Политическая социализация и ресоциализация в современной России

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПОЛИТИЧЕСКАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ И РЕСОЦИАЛИЗАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Е.Б. Шестопал

Введение

Историки российской политики не перестают спорить по поводу того, когда начался тот период в истории страны, который принято называть современным. Одни начинают отсчет с 1991 г., когда Советский Союз прекратил свое существование. Другие, также не без основания, указывают на то, что радикальные перемены, приведшие к формированию новой политической системы, начались с горбачевской перестройки. Так или иначе, но, начиная с 1991 г., сложился новый режим, официально отказавшийся от однопартийной системы и имперских амбиций СССР. При этом Россия, ставшая одним из правопреемников Советского Союза ни по территориальным параметрам, ни по политическому устройству не совпадает с СССР.

Уже более полутора десятков лет в России идет процесс трансформации политической системы. За это время сменились границы страны, ее символика, режим и институты власти, поменялся состав правящих элит и система официальных политических ценностей, среди которых центральное место заняли демократические цели и ориентации. Происходит и постепенная смена поколений граждан, бывших сначала гражданами одной, а затем в одночасье ставшими гражданами совсем другой страны.

Судьба разных поколений в эти годы сложилась весьма различно. Если молодые люди, проходившие процесс первичной политической социализации, начиная с перестройки и в постсоветский период, усваивали новые ценности и нормы как что-то вполне для них естественное, то люди более старшего возраста, прошедшие этот этап социализации в годы советской власти, непросто адаптировались к новым реалиям. В их сознании новые и старые ценности находились, а у многих и до сих пор находятся в серьезном противоречии. Так, среднему и старшему поколениям пришлось учиться новой политической лексике, осваивать новые нормы политического поведения. В данном случае происходит коренное переосмысление, переделка того материла, который был усвоен с детства, и есть смысл говорить о процессе ресоциализации всего взрослого населения.

Теоретические основания исследования

Вопрос об определении границ поколений - это особая проблема, не сводимая к констатации паспортного возраста опрошенных. Дело в том, что стержнем поколенческой общности являются либо те или иные политические события, либо приверженность к некой совокупности политических ценностей и символов эпохи, вокруг которой формируется определенная идентичность. Исходя из такой трактовки политического поколения, очевидно, что физический возраст может не совпадать с поколенческим статусом: в одно поколение могут входить люди, родившиеся в разные годы, но объединенные общностью политического опыта, сознания и переживаний. В данном исследовании мы выделяем несколько групп респондентов, чья первичная политическая социализация приходится на тот или иной исторический период. Даты в скобках -это не годы рождения, а годы, когда проходила первичная политическая социализация - примерно от пяти до пятнадцатилетнего возраста (в рамках одного десятилетия).

В старшую возрастную группу, таким образом, входят несколько политических поколений. Так, первая группа респондентов - предвоенное поколение (1931-1941). На годы их политического созревания приходятся очень разнообразные политические события: это как годы репрессий (1933-1937), так и годы индустриализации. Сталинский режим проводил глубокую политическую индоктринацию всего населения, но особенно молодежи. Складывается единая система политического образования и воспитания с детского сада до высшей школы, что позволяет привить официальные политические ценности всем без исключения новым гражданам страны.

Вторая группа респондентов - военное поколение (1941-1951) усваивало политические ценности под влиянием лишений военного времени. Победа в войне показала, что власть пользовалась полной поддержкой населения, и официальные коммунистические ценности получили легитимацию посредством патриотических чувств. Те, кто рос в эти годы, свои первые политические представления, представления о своей стране получали через фильмы о войне, о великих русских и советских полководцах и на всю жизнь сохранили гордость за свою страну. Одним из самых запомнившихся событий для респондентов этого поколения стала смерть Сталина.

Третья группа - первое послевоенное поколение (1951-1961) формировалось под влиянием таких политически значимых событий, как "оттепель", покорение целины, запуск первого советского спутника, которые позволяли молодым людям отождествлять себя с великой державой, оправившейся после потерь Великой Отечественной войны.

Четвертая группа - поколение, чье становление проходило под влиянием идей XX съезда (1961-1971), получило название поколении шсстнлсси! никои. Па время политического становления этого поколения приходится один из самых серьезных кризисов политического сознания, вызванный разоблачением сталинизма и приведший это поколение к существенному пересмотру всей системы политических взглядов. Начав свой путь как поколение истинно верующих в идеи социализма, шестидесятники пережили серьезную ломку своего мировоззрения. Именно это поколение достигло пика своей политической активности в очень короткий по историческим меркам период перестройки.

Средний возраст также включает в себя несколько поколенческих общностей. У пятой группы политическое созревание приходится на позднесоветский период - эпоху Брежнева: (1971-1981). Этот период принято описывать как период застоя с характерными для того времени неверием в официальные коммунистические лозунги и знаменитой "фигой в кармане" при отсутствии открытого протеста. Диссиденты, о которых уже было известно в те годы, тем не менее не оказали серьезного влияния на массовое политическое сознание населения.

Шестая группа - поколение перестройки (1981-1991). Их взросление проходило на фоне массовой политической мобилизации и бесконечных политических дискуссий эпохи смены престарелых советских лидеров, которые передали эстафету реформатору Горбачеву.

Младшие возрастные группы включают в себя одну поколей чес кую общность. Седьмая группа - дети периода (1991-2001). Они родились и выросли уже в новой России и совершенно естественно и органично вписались в новую политическую реальность. Они уже не были ни октябрятами, ни пионерами, ни комсомольцами.

В данном случае с целью анализа эмпирических данных выделенные возрастные когорты были объединены в более крупные группы: младшие (группа до 30 лет), средние (30-60 лет) и старшие (старше 60 лет). При исследовании старшей и средней возрастных когорт наша задача состояла в том, чтобы выявить следы воздействий политической системы на личность опрошенных. При этом проверялась гипотеза о том, что люди старшего и среднего поколений, во-первых, унаследовали те ценности, которые были заложены политической системой в период их первичной и вторичной политической социализации, и что в ситуации кризиса в постсоветский период они возвращаются к этим ценностям, во-вторых. Политическая социализация рассматривается в политологической литературе^- как процесс включения человека в политическую систему. С точки зрения системы в процессе политической социализации происходит воспроизводство ее институтов, осуществляется преемственность важнейших политических ценностей. Необходимость этого процесса для сохранения системы связана прежде всего с приходом в политику новых поколений. Со сменой политического ландшафта, даже в рамках одного жизненного цикла, возникает необходимость рекрутировать новых участников, снабдить их официальными ценностями и тем самым укрепить систему.

Человеку же для его становления в качестве гражданина необходимо получить систему политических ориентации, ценностей, идей, в которые он может верить и которые позволят ему адаптироваться к политической среде'. Политическая социализация на уровне индивида представляет собой перевод требований системы в структуру личности, интериоризацию ее ключевых политико-культурных элементов.

При анализе политической социализации каждой из указанных трех групп мы учитывали прежде всего важнейшие события, институты, агенты и факторы, влияющие на становление политических взглядов личности. Их принято делить на политические (политические события, институты власти, политические организации и партии и т. п.) и неполитические (семья, группы сверстников, школа, работа, церковь, искусство, культура, средства массовой информации и т. д.). Значение последних определяется тем, что в непрямой форме они канализируют базовые личностные ориентации на власть, конфликт и порядок, насилие и терпимость, свободу и дисциплину.

В теоретических работах по политической социализации традиционно подчеркивается важность раннего семейного этапа для становления политического профиля личности. При этом сам этот процесс представляется как "вертикальный", направленный сверху вниз. Однако, как показывают исследования последних десятилетий, в современном мире значение традиционных моделей, представляющих социализируемого индивида как пассивного получателя политических ценностей и взглядов, существенно снижается. Так, Р. Мерельман предлагает дополнить теорию политической социализации анализом тех агентов, которых он называет горизонтальными: то есть групп сверстников и других агентов, равных социализируемому по статусу".

Другое важное положение теории, которое вызывает неудовлетворенность многих исследователей - это представление, идущее от психоаналитически ориентированных теоретиков политической социализации, о решающем влиянии раннего этапа социализации. Например, Р. Сигел считает, что эта гипотеза не состоятельна, поскольку нет доказательств релевантности самих этих детских представлений.

Филипп Васбурн считает, что эти модели политической социализации следует рассматривать как взаимодополняющие подходы. Он предлагает модель процесса политической социализации, в которой стадии жизненного цикла (детство, подростковый возраст, юношество, зрелость и старость) и агенты социализации (семья, школа, церковь, СМИ, политический опыт и т. п.) взаимодействуют между собой.

По самым большим вызовом теории политической социализации стали те формы, которые этот процесс принял под влиянием процессов политической трансформации в постсоветских странах, население которых с середины 80-х годов пытается адаптироваться к новой системе политических ценностей. Как справедливо отмечает Л. Преснякова, адекватного теоретического "ответа" на "вызов" политической реальности в теории политической социализации пока не дано. Она находит в литературе два основных подхода к исследованию трансформации системы политических ценностей в ходе политической социализации и ре-социализации в постсоветских обществах. Согласно первому из них, опирающемуся на концепцию К. Манн-гейма\ быстрые социальные изменения способствуют поиску молодым поколением ответов, адекватных требованиям новой ситуации, что в свою очередь, препятствует повторению и усвоению ими моделей поведения старших поколений. Чем быстрее происходят социальные изменения, тем быстрее среди молодого поколения появятся группы, чья культура и модели взаимодействия будут явно отличаться от культуры старших поколений. Однако этот подход, скорее, объясняет процесс первичной политической социализации у младших возрастных групп, нежели механизм ресоциализации старших когорт.

Второй подход представлен в работах Р. Инглхарта. По его мнению, обстоятельства, в которых социализировалось то или иное поколение, оказывают решающее влияние на систему ценностей этого поколения, которая заменяется в обществе только тогда, когда на смену этим поколениям приходят новые, воспитанные в других условиях и являющиеся носителями другой системы ценностей. Именно таким медленным, но систематическим способом происходит, по мнению Инглхарта, процесс изменения ценностей в обществе. Впрочем, этот подход также не дает ответа на вопрос, как, в какой степени и почему меняются уже сложившиеся ориентации и установки, поскольку он в большей степени сконцентрирован на изучении механизма смены ценностей на уровне общества, а не отдельных личностей или поколений.

Если говорить о процессе политической социализации, который имел место в Советском Союзе, то общепринята его трактовка как процесса массированной индоктринации граждан со стороны развитой системы политической пропаганды и агитации, которая должна была оставить какой-то след в памяти старшего и среднего поколений. Насколько верно это положение и в какой мере в сознании разных поколений, проходивших первичную социализацию в разные годы, воздействие системы оказалось наиболее существенным, мы пытались выявить прежде всего с помощью глубинных интервью, проведенных в 2005-2006 гг. в разных регионах России.

В политической науке нет пока достаточно надежных данных о том, что происходит с целями и ценностями, усвоенными с детства, когда на смену им приходят новые, усваиваемые по мере изменения общественного климата. Мы не знаем, действительно ли демократические ценности вытеснили или вытесняют авторитарные, хотя большинство современных политологов именно в этих терминах описывают процесс трансформации постсоциалистических обществ. Существует ли связь между степенью поддержки демократических реформ и типом личности, ее базовыми ценностями, полученными в процессе первичной политической социализации? Влияет ли и как поколенческий опыт на политические убеждения и поведение людей?

Характеристика исследования

Ответам на эти вопросы было посвящено исследование кафедры политической психологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова в 2005-2006 гг. В ходе исследования были проведены опрос в пяти регионах (Москва, Кемерово, Челябинск. Пермь, Дагестан), выбор ка которого составляла более S00 человек, и глубинные интервью с отобранными в ходе опроса представителями разных возрастных когорт (130 человек) ". Исследование не было рассчитано на получение данных, репрезентативных для России в целом, но позволяет проследить некоторые важные тенденции в процессе политической социализации и ресоциализации.

Цели и задачи исследования. Цель исследования состояла в сравнительном анализе характера политической социализации и ресоциализации младших, средних и старших возрастных групп.

Задачей исследования, во-первых, было выявление нынешних политических взглядов и убеждений респондентов разных возрастных групп и то, как они соотносятся с моделью их первичной политической социализации. Во-вторых, нашей задачей был анализ влияния различных институтов, факторов и агентов социализации на процесс их оснащения новыми политическими ценностями. В-третьих, мы попытались выявить, в какой степени полученные нами данные согласуются с описанными выше теоретическими концепциями.

Гипотезы исследования были основаны на предыдущих исследованиях, проведенных в начале - середине 1990-х годов.

1. Так, прежде всего мы предположили, что с ростом значения СМИ в современном мире повышается их роль как фактора социализации старших, средних и особенно молодого поколения российских граждан.

2. Исходя из имеющихся в литературе данных, мы предположили, что важную роль в политической социализации в современной ситуации должны играть различные образовательные институты (учителя, учебники, сверстники), политические организации и партии, которые в отличие от семьи являются прямыми носителями официальных ценностей системы.

3. В своем исследовании мы также исходил: из того, что слом старой советской политической системы и достаточно длительная трансформация постсоветского политического ландшафта должны были привести старшее и среднее поколение к пересмотру прежних политических ценностей, его адаптации к новым условиям жизни. В то же время их взгляды все равно будут отличны от взглядов и представлений молодого поколения, выросшего уже при новом режиме.

4. Нам также хотелось проверить распространенное представление о молодежи как о возрастной группе, наиболее критически настроенной в отношении власти.

Анализ полученных данных

Старшее поколение (60-84). 1. Первичная политическая социализация. Одним из самых важных для данного исследования вопросов был вопрос о характере первичной политической социализации и наиболее важных ее факторах, агентах.

Детство всех опрошенных данной возрастной группы проходило в сходных политических и социальных условиях. Многие особенно подчеркивали, что взгляды на политику в годы их детства были одинаковыми (это относится и к их сверстникам, и к друзьям, и к членам семей). Сами семьи почти у всех опрошенных за редкими исключениями были традиционными, и главой семьи был. как правило, отец. У нескольких респондентов главной в семье была мать или бабушка, что не меняет сути иерархических отношений между старшими и младшими. У родителей и детей было мало общих тем для обсуждения. В первую очередь это относилось к политике. Но общим для самых разных типов семей было то, что о политике дома не говорили не только потому, что она не была центром семейных интересов, но и потому, что в сталинские времена это было просто опасно. Правда, в некоторых интервью наличие атмосферы страха прямо отрицается, но это, возможно, объясняется неосознаваемыми защитными механизмами, нежеланием признать что-то негативное, что разрушило бы позитивную картину мира их детства, которая отчетливо представлена в текстах интервью.

Сами семьи, конечно же, были весьма разными, как и стратегии воспитания. Были такие интервью, где атмосфера в семье описана как дружелюбная, любящая и о наказаниях не было и речи. Но есть и такие респонденты, родители которых применяли суровые телесные наказания, и дети испытывали перед ними трепет. Независимо от строгости или мягкости родителей многие респонденты особо подчеркивали дух почитании старших и уважении к начальству как общераспространенный в то время. Что касается отношения родителей к политике, то только в одном-двух интервью респонденты указывали на отличие взглядов их родителей от общераспространенных. Так, у одной из опрошенных был отец, которого она описывает как "сильного человека, лупившего ее брата смертным баема. Этот человек не приветствовал советскую власть, но при этом она сама в те годы одобряла официальные советские лозунги. ДрутоЙ респондент вспоминал свою, тетку, которая работала в МГК FXICC, в качестве человека, оказавшего на его взгляды существенное влияние. Но в его памяти она оставила след не столько политический, сколько общевоспитательный. Фактически она приобщила его к искусству, доставая, в частности, билеты в Большой театр, который респондент благодаря ей регулярно посещает с 12 лет. За исключением этих двух человек, все остальные респонденты никаких ярко выраженных политических позиций своих близких не отмечают.

Исходная гипотеза о том, что школа, учителя и учебники выступают как важнейший агент политической социализации в годы становления политических взглядов старшего поколения, не получила подтверждения. Только в 2-3 интервью из 30 упоминается хоть какое-то влияние школы и учителей на становление политических убеждений респондентов. Все опрошенные были октябрятами, пионерами, комсомольцами. Но и этот опыт не оставил в их памяти сколько-нибудь личностно окрашенных политических следов. Скорее всего, это было достаточно формальной и общеобязательной политической практикой, которая свое дело сделала, но в зрелом возрасте о ней и вспомнить-то нечего.

2. Вторичная социализации у опрошенных проходила также достаточно рутинно. Правда, некоторые воспоминания носят более осознанный характер. Так, у одного респондента первые политические впечатления связаны с политзанятиями в годы обучения в техникуме, у другого - с армией, где он начал интересоваться происходящими в стране политическими событиями. А. поскольку служил он в Латвии, то знакомство с иной социальной действительностью заставило его впервые усомниться в правильности официальной доктрины. Третий респондент вспоминает, что его политические взгляды изменились после смерти Сталина.

Некоторые из опрошенных были членами партии. Многие упомянули период оттепели и Хрущева, который запомнился им как своей внешнеполитической, так и хозяйственной экстравагантностью. Удивительно, но никто из наших респондентов не упомянул XX съезд, разоблачение культа личности. Зато они помнят самого Сталина и оценивают его достаточно позитивно, особенно в период войны.

Воздействие СМИ также было достаточно ограниченным. Так, один из респондентов, вспоминая свое детство, проведенное в сельской местности, отмечает, что у них не было не только газет, но и радио. Поэтому политическая социализация проходила в весьма узком информационном поле.

3. Ресоциализаиия. Перестройка, распад СССР и становление нового российского государства оказали очень сильное воздействие на респондентов старшей группы. Их сознание буквально перевернулось в конце 1980-х - начале 1990-х. Здесь интересно проследить самое начало процесса ресоциализации, пришедшееся на годы перестройки. Вопреки распространенной в левых кругах весьма негативной оценке М.С. Горбачева, наши респонденты, часть которых поддерживает на выборах КПРФ, несколько иначе относятся к этому политическому деятелю. Практически все отметили, что приход Горбачева они встретили с большим энтузиазмом. И, хотя ряд респондентов признают, что позже их отношение к нему изменилось, но они тем не менее высоко оценивают его роль в реформировании страны, а сами реформы - как необходимые. Эти данные сильно отличаются от того, что мы фиксировали еще несколько лет назад, когда опрошенные нами видели в Горбачеве только предателя, развалившего страну. За прошедшие 3-5 лет фигура Президента СССР стала оцениваться старшим поколением намного более объективно. Возможно, таково влияние увеличившейся исторической дистанции.

Совершенно иными оказались оценки деятельности первого российского Президента. Из тридцати интервью ни в одном не было хоть сколько-нибудь положительной детали, касавшейся Б.II. Ельцина. Его роль оценивают, как роль разрушителя страны. Одна из опрошенных признается, что после событий 1993 года она просто возненавидела Ельцина. Другая вспоминает дефолт 1998 года и считает, что именно Ельцин за него в ответе. Примечательно, что восприятие Б.Н. Ельцина до сих пор весьма эмоционально. С ним связано прежде всего чувство стыда за лидера, который дирижировал в Германии оркестром, и стыд за страну, руководство которой довело страну до невероятной коррупции.

Неприятие политических перемен первых постсоветских лет при всем различии индивидуальных судеб опрошенных вызвано не только сшибкой идеологических, ценностных параметров новой и старой систем или простой ригидностью респондентов, имеющей возрастную природу. Речь скорее следует вести о политической и идеологической дезориентации, об утрате государственной идентичности, о психологическом дискомфорте людей, потерявших в одночасье все привычные, в том числе и моральные, и экономические, и политические ориентиры. Но за прошедшие с начала перестройки два десятка лет одни лучше, другие хуже, но к настоящему времени все так или иначе адаптировались к новой жизни. Наиболее сложный период для многих уже позади.

4. Нынешние политические взгляды. Первое, на что обращаешь внимание, знакомясь с интервью старших респондентов, это неоднородность их современных политических установок. Общим местом в публикациях о современной российской политике стало представление об этой категории граждан как о ретроградах, которые остались привязанными к старым советским ценностям и идеалам и в силу этого по инерции поддерживают нынешних коммунистов. Наши исследования, как нынешнее, так и прежние, не подтверждают этого стереотипа. Опрошенные нами в 2005-2006 гг. респонденты придерживаются самых разных политических позиций.

Независимо от политической идентичности респондента, большинство из них - сторонники демократического устройства для России. Есть среди опрошенных и противники демократии, но их критика относится не столько к самой идее и принципам демократии, сколько к тому, какая демократия сложилась в России. Их основной упрек состоит в том, что это "купленная демократия", "вседозволенность", что власть "не слышит общественного мнения". Среди них есть и левые, и правые. Но главное, их политическая картина мира намного сложнее, чем тот стереотип, который описан выше. Среди них есть и те, кто настаивает, что их взгляды с советских времен не менялись. Есть и те, кто активно поддерживает нынешнюю КПРФ как наследницу КПСС. Но их политическая картина мира не сводится к простому стариковскому брюзжанию на современную молодежь и ностальгии по ушедшему прошлому.

Их представления о демократии включают в себя и необходимость "свободы личности", "свободы слова" и, одновременно, "сильное государства", которое эту свободу должно гарантировать: "Демократия - это прежде всего когда человек свободен и его интересы поддерживаются сильным государством".

В высказываниях респондентов этой группы обращают на себя внимание два момента, касающихся оценки нынешней политической ситуации в стране. Во-первых, даже активные сторонники КПРФ не хотят возврата назад в советские времена, как бы они не были милы их сердцу. Они отчетливо понимают, что в настоящее время ине могут коммунисты поднять страну". Это говорит О ТОМ, ЧТО даже респонденты, испытавшие огромные трудности в экономической и социальной адаптации к постсоветской действительности, приняли новую власть и в большинстве своем поддерживают ее в лице В.В. Путина. Только один-два человека отметили, что они голосовали не за Путина, а за Зюганова, все остальные оценивают деятельность нынешнего Президента России позитивно. При этом в их позитивных оценках В.В. Путина нет и намека на "новый культ личности". При всей их поддержке Путина, их оценки Президента содержат критику конкретных действий (война в Чечне, новый порядок назначения губернаторов). Они не стесняясь отмечают, например, его несамостоятельность в приятии ряда решений, зависимость от олигархов и другие подлинные или мнимые недостатки.

Во-вторых, по своему психологическому профилю эта группа респондентов куда ближе к демократическим эталонам, чем к авторитарным. Так, за малым исключением, все они сохраняют интерес к политике и активно участвуют в выборах всех уровней. У них высокий уровень политической информированности, они знают большое число действующих политиков. Некоторые являются активистами ветеранских организаций и поддерживают политические партии. Их отличает довольно высокий уровень толерантности. Так. в частности, на вопрос о том, есть ли у России враги и кто они, было немало тех, кто-либо не видит врагов вообще, либо называет внутренних врагов - коррупцию, бюрократию.

5. Связь между типом первичной политической социализации и нынешними взглядами. Как показал анализ полученных данных, несмотря на то, что прямой связи между взглядами респондентов и взглядами, к примеру, их родителей, учителей и других агентов социализации не прослеживается, их первичная социализация тем не менее заложила основы их картины мира вообще и политической картины мира в частности Важнейшими составляющими в этой картине были положительное представление о своей стране, ее лидерах и о мире как об устойчивом и заслуживающем доверия и поддержки. В детстве и юности респондентов ими были получены базовые представления о должном и правильном, которые были сильно подорваны в ельцинский период. Наиболее травмирующими для опрощенных оказались события или поступки лидеров, которые оценивались ими как не соответствующие моральным нормам: коррупция, "покупка власти за деньги", национальное унижение, превращение страны, которой они гордились, в страну, за которую им стыдно, и т. д.

Современное политическое руководство оценивается опрошенными все еше по сравнению с ельцинским периодом. На этом фоне оно выглядит как "более нормальное", стремящееся к стабилизации. Эти оценки относятся не только лично к Путину, но и к Фрадкову, Иванову, Грефу, Кудрину, Жириновскому и другим известным политическим деятелям.

Отношение к нынешней власти старшего поколения, безусловно, сформировано теми установками на власть, которые были заложены в ходе их первичной социализации. Речь идет не о содержании этих политических установок, но скорее о некой политической норме, которую власть должна соблюдать. При этом можно предположить, что чем глубже пережитый политический кризис, тем большей опорой в сознании человека становятся самые фундаментальные, заложенные в семье представления о власти, о ее функциях, о моделях должного. Связь между моделями семейной социализации, иерархичностью отношений между старшими и младшими и нынешними политическими оценками респондентов прослеживается достаточно явно. Однако вряд ли можно оценить их политические представления как образец авторитарности, скорее можно говорить о сохранении определенных образцов патриархальной политической культуры, нежели о собственно авторитарных ценностях, которые если и проявляются у старших поколений, то только в качестве защитного психологического механизма.

Среднее поколение (30-60 лет). В данный блок респондентов вошли сразу несколько поколений - и те, кто еще может вспомнить свое послевоенное детство, и росшие в годы хрущевской оттепели, и поколение Брежневского застоя, и выросшие в годы правления Андропова и Черненко. При этом у старших из этой возрастной когорты может быть больше общего с респондентами из первой группы, а у младших - больше общего с молодыми. Вопрос о поколенческой идентификации в каждом конкретном случае зависит от обстоятельств жизни конкретного человека.

1. Первичная политическая социализации. Общим для всех поколений этой группы стало то, что фундамент их политического мировоззрения заложен в позднесоветский период. Их семейное воспитание было, как правило, еще достаточно жестким и авторитарным, но все же чуть менее жестким, чем у старшей когорты. Немало опрошенных, отмечая строгость родителей, помнят, что с ними можно было поспорить, а некоторые отмечают, что воспитание было весьма либеральным.

2. Вторичная политическая социализация. По методам и содержанию вторичная политическая социализация со стороны системы была той же, что и у более старших опрошенных, но воспринимались официальные политические ценности уже несколько иначе. Так, старшие из числа респондентов среднего возраста указывают на события времен правления Хрущева:

- "Яркие воспоминании детства - полет Гагарина в космос (1961)".

- "О политике я помню Хрущевское правление, как стон, очереди за мукой. Помню Временевское прошение, как начала улучшаться жить. Потом она опять похуже стало",

- "Я любила то, что мама готовила на седьмое ноября индейку. Не любила то, что надо встать рано - у меня был вещественный подход".

Примечательно, что респонденты упоминают имена лидеров не столько в контексте тех или иных собственно политических событий, сколько в связи с определенными экономическими и даже бытовыми обстоятельствами или техническими свершениями.

Изредка попадаются высказывания собственно политического характера:

- "В семье мало говорили о политике, один раз, помню, отец начал что-то рассказывать о Cmaлинe, Берии, как они сажали и расстреливали",

В этом поколении по сравнению с более старшими опрошенными чаше высказывают критические оценки в отношении системы и лидеров, которые, однако, выглядят как далекие от их повседневной жизни:

- "У родителей осталось "послевкусие" nocлe реформ Хрущева, они их обсуждали, критиковали как-то".

- "Какие-то очень далекие дяденьки, которых дома периодически критиковали".

- "Я хорошо помню Брежнева, помню, как мы посмеивались над ним. Никак я к нему не относилась".

Следующее поколение - поколение брежневской эпохи стало еще более "материалистичным" и прагматичным в оценке политики. При этом многие представители этого поколения по привычке продолжали верить пропаганде, порой в весьма мифологизированной форме:

- "Я помню, как мой отчим с друзьями во дворе сидели и обсуждали, как что изменилось после прихода Брежнева. это все совпало с разговорами о повышении зарплаты".

- "Помню по их портретам." в газетах, знала их фамилии. А что я могла понимать, я же ребенком была. Помню, как тетя серьезно рассказываю, что Индира Ганди является любовницей Брежнева. Я в это верила".

- "Политические представления у меня, конечно, формировались под мнением пропаганды, она тогда была очень хорошо организована, я верил тому, что мне говорили по радио и по телевизору".

- "Искренне считала, что мне очень повезло родиться в СССР, лозунги не были для меня пустым звуком".

Самые младшие из среднего возраста, росшие в эпоху позднего Брежнева, Черненко и Андропова, уже воспринимали современную им политическую жизнь и советскую историю сквозь призму прочитанного ими Солженицына и отличались политическим цинизмом и прагматизмом. Они воспринимали официальную пропаганду как некий шум, который не проникал глубоко в их сознание, как ритуальные игры политиков, которые никак не затрагивали их лично. Видимо, с этим связан и чрезвычайно бедный в когнитивном отношении образ политики времен из детства и юности. Формально они приняли то. то внушали им сверху. Они в детстве не сомневались в официальных ценностях, но и не принимали их глубоко. Поэтому их ресоциализация в годы перестройки была в чем-то менее болезненной, чем у с более старших поколений.

При этом, если лидеры предыдущих эпох вызывали страх и почтение, то начиная с Хрущева они воспринимались куда более приземлено, критично и иронично. Из страшных и чтимых лидеры превращались в смешных. Критичность эта коренилась не только в определенной либерализации режима, который привел к десакрализации власти, но и в появлении альтернативных источников политической информации:

Школа как агент политической социализации также, как у предыдущего поколения, не оказывает серьезного политического влияния, хотя система продолжает массированную политическую индоктринацию. Это связано с тем, что приобщение детей к политической активности в школьный период носит все более и более формальный характер, и они это очень ясно ощущают:

- "Я помню, сперва было приятно, что йот меня приняли в пионеры, в комсомол, но потом начались всякие отчеты, выволочки, так было все неприятно, обязаловка такая".

- "Я верил в СССР, но мне не привились казенные мнения, а ими учителя грешили".

3. Ресоциализация. События конца 1980-х - начала 1990-х для людей среднего поколения были также шоком. Самый главный их итог, заставивший всех наших опрошенных пересмотреть свои политические взгляды и поведение - это резкая политическая мобилизация. Если до этого все опрошенные были политически апатичны, то в годы перестройки политика переместилась в центр их жизненных интересов. Конечно, у многих этот интерес был подогрет резким экономическим кризисом. Но главное - политика стала действительно интересным делом, следить за которым начали все независимо от оценок конкретных лидеров.

Так, и М.С. Горбачев, и Ельцин получили более чем неоднозначные оценки. По сравнению со старшей возрастной группой, люди среднего возраста оценили деятельность Горбачева более критически, чем деятельность Ельцина. Как ни парадоксально, но объявленная Горбачевым гласность у этого поколения, по сути уже многое знавшего и критически оценивавшего, не вызвала такого положительного отклика, как у их старших сограждан. Возможно, из опыта первичной политической социализации они вынесли гораздо менее монолитный образ власти и меньший пиетет перед ней. Добавим к этому больший прагматизм в отношении к власти: ее оценивали сквозь призму экономики. Отсюда и их критика. Но главное, у многих опрошенных среднего возраста на начальном этапе перестройки появились какие-то надежды, которые активизировали людей в политическом отношении. Этот тот редкий период нашей политической истории, когда политику стали принимать всерьез и стали в ней участвовать.

- Вспомните, пожалуйста, что Вы думали о власти и политических лидерах в период прошения Горбачева?

- Сама перестройка была очень тяжелым периодом - С рюкзаками в Москву ездили за продуктами. И потом изменений к лучшему не было.

- Появилось разочарование.

- Горбачев говорил много красивых слов, но он все-таки развалил сильное государство.

- Какие-то надежды были связаны с Горбачевым, все потому, что он говорил не по бумажке, а беседовал с нами. не казался зомбированным, как все предыдущие. Мне бы хотелось вернуть стабильность: да. было скудно, но была стабильность, особенно для стариков. К Горбачеву я относился скептически, понимал, что он болтун. Из-за гласности. когда на нас обрушилась лавина информации, мне стали явно видны проблемы страны, они не имели отношения к тому, что он говорил.

- У меня была активная жизненная позиция, потому что я не любил большевиков. Поэтому мне нравился Горбачев. Поэтому, когда у нас были первые выборы президента я даже ходил бабуль по дворам агитировал, чтобы они голосовали! За Ельцина, а не за …, не помню, кто там у нас был. Ходил ещё агитировать за нашего первого депутата в Верховный Совет, какого-то мятежного, насколько я помню. Даже странно сейчас вспоминать, наверное, молодой был, вот и агитировал.

- Это был такой прорыв, мы не отрывались от телевизора, и казалось, перед ними открываются огромные горизонты, мы даже обсуждали возможность уехать из России.

- Горбачева воспринимали как демагога, он работал на США. При "перестройке" стала жить хуже. Положение неустойчивое было. Следила за всеми событиями, как и все тогда.

Некоторое время в начале правления Ельцина политическая мобилизованность населения продержалась, но разочарование, как и в случае с Горбачевым наступило очень быстро и привело к новой еще более глубокой апатии и цинизму.

- Ельцин уже откровенно клоунская фигура. Алкоголик, который что-то кому-то хотел доказать, идя во власть.

- Запомнился приход Ельцина к власти и связанные с ним события, в которых сама принимала участие. Воспринимали все это всерьез. Сейчас понимаю, что все это игры, а тогда политикой сильно интересовалась.

- Путин окружил себя олигархами и ворами. Сам воровал и окружению позволял. Это была власть семьи. Запомнилось начало войны в Чечне, интересовались, что ещё они придумают, чтобы народу стаю хуже.

- Ельцин как человек был очень интересный, умел увлекать людей, обещал золотые горы. Я думаю, он и сам верил в то, что хотел построить, верил в какую-то новую страну, демократию. Запомнился, конечно, дефолт.

Отношение к Ельцину в этой возрастной группе более лояльное, чем у старших. Это объясняется, видимо, тем, что за годы после дефолта многие из опрошенных нами сумели адаптироваться. Важным моментом в ресоциализации этой возрастной группы было то, что им было проще, чем старшим и младшим, так как, с одной стороны, их политическая картина мира, сформированная в позднесоветский период была лишена глубоких коммунистических убеждений, а поэтому им легче было от них отказаться. С другой стороны, в ходе первичной и вторичной политической социализации у них были заложены все необходимые для жизни базовые ценности как морального, так и собственно политического характера. Поэтому, когда у всех стала уходить почва из-под ног, они могли опереться на семейный опыт выживания, на представления о должном и правильном, которые помогли им выжить в начале - середине 1990-х.

4. Нынешние политические взгляды. Анализ политических представлений представителей среднего возраста показывает, что отношение опрошенных к политике нынешнего режима весьма разнообразно и, как правило, эмоционально окрашено: в их высказываниях встречаются самые разнообразные оценки - от резко негативных (их большинство):

- Грустно, появилась некая безысходность и депрессивное ощущение из-за той ситуации, которая сложилась сейчас в правительстве.

- Чисто субъективное и эмоциональное ощущение какой-то агонии.

До полной поддержки и восхищения личными достоинствами В.В. Путина:

- Я думаю, что Путин достаточно хороший политический лидер. Как профессионал, не как "вождь народа".

- Я не многих лидеров и знаю. Путин производит благоприятное впечатление, чем остальные. Его хочется и слушать, и верить ему.

Есть и нейтральные оценки, связанные с непониманием политики властей:

- Сегодняшняя власть никому не понятна, те, кого мы видим - марионетки. Мне запомнились бесконечные финансовые махинации, развал российской армии и Чечня.

Примечательно, что отношение к власти у опрошенных среднего возраста контрастирует с оценками старших поколений и отличается намного большей критичностью в адрес власти. Они отмечают бюрократический характер нынешней власти, ее коррумпированность, отчуждение от населения. Так же, как и старшие, люди среднего возраста не видят возможности возврата к старому. Однако в нескольких интервью проскользнула мысль, что в народе зреет серьезное недовольство:

- Мне кажется, что в недрах народа зреет бессмысленный бунт. Есть много бесполезной энергии, нужен механизм, который мог бы ее направить в полезное русло. Но лозунгов, за которыми можно пойти, просто нет.

Важной характеристикой среднего поколения является низкий уровень политической и социальной активности. Среди более чем 60 опрошенных только несколько человек интересуются политикой, немногие ходят на выборы. Один респондент занимается благотворительностью. Иных форм социальной активности в этом поколении нет.

Политические представления этой группы также весьма оригинальны. Большая часть опрошенных полагает, что демократия и выборы как ее элемент России нужны. Но с большими оговорками.

Первая из оговорок, как и у старших респондентов, связана с той моделью демократии, которая реально функционирует в России. Они им представляется более чем несовершенной. Эпитеты вроде "декоративной", "манипуляторской", "рекламной" сопровождают понятие нынешней демократии.

Второй момент, связанный с представлениями о демократии, касается разных моделей демократии. Часть опрошенных считает, что для России важно не копировать Запад, а искать свои формы государственного устройства, указывая при этом, что нам всем не хватает патриотизма. Им противостоит точка зрения другого респондента о том, что у России нет никакой особой миссии, и она -не третий Рим. Этот человек полагает, что, может быть, для России было бы лучше, если бы она распалась на множество мелких частей, н тогда мы бы жили так же хорошо, как жители Швейцарии.

Третий аспект обсуждаемой темы связан с пониманием природы демократии. Здесь тоже нет единства мнений. Одни понимают демократию как -навязывание человеку чужой воли" и поэтому говорят о том, что она нужна в России. Другие видят в демократии исключительно способ манипулирования населением и поэтому не верят в ее пользу для страны. Третьи, будучи убежденными монархистами, отвергают демократию в принципе. Четвертые готовы поддержать демократию как идею, но считают, что она не принесет пользы на нынешнем этапе развития страны.

Принятие или отказ от демократических принципов еше не говорит о степени демократичности или авторитарности наших респондентов. Одним из маркеров авторитарности личности для нас в данном исследовании был вопрос о врагах России. Примечательно, что по этому вопросу старшие н средние респонденты сильно отличаются. В средней группе число тех, кто видит врагов вовне или внутри страны, было на много меньше, чем в старших поколениях. В числе названных вновь оказались США, наша собственная власть, которая мешает развитию страны. Юг (не только Чечня), "нерусские". Один из респондентов, называя внутренних врагов, заметил:

- Наш первый внутренний враг - враг, который внутри нас. Нет непреодолимых вещей ни в политике, ни в экономике, ни в военном деле. Это расхлябанность, падение нравов, духовной культуры, и всей вообще культуры. И на этом поприще нам надо стараться. Есть неверная тенденции к направлению жизни во внешнее русло: возрождение экономики, увеличение ВВП. Надо начинать с внутреннего очищения, искоренения пьянства, игорного бизнеса, того, что отравляет молодую и работоспособную часть нашего населения.

Но и число врагов, и их вредоносность для страны в сознании этого поколения ниже, чем у старших, что говорит о менее выраженной авторитарности. Если же она и проявляется, то это скорее авторитарное подчинение, нежели авторитарная агрессия.

Младшее поколение (да 30 лет). Младшая возрастная группа - это первое поколение, для которого политика начинается с Ельцина, хотя они родились при советском режиме, а многие успели побывать и октябрятами, и пионерами. Но они ничего не помнят ни о советской системе, ни о перестройке. Первые политические впечатления связаны с постсоветской политической реальностью. Многие и о Ельцине-то вспоминают лишь в момент передачи им власти Путину.

Первичная политическая социализация этой группы опрошенных оказалась довольно однородной. Только у одного респондента детство проходило в неполной семье, у остальных - семьи были полными и довольно счастливыми. Еще одно обстоятельство объединяет наших респондентов: их семьи были традиционными в смысле распределения ролей между родителями (отец, как правило, главный), но одновременно детям доверяли. Ни к кому из 30 опрошенных не применяли физических наказаний. Они отмечают, что с ними обращались как с равными. То есть та модель воспитания, которую мы наблюдали в двух старших группах -модель иерархическая и патриархальная - для этого поколения уже не характерна. Политика и в этой группе не находилась в центре разговоров старших между собой и старших с младшими, но при этом взгляды родителей почти у всех респондентов совпадают с их собственными. Одно исключение составляет респондент, чья мать -коммунистка, с которой он находится на полярно противоположных позициях. Интересно, что в этой группе уже встречаются перевернутые отношения детей и взрослых, где именно молодое поколение становится образцом для взрослых и авторитетом для них.

В отношении этой группы на данный момент вряд ли можно говорить о ресоциализации. Они с самого начала воспринимали, происходя шее как что-то само собой разумеющееся, хотя при этом в силу молодости скорее транслировали мнения о политике, услышанные от взрослых. При этом только родители и другие близкие люди были эффективными агентами политической социализации. Ни друзья, ни СМИ, ни учителя (за редкими исключениями) на политические представления опрошенных влияния не оказали. Исключение составляли респонденты, у которых матери были учительницами. В одном случае опрошенный отмечает, что учился в хорошей "советской школе", где верил всему, что ему говорили о политике учителя. В другом случае респондент вспоминает, что учителя (эпоха Ельцина) тоже ругали власть, подтверждая те высказывания, которые дети слышали и дома.

Нынешние политические взгляды младшей группы опрошенных весьма дифференцированы по части политической идентификации. Отношение к власти Путина отличается у сторонников либеральных взглядов и респондентов с националистическими ценностями. Но при всех различиях следует заметить, что для молодого поколения власть выступает скорее как разновидность бизнеса, а не ценность сама по себе, и за исключением двух-трех опрошенных не занимает в их размышлениях существенного места. Они в большинстве своем аполитичны и' политически индифферентны. При этом личность Путина у многих из них вызывает скорее положительную оценку. Они высоко оценивают его компетентность, интеллигентность, то, что он принес стране стабильность.

Представления о демократии у данной группы респондентов ассоциируются в первую очередь с правами и свободами:

- Демократия - когда человек свободен в своих действиях и может не бояться высказывать свое мнение. России демократия в принципе нужна, но народу она непонятна и чужда, не соответствует традициям.

- Демократия - это прежде всего соблюдение прав и свобод человека и слобода в самореализации. России нужна демократия как наиболее оптимальный путь разлития.