Реализация национального проекта по здравоохранению

Инновационная система России в ее нынешнем виде складывалась в течение фактически всего истекшего столетия, причем в качестве целостности, так, что, скажем, сеть ПТУ была не менее значимой, нежели сеть КБ. И сегодня следовало бы прежде всего поставить заслон тем разрушительным процессам в довузовском и вузовском образовании, в высокотехнологичных отраслях материального производства и в собственно научно-технической сфере, которые продуцируются радикальными либералистскими реформами. «Создание» же этой сферы в виде «анклава» в деградирующих народном хозяйстве и обществе, разумеется, исключено.

Тяжелейшая болезнь постсоветской науки -- старение ее кадрового корпуса, в связи с чем в президентском выступлении содержится призыв «сдвинуть с мертвой точки вопрос притока молодежи в науку, дать ей возможность продуктивно заниматься исследовательской деятельностью». Как, однако «сдвинуть», если благодаря усилиям федеральных властей ныне не просто продолжается, но и интенсифицируется та реформа научной сферы, которая и поставила на этом вопросе «мертвую точку»? Сравнительно недавно, до развертывания либералистских преобразований в науке, в ней отбоя не было от молодежи, которая имела «возможность заниматься исследовательской деятельностью». Необходимо, следовательно, устранить реформационные причины пятнадцатилетнего блокирования такой возможности.

Другая острейшая проблема -- «закритически», позорно низкая оплата труда научных кадров. Однако обозначенный в рамках рассматриваемого «национального проекта» подход к ее решению -- не лучше предложенного в отношении заработной платы врачей. Речь идет о том, что «в течение 2006--2008 годов ежемесячная заработная плата квалифицированных научных сотрудников в среднем должна вырасти до 30 тысяч рублей». Что это за «квалифицированные научные сотрудники»? РФ унаследовала от СССР массовый контингент именно квалифицированных работников научной, в том числе академической, сферы, и кого же из них удостоят пяти-- шестикратным ростом оплаты труда? Очевидная неопределенность обещанного не оставляет особых сомнений в том, что готовится такая разрушительная для науки акция, как искусственное выделение небольшой группы ее деятелей, тысячедолларовая зарплата которых будет иметь своим источником экономию на фонде оплаты труда, полученную вследствие резкого сокращения общей численности работников бюджетных научных организаций. Это намерение по сути озвучено самим российским президентом, предварившим процитированные выше слова сообщением о том, что его августовские «поручения по повышению оплаты труда работникам Российской академии наук» содержали и указания относительно «некоторого сокращения количества бюджетных ставок». В общем, одним -- увольнения, другим -- сэкономленные на этом казенные деньги.

Сегодня остающиеся в научной сфере, в большинстве своем -- замечательные старики-энтузиасты, имея мизерные оклады, так или иначе поддерживают огонь отечественной науки, в связи с чем можно полагать, что мы еще не утратили шанс на ее будущее оживление в минимально достаточной структурной полноте. Если же этих «хранителей очага» в ближайшем будущем «сократят», посткризисный переход науки в дееспособную фазу станет невозможным в принципе, ибо множество научных областей и направлений пришлось бы возрождать «с нуля» в отсутствие должной качественно-количественной структуры кадров. «Усеченное» сообщество при сколь угодно высоких зарплатах развернуть «продуктивные» исследования не сможет, весь его ресурс -- подпирать «научную ширму» РФ.

Вот, собственно, и вся научно-инновационная составляющая второго «приоритетного национального проекта»…

--Представление третьего «приоритетного национального проекта» начинается следующей постановкой «жилищных проблем», которые и предстоит решить в ходе его реализации: «От качества жилья во многом зависит здоровье людей, их семейное благополучие. Однако более комфортная квартира или дом по сути пока остаются лишь мечтой для миллионов российских семей. Наша задача… обеспечить значительный рост объемов жилищного строительства». Что Вы думаете по поводу этой целеустановки «проекта» и намеченных средств ее реализации?

--В своем большинстве население России, к глубокому сожалению, реально озабочено не приобретением нового, более комфортного, а изысканием средств для содержания имеющегося жилья, качественные параметры которого в самой мягкой формулировке неудовлетворительны. Действительная угроза не для «миллионов», а для десятков миллионов российских семей, угроза, нейтрализация которой объективно требует особого национального проекта, -- катастрофическое ухудшение жилищных условий, связанное с «закритической» изношенностью основных фондов ЖКХ -- зданий и инфраструктуры, прежде всего -- теплосетей.

Кстати заметить: износ инфраструктуры приводит к тому, что и столь заботящее главу государства строительство новых «комфортных домов» в определенном смысле становится фантомом. Счастливых покупателей квартир в этих домах никто не пре-дупреждает о том, что последние подключаются к полностью изношенным инфра-структурным сетям. В большинстве городов ситуация с водопроводом, канализацией и теплоснабжением -- уже на грани чрезвычайной, а ведь пресловутое приватизационное раздробление РАО «ЕЭС», кроме прочих активно обсуждаемых угроз, чревато самыми печальными последствиями для магистральных теплосетей.

Восстановление соответствующей материально-технической базы требует поистине гигантских инвестиций, в сопоставлении с которыми совокупные «инвестиции в человека», запланированные для реализации всех четырех «приоритетных национальных проектов», просто ничтожны: в 2003 г. в СМИ «просочилась» прозвучавшая на заседании коллегии Госстроя России оценка, согласно которой только для блокирования разрушительных процессов в ЖКХ требуются финансовые вложения в сумме 5 трлн. руб., причем задержка с инвестированием означает ускоренный рост этой суммы.

Понятно, что решение проблемы подобного масштаба даже теоретически посильно только государству. Однако постсоветские власти, исходя из представления о ЖКХ не как о сфере жизнеобеспечения общества, а как о предмете обычной предпринимательской деятельности, регулируемой рыночными отношениями и призванной быть рентабельной, последовательно проводят с 1992 г. «разгосударствление» отрасли, т.е. реформу, нацеленную на снятие с государства ответственности за содержание, развитие и модернизацию жилкомхоза, на перекладывание соответствующих расходов на плечи населения.

История и коллизии правообеспечения этой реформы, по сути своей противоречащей седьмой статье Конституции РФ о социальном характере российского государства, известны; они освещались и в ряде публикаций «Российского экономического журнала». В данном случае важно лишь подчеркнуть, что за последние 13 лет идеологические установки властей относительно ЖКХ и направленность практических реформационных действий в отрасли нисколько не изменились. Как отмечалось в докладе «шуваловской группы», готовившей недавно принятые соответствующие законодательные акты, «жилищный сектор должен действовать на рыночных принципах и удовлетворять запросы основной части населения на уровне, соответствующем платежеспособному спросу». Согласно новому Жилищному кодексу РФ и законодательству о тарифах в ЖКХ, теперь сами граждане обязаны покрывать все затраты по содержанию и ремонту своего жилья, в том числе капитальному. А скоро жильцы будут обременены дополнительными платами: пока Госдума отложила введение обязательного страхования жилья, за которое, по экспертным оценкам, население должно ежегодно выкладывать 30 млрд. долл., но надолго ли? Вводимый местный налог на имущество физических лиц «потянет» для последних еще на 10 млрд. долл. в год.

В общем, бросив уже в начале 90-х годов отрасль в «рыночное плавание» и параллельно изъяв, кстати, из нее все предназначавшиеся для плановых ремонтов амортизационные отчисления, государство теперь полностью уходит от ответственности за ЖКХ, находящееся на грани техносферной катастрофы, предлагает населению преодолевать таковую за свой счет. Это «предложение» остается в силе и в рамках рассматриваемого третьего «приоритетного национального проекта». В нем не намечается ничего похожего на меры по реализации действительного национального императива возвращения государства в важнейшую систему общественного жизнеобеспечения: федеральной исполнительной власти в очередной раз поручается «предметно заняться демонополизацией ЖКХ», как, впрочем, и общественного транспорта и связи, «иначе без конкуренции по-прежнему будут расти только цены и тарифы, но не качество и не разнообразие самих услуг».

Когда и где «демонополизация» общественного транспорта и ЖКХ, предполагающая приватизационное расчленение этих целостных по своей технологической природе систем, приводила к снижению цен и тарифов? Что конкретно означает задействование конкуренции, скажем, на железнодорожном транспорте, в метро? Как российский президент мыслит введение конкурентных начал, например, в теплоснабжение, если в соответствующих системах теплосети закольцованы и подача тепла в них полностью «обезличена»?

Ответов на эти напрашивающиеся вопросы, естественно, нет. Однако главное в отмеченном тезисе -- забота лишь о тех, кого волнует «рост качества и разнообразие услуг». Для большинства же граждан, получающих позорно низкие зарплаты и пенсии и страдающих от роста жилищно-коммунальных платежей, поистине судьбоносная проблема -- сохранение самого доступа к услугам ЖКХ, транспорта и связи, хотя бы и невысокого уровня их качества и ограниченного ассортимента.

Рост жилищного строительства в рамках «национального проекта» предполагается обеспечить с помощью давно и на все лады расхваливаемого федеральными чиновниками финансового инструмента -- ипотечного кредитования населения. В этой связи в президентском выступлении прозвучали следующие слова: «В последнее время много говорится об ипотеке. Однако на практике делается еще явно недостаточно. Прошу завершить формирование нормативной базы, необходимой для выпуска ипотечных ценных бумаг». Между тем ясно, что дело не в правовой базе, а во все том же низком уровне доходов населения. Ипотека, которая без надобности богатым и недоступна бедным, является способом кредитования «среднего класса», а он, не секрет, фактически исчез в результате постсоветских реформ. Но даже в Москве, где сконцентрирована основная часть его остатков, за последние пять лет, согласно официальным данным, выдано всего 18 тыс. ипотечных кредитов, т.е. почти ничего! И это естественно, ибо такого рода кредиты, ставки по которым составляют 10--13% годовых, выдают только гражданам с исключительно высокими -- порядка 3 тыс. долл. в месяц -- легальными доходами. А значит, серьезных перспектив у ипотечного строительства нет, даже если, как предполагается, на ипотеку направят пенсионные накопления граждан и активы страховых компаний. Сформулированная же в прошлогоднем президентском послании для всех уровней исполнительной власти ориентировка «на то, чтобы к 2010-му году минимум треть граждан страны, а не одна десятая, как сегодня, могли бы приобретать квартиру, отвечающую современным требованиям, за счет собственных накоплений и с помощью жилищных кредитов», мягко говоря, сомнительна. Об этом свидетельствуют итоги нехитрого подсчета тех средств, которыми в 2010 г. обязаны будут располагать 50 млн. граждан, способных на основе своих накоплений и с помощью банковских кредитов купить по 25 кв. м нового жилья на каждого. В названном году рыночная цена квадратного метра в «квартире, отвечающей современным требованиям» вряд ли окажется менее 1,5 тыс. долл., т.е. эти граждане должны быть в состоянии выложить 1,3 трлн. долл. Таких свободных денежных сумм у трети населения через пять лет, конечно, не будет, да и сегодня квартиры в качестве собственно жилья покупают не более 1 млн. человек, т.е. не 10, а 0,7% россиян. Остальные для этого просто неплатежеспособны. И ипотека здесь ни при чем: банки еще не научились качать деньги «из воздуха».

В порядке резюме приходится повторять то, о чем уже говорилось в более общем контексте. За 15 лет реформ создать альтернативные, «вестернизированные», системы ЖКХ в России не удалось при том, что оказались расхищенными средства для поддержания дееспособности систем, в исправном виде унаследованных от СССР. Они эксплуатировались хищнически, на износ, и сегодня находятся на грани остановки или даже техносферной катастрофы. Однако вместо мобилизации средств для реализации срочной антикризисно-восстановительной программы федеральные власти инициируют «национальный проект», никоим образом не устраняющий главных угроз жизнеобеспечению большинства населения.

-- Один из наших авторов, с самого начала постсоветских реформ постоянно выступающий в журнале с обстоятельными проблемно-конструктивными статьями по агротематике, в последней из них квалифицировал российскую аграрную политику в качестве «фантомной». Есть ли, по Вашему мнению, шанс на ее «дефантомизацию» на основе осуществления мер четвертого «национального проекта», при представлении которого «улучшение жизни на селе, развитие агропромышленного производства» были объявлены «безусловным приоритетом»?

-- Говоря без экивоков, то, что теперь названо «безусловным приоритетом», ни во что не ставилось, да и, судя по бюджетно-прогнозным проектировкам на 2006-- 2008 гг., не ставится федеральным правительством. В шкале приоритетов его социально-экономической политики «улучшение жизни на селе» и «развитие агропромышленного производства» занимают едва ли не последнее место. Этот очевидный и давно всеобще признаваемый факт в очередной раз акцентировался на состоявшейся весной 2005 г. конференции сельхозтоваропроизводителей России, материалы которой были изданы и в сентябре распространены в Госдуме.

Все без исключения выступившие на конференции лидеры аграрных союзов и ассоциаций, руководители разнопрофильных и различных по размеру предприятий АПК констатировали: сельское хозяйство и сопряженные с ним отрасли обескровливаются, средства из них перетекают в другие отрасли, а для иностранного капитала создаются столь благоприятные условия, что отечественный производитель априори проигрывает на отечественном же рынке. Говорилось о том, что нынешняя ситуация беззащитности сельхозпроизводителей перед диктатом спекулятивных посреднических организаций и монополизмом переработчиков закладывалась уже в самой приватизационной доктрине расчленения целостных вертикально интегрированных систем агропрома, подчеркивалась неизменность этих доктринальных установок федеральных властей. И каждый участник в том или ином ракурсе обращал внимание на неуклонное падение агропроблематики в шкале властно-управленческих приоритетов. Так, гендиректор концерна «Тракторные заводы» отметил: «Если при Советском Союзе на сельское хозяйство выделяли 26 процентов бюджета, то в 1997 году уже 19, а сейчас -- 1 процент». Он поведал и о своем, о тракторах: «Давайте посмотрим на наше нынешнее состояние: износ парка техники -- 80 процентов, а поступление техники -- 2--3 процента. При таком положении дел в 2006 году мы будем пахать на лошадях. Крестьянину тяжело приобрести трактор, сегодня он не в состоянии купить даже солярку к нему. И ему не решить эту проблему в одиночку, а государственной поддержки в настоящее время практически нет».

Выступившие же на конференции представители федерального правительства, не будучи в состоянии ни отрицать очевидное, ни сформулировать что-либо конструктивное, задавали с трибуны вопросы, для конкретного ответа на которые как раз и были приглашены. Вот, к примеру, выдержка из выступления заместителя руководителя департамента промышленности Минпромэнерго России: «Сельхозпроизводитель сегодня продает молоко за 5 рублей -- это закупочная цена. Переработчик продает молоко за 22--26 рублей. Вопрос в следующем: почему мы даем производителю минимальную стоимость, а переработчик получает 350--400%? Какие механизмы должны регулировать этот вопрос?» Оживление, впрочем, вызвало следующее заявление одного из заместителей министра сельского хозяйства: «Ситуация такова, что сельское хозяйство не может развиваться в условиях открытости рынка, в условиях глобализации». Это, конечно, аудитории было отлично известно, но услышать подобную констатацию из уст одного из руководителей Минсельхоза… Какая уж тут приоритетность отрасли, коль скоро профильный замминистра публично признает, что она доведена до состояния, когда наше вступление в ВТО нанесет ей смертельный удар! Данный сюжет, тоже оживленно обсуждавшийся на форуме, нашел отражение в его итоговом документе: «Недопустимо, чтобы Россия отказалась от реальных ценностей -- развитого сельского хозяйства и сельхозмашиностроения -- ради членства в ВТО». Да, для предпринимателей и работников АПК недопустимо, а для высших эшелонов всех ветвей федеральной власти -- не просто допустимо, но и приоритетно, пусть отраслевой замминистра или даже сам министр, однажды высказавшийся на телевидении о ВТО, как «лицемерной, фальшивой и опасной организации», обозначают свое «особое мнение». Выступавшие с возмущением говорили о том, что на все их обращения в российское правительство по вопросам судеб отечественного АПК после присоединения России к ВТО им просто ничего не отвечают...

Провозгласив «безусловную приоритетность» развития агропромышленного производства, глава государства далее сказал: «Опыт многих агрохозяйств уже свидетельствует: российское село может и должно быть экономически успешным и инвестиционно привлекательным».

Может? Конечно, но только не при продолжении нынешней правительственной политики, четко нацеленной на то, чтобы посредством рыночной «шокотерапии» произвести «селекцию», разорить «неуспешные» агропредприятия и оставить на плаву небольшое количество «успешных»; подобный «естественный отбор» губителен и для «села», и для народного хозяйства в целом.

Что значит «опыт многих агрохозяйств» в качестве «свидетельства» наличия реальных позитивных тенденций? Сколько их должно быть, дабы их опыт вообще о чем-нибудь достоверно свидетельствовал? И отраслевая статистика, и эмпирические наблюдения пока не дают никаких оснований для вывода о том, что «российское село» становится экономически эффективным и инвестиционно активным. Достаточно констатировать, что в 2003 г. более половины российских сельхозпредприятий были убыточными; прибыль всех предприятий составила примерно 11 млрд. руб., а задолженность -- около 347 млрд. Какие симптомы «инвестиционной привлекательности» можно обнаружить в отрасли, где долги в 30 раз превышают всю годовую прибыль?! Да, в прошлом году доля убыточных хозяйств снизилась до 37%, а в текущем -- с «села» списали значительную часть штрафов и пеней за просроченную кредиторскую задолженность, но разве это превратило отрасль в эффективную?

В ходе дальнейшего представления четвертого «национального проекта» был предложен поистине удивительный «индикатор» позитивной динамики земледельческой подотрасли сельского хозяйства: «Нам уже удалось добиться значительных успехов в производстве зерна. Из импортера Россия стала его экспортером». Между тем прямой и однозначной детерминированности появления феномена экспорта какого-либо продукта, в том числе зерна, ростом его внутреннего производства, ясное дело, не существует. Как известно, в царское время крестьяне подчас ели лебеду, а страна вывозила хлеб. Царский министр так и выразился: «Не доедим, а вывезем!» В 1911 г. случился резюмировавший итоги столыпинской реформы страшный, затронувший более 30 млн. крестьян, голод, но экспорт зерна достиг рекордного значе-ния. Однако тогда хотя бы не говорили об «успехах», а предчувствовали приближение социальной революции. Что касается нынешнего прецедента нашего превращения в экспортера зерна, то это -- непосредственный результат реформационного разгрома другой ключевой подотрасли сельского хозяйства -- животноводства: вследствие беспрецедентного «обвала» поголовья скота, о чем речь пойдет далее, резко сократились внутренние потребности в зерновых кормах.

Подлинным успехам в развитии зернового хозяйства соответствовали бы, понятно, фразы совсем другого типа. Например: «Вместо производившихся в 80-х годах чуть более семи центнеров на душу населения мы производим ныне на столько-то больше». Однако в действительности все обстоит наоборот! В период 1986--1990 гг. в РСФСР на душу населения в среднегодовом исчислении приходились 714 кг собранного зерна, а в РФ за пятилетие 2001--2005 гг. -- 545 кг. В «дореформационный» период Россия производила 100--120 млн. т зерна в год, а менее чем стомиллионный урожай в последние 20 лет истории РСФСР являлся редкостью; в среднем за пятилетие 1986--1990 гг. ежегодно собирали 104,3 млн. т. В новом столетии в РФ производятся 70--80 млн. т; в 2004--2005 гг. -- по 78 млн. Причем даже в 90-х годах урожаи бывали ощутимо большими, например, в 1992 г. -- 107 млн. т. В общем, об успехах зернового хозяйства можно говорить разве что на фоне «дефолтного» провала.

А правомерно ли вести речь об «успехах», да еще и «значительных», в отношении динамики всей валовой сельскохозяйственной продукции, предопределяемой ныне прежде всего динамикой растениеводства? Прирост этой продукции в 2004 г., согласно официальной статистике, -- 1,6%, в связи с чем заместитель министра сельского хозяйства грустно заметил, выступая на вышеупомянутой конференции: «Темпы роста в сельском хозяйстве, объективно говоря, не очень значительны».

Но главное, конечно, -- не приведенные цифры, хотя и они безрадостны, а устойчивые деградационные процессы суженного воспроизводства основных фондов и сокращения посевных площадей, составившего за годы реформы 35 млн. га. Только в 2004 г. размер пашни в РФ сократился на 0,9 млн., а посевные площади под зерновыми в прошлом году оказались на 3,7 млн. га меньшими, нежели в 2002 г. Крестьяне ныне не в состоянии ни эффективно использовать, ни даже сберегать пахотную землю. И известно почему: у села нет денег на закупку техники, парк которой в реформационный период уполовинен, а также горюче-смазочных материалов и удобрений. Никаких сдвигов к лучшему нет, они лишь негативны: в 2004 г. парк тракторов сократился на очередные 60 тыс. единиц, дизельного топлива село закупило на 300 тыс. т меньше, чем в позапрошлом году…

Но какие же «прорывные» меры «национально спроектированы» применительно к земледелию? Оказывается, и здесь надежды возлагаются на ипотеку, т.е. на кредиты под залог главного средства агропроизводства: чтобы сельхозпредприятия обрели «реальный доступ к кредитным ресурсам», в 2006--2007 годах «должна быть создана система земельно-ипотечного кредитования, позволяющая привлекать средства на длительный срок и под приемлемые проценты под залог земельных участков». Однако как на практике создать столь чудодейственную систему? Даже если максимально усовершенствовать соответствующее законодательство, никуда не деться от тех жестоких реальностей, что потенциальные заемщики уже находятся в неоплатных долгах, кредитно-инвестиционные риски в отрасли исключительно высоки, а рыночная стоимость залога очень низка. Можно ли при такой «системной» комбинации негативных факторов заставить банки выдавать кредиты «на длительный срок и под приемлемые проценты»? Вопрос риторический.

В рамках четвертого «национального проекта» велено также «обратить особое внимание на создание условий для развития животноводства». Конкретно это должно выразиться в выделении «значительных ресурсов на развитие сельхозлизинга», что, в частности, позволит «в течение двух лет поставить десятки тысяч голов племенного скота». Как оценить эти установки?

Предельно понятно, что непременная, обязательная предпосылка создания «условий для развития» животноводства -- устранение тех факторов, которые беспрецедентно «обвалили» отрасль, быстро и устойчиво развивавшуюся до начала постсоветских реформационных преобразований. Поскольку же данное соображение, естественное и с точки зрения методологии разработки национальных проектов, и с позиций здравого смысла, во внимание не принимается, равно как игнорируются и фактические качественно-количественные параметры кризиса животноводческого производства, действенность намеченных мер с этими параметрами никак не сопоставима.

В самом деле, если в 80-е годы быстро росло поголовье скота и неуклонно улучшалась его породность, совершенствовалась технико-технологическая база животноводства, то в начале 90-х, с массовым разгромом «памятников социализму» -- мощных животноводческих комплексов -- начался подлинный развал отрасли. Поголовье крупного рогатого скота сократилось за годы реформ в два с лишним раза -- на 35 млн. голов; сейчас этого скота в стране меньше, чем было после окончания Гражданской войны, в 1923 г., а население, т.е. численность потребителей продуктов животноводства, естественно, существенно увеличилось. Причем, во-первых, если в 90-е годы стадо крупного рогатого скота ежегодно сокращалось в среднем на 1 млн. голов, то в последние годы процесс резко ускорился, и в 2004 г. оно убавилось на 1,95 млн. Во-вторых, чем дальше, тем в большей мере ликвидируется племенной скот, держать который дороже, чем неприхотливых низкопродуктивных коров; неудивительно, что в прошлом году производство молока в РФ сократилось еще на 1,44 млн. т. И на этом фоне нам говорят о «лизинге», который обеспечит покупку «десятков тысяч голов племенного скота»!

Очевидно, что на такой «мелочевке», как ипотека, лизинг и т.п., действительный национальный проект возрождения разгромленного агропромышленного производства и современного социального обустройства села, сформировать нельзя. В ходе разработки конструктивной альтернативы «приоритетному национальному проекту номер четыре» следовало бы, думается, обсудить имеющиеся в литературе системные концептуально-программные предложения по применению широкого спектра форм господдержки АПК и индикативному планированию его развития на основе взаимовыгодного партнерства государства с крупными интегрированными агропромышленными корпорациями, утверждение «цивилизованного строя» которых в России представляется настоятельной, абсолютной необходимостью. И, конечно, -- творчески использовать доктриальные основы знаменитых отечественных национальных агропроектов, реализованных в нашем прошлом, в том числе в советской истории. Вопрос о роли и уроках коллективизации сельского хозяйства, запутанный и неимоверно «замусоренный» отчасти прежними, а главным образом -- новыми идеологизированными версиями, понятно, требует особого анализа и специальных публикаций, а в данном случае хотелось бы отметить лишь следующее.

При всех хорошо известных эксцессах конкретных форм своей реализации агропроект 30-х годов ХХ столетия оказался исторически успешным не только потому, что его авторы считали наличие отечественного дееспособного сельского хозяйства одним из императивов государственно-национальной безопасности. Они еще и тщательно учитывали те природно-климатические константы, которые объективно предопределяют кооперативно-коллективистский тип технологической и социальной организации экономики российского села. Речь идет о функционировании этой экономики на максимально «проблемной» земле, о нахождении большей части страны в зоне рискованного земледелия; в средней полосе России «беспашенный» период, когда нельзя вести никакие полевые работы, длится семь месяцев, тогда как в Англии и Франции -- всего два, что обусловливает соответствующую колоссальную разницу в урожайности, доходности и в необходимых для развития ресурсах. Вплоть до создания крупных механизированных агропредприятий -- колхозов и совхозов -- российское село не имело запаса прочности, достаточного для того, чтобы перейти от трехполья к травопольным севооборотам и резко повысить урожайность. С утвержде-нием же таких хозяйств в качестве господствующего типа воспроизводственных единиц мы вышли по показателям результативности земледелия на средний мировой уровень, а с учетом коэффициента биологической продуктивности почвы, климата и расстояний -- превзошли его. Трудозатраты на центнер зерна составляли всего один час, т.е. советский агропром был исключительно производительным.

По сугубо политико-идеологическим мотивам «создания гарантий нереставрации прежнего строя» в 90-х годах крупные сельскохозяйственные предприятия были разрушены. Результатом этого процесса и сопряженной с ним попытки тотальной «фермеризации», сопровождаемой «отступлением села на подворья», стали двукратный производственный спад и чудовищная архаизация сельских производства и быта, что в последние годы признали и принялись профессионально анализировать даже иные бывшие агроактивисты «перестройки» и «постперестройки». «Фермеризация всей России», естественно, скандально провалилась, ибо ресурсов, необходимых для ведения в наших условиях мелкого обособленного хозяйства фермеры и не имели, и не могли получить от государства. Если они и взяли на себя какую-то часть реального производства, то лишь благодаря различным формам «симбиоза» с остатками крупных предприятий; именно в этом «сожительстве» с последними, главным образом паразитическом, кроется также секрет феномена «разбухания» бывших личных подсобных хозяйств -- нынешних «хозяйств населения».

Но об этих трагических для сельской России итогах пятнадцати лет агрореформ в президентском «проектном» выступлении -- ни слова. Как нет и разъяснений относительно соответствующего перспективного, стратегического выбора. Будут ли окончательно добиваться и расчленяться «огрызки» бывших колхозов и совхозов с дальнейшим насаждением «фермерства», у которого после окончательного «открытия» нашей экономики не останется шансов на выживание без получения поистине гигантских госдотаций? Или все же сохраняется надежда на то, что государство займется проблемой восстановления на новых -- корпоративно-интегрированных -- началах крупных высокотехнологичных и высококонкурентных производственно-хозяйственных единиц, вокруг аналогов которых в «цивилизованных» странах, не секрет, обычно и выстраиваются сети дееспособных производственных и иных про-филей предприятий малого бизнеса -- контрактных, лизинговых и т.п.?

Второй вариант действий при нынешней конфигурации власти, похоже, исключен, хотя, стоит повторить, он мог бы стать существенной составляющей искомого национального проекта восстановления агропромышленного комплекса и социального облагораживания села.

--Ваше резюме…

--Охарактеризованные «национальные проекты» не являются ни действительно национальными, ни шагом к социальной переориентации государственной экономической политики. Их выдвижение -- по сути «пиаровская», «политтехнологическая» акция, камуфлирующая намерение продолжать и радикализировать пагубный курс либералистских реформ. Необходимо, думается, разворачивать самое широкое, гласное и нелицеприятное обсуждение «проектов» и других стратегических заявлений федеральных властей, вовлекая в дискуссии с непосредственным участием их высокопоставленных представителей и экспертов все имеющиеся серьезные альтернативные наработки.

Интернет против телеэкрана

14.12.05

Материал предоставлен «Российским экономическим журналом». Журнал распространяется только по подписке. Подписной индекс в каталоге «Газеты. Журналы» (красно-сине-белом) агентства «Роспечать» - 71114.

Президентское выступление на состоявшейся 5 сентября 2005 г. встрече с членами Правительства, руководством Федерального Собрания и членами Государственного совета РФ цитируется по официальному сайту Президента России.

Как было не без остроумия замечено рядом публицистов, все инвестиции, намечаемые для реализации «курса на инвестиции в человека», втрое меньше, чем «инвестиции» в одного конкретного человека, определенные условиями «чисто рыночной» сделки.

ГлазьевС. Федеральная социально-экономическая политика: принципиальных изменений не намечается (по поводу правительственных бюджетных проектировок и прогнозных оценок-2006)//Российский экономический журнал. 2005. № 7-8. С. 32.

Роик В. «Социален» ли федеральный бюджет грядущего года? -- Там же. -- С. 98.

См.: Авдеева Л., Батчиков С. Реформа образования: разрушительный потенциал «егэизации». -- 2004. -- № 8; их же. Роковые гены (о правительственных «Приоритетных направлениях развития образовательной системы Российской Федерации»). -- 2005. -- № 1. -- Ред.

«…Нельзя не согласиться с уже многократно озвученным тезисом о том, что наша национальная идея -- «сбережение народа». И речь следует вести о «сбережении» не абстрактного («эффективного» по суперлибералистским критериям) населения, а каждого реального человека-гражданина страны» (Римашевская Н. Человеческий потенциал России и проблемы «сбережения населения»// Российский экономический журнал. -- 2004. -- № 9-10. -- С. 40). -- Ред.

Поскольку существующий ныне в РФ режим принципиально отказывается признавать наличие русской нации, противопоставляя в официальной и пропагандистской лексике «россиян» русским, то редакция «Золотого льва» считает недопустимым использовать термин «россияне».

См.: Глазьев С., Батчиков С. Что сулит углубление либералистской реформы в России? (Прогнозные соображения в контексте отечественного и аргентинского реформационного опыта). -- 2000. -- № 7. -- С. 49--51. На страницах нашего издания развернуто комментировались и последующие ежегодные послания. См.: Резников Л. Российская реформа в пятнадцатилетней ретроспективе. -- 2001. -- № 4; е г о же. Еще несколько мыслей о «новом старом» реформационном курсе. -- 2001. -- № 7; Глазев С. Очередной установочный документ прежнего реформационного курса (о президентском послании-2002 Федеральному Собранию РФ). -- 2002. -- № 4. -- Ред.

Либеральная доктрина, опираясь на европейский исторический опыт, отождествляет государственную власть с государством и применяет термин «государство» для обозначения совокупности институтов и органов государственной власти. В русской доктрине, источником которой является опыт русской истории, эти понятия используются раздельно (прим. ред. ЗЛ).

См.: Глазьев С. Инструментом какой социально-экономической политики быть бюджету-2001? -- 2000. -- № 9; Пансков В. Бюджет-2001 чреват серьезными экономическими и социальными коллизиями. -- 2000. -- №10; Глазьев С., Петров Ю. Бюджет-2002: выбор социально-экономической политики. -- 2001. -- № 9; Бурков С. Неналоговые доходы от госсобственности и бюджетный потенциал страны. -- Там же; Глазьев С., Жукова М. Бюджет-2003: очередной выбор социально-экономической политики. -- 2002. -- № 9; Исправников В. Резервы совершенствования бюджетного процесса (к оценке проекта федерального закона «О федеральном бюджете на 2003 год» Экспертно-консультативным советом при председателе Счетной палаты РФ). -- 2002. -- № 9; Роик В. Социальная составляющая проекта федерального бюджета на 2003 год: вырастет ли благосостояние россиян? -- Там же; Глазьев С.,Жукова М.; Бюджет-2004: все тот же вопрос выбора социально-экономической политики. -- 2003. -- № 8; Роик В. К оценке социальных параметров правительственных проектировок на грядущий год. -- Там же; Глазьев С. Социально-экономический смысл бюджета-2005. -- 2004. -- № 9-10; Роик В. Правительственные бюджетные проектировки на будущий год: к оценке социального блока. -- 2004. -- № 9-10. -- Ред.

Имеются в виду вышеупомянутые интервью С. Глазьева «Федеральная социально-экономическая политика: принципиальных изменений не намечается (по поводу правительственных бюджетных проектировок и прогнозных оценок-2006)» и статья В. Роика «Социален» ли федеральный бюджет грядущего года?» -- Ред.

На страницах «Российского экономического журнала» этот сюжет разрабатывался, в частности, в следующих публикациях: Некипелов А. Уровень общественного благосостояния: подходы к оценке. -- 2004. -- № 7; Лисин В., Серегина С. Еще раз о характере и уроках постдефолтной макроэкономической динамики. -- 2004. -- № 1. -- Ред.

Кроме ряда вышеназванных, см., в частности, следующие материалы «Российского экономического журнала»: Винслав Ю. Итоги и уроки народнохозяйственной динамики на рубеже двух столетий. -- 2003. -- №2; Резников Л.,Мелентьев А. К обоснованию леводемократической реформационной альтернативы. -- 2004. -- № 7; Лексин В., Швецов А. Общероссийские реформы и территориальное развитие. Статья 11 (заключительная). Региональная Россия начала ХХI века: новая ситуация и новые подходы к ее исследованию и регулированию. -- 2004. -- № 4; Куликов В., Роик В. Социальная политика как приоритет и приоритеты социальной политики. -- 2005. -- №1;Дементьев В. О характере российской «догоняющей модернизации» и ее институциональном обеспечении. -- 2005. -- № 2. -- Ред.

См.: Российский экономический журнал. -- 2005. -- № 7-8. -- С. 18--24. -- Ред.

Автор оставляет в стороне политически-практический смысл затеи с резким повышением окладов именно медсестрам. Через два года именно они, наряду с руководством поликлинических медучреждений, окажутся подходящими агитаторами в очередной кампании по выборам президента от «партии власти» (прим. ред. ЗЛ).

См., в частности: Некипелов А. О стратегических установках и экономической политике федеральных властей. -- 2004. -- № 5-6; его же. Высшее образование и академическая наука: интеграционный проект в главном вузе страны (о Московской школе экономики МГУ, концептуальных подходах в ее образовательной и исследовательской деятельности). -- 2005. -- № 2; Рубинштейн А. Наука, культура и образование: препятствие или условие экономического роста? (По поводу проектируемой реформы бюджетных учреждений). -- 2005. -- №4;Винслав Ю. Профессиональное образование и экономика: о необходимости и задачах госстимулирования интеграционных процессов (макро- и мезоуровневый аспекты). -- 2005. -- № 5-6; Карпов С. Грядущая образовательная реформа: рыночные критерии неполны и опасны. -- Там же.

В установлении 100-тысячных премий «лучшим учителям» также скрыт предвыборный смысл. Премировать будут отнюдь не за образовательные успехи, а за избирательно-голосовательные, причем не из избирательных партийных фондов, а за счет бюджетов (прим. ред. ЗЛ).

Выделение из общего числа научных работников категории «квалифицированных» должно, скорее всего, выделить в привилегированную группу сервильную часть ученых, согласных идеологически обслуживать режим. Нетрудно предугадать, кому достанутся повешенные оклады (прим. ред. ЗЛ).

См.: Кудрявый В. Об альтернативе проектируемому варианту реформирования отечественной электроэнергетики// Российский экономический журнал. -- 2002. -- № 10; Делягин М. В реформу электроэнергетики не верят даже сами реформаторы//Российский экономический журнал. - 2003. - № 11-12. - Ред.

См. об этом: Кара-Мурза С.,Телегин С. Царь-холод, или почему замерзает Россия//Российский экономический журнал. -- 2004. -- № 1. -- Ред.

См., в частности: Уланов С. Жилищно-коммунальное хозяйство: реформационные альтернативы. -- 2003. -- № 3. -- Ред.

Такие меры предлагались, в частности, в вышеупомянутой публикации С. Уланова. -- Ред.

См.: Гумеров Р. Фантом российской аграрной политики. -- 2005. -- № 4.

См. соответствующий фрагмент вышеупомянутого материала С. Глазьева в № 7-8 «Российского экономического журнала» (с. 32). -- Ред.

См.: Резников Л., Мелентьев А. Нынешняя реформа и нэп: итоги и уроки аналитического сопоставления//Российский экономический журнал. -- 2003. -- № 4. -- С. 15--16. --Ред.

Кстати заметить: на страницах «Российского экономического журнала» была выявлена совкупность внутренних и мирохозяйственных факторов, блокирующих возможность серьезного уве-личения российского агроэкспорта и на этой основе дан аргументированный отрицательный ответ на вопрос о том, способна ли Россия в предвидимой перспективе реализовать пропагандируемую на правительственном уровне модель наращивания агроэкспортного потенциала страны (подобную той, что успешно практикуют некоторые развивающиеся страны). См.: Гумеров Р. Отечественный АПК: мнимые и реальные экспортные возможности. -- 2001. -- № 8. -- Ред.

На его изъяны изначально указывалось в публикации: Гумеров Р. О правообеспечении оборота сельхозземель и задачах утверждения ипотечных механизмов инвестирования// Российский экономический журнал. -- 2002. -- № 8. -- Ред.

Одна из подобных разработок представлена в публикациях Р. Гумерова в «Российском экономическом журнале», в том числе в его статьях «Аграрная политика: от диктата либералистских догм к экономическому прагматизму» в № 2 за 2003 г. и «Вопросы развития интегрированных корпоративных структур в агропромышленном комплексе» в № 5-6 за 2002 г. См. также статью «О превращении развития агропромышленного комплекса в приоритет народнохозяйственного роста», с которой этот автор выступает в настоящем номере нашего издания. -- Ред.

См.: Емельянов А. Коллизии становления многоукладности аграрного сектора экономики//Российский экономический журнал. -- 2001. -- № 5-6.; см. также статью этого автора «Продовольственная безопасность страны: угроза и факторы нейтрализации», опубликованную в № 7 нашего издания за 2003 г. -- Ред.

Цели и задачи национальных проектов во многом совпадают с целями и задачами целевых программ различного уровня. Поэтому необходим эффективный механизм их экономической и организационной интеграции. В этом плане отметим, что основная идея национального проекта "Доступное и комфортное жилье" - в переходе на экономические методы управления, четком определении роли государства и местного самоуправления в новых условиях, опережающем развитии рыночной инфраструктуры. Соответственно, необходимо создать полноценные и эффективные управленческие системы, использующие современные управленческие технологии: сетевое планирование, управление проектами, целевое управление и др.

Дискуссионным остается вопрос о включении или невключении задач по реализации национальных проектов России в действующие программы социально-экономического развития и другие текущие документы субъектов Федерации и муниципальных образований. Предпочтительно, что для разделения проблем реализации стратегии национального проекта и действующей жилищной программы необходимо провести четкое разделение между ФЦП "Жилище" и национальным проектом "Доступное и комфортное жилье - гражданам России". Обязательства, взятые государством по предыдущим жилищным программам, должны учитываться, но не в рамках национального проекта. В противном случае национальный проект как институциональная форма утратит свое значение и только лишь усложнит действующий механизм реализации целевых программ. В связи с этим можно предположить, что задача национальных проектов - определить "узкие места" и сосредоточить ресурсы на их "расшивке", после чего будет достаточно задействовать стандартный набор управленческих инструментов, в том числе и целевые программы. Таким образом, национальный проект должен стать не аналогом федеральных целевых программ, а средством быстрой концентрации ресурсов на решении первоочередных задач. Представляется, что в рамках собственно национальных проектов должны быть сформулированы долгосрочные цели в той или иной сфере, развитие которой выделено в качестве национального приоритета. На следующем шаге эти приоритеты оформляются организационно, под них выделяется финансирование, они включаются в направления деятельности соответствующих отраслевых органов управления. После этого реализация целей и задач национальных проектов становится возможной в рамках целевых программ.

Национальные проекты не должны стать каналом прямого финансирования полномочий, закрепленных новым законодательством за муниципалитетами и субъектами Российской Федерации как их собственные полномочия, на исполнение которых они должны получать соответствующие доли консолидированного бюджета. Успешная реализация национальных проектов возможна только в том случае, если будет найден организационно-экономический механизм, обеспечивающий повышение самостоятельности местных бюджетов, прозрачность и эффективность расходования бюджетных средств. В настоящее время ни в одном регионе в расходной части бюджета нет пункта "Реализация национальных проектов". И при дефиците бюджета практически невозможно будет изыскивать дополнительные средства на софинансирование.

Более того, несмотря на выделенные средства, объемы финансирования остаются недостаточными для решения масштабных проблем, обозначенных в национальных проектах. Возможно, для апробации новых механизмов управления и системы финансирования следовало бы определить конкретные регионы, в которых будет воплощаться национальный проект.

Для четкого разграничения ответственности необходимо определить полномочия органов управления различного уровня. Так, задачи федерального центра:

- управление реализацией национального проекта, координация работы всех его участников;

- доработка необходимой законодательной базы;

- финансирование за счет средств федерального бюджета обязательств по обеспечению жильем инвалидов, ветеранов и других категорий граждан;

- оказание поддержки молодым семьям и молодым сельским специалистам в улучшении жилищных условий;

- софинансирование мер по увеличению жилищного строительства и модернизации объектов коммунальной инфраструктуры.

Региональные власти будут заниматься:

- разработкой региональных программ по формированию рынка доступного жилья и обеспечению комфортных условий проживания граждан;

- административно-организационным обеспечением реализации программ;

- софинансированием федеральных программ.

Перед муниципалитетами стоят следующие задачи:

- привлечение средств частных инвесторов в жилищно-коммунальную сферу и реформа управления жилищным фондом;

- создание условий для увеличения объемов жилищного строительства;

- предоставление социального жилья нуждающимся гражданам - очередникам.

С точки зрения организации управления одна из главных задач на сегодняшний день - обеспечение сквозного управления национальными проектами. В этом направлении видится два варианта действий.

Первый - создание временных органов управления реализацией национальных проектов. В этом случае создается цепочка, начиная от совета при главе администрации по реализации приоритетных национальных проектов, назначения заместителей главы администрации, ответственных за реализацию каждого национального проекта, и заканчивая формированием рабочих групп при соответствующих отраслевых департаментах и управлениях.

Второе - введение новых организационных звеньев в структуре администраций, курирующих выполнение национальных проектов. Для координации деятельности по реализации национальных проектов в целом целесообразно создание структурного подразделения аппарата администрации при заместителе председателя главы администрации. Если идти по этому пути, то целесообразно повышать статус отраслевых органов управления, в ведение которых попадают национальные проекты..

На муниципальном уровне для координации деятельности и создания системы гражданского контроля за ходом реализации национальных проектов формируются общественно-экспертные советы. Туда входят не только специалисты городских служб, но и представители общественности. При этом региональные органы управления должны координировать работу муниципалитетов, а также оказывать им информационную и методическую поддержку.

Отдельно стоит вопрос контроля и оценки эффективности использования бюджетных средств, направляемых на реализацию национальных проектов. Очевидно, что ответственность должны взять на себя в равной степени как хозяйствующие субъекты, так и государственные служащие. В этом случае целесообразно использовать технологии управления по результатам: для государственных служащих должны вводиться критерии и показатели оценки результатов работы органов исполнительной власти и каждого конкретного исполнителя по закрепленным за ними функциям. Для национальных проектов эти функции должны устанавливаться региональными нормативными актами. При организации контроля за использованием выделяемых на эти цели государственных ресурсов возможна и полезна открытая оценка результатов работы гражданами, например, путем проведения социологических опросов. Кроме того, должна вводиться система регулярных отчетов перед вышестоящими организациями.

Несмотря на короткий срок практической работы над национальными проектами, можно выделить проблемы системного характера, которые частично озвучивались на стадии обсуждения президентской программы, но которые пока не решены:

- повышение инвестиционной привлекательности жилищного строительства; увеличение площадок, предназначенных для массового строительства, их тендерное распределение, стимулирование быстрого освоения уже выделенных площадок, например, через инструменты налоговой или земельной политики; оптимизация объемов затрат инвестора на строительство инфраструктуры и доли государственной и муниципальной собственности в структуре вновь построенного жилья; создание современной системы правового зонирования территории и государственного кадастра недвижимости;

- рост конкурентоспособности тех видов производств (отраслей), которые необходимы для успешной реализации национальных проектов; создание в регионах собственного производства ряда строительных материалов, а также поддержка отраслей рыночной инфраструктуры (коммерческие и ипотечные банки, страховые организации, кредитные бюро и т.д.); подготовка квалифицированных кадров;

- снижение удельного веса ветхого и аварийного жилья в структуре жилищного фонда; ликвидация накопленного износа коммунальных и инженерных сетей; принятие решений на основе современной градостроительной документации;

- развитие классической (без участия государства) и социальной (с участием государства) ипотеки. Доступность жилья невозможно обеспечить без ипотечных программ, однако в условиях высокоинфляционной российской экономики и несбалансированного рынка субсидирование процентных ставок по ипотечным кредитам, как и снижение первоначального взноса, приведет к росту цен и может спровоцировать кризис на рынке жилья;

- реформирование естественных монополий, адекватная тарифная политика и техническое регулирование, развитие системы социальных гарантий, адресных жилищных субсидий;

- развитие государственно-частного партнерства в сфере строительства и эксплуатации жилья, формирование договорных отношений, при которых государство будет брать на себя часть рисков и гарантировать бизнесу достаточную прибыльность проектов при условии сохранения социальной направленности программы, его ценовой доступности; поддержка инициатив в рамках социальной ответственности бизнеса, в том числе помощи предприятий в приобретении жилья своими сотрудниками.(В качестве примера можно привести опыт Казахстана, где большим холдингам и предприятиям полностью передаются ветхие микрорайоны для новой застройки. Предприятия в поставленные сроки сдают микрорайон с готовой инфраструктурой, за что в течение определенного времени с них не взимаются налоги);