Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Министерство народного образования Республики Узбекистан

Навоийский государственный педагогический институт

• Введение
• Глава 1. Тема типологии культур Востока и Запада в творческом наследии А.С. Пушкина
• 1.1 Пушкинский концепт русского мира. (к постановке проблемы)
• 1.2 А.С. Пушкин и его эпоха: «проблема человека» и русского национального характера в творчестве поэта
• 1.3 Запад и Восток в философско-историческом контексте русской литературы Х1Х века
• Глава 2. Концепция Востока в творчестве А.С.Пушкина
• 2.1 Развитие восточных мотивов в творчестве A.C. Пушкина (к вопросу об исследованиях по творчеству поэта)
• 2.2 Арабский Восток и проявления ориентализма в творчестве поэта.(«Виноград» и «Подражания Корану»)
• 2.3 «Песнь о вещем Олеге» Пушкина и «Смерть Шанфария» Сенковского как инварианты мифологемы судьбы (в аспекте дихотомии "Запад--Восток")
• Глава 3. Тема типологии культур Запада как историко-литературная перспектива в творчестве А.С. Пушкина
• 3.1 «Литературные соприкосновения» России и Запада (Гёте и Пушкина)
• 3.2 «…Я проклял знаний ложный свет...» тема Фауста в творчестве А.С. Пушкина
• 3.3 Влияние Западной цивилизации на конкретного человека (на примере романа в стихах «Евгений Онегин»)
• 3.4 Москва и Петербург как живая история и поэтические образы, составляющие русский мир
• Заключение
• Литература
• Введение

Основная цель диссертации заключается в выявлении и показа идейно-эстетической сущности восприятия и художественного использования восточных и западных мотивов в творчестве A.C. Пушкина на фоне русской «ориенталистики» первой половины XIX века.

Поставленной целью определяется и необходимость решения следующих задач:

- обоснование причины, побудившие поэта обратиться к Востоку и Западу - культуре и литературе Востока и Запада;

- критический анализ работ, посвященных теме «Пушкин и Восток» или «западно-восточный синтез в творчестве A.C. Пушкина»;

- изучение влияния современников и восточных поэтов на восприятие и развитие восточной и западной тематики в творчестве A.C. Пушкина;

- определение функции восточных мотивов, текстов, аятов и сур Корана в цикле стихотворений «Подражания Корану».

Теоретическое значение диссертации заключается в выводах о восприятии Востока и восточных мотивов; о единстве корней цивилизации Востока и Запада; о новом тезисе в литературоведении - «восточно-западный синтез» наряду с «западно-восточным синтезом» в творчестве A.C. Пушкина.

Практическая значимость диссертации обусловлена возможностью ее использования при изучении в общеобразовательных школах, в высших и средних профессиональных учебных заведениях творчества A.C. Пушкина и темы «Мир Востока и Запада в русской литературе», в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству Пушкина, при подготовке студенческих дипломных и курсовых работ и рефератов на филологических факультетах высших учебных заведений Республики Узбекистан.

Новый научный обиход «восточно-западный синтез» и дополнительные сопоставимые сведения о наличии восточного духа в произведениях A.C. Пушкина могут быть использованы как дополнения к комментариям соответствующих произведений поэта.

Настоящая диссертация посвящена исследованию вопроса «Восточные и Западные мотивы в творчестве А.С. Пушкина». Она охватывает «ориентальные» моменты в лирике A.C. Пушкина (выборочно); восточные мотивы в произведениях кавказского периода (выборочно); приход Пушкина к реализму; восточные основы сказок A.C. Пушкина.

При составлении плана диссертации и установления периодов творчества A.C. Пушкина диссертант исходил из определения, введенного И.С. Брагинским и наших соответствующих дополнений.

Методы исследования. Содержание и направление диссертационного исследования определили выбор методов и приемов работы. В качестве основных методов работы используются аналитический и сопоставительный. Такие параметры, как выборка материала, классификация и описание содержания произведений, сопоставление стали основными приемами исследования.

Теоретико-методологической основой исследования послужили научные труды по творчеству Пушкина: Ю.В. Манна, В.И. Сахарова, Л.А. Эмировой и З.Н. Акавова привлечены при изучении историко-литературного процесса первой половины XIX века.

Теоретическая значимость диссертации определяется возможностью использования ее результатов при разработке проблем истории русской литературы, в частности, связанных с творчеством Пушкина, а также вопросов ориентальной литературы первой половины XIX века.

Практическая ценность работы заключается в нацеленности ее результатов на преподавание в высших учебных заведениях: «Истории русской литературы», «Культурологии», разработку спецкурсов и спецсеминаров по проблемам восточной и западной темы в русской литературе Х1Х века, научно-исследовательскую работу студентов по исследуемой проблематике.

Апробация материалов исследования проходила на заседаниях кафедры русского языка и литературы Навоийского государственного педагогического института, ежегодных (2011-2013) научных конференциях НавГПИ и семинарах магистрантов.

Структура работы обусловлена задачами исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы

В первой главе « Тема типологии культур Востока и Запада в творческом наследии А.С. Пушкина» исследуется проблема пушкинского концепта русского мира, его эпоха: «проблема человека», и русского национального характера в творчестве поэта. Анализируется Запад и Восток в философско-историческом контексте русской литературы Х1Х века.

Вторая глава «Концепция Востока в творчестве А.С. Пушкина» рассматриваются развитие восточных мотивов в творчестве A.C. Пушкина где представлен Арабский Восток и проявления ориентализма в творчестве поэта. («Виноград» и «Подражания Корану»), утверждается единство корней цивилизации Востока и Запада; о новом тезисе в литературоведении - «восточно-западный синтез» наряду с «западно-восточным синтезом» в творчестве A.C. Пушкина, далее приводится сравнение «Песнь о вещем Олеге» Пушкина и «Смерть Шанфария» Сенковского как инварианты мифологемы судьбы (в аспекте дихотомии "Запад - Восток")

Третья глава « Тема типологии культур Запада как историко-литературная перспектива в творчестве А.С. Пушкина» говорится о литературных «соприкосновениях» России и Запада (Гёте и Пушкина) описывается тема Фауста в творчестве А.С. Пушкина,. влияние западной цивилизации на конкретного человека (роман Пушкина «Евгений Онегин») с любовью повествуется о Москве как историческом, духовном и культурным центре России, как об аристократическом городе,. Петербург светский и европейский, который открыл «окно в Европу»

2 августа 1831 года Пушкин пишет свою знаменитую оду «Клеветникам России», ставшую ключевым моментом в осмыслении взаимоотношений России и Запада. Это стихотворение вместе с «Бородинской годовщиной» имело большее значение для национального самосознания России. В них Пушкин не дает ответов на те вопросы, которые он ставит. Здесь, как и везде, он остается художником, роль которого, в отличие от философа, заключается в том, чтобы с предельной ясностью поставить вопрос. А отвечать на этот вопрос каждый потом будет, в меру своего разумения.

Ода «Клеветникам России» непосредственно обращена, как это видно уже из ее названия, к западным политикам, переменившим свое отношение к России через двадцать лет после разгрома наполеоновской армии и враждебно относившимся к России. За несколько месяцев до смерти Пушкин писал кн. Голицыну, сделавшему перевод стихотворения на французский язык: «Тысячу раз благодарю вас, милый князь, за ваш несравненный перевод моего стихотворения, направленного против недругов нашей страны». «Отчего вы не перевели эту пьесу в свое время - я бы послал ее во Францию, чтобы щелкнуть по носу всех этих крикунов из Палаты Депутатов». Здесь подразумеваются дерзкие и угрожающие, по мнению Пушкина, выступления депутатов во французской Палате по поводу поведения России в Польше.

Пушкин воспринимает их как прямой призыв к вооруженному нашествию Запада на Россию, и в памяти его сразу же неизбежно возникает жуткий призрак 1812 года. Пушкин и начинает свою оду с прямого обращения к этим «крикунам из Палаты Депутатов»:

О чем шумите вы, народные витии?

Зачем анафемой грозите вы России?

Что возмутило вас? волнения Литвы?

Оставьте: это спор славян между собою,

Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою,

Вопрос, которого не разрешите вы.

За месяц до написания этих строк Пушкин высказывал ту же мысль в письме Вяземскому: «Для нас мятеж Польши есть дело семейственное, старинная, наследственная распря, мы не можем судить ее по впечатлениям европейским».

За что ж? ответствуйте: за то ли,

Что на развалинах пылающей Москвы

Мы не признали наглой воли

Того, под кем дрожали вы?

За то ль, что в бездну повалили

Мы тяготеющий над царствами кумир

И нашей кровью искупили

Европы вольность, честь и мир?

«Европа в отношении России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна», - так считал Пушкин. Напоминая Западу о том, что Россия сокрушила Наполеона и избавила мир от тирании, он тем самым окончательно отходит от своего более раннего наполеоновского культа. Теперь Пушкин мыслит исторически: великие личности по-прежнему привлекают его поэтическое внимание, но мысль его занята поиском неких подспудных закономерностей мировой истории, которые проявляют себя через этих выдающихся деятелей. А закономерность здесь заключалась в том, что на Западе время от времени появляются завоеватели, которые объединяют его полностью или частично, после чего вторгаются в Россию или вмешиваются в ее внутренние дела.

Отношение Пушкина к Польше и полякам сформировалось рано и уже не претерпевало особых изменений до конца жизни. В сентябре 1812 года лицеисты провожают войска петербургского ополчения, проходящие через Царское Село, а в 1836 году, за полгода до смерти, Пушкин пишет, обращаясь к лицейским товарищам:

Вы помните: текла за ратью рать,

Со старшими мы братьями прощались

И в сень наук с досадой возвращались,

Завидуя тому, кто умирать шел мимо нас...

Наполеон отводил Варшавскому княжеству особую роль в войне против России; оно было «передовым форпостом» на этом рубеже. Поляки же тут преследовали собственные цели, надеясь отвоевать обратно свои литовские, белорусские и украинские земли и восстановить Польшу «от моря до моря».

Отношения России с Польшей Пушкин считал только внутренним делом России и занял непримиримую позицию во время польского восстания в 1830 году. Однако этот умнейший человек и великий гуманист пишет в одном из своих писем: «мы можем только жалеть поляков, мы слишком могущественны, чтобы их ненавидеть».

Это изречение - неплохой пример знаменитой пушкинской лаконичности, сочетающейся с глубиной мысли. Это замечание о жалости к полякам совсем не было чем-то случайным, вызванным мимолетным настроением. Пушкин не питал никаких польских симпатий и твердо считал независимость Польши угрозой для русской государственности, но это не мешало ему при случае выражать свое сочувствие и сострадание к полякам. Особенно это стало заметно после того, как Варшава уже была взята русскими войсками, и можно было, наконец, проявить «милость к падшим»:

В боренье падший невредим;

Врагов мы в прахе не топтали;

Мы не напомним ныне им

Того, что старые скрижали

Хранят в преданиях немых;

Мы не сожжем Варшавы их.

Пушкин мечтает о добровольном воссоединении славянских государств во главе с Россией, заслужившей эту роль ценой неимоверных потерь и страданий, спасая Европу от покорителей:

Уже давно между собою

Враждуют эти племена;

Не раз клонилась под грозою,

То их, то наша сторона.

Кто устоит в неравном споре:

Кичливый лях иль верный росс?

Славянские ль ручьи сольются в русском море?

Оно ль иссякнет? вот вопрос.

Глубокое государственное мышление зрелого Пушкина отмечали многие современники. Мицкевич писал об этом: «слушая его рассуждения об иностранной или внутренней политике его страны, можно было принять его за человека, поседевшего в трудах на общественном поприще и ежедневно читающего отчеты всех парламентов».

Глава 1. Тема типологии культур Востока и Запада в творческом наследии А.С. Пушкина

Картина мира - это «система интуитивных представлений о реальности». Термин «картина мира» (Weltbild) впервые был введен Людвигом Витгенштейном в «Логико-философском трактате», но в антропологию и семиотику он пришел из трудов немецкого ученого Лео Вайсгербера (1899-1985).

«Картину мира можно выделить, описать или реконструировать - от нации или этноса до какой-либо социальной или профессиональной группы или отдельной личности», - пишет В.П. Руднев. При этом своя картина мира существует в каждом отрезке исторического времени, но в то же время есть и универсальная картина мира, свойственная всему человечеству. Правда, она довольно абстрактна, так как у каждого народа существуют свои представления о добре и зле, о нормах и ценностях. Что касается отдельной личности, то картина мира будет детерминирована, прежде всего, индивидуальным характером.

Говоря о представлениях, о мире в XIX веке, нельзя не отметить самое фундаментальное традиционное философское противопоставление бытия и сознания. Картина мира была материалистической, «материальность мира и его бытие рассматривались как понятия тождественные». Бытие представлялось первичным, а сознание вторичным (большую роль в то время играли также «идеалистические попытки вывести бытие из акта сознания»). Нужно учесть и тот факт, что наблюдатель и наблюдаемое, какими они представали в литературном произведении, противополагались. Уже в искусстве XVIII в. субъектно-объектные отношения в тексте выводились за пределы личности автора, совмещались с понятием истины, которую выражал художественный текст. Таким образом, создатель художественного произведения созерцал действительность не просто со стороны, а находился над ней, выступал в сознании читателя как всеведущий носитель оценок всего, о чем говорится в произведении. Читатель же, переживая текст произведения, как отмечает Ю.М. Лотман, «находится вне литературы» и оценивает произведение, сопоставляя его с жизнью, реконструируя в своем восприятии личность и сознание автора.

При всем, почти необозримом, числе работ о творчестве A.C. Пушкина и ее многообразии, в них рассматриваются главным образом вопросы его генезиса и поэтики. В богатейшей литературе о Пушкине, пишет Белкин Д.И. «нет ни одной брошюры или монографии, где был бы специально прослежен непреходящий интерес поэта к Востоку и Западу» Краткая литературная энциклопедия. М., Советская энциклопедия, 1971..

Из работ таджикских авторов, специально посвященных теме «Пушкин и Восток», можно прежде всего назвать статью Вали Самада «Хофиз ва Пушкин» («Хафиз и Пушкин») Автор хоть и не анализирует конкретных произведений Пушкина, написанных им в духе Хафиза, но некоторые факты, которые он приводит представляют большую ценность в определении источников притяжения (прямых и косвенных) Пушкина к Востоку, в частности к поэзии Саади и Хафиза. Интересно в этом плане сообщение автора о встрече Пушкина на большой Грузинской дороге с азербайджанским поэтом Фазылханом.(из Табриза), известным под псевдонимом Шайдо. Беседа Пушкина с Фазылханом длится долго, Пушкин, узнав о том, что Фазылхан тоже поэт задает много вопросов о Хафизе, Саади и о специфике и особенностях персидской поэзии. На прощание Фазылхан в качестве дара преподносит Пушкину подлинник дивана Хафиза. Между Пушкиным и Фазылханом завязывается переписка. Будучи в Петербурге Фазылхан всегда навещал Пушкина на дому. По сообщению отца Пушкина Сергея Львовича, поэт всегда встречал его как давнего и близкого друга. Автор статьи также сообщает о том, что Пушкин во время вторичного пребывания на Кавказе, в Тифлисе, знакомится с членами литературного кружка «Девони хикмат» («Философский диван»), куда входили поклонники поэзии Саади, Хафиза и Пушкина - Аббас Кулихан Бакиханов, Мирзо Шафеъ Возех, Мирза Фатали Ахундов (Литературный псевдоним Сабухи), армянский поэт Хачатур Абовян, немецкий поэт Ф. Бодэнштедт, поэт из Польши Тадеуш Ладозаблюцкий (1809-1847), русские поэты В. Полонский, П.Я. Петров и другие. Объектом обсуждения кружковцев были произведения Саади, Хафиза, Физули, Гете и Пушкина.

Примечательно приводимое автором высказывание одного из членов этой литературной группы Ф. Бодэнштедта: «Горячие и частые споры, возникавшие между Бакихановым, Полонским и Мирзо Шафет, приводили их в радостное возбуждение. Каждый из них, приводя примеры из Саади, Хафиза, Физули и Пушкина, старался доказать другому, что эти корифеи литературы являются живым олицетворением всей мудрости на земле».

Небезынтересно и другое сообщение автора о том, что член названного кружка русский поэт П.Я. Петров был известен под восточным псевдонимом «Ошик» («Влюбленный») и переводил лучшие газели Хафиза с подлинника. В одном из своих писем В.Г. Белинскому П.Я. Петров сообщал, что им переведены «Анвори Сухайли» и газели Хафиза и в подражании им написаны стихи на русском языке.

Автор творчески воспринимает мир, проникая в его суть мыслью, чувствами и переживаниями художника, в своем творчестве он осмысливает и воспроизводит мир во всем его многообразии. И в этом смысле творчество Пушкина, как верно отметил С.С. Аверинцев, «дает читателю переживание… особой гармонии между формой и содержанием - между движением стиха, с одной стороны, и предметом изображения, с другой стороны» Аверинцев С.С. Гете и Пушкин // Новый мир, 1999, №6.. Для творчества Пушкина действительно характерно особое гармоничное философское видение мира. Бытие для него - непостижимая тайна, каждая человеческая душа - тоже тайна. И поэт пристально наблюдает за человеком, оказавшимся перед лицом онтологических ценностей, а «художественной точкой зрения», как обоснованно указал Ю.М. Лотман, становится «отношение истины к изображаемому миру» Лотман Ю.М. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь: Кн. для учителя. М., Просвещение, 1988..

По образному выражению В.С. Непомнящего, в пушкинском мире, «свет истины, общей для всех, заставляет тени ложиться в точном соответствии с действительным положением вещей». «Божественная свобода» Пушкина простирается очень далеко: в его видении мира нет ничего осуждаемого, однозначно отрицательного. Если и есть что-то действительно трагическое в его мироощущении, так это то, что истина беззащитна, ею легко пренебречь, потому что она известна всем. Л.А. Коган также обращает внимание на этот факт и указывает на то, что высокое назначение творца - быть «первопроходцем на пути к истине», как духовный учитель он «призван ставить вопросы, пробуждающие и просветляющие человека, предвидеть и облегчать их решение». Нельзя не согласиться с исследователями: философия поэзии Пушкина состоит именно в ее общечеловеческой, правдоискательской направленности, в своем художественном мироощущении он стремится к сокровенному и возвышенному. Бытие выступает перед творцом как некая сверхзадача, а поскольку бытие неисчерпаемо, у поэзии нет и не может быть последнего слова.

О том, что пушкинская поэзия является фактом глубинного и полного осмысления бытия, писал Н.О. Лосский: «Даже в изображении… обыденной действительности он умеет достигнуть такой многосторонности и гармонии, такого синтеза, в силу которых… творение его фантазии оказывается таким же содержательным и полным смысла, трудно постижимого нами, как и сама мировая действительность» Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. М., 1986.. Поддерживая это высказывание, добавим, что основа творческой силы и подлинной свободы поэта в видении «мировой действительности» - это «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам» («Два чувства дивно близки нам…», 1830 г.). Доказательством этой мысли может служить высказывание С.Л. Франка: «Укорененность в родной почве, ведя к расцвету духовной жизни, тем самым расширяет человеческий дух и делает его восприимчивым ко всему общечеловеческому. Этот мотив проникает и всю поэзию, и всю мысль Пушкина» Франк С.Л. Этюды о Пушкине. М., Согласие, 1999.. В этом и состоит народность поэта. И эта народность совсем не предполагает замкнутости от чужих влияний, обособленности национальной культуры. Современный исследователь А. Панарин справедливо отмечает, что «проблему российской самобытности, своеобразия национальной судьбы Пушкин решал не в этнографическом ключе, а в историческом и цивилизационном».

В настоящее время исследователями актуализируется высказанная еще русскими символистами и западноевропейскими философами мысль о том, что «два противоположных начала» якобы «легли в основу формации русской души»: «природная, языческая стихия и аскетически-монашеское православие». В этом схематизированном концепте «загадочной русской души» упущено, может быть, самое существенное, что было так чутко и точно угадано русским гением. Ведь Пушкин видит в России онтологически и эстетически закономерное, драматически сложное и мощное движение от язычества к православной цивилизации. В противоположность западному потребительскому мировоззрению, его культу «материального» человека Пушкин «судит о людях и народах не по критериям развитости или неразвитости, успеха или неуспеха, а по универсальным критериям духовного плана». Эта истинно христианская позиция стала источником силы поэта и его творческой самостоятельности. Как верно отмечает В.К. Кантор, критерием Пушкина при подходе к изображению любого социального слоя российского государства были ценности цивилизации, так как она «была той высшей точкой, движение к которой объединяло и в этом смысле уравнивало народы, разные по национальности и по уровню развития».

Широко известно признание Пушкина в письме к П.Я. Чаадаеву, которое в полной мере характеризует отношение поэта к особенностям русской истории: «… я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора - меня раздражают, как человек с предрассудками - я оскорблен, - но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог ее дал» Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., Наука, 1981..

Пушкин вмещает весь космос народного духа со всеми его гранями и оттенками - и поэтому он так же не укладывается в определения, как и то, что называют «русской духовностью». В.С. Непомнящий очень тонко определил сущность пушкинского гения: «Из гигантов мировой культуры лишь он один соединяет в себе предельную недоступность с предельной же фамильяризованностью, царственный статус с родственной близостью каждому…»

Россия знаменовала для Пушкина нелегкую, но плодотворную встречу разных пространств, разных жизненных укладов, народов, верований, языков, человеческих характеров. Пушкин твердо убежден в своеобразии русского мира, в существенном отличии между историей России и историей Западной Европы. Никогда не переступив западной границы России, Пушкин воспринял западную культуру, воспитывался сначала на Вольтере и французской литературе, потом на Байроне, Шекспире, Гете... Но в его душе утонченность влияния европейской культуры уживалась с «русским духом». Мы говорим о гениальной способности Пушкина к синтезу, примиряющему противоположности, открывающему широкие духовные и исторические перспективы. Он защищает ценность русской культуры, но утверждает и необходимость западной культуры для России. «В искусстве, …в художественном творчестве он проявил эту всемирность стремления русского духа неоспоримо» Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники. М., Наука, 1969., - утверждал Ф.М. Достоевский.

Говоря о романе в стихах «Евгений Онегин», мы понимаем, что это «произведение не только о любви, но и о судьбах России». Сюжет его строится на притяжении-противостоянии «героя века», скованного «европейским» воспитанием, усвоившего чуждое России мировоззрение, - и уездной барышни, оставшейся русской по своим идеалам, жизненным и религиозным представлениям, несмотря на французский язык и английские романы. Само это притяжение-противостояние (Запад - Россия) заключает в себе огромный исторический смысл. Проблему судьбы России и русского человека, проблему всемирно-исторического масштаба решает в своем произведении великий поэт.

1.2 А.С. Пушкин и его эпоха: «проблема человека» и русского национального характера в творчестве поэта

Впервые тип человека, созданный временем, Пушкин запечатлел в характере пленника в поэме «Кавказский пленник» (1821), показав равнодушие к жизни, к ее радостям, «старость души», которые сделались отличительными чертами молодых людей его времени. Впоследствии Пушкина начинает преследовать мысль запечатлеть новый тип молодого современника в поэтическом образе, и этот тип представляется ему уже яснее, чем в пору создания «Кавказского пленника». В творчестве Пушкина «шло становление реалистического стиля в споре, взаимопритяжении, взаимообогащении и взаимоотталкивании со стилем высокого романтизма. К роману в стихах Пушкина вело внутреннее развитие его гения и все развитие русской литературы» Маймин Е.А. Пушкин. Жизнь и творчество. М., Наука, 1981..

В начале XIX века ведущее место в литературе начинает занимать жанр романа, который вытесняет эпическую поэму. Еще Гегель и Бальзак (а в России - В.Г. Белинский) определяли роман как эпос частной жизни, в то время как эпическую поэму характеризуют «нераздельность индивидуальной и народной души» (А. Веселовский) и такие инициативные действия героя, которые стимулировались общенациональными, государственными идеалами и целями». В сравнении с поэмой эпической (античной, средневековой), а также романтической, где действуют исключительные, возвышенные лица, роман XVIII и XIX вв. - жанр не высокий, а прозаичный, точнее, прозаизированный. В нем появляется особый тип героя, который, как отмечал М.М. Бахтин, «формулируя отчетливо индивидуальные принципы частного и общего поведения, …выражает неудовлетворенность образом жизни большинства». Конфликт с обществом открывает зависимость личности от общественных коллизий, которые она, как правило, преодолеть не в силах и удаляется от общества в поисках самой себя. Образцы нового западноевропейского романа с его новым типом героя учитывались Пушкиным при создании его «Онегина». Это роман «Рене» Р. Шатобриана, «Мельмот-скиталец» Ч. Мэтьюрина, «Адольф» Б. Констана и, конечно, произведения Дж.Г. Байрона, такие, как поэма «Паломничество Чайльд-Гарольда» и стихотворный роман «Дон-Жуан».

В ходе написания романа «Евгений Онегин» и его публикации менялся автор, менялся читатель, менялась эпоха. Замысел первой главы романа возник в Кишиневе в связи с постоянным и тесным общением с декабристским кружком Орлова и Раевского. По наблюдению Ю.М. Лотмана, «одной из характерных сторон пушкинского творчества 1822-1823 гг., наряду с тяготением к гражданственной тематике, …является обострение интереса к сатире», который «находился в русле развития передовой литературы той эпохи». Исследователь отмечает, что замысел «Евгения Онегина» первоначально намечался в плане сатирического противопоставления светского общества и светского героя высокому авторскому идеалу: поэт стремился «создать сатирический образ представителя «изнеженного племени переродившихся славян».

В своей книге «Роман Пушкина «Евгений Онегин» Г.П. Макогоненко отмечает, что «типичными чертами характера молодого человека этой поры было недовольство, равнодушие, охлажденность души» Макогоненко Г.П. Роман Пушкина «Евгений Онегин». М., ГИХЛ, 1968.. Центральной темой романа «Евгений Онегин» явилась судьба героя времени, его духовно-нравственное самоопределение, неудовлетворенность сущим и поиски места в жизни. Определяющей чертой своего поколения и его судьбы, смыслом его исторической драмы Пушкин считал трагическое противоречие между огромными скрытыми возможностями личности и ее общественной невостребованностью. В своих современниках (Чаадаеве, Каверине, Пущине) поэт видел «выдающихся русских людей эпического масштаба», которые в большом свете вынуждены были вести жизнь заурядных людей - помещиков, офицеров, чиновников. Это было следствием колоссального трагического разрыва двух сословий и двух Россией.

Душевный мир героя может раскрыться перед нами при сопоставлении мира Онегина с миром привлекающих его внимание книжных образов. Автор не раз сопоставляет Онегина с байроновским Чайльд-Гарольдом: «Гарольдов плащ» - символ байронического разочарования в мире и в людях - становится важнейшей приметой героя в романе. Вспомним эти случаи сопоставления: «Как Child-Harold, угрюмый, томный, В гостиных появлялся он…» В IV главе: «Прямым Онегин Чильд Гарольдом Вдался в задумчивую лень…» (Пушкин V, 94) В VII главе упоминается «лорда Байрона портрет», который видит Татьяна в кабинете Онегина, и то, что «певца Гяура и Жуана» он «из опалы исключил» (Пушкин V, 149). Продолжая этот ряд, можно упомянуть появление Онегина в VIII главе перед встречей с «законодательницей зал» Татьяной: «Чем ныне явится? Мельмотом, Космополитом, патриотом, Гарольдом, квакером, ханжой…» (Пушкин V, 168). Смысл этих настойчивых сопоставлений, по верному наблюдению Г.Г. Красухина, состоит в следующем: «Онегин ориентируется на Чайльд-Гарольда… эта черта характеризует тогдашнее время, она - его яркая примета. Мы помним, что первая глава описывает светскую жизнь петербургского молодого человека в конце 1819 года. А в то время Чайльд-Гарольд был кумиром молодежи».

Однако характеры Чайльд-Гарольда и Онегина неоднородны, о чем писал в 1859 г. А. Григорьев: «Мрачный сплин и язвительный скептицизм Чайльд-Гарольда заменился в лице Онегина… тоскою человека, который внутри себя гораздо проще, лучше и добрее своих идеалов, который наделен критическою способностию здорового русского смысла… который - критик, потому что даровит, а не потому, что озлоблен» Бродский Н.Л. «Евгений Онегин». Роман А. С. Пушкина. М., 1964.. И тем не менее, сравнение Онегина с разочарованным героем Байрона автор проводит почти до конца романа. Почему? Возможно, здесь имеет место явление, которое литературовед А.М. Гуревич обозначил как «поэтика подразумеваний». «Автор для прояснения и конкретизации романных ситуаций, мотивов поступков… своих героев, или же для углубления их психологической характеристики, более полного раскрытия… сути их жизненной позиции… проводит явные или скрытые параллели между «чужими» персонажами и героями своего романа в стихах». Судьбы героев действительно развертываются в сложном пересечении литературных реминисценций. Руссо, Сталь, Ричардсон, Байрон, Констан - далеко не полный список авторов, «чьи тексты составляют фон, в проекции на который обрисовывается судьба героев». В этом смысле мы можем говорить об «интертекстуальной» картине мира, которая в пушкинском художественном мире служит задаче изображения духовного мира человека.

Собственно говоря, вся проблема духовной жизни или духовной смерти человека предстает у Пушкина как проблема русского мыслящего человека: его назначения, его роли в судьбах страны и народа. Драматизм этой проблемы в литературе был реальным драматизмом становления и существования личности в сложных условиях послепетровской России. Создание Онегина и его литературных «потомков» (Печорина, Бельтова, Рудина, Обломова…), как справедливо заметил В.С. Непомнящий, «суть акты беспощадной требовательности русского мыслящего человека к себе, предельной интеллектуальной отваги, величайшей совестливости и духовной высоты».

Попытки концептуального художественного, социально-исторического и этического осмысления и построения русского национального характера заметно активизировались уже в XVIII веке. С проблемой национального характера оказалась тесно связана проблема народности. Тема народности вошла в роман «Евгений Онегин» именно как положительное начало, противостоящее европейской индивидуалистической культуре. Романтический индивидуализм, конечно, позволял порывать с «толпой», с ее моралью и законами, но, отделяя человека от всего мира, ожесточал его. И Пушкин указывает на существование духовной, национальной, исторической общности людей, определяющей основы истинной человеческой морали. Онегин отделен от этой общности, от истинно русского мира, и именно в этом его драма.

Автор «Евгения Онегина» понимал, что он участвует в решении задачи, поставленной самой историей. Сам он был одним из первых и крупнейших представителей новой категории русских людей, и, значит, его внутренний опыт имел важное историческое значение. Проблемой, волнующей автора, становится проблема человека. Но со свойственной ему совестливостью и глубоким внутренним прозрением поэт ставит эту проблему и перед самим собой. Об этом очень точно сказал В.С. Непомнящий: «тончайшая и сложнейшая художественная структура романа… отмечена - при феноменальном многообразии -- необычайной монолитностью. Это значит, помимо прочего, что роман написан о себе, о своей устремленности». По мнению исследователя, именно «интерес проблемы» является формообразующим и жанрообразующим фактором, строит архитектонику и поэтику романа… Это делает роман насквозь значимой поэтической системой, сплошным сюжетом, иначе говоря -- «большим стихотворением» Непомнящий В.С. Книга, обращенная к нам: «Евгений Онегин» как «проблемный роман»//Москва, 1999, №6..

1.3 Запад и Восток в философско-историческом контексте русской литературы Х1Х века

Россия объединяет народы разных этносов и конфессий, в том числе и народы, связанные с исламской культурой, которых по традиции называют "восточными". По справедливому утверждению Вяч. Вс. Иванова, русская литература, "русская поэзия включает в себя и Восток как часть нашей живой истории, длящейся в опыте современности" Недзвецкий В.А. Пушкин как всемирный гений//Русская словесность, 1999, №4..

Особенности русской цивилизации, соединяющей в себе Запад и Восток, христианство и ислам, Библию и Коран, нашли отражение в произведениях русских писателей и поэтов, в истории русской литературы и культуры. Интерес к Востоку - давняя благородная традиция русской классической литературы. Этот богатейший материал может быть использован современными учителями и методистами для реализации нового подхода к изучению русской словесности, выражающегося в диалоге культур разных народов и цивилизаций, диалоге русской и родной культур.

С исламским Востоком, с Кораном тесно связано творчество великого русского поэта А.С. Пушкина. Пушкин дружил с выдающимся востоковедом Н.Я. Бичуриным (о. Иакинфом), в личной библиотеке поэта сохранились многие книги по литературе и философии Востока. Восток привлекал русского поэта на протяжении всего его творчества: "Южные поэмы" Пушкина, да и "Руслан" весь преисполнен восточных мотивов: Черномормаг - звездочет (и сказки Пушкина - восточные: Салтан-султан, Шемаханская царица в паре со звездочетом...); райские сады Черномора, где Людмила - что гурия в исламском раю-гареме; Ратмир - хан и т.п. Даже "Песнь о вещем Олеге" идею восточно-исламской Судьбы и предопределения изъявляет... В "Бахчисарайском фонтане" - уже успокоенный, сладострастный ислам и быт неги; красота небесная побеждает земно-страстную любовь чувственную" Нольман M.JI. Западно-восточный синтез в произведениях Пушкина и его реалистическая основа. Л., 1978..

С Кораном А.С. Пушкин познакомился в 1825 году в Михайловском в переводе М.И. Веревкина, обладавшего художественным даром и мастерски выполнившего взятую на себя задачу. Коран открыл поэту новый, интересный и необычный для русского человека мир:

В пещере тайной, в день гоненья,

Читал я сладостный Коран.

Внезапно ангел утешенья,

Влетев, принес мне талисман.

Этот мир раскрывается А.С. Пушкиным в цикле стихотворений "Подражания Корану", в котором он не просто фиксировал содержание и структуру священной книги мусульман, но и нашел новые идеи, образы, чувства, которые стали составной частью его мировоззрения и творчества.

Очевидно не только внешнее, но и внутреннее сходство стихотворения А.С. Пушкина "Пророк" с ветхозаветной традицией: в основе сюжета лежит библейская история о пророке Исайе. По мнению исследователей, сюжет стихотворения близок и восточному преданию об избрании пророка Мухаммеда: "Начальную строку 94 суры Корана "Разве мы не раскрыли тебе твою грудь?" (пер. И.Ю. Крачковского) стали понимать так, что ангелы по приказу Аллаха вынули у Мухаммеда из груди сердце. Вероятно, это толкование, известное А.С. Пушкину, могло войти составной частью в замысел "Пророка".

Верность следования духу Корана у Пушкина можно подтвердить и анализом формы изложения стихотворения "Пророк". В священных книгах иудеев и христиан (Торе и Евангелии) повествование ведется от третьего лица: кто-то доводит до верующего заповеди Бога. В Коране Аллах говорит от первого лица: в этом прямом, непосредственном обращении заключена та огромная духовно-нравственная сила воздействия, которую испытывает читатель священной книги мусульман. Пушкин, как поэт, оценил выразительные возможности Корана и воспользовался этой формой в заключительных строках "Пророка", которые содержат прямую речь Бога, обращенную к пророку (поэту):

...И бога глас ко мне воззвал:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей".

Стихотворения "Подражания Корану" и "Пророк" являются свидетельством глубины исторической интуиции великого русского поэта, уловившего родство двух воспринятых им культурных традиций. Ф.М. Достоевский в своей речи по случаю открытия в Москве памятника русскому поэту говорил: "Пушкин лишь один из мировых поэтов обладает свойством перевоплощаться вполне в чужую национальность" Розенфельд А.З. Об одном крылатом выражении у А.С. Пушкина. - Народы Азии и Африки. 1976, №6.. Пушкин внес решающий вклад в то, чтобы при сопоставлениях христианства и ислама выйти из антиномии "свое - чужое", надолго определил отношение русской литературы к исламу.

Отношение Пушкина к восточному (шире - инонациональному) миру становится своеобразным камертоном, по которому настраивается поэтика творчества поэта-футуриста Велемира Хлебникова. В поэме "Хаджи-Тархан" Хлебников пишет:

Ах, мусульмане, те же русские,

И русским может быть ислам.

Милы глаза, немного узкие,

Как чуть открытый ставень рам.

Это парадоксальное высказывание поэта является образно-поэтическим выражением идеи взаимопонимания, взаимной любви и дружбы народов.

В своем творчестве Хлебников неоднократно обращался к теме Востока, родству судеб и духовного мира народов России. Первоначальный интерес к Востоку возник у него в раннем детстве - в калмыцких степях, в Астрахани, развился и окреп в Казани, где поэт прожил почти одиннадцать лет. В Казани поэт окончил третью гимназию (1898-1903), учился в университете (1903-1908), написал первые научные работы и первые стихи.

Хлебников, хорошо знавший историю Казанского края, народные легенды и древние поверья, обращается к реальному и легендарному прошлому татарского народа, яркими мазками воссоздавая страницы героического прошлого, размышляя о нем:

Казани страж-игла Сумбеки,

Там лились слез и крови реки.

Там голубь, теменем курчав,

Своих друзей опередил

И падал на землю стремглав,

Полет на облаке чертил.

Глава 2. Концепция Востока в творчестве А.С. Пушкина

При всем, почти необозримом, числе работ о творчестве A.C. Пушкина и ее многообразии, в них рассматриваются главным образом вопросы его генезиса и поэтики. В богатейшей литературе о Пушкине, пишет Белкин Д.И. «нет ни одной брошюры или монографии, где был бы специально прослежен непреходящий интерес поэта к Востоку».

Работа над темой « Восточные мотивы в творчестве A.C. Пушкина » в полной мере убедила автора в справедливости столь категоричного, на первый взгляд заявления Белкина Д.И. Вся имеющаяся литература о творчестве A.C. Пушкина, в том числе и отдельные статьи об интересе поэта к Востоку, в основном посвящены жизни и творчеству поэта, характеристики отдельных его произведений, или отмечает его благотворное влияние на творчество поэтов бывших союзных республик СССР.

Из работ, посвященных теме «Пушкин и Восток», следует назвать статью Белкина Д.И. «Тема зарубежного Востока в творчестве A.C. Пушкина». «Концепция Востока в творчестве A.C. Пушкина» Белкина Д.И. Концепция Востока в творчестве Пушкина. Диссертация ставит перед собой две задачи: установить источники, из которых A.C. Пушкин почерпнул сведения об арабском Востоке и проследить проявления ориентализма в творчестве поэта.

Д.И. Белкиным были изучены и исследованы работы по интересующим его вопросам и проанализированы соответствующие произведения Пушкина. На основе скрупулезного ознакомления с работами авторов дореволюционного и послереволюционного периодов исследователь по первой поставленной задаче приходит к выводу о том, что «восточная тематика переплетается у Пушкина с фактами его собственной биографии и истории его рода», т.е. автор считает, что в формировании ориентализма в творчестве A.C. Пушкина определяющим явилось его генетическое родство с Востоком. Но чуть дальше, как бы возражая сам себе, заявляет, что «в творчестве A.C. Пушкина восточная тематика неразрывна с его поисками и апробацией стилевых и идейных возможностей романтизма. «Восточный стиль», разработанный в Европе писателями-романтиками, был удачно воплощен русским поэтом в его южных поэмах ».

Известно, что «восточный стиль», разработанный писателями-романтиками Европы, был лишь формой, к которой они прибегали, изображая героев, созданных их воображением. Поэтому зачастую эти образы страдают схематичностью, недостаточно правдиво передают душевные порывы людей. У Пушкина же образы всегда жизненны, т.к. взяты из реальной жизни, а изображаемые события пережиты им самим. Поэтому восточные образы Пушкина близки и понятны каждому человеку, восточному в особенности. Таков, например, образ Черкешенки из поэмы «Кавказский пленник».

Работа Д.И. Белкина, по мнению И.С. Брагинского, представляет определенную ценность, так как в ней впервые сделана попытка систематизировать материалы и библиографию вопроса.

Интересные сведения об ориентальной осведомленности A.C. Пушкина приводятся в диссертации Д.И. Белкина «Концепция Востока в творчестве Пушкина». В ней, по отзыву Н. Лобиковой, дана справедливая оценка основным критическим суждениям о восточных мотивах в творчестве A.C. Пушкина, подробно рассматривается образ прадеда Пушкина - Абрама Ганнибала и анализируется много новых материалов по исследуемой проблеме, расширяя наши представления о широте знаний Пушкина, о глубине его интереса к культуре Востока. Однако, как справедливо замечает Н. Лобикова, тема русского Востока (не говоря о Востоке в целом) в творчестве A.C. Пушкина еще не исчерпана, и она требует специального, более глубокого исследования, особенно в свете сегодняшнего дня.