Основы конфликтологии

Методы предупреждения и разрешения международных конфликтов столь же разнообразны, сколь разнообразны по своему содержанию конфликты. Чисто политические столкновения (из-за территориальных споров, защиты безопасности государств и др.) предупреждаются в основном путем переговоров, если, конечно, таковые помогают преодолеть разногласия. Политико-экономические (связанные с проводимой субъектами взаимоисключающей экономической политики) -- посредством методов экономической конкуренции, экономических и прочих санкций. Национально-политические -- на пути приобретения государственности. Идеологические конфликты вообще никогда полностью не разрешаются, равно как и религиозные. Со времени разделения христианства на три основные ветви: католичество, православие и протестантизм -- между ними никогда не прекращалось соперничество по вопросам истолкования основных догматов христианства и политической роли церкви в международной и внутренней жизни верующих.

В настоящее время в международной практике предотвращения и разрешения конфликтов широко применяются к конфликтующим сторонам политические и экономические санкции международного сообщества (ООН), региональных объединений государств (Совет Европы, Организация африканского единства и другие). Решение о применении санкций в ООН принимается Советом Безопасности (в таком случае они носят обязательный характер) или Генеральной Ассамблеей, которая только рекомендует эту меру. Санкции осуществляются в виде эмбарго на поставки нефтепродуктов и других нужных странам, участвующим в конфликте, товаров, запрета на предоставление им оружия, замораживания капиталов, принадлежащих данным странам и т.д. И как крайняя мера -- применение вооруженной силы со стороны международного сообщества, если конфликт перерастает в военное противостояние, как это случилось, скажем, в бывшей Югославии. Принуждение к преодолению насильственного конфликта более мощной международной силой, не требующее согласия всех задействованных в конфликте сторон, -- в числе мер ООН по поддержанию мира.

Последнее, на чем следует остановиться при характеристике внешнеполитических конфликтов, это на их взаимосвязи с внутренними конфликтами. Из документов ООН явствует, что в 1993 г. не было зафиксировано ни одного крупного вооруженного конфликта между государствами. Тем не менее названо общее число -- 34 крупных международных конфликта. Как это понять? Дело в том, что внутренние конфликты, если они действительно крупные, неизбежно приобретают международный резонанс, становятся объектом внимания и деятельности других государств, либо вовлекаемых в конфликт, либо участвующих в международном миротворческом процессе. Гражданская война в Таджикистане привела к тому, что в конфликт оказались вовлеченными, с одной стороны, Афганистан, соперничающие мусульманские группировки, поддерживающие оппозицию, а с другой - Россия в качестве миротворческой, защищающей суверенитет Таджикистана, военной и политической силы.

Процесс международного конфликта, то или иное его разрешение может выступать как позитивным, так и негативным фактором в преодолении внутренних противоречий.

Лекция 6. ПРАВОВОЙ КОНФЛИКТ

Неразрывная связь политических отношений и конфликтов с правом объясняет необходимость рассмотрения проблемы правового конфликта. Его анализу целесообразно предпослать обоснование выбора термина «правовой» конфликт. Юристы, пишущие на эту тему, используют понятие «юридический» конфликт. Отсюда название новой дисциплины -- «Юридическая конфликтологий».

За различием данных терминов кроется определенный смысл -- некоторое неоднозначное толкование категории права, встречающееся в литературе. Так, как определяется эта категория в «Юридической энциклопедии», а именно, как совокупность обязательных, «формально определенных , установленных и обеспечиваемых силой государства норм регулирования поведения людей и их коллективов»; она исключает различие терминов «юридический» и «правовой» конфликт. Однако многими учеными-юристами такое понимание критикуется и признается «узко-нормативным», обедняющим содержание права. Им «является не только то, что установлено или санкционировано официальными органами государства, но и то, что с объективной необходимостью вытекает из жизнедеятельности ...общества; право проявляется не только в форме официально-институционированной его нормативности, но и во многих иных формах...» Следовательно, определение «правовое» по своему объему шире определения «юридическое». Любое юридическое явление (норма, факт) есть правовое, но не всякое правовое суть юридическое. Любой конфликт юридический -- это конфликт правовой. По не каждый правовой конфликт выражается и фиксируется в юридической форме.

Содержательное различение понятий «правовой» и «юридический» конфликт составляет методологическую посылку нашего анализа проблемы. В дальнейшем мы попытаемся ее аргументировать конкретным рассмотрением правовой реальности, не вникая в суть дискуссии о природе права и специфике юридического.

Юридический конфликт, по определению авторов «Юридической энциклопедии», -- это противоборство сторон, государств и их органов, общественных объединений, граждан с целью противоправного изменения статуса и юридического состояния субъектов права. Юридический конфликт со своими признаками фиксируется в Конституции и законодательстве в виде: «особых юридических состояний», конфликтной ситуации, запретов нарушать конституционные принципы государственного устройства, средств преодоления, а так же особо опасных преступлений -- государственных.

Из приведенного определения следуют два концептуальных вывода: во-первых, понимание юридического конфликта лишь как связанного с действиями, направленными на противоправное изменение статуса субъекта и установленного государственного правопорядка; во-вторых, признание конфликта «особым юридическим», «запретным» состоянием, противоборством с целью нарушения конституционных принципов государства. Следовательно, конфликт не есть закономерное для государства явление.

В дискуссии «за круглым столом» о предмете юридической конфликтологии только отдельные ее участники подчеркивали, что конфликты - болезненная, хотя и «естественная форма существования человеческого общества». (См.: Государство и право, 1994, 4. Стр. 6.)

Исходя из сформулированной выше методологической посылки исследования проблем о несводимости категории права к понятию «юридического», надо признать корректность более широкого определения правового конфликта. Правовой конфликт -- это противоборство субъектов права с противоположными пониманием и действиями по отношению к принципам и нормам права с целью изменения своего статуса и юридического состояния. Юридический конфликт -- основной, но не единственный вид правового конфликта, равно как юридические принципы и нормы, на почве которых он возникает, не исчерпывают всей совокупности формальных и неформальных правовых норм, действующих в конкретном обществе. В настоящее время, к примеру, возрождается влияние исламского религиозного права, основанного на Коране, даже на политическом пространстве России. Лидеры Чеченской республики провозгласили своей целью создание исламского государства, где высшим правовым законом будет не Конституция РФ, а шариат -- свод религиозно-правовых норм, и базирующегося на них института шариатского суда.

Основной предмет правового конфликта -- принципы и нормы права. Ядро конфликта -- противоположное их истолкование и отношение к ним, а также соответствующее поведение субъектов права. Существуют нормы и принципы двоякого характера: юридические, то есть установленные или санкционированные государством, и правила общего характера, сложившиеся в общественной практике, обязательные, но не зафиксированные официально и не санкционированные властью (юридически), являющиеся элементами обычного права.

Правовой конфликт не обязательно связан с нарушением установленного государством правопорядка. По своему содержанию и формам проявления он не сводим к борьбе за противоправное изменение существующей правовой системы, основ государственного устройства. Конфликты подобного рода -- лишь один из видов правового, одна из существующих форм борьбы субъектов правовых и политических отношений. Следовательно, как и прочие социальные, правовой конфликт не есть какая-то ненормальность, правовая патология, а является вполне естественным элементом процесса функционирования и модернизации данной общественной системы.

В истории отечественной науки проблема правового, юридического конфликта (без различения этих терминов) была поставлена философом и теоретиком права Ильиным И.А. В его понимании, это -- конфликт между естественным и положительным правом, между «суррогатом» естественного права и объективно значимой идеей права. Это -- «борьба за право в объективном смысле -- за обновление законов и в субъективном смысле -- за поддержание и осуществление справедливых полномочий, обязанностей и запретов».⁴ Право в объективном смысле суть естественное право; оно выражает природу духовной жизни человека; его можно назвать «вечным» правом, потому что оно сохраняет значение для всех времен и народов. Право в субъективном смысле -- это положительное право, «целесообразная форма поддержания естественного права», организованная попытка «формулировать естественное право.»

Конкретизация определения конфликта названным автором дается через описание конфликтной ситуации. Последняя характеризуется признанием каждым субъектом двух различных правопорядков сразу: одного, отвергнутого по содержанию, но имеющего положительное значение, а другого, признанного по содержанию, но еще не установленного, не утвержденного, еще не сформулированного, однако верного, имеющего достоинство естественного права. Принципиально важны рассуждения Ильина о характере «борьбы за право». Иногда такая борьба воспринимается как правонарушение, как насильственное ниспровержение старого правопорядка. Однако подобное воззрение поверхностно и неверно. Элементы правонарушения и насильственности могут отсутствовать в этой борьбе; наличное правонарушение может быть нарушением не «права вообще», но только положительного права во имя естественного права. Оно может иметь характер деяния, не разрушающего правопорядка, но совершенствующего жизнь в праве и по праву.

Таким образом, по Ильину, конфликт в праве есть не что иное, как конфликт между объективной и субъективной составляющими права. Такая теоретическая позиция, по нашему мнению, заслуживает признания и остается методологическим ориентиром исследования современной правовой реальности. Другое дело, как понимает русский ученый объективное и субъективное. В этом вопросе следует разобраться, отметив дискуссионные моменты.

Объективность правовых норм, по Ильину, означает независимость их от отдельного субъекта: судьи, адвоката, гражданина; это «нерушимость», «непоколебимость» правил и норм от самого их установления до самой их отмены. Право объективно, значит оно не есть продукт «субъективной фантазии», ибо «где же критерии для моего законного права, если содержание правовой нормы лишено объективности, тождественного себе смысла»? Объективность норм права не следует смешивать с его жизненной силой или эффективностью. Объективное знание права в том, что «оно хранит в себе некий верный масштаб и некое верное правило поведения, которое сохраняет свою верность даже тогда, когда люди не знают и не хотят знать.» Это правило не исчезает и не умаляется, даже если установленный правопорядок в силу слабости власть предержащих не проводится в жизнь. Призывы права тогда не влияют на поведение людей, и они «остаются призывами в пустоте».

Итак, объективность права, по Ильину, состоит в том, что оно выражает «природу духовной жизни» людей. Это -- «необходимая форма духовного бытия» людей, объективность правовых установлений для каждого отдельного человека, гражданина». Естественное право «совпадает с общим духовным интересом народа и гражданина.»

Сведение объективности права только к объективности содержания сознания человеческих сообществ, соотнесенного с духом индивида, конечно же, обедняет категорию объективности правовых отношений. Объективная природа духа сама требует объяснения. Предпосылки определенных правил поведения заложены прежде всего в существующих общественных отношениях, в правовой реальности. Безусловно, потребность в регулировании общественных отношений прежде чем реализоваться, в какой-то форме осознается: первоначально на уровне примитивного обыденного правосознания, обычаев, а затем уже в форме взглядов, идей и принципов.

Принципы права -- его объективные свойства, отражающие потребности общественного развития, государства. Они становятся основой установления государством юридических норм и их системы. Объективные потребности общества устанавливают соответствующий тип норм и обычаев. Таковы установления, составившие древний памятник русского права «Русскую правду», явившуюся отражением русского гражданского общества XI-XII вв. В частности, «Русская правда» не знала и не признавала судебного поединка враждующих сторон, заканчивавшегося кровопролитием, а ограничивалась признанием приговора, выносимого судьей-князем. «Эта норма была итогом вековой борьбы православного духовенства против обычая кровавого поединка как «языческого остатка», -- отмечал историк Ключевский В.

«Юридический обычай и закон -- основные формы права. Обычай -- первоначальная, естественная форма права, -- писал Ключевский. -- Закон появляется позже обычая, вначале только дополняет или поправляет его, а потом вытесняет и заменяет новым правилом!»¹¹ Сформулированный законодателем закон по своему объективному свойству тождественен обычаю в том смысле, что отражает потребность общественной жизни данного народа, страны, времени. Законы, вводимые великим преобразователем России Петром I, любившим иностранное, должны были, по его разумению, быть «извлечены» из собственных понятий народа, его нравов, обыкновений, местных обстоятельств (Карамзин).

Таким образом, право объективно прежде всего по своему источнику, поскольку его корни заключены в необходимости регулирования взаимоотношений между людьми и их сообществами. Права и свободы человека, составляющие фундамент современного права, характеризуют определения человека как социального субъекта, присущие ему в силу человеческой общественной природы. Человек рожден в обществе, живет в нем и поэтому ему объективно, независимо от воли власть имущих, типа общественной системы, религиозных и прочих верований, свойственны такие формы жизнедеятельности, которые принято называть правами и свободами. Неотделимые от самого естественного существования людей права и свободы иногда именуют «прирожденными», неотчуждаемыми.

Право объективно по содержанию; как идеал (что подчеркивал Ильин), правовые принципы и нормы характеризуют объективно значащие для общественного субъекта всеобщие правила поведения, именно те правила, которые соответствуют потребностям, интересам и особенностям общественного сознания, иначе сказать, духу народа.

Право субъективно, коль скоро творится субъектами и реализуется ими в своих целях и интересах. Субъективная сторона (правовая субъективность) воплощается в индивидуальном и общественном правосознании, в воле отдельных лиц и коллективов, поведении и деятельности (правотворческой и правоприменительной) субъектов правоотношений. Общественные формы субъективности при этом выступают по отношению к индивидуальным объективным фактором. Грань между субъективным и объективным относительна: то, что для общества в целом субъективно, для отдельной личности объективно. Лишь зависящие от нее индивидуальные особенности правосознания и правоотношений образуют субъективную форму правовой реальности. Знание права, его признание или непризнание, исполнение или неисполнение -- составляющие правовой субъективности гражданина. Законотворчество, совершенствование или коренное изменение правовой системы на основе данных науки и накопленного обществом опыта, официальное истолкование законов властью, наконец, общая воля народа, воплощаемая в правовой идее, разнообразные конкретные виды и модификации текущей правоприменительной практики -- таково содержание правовой субъективности общественных субъектов -- государства, его институтов.

Существует правовая нормативно-ценностная система, с которой также связан элемент субъективности. Он заключен в самом процессе оценивания тех или иных деяний юридических и физических лиц на основе установленных правил. Оценивает конкретный субъект, но кто он и как оценивает? В зависимости от того, кто и как оценивает и, соответственно, как применяет правовые нормы к данному юридическому факту, соблюдается или не соблюдается законность, торжествует или игнорируется справедливость.

Единство объективного и субъективного в праве противоречиво. Диалектика противоречия порождает реальную возможность формирования многообразия полей конфликта. Рассмотрим типичные из них.

Первое, -- это несоответствие состояния и уровня развития правосознания реальности правовых отношений, объективным потребностям их регулирования новыми юридическими нормами, а также существу объективно значащей правовой идеи. Несоответствие, развивающееся до противоречия, проявляется в столкновении обычая и закона; устаревших законов и вырабатываемых непосредственно практикой, вне деятельности законодателя, новых обязательных правил общественного поведения; в коллизии законов; в существовании и действии наряду с государственным религиозного права, ведущего к раздвоенности правосознания. Отмеченное противоречие обусловливает ситуацию, при которой каждый субъект практически признается одновременно членом двух разных правопорядков: устаревшего, но еще действующего, и идущего ему на смену нового, пока не утвержденного государством официально.

В противоречии находит проявление консервативность обычая и закона. Обычай, как, между прочим, и любой закон, не порождает конфликта и продолжает выполнять функцию регулятора общественных отношений и социального контроля до тех пор, пока способствует реализации общественных интересов. Но люди «хватаются за писаный закон, когда чувствуют, что из-под ног ускользает обычай, по которому они ходили». «Старый колеблющийся обычай» они стремятся «закрепить новым писаным законом». Делают это лица, раньше всех почувствовавшие совершившиеся перемены и осмыслившие новый закон.¹² Ускользающий обычай -- это еще не умирающий; он может жить еще долгое время как рудимент былого правопорядка.

Правосознание, несмотря на то, что оно пронизано релятивностью, то есть изменяется с течением исторического времени, сравнительно быстро «привыкает» к существующим условиям общественной жизни людей и установленному государством правопорядку, приобретая даже во многих случаях форму правовых догм и предрассудков. Относительная самостоятельность правосознания (по отношению к правовой реальности) обусловлена влиянием на него совокупности материальных и духовных явлений. В их числе: религиозные верования, искусство и, конечно же, моральные нормы, ближе всех стоящие к правосознанию.

Другая, не менее существенная, причина консервативности правосознания состоит в том, что оно всегда выполняет охранительную функцию по отношению к установленному правопорядку и политической системе власти и в этом смысле выступает фактором ее стабильности. Правосознание прямо связано с установкой правящих социальных групп сохранять свой статус. Постоянная апелляция их к общим интересам народа и справедливости, прикрытие ими своих притязаний на политическое господство создает иллюзию объективной значимости тех взглядов, обычаев и законов, на которых держится существующая система власти и господства, но которые уже отжили свое время. Просуществовавшее в России более 260 лет крепостное право опиралось на государственную силу консервативного самодержавия и, кроме того, базировалось также на специфическом правосознании дворянского класса, да и самих крепостных крестьян, оправдывавших этот социальный институт.

Противоречие между правосознанием и правовым бытием не связано только с консервативностью первого. В недрах правосознания могут возникать и возникают время от времени новые правовые идеи, вступающие в конфликт с устаревшими элементами правоотношений. Такая конфликтная ситуация типична для предреволюционных периодов. Буржуазным революциям в Европе предшествовали идеи Локка и Монтескье, Руссо и Токвиля о демократическом характере будущего государственного устройства и нового права. Противоречие и конфликт между передовой правовой идеей и консервативными законами также инициируют правотворческий процесс.

Преодоление противоречия между правосознанием и правовой реальностью, борьба за обновление правосознания и права в целом предполагает решение ряда задач: 1) осознание объективного правового смысла вызревших в обществе потребностей изменения существующих норм права; 2) формулирование новой правовой идеи (если она не возникла ранее), в которой может быть отражена общественная потребность; 3) обоснование несоответствия существующего правопорядка объективному смыслу сложившихся или складывающихся новых общественных отношений и зародившихся под их влиянием передовых идей. Понятно, что эти задачи по плечу лишь рационально мыслящему субъекту, а не субъекту массового обыденного сознания. Вот почему полем конфликта становится правовая теория. Массовое сознание оставляет скорее тот духовный фон, на котором разыгрывается драма борьбы новой правовой идеи со старой. Оно также влияет на исход конфликта, хотя и не определяет его. Решительное сопротивление распространению в России XVIII в. идей естественного права и общественного договора, пропагандистом которых был, в частности, Радищев А.Н., оказывала не одна элита правящего класса. На стороне последнего было массовое сознание всего дворянства. То же самое произошло с передовыми идеями, выдвинутыми в царствование Александра I Сперанским М., ратовавшим за ограничение самодержавной власти и установление конституционной монархии.

Исторический опыт свидетельствует о возрастающем проникновении правосознания -- в массы общественного сознания и права в целом -- в гражданские (негосударственные) социальные отношения. Право расширяет свои границы за счет включения в сферу юридического регулирования новых элементов гражданского общества. Если государство стремится распространить свою волю и власть в виде утвержденного им правопорядка на гражданские отношения, то общественные институты, развивая самоуправление ограничивают притязания государственной власти на расширение правового пространства, либо даже «завоевывают» себе некоторые дополнительные секторы социальных отношений, где достаточными являются неюридические правила поведения людей. Противоречивое взаимодействие государства и гражданского общества образует также поле конфликта.

Право исторично: каждой эпохе, каждой социально-политической системе свойственна своя система права и специфический тип правосознания. Переход от одной системы к другой -- всегда процесс конфликтный. На его поле происходит главным образом столкновение права с правом, и складывается ситуация, требующая применения силы (в большинстве случаев). Феодальное право не ушло из жизни добровольно, а было сметено буржуазной революцией. Право, просуществовавшее в России триста лет (эпоха династии Романовых), было ликвидировано Великой Октябрьской революцией, хотя и не было заменено институтом правового государства. Августовский (1991 г.) переворот в бывшем Советском Союзе ознаменовался разрушением основ советской системы права. В стране стала создаваться либерально-демократическая система, соответствующая прежде всего интересам нарождающейся российской буржуазии. Современное поколение россиян -- свидетель острой борьбы за новую систему права, выливающуюся даже в насильственное столкновение конфликтующих сторон, как это произошло в сентябре-октябре 1993 г.

Непосредственным предметом конфликта, ядром его поля при переходе от одной системы права к другой становится конституционный процесс и процесс легитимации новых правоотношений. Политическая история бывшего Советского Союза служит иллюстрацией порядка узаконивания (легализации) установленного революцией общественно-политического устройства. Конституции 1918, 1924, 1936 и 1977 гг. обозначили различные исторические этапы становления и развития советской политической и правовой систем. Им были присущи как позитивные моменты, выражающие демократические потребности и правовые ориентации общества, так и негативные стороны общественных отношений, характерные для авторитарного режима. Конституционный процесс в постсоветской России отличается тем, что он являет собою поле борьбы между группировками либерально-демократических и либерально-консервативных сил, пришедших к власти, а также в целом «партии власти» с народно-патриотической и коммунистической оппозицией режиму. Что касается содержания самой борьбы, то его образует конфронтация, а точнее столкновение конституционных норм (в том числе некоторых, присущих бывшему государственному строю) общенародного значения и относящихся к отдельным сферам жизни (экономической, социальной и др.), норм общегосударственных и так называемого местного, регионального законодательства. Примером такого рода могут служить конституционные принципы, провозглашенные рядом республик, противоречащие Конституции РФ. За этим противоречием стоят судьбы людей различных национальных групп. Конфликт правовых норм, зафиксированных на бумаге, превращается в конфликт живых юридических субъектов, в борьбу ущемленных в своих правах «некоренных» национальных меньшинств против правовых претензий и установления так называемого «коренного» населения республик.

В настоящее время возник, прецедент местного, регионального истолкования отдельных, основополагающих статей Конституции РФ. В октябре 1997 г. Саратовская областная Дума приняла Закон о свободной продаже и купле земли, что прямо противоречит принятому Федеральным Собранием РФ проекту Земельного кодекса (пока не утвержденному Президентом страны), не разрешающему подобные операции с землей. В ответ на протест Государственной Думы РФ саратовский губернатор заявил, что закон, принятый ими, полностью соответствует статье Конституции РФ, узаконившей в стране частную собственность на землю. Стало быть, интерпретация статей Конституции в данном прецеденте оказалась в фокусе правового конфликта. И опять-таки она затронула интересы различных групп населения, в том числе саратовского, разделив их на противоположные, конфликтные.

С тех пор, как возникло государство и право, сформировалась проблема отношения государства к человеку, индивиду. Альтернатива «человек или государство» стала тем рубежом, который разделил на века мировоззренческие и политические позиции сторонников либерализма и демократии, социалистов и антисоциалистов. Ретроспективный взгляд на историю позволяет сказать, что ни один из существовавших и существующих типов социально-политических систем не разрешил вековую проблему человечества. Она пока остается общеисторическим глобальным полем конфликта. В настоящее время он выражен в борьбе за права человека, ведущейся в большинстве стран мира, включая нашу страну. В зоне взаимоотношений государства и человека, господствующего режима и гражданина произрастает правовой нигилизм и анархизм, чему противостоит здоровое правосознание, уважительное отношение к закону. Здесь немирно соседствуют правовая культура и контркультура. Элементы массового правосознания перемешаны с правовым невежеством, правовое знание -- с незнанием и непониманием основных норм человеческого общежития. Массовое поведение и сознание, таким образом, выступает не менее плодородным, чем другие секторы общественно-политической жизни, полем для произрастания юридических и правовых конфликтных ситуаций. Анализ природы и специфики этих ситуаций лишний раз подтверждает истинность мысли: «Самая сущность права, самая природа права в том, что творится сознательными существами и для сознательных существ, мыслящими субъектами и для мыслящих субъектов».¹³

Историческая традиция России, да и современность, свидетельствует о значительном распространении в стране правовой контркультуры, чему способствовали и теперь способствуют господствовавшие ранее и нынешний режимы. Царское самодержавие в основном не отвергало закон, однако абсолютизм ограничивал его действие лишь сферами частной социальной жизни, ставя вне закона даже право на жизнь крепостных крестьян и других неимущих слоев населения. Право фактически не имело силы по отношению к высшим чинам. Герцен писал, что чиновники «извращали законы каждый по-своему, с необычайным искусством», для них не было недозволенного. Крестьянин, как и чиновник, не верил в законы. «Первый почитает их из страха, второй видит в них свою кормилицу-поилицу. Святость законов, незыблемость прав, неподкупность правосудия -- все это слова, чуждые их языку».

Русский фольклор запечатлел в многочисленных поговорках и пословицах описанное отношение к закону. Вот некоторые из них: «Закон -- дышло: куда захочешь, туда и повернешь»; «Закон, что паутина: шмель проскочит, а муха увязнет»; «Где закон, там и обида»; «Кто законы пишет, тот их и ломает».

Характеристика состояния правовой культуры россиян, данная Герценом, на наш взгляд, во многом сходна с нынешней действительностью. Вековой конфликт между законом и массовым поведением населения, включая элиту, между юридическими нормами и поступками власть имущих -- пока скорее правило, чем исключение. Иначе чем объясняется широкомасштабная преступность, захватившая страну, словно всесильный спрут? В чем причина коррумпирования высших эшелонов государственной власти, и не только их? Чем диктуется сползание общества к полицейскому государству.-- тенденция, на которую указывают в настоящее время даже некоторые члены правительства?

Правовой нигилизм и проявления контркультуры, конфликты, связанные с ними, усиливаются и множатся в переходные периоды. Одна из главных причин противостояния цивилизованно-правового поведения и неправового -- состояние легитимности государственного строя и существующего правопорядка. В переходные периоды решение проблемы легитимации становится предметом острого конфликта. Разрастаются противоречия и борьба между типами легитимности власти, уходящей с политической арены, и системой легитимности, требующейся для обоснования и укрепления нового режима. Правильно заметил германский философ Ясперс, что власть преодолевается не правом, а легитимностью. Для постсоветского периода характерен именно такой процесс смены политической системы. Конституция -- Основной закон СССР -- формально никем не отменялась после августа 1991 г., фактически же она утеряла свою реальную легитимность, то есть поддержку широких масс народа, не ставших на защиту советского государственного строя. Делегитимация советской системы и узаконивающей ее Конституции выявилась в коренном изменении соотношения типов легитимности. На обломках былой новые политические силы стали создавать иную систему легитимности, с приоритетностью формально-демократических легальных видов (главным образом, института выборности); господствовавшие в прошлом, сохранились, не перестали играть определенную, но не определяющую, роль в укреплении и функционировании либерально-демократического режима. Антикоммунизм превратился в одну из идеологических опор; политические санкции пока нередко первенствуют над правовыми.

Рассмотренные и другие поля реальных правовых конфликтов объединяет общий элемент механизма реализации их ценностно-нормативной природы. Какой бы практически существующий конфликт мы ни анализировали, первоначальным этапом его возникновения является правовая оценка конкретных деяний субъекта -- индивидуального или общественного, в чем особенность правового конфликта. Процесс оценивания, как отмечалось, по форме субъективен, по критерию объективен. Критерий определяется содержанием правовой системы; форма -- особенностями субъекта, которому государство доверило оценивать, «предписывать», «разрешать», «запрещать». Проблема неоднозначности субъекта правовой оценки и проблемы «кто оценивает» и «как оценивает», с позиции действительного правового критерия или его одностороннего «суррогата» -- источник латентного конфликта, превращающегося в явный при соответствующей ситуации. Законы важны не только потому, что они установлены государством. Важно и то, кто и как практически их применяет. Конфликтная ситуация в решающей степени зависит от этого. Она неизбежно возникает, кроме того, если юридический субъект признает право только как внешнюю силу, как своего рода «намордник» (по выражению Ильина) для укрощения своей злой воли и хищного инстинкта, и подчиняется правовому требованию только из-за страха. Такое правосознание и правоповедение типично для раба, а в современную эпоху -- для гражданина тоталитарного государства. Прямой противоположностью (идеалом) отношения к праву является знание права, признание и добровольное его исполнение, иными словами, превращение норм права в правила самообязывающего поведения, во внутренний принцип и мотив действия, в основу социально-правовой свободы. Конфликт в подобной ситуации исключается, хотя возможность возникновения латентного противоречия остается, ибо сохраняется противоположность субъекта и объекта правоприменительной деятельности.

Между конфликтным и неконфликтным вариантами правоотношений находятся промежуточные модели: частичное признание субъектом правовой оценки и норм, исходя из своих корыстных интересов, и частичное признание права, основанное на понимании его объективной значимости и соответствующее, неполностью добровольное исполнение правовых требований. Конфликт в том и другом вариантах сохраняется, проявляясь в меньшем объеме и сглаженной форме.

Многообразие правовых конфликтов сложно классифицировать. Юристами-конфликтологами предлагаются различные подходы и модели решения данного вопроса, заслуживающие внимания. Нет необходимости здесь их воспроизводить. Ограничимся прежде всего разделением конфликтов на две группы: а) собственно правовые; б) правовые по форме выражения и способам регулирования и разрешения. Первые внутренне присущи правосознанию и правоотношениям. Вторые возникают в зоне взаимодействия права с другими сферами общественной жизни. Их условно можно было бы назвать «конфликтами-симбиозами», то есть смешанными. Предлагаемое разграничение относительно, как и любая другая классификация. Существование и действие всякого конфликта не изолировано от влияния общественного фактора. Тем не менее для научного анализа оно имеет существенное значение. Собственно правовые конфликты, связанные с противоречиями в самом правосознании и праве, это -- формы борьбы за «чистоту» права, за его адекватное выражение объективных потребностей правовой реальности; это -- форма разрешения противоречий между различными элементами правосознания и правовых отношений (коллизия норм и пр.) Диалектика развития, а тем более разрешения, этих конфликтов принципиально иная, нежели конфликтов другой группы. Принуждение, скажем, неприменимо в разрешении споров по поводу трактовки юристами тех или иных законодательных актов. Высшей инстанцией в таких ситуациях выступает конституционный суд, не выносящий каких-либо приговоров -- наказаний.

Конфликты-«симбиозы» возникают на иной основе: в сфере практической жизни или прямо связаны с ней. Некоторые из них формируются первоначально в виде правовых, а затем приобретают элементы содержания и формы проявления экономических, политических и прочих социальных конфликтов. Таким же образом развиваются конфликты между представительной и исполнительной ветвями власти. Другие конфликты, по природе своей неправовые, перерастают в таковые со временем, оставаясь и функционируя в прежней социальной среде. Экономический конфликт, связанный с отношениями собственности, какую бы юридическую форму ни приобретал, в своей основе останется экономическим, хотя по определению становится экономико-правовым.

Из обозначенных групп конфликтов можно выделить конструктивно-созидательные и деструктивно-разрушительные. Первые представляют собою форму разрешения противоречия, связанного с реализацией провозглашенной Конституцией правовой системы, с превращением формально утвержденных принципов и норм в фактически действующие правила регулирования общественных отношений, в реальные правовые статусы граждан и их объединений. Критерием реализации служат демократические принципы, а также легитимность правовой системы. Право, будучи механизмом легитимации политической власти, само нуждается в легитимности -- признании народом.

Основная линия данного конфликта в нынешней России -- дальнейшая легитимация системы, противостоящая делегитимации Основного закона РФ -- ее Конституции. Эта проблема порождена принятием Конституции на всенародном референдуме (в декабре 1993 г.) одной третьей частью зарегистрированных избирателей. А также постоянной и острой критикой, партией большинства в парламенте РФ отдельных основополагающих статей Конституции, закрепивших по сути дела всевластие Президента России, и требованием внесения в Основной Закон необходимых поправок.

К числу конструктивно-созидательных относятся конфликты, возникающие внутри правовой системы в форме коллизий законов, в первую очередь конституционных, действующих на федеральном уровне и вводимых субъектами Федерации в рамках реализации их прав и полномочий. Им противостоят деструктивные для Федерации конфликты, связанные с нарушениями Конституции и проявлениями «войны» суверенитетов, теперь уже региональных. Комитет по законодательству Государственной Думы выявил около тысячи нарушений субъектами Федерации Конституции и несоответствие ее статьям принятых субъектами законов (данные публично оглашены по телевидению в четырехлетнюю годовщину принятия Конституции).

Преодоление конфликтов в правовой системе способствует прогрессу права и демократии. Характерными для нашего государства на данном этапе оказались конфликтные ситуации, связанные с взаимоотношением президентской и законодательной властей. Многочисленные президентские «вето» на законопроекты, принимаемые федеральным Собранием РФ, свидетельствуют о наличии в практике законотворчества и правовых отношений между властями явлений «неправового права», фактов субъективизма и волюнтаризма, провоцирующих конфликты. Последние, несомненно, создают известную напряженность в государстве. Однако, в конечном итоге, все же играют роль стимула укрепления его демократических основ. Коллизии ветвей власти выявляют те стороны в законодательстве, которые нуждаются в доработке.

Позитивный характер конфликтных ситуаций и конфликтов в сфере права проявляется на всем пространстве становления демократии в России, поскольку этот процесс медленно, с огромными трудностями, под напором оппозиции преодолевает сопротивление авторитаризма. Борьба за демократию, за реальное осуществление принципов справедливости, равноправия, гуманизма, единство прав и обязанностей образует содержание совокупности конфликтов между правом и переходным состоянием общества. Каждый принцип в переходный период и любая правовая норма могут превращаться в свою противоположность, не спонтанно, а в результате сознательных усилий власть предержащих. Любой закон, даже самый демократический, не застрахован от превращения его из орудия права в средство оправдания фактического бесправия. Закон носит формальный характер, а форму, в зависимости от желания политического субъекта, можно наполнить противоречащим ей содержанием. Были бы силы, заинтересованные в этом.

В условиях бесконечного реформирования проявили себя деструктивные конфликты. Некоторые из них вызывают преимущественно разрушительные для политических институтов последствия. Противоборствующими субъектами здесь выступают экстремистские силы правого и левого толка. Большинство же характеризуют нахлынувший на общество вал преступности. Их мы отнесем к группе конфликтов-«аномалий». Они выражают состояние утраты социально-правовыми нормами своей действенности, то есть эффективного влияния на правовые отношения, на поведение людей, на правоприменительную практику. Причинами, вызывающими к жизни конфликты-«аномалии», как отмечалось ранее, являются кризисные ситуации. Конфликты-«аномалии» создают в обществе атмосферу ощущения дефицитности законов и их ущербности. Органы исполнительной власти, правящая элита и даже отдельные слои населения требуют от законодательных институтов все новых законов, тогда как существующие не действуют с необходимой эффективностью.

Любые конфликты воздействуют на общественную жизнь противоречиво: преимущественно позитивно, либо негативно. Те же свойства присущи правовым конфликтам. Так что понятия «конструктивно-созидательный» и «деструктивно-разрушительный» конфликты следует рассматривать как относительные.

В современной России в один узел завязаны собственно правовые и правовые только по форме конфликты, конструктивно-созидательные и деструктивно-разрушительные коллизии, конфликты-«аномалии». Политические и социально-экономические органически переплетаются с правовыми. Приватизация, например, казалось бы, явление экономическое, а приобрела в нашей стране острый правовой и политический характер, причем конфликтный. Она превратилась в поле борьбы за передел государственной собственности в интересах российской буржуазии. Приватизация, проводимая на неподготовленной правовой основе, стала воплощением дискредитации важнейшего правового принципа -- демократической справедливости.

Известно, что право, в отличие от социально-экономических и политических отношений, -- система знаковая. Отсюда еще одна существенная черта его конфликта, форм его проявления в поведении субъекта. Ни социальные, ни политические интересы, ценности и притязания в правовых конфликтах не фигурируют непосредственно в реально-естественной форме. Противоборствующие стороны апеллируют к правовым нормам, к прецеденту, к другим правовым источникам (а в иных случаях к обычаю) для обоснования законности своих действий и противозаконности действий другой стороны. Нормы права, закон -- языковой знак, обобщающий накопленную правовой практикой информацию об общеобязательных образцах поведения и взаимоотношений людей в политическом обществе. Он в символической форме характеризует признаки запрещенного иди разрешенного в данном правовом пространстве поведения, наказуемого или желаемого для господствующей социальной системы. Смысловое значение закона-знака не воспринимается чувственно, а раскрывается только рационально, интепретацией заключенного в нем, объективно значащего правового содержания. Выраженная в законе-знаке информация становится реальным образцом обязательного поведения тогда, когда воплощается в правосознании субъекта и его правоотношении. Иначе говоря, субъект должен извлечь и переработать в своем интеллекте заложенную в законе объективно значащую информацию применительно к требующейся правовой ситуации. Проблемность осмысления и практики правоприменения закона-знака определяет важную роль комментирования и интерпретации закона. Эта функция возлагается на институты судебной власти.

В роли информационного правового знака выступает также юридический прецедент -- объективированная, предметно выраженная форма обобщенной модели правового поведения, заимствованного из непосредственной юридической практики. Прецедент -- образец поведения в определенной ситуации при аналогичных обстоятельствах, а также образец толкования закона применительно к данной ситуации.

Возникает вопрос, какую роль играют в правовом конфликте интересы субъектов? Не отходят ли они на второй план? Безусловно, ведущая роль их сохраняется, но в скрытом виде. Исключение составляют экономические и прочие конфликтные ситуации, связанные непосредственно с защитой прав граждан. Интересы везде и всегда лежат в основе противоборства; однако они нередко скрываются за апелляцией субъекта к принципам и нормам права, маскируются стремлением представить интересы в виде приверженности к закону. Не исключается при этом влияние на поведение конфликтантов их психологических качеств: способности адекватно осознавать свои интересы, характера защитных механизмов, используемых в конфликтных ситуациях, и др. Сказанным объясняется сложность разрешения правового конфликта и необходимость включения в конфликтный процесс третьего субъекта -- института судебной власти. За ним признается право вынести вердикт о законности поведения интересов, позиций и притязаний какой-либо стороны.

Итак, в правовом конфликте противоборствующие субъекты обращаются к одним и тем же знаковым формам -- законам, но стремятся извлечь и использовать в противоположных целях выраженные в них правовые смыслы. Решение противостояния принадлежит третьей стороне -- представителю государства, специализированному институту: суду, арбитру (экономическому, политическому и др.). «Развитие конфликта, когда в нем участвуют государственные органы, -- отмечает академик Кудрявцев В., -- всегда направлено на завершение конфликта в рамках закона и в соответствии с ним».¹⁶ Законодатель определяет схему и метод, а также модели и прекращения конфликта. Принуждение как актуально реализуемое средство (или его угроза) -- непременный фактор на завершающем этапе развития правового конфликта, того именно, к которому иные средства оказываются безрезультативны ми, либо просто неприменимы. Во многих случаях принудительные меры сопровождают правовой конфликт на всем протяжении его развития. Дисскуссии, соглашения, компромиссы, различные демократические процедуры, добровольные действия конфликтующих сторон могут иметь место, однако они имеют второстепенное значение.

Суд как форма принудительного разрешения правового конфликта -- не разовый однородный акт, а процесс наиболее острого проявления конфликта, качественного его изменения и финал развития либо подавления. На судебной стадии конфликта преобразуются методы противоборства сторон и сама структура его агентов. В зависимости от типа конфликта ими выступают представитель государства и правонарушитель, истец и ответчик, институт по защите Конституции и субъект -- законодатель и др. В судебном процессе принимают участие эксперты, свидетели и прочие лица, официально предусмотренные законной процедурой. Например, в заседаниях Конституционного суда по делу о КПСС участвовали десятки экспертов-политологов, многие известные политики и бывшие ведущие деятели правящей партии, видные журналисты. Естественно, что участники судебного разбирательства высказывали противоположные мнения по делу. Конфликт сторон, обратившихся в Конституционный суд, выявился в полной мере. Заседания Конституционного суда проходили более трех месяцев.

Судебная форма развития и разрешения правового конфликта или его подавления имеет свою структуру, предписанную законом, свою логику и технологии, методы выяснения и доказательства соответствия или несоответствия действий конфликтующих субъектов правовым нормам. Во всех случаях она, как правило, обеспечивает выигрыш одной из сторон и проигрыш другой.

Между тем международная практика свидетельствует о возможности в определенных ситуациях избегать на завершающем этапе конфликта такой формы принуждения, как суд. За последнее десятилетие появились «несудебные» формы. О них будет идти речь ниже.

Конфликтные ситуации в правовых отношениях производны от ситуаций в социально-экономических и политических сферах. Возникновение проблем в этих сферах и попытка решения их в рамках законодательства в ряде случаев наталкивается на несовершенство последнего. При наличии в обществе социально-политических противоречий правовой конфликт оказывается неизбежным. Думается, что развернувшаяся в настоящее время борьба вокруг проблемы конституционной статьи о частной собственности на землю -- один из примеров конфликтов подобного рода. Он, между прочим, показывает свойство правового конфликта обладать как бы двойным бытием: в виде социально-политической и правовой форм противоборства.

Как и в целом право, правовые конфликты в совокупности других социальных выполняют инструментальную функцию, т.е. выступают своеобразным механизмом их регулирования и разрешения. В свою очередь сами они разрешаются окончательно только на базе проявления социально-экономических и политических коллизий, питающих их. Правда, прямая связь между теми и другими конфликтами прослеживается не везде и не всегда, так как существует промежуточное звено -- правовое сознание, перерабатывающее информацию о конфликтных ситуациях в юридические решения.

Охарактеризованная специфика правового конфликта находит проявление в его динамике. Ее можно проследить на примере упомянутой коллизии между принятым Государственной Думой проектом земельного Кодекса и саратовским законом, разрешающим свободную куплю-продажу земли -- сельхозугодий.

Как возникла конфликтная ситуация? Отдалённым ее источником послужило противоречие в обществе между большинством крестьянства и горожан-трудящихся, с одной стороны, и частью населения -- с другой по вопросу о купле и продаже земли. Противоречие не могло не сказаться на характере дискуссии по проекту земельного Кодекса в Государственной Думе. Острые споры между депутатами переросли в конфликт, разрешенный затем принятием большинством Думы проекта Кодекса. Согласно последнему свободная купля-продажа земли запрещалась. Проект был утвержден Советом Федерации. На этом получил завершение первый этап конфликта. Второй этап начался с развитием процесса неутверждения Кодекса о земле Президентом РФ. Теперь конфликт претерпел существенную модификацию, произошла переструктурализация его субъектов; противостоящими сторонами в новой ситуации стали Государственная Дума, вместе с ней Совет Федерации, одобривший земельный Кодекс, и Президент РФ, отказавшийся подписать законопроект. В поддержку позиции Президента выступили проправительственные СМИ и некоторые главы администраций регионов, тогда как многие другие высказались за утверждение проекта. В этой ситуации Государственная дума преодолела «вето» Президента, что никак не изменило позиции главы государства. Конфликт перерос из противостояния федерального Собрания и Президента в государственный правовой и политический. Этот второй этап развития конфликта характеризовался качественно иной структурой субъектов, иным механизмом противоборства сторон, расширением политического пространства действия. В конфликтной ситуации противостояния законодательной и исполнительной ветвей власти появился на свет «саратовский эксперимент», грозящий подрывом единства правового пространства государства.