Российская имперская политика в Молдове (1989-2015)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российская имперская политика в Молдове (1989-2015)

Руслан Шевченко

(Кишинев, Молдова)

У статті висвітлено роль російської політики в підтримці і розпалюванні сепаратистських рухів у Молдові, організації політичного та інформаційного тиску проти національно-державницьких заходів патріотичних молдавських сил. Дано детальний аналіз процесу утворення і діяльності гагаузьких і придністровських сепаратистських формувань. Показано дволику політику російської влади в розв 'язанні національних проблем в Молдові, починаючи з кінця 1980-х рр. і в подальшому. Розкрито заходи по здійсненню проекту федералізації Молдови, передумови і конкретні кроки путінської Росії по її розколу і перетворення регіону на російський анклав. Аналізуючи початок і хід придністровської війни, автор констатує, що серед причин дестабілізації російською стороною ситуації в регіоні виступає і ставка на Придністров'я як засіб впливу на Україну.

Коло питань, проаналізованих автором, суголосне українським проблемам розпалювання російськими політтехнологами сепаратистського руху на Донбасі в умовах «гібридної» війни Російської Федерації проти України.

Ключові слова: Молдова, російська політика, сепаратистські формування, путінська Росія, ЗМІ, гагаузьке питання, придністровське питання, національний рух Молдови.

Шевченко Р. Российская имперская политика в Молдове (1989-2015)

В статье освещена роль российской политики в поддержке и разжигании сепаратистских движений в Молдове, организации политического и информационного давления против национально-государственных мероприятий патриотических молдавских сил. Дан подробный анализ процесса создания и деятельности гагаузских и приднестровских сепаратистских формирований. Показано двуличную политику российской власти в разрешении национальных проблем в Молдове, начиная с конца 1980-х гг. и в дальнейшем. Освещены меры по реализации проекта федерализации Молдовы, предпосылки и конкретные шаги путинской России по ее расколу и превращению региона в российский анклав. Анализируя начало и ход приднестровской войны, автор констатирует, что среди причин дестабилизации российской стороной ситуации в регионе выступает и ставка на Приднестровье как рычаг влияния на Украину. российская имперская политика молдова

Круг вопросов, проанализированных автором, созвучный украинским проблемам разжигания российскими политтехнологами сепаратистского движения на Донбассе в условиях «гибридной» войны Российской Федерации против Украины.

Ключевые слова: Молдова, российская политика, сепаратистские формирования, путинская Россия, СМИ, гагаузский вопрос, приднестровский вопрос, национальное движение Молдовы.

Shevchenko R. Russian imperial policy in Moldova (1989-2015)

In the article the role of Russian policy in supporting andfomenting separatist movements in Moldova, of political and informational pressure against national-patriotic activities of Nation Moldovan forces. Given the detailed analysis of the formation and activity of Gagauz and Transdniestrian separatist forces. Showing twofaced policy of the Russian authorities in solving national problems in Moldova in 1980 - 2015 s. Reveals measures to implement the project offederalization of Moldova, preconditions and concrete steps of Putin s Russia in its division and transformation of the region into the Russian enclave. Analyzing the onset and course of Transnistrian war, the author notes that among the causes of destabilization of the Russian side of the situation in the region and serves bet on Transnistria as a means of influence on Ukraine.

The issues analyzed by the author in unison with the problems of Ukrainian political technologists rousing Russian separatist movement in Donbass in «hybrid war» Russia against Ukraine.

Keywords: Moldova, Russian politics, the separatist formation, Putin s Russia, the media, Gagauz question Transnistrian issue, Moldova national movement.

Исторические предпосылки (советский период)

1989-й год стал во многих отношениях поворотным в новейшей истории Молдовы. Если еще в начале этого года основы партийной власти казались незыблемыми, к концу его они оказались подрублены «под корень» и спустя несколько месяцев, в мае 1990 г. были уничтожены. Этот год стал последним относительно стабильным в еще советской экономике Молдовы. Состоялась в 1989-м и последняя «советская» перепись населения. Еще очень многим оказался он примечательным. Но, пожалуй, самый важный след, который он оставил - это начало «межнационального конфликта» в Молдове, как было принято писать в те годы.

Первопричины его уходят вглубь десятилетий. Они закладывались в сталинские 1940-е, когда после захвата Молдовы Советской армией в нашей стране была насильственно, без согласия населения, создана советская политическая система, которая в подавляющем большинстве состояла тогда из лиц немолдавских национальностей, т.е. русскоязычных. Русскоязычное меньшинство пользовалось правами фактического хозяина республики, получив первоочередной доступ на все ключевые должности в республике, обретя множество клановых и личных связей, «перетащив» в республику из других регионов СССР своих родственников и знакомых и получив неограниченные возможности для изменения ситуации в свою пользу, применяя для этого жупел «национализма» и постоянно жалуясь республиканскому и союзному руководству на всех «неугодных» или тех, кто выступал в защиту ущемленных прав молдаван. Представителям русскоговорящего населения были созданы все условия для вполне комфортного существования в национальных республиках и потому они не ставили перед собой задачу изменить существующее положение, а тем более - считаться с требованиями национального большинства [1]. Значительная «критическая масса» русскоязычного населения, начиная примерно с 1950-х гг. стала скапливаться в левобережных районах республики, где в это время начали строиться десятки различных промышленных предприятий. Это вело к серьезному перекосу населения восточных районов республики в пользу русскоязычной его части.

Такая ситуация повлекла за собой навязывание русского языка в качестве «языка межнационального общения» - на котором должны были общаться оккупанты и покоренный ими народ. Молдавский/румынский язык был оттеснен на периферию языкового общения и практически исключен из обращения в госучреждениях [2]. Подавление путем репрессий национального сопротивления советскому режиму длилось многие годы. Последнее массовое столкновение с властями произошло в Молдове в Чимишлийском районе спустя полтора десятилетия после войны, в 1960 г., а последний антисоветский теракт - уже в 1961 г., еще позднее, чем даже в Прибалтике и Западной Украине [3]. Но Движение Сопротивления в Молдове оставалось и постоянно давало о себе знать - в республике вплоть до конца 1980-х гг. обнаруживались антисоветские группировки и отдельные лица, зачастую ставившие своей целью достижение независимости Молдовы от СССР. Коренной народ республики, молдаване, составлявшие в Молдове почти 2/3 населения (примерно 64%), оказался фактически второсортным и десятилетиями копил в себе недовольство существующим положением, не будучи в состоянии изменить его реально. Это стало главной причиной того конфликта, который разгорелся в 1988-1989 гг. и сделал явным то противостояние коренной нации и русскоязычного меньшинства, которое существует и сегодня.

Отношение руководства СССР/России и российских СМИ к ситуации в Молдове (1989 - август 1991 гг.).

Начиная с 1989 г. в тогда еще союзных СМИ развязывается настоящая вакханалия лжи и клеветы о Молдове и молдаванах, в защиту приднестровских и гагаузских сепаратистов. На стороне сепаратистов часто выступают и советские, а с 1991 г. - российские политические деятели. Уже Великое Национальное Собрание 27 августа 1989 г., которое потребовало придать молдавскому/румынскому языку статус государственного, вызвало бурю возмущения во всесоюзной прессе. Так, в «Правде» была опубликована статья корреспондента этого издания Г. Овчаренко, где в крайне оскорбительных тонах давалась характеристика Собранию и всем выступавшим [4]. Им в унисон действовали СМИ тираспольских сепаратистов - «Днестровская правда», «Бастующий Тирасполь» и другие, которые изощрялись в нападках на «националистов», посмевших сделать только язык молдаван - единственным государственным, и не дали, чтобы русский язык получил аналогичный статус, что на практике означало бы, что язык молдаван остается в прежнем второстепенном положении на своей земле [5].

Столь же провокационно вели себя российские СМИ и в дальнейшем: корреспондент Центрального Телевидения И.Петков, например, «добился» требований депутатов удалить из зала заседаний Верховного Совета за лживые и клеветнические репортажи о Молдове, подававшие события, которые в ней происходили, в исключительно протираспольском духе, полном ненависти к «националистам», которые теперь пришли к власти в Молдове [6]. Уже в 1990 г. стала очевидной открытая поддержка приднестровских и гагаузских сепаратистов депутатской группой «Союз» Верховного Совета СССР, которой непосредственно руководил Председатель Верховного Совета СССР А. Лукьянов. Первому Президенту Молдовы М.Снегуру пришлось не раз жаловаться на деятельность этой группировки лично Президенту СССР М. Горбачеву. Несмотря на обещания последнего, что руководство СССР не будет вступать в контакты с лидерами сепаратистов и не станет их поддерживать, они были сразу же нарушены, в частности, А. Лукьяновым [7]. Тогда же, 22 сентября 1990 г. М. Снегур и Президент РСФСР Б. Ельцин подписали договор «О принципах межгосударственных отношений между ССР Молдова и РСФСР». Однако он так никогда и не вступил в силу, так как протираспольское лобби в Верховном Совете России всячески блокировало это, требуя от Молдовы односторонних уступок в пользу сепаратистов и ссылаясь на то, что он «не соответствовал сложившимся реалиям», «не учитывал существование ПМР» и Меморандума 8 мая 1997 г., определявший право Приднестровья принимать участие в осуществлении внешней политики Республики Молдова, а также самостоятельно устанавливать и поддерживать международные контакты в экономической, культурной и других областях [8]. Депутаты группы «Союз», поддерживавшие тесные связи с сепаратистами, обвиняли М. Снегура в том, что он «не контролирует ситуацию», терпит «выходки экстремистов и националистов» против иноязычных депутатов и т.д [9]. Представители этой группировки требовали роспуска Верховного Совета Молдовы и принятия мер в отношении его руководства, а если мер не будет принято, угрожали созвать внеочередной съезд народных депутатов СССР, на котором объявить вотум недоверия М. Горбачеву [10]. Их высокопоставленный сторонник, А. Лукьянов, давал советы приднестровским сепаратистам и направлял предписания союзным органам с целью оказания всесторонней помощи Приднестровью. Примером тому может служить его резолюция от 10 апреля 1991 г., касавшаяся решения проблем относительно создания правоохранительной системы Левобережья [11]. А в ответ на просьбу одного из лидеров группы «Союз», депутата И. Блохина - разрешить представителям Левобережья, в соответствии с решением т.н. «Верховного Совета» региона участвовать в подписании Союзного договора, А. Лукьянов 14 мая и 13 июля 1991 г. дал указание разработать стратегию этого участия [12].

Однозначно на стороне сепаратистов как до, так и после Приднестровской войны были ряд общественных организаций и политиков России: общества «Мемориал», «Возрождение», группы «Отчизна», «Отечество», политическое движение «Новороссия» и другие [13].

Гагаузский вопрос и политика России

То же стремление поддержать сепаратизм в Молдове, на сей раз в южных районах, прослеживается у союзного, а после 1991 г. - российского руководства. «В конце 1980-х - начале 1990-х годов лидеры Комрата тесно координировали свою деятельность, направленную на создание гагаузской автономии, с политическими действиями руководителей Тирасполя, которых поддерживали некоторые весьма влиятельные силы в России». Тогдашний Президент М. Горбачев в гагаузском вопросе придерживался политики двойного стандарта. В беседах с представителями гагаузского народа поддерживал стремление гагаузов иметь свою автономию, но М. Снегуру и П. Лучинскому говорил совсем другое» [14].

После майского (1989 г.) съезда лидеры движения «Гагауз халкы», зарегистрированного властями республики 26 октября 1989 г., приступили к разработке теоретической концепции будущей автономии и плана проведения практических мероприятий по ее осуществлению. Большую помощь им оказывали не только некоторые ученые Кишинева, но и Москвы, Одессы и других советских городов. Оперативно была сформирована гагаузская делегация в составе 40 человек, которая имела встречи с высокопоставленными представителями законодательных органов СССР и МССР [15]. 12 ноября 1989 г. в Комрате собрался Чрезвычайный съезд представителей гагаузского народа. Съезд принял Декларацию и ряд других документов, в которых содержалась правовая основа создания Гагаузской Автономной Республики, однако на другой день, 13 ноября, Президиум Верховного Совета МССР отменил эти решения как антиконституционные [16]. Однако сепаратистское течение на юге только набирало ход. В результате выборов в Верховный Совет республики, состоявшихся 25 февраля и 10 марта 1990 г., депутатские мандаты получили 12 гагаузов. Они, «опираясь на поддержку приднестровцев, решительно отстаивали идею автономии» [17].

Уже на третьем заседании Верховного Совета 18 апреля депутат М.Кендигелян от имени депутатской группы «Буджак», насчитывавшей 16 человек, предложил включить в повестку дня вопрос об образовании национально-территориальной автономии гагаузского народа. На том же заседании депутат Ф.Ангели настаивал на том, чтобы председатель сессии И.Боршевич вынес на голосование это предложение [18]. В дальнейшем представители гагаузских экстремистов провели 19 августа 1990 г. в Комрате т.н. «съезд народных депутатов всех уровней» от территорий компактного проживания гагаузов, который провозгласил «Гагаузскую АССР» [19]. 20 августа 1990 г. это решение также было отменено Президиумом Верховного Совета МССР, а 22 августа 1990 г. движение «Гагауз халкы» было распущено [20]. Тем не менее, 28 октября 1990 г. под прикрытием советских войск, срочно введенных на территорию южных районов Молдовы, сепаратисты смогли беспрепятственно провести незаконные выборы в «Верховный Совет ГАССР» [21]. Тогдашний директор АТЕМ Ф.Ангели, поддерживавший сепаратистов, впоследствии писал в своих воспоминаниях: «Гагаузы тогда заявили всему миру о своей этнической идентичности, и мир признал ее... И это было сделано не без поддержки средств массовой информации СССР, особенно такого мощного информационного канала, как ТАСС» [22].

Поддержка союзными органами власти гагаузских сепаратистов проявилась и в Указе М.Горбачева от 22 декабря 1990 г. «О мерах по нормализации обстановки в Молдове», который отменил, как незаконные, как решения сепаратистских структур, так и высших органов власти Молдовы (ряд положений Закона о языках, Постановление от 23 июня 1990 года «О заключении Комиссии Верховного Совета ССР Молдова по политико-юридической оценке Советско- Германского договора о ненападении и Дополнительного секретного протокола от 23 августа 1939 года, а также их последствий для Бессарабии и Северной Буковины» в части оценки провозглашения Молдавской ССР 2 августа 1940 года) [23]. Молдавские власти правильно расценили его как попытку «угодить всем» [24]. Комратские, как и тираспольские, сепаратисты восприняли его с явным недовольством и пытались протестовать, направляя в адрес М.Горбачева различные декларации [25]. Однако двуличная политика центральных властей СССР продолжилась. Одной рукой «осуждая» сепаратизм, они в то же время делали все, чтобы уравнять их с законными центральными властями республики, и другой рукой осуждали их действия по восстановлению конституционного порядка на своей территории. В принятом Советом Национальностей Верховного Совета СССР 26 апреля 1991 г. постановлении «О путях достижения согласия по нормализации обстановки в ССР Молдова» говорилось не только о том, что «продолжают действовать неконституционные органы Приднестровской и Гагаузской республик», но и утверждалось: «до сих пор не отменен ряд законодательных актов, ущемляющих права немолдавского населения, сохраняется порядок вступления в силу законодательных актов Союза ССР лишь после их ратификации Верховным Советом ССР Молдова» (хотя такое положение предусматривалось Декларацией о суверенитете ССР Молдова от 23 июня 1990 г., никогда не отменявшейся союзными органами власти). С одной стороны, п.2. Постановления призывал «население и политических лидеров Приднестровья и гагаузских районов объявить мораторий на любые действия, ведущие к расколу ССР Молдова», а с другой «Президента и парламент Молдовы - приостановить действие ранее принятых законодательных актов, ущемляющих права населения немолдавской национальности» [26].

В 1991-1992 гг. на территориях, контролируемых гагаузскими сепаратистами, как и в Приднестровье, продолжалось формирование силовых структур - спецслужб, милиции и гвардейцев, которые, даже по словам Ф.Ангели, «нередко вели себя разнузданно» [27]. При этом оба сепаратистских формирования практически открыто координировали свои действия против законных властей Молдовы [28]. Воевали гагаузские «добровольцы» и в приднестровской войне - против центральной власти нашей страны [29]. А пророссийские СМИ в Молдове и, в частности, их представители в Молдове Ф.Ангели и В.Демидецкий, усиленно поставляли, пользуясь своими нештатными информаторами из МНБ и МВД Молдовы, информацию, которая, по существу, оправдывала все действия сепаратистов [30]. Правда, иногда гагаузские сепаратисты пытались неуклюже оправдываться, уверяя, что за ними «никто не стоит», но зато подтверждая, что за Приднестровьем стоит Россия (М. Кендигелян) [31]. В Тирасполе же некоторые уступки комратских лидеров, согласившихся на переговоры с центральными властями страны о создании автономно-территориального образования для гагаузов, сочли «непозволительными» (Г. Маракуца) [32]. Это говорит о том, что Москва намеревалась добиваться для Комрата такого же уровня фактической независимости от остальной Молдовы, как и для Тирасполя, но для этого у гагаузских сепаратистов просто не было ни необходимых сил, ни возможностей, даже несмотря на то, что Тирасполь «оказывал комратчанам не только юридическую, но и иную помощь» [33].

После принятия Закона об особом статусе АТО Гагауз Ери (23 декабря 1994 г.) комратские лидеры продолжали поддерживать тесные связи с левобережными. Приднестровье, направляемое Москвой, занималось, по существу, подстрекательской деятельностью. Их целью было разжечь недовольство центральной властью Молдовы среди гагаузов, внушать им намерения требовать как можно больше автономии, чтобы «уравняться в правах» с Приднестровьем и создать из Молдовы федеративное государство, из которого можно было бы выйти в любой момент [34]. В результате, к 2000-2001 гг. в АТО Гагауз Ери вновь обострились «автономистские» настроения. Под влиянием этих сил 31 июля 2001 г. Народное Собрание Гагаузии приняло обращение к президенту В.Воронину и парламентской фракции правящей партии. В нем внимание руководства страны обращалось на то, что действующее законодательство РМ не приведено в соответствие с положениями закона «Об особом правовом статусе «Гагауз Ери». Авторы документа «в очередной раз» констатировали необходимость закрепления особого правового статуса Гагаузской автономии в Конституции и перешли к открытым угрозам руководству Молдовы: «В случае игнорирования обоснованных требований Гагаузии, Народное Собрание оставляет за собой право приступить к реализации воли гагаузского народа, выраженной в Декларации «О свободе и независимости гагаузского народа от Республики Молдова» от 19 августа 1990 года, подтвержденной результатами референдума 1 декабря 1991 года» [35].

Центральные власти были вынуждены ответить решительно. Вице-спикер парламента В.Мишин, категорически заявил, что «формирование двух бюджетов в РМ, существование двух государств не будет допущено, хотя полномочия Гагаузской автономии и следует расширить». А премьер-министр В.Тарлев добавил: «Это простая провокация сил, которыми, не исключено, руководит приднестровская администрация» [36]. Однако комратские лидеры пошли еще дальше. Они выдвинули ряд абсолютно неприемлемых требований: законодательно зафиксировать положение о том, что «Республика Гагаузия» имеет право выхода из состава Республики Молдова на основании всеобщего референдума в автономии, о введении в «Гагаузии» поста президента, создании правительства, о праве вето по вопросам, затрагивающим интересы населения автономии и т.д. Наконец, венцом их требований стало предложение считать АТО Гагауз Ери «государственно-территориальным образованием в форме республики, образующим с Молдовой общее государство» [37]. Таким образом, руководство Комрата уже в 2001 г. предвосхищало положения будущего «плана Козака», который, по существу, предполагал «узаконенный» раздел Молдовы на 3 независимых государства, и было к ним полностью готово.

Молдавские власти прекрасно поняли, к чему ведут лидеры комратских сепаратистов. По словам того же В.Мишина на съезде депутатов (советников) АТО Гагауз Ери всех уровней (18 ноября 2001 г.): «Проект НС предполагает федерализацию РМ и «наверняка инспирирован администрацией Тирасполя. Посредники в переговорах между Кишиневом и Комратом не нужны, а если депутаты Народного Собрания Гагаузии будут ездить в Кишинев через Тирасполь, то ни к чему хорошему это не приведет». Ф.Ангели эту связь снова подтверждает: «Тирасполь, действительно, поддерживал тогдашних комратских лидеров, которые и не скрывали этого, а, наоборот, гордились этим. Чем более хлесткие ярлыки навешивал В.Воронин на лидеров Приднестровья, тем теснее становились связи Тирасполя с Комратом» [38]. В ответ центральные власти приняли меры по смещению башкана Д.Кройтора и 10 июля 2002 г. тот подал в отставку [39]. При его преемнике Г.Табунщике (2002-2007) ситуация в регионе временно нормализовалась.

Однако сменивший его М.Формузал (2007-2015) вновь стал разжигать страсти. При нем, начиная с 2008 г., вновь начали возникать публикации в российских СМИ, скрыто или открыто призывавшие АТО Гагауз Ери «последовать примеру Косово», т.е., добиваться независимости от Молдовы, а также подталкивавшие путинское руководство отказаться от поддержки территориальной целостности Молдовы [40]. В аргументации этих политических провокаторов неизменно присутствовала та же «страшилка», что использовалась еще для стимулирования приднестровского сепаратизма начала 1990-х - о скором и якобы неизбежном объединении Молдовы с Румынией, после чего Гагауз Ери получит право «самостоятельно определить свою судьбу», то есть отделиться от остальной Молдовы [41]. Более того, Народное Собрание АТО Гагауз Ери 19 сентября 2008 г. признало «независимость» Абхазии и Южной Осетии и заявило о «безоговорочной поддержке действий России в отношении этих республик» [42]. В 2010 г. М.Формузал продолжил эту мысль и объявил в интервью Радио «Голос России», что АТО Гагауз Ери - «государство в государстве», так как Молдова «де-факто является федерацией» [43].

Тенденция к новому оживлению сепаратистских настроений в регионе, старательно подогреваемая российскими СМИ, продолжилась и в последующие годы, достигнув эскалации в 2012-2014 гг. Этот процесс непосредственно связан с новым пришествием во власть В.Путина в мае 2012 г. В течение последующего года (2012-2013 гг.) идея федерализации вновь начинает набирать обороты в речах московских чиновников и аналитиков. Молдова и Украина занимали первые места в списке тех стран, которые предполагалось «федерализовать». По некоторым сведениям, у московского руководства было намерение осуществить этот процесс в Молдове даже раньше Украины. С этим связана муссировавшаяся уже в 2012-2013 гг. идея проведения «референдума по вопросу о векторе дальнейшего развития Молдовы - ЕС или ТС» на юге Молдовы [44]. Во исполнение этих планов уже в 2012 г. местные власти АТО Гагауз Ери попытались создать собственное «управление внешних связей», провокационно названное в российской прессе «МИДом» [45]. А 30 ноября 2012 г. депутаты Народного собрания единогласно поддержали инициативу о проведении в автономии местного консультативного референдума по вопросу о присоединении Молдавии к Таможенному союзу России, Белоруссии и Казахстана [46]. Сторонники референдума, развернувшие бурную деятельность в Молдове в конце 2012-2013 гг., призывали власти страны смириться с его проведением, разъясняли, что референдум все равно состоится (несмотря на то, что он противоречил законодательству, т.к. Закон о статусе АТО Гагауз Ери не предусматривает такого права за данным регионом), призывали власти страны «успокоиться» и «не шарахаться» по этому поводу, подчас именуя при этом заявления руководства Молдовы «безапелляционными» и даже «безответственными» (И.Бургуджи) [47].

Идея федерализации получила поддержку не только на юге страны. Тоже начиная с весны 2012 г., практически одновременно с комратскими сепаратистами, ее активно «раскручивал», действуя полностью в русле российских интересов, тогда еще новый лидер ПСРМ И.Додон, который сделал ставку на эту идею, чтобы отвоевать у ПКРМ хоть часть левого русскоязычного электората, среди которого такие идеи весьма популярны. Додон стал предпринимать и попытки получить «международную поддержку» этим своим планам. С этой целью ПСРМ организовала в мае 2014 г. форум «Молдова - федеративное государство: перспективы и возможности». На него был приглашен, в частности, финский правозащитник Й.Бекман. Последнего сопровождал молдавский журналист В.Цеслюк. Бекман выдал своих настоящих хозяев заявлениями о «фашистской хунте», якобы правящей в Украине, о некоей «легитимности» В.Януковича и оспариванием результатов президентских выборов в Украине. Все эти высказывания не только никак не соответствовали теме конференции, но прямо говорили о том, что Бекман прибыл выражать здесь волю своих нанимателей из России и наглядно показывали, к каким целям стремится РФ и в случае с Молдовой. Бекман был выслан из Молдовы без права въезда на ее территорию в течение 5 лет. Додон, уже тесно связавший себя с сепаратизмом, пока что прикрывающим себя тогой «федерализма», заявил, что будет оспаривать это решение в суде. То, что активизация И. Додона и комратских сепаратистов в направлении «федерализации» Молдовы происходит примерно в одно и то же время - в 2012 г., говорит в том числе и о том, что оба этих события координировались одними и теми же людьми из одного и того же центра в Москве [48].

После короткой заминки Формузал, фактически открыто перешедший в лагерь пророссийских сепаратистов, его люди стали предпринимать новые усилия по реализации идеи «федерализации» Молдовы. Так, он распорядился активизировать создание в населенных пунктах Гагаузии отрядов Народной гвардии. А это решение может привести к формированию параллельных властям страны силовых структур, как это уже случилось в начале 1990-х гг. Такое решение башкана тоже выявляет его отнюдь не законопослушные намерения, вне зависимости от того, как сам он их объясняет. Потому что невозможно себе представить, чтобы М.Формузал не понимал возможных последствий такого шага, особенно в контексте его же заявлений о необходимости федерализации Молдовы, которые как бы «абсолютно случайно» совпали по времени с аналогичными планами Москвы [49].

Подтверждением, что речь идет именно об этом варианте развития событий, стал целый ряд новых обстоятельств. Во-первых, «тайная вечеря» 5 июня 2014 г. в Бэлць, с участием все того же М.Формузала, другого открыто пророссийского политика, лидера «Партии Патриотов Молдовы» М.Гарбуза, убежденного сторонника «пророссийских» сил в регионе, депутата Народного Собрания И.Узуна, а также чрезмерно политизировавшегося, вопреки сану, и оторвавшегося от дел духовных, надзирать над коими поставлен, Епископа Бэлцкого и Фэлештского, Маркела. Здесь они, почему-то тайно разработали проект пакта о создании народного движения «Moldova Mare» с целью «защиты государственности страны». Некоторые из участников встречи потом уверяли, что это была-де, «встреча с друзьями». На всех фигурантов встречи Генпрокуратура завела уголовное дело по факту заявлений и действий, которые «попирают конституционный режим страны» [50].

Во-вторых, по словам экс-председателя Вулканештского района С.Чернева, «Башкан Гагаузии Михаил Формузал хочет отделить автономию от Молдовы и провозгласить на юге Молдовы независимую республику», ради чего готов даже «развязать гражданскую войну» [51].

В-третьих, депутат Одесского облсовета Юрий Димчогло «подтвердил, что существуют силы, которые ведут Гагаузию по пути Луганска и Донецка. «Сначала это была смешная информация для меня. Но потом я понял, что кто-то хочет в этом буджакском крае повторить донецкий и луганский вариант»... Димчогло добавил, что на сегодняшний момент между регионом и центральными властями Молдавии есть предпосылки конфликта, напомнив, что на востоке Украины все начиналось точно так же: с объявления независимых республик и с захвата правительственных учреждений» [52].

В-четвертых, по свидетельству некоторых общественных деятелей Одессы: «вброшены крупные суммы для переворота. Не заблокируют Приднестровье - остановить его будет невозможно». Учитывая многолетние теснейшие связи Тирасполя с Комратом, играющего в этой связке роль «младшего брата», Гагауз Ери тоже отведена в этой схеме одна из важнейших ролей [53].

В-пятых, в южных районах уже появились «ветераны донбасской войны», которые стали вести агитацию среди местной молодежи за то, чтобы вслед за ними воевать в восточной Украине против украинской армии. В конце июня 2014 г. СИБ арестовал в Комрате по обвинению в экстремизме неких Василия Мавроди, Дмитрия Кузнецова и Вячеслава Урума. Всем им инкриминировалась подготовка беспорядков в стране. СМИ также сообщали, что они прошли подготовку в лагере близ Ростова-на-Дону, где их обучали борьбе со спецподразделениями полиции (атаки на кордоны полиции, обращение с различными видами оружия и даже изготовление «коктейлей Молотова»), и что им предлагалось найти еще 100 желающих пройти такую подготовку. Это было подтверждено самими обвиняемыми в ходе судебного разбирательства. Направлению их в этот лагерь активно содействовали некоторые чиновники Исполкома Гагауз Ери. Куратором «проекта» был назван начальник управления молодежи и спорта автономии Анатолий Кара. После арестов в Комрате Кара действительно покинул Молдову и предположительно бежал в Россию, что только усилило подозрения на его счет. По приговору суда, который учел сотрудничество обвиняемых со следствием, Мавроди и Урум получили по 5 лет условно и были освобождены в зале заседаний [54].

Башкан М.Формузал счел эти действия властей страны боязнью распространения идей федерализации, заявив, что экстремисты являются «выдуманными» в политических целях, чтобы добиться выгодных властям результатов на выборах. По его словам, «идеи федерализации и, тем более, регионализма соответствуют европейскому духу. Это абсолютно естественные для стран Евросоюза модели политических систем. Если посмотреть объективно, то те из молдавских политиков, кто будет продвигать эти идеи, они - настоящие сторонники модернизации РМ на европейский лад. А нынешняя власть, которая пытается дискредитировать лозунги о децентрализации власти, демонстрирует антиевропейское поведение» [55]. То есть М.Формузал открыто выступал в соответствии с политикой В.Путина, предполагающей раскол нашей страны на несколько частей.

Сторонники гагаузских и приднестровских сепаратистов, как и их российские покровители (российские СМИ постоянно сообщали тогда о подготовке этого референдума) возлагали также большие надежды на референдум в Шотландии, состоявшийся 12 сентября 2014 г. Россия рассчитывала получить дополнительное обоснование захвата Крыма, осуществленное путем нарушавшего все законы Украины референдума о дальнейшей судьбе полуострова, а также ориентированные на Россию политические силы в бывших союзных республиках, включая Молдову. Однако он принес печальные для провокаторов вести - большинство жителей этого британского региона выступило за то, чтобы остаться в составе Великобритании. И когда стало ясно: сторонники независимой Шотландии проиграли битву, некоторые российские наблюдатели и их молдавские сторонники в левых СМИ даже стали говорить о «подозрениях на подтасовки» или прямой фальсификации его результатов властями, которым был невыгоден раскол страны. Действительно, им было что терять: не удалось обеспечить своих сторонников «классическим» примером плебисцита в стране с древнейшими демократическими традициями. Не удалось и молдавским симпатизантам шотландских сепаратистов получить такой же юридический аргумент в пользу постепенного отделения от Молдовы южных, населенных преимущественно немолдавским населением, районов и окончательного закрепления статуса «независимого Приднестровья» [56].

Тем не менее некоторые молдавские политики, по-видимому, смирившись с провалом надежд, расценили случившееся в Шотландии как успех, попытавшись вновь укорить молдавские власти за «несправедливые обвинения» в сепаратизме. В частности, башкан Гагауз Ери Михаил Формузал заявил, что «Шотландия имеет в тысячу раз больше полномочий, чем имеет Гагаузия. Но там никого не называют сепаратистами. Прошел референдум, шотландцы изъявили желание жить вместе». Правда, он позабыл, что Россия не имеет в Шотландии пророссийское лобби, какое у нее есть в южных районах Молдовы, и никто в Шотландии не ставит перед собой задачу, отсоединившись от Англии, возмечтать о «восточном векторе» и переориентироваться на ЕврАЗЭС [57].

После ухода с поста башкана М.Формузала и замены его И.Влах (апрель 2015 г.), ранее активно выступавшей за вступление Молдовы в Таможенный Союз, происходит, однако, некоторое снижение градуса поляризации. Новый башкан теперь не политизирует эти вопросы и занимается экономикой и расширением внешних связей региона. Однако пророссийские настроения в Гагауз Ери очень сильны и продолжают оставаться серьезной проблемой для дальнейшего стабильного развития молдавского государства.

Политика России в отношении Молдовы (1989-2015) и приднестровский вопрос

Переломными стали в этом отношении события, связанные с подготовкой и принятием в Молдове языкового законодательства, включавшего в себя Закон о государственном языке и Закон о функционировании языков на территории республики (декабрь 1988 - сентябрь 1989 гг.). Здесь впервые жители республики увидели, что симпатии центральных органов власти и особенно всесоюзных СМИ однозначно оказались на стороне русскоязычного меньшинства, в том числе части жителей Левобережья Молдовы, которая стала выступать за придание статуса государственного также и русскому языку. Между тем русских в республике было всего 12,96% против 64,5% молдаван (по итогам проведенной в январе того же 1989 г. переписи населения) [58]. Выполнение этого требования означало фактическое сохранение созданного в советские годы статус-кво, при котором приоритет на государственном уровне в республике все равно отдавался бы русскому языку, а вместе с ним - носителям этого языка - русским и «русскоязычным» жителям республики, в ущерб коренному населению.

Сторонники «государственного двуязычия», интересы которых представляло в ту пору созданное 9 января 1989 г. Интердвижение «Unitate-Единство», добиваясь двуязычия, стали организовывать массовые протесты, на которых, среди прочего, грубо оскорбляли молдаван, их традиции и историю, зачастую представляя их «дикарями, слезшими с деревьев», которым якобы «русские принесли культуру». Однако тогда еще всесоюзные СМИ «не замечали» этого и в духе прежних десятилетий огульно обвиняли представителей национального движения (в то время они были объединены в Демократическое движение в поддержку перестройки и Литературно-Музыкальный клуб им. А. Матеевича, слившиеся 20 мая 1989 г. в единый Народный Фронт Молдовы [59]) в национализме, преднамеренном ущемлении прав русскоязычных и стремлении скорее объединить Молдову с Румынией. Последнее обвинение стало постоянной «страшилкой» советской, а ныне российской пропаганды, которую она постоянно использует для открытой мобилизации нацменьшинств на борьбу против молдаван.

Рост влияния национального движения в Молдове сильно беспокоил сторонников Интердвижения и других просоветски настроенных жителей республики. Поэтому уже начиная с марта 1989 г. в Левобережье распространяется идея в ответ на возможное провозглашение молдавского/румынского языка государственным провозгласить автономию от остальной Молдовы, причем не в составе Молдовы, а всего СССР. Почти одновременно, со второй половины 1988 г. и особенно в 1989 г. в молдавских СМИ начинается обретающая все более ожесточенный характер полемика сторонников и противников государственности молдавского/румынского языка. Когда сторонники сохранения прежнего статуса русского языка поняли, что эта полемика не может заставить набиравшее обороты национальное движение пойти на уступки, они перешли к новому этапу сопротивления - от угроз к конкретным действиям. 11 августа 1989 г. в Тирасполе был создан Объединенный Совет трудовых коллективов, 16 августа 1989 г. состоялась предупредительная 2-часовая «лингвистическая» забастовка, а затем просоветские силы начали массовые забастовки по всей республике [60]. Масштаб их все расширялся, охватив несколько сот предприятий в разных населенных пунктах республики. Когда 31 августа - 1 сентября 1989 г. упомянутые выше 2 «лингвистических» закона были приняты Верховным Советом МССР, забастовка продолжилась с удвоенной силой. Попытки властей республики успокоить страсти успеха не имели. Уже в середине сентября

1989 г., во исполнение своих прежних замыслов, будущие приднестровские сепаратисты создают проект образования «Приднестровской Автономной ССР» (ПАССР). Забастовка завершилась лишь 22 сентября, когда ее организаторы поняли, что ожидаемый ими Пленум ЦК КПСС по национальному вопросу, который, как они рассчитывали, определит, что государственным языком СССР является русский, не примет такого решения [61].

3 декабря 1989 г. они проводят незаконный референдум в Рыбнице, поставив на голосование вопрос, войдет ли этот город в «ПАССР» в случае ее создания. Хотя этот референдум был сразу же объявлен незаконным властями республики, 28 января 1990 г. состоялся аналогичный референдум в Тирасполе [62].

Усиливающееся сопротивление сторонников просоветского выбора стало проявляться и в других вопросах. Сразу после принятия Закона о государственном флаге республики - триколоре (27 апреля 1990 г.), уже 30 апреля и 3 мая 1990 г. горсоветы Тирасполя и Бендер незаконно запретили его использование на подчиненной им территории. 7-8 мая 1990 г. в Тирасполе были проведены митинги в поддержку этого антиконституционного решения [63]. 8 мая 1990 г. к ним присоединился также Рыбницкий горсовет. 2 июня 1990 г. сепаратисты провели в с. Пэркань «съезд депутатов всех уровней Приднестровья», на котором добились от собравшихся одобрения взятого ими курса на создание автономной от Молдовы республики. 1 июля и 12 августа 1990 г. «референдумы» по вопросу о вхождении в «ПАССР» в случае ее создания были также незаконно проведены в Бендерах и Дубэсарь, а 13 июля Дубэсарский горсовет (еще до референдума) не только принял решение включить город в будущую «ПАССР», но и запретил применение официального флага республики в городе [64]. 10 августа 1990 г. Рыбницкий горсовет присвоил себе право созвать «II чрезвычайный съезд народных депутатов разных уровней» [65]. Вопреки тому, что все эти решения также были отменены законными органами власти Молдовы, сепаратисты все же провели этот съезд 2 сентября 1990 г., но уже в Тирасполе. Он провозгласил создание теперь уже т.н. «Приднестровской Молдавской ССР» [66].

28 октября 1990 г., как уже упоминалось, в южных районах республики состоялись также широко разрекламированные в союзной прессе «выборы в Верховный Совет ГАССР», подаваемые как необходимость, в целях защиты от «молдавских националистов». На помощь единомышленникам прибыли несколько тысяч сторонников приднестровского сепаратизма. По возвращении обратно, 2 ноября 1990 г. они разгромили и захватили органы власти г. Дубэсарь. Попытка МВД Молдовы навести порядок в захваченном городе обернулась столкновениями с сепаратистами и человеческими жертвами с обеих сторон [67]. Союзные СМИ и на этот раз подали произошедшее как «злодеяние прорумынских националистов Молдовы», однозначно встав на сторону сепаратистов.

Уже в октябре-декабре 1990 г. в южных районах республики при поддержке приднестровских сепаратистов стали создаваться «подразделения гагаузской милиции» и «органов безопасности». Со своей стороны, в Приднестровье при непосредственной поддержке союзного руководства (А. Лукьянов и другие) в январе-марте 1991 г. были предприняты шаги по отделению финансово-банковских органов региона от общемолдавских, а 11 марта 1991 г. был создан первый отряд РОСМ (рабочие отряды содействия милиции), с которого началось создание собственных «правоохранительных органов» - милиции и госбезопасности. Вопреки решениям Верховного Совета Молдовы о запрете проведения референдума по сохранению СССР (имевшим на то право в соответствии с Декларацией о суверенитете республики от 23 июня 1990 г.), поддержанным и всенародным опросом 9-12 марта 1991 г. (69% населения республики высказалось против проведения этого референдума), 17 марта 1991 г. в южных и восточных районах республики такой референдум состоялся. А в дни прокоммунистического путча в Москве (19-21 августа 1991 г.) тираспольское руководство открыто поддержало путчистов ГКЧП, надеясь на восстановление «твердой вертикали власти» и подавление «национализма» в Молдове. Со своей стороны, командующий Одесским военным округом генерал-полковник И. Морозов оказывал реальную помощь сепаратистским лидерам Тирасполя и Комрата вооружением, средствами связи, личным составом. М. Снегур просил Президента СССР дать указание командованию Одесского военного округа прекратить оказание помощи государственным преступникам [68]. Ответ М. Горбачева остался неизвестен. Отметим, что даже Ф.Ангели, на страницах своей книги открыто симпатизирующий сепаратистам Комрата и Тирасполя, хотя нередко и осуждающий определенные их действия, не решился отрицать «реальную помощь Одесского военного округа» сепаратистам юга и востока Молдовы. Не оспаривает он и факт отправки сепаратистами Комрата и Тирасполя поздравительных телеграмм в адрес ГКЧП [69].

После провала путча и в ответ на задержание молдавской полицией лидеров Приднестровья 25 августа 1991 г. незаконные структуры власти региона провозгласили его «независимость» от Молдовы, а 5 ноября 1991 г., учитывая развал СССР, переименовали его из «ПМССР» в «ПМР» [70].

С подачи еще существовавшего МВД СССР и сразу после встречи с его руководством 11 сентября 1991 г. в Приднестровье началось формирование отрядов т.н. «гвардейцев», задачей которых было «защищать суверенитет и независимость» региона [71]. Более того, когда в ноябре

1991 г. состоялось «совещание представителей суверенных республики и автономных формирований малых народов» разваливавшегося СССР, с участием, разумеется, представителей Приднестровья и южных районов Молдовы, приветствия им прислали лично М. Горбачев и Президент РСФСР Б. Ельцин [72].

В Приднестровье постоянно прибывали различные политические деятели России, выражавшие открытую поддержку сепаратистам - В. Жириновский, Н. Травкин и другие. Последнего даже пришлось 21 сентября 1991 г. задержать близ Дубэсарь и выслать из Молдовы [73].

В сентябре-декабре 1991 г., при содействии частей Советской Армии, находившихся в регионе, путем подкупа, шантажа, террора и угроз сепаратисты захватили почти все райотделы полиции и органов МНБ Молдовы на Левобережье, за исключением Дубэсарского райотдела полиции, создав собственные антиконституционные «органы внутренних дел» [74]. К марту

1992 г. сепаратисты ликвидировали практически все местные органы власти региона, подчинявшиеся центральной власти Молдовы [75]. Им на помощь стали прибывать тысячи «добровольцев» и казаков. К ним уже в ходе конфликта присоединился, по его собственному свидетельству, нынешний вице-премьер России Д. Рогозин, который выступал в роли одного из организаторов сепаратистских группировок [76].

1-2 марта 1992 г., накануне принятия Молдовы в ООН, в результате хорошо спланированной провокации вооруженные казаки и «гвардейцы» вынудили сотрудников Дубэсарского райотдела полиции сдаться и захватили его. Это событие стало сигналом для начала Приднестровской войны, которую Молдова вела не только и не столько с левобережными сепаратистами, но с 14-й армией России, расквартированной с 1956 г. в Приднестровье, чьи солдаты, офицеры активно помогали тираспольскому режиму, а ее оружие использовалось Тирасполем против Молдовы. В последующие дни, в ответ на действия МВД Молдовы по восстановлению конституционного порядка в регионе, начиная с 6 марта, сепаратисты стали минировать сельхозугодья, плотину Дубэсарской ГРЭС, мосты через Днестр, 3 из которых позже были разрушены.

С началом приднестровской войны российское руководство в лице Президента Б. Ельцина и Председателя Верховного Совета Р Хасбулатова долго не реагировало на обращения М. Снегура, в которых указывалось на активное участие в конфликте граждан России, а когда ответ Р. Хасбулатова все же был получен, он был, по свидетельству М. Снегура, «абсолютно неадекватным» [77]. (Б. Ельцин вообще не ответил).

20 марта 1992 г. Верховный Совет РСФСР принял Обращение, в котором открыто занял сторону приднестровских сепаратистов и обвинил Молдову в эскалации конфликта. 24 марта 1992 г. Парламент Молдовы осудил это Обращение, а 28 марта Президент Снегур, учитывая все более осложняющийся характер конфликта, ввел на территории Молдовы чрезвычайное положение.

Немедленно последовала реакция Москвы: 4 апреля 1992 г. в Тирасполь прибыл вице-президент РСФСР А. Руцкой, который заявил там о поддержке сепаратистов и выступил за втягивание России в приднестровскую войну «для защиты соотечественников» в регионе. 6 апреля 1992 г. А. Руцкой выступил на VI съезде народных депутатов РСФСР. Он утверждал, что в район конфликта с правого берега якобы направляются «террористические группировки», которые «поджигают и взрывают» промышленные предприятия, «издеваются и убивают мирное население», тогда как «русскоязычное население» якобы не вооружено и не может защищаться [78]. Несмотря на протесты Президента М. Снегура и Председателя Парламента А. Мошану против действий А.Руцкого (7-8 апреля 1992 г.) VI съезд народных депутатов России принял 8 апреля 1992 г. резолюцию, в которой также открыто поддержал позицию сепаратистов [79]. В своих воспоминаниях Президент РФ Б.Ельцин вынужден был признать, что визит А. Руцкого в Приднестровье осложнил молдо-российские отношения, которые и ранее были напряженными, и что Правительство Молдовы направило протест против этих его действий [80].

В эти же дни российские СМИ распространяли массу грязных выдумок о войне с приднестровскими сепаратистами, которую вели законные власти Молдовы. Утверждалось, в частности, что в конфликте якобы участвуют румынские добровольцы и пилот, что Молдова применяет танки и другие виды вооружения, вообще отсутствовавшие в арсенале молдавских частей, непрерывно сообщалось о «новых зверствах» молдавских военных, причем полностью обходились вниманием чудовищные злодеяния, творимые сепаратистами, замалчивалось участие российских военных и вооружения в конфликте. Телекомпания «Останкино» вообще не реагировала на протесты руководства Молдовы [81]. Хотя среди российских СМИ того времени были и исключения, довольно объективно подававшие картину событий («Известия»), они были в незначительном меньшинстве [82].

Минобороны России, поначалу державшееся в роли исполнителя приказов российского руководства, 19 мая 1992 г., во время боев близ с. Кошница и Дубэсарской трассы, открыто заняло позицию сепаратистов. В направленном командующему 14-й армией, дислоцированной в Приднестровье, И.Неткачеву, указании, говорилось, что Приднестровье является «российской землей», ситуация там «осложнилась» и его надо «защищать всеми путями и средствами», для чего предписывалось пополнить части армии резервистами, подразделения привести в состояние полной боевой готовности и «разблокировать» их (чтобы беспрепятственно помогать сепаратистам) [83]. Сепаратистам было передано значительное количество различных вооружений и техники [84].

Воодушевленные такой поддержкой, сепаратисты снова перешли к активным действиям. 7 мая 1992 г. они захватили ретрансляционную станцию близ с.Маяк (Григориопольский район), лишив жителей региона возможности смотреть программы Молдавского телевидения. 9-10 мая 1992 г. лидеры сепаратистов провели «чрезвычайный съезд трудящихся ПМР». В нем также приняли активное участие немало представителей России - члены коммунистических и шовинистических организаций Москвы, Петербурга, Нижнего Новгорода, Владимира. Участники съезда потребовали от руководства России «признания ПМР», перехода на ее сторону 14-й армии и проведения в Тирасполе «съезда рабочих и крестьян СНГ».

Минобороны России, поначалу державшееся в роли исполнителя приказов российского руководства, 19 мая 1992 г., во время боев близ с. Кошница и Дубэсарской трассы, открыто заняло позицию сепаратистов. В направленном командующему 14-й армией, дислоцированной в Приднестровье, И.Неткачеву, указании, говорилось, что Приднестровье является «российской землей», ситуация там «осложнилась» и его надо «защищать всеми путями и средствами», для чего предписывалось пополнить части армии резервистами, подразделения привести в состояние полной боевой готовности и «разблокировать» их (чтобы беспрепятственно помогать сепаратистам) [85]. Сепаратистам было передано значительное количество различных вооружений и техники [86].

В результате 18-19 мая 1992 г. сепаратисты при полном бездействии российских военных, перебросили из частей 14-й армии в район боев (близ сел Кочиерь, Кошница, Рогь и других) несколько десятков танков, из которых обстреливали части молдавской полиции и армии, что привело к многочисленным человеческим жертвам [87]. Сепаратисты нападали на молдавских полицейских, пытаясь вытеснить их из Бендер, а горотдел полиции - ликвидировать. Их вооруженные формирования задержали в период со 2 марта по 18 июня 60 полицейских, 8 из которых позднее убили [88].