Гражданское участие в России: от неконвенциональных к конвенциональным формам (на примере муниципальных выборов в Москве 2017 Г.)

Одним из ключевых элементов представительства интересов общества во взаимоотношениях с государством является гражданское участие. Гражданское участие может принимать разные формы, но вне зависимости от этого, оно всегда является основным способом воздействия граждан на принятие решений органами власти. Таким образом граждане - как частные индивиды со своими локальными проблемами - включаются в политический процесс, что важно для обеих сторон: представителям власти важно знать, как население реагирует на принимаемые решения, а гражданам необходимо получить представительство своих интересов.В конечном счёте это приводит к повышению респонсивности власти - способности власти отзываться на требования общества, что способствует разрешению социальных и политических конфликтов.

Кроме того, гражданское участие является основной формой существования гражданского общества, которое, как отмечают исследователи, существует всегда, когда есть граждане, вне зависимости от того, является ли режим авторитарным или демократическим. Гражданское общество, в свою очередь, выполняет очень важную функцию. Как писал Р.Патнэм, участие в сообществах, сети индивидов и интерперсональное доверие являются ключевыми компонентами социального капитала,который в целом характеризует доверие в обществе. В свою очередь, именно гражданское общество создаёт возможности для повышения уровня этого доверия через участие индивидов в различных организациях, движениях, организацию акций и пр. Накопление социального капитала является значимым фактором для повышения доверия членов общества к политическим институтам.

Наконец, ещё одна причина, по которой изучение гражданского участия является важным, - постоянное обновление его форм. К примеру, вместе с развитием Интернета традиционные формы участия постоянно дополняются новыми - различные Интернет-сообщества, онлайн петиции и организация мероприятий посредством социальных сетей и пр.В результате изменяется и формат взаимодействия органов власти. Всё это, вместе с уже упомянутыми необходимостью представительства интересов и развитием гражданского общества, делает изучение форм гражданского участия важным и актуальным.

Таким образом, научная новизна данного исследования состоит, с одной стороны, в комплексном рассмотрении и анализе различных форм гражданского участия в России в период с 2011 по 2017 гг. С другой стороны, новизна заключается и в постановке исследовательской проблемы.

Исследовательская проблема настоящей работы состоит в недостаточной изученности процессов перехода гражданского участия от неконвенциональных к конвенциональным формам. В каком-то смысле про это говорил Л.Бози, когда обращал внимание на то, что вопрос последствий социальных движений всё ещё остаётся неизученным несмотря на возросший исследовательский интерес к этой сфере. Однако автор концентрировался на исследованиях, посвящённых индивидуальным биографиям участников движений, в то время как в данной работе интерес представляют институциональные формы перехода из одной формы в другую. Стоит отметить, что в целом, формам гражданского участия посвящено большое количество работ, о чём будет сказано далее в главе 1. Однако именно по вопросу перехода из одних форм участия в другие литературы не так много, в том числе и на российском опыте. Далее рассмотрим основные работы по данной тематике.

В качестве одной из основных работ, систематизировавшей данные о гражданском участии в России, следует упомянуть книгу С.Грина «Москва в движении: власть и оппозиция в путинской России».Взяв за основу метод анализа социальных движений, разработанный С.Тэрроу и Ч.Тилли, автор анализирует отношения, складывавшиеся между российским гражданским обществом с момента прихода В.Путина к власти и до протестов 2011-2012 гг. против фальсификаций на выборах. Внимание С.Грина сосредоточено на изучении примеров мобилизации граждан по конкретным индивидуальным вопросам: антимилитаристская деятельность Комитета солдатских матерей, протесты против монетизации льгот 2005 г., движение обманутых дольщиков и жителей расселяемых районов Москвы, движение автомобилистов «Синие ведёрки». В фокусе внимания также оказываются общественная организация «Свобода выбора», выступающая в защиту прав автомобилистов, оппозиционная коалиция «Другая Россия», и, конечно, движение «За честные выборы», зародившееся в декабре 2011 года как реакция на сфальсифицированные - по мнению участников движения - выборы в Госдуму. Как подчёркивает С.Грин, политические протесты 2011-2012 годов были связаны с предыдущими процессами самоорганизации общества, которые и были им рассмотрены. Основный вывод данной работы состоит в том, что «пассивность» российских граждан, которая часто называется в качестве их аскриптивной характеристики, на самом деле не является таковой. По мнению Грина, российское гражданское общество способно к самоорганизации и выработке взаимного доверия, однако успешная мобилизация возможна только в том случае, если политическая элита будет заинтересована в институционализации взаимодействий с обществом, иначе мобилизация будет неуспешной.

Интересно, что на схожую тематику была написана работа российских социологов под руководством К.Клеман также на основе примеров из 2000-2010 гг. Изучая вопрос того, откуда берутся общественно-активные граждане, авторы пришли к выводу, что чаще всего активность большинства социальных движений до 2010-х гг. была посвящена решению конкретных проблем и редко выходила на более широкий политизированный уровень. Б.Гладаревтакже отмечал, что мобилизация российских граждан происходит от частных проблем к общему.

Отдельно необходимо выделить блок литературы, связанный с социальными движениями. В частности, уже упоминался подход С.Тэроу и Ч.Тилли к изучению социальных движений: авторы сформировали теоретическую рамку для определения того, что является социальным движением с опорой на понятие состязательной (contentious) политики и репертуаров действий. Значительный теоретический вклад в изучение социальных движений также внесла Д. делла Порта, предприняв попытку рассмотреть демократические изменения через парадигму социальных движений.

Безусловно, важной частью теоретической основы данного исследования являются работы по гражданскому и политическому участию. В этом блоке можно разделить на два больших направления. Во-первых, это исследования, посвящённые различным вопросам гражданского участия - теоретическое описание термина, кейс-стади, социальный состав участвующих, а также разделение на конвенциональные и неконвенциональные формы участия. Основополагающими здесь сталиработы Л.Милбрайта иА.Вербы и Н.Ная, заложившие теоретические основы понимания термина? Которые впоследствии развивали другие исследователи. В качестве второго блока исследований можно выделить работы, которые посвящены в первую очередь различиям в формах гражданского участия как по линии конвенциональные / неконвенциональные, так и просто в зависимости от средств, с помощью которых осуществляется участие.В будущем это даст теоретическую основу для понимания гражданского участия в России.

Отдельно также стоит выделить блок литературы, посвящённый протестным сообществам (или протестным публикам) в России. Теорию публик сформулировал М.Ворнер, впоследствии она была развита в работе «Делиберативные мини-публики: вовлечение граждан в демократический процесс». Применительно к российским протестным движениям её использовали в своих работах исследователи Д.Зайцев и Н.Беляева.

Таким образом, объектом исследования выступает гражданское участие в России.

Предмет исследования - репертуары гражданского участия в России в период с 2011 по 2017 г.

Здесь необходимо дать некоторые пояснения относительно объекта исследования. Среди исследователей нет консенсуса по поводу того, как соотносится гражданское и политическое участие. Некоторые авторы отделяют политическое участие от гражданского, утверждая, что последнее является в итоге трансформируется в политическую активность. Одновременно с этим есть и более широкая трактовка гражданского участия, которая предполагает, что такие формы активности, как голосование на выборах, лоббирование, участие в демонстрациях и другие действия, которые и относятся к политическому участию, также являются частью гражданского участия. В настоящей работе будет использована именно последняя трактовка гражданского участия, поскольку интерес представляет именно процесс перехода от неконвенциональных к конвенциональным формам, а не разделение участия на подтипы.

Соответственно, целью данного исследования является выявление особенностей трансформации неконвенциональных форм гражданского участия в России в конвенциональные.

Поставленная цель определила следующие задачи:

Изучить теоретический базис работы по вопросам гражданского участия, социальных движений и протестных сообществ;

Сформировать представление о ситуации с гражданским участием в России на момент начала протестов 2011-2012 гг. против фальсификаций на выборах;

Собрать и систематизировать данные о репертуарах гражданского участия в России с 2012 по 2017 гг., свидетельствующих о переходах из неконвенционального гражданского участия в конвенциональное;

Провести анализ имеющихся биографий муниципальных депутатов с выделением в них - по возможности - актов гражданского участия;

Собрать данные и провести анализ сети кандидатов в депутаты на муниципальных выборах в Москве в сентябре 2017 года.

Исследовательский вопрос: каковы особенности произошедшей трансформации российского политического участия из неконвенциональной в конвенциональную форму?

В рамках данного исследования выдвигается гипотеза о том, что муниципальные выборы в Москве в сентябре 2017 года стали каналом перехода протестной активности в конвенциональное русло. В основе данного предположения лежит утверждение о том, что конвенциональные формы часто воспринимаются как более эффективные, чем неконвенциональные, что было подтверждено некоторыми исследованиями. При этом следует отметить, что выборы не рассматриваются как единственный путь такой трансформации, а просто как один из способов. Здесь следует указать, что внимание в работе сфокусировано именно на этой кейсе как на способе перехода из неконвенциональных форм в конвенциональные по следующей причине. Именно на этих выборах представители оппозиции смогли объединиться и участвовать в выборах, а также добиться хорошего результата: 267 представителей так называемой «команды Гудкова-Каца», которая объединила большинство оппозиционных кандидатов, стали депутатами (17,8% от общего числа мандатов). Таким образом, акторы, чаще выбирающие неконвенциональные формы участия - например, протестные акции - встроились в конвенциональную форму. Вместе с тем, будут изучены и другие формы гражданского участия.

Исследование будет выполнено в парадигме акторно-ориентированного институционализма, который во многом происходит от теории рационального выбора. Данная методология рассматривает институты как формальные правила и социальные нормы, которые, с одной стороны, ограничивают поведение индивида, но в то же время не предопределяют его действия. Индивид, в свою очередь, может активно участвовать в создании и изменении окружающих его институтов, даже несмотря на возможные ограничения и «тропы зависимостей».

Методами исследования являются биографический анализ и поиск сообществ в сетевом анализе. Биографический анализ позволит на примере отдельных муниципальных депутатов, наиболее активно участвующих в жизни российского гражданского общества, и отдельных его представителей исследовать репертуары участия и проследить их трансформацию. Поиск сообществ (communitydetection) будет использован для выявления различных кластеров в сети оппозиционных кандидатов в муниципальные депутаты на выборах в Москве.

Временные рамки исследования соответствуют периоду с 2011 по сентябрь 2017 гг. Выбор точки начала обусловлен тем, что протесты 2011-2012 гг. против фальсификаций на выборах стали первыми масштабными протестными акциями за последнее десятилетие. Кроме того, как уже упоминалось, эти протесты стали в некотором роде кульминацией всей предыдущей мобилизации гражданского общества. О причинах включения в исследование муниципальных выборов в Москве в качестве конечной точки было сказано ранее.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что полученные результаты могут быть использованы для дальнейшего теоретического и эмпирического изучения российского гражданского общества.

С практической точки зрения исследование значимо для понимания процессов, происходящих в российском гражданском обществе.

Работа состоит из введения, трёх глав и заключения. В первой главе будет проанализирована теоретическая база работы. Вторая глава представляет собой биографический анализ. И в третьей главе будет проведено блок-моделирование на основе сети муниципальных депутатов.

Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения гражданского участия в России

1.1 Гражданское участие. Конвенциональные и неконвенциональные формы

Вначале следует кратко охарактеризовать то, что понимается под гражданским обществом. Одним из главных теоретиков гражданского общества в его современном понимании считается Г.В.Ф. Гегель. В его трудах гражданское общество рассматривалось как совокупность отношений людей, автономная от государства. В отличие от государства, гражданское общество является сферой реализации частных, индивидуальных интересов. С одной стороны, гражданское общество является продуктом «эмансипации» различных областей социальной жизни. Но в тоже время эта сфера не является полностью отделённой от государства: по мнению Гегеля, государство возникает первым, а гражданское общество формируется внутри него и таким образом от него зависит. Гегель противопоставлял разумное государство и гражданское общество, которым руководят «нужда и рассудок». В данной работе также будем придерживаться такого понимания: являясь автономным от государства, гражданское общество в лице конкретных индивидов взаимодействует с представителями государства по поводу своих интересов.

Консенсуса по поводу того, что считать гражданским участием, в литературе нет. Считается, что значительный вклад в современное понимание гражданского участия сделал Роберт Патнэм в своём исследовании социального капитала американского общества. Проводя исследование, автор пришёл к выводу, что в современном ему американском обществе наблюдается спад участия граждан в различных видах активности - например, голосование на выборах, вовлечённость в религиозные и рабочие союзы и другие гражданские организации. Таким образом, сокращается социальный капитал американских граждан, что, в свою очередь, связано с функционированием демократии и рыночной экономики. В отношении исследования Патнэма важно отметить, что он не вводил полноценного различия между формами участия и сфокусировался на самом факте вовлечения в общественную и политическую жизнь в различных его формах.

В дальнейшем гражданское участие также определялось по-разному. Некоторые исследователи определяли его как коллективное действие, направленное на улучшение условий их жизни. Другие авторы, наоборот, акцентировали внимание на политическом аспекте гражданского участия, фактически сводя его к голосованию на выборах, членству в партиях и другим политическим активностям.

В настоящей работе, как уже было сказано, не стоит задача провести принципиальную разницу между гражданским и политическим участием. В связи с этим гражданское участие предполагается рассматривать как континуум от частной сферы к публичной сфере. Последнее, в свою очередь, включает в себя в том числе участие в выборах или деятельность в рамках политических партий или групп интересов. Таким образом, гражданское участие определяется как участие активных граждан в различного рода активностях, направленных либо на улучшение условий жизни, либо на помощь в формировании будущего своего сообщества.

Отдельно следует выделить политическое участие как часть гражданского участия. Алмонд и Верба, являющиеся одними из основоположников теории политического участия, определяли его как активные действия индивидов, нацеленные на то, чтобы повлиять на выборы должностных лиц или на принимаемые правительством решения. Аналогичные определения политического участия вскоре после работы Алмонда и Вербы дали Л.Милбрайт, М.Каасе и Д.Марш - «добровольные действия граждан, нацеленные на то, чтобы повлиять на политические решения на различных уровнях политической системы» или «действия граждан, посредством которых они стремятся повлиять на правительство и проводимую политику или поддержать их».

Как можно заметить, данные определения были достаточно широкими и не ограничивали участие какими-либо конкретными формами, а также не уточняли, является ли участие только индивидуальным или групповым. Ключевых критериев в этом определении три: действия являются активными, а не пассивными; они направлены на должностных лиц или правительство в целом; участвуют обычные граждане на непрофессиональной основе.

Впоследствии А.Верба и С.Най, опираясь на результаты исследования в семи странах, выявили четыре способа политического участия: голосование на выборах, прямые контакты с государственными должностными лицами, работа на кампаниях кандидатов на различные должности и общественная работа.При этом, очевидно, в голосование на выборах оказалось вовлечено гораздо больше людей, чем в три других формы участия. Однако данная концепция является достаточно ограниченной, потому что включает только те формы участия, которые осуществляются «внутри системы» (т.е. внутри существующих институтов) и игнорирует, например, протестные акции и забастовки, предполагающие участие вне традиционных политических институтов. В свою очередь, американские социологи Милбрайт и Гоэль, изучая американскую политику, включили протесты в классификацию форм политического участия, помимо уже перечисленных. В этом же исследовании авторы ввели широкоизвестную типологию форм политического участия: «равнодушные», «зрители» и «гладиаторы».«Равнодушные»граждане практические не включаются в политический процесс. «Зрители» участвуют в политике, но на достаточно низком уровне активности - в пределах голосования на выборах, проявления патриотизма и личных контактов с политиками. И наконец, «гладиаторы» являются общественными активистами, участвуют в политических протестах и избирательных кампаниях, контактируют с должностными лицами.

Из различий в приведённых классификациях способов политического участия логично возникает следующий вопрос. Чем протесты принципиально отличаются от голосования на выборах или участия в кампаниях? Ответ на этот вопрос ведёт к разделению форм политического, а шире - гражданского - участия на конвенциональные и конвенциональные. Концептуальное различение между двумя типами участия было заложено М.Каасе и С.Барнса, которые исследовали массовое участие в пяти «западных» демократиях. Изучаястимулы политических протестов, авторы пришли к выводу о зарождении нового раскола по линии материальных и постматериальных ценностей, в связи с чем формируется «новая политика». Отличительной чертой «новой политики» является расширение возможностей политического участия за пределы электоральных форм, а также разделение на конвенциональные и неконвенциональные формы участия. В основе предложенного разделения лежит различение каналов участия также на конвенциональные и неконвенциональные. Таким образом, ключевым отличием двух типов является то, что конвенциональные практики участия - это те, которые осуществляются посредством институционализированных организаций и норм поведения - например, деятельность в партии или голосование на выборах. Следовательно, в отношении неконвенциональных форм участия предполагается, что они происходят через неинституционализированные каналы. Причём институциональный аспект здесь играет важную роль. Институты, как известно, снижают издержки взаимодействия, и индивиды, выбирая между тем или иным типом гражданского участия, учитывают эти издержки, которые, очевидно, намного весомее у неинституционализированных форм взаимодействия. Получаем, что к конвенциональному участию относятся различные проявления электоральной активности, членство в гражданских ассоциациях, фандрайзинговые мероприятия и контакты с политиками. Примерами неконвенционального участия служит подписание петиций, протестные акции, демонстрации, бойкоты и пр.

Кроме различения в зависимости от институционализированности каналов участия в исследованиях не выделяются какие-либо общие характеристики, которые бы позволили разделить два типа участия на теоретическом уровне. В большинстве случаевконвенциональность или неконвенциональность типов участия определяется контекстуально на конкретных примерах. На основании рассмотренных исследований можно сформировать такую матрицу форм участия - в зависимости от конвенциональности и от того, кто осуществляет действие - индивид как частное лицо или индивид как член группы. Стоит сразу оговориться, что данная матрица не является исчерпывающей и представляет только основные формы участия, потому что полноценное перечисление вызывает затруднения ввиду их многообразия. Кроме того, граница между некоторыми формами участия достаточно размыта - например, демонстрации или забастовки могут быть как санкционированными, так и несанкционированными. Также подписание петиций во многом носит институционализированный характер, так как при определённых условиях (например, число подписей) они направляются на рассмотрение в органы власти.

Развитие Интернета оказало влияние на гражданское участие по двум направлением: облегчение уже существующих, «традиционных», практик; возникновение новых репертуаров участия. В частности, следующую типологию разработали VanLaer&VanAelst:

Горизонтальное измерение матрицы отвечает за то, является ли форма участия традиционной или она возникла с приходом Интернета. Вертикальная ось указывает на рост порога для участия: чем более рискованной является активность и чем больших обязательств она требует, тем выше будет порог для того, чтобы индивид принимал в ней участие.

В связи с разделением участия на конвенциональные и неконвенциональные формы также возникает вопрос о том, почему одни граждане выбирают институционализированные каналы выражения своих интересов, другие же действуют «вне системы». Это, в свою очередь, вытекает из вопроса о том, какой способ участия более эффективен. По данному вопросу среди исследователей нет согласия. С одной стороны, некоторые авторы считают, что массовый протест является единственным эффективным механизмом влияния на политические решения для не представленных во власти групп. Одновременно с этим есть исследования, выявившие обратное: и граждане, и сами политики считают, что голосование на выборах является наиболее эффективной формой политического участия, в то время как бойкоты, протесты и другие неинституционализированные формы - наименее эффективны. Каждую позицию можно по-своему объяснить. Институциональные формы участия будут восприниматься эффективными там, где эти институты «работают», т.е., способны донести мнение граждан до представителей власти и повлиять на их решения. И наоборот, неконвенциональные практики, скорее всего, будут более успешными в авторитарных режимах, где, с одной стороны, демократические институты не функционируют, с другой стороны - руководители боятся массовых политических протестов, так как их энергия может привести к серьёзным политическим изменениям вплоть до смены власти. Таким образом, переход от одного типа участия к другому может быть связан с осознанием того, что существующие институты более - или менее - эффективны по сравнению с неконвенциональными формами участия.

1.2 Социальные движения как элемент гражданского общества

Основной теорией, которая обычно служит для объяснения гражданского участия, является теория социальных движений. Существуют различные парадигмы изучения данного явления. Первая из них - теория коллективного поведения, преобладавшая в исследованиях социальных движений до конца 1960-х гг. Согласно ей, социальные движения - это иррациональное, непредсказуемое поведение в ситуациях социального кризиса и связанных с ним явлений депривации, фрустрации и агрессии.

Впоследствии развилась теория ресурсной мобилизации в рамках парадигмы коллективного действия. В противовес предыдущему взгляду, данная теория обращает внимание на рациональность социальных движений и подчёркивает особую роль организаций и ресурсов в их развитии.

Ключевой посылкой теоретической рамки изучения социальных движений, разработанной Ч.Тилли и С.Тэрроу, является предположение о том, что в основе протестных - и социальных - движений лежат гражданские ассоциации. При этом гражданские ассоциации рассматриваются как рациональные акторы, действующие в рамках существующей структуры политических возможностей с целью представлять и защищать интересы различных социальных групп. Социальные движения в рамках этой теории определяются как устойчивый, долгосрочный вызов представителям власти средствами публичной репрезентации, которые нацелены на то, чтобы показать единство, достоинство и многочисленность своего сообщества. Их основу составляют гражданские ассоциации, которые способствуют дальнейшей институционализации этих движений, концентрируют и распределяют необходимые для деятельности движения ресурсы, определяют стратегий действий. Часто эти ассоциации проводят политические кампании, организуют профсоюзы, группы интересов, становятся религиозными сектами.

Для социальных движений особой проблемой является формирование общегрупповой идентичности, посредством которой участники ассоциировали бы себя с движением и его целями. С одной стороны, этому процессу способствуют демонстрации и другие аналогичные мероприятия, организуемые с целью публичной саморепрезентации. Таким образом движение отделяет себя от других, внешних факторов. Одновременно с этим ведётся масштабная внутренняя работа, нацеленная на то, чтобы превратить безразличных людей в симпатизантов движения, а симпатизантов - в члены.

В теории социальных движений Ч.Тилли и С.Тэрроу выделяли несколько базовых компонентов, на основе которых можно определить протестные движения:

1) протестные кампании - систематические организованные попытки донести коллективные требования до представителей власти. Здесь важно отметить, что кампании, хотя и могут включать в себя петиции, протестные демонстрации и пр., являются, в отличие от этих форм, систематическими и выходят за пределы однократных событий. В кампаниях всегда присутствуют три стороны: группа граждан, выдвигающих требования; объекты требований; госслужащие, к которым требования обращены.

2) конкретные формы объединения протестующих на основе протестных кампаний. Протестные движения должны располагать институционализированными формами мобилизации ресурсов, структурой и программами. Кроме того, протестное движение также характеризуется наличием ассоциативных репертуаров действия, которые всем знакомы и помогают конструировать и поддерживать идентичность движения (например, карточки членов или обучающие мероприятия).

3) публичная саморепрезентация, которая демонстрирует массовость движения; наличие лидеров, способных консолидировать протестную энергию; наличие уважаемых в обществе категорий людей или целей, жертвенность (напр., сопротивление репрессиям; участие пожилых людей); единство членов движения.

При этом социальные движения действуют не автономно,а в условиях имеющейся структуры политических возможностей - характеристик действующего режима и институтов, которые облегчают или, наоборот, осложняют достижение социальными движениями их целей. Примерами таких характеристик может служить открытость политических институтов для новых акторов, (не-)стабильность правящей коалиции, степень репрессивности режима.

Следует отметить, что чаще всего в исследованиях социальных движений основное внимание уделяется внутреннему аспекту данного явления. Изучаются причины и факторы их формирования, ресурсы,социальная структура участников и их цели. Однако внешней стороне социальных движений - их взаимодействию с другими акторами и особенно их последствиям для процесса принятия решений - уделяется мало внимания.

Одним из авторов, который обратил внимание именно на внешний аспект, является Д. делла Порта. В своей работе MobilizingforDemocracyавтор пытается соединить две исследовательские парадигмы: теорию социальных движений и теорию демократизации так, чтобы рассматривать движения как фактор, который при определённых обстоятельствах может ускорить данный процесс. Автор фокусирует внимание на том типе демократизации, при котором авторитарный режим разрушается «снизу» в результате волны протестов. Важно то, что протесты как акты мобилизации общества всегда происходят в более широком контексте, в который также могут входить мобилизационные акты. При этом ключевую роль в мобилизации граждан к действию играют три фактора - процессы фреймирования коллективного действия, структура политических возможностей и мобилизация имеющихся ресурсов. Анализируя две протестные волны (1989 и 2011 гг.), делла Порта приходит к выводу, что социальные движения становятся катализаторами политических изменений только при определённых условиях.В книге проводится сравнительный анализ различных кейсов и анализируются обстоятельства, которые способствовали или помешали успеху протестных движений.

1.3 Альтернативная теоретическая рамка - теория протестных сообществ (публик)

Развитие Интернета в последние полтора десятилетия оказало значительное влияние на формы гражданского участия в силу специфики Интернета как средства коммуникации. Помимо новых форм участия, о которых говорили VanLaer&VanAelst, изменились его качественные характеристики. С одной стороны, Интернет снижает издержки взаимодействия индивидов и групп активистов, что облегчает их мобилизацию и тем самым создаёт дополнительные предпосылки для коллективного действия. Кроме того, Интернет позволяет быстро распространять сообщения среди большого числа акторов, а это особенно необходимо для участников различных форм протестной активности.

Но в то же время, Интернет изменяет сам формат участия. Как отмечают ValLaer&VanAelst, Интернет создаёт только слабые связи между участниками социальных и протестных движений: они не являются полноценными членами этих движений, а становятся «пользователями». Зачастую они, подержав какое-то мероприятие, продолжают двигаться дальше, не ощущая перманентной вовлечённости. В результате Интернет, по мнению некоторых исследователей, оказывается неспособным создать сильные связи и не порождает доверие между участниками.

В связи с изменением формата гражданского участия (стоит отметить, что не только Интернет повлиял на этот процесс) более актуальной для его изучения становится парадигма сообществ или публик. Эту теоретическую рамку развивал М.Уорнер в своей работе PublicsandCounterpublics.Публика обладает следующими характеристиками:

1) публика самоорганизуется и формируется вокруг дискурса

Публика существует только тогда, когда к ней обращаются -публикуются книги, делаются прогнозы, ей посвящаются посты на интернет-сайтах и речи и пр. Для существования публики, таким образом, необходимо наличие какого-либо «текста», который рассказывает о ней. Вокруг этого дискурса и происходит самоорганизация публики, независимо от государственных институтов, законов, гражданства и пр. При этом, отмечает Уорненр, существование публик нельзя объяснять наличием общих интересов, так как это объяснение игнорирует аспект самоорганизации.

2) публика - это отношение между незнакомцами

Границы публики определяются дискурсивно и не предполагают какое-то ограниченное число лиц, которые знают друг друга. В силу этого публика всегда состоит из незнакомцев, которые до её возникновения не контактировали друг с другом,а объединились в публику только на основе общих текстов. Отношения между ними выстраиваются только в рамках дискурса данной публики.

3) адресат обращений публики - и персональный, и безличный одновременно

С одной стороны, автор публичной речи обращается к тем, кто осознаёт себя частью публики, и это обращение - персональное. Но одновременно с этим обращение направлено на «незнакомцев», которые были таковыми до тех пор, пока к ним не обратились, а значит, обращение к ним было неперсональным.

4) публика конституируется через непосредственное внимание

Существование публики контингентно и зависит от активности индивидов, в то время как её институциональная структура - слабая. Индивид начинает «принадлежать» сообществу только тогда, когда проявляет к ней внимание, за счёт которого публика и существует.

5) социальное пространство публики создаётся за счёт рефлексивной циркуляции дискурса

Сообщество создаётся не самим фактом наличия каких-то текстов, а их объединением в единую цепочку. В таком случае можно установить связь между настоящим, предыдущим и последующим дискурсами, причём эта связь имеет социальный характер, поскольку фиксирует контекст взаимодействия.

6) действия публики исторически зависят от циркуляции её дискурса

Чем более своевременна циркуляция дискурса, и чем чаще она происходит, а также чем больше дискурс соответствует происходящим событиям, тем ближе публика к политике, т.е. - принятию решений.

7) публика - это «поэтическое» создание мира

Для самоорганизации публики необходимо, чтобы дискурсы, адресованные ей, были перформативными в том смысле, что давали характеристику окружающему миру, в котором они циркулируют.И через обращение к публике дискурс «реализует» этот мир.

В применении к политике теория публик используется в книге DeliberativeMini-Publics.Под делиберативными мини-публиками автор понимал форумы, обычно организуемые политиками, где граждане высказывают свои точки зрения и объединяются вокруг какой-то конкретной проблемы. Мини-публики становятся нормой жизни, фактически привнося в представительную демократию элементы прямой демократии, адаптированные к современным реалиям. Именно формирование репрезентативной группы граждан с различными мнениями по какому-то вопросу и является целью мини-публик.

Однако теория публик применима и к другим областям политики, в том числе - к протестным движениям.

На этом основана теория протестных сообществ (protestpublics), которая получила развитие и в России в форме теории протестных сообществ (protestpublics). Исследователи отмечают, что некоторые современные протестные движения уже не обладают теми характеристиками, которые положены в основу теории социальных движений. Во-первых, они не были организованы в масштабные кампании и не предполагали систематического взаимодействия с органами власти. Не было чёткой границы между активистами и участниками, а лидерство было перетекающим. Что затрудняло взаимодействие с ними политиков или должностных лиц.

Во-вторых, протесты не имели постоянной базы в лице общественных объединений или организаций. По аналогии с публиками, эти протесты остаются коллективным действием группы граждан, которые собираются по поводу какого-то вопроса или события для выражения недовольства действиями властей и требования политических изменений. И наконец, как отмечают авторы, сложно говорить об общей политической самоидентификации участвующих в протестах - они объединяли представителей различных политических ориентаций. Также протесты не были нацелены на обеспечение массовости или представительства «уважаемых» в обществе категорий населения.

Именно как протестную публику, обладающую перечисленными характеристиками, российские исследователи предлагают рассматривать протесты 2011-2012 годов, которые возникли как реакция на фальсификации на думских выборах в декабре 2011 года. Лидеры этих протестов - Б.Немцов, А.Навальный, С.Удальцов - не являлись базой протеста и следовательно, не могли репрезентировать протестующих.

Попытки институционализировать эти протесты ни к чему не приводили, протестующие периодически вновь собирались в формате уличных демонстраций.

Что же касается политической самоидентификации, эти протесты объединили представителей самых разных течений «от либералов до конформистов», чёткая программа у них отсутствовала, а требования к властям постоянно менялись.

Другими примерами таких же протестных публик служат протесты 2011-2014 гг. на киевском Майдане, «Арабская весна» (прежде всего, события в Египте), движение Occupy («Захвати»), «Протесты против мер жёсткой экономии» и пр.

Таким образом, именно с позиций теории протестных публик-сообществ и предлагается изучать протестную активность российского гражданского общества в рассматриваемый временной период, поскольку данная теоретическая рамка представляется более эффективным инструментом анализа в силу обозначенных особенностей российских протестов.

Глава 2. Анализ биографий и иных кейсов