Сарматы Нижнего Поволжья в IV—III вв. до н. э.

Второй меч 1 типа происходит из мог. Лятошинка (кург. 1, погр. 2) и может быть отнесен к мечам среднего размера. Его длина 60,5 см (Железчиков Б.Ф., Фалалеев А.В., 1995, с. 25, рис. 5/1). Еще один меч найден в кенотафе 1, кургана 4, у с. Старица. Его длина -- 90,5 см.

Все эти мечи по обряду и сопутствующему инвентарю датируются IV в. до н. э., хотя М.Г. Мошкова датировала кенотаф 1 «скорее IV--III, чем IV в. до н. э.» (Мошкова М.Г., 1974, с. 15, 16). Однако наличие в кенотафах железного меча синдо-меотского облика, двудырчатых псалий, наконечников дротиков, хорошо известных в скифском инвентаре IV в. до н. э., позволяют ограничить верхнюю дату комплекса началом III в. до н. э. К тому же мечи 1 типа IV отдела известны не только в Приуралье, но и в Нижнем Поволжье в савроматских погребениях с бронзовыми и железными втульчатыми наконечниками стрел из могильников у хут. Верхнеяблочный Котельниковского района (кург. 1, погр. 5) и Аксеновского I (кург. 13, 15), датирующихся IV в. до н. э. (Шилов В.П., 1975, с. 127; 1987, с. 8, 9, рис. 6/2;

Шилов В.П., Очир-Горяева М.А., 1997, рис. 9/1, 10/62). Одним из самых распространенных типов раннесарматских мечей были мечи и кинжалы с прямыми перекрестьями и разными вариантами серповидных наверший (тип 2 IV отдела). Все исследователи, отмечая их массовое распространение в III--II вв. до н. э., указывают на IV в. до н. э. как дату возникновения (Смирнов К.Ф., 1961, с. 27; Мошкова М.Г., 1963, с. 34; Васильев В.Н., 1995, с. 10). Соглашаясь с этим выводом, следует отметить, что основанием для него служат всего два комплекса из Оренбуржья -- курган 3 группы «Алебастрова гора» и курган 2 у с. Рычковка (Граков Б.Н., 1947, с. 112--117; Васильев В.Н., 1984, с. 34, 35). Лишь в этих погребениях можно твердо констатировать наличие прямых перекрестий и серповидных наверший кинжалов. Все остальные мечи, привлекаемые для датировок, вызывают сомнение. В кургане 2 группы «Алебастрова гора» сохранилось только серповидное навершие, форма перекрестья не восстанавливается (Смирнов К.Ф., 1961, с. 23, 24, 27). Такое навершие вполне может быть связано с мечами III отдела, тем более, что в этом же погребении лежал акинак с узким бабочковидным перекрестьем и овальным навершием, а также набор бронзовых наконечников стрел и бус IV в. до н. э. (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 60). Привлекаемые для доказательства мечи из кургана 3 у с. Прохоровка и Ново-Никольского (кург. 3, погр. 3), судя по иллюстрациям, имеют прямое навершие и должны быть отнесены к 1 типу IV отдела, распространенному действительно в IV в. До н. э. (Ростовцев М.И., 1918а, табл. V/11; Шилов В.П., 1975, рис. 49/1). Поскольку находки мечей 2 типа IV отдела единичны в Приуралье, области их формирования, и напрочь отсутствуют в Нижнем Поволжье в IV в. до н. э., допустимо предположить их появление в поволжских степях не ранее рубежа IV--III вв. до н. э. и широкое распространение в последующее время (Скрипкин А.С., 1990б, с. 117--119; Мошкова М.Г., 1974, с. 24).

Мечи с кольцевым навершием (3 тип IV отдела) наиболее характерны для среднесарматского времени. Однако находки мечей этого типа вместе с мечами 2 типа позволяют исследователям отнести их появление к раннесарматскому периоду. Самые ранние находки этого типа оружия датируются рубежом IV--III вв. или III в. до н. э. Меч с кольцевым навершием в сочетании с набором бронзовых и железных черешковых наконечников стрел из раннесарматского комплекса могильника Бережновка (кург. 2, погр. 11) служит исследователям, изучавшим сарматское оружие, основным аргументом для определения времени начала бытования таких мечей с III в. до н. э. (Смирнов К.Ф., 1959, с. 320; Хазанов А.М., 1971, с. 9). Находки мечей с разомкнутым кольцом навершия из Башкирии также датируются III в. до н. э. (Горбунов В.С., Исмагилов Р.Б., 1976, с. 244, 245). На основании этих материалов А.С. Скрипкин определил Нижнее Поволжье и Южное Приуралье как области формирования этого типа меча, хотя в последующих работах предпочел им более восточные территории Северо-Западного Китая, Тувы и Алтая (Скрипкин А.С., 1990б, с. 122, 123; 1997б, с. 13). В то же время появление таких мечей еще не означает их широкого распространения. С определенной долей вероятности к ранним экземплярам можно добавить меч из Калиновского могильника (кург. 19, погр. 17), отнесенный В.П. Шиловым к серии мечей с серповидным навершием, но после реставрации определенный как меч с кольцевидным навершием (Шилов В.П., 1959, с. 376, рис. 40/1; Хазанов А.М., 1971, с. 9). Вместе с ним был найден короткий меч с серповидным навершием и фрагментированное плоское круглое зеркало с длинной прямоугольной ручкой, датированное В.П. Шиловым по многочисленным аналогиям IV -- началом III в. до н. э. (Шилов В.П., 1959, с. 434, рис. 42/6). Еще одним свидетельством появления мечей 3 типа не позже III в. до н. э. могут служить раннесарматские комплексы могильника Покровка I в Южном Приуралье. В кургане 12 обнаружены мечи с кольцевым навершием в сопровождении весьма показательного инвентаря. В погребении 3 найден кинжал 3 типа вместе с бронзовыми трехгранными наконечниками стрел с внутренней втулкой и одним железным трехлопастным черешковым. В относительно одновременном погребении 1 этого же кургана находился аналогичный кинжал вместе с длинным мечом 2 типа и скоплением железных трехлопастных наконечников стрел с выступающей втулкой (Яблонский Л.Т. и др., 1995, с. 18--21, рис. 22, 23/1--5). Хотя такие наконечники стрел бытуют в Прикубанье вплоть до первых веков нашей эры (Ждановский А.М., 1988, с. 67), а в междуречье Волги и Дона обнаруживаются до I в. до н. э. (Скрипкин А.С., 1990, с. 139, 140), они не характерны для Приуралья, где со II в. до н. э. широко распространяются железные черешковые наконечники, а втульчатые известны лишь в памятниках IV--III вв. до н. э. (Мошкова М.Г., 1962, с. 81, 82; Смирнов К.Ф., 1975, с. 163).

Мечи 4 типа IV отдела с прямым брусковидным перекрестьем без металлического навершия, по убеждению многих исследователей, происходят от савроматских типов и бытуют на протяжении всей раннесарматской культуры (Мошкова М.Г., 1963, с. 34; Хазанов А.М., 1971, с. 17--20). Но утверждение о появлении этих мечей уже в IV в. до н. э. базируется на довольно шатком основании. Единственным аргументом в пользу такой датировки послужил меч с костяными обкладками из кургана 6 у хут. Вертячего (Мамонтов В.И., 1993, с. 187--193; Скрипкин А.С., 1990б, с. 128, 130). Однако стержневая рукоять меча сохранилась лишь частично у перекрестья, поэтому судить о несохранившемся навершии мы не можем. Другой меч, из погребения 3, кургана 4 мог. Визенмиллер II, описан П.С. Рыковым как имеющий прямое перекрестье и стержневое навершие. Второй меч из этого погребения имел ту же форму (Рыков П.С., 1926, с. 115, 116). Терминологическая нечеткость описания оставляет пробел для различных трактовок. А.М. Хазанов предположил наличие у мечей из Визенмиллера стержневой рукояти без металлического навершия и датировал их по комплексу наконечников стрел концом IV -- началом III в. до н. э. (Хазанов А.М., 1971, с. 18).

А.С. Скрипкин интерпретировал их как мечи с прямой перекладиной, отнеся к типу мечей с прямыми навершиями и перекрестьями (Скрипкин А.С., 1990б, с. 128). Мне представляется, что хотя такая трактовка допустима, все же следует учитывать отсутствие в довольно многочисленных комплексах с подобными мечами железных черешковых наконечников стрел, в отличие от набора оружия из Визенмиллера. Поэтому предпочтительнее трактовка А.М. Хазанова, если только П.С. Рыковым не была описана фрагментированная часть рукояти с утраченным навершием.

Таким образом, если вслед за А.М. Хазановым трактовать эти мечи как оружие 4 типа, следует согласиться с датировкой начала их бытования не ранее рубежа IV--III вв. или с III в. до н. э.

Копья были обычным оружием скифов-воинов, в погребениях которых встречается от одного, чаще от двух до пяти, а то и двенадцати наконечников копий и дротиков (Мелюкова А.И., 1964, с. 35). Этот вид оружия был распространен на Нижнем и Среднем Дону и в Прикубанье (Максименко В.Е., 1983, с. 106, 107).

В то же время в савромато-сарматских погребениях Нижнего Поволжья и Приуралья копья встречаются довольно редко, получив распространение лишь в IV в. до н. э. Причем динамика появления этого оружия выглядит весьма неровной, что можно, очевидно, связать как с борьбой против разных противников и, следовательно, сменой тактики, так и с неизвестными нам причинами идеологического или практического характера, отразившимися в погребальной обрядности (Смирнов К.Ф., 1961, с. 71-- 74; Хазанов А.М., 1971, с. 44--50). В VI--V вв. до н. э. в Приуралье копья встретились лишь 6 раз, в IV в. до н. э. их количество там же составляет 25 экземпляров, в III--II вв. до н. э. это оружие почти не встречается (Васильев В.Н., 1995, с. 15, 16, 19).

Наконечники копий Нижнего Поволжья, различаясь между собой в Волго-Донском и Заволжском регионах, вписываются в единую типологическую схему, разработанную А.И. Мелюковой для скифского оружия и А.М. Хазановым для сарматского (Мелкова А.И., 1964, с. 35--45; Хазанов А.М., 1971, с. 46--48).

Тип 1. Лавролистные (листовидные) наконечники копий.

Грани пера представляют собой более или менее правильные дуги, наибольшая ширина пера находится ближе к середине (рис. 5/1--3, 5, 7, 8, 22, 24).

Тип 2. Остролистные (ланцетовидные) наконечники копий.

Ударные грани пера почти прямые, сходящиеся к острию в форме острого листа. Наибольшая ширина приходится на последнюю треть пера. Эти наконечники представлены двумя вариантами:

а) нижняя часть пера плавно закруглена (рис. 5/10, 20, 25);

б) в нижней части перо переходит во втулку под тупым или почти прямым углом, резко (рис. 5/6, 11, 14).

В погребениях воинов в 18 случаях найдены наконечники копий и дротиков, иногда вместе со втыками, а также в двух погребениях -- фрагментированные втулки, возможно, от копий.

Лавролистные наконечники с крупным пером обнаружены в погребениях из могильников Могута (кург. 8, погр. 3), Эльтон (кург. 10, погр. 9), Новоузенск (кург. 1, погр. 17), Жутово (кург. 34, погр. 6), Азов (кург. 2, погр. 3). Общая длина наконечников, соответственно, 33 см, 37,6 см, 37 см, 48 см, 46 см. Три наконечника копий этого же типа из могильников Березовка (кург. 4, погр. 1), Северный (кург. 2, погр. 3) и Попов (кург. 58, погр 26) были меньших размеров -- 24,5 см, 28,8 см, 15,5 см. На втулке копья из Эльтона есть продольная щель, сближающая наконечник с савроматскими экземплярами (Смирнов К.Ф., 1961, с. 72). Втулки копий из Азова и Северного были стянуты у края кольцевым утолщением. Аналогичная массивная втулка копья, вероятно, принадлежавшего к этому же типу, была обнаружена в ограбленном погребении из Фриденберга (кург. 5, погр. 2). Наконечники копий с лавролистным пером (тип 1) без ребра жесткости были широко распространены в скифское время как на территории Скифии, так и на Кавказе (I отдел, III тип, по классификации А.И. Мелюковой) (Мелюкова А.И., 1964, с. 38, 39; Козенкова В.И., 1982, с. 17). Они известны также у савроматов Нижнего Поволжья и населения Южного Приуралья, причем в Приуралье в IV в. до н. э. были господствующей формой (Очир-Горяева М.А., 1988, с. 11; Железчиков Б.Ф., 1980, с. 72, табл. 21).

Остролистные наконечники копий (тип 2а) преобладают в Волго-Донском междуречье. Единственный наконечник копья с четко сформованным ребром вдоль всего пера, валиком-муфтой по краю втулки и очень большой длины -- 70 см -- найден в диагональном погребении Житковского кургана. Длина пера равна длине втулки. Наконечников копий таких размеров известно немного (Мелюкова А.И., 1964, с. 36). Остальные образцы этого типа не имеют продольного ребра и найдены в могильниках Арпачин (кург. 6, погр. 5) и Жутово (кург. 34, погр. 4, 6). Они также большой длины -- 44 см и 49,5 см. У арпачинского экземпляра по краю втулки имеется валик, а вдоль втулки -- продольный шов.

К наконечникам типа 2а близки экземпляры типа 2б нашей классификации или «закавказского» типа, названные так А.М. Хазановым (Хазанов А.М., 1971, с. 48). Они представлены тремя наконечниками из кургана 11 Аксеновского II могильника, из кенотафа кургана 4 у с. Старица и Журова кургана. Длина, соответственно, 22,5 см, 44,2 см и 38 см. У двух последних экземпляров края втулки стянуты муфтообразным утолщением. Наконечники копий 2 типа встречаются в Скифии, на Среднем и Нижнем Дону, а также на Кубани. Наконечники типа 2б исследователи связывают с Кавказом и Закавказьем (Мелюкова А.И., 1964, с. 42; Хазанов А.М., 1971, с. 48).

Все эти наконечники можно отнести к «штурмовым» копьям, которые в IV в. до н. э. появляются не только у сарматов, но и у скифов (Черненко Е.В., 1984, с. 234). Они использовались конницей на средней дистанции, а для поражения врага на дальнем расстоянии применялись легкие метательные копья или дротики (Черненко Е.В., 1971, с. 36).

Дротики с длинной втулкой и коротким треугольным или жаловидным пером происходят из Старицких кенотафов, Журова кургана и кургана 2 близ Азова (рис. 5/12, 13, 15, 16, 23). В IV--III вв. до н. э. имеются аналогии этим дротикам среди скифского и среднедонского оружия (Мелюкова А.И., 1964, с. 44; Либеров П.Д., 1965, с. 75, табл. 18). Для древностей савроматского времени Заволжья и Приуралья дротики такой формы не характерны. Тем более любопытна случайная находка такого дротика у с. Лабовки близ Бугуруслана (Смирнов К.Ф., 1961, с. 74, рис. 41/22).

По мнению А.М. Хазанова, дротики получили широкое распространение в Скифии, лесостепном Подонье и на Кубани, а сарматы использовали их чрезвычайно редко и только на раннем этапе прохоровской культуры. Позднее они не встречаются. Следовательно, датировать раннесарматские комплексы с этим видом оружия можно не позднее IV--III вв. до н. э. (Хазанов А.М., 1971, с. 50).

В нескольких погребениях Нижнего Поволжья и Донского левобережья обнаружены втоки копий. В Заволжье железный вток в виде втулки конической формы, оканчивающейся цилиндрической сплошной головкой, найден в кургане 1 погребения 2 мог. Лятошинка (рис. 5/9). Он был положен в углу подбоя вдоль длинной стенки. Еще три втока происходят из Журова кургана,

Исследованного у с. Колобовка в Волгоградском Заволжье. Два из них имеют рюмкообразную форму, третий разбит в древности, но судя по сохранившейся части близок к коническим образцам (рис. 5/17--19). Один из рюмкообразных втоков имел прямоугольный боковой штырь, видимо, служивший для крепления ремня с петлей. Втоки цилиндрической формы найдены вместе с копьями в кургане 34 у с. Жутово (рис. 5/28). Один из них, расположенный на одной линии с наконечником копья вдоль длинной стенки погребений 4, 6, позволил вычислить длину копья -- 3,4 м. Аналогичный цилиндрический вток найден в раннедиагональном погребении из Житковского кургана (рис. 5/21) и два рюмкообразных обнаружены в погребении из Азовского кургана (рис. 5/26, 27).

Цилиндрические втоки хорошо известны в памятниках скифского Приднепровья и Крыма, а рюмкообразные втоки более характерны для памятников Среднего Дона и его дельты (Мелюкова А.И., 1964, с. 45). Втоки известны и в савроматских комплексах Поволжья, но, видимо, здесь они не получили широкого распространения (Смирнов К.Ф., 1961, с. 71; Смирнов К.Ф., Петренко В.Г., 1963, табл. 14/14, 15, 18). А.М. Хазанов также отметил, что в последние века до н. э. втоки полностью вышли из употребления. При этом было высказано предположение, что втоки бесполезны для длинных всаднических копий. Здесь автор противоречит сам себе, поскольку приводит свидетельство о длине копья из Жутовского погребения -- 3,4 м, полученное при замере расстояния от наконечника до втока (Хазанов А.М., 1971, с. 49, 50). В то же время представляется достаточно обоснованным определение времени прекращения использования втоков копий на сарматской территории позже IV--III вв. до н. э. Проследить точно расположение копий в могиле не всегда возможно в силу плохой сохранности многих наконечников. Но в тех случаях, когда они сохранились, их обнаруживают в головах, ногах, сбоку от покойника. В Березовском погребении наконечник копья был воткнут в землю. Зачастую наконечники копий не совпадали по оси с железными втоками. Все это позволяет предположить преднамеренную поломку копья. Причиной могло быть как несовпадение размеров ямы и копья, так и преднамеренное «умерщвление» оружия, отмеченное К.Ф. Смирновым (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 102). Изогнутый длинный наконечник копья из Житковского кургана, обломки ряда других, погнутые наконечники в кенотафе Сладковского кургана 25 и Шолоховского кургана могут служить подтверждением этого наблюдения.

Наконечники стрел. Наиболее распространенным видом оружия кочевников были лук и стрелы, что нашло свое отражение в погребальной обрядности. Разнообразие типов, сосуществовавших и сменявших друг друга, использование кости, бронзы и железа для изготовления наконечников стрел, распространение некоторых типов на соседние области и заимствования у соседей позволяют исследователям решать ряд проблем истории сарматов.

П. Рау, одним из первых разработавший типологическую классификацию наконечников стрел, определил хронологические группы бытования типов и специфику для регионов Скифии, Нижнего Поволжья и Приуралья. Эта типология стрел наряду с особенностями «звериного стиля» позволила ему предположить принадлежность нижневолжских погребений савроматам Геродота (P. Ray, 1929).

Современные типологические схемы основаны на разработках А.И. Мелюковой и К.Ф. Смирнова скифской и савромато-сарматской классификации наконечников стрел. В них учитываются такие морфологические признаки, как особенность насада наконечника, поперечное сечение головки стрелы, форма головки, соотношение длины головки к ширине, особенности втулки (внутренняя, короткая, длинная) и ряд вариантных параметров (Мелюкова А.И., 1964; Смирнов К.Ф., 1961).

Проанализировав эту категорию вещей на материале раннесарматской культуры и придя к выводу о преемственности в развитии основных типов втульчатых стрел савромато-сарматских комплексов, М.Г. Мошкова логично включила в классификацию К.Ф. Смирнова типы наконечников IV--II вв. до н. э., представив единую хронологическую схему. В то же время ею была начата разработка типологических критериев для железных черешковых наконечников по тем же основным параметрам (Мошкова М.Г., 1962; 1963). Эта категория наконечников стрел была изучена А.М. Хазановым, обратившим внимание при разработке своей типологии на характер среза лопасти по отношению к черешку (Хазанов А.М., 1971, с. 37). Сарматские железные втульчатые и черешковые, а также костяные наконечники на материале курганных погребений Среднего Прикубанья были классифицированы А.М. Ждановским (Ждановский А.М., 1988, с. 54-- 67). Масштабная типологическая классификация раннесарматских наконечников стрел III--I вв. до н. э. на материале Подонья, Нижнего Поволжья и Приуралья была предложена А.С. Скрипкиным. В его схеме нашли свое отражение все традиционно фиксируемые признаки в системе, позволяющей использовать ее для кодированной записи (Скрипкин А.С., 1990б, с. 63--74). Типологическая классификация наконечников стрел Нижнего Поволжья савроматского времени, уточненная и дополненная, включающая в себя савромато-сарматский этап, разработана М.А. ОчирГоряевой. Традиционное распределение на трехлопастные и трехгранные в этой схеме дополнено отделом трехгранно-трехлопастных наконечников, а также отмечен хронологический характер размерных значений колчанных наборов стрел (Очир-Горяева М.А., 1996, с. 41--54). Традиционная классификация железных, бронзовых и костяных наконечников стрел из сарматских комплексов Прикубанья позволила И.И. Марченко выстроить на основе корреляции с хорошо датированными античными импортами хронологию сарматских памятников правобережья Нижней Кубани (Марченко И.И., 1996, с. 59--67).

Построение новых типологических классификаций базируется на устоявшемся перечне признаков с одновременным дроблением на все большее число подтипов и вариантов. Такая усложненная классификация учитывает все многообразие типов наконечников стрел и незаменима в морфологическом описании.

Но использование типологии в хронологических построениях подразумевает выделение изначальных типов наконечников, то есть таких, какими они вышли из литейной формы или из-под руки изготовителя. Длительное использование наконечников при их систематической заточке или правке после частичной поломки приводило в результате к появлению совершенно иного типа или варианта. Такая трансформация наконечника является результатом целого ряда действий, которые невозможно учесть. В результате наборы наконечников стрел демонстрируют экземпляры с лопастями, срезанными под разными углами, базисные головки с сохранившимся острым жальцем на одной из граней, непрофилированные едва намеченные головки на длинной втулке, которая при дальнейшей заточке неминуемо превратилась бы в пулевидный наконечник. Многократно встречаются бронзовые наконечники с плоской поверхностью двух граней и еще не стертой выемкой на третьей или трехгранной верхней частью и лопастями у основания при видимом отсутствии стандартных сотношений между длиной грани и лопасти. Хорошо известны трехгранные экземпляры с неглубокими щелями, подчеркивающими втулку. Эта условность границы между трехлопастными и трехгранными наконечниками стрел была давно отмечена М.Г. Мошковой (Мошкова М.Г., 1962, с. 80). Трансформацию трехлопастных наконечников в трехгранные можно отчетливо проследить на примере колчанного набора из погр. 6, кург. 34 Жутовского могильника, где первоначально однотипные наконечники после многократных заточек приобрели разные формы (рис. 4). Косвенным подтверждением предположения, что значительная часть трехгранных экземпляров была первоначально трехлопастной, может служить сам факт отсутствия литейных форм для изготовления трехгранных типов при значительном количестве трехлопастных форм (Граков Б.Н., 1930; Черненко Е.В., 1981, с. 94--101). Возможно, лучшие аэродинамические свойства и меньшее количество металла, идущего на изготовление, сыграли здесь свою роль. Однако ценность этой категории вооружения заставляла лучников пользоваться имевшимися наконечниками длительное время. Если эти рассуждения верны, то значение признака -- трехлопастной или трехгранный -- не является типообразующим хотя бы у части наконечников стрел.

В то же время сохраняют значение такие типообразующие признаки, как особенности насада (втульчатые, черешковые),

поперечное сечение головки (двухлопастные, трехгранно-трехлопастные, четырехгранные, круглые и т. д.), продольное сечение головки (сводчатые, треугольные, ромбические, трапециевидные), длина втулки (длинная, короткая, внутренняя) и черешка, а также материал изделия (бронза, железо, кость).

В силу вышесказанного, в основу классификации положены общие признаки. Наконечники стрел подразделяются на классы по материалу изготовления, группы -- по способу насада, отделы -- по форме поперечного сечения головки, типы -- по соотношению длины головки и втулки, подтипы -- по продольному сечению головки, варианты -- по профилировке лопастей и граней. Традиционное деление на трехлопастные, трехгранные и комбинированные (сочетающие элементы трехгранных и трехлопастных), а также в зависимости от угла среза лопасти, выступает в данной классификации как вариантный признак, позволяя сохранить множественность реально существующих морфологических характеристик. Среди бронзовых наконечников отсутствуют в Нижнем Поволжье черешковые. Черешковые железные наконечники стрел разделяются, кроме того, по поперечному сечению черешка на типы с плоским и круглым черешком, на варианты по иным характеристикам черешка (оформление окончания черешка, его длина). В характеристике костяных наконечников стрел отсутствует признак «трехлопастная головка», что, видимо, связано со спецификой его изготовления. По поперечному сечению они разделены на круглые, трехгранные, четырехгранные, многогранные и плоские (двухлопастные).

Класс: бронзовые наконечники стрел

Группа: втульчатые

Отдел: наконечники с трехгранно-трехлопастной головкой.

Тип 1. Наконечники с внутренней втулкой.

Подтип 1. Наконечники со сводчатой головкой.

Вариант «а». Головка трехлопастная с шипами, опущенными ниже втулки (рис. 6/1--7).

Вариант «б». Головка трехлопастная базисная (рис. 6/8--11).

Вариант «в». Головка комбинированная с шипами, опущенными ниже втулки (рис. 6/12--19).

Вариант «г». Головка комбинированная базисная (рис. 6/20, 21).

Вариант «д». Головка трехгранная с шипами, опущенными ниже втулки (рис. 6/22--24).

Вариант «е». Головка трехгранная базисная (рис. 6/25).

Подтип 2. Наконечники с треугольной головкой.

Варианты «а--е» (признаки, аналогичные вышеперечисленным) (рис. 6/26--50).

Тип 2. Наконечники с короткой втулкой.

Подтип 1. Наконечники со сводчатой головкой.

Вариант «а». Головка трехлопастная с шипами лопастей, срезанными под острым углом к втулке (рис. 7/1--7).

Вариант «б». Головка трехлопастная с лопастями, срезанными под тупым или прямым углом к втулке (рис. 7/8).

Вариант «в». Головка комбинированная с лопастями, срезанными под острым углом к втулке (рис. 7/9--15).

Вариант «г». Головка комбинированная с лопастями, срезанными под тупым или прямым углом к втулке (рис. 7/16--20).

Вариант «д». Головка трехгранная с шипами граней, срезанными под острым углом к втулке (рис. 7/21).

Вариант «е». Головка трехгранная с гранями, срезанными под тупым или прямым углом к втулке.

Подтип 2. Наконечники с треугольной головкой.

Варианты «а--е» (признаки, аналогичные вышеперечисленным) (рис. 7/22--46).

Тип 3. Наконечники с длинной втулкой.

Подтип 1. Наконечники со сводчатой головкой.

Варианты «а--е» (признаки, аналогичные предыдущим)(рис. 8/1--23).

Подтип 2. Наконечники с треугольной головкой.

Варианты «а--е» (признаки, аналогичные предыдущим)(рис. 8/24--50).

Тип 4. Втульчатые сточенных форм.

Подтип 1. Наконечники с непрофилированными остатками головок. Боковые грани плоские (рис. 9/1--3).

Варианты индивидуальны, не подлежат типологической классификации.

Подтип 2. Наконечники пулевидные с головками, сточенными до втулки (рис. 9/4--6).

Варианты индивидуальны, не подлежат типологической классификации.

Бронзовые наконечники стрел архаических форм

Двухлопастные втульчатые наконечники стрел хорошо известны в комплексах VII--VI вв. до н. э. Но в IV--III вв. до н. э.

они уже не изготовлялись, хотя изредка встречаются в погребениях, возможно, в качестве культовых предметов (рис. 9/7, 8).

Класс: железные наконечники стрел

Группа: втульчатые

Отдел I. Наконечники с плоской головкой, лопасти срезаны под тупым углом к втулке (рис. 10/1, 2).

Отдел II. Наконечники с трехгранно-трехлопастной головкой.

Сохранность железных наконечников зачастую такова, что определить трехгранными или трехлопастными были головки, не представляется возможным.

Тип 1. Наконечники с внутренней втулкой (рис. 10/3).

Тип 2. Наконечники с короткой выступающей втулкой

(рис. 10/4--11).

Тип 3. Наконечники с длинной втулкой (рис. 10/12--21).

Группа: черешковые

Отдел I. Наконечники с плоской головкой, лопасти срезаны под тупым или прямым углом.

Тип 1. Наконечники с плоским черешком, оканчивающимся серповидным оформлением (шипы?) (рис. 11/1).

Тип 2. Наконечники, аналогичные типу 1, но без серповидного основания черешка (рис. 11/2).

Отдел II. Наконечники с трехгранно-трехлопастными головками.

Тип 1. Наконечники с коротким черешком, круглым в сечении (рис. 11/3--5).

Тип 2. Наконечники с длинным черешком, круглым в сечении (рис. 11/6--14).

Отдел III. Наконечники с округлой в сечении головкой и черешком (рис. 11/15, 16). Непрофилированность головки, возможно, объясняется ее плохой сохранностью.

Класс: Костяные наконечники стрел

Группа: втульчатые (внутренней втулкой)

Тип 1. Наконечники с пулевидной головкой (рис. 12/1, 2).

Тип 2. Наконечники с трехгранной головкой (рис. 12/3, 4).

Тип 3. Наконечники с четырехгранной головкой (рис. 12/5--7).

Тип 4. Наконечник с шестигранной головкой (рис. 12/8).

Группа: черешковые

Представлены одним типом с плоской треугольной головкой, плоским черешком с серповидным оформлением основания (рис. 12/9). Возможно, этот тип представляет собой подражание аналогичным железным наконечникам.

Бронзовые наконечники стрел составляют основу колчанных наборов, традиционно датируемых IV в. до н. э., и обычно представлены в инвентаре погребений IV--III вв. до н. э. По мнению исследователей, на II в. до н. э. приходится интенсивная замена бронзовых наконечников стрел железными, причем в Поволжье этот процесс шел активнее, чем в Приуралье (Смирнов К.Ф., 1961, с. 70; Мошкова М.Г., 1962, с. 82). В Скифии прекращение изготовления бронзовых наконечников стрел предположительно относится к началу III в. до н. э. (Полин С.В., 1992, с. 77), на Кубани они исчезают на рубеже IV--III вв. до н. э. (Марченко И.И., 1996, с. 63, 64). Видимо, аналогичная ситуация складывается и в Подонье (Максименко В.Е., 1983, с. 103, 104).

В Нижнем Поволжье бронзовые наконечники продолжают бытовать на протяжении III в. до н. э., окончательно исчезая ко II в. до н. э. (Скрипкин А.С., 1990б, с. 138, 139, 171). Вероятно, использование бронзовых наконечников на этой территории дольше чем в западных областях объясняется связями, в том числе и миграционными, с Приуральем.

В целом следует отметить возможность использования бронзовых наконечников стрел в качестве хроноиндикаторов для выделения памятников IV--III вв. до н. э. в Нижнем Поволжье.

В колчанных наборах этого региона представлен практически весь спектр типов бронзовых наконечников стрел. Хотя М.Г. Мошкова отмечала тенденцию развития наконечников стрел за счет увеличения головки и изменения ее силуэта от сводчатого до узкого треугольного (Мошкова М.Г., 1963, с. 31), однако использование какого-то одного типа, а тем более единичного экземпляра, для узкой датировки не представляется возможным (Пшеничнюк А.Х., 1983, с. 79).

В то же время нахождение в одном колчане бронзовых, железных втульчатых, железных черешковых наконечников стрел и их корреляция с различными типами мечей может представлять интерес для определения раннего и позднего стратов в границах IV--III вв. до н. э.

Железные втульчатые наконечники стрел представлены прежде всего трехлопастными экземплярами с длинной и короткой втулкой. В европейской лесостепи, степи и в Предкавказье подобные наконечники известны уже с конца VII -- начала VI в. до н. э., сосуществуют с бронзовыми и железными двухлопастными, продолжая бытовать до конца VI в. до н. э. в скифских памятниках у с. Круглик, Перебыковцы, Поповка, Макеевка, савроматских комплексах у ст. Хапры на правобережье Дона и у пос. Высочино на левом берегу, у с. Ачикулак в Ставрополье и в комплексе Ульского кургана 1 на Кубани. Форма всех этих ранних типов железных трехлопастных втульчатых наконечников стрел обладает определенной спецификой: они крупных размеров, обычно имеют овальный срез лопастей, в отличие от более поздних с основанием пера, срезанным под углом к оси втулки. В первой половине V в. до н. э. такие наконечники исчезают, а на рубеже V--IV вв. до н. э. распространяются более поздние, относительно небольшие экземпляры. Обширная сводка погребений с наконечниками стрел, представленная Е.В. Черненко, свидетельствует об этом на материале скифских памятников степной и лесостепной Скифии (Черненко Е.В., 1981, с. 145--150, приложения 5--7). В меотских и наиболее ранних сарматских комплексах Прикубанья такие наконечники также появляются с IV в. до н. э. (Марченко И.И., 1996, с. 63, 64).

В литературе встречается мнение о распространении железных втульчатых наконечников стрел на Дону и в Нижнем Поволжье с V в. до н. э. Для среднедонских памятников оно опирается на материалы одного кургана у с. Мастюгино (29/21), который был датирован П.Д. Либеровым по бронзовой гидрии первой половины V в. до н. э. (Либеров П.Д., 1965, с. 28). А.П. Манцевич передатировала курган по ритону, чернолаковому блюдцу и наконечникам стрел второй половиной IV в. до н. э., поскольку гидрия была в длительном употреблении и потому не может служить основанием для датировки (Манцевич А.П., 1973, с. 41).

Для Нижнего Дона А.Е. Максименко отмечает начало распространения железных наконечников стрел с V в. до н. э. на основании комплексов Шолоховского кургана и кенотафов кургана 25 у с. Сладковки (Максименко В.Е., 1983, с. 103). Датировка Шолоховского кургана V в. до н. э. опирается на аналогии из упомянутого кургана 29/21 у с. Мастючино, датируемого IV в. до н. э. К тому же, зеркало из Шолоховского кургана, по мнению В.Е. Максименко, аналогично зеркалам у пос. Северный (кург. 2, погр. 3) и у хут. Холодный (кург. 2, погр. 2), которые автор датировал вслед за С.И. Капошиной серединой -- второй половиной IV в. до н. э. (Максименко В.Е., 1983, с. 41, 42).

Еще более определенно к V в. до н. э. В.Е. Максименко отнес кенотафы из кургана 25 у с. Сладковка. Основанием для предпочтения V в. до н. э. послужили золотые обкладки деревянного сосуда все из того же Мастюгинского кургана, аналогичные сладковским, и сероглиняная амфора редкой формы. Она точных аналогий не имеет, но приводимая автором в качестве аналогии красноглиняная амфора из кургана Бабы скорее указывает на IV в. до н. э., которым датируется в настоящее время этот курган (Максименко В.Е., 1983, с. 30, 31; Алексеев А.Ю., 1987, с. 40, 41). Реально на V в. до н. э. могут претендовать лишь бронзовые черешковые наконечники стрел из Сладковского комплекса (Максименко В.Е., 1984, с. 172, рис. 3/1а, б), известные в материалах Средней Азии и Приуралья с конца VI -- V в. До н. э. Но к настоящему времени появилась возможность продлить бытование этих стрел до IV в. до н. э., учитывая набор инвентаря и ориентировку погребенных из кургана 7 II Сибайской группы, кургана 6 у дер. Альмухаметово (Пшеничнюк А.Х., 1983, с. 79, рис. 21, табл. XLII, XXXI) и кургана 9 Филипповского могильника (материалы не опубликованы). Следовательно, наличие железных втульчатых трехлопастных наконечников стрел в комплексах Среднего и Нижнего Дона вряд ли выходит за нижнюю границу IV в. до н. э. В Нижнем Поволжье известно два кургана с железными втульчатыми наконечниками стрел, традиционно датируемых V в. до н. э. Это савроматские комплексы из кургана А12 у с. Блюменфельд и погребения 4 кургана G4 у с. Меркель. Блюменфельдский курган был датирован П. Рау серединой V в. до н. э., К.Ф. Смирновым -- не позднее первой половины V в. до н. э. В то же время К.Ф. Смирнов согласился с датировкой А.И. Мелюко-вой, предложившей хронологические рамки -- конец VI -- первая половина V в. до н. э. (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 41).

В.И. Ильинская, отметив чрезвычайную близость блюменфельдских псалиев позднеархаическим скифским, датировала Блюменфельдский курган концом VI в. до н. э. Здесь следует отметить, что железные наконечники стрел из блюменфельдского комплекса имели овальную трехлопастную головку, то есть относились к архаическому типу стрел конца VII -- VI в. до н. э.

(Ильинская В.А., 1968, с. 95, 112). Погребение у с. Меркель (кург. 4, погр. 4) датировалось П. Рау рубежом V--IV вв. до н. э., т. к. в колчане были найдены железные наконечники стрел с треугольными головками и длинными втулками. К.Ф. Смирнов передатировал его второй половиной V в. до н. э. по наличию меча с брусковидным навершием и сердцевидным перекрестьем (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 41). Но такие мечи продолжают использоваться и в IV в. до н. э., о чем свидетельствуют находки из Аксеновского I могильника (Шилов В.П., Очир-Горяева М.А., 1997, с. 128, рис. 6/46). Да и само отсутствие в V в. до н. э. аналогичных наконечников стрел на сопредельных территориях делает сомнительной датировку комплекса у с. Меркель ранее рубежа V--IV вв. до н. э.

Таким образом, на обширном скифо-савроматском пространстве от днепровского Правобережья до Волги железные трехлопастные наконечники стрел с треугольной головкой и выступающей втулкой практически полностью отсутствовали в V в. до н. э., распространившись в колчанных наборах лишь с IV в. до н. э.

В настоящее время считается общепризнанным, что в Приуралье не было собственного производства железных втульчатых наконечников стрел. Смена колчанных наборов в этом регионе шла по линии замены бронзовых втульчатых на железные черешковые, которые, появившись на рубеже VI--V вв. до н. э., ко II в. до н. э. становятся господствующими у сарматских лучников.

Поэтому немногочисленные железные втульчатые наконечники в приуральских погребениях из могильников VII Новомурапталово (кург. 2, погр. 2), Мечет-Сай (кург. 8, погр. 1), Пятимары I (кург. 9, погр. 1), Лебедевка V (кург. 27, погр. 5), Филипповка (кург. 3, погр. 1), Жарсуат (кург. 3, погр. 1 и 3), Атасово (кург. 1, погр. 1) не могли появиться в раннепрохоровских памятниках ранее IV в. до н. э., и могут быть связаны с передвижением приуральского населения и, как следствие, с контактами на западе. Нижневолжские памятники в этой связи выглядят передаточным звеном между Доном и Уралом, фиксируя пути проникновения в Приуралье железных втульчатых наконечников стрел и, видимо, мечей синдо-меотского типа в IV в. до н. э.

В заволжских раннепрохоровских погребениях из Новоникольского (кург. 3, погр. 3) количество таких стрел достигало 70 экземпляров, в погребении у лимана Могута (кург. 8, погр. 4) было несколько сильно коррозированных наконечников, в погребении из мог. Эльтон (кург. 10, погр. 9) -- 3 экземпляра, в могильнике у Новоузенска -- по одному наконечнику встречено в погребениях 19 и 22 из кургана 1 и три наконечника в погребении 8 из кургана 2.

В междуречье Волги и Дона аналогичные наконечники обнаружены у хут. Вертячий (кург. 6, погр. 3), Барановка (кург. 27, погр. 1), Житков II (кург. 3, погр. 2), Крепинский II (кург. 3, погр. 11), Аксеновский I (кург. 11 и 12), Жутово (кург. 34, погр. 4, 6). Все железные наконечники в вышеперечисленных погребениях встречены вместе с бронзовыми. Диагональное положение погребенных, дромосные могильные ямы, мечи переходных форм свидетельствуют о распространении железных трехлопастных втульчатых наконечников стрел (тип II, 2 и II, 3) в Нижнем Поволжье начиная с IV в. до н. э. и определяют, таким образом, нижнюю границу времени бытования. Однако верхняя граница такими наконечниками в нашем исследовании не может быть определена, т. к. эти типы стрел встречаются в регионе Нижнего Поволжья вплоть до I в. до н. э. (Скрипкин А.С., 1990б, с. 139, 140).

В то же время железные втульчатые наконечники I отдела, редко встречающиеся в нижневолжских колчаных наборах (Березовка, кург. 4; Житков II, кург. 3, погр. 2), хорошо известны в курганах Среднего Дона, что позволяет считать эту территорию местом их происхождения (Либеров П.Д., 1965, табл. 19; Мелюкова А.И., 1964, табл. 8, 9, с. 29). Уточнение хронологии среднедонских курганных могильников позволило А.П. Медведеву сделать вывод о том, что ни один из них нельзя датировать позднее рубежа IV--III вв. до н. э. (Медведев А.П., 1997, с. 50--64). Следовательно, можно предположить, что и втульчатые наконечники I отдела не выходят за эту границу.

Железные черешковые наконечники стрел I отдела найдены лишь в Новоникольской катакомбе (кург. 3, погр. 3), но широко распространены в среднедонских памятниках, а значит, также позволяют определить верхнюю дату их бытования рубежом

IV--III вв. до н. э. Как явный дериват этой формы выглядит и набор костяных наконечников стрел из Джангалы (оз. Сарайдин, кург. 1, погр. 4).

Железные черешковые наконечники II отдела с треугольным силуэтом головки появляются на рубеже IV--III вв. до н. э., получив в дальнейшем широкое распространение (Хазанов А.М., 1971, с. 36, 37) и завоевывая «позиции с восточных территорий расселения сарматов» (Мошкова М.Г., 1974, с. 26). Отсутствие наконечников такого типа в погребениях Нижнего Поволжья, датируемых IV в. до н. э., и присутствие в колчанах погребений, суммарно определяемых IV--III вв. до н. э., позволяет использовать отдел II железных черешковых наконечников стрел в роли хроноиндикатора.

Железные черешковые наконечники III отдела представлены одиночными экземплярами в ряде нижневолжских наборов стрел (Березовка, кург. 4; Яблоня I, кург. 4, погр. 4). Они не характерны для скифской территории, но встречаются в раннепрохоровских комплексах Приуралья (Яблонский Л.Т. и др., 1994, рис. 82/20; 83/23, 91/32, 98/2). По мнению А.М. Хазанова, черешковые железные наконечники стрел появляются не позднее V в. до н. э. в Приуралье (Хазанов А.М., 1971, с. 35, 36). На Дону такие экземпляры известны в наборах стрел Шолоховского и Сладковского курганов, которые связываются исследователями с мигрантами из Заволжья и Приуралья (Максименко В.Е., 1983, рис. 11/3е и 14/4л).

Иногда бронзовые и железные наконечники стрел дополняются разными типами костяных. Среди них преобладают пулевидные, трехгранные и четырехгранные с опущенными концами граней, один экземпляр имеет шестигранное сечение. В небольших количествах все эти типы костяных наконечников известны в скифских, савроматских, прикубанских и северокавказских древностях (Мелюкова А.И., 1964, с. 23; Синицын И.В., Эрдниев У.Э., 1971, с. 87, 88, 100, 101; Очир-Горяева М.А., 1996, рис. 5; Марченко И.И., 1996, с. 61, рис. 16; Козенкова В.И., 1982, с. 146, табл. X). М.А. Очир-Горяева обратила внимание на то обстоятельство, что в Нижнем Поволжье костяные наконечники известны лишь на правобережье (Очир-Горяева М.А., 1996, с. 48). Это не совсем верно. Четырехгранные и трехгранные наконечники встречены в Заволжье, в савроматском детском погребении мог. Солодовка III (Демиденко С.В., 1992, с. 113--118), в дромосной яме из Новоузенского могильника (кург. 2, погр. 6--8), в погребении с ортогональным положением костяков из мог. Березовка (кург. 4). Трехгранные и пулевидные образцы представлены в раннесарматских колчанах Приуралья (Яблонский Л.Т. и др., 1994, с. 57, рис. 98/1; Яблонский Л.Т. и др., 1995, с. 37, рис. 60/1). В то же время тенденция выявлена верно, т. к. подавляющее большинство костяных наконечников тяготеет к областям западнее Волги. В Волго-Донском междуречье в раннесарматских комплексах IV--III вв. до н. э. из Аксеновского I (кург. 11), Барановского (кург. 27), Жутовского (кург. 24, и 34, погр. 4), Ясырева (кург. 1, погр. 2), Крепинского II (кург. 5, погр. 4), Терновского (кург. 9, погр. 7) могильников найдены все типы костяных наконечников стрел с внутренней втулкой.

Не исключено, что само появление таких наконечников в савромато-сарматских колчанах IV в. до н. э. в Заволжье подчеркивает контакты населения правобережья и левобережья Волги при отсутствии на востоке собственной практики изготовления изделий этих форм.

А.С. Скрипкин зафиксировал отдельные находки костяных наконечников на протяжении всего раннесарматского времени, отметив индивидуальность форм тех редких экземпляров, которые встречаются в III--I вв. до н. э. (Скрипкин А.С., 1990б, с. 73, 74, рис. 24/57--66). Но большинство стандартных типов костяных наконечников явно тяготеет к более раннему IV в. до н. э.

Поскольку в раннесарматском вооружении IV--III вв. до н. э. присутствуют типы оружия, прекращающие или начинающие бытование в указанных хронологических рамках, но не встречающиеся в едином комплексе, представляется возможным использовать их в роли индикаторов для выделения раннего и позднего этапов относительной хронологии. В частности, с помощью корреляционной таблицы можно сравнить колчанные наборы, учитывая, что мечи всех типов II и III отделов, 1 и 2 типов I отдела, 1 типа IV отдела не встречаются ни с мечами 2, 3 и 4 типов IV отдела, ни с железными черешковыми наконечниками стрел типов II, 1 и II, 2 (рис. 13, 14). В результате отчетливо выявляются две группы наконечников стрел. В первой представлено большинство типов бронзовых, железных и костяных наконечников, совпадающих по номенклатуре со II группой колчанных наборов, охарактеризованной М.А. Очир-Горяевой и помещенной ею в хронологические рамки второй половины V в. До н. э. -- первой трети IV в. до н. э. (Очир-Горяева М.А., 1996, с. 53, 54, рис. 8). Иными словами, наборы стрел в памятниках савроматской эпохи в Нижнем Поволжье не отличаются от синхронных и более поздних раннепрохоровских IV в. до н. э. (рис. 13). Вторая группа в нашей таблице демонстрирует, с одной стороны, преемственность основных типов, за исключением железных трехлопастных черешковых, с другой -- резкое сокращение числа типов (рис. 14). Полностью исчезают бронзовые наконечники типов: I. 1а-г; I. 2г; II. 1б-д; II. 2е; III. 1а-е; III. 2а, б, г-е; IV. 1; IV. 2, железные втульчатые наконечники отдела I, черешковые отделов I и III, костяные типов I--III. Резко сократилось количество бронзовых наконечников типов: I. 1в; I. 1д; I. 2д; II. 2в, г; II. 1а, продолжают бытовать -- I. 2в; II. 2а, б, железные втульчатые трехлопастные. В то же время резко увеличивается в колчанных наборах число бронзовых наконечников типа I. 2а. При сравнении размеров наконечников этого типа в первой и второй группах выясняется преобладание в первой группе небольших экземпляров от 1,3 до 2,5 см, хотя известны отдельные наконечники до 3 и даже 3,5 см. Во второй группе мелкие экземпляры сокращаются в числе и одновременно резко увеличивается число крупных наконечников от 3 до 4,5--5 см с острой высокой треугольной или близкой к ней головкой. Динамика эволюции наконечников стрел в Нижнем Поволжье и Приуралье в савроматское время, по наблюдениям М.А. Очир-Горяевой, различается. Если в Поволжье все типы изменяются от массивных к более изящным, то в Южном Приуралье этого не происходит (Очир-Горяева М.А., 1988, с. 12). Поэтому укрупнение наконечников второй группы определенно следует связать с притоком населения из Приуралья.

Дважды в погребениях найдены так называемые «утяжелители древков» в виде железных стержней, вставленных во втулки бронзовых и железных наконечников стрел (Ленинск, кург. 3, погр. 16; Эльтон, кург. 13, погр. 2). Такие стержни появляются уже в савроматское время в Приуралье, употребляются в раннепрохоровских комплексах, а затем получают распространение в Прикубанье (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 255, 256; Мошкова М.Г., 1963, с. 32; Марченко И.И., 1996, с. 111). Защитное вооружение представлено железными пластинками чешуйчатого панциря, обнаруженными в трех погребениях со следами ограбления (Бородаевка, кург. 3, погр. 4; 15 поселок, кург. 1, погр. 5; Ясырев I, кург. 1, погр. 2). Все они имеют вид прямоугольных чешуек с одним округлым краем и отверстиями по краю для связки панциря. Размеры очень близки, длина -- 3,5--3,7 см, ширина -- 1,8--2 см, по 3--4 отверстия по краям. Редкость нахождения панцирных пластинок позволяет предположить большую распространенность войлочных или кожаных доспехов у сарматских воинов (Хазанов А.М., 1971, с. 58). Все три погребения по обряду и сопутствующему инвентарю не выходят за верхнюю временную границу IV -- начала III в. до н. э., что, впрочем, не позволяет использовать их в качестве хроноиндикаторов, т. к. на протяжении IV--II вв. до н. э. традиция изготовления таких панцирей не менялась (Хазанов А.М., 1971, с. 59, 60).

2. Посуда

Лепные сосуды в силу локальности традиций домашнего производства создают основу для поисков аналогий и даже истоков. Однако формы плоскодонных горшков обычно просты и универсальны, что позволяет находить похожие типы на обширной территории в разных археологических культурах в широком временном интервале. В то же время определенные типы лепной керамики, орнаментика и примеси в тесте сосуда позволяют если не очертить четкие хронологические рамки, то проследить тенденции в развитии и периоды относительной хронологии.

Тезис о миграции приуральских кочевников в области Нижнего Поволжья долгое время оспаривался фактом отсутствия на нижневолжской территории раннепрохоровских круглодонных сосудов с орнаментом по плечикам и с тальком в тесте, поскольку лепная керамика традиционно рассматривается как важный этнический определитель. Объяснения типа «сарматы не донесли ее в своем предполагаемом движении на запад» (Смирнов К.Ф., 1974, с. 33, 34) не раскрывали причин, а скорее добавляли сомнений. Исследования последних десятилетий в Заволжье разрешили эту проблему.

М.Г. Мошкова отмечала, что керамика с примесью талька наиболее характерна для приуральского варианта раннесарматской культуры IV в. до н. э., резко сокращаясь к рубежу IV--III вв. до н. э. и практически исчезая в III--II вв. до н. э. Эта керамика связывалась исследователем с влиянием гороховской и иткульской культур Зауралья на формирующийся раннесарматский комплекс. Она не имеет в Поволжье ни традиций, ни сырьевой базы в виде выходов оталькованных сланцев (Мошкова М.Г., 1974, с. 20--23, 30--38). Изредка встречающиеся в Нижнем Поволжье лепные сосуды с примесью талька датированы ею III--II вв. до н. э. (Мошкова М.Г., 1963, табл. 10/13; 11/12, 23, 12/26).

Круглодонность сосудов также связана с приуральским влиянием, поскольку в савроматское время круглодонные сосуды с примесью талька и без него известны в Приуралье и отсутствуют в Поволжье (Очир-Горяева М.А., 1990, с. 86, 88). Проследив распространение лепной керамики от Южного Приуралья до Волго-Донского междуречья в раннесарматское время, А.С. Скрипкин зафиксировал уменьшение процента встречаемости круглодонной керамики с 51,2 % до 4,2 %, что, очевидно, свидетельствует о направлении распространения этого типа сосудов (Скрипкин А.С., 1990б, с. 161, 163, 164). М.Г. Мошкова наметила тенденцию развития данной формы сосудов от круглодонных к со-судам с уплощенным дном. Одновременно наблюдается упрощение и даже полное исчезновение орнаментации -- тенденция, присущая более поволжским, чем приуральским соcудам III--II вв. до н. э. (Мошкова М.Г., 1963, с. 28).

Особенности форм лепных савроматских и раннесарматских сосудов неоднократно классифицировались исследователями (Смирнов К.Ф., 1964а, с. 104--108; Мошкова М.Г., 1963, с. 24--30; Скрипкин А.С., 1990б, с. 37--42; Очир-Горяева М.А., 1990, с. 81--92). Используя уже наработанные классификационные схемы, можно предложить типологическую характеристику раннесарматских сосудов IV--III вв. до н. э., сохраняя преемственность в описании наиболее близких форм. Лепные сосуды разделены на две группы -- круглодонные и плоскодонные сосуды. Профилировка тулова легла в основу выделения отделов, профилировка горла определяет тип. При этом следует подчеркнуть определенную условность понятия тип в применении к лепной нестандартной продукции. Этим понятием мы пользуемся скорее для удобства описания, нежели в его узком точном значении. Индивидуальные особенности венчиков и дна оговариваются специально.