Политическая культура толерантности

Размещено на http://www.allbest.ru/

Политическая культура толерантности

Введение

Политическая культура представляет собой ценностно-нормативную систему, отражающую представления общества о политической деятельности. Разумеется, это понятие носит конкретно-исторический характер и может служить одним из оснований для классификации различных общественных систем. Классическая типология политических систем была впервые разработана в 1956 г. Г. Алмондом. В первоначальной формулировке Г. Алмонда выделяются четыре основные категории политических систем: англо-американская, европейская континентальная, доиндустриальная (частично индустриальная), тоталитарная. Первые два типа относятся к демократическим режимам и определяются критериями политической культуры и ролевой структуры. Англо-американские системы отличаются «однородной, светской политической культурой» и «сильно разветвленной» ролевой структурой, а континентальные системы - «раздробленностью политической культуры» и структурой, в которой «роли коренятся в субкультурах и имеют тенденцию к формированию собственных подсистем распределения ролей». Два остальных типа не относятся к демократическим режимам Almond G.A. Comparative Political Systems // Journal of Politics. 1956. № 3. P. 398-399, 407..

В системе Алмонда политические культуры и ролевые структуры связываются с политической стабильностью общества: по его мнению, англо-американский тип, имеющий однородную политическую культуру и автономные партии и общественные образования, является политически стабильным, а европейско-континентальный тип с его гетерогенной культурой и взаимозависимостью между партиями и движениями - нестабильным. Эти положения развиваются в «функциональном подходе к сравнительной политике», предложенным Алмондом позднее Almond G.A. Introduction: A Functional Approach to Comparative Politics // The Politics of the Developing Areas. Princeton, 1960.. По мнению другого исследователя, в указанном подходе заключена «теория наиболее эффективной (т. е. стабильной) системы» и «характерные черты наиболее эффективного государственного строя… поразительно схожи с современной парламентской демократией, в особенности - в ее британском воплощении» Bluhm W.T. Theories of the Political System: Classics of Political Thought and Modern Political Analysis. Englewood Cliffs, 1965. P. 150..

По выражению самого Алмонда, континентальный европейский тип ассоциируется с «иммобильностью» и угрозой «цезаристского переворота». Этот тип власти нестабилен и даже, согласно Алмонду, обладает «потенциалом тоталитарности». В более поздней работе Г. Алмонд утверждает, что «иммобильность», присущая континентальному типу демократии, может иметь «существенные последствия для его стабильности и выживания». С другой стороны, англо-американская система описывается как «жизнеспособная» в смысле адаптивности: она «способна реагировать и на внутреннее, и на внешнее воздействие более гибко, чем многие, даже чем большинство других систем» Almond G.A., Bingham P.G. Comparative Politics: A Developmental Approach. Boston, 1966. P. 106, 262..

1. Толерантность в политической культуре

Свою идею разделения властей Г. Алмонд распространяет не только на традиционные ветви власти (законодательную, исполнительную, судебную), но и на политические подструктуры (партии, общественные объединения, группы интересов), главную роль при этом он отводит именно структурам второго типа. Согласно Алмонду, разделение властей интерпретируется как «охрана границ» между функциями. При этом для Великобритании характерно «эффективное сохранение границ… между подсистемами политии», в то время как во Франции существует «слабое разграничение… между различными частями политической системы». Аналогично англо-американский и континентальный европейский типы демократии различаются и степенью автономии средств коммуникации. В США, Великобритании и странах Британского Содружества имеются «автономные и специализированные» средства коммуникации, а во Франции и Италии «существует пресса, которая склонна подчиняться групповым интересам и политическим партиям» Almond G.A. Introduction: A Functional Approach to Comparative Politics. P. 37-38, 46..

Подобно тому, как доктрина разделения властей опирается на систему «сдержек и противовесов», теория сохранения границ дополняется концепциями «многофункциональности» и «регулирующей роли». Согласно Алмонду, формальные ветви власти и политические подструктуры обязательно выполняют несколько различных функций: «Любая политическая структура, какой бы узкоспециализированной она ни была, … является многофункциональной». В системах с развитой специализацией, прежде всего в англо-американской демократии, имеются структуры, «которые отличаются функциональной определенностью и которые стремятся играть регулирующую роль в отношении данной функции в политической системе в целом» Там же. P. 11, 18..

Существует также тесная связь между политической культурой и понятием «частично совпадающей принадлежности», предложенным А. Бентли, Д. Труменом и отчасти С. Липсетом. Эти концепции утверждают, что если люди одновременно принадлежат к нескольким группам, исповедующим различные взгляды, то их воззрения становятся более умеренными в силу наложения противонаправленных идеологических и психологических воздействий. Если же члены общества принадлежат к непересекающимся группировкам с враждебными друг другу взглядами, то конфликтный потенциал такого общества существенно возрастает. Как считает Д. Трумен, если обществу удается избежать «революции, вырождения, упадка и сохранить стабильность… то только благодаря множественности принадлежности» Truman D.B. The Governmental Process: Political Interests and Public Opinion. N.Y., 1951. P. 168.. По мнению С. Липсета, «шансы стабильной демократии увеличиваются, если группы людей и отдельные личности принадлежат одновременно нескольким пересекающимся политически значимым общественным объединениям» Lipset S.M. Political Man: The Social Bases of Politics. Garden City, 1960. P. 88-89..

В классификации Г. Алмонда стабильные англо-американские демократии имеют однородную структуру, а нестабильные европейские характеризуются наличием существенных противоречий между субкультурами. По мнению Г. Алмонда, их негибкость и неустойчивость являются «следствием состояния политической культуры». Иногда Г. Алмонд и его соавтор П. Бингем сами используют терминологию теории «частично совпадающей принадлежности»: в такой стране, как Франция, «человек редко подвергается воздействию «разнонаправленных давлений», которые делают более умеренными его жесткие политические установки» Almond G.A. A Comparative Political Systems. P.408. Almond G.A., Bingham P.G. Comparative Politics: A Developmental Approach. Boston, 1966. P. 263-265.. В известной книге «Гражданская культура» Г. Алмонд и С. Верба утверждают, что «схемы принадлежности в разных странах различны. В католических странах Европы, к примеру, эти схемы имеют тенденцию накапливать идеологический потенциал. Семья, церковь, группы защиты интересов, политическая партия совпадают в своих идеологических и политических характеристиках и усиливают друг друга в воздействии на общество. В США и Великобритании, напротив, широко распространена схема частично совпадающей принадлежности» Almond G.A., Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton,1963. P. 133-134..

Приведенные рассуждения американских политологов сохраняют актуальность для современной российской политической реальности с точки зрения необходимости ответа на следующие вопросы. Действительно ли англо-американская система демократии является самой эффективной и стабильной? Какая политическая система наиболее свойственна России? Какой тип политической системы реально сложился в современном российском обществе?

При этом, если в центре внимания Г. Алмонда и других «атлантических» политологов находятся демократические режимы, то применительно к России не следует забывать и о тоталитарном типе политической системы. По всеобщему признанию, современное российское общество находится в стадии перехода от тоталитаризма к демократии, что обусловливает специфику и трудности анализа: разумеется, переходные процессы изучать сложнее, чем устоявшиеся.

Сравнительный анализ тоталитаризма и демократии важен в первую очередь потому, что политическая культура является весьма консервативной составляющей политической системы общества в целом. Политические преобразования демократического характера последнего десятилетия носят в России впечатляющий характер, но они все же не ведут к немедленному изменению глубинных пластов общественного сознания в целом и его политической культуры в частности. Общество должно «изжить» тоталитарную культуру, глубоко укоренившуюся в социальных, экономических и идеологических структурах его жизнедеятельности. По словам А. Янова, речь идет о «радикальном очищении» российской политической культуры Янов А.Л. Веймарская Россия: что впереди. Историческая модель переходного периода // Независимая газета. 1991. 22 окт..

юридически и фактически обеспеченная суверенность личности Фарукшин М.Х., Юртаев А.Н. От культуры конфронтации к культуре диалога // Политические исследования. 1992. № 3. С. 150..

По существу, характеристики плюралистической политической культуры диаметрально противоположны по отношению к своим тоталитарным аналогам. В рамках многомерной плюралистической культуры вполне допустимы различные точки зрения по социальным, политическим, экономическим вопросам. Считается допустимым переход власти от одной политической партии к другой и смена политических личностей, управляющих государством.

Противоположность тоталитарного и демократического типов политической культуры определяет огромные трудности переходного этапа в России. При этом очень важно в процессе изживания тоталитаризма не скатываться до присущих самому тоталитаризму привычных методов разрушения. «Задача борьбы с тоталитаризмом - это задача не разрушения, а созидания. Разрушать нечего - все и так в развалинах. Нужна программа постепенной демократизации общественной жизни» Турчин В. Тоталитаризм // Погружение в трясину. М., 1991. С. 594..

Американский политический философ М. Уолцер выделяет пять типов политического устройства, допускающих терпимость, или пять типов толерантных обществ: многонациональные империи, международное сообщество, консоциативное (со-общественное) устройство, национальные государства и иммигрантские сообщества.

В иммигрантских сообществах терпимость также проявляется в отношении индивидов как таковых, причем выбор каждого индивида трактуется как индивидуальный личностный выбор. «Возникают персонализированные разновидности групповой жизни, а также возможность быть тем или этим весьма многообразными способами, и с каждым из этих способов другие члены группы должны мириться - постольку, поскольку данное многообразие терпимо обществом в целом». Вместе с тем приверженцы фундаментальной ортодоксии в иммигрантских сообществах (как и в других типах толерантных обществ) могут занимать позицию неприятия терпимости как таковой Уолцер М. О терпимости. М., 2000. С. 29-52..

Таким образом, переход от тоталитаризма к демократии представляет собой исторически длительный этап, на протяжении которого доминирующую роль играет так называемая фрагментарная политическая культура, которая определяется отсутствием общественного консенсуса относительно базовых ценностей и идеалов, его расколотостью на враждующие группы. По словам американского исследователя У. Розенбаума, «фрагментарная политическая культура увеличивает чувство изолированности и разногласия между социальными группами, подрывает консенсус в отношении политических основ и препятствует созданию условий, необходимых для настоящего национального сообщества» Rosenbaum W. Political Culture. N.Y., 1975. P. 37..

Важной характеристикой фрагментарной культуры является доминирование локальной лояльности над общенациональной. Иными словами, подавляющая часть населения принадлежит к группам, отстаивающим местные интересы, которые признаются приоритетными по отношению к общенациональным. Тем самым и толерантность становится как бы «относительной»: крайняя терпимость по отношению к членам своей группы может сочетаться со столь же крайней нетерпимостью ко всем остальным. Это, разумеется, свойственно более тоталитарной, нежели демократической культуре, поскольку фактически означает отсутствие терпимости в ее традиционном смысле.

Методы разрешения проблем во фрагментарной культуре противоречивы: с одной стороны, декларируется приверженность к диалогу и гражданскому согласию, с другой - сохраняется тоталитарный культ «борьбы до упора».

Слабость или полное отсутствие традиций демократических процедур разрешения конфликтов при фрагментарной культуре обусловливает нестабильность политической власти на всех уровнях. «Государства с фрагментарными политическими культурами имеют тенденцию к широко распространенному политическому насилию, хронически непримиримым, огромной интенсивности конфликтам между основными социальными группами и обычным уклонением от законно признанных гражданских процедур, существующих в более стабильных системах» Rosenbaum W. Political Culture. P. 44..

Тоталитарный тип российской политической культуры не следует связывать только с советским периодом истории государства. Как указывает немецкий политолог Г. Симон, в России издавна «сформировалась политическая культура единения (единогласия)». Единение, как правило, возникает не на основе добровольности, а является результатом принуждения и реализуется под угрозой санкций, примеры которых дают и деревенская община, и советский демократический централизм. «В России отсутствует либеральная культура споров, являющаяся залогом демократического парламентаризма на Западе. Конфликты имеют тенденцию приводить к расколу, к противостоянию и к прекращению общения» Симон Г. Мертвый хватает живого: Основы политической культуры России // Общественные науки и современность. 1996. № 6. С. 38..

Политическая культура единения базируется на жизнедеятельности крестьянской общины, игравшей огромную роль на протяжении всей российской истории. Изолированность общины, ее предоставленность самой себе делали единогласие и единодушие необходимыми атрибутами выживания. После принятия общего решения отклонения от него не дозволялись. Само решение принималось не на основе формального права, а на базе местных традиций и установлений. Формальное голосование обычно не проводилось, а основную роль играли наиболее уважаемые и авторитетные члены общины.

Крестьянский идеал единения нашел отражение и в российской религиозной мысли середины XIX в. в понятии соборности. Согласно этому представлению, формальные церковные вероучения лишь тогда признаются законными, когда они разделяются большинством верующих. Соборность ставится выше формальных учреждений и процедур.

Идею единогласия и соборности удалось согласовать как с самодержавием, так и с неограниченной властью советских руководителей: вождь нации объявлял себя носителем и выразителем единого общественного идеала, а общество соглашалось с этим. Сочетание принципа единения с принципом неограниченной власти показало высокую эффективность, особенно в экстремальных условиях войн и кризисов Симон Г. Мертвый хватает живого: Основы политической культуры России. С. 38..

Конечно, идеал единения не мог в полной мере воплотиться на практике, поскольку приходил в противоречие с наличием реальных конфликтов и разногласий. Углубление конфликтов вело к расколам и социальной фрагментации. Так, с середины 17-го века значительная часть населения («староверы») отказалась следовать предписанной сверху церковной реформе и были фактически исключены из общества. В свою очередь, радикальные группы староверов воспринимали царя как Антихриста, которому не только не следовало повиноваться, но и надо было оказывать сопротивление. Таким образом, обратной стороной единения оказывается уже отмеченный выше постоянный поиск врагов и козлов отпущения, характерный и для текущего этапа российской политической жизни Там же. С. 39..

Итак, современная российская политическая культура обусловлена переходом от тоталитарного к демократическому типу. Одной из ключевых характеристик демократической политической культуры выступает толерантность (терпимость). Принцип терпимости следует понимать не просто как неохотное согласие с возможностью существования иных точек зрения, но как «сознательную установку на необходимость многих точек зрения и на недостаточность любой отдельной точки зрения» Ильин М.В. Что значит мыслить по-новому? // Политические исследования. 1991. № 2. С. 68..

В такой формулировке принцип терпимости отражает требования системного подхода, отрицающего одномерную логику и настаивающего на многостороннем рассмотрении сложных объектов. Однако терпимость не следует интерпретировать как вседозволенность: есть вещи, к которым нельзя быть терпимым.

При рассмотрении философских оснований принципа толерантности и демократической политической культуры в целом целесообразно обратиться к творчеству И. Канта. Идеальное общество, по Канту, описывается категорическим императивом - высшим нравственным законом: «поступай так, чтобы твоя максима в то же время должна была служить всеобщим законом (всех разумных существ)» Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1968. Т. 4. Ч. 1. С. 281..

С одной стороны, построенное на базе категорического императива гражданское общество несокрушимо, поскольку основывается на полном осознании каждым своим членом нравственного закона и добровольного подчинения ему. С другой стороны, такое общество в действительности оказывается нереализуемым, поскольку оно неустойчиво к малейшим отклонениям от категорического императива. «Попытки прямой морализации мира, лежащего во зле, бесполезны, поскольку лучшие из лучших те, кому удается подчинить свою жизнь законам добродетели того мира, тем самым обрекают себя на полную беззащитность, на роль жертвы в мире этом Трошкин Е.И. Коллективизм или гражданское общество // Социологические исследования. 1991. № 7. С. 55..

Очевидно, поэтому и переход к принципу терпимости следует осуществлять постепенно, не допуская терпимость по отношению к радикальным антиобщественным группировкам. Самым ярким примером для современной России, конечно, служит терроризм, отсутствовавший как явление при тоталитарной системе и потому не выработавший к себе противоядия. Проявления фашизма и воинствующего национализма также требуют решительного пресечения безо всяких ссылок на «терпимость».

Эта точка зрения также подтверждается авторитетом крупнейших философов. Так, К. Поппер считает терпимость важнейшим принципом гуманистической и эгалитаристской этики, но аккуратно формулирует этот принцип следующим образом: «Терпимость ко всем, кто сам терпим и не пропагандирует нетерпимость… Из этого принципа вытекает, в частности, что следует относиться с уважением к моральному выбору других людей, если этот выбор не противоречит принципу терпимости» Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1. С. 292..

Эти идеи восходят еще к Платону, сформулировавшему так называемый «парадокс терпимости»: неограниченная терпимость должна привести к исчезновению терпимости. Ведь если быть безгранично терпимым даже к нетерпимым и не быть готовым защищать терпимое общество от нетерпимых, то терпимые будут разгромлены. Как считает К. Поппер, в этой формулировке не подразумевается непременного запрета нетерпимых направлений, но следует предусмотреть такую возможность. «Мы должны провозгласить право подавлять их в случае необходимости даже силой: ведь вполне может оказаться, что они не готовы общаться с нами на уровне доводов и разума и начнут с того, что отвергнут всякие доводы… Таким образом, во имя терпимости следует провозгласить право не быть терпимыми к нетерпимым. Мы должны объявить вне закона все движения, исповедующие нетерпимость, и признать подстрекательство к нетерпимости и гонениям таким же преступлением, как подстрекательство к убийству, похищению детей или возрождению работорговли» Там же. С. 329..

Таким образом, терпимость вовсе не отождествляется с бесхребетностью: «добро должно быть с кулаками». Точнее, у терпимости существуют пределы, обусловленные необходимостью сохранения демократической системы в целом.

На проблему «терпимости к нетерпимым» обращает внимание еще один крупный современный философ Дж. Роулз. По его мнению, «хотя сама нетерпимая секта не имеет права жаловаться на нетерпимость, ее свобода должна ограничиваться, только когда терпимые искренне и с достаточным основанием полагают, что существует угроза их собственной безопасности и безопасности институтов свободы. Терпимые должны ограничивать нетерпимых лишь в этом случае» Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, 1995. С. 197..

Возвращаясь к идеям Канта, отметим, что гражданский мир возникает там и тогда, где и когда социальное принуждение охраняет право каждого на собственное счастье и в то же время способствует нравственному совершенствованию всех членов общества, когда «в своих возможных действиях человек рассматривает себя и другого не только как средство, но и как цель - как высшее ограничивающее условие любого возможного поступка, налагающее категорический запрет на поступок, наносящий вред человеку» См.: Трошкин Е.И. Коллективизм или гражданское общество. С. 57..

И все же при всех оговорках и ограничениях толерантность служит одной из системообразующих характеристик демократии. В развитой демократической системе толерантность проявляется во всех сферах общественной жизни и образует основу для политической деятельности. Поэтому попытка либерально-демократического переустройства общества требует самого внимательного изучения понятия толерантности.

Важнейший либеральный принцип «разрешено все, что не запрещено законом» есть не что иное, как одна из формулировок принципа терпимости. Дело в том, что либерализм исходит из признания ограниченных возможностей законодательства. Согласно либерально-демократической концепции, закон создает лишь внешние рамки для общественного развития, обладающего огромными возможностями самоорганизации. В то же время необходим определенный минимум политической стабильности, создающий условия для свободного общественного развития. Прежде всего следует обеспечить экономическую независимость индивидов от государственной власти и полную автономию частной жизни. Либерализм берет под свою опеку свободу тех видов деятельности, которые направлены на добывание и рост частной собственности. Либерализм добивается устранения всех ограничений частной инициативе и частному предпринимательству. Он поддерживает всякую инициативу и все виды социальных предприятий, поскольку видит в них проявление и обогащение человеческой личности, развитие сил и способностей человека См.: Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762-1914. М., 1995. С. 4-5..

Может ли либерализм стать российской национальной идеей? В последнее время эта проблема является предметом острейших политических дискуссий.

Указанный «евразийский проект» отнюдь не противоречит либеральной идеологии. Принцип терпимости оказывается связанным с общенациональной идеей. Во-первых, отсутствие национальной идеи ведет к тенденциям изоляционизма, социального и политического расслоения, враждебности и нетерпимости; и наоборот, общие устремления побуждают более терпимо относиться к незначительным расхождениям между делающими общее дело. Во-вторых, национальная идея предполагает разнообразие, но не конфликтное, а «синергетическое», ведущее к достижению общей цели. В-третьих, реализация российской национальной идеи требует возврата к консервативным объединительным ценностям в масштабе всего общества, а консерватизму свойственны умеренность и терпимость.

Отсутствие терпимости, в свою очередь, ведет к крайне нежелательным социально-политическим последствиям. Расслоение общества на враждующие группы, категорически не приемлющие ценностей и идеалов «противника», есть не что иное, как социокультурный раскол. Согласно теории одного из наиболее глубоких исследователей в области российской философии истории А. Ахиезера, именно этот раскол на протяжении вот уже нескольких столетий мешает нормальному развитию России, то и дело ввергая ее в сокрушительные социальные катастрофы.

Конечно, элементы социокультурного раскола существовали и существуют и в других обществах, но только в России раскол приобрел всеохватывающий характер и стал труднопреодолимой преградой на пути реальной модернизации общества. Почему так? По мнению С. Матвеевой, «в самой общей форме ответ, видимо, может состоять в том, что спонтанно нарастающая дифференциация должна постоянно компенсироваться возникновением интегративных механизмов, действующих по принципу обратной связи в кибернетической системе. В России колоссальность неосвоенных пространств и редкость населения резко снизили необходимость в формировании подобного рода интеграторов» Матвеева С.Я. Расколотое общество: путь и судьба России в социокультурной теории Александра Ахиезера // Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 1. С. 11..

Можно высказать гипотезу о том, что толерантность является как раз одним из важнейших социокультурных интеграторов, а традиционная российская нетерпимость к инакомыслию послужила существенным фактором усиления раскола.

По словам самого А. Ахиезера, «суть раскола заключается в том, что способность общества следовать социокультурному закону снижается до уровня всего лишь способности сдерживать дальнейший рост социокультурного противоречия на грани необратимости. Иначе говоря. Расколотое общество живет в условиях постоянной хронической собственной неспособности последовательно преодолевать социокультурные противоречия, вынуждено существовать в условиях острейших противоречий, конфликтов во всех формах, подводящих страну к катастрофе» Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. 1. С. 176..

Конечно, толерантность сама по себе не является достаточным условием преодоления раскола. Но она выступает важным необходимым условием общественного согласия и поиска выхода из сложившейся ситуации. Нетерпимость как принцип политического поведения имеет не только социально-исторические, но и естественно-научные основания и связана с доминированием в науке «линейного» мышления. Эта парадигма восходит к Аристотелю и получила законченное развитие в трудах выдающихся естествоиспытателей Нового времени.

Основные постулаты линейного мышления следуют из детерминистических представлений о физическом мире и возможности его математического описания с помощью линейных дифференциальных уравнений.

1. Большинство процессов можно описать с достаточной степенью точности с помощью линейных уравнений; нелинейные члены не вносят существенных качественных изменений в общую картину. Это представление обосновывает возможность безграничного роста потребления и безграничной экспансии человечества: возражения об ограниченности ресурсов в расчет не принимаются.

5. Возможность определения определяющего, лимитирующего фактора в любом процессе. Этот постулат предполагает, что надо только правильно найти «ниточку» и потянуть за нее, а далее все пойдет само собой Ризниченко Г.Ю. Нелинейное мышление и экологическое сознание // Синергетическая парадигма. М., 2000. С. 472-473..

Таким образом, линейная парадигма мышления служит теоретическим оправданием нетерпимости. Если существует единственно верное устойчивое решение, то зачем признавать остальные, явно худшие? Разумеется, обладатели знания о верном решении всегда правы, а их оппоненты - злостные вредители, подлежащие обличению и уничтожению, вплоть до физического.

5. В нелинейных системах принцип «узкого места» или «нити Ариадны» не всегда справедлив. Поэтому необходим комплексный подход к решению сложных проблем Ризниченко Г.Ю. Указ. соч. С. 474-476..

Таким образом, современная синергетическая парадигма полностью согласуется с принципом терпимости. В политике не существует «единственно верных» решений; все точки зрения заслуживают внимания и обсуждения, а устойчивость принятого решения зависит от уровня его поддержки всеми заинтересованными сторонами.

Однако оборотной стороной «нового мышления» оказалось недопустимое ослабление государственной власти, последствиями которого (наряду с действием других факторов) явились развал СССР, сильнейший социально-экономический кризис, обострение этнических конфликтов, вплоть до военных столкновений, и другие хорошо известные негативные явления. На наш взгляд, многие из указанных событий могут быть объяснены с точки зрения «чрезмерной терпимости».

Вместе с тем имеются и несомненные достижения на пути либерально-демократических реформ, связанные со становлением правовой системы, развитием парламентаризма, оформлением многопартийности, фактическим созданием избирательной системы, реформой местного самоуправления, идеологической свободой, деятельностью независимых средств массовой информации и т. п.

Как уже упоминалось выше, на основе западного опыта американский политолог Г. Алмонд выделил в странах с демократическим режимом два типа политической культуры: гомогенную англо-американскую, основанную на единых фундаментальных ценностях либерализма и демократии, и гетерогенную континентально-европейскую, характеризуемую наличием относительно изолированных политических субкультур и соответствующей раздробленностью политического поля Almond G.A. Political Development: Essays in Heuristic Theory. Boston, 1970..

Другой американский политолог, специалист по проблемам демократии Р. Даль считает, что общество с ярко выраженными конфликтными субкультурами не может быть обществом современной, полностью развитой демократии (полиархии в терминологии Р. Даля) Dahl R.A. Democracy and Its Critics. New Haven, 1989. P. 218.. Полемизируя с этими точками зрения, американский автор голландского происхождения А. Лейпхарт выдвигает теорию «со-общественной демократии», адекватной политическим системам второго типа по Алмонду. Суть этого метода - создать условия для конструктивного сосуществования различных социально-политических субкультур, «что может разрешить, по крайней мере, некоторые, самые острые противоречия между сегментами общества» и «создать взаимное доверие как на уровне элит, так и на массовом уровне» Лейпхарт А. Со-общественное конструирование // Политические исследования. 1992. № 4..

На наш взгляд, теория А. Лейпхарта заслуживает более подробного рассмотрения, так как может оказаться весьма полезной для демократического строительства в России. В этой связи представляется интересной мысль ряда авторов о том, что «оптимальной моделью для России может, вероятно, стать модель социальной демократии, которая предполагает, что институты власти проводят политику в интересах народа и опираются на поддержку многочисленных и разнообразных групп и объединений, предоставляющих гражданам реальную возможность участвовать в политическом процессе» Российская повседневность и политическая культура: проблемы обновления / З.А. Грунт, Г.Л. Кертман, Т.В. Павлова и др. // Политические исследования. 1996. № 4. С. 71..

Мнение о том, что в сложноорганизованном обществе трудно обеспечить устойчивое демократическое правление, прочно утвердилось в политологии со времен Аристотеля: «Государство более всего стремится к тому, чтобы все в нем были равны и одинаковы» Аристотель. Политика. Соч. В 4 т. М., 1983. Т. 4. С. 508.. Концепция со-общественной (consociational) демократии вносит в сформулированное положение следующую поправку: «достичь и поддерживать стабильное демократическое правление в условиях многосоставного общества хотя и трудно, но отнюдь не невозможно» Лейпхарт А. Многосоставные общества и демократические режимы // Политические исследования. 1992. № 1-2. С. 217..

Актуальность исследования многосоставных обществ подтверждается следующими данными Р. Даля: при изучении 114 политий он обнаружил, что из политий с низким уровнем субкультурного многообразия 58% являются полиархиями или близки к ним, среди политий со средним уровнем многообразия к полиархиям относятся уже 36%, а среди политий с высоким уровнем многообразия - только 15%. Dahl R.A. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven, 1971. P. 110-111. Несомненно, Россия относится к последней группе политических систем.

При определении многосоставного общества (plural society) политолог Г. Экштейн исходит из понятия «сегментарных противоречий», которые «существуют там, где политические противоречия в целом совпадают с линиями социального раздела общества, в особенности с наиболее важными из существующих внутри общества границ» Eckstein H. Division and Cohesion in Democracy: A Study of Norway. Princeton, 1966. P. 34.. И если такие противоречия существенны для Норвегии, то что же говорить о России с ее колоссальным социокультурным разнообразием?

В самом общем виде со-общественная демократия определяется как «сегментарный плюрализм (при условии включения в него всех возможных в многосоставном обществе водоразделов), сочетающийся с демократией согласия» Лейпхарт А. Указ. Соч. С. 218.. В свою очередь, демократия согласия определяется как стратегия урегулирования конфликтов путем сотрудничества и договоренностей между различными элитами, а не путем борьбы за власть и решений большинства, т. е. фактически на основе принципа терпимости.

Существование противоречий между социально-политическими и иными субкультурами общества характерно для очень большого числа стран.

Пренебрежение этническими противоречиями, усугубляемыми языковыми и конфессиональными различиями, может привести к самым тяжелым политическим последствиям, о чем самым наглядным образом свидетельствует опыт постсоветского развития на окраинах бывшего СССР. Конечно, такая ситуация отнюдь не является новой, о чем свидетельствует пессимистическая оценка классика политической мысли Дж. Милля: «Свободные институты едва ли возможны в стране, населенной различными национальностями. Между людьми, не испытывающими добрососедских чувств, в особенности же - говорящими и читающими на разных языках, единое общественное мнение, необходимое для деятельности представительной власти, существовать не может» Mill J.S. Considerations on Representative Government. N.Y., 1958. P. 230..

И действительно, даже в современной Великобритании, являющейся признанным образцом демократии в ее классической форме, не утихают национальные конфликты, связанные с деятельностью североирландских сепаратистов, а в последнее время - и со столкновением между коренными британцами и эмигрантами. Поэтому мысль Дж. Милля развивают многие современные авторы. Так, согласно М. Смиту, «культурное разнообразие или многосоставность автоматически порождает структурную необходимость доминирования одного из культурных секторов. Это… обусловливает необходимость недемократического регулирования отношений между группировками». Из этой концепции вытекает невеселый прогноз: «Многие из недавно освободившихся стран могут либо распасться на отдельные культурные единицы, либо сохранить целостность, но лишь при отношениях господство - подчинение между группами» Cooper L. Plural Societies: Perspectives and Problems // Pluralism in Africa. Berkeley, 1969. P. 14..

С другой стороны, в современном мире практически невозможно назвать государство, которое было бы полностью однородным в этническом отношении, не говоря уже о других существенных признаках социальной стратификации. Если следовать вышеуказанной дихотомии, то все страны должны либо распасться, либо мириться с угнетенным положением значительной части населения. Усиление сепаратизма в самой решительной форме во многих странах в последние годы свидетельствует о том, что давление на этнические меньшинства действительно существует и для многих из них оно невыносимо. Однако требование полной этнической однородности государственных образований приводит к «дурной бесконечности» и явно неосуществимо на практике. Поэтому поиск путей к согласию и обращение к принципу терпимости представляются единственной конструктивной альтернативой, а идея со-общественной демократии - одним из допустимых вариантов ее осуществления.

Многие западные авторы подчеркивают необходимость социальной интеграции для развития реальной демократии и выражают сомнения по поводу реализуемости этого плана в незападных обществах. Так, Л. Биндер утверждает, что «интеграция нации требует создания культурно-идеологического консенсуса такого уровня и охвата, какого еще не удавалось достичь в этих странах» Binder L. National Integration and Political Development // American Political Science Review. 1964. № 3. P. 630., а известный специалист по теории модернизации С. Хантингтон считает, что политическая модернизация означает «замену большого количества традиционных, религиозных, семейных и этнических политических авторитетов единым светским общенациональным политическим авторитетом» Hantington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1968. P. 34..