Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«ШУЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»

КАФЕДРА ОБЩЕЙ ПЕДАГОГИКИ

Курсовая работа по истории педагогики

Отечественная православная педагогика:

с момента принятия христианства и до наших дней

Работу выполнила:

студентка 3 курса 1 группы

историко-филологического факультета

Филиппова В. В.,

Научный руководитель:

проф., к. п. н., Цветкова А. Т.

Шуя 2008

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

Глава 1. История педагогического феномена на Руси

1.1 Православная педагогика как общественное явление

1.2 Учреждение и распространение училищ на Руси

Глава 2. Преемственность христианских традиций и идеалов

2.1 Преемственность в традициях обучения и воспитания в первых христианских и древнерусских школах и училищах

2.2 Идеал древнерусского воспитания

Глава 3. Современная православная педагогика

3.1 Востребованность православных традиций в современной России

3.2 Перспективы православной педагогики

Заключение

Список литературы

православная педагогика христианское воспитание

Введение

Педагогика в целом берет начало в необходимости влиять на личность ребенка, образовывать и воспитывать его. Сущность образования, если взять за основу семантическое значение слова, предполагает построение нравственных понятий и системы знаний у ребенка.

Педагогике необходимы нравственные и образующие влияния. Зачастую люди, разрабатывающие методики, ищут альтернативу устаревшим методам обучения и не вспоминают историю нашего государства, где есть примеры расцвета образования и просвещения. И расцвет этот был обязан православной педагогике, которая имела все необходимые свойства для развития целостной гармоничной личности, воспитанной на евангельских идеалах, проникнутых любовью, смирением, правдою, преданностью воле Божией и любовью к Отечеству. Что касается современности, то только тот народ имеет будущее, который свято чтит завет предков. От рассвета культуры мы перешли к печальному настоящему. Народ, бывший истинно верующим утерял всякое представление о своем главном духовном богатстве. Возврат к православным традициям может спасти русскую нацию от гибели, так как ее вымирание и деградация вызвано падением нравственности, забвением христианских заповедей. Все вышесказанное определяет актуальность исследования.

Объект исследования - история православной педагогики.

Предмет исследования - нравственный потенциал отечественной православной педагогики.

Цель данного исследования - рассмотреть становление отечественной православной педагогики с момента принятия христианства до наших дней.

В соответствии с этим ставились следующие задачи:

· рассмотреть процесс зарождения и развития православной педагогики;

· проследить преемственность в традициях обучения и воспитания в первых христианских и древнерусских школах и училищах;

· выяснить влияние православия на русское самосознание и установить идеал древнерусского воспитания;

· определить характер воспитания и обучения в православных учебных заведениях в различные исторические периоды;

· доказать востребованность православной педагогики в наши дни;

· рассмотреть перспективы духовного образования.

При разработке поставленных задач использовались следующие методы исследования:

- теоретический анализ исторической, культурологической и философской литературы;

- интервью.

В первой части работы рассмотрена история педагогического феномена на Руси: момент принятия христианства, домонгольская эпоха, период татаро-монгольского ига и послемогольская эпоха, временной промежуток с XV по XX век. Здесь также описано состояние учебных заведений в каждый из этих периодов.

Процесс воспитания является базовым основанием любой педагогики, поэтому вторая глава отражает сущность и особенности православного образования. Далее затронуты такие моменты как культурный и образовательный обмен с западными христианскими странами (культурный диалог) и передача их наследия в нашу русскую культуру. Во второй части работы также обращено внимание на идеалы древнерусского воспитания.

Последняя глава исследования посвящена рассмотрению состояния современного православного образования и доказательству востребованности православной педагогики в наши дни. Сделана попытка рассмотреть перспективы духовного образования.

Глава 1. История педагогического феномена на Руси

1.1 Православная педагогика как общественное явление

Педагогику принято условно делить на несколько областей. Прежде всего это воспитание и обучение. Они представляют собой диалектическое единство, но вместе с тем можно вычленить круг специальных интересов каждой.

Воспитание -- это процесс ориентации детей в культурно-социальном пространстве общества, вырабатывание у них определенных отношений к тем или иным общественным явлениям и понятиям, установление иерархической системы ценностей. Воспитание по своим методам есть глубинное проникновение в личность ребенка, формирование его мировоззрения. Оно способно охватывать не только ум человека, но и проникать в его чувства, направлять волю. Именно на основании чувств и воли, подкрепленных ясным видением и пониманием действительности, возникает у человека возможность активного поведения в обществе, адекватного своему мировоззрению.

Великие педагоги считали, что процесс воспитания является базовым основанием любой педагогики. Мнения большинства педагогов сходятся в том, что мало передавать ученикам знания, важно воспитывать их своим предметом. «Образование без воспитания есть дело сложное и опасное», - подчеркивал И.А. Ильин. «Учение есть могущественнейший орган воспитания. Влияние нравственное - главная задача воспитания, гораздо более важная, чем развитие ума вообще», - писал К.Д. Ушинский, сравнивая образование без воспитания с безголовым уродом.

В педагогической литературе можно встретить несколько синонимов слова «воспитание». Это образование, формирование и даже просвещение. Во всех случаях речь идет об участии в духовно-нравственном становлении личности. «Образовать человека, существо самое непостоянное и самое сложное из всех, есть искусство из искусств» (Святой Григорий Назианзин).

Перейдем ко второй составляющей педагогики -- к обучению. Обучение есть целенаправленный процесс передачи технологического, научного и художественного опыта подрастающему поколению. В результате обучения дети получают систему научных знаний, фактов, овладевают практическими навыками жизнедеятельности. Итак, функция педагогики - воспитывать и обучать. Но реализуется она при одном условии - наличии развития. Развитие жизни остановить нельзя, остановиться в развитии - значит выпасть из течения жизни. Поэтому для педагогики развитие - это та операционная среда, которая дает учителю возможность превращать стихийное развитие личности в целенаправленное. Педагогика берет на себя функцию целенаправленного развития личности.

Итак, что же заставляет человека, а в особенности педагога, обратиться к православной педагогике?

Внимание современного педагога к обоснованию педагогики с религиозной точки зрения не является проблемой знания, теории или разума. Это выбор сердца, нередко затрудненный даже для лично религиозных педагогов.

Обращение педагогов к Богу в современной России затрудняется почти двухсотлетней традицией поиска духовного опыта внецерковными методами, что привело к отторжению большей части интеллигенции от Церкви и явилось плодотворной почвой для оккультизма, магизма и различных сектантских проявлений. Об этом с болью писал еще в прошлом веке русский педагог К.Д. Ушинский в «Письмах о воспитании наследника русского престола»: «Понижение религиозного уровня почти что служит у нас признаком возвышения образования, и образованное общество, его передовые люди сильно заподозревают всякое проявление религиозности или в невежестве, и это еще лучше, или в притворстве, или в сумасшествии. ...Мы, едва выходя из мрака невежества, бросаем грязью в своих великих людей, если они вздумают признаться, что верят Богу и считают необходимым исполнять Его заповеди и молиться Ему».

В этом взгляде отражено единство образования и веры. Современный человек отдалился от источника духовного обогащения, и вместе с тем он теряет часть своей образованности. Однако православное и светское образования имеют свою специфику. С течением времени сформировались понятия «светское образование» и «духовное образование», которые стали друг другу противопоставляться. Рассматривая историю этого противопоставления, А.Д. Червяков пишет о том, что понятие «светское образование» сложилось в России в XVII столетии в придворной среде, когда двор не только был ориентирован на европейские традиции, но и состоял в значительной своей части из выходцев из европейских стран, в основном протестантов. Однако и тогда понятие «светское» никогда не мыслилось как противоположное «духовному». Светское образование было иным по своей конфессиональной ориентации. Духовное образование называлось так потому, что имело сословный характер -- в духовных школах обучались в основном дети из духовного сословия, и выпускники становились, как правило, священнослужителями.

Сущность православной педагогики лежит в понимании того, что вне Церкви, вне церковной жизни достичь основной цели воспитания и жизни не представляется возможным. Православная педагогика как часть христианского богословия есть только средство, только некая совокупность знаний, долженствующая служить, по мысли В.Н. Лосского, той цели, что превосходит всякое знание. Эта конечная цель есть соединение с Богом, или обожение. Путь православной педагогики - это путь от мышления к созерцанию, от познания к опыту. Вообще, в основе понятия "образование" лежит слово "образ". Священное Писание свидетельствует о сотворении человека Богом по образу и подобию Своему (Быт. 1, 26-27; 5, 1-2).

Светская педагогика понимает жизнь человека как временный период, ограниченный рамками земной жизни, законченный и самоценный. Православная педагогика рассматривает бытие человека в категориях "вечности" и "бессмертия" и направляет воспитание на конкретную личность, которая связана ответственностью перед Богом не только за свою жизнь, но и за сохранение и развитие исторических и культурных традиций народа, частью которого она является, и судьба которой уходит в эсхатологическую перспективу, к которой мы все приобщаемся через смерть.

Задача педагогов лежит в области разрешения противоречий между двумя отраслями образования, обеспечить заимствование опыта и использовать все, что накопилось за века развития церковной педагогики. А накопленный пласт просто огромен: православная педагогика может обеспечить все направления воспитания и обучения, вестись в нескольких направлениях: физическом, умственном, эстетическом, духовно-нравственном и религиозном.

Если же мы объединяем светское и православное образование, то его следует понимать как восстановление целостности человека, предполагающее развитие всех его сил, всех его сторон, соблюдающее иерархический принцип в устроении человека. С осознанием цели православного воспитания становится возможным определить, что такое «православная педагогика».

Православная педагогика - воцерковленная педагогика и педагогика воцерковления. Воцерковить педагогику - это значит наполнить православным смыслом уже сложившийся научный и категориальный строй педагогики как теории, как науки. Педагогика воцерковления - педагогика преображения, направленная на прояснение Образа Божия в человеке, явление Его миру посредством духовно-нравственного совершенствования человека в добродетели, в святости, в достижении даров Святого Духа [6, 14, 15, 16].

1.2 Учреждение и распространение училищ на Руси

Процесс появления училищ носил всеохватывающий характер и происходил исключительно при поддержке центральной власти в лице князей. Они как правители проявили влияние своей личности на развитие образования. Образование наших князей было религиозное. Оно и делало их людьми великих доблестей, светлого ума, высокого патриотизма, вырабатывало из них «страдальцев за русскую землю», покровителей просвещения, устроителей школ.

Самое начало образования как педагогического феномена - это принятие христианства на Руси. Интересен тот факт, что в вопросе принятия христианства явилось невиданное единство и согласие, в чем многие деятели религии усматривают волю Бога. Пример этого единства - диалог князя Владимира и приближенных слоев, то есть дружины и бояр. Князь выдвинул предложение о принятии новой религии и спросил у бояр, где можно установить власть христианства. Ответ бояр был: «Где ти любо». Можно, однако, предположить, что ответ этот был отражением покорности в изъявленной воле князя, которая опять же говорит о единстве князя и подчиненных слоев.

Тем не менее, история во всем мире не представляет ничего подобного, Русь является во всем особенною. Особым способом приняла она христианство, особым способом развила в себе просвещение и устроила школы. Во всем прослеживается свобода духа, единство князей и народа. Церковная и государственная власть в деле просвещения действовали вполне единодушно. Князья были ревностными устроителями училищ, этим и объясняется быстрое и повсеместное распространение их на Руси в первый период.

Как только Святой Князь Владимир представил христианство на Руси, он и его сыновья занялись проблемой общего образования. Из Болгарии и Греции прибыли священники, но они были сосредоточены только на распространении христианства, тем более их было не так много, чтобы бороться с проблемами образования.

Соответственно, Владимир обосновал школы в Киеве и приказал взять детей от лучших граждан и поместить их в школы для начала процесса обучения. Ярослав Мудрый, сын князя Владимира, добился того, что школы стали принадлежать церквям.

Естественным результатом стало то, что в Древней Руси читать и писать умели, в основном, монахи и священнослужители, а религиозная литература ценилась очень высоко. Даже мирская литература была очень тесно связана с религией.

Об основании «книжного учения» на Руси летописец, под 988 г., пишет, что св. Владимир князь, просветившись верою, после крещения киевлян «нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещение приводити по всем градом и селом. Послав нача поимати у нарочитое чади дети и даяти нача на ученье книжное; матери же чад сих плакахуся по них, еще бо не бяху ся утвердили верою, но яко по мертвеци плакахуся. Сим же раздаяном на ученье книгам, сбысться пророчество на Русьстей земли, глаголющее: в оны дни услышат глусии словеса книжная, и ясн будет язык гугнивых». Здесь мы находим отражение языческих представлений, некой косности языческих верующих, которые отказ от прежней веры принимали как смерть. Принятие христианства принесло первые ростки просвещения.

Так вместе с принятием святой веры Русь получила и учение книжное, которым руководили те, кто просветил Русь православием, то есть епископы и священники. Хотелось бы обратить внимание на данное утверждение, так как оно является ключевым в понимании источника происхождения образования. Причем образования как стабильной функционирующей системы в противоположность раннему домашнему обучению. Неопределенное выражение летописи «даяти нача на учение книжное» вызывает вопрос, были ли св. Владимиром устрояемы училища или просто собирали детей для просвещения их учением христианским словесно или по книгам?

В летописи по Никонову списку о «книжном учении» детей при св. Владимире пишется: «И начаша от отцов и от матерей взимати младыя дети, и давати в училище, учитись грамоте». Татищев, первый наш историограф по времени, пользовавшийся многими летописными сказаниями, для нас утраченными, пишет: «Тоже повеле (Владимир) ставити церкви и священникам людей приводить на крещение, по всем градом и по селам посылая попы ученые. Митрополит же Михаил советовал Владимиру устроить училища, на утверждение веры, и собрать дети в научение. И тако Владимир повелел собрать детей знатных, средних и убогих, раздавая по церквам священники со причетники в научение книжное. Прежде бо неведущие закона не слыхали словес книжных; по Божью строению и милости явившейся, осени их светом благоразумия, устроены бо были многия училища».

Татищев свидетельствует, что князь Владимир устраивал «книжное учение» по совету митрополита, что явно указывает на непосредственное участие последнего в устроении первых школ на Руси. Подтверждение этому находим, кроме Никоновой летописи, в Степенной книге. В первой говорится: «Тех же всех учителей грамотных призываше к себе митрополит и наказываше (учаше) православие и благочестие крепко соблюдати, и безумных речей и неподобных ошаятися». Здесь митрополит является наставником учителей, руководителем их; с другой стороны, «грамотные учители» являются как бы людьми особого призвания, хотя все они были священнослужителями церкви.

Лавровский небезосновательно высказывает даже предположение, что первые церковные школы были общежития, где учившиеся жили совокупно, взятые из домов родителей. Есть свидетельства, что матери крайне неохотно отдавали детей на обучение. Летописец объясняет это недостаточным осознанием сущности обучения в данных учебных заведениях, так как обучение до этого строилось на домашних основах. Это происходило до тех пор, пока не пришло осознание единства и необходимости получения образования.

Карамзин, на основании летописных сказаний, пишет, что после крещения Руси, «чтобы утвердить веру на знании книг божественных, еще в IX в. переведенных на словянский язык Кириллом и Мефодием и, без сомнения, уже давно известных киевским христианам, великий князь Владимир завел для отроков училища, бывшия первым основанием народного просвещения в России».

Последующие сведения об учреждении книжного учения на Руси показывают несомненно, что летописец говорит именно об учреждении церковных школ на Руси; поэтому и церковные историки - Филарет, Макарий и другие, а равно и ученые исследователи - Лавровский, Хмыров и др., учреждение училищ св. Владимиром признают несомненным.

Не следует забывать, что прибывшие в Русь для просвещения ее христианством греки и болгары сами обучались уже в благоустроенных училищах, имели пред собою образцы разнообразных учебных заведений, знакомы были со способами обучения того времени и вообще с организацией школ. Если для русских последние были новостью, то для греков они были учреждениями хорошо известными.

Изначально наше государство развивалось по своим закономерностям и испытывало влияние только благоприятное, которое помогало структурировать систему образования. Это период, когда была заложена самая основа просвещения.

Особенно важное значение в деле образования народа русского в первую эпоху его просвещения имели монастыри, где не только было книжное учение, но подготовлялись и учители.

Курс древнерусских училищ ограничивался чтением, письмом и церковным пением. Этот курс имел строго церковный характер.

Способ обучения направлен был к сознательному усвоению преподаваемых предметов. Древнерусская школа имела живой воспитательный характер, основанный на Евангельском учении. Завещанная славянству просветителями его. Книги Священного Писания, на которых воспитывались наши предки, были силою умственно и нравственно возрождающею народ русский. Главной книгой, по которой учили и читать и писать, являлась Псалтирь. Древнерусский букварь имел вполне религиозный характер. Буквари обычно начинались молитвою.

Первую обязанность всякого ученика составляли домашняя молитва и посещение храма Божия. В «наставлении малым детем» пишется: «подобает отроком, обучающимся купно, еже услышати глас звона, от сна востати и помышлят архангельскую трубу, гласящую последнее телес возстание к суду». Требование это не казалось отяготительным, потому частое посещение богослужения было обычным у наших предков.

В монгольскую эпоху принцип построения обучения остался тот же. Училища этого периода на Руси были прямым продолжением школ Владимира и Ярослава. Школы эти, как тогда, так и теперь, были церковные и устраивались «на утверждение веры». Так как заведывание и руководство школами принадлежало исключительно духовенству, которое само и производило в них обучение, то курс их, характер обучения и дух воспитания остались неизменными.

Значительно развилась в этот период письменность. Не только духовные лица посвящали себя переписке книг, но встречались и миряне, которые всю жизнь свою посвящали этому делу .

Монастыри в монгольскую эпоху служили приютами просвещения, где получали и продолжали свое образование пастыри. Церкви, знаменитые просветительною деятельностью иноки и все люди, жаждавшие книжного учения. При монастырях устроялись книгохранилища, списывались и переводились священные и богослужебные книги, устроялись приюты для сирот, которые от монастырей питались и вдавались в книжное учение.

Однако следует отметить, что условия для развития школ и образования в монгольскую эпоху были крайне неблагоприятны. Хотя ханские ярлыки обеспечивали духовенству личную и имущественную неприкосновенность, церковное управление и права, но города, села, церкви и монастыри, а с ними и школы, были разрушены; погибли богатые собрания книг при монастырях и церквах. Князья, занятые внешней и внутренней борьбой, путешествиями в Орду, не имели времени приложить заботы к устроению школ.

Православная церковь находилась в трудном положении. Византия приходила к упадку. Крестоносцы, овладев Константинополем, внесли на Восток латинский элемент, с которым приходилось бороться. С Литвы также наступало латинство. Появились ереси и внутри Руси. Народ огрубел, одичал, требовались особенные усилия для его нравственного просвещения.

Но, несмотря на все неблагоприятные условия, церковь православная, в лице своих пастырей, спасла Руси ее духовное просвещение и «книжное научение». Нужды церкви росли, народонаселение увеличивалось, потребность в священниках также росла, а обстоятельства времени требовали от них большего знания, чем прежде, в видах борьбы с ересями. Простая, наивная вера, достаточная для спасения, была безмолвною перед тонкими софизмами кривотолков Писания. Духовно-просветительное значение монастырей продолжалось. Число их умножилось. В послемонгольский период, в течение менее полутораста лет вновь основано было до 300 монастырей.

С XV в. на Руси начинают возникать школы двух видов -- школы церковно-приходские, где обучением руководило само духовенство, и школы грамоты, тоже церковного характера, где обучали мастера. Те и другие школы были в заведывании церковной власти.

Потребности собственно церковные взывали устроение церковных школ высшего порядка, с расширенным курсом учения. Стремления духовной власти в этом направлении заканчиваются в XVII в. устроением славяно-греко-латинской школы, высшего общеобразовательного учреждения церковного характера.

В области просвещения вопрос шел уже не о грамотности, которая тогда на Руси стала делом обычным, но о высшем образовании. На Москве явились ученые общества. Церковная школа, развиваясь постепенно в высшую форму, впервые была представлена Москве в виде академии.

ХVII-й век принято считать переходною эпохой. Здесь подводились итоги, и делался пересмотр тому, что пережил русский народ за шесть веков своей исторической жизни.

В литературе этой эпохи замечаются три направления, которые иеродиакон Дамаскин характеризует названиями: восточники, западники и пестрые (люди среднего направления).

Первые были людьми образованными, чуждыми увлечений, крепкими верой и любовью к старине, из которой они сохранили лучшие предания. Они не преклонялись пред западными новшествами, неустрашимо боролись за свои идеи и служили центром, около которого группировались люди истиннорусского, строго-православного направления.

Западники увлекались латинскою ученостью, диалектикой иезуитизма. Представителями этого направления были у нас выходцы Юго-Западной России, частью воспитавшиеся на Западе и вынесшие из школы расположение к латинской духовной литературе. Они готовы были изменить преданиям предков и при этом отличались хитростью, склонностью к интригам, искательством и заботою о личных выгодах и положении. Поэтому естественно, что православные русские люди с недоверием смотрели на цивилизацию Запада и ее представителей на Руси.

«Пестрые», люди практической жизни и дела, старались смягчить крайности первых двух направлений и провести в жизнь то, что казалось им наилучшим. Чуждые односторонности, они в то же время сохраняли любовь к преданиям старины и старались действовать примирительно. Борьба между партиями разгоралась, и были жертвы этой борьбы.

На Руси наблюдалось вредное влияние с Запада. О вредном влиянии Запада на Русь этой эпохи свидетельствуют сами иноземцы. Так, Маржерет пишет, что многие русские, побывав заграницей, по возвращении в Отечество, смеялись в кругу приятелей над невежеством москвитян и приводят в пример посла Борисова, постника Димитрия, познавшего в Дании «истинную веру» -- лютеранство. Вольномыслие проникло в высшие слои общества. Так, кн. Хворостинин открыто кощунствовал, «людям своим в церкви ходити не велел, а говорил, что молиться не для чего и Воскресения мертвых не будет».

Подобные процессы привели в XX веке к свержению самодержавия, физической расправе над духовенством и верующими людьми. Религия как институт общества находился под запретом и не признавался государством до 90-х годов XX века.

Идеалы отечественной православной педагогики пришли к нам из первых христианских стран. Особенно близок был этот идеал к жизни в период до монгольского завоевания, когда нравы были свободны от гнета, упадок культуры еще не разрушил ее пласты и достижения с момента зарождения русского христианства, самобытного и неповторимого развития и вмещения в себя мудрости христианских соседей [7, 9, 10, 17, 18].

Рассмотрим, как возникли первые христианские школы, и какие идеалы унаследовали древнерусские школы и училища.

Глава 2. Преемственность христианских традиций и идеалов

2.1 Преемственность в традициях обучения и воспитания в первых христианских и древнерусских школах и училищах

Что касается первых веков христианства, то апостолы и первые последователи Христа были преимущественно заняты проповедью Евангелия взрослым, избирая местом для этого и иудейские синагоги, и языческие аудитории, и городские площади и улицы. На детей они желали действовать посредством родителей. Но так как крещение каждого предполагало знание основ веры, а потом и Священного Писания, читать которое стало теперь необходимостью, то это обстоятельство вызвало в христианстве возникновение особенных школ, существовавших одновременно, рядом с языческими.

По свидетельству лучших писателей древности, в период упадка Римской империи учителя стали в полную зависимость от публики и своих учеников, начали заботиться не о самом знании, а лишь о том влиянии, какое оно может доставить; ученики же, занятые одной формой, не обращали внимания на само содержание. Главной целью домашнего воспитания сделалось даже не образование ума и изящного вкуса, а одно приобретение средств к жизни. Наконец, образовался взгляд на науку как на что-то замкнутое само в себе. Перестав быть источником истинного внутреннего образования и главным элементом внутренней жизни, наука сделалась сухой школьной мудростью, делом одной памяти. Общество удовлетворялось собиранием одних материалов; все знания были заключены в энциклопедии и учебники. Подобное состояние науки и ученого сословия неизбежно должно было отразиться и на воспитании юношества.

Влияние христианской литературы на образованность начинается несколько позже появления книг Нового Завета. Но как скоро христианство проникло в высшие сословия, сама собой возникла потребность защищать новую религию от обвинений, взводимых на нее язычниками, в особенности учеными, -- а это имело последствием, что христианское учение, прежде доступное одному сердцу, стали поддерживать также логическими доводами. Таким образом, христианское учение вошло в тесную связь с научными понятиями и философией древности, и потому понадобились школы, как для образования пастырей и учителей, так и для апологической борьбы с учеными его противниками.

Первым, главнейшим потребностям новой христианской образованности вначале удовлетворял катехуменат -- учреждение, предназначавшееся на первое время не только для детей, но также для лиц всевозможных возрастов, национальностей, сословий и степеней образования, и имевшее целью не одно обучение, но и введение своих членов в новый христианско-аскетический строй жизни. Катехумены, т. е. оглашаемые, наставляемые в вере в Отца, Сына и Духа Святого и упражнявшиеся в христианском образе жизни, делились сперва на два, а впоследствии на четыре класса. Классы эти обозначали те степени, которые они должны были проходить прежде, чем допускались к крещению. Смотря по степени познаний и христианского развития катехуменов, они или вовсе не допускались к участию в церковном назидании, или были только слушателями при чтении Священного Писания и проповеди на церковных собраниях, но перед началом совершения таинств удалялись. В продолжение этого приготовления к христианству все обучение состояло в усвоении существенных особенностей христианской религии, главным образом в форме выучиваемых на память вопросов и ответов (катехизиса).

Кроме катехуменатов, других школ в первые времена христианства вовсе не существовало. Если родители не могли сами научить своих детей читать, писать и считать и не имели средств содержать для них особого учителя, в таком случае они посылали их в публичные языческие школы. Христианские юноши в первые века христианства также посещали высшие ученые заведения язычества и изучали языческих классиков; многие даже старались основательно усвоить себе все формальное образование и ораторское искусство греков и римлян. Сами духовные лица, как, например, Григорий Богослов и Василий Великий, находились в дружественных отношениях с софистами. Когда же прекратились преследования христиан, получивших таким образом возможность спокойно продолжать свое внутреннее развитие, когда христианская религия стала терпима в Риме (325 г.) при Константине Великом, который, наконец, сам на смертном одре принял крещение, -- тогда некоторые представители восстали против обучения детей у язычников и требовали полного и основательного христианского образования для христианского юношества. Это и было первым поводом к учреждению новых, самостоятельных христианских школ. Уже в конце II в. известен Протоген, который в качестве учителя успешно занимался высшим образованием христианских юношей. В возникших потом у христиан собственных начальных школах учебными предметами были: чтение, письмо, пение псалмов и изучение на память текстов Священного Писания, что тогда было необходимо для соблюдения его в чистоте, сохранить которую было трудно по недостатку книг и по самой новизне его среди языческой жизни и образованности.

В высшем, ученом образовании в первые века христианства языческие и христианские элементы, как видно, тесно соприкасались и входили друг в друга. Но вскоре явилось стремление точнее определить отношения этих двух факторов образованности и соединить их, в чем можно, внутренним, органическим образом. Эту задачу примирения язычества и христианства в высшем образовании и в науке приняли на себя: знаменитая школа катехетов в Александрии, где была предпринята попытка сближения греческой науки и христианства. Так, например, иудей Филон старался гармонически согласовать учение Моисея с философией Платона; здесь язычники и иудеи, философы и риторы, духовные и светские -- все общими силами стремились разработать науку до возможной глубины и многосторонности.

На развитие и становление древнерусской образовательной системы огромное влияние оказала культура Византии, откуда к нам пришло христианство. Иноземные учителя сыграли большую роль в образовании, передав значительную часть накопленных знаний русской интеллигенции. Историк Лавровский указывает на высокое образование первых устроителей наших училищ - греков и болгар.

Однако до сих пор остается открытым вопрос о степени развития образовательной системы на Руси.

Доподлинно известно, что детей крестили сразу после рождения, в семье и школе ученики воспитывались в строгости и традиции, основное внимание отдавалось нравственному элементу образовательного процесса.

Некоторые исследователи, основываясь на выражении летописца, что Владимир святой, «послав нача поимати у нарочитое чади дети и даяти нача на учение книжное», и Ярослав «собра от старост и поповых детей 300 учити книгам», и давал священникам «от имения своего урок», «веля им учити люди», предполагают, что обучение было обязательным.

Но это предположение, при ближайшем его рассмотрении, оказывается неосновательным и произвольным. Скорее всего, это была мера частная, если речь идет об обучении детей княжеских. В некоторых частях Руси посещение школы было явление временным и необязательным, так как школа была приходской по сути и обязательной быть не могла. А повеление священникам обучать детей служило напоминанием об исправном соблюдении их прямых обязанностей.

А чем были наши древние училища: общеобразовательными ли начальными школами или специальными учреждениями для приготовления духовенства, столь нужного для устраиваемых тогда церквей?

Лавровский, говоря о широком, повсеместном распространении училищ в древней Руси, высказывает предположение о существовании на Руси высших училищ, причем подкрепляет свое предположение сравнением с состоянием образования в тогдашней Византийской империи, в Болгарии и также у чехов и поляков. Подкрепление своему соображению почтенный исследователь находит и в памятниках древней нашей литературы.

Но все эти предположения, касающиеся степени развития образовательной системы, остаются лишь в области возможного, но недоказанного. Если бы у нас были высшие училища, то не может быть сомнения, что сведения, по крайней мере, об устроении их, были бы занесены в летописи; между тем, памятники наши положительно не дают никаких сведений о подобных училищах.

На элементарный характер обучения в древних наших школах указывает курс их, который, как увидим далее, состоял в чтении, письме и пении. Наконец, что древнерусская школа была элементарною, общеобразовательною, на это указывает то обстоятельство, что в них учились только дети, как это видно из всех летописных свидетельств об учреждении школ, причем иногда говорится «юныя дети», «отроки», «младенцы». О возрасте, в котором начиналось обучение, свидетельствует постоянно встречающееся в летописях слово «дети», которых берут в училища. Значит, обучение начиналось в детском (точнее - в отроческом) возрасте. Есть указание на 7-ми и 8-милетний возраст. Можно полагать, что детей отдавали в ученье в пределах от 7 до 9-летнего возраста; но в летописях срок начала книжного ученья столь считается общеизвестным, что о нем говорится в общих чертах: «времени приспевшу», «устрабившемуся отроку возрастом»...

Опираясь на вышесказанное и строго держась летописных свидетельств, следует положительно признать, что наши древние училища представляли элементарную школу, общеобразовательную церковного характера, или просто церковно-приходскую школу, тип, который сохранился от древних времен до наших дней, и сохранился непрерывно и преемственно, в течение девяти веков; сохранился же потому, что он как возник, так оставался всегда при церкви в приходе.

Итак, как было уже упомянуто, в древних наших училищах преподавалось три предмета - чтение, письмо и пение, чтение религиозное, письмо - священное, пение - церковное. Это наше исконное trivium, которое, явившись при Владимире, сохранилось и доныне в церковной школе. В разное время к этому курсу делались прибавки, дополнения, но основа церковной школы всегда оставалась неизменною. Конечно, умеющий читать, писать и петь мог употреблять это уменье и для других целей, но древняя школа не знала их.

О том, что в древних училищах обучали именно чтению, письму и пению существует немало свидетельств. В первых древнейших свидетельствах мы находим большею частию общие выражение: отрок вдан бывает - «грамоте учитися», «книгам учитися», «учитися книжному писанию», «учению книжному», «азбукам и всякому написанному святых книг слову» и т.п. В этом смысле летописцы и книжную образованность мужей разума обозначали выражениями: «бе любя словеса книжная», «книгам прилежа и почитая е часто в нощи и дне» (Ярослав), «муж книжен» (Иларион); «муж хытр книгам и учению» (Кирилл), «книгы разумно умеет», «учителей и хытр ученью божественных книг», «исполнен книжнаго учения», «грамоте научен». Нет нужды доказывать, что под грамотою разумеется чтение и письмо.

В школах были многие ученики разных способностей, и уроки задавались им не одинаковые; значит, обучение было не общее, а одиночное. Это весьма вероятно, потому что так дело велось и в школах церковных недавнего прошлого. Зависело это от того, что книги не у всех были одинаковые. При этом в древних школах едва ли было правильное разделение учащихся на группы, на классы, а учились в одной избе вместе и слабые, и успевающие, и вновь поступившие, и начавшие учение раньше. И это бывало в наших школах грамоты, по старине.

Делу при этом помогала любовь к делу учителя и усердие учеников, а также семейный характер школы. В данном случае история подтверждает педагогическую теорию о том, что на заре педагогической практики соблюдался характер общего обучения, то есть разделения на возрастные группы не существовало, так же, как и не было разделения на слабых и сильных учеников. Ученики разного уровня обучались по-разному и получали разные задания. Печатных книг тогда не было, следовательно, не было и печатных азбук, те и другие писались. Есть повод думать, что обучение чтению соединялось с письмом. Об этом есть позднейшее свидетельство Степенной книги, где говорится, что м. Петр в детстве «елика написоваше ему учитель, малым проучением изучеваше», то есть, учитель прописывал буквы, а может быть, слоги и слова, а ученик «проучивал», прочитывал, списывал и усвоял, затверживал изучаемое. Прием этот исчез с появлением печатных азбук, но он годится и для нашего времени.

Все изучаемое изъяснялось и толковалось, то есть, учители заботились, чтобы чтение учащихся было не механическое, а разумное. Об этом есть свидетельство в разных источниках. Так, в «Изборнике Святослава» (1076 г.) о чтении говорится: «Егда чьтеши книгы, не тштися тързо иштисти до другыя главизны, нъ поразумней, чьто глаголют книгы и словеса та, и тришьды обраштяяся о единой главизне». Иначе и чтение было бы бесполезно и не могло служить средством просвещения. «То мы, братия, поразумеим и послушаим разумьныма ушима и поразумеим силу и поучение святых книг», говорится далее.

О ходе обучения чтению в древних училищах летописных сказаний у нас не сохранилось, и потому приходится ограничиваться только соображениями и свидетельствами позднейшего времени. Вероятно, и у нас шло обучение грамоте, как оно велось в Византии, велось в православной Болгарии и велось у нас впоследствии. После «обычного моления» дети садились за азбуку. Были ли у нас в это время особые азбуки, доподлинно неизвестно, если же они и существовали, то в рукописном варианте и изучались через прописывание букв учителем. Азбука была, конечно, кириллица, глаголическое письмо употреблялось только у западных славян

Азбука являлась основами чтения и письма, первою же учебною книгою была Псалтирь. Для этого есть много оснований. Кроме живого предания и замечательного факта - сохранения псалтири в качестве учебной книги в церковных школах до наших дней, есть летописные свидетельства, что псалтирь, как говорит Геннадий, «изучался накрепко». Псалтирь была путевою книгою, которую предки наши брали с собою в дорогу и к которой в трудные минуты они обращались. Поистине, Псалтирь - книга несравненная, и предки наши хорошо понимали ее учительное и воспитательное значение.

Если говорить о «книжном учении и чтении», то наши предки высоко ценили грамотность и придавали ей важное значение. Грамотность была для них «дверию, отверзаемою к уразумению божественнаго писания», путем к достижению высшей мудрости, к уразумению божественных тайн, средством к самопознанию и совершенству духовному. Появился этот взгляд благодаря святым Просветителям Славянства Кириллу и Мефодию [9, 10].

2.2 Идеал древнерусского воспитания

Из культурного наследия ранних христианских государств в древнерусские школы и училища перешли не только принципы их устройства, накопленные знания, но и идеалы воспитания.

Изначально весь уклад жизни христиан строился на Евангельских заповедях Христа. Поэтому православную педагогику можно назвать евангельской педагогикой.

Первых христиан отличало относительное презрение к внешней, материальной стороне жизни. Среди крепких духом христианских общин развивалась дивная, небывалая жизнь. Их граждане были счастливы своими правами еще в ином, неземном царстве, и их пламенное одушевление не могло быть охлаждено ничем земным. У них нередко не было частной собственности, столь часто порождающей вражду и эгоизм, но все было общее; и хотя многие из них принадлежали к бедным и низшим классам общества, однако между ними никто не терпел материальной нужды, так как люди богатые продавали свои дома и поля и слагали имущество свое в общую кассу -- достояние бедных и неимущих. В этих необыкновенных для тогдашнего мира общинах с упорной энергией проводилась мысль «все для каждого, и каждый для всех, как в нравственном, так и в материальном отношениях», ибо каждый отвечал перед Богом за душу своего ближнего, которого он мог спасти, как за свою собственную. Своекорыстие не могло развиваться там, где всех соединяла воедино братская любовь, вышедшая из основной христианской идеи о сыновних отношениях человека к Богу.

Принцип солидарности перешел и к нам и глубоко укоренился в русском сознании. Так, на принципе взаимопомощи была построена жизнь русской деревни, отсюда же идут корни меценатства.

Весьма своеобразную роль в воспитании сыграли приходы, которые стали новым понятием в эпоху начала христианской Руси. Приходы образовывались при церкви и состояли из прихожан. Церковный приход стал новым живым центром жизни общества. Святыми обязанностями православной общины были воспитание народа в духе церкви и попечение о бедных, убогих, сиротах, недужных и вообще лишенных возможности пропитания людей.

Благотворительность существовала на Руси еще до христианства. Нужно заметить, что у славян не существовало такого понятия, как брошенные дети и беспризорники. В этом смысле славяне обнаруживали удивительное снисхождение и радушие.

Прежнее языческое отвержение собственных детей, их корыстная продажа или хладнокровное умерщвление для государств с христианской моралью стало невозможным и преступным. Даже сироты и подкидыши нашли убежище в чужих семействах, как в родных, или -- во вновь устроенных благотворительных учреждениях, не существовавших в язычестве даже в цветущую пору его цивилизации. Церковные соборы прямо вменили в обязанность епископам, священникам и дьяконам, стоявшим во главе общин, принимать к себе таких бесприютных детей, поручать опекунам или даже воспитывать за счет церкви, что наблюдается в современности. Число сиротских домов для сирот и найденышей впоследствии постоянно росло; в дитяти уважались его человеческие права, его человеческая личность, отражающая в себе образ Божий.

Страшной бедой современного общества является разрушение понятия семьи, нежелание обременять себя заботой о потомстве. Нормой стало узаконенное детоубийство - аборт. Поэтому огромное число детей убивается. Число социальных сирот в нашей стране превышает послевоенное. Упадок веры приводит к тому, что матери бросают своих детей, а если и не бросают, то, зачастую, плохо о них заботятся. Внимание нравственному состоянию своих детей большинство родителей не уделяют совсем. Таким образом, вымирание и деградация русской нации обусловлено падением нравственности, забвением христианских заповедей.

В прежние времена главной задачей родителей было не воспроизведение детей на свет, а правильное их воспитание. Семейная жизнь в христианских общинах строилась наподобие храма Божия. Общее духовное пение и общее чтение Священного Писания входили в круг ежедневных занятий христианской семьи. Отношения между мужем, женой и детьми уравнивались также одинаковостью отношений их к Богу. Брак воспринимался как таинство, изображающее союз Христа со всей общиной и церковью. Поэтому на Руси издревле православная семья именуется малой Церковью.

Моногамия признана и освящена, муж является не владыкой, а наставником, защитником и попечителем. Дети обязываются повиновением и почтением к родителям из страха Божия. Приветствуется повиновение наставникам.

Женщина-мать видела для себя высочайший образец в Богоматери Марии. Сами слуги в доме рассматривались не как рабы, а как ближние и обязывались тоже содействовать делу воспитания детей. Естественное чувство материнской любви нашло себе самое идеальное выражение, самую крепкую нравственную поддержку только в христианстве, когда женщина получила преобладающее влияние на нравственное воспитание подрастающих поколений.

То, что прежде было исключением, в христианстве стало основным принципом, и воспитательная роль матери стала даже выше мужской. Воспитание построилось теперь на любви и уважении к детской природе, которую превознес и возвеличил Сам божественный Учитель Своим словом и примером. Мать верила, что к ее ребенку Самим Богом назначен особый ангел-хранитель, и потому тем самоотверженнее отдавалась своему призванию -- раскрыть образ Божий в своем дитяти, т. е. привести его к всестороннему совершенству. Вследствие этого предметом первых ее попечений было не мертвое научение букве закона, но запечатление христианского благочестия и христианской любви в сердце дитяти.

Вообще семейное воспитание нашло самые твердые основания и достигло самого полного развития только в христианстве; все оно построилось теперь на уважении к свободному развитию человеческой личности. Чистейшим источником этих начал служит Евангелие.

Семейная жизнь наших предков имела патриархальный характер, власть и авторитет родителей стояли высоко и были почти абсолютными. В памятниках XV века постоянно встречаются наставления, чтобы дети чтили эту власть и были послушными ей. Родительское благословение считалось первым условием внутреннего и внешнего благополучия человека.

Так, в «Слове святых отец, како детем чтити родителя своя» пишется: «Послушайте братья и сестры заповеди Господня, иже и законнику рече се первийша заповедь, да любити отца своего и матерь свою, и благо ти будет и долголетен будеши на земли. Иже бо чтить родителя своя и слушает веленья ею, се очистить грехи своя и от Бога прославиться». Далее следуют наказания за грехи против родителей. «Отчая клятва изсушить, а материя искоренить. Сын непослушлив отцю в пагубу будеть и не поживеть». Гневающий отца и досаждающий матери «обещник есть нечестивым». «Око, ругающееся отцу и досаждающее старости материи, да исторгнут е вранове от дебрия и да снедят е птенцы орли вранове мертва тела очи и снедят и орли». «Честь же творяй отцю и матере, возвеселитися имать о своих детех и в день печали избавит и Господь Бог и молитву его услышит и еже просит, подаст ему. Покояй матерь свою волю Божью творить и угождаяй отцю во благых поживеть... Отчее благословение дом утвердит, а материя молитва избавит от напасти». Особенно заповедуется, чтобы дети не глумились над родителями, если они по старости впадут в слабоумие (охудеют разумом), «Да от своих чад почтени будете».

Выдающимся литературным памятником XVI века является «Домострой» Сильвестра, представляющий весьма полную и живую картину домашнего быта этой эпохи и заключающий в себе несколько глав о воспитании. Памятник этот служил предметом многократной разработки, а места относительно воспитания чаще всего приводятся для доказательства крайней суровости воспитания посредством розги и жезла в эту эпоху. Быть может, усиление пороков, нравственных недостатков, прокравшихся в русскую общественную жизнь со времени монгольского ига, огрубелость нравов, требовали усиления наказаний в семье и школе, требовали суровых мер воспитания. А нежная заботливость родителей о детях, переходившая в поблажку, делала детей эгоистами, себялюбцами и была причиною прискорбных случаев непочтительности к родителям.

Чтобы правильно понять взгляды на воспитание «Домостроя», надо иметь в виду общий дух всего сочинения, а не одни отдельные места. Несомненно, что в эту эпоху в литературных памятниках особенно часто повторяются воспитательные притчи и правила Соломона и Сираха. Но, во-первых, самые эти правила как плоды высокого ума, глубокого знания души человека и редкой житейской опытности вовсе не представляют требований какой-то дикой, бессмысленной жестокости; а во-вторых, в «Домострое» они смягчаются влиянием христианской любви. Нельзя опускать из виду и тот век, когда «Домострой» написан.

Вот главнейшие места о воспитании из «Домостроя».

Гл. XV: «Како детей своих воспитати во всяком наказании и страсе Божий. А пошлет Бог, у кого дети, сынове или дщери: ино имети попечение отцу и матери о чадех своих: снабдити их и воспитати в добре наказании; и учити страху Божию и вежеству и всякому благочинию; и, по времени и детем смотря, и по возрасту, учити рукоделию; матери дщери, а отцу сынове, кто чего достоин, каков кому просуг Бог даст; любити их и беречи, и страхом спасати. Уча и наказуя, и разсуждая, раны возлагати: наказуй дети во юности, покоит тя на старость твою; и хранити и блюсти о чистоте телесней, и от всякаго греха, отцем чад своих, яко же зеницу ока, и яко своя душа. Аще что дети согрешают отцовым и матерним небрежением, им о тех гресех ответ дати в День страшнаго суда. А дети еще небрегомы будут, в ненаказании (без наставления) отцов и матерей, аще что согрешат.»

Но для нас важнее всего воспитательный характер обучения, который, несомненно, принадлежал нашим древним училищам, которые не были только учебищами, но прилагали заботу о христианском воспитании сердца учащихся. Главною целью училища была не грамота, не книжность, но просвещение учащихся светом учения Христова, воспитание любви к церкви православной, послушание ее заповедям, добрая жизнь по вере; грамотность же служила только средством для этой цели. Богопознание и страх Божий полагался в основе нравственного воспитания.