Репрезентация Москвы в цикле очерков М.Н. Загоскина "Москва и москвичи" (1842-1850)

Также Бельский поясняет как быстрее всего добраться из одного места в другое. Например, он расписывает путь «От Пресненских прудов до Покровского бульвара с небольшим четыре версты, разумеется самой ближайшей дорогой, то есть по большой Никитской в Кремль, потом Спасскими воротами на Ильинку, а там, выехав из Китай-города, прямо Покровкою на бульвар» (с. 358-59). Загоскин иногда передает право «руководить» направлением движения по Москве другим персонажам. Так, Соликамский оказывается экскурсоводом для самого Бельского, персонажа, который знает Москву очень хорошо.

Знакомство с Москвой, конечно, не обходится без посещения Кремля: «Кто из приезжающих в Москву, а особенно в первый раз, не спешит побывать в Кремле, поклониться московским угодникам, взглянуть на царские терема, Красное крыльцо и Грановитую палату! <…> «Обыкновенно приезжие начинают или оканчивают свою прогулку в Кремль поклонением Иверской божией матери, вокруг часовни которой всегда толпится народ. В самом Кремле более всего, разумеется после святыни, обращают на себя внимание простолюдинов Большой колокол и Царь-пушка» (с. 125). Однако рассказчик предлагает не только такие «стандартные» прогулки по Кремлю, дает достаточно необычные советы: «Если вы хотите провести несколько минут истинно блаженных, если хотите испытать этот неизъяснимо-сладостный покой души, который выше всех земных наслаждений, ступайте в лунную летнюю ночь полюбоваться нашим Кремлем, сядьте на одну из скамеек тротуара, который идет по самой закраине холма» (с. 127). Можно предположить, что таким образом Бельский старается показать Москву с разных сторон, он сам видит эту многогранность образа города и пытается передать это в своем повествовании.

в) Москва: между Европой и Азией

Одной из важнейших тем, затронутых Загоскиным в своем многотомном сборнике очерков «Москва и москвичи» является, с одной стороны, вопрос о соотношении Москвы с другими европейскими городами, а с другой, об отражении традиционных (часто называемых «азиатскими») черт Москвы.

Данная проблема не была нова для современников Загоскина, её обсуждение в аристократических и правительственных кругах началось еще примерно за век до написания книги «Москва и москвичи». Однако стоит отметить, что этот вопрос не терял своей актуальности, а наоборот, развивался и становился все более обсуждаемым. Представляется целесообразным максимально коротко описать историю этого вопроса: «С точки зрения Екатерина II, ее советников и большей части российской элиты, Москвы являлась воплощением городской отсталости, что препятствовало преображению России в просвещенное европейское государство. Для решения проблемы требовалось сделать Москву просвещенным метрополиям наподобие Санкт-Петербурга, в котором бы имелись «средний род людей» и европеизированный городской ландшафт» Мартин А. Просвещенный метрополис: Созидание имперской Москвы, 1762 -- 1855. М.: Новое литературное обозрение, 2015. С. 52. . Так, становится понятна ориентация на европейские общественное и городское устройство, которое поможет сделать Москву европейским городом, что означает несомненное улучшение и движение на пути к просвещению. Однако Загоскин в своем цикле очерков не уделял особого внимания «среднему роду людей», так как «Загоскин писал почти исключительно о дворянах, но из его предпосылки, согласно которой всем русским людям был свойственен один и тот же характер, а Москва являлась ядром нации, следовало, что дворянство -- это микрокосм нации» Там же. С. 389. . Но Загоскин подробно рассказывает о городском пространстве, часто сравнивая устройство Москвы с устройством европейских городов.

Александр Мартин, рассказывая о представлении европейцев о Москве в начале XIX века, отмечает, что для Москвы «так же как и для русских сел, были типичны деревянные здания, низкая плотность застройки и большие расстояния. Некоторые западные авторы, исходя из этой городской структуры, делали вывод о том, что Москва по сути является азиатским, а не европейским городом, и, соответственно, их рассказы о Москве приобрели экзотический колорит благодаря фантастическим сопоставлениям с Псином, Багдадом, Исфаханом и Константинополем». Там же. С. 54. В очерке «Взгляд на Москву» французский путешественник воспроизводит именно эту мысль, сравнивая Москву с Константинополем: «Сотни две барских огромных домов, несколько тысяч деревянных домиков; рядом с дворцами хижины, множество церквей какой-то странной азиатской архитектуры; одним словом, не город, а собрание деревень -- c'est connu!» (с. 36). Бельский замечает, что «У вас в Париже, вероятно, это знают из путешествия Олеария Путешествие Олеария -- книга немецкого ученого Адама Олеария (Эльшлегера) (1603 -- 1671) «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно» (1647). Олеарий пребывал в России в 1633--1639 и 1643 гг. (Из примечаний к изданию «Москвы и москвичей» 1988г.)…» (с. 36) и старается на протяжении всей поездки по Москве доказать обратное -- что «древняя столица» России может называться европейским городом. Так, Дюверние восхищается многочисленностью московских больниц, которые внешне похожи на дворцы: «-- Вот это прекрасно! -- сказал Дюверние. -- Это признак истинного просвещения, это делает честь Москве!» (с. 38). Далее перед читателями предстает такой вид, от которого «Дюверние поднял глаза и ахнул: перед ним Москва-река в гранитных берегах, с широкой набережной, с красивыми чугунными решетками; за ней с одной стороны громада каменных зданий и длинный ряд кремлевских садов, с другой, как целый город, колоссальный Воспитательный дом» (с. 38). Большие каменные дома, река в граните -- показательные признаки прогрессивного города. Французский путешественник явно восхищается видом Москвы, так как само пространство города похоже на то, что он привык видеть в Европе, но не ожидал увидеть в Москве. Еще одним признаком европейского города является его многолюдность. Проезжая Москву, иностранец замечает, что улицы пусты. Бельский же после этого везет путешественника на Москворецкий мост, где «Дюверние заметил, что тут вовсе нет недостатка ни в проходящих, ни в проезжающих» (с. 39).

Также, по словам Бельского, Дюверние «согласился со мною, что наши оштукатуренные или просто выкрашенные деревянные дома, построенные по всем правилам изящной архитектуры, несравненно красивее этих шестиэтажных полукирпичных и полудеревянных изб, которыми наполнена вся Германия» (с. 42). Так Загоскин подводит читателей к мысли о том, что Москва может не только встать в один ряд с европейскими городами, но и даже быть в чем-то лучше их.

Следующей особенностью европейского города является наличие множества бульваров, садов и парков, в которых могут проводить свое свободное время горожане. Так, раньше некоторые европейцы, «Например, врачи Вихельхаузен и Лайелл называли «азиатским» русский обычай строить отдельные деревянные дома, окруженные садами и дворами» Мартин А. Указ. соч. С. 148., то есть такое замкнутое пространство, где человек проводит время либо с самим собой, либо с давно знакомыми ему людьми считалось признаком отсталости. О. А. Старовойтова отмечает, что в XIX веке «Оппозиция Азия / Европа в первую очередь подразумевает оппозицию варварство / цивилизация» Старовойтова О. А. Представление о «Европейском» в русском языковом сознании XIX века // Историческая лексикология и лексикография. 2008. №7. С. 213. . Так, чтобы город перестал быть «азиатским» было необходимо выполнение следующего условия: «Просвещенный город требовал не только внимательного отношения к здоровью и безопасности, но и публичных променадов, на которых горожане могли обучиться правилам цивилизованного общения» Мартин А. Указ. соч. С. 152..

Современная Загоскину Москва и по этому параметру может называться просвещенным городом. Рассказчик «Москвы и москвичей» приводит точные статистические данные о количестве мест для гуляний, а также дает короткую справку о некоторых из таких мест:

«В Москве считается садов публичных шесть, ботанический один, частных тысяча двадцать четыре и пятнадцать бульваров, из которых иные могут назваться садами. Из городских садов, открытых для публики, самые лучшие: Дворцовый сад за Москвой-рекой, Нескучное, Лафертовский, или Слободской, сад и Пресненские пруды. Кремлевские сады прекрасны, но они более походят на затейливые бульвары, чем на сады. Весной лучшее московское общество гуляет до обеда на Тверском бульваре, а купцы после обеда в кремлевских садах. В этих же садах есть довольно обширный луг, который так же, как и Тверской бульвар, может назваться аристократическим гуляньем, но только не взрослых, а детей» (с. 111).

«Иллюстрацией того, каким образом Москва могла одновременно символизировать и традицию, и прогресс, служат произведения М.Н. Загоскина.. <…> Он писал, что Москва великолепно перестроена после войны и может похвастаться некоторыми из лучших европейских гостиниц» Там же. С. 354.. Бельский считает, что «в этом отношении Москва может смело состязаться с каким угодно европейским городом» (с. 374). Рассказывая об убранстве и комфорте одной из гостиниц, повествователь называет ее «европейским заведением», отмечая, что постоялец будет окружен чистотой и удобством, а в его распоряжении будет чистое белье и столовая посуда.

Москва не отстает от стран Запада и в сфере промышленного производства. Бельский в доказательство данного утверждения приводит следующие цифры: «В Москве различных заводов 198, фабрик 884, ремесленных заведений 2989, всего 4071. При них рабочих людей 70209 человек, что составляет более чем пятую долю всего народонаселения Москвы» (с. 121). Бельский подходит к мысли о том, что «Москва, если б она не была нашей древней столицей, могла бы назваться, по всей справедливости, русским Манчестером» (с. 121). Так, Москва снова сравнивается с европейским городом, передовые характеристики которого были оценены представителями просвещенного общества. Такое большое количество заводов и фабрик не могло не посодействовать развитию производства российских товаров, которые раньше привозили в Россию из других стран. В очерке «Русский магазин» рассказывается о создании магазина с товарами российского производства, о чем нельзя было и подумать, по словам Бельского, лет сорок назад.

«Но теперь, когда развитие нашей мануфактурной промышленности становится с каждым годом блистательнее; когда наши публичные выставки начинают соперничать с выставками почти всех европейских государств; когда вы платите два рубля за фарфоровую чашку, за которую не так еще давно брали с вас рублей десять; когда хрустальный графин сделался для нас так же обыкновенен, как простая стеклянная бутылка; когда мы носим фраки из русского сукна, а наши барыни одеваются, конечно большая часть по неведению, в шелковые материи, вытканные русскими людьми на русских фабриках, -- когда все это делается перед нашими глазами, так почему бы, кажется, не завести русский магазин» (с. 264). «Русский магазин находился на Кузнецком мосту, открылся в 1843 г. Перенос лавок русских фабрикантов из традиционного центра русской торговли -- Китай-города -- на Кузнецкий мост, где тон издавна задавали торговцы иностранными товарами, должен был повысить социальный престиж отечественной легкой промышленности» Примечания. С. 587., -- дает такой комментарий к данному очерку Н. Г. Охотин. Таким образом, автор не только констатирует тот факт, что в Москве можно купить качественные российские товары, но и показывает развитие этой области, что подталкивает нас к мысли о том, что Москва как никакой другой город способна к развитию. Что же касается места расположения этого Русского магазина, то здесь автор отсылает нас к мысли о том, что все же русские люди (скорее всего, Загоскин здесь ориентируется на представителей московской элиты), вероятно, либо не доверяли качеству российских товаров, либо считали их недостаточно престижными.

Как мы уже указали ранее, в просвещенном европейском городе обязательно должны присутствовать места для публичного времяпрепровождения. Одним из таких излюбленных искушенной публикой мест является Воксал Петровского парка:

«Крытые широкие террасы, прекрасные галереи, чистые красивые комнаты и огромная зала в два света истинно изящной архитектуры; совершенная свобода: все мужчины в сюртуках, все дамы в шляпках; хороший ужин, музыка для желающих танцевать, отличный хор цыган <..> Одним словом, воксал Петровского парка мог бы стать наряду с лучшими европейскими заведениями в этом роде, если бы у нас было побольше хороших летних дней и поменьше людей, для которых за морем все мило, а дома все не по душе» (с. 135).

Другой чертой Москвы, которая не вполне соответствует представлениям о европейском городе, является множество пустых пространств и ощущение сельского духа, что Загоскин, однако, приветствовал Там же. С. 354.:

«Да это-то мне и по душе! Это-то именно и делает Москву верною представительницей всей России, которая точно так же не походит на все западные государства, как Москва не походит на все европейские города. Русский человек задохнется в каком-нибудь немецком городе. Там везде теснота, люди давят друг друга, а он любит свое родное привольное житье, свое русское раздолье и простор» (с. 289). «Таким образом, москвичи воплощали в себе и прогресс, и традиционализм» Там же., -- приходит к такому выводу Мартин, рассматривая цикл очерков «Москва и москвичи».

А. Мартин пишет, что «Революция во взглядах, связанных с водой и чистотой, тем или иным способом стала частью прогрессистской, националистической культуры среднего класса, формировавшейся в Европе XIX века. Соотвественно, водоснабжение и чистота служили важными показателями движения России по пути цивилизации» Там же. 73.. Известно, что в 1779 году императрица Екатерина II «приступила к решению амбициозной задачи -- строительства водопровода, который должен был обеспечивать 160-тысячное население города водой из Мытищинских источников» Там же. С. 70., однако этот проект был осуществлен только к 1835 году. Об этом проекте Екатерины Бельский вспоминает в своих очерках:

«Сколько раз, бывало, проездом в Троицкую лавру, останавливался я в Больших Мытищах для того только, чтоб напиться знаменитой мытищинской воды, которая издавна славится своею свежестию, чистотою и чрезвычайно приятным вкусом, или, лучше сказать, совершенным отсутствием всякого вкуса -- главным достоинством хорошей пресной воды. Как часто жалел я, что предположение императрицы Екатерины II не было исполнено и что эта превосходная вода не проведена в Москву. И вот уже несколько лет, как она в самой средине города, на всех площадях, окружающих Кремль, бьет из водометов, украшенных прелестными группами московского художника Витали. И вот уж мы почти забыли, что это величайшее благодеяние, оказанное московским жителям, принадлежит нашему времени» (с. 131-32).

Так, мы понимаем, что хоть проекту Екатерины II не суждено было воплотиться в жизнь во время ее царствования, но это не означало, что выполнение этой задачи было невозможно. Вероятнее всего, рассказчик «Москвы и москвичей» знал, какое значение имело создание водопровода для развития города. Именно поэтому Бельский вспомнил и этот проект, и не упустил возможности подчеркнуть, что теперь Москва не имеет недостатка в чистой воде, что является важнейшим показателем передового европейского города.

В очерке под названием «Андрей Евстафьевич Дыбков» (это имя героя-петербуржца, который «не слишком высокого мнения о вашей Москве», и с которым у Бельского сложился весьма неприятный разговор о Москве, потому что Дыбков воспринимал Москву как город, отстающий от Петербурга на целый век). Дыбков, вероятно, зная, что в прогрессивном городе должно быть хорошее снабжение водой, спросил у Бельского:

« -- Да скажите, пожалуйста, какую же вы пьете воду?

-- Можно пить и москворецкую -- она весьма недурна; а сверх того у нас во многих местах есть фонтаны с отличной водою.

-- А!.. Видел, видел!.. То есть не фонтаны, а источники; вот как у нас по Царскосельской дороге… Фонтаны -- дело другое, и если б вы побывали у нас в Петергофе…» (с. 377).

Так с цикле очерков «Москва и москвичи» возникает тема оппозиции Москвы и Петербурга. С точки зрения Бельского, Москва в представлении Петербуржцев -- азиатский город, который не соответствует современным понятиям о европейском городском и общественном устройстве. «Пе-тербург, по знаменитому выражению, -- окно на Запад, Москва, прибегая к тому же образу, -- окно, распахнутое на византии?скии? Восток. Противостоя друг другу, оба эти города были двумя разными окнами, обращенными в мир и на ту его часть, которую составляет Россия, взгляд которои? направлен на себя и на свое другое в постоянном, порою драматическом сопоставлении» Страда В. Москва -- Петербург -- Москва // Лотмановский сборник. М.: ИЦ - Гарант, 1995. С. 505., -- справедливо отмечает В. Страда, анализируя образы этих городов, представленные в произведениях таких авторов как Гоголь, Батюшков, Герцен.

В «Москве и москвичах» Петербург представлен как истинно европейский город, однако сами жители столицы изображены Загоскиным с оттенком иронии. Иногда автор вкладывает в слова своего повествователя недоумение оттого, какого мнения петербуржцы придерживаются насчет Москвы:

«Конечно, Москва во многом не походит на Петербург, но это вовсе не оправдывает мнения тех, которые воображают, что она отстала от него целым столетием. Разумеется, Москва, как и всякий большой город, имеет свою собственную физиономию: в ней еще сохранились кое-какие предания старины, некоторые общественные и религиозные обычаи, неизвестные в нашей северной столице. <…> В Петербурге даже и в крещенские морозы все ходят в обыкновенных круглых шляпах, а в Москве зимою носят бобровые каскеты, эриванки и круглые шапки с кистями, похожие на греческие фески. Конечно, это несколько напоминает Азию, да зато голове тепло и уши не зябнут. Что ж делать, мы, москвичи, народ смирный, по большей части отставные, живем на покое -- так где нам воевать с морозом. Теперь я спрошу всякого: неужели эти мелкие и ничтожные особенности что-нибудь значат? Неужели Москва не может быть таким же просвещенным городом, как и Петербург, потому только, что в ней побольше пестроты и разнообразия?» (с. 73).

Таким образом автор «Москвы и москвичей» отстаивает самобытность Москвы, ее традиции и уклады, он пытается донести до читателей мысль о том, что Москва -- передовой европейский город, который развивается и становится всё лучше.

А. Л. Осповат в статье «К прениям 1830-х гг. о русской столице» Осповат А. Л. К прениям 1830-х гг. о русской столице // Лотмановский сборник. М.: ИЦ - Гарант, 1995. обращается к «Запискам старого московского жителя», в которых Карамзин написал о Москве следующее: «Ее полуазиатская физиономия, смесь пышности с неопрятностья, огромного с мелким, древнего с новым, образования с грубостью…» Карамзин Н. М. Записки старого московского жителя. М., 1986. С. 321.. Так, автор статьи приходит к выводу, что «Этот город описывается как особая зона, которая не только проецирует весь набор контрастных черт, присущих народу и стране, но и примиряет основной национальный конфликт -- «древней» и «новой» истории…» Осповат А. Л. Указ. соч. С. 477.. Данное утверждение можно применить и к способу изображения Москвы в книге Загоскина. Стоит обратить наше внимание на очерк под названием «Брат и сестра. Загадка», в котором Загоскин в аллегорической форме сравнивает Москву и Петербург, превращая их в людей и наделяя их особыми характеристиками. Загоскин превращает Петербург в «молодого малого», который «выправлен, всегда навытяжке, строен, подборист, затянут в рюмочку и застегнут на все пуговицы», а Москву в пожилую «дородную барыню», которая «держит себя весьма нерадиво, любит покривляться». Стоит отметить, что Загоскин с самого начала уравнивает эти два города в плане их «образованности»: «Воспитание получили они также одинаковое, -- по крайней мере, учитель был у них один -- человек очень умный, немного крутой, это правда, но зато совершенно беспристрастный и истинный их друг» (с. 253). Далее автор «загадки» уделяет внимание их различиям. Так, «брат» «любит однообразие и симметрию». В подтверждение этому мы можем привести реплику одного петербургского жителя, доказывавшего Бельскому превосходство Петербурга над Москвой: «Для большого города необходимо ровное, гладкое место… Посмотрите наш Петербург… А это что такое?… Горы да буераки!.. То спускаешься вниз, то подымаешься вверх… <…> Никакой симметрии, никакого единообразия, такая пестрота, все как-то разбросано» (с. 377). Действительно, Москве в загадке «Брат и сестра» «надобен простор <…> она любит берега реки, обросшие травою, сады, рощи и даже огороды с капустою и картофелем. Стоит только на нее взглянуть, чтоб увериться в совершенной ее ненависти ко всякому однообразию и симметрии» (с. 254). В тексте Загосикна также появляется тема, поднятая Карамзиным: «Посмотрите на ее головной убор -- какая пестрота, какое смешение ярких цветов, не имеющих меж собой никакой гармонии, какое странное сближение старого с новым. Над жемчужной поднизью старинной русской боярыни приколоты цветы из французского магазина;» (с. 254). Это старое и новое воплощается у Загоскина в сохранении традиционных укладов жизни с европейским просвещением, модой по европейскому образцу. Одной из таких патриархальных черт Москвы является ее гостеприимство: «Сестра большая хлебосолка; конечно, она не всегда хорошо накормит, и вино у нее подчас бывает с грехом пополам; но зато брат даст обед, да тотчас и ворота на запор: как ни звони в колокольчик, а все дома нет да нет; а к сестре каждый день милости проси!» (с. 255). В очерке «Московские балы нашего времени» рассказчик становится очевидцем следующей ситуации: хозяин дома, в котором проводился бал, решил накормить и напоить сбитнем кучеров своих гостей, которые дожидались своих господ на морозе. Этот жест вызвал только смех у «европейских москвичей» и одного петербургского жителя, которые пришли к выводу, что «гостеприимство есть добродетель всех непросвещенных и варварских пародов; следовательно, мы еще очень долго, а может быть и навсегда, останемся гостеприимными» (с. 94). Рассказчик в данной ситуации выступает за сохранение традиций, а не за слепое подражание европейским манерам: «Перенимайте себе что хотите у иностранцев, обедайте в семь часов, приезжайте на балы в двенадцать, одевайте жен и дочерей ваших в газовые платья, тогда как в сенях, в которых они дожидаются своих экипажей, бывает подчас десять градусов морозу; одним словом, делайте все, что вам угодно, только оставьте в покое тех, которые не хотят еще, ради европейства, покинуть вовсе гостеприимные обычаи своих предков» (с. 94).

Москва в представлении некоторых петербуржцев представляется провинциальным городом, в котором нельзя найти тех удобств, которые есть в Петербурге. Однако Бельский замечает, что «мы в Москве ни дать ни взять, как они в Петербурге, пьем цельное шампанское вино, нюхаем неподдельный французский табак и точно так же, как они, едим прескверные устрицы» (с. 34-35). Рассказчик подводит нас к мысли о том, что и Москва, и Петербург стараются вести европейский образ жизни и внешне походить на представителей просвещенной Европы. Однако и в этом, на первый взгляд, схожем пути мы можем увидеть различия между двумя «столицами». Можно сказать, что Петербург представлен городом более европейский в плане отношения петербуржцев к самому Западу. Так, если столичные жители переняли многие европейские черты и сами уже могут называться европейцами, то Москва «барыня в душе русская и только так, ради хвастовства, прикидывается француженкой…» (с. 256). Одна из героинь «Москвы и москвичей» хвасталась в Петербурге тем, что жила в Париже два года, только это вызвало не восхищения у местных жителей, потому что «путешествия из Петербурга за границу превратились в самые обыкновенные и даже пошлые прогулки, никто не прибавит себе ни на волос значения тем, что был во Франции, Англии или Италии, а тот, кто станет этим хвастаться, сделается непременно смешным, как сделалась смешною Сицкая, которая беспрестанно намекала о том, что была за границею» (с. 186). В Москве же «она могла почваниться тем, что была в Париже, критиковать дамские наряды, посмеяться над русским театром и даже уверить какого-нибудь простодушного москвича, что в Париже все поденщики люди с образованием и все рыбные торговки чрезвычайно приятны в обращении и очень любезны. В Москве ей гораздо легче было попасть в высший круг общества» (с. 186). Можно предположить, что автор «Москвы и москвичей» таким образом выражает свое отрицательное отношение к такому подражанию московских жителей Западу, в этом плане ему гораздо ближе позиция столичных жителей.

В заключение данного анализа, стоит обратить наше внимание на мнение самого рассказчика о Москве. Бельский отмечает, что Москва «прекрасна не заимствованной, а собственной своей красотой» и это нужно понимать, а не сравнивать ее с какими-то западными идеалами, будь то Париж, Берлин или даже Петербург. Один иностранный путешественник признался Бельскому: «Ваша Москва вовсе не походит на то, что мы привыкли называть правильным, великолепным, изящным, а между тем, я не могу ею налюбоваться. Все, что я до сих пор видел, так огромно, чудно, пестро, так противоречит нашим западным понятиям и в то же время так прекрасно, что я решительно очнуться не могу. Одним словом, ваша Москва не город, а «тысяча и одна ночь», или, лучше сказать, очаровательный, волшебный сон, в котором все для меня ново» (с. 378). Можно предположить, что в этих словах заключается мнение самого Загоскина о Москве: в своей книге он показал контрастный образ Москвы. Автор показал Москву как прогрессивный европейский город с асфальтированными дорогами, большими каменными зданиями изящной постройки, множеством фабрик и магазинов, светскими развлечениями и в то же время Москва -- это большой сельский город, в котором до сих пор царит патриархальная жизнь, люди радушны и гостеприимны, а простой люд до сих пор соблюдает древнейшие традиции предков. Однако стоит отметить, что книгу Загоскина с трудом можно назвать абсолютно объективной, потому что автор все же старался показать положительные стороны в облике Москвы, а в некоторых случаях убедить читателей, что отрицательные стороны московской жизни на самом деле являются не минусами, а ее отличительными чертами, что делает этот город особенным. Охотин пишет, что в образе «Москвы-России» «угадываются черты некоего патриархального царства. <…> При этом страна отнюдь не двигается вспять, к варварской старине, а, питаясь историческими своими корнями, идет к цивилизации и прогрессу <…> своим, неизвестно каким, по сугубо отличным от западного, путем» Охотин Н. Г. Указ. соч. С. 11. .

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итоги проделанной работы, стоит отметить, что нами был реконструирован историко-литературный контекст цикла очерков М. Н. Загоскина «Москва и москвичи». Мы рассмотрели и проанализировали тексты различных жанров, в которых в той или иной степени затрагивалась «московская» тема - «ученые» описания Москвы, путеводители и мемуары иностранных писателей и художественная литература русских авторов. Таким образом, нам удалось выявить основные черты и способы репрезентации Москвы, существовавшие до публикации цикла очерков «Москва и москвичи». Стоит сказать, что многие из представленных ранее характеристик городского пространства, мнений о Москве и ее жителях были запечатлены в книге Загоскина, таким образом автор встраивал свое произведение в контекст уже существовавших сочинений о Москве. Одними из самый частотных образов Москвы являются: 1) контрастность городского пространства: черты сельской местности (например, деревянные дома с огородами) сочетаются с чертами просвещенного европейского города (большие каменные здания, модные магазины, широкие дороги); 2) Москва - это город, в котором сливаются Азия и Запад; 3) живописность городского пейзажа; 4) Москва часто воспринимается как вся Россия, то есть в этом городе отражены многие характеристики, присущие как этой стране, так и многим народам, проживающим на этой территории. Стоит отметить, что данные характеристики образа Москвы, в основном, представлены в разных сочинениях, разобранных нами. Таким образом, наша работа показывает, что многотомное сочинение «Москва и москвичи» является одним из единственных текстов того времени, в котором представлено панорамное описание древней русской столицы.

Также нами было выявлено, что в данном цикле очерков Загоскин ставил перед собой цель не только рассказать о городском пространстве города и его истории, описать характерные черты москвичей, но и выразить собственные мнения и убеждения. Мы можем утверждать, что в «Москве и москвичах» автор старался запечатлеть образ Москвы с различных сторон (показывая как положительные, так и отрицательные черты), однако был склонен к видеть этот город с лучшей его стороны. Загоскин таким образом вступал в полемику с теми, кого он называет «европейскими москвичами», данные персонажи уверены в том, что Россия во многом уступает странам западной Европы, как с точки зрения общественных устоев, так и с точки зрения устройства городского пространства. В цикле очерков «Москва и москвичи» Загоскин часто сравнивает Москву с европейскими городами и подводит читателей к мысли о том, что старая столица России не заслуженно подвергается обвинениям. Также в данной работе был выяснен исторический контекст проблемы, связанной с пониманием городского пространства конца XVIII- середины XIX вв, которая нашла свое отражение и в книге «Москва и москвичи», в которой Загоскин старался выстроить определенный образ Москвы, отвечающий современным понятиям о том, как должен выглядеть прогрессивный город.

В данной работе мы выяснили, что Загоскин в своем произведении старается не только описать городское пространство Москвы, рассказать о ее истории, а также уделить внимание жизни, характеру, быту, свойственных москвичам. Стоит также отметить, что автор «Москвы и москвичей» поднимал в своем произведении проблемы, существовавшие в современном ему обществе. Как отмечает Морозова, «На протяжении всего повествования Загоскин выступает как истинный славянофил» Морозова Я. Е. Указ. соч. С. 210., словами Бельского он говорит: «Я всегда был ненавистником рабского, безусловного подражания, которое есть верный признак не просвещения, а грубого невежества, желающего прикинуться просвещением. Всякий раз, когда я встречаю русского человека, который отпускает казенные французские фразы, одевается по модному парижскому журналу, толкует без толку о просвещении Запада и позорит на чем свет стоит свое отечество, мне кажется, что я вижу перед собой какого-нибудь островитянина южного океана, на котором нет даже и рубашки, но который воображает, что он одет по-европейски, потому что на него надели галстук и трехугольную шляпу» (с. 64). Данная проблема проходит красной нитью через все повествование «Москвы и москвичей», она занимает важнейшее место в данной книге наравне с «московской» темой, что может стать объектом исследования в дальнейших работах, посвященных сборнику очерков Загоскина «Москва и москвичи».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Источники:

1) Аксаков С. Т. Биография Михаила Николаевича Загоскина // Аксаков С. Т. Собрание сочинений в 5 Т.: т. 4. М.: Правда, 1966.

2) Белинский, В. Г. Недовольные... Соч. М. Н. Загоскина… // В. Г. Белинский. Собрание сочинений в 9 Т.: т. 1. М.: Художественная литература, 1976.

3) Бруин Корнелис де. Путешествия в Московию // Россия XVIII в. глазами иностранцев / Подготовка текстов, вступительная статья и комментарии Ю. А. Лимонова. Ленинград Л.: Лениздат, 1989.

4) Вестник всемирной информации. 1900. № 6.

5) Грибоедов А. С. Горе от ума. М.: Наука, 1987.

6) Дмитриев М. А. Воспоминания о М. Н. Загоскине // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М., 1988.

7) Загоскин М. Н. Концерт бесов. URL: http://az.lib.ru/z/zagoskin_m_n/text_0050.shtml

8) Загоскин М. Н. Москва и москвичи. Записки Богдана Ильича Бельского, издаваемые М. Н. Загоскиным. М.: Московский рабочий, 1988.

9) Загоскин М. Н. Нескучное // Утренняя заря. Альманах на 1840 год, изданный В. Владиславлевым. Второй год. СПб.: Типография А. Плюшара, 1840.

10) Загоскин М. Н. Тоска по родине // М. Н. Загоскин. Собрание сочинений. Петроград, М.: Товарищество М. О. Вольф, 1915.

11) Загоскин С. М. Воспоминания // Загоскин М. Н. Москва и москвичи. М.: Московский рабочий, 1988.

12) Исторический вестник. 1880. Т. 2.

13) Карамзин Н. М. Бедная Лиза // Н. М. Карамзин. Избранные сочинения в 2 Т.: Т. 1. М.; Л.: Художественная литература, 1964.

14) Карамзин Н. М. Записка о московских достопамятностях // Н. М. Карамзин. Сочинения. Смесь. Т. 9. СПб.: Типография Александра Смирдина, 1835.

15) Карамзин Н. М. Записки старого московского жителя. М., 1986.

16) Карамзин Н. М. Наталья, боярская дочь // Н. М. Карамзин. Избранные сочинения в 2 Т.: Т. 1. М.; Л.: Художественная литература, 1964. С.

17) Кюстин А. де. Россия в 1839 году / Пер. с фр. О. Гринберг, С. Зенкина, В. Мильчиной, И. Стаф. СПб.: Крига, 2008.

18) Лаво Левуант де. Путеводитель в Москве / пер. С. Н. Глинка. М.: Типография Августа Семена, при Императорской Медико-хирургической акад., 1824.

19) Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы / Сост. С. Р. Долгова. М.: Московский рабочий, 1992.

20) Панаев И. И. Литературные воспоминания. М.: Правда, 1988.

21) Пассек Т. П. Из дальних лет. М.: ГИХЛ, 1963

22) Письмо Загоскина к П. А. Корсакову // Маяк. 1840. № 7.

23) Пушкин А. С. Евгений Онегин // А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 Т.: Т. 4. М.: ГИХЛ, 1959--1962.

24) Сталь Ж. де. Десять лет в изгнании / Перевод с французского, статьи, комментарий. В. А. Мильчиной. СПб.: Крига, 2017.

25) Телескоп. 1832. № 12.

26) Телескоп. 1832. № 9.

27) Телескоп. 1833. № 2.

28) Телескоп. 1834. № 1.

Научная литература:

1) Беляев Ю. Отец русского исторического романа // Загоскин Н. М. Аскольдова могила. Повесть времен Владимира Первого. М.: Современник, 1989.

2) Долгова С. Р. Алексей Федорович Малиновский // А. Ф. Малиновский. Обозрение Москвы.

3) Лимонов Ю. А. Россия в западноевропейских сочинениях первой половины XIX в. // Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев / Подготовка текстов и вступительная статья Ю. А. Лимонова, примечания В. Г. Данченко. Л.: Лениздат, 1991.

4) Лимонов Ю. А. Россия в западноевропейских сочинениях XVIII в. // Россия XVIII в. глазами иностранцев / Подготовка текстов, вступительная статья и комментарии Ю. А. Лимонова. Ленинград Л.: Лениздат, 1989.

5) Лямина Е. Э. Москва vs Nйcropolis? Еще о допечатной рецепции первого «Философического письма» // История литературы. Поэтика. Кино. Сборник в честь Мариэтты Омаровны Чудаковой / Под ред. Е. Э. Ляминой, О. А. Лекманова, А. Л. Осповата. М.: Новое издательство, 2012.

6) Мартин А. Просвещенный метрополис: Созидание имперской Москвы, 1762 -- 1855. М.: Новое литературное обозрение, 2015.

7) Морозова Я. Е. Образ Москвы в книге очерков М. Н. Загоскина «Москва и Москвичи» // Культура. Литература. Язык. Материалы конференции «Чтения Ушинского». Ярославль, 2012.

8) Осповат А. Л. К прениям 1830-х гг. о русской столице // Лотмановский сборник. М.: ИЦ - Гарант, 1995.

9) Охотин Н. Г. Записки отшельника с Пресненских прудов // М. Н. Загоскин. Москва и москвичи. Записки Богдана Ильича Бельского, издаваемые М. Н. Загоскиным. М.: Московский рабочий, 1988.

10) Старовойтова О. А. Представление о «Европейском» в русском языковом сознании XIX века // Историческая лексикология и лексикография. 2008. №7.

11) Страда В. Москва -- Петербург -- Москва // Лотмановский сборник. М.: ИЦ - Гарант, 1995.

12) Телегин С. М. Словарь мифологических терминов: Учеб. пособие. М.: УРАО, 2004.

13) Топоров В. Н. Аптекарский остров как городское урочище // Ноосфера и художественное творчество. М.: Наука, 1991.

Справочная литература:

1) Капитолий. URL:

https://dic.academic.ru/dic.nsf/dic_fwords/18697/КАПИТОЛИЙ

Размещено на Allbest.ru