Поэма Н.А. Некрасова "Саша" в историко-литературном контексте

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

«ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ»

Факультет гуманитарных наук

Школа филологии

поэма н.а. некрасова «Саша» в историко-литературном контексте

Выпускная квалификационная работа - БАКАЛАВРСКАЯ РАБОТА

по направлению подготовки 45.03.01 Филология

образовательная программа «Филология»

Варфоломеева Полина Георгиевна

Рецензент

кандидат филологических наук Н.Н. Зубков

Научный руководитель

кандидат филологических наук А.С. Немзер

Москва 2018



Содержание

Введение

Глава I. Лирическое вступление как эквивалент эпического повествования

Глава II. Идиллия в структуре поэмы

Глава III. Некрасовская версия романа о «проблемном» герое

Заключение

Список литературы



Введение

Дипломная работа посвящена поэме Н.А. Некрасова «Саша» -- анализу ее проблематики и поэтике, положению поэмы в общественном и литературном поле середине 1850-х гг.

К концу 1820-х -- началу 1830-х годов в русской литературе происходит резкое снижение статуса поэзии. В 1840-е годы и критиков, и читателей всё больше начинает занимать проза. Можно по-разному объяснять причины таких перемен, но важным представляется -- соотнесенность литературы с социальной средой (и функция литературы в этой связи). В частности, изменяется статус всей литературы -- она начинает восприниматься как пространство для обсуждения насущных социальных проблем -- проза для этого подходит более, нежели поэзия. На рубеже 1840-х -- 1850-х годов встал вопрос о возможной новой актуализации поэзии и, следовательно, её модификации (создание новой формы, учитывая особенности функции поэзии из-за изменений в социуме). Здесь мы подходим к фигуре автора, о поэме которого пойдет речь в нашей работе, -- Некрасов сыграл важную роль в реорганизации поэзии, переосмыслении «поэтического» («стихового») слова, наделении поэзии новыми функциями. В связи с вопросом о социальной функции литературы необходимо вспомнить статью Ю.Н. Тынянова «О литературной эволюции» Тынянов Ю. Н. О литературной эволюции // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. Стр. 270-281. (далее работа Ю.Н. Тынянова цитируется по этому источнику), в которой исследователь заключает: «Быт соотнесен с литературой прежде всего своей речевой стороной» -- следовательно, «у литературы по отношению к быту есть речевая функция». Исходя из этой функции, автору приходится соотносить свою установку («творческое намерение автора») со спецификой литературного материала, которым он орудует. И тогда зачастую ««творческая свобода» оказывается лозунгом оптимистическим, но не соответствует действительности и уступает место «творческой необходимости»»Там же. Стр. 278.. В этом проявляется с одной стороны -- экспансия быта в литературу, с другой -- «ограниченность «свободы» художника поэтическим преданием»Там же. Комментарии к статье «О литературной эволюции» (авторы комментариев -- А.П. Чудаков, М.О. Чудакова, Е.А. Тоддес). Стр. 527. и, соответственно, вопрос об эволюции авторской установки (в каждом отдельном случае). Все эти аспекты важны в случае с творчеством Некрасова. В 1850 году Некрасов пишет программную статью «Русские второстепенные поэты»Некрасов Н.А. Русские второстепенные поэты // Полное собрание сочинений и писем: в 15 томах. Т. 11. кн. 2. Л.: «Наука», 1990. Стр. 32-61., в которой подчеркивает функцию второстепенных авторов (поэтов) как посредников между гениями и читателями. Некрасов ставит целью создать поэтическое поле, чтобы отделять поэтов с истинным талантом среди второстепенных (в частности, приучать к этому читателей) и чтобы самому утвердиться как поэту. Изменение статуса лирики -- в частности, из-за того, что настала «положительная» эпоха -- привело, во-первых, к эпигонству, а во-вторых, к критике «без разбора». С этим и пытается бороться Некрасов.

Вспомним статью И.Н. РозановаРозанов И.Н. Литературные репутации // Литературные репутации: работы разных лет. М., 1990. Стр. 16-28., в которой исследователь объясняет принцип отталкивания в литературе: степень отталкивания определяет характер эпохи -- сильное отталкивание соответствует яркой эпохе, слабое -- переходной. По Розанову, Некрасов относится к представителям «ярких» эпох (вместе с Ломоносовым, Державиным, Пушкиным, Брюсовым и Маяковским). Своеобразным «мостом» между Пушкиным и Некрасовым стал, по Розанову, Лермонтов -- представитель переходной эпохи. Как отмечал Б.М. Эйхенбаум, в творчестве Некрасова «продолжается традиция одической, «витийственной» поэзии, которая от Державина, через архаистов, переходит к Тютчеву, Шевыреву, Хомякову и др. Традиция это осложнена борьбой с пушкинским каноном»Эйхенбаум Б.М. Некрасов // О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969. Стр. 43.. Итак, для Некрасова и его эпохи в целом важен принцип отталкивания, «творчество по контрасту». Однако представляется, что отношение Некрасова к канону и его подход к обновлению поэзии, с одной стороны -- осложнены, с другой -- смягчены тем, что поэт хорошо ощущал особенности процесса эволюции в литературе и то, как в этот процесс обусловливает отдельные литературные явления. Как показал Тынянов в упомянутой выше статье, представление об истории литературы (в частности, поэзии) как о «непрерывно эволюционирующей синхронистической системе» неверно -- важен не собственно прямой принцип преемственности, а «соотнесенность каждого элемента литературного произведения как системы с другими и, стало быть, со всей системой» (подчеркнуто мной). Литературной эволюции в целом характерно не прямое развитие, а присутствие смещений, столкновений между разными литературными рядами и явлениями. Таким образом, утверждение Тынянова о том, что «отдельное произведение должно быть соотнесено с литературном рядом, прежде чем говорить об его установке» -- как нельзя лучше отражает принцип, которым мы будем руководствоваться при анализе поэмы «Саша».

Мы выбрали поэму «Саша» в качестве объекта исследования, поскольку это произведение было первым пришедшим к читателю опытом Некрасова в рамках большого жанра Весной 1855, когда писалась поэма «Саша», Некрасов работал над поэмой «В.Г. Белинский». Завершена она была раньше «Саши», но опубликована позднее (за границей, в свободном от цензуры издании) и без подписи автора: Полярная звезда на 1859 год. Кн. V.. Некоторые особенности поэмы и её место в творчестве Некрасова были рассмотрены в работах ряда исследователейСреди важнейших -- Тынянов Ю.Н. Стиховые формы Некрасова // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977. Стр. 18-27; Эйхенбаум Б.М. О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969. Стр. 35-74; Маслов В.С. Первая поэма Н.А. Некрасова «Саша»: автореф. дис. … канд. филол. Наук. / В.С. Маслов; [место защиты: Ленингр. гос. ун-т им. А.А. Жданова]. Л., 1956. 15 с.; Гаркави А.М. Поэма Некрасова «Саша» // Некрасовский сборник. М., 1956. Т. 2. Стр. 151-170; Корман Б.О. Лирика Некрасова / Б.О. Корман. Изд. 2-е, перераб. и доп. Ижевск: Удмуртия, 1978. 297 с., однако исчерпывающего анализа поэмы (с точки зрения формы) проведено не было (существуют две диссертации -- В.С. Маслова «Первая поэма Н.А. Некрасова («Саша»)» (1956) и Е.Н. Опришко «Поэма Н.А. Некрасова «Саша»» (1958 г.), -- однако, эти исследования не могут нас удовлетворить в полной степени). Меж тем, анализ поэмы позволит углубить понимание принципов Некрасова в работе над новой формой. Для этого необходимо посмотреть на произведения Некрасова, написанные до поэмы, -- на то, как отдельные мотивы и художественные приёмы, применявшиеся Некрасовым прежде, отразились в поэме. Кроме того, важно изучить взаимоотношения «Саши» с произведениями, предшествующими её созданию, и относительно «синхронными» «Саше» текстами (здесь важны фигуры В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, И.С. Тургенева, А.В. Станкевича и не только).

Одним из первых важные художественные особенности поэмы «Саша» охаректиризовал Ю.Н. Тынянов в статье «Стиховые формы Некрасова» Тынянов Ю.Н. Стиховые формы Некрасова // Поэтика. История литературы. Кино. М.: «Наука», 1977. Стр. 18-27.. Уже современники поэта видели необычность формы поэзии Некрасова, но вопрос о принципах сочетания и противопоставления разнородных элементов в его произведениях не ставился. «Объектом спора, -- пишет Тынянов, -- оставалась только абстракция -- тематический и сюжетный элемент его искусства». Работа Тынянова по праву может считаться первопроходческой, так как в ней исследователь ставит важный вопрос о форме, которую разрабатывал Некрасов, показывает, как складывается эта форма.

Основной предъявляемый Некрасову упрёк - прозаичность. Но что стоит за этой прозаичностью? Тынянов показывает, насколько важную роль сыграли для Некрасова пародии. Поэт начал свой творческий путь с баллад и высокой лирики (здесь в первую очередь важно имя Жуковского), но «он быстро исчерпывает этот род и начинает его пародировать». Сначала был этап явной пародии -- такая пародия вызывала комический эффект, так как пласт пародируемого текста был очевиден. «Но как только ощутимость другого определенного произведения исчезает [неявная пародия -- П.В.], разрешена проблема ввода в старые формы новых стилистических элементов». Таким образом, важнейший вывод, который делает Тынянов: «Сущность его пародий не в осмеивании пародируемого, а в самом ощущении сдвига старой формы вводом прозаической темы и лексики». Используя естественную возможность пародии совмещать в себе разные элементы, Некрасов применяет «ритмо-синтаксические фигуры «высокого» рода с «низкими» темами и лексикой». И тогда пародия у Некрасова уже не производит комический эффект, но воспринимается как художественный приём. Так рождалась новая форма. Делать это помогало Некрасову виртуозное владение классической традицией русского стиха, что было следствием его ранних опытов -- сначала в рамках высокой лирики, затем при её пародировании.

Тынянов рассматривает, как именно Некрасов применяет классические стиховые формулы (на уровне фразы или всего текста), и в частности приводит в пример приспособление формы «Суда Божия над епископом» Жуковского к «Псовой охоте». Исследователь отмечает, что та же форма была затем употреблена в «Саше» и «Дедушке Мазае и зайцах», но в них, по Тынянову, «уже стерт всякий след второго плана - плана Жуковского».

А.С. Немзер в работе «Канон Жуковского в поэзии Некрасова»Немзер А.С. Канон Жуковского в поэзии Некрасова // Пушкинские чтения в Тарту 5: Пушкинская эпоха и русский литературный канон: К 85-летию Ларисы Ильиничны Вольперт: В 2 ч. Тарту: Tartu Ьlikooli Kirjastus, 2011. Стр. 442-463. URL: http://www.ruthenia.ru/Push_Chten5/Nemzer.pdf, опираясь на исследование Тынянова, ставит вопрос о том, так ли стерт план Жуковского в произведениях Некрасова, написанных после «Псовой охоты» четырехстопным дактилем: «Представляется, что для Некрасова источник оставался актуальным и здесь». Исследователь делает важное уточнение, что для «Саши», как и для любой объёмной поэмы, «метр не так тесно соотнесен с семантикой, как в малых формах», так как «разные фрагменты крупного повествовательного текста семантически и эмоционально различны». Важным представляется само использование «балладного» размера (четырехстопный дактиль с парной рифмовкой и чередованием женских и мужских окончаний) в большом жанре. Немзер указывает на прямую актуальность баллады Жуковского «Суд Божий над епископом» для поэмы «Саша», обнаруживая «взаимосвязь метра, преображенной (но напоминающей о своём источнике) рифмы, пейзажных и земледельческих мотивов (обретающих символическое значение)». Кроме того, исследователь упоминает стихотворение «Несжатая полоса», писавшееся в период работы над поэмой (1854), где речь тоже идёт о «крестьянской недоле, а унылый зачин явно ориентирован на начало баллады Жуковского». Стихотворение это было упущено из виду Тыняновым. Работа Немзера актуализирует необходимость исследования поэмы «Саша» с точки зрения завуалированного присутствия в ней баллады Жуковского.

Б.М. Эйхенбаум в статье «Некрасов»Эйхенбаум Б.М. Некрасов // О поэзии. Л.: Советский писатель, 1969. Стр. 35-74. дополнил концепцию Тынянова, более подробно рассмотрев отдельные элементы в творчестве поэта, но не только. По Эйхенбауму: «Некрасов принадлежит к числу поэтов, художественный метод которых подчеркнут, показан» -- это объясняется позицией, которую Некрасов занял в литературе. Если Тынянов рассматривал само искусство Некрасова, то Эйхенбаум смотрит на метод поэта в историко-литературном контексте и, следовательно, в некоторых случаях пытается объяснить позицию автора. Эйхенбаум формулирует необходимость фигуры Некрасова в истории литературы: «Некрасов был явлением исторически неизбежным и необходимым» -- литература требовала обновления в виду изменений в обществе. Следовательно, нужно было создать новое восприятие поэзии у читателей: «Необходимо было «принизить» поэзию, приблизить ее к прозе, создать ощущение диссонанса -- именно для того, чтобы этим способом дать заново почувствовать самый стих. Гармония стиха и языка была доведена Пушкиным до равновесия -- надо было дать ощущение несовпадения, дисгармонии». И только после этого становилось возможным дать жизнь новой форме. По мнению Эйхенбаума, Некрасов понимал необходимость и значимость своего метода для литературы и принимал это на себя как исторический поступок. Этим исследователь отвечает на упрёк, который ставили Некрасову, -- упёк в «противоречии» между его жизнью и его стихами (касательно крестьянской тематики в произведениях поэта): «Он играл свою роль в пьесе, которую сочинила история <...> Нужно было верно выбрать лирическую позу, создать новую театральную эмоцию и увлечь ею «не внемлющую пророчествам» толпу. «В течение многих лет на глазах целой России развертывался этот роман Некрасова с народом. Поэзия была уже не только в том, что он писал, но в самой его роли, в этой истории неразделенной, болезненной любви Некрасова к народу»Здесь Эйхенбаум цитирует слова С.А. Андреевского из статьи критика «О Некрасове» (1889).

Что касается «Саши», то исследователь отмечает, что судьба поэмы тесно связана с романом И.С. Тургенева «Рудин», а также характеризует особенность интонационных схем, применяемых Некрасовым. Так, интересующий нас четырехстопный дактиль в разных произведениях Некрасова сопровождается напевной или повествовательной интонацией (как в «Саше»), но при этом темп интонации может варьироваться в рамках одного произведения -- это помогает вводить и совмещать разные тематические пласты, используя нужную лексику. Отмечает Эйхенбаум и приём сказа (характерный для прозы), который Некрасов использует в поэме, вводя рассказчика (действующее лицо) и передавая главу 3 как рассказ отца героини.

К.И. Чуковский в статье «Формалист о Некрасове»Чуковский К.И. Формалист о Некрасове // Чуковский К.И. Статьи и материалы. Л.: Кубуч, 1926. Стр. 244-282. о многом спорит с Эйхенбаумом, в частности, Чуковский отвергает мнение исследователя о том, что происхождение «Саши» связано с «Рудиным». Ссылаясь на А.Н. Пынина Пыпин А. Н. Н. А. Некрасов, СПб., 1905, стр 130., он полагает, что «поэма...была начата Некрасовым еще в 1852 году, за четыре года до появления «Рудина», а закончена в апреле или в мае 1855 года, за несколько месяцев до того, как «Рудин» был начат Тургеневым».

Вопрос о датировке поэмы представляет собой отдельную проблему. Сам Некрасов под текстом в своих изданиях, начиная со сборника 1861 годаСтихотворения Н. Некрасова, ч. 1-2. Изд. 1-е. СПб., 1861., выставлял дату «1852-1855». А.М. ГаркавиГаркави А.М. Поэма Некрасова «Саша» // Некрасовский сборник. М.-Л.: Изд. Академии Наук СССР, 1956. Т. 2. Стр. 151-170. считает, что датировка поэмы у Чуковского не вполне точна. По Гаркави, нет никаких оснований полагать, что работа над поэмой была начата в 1852 году, так как первые достоверные сведения о работе над поэмой относятся лишь к осени 1854 года («вероятно, это был набросок второй главы...»Там же. Стр. 155.). Позднее, в комментариях к Собранию сочиненийГаркави А.М. Комментарии к поэме «Саша» // ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 533. (Далее комментарии А.М. Гаркави к поэме «Саша» цитируются по этому источнику), Гаркави назовёт лето 1854 года как предположительную дату начала работы над поэмой. Таким образом, по мнению исследователя, поэма была написана между летом 1854 года и концом 1855 года (в комментариях к Собранию сочинений Гаркави допускает, что 1852 год мог быть годом возникновения замысла). При этом Гаркави отмечает, что основная работа происходила весной 1855 года. И на этих основаниях исследователь полагает, что можно по-новому ставить вопрос о связи «Рудина» и «Саши». Но представляется, что ни вариант датировки Чуковского, ни сведения Гаркави прямо не объясняют характер связи двух текстов -- во-первых, основные мысли двух произведений могли обсуждаться Некрасовым и Тургеневым вне зависимости от дат начала и завершения их работ (тем более если верны сведения о том, что осенью 1854 года Тургенев уже обдумывал своё будущее произведениеГаркави А.М. Поэма Некрасова «Саша». Стр. 156.), во-вторых, в первую очередь нужно смотреть на сами тексты.

Наряду с вопросом о датировке поэмы существует вопрос о времени действия в самой поэме. Некоторые исследователи выражали своё мнение по поводу этой проблемы, например: В.С. МасловМаслов В.С. Первая поэма Н.А. Некрасова («Саша»): автореф. дис. … канд. филол. Наук / В.С. Маслов; [место защиты: Ленингр. гос. ун-т им. А.А. Жданова]. Л., 1956. 15 с., Е.Н. ОпришкоОпришко Е.Н. Поэма Н.А. Некрасова «Саша». Днепропетровск, 1958., А.М. ГаркавиГаркави А.М. Комментарии к поэме «Саша» // Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Л.: «Наука», 1982., М.Н. ГинГин М. Н.А. Некрасов -- литературный критик. Петрозаводск, 1957. с. 159., Б.Я. БухштабБухштаб Б.Я. Историческое время в поэме «Саша» // Бухштаб Б.Я. Н.А. Некрасов. Статьи и исследования. Л.: Сов. писатель, 1989. Стр. 67-85.. Полемика между исследователями сводилась к вопросу: датировать сюжет «Саши» 1840-ми годами или 1850-ми годами. Большинство из названных исследователей объясняли изменения в мировоззрении Агарина изменениями, которые произошли в общественном сознании, а именно -- трансформация взглядов Агарина от либерализма в сторону критики либерализма (в направлении демократических взглядов). Однако, например, М.Н. Гин пытался датировать сюжет поэмы, анализируя содержание вступления (главы 1). Исследователь строил свои предположения, исходя из того, что написано в тексте (интепретируя упоминание «виновных теней» как намёк на смерть Николая I), и из биографии Некрасова (сложное состояние рассказчика в поэме Гин объяснял болезнью поэта в 1855 году).

С.Г. Лазутин в работе «К истории создания романа «Тонкий человек» и поэмы «Саша» Н.А. Некрасова»Лазутин С.Г. К истории создания романа «Тонкий человек» и поэмы «Саша» Н.А. Некрасова // Вопросы литературы и фольклора. Издательство Воронежского ун-та, 1972. Стр. 19-31. доказывал, что влияние на поэму оказала повесть А.В. Станкевича «Идеалист». Лазутин указал на то, что в пятой книжке «Современника» за 1851 год была напечатана анонимная рецензия на альманах «Комета», в которой содержится разбор повести Станкевича. Исследователь поддерживает мнение о том, этот разбор принадлежит Некрасову (ссылается на М.Я. БлинчевскуюНеизвестная статья Н.А. Некрасова «Это, увы, -- современный герой». Публикация М. Блинчевской // Литературная газета. 1971. 26 мая, стр. 7.). В нём, по мнению Лазутина, рецензент крайне доброжелательно относится к автору повести, заинтересовано разбирает её и признаётся в том, что повесть «вызвала желание горячо поспорить с автором»В статье Лазутин эта фраза -- цитата из рецензии.. Далее в статье Лазутина проводится параллель между героями «Тонкого человека» и «Саши» (Грачовым и Агариным) и героем «Идеалиста» Левиным: «...на наш взгляд, представляют собой словно бы варианты образа Левина, пропущенного через названную выше рецензию»Там же (С.Г. Лазутин). Стр. 24..

А.И. Груздев рассматривает вопрос об эволюции жанра поэмы в творчестве Некрасова Груздев А.И. Об эволюции жанра поэмы в творчестве Некрасова (1850-е годы) // Некрасовский сборник. Л.: Изд-во «Наука», 1967. Стр. 75-82.. По Груздеву, близость к традиционным формам у Некрасова лишь внешняя, когда как: «Содержание и внутренняя структура некрасовской поэмы существенно отличаются от предшествующей и современной ему лирической поэмы». В «Саше» Груздев выделяет эпическую основу, широту реальных обстоятельств, что отделяло её от лирической поэмы. Исследователь видит зависимость формы от тематики и акцентирует внимание на новшествах Некрасова в изображении характеров и то, как это отразилось на композиции поэмы и её сюжете. Груздев делает интересные замечания по поводу отдельных мотивов в поэме, о чём мы упомянем в работе.

Мы также учитывали работу В.С. МасловаМаслов В.С. Первая поэма Н.А. Некрасова («Саша»): автореф. дис. … канд. филол. Наук / В.С. Маслов; [место защиты: Ленингр. гос. ун-т им. А.А. Жданова]. Л., 1956.. Однако многие утверждения Маслова кажутся слишком идеологизированными, представляется, что его подход не соответствует сегодняшнему состоянию литературоведения. Исследователь слишком часто прибегает к объяснению состояний и поступков героев через причисление каждого из них к определенным общественно-идеологическим лагерям (вперед выставляется мысль о том, что Агарин и Саша -- социальные и нравственные противники; речь идёт о прославлении высоких гуманистических и демократических идеалов). Однако Маслов обратил внимание на некоторые особенности поэтики Некрасова, которые отразились в «Саше» (особенности примененного в поэме размера, ритма и лексики), и мы будем это учитывать.

Беглые замечания о поэме находим в новейшей биографии Некрасова, видно, однако, что «Саша» не входит в число текстов, особо значимых для ее автораМакеев М.С. Николай Некрасов. М.: «Молодая гвардия», 2017. 463 с..

Поэма была опубликована в том же январском номере журнала «Современник» за 1856 год, что и первая часть романа И.С. Тургенева «Рудин». При поэме было понятное и тогдашним читателям, и нам посвящение: «И--у Т--ву». Позднее, в 1879 году, в «Предисловии к романам» Тургенев утверждал, что, по признанию самого Некрасова, «Саша» была написана «до некоторой степени» под влиянием «Рудина»Тургенев И.С. Предисловие к романам // И.С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. М.: Наука, 1982. Т. 9. Стр. 390 - 391. URL: http://rvb.ru/turgenev/01text/vol_09/01text/0208.htm.

Хотя мы будем рассматривать поэму, в первую очередь, с точки зрения художественных особенностей, для её понимания важно учитывать общественную атмосферу середины XIX века (1840 -- 1850х гг.) -- Некрасов, создавая большую поэтическую форму, исходил из необходимости обновления поэзии ввиду общественных предпосылок. Поэма была написана (даже если уходить от условностей датировки) на рубеже двух принципиально различных периодов в истории Российского государства - реакции «мрачного семилетия» и общественного подъема конца 1850-х -- начала 1860-х гг.

В стране назревали крутые перемены. Всё важнее становилась позиция представителей просвещенных общественных слоев, появление «новых людей», сочувствующих народу, связывающих с народом свою жизнь. В поэме Некрасов обращается к уже сложившемуся типу дворянина, не находящего себе место в жизни, -- личность и история Агарина видятся, прежде всего, при свете пушкинского романа в стихах «Евгений Онегин», также важен вопрос о соотношении «Саши» и тургеневского «Рудина». Герою «онегинского» типа Некрасов противопоставляет Сашу (несомненно помня о пушкинской Татьяне). В связи с героиней поэмы важна степень связи человека с родной землей, с народом -- этим, по Некрасову, исчисляется духовный потенциал, заложенный в человеке; то, насколько благодатна почва внутри него. Отчасти эта мысль явлена в более ранних по сравнению с поэмой произведениях Некрасова -- «Моё разочарованье»Кроме того, в этом стихотворении важны строки: «И витал я в сфере бесконечной, // Презирая мелкий труд людей» -- изобличается (высмеивается) презрение героя к скромному труду. Эти строки предвосхищают слова Агарина в поэме: «Нет, я души не растрачу моей // На муравьиной работе людей». К тому же в обоих произведениях подчеркивается и причина ленности героев (со всеми вытекающими последствиями -- например, неопределенность их порывов) -- обеспеченность помещиков: в стихотворении -- «Я лежал, гнушаясь их тревогой // Не нуждаясь, к счастию, ни в чем»; в поэме -- «Благо наследье богатых отцов // Освободило от малых трудов». Высмеивание героя подобного типа сближает «Моё разочарованье» с другим более ранним стихотворением Некрасова -- «Женщина, каких много» (1846) -- особенно, если учитывать, что это стихотворение -- вариация на «Человека, каких много» И.С. Тургенева. (1851), «На родине» (1855), «Забытая деревня» (1855), «Влас» (1855).

Мы полагаем целесообразным анализировать поэму последовательно «по главам». Именно такая стратегия - при ее внешней «архаичности» - позволяет, на наш взгляд, выявить сложный жанровый рисунок текста, сказавшейся на некоторой «поэтической автономии» его составляющих. «Разноприродность» четырех глав поэмы (лирическое введение; трансформированная идиллия; аналог «проблемного романа», выраженный сперва «чужим словом» - рассказом отца, а затем словом авторским), разумеется, не отменяет ее смыслового и поэтического единства.

поэма некрасов саша лирический



Глава I. Лирическое вступление как эквивалент эпического повествования

В конце декабря 1855 года или январе 1856 года поэт А.Н. Майков писал М.П. Заболоцкому-Десятовскому (письмо, правда, так и не было отправлено, но было перенесено Майковым в дневник) о том, что 26 декабря он был у Некрасова, и поэт читал ему «Сашу»: «Лучшая часть ее - первая, жизнь молодой девушки в деревне и лес. Просто и верно природе, совсем хорошо; стихи большею частью (по два) типичны, но вообще стих как будто требует еще выработки; вторая часть хотя, может быть, больше выработана, но как в ней задача психологическая только обозначена, а не развита, то вся 2-я половина кажется слабее. Вообще же это лучшая его вещь и всей современной поэзии» Майков А.Н. Письма // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского дома на 1975 год. Л.: Изд-во «Наука», 1977. С. 86.. По-видимому, первая часть, о которой сообщает Майков, соответствует главе 2 окончательного варианта поэмы, а вторая часть - главам 3 и 4 (так полагает, например, Б.В. Мельгунов Мельгунов Б.В. Летопись жизни и творчества Н.А. Некрасова: в 3 томах. Т. 1: 1821 -- 1855. СПб: «Наука», 2006. Стр. 513. и А.М. Гаркави в комментарии к поэме ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 533.. Возможно, что вторая часть (по Майкову) соответствует только главе 3 (на это указывают слова: «...в ней задача психологическая только обозначена, а не развита»). Таким образом, можно предположить, что глава 1 могла быть написана в конце декабря 1855 года На это указывает А.М. Гаркави в комментарии к поэме. (более ранние свидетельства о работе над главой 1 неизвестны), так как в первой публикации поэмы она присутствует. Однако, возможно, что работа над лирическим вступлением вполне могла быть начата раньше конца декабря, и Некрасов мог просто не прочитать вступление Майкову.

Хотя вопрос о точной дате написания как главы 1, так и поэмы в целом является отдельной проблемой, на данном этапе нашей работы важно, что глава, очевидно, вошла в поэму после окончания основной работы над композицией произведения -- здесь особым образом дан сюжет всей поэмы в миниатюре.

Начало поэмы - описание печального пейзажа:

Словно как мать над сыновней могилой,

Стонет кулик над равниной унылой,

Пахарь ли песню вдали запоет --

Долгая песня за сердце берет;

Лес ли начнется -- сосна да осина…

Не весела ты, родная картина! Некрасов Н.А. «Саша» // Полное собрание сочинений и писем: в 15 томах. Т. 4: Поэмы 1855 - 1877 гг. Л.: «Наука», 1982. Стр. 10. (Далее в работе поэма цитируется по этому источнику)

В связи с настроением первых строк и размером поэмы (двустишья четырехстопного дактиля с чередованием женских и мужских рифм) необходимо указать на стихотворение Некрасова «Псовая охота» (1846), написанное тем же размером и открывающееся схожим по эмоциональной окраске пейзажем (правда, с указанием времени года - осень):

Сторож вкруг дома господского ходит,

Злобно зевает и в доску колотит.

Мраком задёрнуты небо и даль,

Ветер осенний наводит печаль;

По небу тучи угрюмые гонит,

По полю листья -- и жалобно стонет… Некрасов Н.А. Псовая охота // Полное собрание сочинений и писем: в 15 томах. Т. 1: Стихотворения 1838 - 1855 гг. Л.: «Наука», 1981. Стр. 47. (Далее в работе все стихотворения Некрасова цитируются по этому источнику с указанием соответствующего тома)

Ю.Н. Тынянов в работе «Стиховые формы Некрасова» указывал, что в «Псовой охоте» были применены формы «Суда Божия над епископом» Жуковского, и приводил пример из третьей части стихотворения:

Ближе и лай, и порсканье, и крик -

Вылетел бойкий русак-материк!

Гикнул помещик и ринулся в поле...

То-то раздолье помещичьей воле!

Через ручьи, буераки и рвы

Бешено мчится: не жаль головы! Там же. Стр. 50.

Ср. с «Судом божьим…»:

В замок епископ к себе возвратился,

Ужинать сел, пировал, веселился,

Спал, как невинный, и снов не видал...

Правда! но боле с тех пор он не спал.

<…>

Вдруг ворвались неизбежные звери;

Сыплются градом сквозь окна, сквозь двери,

Спереди, сзади, с боков, с высоты...

Что тут, епископ, почувствовал ты? Жуковский В.А. Собрание сочинений в четырёх томах. Т. 2: Баллады. Поэмы и повести. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1959. Стр. 179-180. (Далее в работе все произведения Жуковского цитируются по этому источнику с указанием соответствующего тома)



Далее Тынянов отмечал, что та же форма была употреблена в "Саше" и в стихотворении "Дедушка Мазай и зайцы" (1870). Что же за всем этим стоит?

Пожалуй, главным камнем преткновения в дискуссиях о произведениях Некрасова (и среди современников поэта, и позднее) была их форма. Так, например, С.А. Андреевский в статье «О Некрасове» (1889) отмечал, что «сам поэт в себе сомневаетсяПриводя в качестве примера фразу Некрасова из стихотворения «Зине» (1876): «Мне борьба мешала быть поэтом» -- однако представляется, что, собственно, не о сомнениях (или о сомнениях иного рода, не подходящих под контекст, в который ставит эту фразу Андреевский) идёт речь., другие -- тоже» Андреевский С.А. О Некрасове // Литературные очерки. 3-е изд. СПб, 1902. С. 159., и ставил вопрос о степени деланности произведений Некрасова. В качестве обличителя поэзии Некрасова Андреевский приводил в пример М.А. Антоновича, писавшего, что Некрасов «не был собственно лирическим поэтом, творящим и поющим в поэтическом увлечении: он творил холодно-обдуманно и строго сознательно». Однако в той же статье («Несколько слов о Некрасове», 1878) Антонович разъяснял, что поэт творил «с определенной, наперед намеченной целью, с известной тенденцией, в хорошем смысле этого слова» и отмечал, что «для подробной же и всесторонней оценки ее [заслуги поэзии Некрасова для русской литературы. -- П.В.] еще не настало время, потому что в настоящее время еще слишком сильны всякие личные чувства...». Что касается Андреевского, то критик и сам определил историческую неизбежность и необходимость поэзии Некрасова: «...это время требовало, чтобы поэзия, если она желала иметь слушателей, понизила свой тон, опростилась. Некрасов приспособился к этому трудному положению» -- более того, Андреевский почувствовал, что помимо природы самого таланта, важно раздвоение в его функциях, ухватив не только особенность положения творчества Некрасова ввиду необходимости модернизации поэзии, но и принцип работы поэта с формой.

Важнейшим был вопрос о прозаизмах Некрасова. В связи с этим важно отметить две особенности его творчества: пародийность текстов поэта («по самому существу своему требовавшая внесения прозаизмов» Тынянов Ю.Н. Стиховые формы Некрасова // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: «Наука», 1977. Стр. 24.) и, следовательно, работа/игра Некрасова с ритмико-синтаксическими и интонационными схемами, обусловливающую игру с жанрами (их трансформацию, наполнение новыми смыслами). Тынянов отмечал, что «сущность пародий Некрасова не в осмеивании пародируемого, а в самом ощущении сдвига старой формы вводом прозаической темы и лексики». Иными словами, пока пласт пародируемого текста очевиден (явная пародийность), как это было, например, в ранних произведениях Некрасова (например, «И скучно, и грустно, и некого в карты надуть» (1844)), это вызывает комический эффект. Но как только ощутимость отсылки на конкретный текст снимается, разрешается проблема «введения новых стилистических элементов в старые формы». Так возникает новая форма. Это позволяет Некрасову вводить не только новые стилистические элементы, но и тематические.

Возвращаясь к анализу поэмы, необходимо вспомнить стихотворение «Несжатая полоса», написанное годом ранее «Саши». Размер там также четырехстопный дактиль, двустишья с чередованием женских и мужских с парной рифмой. Близка и тема -- тяжелая жизнь крестьян. Кроме того, в стихотворении есть значимый для поэмы мотив упавшего зерна -- в начале стихотворения колосья шепчут друг другу, сетуя на то, что пахарь не жнёт их созревшие зерна:

Скучно склоняться до самой земли,

Тучные зерна купая в пыли!

<...>

Нет! мы не хуже других -- и давно

В нас налилось и созрело зерно. Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 1. Стр. 135.

Пахарь не приходит, поскольку:

Плохо бедняге - не ест и не пьет,

Червь ему сердце больное сосет,

<...>

Очи потускли, и голос пропал,

Что заунывную песню певал Там же. Стр. 136.

И зерно, таким образом, упало впустую -- всё это соотносится с образной системой и сюжетом «Саши» (мотив заунывной песни пахаря будет развернут в «Саше»). Начало стихотворения:

Поздняя осень. Грачи улетели,

Лес обнажился, поля опустели,

Только не сжата полоска одна ..

Грустную думу наводит она. Там же. Стр. 135.

-- напоминает по эмоциональной окраске и отчасти теме уже упомянутый «Суд Божий над епископом»:

Были и лето и осень дождливы;

Были потоплены пажити, нивы;

Хлеб на полях не созрел и пропал;

Сделался голод; народ умирал. Жуковский В.А. Собрание сочинений в четырёх томах. Т. 2. Стр. 178.

Итак, Некрасов последовательно применял балладный размер (четырехстопный дактиль с парной рифмовкой и чередованием женских и мужских окончаний), ориентируясь на Жуковского.

Сделаем небольшое отступление. Безусловно, что уже в самом начале творческого пути Некрасов отталкивался от опыта предшественников. В первой книге стихов поэта «Мечты и звуки» (1840) заметна ориентация на В.А. Жуковского, А.С. Пушкина, Е.А. Баратынского, В.Г. Бенедиктова. «Некрасов начинает с баллад и высокой лирики Видимо, имея в виду дебютный сборник поэта.; самое значительное для него в молодости имя -- Жуковский» -- отмечает Тынянов Тынянов Ю.Н. Стиховые формы Некрасова // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. М.: «Наука», 1977. Стр. 19.. Жуковский отнесся к дебютанту благосклонно Венгеров С.А. Некрасов (Николай Алексеевич) // Энциклопедический словарь Брокгаузе и Ефрона: в 86 т. Т. 40. СПб, 1897. Стр. 858., В.Г. Белинский отозвался о книге менее доброжелательно Белинский В.Г. Мечты и звуки Н.Н. // Отечественные записки. 1840. т. IX. №3. стр. 8-9.. Некрасов быстро счел свой дебют неудачей, по некоторым сведениям, он даже уничтожал экземпляры книги «Мечты и звуки». Представляется, что причина этой неудачи крылась, в частности, в том, что Некрасов, стремясь передать отдельные приёмы своих предшественников, не смог разработать свой стиль, оригинальную форму своих первых стихов -- он впал в зависимость от старой формы. В дальнейшем поэт начал следовать принципу собственно отталкивания от традиции -- «он быстро исчерпывает этот род и начинает его пародировать»Тынянов Ю.Н. Стиховые формы Некрасова. Стр. 19. (курсив - мой). Через период явной пародийности с установкой на комический эффект Некрасов приходит к пародиям неявным, лишенным комических функций. Ориентация на пародийность помогла Некрасову в совершенстве овладеть стилистическими и стиховыми (ритмико-синтаксическими) формами не только Жуковского, но и Пушкина, и Лермонтова. Это, в свою очередь, открыло перед Некрасовым возможность формирования собственных творческих принципов -- в частности, использование старых форм «как основы для смещения»Эйхенбаум Б. Некрасов // О поэзии. Л.: «Советский писатель», 1969. Стр. 42.. И заметим, что именно тогда поэзия Некрасова обнаружила причастность к опыту предшественников через традицию (что отнюдь не парадоксально, а напротив -- представляется закономерным).

Вернемся к поэме. В случае с «Сашей» важно использования этого принципа (применение балладного размера с ориентацией на Жуковского) в большом жанре.

Во второй строфе:

Пахарь ли песню вдали запоет --

Долгая песня за сердце берет; Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр.10.

- интересно сочетание пахарь вдали/долгая песнь. Создается ощущение, что это не просто заунывная песнь пахаря, а пахарь и есть та самая песнь -- происходит слияние двух образов. Это работает тематически, эмоционально и, что важно, интонационно. Б.М. Эйхенбаум подробно рассмотрел особенности интонационных схем в работах Некрасова. Применяя балладный размер в поэме, Некрасов намеренно усиливает значение интонации -- в «Саше» встречаются интонационные перебои -- от разговорной (включая перебои прозаической интонацией) к мелодическому напеву или более ораторскому тону (или наоборот):

Некогда стих мне суровый внушил…

Как он печален, запущен и хил!

Скучно в нем будет. Нет, лучше поеду,

Благо не поздно, теперь же к соседу Там же. Стр. 11.

(глава 1)



Чуть поослабнут нетвердые крылья,

Бедный кричит: «Бесполезны усилья!»

И уж куда как становится зол

Крылья свои опаливший орел…

Поняли?.. нет!.. Ну, беда небольшая!

Лишь поняла бы бедняжка больная. Там же. Стр. 26.

(глава 4)

И всё же основная интонация поэмы -- повествовательная, а напевность дактиля помогает её разнообразить. По Эйхенбауму, в «Саше» Некрасов применяет прием, распространенный в прозе, «развивающейся на основе сказа», -- повествование вкладывается в уста действующего лица («...две первые главы и конец переданы от лица автора, а третья передается как рассказ отца»). Поэтому иногда в поэме возникает сказовая интонация:

Род человеческий низок и зол, --

Да и пошел! и пошел! и пошел! Там же. Стр. 22.

С помощью интонационных перебоев и внедрения прозаизмов, Некрасов приспособляет унылый дактиль к разным темпам и тонам -- напевность балладного размера этому благоприятствует. Всё это работает на расширение границ стиховой формы.

Вернемся к тексту. Так, в следующей строфе (третьей) заунывность оттесняется «прозаичным» обращением (будто призванным пробудить читателя и обратить его внимание на определенный тематический уклон):



Лес ли начнется -- сосна да осина…

Не весела ты, родная картина! Там же. Стр. 10.

Далее следует отсылка к «Евгению Онегину»:

Что же молчит мой озлобленный ум?.. Там же.

Ср. с пушкинским:

И современный человек

Изображен довольно верно

С его безнравственной душой,

Себялюбивой и сухой,

Мечтанью преданной безмерно,

С его озлобленным умом,

Кипящим в действии пустом Пушкин А.С. Евгений Онегин // Собрание сочинений в 10 томах / Под общей ред. Д.Д. Благого, С.М. Бонди, В.В. Виноградова, Ю.Г. Оксмана. Т. 4: Евгений Онегин, драматические произведения. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960. Стр. 140. (Глава 7, строфа XXII) (Далее в работе цитируется по этому источнику).

Озлобленный ум умолкает, как только оказывается вовлечен в природное; интонация снова становится тише. Озлобленный ум в «Евгении Онегине» упоминается дважды: один раз в уже приведенной цитате -- и это отсылает читателя поэмы Некрасова к типу «современного человека» в связи с соотношением Онегина и Агарина. В главе 4 «Саши» про Агарина прямо сказано:

Странное племя, мудреное племя

В нашем отечестве создало время!

Это не бес, искуситель людской,

Это, увы! -- современный герой! Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 24.

Однако поскольку во вступлении поэмы озлобленность относится к фигуре рассказчика, а не собственно Агарина, то это отсылает нас к другому месту в романе в стихах Пушкина:

Как он, отстав от суеты,

С ним подружился я в то время.

<...>

Я был озлоблен, он угрюм; Пушкин А.С. Собрание сочинений в 10 томах. Т. 4. Стр. 28. (Глава 7, строфа LIII)

В следующей строфе возникает образ нивы. Это важный объект, -- во-первых, нива предвосхищает сюжет с упавшим зерном, во-вторых, она будет «сопровождать» Сашу на протяжении поэмы. Нива появляется в нескольких важных местах -- в начале, когда мы видим Сашу до встречи с Агариным («Дорого-любо, кормилица-нива // Видеть, как ты колосишься красиво»; «...С желтеющей нивы // Слышатся песни простой переливы»), и в конце: приходит весна и на ниве зреет метафорический урожай:

Но уже зреет на ниве поемной,

Что оросил он волною заемной,

Пышная жатва. Нетронутых сил

В Саше так много сосед пробудил… Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 27.

-- относительно Саши и семян знания, которые вложил в нее Агарин: герой познакомил Сашу с передовыми идеями века, он обратил её внимание на проблемы несправедливости и зла в обществе -- через Сашу эти знания могут превратиться в дела, так как в ней есть духовный потенциал, и состояние пустого действия не применимо к ней.

Тогда как во всей поэме (включая вступление) нива упоминается шесть раз, во вступлении она появляется трижды:

Любо мне видеть знакомую ниву --

Дам же я волю благому порыву

<...>

Сколько б на нивах бесплодных твоих

Даром не сгинуло сил молодых,

<...>

Чудо свершилось: убогая нива

Вдруг просветлела, пышна и красива, Там же. Стр. 10-11.

Упоминание этого образа во вступлении -- важно, но мы вернемся к этой мысли позднее, а пока рассмотрим первый пример. Рассказчик орошает землю слезами:

Дам же я волю благому порыву

И на родимую землю мою

Все накипевшие слезы пролью! Там же. Стр. 10.

Здесь необходимо вспомнить два текста Некрасова, написанных незадолго до поэмы:

Слезой увлажнены ланиты,

Глаза поникнуты к земле.

И свежим тернием увитый

Венец страданья на челе…

(Зачем насмешливо ревнуешь...(1855)) Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 1. Стр. 157-158.

Святые, искренние слёзы --

То слезы бедных матерей!

Им не забыть своих детей,

Погибших на кровавой ниве,

Как не поднять плакучей иве

Своих поникнувших ветвей…

(Внимая ужасам войны (1855)) Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 2. Стр. 14.

В первом случае -- это слезы Музы, фигура которой появится в следующих строфах вступления «Саши»:

Силу сломили могучие страсти,

Гордую волю погнули напасти,

И про убитою Музу мою

Я похоронные песни пою. Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 11.

В связи с этим же текстом -- «Зачем насмешливо ревнуешь...» -- важны стихи: Когда скорбишь, когда рыдаешь // В величье слабости твоей -- представляется, что в этом же состоянии пребывает рассказчик в «Саше», проливая слезы над землей (величье слабости).

Сделаем небольшое отступление и вспомним озлобленный ум рассказчика в предыдущей строфе. В 1856 году Некрасов напишет поэму «Несчастные» (как сообщает А.М. Гаркави, возникновение замысла относится к апрелю 1855 года ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 540.), в которой важны следующие строки:

Но что была печаль моя?

К довольству суетному зависть,

Быть может, личная ненависть,

Тоска по женщине пустой,

С тряпичной, дюжинной душой,

Томленье скуки, злость бессилья.

Я, говорят, был мелко зол

В моей тоске... Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 томах. Т. 4. Стр. 47.

Представляется, что состоянье величья слабости и злость бессилья -- хотя эти выражения напрямую не употреблены в «Саше» -- вполне применимы к фигуре рассказчика (стих в следующей строфе вступления: «Злобою сердце питаться устало», -- кажется, вбирает в себя интенции обоих выражений), и важно, что эти две характеристики дополняют друг друга. Заметим, что в следующих строках поэмы «Несчастные» появится метафора орла (сравнение героя Крота с орлом), что важно в связи с «Сашей», так как в главе 4 Агарин будет сравнен с орлом, правда, иронически.

Во втором перекликающемся с «Сашей» стихотворении -- «Внимая ужасам войны» -- важен фольклорный мотив матери, плачущей по сыну (который явлен уже в первой строке поэмы: Словно как мать над сыновней могилой // Стонет кулик над равниной унылой). Некрасов и раньше обращался к этому мотиву -- например, он лежит в основе сюжета стихотворения «В деревне» (1854). Кроме этого, добавляется гражданственный мотив:

Спящих в могилах виновных теней

Не разбужу я враждою моей. Там же. Стр. 10.

В комментарии к поэме ПССиП: в 15 томах. Т.4. Стр. 533. А.М. Гаркави указывал, что под спящими в могилах виновными тенями может подразумеваться Николай I, умерший в начале марта 1855 года. Из-за подобных якобы содержавшихся в тексте намёков поэма столкнулась с цензурными препятствиями при первой публикации в «Современнике». В результате «Саша» была напечатана, но с большими цензурными искажениями -- например, приведенные выше строки были вычеркнуты из-за усмотренного намёка на фигуру императора: «Позже, когда Некрасов вновь представил эти стихи к публикации, член Главного управления цензуры Ф. Бюлер писал (в донесении от 30 октября 1859 г.), что они могут “подать повод к весьма предосудительным толкованиям”» Там же. Стр. 533.. Как бы то ни было, для нас важно присутствие военной и гражданственной тематики.

Проследуем далее:

Родина-мать! я душою смирился,

Любящим сыном к тебе воротился. Там же. Стр. 10.

Во-первых, это эмоционально сложный отрывок: с одной стороны, утверждается смирение, с другой -- смирение сложно соотносится с напряженной интонацией и утвержденным ранее чувством горечи, злобы, состоянием вражды. Во-вторых, перечисление «политических» намеков не прекращается:

Сколько б на нивах бесплодных твоих

Даром не сгинуло сил молодых Там же. 10.

Здесь могут иметься в виду погибшие в Крымской войне (1853 -- 1856 гг.). К тому же в том же, что и «Саша», номере «Современника» за 1856 год был напечатан «Севастополь в августе 1853 года» Л.Н. Толстого. Некрасов упоминал о том, что сам хотел ехать в Севастополь -- например, в письмах к Тургеневу (от 30 июня -- 1 июля 1855 года: «Хочется ехать в Севастополь. Ты над этим не смейся. Это желание во мне сильно и серьезно -- боюсь, не поздно ли уже будет?»)Некрасов Н.А. ПССиП: в 15 т. Т.14. Стр. 203.. Кроме того, эти строки прямо, кажется, отсылают к погибшим на кровавой ниве во «Внимая ужасам войны...». Исходя из всего вышеотмеченного, символический образ нивы соотносится теперь с социально-исторической действительностью -- рассказчик доверяется ниве, проливая над ней слёзы, а затем в исповедально-надрывном тоне обращается к Родине-матери, говорит ей об участи народа и его (рассказчика) участи -- происходит переход по сравнению с первым упоминанием этого образа в поэме.

В предыдущей строфе появляется важный сюжет из Священного писания Евагелие от Луки, 15: 11-32 -- блудный сын (Родина-мать! я душою смирился, // Любящим сыном к тебе воротился). Причем при появлении Музы в следующих строках, повествующих об участи рассказчика:

Силу сломили могучие страсти,

Гордую волю погнули напасти,

И про убитою Музу мою

Я похоронные песни пою

-- образ блудного сына конкретизируется -- он предстает поэтом. Здесь следует вспомнить стихотворение Некрасова «Праздник жизни -- молодости годы...» (весна 1855), где автор сравнивает воздействие, рифмованных звуков со слезами:

Если долго сдержанные муки,

Накипев, под сердце подойдут,

Я пишу: рифмованные звуки

Нарушают мой обычный труд.

Всё ж они не хуже плоской прозы

И волнуют мягкие сердца,

Как внезапно хлынувшие слезы

С огорченного лица. Некрасов Н.А. ПССиП: в 10 томах. Т. 1. Стр. 162.

Это возвращает нас к началу вступления -- благой порыв рассказчика пролить накипевшие слёзы. Таким образом, представляется, что намёк на то, что рассказчик он же поэт, мог быть понят читателем ещё до появления фигуры Музы.

Далее следует:

Только что я ей объятья раскрыл --

Хлынули слезы, прибавилось сил.

Чудо свершилось: убогая нива

Вдруг просветлела, пышна и красива, Некрасов Н.А. ПССиП: в 10 томах. Т. 4. Стр. 11.

Здесь уже отчетливо мелькает другой сюжет Священного писания -- притча о сеятелеЕвагелие от Матфея, 13: 1-8. Она напрямую соотносится с образной системой и сюжетом поэмы -- Агарин, заронивший зерно в добрую почву Саши. Если почва самого Агарина оказалась неблагодатной, то естественность и природный/духовный потенциал Саши ввиду её происхождения, атмосферы, в которой она выросла, помогли ей по-настоящему воспринять зерна знания; что дает надежду на выражение потенциала этого знания на практике -- во благо людей. В этом пассаже хорошо видно, что слезы соотносятся с семенами, ведь сразу после -- нива вдруг просветлела. И уже это упоминание нивы отсылает нас к концу поэмы:

Но уже зреет на ниве поемной,

Что оросил он волною заемной,

Пышная жатва. Нетронутых сил

В Саше так много сосед пробудил… Некрасов Н.А. ПССиП: в 10 томах. Т. 4. Стр. 27.

Так, во вступлении дан сюжет всей поэмы в миниатюре, но вместо сеятеля -- рассказчик, совмещающий в себе несколько образов: блудный сын (и в евангельском обобщенно-метафорическом, и в более конкретном смысле) и поэт.

Далее следует строфа, в которой интонационно и за счёт отсутствия смысловой нагруженности (при этом употреблены нарочитые поэтизмы) снимается напряжение:

Ласковей машет вершинами лес,

Солнце приветливей смотрит с небес. Там же. Стр. 11.



Это подготавливает появление совершенно иной картины -- пространство становится конкретным -- Некрасов подводит читателя к, собственно, сюжету поэмы.