Сравнительный анализ пушкинской речи Достоевского (1880) и речи Эрнеста Ренана "Что такое нация?" (1882): идеология, риторика рецепция

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ

ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет Санкт-Петербургская школа гуманитарных наук и искусств

Образовательная программа «Филология»

Выпускная квалификационная работа - БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА

по направлению подготовки 45.03.01 «Филология»

образовательная программа «Филология»

Сравнительный анализ пушкинской речи Достоевского (1880) и речи Эрнеста Ренана «Что такое нация?» (1882): идеология, риторика рецепция

Киселевич Мария Олеговна

Научный руководитель

PhD. Д. В. Токарев

Санкт-Петербург, 2020

АННОТАЦИЯ

В дипломной работе на тему «Сравнительный анализ Пушкинской речи Достоевского» (1880) и речи Эрнеста Ренана «Что такое нация?» (1882): идеология, риторика, рецепция» рассматривается проблема национальной идентичности в речи Ф. Достоевского и Э. Ренана на основе сравнительного анализа. Помимо исторического и идеологического контекста, оба текста анализируются с точки зрения риторики. Представленное исследование направлено на то, чтобы предложить наиболее полное представление о «Пушкинской речи» Ф. Достоевского в свете работы французского историка Э. Ренана.

ВВЕДЕНИЕ

В XIX веке проблема национальной идентичности была одной из ведущих как в европейских государствах, так и в Российской Империи. Этап, который наложил отпечаток на формирование понятия «нация», был связан с идеями эпохи Просвещения и деятельностью таких людей, как Ж.-Ж. Руссо, аббат Сийес, Декарт, которая получила широкое распространение после Великой французской революции. Идеи о значении «нации» в духе просвещения не обошли и Российскую Империю и вылились в полемику между различными общественно-политическими объединениями как, например, между западниками и славянофилами, началом которой послужило «Философическое письмо» П. Чаадаева, в котором был выдвинут тезис об отсутствии философии в России и, как следствие, ее истории и самобытности. Таким образом, вопрос о национальной идентичности в России стал неотъемлемой частью публичного дискурса и оставался актуален на протяжении всего XIX века в контексте сложившейся общественно-политической ситуации. речь достоевский ренан риторика

В данной исследовательской работе предпринята попытка рассмотреть и проанализировать «Пушкинскую речь» (1880 г.) Ф. Достоевского. Помимо этого, в работе предпринята попытка провести сравнительный анализ «Пушкинской речи» Ф. Достоевского и доклада Э. Ренана «Что такое нация?»(1882 г.). Сравнительный аспект позволит наиболее полно рассмотреть «Пушкинскую речь», расширить понимание взглядов Ф. Достоевского, сравнить между собой идеологические взгляды двух мыслителей с опорой на исторический контекст. Далее следует подробнее остановиться на «Пушкинской речи».

Общепризнанно, что Ф. Достоевский является романистом мирового значения. Не смотря на то, что существует огромное множество исследовательских работ, посвященных творчеству писателя, Ф. Достоевский не теряет своей актуальности и по сей день, привлекая внимание как русских, так и зарубежных исследователей. Основным объектом исследования, в частности, являются романы Ф. Достоевского, благодаря которым за Ф. Достоевским закрепился статус религиозного мыслителя. Однако такой подход в изучении творчества писателя является малоэффективным, поскольку публицистика Ф. Достоевского остается малоизученной относительно романов писателя, что приводит в конечном счете к неполноте восприятия творчества Ф. Достоевского.

В данной работе главным предметом исследования является «Пушкинская речь» Ф. Достоевского, которая рассматривается как общий итог всех размышлений писателя и квинтэссенция его философских идей, затрагивающих вопросы о будущем России, о русском народе, нравственности. Речь Ф. Достоевского, произнесенная по случаю юбилея Пушкина, оказала сильное впечатление на слушателей и вызвала всплеск эйфории, о чем писали свидетели. В связи с такой реакцией Ф. Достоевский решился на публикацию речи в своем моножурнале «Дневник писателя» в 1880 году. Таким образом, интерес к «Пушкинской речи» в данной исследовательской работе обусловлен ее малоизученностью и случаем массовой истерии. В связи с этим в работе предпринята попытка разбора речевых стратегий, используемых Ф. Достоевским в своей речи для более комплексного анализа.

1. Таким образом, цель исследовательской работы можно сформулировать следующим образом: проведение комплексного анализа (в том числе сравнительный аспект) «Пушкинской речи» Ф. Достоевского с целью углубления и расширения знаний в области творчества Ф. Достоевского.

2. Для того чтобы успешно достичь указанной цели исследования, было принято решить ряд поставленных задач в ходе исследования:

1. Рассмотреть и проанализировать проблемы национального строительства на примере Франции и России в XIX веке

2. Провести анализ полемику между общественно-политическими объединениями в России на примере западников и славянофилов, некоторые идеи которых легли в основу «почвенничества» Ф. Достоевского

3. Провести анализ «Дневника писателя» Ф. Достоевского с точки зрения идей «почвенничества»

4. Провести анализ «Пушкинской речи» Ф. Достоевского с точки зрения квинтэссенции идей, отраженных в «Дневнике писателя»

5. Разобрать и проанализировать жанровые особенностей «Пушкинской речи»

6. Разобрать и проанализировать речевые стратегии «Пушкинской речи»

7. Провести сравнительный анализ «Пушкинской речи» Ф. Достоевского и доклада Э. Ренана «Что такое нация?» с точки зрения исторического и идеологического контекста.

3. К методам данного теоретического исследования следует отнести: 1) сбор данных, предполагающий сбор материалов, литературы по выбранной теме; 2) анализ данных, который заключается в определении степени релевантности выбранных источников, их сравнении между собой и установлении взаимосвязи между ними; 3)сравнительно-сопоставительный анализ двух текстов, а именно «Пушкинской речи» Ф. Достоевского и доклада Э. Ренана «Что такое нация?»

Резюмируя вышесказанное, следует отметить, что выделенные составляющие работы обеспечивают успешное проведение исследования.

Прежде чем перейти к непосредственно к самому исследованию, необходимо обратиться к структуре исследовательской работы. Итак, данная исследовательская работа включает в себя две основные главы.

В первой главе речь идет о формировании понятия «нация» в духе идей Просвещения во Франции и в России и становлении этой темы неотъемлемой частью публичного дискурса. Также в этой главе рассматривается полемика между славянофилами и западниками, из которой проистекает так называемое «почвенничество», к которому относил себя Ф. Достоевский. Завершающим разделом в первой главе является рассмотрение идей «почвенничества», отраженных в «Дневнике писателя».

Если первая глава посвящена больше общественно-политическому и идеологическому контексту, то вторая глава исследовательской работы посвящена анализу двух конкретных текстов: «Пушкинской речи» Ф. Достоевского и докладу «Что такое нация?» Э. Ренана. В первом разделе «Пушкинская речь» рассматривается с точки зрения исторического и общественно-политического контекста. Помимо этого, работа предполагает анализ жанровых особенностей. Отдельный раздел посвящен к исследованию речевых стратегий, к которым прибегнул Ф. Достоевский в своей речи. Завершающим этапом является сравнительно-сопоставительный анализ доклада Э. Ренана и речи Ф. Достоевского.

ГЛАВА 1. ФОРМИРОВАНИЕ ПОНЯТИЯ «НАЦИЯ» В РОССИИ И ВО ФРАНЦИИ В XVIII-XIX ВВ.

1.1 Понятие «нация» и формирование французской национальной идеи во второй половине XVIII в.

Понятие «нация» представляет собой основополагающий компонент, который становится неотъемлемой частью политического дискурса, начиная c XVIII века на фоне борьбы идей эпохи Просвещения.

Несмотря на то, что ниже подробно описывается формирование понятия «нация» во второй половине XVIII века, в предреволюционную эпоху, прежде всего следует обратиться к этимологии слова «нация». В исследовательской работе «Национальная идея в Западной Европе в Новое время» описываются времена Старого порядка во Франции и автор пишет следующее: «Термин нация появляется во французских источниках с XII в. и происходит от латинского natio (рождение, племя, народ). Поначалу он употреблялся именно в латинской форме natio, которую со временем вытеснила французская nacion, а позднее nation. Это был синоним другого латинского термина -- gens (род), и при переводе латинских текстов на французский язык слово gens передавалось как nation. Слово natio обычно указывало на людей, объединенных общим происхождением. Так, в Средние века университетские, церковные, купеческие и иные объединения и землячества назывались нациями.» Таким образом, если ранее под понятием «нация» подразумевалась привилегированная группа людей, обладающих особым статусом, то в предреволюционную эпоху ввиду политической ситуации понятие «нация» вбирает в себя новые смыслы.

Для начала следует обратиться непосредственно к самому понятию «нация» в контексте предреволюционной эпохи и предложить наиболее подходящую его интерпретацию. Так, современное понятие «нация» во французском языке формируется в конце XVIII и является синонимичным по своему значению со словом «peuple» (с фр. языка переводится как «народ»). На примерах толкований из словарей и энциклопедий, приведенных исследователем, ниже рассмотрено и проанализировано это понятие.

1. К признакам нации из «Словаря Академии» ( в изданиях 1694, 1740, 1762 гг.) относятся следующие компоненты: общая территория, государственность и законы; язык; обычаи и нравы : «Все обитатели одного государства, страны, живущие под одними законами, говорящие на одном языке и т. д. [...] Каждая нация имеет свои обычаи и нравы. [...] Нацией называют также обитателей одной страны, даже если они не живут под одними законами и являются подданными разных государей.»

2. В словаре Фюретьера 1690 г. предложена следующая интерпретация: “Собирательное имя существительное, которое обозначает многочисленный народ, живущий на определенном пространстве земли, заключенном в определенных границах или подчиненном одному правителю”. Помимо этого, автор книги отмечает еще один важный компонент при рассмотрении понятия - национальный характер: “Каждая нация имеет свой особый характер. [...] Замечательно было бы сопоставить нравы и обычаи всех нации.

3. В «Энциклопедии» Д. Дидро представлена следующая трактовка: «Нация…. собирательное слово, употребляемое для обозначения значительного количества народа, живущего на некотором пространстве территории, заключенном в определенные границы, и подчиняющегося одному правительству». Помимо этого, исследователь указывает, что автором статей о вопросах нации был шевалье де Жокур. Он также считал, что нация обладает национальным характером. В этом смысле его интерпретация была близка интерпретации, изложенной в словаре Фюеретьера. В книге также сделан на этом акцент: «Новым у де Жокура стало заявление о том, что “под гнетом деспотизма родины нет».

На примере этих толкований в рамках исторического контекста можно сформулировать следующий вывод: если ранее в основе «мистического тела» государства была монархия, поддерживаемая религией и вместе с тем являющаяся защитницей нации, представленной привилегированными сословиями, то впоследствии авторитет монархии падает наряду с процессом дехристианизации. В результате, понятие «нация» переосмысляется: «Но постепенно вырабатывалась принципиально новая концепция нации как самобытного и суверенного сообщества, независимого от короля.» На фоне этого возникает необходимость формирования общности на других принципах. Реконструкция понятия «нация» была подхвачена такими видными деятелями как, например: аббат Сийес, Ж.-Ж. Руссо, на примере работ будет рассмотрено то, какие изменения претерпевает понятие.

На фоне споров в Европе о значении понятия «нация» серьезный вклад по этому вопросу вносит французский аббат Сийес (Эммануэмль-Жоземф Сийемс). Если в традиционном смысле понятие «нация» распространялось исключительно на такие сословия как духовенство, дворянство, то аббат Сийес переосмысляет это понятие и провозглашает именно «третье сословие» нацией в своей брошюре «Что такое третье сословие?» (ориг. «Qu'est се que le tiers etat») в январе 1789 накануне Великой Французской революции. В. Богучарский объясняет успех Сийеса так: «В чем же секрет, в чем разгадка громадного успеха произведения Сийеса? Ответ ясен: Сийес сжато и ясно формулировал то, что было, так сказать, разлито во всей Франции и составляло характерную черту предреволюционной эпохи: желание «третьего сословия» выйти из того унизительного положения, в котором находилось оно при старом режиме, и осознание этим сословием - буржуазией - своего значения в государственной и общественной жизни Франции». Исходя из этого, понятие «нация» отождествляется с так называемым «третьим сословием» во французском смысле, которое, по словам Сийеса, есть «все»:

1) Что такое третье сословие? - Все.

2) Чем оно было до сих пор в политическом отношении? - Ничем.

3) Чем оно желает быть? - Чем-нибудь.

Анализируя работу Сийеса, А. Тесля отмечает, что Сийес, рассматривая «третье сословие» как политическую корпорацию, обозначает нацию следующим образом: «...данная политическая корпорация должна распространиться на народ, а именно: народ как целое, народ как некая совокупность должен стать политическим субъектом, то есть некое множество людей, заключенное в определенных границах, должно стать нацией». Исходя из этого, можно предположить, что духовенство, аристократия, как обособленные социальные группы, не способны являться нацией, которая должна произрасти из народа. Нарастающая сила «третьего сословия» особенно ярко проявляет себя в отношении монархии. На протяжении XVII в. во Франции происходит дехристианизация общества. Если ранее монарх обладал «священной властью», то постепенно происходит развенчивание образа монарха и обретение народом новых ценностных ориентиров в связи с распространением идей Просвещения, политизацией народной культуры и активным распространением литературы. Эту тенденцию проследил Роже Шартье: «...с одной стороны в плане политическом «священным» теперь является не только король нация, депутаты, права личности так же священны, с другой стороны представление о божественной природе его «священной власти» часто уступает место представлению о том, что эта власть дана ему народом». Также он отмечает следующее: «В пылких речах наказов 1789 года уже свозит неосознанное разочарование - чары развеялись, и природа королевской власти уже не кажется божественной, что сделало возможным, мыслимым революционное осквернение монархии..., а затем и неслыханное деяние - казнь свергнутого государя, уничтожение его физического и политического тела.» В результате монарх, утративший свою власть, становится королем французов, то есть выбранным народом, в чьих руках находится реальная власть. Девиз конституционной монархии гласит: «La Nation, la Loi, le Roi (Нация, Закон, Король)», однако по итогу он оказывается не способен убедить и объединить нацию по причине различных интерпретаций понятия «нация». В противовес этому девизу знаменитые слова из речи «Об организации Национальной гвардии« Максимилиана Робеспьера: «Libertй, Йgalitй, Fraternitй» (Свобода, Равенство, Братство) воспринимаются как реальный национальный девиз Французской Республики.

Ж.-Ж Руссо (1712 - 1778), наряду с аббатом Сийесем, утверждал, что именно «третье сословие», т.е. большинство населения, которое производит социальные блага, и представляет собой истинную нацию в противовес аристократии. Н.И. Хорошевский в своей статье резюмирует понятие «нация» по Ж.-Ж Руссо, основываясь на его работе «Общественный договор», и указывает следующее: «Ж.-Ж. Руссо в «Общественном договоре» впервые удалось указать на смысловые значения понятий «народ», «граждане», «подданные». По его мнению, члены ассоциаций - государства «в совокупности получают имя народ, а в отдельности называются гражданами, как участвующие в верховной власти и подданные как подчиняющиеся законам государства» . Таким образом, народ, по мнению Ж.-Ж. Руссо, является нацией в том случае, когда имеет силу, направленную на укрепление и усиление государства: «Ассоциирование же народа с нацией он связывает с моментом становления его как субъекта политической деятельности в лице граждан, участвующих «в верховной власти», т.е. в управлении государством.» В одном из разделов о «Депутатах или Представителях народа в собрании нации», входящих в «Общественный договор», он выражает как раз идею о национальном единстве именно в лице «третьего сословия». Помимо этого, Ж.-Ж. Руссо пишет о своеобразном национальном духе, который существует вдали от столицы: «Каждая нация обладает особым, своеобычным характером, каковой можно определить, наблюдая не какого-нибудь единичного ее представителя, но целый ряд таковых. Ежели вам угодно изучить дух и нравы той или иной нации,

отправляйтесь в отдаленные провинции, куда не столь часто заглядывают чужестранцы, где меньше оживления и всяких общественных

связей, где жители реже переезжают с места на место, не столь быстро богатеют или разоряются и где прочнее имущественное положение. [...] Вы не встретите настоящих французов в Париже, но увидите их в Турени; подлинных англичан увидите не в Лондоне, а в Мерселе,

настоящих испанцев -- не в Мадриде, а в Галисии. Именно в этих

глухих уголках народ сохранил свою самобытность и не подвергался

смешению с другими национальностями; в провинции резче выступают хорошие и дурные стороны того или иного управления, подобно

тому как с увеличением радиуса дуга становится ближе к прямой и ее

легче измерить.» Таким образом, по мнению Ж.-Ж. Руссо, «третье сословие», т.е. простой народ и является французской нацией, тем самым просветитель провозгласил принцип демократической свободы и сформулировал национальную французскую идею.

Разумеется, идеи Ж.-Ж. Руссо и аббата Сийеса не отражают всей борьбы идей той эпохи. Но тем не менее можно рассматривать идеи Ж.-Ж. Руссо как своего рода преобразование «общественной мысли», послужившее одной из причин Великой Французской революции, как утверждал Морне. Памфлет аббата Сийеса представляет же в свою очередь результат формирования этой общественной мысли, а именно: народ является воплощением нации в политическом ключе. Наиболее удачный вывод относительно этой темы сформировал Н. И. Хорошевский: в своей статье он резюмирует опыт формирования французской нации и отмечает, что в новое время понятие «нация» подразумевает народ и новую территориально-политическую единицу, то есть национальное государство. Кроме того, он пишет о начале формирования нового подхода в изучении нации, а именно: «...французского как политического концепта...»

Как уже сказано, понятие «нация» прочно закрепилось в публичном дискурсе на протяжении XIX века, однако следует отметить и то, что оно трансформировалось. Если в начале XIX века понятие «нация» осмысливается скорее в политическом контексте, то во второй половине XIX века набирает популярность расовый подход, несмотря на то, что расизм сам по себе существовал до того, как получил теоретическое обоснование. В «Эссе о неравенстве человеческих рас» Артюр де Гобино впервые употребил термин «раса». В связи с этим «арийский расовый тип» рассматривался как превосходящий тип, носитель высокой культуры. В книге «Расовые представления во Франции и России в XIX-XX вв.» С. Зенкин пишет: Признавая равенство между людьми, демократическое общество все же нуждается в том, чтобы как-то их классифицировать, и для этого оно применяет не устойчиво-иерархические категории вроде «дворянства» или «дyxoвeнcтвa», но подвижные множества объектов, связанных между собой тем, что Витгенштейн называл «семейным сходством». Раса представляет собой одно из таких множеств, в котором предполагаются в буквальном смысле «семейные», наследственные сходства между индивидами». Исходя из этого, во внимание принимается уже не сословный строй как было в начале века, а уже другие элементы, более абстрактные. Так, например, С. Зенкин указывает на сближение «чистой расы» с «Абсолютом». В контексте этой идеологической ситуации и будет проанализирован доклад Э. Ренана и речь Ф. Достоевского о второй главе.

1.2 Понятие «нация» в России и формирование русской национальной идеи

Великая Французская революция наложила непосредственно свой отпечаток, и понятие «нация» в Российской империи было подвержено смысловым изменениям. Если в XVI веке понятие «нация», заимствованное из Речи Посполитой, фигурировало как шляхта, то есть дворянское сословие, то впоследствии можно наблюдать его трансформацию: «Можно сказать, что в конце XVIII и начале XIX века понятие нация заимствуется в Россию заново, уже из контекста революционной Франции.» - отмечает историк А. Миллер. Ниже будут приведены некоторые фактические данные из работы автора.

Во французской «Декларации прав человека и гражданина», принятой в 1789 году, в третьей статье говорится следующее: «Источником суверенной власти является нация. Никакие учреждения, ни один индивид не могут обладать властью, которая не исходит явно от нации.» Таким образом, в третьей статье постулируется то, что власть является легитимной лишь в том случае, если она происходит от нации.

Подобные мысли закрадываются среди русской дворянской элиты и в Российской империи во времена правления Александра I в связи с веяниями Великой французской революции и заграничными походами 1813-1814 гг. Российское правительство видело реакцию общества и чувствовало необходимость перемен в обществе. В качестве фактического материала А. Миллер приводит в пример письмо, где Александр I написал письмо Лагарпу, написанное в духе Просвещения: «...я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить ее сделаться игрушкой в руках каких-либо безумцев […] мне кажется, что это было бы лучшим родом революции, так как она была бы произведена законною властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена, и нация избрала бы своих представителей. Вот в чем заключается моя мысль.»

В контексте этой эпохи примечательной является фигура М. Сперанского, которому было поручено разработать конституционный проект, предполагавший принятие конституционной монархии в ближайшем будущем. Далее, исходя из заметок М. Сперанского, можно утверждать, что политик выводит две основные политические силы, а именно: силу со стороны народа и силу со стороны правительства: «Силы, вверенные народом правительству, в руках его соединялись в одну массу. Из сил физических составлялись войски, из богатств народных - деньги, из уважения - почести» . Исходя из этого, можно утверждать о том, что реформаторский (конституциональный) путь, намеченный еще Францией, был проложен в Российской империи. Таким образом, в то время складывается тенденция расшатывания постулата о незыблемости абсолютизма, при котором вся власть находится исключительно в руках монарха, и вместе с тем происходит увеличение роли нации, которая осмысляется как реальная движущая политическая сила.

Позицию такого рода можно связать с деятельностью декабристов. Так, П. Пестель, один из руководителей Южного общества декабристов, в своем программном документе «Русская Правда» именно в духе идей эпохи Просвещения пишет с большой буквы о значении нации, для которой вводит понятие «Народ»: «А по сему Народ Российский не есть принадлежность или Собственность какаго либо лица или Семейства. На против того Правительство есть принадлежность Народа и оно учреждено для Блага Народнаго а не Народ существует для Блага Правительства.» Резюмируя, следует добавить, что мысль П. Пестеля отражает идеи аббата Сийеса и Ж.-Ж. Руссо о значении «третьего сословия»: «Народ» (нация), по мнению П. Пестеля, стоит выше правительства и обладает реальной властью, в то время как правительство должно служить на благо народа.

Однако, несмотря на то, что вопросы о конституции, политической свободе являлись уже неотъемлемой частью общественно-политического дискурса, после Восстания декабристов и польского восстания в 1830-1831 году, понятие «нация» было вытеснено из публичного дискурса: «После восстания декабристов и польского восстания 1830-1831 годов прежний дискурс о нации и национальном представительстве как желанной, хотя и труднодостижимой цели, сменился в позиции официальных кругов отрицанием конституции и национального представительства как неуместных для России в принципе. Это потребовало и отказа от понятия нация как слишком тесно связанного с идеями конституционализма».

Смена политического курса с либерального на охранительно-консервативный при правлении Николая I предполагала под собой формирование идеологии, построенной на идеи о самобытности России, идеи, которая бы шла параллельно и не пересекалась с либерально-революционными настроениями, повсеместно распространившимися на Западе под лозунгом Робеспьера.

Таким образом, С. С. Уваровым, министром народного просвещения, была предложена государственная идеология, так называемая «Теория официальной народности», получившая широкое распространение как триада «Православие, самодержавие, народность».

Несмотря на то что формула С.С. Уварова трехчастная, прежде всего следует обратить внимание на понятие «народность» в контексте исследуемой темы.

Понятие «народность» выместило понятие «нация» ввиду запрета на заимствованное у Запада слово «нация». Вследствие цензуры понятие «народность» выходит на первый план, получает широкое распространение и оказывает огромное влияние на XIX век в целом. В николаевское время понятие «народность» само по себе довольно абстрактно, В. Белинский в 1841 году писал: «Слово же народность именно есть одно из тех слов, которые потому только и кажутся слишком понятными, что лишены определенного и точного значения» .

В результате можно предположить, что такая размытость понятия «народность», отсутствие точного определения создали огромное смысловое поле общественно-политических объединений, а именно: для западников и славянофилов.

В рамках исследования творчества Ф. Достоевского и его почвенничества сначала следует обратиться к этим двум либеральным течениям общественной мысли.

Раскол общества на западников и славянофилов исторически признан реакцией на «Философические письма» (1828-1830 гг.) П. Чаадаева, но тем не менее сам по себе вопрос о национальной идентичности и пути развития России вызревал достаточно долго и требовал разрешения.

Итак, ниже будут рассмотрены основные положения славянофильства и западничества в целом. После изложения представлен взгляд Ф. Достоевского на концепции этих течений.

Если С.С. Уваров ставит на первое место «самодержавие» ввиду интересов монархии и занимаемой им государственной должности, то славянофилы, опираясь на «народность» в свете своей концепции, предлагают философское обоснование: «Благодаря славянофилам, «народность» в русской социально-политической мысли стала прирастать синонимами: «народный дух», «народная личность», «народная физиономия», «народная стихия»«.

Славянофилы находят подлинную силу в русском народе и в духе романтизма идеализируют допетровскую Русь, считая, что до раскола, до европеизма Россия была одним целостным организмом, где народ жил в гармонии, опираясь на древнерусские традиции и нравы, основанные на православной вере, где разные сословия, такие как бояре и крестьяне, находились в тесных и дружеских отношениях между собой. Насильственный деспотизм Петра I в свою очередь нарушил этот принцип целостности и задал совершенно противоположный и неправильный исторический вектор развития России, способствовавший развращению нации и потере истины.

Поскольку рационализм всячески отвергается славянофилами, то вполне логично, что они опираются на сугубо иррациональный способ познания с опорой на введенное Гегелем понятие «национальный дух», эмпирическим воплощением которого является народ. Е. Бобровских в своей статье приводит слова Д.А. Хомякова: «Д.А. Хомяков объясняет это тем, что «народность» состоит из неуловимых для формального определения элементов «и можно только сказать, что народность есть коллективная индивидуальность, столь же ясная и столь же неопределимая, как индивидуальность отдельных лиц.» Здесь опять же выражается стремление славянофилов к достижению целостности, к единению. ;»Никогда нельзя будет никаким анализом дойти до уяснения всего синтеза народного духа, который, как всякая жизнь, не постигается, а только воспринимается, как факт априорный.» Исходя из этого, можно заключить, что славянофилы опираются на свои конкретные догматы и отвергают всякую попытку анализа, о чем впоследствии пишет Ф. Достоевский в своих статьях.

Поскольку иррациональное постижение связано с религией, то «народность» рассматривается в рамках православия. Так, по мысли И. В. Киреевского, «особая форма богосознания» определяет особенность той или иной народности. Ю.Ф. Самарин утверждал следующее: «Говоря о русской народности, мы понимаем ее в неразрывной связи с православной верою, из которой истекает вся система нравственных убеждений, правящих семейною и общественною жизнью русского человека.» Говоря о православной вере, А. К. Аксаков писал: «Без Веры Православной [народ] не имеет значения: вся жизнь его основана на ней, с ней неразрывно соединена, на ней основана и его народность. Поэтому тот, кто не Православный, не принадлежит к Русскому народу, хотя бы он был и Русского происхождения». Такая позиция близка Ф. Достоевскому, считавшему, что нравственность русского народа зиждется на православной вере, однако ориентир славянофилов на православие опять же был с оглядкой на утопическое прошлое через призму допетровской эпохи.

Ф. М. Достоевский разделял мнение о том, что русский народ обладает огромной внутренней силой и единение с ним способствует укреплению и возвращению России ее целостности. Более того, русское православное единство определит дальнейший путь других европейских стран. В этой любви к народу писатель сходился во мнении со славянофилами. Однако впоследствии в своих работах подверг как славянофильство, так и западничество жесткой критике на примере работ «Два лагеря теоретиков» 1862 г., «Последние литературные явления. Газета «День»«, опубликованных в журнале «Время».

Романтизацию идеала московской Руси, его идеализацию и радикальную неприязнь Запада славянофилами Ф. М. Достоевский принимает за фанатизм и нежелание считаться с духом временем. Писатель, критикуя славянофильский журнал «День», в статье «Два лагеря теоретиков» пишет: «В голосе «Дня» есть много честности. Он хочет действовать в интересах нашего земства, ратует за его интересы, поэтому он с особенной силой отрицает современный строй общества...» В результате, принимая во внимание такие важные проблемы как польский вопрос, крестьянский вопрос, вопрос по улучшению земств, славянофилы все равно остаются в стороне и даже гнушаются современной жизни. Принимая народ в его первоначальном облике за единственный источник силы для России, славянофилы выступают против прогресса, против цивилизации, считая все это ложью и слепым раболепием перед Западом: «Всё ложь, всё фальшь,-- говорит он в одной передовой статье своей,-- всё внутреннее развитие, вся жизнь общества, как проказой, заражены ею (то есть ложью)». В этой косности, по выражению писателя, кроется тотальное «непонимание жизни». Так, например, славянофилы, категорически не признающие просвещение в любом его проявлении, вместе с тем отвергают образованное общество и русскую литературу в частности, которая, по мысли Ф. М. Достоевского, сформировалась благодаря синтезу идей: на основе европейских традиций русские писатели выработали свою национально-русскую литературу: «Неужели Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Островский, Гоголь -- всё, чем гордится наша литература, все имена, которые дали нам право на фактическое участие в общеевропейской жизни, всё, что свежило русскую жизнь и светило в ней,-- всё это равняется нулю?»

В статье «Последние литературные явления. Газета «День»« Ф. М. Достоевский еще больше обрушивается на славянофилов. В этой статье писатель продолжает говорить о том, что время никак не заставило славянофилов поменять взгляд. Славянофилы, по выражению Ф. М. Достоевского, фанатично опирающиеся на свой излюбленный идеал московской Руси, по-прежнему далеки от настоящего мира: «Славянофилы имеют редкую способность не узнавать своих и ничего не понимать в современной действительности», заносчивы и все еще отказываются принимать русскую литературу, вышедшую из европейской традиции. Кроме того, в статье чувствуются, что Ф. М. Достоевский обвиняет славянофилов в чрезмерном фанатизме от своей концепции, сходный радикальному национализму. При нем, по мысли славянофилов, существует единая душа народа, которая раскрывается при наличие различных атрибутов. Так, православие рассматривается лишь как своего рода атрибут, влияющий на культуру нации. Исходя из этого, можно заключить, что национализм стоит выше православия, прикрывается религией, что в корне отличается от взглядов Ф. М. Достоевского, для которого христианская мораль - первоисточник всего: «И уж если пошло на тексты, то не грозный текст пророка приведет он (народ -- В. Т.) тогда, а милосердные слова бесконечной любви...»

Таким образом, несмотря на то, что Ф. М. Достоевский также считал, как и славянофилы, что внутренняя сила заключена именно в народе и приобщение к нему, возвращение к почве поможет обрести утраченную целостность, славянофильство, по мнению Ф. М. Достоевского, является закостеневшей системой убеждений, в основе которой лежит вымышленный идеал, не имеющий ничего общего с реальной жизнью. Ту же мысль относительно славянофилов высказал Н. Бердяев в статье «Славянофильство и славянская идея», взгляды которого во многом опирались на Ф. М. Достоевского: «...детское сознание русского народа, первое национальное пробуждение от сна, первый опыт самоопределения», также он указал, что они «что-то почуяли в русской национальной душе, по-своему выразили впервые это русское самочувствие, и в этом их огромная заслуга. Но всякая попытка осуществления славянофильской идейной программы обнаруживала или ее утопичность и нежизненность или ее совпадение с официальной политикой власти».

Далее для более глубокого понимания взглядов Ф. М. Достоевского ниже будет рассмотрена общая концепция западников и то, за что критикует их систему убеждений Ф. М. Достоевский.

Сам П. Чаадаев в своем первом «Философическом письме» изначально занял позицию западничества, высказав мысль о том, что Россия не относится ни к Западу, ни к Востоку, ей чужда философия, что является прямым свидетельством ее отсталости, и единственное, что ей остается - это наследовать европейскую модель исторического развития в чистом виде, как это привнес Петр I. Неевропейские формы быта рассматриваются как «нелепые отступления». Такая позиция в принципе закрепилась за сторонниками западничества.

В статье «Два лагеря теоретиков» Ф. М. обличает и западничество, которое стремится перенять европейскую модель без усвоения выработавшегося русского начала: «Наш идеал,-- говорит один лагерь теоретиков [западники],-- характеризуется общечеловеческими свойствами. Нам нужен человек, который был бы везде один и тот же -- в Германии ли то, в Англии или во Франции, который воплощал бы в себе тот общий тип человека, какой выработался на Западе». Вследствие такого подхода, по мысли Ф. М. Достоевского, утрачивается самобытность и происходит «обезличивание» русской нации. В отличие от тех же славянофилов и Ф. М. Достоевского, западники, со свойственным им аристократизмом, не находят необходимости в сближении с народом и считают народ глупым, необразованным, не находя в нем скрытой силы, «почвы».

Если в статье «Два лагеря теоретиков» Ф. М. Достоевский все же с сочувствием говорит о славянофилах, перечисляя их достижения, то в работе «Последние литературные явления. Газета «День»« его позиция скорее ближе к западникам. Прежде всего он ставит им в заслугу умение признать свои ошибки, анализа и стремление к истине путем развития литературы, художественного искусства. Кроме того, если ранее Ф. М.Достоевский подчеркивал, что аристократизм является границей, не позволяющей западникам сблизиться с народом , то теперь он уже недвусмысленно пишет о том, что западники впитали в себя русскую сторону жизни: «Будто в западниках не было такого же чутья русского духа и народности, как в славянофилах? Было, но западники не хотели по-факирски заткнуть глаз и ушей перед некоторыми непонятными для них явлениями, они не хотели оставить их без разрешения и во что бы ни стало отнестись к ним враждебно, как делали славянофилы; не закрывали глаз для света и хотели дойти до правды умом, анализом, понятием. Западничество перешло бы свою черту и совестливо отказалось бы от своих ошибок.» В результате, принимая во внимание русские традиции, быт, обращая свой взор на народ, западники выработали метод «реализма», закрепившийся в русской традиции в искусстве до конца XIX века: «...жизнь, хоть какая-нибудь, что действительность, что обновление, что залоги будущего, что даже самый возврат на родную почву и первый шаг к тому -- все-таки в руках реалистов, потому что европеизм, западничество, реализм -- все-таки это возрожденная жизнь, начало сознания, начало воли, начало новых форм жизни». Исходя из этого, можно заключить, что на примере утвердившегося реализма Ф. М. Достоевский указывает на возможность синтеза народности и европейского пытливого ума. Несмотря на некоторую симпатию к западничеству, все же западничество, по мнению писателя, все еще остается пронизано духом аристократизма.

Отталкиваясь от исторического контекста, сложившейся общественно-политической ситуации, выразившейся в полемике между двумя общественными объединениями и от критического подхода Ф. Достоевского в отношении этих двух объединений, удалось детально проследить за радикализмом каждого из этих направлений. Кроме того, разбор двух критических работ Ф. Достоевского позволил приблизиться к пониманию почвенничества Ф. Достоевского.

Для того чтобы подвести общий итог почвенничеству, следует обратиться к работе писателя, которую можно обозначить как манифест «Объявление о подписке на журнал „Время“ на 1861 год», в котором Ф. Достоевский довольно четко декларирует свою позицию.

Поскольку и западничество, и славянофильство рассматривались Ф. Достоевским как «непонимание жизни» и бессознательное стремление к разъединению, разобщенности, ведущей к невозможности вернуть органическое начало, то почвенничество, основанное не на радикализме восприятия конкретной идеи, а на соединении идей, их синтезу, воспринимается как возможность обрести гармонию в «почве», т.е. в народе: «Мы убедились наконец, что мы тоже отдельная национальность, в высшей степени самобытная, и что наша задача -- создать себе новую форму, нашу собственную, родную, взятую из почвы нашей, взятую из народного духа и из народных начал. Но на родную почву мы возвратились не побежденными. Мы не отказываемся от нашего прошедшего: мы сознаем и разумность его. Мы сознаем, что реформа раздвинула наш кругозор, что через нее мы осмыслили будущее значение наше в великой семье всех народов». Эта мысль была высказана и в критических статьях Ф. Достоевского выше.

В этом манифесте почвенничества Ф. Достоевский идет дальше в своих размышлениях и высказывает мысль о предназначении России в судьбе мира, о ее «общечеловеческой» миссии, которую способен выполнить русский народ со свойственным ему «примирительным взглядом» : «Мы предугадываем, и предугадываем с благоговением, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях; что, может быть, все враждебное в этих идеях найдет свое примирение и дальнейшее развитие в русской народности». Ф. Достоевский считает, что сила русского народа, в отличие от европейских, заключается в огромном запасе эмпатии, благодаря которой можно проникнуть в душу каждого из народов и стать одним целым с миром, в котором больше нет места соперничеству, идеи превосходства: «Мы говорим о примирении цивилизации с народным началом. Мы чувствуем, что обе стороны должны наконец понять друг друга, должны разъяснить все недоумения, которых накопилось между ними такое невероятное множество, и потом согласно и стройно общими силами двинуться в новый широкий и славный путь. Соединение во что бы то ни стало, несмотря ни на какие пожертвования, и возможно скорейшее,-- вот наша передовая мысль, вот девиз наш» .

1.3 «Дневник писателя»: исторический и идеологический контекст

Прежде чем приступить к анализу «Пушкинской речи» Ф. Достоевского, включенной в «Дневник писателя», необходимо проанализировать сам «Дневник писателя» в целом, а именно: затронуть исторический контекст, рассмотреть общий концепт дневника, а также дать характеристику жанровым особенностям произведения.

Изначально «Дневник писателя» выходил в газете-журнале «Гражданин» князя Мещерского. В то время Ф. Достоевский выполнял должность редактора. Впоследствии с 1876 года «Дневник писателя» Ф. Достоевского стал отдельным моножурналом, главным и единственным редактором которого был сам писатель. Исходя из этого, можно заключить, что «Дневник писателя» является воплощением мастерства писательства и журналистики одновременно, где Ф. Достоевский выступает как романист и журналист в одном лице. В связи с этим рассматривать отдельно выпуски журнала не имеет смысла, поскольку все оказывается подчинено общей идее Ф. Достоевского, является выражением его взглядов, начиная от художественных текстов, например, «Мальчик у Христа на елке» и заканчивая разбором судебных разбирательств как, например, «По поводу дела Кронеберга». Как справедливо отмечает В. Владимирцев: «...”Бездневниковый” Достоевский так же исторически не был возможен, как и “безроманный”. Это, может быть, самая “достоевская” внутренняя доминанта его творчества.». Таким образом, дневник своего рода можно рассматривать не просто как рефлексию Ф. Достоевского в отношении проблем общественной жизни и как возможность наиболее удачно выразить свои мысли благодаря публицистическому формату, а как неотъемлемая часть творчества писателя, где становится невозможным отделить фигуру писателя-мыслителя, столь полюбившегося своими романами и публициста, следовавшего духу времени и отвечающего запросам современности. О той же целостности дневника писал Д. Лихачев: «Важной составляющей стиля Достоевского, что также проявилось на страницах “Дневника”, было “сосуществование разных повествовательных голосов”, при котором трудно отделить хроникера, повествователя от автора. “Дневник писателя” Достоевского, с одной стороны, вобрал в себя черты романного мышления писателя, а с другой - стал доминантой литературно-публицистического единства художественного сознания Ф. М. Достоевского».

Вторая половина XIX века ознаменована огромными переменами в жизни общества. В связи с этим публицистика занимает ведущую роль в общественной жизни. Как уже сказано, «Дневник писателя» не укладывается в рамки публицистики и существует на стыке художественного и публицистического произведения. Соответственно, Ф. Достоевский не мог оставаться в стороне от событий того времени (писателя крайне волнуют такие проблемы как: восточный вопрос, крестьянский вопрос, положение России на мировой арене) и видел необходимость в том, чтобы иметь возможность высказаться независимо. И. Волгин в своей работе пишет: «Задача заключалась в создании нового жанра...Публицистику следовало одушевить. «Мысль изреченная» должна была соединиться с личностью того, кто ее изрек. В связи с этим личность писателя становится неотъемлемой частью дневника. Весь дневник оказывается личностен, каждая страница дневника проникнута духом Ф. Достоевского. В целом, взор писателя обращен на нравственные проблемы общества того времени: как на проблемы внутри семьи, так и на мировые. И. Волгин отмечает: «Страдания семилетней девочки и «судьбы Европы» вводятся в единую систему координат. Все оказывается равнозначно друг другу, но не равно само себе. Факты уголовной хроники обретают высшую природу, а крупнейшие мировые события низводятся до уровня уголовного факта»... И в этой системе маленькая дочь Кроненберга («слезинка ребенка!») и «судьбы Европы» имеют одинаковую нравственную ценность.»

В связи с этим следует заключить, что «Дневник писателя» - уникальное явление в художественной литературе и отечественной журналистике. Несмотря на то, что «Дневник писателя» можно отнести по ряду признаков к фельетону, журнал все равно выходит за рамки этого жанра: «Без сомнения, “Д. п.” будет похож на фельетон, но с тою разницею, что фельетон за месяц, естественно, не может быть похож на фельетон за неделю» . Таким образом, отличительной чертой «Дневника писателя» является то, что в нем каждая отдельная статья, независимо от ее проблематики, органично вписывается в общий концепт дневника («...В «Дневнике» предпринята попытка применить принципы этического максимализма к моделированию всей мировой истории - сверху донизу.») , «сверхзадачей» которого можно обозначить как стремление Ф. Достоевского пробудить нравственное начало в человеке.

Поскольку удалось прийти к выводу о том, что «Дневник писателя» несет в себе органический характер и подчинен определенной «сверхзадаче», следует подробнее остановиться на этой «сверхзадаче» и рассмотреть ее в нужном ключе, который позволит выйти на анализ «Пушкинской речи».

Как уже было сказано, Ф. Достоевский не относил себя ни с славянофилам, ни к западникам. Он являлся сторонником почвенничества и считал, что сближение с народом, возвращение к «почве» и одновременно учет опыта европейских цивилизаций способствует единению и сплочению духа. Если в ранних работах идеи почвенничества были лишь обозначены, то оформились они именно в «Дневнике писателя». Народный идеал, задача в сближении с народом, задача России, как носительницы Христовой истины, в единении цивилизаций - все это затрагивается во всем дневнике. В связи с этим ниже проанализированы конкретно выбранные работы статьи.

В февральском номере 1876 года в статье «О любви к народу. Необходимый контракт с народом» Ф. Достоевский как раз выражает свой идеал, воплощением которого для писателя является народ: «А идеалы его [народа] сильны и святы, и они-то и спасли его в века мучений; они срослись с душой его искони и наградили ее навеки простодушием и честностью, искренностью и широким всеоткрытым умом, и все это в самом привлекательном гармоническом соединении.» Далее Ф. Достоевский обращается к Пушкину, фигура которого, по мнению Ф. Достоевского, является воплощением народного духа; так же писатель продолжает мысль о выражении народного дух в литературе и упоминает Тургенева и Гончарова в этом ключе: «Но обращусь лучше к нашей литературе: все, что есть в ней истинно прекрасного, то все взято из народа, начиная смиренного, простодушного типа Белкина, созданного Пушкиным. У нас ведь все от Пушкина...Они [Тургенев и Гончаров] заимствовали у него [народа] его простодушие, чистоту, кротость, широкость ума и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному.» В приведенной цитате как раз таки довольно четко отражается почвенничество Ф. Достоевского, идея которого заключается в синтезе наследия европейской и русской культур.

Ф. Достоевский, в отличие от тех же славянофилов, придает огромное значение европейской культуре, давшей толчок развитию мысли в России. В июньской статье «Смерть Жорж Санд» 1876 года писатель решает не просто осветить смерть знаменитой поэтессы, оставившей большой след в мировой литературе. В этой работе чувствуется огромная художественная сила писателя, поскольку здесь Ф. Достоевский выходит за рамки осмысления творчества Жорж Санд, отходит от рефлексии в отношении юношеских впечатлений от прочтения. Выказывая мировую заслугу Жорж Санд, Ф. Достоевский плавно отходит от конкретно ее фигуры и переходит к осмыслению «сверхзадачи» России, ее будущего: «У нас - русских - две родины: наша Русь и Европа, даже и в том случае, если мы называемся славянофилами...Величайшее из величайших назначений , уже созданных русскими в своем будущем, есть назначение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству, - не в России только, не общеславянству только, но всечеловечеству...всечеловечность есть главнейшая черта и назначение русского.» Таким образом, несмотря на важность личности Жорж Санд, как представителя европейской цивилизации и человека, который олицетворяет всеобщие христианские идеалы, истинное предназначение в понимании Ф. Достоевского должна исполнить именно Россия, способная проникнуться духом других народов и отозваться «сильным и глубоким впечатлением». Так, например, Ф. Достоевский приводит в пример Шиллера, который воспринимается В России, по словам писателя, «гораздо национальней» , нежели в других странах Европы. Эта же мысль о способности русского духа перевоплощаться в другой национальный дух будет высказана позже в Пушкинской речи в 1881 году.

Не смотря на художественность «Дневника писателя», с той же силой он остается злободневным, но опять же эта злободневность упирается в общие идеалы Ф. Достоевского. Так, например, восточный вопрос или, другими словами, судьба славян является крайне тревожной темой для писателя. Во многих своих статьях он вновь обращается к этому вопросу. В работе «Утопическое понимание истории», опубликованной также в июне 1876 года, писатель наиболее развернуто выразил свои идеалы, выходящие за пределы исключительно восточного вопроса. Историческое развитие России по прошествии реформ Петра I рассматривается как уникальное явление в мировой истории в том смысле, что реформы Петра I послужили возможностью расширения взглядов, сближения с европейскими цивилизациями, с их идеалами и историей. Но при этих обстоятельствах в России сохранились православные идеалы, цель которых Ф. Достоевский обозначает как «всеслужение человечеству «. В единении славян под покровительством России, единственной хранительницей истины Христовой, Ф. Достоевский видит нравственную, а не политическую задачу. Православие, по мысли писателя, в отличие от католицизма и протестантизма, взывает к смирению, всепрощению и милосердию. Отказ от насилия, отсутствие стремления к политическому захвату - отличительные черты православной морали, по мнению Ф. Достоевского.