Задачи этнопсихологии

Этнорелятивизм начинается с этапа признания этнокультурных различий, принятия индивидом права на иной взгляд на мир. Люди, находящиеся на этом этапе благожелательного этноцентризма, испытывают радость при обнаружении и исследовании различий. На этапе адаптации к межкультурным различиям индивид способен не просто осознавать межкультурные различия, но и вести себя в соответствии с правилами чужой культуры, не испытывая при этом дискомфорта. Как правило, именно этот этап свидетельствует о достижении человеком этнокультурной компетентности.

Но в процессе развития этнокультурной компетентности человек способен подняться еще на одну ступень. На этапе интеграции ментальность индивида включает миропонимание не только своей, но и других культур, у него формируется бикультурная идентичность. Индивида на этом - высшем - этапе личностного роста, практически преодолевшего этноцентризм, можно определить как человека-посредника между культурами.

47. М.Бруэр и Д.Кэмпбелл выделили основные показатели этноцентризма

¦ восприятие элементов своей культуры как «естественных» и «правильных», а элементов других культур как «неестественных» и «неправильных»;

¦ рассмотрение.обычаев своей группы в качестве универсальных;

¦ оценка норм, ролей и ценностей своей группы как неоспоримо правильных;

¦ представление о том, что для человека естественно сотрудничать с членами своей группы, оказывать им помощь, предпочитать свою группу, гордиться ею и не доверять и даже враждовать с членами других групп (см. Brewer , Campbell , 1976>.

Этнические стереотипы -- это один из видов социальных стереотипов, а именно те из них, которые описывают членов этнических групп, приписываются им или ассоциируются с ними. До сегодняшнего дня в обыденном сознании и в средствах массовой коммуникации об этнических стереотипах весьма распространено мнение как о исключительно отрицательном феномене. Во многом это связано с тем, что в мировой науке чаще всего изучались негативные стереотипы подвергавшихся дискриминации этнических меньшинств. Отсюда же проистекает и отождествление стереотипов с предрассудками. Однако необходимо проводить четкое различение между стереотипами как социальным явлением и стереотипизацией как психологическим процессом. В социальной психологии последних десятилетий стереотипизация рассматривается как рациональная форма познания, как частный случай более универсального процесса категоризации: создавая социальные категории, мы обращаем внимание на характеристики, благодаря которым люди, принадлежащие к той или иной группе, воспринимаются похожими друг на друга и отличающимися от других людей.

Объективно необходимой и полезной психологической функцией стереотипизации со времен У. Липпмана, который в 1922 году ввел понятие «социальный стереотип» [Липпман, 2004], многими исследователями считается упрощение и систематизация обильной и сложной информации, получаемой человеком из окружающей среды. Так, сторонники теории «сбережения ресурсов» главную функцию стереотипизации видят в обеспечении индивидов максимумом информации при минимальном интеллектуальном усилии. Иными словами, предполагается, что стереотипы в процессе социального познания избавляют индивидов от необходимости интерпретировать социальный мир во всей его сложности, но являются низшей формой представлений о социальной реальности, представлений, которые используются только тогда, когда недостижимы высшие, более точные и индивидуализированные представления.

Однако восприятие человека как члена группы вовсе не означает искажения его «подлинной» индивидуальности, а сами стереотипы представляют собой полезные способы восприятия. Наш мир сложен для восприятия не только из-за количественной перенасыщенности информацией, но и в результате ее качественной неопределенности. Стереотипизацию следует рассматривать как средство постижения социального значения информации, иными словами, она существует главным образом не для того, чтобы экономить познавательные ресурсы воспринимающего индивида, а скорее для того, чтобы отразить социальную реальность.

Британский психолог А. Тэшфел особо подчеркивал, что стереотипы способны защитить не только ценности индивида, но и его социальную идентичность [Tajfel, 1981]. Исходя из этого, в качестве основных социально-психологических функций стереотипизации следует рассматривать 1 межгрупповую дифференциацию, или оценочное сравнение, чаще всего в пользу своей группы, и осуществляемое с ее помощью 2 поддержание позитивной социальной идентичности. Иными словами, предназначение стереотипов -- наладить отношения группы прежде всего не с другими группами, а внутри нее самой, создав образ, позволяющий ее членам идентифицировать себя в водовороте истории. Вспомним классическое: «мы -- не рабы, рабы -- не мы». С этой точки зрения, «сверхзадача» социальных стереотипов -- обеспечить пусть символическую, но целостность социальной общности.

Впрочем, встречаются и проявления предпочтения чужих групп. Низкостатусные группы, например этнические меньшинства, могут соглашаться с относительно более низким их положением в обществе. В этих случаях они склонны развивать негативные автостереотипы (стереотипы своей группы) и позитивные гетеростереотипы (стереотипы чужой группы).

Тэшфел выделил и две социальные функции стереотипизации:

1) объяснение существующих отношений между группами, в том числе поиск причин сложных и «обычно печальных» социальных событий;

2) оправдание существующих межгрупповых отношений, например действий, совершаемых или планируемых по отношению к чужим группам. Так, психологический механизм стереотипизации во все времена использовался в различных реакционных политических доктринах, санкционирующих захват и угнетение народов, для сохранения господства поработителей путем внедрения в массовое сознание негативных стереотипов в отношении побежденных и порабощенных.

Иными словами, содержание стереотипов определяется факторами социального, а не психологического порядка. И именно враждебные, полные предрассудков стереотипы, а не механизм стереотипизации сам по себе -- явление сугубо отрицательное, способствующее стабильности межгрупповых отношений, основанных на господстве и подчинении. С другой стороны, этнические стереотипы часто выполняют негативную роль, когда используются индивидом в процессе межличностного восприятия при недостатке информации о конкретном партнере по общению.

Среди наиболее существенных свойств этнических стереотипов выделяют их эмоционально-оценочный характер. Эмоциональные аспекты стереотипов понимаются как ряд предпочтений, оценок и настроений. Эмоционально окрашенными являются и сами воспринимаемые характеристики. Другим важным свойством этнических стереотипов считается их устойчивость, стабильность, даже ригидность. Хотя стабильность стереотипов не раз подтверждалась в эмпирических исследованиях, она все-таки относительна: при изменении отношений между группами или при поступлении новой информации их содержание и даже направленность могут изменяться.

Еще одно свойство этнических стереотипов -- согласованность, или консенсус. Именно согласованность считал важнейшей характеристикой стереотипов Тэшфел. По его мнению, социальными стереотипами можно считать лишь представления, разделяемые достаточно большим числом индивидов в пределах социальных общностей. Стереотипы и личные убеждения об этнических группах, хотя и могут частично совпадать, представляют собой различные когнитивные структуры, каждая из которых -- лишь часть знаний индивида о своей или чужой группах. Более того, если бы стереотипы не были согласованными, было бы очень мало смысла в их изучении. Опасность враждебных и пренебрежительных стереотипов, а значит, и основная причина их изучения, состоит в возможности сходных реакций в ответ на сходные стереотипы: если бы каждый индивид реагировал на членов унижаемой группы в соответствии со своими собственными убеждениями, негативный эффект стереотипов был бы значительно ослаблен.

Еще одним сущностным свойством стереотипа со времен Липпмана считается их неточность. В дальнейшем стереотипы получали еще менее лестные характеристики и интерпретировались как «традиционная бессмыслица», «прямая дезинформация», «совокупность мифических представлений» и т.п. Впрочем, начиная с 1950-х годов получила распространение гипотеза, согласно которой объем истинных знаний в стереотипах превышает объем ложных -- так называемая гипотеза «зерна истины». В настоящее время уже не вызывает сомнений, что этнические стереотипы не сводятся к совокупности мифических представлений, но представляют собой образы этносов, а не просто мнения о них. Они отражает, пусть и в искаженном или трансформированном виде, объективную реальность: свойства двух взаимодействующих групп и отношения между ними.

1. Стереотип есть "необходимое зло", изначально присущее человеку и неизбежно искажающее реальность.

2. Стереотип лишь в крайне малой степени соответствует тем фактам, которые пытается отразить.

3. Стереотип близок к истине, хотя при попытках обобщения реальных фактов действительности происходит их определенное искажение.

4. Стереотип - это факт психологической реальности, детерминирующий межэтнические отношения независимо от того, соответствует ли он действительности или нет.

У. Липпман считал неточность и даже ложность одной из важнейших характеристик социальных стереотипов. В дальнейшем стереотипы получали не менее нелестные характеристики и интерпретировались как прямая «дезинформация», «совокупность мифических представлений» и т.п. Ложность настолько прочно стала ассоциироваться с понятием «стереотип», что был даже предложен новый термин «социотип» для обозначения стандартного, но истинного знания о социальной группе.

Лишь начиная с 50-х гг. получила распространение гипотеза американского психолога О. Клайнберга о наличии в стереотипе некоего «зерна истины». Теперь уже не вызывает сомнений, что социальные стереотипы вовсе не сводятся к совокупности мифических представлений. Большинство современных исследователей определяют социальный стереотип как образ социального объекта, а не просто как мнение об этом объекте, никак не обусловленное объективными характеристиками последнего и всецело зависящее от воспринимающего (стереотипизирующего) субъекта. А как отмечал А. Н. Леонтьев, образ может быть более адекватным или менее адекватным, более или менее полным, иногда даже ложным, но мы всегда его «вычерпываем» из реальности (Леонтьев, 1983, с. 255). Так и этнические стереотипы как образы этнических общностей отражают, пусть и в искаженном или трансформированном виде, объективную реальность: свойства двух взаимодействующих групп и отношения между ними.

Итак, этнические стереотипы отражают реальные особенности стереотипизируемой группы. При этом, во-первых, считается, что стереотипы более истинны, если существует единодушное мнение между двумя группами относительно черт третьей. Во-вторых, в соответствии с так называемой гипотезой контакта, более глубокие и длительные контакты между группами приводят к более высокому удельному весу реальных черт в их взаимных стереотипах (см. Campbell, 1967). В-третьих, признаком истинности предлагается считать согласованность между восприятием группы самой себя и ее восприятием другой группой.

Наверняка, есть «зерно истины» в том, что американцы конкурентны, патриотичны, независимы и эмоциональны, если эти качества считают «типично американскими» и они сами, и русские испытуемые проведенного нами совместно с коллегами из университета штата Нью-Мексико (США) исследования. В целом в этом проекте был выявлен достаточно высокий уровень согласия между российскими и американскими студентами при восприятии качеств, присущих американцам (см. Stephan et al., 1993).

Кроме того, свойства, приписываемые другим, косвенным образом отражают особенности группы, в которой распространены стереотипы. Так как другие народы воспринимаются через сравнение с собственным, мексиканцы могут оценивать русских как сдержанных и замкнутых, а шведы -- как эмоциональных и оживленных. Сами русские в нескольких наших исследованиях приписывали общительность и раскованность разным народам: американцам, которые далеко не всегда включают эти черты в автостереотип, и даже финнам, в автостереотип которых входят противоположные черты. Вполне вероятно, что русские особо выделяют эти качества у других народов из-за восприятия своих соотечественников как зажатых и недостаточно общительных.

То, что реальные межэтнические отношения оказывают влияние на стереотипы, не требует особых доказательств. Именно от характера отношений -- сотрудничества или соперничества, доминирования или подчинения -- зависят основные «измерения» стереотипов -- содержание, направленность (общее измерение благоприятности), степень благоприятности, и, в конечном счете, степень их истинности.

В случае конфликта между группами строятся их полярные образы, когда себе приписываются только позитивные качества, а «врагам» -- противоположные негативные. Такие стереотипы являются эмпирическим индикатором межгрупповой дифференциации в форме противопоставления. Наиболее ярко противопоставление проявляется в феномене неоднократно описанного «зеркального образа», когда члены двух конфликтующих групп приписывают идентичные положительные черты себе, а идентичные пороки -- соперникам. Своя группа воспринимается как высоко моральная, и ее действия объясняются альтруистическими мотивами, а чужая группа -- как «империя зла», преследующая свои эгоистические интересы. Именно этот феномен был обнаружен в период холодной войны во взаимных стереотипах американцев и русских.

Тенденция к межэтническому противопоставлению может проявляться и в более сглаженной форме, когда практически тождественные по смыслу качества оцениваются по-разному в зависимости от того, приписываются ли они своей или чужой группе. Люди выбирают позитивный ярлык, когда описывают черту, присущую своей группе, и негативный ярлык -- при описании той же черты чужой группы: американцы воспринимают себя как дружелюбных и раскованных, а англичане считают их назойливыми и развязными. И наоборот -- англичане полагают, что им присущи сдержанность и уважение прав других людей, а американцы называют англичан холодными снобами (см. Stephan, Stephan, 1996). Такие пары качеств Г. У. Солдатова называет атрибуциями-оборотнями (см. Солдатова, 1998).

Этноцентристские тенденции могут быть сглажены еще в большей степени, тогда дифференциация осуществляется в форме сопоставления двух групп и проявляется через построение взаимодополняющих образов. Достаточно явно выраженной оказалась тенденция к сопоставлению «типичного американца» и «типичного советского человека» у московских студентов в исследовании, проведенном нами в 1987 г. (см. Богомолова, Стефаненко, 1991/ В стереотип американца вошли позитивные деловые (деловитость, предприимчивость, трудолюбие, добросовестность, профессиональная компетентность) и коммуникативные (общительность, раскованность) характеристики, а также основные черты «американизма» (стремление к успеху, индивидуализм, уверенность в себе, высокая самооценка, прагматичность в отношениях, примат материальных ценностей над духовными, чувство превосходства над другими народами).

Стереотип «типичного советского человека» значительно отличался от этого образа. Объектом восприятия у соотечественников стали прежде всего позитивные гуманистические характеристики: гостеприимство, дружелюбие, гуманность, доброта, отзывчивость. Даже при простом сравнении качеств, составляющих два стереотипа, видно, что они представляют собой взаимодополняющие образы: ни одно из качеств не только не повторяется, но все они принадлежат к разным бинарным оппозициям.

Однако сопоставление своей и чужой групп вовсе не свидетельствует о полном отсутствии этноцентризма. В нашем случае сравнение полученных данных с результатами опроса экспертов, проранжировавших позитивные качества из шкал использованной нами методики, показало, что испытуемые продемонстрировали явное предпочтение своей группы. «Типичному советскому человеку» московские студенты приписывали высоко оцениваемые в нашей культуре черты, а американцу -- качества, формально позитивные, но находящиеся в нижней части иерархии личностных черт как ценностей.

1. Этнические стереотипы как социально-психологическое явление формируются под влиянием множества среди которых присутствуют как типично психологические, так и социальные факторы и условия. Выделяются следующие группы условий формирования этнических стереотипов: факторы общеэтнического уровня, основанные на характере взаимодействия групп друг с другом и наличии у них определенных потребностей и мотивов;

факторы личностного уровня, когда те или иные стереотипы формируются у отдельной личности, но становятся групповыми этническими стереотипами по причине того, что каждая личность является частью этноса;

факторы социально-исторического уровня, основанные на особенностях социальных и исторических условий происхождения этноса.

К факторам обшеэтнического уровня можно отнести: потребность в дифференциации своей и чужой группы через создание определенных негативных гетеростереотипов на основе приписывания "чужой" группе негативных черт; ? восприятие других народов как соперников и повышение своей самооценки за счет создания отрицательных стереотипов, которые в данном случае выполняют роль защитных механизмов стереотипизирующей группы;

потребность в самооправдании своих действий и сохранении позитивного представления о себе через созданные негативные ге- теростереотипы, которые в данном случае позволяют группе оправдать свои действия по отношению к другим этносам;

»/возникновение фрустрации иг как следствие, агрессии, когда неудовлетворенное, заблокированное стремление человека создает в психике состояние напряженности, фрустрации, которое в поисках разрядки часто находит ее в акте агрессии, и объектом вымещения оказывается чужая расовая или национальная группа. Фрустрирующей ситуацией, способствующей созданию негативных гетеростереотипов и позитивных автостереотипов, является ситуация соперничества двух народов в различных сферах жизни;

наличие искаженной, не соответствующей реальности информации о той или иной группе, когда причиной возникновения стереотипа является недостаточная информированность группы о других этносах или неправильная информация о них; Свозникновение когнитивного диссонанса, имеющего следующие особенности:

¦ человек (или группа), переселяющийся или готовящийся к контактам с новой средой, заранее создает определенный образ места обитания и взаимоотношений с местными жителями, формируя, таким образом, некую систему ожиданий;

* если новое окружение не соответствует сформированной системе ожиданий, то в этом случае возникает когнитивный диссонанс, т. е. расхождение между созданными представлениями и реальной ситуацией;

. уменьшение диссонанса (который к тому же способствует формированию фрустрации, а следовательно, напряжения, которое требует разрядки) может осуществляться за счет прибавления новых когнитивных элементов, среди которых могут быть и позитивные, и негативные этнические автостереотипы, а также и негативные, и позитивные этнические гетеростереотипы; наличие личных и групповых интересов, когда взаимодействие групп носит позитивный характер сотрудничества, когда группы имеют определенные интересы по отношению друг к другу, такое взаимодействие не подталкивает к созданию отрицательных стереотипов по отношению друг к другу, а наоборот, формирует позитивные представления групп друг о друге; дискредитация жертвы, когда агрессор с целью оправдания уже совершенных или планируемых действий по отношению к жертве, в роли которой может выступать та или иная этническая группа (как правило, это группа представляет собой этническое меньшинство или же является коренной группой жите­лей, издавна существующей на данной территории) рационализирует их, создавая необходимые отрицательные гетеростере- отипы и позитивные автостереотипы.

К факторам личностного уровня можно отнести особенности воспитания в семье и формирование авторитарной личности, имеющее следующиехарактеристики:

Сранние отношения в семье носят характер амбивалентности: при строгости семейного воспитания у ребенка формируется идеализированное отношение к родителям вместе с бессознательной враждебностью к ним;

С невозможность выхода агрессии запускает механизм замещения, по которому негативные импульсы направляются на другие социальные группы;

формирование авторитарной личности, которая отличается высокой степенью конформизма к власти и одновременно подавленной враждебностью к ней, скованностью и догматизмом мышления, недоверием к миру и рассматривается как базовая характеристика, автоматически определяющая поведение индивида в межгрупповой ситуации;

на основе качеств и характеристик, которыми обладает авторитарная личность, формируются такие явления общественной и этнической жизни, как этноцентризм, который, в свою очередь, способствует формированию различного рода этнических стереотипов.

Кфакторам социально-историческогоуровняможно отнести: условия взаимодействия этнических групп друг с другом, когда представление о другой этнической группе складывается исторически в процессе реальных взаимоотношений между двумя этносами. Войны, колонизация, опустошение земель или, наоборот, отношения сотрудничества и взаимного уважения оставляют отпечаток в генетической памяти народа, определяя и через столетия окраску и направленность образов друг друга;

Свлияние воспитания, образования, общественного мнения, средств массовой информации на усвоение человеком общественных норм и ценностей, приобщение его к элементам своей культуры и формирование представлений о других этносах; глубокая укорененность этнических стереотипов в исторической памяти народа и их устойчивость, что обеспечивает их передачу из поколения в поколение в форме фольклора, эпоса, летописных и литературных памятников;

влияние массового сознания на формирование образов других национальностей, где основными поставщиками фактов выступают литература, искусство, слухи, рассказы.

2. Под механизмами формирования стереотипов понимаются определенные когнитивные процессы, происходящие в группе и способствующие созданию тех или иных представлений относительно своей и чужой групп. Выделяются следующие механизмы формирования этнических стереотипов:

? схематизация, когда на основе восприятия того или иного народа, а также своей группы формируются определенные схемы представлений, поведения и действий, являющиеся стереотипами и способствующие экономии усилий и быстроте действий у представителей стереотипизирующей группы;

?категоризация, когда существующие разрозненные представления о своей или чужой группе объединяются в определенные категории и, таким образом, происходит формирование различных этнических стереотипов;

? рационализация, когда стереотипы формируются через оправдание и логическое объяснение своих действий стеретипизирующей группой по отношению к чужой группе;

проекция, когда существующие у стереотипизирующей группы недостатки, негативные черты и т. п. не осознаются ею, а приписываются чужой этнической группе;

? каузальная атрибуция, когда негативные гетеростереотипы формируются через приписывание стереотипизирующей группой причин поведения и достижений представителей чужой этнической группы на основании их этнической принадлежности, а также на основе феномена этноцентризма позитивные причины поступков приписываются своей группе и, таким образом, формируются позитивные автостереотипы.

3. "Выделяются следующие функции, которые выполняют этнические стереотипы:

? экономии мышления, имеющая следу ющиехарактеристики:

* понимается как схематизация и упрощение объективной реальности;

* приводит к созданию различных этнических категорий и схем представлений, которые индивид может использовать в той или иной ситуации;

. способствует тому, что индивид не начинает свою деятельность с исследования ситуации, а сразу переходит к ее соотнесению с существующей когнитивной этнической схемой и осуществлению необходимой деятельности;

* задает алгоритм действий, необходимый для решения данной ситуации или адаптации к ней, через готовые стереотипные представления;

Садаптивная, включающая в себя следующие характеристики:

* обеспечивает быстрое познание, идентификацию окружающей этнической реальности, среды с той или иной схемой и совершение действий в соответствии с этой схемой;

* способствует ускорению процесса адаптации индивидов и групп к тем условиям, в которых они вынуждены существовать. К таким ситуациям можно отнести существование малой группы внутри большого этноса в положении этнического меньшинства, оказание давления на группу или ее отдельных представителей, принуждение к определенным действиям, т. е. это такие ситуации, в которых личность и группа вынуждены использовать психологические защитные механизмы;

С сохранения общественного строя, которая имеет следующие характеристики:

* осуществляется на основе веры представителей этноса в правильность существующих у них стереотипов и сформированных на их основе убеждений и мнений;

* способствует тому, что существующие в обществе стереотипы оказывают влияние на политическую, социальную, экономическую и иные сферы общественной жизни, а разрушение этих этнических стереотипов является первым шагом к социальным изменениям;

выражения протеста, которая имеет следующиехарактеристики.

* базируется на такой характеристике стереотипов, как формирование мотива поведения;

позволяет выражать другим этносам недовольство той или иной этнической группой через создание и укоренение в отношении ее определенных стереотипов;

* может действовать как в отношении доминирующей группы, так и в отношении подчиненных этнических групп, поведение которых по каким-либо причинам не удовлетворяет остальные народы;

? искажения реальности, которая имеет следующие характеристики:

* формируется на основе желания и заинтересованности людей в искажении окружающей реальности;

* часто используется в пропагандистских материалах,

* может содержать в себе такие представления о реальности, об этносах и народах, которые выгодны для стсреотипикирующей группы, но не являются истинными."

Предположение о существовании национального характера всегда было более или менее скрытой посылкой как обыденного сознания, так и социальных наук. Очень емко это выразил Г. Д. Гачев:

«Национальный характер народа, мысли, литературы - очень «хитрая» и трудно уловимая «материя». Ощущаешь, что он есть, но как только пытаешься его определить в слова, - он часто улетучивается, и ловишь себя на том, что говоришь банальности, вещи необязательные, или усматриваешь в нем то, что присуще не только ему, а любому, всем народам. Избежать этой опасности нельзя, можно лишь постоянно помнить о ней и пытаться с ней бороться - но не победить» (Гачев, 1988, с.55).

Первоначально описательное понятие «национальный характер» использовалось в литературе о путешествиях с целью выразить образ жизни народов (см. Кон, 1971). В дальнейшем, говоря о национальном характере, одни авторы подразумевали прежде всего темперамент, другие обращали внимание на личностные черты, третьи на ценностные ориентации, отношение к власти, Т РУДУ и Т -Д- и т.п. В культурантропологии для определения «целостного паттерна» особенностей индивида в культуре появлялись все новые термины (конфигурации культур, базовая личность, модальная личность), затем исследователи вновь вернулись к понятию «национальный характер». Но и сейчас имеются самые разные точки зрения не только на то, что такое национальный характер, но и существует ли он вообще, является ли он «более важным» признаком, чем те элементы личности, которые объединяют всех людей в мире, или те, которые дифференцируют даже наиболее похожих друг на друга индивидов (см. Berry et al ., 1992). Положение осложняется еще и потому, что в наши дни наблюдается «изгнание темы характера из психологии и замена интегрального понятия «характер» понятием «личностных черт» или просто понятием «личность» (Насиновская, 1998, с.180).

Но даже если рассматривать национальный характер как некое расплывчатое понятие, в которое исследователь включает - в зависимости от своих методологических и теоретических взглядов - те или иные психологические особенности, отличающие один народ от другого, необходимо четко руководствоваться некоторыми принципами.

Во-первых, представляется совершенно очевидным, что характер этноса - не сумма характеров отдельных его представителей, а фиксация типических черт, которые присутствуют в разной степени и в разных сочетаниях у значительного числа индивидов. Поэтому прав И. С. Кон, подчеркивающий: «чтобы понять характер народа, нужно изучать прежде всего его историю, общественный строй и культуру; индивидуально-психологические методы здесь недостаточны» (.Кок, 1971, с.124).

Во-вторых, недопустимо рассматривать какие-либо черты достоянием отдельных этнических общностей. Уникальны не черты и не их сумма, а структура: « . речь идет не столько о каких-то «наборах» черт, сколько о степени выраженности той или другой черты в этом наборе, о специфике ее проявления» (Андреева, 1996, с. 165-166). Например, трудолюбие рассматривается одной из важнейших черт как японского, так и немецкого национального характера. Но немцы трудятся размеренно, экономно, у них все рассчитано и предусмотрено. Японцы же отдаются труду самозабвенно, с наслаждением, присущее им чувство прекрасного они выражают и в процессе труда.

Кроме того, черты характера можно понять лишь в соотнесении с общей системой ценностей, зависящей от социально-экономических и географических условий, от образа жизни народа. То же трудолюбие является общечеловеческим качеством, однако комплекс исторических условий влияет на ценностный смысл труда в той или иной культуре. В частности, с проблемой выработки трудовой морали в свое время столкнулись освободившиеся от колониального гнета африканские государства, труд населения которых на протяжении веков был подневольным, рабским, отнюдь не способствовавшим развитию трудолюбия.

Среди подходов к интерпретации национального характера ведущим следует считать социально-исторический, отстаивающий принцип социального или культурного детерминизма. Наиболее разработанная социально-историческая интерпретация национального характера содержится в уже знакомой нам концепции «Культура и личность». Например, идея «базовой личности» Кар-динера основывается на представлении о коренных личностных различиях, возникающих под влиянием разной культурной среды.

Р. Бенедикт попыталась объяснить противоречие японского характера, отраженное в самом названии ее знаменитой книги «Хризантема и меч»: присущие японцам чувство прекрасного и фанатизм в преданности властям, а особенно - императору. Причину жестокости японских «эстетов» она видела в особенностях социализации в Японии, где с самого детства ребенок осознает подчиненность своих желаний интересам группы и любыми способами стремится избежать позора для себя и своей семьи (см. Benedict , 1946).

Когда культурантропологи при исследовании национального характера использовали более «объективные» методы (глубинные интервью и психологическое тестирование), они теряли целостное представление о характере народа и, как и психологи, составляли «набор» качеств. В частности, К. Клакхоном были выделены качества, присущие, по его мнению, русским: «сердечность, человечность, зависимость от прочных социальных контактов, эмоциональная нестабильность, иррациональность, сила, недисциплинированность, потребность подчиняться власти» (Цит. по: Bock , 1988, р. 87).

В последнее время и понятие «национальный характер» вслед за понятиями базовой и модальной личности покидает страницы психологической и культурантропологической литературы. Ему на смену для обозначения психологических особенностей этнических общностей приходит понятие «ментальность». В свое время для выделения предмета своих исследовательских интересов этот термин выбрали французские историки школы «Анналов», предпочтя его «коллективным представлениям», «коллективному бессознательному» и другим более или менее близким по смыслу понятиям.

По их мнению, менталъностъ - это «система образов, ...которые ...лежат в основе человеческих представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяют поступки и поведение людей» (Дюби, 1991, с.52). При таком понимании ментальности трудно переводимое на иностранные языки французское слово mentahte ближе всего оказывается к русскому слову миропонимание, характеризующему общественные формации, эпохи или этнические общности.

Некоторые авторы, рассматривающие этносы как социально-экономические единицы, отрицают саму возможность выделения, их ментальностей - стабильных систем представлений (см. Российская ментальность, 1994). Однако при определении этноса как группы, ядерной характеристикой которой является осознание людьми своей к ней принадлежности, именно ментальность, на наш взгляд, должна стать основным предметом этнопсихологического изучения.

Более того, с первых шагов становления этнопсихологии крупнейшие ее представители изучали именно ментальность, хотя и под другими названиями. Немец В. Вундт рассматривал общие представления в качестве содержания души народов, американец Ф. Хсю подчеркивал, что психологическая антропология исследует социальные представления, которые совпадают у членов той или иной культуры, русский философ Г. Г. Шпет ввел понятие «типические коллективные переживания», а француз Л. Леви-Брюль, как мы помним, даже использовал термин mentahte . Как элемент ментальности - как систему представлений о своей культуре - можно рассматривать и «субъективную культуру» в трактовке Г. Триандиса.

В 1993 г. в редакции журнала «Вопросы философии» прошло заседание «круглого стола» на тему: «Российская ментальность», участники которого затрагивали вопросы ее природы и изменений, ценностных ориентации и основных характеристик. В ходе дискуссии упоминались такие компоненты российской ментальности как: «разрыв между настоящим и будущим, исключительная поглощенность будущим, отсутствие личностного сознания, а потому и ответственности за принятие решений в ситуациях риска и неопределенности, облачение национальной идеи («русской идеи») в мессианские одеяния, открытость или всеотзывчивость» (Российская ментальность, 1994, с. 50).

Но совершенно прав А. П. Огурцов, что против каждой из этих характеристик можно найти контрфакты и контраргументы.

Например, неумение жить в настоящем и обращенность в будущее можно рассматривать как характеристику «утопически-тоталитарного сознания, характерного для истории России последнего столетия, но не для всей истории России» (Российская ментальность, 1994, с. 50). И такие проблемы постоянно будут возникать, если пытаться определить ментальность этноса через набор ее характеристик.

Правда, многие современные исследователи усматривают в не-доформализованности термина «ментальность» достоинство, позволяющее использовать его в широком диапазоне и соединять психологический анализ и гуманитарные рассуждения о человеке. Именно таким эклектичным способом чаще всего исследуют ментальность этнических общностей, практически сводя ее к национальному характеру, психологи и этнологи во многих странах мира. В качестве примера можно привести книгу О. Дауна «Шведская ментальность». В этой работе дополняют друг друга данные, полученные с помощью количественных (психологических тестов и опросов на репрезентативных выборках) и качественных (глубинных интервью со шведами и иммигрантами, культурно-антропологического наблюдения) методов, а также материалы средств массовой коммуникации, путевые заметки, исследования шведского общества, проведенные иностранными учеными.

В результате анализа столь многочисленных источников Даун подробно описывает черты, характеризующие шведов. Особое внимание исследователь уделяет качествам, проявляемым ими в межличностных и общественных отношениях: боязни коммуникации, застенчивости, которая рассматривается шведами скорее как позитивная, чем как негативная черта, сдержанности и даже скрытности, четкой границе между личным и общественным, избеганию конфликтов, честности, независимости и самодостаточности, эмоциональной холодности и унынию. В качестве «центральной характеристики» шведской ментальности Даун рассматривает «местное» качество duktig , понимаемое как компетентность в самом широком смысле слова, включая моральное обязательство человека быть таковым (см. Daun , 1989).

Личностно-центрированный подход к исследованиям национального характера связан был прежде всего с попыткой описать национальный характер при помощи понятия <модальной личностной структуры>, предпринятой Алексом Инкельсом и Даниэлем Левенсоном. По представлению этих ученых, национальный характер соответствует прочно сохраняющимся личностным чертам и типам личности, являющимся модальными для взрослых членов данного общества. Таким образом, личностно-центрированный подход к исследованию <национального характера>, как его видели Инкельс и Левенсон, представляет собой изучение степени распространенности в рамках того или иного общества определенных личностных характеристик. <Модальной личностью> является тип, к которому относятся большинство членов данного общества. В свою очередь, национальный характер связан с частотой распространения определенных типов личности в этом обществе. Причем подразумевалось, что самые различные личностные типы могут быть представлены в любой из наций, но одни из них встречаются особенно часто, а другие - реже или совсем редко. В рамках личностно-центрированного подхода <компоненты национального характера> являются относительно постоянными личностными характеристиками, к которым относятся черты характера, способы проявления импульсов и аффектов, концепция себя и т. п. В своей совокупности они являются высокоуровневой абстракцией, которая отражает стабильную, обобщенную диспозицию, и могут выражаться в различных конкретных поведенческих формах. Последние, конечно, детерминируются социокультурными рамками, требованиями ситуации и обстоятельствами, навыками, интересами, вкусами индивида, что необходимо учитывать при исследовании. Поэтому поведение, которое внешне кажется различным, может выражать единую подспудную диспозицию.

Довольно скоро было установлено, что поиск <модальной личностной структуры> не имеет перспектив. Разброс между типами личности в рамках каждого народа был примерно сходен, а вместо этого исследования показали, что схожесть скорее наблюдается между представителями социальных и профессиональных сред, вне зависимости от их этнического состава. Инкельс и Левенсон пришли к выводу: <При нынешнем ограниченном состоянии познания и исследовательской технологии нельзя утверждать, что какая-либо нация имеет национальный характер>.

Исследования <национального характера> подтолкнули развитие ценностного подходав антропологии. Его применение впервые доказало существенные и порой резкие различия между культурами, впрочем, не объясняя внутренний механизм, который вызывает эти различия, и не давая достаточной базы для интерпретации полученных результатов. Последняя зачастую оставалась на совести автора. Одним из первых среди этнологов определение понятию ценностей дал Клод Клакхон: <Ценности - это осознанное или неосознанное, характерное для индивида или для группы индивидов представление о желаемом, которое определяет выбор целей (индивидуальных или групповых) с учетом возможных средств и способов действия>. Ценности представляют собой как бы точку пересечения между индивидом и обществом, а ценностный подход в целом направлен на изучение и объяснение межкультурных вариаций. С такой трактовкой ценностей связано, в свою очередь, понятие ценностной ориентации, которую Клод Клакхон определил как обобщенную концепцию природы, места человека в ней, отношения человека к человеку, желательного и нежелательного вмежличностных отношениях и отношениях человека с окружающим миром, концепцию, определяющую поведение людей. В 1950-е годы большинство антропологов признавало, что все или почти все аспекты социальной жизни, которые могут выражаться различными способами и на разных уровнях, коренятся в базовых ценностях, которые являются главнейшими характеристиками данной культуры и отличают ее от любой другой.

В первые послевоенные десятилетия антропологами был создан целый ряд концепций, так или иначе разрабатывавших проблематику <национальной картины мира>.

По мнению Ирвина ЧайдлаДжона Уайтинга, культура состоит из моделей действий, познания и чувствования, свойственных группе людей. Описание культуры следует мыслить как разъяснение единых принципов, обнаруживаемых при наблюдении многих различных феноменов, как комплекс норм или идеалов, которые некоторым образом регулируют или детерминируют то, что внешне имеет различные несхожие формы проявления. Таким образом, культура иногда рассматривается как подчеркиваемое единообразие, а иногда как подчеркиваемое разнообразие.

48. Исследования национального характера

В сороковые годы, отталкиваясь от концепции модальной личности, культурно-антропологические исследования пошли по новому пути. Их доминирующей темой стало изучение "национального характера".[1]

Произошло это довольно неожиданно. Раньше считалось, что "антропологические методы исследования неприемлемы для изучения крупных современных обществ ввиду того, что они упрощают проблему".[2] Но начиналась вторая мировая, и в американских военных кругах возникала мысль о том, что "понимание психологии наших врагов и их лидеров было бы полезно для планирования действий в военный и послевоенный периоды, а также было бы полезно знать психологические характеристики наших союзников; особенно, если они когда-нибудь могут стать нашими врагами. Подобным же образом знание американского национального характера может помочь поднять моральный уровень и боевой дух".[3]

Надо оговориться, что исследования национального характера не были первыми опытами научного описания письменных культур. Так, начиная с двадцатых годов нашего столетия Эдвард Сэпир и некоторые другие антропологи стали все более настойчиво восказывать предположение, что антропологи должны изучать не только примитивные народы, но также и цивилизованные общества.[4] В это же время профессор социологии в Миссионерского университета в Китае Даниэл Калп первым опубликовал исследование крестьянской общины народа, обладавшего письменной культурой.[5] Это положило начало целой серии крестьянских исследований, которые постепенно заняли в антропологии свое прочное место.

В рамках исследования национального характера изучались сообщества людей, которые объединены общими социальными традициями и являются субъектами “нации” -- суверенного политического образования. Поэтому для изучения наций оказались непригодны непосредственные полевые наблюдения и другие методики, которые так хорошо были развиты в ходе исследований Культуры и Личности.

Национальный характер “может быть определен как рассмотрение связи культурно определенных ценностей и моделей поведения. Однако за изучением частоты, с какой определенные ценности или определяемые моделями (паттернами) алгоритмы поведения проявляют себя в культуре, остается еще задача определения частоты, с которой некоторые личностные модели могут проявляться среди членов культуры. Чтобы определить национальный характер как сумму выученных культурных моделей поведения, необходимо связать культуру с характером. Определение национального характера может быть связано с личностными моделями, И Мид, и, в меньшей степени Бенедикт иногда используют это понимание термина национальный характер. Через многие определения красной нитью проходит, что национальный характер проявляет себя в чертах общих или стандартных для данного общества. Этот аспект общности или повторяемости наиболее прямо представлен п концепции национального характера Линтона в качестве модальной личностной структуры. Используя статистический подход, он утверждает, что в каждом обществе имеется большая вариативность личностных характеристик; модальной личностной структурой, поэтому, является просто та из них, которая проявляется наиболее часто.”[6]

В конце 30-ых -- начале 40-ых годов было одновременно предложено несколько теоретико-методологических подходов к исследованию национального характера. Обычно их группируют в два основных направления: культуро-центрированное и личностно-центрированное. Культуро-центрированные подходы по своей идее был нацелены на описание социокультурных феноменов в их психологической перспективе и, по крайней мере в принципе, должны были сформулировать ряд концепций и гипотез, которые разрабатывались бы дальше уже на уровне психологического, личностно-центрированного подхода. В свою очередь личностно-центрированный подход должен был дать теоретическую базу психологического объяснения различий и особенностей в человеческом поведении, институциях, ценностях и нормах, характерных для разных культур.

Исследования, которые в общем и целом отталкивались от работ, проводившихся ранее в рамках школы “Культура и Личность”. В числе приверженцев этого направления прежде всего следует назвать Маргарет Мид и Рут Бенедикт. В этих исследованиях понятие “национальный характер” было относительно слабо связано с индивидуальной человеческой личностью. Гораздо ближе оно стояло к понятию “культурная модель поведения”. Так Маргарет Мид рассматривала 3 основных аспекта исследования национального характера: 1) сравнительное описание культурных конфигураций (в частности, сравнение соотношения различных общественных институций), характерных для той или иной культуры; 2) сравнительный анализ ухода за младенцами и детского воспитания; 3) изучение, присущих тем или иным культурам моделей межличностных отношений, таких, например, как отношения между родителями и детьми и отношения между ровесниками.[1] Таким образом, в рамках данной парадигмы, национальный характер в принципе может быть определен как особый способ распределения и регулирования внутри культуры ценностей или поведенческих моделей.

“В своей теоретической перспективе Бенедикт и Мид отрицали концептуальную разницу между культурой и личностью. И культура, и личность отражают конфигурацию поведения, которое демонстрируется индивидом, но является характеристикой группы. Вопрос о том, как эта конфигурация сложилась исторически обычно игнорировался. С этой точки зрения, отношения между культурой и личностью являются вопросом передачи конфигурации от поколения к поколению.”[2] Согласно Мид[3] и Бенедикт[4] практика детского воспитания имеет первостепенное значение как индекатор культурных ценностей и эмоциональных установок конкретной культурной группы. Взаимодействие родители-дети отражает культурно доминированные предпочтения относительно ролевых отношений. Воспитание детей, является моделью родительского поведения, много говорит как о ценностях взрослых, как и о личностном развитии ребенка. Взаимодействие родители-дети имеет особую значимость как первый контакт ребенка с конфигурацией его культуры.

Передача культуры из поколение в поколение является, с точки зрения Мид, процессом коммуникации, в котором многие аспекты культурного окружения растущего индивида получают форму адресованных ему обращений, в коорых отражается доминантная конфигурация культуры. Он приобретает свой "культурный характер", интериоризируя сущность этих постоянных сообщений. Первая серия сообщений передается ему родителями в младенчестве и раннем детстве. Родители входят в коммуникацию с реденком, выражая определенные (заданные культурой) реакции на его крик, на исполнение им телесных функций, его попытки говорить; многие из этих коммуникаций являются невербальными и имплицитными. Детское воспитание лежит в основании формирования "культурного характера", но оно есть только первый формирующий опыт, который лежит в основание восприятия ими последующего формирующего опыта, каждый из элементов которого подтверждает и усиливает другие элементы конфигурации “сообщаемой” индивиду. Большое значение имеют также эстетические аспекты культуры, такие как драма, танец, детская литература.

Но в случае принятия культуро-центрированного подхода перед антропологом встает следующая, еще более сложная задача, поскольку тот должен ответить на вопрос о том, что в принципе представляет собой регулирующая функция культуры и каким образом данная культурная модель поведения оказывает влияние на конкретных членов той или иной культуры.

Культуро-центрированные исследования национального характера, подобно всем прочим направлениям и подразделам психологической антропологии, фокусировало свое внимание на то, каким способом человеческое существо в принципе может воплощать в своем поведении культуру - и на индивидуальном, и на общем уровне. В этом смысле национальный культурный характер - это научная абстракция, которую антропологи используют, когда в их концептуальные построение должны быть включены представления, относящиеся к интропсихологической структуре, то есть, когда возникает необходимость произвести проекцию общих культурных моделей на микроуровень, на как бы смоделировать ее на отдельного человека (так как, напомню еще раз, в культуроо-детерминированном подходе точкой отсчета, как бы первичной системой, является культура, общество, а не личность - личность моделируется в процессе исследования). Да и сама культура в рамках психологической антропологии используется как абстракция, необходимая для описания исторически сложившихся, выученных форм поведения, объединяющих членов того или иного общества. Человеческая культура может рассматриваться как историческая сложившаяся система коммуникации, в каждом случае уникальная.

В чем, по мнению Мид, состоит особенность изучения именно национального характера, то есть способа культурного регулирования поведения современных наций-государств.

Всем гражданам современного национального государства присущи определенные институционалиные модели, регуляция которых является специфической чертой именно наций: национальная система правительства, граждансое или уголовное законодательство, транспортная система, военная служба, единая денежная система, система массовой коммуникации и т.п. Уровень усредненность и централизованного контроля для каждой нации различен. При изучении национального характера следует учитывать кроме того уровень регионализации и степень развитости местного самоуправления. Таким образом в случае национального характера мы встречаем новые аспекты, сближающие культурные может поведения членов одного и того же общества (массовая информация), а с другой - аспекты, усложняющую целостную национальную систему, превращающую ее скорее в комплекс близких, но не идентичных моделей поведения - я говорю сейчас о регионализме и развитом местном самоуправлении.