Элитизм в современном мире

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Социально-политическая ситуация в Республике Беларусь характеризуется следующими особенностями. В стране произошло резкое и за короткие сроки изменение образа жизни большинства населения, социальных стандартов, ценностей и норм поведения и мышления. Новые социальные и духовные стереотипы еще не установились, тогда как старые уже разрушены. Марксизм как основная идеология предшествующего исторического периода подвергся отрицанию, представление о коммунистическом обществе как об идеале развития сменилось новым идеалом -- демократического гражданского общества. Резкая критика прежних ценностей и идеалов привела к отсутствию адекватного понимания плюсов и минусов советской системы и нарушению законов преемственности в жизни общества. В результате неадекватной критики в сознании людей создаются стереотипы невыносимого социалистического прошлого и светлого демократического будущего, наподобие тех, которые большевики создавали 80 лет назад о невыносимой жизни в царской России и замечательном коммунистическом будущем. В то же время «светлое демократическое будущее» тускнеет под натиском экономических и социальных проблем. В данных условиях повышается значение объективной оценки предшествующей и настоящей социальных ситуаций, осознания положительных и отрицательных сторон настоящего и прошлого нашей страны, необходимости понимания истории как закономерного единого процесса. В связи со всеми перечисленными проблемами особенно актуальным становится вопрос об эффективном использовании существующих и разработке новых теоретико-методологических подходов к анализу социально-политических процессов в современной Республике Беларусь. элитология демократический буржуазный плюрализм

Критически высказываясь об «элитистских» политических концепциях, вскрывая их буржуазную и реакционную сущность, советское обществоведение обходило вниманием оппонентов «элитистов», тех, кого в западной, прежде всего американской, науке принято называть «плюралистами». Таким образом, формирующаяся российская мысль оказалась в стороне от теоретического спора, во многом определившего характер и направление мировой общественной науки XX в.».

Актуальность изучения и использования основных положений теории элит в процессе анализа социально-политических проблем российского общества определена следующими обстоятельствами:

1. Теория элит является наименее изученной в нашей стране в сравнении с другими социально-философскими учениями, разрабатываемыми на Западе в XX в.

2. Теория элит методологически значима. Она позволяет решить проблемы разграничения инструментального и идеологического компонентов в некоторых социально-философских учениях, например, марксизме, и оценить значение того и другого. Признавая конструктивный характер демократических форм правления, представители теории элит подвергают критике универсализацию демократии, скрытие ее недостатков и отношение.

3. Применение теории элит к анализу социальных процессов в Республике Беларусь позволяет адекватно оценить демократические преобразования, происходящие в нашем обществе на данном этапе его развития, и может способствовать более углубленному пониманию этих процессов.

4. Прикладное значение теории элит заключается в том, что она дает возможность анализировать реальный процесс формирования социальной элиты, что, в свою очередь, позволяет создавать механизмы контроля мобильности социальной элиты. Наличие подобного контроля дает возможность предотвратить деградацию элиты в разных областях человеческой деятельности и обеспечить приток новых представителей в ее состав. Эффективное контролирование процесса формирования политической элиты является также одним из инструментов, способствующих предотвращению революционных катаклизмов.

Плодотворность и необходимость комплексного междисциплинарного подхода к изучению общественной жизни в целом и ее отдельных сфер в отечественном обществоведении была достаточно признана уже в последние десятилетия XX века.

Глава 1. Основные положения основателей элитологии

В процессе становления в Республике Беларусь демократической государственности и формирования отвечающим современным условиям политической элиты важное место принадлежит изучению анализа и использованию исторического опыта. Общеизвестно, что без знания исторического процесса становления и развития элитологической теории, невозможно научное решение вопросов элиты сегодня, так как изучение исторических фактов позволит учесть уроки прошлого в сегодняшних условиях.

Признанными основателями элитологии и ее “отцами” являются итальянские социологии Г. Моска, В. Парето, Р. Михельс. Они сформулировали доктрину, и последующие элитаристы развивали, переосмысливали отдельные положения, но фундаментальные основания оставались незыблемыми. Эта элитарная структура общества является как необходимостью так и нормативом. Именно они сделали элиту предметом своего исследования, попытались дать ей дефиницию, раскрыть ее структуру, законы ее функционирования, роль элит в социальной и в политической системе, мобильность в элиту представителей других страт общества, закономерности смены элит.

Главенствующую роль в формулировании современной теории элит принадлежит Г. Моске и В. Парето. Причем между этими авторами и их последователями шел и продолжается спор о приоритете. Целостную концепцию правящего класса, его роли в социально-политическом процессе выдвинул Г. Моска. Эта концепция была сформулирована в книге “Элементы политической науки”, вышедшей в 1896 году и получившей широкую известность после второго переработанного и расширенного издания в 1923 году.

Главенствующее положение концепции Моски - деление общества на господствующее меньшинство и политически зависимое большинство. Вот как Моска формирует свое положение: ”Во всех обществах, начиная с едва приближающихся к цивилизации и кончая современными передовыми и мощными обществами, всегда возникают два класса людей-класс, который правит, и класс, которым правят. Первый класс всегда малочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть, в то время, как другой, более многочисленный класс, управляется и контролируется первым, причем таким способом, который обеспечивает функционирование политического организма…..В политической жизни мы все признаем существование этого правящего (или политического ) класса. ”

Эта формулировка приводиться многими теоретиками элитизма как “классическая” формула основ политической элиты.

Поскольку управление общественными делами и самим обществом происходит наименее малочисленным слоем населения, то Моска ставит под сомнение само понятие “демократия”:”То, что Аристотель называл демократией, было просто-напросто ”аристократией для довольно большого числа членов общества.” Моска считает демократию камуфляжем той же власти меньшинства, плутократической демократией, признавая, что именно в опровержении демократической теории “заключается в основном задача данной его работы.” Причем власть меньшинства над большинством в той или иной степени является легитимным, то есть осуществляется с согласия большинства.

Моска показывает, что так получается из-за того, что меньшинство, которое управляет является организованным меньшинством. Делая вывод, о том, что меньшинство более организованно, нежели остальная масса, он приходит к выводу о том, что сформированное меньшинство и его индивиды отличаются от массы управляемых качествами, которые обеспечивают им материальное, интеллектуальное и даже моральное превосходство.

Также Моска выделяет, что по большей своей части не “моральное превосходство” и “военная доблесть” выделяют это меньшинство из серой массы, а связь с богатством. Он приводит в доказательство тот факт, что в мирное время, когда не нужно применять военную мощь, наилучшие посты занимают те, кто лучше обеспечен в финансах и богатстве.

Моска говорит о том, что несмотря на исторический процесс, политическая власть меньшинства никуда не исчезает, а трансформируется, так как меняется состав членов, его структура, требования к его членам, и более того он определяет исторический процесс. Моска различает автократический и либеральный принципы организованного меньшинства в зависимости от характера политической ситуации и критикует концепции народного суверенитета и представительного правления.

Для Моски приток “свежей крови” в элиту - залог здорового развития общества. Завершая исследования взглядов Моски можно отметить, что для него правление элиты есть именно тот способ с помощью которого правящее меньшинство стремиться оправдать свою власть и старается убедить большинство в ее легитимности.

Другим основателем элитологии считается итальянский ученый Вильфредо Парето. Он способствовал в политологию математических и статистических методов исследования. На творчество Парето оказали влияние как либеральные установки Милля, так и индивидуалистические установки Ницше. Общество Парето рассматривал как целостность, а его части- как функциональные элементы целого. Социальная система стремиться, по Парето, стремиться к равновесию, причем это равновесие является не статичным, а динамичным, и динамика социальной структуры инициируется и даже детерминируется элитой- правящим меньшинством.

Вычленение элиты является исходным пунктом социального анализа Парето:”Не упоминая об исключениях, немногих и недолговечных, повсюду мы имеем немногочисленный правящий класс, удерживающий у власти, частично с помощью силы, частично с согласия управляемого класса, более многочисленного.” Для выявления элиты Парето использует статистический метод, и Парето говорит о том, что богатые образуют вершину социальной пирамиды, а бедные, в свою очередь, образуют ее основание. Также он отмечает, что классифицировать общество можно и по способностям в определенных сферах деятельности. Подход Парето помогает понять социальную дифференциацию общества. Элиты составляют те, кто оказывается на вершине в реальной борьбе за существование.

Парето отмечает, что деление по разным показателям в сферах деятельности, будет частично отражено в с распределением богатства. Неизбежность деления общества на элиту и массу Парето выводил из неравенства индивидуальных способностей людей, проявляющихся во всех сферах социальной жизни. Индивиды обладающие большим влиянием, богатством образуют “высшую страту общества, элиту”. К ней Парето относил прежде всего коммерческую, военную, религиозную верхушку. Та часть общества, которая играет определяющую роль в политике называется у Парето правящей элитой. Как видно не все члены элиты входят в понятие правящей элиты. Так, выдающиеся ученые входят в элиту, но не входят в правящую элиту.

Для объяснения социальной динамики Парето формулирует свою известную теорию “циркуляции элит”: социальная система стремится к равновесию и при выводе ее из равновесия с течением времени возвращается к нему; процесс колебания системы и прихода ее к “нормальному состоянию” равновесия образует социальный цикл; течение цикла зависит от характера циркуляции элит. Функционирование элит, их структура, формы рекрутирования элит задаются социальной системой как целостностью, и потому поведение элит различно в различных социальных системах. Элиты, особенно закрытые со временем деградируют. “… в то же время некоторые аристократии, поначалу являвшиеся существенные частью правящей элиты, превратились в конце концов в ее самый незначительный элемент, как это в особенности произошло с военной аристократией. Аристократии не вечны… через какое-то время они исчезают. История - это кладбище аристократий.” Парето отмечает, что с течением времени правящий класс восстанавливается не только численно, но и качественно благодаря семьям из низших классов. Парето стремится представить исторический процесс в виде вечной циркуляции основных типов элит. ”Элиты возникают из низших слоев общества и в ходе борьбы поднимаются в высшие, там расцветают и в конце концов вырождаются, уничтожаются и исчезают… Этот кругооборот элит является универсальным законом истории.” История для Парето - это история преемственности привилегированных меньшинств, которые формируются, борются, достигают власти, наслаждаются властью, приходят в упадок и заменяются другим привилегированным меньшинством.

Парето, как и Моска, справедливо считает, что высокая степень закрытости элит является замедлением исторического процесса и это верный путь к ее деградации. Через несколько поколений аристократия становится изнеженной, теряет жизнестойкость и решительность в использовании силы. По Парето, существуют два главных типа элит, которые последовательно сменяют друг друга. Первый тип - “львы”, для них характерен крайний консерватизм, грубые методы управления. Второй тип - “лисы”, мастера обмана, политических комбинаций, интриг. Стабильная политическая система характеризуется преобладанием элиты “львов”. Постоянная смена одной элиты другой является результатом того, что каждый тип элит обладает определенными преимуществами, которые, однако, с течением времени перестают соответствовать потребностям руководства обществом. Общество, где преобладает элита “львов”, представляет собой общество ретроградов, оно неподвижно, застойно. Напротив, элита “лис” динамична. Представители первой любят спокойствие, вкладывают свои капиталы в ренту, представители второй извлекают прибыль из любых колебаний рыночной конъюнктуры. Прекращение циркуляции приводит к вырождению властвующей элиты, к революционной ломке системы, к выделению новой элиты с преобладанием в ней элементов с качествами “лис”, которые с течением времени вырождаются во “львов”, сторонников жесткой реакции, и соответствующий цикл повторяется.

При этом, Парето говорил, что не следует смешивать элиты с насилием, которое часто есть спутник слабости. Революции, всего лишь смена и борьба элит. Вместе с тем, история не только кладбище аристократий, но и преемственность аристократий. ”Правящий класс пополняется семьями, происходящими из низших классов. ”Для Парето общественный процесс связан с распространением конкуренции как способа отбора в элиту в различных сферах деятельности.

К демократическим теориям Парето относился с недоверием и скептицизмом. Демократические режимы Парето называл плутодемократическими, считая их властью элит ”лис”, предпочитающих хитрость и изворотливость голому насилию голому насилию и поддерживающих свою власть пропагандой и политическими комбинациями и маневрированием.

Парето отмечает, что классовая борьба - важнейшее явление мировой истории, но утверждает, что неверно полагать, что классовая борьба порождается экономическими причинами, вытекающими из отношений собственности на средства производства. Он считает, что борьба за политическую власть может быть первопричиной как столкновения элиты и масс, так и соперничества правящей и не правящей элит.

Наряду со сходством исходных положений Парето и Моски можно отметить и их различия. Если Парето делал упор на замене одного типа элит другим, то Моска подчеркивал постепенное проникновение в элиту “лучших” представителей массы. Если Моска абсолютизирует действие политического фактора , то Парето объясняет динамику элит во многом психологически: элита господствует над массой, насаждая политическую мифологию, сама же она возвышается над обыденным сознанием. Для Моски элита - политический класс, у Парето понимание элиты шире, оно более антропологично.

Перечисление основоположников элитологии было бы неполным, если бы мы не остановились на трудах Р. Михельса. Известность Михельса связана прежде всего со сформулированным им “железным законом олигархических тенденций”. Суть этого закона состоит в том, что “демократия, чтобы сохранить себя достичь известной стабильности”, вынуждена создавать организацию, а это связано с выделением элиты - активного меньшинства, которому массе приходится доверится ввиду невозможности ее прямого контроля над этим меньшинством, поэтому демократия неизбежно превращается в олигархию. Поначалу Михельс утверждал, что подлинная демократия - непосредственная, прямая; демократия представительная несет в себе зародыш олигархичности. Затем Михельс приходит к выводу о том, что олигархия - неизбежная форма жизни крупных социальных структур. Михельс с сочувствием цитирует мысль Руссо о том, что масса, делегируя, свой суверенитет, перестает быть суверенной, для него представлять - значит выдавать единичную волю за массовую. ”Масса вообще никогда не готова к господству, но каждый входящий в нее индивид способен на это, если он обладает необходимыми для этого положительными или отрицательными качествами, чтобы подняться над нею и выдвинуться в вожди.” Невозможность демократии существовать без организации, управленческого аппарата и профессиональной элиты неизбежно ведет к закреплению постов и привилегий, к отрыву от масс, фактической несменяемости лидеров.

Невозможность прямой демократии вытекает прежде всего, из “численности”. Гигантские митинги стремятся без подсчета голосов и учета различных мнений принимать резолюции целиком, не вникая в детали. Толпы заменяют и вытесняют индивида. Причем харизматических лидеров, поднимающих массы к активной деятельности, сменяют бюрократы, а революционеров и энтузиастов - консерваторы и приспособленцы. Руководящая группа становится все более изолированной и замкнутой, защищает, прежде всего, свои привилегии и в перспективе превращается в интегральную часть правящей элиты. Таким образом, лидеры масс, став частью элиты, начинают защищать ее интересы и тем самым свое собственное привилегированное положение. Но интересы масс не совпадают с интересами бюрократических лидеров массовых организаций. При этом Михельс не отрицает способность элитарной структуры к демократической мимикрии. Итак, поскольку элита “организуется и консолидируется, управляя массой”, Михельс считает неизбежным элитарную структуру любой общественной организации. ”Формальная специализация, являющаяся необходимым следствием любой организации”, порождает необходимость профессионального руководства. Причем руководящее меньшинство - отнюдь не лучшее, высокоморальные люди, а чаще всего честолюбцы и демагоги.

Главный довод Михельса заключается в том, что неолигархическое управление большими организациями невозможно технически.

Еще раз отметим, что заслуга основателей элитологии в том, что они вычленили объект и предмет науки, систематизировали накопленные знания о правящих меньшинствах, попытались сформулировать законы структуры, функционирования, развития и смены элит. При этом они могли, увлекшись, что вполне естественно предметом своего исследования, гипертрофировать роль элит в историческом процесс, недооценить роль не элит, прежде всего роль народных масс.

Глава 2. Эволюция элитологии и ее типология на современном этапе

2.1 Эволюция элитологической мысли

Творчество основателей элитологии, приходится, главным образом, на первую четверть ХХ века. В дальнейшем элитология претерпевает сложную, временами весьма причудливую эволюцию и в настоящее время представляет собой весьма пестрый конгломерат различных направлений и течений, порой остро полемизирующих друг с другом. Поэтому систематизация, классификация, типологизация этих направлений представляет собой сложную научную проблему.

Эту типологизацию можно проводить по разным основаниям. Одним из таких оснований может быть хронология; тогда мы можем вычленить следующие этапы развития элитологии:

1) конец XIX - первые три десятилетия XX века - творчество отцов-основателей элитологии, которое мы уже отчасти рассмотрели;

2) вторая половина 20-х - первая половина 40-х годов - формируется фашистский вариант элитаризма и, одновременно, либеральный и консервативно-аристократический. Вместе с тем, в 30-х - 40-х годах делаются первые попытки реконструкции элитизма в плане совмещения его с ценностями буржуазной демократии (которые получат наибольшее развитие в послевоенный период);

3) со второй половины 40-х г.г. до начала ХХ1в. наибольшее влияние получает либерально-демократическая трактовка элитизма, теории элитного плюрализма. Вместе с тем возникает радикально-демократический вариант элитологии, пафосом которого является страстное обличение недемократичности, элитарности политических систем западных демократий, прежде всего, политсистемы США;

4) 70-е г.г. - начало ХХ1 в. Продолжающемуся господству политического плюрализма (в частности, теориям элитного плюрализма и полиархии) бросает вызов неоэлитизм, утверждающий элитарную структуру политической системы США и других западных стран, причем атаки на плюрализм ведутся не только радикал-демократами, но и рядом консервативных политологов.

Однако приведенная нами классификация по хронологическому принципу страдает многими существенными недостатками. Возможна классификация элитологических теорий и по иному основанию, например, по способам обоснования, по методологическим установкам и принципам построения элитологических концепций.

Представляется оправданным и деление элитологов по политическим ориентациям и приверженностям. И тут мы увидим (порой не без некоторого удивления), что в элитологии представлены практически все направления и оттенки современного политического спектра. Наконец, возможно деление элитологии и по географическому, точнее, по региональномоу признаку. Тут можно вычленить Западную Европу как колыбель элитологии, затем элитологию США, куда после второй мировой войны смещается центр разработки элитологии. Своими особенностями обладает элитология развивающихся стран, где в центре исследований находятся традиционные элиты и элиты модернизации. И несомненной спецификой обладает элитология в России. В условиях тоталитаризма и строжайших идеологических запретов она была преимущественно подпольно-диссидентской или эмигрантской, во всяком случае в отношении исследования советских элит, а ныне, выйдя из подполья, она быстро набирает темпы, компенсируя потерянные в тоталитарные времена годы.

Представляет интерес сравнительный политологический анализ западноевропейской и североамериканской элитологических школ. Если для европейской элитологии в большей мере характерен ценностный подход, то для североамериканской - структурно-функциональный. Говоря об элитологии развивающихся стран, необходимо подчеркнуть особую роль латиноамериканской элитологии как наиболее продвинутой и развитой.

Увы, ни одно из делений по одному из указанных оснований не будет полным и исчерпывающим. И поэтому как бы ни заманчиво было осуществить деление по какому-либо одному основанию, это не представляется возможным, точнее, такое деление страдало бы неполнотой и односторонностью. Поэтому мы вынуждены проводить деление по нескольким основаниям, понимая, что хотя это делает рисуемую нами панораму направлений элитологии более пестрой и менее стройной, но зато более полно отражающей реальную картину.

Таким образом, классификация направлений элитологии с необходимостью оказывается многоизмеримой, то есть осуществленной по нескольким основаниям, исходя из нескольких критериев. При этом мы отдаем себе отчет в том, что проведение классификации по разным основаниям делает ее более громоздкой и приводит к тому, что вычленяемые нами направления оказываются частично перекрещивающимися. Итак, предлагаемое нами деление оказывается много измеримым, точнее, отталкиваясь от хронологического принципа, мы будем дополнять его иными критериями, прежде всего, исходными методологическими установками того или иного направления элитологии, а также политическими ориентациями.

Прежде чем мы перейдем к описанию фашистской интерпретации элитаризма, следует выяснить вопрос о связи теорий Моски, Парето, Михельса, Сореля с фашистской идеологией. Вот уже полстолетия этот вопрос обсуждается в западной политологической литературе. При этом выявились не только различные, но и противоположные точки зрения - от утверждений о прямой связи между элитаризмом и фашизмом до полного отрицания какой-либо связи между ними. Последняя точка зрения представляется нам наименее убедительной.

Приведем мысли сторонников первой точки зрения. Известный итальянский политолог Ф.Ферраротти пишет: "Идеи Моски, подобно идеям Парето и Михельса, ...оказались в области политики пригодными для оправдания фашизма, независимо от позиций этих авторов" . Еще более определенно пишет американский социолог Цандер, утверждая, что фашизм - "это осуществление идей Парето на практике" . Столь же категорично суждение американского леворадикального социолога Р.Баркли, который писал: "Генеалогия теорий элиты такова: от Платона и Ницше к Парето и Моске и далее - к фашизму, а в послевоенный период - к неоконсерватизму" . В этих суждениях есть доля истины, правда, выраженная слишком прямолинейно, категорично, а потому и несколько односторонне.

Теперь выслушаем и другую сторону и приводимые ею аргументы. Известный американский политолог Дж.Сартори занимает иную позицию по этому вопросу. Он пишет: теории элиты "либо верны, либо неверны, но, с моей точки зрения, бессмысленно спорить, являются ли они фашистскими или антифашистскими" . Еще более известный французский политолог Р.Арон решительно возражает против наличия связи между теориями Моски и Парето и фашизмом, ссылаясь на то, что Парето "колебался между авторитаризмом и интеллектуальным либерализмом". Арон считал, что любые политические режимы олигархичны, только фашистский - явно, открыто, в наибольшей степени, а конституционно-плюралистические режимы - в меньшей степени .

В конце 70-х годов в английском журнале "Политикл стадиз" развернулась характерная дискуссия по вопросу о взаимосвязи элитизма и фашизма. Ее открыли две статьи Д.Битхэма , в которых автор достаточно аргументировано утверждал, что симпатии Михельса к фашизму в 20-х годах не случайны, что они прямо связаны с его теоретическими концепциями, развернутыми в знакомой нам книге "Политические партии". Битхэму возражал Р.Беннет, который утверждал, что "эволюция Михельса от социализма (имеются в виду его симпатии в раннем возрасте к социал-демократии) к фашизму является фактом его индивидуальной биографии", а не следствием логической связи его концепций с фашизмом. По Беннету, "нет необходимой связи" между теориями элиты и фашистской идеологией. "Главный вопрос, поднимаемый элитарными теориями, делает вывод Беннет, - это вопрос не о том, являются ли они просто тщательно разработанным прикрытием для фашистской идеологии, но о том, совместимы ли современные индустриальные общества и политические партии с целями демократии". Беннет придерживается той точки зрения, что теории элиты политически нейтральны, что они "не указывают определенно на какое-либо политическое направление" . Подведем итог приведенной выше полемике. Имеется ли связь между трудами основоположников элитаризма и фашизма или же она полностью отсутствует? Думается, определенная связь существует, вопрос скорее можно поставить так: прямая эта связь или непрямая? И справедливым будет последний ответ.

Теперь мы можем непосредственно перейти к фашистскому варианту элитаризма. В писаниях теоретиков фашизма элитаризм принял наиболее уродливые, человеконенавистнические формы. Многие современные элитологи объявляют фашистскую доктрину "вульгарным" вариантом элитаризма, пишут о фашизме как "плебейском искажении подлинного элитаризма", занимая при этом консервативно-аристократическую позицию. Отметим, что ряд элитологов часто нарочито игнорируют ее фашистский вариант, стыдливо замалчивают его. Подавляющее большинство современных теоретиков элиты стараются по возможности либерализировать элитаризм. Теоретик современного "демократического элитизма" П.Бахрах сетует на то, что термин "элитаризм" непопулярен в демократических странах, поскольку "фашизм и другие антидемократические движения" придали ему "специфический оттенок" .

Многие объективные исследователи теорий элиты (тот же Б.Битхэм) констатируют, что элитаризм составляет сердцевину фашистской идеологии. Доктрина фашизма прямо опирается на принцип элитарной структуры общества, принцип фюрерства, предполагающий неконтролируемую власть правителей и абсолютное бесправие управляемых. Большинство - это "толпа бездарностей", меньшинство - "сверхчеловеки". Элита вправе попирать волю этого "неисторического" большинства. Для Гитлера "масса - нетерпима, но послушна авторитету, требует от своих героев силы, даже насилия". Гитлер признавал: "Масса, народ - для меня это как женщина. Любой, кто не понимает присущего массе женского характера, никогда не станет фюрером. Что хочет женщина от мужчины? Ясности, решимости, силы, действия. Ради этого она пойдет на любую жертву...". Элитаризм Гитлера тесно переплетен с расизмом.

Фашистские теоретики Розенберг, Конер, Леман противопоставляли "неполноценную" массу арийской элите, пытаясь обосновать "аристократический принцип" социальной структуры.

Расизм обычно тесно связан с элитаризмом. В литературе расизм обычно характеризуется в качестве идеологического обоснования угнетения и ограбления империализмом народов Азии, Африки, Латинской Америки. Расисты обычно утверждают связь расовой принадлежности людей с социально-классовой структурой общества. Обычно расисты утверждают, что на вершине социальной пирамиды должны находится лучшие представители расы, наиболее "чистые" в расовом отношении. Чтобы подтвердить этот тезис, достаточно обратиться к такому "авторитету", как А.Гитлер, который писал: "Раз мы объявляем непримиримую войну марксистскому принципу "человек равен человеку", раз мы оцениваем человека с точки зрения принадлежности его к определенной расе, то мы должны уметь сделать из этого все необходимые логические выводы до самого конца. Раз мы исходим из того, что решающее значение имеет раса, то есть степень чистоты крови, то мы должны этот критерий приложить и к каждому отдельному человеку. Как мы подразделяем целые народы в зависимости от того, к какой расе они принадлежат, так приходится подразделять и отдельных людей внутри каждого народа... это значит, что не каждый человек равен другому человеку... ибо и тут ту же роль играет степень чистоты крови".

Обычно расисты изображают представителей господствующего класса как наиболее ценные в расовом отношении элементы. Двигателем истории они объявляют "цвет расы" - элиту, третируя народные массы как "бесцветных личностей".

Расистский вариант элитаризма пропагандируют ультраправые организации в США и западноевропейских странах.

Пирс критикует сторонников "космополитического элитаризма", всех тех, для кого важен прежде всего социальный статус человека, уровень его достижений, а не то, какой он расы. "Космополитический элитаризм" относит к элите выдающихся людей, отвлекаясь от их расовой принадлежности, для него "элита - открытый клуб". Но ведь так, в элиту могут попасть евреи или негры.

Справедливости ради заметим, что наряду с белым расизмом существует и "черный расизм", или расизм наоборот - теории негритянской исключительности, восхваляющие негритянскую элиту, доказывающие, что по типу психобиологической организации негр выше представителей других рас. Существует также сионистский элитаризм, утверждающий "богоизбранность" еврейства. Называя элитой "тех, кто обладает превосходящим талантом к лидерству", американский социолог Н.Вейл в книге "Творческие элиты в Америке" пишет о значительных различиях в этом таланте у лиц разных национальностей и рас. Он пытается с помощью многочисленных статистических выкладок доказать, что состав творческой элиты США не соответствует национальной и расовой структуре страны: одни группы вносят в развитие американской культуры непропорционально большой вклад, другие - малый или нулевой. Исследуя научную, художественную, политическую элиту США, Вейл утверждает, что "выдающимся элементом интеллектуальной элиты США являются евреи". Как видим, расизм и шовинизм многолики. И любая их разновидность прямо или косвенно связана с элитаризмом.

С самого начала ХХ века распространенным способом обоснования элитаризма являлись ссылки на законы биологии. В 30-е - 40-е годы биологический подход оказался скомпрометированным его фашистскими проповедниками и к середине века утратил былую популярность. Однако в последние десятилетия "биологический элитаризм" в несколько модифицированном виде стремится обрести "второе дыхание". Опираясь на успехи генной инженерии, он усиленно рекламируется в ряде стран прежде всего Европы и Америки. Но, было бы грубой ошибкой зачислять в расисты всех тех элитологов, которые используют аргументы "от биологии" для доказательства вечности и естественности элитизма. А эти аргументы становятся в последние годы все более распространенными. Хотелось бы сослаться при этом на книгу В.М.Кайтукова "Эволюция диктата. Опыт психофизиологической истории.” Прежде всего, автор демонстрирует неисторический подход к феномену социальной структуры, считая, что во все времена неизбежно выделение властвующего меньшинства и угнетенного большинства, пишет об "имманентной необходимости системы диктата". Иерархия внутри социума, включающая существование немногих власть имущих и множество подчиненных, представляется ему инвариантом в историческом процессе, что определяется психофизическим генотипом подавляющей части людей, конформистски ориентированных. Ссылки на биологические законы стали обычными на Западе при обосновании элитаризма, и ими пользуются не только социологи, но и журналисты и политики. Биологический элитаризм прочно перекочевал и в научно-фантастическую литературу.

Общим для биологического элитаризма является абсолютизация деления общества на высшие и низшие классы на том основании, что различия между людьми носят генетический характер, что элита - люди, обладающие "более ценным генным капиталом.

Становление индивида осуществляется под определяющим воздействием социальной, а не генетической программы. Человек обретает свою сущность, впитывая в себя социальные отношения, пропуская их через себя, активно участвуя в них; именно в процессе социализации личности развиваются (и формируются) ее человеческие свойства и качества; социальная позиция и поведение личности определяется не генетической программой, но социальными условиями его жизни. В условиях изменчивой социальной среды мозг обнаруживает пластичность. Попытки доказать, что различия нормальных людей по интеллекту зависят от "генов интеллектуальности", не нашли убедительных подтверждений.

Можно упрекнуть представителей социобиологии в возрождении евгеники, которую расисты пытались использовать для обоснования своих построений. Но, с другой стороны, та или иная теория и ее авторы не могут считаться ответственными за неадекватную интерпретацию их концепции. В понятие и предмет евгеники можно вложить и иное, гуманное содержание в плане борьбы с наследственными заболеваниями, с улучшением наследственного, в том числе и психического здоровья человечества. Однако все эти проблемы - весьма дискуссионные, требующие специальных исследований.

Начиная с конца 20-х годов развивался и ряд альтернативных фашизму трактовок элитаризма. И с разгромом фашизма элитизм не умер. Фашизм убедительно продемонстрировал миру, во что на практике может вылиться осуществление идей расистского элитизма. Уже во второй половине 40-х - начале 50-х годов в Европе, в том числе и в Германии стал популярен тезис о том, что с разгромом фашизма потерпел крах не элитизм как таковой, а лишь его тоталитарный вариант. Немецкий социолог Э.Ракк объявляет проблему элиты "наиболее насущной германской и европейской проблемой", Г. Драйцель - "центральной проблемой индустриального общества" .

Еще ранее сформировался так называемый "аристократический" вариант элитаризма, представленный наиболее полно и ярко знаменитым испанским философом, социологом и культурологом Хосе Оргетой-и-Гассетом. Генетически этот вариант восходит к Ницше с его критикой "вульгарной массы", Буркхарду, Шпенглеру. В своей известной книге "Восстание масс" Ортега утверждал, что "человеческое общество по самой сути своей всегда аристократично, хочет оно того или нет; оно лишь постольку общество, поскольку аристократично, и перестает быть обществом, когда перестает быть аристократичным". Собственно, всякое общество представляет собой динамичное единство двух факторов - меньшинства и массы. "Меньшинство - личности особой квалификации. Масса - это собрание средних, заурядных людей... Это люди без индивидуальности, представляющие собой обезличенный "общий тип". Общество, управляемое элитой, и масса, "знающая свое место" - условия "нормального" функционирования общества. Но этой нормы общество придерживалось в прошлом, когда "каждый специальный род деятельности (искусство, политика) выполнялся квалифицированным меньшинством". Масса не претендовала на участие, "она знала, что ей для этого не хватает квалификации, знала свою роль в нормальной динамике социальных сил". Но вот ХХ век взорвал эту норму, массы вышли из повиновения элите, восстали против нее. "...Вся власть в обществе перешла к массам. Так как массы, по определению, не хотят и не могут управлять даже собственной судьбой, не говоря уже об обществе, из этого следует, что Европа переживает сейчас самый тяжелый кризис, какой только может постигнуть народ, нацию, культуру" . Массы вытеснили элиты из традиционных сфер ее деятельности, они "вторглись в изысканные уголки нашей культуры", ранее доступные только ничтожному меньшинству. Ранее массы занимали "задний план социальной сцены, теперь они вышли на авансцену к самой рампе, на место главных действующих лиц. Герои исчезли, остался хор.”

Та консервативная идиллия, которая, по представлению Ортеги, имела место в прошлом, окончилась. Законное место избранных занимают варвары, чтобы насладиться тем, что было достоянием лишь немногих. "Масса захватывает место меньшинства. Сегодня мы присутствуем при триумфе супер-демократии, когда массы действуют непосредственно, помимо закона, навязывая всему обществу свою волю и свои вкусы при помощи материального давления. Масса, вообразившая себя элитой, несет разрушение". Ибо в обществе есть сферы деятельности, которые "по самой природе своей требуют специальных качеств, дарований, талантов. Таковы государственное управление, судопроизводство, искусство, политика". Упадок элит - трагедия ХХ века.

Ортега жалуется на то, что сам смысл термина «элита» опошлен. "Когда речь заходит об "избранном меньшинстве", лицемеры сознательно искажают смысл этого выражения, притворяясь будто они не знают, что "избранный" - вовсе не "важный", т.е. тот, кто считает себя выше остальных, а человек, который к самому себе требовательней, чем к другим... деление общества на массы и избранное меньшинство - деление не на социальные классы, а на типы людей; это совсем не то, что иерархическое различие "высших" и "низших". Конечно, среди "высших" классов, если они и впрямь высшие, гораздо больше вероятности встретить людей "великого пути", тогда как "низшие классы" обычно состоят из индивидов без особых достоинств. Но, строго говоря, в каждом классе можно встретить и "массу", и настоящее "избранное меньшинство" .

Если попытаться квалифицировать Ортегу по политической ориентации, то правильнее всего было бы охарактеризовать его позицию как либерально-консервативную. Было бы естественным предположить, что к его взглядам на соотношение элиты и масс ближе всего - современные консерваторы. Но это не совсем так. Прежде всего дело в том, что современная консервативная идеология не представляет собой нечто единое. Следует различать праворадикальный консерватизм, традиционный консерватизм, неоконсерватизм. Что касается консерватизма праворадикального, он достаточно далек от рафинированного интеллектуализма Ортеги. Его воинствующий элитаризм достаточно примитивен, его политическая программа - твердая власть, сильная элита, способная расправиться с экстремистами и прочими "смутьянами", не очень связывая себя рамками демократических процедур, поставить "на место" иммигрантов, негров, цветных, а также "ленивую чернь". Они бичуют либеральную элиту, которая, как они утверждают, узурпировала политическую власть в странах Запада, контролирует государство и перераспределяет национальные богатства в свою пользу, в то же время бросая подачки низам, как в древнем Риме патриции подкармливали "клиентов", которая делает "неоправданные уступки расовым, национальным и социальным меньшинствам в ущерб "великому среднему классу". Они за "честную конкуренцию" для вхождения в элиту. Лидеры праворадикальных организаций могут позволить себе осуждать элиту "большого бизнеса", разоряющего немонополизированную буржуазию, элиту владельцев средств массовых коммуникаций - медиакратию. Гораздо респектабельнее элитаризм консерваторов.

Американские социологи П.Вирек, Ф.Уилсон утверждают, что основа социальной справедливости - неравное вознаграждение за неравные социальные функции. Элита, таким образом, должна быть вознаграждена в достаточной мере как меритократия - элита заслуг. Этот эгалитаризм, утверждают они, мешает элите эффективно функционировать, и от этого страдает все общество. Опасность массовых эгалитаристских движений видится в том, что их участники требуют равенство результатов, а не удовлетворяются равенством возможностей, провозглашаемым западными демократиями. Власть элиты заслуг представляется им воплощением идеи "справедливого равенства".

Откровенный элитаризм демонстрировала в США неоконсервативная администрация Р.Рейгана и Дж.Буша ставшего. "Рейганомика" была нацелена на сокращение налогообложения состоятельных граждан, прежде всего экономической элиты, урезывании социальных программ помощи малоимущим, сворачивании контроля над элитой крупного бизнеса. Близкую внутреннюю политику проводил кабинет М.Тэтчер, которая неоднократно предупреждала против "противоестественного равенства", выступая за "здоровый элитаризм".

Поскольку среди элитаристов мы находим практически все оттенки современного политического спектра и ультраправых, и консерваторов, и либералов, и левых радикалов, и социалистов, коммунистов, троцкистов и маоистов, сам термин "элитист" порой искусственно объединяет совершенно разнородных авторов. Но в отношении к проблеме элиты у них часто обнаруживается много общего.

В послевоенный период в западной социологии либерально-демократическая трактовка элитаризма стала наиболее влиятельной и распространенной. Для нее характерно реформирование элитаризма в сторону сближения его с классической демократической теорией. Начало этого реформирования относится еще к предвоенному периоду. Его инициаторами были эмигрировавший из Германии в Англию К.Маннгейм и эмигрировавший в США Дж.Шумпетер. Именно им удалось показать, что элитаризм и демократия при известных условиях совместимы.

Кстати, тут, может быть, уместно сказать о некоторых изменениях в географии элитологии. Если до второй мировой войны центр элитологических исследований находился в Европе, а США были ее периферией (труды Моски, Парето, Михельса начали переводиться там только в 30-е годы, они и послужили стимулом развития элитологии на американском континенте), то после войны положение изменилось: этот центр прочно переместился в США. Там сложилось несколько школ элитизма: "макиавеллиевская", возглавлявшаяся профессором Нью-Йоркского университета Дж.Бернхэмом, и либеральная, возглавленная крупнейшим американским политологом Г.Лассуэллом, выступившая с идеями элитного плюрализма, который она рассматривала как синоним современной демократической теории. К 60-м годам в США сложился структурно-функциональный вариант элитаризма (С.Келлер и др.), в 70-х - 80-х годах - так называемый неоэлитизм. Среди либеральных элитаристов мы также находим большую пестроту точек зрения и позиций. Среди них есть и последовательные монетаристы, рыночники, считающие, что рынок естественно формирует элиту победителей в честной конкурентной борьбе. Однако элитаризм характерен и для неолибералов, сторонников государственного регулирования экономики, которую может спасти от кризисов элита квалифицированных менеджеров и чиновников, способных стабилизировать сложившиеся социальные и политические отношения и институты. Все современные либеральные и большая часть консервативных трактовок элитизма исходят из того, что существование элиты совместимо с демократией, и последняя зависит скорее от качества элиты, от ее открытости и доступности. Поскольку именно Лассуэлл и его школа, объединившая виднейших послевоенных американских элитологов, опубликовавших серию трудов о политических элитах США, об элитном плюрализме и демократическом элитизме, наиболее влиятельна в американской политологии, мы будем ниже специально анализировать эти концепции. Здесь же мы хотели бы обратить внимание на некоторые, так сказать, "периферийные" для элитологии течения - леворадикальный и марксистский варианты элитаризма.

Казалось бы, представители правого политического спектра - это наиболее рьяные элитаристы, а левого и особенно крайне левого - антиэлитаристы. Но эта точка зрения поверхностна, она принимает видимость за реальность; в действительности же все значительно сложнее и запутаннее. Часто левые и ультралевые, которые охотно выдают себя за антиэлитаристов и сделали себе имидж на критике элитаризма, в действительности являются скрытыми элитаристами. Возьмем таких признанных идеологов левых, как Сартр, Маркузе, Фонтэн, Иллич, Роззак. Они охотно мечут громы и молнии против истеблишмента, против привилегий властвующей элиты, которая, обладая собственностью на средства массовых коммуникаций, манипулирует миллионными народными массами, обуржуазивая из сознание. Все это так. Обуржуазившиеся массы, квалифицированные рабочие, многочисленный средний класс? Нет, массы консервативны, они "вписались" в существующий социальный строй и "безнадежны" как носители революлюционных изменений. Этим субъектом оказывается ничтожное меньшинство общества, радикальная интеллигенция, которая поведет за собой всех угнетенных "обществом потребления" - люмпен-пролетариат, дискриминируемые национальным меньшинства, студенчество, не вписавшееся в истеблишмент, одним словом, аутсайдеров этого общества. Но разве это не новый элитаризм а, может быть, достаточно старый элитаризм, ставший идеологией новой элиты или контрэлиты "потребительского общества".

Специфика леворадикального элитаризма, таким образом, заключается прежде всего в том, что это - замаскированный элитаризм, ибо пафосом его является протест против капиталистического истеблишмента. Западные социологи стали писать даже об "антиэлитарном элитаризме", имея в виду, в частности, "новых левых". Известно, что критический заряд "новых левых" направлен против потребительских идеалов, мещанского "довольного сознания", таких черт современного капитализма, как бюрократизация, манипулирование массовым сознанием, бездуховность. Они критикуют правящую элиту капиталистических стран и социально-политическую систему, обрекающие массы на пассивность. Но закономерен вопрос, с каких позиций ведется эта критика? И социологическая расшифровка оппозиционности "новых левых" дает любопытный результат: это критика с позиций тех слоев интеллигенции, которые разочарованы утерей своего былого привилегированного положения, былой элитарности.

Идеология "новых левых" возникла под воздействием таких социальных процессов, порожденных научно-технической революцией, как огромный количественный рост интеллигенции, ее "массовизация", ее все большее расслоение, причем верхушечный слой интеллигенции становится частью правящей элиты, тогда как подавляющее большинство ее все более сближается с низшими социальными стратами. Функции, которые раньше были окружены ореолом исключительности, стали массовидными со всеми вытекающими отсюда последствиями - утратой их носителями былых привилегий (достаточно указать, что заработная плата некоторых крупных групп интеллигенции, например, учителей, значительно уступает плате квалифицированных рабочих). Интеллигенция пролетаризируется, лишается былой автономии, оказывается подчиненной иерархической организации монополистического капитализма. В писаниях многих представителей левой интеллигенции отчетливо звучат мотивы ностальгии по утере былой эзотеричности, исключительности интеллектуала, протесты против его "омассовления". И левый радикализм в значительной мере проявляет себя в качестве идеологии "технократии без власти", элиты аутсайдеров, элиты оппозиционных слоев общества. Ее представители рассматривают народные массы как отсталые, косные, инертные, порой отзываются о них с элитарным презрением, считают, что борьбу с системой, с истеблишментом ведет лишь "критически мыслящий авангард". Не случайно в леворадикальной идеологии двигателем социального прогресса оказывается "активное меньшинство", противостоящее "интегрированной массе".

Леворадикальные мыслители фиксируют процесс концентрации экономической, политической, военной власти в руках властвующей элиты, превращающей народ в объект манипуляций, и протестуют против него. Мелкая буржуазия, интересы которой они в значительной мере выражают, недовольна государственно-монополистическим капитализмом, разоряющим многие ее слои и урезывающим демократию Противоречивость этого идеологического течения заключается в том, что оно, с одной стороны, борется с истеблишментом, допускающим лишь "прирученную оппозицию", функциональную по отношению к системе и снижающую реальную угрозу системе, с другой стороны, ему присущ элитаризм, презрение к "отсталой массе", вера в то, что лишь бунтарский авангард осуществит ломку системы, не останавливаясь перед насилием и по отношению к массам.

Отметим, что левый радикализм порой тесно смыкается с правоконсервативным элитаризмом и переходит в последний. Не случайно некоторые леворадикальные теоретики эволюционируют в сторону консерватизма, как это произошло с так называемыми "новыми философами" во Франции, эволюционировавшими от крикливого антиэлитаризма к достаточно традиционному элитаризму. Мы рассмотрели с позиций элитологии взгляды "новых левых". Но в политическом плане важнее позиция "старых левых", социалистов, социал-демократов на проблему элиты. Эта позиция неоднозначна. Некоторые социал-демократы критикуют элитаризм как недемократическую теорию. Но гораздо большее число социал-демократов признает, что реалии сегодняшнего дня требуют наличия политической элиты, и что разумная позиция социал-демократов - формирование из своей среды политических лидеров, которые могут и должны войти в состав политической элиты. Ряд лидеров социал-демократии, в частности, СДПГ, отмечали близость своих взглядов со взглядами одного из выдающихся философов ХХ века К.Поппером. Нужно сказать, что последний подчеркивал важность контроля общества над элитой. Он писал, что "проблема контроля за контролерами, за опасной концентрацией власти" в государстве в руках элиты - фундаментальная проблема политики, претендующей на демократизм, критикуя при этом марксистов, которые "так и не осознали всего значения демократии как единственного хорошо известного средства осуществления такого контроля" . И этим словам не откажешь в справедливости.