Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

Национальный? исследовательский? университет "Высшая школа экономики"

Выпускная квалификационная работа

Аргументы "от первого лица" в либертарианских теориях свободы воли

Лимитовская Ульяна Михайловна

Москва 2019

План

Введение

Глава 1. Специфика исследований "от первого лица"

1.1 Объединение феноменального и психологического понятий ментального

1.2 Критика натурализма и релятивизма

1.3 Итоговые решение для методов от первого лица

Глава 2. Свобода с перспективы первого лица

2.1 Основные позиции современных дискуссий

2.2 Проблемы свободы воли в перспективе третьего лица

2.3 Свободный выбор с перспективы первого лица

Глава 3. Практическая значимость выбора

3.1 Перспектива первого лица и условие альтернативных возможностей

Заключение

Список литературы

Введение

Актуальность темы исследования: Актуальность темы данного исследования обусловлена наличием группы неразрешенных проблем в дискуссии о совместимости свободы воли и детерминизма, а также в не разработанности вопроса о возможности интеграции методов от первого лица в данную дискуссию. ментальный натурализм релятивизм

Исследования нейробиологии активно развиваются, и перед исследователями остро встает вопрос о существовании свободы воли. Нейробиологические эксперименты Либета показывают, что свобода воли есть лишь субъективное ощущение человека, которое возникает уже после принятия решения мозгом. Это приводит к выводу об отрицании свободы воли. Тем не менее это утверждение не является окончательным. Аргументы против позиции скептицизма в отношении свободы воли в основном основываются на объяснении ошибок в интерпретации субъективных переживаний в подобных экспериментах, а также в указании на проблемы с условиями самого эксперимента.

Таким образом, аргументы в пользу существования свободы воли часто используют методы от первого лица, что дает полное право говорить о полезности данного метода в современной дискуссии о свободе воли.

Помимо этого, в работе проводится анализ феномена свободного выбора с перспективы первого лица. Указывается на основную проблему позиции, утверждающей наличие свободы воли. Эта проблема заключается в следующем: если наш мир детерминистичен, тогда мы действуем исходя из необходимости, из-за чего мы не обладаем свободой воли; однако если мы живем в индетерминистическом мире, то все наши действия являются случая, что снова ведет к тезису о том, что мы не обладаем свободой воли. В работе показано, что данная проблема возникает во многом из-за игнорирования перспективы первого лица.

Таким образом, методы от первого лица позволяют, с одной стороны, защититься от угрозы отсутствия свободы воли, с другой стороны, усовершенствовать позицию, согласно которой свобода воли существует. В связи с этим, проблема включения методов от первого лица в современную дискуссию о свободе воли требует специального внимания и, без сомнения, может быть предметом отдельного исследования.

Цель и задачи исследования:

Целью исследования является анализ свободы воли с перспективы первого лица и анализ вопроса о том, возможно ли с помощью методов от первого лица защитить и доказать либертарианскую свободу воли.

Достижение поставленной цели требует решения следующих задач:

1) Рассмотрение поля и функций методов от первого лица

2) Доказательство необходимости рассмотрения свободы воли через перспективу первого лица

3) Исследование существующих на данный момент теорий внутри дискуссий о свободе воли, выявление и прояснение основных проблем данных теории?

4) Выявление возможности доказательства принципа альтернативных возможностей через перспективу первого лица для доказательства существования свободы

5) Выявление возможности доказательства индетерминизма через перспективу первого лица для доказательства существования либертарианства

Обзор литературы:

В начале исследования анализируются тексты Деннета и Метцингера (Dennett, 1987; Metzinger, 1997, 2003), направленные на утверждение о бесполезности методов от перового лица. Данные авторы являются наиболее яркими противниками данных методов, и они затрагивают угрозу ошибок, вызванных их использованием, чем и обуславливается использование в работе именно этих авторов. По словам Деннета, феноменология является дисциплиной "без методов, без данных, без результатов, без будущего, без перспектив. Она остается лишь фантазией" Dennett D. (2001) The fantasy of first-person science. http://ase.tufts.edu/cogstud/papers/ chalmersdeb3dft.htm. Основным упреком к методам от первого лица служат два аргумента: 1. Утверждение о возможности описания ментальных состояний через перспективу третьего лица; 2. Связь методов от первого лица с интроспекцией и, следовательно, релятивизмом.

Против первого упрека к феноменологическим методам в работе приводятся позиции философов сознания, таких как Нэд Блок (Block, 1995), Дэвид Чалмерс (Чалмерс, 2013), Джозеф Левин (Levin, 1999) и Томас Нагель (Nagel, 1974). Данные аргументы показывают несостоятельность перспективы третьего лица в отношении феномена сознания. Авторы доказывают, что существует "разрыв в объяснении" (Levin, 1999) в теориях, сводящих феноменальное и психологическое понятия ментального (Block, 1995). Редукционистские теории не способны ответить на вопрос о том, "что значат субъективные переживания" (Чалмерс, 2013) и "какого это быть" (Nagel, 1974). Также используются тексты Э. Гуссерля (Гуссерль, 2000, 2001, 2009, 2010) для прояснения методов от первого лица. Это обусловлено тем, что методы от первого лица являются упрощенной формой метода "феноменологической редукции". В тексте "Философия как строгая наука", Гуссерль критикует позицию натурализма через утверждение о невозможности этой позиции вынести суждения о сознании, так как она претендует на универсальность своего метода. В "Логических исследованиях" проводится критика релятивизма через нахождение ошибок в самом определении данного термина. Помимо этого, объясняется принцип интенциональности и интерсубъективности (Гуссерль, 2010) в философии Гуссерля в качестве прояснения методов от первого лица.

Для утверждения о возможности интеграции текстов Гуссерля в современные дебаты, используются тексты наиболее ярких фигур в нейрофеноменологии - Франсиско Валера (Valera&Shear, 1999) и Дэна Захави (Zahavi, 2004). Данные авторы затрагивают важные аспекты в прояснении методов от первого лица. Использование текста Д. Захави позволяет решить вопрос о том, как данный метод будет использоваться в современных дискуссиях. Основным аргументом служит возможность использования области феноменологической психологии, отмеченной Гуссерлем. Это приводит к тому, что проводится феноменологическая редукция естественной установки, и в методах от первого лица можно говорить о перспективе третьего лица. В

Рассматриваются аргументы в пользу детерминизма. По нашему мнению, основополагающими фигурами в данной дискуссии являются Джордж Эдвард Мур (Мур, 1999), который выдвинул тезис, основанный на "здравом смысле", для обоснования данной концепции, и Вадим Валерьевич Васильев (Васильев, 2017), который одним из первых в Отечественной мысли написал текст, посвященный классическому компатибилизму. Данные позиции критикуются в отношении здравого смысла через перспективу от первого лица. Так же рассматриваются основные позиции либертарианства. Теория событийно-каузального либертарианства (Kane, 1996; Mele, 2017; Franklin, 2014) критикуется через расширение аргумента "исчезающего агента" Д. Перебума. Р. Кейн является основоположником данной позиции, а Альфред Мили и Кристофер Франклин проводили критику аргумента "исчезающего агента", чем и обуславливается использование данных текстов. Критика позиций данных авторов проводится через объяснение ошибки в понимании процесса выбора того или иного решения. Делается вывод, что классический компатибилизм и событийно-каузальное либертарианство сталкиваются одной проблемой, которая исходит из утверждения о жесткой связи между желаниями и выбором агента. В работе выводится утверждение о том, что выбор является не просто реализацией мотивов агента, а возможность ими управлять.

Далее рассматриваются позиции скептиков по отношению к свободе воли (Libet, 1997; Frankfurt,1971). Из экспериментов Бенджамина Либета некоторые философы делают вывод о том, что мозг принимает решение до того, как оно осознается самим человеком, что приводит к потере свободы агента. Аргументы Гарри Франкфурта показывают, что для моральной ответственности не необходимо условие альтернативных возможностей. Проводится критика данных позиций.

Структура работы:

Структура работы состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, заключения и библиографии.

В первой главе проведен анализ специфики методов от первого лица. Доказывается несостоятельность критики аргументов от первого лица. Проводится анализ, направленный на прояснение использования феноменологических методов в философских дискуссиях.

Во второй главе рассматривается феномен свободы воли через перспективу третьего лица. Доказывается, что использование данного метода оказывается несостоятельным в отношении феномена свободного выбора. Анализ свободного выбора через перспективу первого лица проясняет, какие из трех существующих условий свободы воли принадлежат к перспективе первого лица. Вследствие затруднений, вызванных вопросом о том, можно ли считать условие источника предметом перспективы первого лица, ставятся два вопроса, которые являются основополагающими для данной работы: 1) Возможно ли, что агент не знает о том, что он свободен тогда, когда на самом деле он свободен? 2) Возможно ли, что агент думает, что он свободен, однако на самом деле не свободен? На первый вопрос, исходя из следствий данной главы, дается отрицательный ответ.

В третьей главе рассматривается возможность ответа на вопрос о том, может ли выбор с перспективы первого лица давать гарантию существования альтернативных возможностей. Защищается либертарианская свобода воли и выявляется возможность отрицательного ответа на второй основополагающий вопрос, заданный во второй главе.

В заключении описываются результаты данной работы.

Глава 1. Специфика исследований "от первого лица"

1.1 Объединение феноменального и психологического понятий ментального

Итак, перспектива первого лица не может отождествляться с описанием ментальных состояний, постольку поскольку ментальное не сводится к одному лишь сознательному опыту. Дэвид Чалмерс, вслед за Недом БлокомБлок называет их феноменальным сознанием и сознанием-доступность (access)" [Block, 1995]. , различает два понятия ментального - феноменальное и психологическое В данном случае, Чалмерс использует термин "психологическое" именно в том значении, в каком психология отождествляется с когнитивной наукой. Чалмерс Д. Сознающии? ум: В поисках фундаментальнои? теории. М: УРСС, 2013. - 30 с.. Первое соответствует тому, как описывается сознание с перспективы первого лица - это осознанно переживаемые состояния. Второе же описывается преимущественно с позиции третьего лица, в котором ментальное выступает в качестве каузальной и объяснительной основы поведения. Для психологического понятия ментального вопрос о том, существует ли сознание, не имеет особого значения Чалмерс Д. Сознающий ум: В поисках фундаментальной теории. М: УРСС, 2013. - с. 29 .

Существует множество теорий, которые отождествляют понятия ментального и психологического. Чалмерс дает краткую историю того, как происходило это объединение. Первым, кто объединил эти два понятия, по его мнению, был Декарт, который свел психологическое понятие к феноменальному. Все ментальные состояния, с позиции Декарта, существуют только в качестве cogitatio, сознаваемого опыта. Ментальное не включает в себя неосознанные состояния, так как в сознании не может быть ничего, что не было бы мыслью. Иными словами, в философии Декарта, бессознательное ментальное событие - это противоречивое понятие.

Однако в дальнейшем в философии психологическое понятие ментального стало автономной областью исследования, и началось это с теорий Фрейда и его последователей, ключевой идеей которых было нахождение бессознательных аспектов ментальных состояний. Эта идея объясняла ментальное, как то, что играло каузальную роль в продуцировании поведения человека.

Примерно в то же время возникло течение бихевиоризма, которое развило "объективный" подход в психологии. Все поведение человека редуцировалось к формуле "стимул-реакция", и понятие сознания было вычеркнуто из психологии внутри данного течения. Такая позиция преимущественно связана с идеей того, что внутренние состояния человека не играют роли в его поведении. За счет этого бихевиористы или полностью игнорировали феноменальное понятие ментального, или вовсе отрицали сознание как таковое.

В начале 20 вв. позиция бихевиоризма была детерминирующей в когнитивной науке, и исходила из двух главных принципов, выдвинутых Карлом Лешли - принципа массового действия (активность мозга опосредуется как целым), и принципа квипотенциальности (любая зона мозга может выполнять любые функции, тем самым при повреждении какого-либо участка мозга другие части берут на себя их функции) Газзанига М. Кто за главного? : свобода воли с позиции нейробиологии / Пер. с англ., под ред. А. Якименко. - М. : CORPUS, 2017. В общем, эта позиция развивалась, и как в психологии и философии, так и в нейробиологии она занимала лидирующее место.

Вслед за бихевиоризмом, идея того, что что описание ментальных состояний может полностью объясняться в рамках перспективы от третьего лица, была развита в концепции функционализма, предложенной Дэвидом Льюисом и развитой Дэвидом Армстронгом. Согласно этой теории, все ментальное определяется каузальными цепями переработки информации, не сводимыми ни к физиологическим, ни к феноменальным свойствам. Функционалисты стремились интериоризовать не некоторые, а все ментальные состояния. Таким образом, проект данной теории состоял в полном сведении феноменального понятия ментальных событий к психологическому.

Однако против редукции сознания выступили ряд авторов (Чалмерс, Нагель, Блок, Левин и ДР.). Чалмерс ввел разграничение феноменального и психологического понятий ментального через разделение на "легкие" и "трудную" проблемы сознания. Легкие проблемы сознания он относит к таким, которые можно решить с помощью стандартных научных методов. Эти проблемы способны дать адекватное описание ментальных состояний с перспективы третьего лица, каковым может быть, например, изучение различных видов психической деятельности. Трудная же проблема возникает из вопроса о том, почему протекание функций мозга сопровождается субъективным опытом. Она выделяется на фоне других проблем сознания, поскольку ее невозможно вывести из нейронаучных экспериментов. Ответ на трудную проблему сознания требует использования методов, которые не может предоставить естественная наука, так как изучение субъективного опыта требует уникальных нередукционистских методов. Ведь если мы сводим субъективный опыт к поведенческим или нейронным процессам, то вопрос о квалитативном свойстве опыта упускается из-за ненадобности.

Дело в том, что существует "разрыв в объяснении", когда редукционисты строят теории о порождении сознательного опыта физическими процессами. Джозеф Левин был первым, кто ввел термин "разрыв в объяснении". Чалмерс дает определение редуктивно объясненному феномену: "естественный феномен редуктивно объяснен в терминах свойств более низкого уровня именно тогда, когда он логически проистекает из этих свойств" Чалмерс Д. Сознающии? ум: В поисках фундаментальнои? теории. М: УРСС, 2013. - с. 47-48. По Левину и Чалмерсу, эта модель хорошо работает в отношении почти всех феноменов, однако каузально-функциональные объяснения не работают в отношении феномена сознания, так как в квалитативном аспекте опыта существует такой элемент, который не схвачен свойством его каузальной роли. Для демонстрации этого положения, они предлагают пример мысленной ситуации, в которой существуют редуктивные описания сознания, однако соответствующие им субъективные переживания отсутствуют. Одним из ярких примеров подобного рода аргументов, выступает мысленный эксперимент "философского зомби". Представим, что есть существо, которое неотличимо от обычного человека, однако у него отсутствует какой бы то ни было субъективный опыт. Это существо и называется философским зомби. Например, при возбуждении С-волокон, которые у обычного человека возбуждаются при квалитативном переживании боли, философский зомби боли не испытывает, однако ведет себя так, будто он действительно ее чувствует. Значит, даже объяснение того, как работает определенная функция или поведенческая реакция, не выводит суждения о существовании субъективного переживания, которое соответствует этой функции.

Этот и другие подобные ему аргументы имеют своей целью показать, что никакой функционалистский анализ не имеет возможности описания квалитативного опыта, а значит, существует некоторый "разрыв в объяснении". Левин также пишет Levine J. Materialism and qualia: the explanatory gap // Pacific Philosophical Quarterly. - 1983. - Vol. 64. - P. 354-361., что даже если установлено, что нейронная корреляция A обязательно вызывает определенное субъективное переживание B, то все еще остается непонятным, почему эта связь существует и каков ее механизм. Единственное, что можно извлечь из этого - это только сам факт ее существования. И в данном случае, как пишет Ревонсуо, это даже дает нам право сказать, что такая связь является просто чудом Ревонсуо А. Психология сознания / Перевод: А. Стативка, З.С. Замчук. Санкт-Петербург: Питер, 2013. - с. 336 .

С подобными критическими аргументами выступили и другие философы. Одним из примечательных аргументов, всецело отсылающих к перспективе первого лица, считается аргумент Томаса Нагеля "Какого это быть летучей мышью". По мнению Дубровского, именно проблема соотношения перспективы первого и третьего лица является ключевым моментом в данном аргументе Стоит, правда отметить, что эта проблема занимает Дубровского прежде всего из-за его собственного проекта феномена информации, который позволяет связать две эти перспективы. Дубровский, Д.И. Проблема духа и тела: возможности решения (В связи со статьёй Т. Нагеля "Мыслимость невозможного и проблема духа и тела"). М: Вопросы философии, № 10, 2002. - С. 92-107.. Нагель пишет, что, хоть наука и пытается оперировать объективными фактами, в отношении сознания она сделать это не способна, так как факт о сознательном опыте определенного организма предполагает знание о том, какого это быть этим организмом. Однако даже при полном описании всей информации с перспективы третьего лица, у нас может не быть абсолютно никакого знания о перспективе первого лица. Например, пишет Нагель, сенсорная система летучей мыши отличается от сенсорной системы человека, которые заключаются в том, что у летучей мыши, в отличии от человека, в организме присутствует эхолокатор. Человек, зная о структуре сенсорной системы летучей мыши, не сможет представить, какого это быть летучей мышью, и никакие знания с перспективы третьего лица не смогут дать ответа на этот вопрос Thomas Nagel. What Is It Like to Be a Bat? // The Philosophical Review. Vol. 83, № 4, 1974. - P. 435--450..

После того, как множество философов выступили с критическими аргументами против функционалистской редукции феноменального понятия ментального, в философии сознания возобновились разговоры о том, может ли феноменологическая традиция создать методологию, которая бы исследовала сознание с перспективы первого лица. В связи с этим, был поставлен вопрос о "натурализации феноменологии", целью которой являлась интеграция феноменологии в область когнитивных наук, путем выведения адекватных методов, способных привести к построению диалога между ними. Методы от первого лица считаются продолжением феноменологической традиции, так как последнее принято считать упрощенной формой метода феноменологической редукции, предложенного Э. Гуссерлем.

1.2 Критика натурализма и релятивизма

Отправным пунктом метода феноменологической редукции является критика натурализма, которую Гуссерль подробно приводит в статье "Философия как строгая наука". В ней он пишет, что философии нужно отчиститься от психологизма и натурализма, так как ни то, ни другое не соответствует характеру строгой науки, коей должна предстать философия в гуссерлианском проекте Гуссерль Э. Философия как строгая наука / Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. - Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. - 752 с. - (Классическая философская мысль). С.668 - 743. По мнению Гуссерля, хоть философия всегда претендовала на нахождение универсального и истинного познания действительности, она так и не смогла выработаться в идеал подлинной науки. Причина тому кроется в том, что ей не доставало точных методов исследования, и, более того, в отличие от других наук, она не обладала и системой учений. Подчеркивая недостатки всей предшествующей философии, Гуссерль, тем не менее, пишет, что она может вырваться из своего кризиса, если совершит переворот, который даст толчок к ее развитию. Такой толчок должна осуществить именно феноменологическая философия, которая использует радикальный критический метод, помогающий избежать неоправданных предпосылок.

Всякая идея философии и науки предполагает некоторый порядок суждений, который проходит от непосредственных изначальных знаний к опосредующим последующим. Первый методический принцип должен состоять в том, что критерием истинности какого-либо положения являются очевидные данности. Для Гуссерля принципиально важно, что началом разработки подлинной научной теории служит вопрос о нахождении первых очевидностей, которые должны иметь аподиктический характер, так как такая теория претендует на выработку абсолютной подлинной истины Гуссерль Э. Картезианские Медитации / пер. с нем. В.И. Молчанова.--М.: Академический Проект, 2010. . С этого и начинается его критика натурализма.

Под натурализмом Гуссерль понимает "явление, возникшее как следствие открытия природы - природы в смысле единства пространственно-временного бытия по точным законам природы" Гуссерль Э. Философия как строгая наука / Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. - Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. - 752 с. - (Классическая философская мысль). С.668 - 743. В качестве исходной точки своего рассуждения, натурализм берет идею о существовании физической природы. Как говорилось ранее, всякое научное знание должно быть обоснованным и первой очевидностью, с которой начинается подлинная наука, должна являться аподиктическая очевидность. Уверенность натурализма в том, что природа является чем-то само собой разумеющимся, по мнению Гуссерля, нелегитимна. Внешний мир всегда беспрестанно "наличен" для субъекта опыта, он никогда не предстает в качестве просто вещей самих по себе, а значит, утверждение о его самостоятельном существовании вне сознания субъекта не может являться аподиктичным принципом и требует доказательств. Тем не менее эта пресуппозиция используется в натурализме в качестве не поддающегося сомнению факта, в чем и проявляется его наивность.

Более того, натурализм претендует на универсальность метода, имеющего своим истоком не восприятие субъекта, а данности природы, как фундаментальной, ни к чему не сводимой реальности. Исходя из этого, он не может перейти к исследованию истоков опыта субъекта, так как они предполагают особый вид размышления, не сводимый к методам познания природы Гуссерль Э. Философия как строгая наука / Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. - Мн.: Харвест, М.: ACT, 2000. - 752 с. - (Классическая философская мысль). С.668 - 743. Для Гуссерля сознание существует в качестве данной нам непосредственно, автономной само законодательной области, которая конституирует и видоизменяет опыт, из-за чего его исследование и должно отличаться от натуралистического истолкования. В этом плане, ответить на вопрос о психофизической проблеме натурализм оказывается не в силах, так как изначально рассматривает сознание в качестве части природы. Так как сознание является непосредственной данностью, именно оно дает эмпирическому опыту значимость, из которого натурализм и берет свои положения.

Итак, натурализм оказывается погружен во множество предрассудков, выйти из которых самостоятельно он оказывается не в состоянии. Поэтому Гуссерль предлагает определенный метод, с помощью которого можно избежать необоснованности в выводимых суждениях. В Идеях I (параграфы 27-30, раздел 2) он пишет, что, рассуждая о чем-либо, мы всегда находимся в определенных "установках". Это некоторые предзаданные позиции, из которых и в рамках которых мы выводим свои рассуждения. Например, если я решаю арифметические уравнения, я нахожусь в арифметической установке с "соответствующим ей "арифметическим миром"". Однако если арифметическая установка существует для меня постольку, поскольку я учила арифметику и поняла ее основные положения, то внешний мир для меня существует в качестве постоянно наличного. Эта "естественная установка", как ее называет Гуссерль, не меняется, когда я оказываюсь в арифметической или подобной ей установке, иначе говоря, естественной установке не мешают другие новые установки. Тем не менее, как оговаривалось ранее, существование внешнего мира не является аподиктичным принципом, поэтому необходимо произвести его доказательство или, наоборот, эту идею отвергнуть. Для этого необходимо найти первооснову, такую установку, которая должна была бы основываться на радикальной подлинности.

Следуя идее Декарта, Гуссерль совершает поворот к ego cogitato как подлинному основанию суждения, на котором строится любая строгая наука. Философия обязана очиститься от "пассивной веры" в какие-либо положения, а значит, она должна строиться на методе радикального сомнения, который эти положения и ставит под вопрос. Несомненность видится Гуссерлю лишь в одном положении, которое заключается в том, что предельным основанием суждения является трансцендентальное Эго. Такой вывод Гуссерль делает на основе декартовских размышлений, которые утверждают существование мышления через идею о том, что сомнение Эго предполагает существование Эго. Тем самым первой аподиктичностью, которая не может ставится под сомнение, оказывается трансцендентальное самопознание. Установку на существование трансцендентальное Я Гуссерль называет "феноменологической установкой". Она и должна послужить отправным методом для выстраивания идеала подлинной науки.

Феноменологическая философия требует избавления от утверждений наук и предшествующих философских утверждений. Это условие ведет за собой не только изменение в нашей повседневной убежденности в естественной установке, но и в собственном Эго. В "Картезианских медитациях" Гуссерль проводит разграничение на трансцендентальное Эго и психологическое Эго. Психологическое Эго изначально дано в опыте мира, оно предполагает нахождение себя в модусе естественной установки, то есть оно предстает в качестве объекта биологии и других позитивных наук, таких как антропология, психология и т.д. Однако Трансцендентальное Эго требует очищения от каких-либо "принятых на веру" допущений, в частности, оно должно очиститься от положения о существовании внешнего мира. Более того, трансцендентальное Эго является основой рассуждений, призванных доказать или опровергнуть данное положение, тем самым, в феноменологическом рассуждении не может существовать изначальных предположений о психофизической природе Я.

Однако в таком случае возникает вопрос о том, как возможно редуцировать естественное человеческое Эго к трансцендентальному Эго. Чтобы осуществить такое притязание, Гуссерль предлагает метод радикального "вынесения за скобки", феноменологического эпохе. Весь естественный мир, который постоянно "наличен", полагается вне рассмотрения, заключается в скобки. Это не означает ни отрицания внешнего мира, ни подвергания его сомнению. Феноменологическая эпохе лишь приостанавливает любые рассуждения о внешнем мире и не принимает никаких положений относительно него, покуда не будут найдены основания для возврата к естественной установке. Таким образом, пишет Гуссерль, принятие того или иного суждения относительно внешнего мира, возможно только после его вынесения за скобки Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Книга первая / Пер. с нем. А.В. Михайлова; Вступ. ст. В.А. Куренного. М.: Академический Проект, 2009. - 489 с.. Важно понимать, что, проводя феноменологическую редукцию, мы не теряем ничего из содержания существующего мира, но происходит переоценка понимания объектов этого мира в отношении их независимого существования.

Феноменологическое эпохе ведет к двум проблемным полям в феноменологической теории. С одной стороны, феноменологии необходимо защититься от угрозы солипсизма, которая возникает из-за того, что предметом своего исследования берет только сознание субъекта. Тем самым, ей необходимо доказать, почему ее позиция противоречит позиции субъективизма. Как отмечает Романо, "занимающая Гуссерля проблема - как спасти "…" результаты эмпирических наук от скептицизма, как заполучить несомненное основание в абсолютно очевидных, аподиктичных и определенных истинах." Romano C. Must Phenomenology remain Cartesian? P. 432. С другой стороны, ей требуется провести такое размышление, которое из имманентности Эго выводит трансцендентность Другого. Таким образом, феноменология ставит задачу вывести интерсубъективность через данности субъективного сознания, не включая при этом в свои размышления изучение социальной действительности.

В 1 томе "Логических исследований" Гуссерль предлагает критику психологизма, затрагивая более общую проблему - проблему релятивизма. Позиция релятивизма выражается, пишет Гуссерль, в формуле Протагора "человек есть мера всех вещей". Релятивизм часто критикуется за то, что в самом своем определении он противоречит сам себе, так как утверждает, что тезис об относительности истины является истинным в том смысле, в котором истина приобретает всеобщий объективный характер. Однако релятивист может ответить на это возражение тем, что даже сам факт его субъективного мнения является верным только для его собственного Я, так что он не может отождествляться с абсолютной истиной. Гуссерль пишет: "в содержании их [релятивистов] утверждений отрицается то, что вообще принадлежит к смыслу или содержанию каждого утверждения и, следовательно, не может, не приводя к бессмыслице, быть отделено ни от какого утверждения" Гуссерль Э. Логические исследования / пер. В.И. Молчанова. М.: Дом интеллектуальнои? книги, 2001. - с. 107-141.

Это приводит к необходимости разделения релятивизма на два типа. Первый - индивидуальный реализм, согласно которому истина зависит от суждения случайного субъекта. Второй тип релятивизма не сводит истину к мнению, однако ставит ее в зависимость от случайного вида существ, с их организацией и их законами мышления. Таким образом, человеческая истина зависит от человека как такового. Этот тип релятивизма, не-субъективный релятивизм, не сталкивается с опасным тезисом о том, что истина "у всех своя", а рассматривает ее в качестве зависимой от "соответствующей когнитивной конституции".

Однако Гуссерль предлагает аргумент против такой позиции, заключающийся в том, что хоть видовой релятивизм и отрицает абсолютную истину, он, тем не менее, признает ее в отношении конституции видов. Он предполагает, что конституция познающего субъекта сама по себе определена. То есть, не-субъективный релятивизм утверждает существование неких истин относительно человеческой психики, ее закономерностей, развития и т.п.

Таким образом, Гуссерль отмежевывается от релятивизма. Более того, он выстраивает принцип интерсубъективности, согласно которому существует такая форма объективности, в которой Я перестаю быть центром, конституирующим Другого, а сам становлюсь одним из других людей. Результатом конституирования интерсубъективности трансцендентального Я должно стать "трансцендентальное сообщество монад". Они "принадлежат единственной, объемлющей и меня самого всеобщности, которая объединяет все монады и группы монад, мыслимые как сосуществующие" Гуссерль Э. Картезианские Медитации / пер. с нем. В.И. Молчанова. М.: Академический Проект, 2010., иначе говоря, невозможно конституирование несвязных сообществ монад, которые продуцируют абсолютно разные разделенные миры. Именно благодаря интерсубъективности и появляется возможность говорить о естественном мире: в действительности может существовать только одно-единственное сообщество монад - сообщество, объединяющее все сосуществующие монады; и, следовательно, только один-единственный объективный мир, одно-единственное объективное время, одно-единственное объективное пространство, только одна природа" Гуссерль Э. Картезианские Медитации / пер. с нем. В.И. Молчанова.--М.: Академический Проект, 2010..

1.3 Итоговые решение для методов от первого лица

Утверждение Метцингера о том, что феноменология имеет своим делом субъективный взгляд на каждый случайный отдельный опыт а la "это чистейший синий цвет, который кто-либо когда-либо видел" vs. "нет, это не так, он имеет небольшой оттенок зеленого" (Metzinger 2003: 591) оказывается не правомерен. Критика релятивизма и утверждение об интерсубъективной природе реальности позволяет сказать, что феноменология не занимается психологическим наблюдением за частными случаями опыта, а является культивированием особого рефлективного отношения к реальности, воплощенного в феноменологическом эпохе. Она исследует основные структуры и условия возможности как отдельных случаев опыта, так и опыта как такового.

Более того, гуссерлианский анализ интерсубъективности позволяет нам строить мысленные эксперименты и предположения не только о собственном опыте, но и об опыте других условных агентов. Дело в том, что ключевую роль для восприятия Другого играет способность воображения. Это означает, что для его восприятия, Эго должно иметь возможность представления самого себя в качестве Другого. Другой воспринимается во вчувствовании, опосредуемом ситуацией, в которой человек контактирует с другими людьми. Таким образом, благодаря воображению, мы можем использовать методы от первого лица, когда описываем условного Петра, находящегося в-ситуации. Мы исследуем не просто свое собственное познание, но общую для индивидов структуру сознания.

Тем не менее, у перспективы первого лица остается ряд проблем. Одна из таких заключается в вопросе о том, может ли сам этот метод являться деформацией опыта. В ответ на это Валера пишет, что не существует нейтрального подхода к опыту и взгляда "из ниоткуда", поскольку любой сбор данных конституируется той или иной априорной исследованию позицией. Таким образом, опыт уже как-то интерпретируется и исследуется сознанием на том же уровне, на котором проходит. Функция же методов от первого лица заключается в том, чтобы следовать за опытом вплоть до генезиса его содержания Varela F., Shear J. (1999). THE VIEW FROM WITHIN.¬ First-person approaches to the study of consciousness. (Imprint Academic, London) - с. 14. Перспектива первого лица, в отличии от перспективы от третьего лица, имеет значимость в свете того, что она корректирует объективное исследование субъективной дескрипцией опыта. По мнению Валера, не затрагивая исследования от первого лица, мы не можем построить "чистую" науку о сознании, так как лишаемся возможности рассматривать приватную часть человеческой жизни. Таким образом, перспектива третьего лица остается объективным описанием действительности, однако эта объективность всегда существует в определенных рамках, так как всегда есть позиция наблюдателя. В то же время позиция наблюдателя ограничена и конституируема эмпирическим наблюдаемым. Из-за этого методы от первого лица всегда дополняются взглядом от третьего лица, тем самым обе перспективы взаимно ограничивают и дополняют друг друга.

Однако это порождает проблему, которая относится к вопросу об анти-натурализме Э. Гуссерля. Как было указано выше, феноменология заинтересована не в рассмотрении множества эмпирических объектов в мире, а в сознании как трансцендентальном Эго. Феноменология приостанавливает естественную установку и задает вопросы только к опыту как переживанию чего-либо, что делает невозможным даже частичное использование описаний "от третьего лица".

Для решения этой проблемы Захави предлагает обратиться к данному Гуссерлем различию на эмпирическую психологию, феноменологическую психологию и трансцендентальную феноменологию. В отличие от эмпирической психологии, феноменологическая психология осуществляется в форме дескрептивно-эйдетической психологии и пользуется подходами от первого лица для исследований различных аспектов сознания. Однако она отличается от трансцендентальной феноменологии тем, что остается в естественной установке, в то время как трансцендентальная философия занимается ее исследованием путем выведения за скобки Zahavi, D. (2013). Naturalized phenomenology: A desideratum or a category mistake? Royal Institute of Philosophy Supplement, 72, 23-42. Феноменологическая психология, тем самым, позволяет показать неоднозначность противопоставления феноменологической и естественной установок. Таким образом, перспектива первого лица может использоваться, не затрагивая трансцендентальное, и позволяет работать в связи с третьим и вторым лицом.

Перспектива первого лица не ограничивает ученых рамками взгляда субъекта, а дает возможность исследовать определенные аспекты сознания, недоступные с перспективы третьего лица. Далее будет показано, как метод от первого лица включается в современную дискуссию о свободе воли.

Для того, чтобы прояснить метод, по которому мы действуем в определении понятия к перспективе первого лица, мы будем пользоваться методом феноменологической редукции. Вначале мы будем рассматривать определение понятия в том, как оно дается изначально. Затем, мы будем рассматривать это понятие, как если бы мы сорвали естественную установку. Для вынесения выводов относительно того, к какой перспективе относится понятие, мы будем сопоставлять содержание понятия в его изначальном виде и в феноменологической установке на предмет совпадений. Если содержания тождественны, тогда будет сделан вывод о том, что понятие относится к перспективе первого лица. Однако продолжать рассуждение о феномене и связанных с ним понятиях в фокусе феноменологической установки мы не будем, так как, как уже оговаривалось ранее, методы от первого лица могут дополняться методами от третьего лица.

Глава 2. Свобода с перспективы первого лица

2.1 Основные позиции современных дискуссий

Вопрос современных дискуссий о свободе воли можно свести к проблематике того, возможна ли свобода в мире, в котором мы живем. Те, кто утверждает, что свобода воли существует, сталкиваются со следующей проблемой: если мы живем в детерминистическом мире, тогда мы действуем по необходимости и у нас нет свободы воли; однако если мы живем в мире индетерминизма, тогда наши действия являются случайными и, опять же, у нас нет свободы воли. Многие позиции пытаются избежать этой проблемы, однако большая часть критики все равно сводится к ней - в принципе, это можно назвать главной проблемой дискуссии. Ко всему прочему, некоторые исследователи, на основании нейробиологических экспериментов делают приходят к выводу о том, что свободы воли не существует, и это создает еще больше препятствий для философских позиций, которые ее признают.

Что же означает понятие свободы воли в контексте современных дискуссий? Прежде всего, современные философы выделяют три главных условия, через которые определяется свобода: 1) условие альтернативных возможностей; 2) условие адекватного источника или, иначе, условие контроля; 3) условие источника. Условие альтернативных возможностей означает, что у нас есть в перспективе как минимум два варианта развития будущего. Иначе говоря, в наших действиях у нас есть возможность "поступить иначе", у нас есть два варианта выбора, которые фактически могут быть реализованы. Условие контроля в современных дискуссиях несет каузальный характер, оно означает, что мы обладаем контролем за последствиями наших поступков. Например, если мы решаем кинуть вазу в окно, то наше действие свободно только при условии того, что мы отдаем себе отчет в том, что ваза разобьется. И, наконец, условие источника означает, что действие свободно, только если оно осуществляется самим субъектом действия. Если кто-то извне, например, манипулирует человеком, то его действие перестает быть свободным. Иначе говоря, осуществлять свободное действие означает осуществлять его самостоятельно. Помимо этого, свободу воли принято связывать с моральной ответственностью. Ответственность за действие может нести только тот индивид, который действовал свободно, и наоборот. Например, когда человеком манипулируют, мы знаем, что он не несет ответственности за свои действия. Однако, стоит отметить, что, согласно некоторым позициям в данной дискуссии, ответственность не связывается со свободой воли Речь, прежде всего, идет о неклассическом компатибилизме. . Анализ каждого из условий будет проведен более подробно в дальнейшем.

Теперь рассмотрим основные теории в рамках данной дискуссии. Их можно условно разделить на два лагеря - те, кто утверждает, что свобода воли не совместима с детерминизмом, и те, кто утверждает, что они могут быть совместимы. Первые отстаивают позицию инкомпатилизма, вторые - позицию компатибилизма.

Основная проблема компатибилистских позиций заключается противоречии условия альтернативных возможностей и каузальной замкнутости физического. В компатибилизме существует две наиболее ярких стратегии выстраивания защиты от данной проблемы. Первая - отказ от условия альтернативных возможностей и доказательство его ненужности для существования моральной ответственности за действие. Данная позиция приобрела популярность после статьи Гарри Франкфурта Frankfurt H. Alternate Possibilities and Moral Responsibility // Journal of Philosophy. 1969. Vol. 66. P. 829-839., в которой был приведен мысленный эксперимент, направленный на доказательство возможности моральной ответственности при отсутствии свободы воли. В дальнейшем позиция Франкфурта была усовершенствована М. Фишером Фишер Дж. М. 2016. Полукомпатибилизм и его соперники// Логос №5. - с. 131-174. Одной из основных задач неклассического компатибилизма является описание психологических оснований агента, несущего ответственность.

Второй путь выстраивания защиты заключается в признании существования условия альтернативных возможностей и детерминизма через отрицание реальной свободы воли Термин "реальная свобода воли" означает, что у агента, помимо свободы действия, есть так же свобода желать.. Данную тактику использует теория классического компатибилизма. Классический пример основан на решении данной проблемы Дж. Э. Муром. Основной тезис его рассуждения заключается в раскрытии фразы "поступить иначе" через метод "здравого смысла". Мур приходит к выводу, что "поступить иначе" означает "поступить иначе сообразно своим желаниям". Агент имеет возможность "поступить иначе", однако его решение основано на его желаниях, которые детерминированы. Таким образом, путем прояснения условия альтернативных возможностей, Мур демонстрирует возможность его совмещения с детерминизмом Мур Дж. Э. Природа моральной философии. Библиотека этической мысли. М.: Республика, 1999. . В отечественной философии В.В. Васильев провел серьезное исследование, в котором выстроил защиту данной теории, значительно ее усовершенствовав путем ее связи с его теорией локального интеракционизма, отвечающей на вопрос сознания-тело Васильев В.В. В защиту классического компатибилизма: Эссе о свободе воли. М.:ЛЕНАНД,2017. - 64-66 с..

Инкомпатибилизм отрицает совместимость свободы воли и детерминизма. Некоторые инкомпатибилисты утверждают, что свободы воли нет. Так, например, Дерк Перебум предлагает ряд мысленных экспериментов против позиций компатибилизма и некоторых видов либертарианства, тем самым показывая, что ни в индетерминизме, ни в детерминизме, свобода воли не может существовать Уточним, что Перебум утверждает, что единственная позиция, нерелевантность которой еще не доказана, является позиция агент-каузального либертарианства. Однако в отсылке к другим дискуссиям (к примеру, в современной дискуссии по проблеме сознание-тело) она может одержать крах. . Так же он предлагает аргументацию того, как люди в своей повседневной жизни могут обойтись без понятий свободы воли и моральной ответственности Pereboom D. Living Without Free Will. Cambridge: Cambridge University. Press, 2001.. Помимо этого, зачастую аргументация против свободы воли опирается на данные нейробиологических экспериментов Напр.: Libet B. (1999). Do we have a Free Will? Journal of Consciousness Studies, 6, 47-57.

Либертарианство отрицает детерминизм, однако утверждает существование свободы воли. Чаще всего либертарианство разделяют на агент-каузальное и событийно-каузальное. Агент-каузальное либертарианство основано на том, что агент является первопричиной действия и может сам изменять каузальную цепь причинности. Согласно данной позиции, агент является неким постоянным набором свойств, которые при необходимости могут активироваться McKenna M., Pereboom D. Free Will: A Contemporary Introduction. New York: Routledge. 2016. - P. 244-255. Другой вид либертарианства - событийно-каузальное либертарианство, основоположником которого является Р. Кейн. Ключевой идеей данной позиции является условие изначальной ответственности. Под данным условием подразумевается то, что агент свободен не только за совершение поступка, но и за его причины. Характер детерминирует агента на действия до тех пор, пока тот не столкнется с ситуацией, когда два мотива одинаково его детерминируют. Своим решением, принятым через "усилие воли" он фундирует свой характер, из-за чего становится ответственным не только за этот выбор, но и за характер, ведущий к последующим действиям Kane R. (1996). The Significance of Free Will. New York: Oxford University Press.; Mele A. R. 2017. Complete Control and Disappearing Agents// Aspects of Agency: Decisions, Abilities, Explanations, and Free Will. Oxford: Oxford University Press.; Franklin, Ch. (2014) Event-causal libertarianism, functional reduction, and the disappearing agent argument. Philosophical Studies, 3, 413-432..

2.2 Проблемы свободы воли в перспективе третьего лица

Итак, мы рассмотрели основные позиции внутри дискуссии и пришло время разобраться с причинами проблем, которые в них возникают. Для анализа свободы воли мы пока будем примем предпосылку того, что она существует. В дальнейшем мы рассмотрим и другие позиции, отрицающие ее, однако первоначальная установка о ее существовании нужна для прояснения понятия.