга. При этом она задает те вопросы, которые интересуют всех и каждого:

- Что люди думают друг о друге? Насколько верны наши представления о самих себе? О наших друзьях? О незнакомых нам людях? Насколько сильна связь между нашими мыслями и поступками?

- Как и в какой мере люди могут влиять друг на друга? Насколько крепки невидимые нити, опутывающие каждого из нас? Насколько сильно воздействие наших гендерных ролей? Нашей группы? Нашей культуры? Каким образом можно противостоять социальному давлению, даже если оно исходит от влиятельного большинства?

- Каковы формы наших взаимоотношений с окружающими нас людьми? Почему в одних ситуациях мы причиняем им боль, а в других - пытаемся помочь? И возможно ли, чтобы сжатый кулак превратился в открытую для рукопожатия ладонь?

Все эти вопросы взаимосвязаны - они касаются того, как люди воспринимают друг друга и влияют друг на друга. Именно этим и занимается социальная психология. Она изучает установки и убеждения, конформизм и независимость, любовь и ненависть. Строго говоря, социальная психология - это наука, которая изучает то, что люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу.

В отличие от других научных дисциплин, в социальной психологии занято почти шесть миллиардов любителей-практиков. Наблюдение за окружающими в парке, на пляже, в школе - универсальное хобби. Наблюдая за другими, мы формируем собственные представления о том, что люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу. Социальные психологи-профессионалы делают, в сущности, то же самое, только более системно (формируя теории) и более скрупулезно (проводя многочисленные эксперименты, которые воссоздают социальные драмы в миниатюре и позволяют выявить причины и следствия).

Формирование и проверка теорий

Многие из нас становятся социальными психологами потому, что просто зачарованы своими размышлениями о человеческом существовании. Еще Сократ сказал: «Не стоит жить, если не изучать жизнь», а простое «познай себя» - это уже достойная цель для разумного человека.

Нам постоянно приходится бороться с человеческой природой и буквально выпытывать у нее секреты. Когда удается что-то узнать, мы сводим идеи и открытия в теории. Теория - это интегрированная совокупность принципов, которые объясняют и предсказывают наблюдаемые явления. Теории - это своего рода научная стенография.

В обыденной речи «теория» часто означает «нечто меньшее, чем факт» некая промежуточная ступень на пути к достоверности: от факта к теории, от теории к гипотезе. Однако для любого ученого факты и теории суть разные вещи. Факты являются констатацией того, что мы наблюдаем. Теории - это идеи, которые суммируют и объясняют факты. «Наука строится из фактов, как дом из камней,- говорил Жюль Анри Пуанкаре,- но собрание фактов еще не наука, так же как груда камней еще не дом».

Теории не только обобщают факты, они также обеспечивают поддающимися проверке предсказаниями, которые мы называем гипотезами. Гипотезы служат нескольким целям. Во-первых, они позволяют проверить теории, на которых основываются: делая специфические прогнозы, теория работает сама на себя. Во-вторых, предсказания дают направление исследованиям. Во всякой науке дела идут быстрее, если ученые представляют себе, в каком направлении двигаться. Теоретические прогнозы задают новое поле исследований, заставляют ученых обращать внимание на такие вещи, о которых те раньше, вероятно, и не задумывались. В-третьих, предсказательная сила хорошей теории может сделать ее весьма практичной. Что, например, в наше время может иметь большее практическое значение, чем теория агрессии? Имея ее под рукой, мы бы знали, когда ожидать агрессивных действий и как их контролировать. Как в свое время провозгласил один из основателей современной социальной психологии Курт Левин: «Нет ничего практичнее, хорошей теории».

Посмотрим, как это работает. Скажем, мы заметили, что иногда в толпе люди становятся жестокими. Теоретически мы можем заключить, что присутствие других людей позволяет человеку чувствовать себя анонимно и ослабляет его сдерживающие начала. Попробуем проиграть эту идею в голове. Возможно, нам удастся проверить ее, проведя лабораторный эксперимент с имитацией исполнения приговора к «электрическому стулу». Что, если мы предложим участникам эксперимента наказать несчастную жертву, обговорив, что при этом они так и не узнают, кто же именно нажал кнопку (не будут они знать и того, что на самом деле не было никакого электрического удара)? Предпочтут ли участники эксперимента более сильный разряд по сравнению с тем, что выберут действующие в одиночку, как предсказывает наша теория?

Есть вариант манипулировать анонимностью: будут ли люди в масках выбирать более сильный разряд для удара током на том основании, что их нельзя узнать? Если результаты эксперимента подтвердят нашу гипотезу, можно будет поискать для нее практические применения. Быть может, полицейские реже проявляли бы грубость, если бы сами носили большие именные бирки, на их машины прикреплялись таблички с крупными цифрами идентификационного номера, а процедуры ареста записывались бы на видеопленку.

Но каким образом определить, какая из теорий лучше? Хорошая теория прекрасно выполняет следующее: 1) эффективно суммирует широкий спектр наблюдений; 2) делает четкие предсказания, которые можно использовать для того, чтобы: а) подтвердить или модифицировать теорию; б) разработать новую методику исследований; в) предложить практическое применение теории. Обычно мы отвергаем теорию не потому, что она неверна. Скорее, подобно старому автомобилю, она просто заменяется новой, более совершенной моделью.

Подробнее о методах социальной психологии мы поговорим в следующих главах. А теперь позвольте отступить на шаг назад и рассказать о том, как, собственно, устроена социальная психология. Мне верится, что такого беглого взгляда на науку будет достаточно, чтобы вы смогли оценить обсуждаемые ниже открытия и критически осмысливать события повседневной жизни.

Социально-психологические исследования различаются по своим условиям. Они могут быть лабораторными (контролируемая ситуация) или полевыми (повседневные ситуации). Различаются они и по методам работы: корреляционные исследования занимаются выяснением вопроса, существует ли между двумя или более факторами естественная связь, а в экспериментальном исследовании манипулируют каким-нибудь одним фактором с целью выяснить, каково его влияние на другой. Для того чтобы осмысленно читать статьи о психологических исследованиях, опубликованные в газетах или журналах, необходимо уяснить различие между корреляционным и экспериментальным исследованиями.

Корреляционное исследование: выявление естественных связей

Давайте прежде всего рассмотрим преимущества корреляционного исследования (изучение значимых переменных в естественных условиях) и его недостатки (двусмысленная интерпретация причины и следствия), воспользовавшись примерами из реальной жизни. Как мы увидим далее, психологи связывают личностные и социальные факторы со здоровьем человека. Среди исследователей можно назвать Дугласа Кэррола из Каледонийского университета в Глазго (Douglas Carrol, Glasgow Caledonian University) и его коллег Джорджа Дэви Смита и Поля Беннетта (George Davey Smith Paul Bennett) (1994). В поисках возможных связей социально-экономического статуса и здоровья ученые отважились исследовать старые кладбища Глазго - всего было обследовано 843 могилы. В качестве показателя здоровья была избрана продолжительность жизни умерших, указанная на надгробиях. В качестве показателя социального статуса использовали высоту надгробных стел, полагая, что именно этот параметр отражает стоимость надгробия и, следовательно, уровень благосостояния умершего. На рис. 1-1 приведена диаграмма, показывающая, что высота стел связана с продолжительностью жизни как у мужчин, так и у женщин.

Кэррол и его коллеги отмечают, что и другие исследователи, используя современные данные, подтверждают наличие взаимосвязи «социальный статус - продолжительность жизни». В тех областях Шотландии, где плотность населения и уровень безработицы чрезвычайно низки, продолжительность жизни самая высокая. В Соединенных Штатах размер дохода также соотносится с продолжительностью жизни (у бедных людей с низким социальным статусом риск преждевременной смерти выше). И в Великобритании профессиональный статус взаимосвязан с продолжительностью жизни. В одном исследовании на протяжении десяти лет проводилось наблюдение над 17 350 работниками британской государственной службы. По сравнению с администраторами высшего уровня у тех, кто занимал подчиненное по службе положение, вероятность преждевременной смерти была выше в 1,6 раза, у конторских работников - в 2,2 раза, а у рабочих - в 2,7 раза (Adler others, 1993, 1994). Таким образом, на протяжении длительных периодов времени и в разных регионах наблюдается устойчивая корреляция между социальным статусом и здоровьем человека.

Противостояние: взаимосвязь - причинность.

Вопрос взаимосвязи статуса и продолжительности жизни иллюстрирует самую непреодолимую ошибку мышления социальных психологов (как любителей, так и профессионалов). Когда два фактора, таких, как статус и продолжительность жизни, стоят рядом, очень хочется думать, что один - причина другого. Мы могли бы предположить, что высокий статус каким-то образом предохраняет человека от риска заболеть. Или, быть может, наоборот, это крепкое здоровье способствует бодрости и успеху? Вероятно, люди, живущие дольше, накапливают больше материальных ценностей и потому в состоянии иметь более дорогие стелы на своей могиле. Корреляционные исследования позволяют нам прогнозировать, однако они не дают оснований считать одну переменную (например, социальный статус) причиной изменения другой (здоровья человека).

Путаница в причинно-следственной связи стоит за многими невразумительными рассуждениями популярной психологии. Рассмотрим еще одну вполне реальную взаимосвязь между самооценкой и академической успеваемостью. Дети с высокой самооценкой, как правило, имеют и высокую успеваемость. (Как и в любой корреляции, можно с легкостью утверждать и обратное: хорошая успеваемость приводит к высокой самооценке.) На каком основании делается подобное утверждение?

Некоторые полагают, что «здоровая Я-концепция» способствует хорошей успеваемости, то есть повышение самомнения ребенка содействует его школьным успехам. Другие же утверждают, что именно высокая успеваемость формирует положительное представление о самом себе. Если ты учишься хорошо, то ты хорошо себя и чувствуешь. Попробуй начать валять дурака, и вскоре почувствуешь себя последним тупицей. Исследование 635 норвежских школьников свидетельствует о том, что хорошие отметки в журнале и постоянная похвала учителя могут существенно повысить самооценку ребенка (Skaalvik Hagtvet, 1990).

Можно также предположить, что самооценка и достижения коррелируют потому, что и та и другие зависят от интеллектуального развития ребенка и социального статуса его семьи. Эта гипотеза была подтверждена в двух исследованиях: одно рассматривало общенациональную выборку 1600 молодых американцев, второе - выборку 715 подростков из Миннесоты (Bachman O'Malley, 1977; Maruyama others, 1981). Когда исследователи на статистически значимом уровне устранили влияние таких факторов, как интеллект и семейный статус, корреляция между самооценкой и достижениями исчезла без следа. Аналогичным образом, Джон Маккарти и Дин Ходж (J. McCarthy D. Hoge, 1984) предположили, что корреляция между низкой самооценкой и склонностью к правонарушениям означает, что второе является следствием первого. Проведенное ими исследование 1658 подростков показало, что, напротив, совершение правонарушений снижает самооценку. За правонарушением следует осуждение, которое, в свою очередь, приводит к снижению самооценки.

Более совершенные методы корреляционного анализа могут представить больше фактов о возможном наличии причинно-следственной связи. Ряд корреляций, следующих с временной задержкой, раскрывает последовательность событий (например, показывая, что чему чаще предшествует: изменение успеваемости переменам в самооценке или наоборот). Кроме того, исследователи могут использовать статистические методы, позволяющие устранять влияние «запутывающих» переменных. Именно таким образом исследователи обнаружили, что после исключения различий в интеллекте и семейном статусе взаимосвязь самооценки и достижений тоже исчезает. (Среди людей со сходным интеллектом и аналогичным семейным статусом взаимосвязь «самооценка - достижения» была минимальной). Группа шотландских исследователей задалась вопросом, сохранится ли взаимосвязь социального статуса и продолжительности жизни, если исключить воздействие курения, которое ныне становится все менее популярным среди обладателей высокого социального статуса. Корреляция в итоге все же сохранилась, и это говорит о том, что для объяснения высокой смертности среди малоимущих слоев населения нужны какие-то иные факторы - например, возрастающий уровень стресса и понижающийся уровень самоконтроля.

Таким образом, можно сказать, что достоинство корреляционных исследований заключается в их близости к естественным условиям, где мы можем изучать такие факторы, как раса, пол и социальный статус, с трудом поддающиеся манипуляциям в лаборатории. Большим же их недостатком является двусмысленность результатов. Этот пункт настолько важен, что, если люди не реагируют на него после того, как им повторили это уже 25 раз, стоит сказать это и в 26-й: знание того, что две переменные изменяются вместе, позволяет нам предсказывать поведение одной, если известна другая. Однако корреляция не устанавливает причину и следствие.

Экспериментальное исследование: поиск причины и следствия.

Невозможность распознать, какое из естественно взаимосвязанных событий является причиной, а какое - следствием, навела многих социальных психологов на мысль создать - когда это возможно и этично - лабораторную имитацию повседневных процессов. Эту имитацию можно сравнить с работой инженеров-самолетостроителей. Они начинают отнюдь не с наблюдений за летающими объектами в различных естественных условиях. Изменения атмосферы и самих летающих объектов настолько сложны, что авиаконструкторам трудно систематизировать и применить эти данные для совершенствования летательных аппаратов. Вместо этого создается некая имитация реальности, которую можно контролировать,- аэродинамическая труба. Теперь исследователь в состоянии манипулировать параметрами воздушного потока и с точностью может выявить их влияние на отдельные элементы конструкции крыла.

Контроль: манипулирование переменными.

Подобно авиаконструкторам социальные психологи экспериментируют, создавая социальные ситуации, воспроизводящие важные особенности нашей повседневной жизни. Варьируя всего один-два фактора, называемые независимыми переменными, экспериментатор выясняет, как их изменение влияет на нас. Как аэродинамическая труба позволяет выявить принципы аэродинамики, так и эксперимент дает возможность социальному психологу раскрыть принципы социального мышления, социального влияния и социальных отношений. Конечная цель моделирования в аэродинамической трубе - расчет и прогнозирование аэродинамических характеристик сложного летательного аппарата; социальные психологи экспериментируют, чтобы понять и предсказать поведение человека.

Социальные психологи используют экспериментальный метод почти в 3/4 исследований (Higbee others, 1982), причем каждые два из трех исследований проводятся в лаборатории (Adair others, 1985). Для того чтобы проиллюстрировать лабораторный эксперимент, рассмотрим кратко сюжет, который более подробно разберем ниже: воздействие сцен насилия, показанных по телевизору, на поведение и социальные установки детей. Если сформулировать задачу подобным образом, это уже предполагает наличие причинно-следственного объяснения всем известной корреляции между просмотром телевизионных программ и поведением. Рис. 1-2 напоминает нам о существовании по крайней мере еще двух причинно-следственных интерпретаций, не рассматривающих телепередачи в качестве причины детской агрессии. (Как вы думаете, что это за интерпретации?)

Социальные психологи поставили телевизор в лабораторию, где могли строго контролировать количество сцен насилия, показанных детям, и получили возможность наблюдать, как просмотр такого видеоряда влияет на поведение. Роберт Либерт и Роберт Бэрон (R. Liebert R. Baron, 1972) показывали мальчикам из Огайо фрагменты гангстерских телефильмов или наиболее захватывающие моменты автомобильных гонок. Дети, смотревшие телепередачи со сценами насилия, чаще, чем не смотревшие, нажимали на специальную красную кнопку, которая якобы нагревала стержень, обжигающий другого ребенка. Этот критерий поведения мы называем зависимой переменной. (На самом деле, конечно же, не было никакого другого ребенка и никто не пострадал.) Подобные эксперименты показывают, что телевидение может быть одной из причин агрессивного поведения детей.

Мы уже поняли несложную логику экспериментирования: создавая и контролируя действительность в миниатюре, можно изменять один фактор за другим, выявляя таким образом, как эти факторы, раздельно или в совокупности, влияют на людей. Теперь давайте пойдем чуть дальше и посмотрим, как эксперимент разрабатывается.

В каждом социально-психологическом эксперименте присутствуют два обязательных условия. Одно мы только что рассмотрели - контроль. Исследователь манипулирует одной или двумя независимыми переменными, стараясь сохранить все остальные неизменными. Другое условие - это случайное распределение.

Случайное распределение: великий уравнитель.

Помните, как на основе корреляций мы допускали, что просмотр сцен насилия по телевидению может служить причиной проявления агрессивности? Исследователь, проводящий опрос, в состоянии выявить и исключить воздействие других факторов, возможно, имеющих отношение к делу, чтобы, посмотреть, сохранятся ли взаимосвязи. Но никому не под силу проконтролировать абсолютно все факторы, которые могут отличать тех, кто смотрит телепередачи со сценами насилия, от тех, кто не смотрит их. Те, кто предпочитает такие сцены, могут отличаться друг от друга уровнем образования, общей культурой, интеллектом - и еще многими факторами, которые исследователь не принимал в расчет.

Одним ударом случайное распределение устраняет все посторонние факторы. При случайном распределении каждый человек имеет равные шансы увидеть передачи со сценами насилия или без сцен насилия. Таким образом, люди в обеих группах по своему социальному статусу, интеллекту, образованию, агрессивности и т. д. - в среднем будут одинаковыми. Например, люди с высоким уровнем интеллекта равновероятно могут оказаться как в одной, так и в другой группе. Так как случайное распределение создает равноценные группы, любое различие в уровне агрессии, выявленное позже между двумя группами, должно иметь отношение к единственному различию между ними: видели они сцены насилия или нет.

Этика экспериментального исследования.

Наш пример с телевизионными сценами насилия показывает, почему некоторые эксперименты уязвимы с нравственной точки зрения. Социальные психологи не должны в течение длительного промежутка времени демонстрировать детям сцены насилия. Предпочтительнее, чтобы исследователи лишь на короткий срок изменяли образ жизни людей. Иногда экспериментальное воздействие - это совершенно безвредное, возможно, даже приятное переживание, на которое люди охотно дают свое согласие. Но временами исследователи осознают, что вступают в некую туманную область, балансируя между экспериментами безобидными и безнравственными.