Реализация национального проекта по здравоохранению

С 1 января 2006 года стартовал проект «Здоровье». Проект уже получил название «национального приоритетного проекта» и был разработан для реализации предложений Президента РФ Путина В.В. по совершенствованию медицинской помощи в Российской Федерации. Основная задача проекта - улучшение ситуации в здравоохранении и создание условий для его последующей модернизации.

В рамках реализации национального проекта «Здоровье» можно выделить три основных направления: повышение приоритетности первичной медико-санитарной помощи, усиление профилактической направленности здравоохранения, расширение доступности высокотехнологичной медицинской помощи.

Основное внимание планируется уделить укреплению первичного медицинского звена (муниципальные поликлиники, участковые больницы) -- увеличению зарплаты участковым врачам и медсестрам, оснащению этих медучреждений необходимым оборудованием, переобучению врачей общей практики, введению родовых сертификатов.

При проработке национальный проектов власть сделала акцент на четыре направления, приоритета: здравоохранение, образование, жилье, развитие АПК (агропромышленного комплекса). Почему именно они?

“Во-первых, именно эти сферы определяют качество жизни людей и социальное самочувствие общества. И, во-вторых, в конечном счете, решение именно этих вопросов прямо влияет на демографическую ситуацию в стране и, что крайне важно, создает необходимые стартовые условия для развития так называемого человеческого капитала.” (Из выступления В.В. Путина, 5 сентября 2005 года)

Приоритетные национальные проекты должны соотноситься с национальной идеей государства, которая, в свою очередь, должна учитывать основные его проблемы. Позитивное развитие государства предполагает решение этих проблем. Именно от четырех приоритетов прямо зависит качество жизни общества (культурная сфера в проекты не входит). Но до сих пор остается открытым вопрос о национальной идее в России…

Вот еще одна цитата президента:

“Концентрация бюджетных и административных ресурсов на повышении качества жизни граждан России - это необходимое и логичное развитие нашего с вами экономического курса, который мы проводили в течение предыдущих пяти лет и будем проводить дальше. Это гарантия от инертного проедания средств без ощутимой отдачи. Это курс на инвестиции в человека, а значит - в будущее России.”

Возникает вопрос, а почему раньше бюджетные средства проедались “без ощутимой отдачи”?

Потому что раньше “разбирали завалы проблем”, связанные в том числе и с “расползанием” государства. Проще - была борьба за власть, за сферы влияния среди олигархов. А сейчас, по мнению президента, таких проблем практически нет: все утряслось. Кто надо - правит, остальные сидят, либо давно лежат в ящике…

Контролировать реализацию приоритетных национальных проектов должен созданный Совет при Президенте Российской Федерации. Он вносит предложения президенту, рассматривает цели, задачи приоритетных национальных проектов, определяет способы их реализации.

Не буду приводить ужасающие цифры о современном состоянии здоровья населения в России. Итак понятно, приоритетный нацпроект “Здоровье” - самый важный, требующий наибольшего внимания и участия.

От строительства поликлиник и больниц (об этом докладывают почти каждый день по ТВ) здоровья у народа много не прибавится. Нужно бороться с причиной, а не со следствием. Конечно, лечение необходимо, но так ли оно эффективно в нашем обществе, где люди часто надеются на авось…

При решении задач в рамках национального проекта “Здоровье” к 2008 году планируется:

в четыре раза увеличить объемы оказания высокотехнологичной медицинской помощи;

полностью укомплектовать участковую службу квалифицированными врачами и медицинскими сестрами, обеспечить ее необходимым оборудованием.

Повторюсь, любую проблему нужно решать в корне, а не поверхностно. Нужно сначала направить общество по “пути здоровья”, а именно (несколько важных мер):

запретить рекламу сигарет и спиртного, запретить курение в общественных местах (как это сделали во многих развитых странах);

развернуть кампанию по пропаганде здорового образа жизни, а не пропаганде “пивново-сигаретного образа жизни”. Государство должно думать о своих гражданах, а не о том, как на их слабостях набить свои карманы и карманы “пивных” баронов “грязными” деньгами от продажи “губительных” продуктов;

открыть по всей стране Центры Здоровья, где бесплатно молодежь могла бы заниматься спортом;

обеспечить население чистой питьевой водой (это очень важный пункт)…

В ходе недавней конференции В.В. Путина в Интернете вопросов, акцентирующих вышеперечисленные проблемы, было задано очень много. Но президент предпочел отвечать на “несерьезные” вопросы. А что вообще сделал президент по укреплению здоровья своего народа, средняя продолжительность жизни которого не дотягивает и до 66 лет (у мужчин - 59 лет, у женщин - 72 года)?..

Судьба приоритетных национальных проектов после выборов до сих пор остаётся неясной. С одной стороны, официальные лица заверяют, что курс по реализации этих программ будет не просто продолжен, но за их реализацию возьмутся с удвоенной энергией. С другой - стали появляться определённые симптомы, что их потихоньку будут сворачивать. Итак, что произойдёт с главным «детищем» Дмитрия Медведева после выборов?

Национальные проекты (НП) стали для Дмитрия Медведева своеобразным трамплином для прыжка в президентское кресло. Во многом благодаря им он завоевал симпатии избирателей, а Владимир Путин таким образом устроил экзаменовку для преемника.

Напомним, что были выделены четыре первоочередных направления, в которых предполагалось навести порядок: это обеспечение граждан доступным жильём, качественным образованием, медицинским обслуживанием, а также развитие сельского хозяйства.

По словам российских высокопоставленных чиновников, правительство на достигнутом останавливаться не намерено и нацпроекты станут неотъемлемой частью государственной политики вплоть до 2020 года. Так, в ходе своей февральской пресс-конференции Владимир Путин сообщил, что после выборов он в качестве премьера вполне может возглавить работу в этом направлении.

Однако у многих сторонних наблюдателей возникло ощущение, что после выборов тема нацпроектов начала сходить на нет. Более того, незадолго до выборов 2 марта появилась информация, что люди, занимавшие этим направлением в секретариате Дмитрия Медведева, начали потихоньку покидать свои посты. Несколько человек подали заявления об уходе по собственному желанию и перешли в другие министерства и ведомства, в частности в Минздравсоцразвития. Такое поведение чиновников выглядит несколько странным на фоне заявлений о намерении усилить работу в области НП.

Исходу чиновников даётся несколько объяснений. По одной из версий, это связано с тем, что отнюдь не все сотрудники аппарата Медведева переберутся следом за своим шефом в Кремль. И те, кому эта перспектива не светит, стали заранее прорабатывать пути отхода, чтобы не остаться в последний момент не у дел.

Согласно другой версии, чиновники предпочли покинуть занимаемые посты, не дожидаясь взбучки за недостаточно высокие показатели в деле реализации нацпроектов. Так, немало проблем возникло с программой «Доступное жильё». В конце февраля правительству даже пришлось срочно корректировать показатели по федеральной целевой программе «Жилище», являющейся основной составляющей соответствующего НП. Общий прогноз строительства жилья был снижен с 61,6 млн. квадратных метров до 52,5 млн. квадратных метров. А прогнозы на 2007 год пришлось занижать более чем в два раза задним числом, подогнав показатели к фактически достигнутому результату.

Однако надо иметь в виду, что финансирование нацпроектов было несоразмерно масштабным целям. На все четыре направления было выделено порядка 10 млрд. долларов. «Для такой огромной страны, как Россия, эта сумма ничтожна, - считает руководитель исследовательского центра «Меркатор» Орешкин. - Для сравнения можно привести пример, что мы списали долгов Ираку на 12 млрд. долларов». А после выборов, полагает политолог, довольно скромные достижения в нацпроектах станут более очевидными не только для тех, кто ими непосредственно занимался, но и для простых граждан.

Кроме того, скромные достижения на этом поприще были заложены изначально: слишком уж неподъемные задачи было поручено решать при несоразмерном финансировании. Найти огрехи в таких условиях не составляет никакого труда, следовательно, легко предъявить претензии новому президенту, чьё имя уже прочно связано с нацпроектами, полагает Орешкин.

Однако существует и другая версия, почему после выборов нацпроекты прекратят своё существование. «В высказываниях Путина уже проскакивало, что нацпроекты в своём нынешнем виде дальше работать не будут», - поделился своими соображениями заместитель директора НИИ социальных систем при МГУ им. М. В. Ломоносова Дмитрий Бадовский. Собственно, и Дмитрий Медведев говорил раньше, что нацпроекты в будущем ждёт реформирование. По словам Бадовского, после выборов нацпроекты будут переформатированы в национальные программы, а их количество будет увеличено. Уже звучали предложения, что четырёх приоритетных направлений явно недостаточно. Высказывались мнения, что необходимо создавать подобные программы и по культуре, и по малому бизнесу, и по другим не менее важным направлениям.

«Главное, чем займётся Путин в качестве председателя правительства, будет определение стратегии развития до 2020 года, - говорит Бадовский. - Вокруг неё будет выстроена логика работы правительства и стратегия власти. И нацпроекты будут подогнаны под долгосрочную стратегию».

Программа, которую курировал Медведев, была определена в рамках краткосрочной и среднесрочной перспективы (до трёх лет). Нацпроекты же были призваны решить наиболее очевидные проблемы в выбранных направлениях. Тот же подход в рамках логики долгосрочной перспективы не работает из-за несоразмерности поставленным задачам. И это, полагает Бадовский, главная причина постепенного сворачивания нацпроектов.

«Большинство поставленных задач в рамках реализации программы было выполнено: школы получили компьютеры и доступ в Интернет, система здравоохранения - новые машины скорой помощи, - говорит Бадовский. - Вполне возможно было бы пересмотреть цели, придумать новый комплекс задач, добавить два-три новых направления». Однако это совсем не то, ради чего Путин согласился пойти на формальное понижение в статусе и стать премьером. Из его высказываний можно сделать вывод, что его миссия - стратегия развития России до 2020 года. Общие черты этой программы будут разработаны правительством по поручению президента к маю. Более конкретные очертания она приобретёт к осени, когда предстоит вносить коррективы в трёхлетний бюджет на 2008-2010 годы.

В чём сходятся опрошенные нами политологи, так это в том, что нацпроекты перестанут существовать по той причине, что изжили себя. Вероятнее всего, работа по этим направлениям не прекратится. Просто пока политики не хотят сообщать о том, что в рамках поставленных сроков они исчерпали себя. Подобные сообщения наверняка вызовут массу пересудов и даже инсинуаций. Более вероятной представляется версия, согласно которой нацпроекты будут тихо переформатированы под новые задачи, а само названиепостепенно исчезнет из лексикона политиков.

Программа приоритетных национальных проектов была сформулирована президентом России Владимиром Путиным 5 сентября 2005 года в обращении к правительству, парламенту и руководителям регионов. Ключевыми словами его речи можно считать следующие: «Концентрация бюджетных и административных ресурсов на повышении качества жизни граждан России -- это необходимое и логичное развитие нашего с вами экономического курса, который мы проводили в течение предыдущих пяти лет и будем проводить дальше. Это гарантия от инертного проедания средств без ощутимой отдачи. Это курс на инвестиции в человека, а значит -- в будущее России».

Первоочередная задача приоритетного национального проекта “Образование” - дать системе образования стимул к движению вперед. Решать данную задачу планируется, во-первых, стимулированием инновационных программ, премированием молодых ученых и учителей и другими подобными мерами.

Во-вторых, предполагается внедрение новых управленческих механизмов: создание в школах попечительских и управляющих советов, привлечение общественных организаций (профсоюзы, советы ректоров и т.д.) к управлению образованием.

Значительные изменения также коснутся механизмов финансирования образовательных учреждений (адресное финансирование). Так, недавно ведущим вузам страны было выделено 10 миллиардов рублей для реализации различных научных программ.

К 2008 году планируется подключить больше половины школ страны к сети Интернет.

Выдвижение «приоритетных национальных проектов»: шаг к долгожданной социальной переориентации реформационного курса?

Речь идет о выдвинутых главой государства в начале сентября (2005 года), сразу «после того, как на основе положений ежегодного Послания Президента Федеральному Собранию Правительство Российской Федерации подготовило и направило в парламент проект бюджета на 2006 год», проектах, которые, по его словам: 1) должны обеспечить в двух--трехлетнем временном горизонте прорывы в областях образования, здравоохранения и обеспечения населения жильем, а также в агропромышленном комплексе; 2) реализуют общий курс «концентрации бюджетных и административных ресурсов на повышении качества жизни граждан России», «курс на инвестиции в человека».

Принципиальный ответ на вопрос, сформулированный в заголовке настоящего материала, собственно, ясен априори, ибо, во-первых, сам инициатор «приоритетных национальных проектов», заключая свое выступление, подчеркнул, что сопряженный с их совокупностью курс -- «это необходимое и логичное развитие нашего с вами экономического курса, который мы проводили». Во-вторых, обещанные для его претворения в жизнь 150 млрд. руб. (сущий мизер в сравнении с имеющимися и тем более с планируемыми объемами золотовалютных резервов и Стабилизационного фонда, сумма, почти втрое меньшая, нежели обнародованная цена деприватизации «Сибнефти») «по определению» не могут хоть сколько-нибудь ощутимо повлиять на спроектированную правительственную бюджетную политику на 2006 г. и до 2008г., которая, согласно тщательно аргументированным оценкам наших авторов, будет по-прежнему «тормозить развитие социальной сферы России», в очередной раз приводя в действие «модель суженного воспроизводства населения, т.е. уменьшения его численности и деградации его стратификационной структуры, ухудшения качества жизни основной части россиян». Однако в ситуации назойливого восхваления в официальных СМИ «знаменуемого четырьмя национальными проектами социального поворота в политике государства» мы посчитали полезным ознакомить читателей с развернутыми комментариями к «проектам» кандидата экономических наук, председателя правления Российского торгово-финансового союза Сергея Анатольевича Батчикова -- нашего давнего автора, пять лет назад интересно откликнувшегося, в частности, на первое в «новом политическом цикле» президентское послание законодателям, а в последнее время остро выступающего в журнале по проблематике реформирования социальной сферы (эти публикации названы в редакционных примечаниях по ходу интервью).

--Как Вы оцениваете саму философию, идеологию и методологию, предложенного «национального проектирования»?

Прежде всего нельзя не сказать о том, что озвученные первым должностным лицом государства проекты по сути национальными не являются. Все обещания, данные при их представлении, можно уподобить наложению маленьких, да еще и способных подобно «шагреневой коже» сжиматься под воздействием инфляции, заплат на «тришкин кафтан» нескольких социальных служб. Такого рода действия относятся к разряду «социальной гигиены», т.е. они направлены на устранение тех или иных вопиющих несоответствий, на снятие запредельных напряжений в локальных социальных пространствах. Разумеется, гигиена тоже необходима, но разве она в принципе в состоянии хотя бы заблокировать развитие далеко зашедшей болезни, тем более, что гигиенические меры в данном случае касаются лишь малых составляющих конкретных социальных групп!? Учредить ежегодные ощутимые поощрения десяти тысячам учителей, т.е. одному проценту их общего количества, резко, если иметь в виду нынешнюю позорную базу, повысить зарплату лишь участковым терапевтам, педиатрам и врачам общей практики… Где тут национальный уровень? Всемирная история знает множество национальных проектов. Даже если оставить в стороне соответствующие грандиозные прецеденты, имевшие место например, при Петре I и большевиках в России, пуританах-протестантах, создавших США, или, скажем, проекты модернизации Японии в XIX и ХХ веках и нынешний китайский проект, можно утверждать, что не было стран, которые преодолевали тяжелые кризисы и поднимались иначе, как на основе выработки своих особенных национальных проектов. Классический пример -- «новый курс» Рузвельта: реализация этого специфического антикризисного проекта, собственно, и породила современные Соединенные Штаты.

И в целом, и в каждой своей составляющей любой национальный, в том числе антикризисный, проект обязательно объединяет нацию, народ той или иной фундаментальной идеей, выражающей импульс национальной культуры.

А вот кризис, который переживает наша страна в течение уже 20 лет под властью трех неолиберальных команд власти, сформировал политическую элиту, категорически уходящую от подлинного национального проектирования и даже от обсуждения фундаментальных проблем общественного бытия.

Взять те же образование и здравоохранение, коим уделена значительная часть президентского выступления. После 1917 г. в России был, наконец, принят национальный проект строительства нашей школы, вырабатывавшийся в полувековых дебатах учителей, деятелей культуры, всех сословий; было решено, что советская школа будет единой и общеобразовательной. Это был проект общемирового значения: он закладывал «генетический механизм» воспроизводства общества, не разделенного на враждебные классы. И существо проекта заключалось не в зарплате учителей и не в конструкции парт, а именно в социальном типе школы как «единой» и в типе программ как «общеобразовательных», т.е. универсального, если угодно, университетского характера.

Сегодня тип отечественной школы стремятся изменить, и в этом смысле у реформаторов есть образовательный проект, который можно квалифицировать как национальный, но с приставкой «анти». Его суть, на которую уже обращалось внимание читателей «Российского экономического журнала», -- разделение единой школы на сектора «для элиты» и «для массы» и ликвидация ее общеобразовательного характера, в связи с чем решено использовать разные программы и учебники, заменить дисциплинарную основу обучения на «модули» и игры, превратить учителя в «продавца образовательных услуг». Но об этой сути умалчивается или говорится крайне завуалированно, а «национальным проектом» в области образования громко, на президентском уровне, объявляется вышеупомянутая прибавка к жалованью учителей и подключение школ к интернетсетям.

Перед нами -- яркий пример того, как низведение смысла понятия «национальный проект» до социальных и технических деталей может не просто задавать неверный формат обсуждения проблемы, но и служить дымовой завесой для сокрытия реализуемых на деле проектов. В результате «задымления» последних посланиями и речами наша мысль загоняется в такой коридор, что мы перестаем понимать фундаментальный смысл происходящего. Но люди ведь не могут не чувствовать: смысл, причем вовсе не «национальный», есть! Отсюда и стихийное неприятие действий госвласти. Так, согласно итогам проведенного каналом ТВЦ 7 сентября, сразу после президентского выступления, опроса на тему о степени доверия граждан государству, позвонили 10 тыс. человек, и более 80% респондентов сообщили, что «полностью не доверяют», а свыше 16,5% -- «стараются доверять, но не получается».

Озвученный «национальный проект» в области здравоохранения тоже «задымляет» совсем иного рода реформационные замыслы. Реальный же пример национального проектирования в этой области пока еще в памяти россиян. Уже в 20-е годы в Советском Союзе при всех тогдашних «ресурсных ограничениях» началась реализация проекта создания системы здравоохранения нового типа, основанной не на «продаже услуг», а на государственной охране здоровья людей. В этом проекте последнему был придан статус национального достояния -- в отличие от статуса «частной собственности индивида» в западных системах здравоохранения. Самый смысл проекта обусловливал не только бесплатность, нерыночность системы, но и приоритетность профилактических методов и пространственное приближение медицинских служб к населению -- и в территориальном, и в производственном отношениях.

Данный проект также имел не только общенациональное, но и общемировое значение, и соответствующий опыт, как и опыт советской образовательной системы, в тех или иных элементах заимствовался многими странами, в том числе ведущими капиталистическими державами. В 1978 г. Всемирная организация здравоохранения официально признала советскую систему профилактической медицины лучшей в мире. Есть ли у постсоветских реформаторов сферы здравоохранения, функциональным «топ-менеджером» коих ныне является министр здравоохранения и соцзащиты, свой проект национального масштаба? Да, есть, и его смысл заключается не в модернизации прежней системы, а в ее ликвидации, в превращении здравоохранения в «продажу медицинских услуг». Государственная охрана здоровья граждан и торговля медуслугами -- феномены столь же фундаментально различные, как, скажем, охрана страны армией и охрана виллы «олигарха» военизированной коммерческой структурой.

Население в принципиальном плане осознает смысл «зурабовской реформы»: 80--90% «интерактивно» опрашиваемых по соответствующей проблематике, включая москвичей, видят в разгосударствлении и маркетизации здравоохранения главную угрозу своему здоровью. Между тем реакции на эти настроения в президентском выступлении нет, «зато» речь идет о повышении зарплаты врачам и медсестрам и о закупке кое-какого оборудования. С учетом же того, что оплата труда, как уже отмечалось, должна значительно вырасти именно у «участковых терапевтов, педиатров и врачей общей практики», инициированный «национальный проект» явно прикрывает «второе издание» попытки реформаторов от здравоохранения тотально внедрить «семейного врача» -- на все руки мастера, призванного заменить для обедневшего большинства населения всю сложную структуру современной медицины. Попытка не прошла, ибо из нее прямо-таки торчали «антисоциальные уши», и теперь упор сделан на «врачах общей практики»: в них-де наше спасение. Что это, если не маскировка проекта поэтапного сокращения доступной для населения сети структурно полных лечебных учреждений с необходимым составом специалистов?! В нынешних экономических условиях такую сеть способно содержать только государство, ее не в состоянии оплачивать население -- ни на собственно рыночных началах, ни через свои страховки.

В общем, и этот «национальный проект» -- пример того, как, подменяя понятия и камуфлируя свои реальные намерения, российские федеральные власти наносят тяжелый ущерб общественному сознанию, ставят очередные препятствия для диалога с обществом, загоняют кризис все глубже и глубже.

Подмена понятий и смешение их ранга суть серьезный дефект в политике. Он резко ослабляет способность ее субъектов к системному видению проблем и затрудняет социальное проектирование. Это делает политиков беспомощными в условиях кризисов, переходных процессов, когда равновесие неустойчиво, ситуация быстро меняется, и от власти требуется быстрое реагирование в рамках «проектного», программно-целевого, управления.

--А что можно сказать по поводу заявленного стратегического целеполагания в «национальном проектировании»? Президентское выступление начинается с тезиса, согласно которому «основной целью» и «ключевым вопросом» государственной политики «является существенное повышение качества жизни граждан России», а все «приоритетные национальные проекты», согласно логике их инициатора, суть «механизмы решения именно этой задачи»…

--На первый взгляд, тезис неоспоримый, да еще и чуть ли не дословно воспроизводящий стратегические партгосустановки 60-х--80-х годов. Однако именно лишь «на первый взгляд». Во-первых, нельзя абстрагироваться от того смысла, который нынешние власти вкладывают в понятие «качество жизни». В данном контексте представляется уместным привести определение этого понятия, сформулированное вышеупомянутой Всемирной организацией здравоохранения, -- «восприятие индивидуумом его положения в жизни в контексте культуры и системы ценностей, в которых индивидуум живет, и в связи с целями, ожиданиями, стандартами и интересами этого индивидуума». Никакого отношения к такому пониманию качества жизни рассматриваемые «национальные проекты», разумеется, не имеют. Что касается международных критериев, на которые и ориентируются наши реформаторы, то, согласно опубликованному в конце 2004 г. журналом «The Economist» очередному ежегодному страновому рейтингу по качеству жизни, в списке из 111 стран Российская Федерация заняла 105-е место; за ней идут Нигерия, Ботсвана, Гаити, Зимбабве, Узбекистан и Таджикистан. Всерьез принимать подобные оценки, конечно, не стоит, но ясно, что «улучшение качества жизни» с этой точки зрения -- совсем иная задача, нежели решавшаяся в СССР и РСФСР.

Во-вторых, Россия переживает тяжелейший кризис, балансирует на грани пропасти и стала объектом новых опаснейших, в том числе неизученных, угроз. Но коль скоро это так, логично полагать, что главной целью государства становится спасение страны, нейтрализация угроз ее безопасности. Все остальные цели должны иметь более низкий ранг в шкале приоритетов, о чем в контексте серьезной постановки проблемы «приоритетных национальных проектов» умалчивать нельзя.

По масштабам потерь постсоветский кризис сопоставим с Отечественной войной 1941--1945 гг. И можно ли представить, чтобы тогдашнее руководство страны определило в качестве главной цели «повышение качества жизни граждан»? Абсурд, конечно: целью была Победа как абсолютно необходимое условие сохранения самого народа. Ныне Россия находится в состоянии демографической катастрофы, налицо натуральная «депопуляция» -- народ просто вымирает. Победа над этой общенациональной болезнью, «сбережение населения», о котором вопиют оппоненты правящих радикальных либералов, причем оппоненты далеко не только собственно левой ориентации, -- цель, куда более фундаментальная, нежели «повышение качества жизни граждан».

В-третьих, заявление о нацеленности на это «повышение» выдвинутых «национальных проектов» в определенном отношении означает принципиальную смену установок политического режима, причем ее осознание населением, похоже, становится новым этапом в отчуждении общества от власти. Речь идет о следующем.

До сих пор -- и в 90-е годы, и в течение пятилетия «нового политического цикла» -- наше бытие преподносилось обществу как «переходный период» -- как «аномальное» состояние страны, к которому нельзя предъявлять те же требования, что и к стабильному «нормальному» состоянию. Переходный период предстоит «пережить» -- дабы с наименьшими потерями перейти в это новое состояние. Понятно, что в такой период говорить о качестве жизни не приходится, тут действуют совсем другие критерии.

На данной основе и был заключен некий негласный «общественный договор»: население согласилось терпеть невзгоды «переходного периода», дав реформаторской власти соответствующий кредит времени и доверия, не предъявляя серьезных счетов за ущерб от ошибок и даже от злоупотреблений властно-управленческих структур. Важной позицией достигнутого «консенсуса» стало положение, в соответствии с которым страна находится в поиске, причем образ искомого будущего был обозначен весьма неопределенно -- как «демократическое», «правовое» и «социальное» государство с «равенством форм собственности».

Заявление главы государства о том, что теперь власть займется «повышением качества жизни», тождественно одностороннему прекращению действия «договора», ибо оно сигнализирует: правящие российские круги считают переходный период завершенным. Поиск, по их мнению, закончен, в связи с чем политический режим президентскими устами объявляет главные нынешние принципы социального общежития нормой; в ее рамках отныне будут осуществляться «отделка» и «шлифовка» нашего жизнеустройства, которые и суть «повышение качества жизни».

Но это совершенно меняет дело. Мы так не договаривались! Большинство населения не может принять нынешний тип жизнеустройства за норму. Коль скоро «переходный период» не завершен, людей еще можно уговорить или заставить «потерпеть». Однако не просто «выживать ради будущей жизни», а именно «жить» подобным образом они, конечно, не согласны. Такое несогласие продуцирует у россиян осознанное или пока интуитивное ощущение фундаментального неблагополучия: по итогам самых последних репрезентативных опросов, более половины граждан отвечают, что «в жизни стало меньше счастья» и что «страна идет в неверном направлении». Именно это тяжелое ощущение тупика и бесперспективности, а вовсе не энтузиазм и не надежды на декларируемое властями «повышение качества жизни» вызывают у людей «приоритетные национальные проекты». И неудивительно: предполагая несущественные денежные вливания в «социалку», они, мягко говоря, нисколько не касаются главных бед, которые «пожирают» саму нашу жизнь и жизнь нашей страны.

В данном контексте хотелось бы обратить внимание и на относящиеся к «новому политическому циклу» президентские ежегодные послания Федеральному Собранию. Начиная с послания-2000, где, как отмечалось пять лет назад на страницах «Российского экономического журнала», уже вполне просматривались признаки директивы на продолжение и даже на радикализацию практиковавшейся в 90-х годах либералистской реформационной модели, построенной на идеологии «Вашингтонского консенсуса», в этих документах цели государства неизменно сводились к сугубо либералистским штампам формально-гуманистического, абстрактно-индивидуалистического, характера. Вот одна из клишированных формул: «Государство в первую очередь должно обеспечить права и свободы своих граждан, без этого вообще ничего невозможно сделать». На самом деле все обстоит «с точностью до наоборот»: государство обязано обеспечить независимость страны и нормальное функционирование народного хозяйства в качестве непременного условия обеспечения прав и свобод своих граждан. А если уж говорить о правах и свободах именно «граждан», а не абстрактного, «атомизированного» индивида, то задача государства -- как раз умело ограничивать экономическую свободу и конкуренцию. Для того и возникло на Западе «государство-Левиафан», без вмешательства которого «война всех против всех» просто уничтожила бы гражданское общество: сама по себе «экономическая свобода» несовместима с главным правом

-- правом на жизнь -- для всех граждан, она гарантирует лишь право на нее сильного -- того, кто победил в конкуренции.

Либералистские представления о главной цели государства находятся в противоречии с внутренними установками большинства граждан России. Каждый из них, конечно, желает себе и своим близким благосостояния, с той или иной мерой отчетливости понимая, однако, что его не будет без подъема отечественной экономики и соответствующего усиления мирохозяйственных позиций страны, равно как и без радикального изменения господствующих ныне механизмов распределения создаваемого в общественном производстве богатства. И требует от властных институтов решения прежде всего именно этих задач! Так, согласно результатам предста-вительного опроса, проведенного в начале прошлого года ВЦИОМом, большинство -- почти 60% -- ответов на вопрос о приоритетных ожиданиях «от Президента, за которого Вы могли бы проголосовать», пришлось на вариант «вернуть России статус великой державы», а на втором месте оказался вариант «обеспечить справедливое распределение доходов в интересах простых людей».

В отмеченном расхождении мировоззренческих установок -- одна из причин кризиса во взаимоотношениях властных элит с народом. Другая его причина состоит в том, что практические действия реформаторов все дальше отодвигают общество даже от тех целей, которые они сами декларируют. Как, например, обстоит дело с вышеупомянутым обеспечением в процессе реформирования «прав и свобод граждан»? В ходе проведенного 20 июля 2005 г. каналом ТВЦ «интерактивного» опроса на данную тему в соответствующую редакцию позвонили 16 тыс. человек, 93% которых заявили о том, что «оказались бесправными». А ведь это ощущение бесправности -- важный индикатор действительного «качества жизни граждан»…

Завершая представление «приоритетных национальных проектов», их инициатор заявил следующее:

«… Концентрация бюджетных и административных ресурсов на повышении качества жизни граждан России -- это необходимое и логичное развитие нашего с вами экономического курса, который мы проводили и будем прово-дить дальше. Проводили в течение предыдущих пяти лет и будем проводить дальше».

В принципиальном, сущностном -- либералистского характера -- единстве «национального проектирования» с социально-экономическим курсом, проводившимся «в течение предыдущих пяти лет», сомневаться не приходится, как нет, к сожалению, никаких сомнений в намерениях федеральных властей проводить данный курс и «дальше». Утверждение же, согласно которому «предыдущие пять лет» явились годами «концентрации бюджетных и административных ресурсов на повышении качества жизни граждан России», действительности не соответствует. Отсутствие подобной концентрации постоянно акцентировали профессионально подготовленные представители «неконструктивной оппозиции», т.е. не согласные с радикально-либералистскими основами проводившейся государственной бюджетной политики ее критики, испуская при обсуждениях проектов каждого из федеральных бюджетов периода 2001--2005 гг. очередные «гласы вопиющих в пустыне». Таковые находили, в частности, отражение в соответствующих статьях С. Глазьева и ряда других авторов «Российского экономического журнала», и в контексте рассматриваемого сюжета хотелось бы просто еще раз обратить на них внимание читателей. В самых последних материалах журнала было доказано также, что «концентрации…» не будет ни в кратко-, ни в среднесрочной перспективе: проект бюджета-2006, равно как и бюджетные проектировки на период до 2008 г., социальными не являются.

Неуместным выглядит и включение в представление «национальных проектов» тридцатилетней давности тезиса «мы можем тратить столько, сколько зарабатываем». При всех хорошо известных трудностях и неудачах советской системы хозяйства в реализации «закона распределения по труду» данный тезис был естествен для этой системы, в которой отсутствовал «доход на капитал». Но сегодняшним системным реальностям брежневские формулировки, мягко говоря, не соответствуют. Разве ныне третий среди богатейших людей планеты, только что вновь назначенный «хозяином Чукотки», свои миллиарды «заработал»? Купив «Сибнефть» за 100 млн. долл., казенное происхождение коих вызывает сомнения только у самых наивных, этот «эффективный собственник» десять лет спустя продал ее «неэффективному государству» в 130 раз дороже! Именно «обвал» трудовых доходов в 90-е годы стал основой главного социального противоречия, расколовшего российское общество, и подлинное национальное проектирование не может игнорировать этот раскол. Последний -- реальная социальная «окружающая среда» любого серьезного проектного мероприятия, и все новейшие социологические «замеры» подтверждают данную посылку. К примеру, вот как распределились ответы 15 тыс. человек, позвонивших 23 сентября текущего года на ТВЦ, на вопрос об отношении «к богатым людям в нашей стране»: «с уважением» -- 10% респондентов; «с завистью» -- 2,2, «с ненавистью» -- 87,8%. Россиянам понятно: «заработок» разбогатевшего меньшинства -- не во благо стране.

Рассматриваемый тезис неверен и в том макроэкономическом контексте, в который он вписан в президентском выступлении. Страна сегодня почти не зарабатывает себе на жизнь, а лихорадочно извлекает из недр ресурсы, как ныне модно говорить, «данные Богом всем поколениям россиян», и, продавая эти нерукотворные богатства за валюту, «проедает» их. В этой связи совсем не радует президентское «напоминание» о том, что «за последние пять лет экономика России выросла почти на 40 процентов». Авторитетные экономисты-теоретики акцентируют ущербность показателя ВВП в роли индикатора объема совокупного общественного богатства и качества макроэкономического роста, подчеркивая абсолютную необходимость использования в соответствующих оценках системы показателей, но и без тонких научных выкладок понятно: «за последние пять лет» внушительно выросли лишь доходы от экспорта энерго-сырьевых ресурсов, беспримерно дорожавших на мировых рынках. Сравнительно недавно нефть стоила 12 долл. за баррель, сегодня его цена -- 70 долл., но на состоянии собственно народного хозяйства России это позитивно не сказалось. Наша экономика как раз деградирует, и даже «даровые» нефтедолларовые потоки не идут ей впрок, что, конечно, является фактом вопиющим. «Титаническими» и поистине достойными лучшего применения усилиями федерального правительства и Центробанка нефтедоллары приходится «стерилизовывать», хотя в случае пребывания экономики в фазе действительного роста они так или иначе трансформировались бы в производственные инвестиции. В общем, нельзя не поддержать позицию, аргументируемую, в частности, в публикациях настоящего издания: постдефолтный рост есть не просто соотносимый с позорно низкой исходной базой «рост без развития», опирающийся исключительно на внешние факторы, главный из которых -- беспрецедентный уровень мировых цен на нефть и высокие цены на другие экспортируемые Россией товары, включая газ и энергоемкое сырье; речь следует вести о «росте с антиразвитием», т.е. о росте, сопровождаемом разрушением научно-производственного и человеческого потенциалов страны, опасным усилением ее региональной социальной дифференциации.

«Напоминание» относительно 40-процентного роста экономики «за последние пять лет» непосредственно дополнено следующими словами: «Есть и неплохие сдвиги в развитии социальной инфраструктуры». Но на чем эти слова основываются? Сдвиги явно есть, но именно плохие: самые «массивные» компоненты этой инфраструктуры настолько изношены, что как раз в последнее пятилетие их старение приобрело обвальный характер; динамика износа перешла из линейной фазы в экспоненциальную. Взять хотя бы жилой фонд или теплосети, ту же инфраструктуру здравоохранения. Показывает ли кто-нибудь главе государства графики с динамикой инфраструктурного износа? Они демонстрируют «критическую точку», «пороговый сдвиг», произошедший в 1999--2000 гг, когда резко изменился сам характер деградации: запас прочности соответствующих советских систем, на котором паразитировал первый постсоветский политический режим, иссяк.

С уже комментировавшимся выше тезисом о том, что «национальные проекты» есть развитие «курса, который мы проводили и будем проводить дальше», логично сопрягается установка «продолжить системную модернизацию здравоохранения, образования, жилищной сферы». Но если исходить из логики самой жизни, почему, спрашивается, следует продолжать именно ту «системную модернизацию», которую начали две предшествовавшие либералистские властные команды? 20 лет назад страна располагала надежными и в тех или иных конкретных отношениях -- первоклассными системами здравоохранения, образования и ЖКХ. Реформаторы начали их ломать, стремясь внедрить в них «вестернизированные» базовые элементы. В итоге альтернативные -- западного типа -- системы создать не удалось, но имевшиеся оказались изуродованными. Действия, которых было бы логично ожидать от разумного хозяина, -- остановить разрушение, отремонтировать все, что можно, в унаследованной от СССР инфраструктуре, а затем эволюционно интегрировать в нее новые институты и технологии. Реализация же установки на продолжение «системной модернизации» неизбежно приведет страну к системному социально-инфраструктурному краху.

--Нельзя ли специально остановиться на каждом из «приоритетных национальных проектов», начав, как и их инициатор, с «мер в области здравоохранения»?

--Уже отмечалось, что они суть не более, чем «дымовая завеса», под прикрытием которой намечено радикализировать либералистскую реформу здравоохранения, полностью перевести его на рыночные основы, сбросить с государства ответственность за его содержание. Все эти фактические намерения федеральной власти подробно охарактеризованы в предыдущем номере журнала членом-корреспондентом РАН и членом думского Комитета по охране здоровья С. Глазьевым, в связи с чем можно, наверное, ограничиться краткими комментариями к ряду конкретных положений президентского выступления.

Соответствующий его фрагмент начинается со следующих констатаций. Положение дел в области здравоохранения «далеко не благополучно» и его «нужно коренным образом менять». После передачи в начале 90-х годов первичной сети организаций медобслуживания в муниципалитеты «ситуация в первичном звене здравоохранения постепенно, но уверенно ухудшалась», и «нужно прямо признать, что муниципальная сеть здравоохранения находится сейчас в плачевном состоянии».

Таким образом, четко признаются крайне негативные, сугубо разрушительные результаты почти пятнадцатилетнего реформирования отрасли. Более того, печальные ретроконстатации завершаются следующей фразой: «Только сейчас мы с вами говорим в рамках здравого смысла». Зачем же, спрашивается, продолжать губительную «модернизацию», проводившуюся «вне рамок здравого смысла»? Такое продолжение в эти рамки явно не укладывается!

В них плохо укладывается и уже упоминавшаяся инновация, согласно которой в начале следующего года «заработная плата участковых терапевтов, педиатров и врачей общей практики должна в среднем вырасти на 10 тысяч рублей в месяц, а медсестер -- как минимум на 5 тысяч рублей», хотя «ее конкретный размер должен прямо зависеть от объема и качества оказываемой медицинской помощи».

Медсестер в России 1,6 млн., а значит, им одним предстояло бы добавить 96 млрд. руб. годового фонда зарплаты, тогда как на весь «национальный проект» выделено 60 млрд. А из каких средств собираются прибавить по 10 тыс. руб. к ежемесячному жалованию отмеченным категориям врачей? Концы с концами здесь явно не связываются, и «палочкой-выручалочкой» становятся слова об «объеме и качестве оказываемой медицинской помощи»: прибавку, видимо, дадут лишь тем, у кого таковые на высоте. Трудно даже представить, сколько добросовестных бюрократов и на какой компьютерной технике станут эти «объем и качество» измерять! Не секрет, что «медицинскую помощь» людям оказывает большая система, выходящая даже за пределы собственно здравоохранительной отрасли, и сама постановка задачи измерения «объема и качества оказываемой медицинской помощи» отдельным участковым врачом, равно как и отдельной медсестрой, абсурдна в технико-технологическом отношении.

Но главное -- в самой «идеологии» инициированной социальной меры. Замысел выделить из всех 700 тыс. российских врачей небольшую, примерно десятипроцентную, выборку и отдать именно ей блага «национального проекта» объективно направлен на разрушение всей социальной ткани столь сложной профессиональной деятельности, как медицина. Какой может быть реакция больничных и поликлинических трудовых коллективов на известие об одномоментном трехкратном повышении зарплаты лишь некоторых их «фракций»? Каждый участковый терапевт -- член профессионального сообщества, именно в качестве целого и осуществляющего современное комплексное лечение. Вообще, дифференциация индивидуальной оплаты участников общего, коллективного труда в любой отрасли народного хозяйства -- предмет тщательного анализа, проб, корректировок и т.п. во всех «цивилизованных» странах: госструктуры относятся к формированию и изменению отраслевых тарифных сеток как к сложнейшей и социально чувствительнейшей проблеме. Решать же ее так, как задумано в комментируемом «национальном проекте», -- значит разрушать «невидимую основу» трудовой солидарности работников, да еще в столь специфической и гуманитарно значимой сфере.

Рациональный, но одновременно антисоциальный и антинациональный, смысл подобного подхода, стоит повторить, может заключаться лишь в содействии реализации либералистской затеи относительно сокращения численности врачей-специалистов, а значит, и объема подлинно современной -- специализированной и технически сложной -- медицинской помощи, невозможной без мощной финансовой господдержки.

-- Отвечая на вопрос об идеологии «национального проектирования», Вы кратко охарактеризовали второй -- образовательный -- «национальный проект» в его связи с проводимой реформой образования, которая уже анализировалась в Ваших материалах, а также в публикациях других авторов «Российского экономического журнала». Прокомментируйте, пожалуйста, данный «проект» поподробнее.

-- В этих публикациях, в частности, в статьях вице-президента РАН А. Некипелова, выражалась серьезная обеспокоенность по поводу намерений реформаторов форсированно и всеохватно внедрить в образовании, где комплексный характер труда не позволяет однозначно увязать затраты и результаты и где поэтому зачастую оптимальна именно повременная оплата труда, некий «принцип примитивной сдельщины». Симптомы поддержки подобного подхода четко просматриваются и в президентском представлении второго «национального проекта»: оказывается, «необходимо ликвидировать прямую зависимость оплаты труда учителя от количества проведенных им уроков и перейти на новую систему оплаты труда. В ее основе должно быть качество преподавания».

Кроме прочего, в этой установке проявляется общая для всего рассматриваемого «национального проектирования» методология «абстрактного прогрессизма», согласно которой любое «новое» априори лучше любого «старого». Позиция, мягко говоря, странная, явно не соответствующая реальностям постсоветского периода отечественной истории, когда социальная сфера, как и экономика, находится на траектории перманентного регресса, причем каждый новый реформационный шаг лишь ухудшает положение. Непонятно, в частности, почему «необходимо» ликвидировать систему оплаты труда, имеющую разумное основание и измеримый критерий, действующую в рамках возможного, и менять ее на новую систему, которую предстоит выстроить исходя из «качества преподавания учителя», не поддающегося не только измерению, но и внятному категориальному определению. Во всяком случае ясно, что преподавание, как и медобслуживание, -- феномен коллективный, «интегративный», и его качество детерминируется «синергией» взаимодействия многих лиц и многими факторами; «вклад» в этот конечный результат индивидуальных усилий конкретного учителя на сегодняшний день и в обозримой перспективе -- «вещь в себе». Введение неопределимого и неизмеримого показателя в качестве основания для оплаты труда вызовет лишь бесплодные распри в преподавательских коллективах и нанесет довузовскому образованию очередной тяжелый удар. Ничего хорошего в этом контексте не приходится ожидать и от реализации идеи «учредить ежегодные поощрения в размере 100 тысяч рублей для лучших учителей страны». Попробуйте выбрать из 500 учителей одного «лучшего», дабы одарить его действительно серьезной премией!

Вот другой пример проявления «абстрактного прогрессизма»: «Очевидно, что нужны особые меры государственной поддержки вузов и школ, активно внедряющих инновационные образовательные программы». Как раз и не очевидно, ибо зачастую внедрение таких «программ» -- лишь маскировка шагов, направленных на снижение уровня массового образования. Речь идет о вышеупомянутой замене дисциплинарной структуры обучения «модульной», т.е. о переходе от «университетской» культуры к «мозаичной». Да, это тенденция эволюции западной школы «для массы», но ведь «школа для элиты» там по этому пути не идет, а сохраняет «университетский» тип программ, стараясь дать учащимся целостное мировоззрение. И вот Россия, в течение ХХ столетия успешно выстроив отечественное образование на базе «университетской» культуры, создав единую для всех общеобразовательную школу элитарного типа, вдруг отбрасывает эту колоссальную ценность и торопится штамповать убогого «человека массы»! Разве это, кроме прочего, не удар по конкурентоспособности страны?!

Отечественная система образования в целом, включая вузовскую ее составляющую, давала стране значительные преимущества, которые во многом компенсировали нехватку других ресурсов. Теперь задумано отказаться от этой системы ради «нового». Глава государства поставил задачу создания «новых университетов». Это, оказывается, «должны быть совершенно новые, качественно новые учебные заведения и центры подготовки, на самом современном уровне».

Почему «совершенно новые»? Разве университет -- это модное платье, ценное новизной и оригинальностью? Как известно, именно университеты, десятилетиями, а то и столетиями шлифовавшие свои структуру и уклад, программы и традиции, дают самые лучшие знания и умения. Появляющиеся же университеты обычно суть отпочкования от таких вузовских центров, причем в хороших вариантах -- с сохранением их «генотипа». Совсем не нужно, чтобы учреждаемые университеты были «совершенно новые, качественно новые». Пусть они будут такими, как «старые» -- МГУ и МГТУ, университеты Петербурга и Томска…

В целом во фрагменте президентского выступления, посвященном образовательному «национальному проекту», превалируют вопросы второстепенные, а не кардинальные, фундаментальные. Среди последних, стоит еще раз подчеркнуть, -- существо школьной реформы и соответствующие изменения в содержании обучения, в связи с чем в обществе возник серьезнейший конфликт, а нам говорят о технических проблемах «интернетизации» школ, насыщении их лабораторным оборудованием и дистанционными программами. Не важнее ли было обратить внимание прежде всего на тот факт, что в России появилась социальная страта совершеннолетних граждан, не посещавших школу, в том числе совершенно неграмотных? Разве восстановление системы всеобщего обучения, функционировавшей в стране в течение большей части истекшего столетия, не является действительным национальным императивом? Но об этом и речи нет…

Сфера образования справедливо трактуется в комментируемом выступлении как важнейший элемент инновационной сферы, и задачи развития последней небезосновательно сопрягаются со вторым «национальным проектом». Но и в отношении к этой теме преобладает методология «абстрактного прогрессизма», проявляются внеисторичность и «принципиальное» игнорирование достижений советского прошлого: «Мы должны наконец создать основы для прорывного инновационного развития страны, для укрепления ее конкурентоспособности». Как это «наконец создать»? Да, эти основы, энергично подрываются уже в течение полутора--двух десятилетий, но они были созданы в Советском Союзе. Иначе откуда взялась та техносфера, с помощью которой страна победила в Отечественной войне, вышла в космическое пространство и построила большие технические системы, на которых мы и поныне паразитируем?