Запоминание английских слов

29

Вступление

Существование забывания

Никогда не было доказано:

мы только знаем

что некоторые вещи

не приходят нам к уму

когда мы этого хотим.

Ницше

Запоминание связано с личным отношением каждого человека к запоминаемого материала, со способностью воспринимать полученную информацию, «подстраивать» ее к своим уже добытым знаниям, упрощать, делать ее более доступной и легко усвояемой.

Запоминание английских слов основано на этих самых принципах. К тому же интернационализмы, слова-омофоны (одинаковые за звучанием), слова - кальки из английского языка достаточно легко расширяют словарный запас. Нужно только подключить к работе отдел долговременной памяти, зрительную, слуховую и проворную память того, которое изучает английский язык. I главнее всего, чтобы запоминаемый материал не сдавался недоступным или очень трудным, а наоборот - знакомым, понятным, умеренно сложным. Эта маленькая уловка разгружает подсознание, раскрывает незаполненные информацией «файлы» нашей памяти, а, следовательно, облегчает работу по запоминанию английских слов.

В рассказе Артура Конан Дойла «Красная комната» Шерлок Холмс предлагает популярную теорию возможностей нашей памяти: «Я считаю, что человеческий мозг представляет собой маленький пустой чердак, и вы должны обставить его той мебелью, которую вы выбираете… Ошибочно думают, что комната эта имеет эластичные стены и может расширяться до определенных размеров. От нее зависит, как скоро наступит время забывания того, что вы знали раньше, при каждом новом поступлении информации».

Действительно, почему некоторые вещи так легко вспоминаются, в то время как другие полностью забыты? Почему иногда не вспоминается нужное слово на русском языке, не говоря уже об английском?

В поисках ответа на эти вопросы не лишним будет вспомнить о трех стадиях процесса запоминания: приобретение информации, хранение и восстановление.

Приобретение информации - это первая ступенька в процессе изучения языка. Когда вы обращаетесь к информации, она должна быть понята и сохранена - временно или постоянно.

Хранение направлено на изменения в нервной системе, которые позволяют информации удерживаться в сжатом виде. Изменения эти представляют следы памяти.

Восстановление информации - это процесс получения и использования ее из запасников памяти.

Более ста лет психологи разных стран мира экспериментально изучают процессы памяти. Два первостепенных вопроса изначально задавались исследователями:

1. Если человек не может что-то вспомнить, означает ли это, что информация не была сохранена?

2. А если информация сохранена, как ученые могут измерить следы информации, которую человек не может вспомнить?

Немецкий психолог Герман Эббингхауз начал исследования в этой области еще в 1885 году. Он проводил эксперименты на себе, а результаты работы осветил в книге, озаглавленной «Память»: вклад в экспериментальную психологию» (1913 г.). База эксперимента - «чепуховые слоги» (nonsense syllables) - ничего не значащие трехбуквенные слоги, из которых нельзя построить слово. Это были закрытые слоги закрытые слоги типа zok, ket. Отбирая такие слоги, Эббингхауз надеялся сократить до минимума влияние своих первичных знаний на процесс запоминания. Он отобрал 2300 таких слогов и читал их вслух с определенной скоростью. Затем закрывал список и старался воспроизвести их по памяти. Конечно же, с таким большим списком это невозможно было сделать с первой попытки, но он мог сосчитать правильно воспроизведенные слоги. Затем он перечитывал список и повторял процедуру до тех пор, пока не получал хорошие результаты. Трудно было считать попытки и время, необходимое для прочтения слогов в очередной раз. Этот процесс Эббингхауз назвал «попыткой определения критериев памяти».

Он проверял свою память в различное время после того, как запомнил список, давая себе намек первым слогом. Иногда он не помнил ни одного из последующих слогов. Означало ли это, что список, который он выучил месяцем раньше не был сохранен? Эббингхауз доучил список слогов, причем на доучивание у него ушло намного меньше времени, чем на заучивание. Он назвал этот прием «методом сохранения информации». Открытием Эббингхауза был тот факт, что в первый час получения информации память человека удерживает только 40-45% информации; объем сохраненной в течение 48 часов информации снижается до 30%. Это очень важный факт, о котором нужно помнить всем, кто хочет выучить побольше английских слов. Лучше всего заниматься языком без больших перерывов, лучше 20 - 30 минут ежедневно.

Наиболее влиятельной теорией по определению типов была теория, сформулированная Ричардом С. Аткинсоном и Ричардом М. Шиффриным (1968, 1971). Они определили три уровня хранения информации в памяти человека: сенсорное, краткосрочное и долгосрочное.

Сенсорное (sense - чувство) хранение удерживает информацию очень кратко сразу же после того, как она достигла органов чувств:

глазами запоминаются цвет, форма, размер, необычные детали;

ушами запоминаются шумовой фон, музыка или отдельные ноты мелодии, которые подскажут памяти окружающую обстановку, сопутствующие детали, настроение в момент происходившего события;

руками запоминается поверхность предмета или вещи, ассоциируются личные ощущения с уже имеющимся в этой сфере опытом, воспоминаниями детства;

иногда запоминание происходит при помощи носа, потому что обоняние быстрее всего реагирует на окружающие запахи и классифицирует получаемую информацию как положительный -отрицательный опыт, «не знаю» или «теперь знаю».

Краткосрочное хранение удерживает данные, которые люди только что уяснили, осознали, также как несколько последних слов в этом предложении: любая информация, поступающая в наш мозг, вызывает ответную реакцию - принятие информации и ответ (интересно, неинтересно, стоит запомнить); в случае заинтересованности - информация кодируется, принимается мгновенное решение (nota bene! - обрати внимание!) и отправляется на долгосрочное хранение.

Долгосрочное хранение удерживает информацию на длительный срок.

Для сохранения информации на длительный срок мозг человека использует коды. Существуют три основных пути кодирования информации для долгосрочного хранения: лингвистический (словесный или вербальный), образный и двигательный.

Одним из наиболее важных кодов является язык или лингвистический код. Люди имеют дело не только с конкретными предметами, которые можно закодировать с помощью произвольных символов - слов. Существуют и абстрактные понятия, которые мозг человека кодирует по значению - семантическое кодирование, значимое для конкретного человека.

Зрительное (образное) кодирование информации опирается на зрительные образы, которые человек получал до этого момента (astonish - удивляться; оно может ассоциироваться, к примеру, с воспоминаниями о каком-то событии, после которого человеку дали стакан тонизирующего напитка; approval - одобрение - добрые слова своей помощнице - собаке, принесшей тапочки, ведь правильно она сделала; ambulance - скорая помощь - амбулаторная лечение в больнице, не дома).

Двигательный код - средство запоминания физических навыков или движений. Необходимо обучать большинству двигательных навыков через выполнение этих движений, что практически не позволяет забывать их. В качестве примера можно привести навыки игры в баскетбол, волейбол, футбол; умение или неумение танцевать вальс, гопак, цыганочку. Хотя двигательный код очень важен, о нем меньше известно, чем о вербальном или зрительном коде.

Фундаментальным вопросом изучения памяти является вопрос о забывании материала. Почему мы забываем?

Одним из объяснений можно считать влияние на процесс запоминания событий, которые случились до и после того, как запомнилась информация. Например, человек был очень взволнован каким-то домашним событием и никак не могли переключиться на беседу с интересующим его клиентом или коллегой. Следовательно, пропустил какие-нибудь важные детали.

Как было показано теме запоминания иностранных слов и изучения иностранных языков посвящено много научных работ, однако, тема правильного запоминания иностранных слов на данный момент еще изучена недостаточно.

Целью данной является анализ различных методов преподавания иностранных языков и определение наиболее ценных с точки зрения запоминания иностранной лексики.

Задачи исследования: рассмотреть различные методы по запоминанию иност-ранной лексики; изучить трудности, связанные с запоминанием иностранных слов в ходе изучения языка; найти наиболее подходящие для различных возрастных групп методы запоминания иностранной лексики.

Данная работа состоит из двух глав. В первой главе «Взаимоотношения грамматики и лексики с методической точки зрения» рассматриваются проблемы, которые могут возникнуть в работе со словарями, а также, представлены взаимодействия грамматики и лексики в процессе изучения иностранного языка и степень их важности для учащегося.

Во второй главе «Формирование навыков лексического оформления высказывания» представлены различные виды словарного запаса, дано их описание, способы совершенствования и правильное употребление в разговорной речи.

Основными методами исследования, применяемыми в данной работе, является анализ опубликованных статей по поднимаемым в работе проблемам и синтез полученного материала.

1.1 СЛОВАРИ С МЕТОДИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Со словарями, которыми обыкновенно пользуются при изучении: иностранных языков, дело обстоит особенно плохо. В основном это дифференциальные, т. е. переводные словари, которые вовсе не стремятся сообщить понимание иностранных слов, а дают лишь их возможные в разных контекстах переводы. От этих переводов учащиеся зачастую получают самые фантастические понятия о значении иностранных слов. Приведем ряд примеров из добросовестного французско-русского словаря обычного переводного типа, причем не будем специально подбирать их, а возьмем подряд, встречающиеся на букву F.

Под словом fable дан перевод: предмет толков. Однако из этого не следует, чтобы можно было сказать: la guerre а йtй la fable de tout le monde.

Под fabricateur дано fabricateur defausses nouvelles -- сплетник. Если и признать, что такой перевод при случае возможен, то, вообще говоря сплетник будет cancanier, potinier,faiseur de cancans.

Под fabrique дан перевод как сооружение, т. е. совершенно специфическое употребление слова fabrique, между тем, сказать toutes fabriques de la ville в смысле все сооружения города, конечно, абсолютно невозможно; de bonn fabrique переведено доброкачественный; однако нельзя же сказать viande de bonne fabrique в смысле доброкачественное мясо.

Под fabuleux дано и несуществующий. Однако нельзя же сказать в смысле: он спрашивал несуществующие книги -- il demandait des livres fabuleux (если бы вместо несуществующий стояло мифический в смысле несуществующий, то все было бы в порядке).

Под face на первом месте стоит лицо. Однако нельзя же сказать: elle a une belle face в смысле у нее прекрасное лицо.

Facйtie переведено шутка; но ведь нельзя же сказать: cela n'etait facetie de sa part вместо cela n 'etait qu 'une plaisanterie de sa part. Возьмем немецко-русский словарь тоже на букву F. Fabelei переведено сказка, басня. Однако нельзя же сказать: Er hat uns hone Fabelei erzahlt.

Fabrikbetrieb переведено фабричное производство. Однако нельзя сказать в этом смысле: все это фабричное производство -- das ist alles Fabrikbetrieb.

FabrikmaЯig--переведено фабричный. Но ведь нельзя же про фабричную трубу сказать: fabrikmaЯiger Schornstein.

Fassung под третьим номером переведено как расположение духа, между тем нельзя же сказать er hat eine schцne Fassung в смысле у него прекрасное расположение духа.

Под Fatalitdt на первом месте дано неприятность, но нельзя же сказать er hatte viele Fatalitaten im Dienste в смысле у него на службе было много неприятностей.

Faust переведено не только кулак, но и рука, хотя никак нельзя сказать jede Faust hat fьnf Finger в смысле у каждой руки пять пальцев.

Примеры можно приводить без конца.

Подобное состояние наших словарей находится в связи с тем, что слова разных языков являются величинами несоизмеримыми; вернее, не слова, а понятия, ими выражаемые, не имеют точных эквивалентов в других языках. Вот еще несколько примеров: возьмем ряд русских прилагательных хороший, хорошенький, красивый, прекрасный, превосходный и соответственный ряд французских прилагательных bon, joli, beau, excellent и сравним их употребление. По-русски мы скажем с небольшими оттенками -- хороший человек, прекрасный человек, по-французски--только un excellent homme (un homme bon будет добрый человек); хороший мальчик будет un garзon excellent или un garзon bien sage в смысле «паинька», но хороший ученик будет un bon йlиve. По-русски мы скажем: хорошенькая женщина, красивая женщина (конечно, с оттенками), по-французски -- une jolie femme и в том, и в другом случае (т. к. une belle femme будет соответствовать совершенно особому оттенку сочетания красивая женщина); по-русски мы скажем красивая картинка, красивое дерево, а по-французски un joli tableau, но un bel arbre; по-русски -- прекрасное яблоко, а по-французски une belle роmmе, если оно красивое, une роmme excellente, если оно превосходное, вкусное, но и cette pomme est bonne, если оно вкусное; по-русски -- хорошая погода, прекрасная погода, по-французски -- un temps superbe, un temps excellent (un bon temps pour la chasse -- значит благоприятная погода для охоты). При-меры можно умножать до бесконечности, но и приведенных достаточно для того, чтобы наглядно показать тот факт, что слова одного языка в большинстве случаев не просто соответствуют словам другого языка, а находятся с ними в весьма сложных и многообразных отношениях.

Поэтому становится вполне понятным, почему всякий опытный пе-дагог советует своим ученикам, как можно скорее переходить к одно-язычным толковым словарям. Удивительным образом, однако, до сих пор никто не догадался, что искусно комбинируя объяснения и переводы, можно создать хороший толковый английский, французский, немец-кий или английский словарь и на русском языке.

Прежде всего, совершенно очевидно, что для каждой пары языков нужно два объяснительных (толковых) иностранно-национальных сло-варя -- для русских с объяснениями на русском языке, а для иностран-цев -- на их соответственных языках. Такие словари дадут возможность читать и понимать иностранные книги (а поняв книгу, всякий сумеет сам подобрать и слова для перевода, если он ему нужен), а также позна-комиться с истинной физиономией иностранных слов.

Нуждаемся ли мы в каком-либо русско-иностранном сло-варе? Теоретически говоря, не нуждаемся, т. к. основное правило мето-дики преподавания иностранных языков состоит в том, чтобы никогда не переводить с родного языка, а стараться, в меру своего знания ино-странного языка, думать на нем. В случае надобности следует прибе-гать к большим иностранным толковым словарям с большой фразеоло-гией: там всегда можно найти образцы для иностранной речи.

Для облегчения можно составить для таких словарей предметные ука-затели или пособия, вроде немецких «Der passende Ausdruck», или даже, наконец, целые идеологические словари, т. е. расположенные не от слов к значению, а от значений, от идей к словам. Но все это хорошо и пра-вильно для людей, уже несколько знающих иностранный язык, или для людей, регулярно ему обучающихся по хорошим методам. В практичес-кой же жизни мы видим другое. Большинство людей или очень плохо знает язык, или знает его крайне неравномерно и, во всяком случае, обу-чалось ему нерационально; перевести же несколько фраз на иностран-ный язык очень часто бывает нужно всякому.

Пользоваться вышеуказанными словарями они совсем не умеют, им остается лишь прибегать к русско-иностранному переводному словарю. В основу составления такого словаря должны быть положены следую-щие принципы

1. Перевод не должен быть объяснением, а реальным переводом, который в соответственной грамматической форме непосредственно годился бы в правильную иностранную фразу; перевод следует подбирать так, чтобы он подходил к различным русским контекстам данного значения, найденный перевод не подходит ко всем случаям, то в общем ему ;т предпочитать такой, который годился бы, хотя бы и был в отдельных случаях менее удачен. Если такой приемлемый общий перевод отсутствует, то следует давать несколько переводов, всячески стараясь указать, когда какой из них следует употреблять. Следует принципиально избегать все чересчур английские, французские и т. д. и образные переводы (а тем более арготические), так как их употреблять надо умеючи и к месту; иностранец же, чтобы не быть смешным, должен выражаться самым простым обыкновенным языком.

3. Следует принципиально отметать все неточные переводы, переводы приблизительные, дающие якобы полноту словарной статьи, богатую синонимику. Синонимика важна и даже нужна, но для людей, хорошо знающих язык и желающих это знание углублять. Она решительно вредна в переводном словаре, т. к. ведет зачастую к анекдотическим переводам.

4. Если нет точного перевода, то следует дать несколько приблизительных, снабдив их соответственными объяснениями. Когда нет ничего стоящего, то следует указать, что данное значение непереводимо, и в скобках дать или описательный перевод, или какие-либо иные переводы с объяснениями. Наконец, в тех случаях, когда для получения удовлетворительного перевода приходится переделывать всю фразу, то надо и давать переводы целых контекстов.

5. Особое внимание должно быть обращено на управление слов и на точный перевод этого управления для того, чтобы пользующийся словарем всегда знал, в какой форме ему надлежит поставить слова, зависящие от переводимого слова; следует предостеречь от общераспространенного предрассудка, будто управление слов определяется грамматикой; на самом деле оно чаще всего оказывается принадлежностью о отдельного слова, а потому является фактором словаря.

1.2 ВЗАИМОСВЯЗЬ ГРАММАТИКИ С ЛЕКСИКОЙ

Несмотря на видимую четкость противоположения грамматики и лек-сики, их области так тесно переплетаются друг с другом, что термины «грамматическое» и «лексическое» могут в известных случаях даже по-ходить один на другой. Для построения правильной методики препода-вания языков необходимо осознать эти разные противоположения и сде-лать из них соответственные методические выводы.

В основе лексики как некоей системы лежит понятие отдельного сло-ва, которое играет, в конце концов, не менее важную роль и в грамма-тике, а потому требует некоторых разъяснений, ибо наряду с предло-жением является одним из самых спорных понятий в языковедении. Само собой разумеется, что понятие отдельного слова связано прежде всего с по-нятием отдельного предмета, которое появляется в результате анализа действительности под влиянием нашего активного к ней отношения.

Оставляя в стороне вопрос о том, как качества, состояния, действия и т. п. могут оказаться в роли отдельных предметов и стать содержанием отдельных слов, надо прежде всего подчеркнуть, что отдельные слова отнюдь не даны нам в речи. Кратчайшими отрезками этой последней являются группы слов (могущие, конечно, состоять и из одного слова), выражающие в процессе речи-мысли единые отдельные предметы, в дан-ной ситуации далее неделимые.

В самом деле, читать книгу, читать интересную книгу, весело посви-стывать, большая собака, большая черная собака -- все это, конечно, еди-ные предметы, единые действия и т. п., которые только обозначены не-сколькими словами. Подобные группы слов называют синтагмами. Вот дальнейшие примеры делимости нашей речи на синтагмы: Вино-град Р еще зелен. Какой виноград? Вот этот. Соседская собак? ?абежа-ла к нам на двор. Маленькая собачка | весело прыгала вокруг нас. Чья это была собачка? Соседская. Вокруг нас Р все цвело, Р благоухало Р и радовало взор. Приятно Р сидеть в уютной комнате Р и слушать хорошую музыку. Приятно вас слышать. Ежеминутно раздавались | короткие от-рывистые свистки. Ежеминутно Р короткие отрывистые свистки Р раздавались то справа, Р то слева. Вы пьете чай с сахаром Р или без? Без, пожалуйста. Кратчайшие отрезки синтагм, которые в том или другом контексте, в той или другой ситуации могут без всякого изменения о значения играть роль самостоятельных синтагм, а то и целых, хотя неполных предложений, мы называем отдельными словами.

Таким образом, кратчайший отрезок речи, который мы можем выделять, нисколько ее не разрушая, и который в данном контексте и в данной ситуации соответствует единому понятию, есть синтагма; кpaтчайший элемент языка, который сам по себе имеет то или другое значение соответствует отдельному понятию, выработанному в данном коллективе, есть слово. Иначе говоря, синтагме процесса речи-мысли отвечает слово в языке как системе лексики и грамматики.

Обратимся теперь к определению грамматики и лексики в их взаимоотношениях.

Наша лексика представляет собою систему слов, из которых по правилам грамматики и самой лексики и строится наша речь с ее синтагмами. При этом вполне мыслимы языки, где все слова выражали бы самостоятельные предметы мысли, или, как говорят в языковедении где бы все слова были «знаменательными», отношения же между ними выражались бы особыми, специально-грамматическими средствами (которые употреблялись бы и для образования новых слов). Из известных языков более всего приближается к такому типу язык латинский. С другой стороны, возможны и такие языки, где отношения между самостоятельными предметами мысли выражаются исключительно словами же (и где посредством особых слов образуются и новые слова). В этих языках известная часть слов, как говорят, «грамматикализирована» и называется «служебными словами». Наиболее приближается к такому типу языков -- язык китайский, особенно на его древнейших стадиях, отразившихся в иероглифике. Из ближе нам известных языков более всего подходит к этому типу язык английский. Язык русский ближе стоит, с этой точки зрения, к латинскому, французский к английскому; немецкий занимает промежуточное положение. Однако в лексике всех этих языков имеются и знаменательные и служебные, т. е. грамматические слова.

Грамматика представляет собою репертуар средств, посредством которых, во-первых, по определенным правилам выражаются отношения между самостоятельными предметами мысли и посредством которых во-вторых, по не менее определенным правилам образуются новые сло-ва. Подобными специально-грамматическими средствами являются, во-первых, фонетические видоизменения слов, т. е. звуковые чередования; во-вторых, их удлинение посредством префиксов, суффиксов, оконча-ний и т. п., т. е. формы слов; в-третьих, порядок слов; в-четвертых, рит-мика и интонация в самом широком значении этих слов. Однако в той же роли употребляются, как мы видели, и отдельные слова.

Посмотрим теперь на противоположение лексики и грамматики с другой стороны. Противополагая грамматические элементы языка, вы-ражающие отношения между самостоятельными предметами мысли или образующие новые слова и их оттенки, тем лексическим элементам, ко-торые выражают самостоятельные предметы мысли, мы получаем по-нятия, не совпадающие с понятиями лексических элементов языка (отдельные слова) и грамматических (звуковое чередование, морфоло-гические части слов, ритмика с интонацией и порядок слов) элементов языка. Назовем их строевыми и знаменательными элементами языка.

Поскольку в грамматиках всегда есть главы, посвященные предло-гам и союзам, постольку может показаться, что в традиционной грам-матике это противоположение вполне учтено. Однако приходится все же констатировать, что понятие строевых элементов трактуется обычно слишком ограниченно. Прежде всего порядку слов не отводится надле-жащего места; его помещают обычно в синтаксис (что с конструктив-ной точки зрения является, конечно, оправданным), где он не ставится ясным образом в ряд с морфологическими категориями, хотя он выражает те же идеи, что и эти последние, но в более общей форме. Так, в немец-ких грамматиках, например, обыкновенно точно не сообщается о том что нормальное место винительного падежа прямого дополнения будет рядом со знаменательной частью глагола: Ich kaufe dieses Bitch meinem Sohne и Ich habe meinem Sohne dieses Bitch gekauft.

Между тем, это важно не только для построения правильных фраз, но и для понимания сложных и запутанных предложений.

Языки, в которых отношения между предметами мысли выражаются, по преимуществу, звуковыми чередованиями и специальными морфемами и в которых также образуются и но-вые слова, называются, как известно, «синтетическими», поскольку в них и знаменательные, и служебные элементы соединены в едином слове, являющемся, таким образом, самодовлею-щей основой речи. Языки, в которых для тех же целей служат отдельные слова, их порядок, а также ритмика и интонация, называются «аналитическими», поскольку знаменательные и служебные элементы разъединены. Различение это с методической стороны не имеет большой цены, ибо с точки зрения изучающего язык довольно безразлично, будет ли выражаться до-полнение, обозначающее орудие действия, окончанием -ом (пер-ом) или предлогом avec по-французски (avec ime plume), mil по-немецки (mil der Feder), with по-английски (with a pen). С методической стороны следует всячески подчеркивать равноценность этих разных спосо-бов выражения одной и той же цели. Точно так же следует, например, выдвигать равнознач-ность русского и немецкого родительных падежей, французского оборота с de, немецкого с von, английского с of, немецкого и английского первого члена сложных слов и т. п., не забы-вая, конечно, и о различиях в значении и употреблении этих элементов там, где они имеются. На что, однако, надо обратить серьезное внимание -- это на громадное значение порядка слов в аналитических языках. Сравнение латинского и английского языков в этом смысле особенно поучительно: в первом -- порядок слов с грамматической точки зрения совершенно безразличен; во-втором -- порядок слов предопределен их грамматической функцией, иначе говоря, эта последняя выражается именно порядком слов.

Но самое главное это то, что далеко не исчерпываются случаи упот-ребления отдельных слов в роли строевых элементов. В самом деле, в роли предлогов, например, очень часто выступают слова и группы слов, ко-торые обыкновенно не фигурируют ни в грамматиках, ни в словарях в качестве предлогов. Таковы, например, в русском: посредством чего-либо, в отличие от чего-либо, по поводу чего-либо.

То же наблюдается и в других современных европейских языках. При этом совершенно очевидно, что подобные предлоги так же, как и все предлоги вообще, должны подробно изучаться во всех их типовых функ-циях не в словарном порядке, а как элементы грамматики.

Но не только предлоги, союзы и связки являются строевыми элемен-тами: роль строевых элементов может, в сущности, играть любая часть речи. Особенно склонен к этому глагол, и недаром в немецком языке личные его формы часто теряют во фразе словесное ударение. В самом деле, не говоря уже о так называемых знаменательных связках, такие глаголы, как я могу, я привык, я умею и т. п., и такие выражения, как я должен, я готов, я рад и т. д., в сочетании с зависящим от них инфини-тивом могут вполне рассматриваться как сложные формы соответству-ющих глаголов (употребляемых в данном случае в инфинитиве). То же имеет место и в других европейских языках. В немецкой грамматике не-которые глаголы этого типа оформлены в виде особой группы так на-зываемых модальных глаголов. По-французски выражения Je vais + инфинитив и Je viens de + инфинитив нашли себе уже место в граммати-ке под названием Futur immediat и Passe immediat.

Но и более того: в сущности, все переходные (в широком смысле сло-ва) глаголы могут до известной степени трактоваться как строевые сло-ва; во фразе--мальчик читает книгу, глагол читает выражает отношение между мальчиком и книгой. И только непереходные глаголы явля-ются подлинно знаменательными словами.

Русское прилагательное полный, управляя родительным падежом, несомненно играет роль служебного слова: ведро, полное мусора озна-чает приблизительно то же, что ведро с мусором; однако во фразе она принесла полные ведра мы имеем дело со знаменательным словом.

По-французски в словосочетаниях petits yeux, petite mere слово petit вовсе не обозначает маленький, а является своего рода ласкательным префиксом, и первое надо перевести глазки, а второе--мамочка.

К сожалению, до сих пор строевые элементы лексики полностью не выявлены еще ни для одного языка, и это является одной из очередных задач работы над грамматиками европейских языков. Это необходимо как в плане теоретическом, так и в плане чисто методическом, так как можно показать, что при изучении иностранных языков знание строе-вых элементов важнее знания знаменательных. И это понятно даже a priori: число строевых элементов в каждом языке ограничено, а число знаменательных, можно сказать, бесконечно. Первые нужны всегда и везде, а встречаемость вторых зависит от интересов изучающего язык, а еще больше от случая. Кроме того, первые надо выучить и знать, а в области вторых о многом можно догадываться при пассивном владении языком и многое можно обхо-дить при активном.

Для подтверждения сказанного попробуем взять текст и уничтожить в нем знаменательные его элементы, оставив только строевые. Он, ко-нечно, перестает быть непосредственно понятным, однако строй его фраз, при внимательном рассмотрении, будет совершенно прозрачен, и стоит подсказать несколько его знаменательных элементов, как общий смысл текста станет ясен.

_____-ь_____-ался,_____-е_____-ело. Над_____-истой_____-ой

-а -и была -ава и -на. Где-то -его -ел -.На

-ах за- -ались -ки -ов: -овщики -или себе -.

Примечание. Основы слов текста заменены чертами. Эти последние отделены дефиса-ми от префиксов, суффиксов и окончаний; дефис, стоящий в конце слова, показывает, что в данном случае имеется нулевое окончание.

Попробуем теперь из другого текста изъять все его строевые элемен-ты и сохранить только знаменательные, дав их в начальных формах.

Молодой, баба, работать, легкий, веселый, ловкий, крупный, слежать-ся, сено, браться, сразу, вилы, он, сначала, расправлять, он, всовывать, вилы, упругий, быстрый, движение, налегать, он, весь, тяжесть, свой, тело, тотчас, перегибать, перетянуть, красный, кушак, спина, выпрямляться, выставлять, полный, грудь, белый, занавеска, ловкий, ухватка, перехватывать, руки, вилы, вскидывать, навилина, высокий, воз.

В этой абракадабре, конечно, кое-где можно уловить отдельные элементы мысли, однако общий смысл текста едва ли возможно схватить.

Вот этот текст: «Молодая баба работала легко, весело и ловко. Крупное слежавшееся сено не бралось сразу на вилы... Она сначала расправляла его, всовывала вилы, потом упру-гим и быстрым движением налегала на них всей тяжестью своего тела и тотчас же, перегибая перетянутую красным кушаком спину, выпрямлялась и, выставляя полную грудь из-под бе-лой занавески, с ловкой ухваткой перехватывала руками вилы и вскидывала навилину высо-ко на воз» (Л. Толстой. «Анна Каренина»).

Пародируя знаменитое изречение Суворова -- «пуля-дура, штык-молодец», можно было бы сказать, что «лексика -- дура, грамматика - молодец». Действительно, если принять еще во внимание, что многие слова, конечно, не будут знакомы иностранцу, то станет очевидным, что при желании овладеть тем или другим иностранным языком, изучение первую голову его слов никак не может привести к цели. Я не говорю уже о том, что точность понимания при этом совершенно недостижима. Все это известно каждому преподавателю, которому, конечно, не раз доводилось слышать от взрослых, прилежных, но плохо обучаемых учеников такую фразу: «Кажется, и все слова знаю, а смысла фразы не понимаю».

Посмотрим на противоположение лексики и грамматики еще и с третьей точки зрения.

Принимая во внимание единичность лексических элементов, т. е. слов и применимость правил грамматики о словообразовании и словоизменении ко многим словам, можно противополагать лексическое грамматическому как единичное -- типовому. В этом смысле предлагается говорить о явлениях словарных и типовых. Так, в русском языке спряжение глагола дать в форме настоящего и будущего времени оказывается явлением единичным, не находящим себе аналогов в русском глаголе, а потому его можно бы называть словарным фактом. Cпpяжение же глагола варить в том же времени оказывается типовым, поскольку по этому типу спрягается бесконечное число глаголов русского языка. Поэтому этот факт можно бы так и называть типовым. Это различение тоже имеет и теоретическое, и методическое значение. В самом деле, спряжение глаголов -- пилить, морить, курить, варить, валить, солить и т. д. не надо изучать каждое в отдельности: достаточно выучить спряжение одного типового глагола и можно будет также спрягать все глаголы, сюда относящиеся. Спряжение же глагола дать надо специально выучить как специфическое свойство этого слова. Первое -- дело грамматики, второе -- дело словаря и его статьи о слове дать.

Все наши грамматики настолько переполнены словарными материа-лами, что многим кажется, будто исключения и являются специально предметом грамматики. Между тем, сущность грамматики состоит толь-ко в общих правилах, все же исключения относятся к лексике. Конечно, кроме тех случаев, когда сами исключения формируются в виде некоего пра-вила, ограничивающего действие другого, более общего.

Дальнейшие примеры: столь любимые в немецких грамматиках силь-ные глаголы, вернее их коренные формы, должны изучаться в словар-ном порядке -- в грамматике о них нужно упомянуть в том смысле, что глаголы, имеющие такие чередования гласных корня, спрягаются осо-бым образом в имперфекте и имеют специальную форму второго прича-стия. Правила французского языка об образовании множественного числа от существительных на al относятся, конечно, к грамматике, но то, что bal, chacal, festival, ideal, regal и некоторые другие во множествен-ном числе будут: bals, chacals, festivals, ideals, regals и т.д. -- это цели-ком относится к словарю.

Предмет, на который непосредственно переходит действие глагола, выражается винительным падежом -- это правило русской грамматики; но то, что глаголы добиваться, бояться, избегать и некоторые другие сочиняются с родительным падежом, что глагол верить сочиняется с да-тельным падежом, а глагол владеть -- с творительным падежом -- все это дело русского словаря.

В этом смысле все наши грамматики требуют серьезной ревизии и ос-вобождения их от не относящегося к ним материала.

Может быть, иногда, с чисто методической точки зрения, и стоит выучить исключения рядом с правилом, особенно, если их немного. Но учить ряды важных и неважных исключений как грамматическое правило -- просто бессмысленно.

Но особенно требуют ревизии наши словари, где, конечно, должны быть указаны все слова, в каком-нибудь отношении не подчиняющиеся правилам грамматики, и где особенно важно указывать управление слов, не следующее правилам синтаксиса данного языка.

В заключение, для того, чтобы ярче подчеркнуть смысл всех этих тер-минов-- знаменательные, строевые, словарные и типовые, -- разберем ряд примеров с разными формами слова быть, которое во всех случаях остается, конечно, лексическим элементом.

1. Есть (= имеются) такие люди, что...

Здесь слово есть является знаменательным словарным элементом, поскольку оно, с одной стороны, имеет самостоятельное значение, с другой, не образуется по какому-либо правилу формы быть.

2. Были (= имелись) такие люди, которые...

Здесь слово были оказывается знаменательным типовым элементом, поскольку оно является правильной формой прошедшего времени от глагола быть.

3. Это есть наш последний и решительный бой.

Здесь слово есть оказывается уже строевым словарным элементом, поскольку оно является здесь связкой.

4. Это были крепкие колхозники.

Здесь слово были является строевым типовым грамматическим элементом.

Однако во фразе Мы было собрались гулять, как вдруг хлынул дождь, «словечко» было, которое, несомненно, находится в этимологической связи с глаголом быть, отнюдь не является отдельным словом, а своего рода подвижной морфемой, образующей особую форму глаголов. Поэтому было в этой и аналогичных фразах следует считать не лексическим элементом, а грамматическим и, конечно, строевым. То же справедливо по отношению к «словечкам» бывало, бы, же и т. п. Подобные же элементы мы имеем во французских, je, tu, il, -- являющихся своего рода личными префиксами, а также в немецком языке в безличных формах и т. п.

Еще одно очень важное с методической точки зрения различение надо сделать в грамматике.

В лексике мы с давних пор различаем словари, исходящие из звуковой формы слов, и словари, исходящие из значений слов, -- так называемые «идеологические» словари (на практике вместо последних, к сожалению, употребляются обыкновенно национально-иностранные словари). Первые обслуживают пассивное изучение языка, а вторые - активное. В соответствии с этим можно и должно отличать и грамматику пассивную и активную.

Пассивная грамматика изучает функции, значения строевых элементов данного языка, исходя из их формы, т. е. из внешней их стороны. Активная грамматика учит употреблению этих форм.

В самом деле, взаимоотношение форм, т. е. внешней стороны строевых элементов данного языка и их значений, может быть изложено дву-мя способами, в зависимости от того, какую практическую пользу мы желаем получить от грамматики. Для пассивного знания языка, т. е. для его понимания, факты следует излагать так, как это показано на ниже-следующем ряде примеров.

1) Окончания -ам, -ами, -ах имеют соответственно значения датель-ного, творительного и предложного падежей множественного числа имен существительных: стол-ам, стол-ами, о стол-ax; кольц-ам, колъц-ами, о кольц-ах; звер-ям, т. е. [zv'er'am]; зверями, т. е. [zv'er'-ami]; о зверях, т. е. [о zv'er'ax] и т.д.

2) Окончание -а имеет ряд значений:

а) Родительного падежа единственного числа имен существитель-ных мужского и среднего рода (дополнительный признак -- относя-щееся к данному слову прилагательное оканчивается на -ого, -его): добр-ого (мальчика), дальн-его (окна), больш-ого (счастъ-я), т.е. [sc'ast'j-a].

б) Именительного падежа множественного числа имен существитель-ных среднего и мужского рода (дополнительный признак -- относящее-ся к данному слову прилагательное оканчивается или на -ые РР -ие или -и): дальн-ие (окн-а), красив-ые (город-а), чь-и (дом-а) и т. п.

в) Именительного падежа единственного числа женского рода (до-полнительный признак -- относящееся к данному слову прилагатель-ное оканчивается или на -ая РР -яя или на -яя: бел-ая (стен-а), дальн-яя (дорог-а), чь-я (книга).

г) Предикативной (краткой) формы женского рода имен прилагатель-ных: (бумага) хорош-а; она вполне искренн-а, т. е. [iskr'en 'n-а].

д) Именительного падежа единственного числа женского рода имен прилагательных, притяжательных и местоименных: отцов-а, мамин-а, лись-я, т. е. [l'is'j-а], мо-я, т. е. [maj-a], наш-а, сам-а, чь-я, т. е. [c'j-a].

е) Деепричастия настоящего времени: нес-я, т. е. [n 'es'-a], нос-я, т. е. [nas 'а], жужж-а.

3) Окончание -ов имеет значение родительного падежа множествен-ного числа имен существительных мужского рода (стол-ов, купц-ов и т. д.), окончание -ей1 -- значение родительного падежа множественного числа существительных мужского и женского рода (гост-ей, тен-ей) (в соловей и т. п. -ей -- не окончание, а суффикс с беглым е, а в пей, лей и т. д.-- относится к корню), ну-левое окончание -- значение родительного падежа множественного числа существительных женского и среднего рода (книг-, земель-, колей-; колец-, имений-, времен-).

4) Суффиксы -ов || -ев--характеризуют отыменные прилагательные, прежде всего притяжательные, а потом и относительные и, далее, каче-ственные, показывающие принадлежность или отношение к лицам или предметам мужского и среднего рода: отц-ов, тест-ев, ded-ов, купц-ов-а (дочка), стол-ов-ый, дом-ов-ый, дым-ов-ой, курс-ов-ой, кольц-ев-i ев-оп, куск-ов-ой и т. д.

5) Суффикс -ова || -ева (-у ||-ю) - характеризует отыменные глаголы бед-ова-тъ (бед-у-ю), колес-ова-ть (коле-су-ю), зим-ова-ть (зим-v-, ева-ть (ноч-у-ю), гор-ева-ть (гор-ю-ю) и т. д.

6) Суффикс -тель -- характеризует имя лица действующего: воспита-тель, писа-телъ.

7) Постановка формы именительного падежа существительно: ле относящейся к ней личной формы глагола характеризует данное существительное как психологическое сказуемое: поощрение любит всякий человек; это приобретение сделал я и т. п.

8) Повышающаяся интонация обозначает вопрос (примеры общеизвестны).

9) Слово путем с родительным падежом следующего за ним существительного характеризует это последнее как действие, посредством которого что-либо осуществляется: путем переписки, анализа, простого разговора и т. п.

Таков способ изложения грамматического материала, который лежит в основе пассивной грамматики. Само собой разумеется, что материал этот должен быть систематизирован и расположен так, чтобы было удобно разыскивать нужное. Надо сказать, что формы изложения пассивной грамматики еще не найдены, ибо до с пор нельзя указать ни одной грамматики, выдержанной в этом стиле. Грамматика немецко языка -- Г. А. Гадд и Л. Я. Браве, вышедшая под моей редакцией, представляет собою созг тельный компромисс между двумя типами грамматик, на который пришлось пойти, чтобы заставлять людей покупать две книги.

Кроме всего указанного, пассивная грамматика должна содержать в себе еще семантический анализ всех упоминаемых в материале грамматических категорий, как, например родительный падеж, множественное число, деепричастие, настоящее время и т. д., ибо было бы непростительной ошибкой думать, что все эти категории одинаковы во всех языках. Несостоятельность такого предположения явствует хотя бы из того, что в русском языке в изъявительном наклонении различается два прошедших времени (прошедшее совершенного вида и прошедшее несовершенного вида: распилил и распиливал) в немецком -- три (Imperfekt, Perfekt и Plusquamperfekt); во французском - пять (Passe Compose, Passe Simple, Imparfait, Plus-que-parfait, Passe Anterieur), в английском -- пять (Present Perfect, Past Indefinite, Past Perfect, Past Continuous, Past Perfect Continuous); в латинском три -- (Imperfectum, Perfectum, Plusquamperfectum). При этом надо всячески подчеркнуть, что вопреки обывательскому мнению, ни одна из всех поименованных форм не имеет себе точного соответствия ни в каком другом языке, кроме, может быть, соответствия русского прошедшего совершенного латинско-му перфекту и русского прошедшего несовершенного латинскому им-перфекту.

В активной грамматике необходимо исходить из потребностей, ищущих себе выражения мыслей, приказаний, желаний и т. п. Преж-де всего надо выяснить общий характер предложения, в которое дол-жно отлиться высказываемое, в частности, будет ли это сообщение, вопрос, восклицание, пожелание, просьба и т. п. Для каждого из этих случаев в грамматике должны быть указаны схемы соответственных предложений.

К сожалению, все это не очень разработано в грамматической литературе, хотя некоторый материал для подобного построения и имеется.

Разберем для примера выражение приказания, просьбы и т. п. Для этого служит, во-первых, особая форма так называемого повелительно-го наклонения, куда, конечно, должны быть отнесены и формы с пусть, (пускай, да), с различными интонациями, выражающими разные оттен-ки1; во-вторых, формы первого лица множественного числа настоящего и будущего времени и, редко, прошедшего времени, но лишь от глаго-лов совершенного вида с начинательным значением, причем отличитель-ной чертой всех этих форм является отсутствие личного местоимения: едем-(те), сядем-(те), будем читать, поехали! Засели за работу и т.д.; в-третьих, формы с давай, давайте + инфинитив и, в-четвертых, -- раз-ные обороты: приказываю кому-либо + инфинитив, требую, чтобы кто-либо + форма прошедшего времени, прошу кого-либо + инфинитив и не-которые другие, где приказываю, требую, прошу и т. п. являются, конечно, строевыми элементами. Само собою разумеется, что специфи-ческое значение каждого из этих оборотов должно быть разъяснено в грамматике. При этом надо помнить, что исходить придется из мыслей, подлежащих выражению, а не из оборотов, что будет, впрочем, совер-шенно естественно, поскольку на практике дело будет всегда идти об оборотах иностранного языка, о мыслях же придется говорить на род-ном языке учащихся.

Далее надо говорить о способах выражений утвердительного и от-рицательного характера высказываний, далее -- о способах выражения одночленности и двучленности высказываний (т. е. высказывания, про-сто констатирующего действительность, и высказывания, где нечто про что-то утверждается). При этом по-немецки одночленность выражается особым оборотом с грамматическим es (es istein Knabegekomme, противополагается ein Knabe ist gekommen); по-французски оба типа отличаются делимостью и специфической интонацией двучленности (un garcon est venu противополагается un garcon -- est venu); то же и по-русски, где, впрочем, может играть роль и порядок слов (пришел мальчик без логического ударения на последнем слове вовсе не значит, что пришел мальчик, а не девочка, а является просто одночленом).

Далее следует очень важный отдел грамматики - правила построения синтагм и групп синтагм. В центре их стоит обыкновенно то или другое слово, и правила построения синтагм сводятся к правилам распространения существительных, прилагательных, наречий и глаголов другими словами. Возьмем правила распространения глагола. Ближайшая характеристика его выражается наречиями меры и степени, а также наречиями образа действия. Последние образованы от прилагательных посредством суффикса -о РР -е, всегда ставятся перед глаголом; наречия образа действия, образованные иначе также наречные обороты, ставятся после глагола: много гулять; очень торопиться; быстро бегать; прилежно учиться; спокойно лежать писать по-французски; ездить верхом. Иной порядок слов здесь и в других случаях воспринимается как инверсия, что имеет свою функцию.

Место и время действия определяются наречиями и существительными с предлогами, которые помещаются после глагола, но перед наречием образа действия, если последнее стоит тоже после глагола. Слова, распространяющие глагол всегда замыкаются прямым дополнением (в самом широком смысле этого термина); косвенные дополнения стоят перед прямым: читать по вечерам книгу; ежедневно играть у соседей в карты; ехать по полю верхом на лошади в город (верхом не является здесь, конечно, строевым элементом); написать сыну письмо; чистить скребком дорожку. В связи со всем этим следует излагать употребление предлогов и падежей при глаголах, исходя, как всегда это должно делаться в активной грамматике, и потребностей выражаемой мысли: выражение предмета, на который переходит действие глагола, выражение лица или предмета, для которого что-то делается, выражение орудия действия, выражение лица, действу-ющего при страдательном обороте, выражение направления действия, его места, его времени и т. д.

При этом надо иметь в виду, что все эти категории могут отличаться от языка к языку не только по способу выражения, но и по содержанию: во французском языке, например, категории направления и местонахож-дения никак не различаются.

Далее должны излагаться способы образования форм падежей. В со-ответствии с тем, что выше в плане пассивной грамматики говорилось об окончаниях -ов, -ей и о нулевом окончании, как о признаках роди-тельного падежа множественного числа, и чего было более чем доста-точно для человека, обучающегося лишь пассивному владению языком, здесь в плане активной грамматики придется изложить правила обра-зования форм родительного падежа множественного числа приблизи-тельно в следующем виде: родительный падеж множественного числа образуется посредством нулевого окончания от существительных, име-ющих в именительном падеже единственного числа какое-либо оконча-ние (книг-а -- книг-, земл-я -- земель-, кольц-о -- колец-, имени-е -- имений-). Он образуется посредством окончаний -ов или -ей от существи-тельных, имеющих нулевое окончание в именительном падеже единствен-ного числа -- посредством первого -- от основ на твердую согласную и на [j] и посредством второго -- от основ на мягкую согласную и на ш, ж (стол -- стол-ов, купец--купц-ов, край--краев, т. е. [kraj-of], тень -- тен-ей, гость -- гост-ей, шалаш -- шалаш-ей, нож: -- нож-ей). Эти правила имеют довольно много исключений (полей, морей, долей вместо ожидае-мых поль, морь, долъ; сапог, чулок, носок вместо ожидаемых сапогов, чул-ков, носков и др.). Все эти исключения должны быть изучаемы в словар-ном порядке.

Так же, как и пассивная грамматика, активная грамматика еще ни-кем не сделана, а потому сослаться здесь на какой-либо образец не представляется возможным.

Выводы

В данной главе «Проблемы запоминания лексики и ее связь с грамматикой» анализируются проблемы дифференциальных (переводных) словарей. Основная проблема подобных словарей заключается в том, что они вовсе не стремятся сообщить понимание иностранных слов, а дают лишь их возможные переводы в разных контекстах. Что зачастую приносит самые фантастические понятия о значении иностранных слов. Анализируя подобные проблемы становится очевидным, что наряду с дифференциальными словарями очень ценными являются и толковые словари, необходимые для понимания значения слова. Так как если при работе с переводными словарями учащийся получает перевод слова, то в результате работы с толковыми словарями у него также формируется верное представление о том, в каком контексте это слово должно употребляться. Следовательно, при возникновении лексических трудностей при переводе текста учащимся следует умело согласовывать полученные результаты работы с дифференциальными и толковыми словарями и только на основе этих результатов делать перевод. Однако, переводе текста (если, конечно, он не специальный т. е. технический) следует помнить и еще об одном, исключительно важном, явлении языка любого языка - языковых идиомах (т. е. в каждом языке существуют пословицы и поговорки, которые невозможно перевести на другой язык дословно. Перевод, в данном случае, необходимо осуществлять путем подбора аналогичной языковой идиомы в другом языке). Подводя итог можно сделать вывод о том, что при переводе текста будет достигнут оптимальный результат лишь в том случае, если учащийся будет использовать 2-3 типа словарей. Использование одних лишь переводных словарей является недостаточным.