"Малые поэмы" Эдмунда Спенсера в контексте художественных исканий елизаветинской эпохи

Размещено на http://www.allbest.ru/

Санкт-Петербургский государственный университет

На правах рукописи

"Малые поэмы" Эдмунда Спенсера в контексте художественных исканий елизаветинской эпохи

Специальность 10.01.03 - Литература народов стран зарубежья (литература народов Европы, Америки, Австралии)

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук

Бурова Ирина Игоревна

Санкт-Петербург 2008

Работа выполнена на кафедре истории зарубежных литератур факультета филологии и искусств Санкт-Петербургского государственного университета.

Научный консультант: доктор филологических наук, профессор Сидорченко Лариса Валентиновна

Официальные оппоненты:

доктор филологических наук, профессор Владимирова Наталья Георгиевна

доктор филологических наук, профессор Соловьева Наталия Александровна

доктор искусствоведения, профессор Ступников Игорь Васильевич

Ведущая организация: Нижегородский государственный педагогический университет

Защита состоится "__" ____________ 2008 года в ______ часов на заседании совета Д 212.232.26 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, г. Санкт-Петербург, Университетская наб., д. 11.

С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета (г. Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9).

Автореферат разослан "___" __________ 2008 года

Ученый секретарь совета кандидат филологических наук, доцент С. Д. Титаренко

спенсер поэзия малый поэма

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Елизаветинская эпоха -- динамичный период английской истории, в течение которого гуманистическая философия Ренессанса, превращение страны в империю и рост самосознания нации явились мощнейшими стимулами для развития английского языка и литературы. Воспитанные на пиетете к античной истории и классическим языкам елизаветинцы, очевидно, усматривали параллели между современностью и расцветом Римской империи в век Августа. Опыт римлян, синтезировавших в своем творчестве достижения греческой и собственной культуры, мог показаться особенно значимым для англичан периода становления Британской империи. Разрыв с католическим Римом объяснял желание нации выставить себя истинной наследницей подлинно римского духа, а начатки компаративных штудий, стимулированные сверкой разных переводов Священного Писания, стали предпосылкой для сопоставления трудов античных классиков и их ренессансных последователей, помогая отбирать из них все самое лучшее и культивировать его на национальной почве, копируя, адаптируя и превосходя знаменитые творения. Эта практика была еще совершенно новой во времена крупнейшего поэта-елизаветинца Эдмунда Спенсера (1552?--1599), и его творчество представляет уникальный материал для исследования данной тенденции.

Поэтический канон Спенсера включает в себя эпическую поэму "Королева фей" и группу "малых поэм", к которым относятся произведения из сборников "Пастушеский календарь" (1579), "Жалобы" (1591), "Amoretti и Эпиталама" (1595), "Четыре гимна" (1596), а также ряд отдельных поэм: "Возвращение Колина Клаута" (1595), "Проталама" (1596) и др. Однако на протяжении 400 с лишним лет интерес читателей и критиков концентрировался на "Королеве фей", и история спенсероведения представляет собой в основном историю интерпретаций либо этой поэмы в целом, Hough Gr. A Preface to “The Faerie Queene”. - London: Gerald Duckworth, 1962; Alpers P. The Poetry of “The Faerie Queene”. - Princeton: Princeton Univ. Press, 1967; Freeman R. “The Faerie Queene”: A Companion for Readers. - Berkeley: University of California Press, 1970; O'Connell M. C. Mirror and Veil: The Historical Dimension of Spenser's “Faerie Queene”. - Chapel Hill, NC: University of North Carolina Press, 1977; Miller D. L. The Poem's Two Bodies: The Poetics of the 1590 “Faerie Queene”. - Princeton: Princeton Univ. Press, 1988; Yamashita H., Matsuo M., Suzuki T., Sato H. A Comprehensive Concordance to “The Faerie Queene”. -Tokio: Kenyusha, 1990; Yamashita H., Sato H., Suzuki T., Takano A. A Textual Companion to “The Faerie Queene, 1590”. -Tokio: Kenyusha, 1993, etc. либо ее отдельных фрагментов, образов, тем, мотивов и т. д. Smith R. M. Una and Duessa // Publications of the Modern Language Association of America. - No. 50. 1935.-P. 917-919; Craig M. A. Language and Concept in “The Faerie Queene”: Dissertation. - Yale University, 1959; Anderson J. H. Redcrosse and the Descent into Hell // English Literary History. - No. 36. 1969. - P. 470--492; The Knight and the Palmer in “The Faerie Queene”, Book II // Modern Language Quarterly. - No. 31. 1970. - P. 160--178; Berleth R.J. Heavens Favorable and Free: Belphoebe's Nativity in “The Faerie Queene” // English Literary History.-No. 40. 1973. - P. 479--500; Mills J. L. Prudence, History, and the Prince in “The Faerie Queene, Book II” // Huntington Library Quarterly. - No. 41. 1978. - P. 83--101; Sittie, P. Exemplary Behaviour in “The Faerie Queene” // Journal of English and Germanic Philology. -No. 99. 2000. - P. 313--333, etc.

Устойчивая тенденция к раскрытию, по аналогии с "Королевой фей", аллегорического смысла "малых поэм" способствовала выработке доминирующего в спенсероведении представления о них как о секвенции прелюдий к главному произведению поэтаGreenlaw Ed. Spenser and the Earl of Leicester // Publications of Modern Language Association of America. -No. 25. 1910. - P. 535-561; McCanles M. “The Shepheardes Calender” as Document and Monument // Studies in English Literature. - No. 22. 1928. - P. 5-19; Stein H. Studies in Spenser's “Complaints”.- New York: Oxford Univ. Press, 1934; Hamilton A. C. The Argument of Spenser's “Shepheardes Calender” // English Literary History. - No. 23. 1956. - P. 171--182; Allen D. Image and Meaning: Metaphoric Traditions in Renaissance Poetry. - Baltimore: The Johns Hopkins Univ. Press, 1960; McLane P. E. Spenser's “Shepheardes Calender”: A Study in Elisabethan Allegory. - Notre Dame, Ind.: University of Notre Dame Press, 1961; Weiner A. D. Spenser's “Muiopotmos” and the Fates of Butterflies and Men // Journal of English and Germanic Philology. - No. 84. 1985. - P. 201--220. . Она нашла отражение и в трудах отечественных англистов. Пьянова Н. М. Эдмунд Спенсер в англо-американской критике ХХ века // Проблемы реализма в зарубежной литературе XIX-XX вв.- Саратов: Саратовский гос. ун-т, 1975.- С. 104--113; К вопросу о методе Э. Спенсера в «Королеве фей» // Писатель и время. Вып. 1. - Ульяновск: Ульяновский гос. ун-т, 1975. - С. 40-41; «Королева фей» Э. Спенсера (К проблеме истоков ренессансного реализма) // Из истории реализма в литературе Англии. - Пермь: Пермский гос. ун-т, 1980. - C. 5-13; Урнов Д. М. Поэзия [Английская литература XIV--XVI вв.] // История всемирной литературы: В 9 т. Т. 3. - М.: Наука, 1985. - С. 297-301; Зыкова Е. П. Пастораль в английской литературе XVIII века. - М.: Наследие, 1999 и др. Начиная с 1960-х гг. также выявилась тенденция рассматривать поэзию Спенсера в контексте истории жанра пасторали (П. Мак-Лейн, С. Хенингер, И. Мак-Кэфри, С. Мейер, П. Каллен, Э. Ламберт, Н. Хоффман, Г. Купер, Э. Патерсон, Р. Лейн и др.), нашедшая поддержку в трудах И. О. Шайтанова, В. Н. Ганина и Е. П. Зыковой. В то же время деятельность российских переводчиков (Е. Дунаевской, В. Микушевича, В. Рогова, С. Степанова и др.) свидетельствует о росте интереса к "малым поэмам" Спенсера в нашей стране.

Вместе с тем "малые поэмы" Спенсера пока не стали объектом систематического изучения. Анализ этой части наследия поэта в русле российской научной традиции, предполагающей рассмотрение творчества автора в аспектах преемственности и новаторства, позволил бы дополнить представление о роли Спенсера в развитии английской поэзии, а уточнение жанровой палитры его творчества способствовало бы формированию концепции системы жанров литературы Возрождения, которая в настоящее время находится в стадии активного становления. Специального внимания заслуживают эксперименты Спенсера в области реконструкции жанров, а также ревизии канонических жанровых форм, стремление поэта к циклизации своих произведений. Не меньший интерес представляет собой и проблема стиля "малых поэм" Спенсера в контексте актуальной концепции конца елизаветинской эпохи как периода Высокого Возрождения в Англии и пересмотра представления Г. Вельфлина об историко-культурной эпохе как периоде доминирования одного стиля Виппер Б. Р. Введение // Ренессанс. Барокко. Классицизм. Проблема стилей в западноевропейском искусстве XV--XVII вв. / Ред. Б. Р. Виппер. - М.: Наука, 1966. - С. 9-10; Андреев М. Л., Хлодовский Р. И. Итальянская литература зрелого и позднего Возрождения. -М.: Наука, 1988.-С. 8; Власов В. Г. Стили в искусстве: В 2 т. Т. 1.-СПб.: Кольна, 1995. - С. 542.. Однако данное исследовательское направление осложняется отсутствием единства взглядов на соотношение различных стилевых тенденций, функционирующих в тесном взаимодействии друг с другом. Проблема стилей эпохи Возрождения наиболее разработана применительно к романским литературам, прежде всего, к литературе Италии, однако попытки приложить имеющиеся теоретические наработки к анализу литературы английского Высокого Возрождения с неизбежностью должны учитывать его специфику. Так, подражая римской классической литературе, ренессансные авторы Италии чувствовали себя законными наследниками древних мастеров, тогда как выпестованные гуманистами елизаветинцы учились подражать не только античности, но и ее современным подражателям, что, в свою очередь, стимулировало интерес к более ранним английским авторам, еще более подогреваемый националистическими умонастроениями эпохи. Наличие заметного готического следа в елизаветинской литературе, безусловно, должно рассматриваться как один из факторов, повышающих в ней роль маньеризма и/или раннего барокко.

В ХХ столетии появились яркие работы, устанавливающие несомненные переклички между "Королевой фей" Спенсера и эпическими поэмами как Л. Ариосто (Э. Гилберт, С. Мак-Мерфи, Т. Кэссон, У. Оуэн и др.), так и Т. Тассо (Дж. Гетто, Э. Донадони), а также ряд публикаций о творчестве самого Тассо, в которых он выступает в качестве фигуры переходного типа, поскольку новая волна исследователей усматривает в его поэзии черты как ренессансного, так и барочного стиля (А. Кастелли, В. Костич и др.). На этом основании и стиль "Королевы фей" Спенсера можно было бы априори охарактеризовать как синтетический. Насколько приложима подобная оценка к стилю "малых поэм" Спенсера, каковы его основные черты и есть ли вообще основания говорить о неком стилистическом постоянстве применительно к этой группе произведений, -- еще предстоит установить.

Степень изученности наследия Спенсера, очевидная недостаточность научных трудов, посвященных его "малым поэмам", оправдывают выбор этих произведений в качестве объекта исследования.

Актуальность темы исследования определяется, прежде всего, художественной значимостью и малой изученностью "малых поэм" Спенсера, а также отсутствием целостного представления о творчестве поэта, для формирования которого необходимо обращаться к анализу всего спенсеровского канона.

Предметом исследования в данной работе являются эстетические, философские и аксиологические аспекты "малых поэм" Э. Спенсера, отражающие его поиски путей обновления национальной поэзии и возвышения ее до уровня наиболее развитых европейских литератур.

Научная новизна диссертационного исследования определяется целостным анализом корпуса "малых поэм" Спенсера, а также их рассмотрением как зеркала его эстетических и философских исканий, тех ценностей, которые разделял поэт, способствующим формированию комплексного представления об этих произведениях и выявляющим их новаторские черты, которые позволяют выделить ведущие тенденции в усилиях Спенсера, направленных на реформирование национальной поэзии и связанных с его пониманием общественной роли поэта.

Таким образом, цель работы состоит в том, чтобы в широком литературном контексте исследовать "малые поэмы" Спенсера как продукты художественной культуры Ренессанса, как произведения, в которых развиваются и творчески трансформируются те или иные традиционные элементы содержания, формы, а также в выявлении стилевых и языковых особенностей "малых поэм".

Поставленная цель определяет основные задачи исследования:

1. Исследовать "малые поэмы" Спенсера как неотъемлемую часть его творческого наследия, выявить новаторский, экспериментальный характер его поэзии и направления его эстетических исканий.

2. Установить литературные связи Спенсера, оказавшие влияние на него как автора "малых поэм".

3. Вписать духовные искания и идеалы Спенсера в контекст исканий его предшественников и современников, а также соотнести их с парадигмами эстетической и философской мысли эпохи Возрождения.

4. Определить специфику выдвигаемого и воспеваемого Спенсером идеала любви.

5. Проследить эволюцию представлений об общественном статусе поэта в английской культуре эпохи Возрождения и сопоставить их с концепцией Спенсера, получившей отражение в "малых поэмах".

6. Проанализировать подходы елизаветинцев к проблеме внедрения античных метрических размеров в английское стихосложение, предложить классификацию этих подходов и методику их анализа.

7. Исследовать переводческую деятельность Спенсера как неотъемлемую часть его творчества, как школу мастерства, подготавливающую появление оригинальных поэтических шедевров.

8. Рассмотреть композиционные стратегии, использовавшиеся Спенсером как в отдельных произведениях, так и при составлении поэтических сборников.

9. Выявить основные направления жанровых экспериментов Спенсера в "малых поэмах".

10. Проанализировать стилистические особенности "малых поэм" Спенсера и соотнести их с основными стилевыми течениями Высокого Возрождения.

Методологической основой исследования явились идеи Г. К. Косикова, связанные с осмыслением основных теоретических проблем изучения литературы эпохи Возрождения Косиков Г. К. Средние века и Ренессанс. Теоретические проблемы // Методологические проблемы филологических наук. - М.: МГУ, 1987. - С. 222-252., классическая концепция истории английской литературы Г. В. Аникина и Н. П. Михальской, посвященные проблемам эстетики Ренессанса, классицизма и барокко труды Б. Р. Виппера, А. Х. Горфункеля, А. Ф. Лосева, Л. М. Брагиной, Л. В. Сидорченко, работы ведущих отечественных специалистов по национальным ренессансным литературам М. В. Алпатова, Ю. Б. Виппера, М. Л. Андреева, Р. И. Хлодовского, С. М. Стама, Л. М. Баткина, труды российских англистов И. О. Шайтанова, А. Н. Горбунова, М. К. Поповой, М. И. Николы, Е. Н. Черноземовой, В. Н. Ганина, Е. П. Зыковой, а также таких зарубежных исследователей, как Х. Смит, Э. Флетчер, Л. Форстер, Э. Л. Роуз, Ф. А. Иейтс, Д. Джавич, Ст. Гринблатт, К. Халз и Э. Фихтер.

Основными методами исследования, избранными в данной работе, являются историко-литературный, сравнительный и структурно-семантический, используемые в рамках системного подхода, предоставляющего возможность интерпретировать анализируемые произведения Спенсера как результат осмысления поэтом политических, философских и эстетических идей его эпохи.

На защиту выносятся следующие положения диссертации:

1. Процесс превращения Англии в империю, характерный для периода правления Елизаветы I, способствовал осознанию того, что творчество писателя может служить интересам государства и нации. страны мира. Спенсер был первым английским поэтом, увидевшим свою миссию в том, чтобы лирой прославлять Англию, превратить стихи в памятники достойным людям и достойным делам.

2. По аналогии с французской "Плеядой" ставя перед собой задачу "защиты и прославления" национального языка, елизаветинцы фактически формулировали задачу создания великой национальной литературы. Воспринимая свое время как период невиданного ранее возвышения Англии и укрепления ее политического и экономического могущества, воспитанный в традициях ренессансного гуманизма на пиетете к античной истории и классическим языкам, Спенсер усматривал параллели между современностью и расцветом Римской империи в век Августа. В творчестве поэта ориентация на древнеримскую имперскую литературу выразилась в экспериментах с квантитативной метрикой, в адаптации и развитии классических жанров и в переводческой деятельности.

3. Концепция общественной роли поэта формировалась у Спенсера под влиянием развернувшейся в елизаветинскую эпоху дискуссии об английской поэзии и статусе поэта. Ориентируясь в начале своего творческого пути на пример Древнего Рима, породившего роскошную поэзию "серебряного века" за счет триумвирата "властитель--меценат--поэт", Спенсер в то же время дистанцировался от придворной поэтической традиции, позиционируя себя как национального поэта нового типа. Со временем разочаровавшись в надеждах на поддержку государства, Спенсер начал рассматривать себя как поэта нового англо-ирландского сообщества, не слагающего с себя обязанности прославлять государство и монархию и желающего создавать поэзию, которая отвечала бы запросам нации и поднимала бы уровень ее культуры и самосознания.

4. Восприятие поэзии как памятника побудило Спенсера, опираясь на авторитеты Аристотеля, Горация и Витрувия, обратиться к элементам эстетики архитектурного творчества. В архитектонике его произведений четко прослеживается стремление к акцентации композиционного центра и осевой симметрии, проявляющейся не только в организации образов и смысловых блоков поэм, но и в строении многих строф, которыми пользовался поэт, а также в математической просчитанности композиции поэм, проявляющейся в присущем им нумерологическом символизме.

5. Создав в "Эпиталаме" памятник одному дню своей жизни, поэт постарался передать субъективный характер восприятия хода времени женихом, открыв, по существу, принцип неравномерности художественного времени.

6. Спенсер видел путь к созданию великой национальной поэзии в синтезе гетерогенных культурных традиций. Образцами для него были Вергилий и Феокрит, Сафо и Катулл, Данте и Петрарка, Маро и Дю Белле, Чосер и Сидни. Однако все заимствования переплавлялись гением Спенсера в горниле творческого состязания с авторитетами, порождая новаторскую, глубоко национальную по духу поэзию.

7. В экспериментах ренессансных английских поэтов с античными стихотворными размерами, вызванных стремлением возвысить национальный язык до уровня классических, наблюдаются две основные тенденции: графическая, ставшая возможной в условиях отсутствия орфографических норм, и фонетическая, допустимая в звуковой системе языка, которая предусматривает оппозицию гласных по долготе/краткости. В экспериментальной поэзии наблюдается преобладание графического подхода, который используется либо в чистом виде, либо как поддерживающий при фонетическом.

8. В экспериментах с квантитативной метрикой Спенсер придерживался древнеримской модели, избирая те размеры греческого происхождения, которые были прежде других усвоены римской литературой и, следовательно, ориентировался на классический опыт ассимиляции инокультурного наследия. Однако осознание допускаемого современниками произвола в трактовке слогов как условно-долгих и условно-кратких побудило Спенсера предпочесть чисто метрической просодии ее приблизительный силлабо-тонический эквивалент.

9. Эксперименты с античными размерами и "вергилиев канон" в качестве образца поэтической карьеры, которому следовал Спенсер, свидетельствуют о продуманной целенаправленности и системном характере его эстетических исканий. В то же время Спенсер подверг ревизии концепцию творчества как подражания авторитетам, озвученную Дю Белле в "Защите и прославлении французского языка". В своем отношении к античной классике Спенсер предвосхитил позицию "новых" в споре о ценности классического наследия, в то время как идеи Дю Белле оказались ближе концепции "древних".

10. Спенсер интуитивно подошел к проблеме семантики поэтической формы, что выразилось в характере использования им строф различной сложности строения, а также дал блистательный пример практического использования разных строфических форм как средства индивидуализации авторского голоса.

11. Отказавшись от идеи применения квантитативных размеров на материале английского языка, Спенсер избрал в качестве основного размера своих стихотворений ямбический пентаметр в его силлабо-тоническом варианте, хорошо утвердившемся в английской поэзии благодаря Чосеру и первым петраркистам, комбинируя его с ямбическими стихами иной длины. Благозвучие четких ямбов поддерживается сложной системой богатых рифм, а также часто подкрепляется аллитерацией, которую следует считать сознательной данью поэта национальным традициям стихосложения.

12. Стремясь к органическому синтезу разнородных элементов, Спенсер смело развивал жанровые традиции античной литературы, новаторски модернизируя их за счет элементов национальной традиции и адаптируя к собственным художественным задачам.

13. Басня в творчестве Спенсера утрачивает характер вариации бродячего сюжета, риторического упражнения с дидактическим сатирическим подтекстом, превращаясь в подлинно художественное произведение. Спенсер свободно инкорпорирует басенный материал в художественную ткань "малых" произведений, используя в своем басенном творчестве двухуровневый аллегоризм, позволяющий представить в сатирическом виде не только генерализированные типы человеческого поведения, но и конкретные ситуации.

14. Используя в анималистических эпиллиях художественный потенциал средневекового жанра анималистического сатирического эпоса, Спенсер широко раздвинул его границы за счет смелого совмещения традиционного и индивидуального, соотношения которых осложнены явным несоответствием между видимостью и сущностью жанровой формы. Спенсер мастерски использовал традиции животного эпоса для постановки серьезных социально-этических и философских проблем.

15. Спенсер обладал уникальным искусством составления поэтических сборников, используя остроумные композиционные стратегии, позволяющие связать воедино отдельные произведения. Помимо жанровой и тематической общности, составляющие сборник произведения у Спенсера оказываются связанными множественными нитями, позволяющими говорить о единстве художественного замысла всей публикации. С этой точки зрения "Пастушеский календарь", "Жалобы", "Amoretti и Эпиталаму" и "Четыре гимна" Спенсера следует интерпретировать как поэтические циклы.

16. Систематическое изложение положений ренессансной неоплатонической философии любви в "Четырех гимнах" позволяет говорить о Спенсере как поэте, стоявшем у истоков английской философской поэзии. Вместе с тем гимны Спенсера - это прежде всего поэзия, осмысливающая мир в художественных образах, в подходе поэта к интерпретации неоплатонической доктрины ощутима прежде всего литературность, желание воспользоваться философскими постулатами в декоративных, организующих произведения целях.

17. Английские сонетисты изначально стремились к национальной адаптации сонета. Это нашло яркое выражение в англизации формы сонета (появлению "шекспировского" и "спенсеровского" сонетов). Авторская форма сонета была изобретена Спенсером задолго до создания “Amoretti”, но была использована в этом цикле с целью подчеркнуть его новаторский характер.

18. В елизаветинских сборниках сонетов отразилась их стремительная эволюция от секвенции к циклу. Укрепление традиции опубликования лирических сборников породило феномен сонетных секвенций и стимулировало эксперименты по их структурной организации. Основным принципом компоновки сборников оказался тематический, однако уже в первых английских сонетных секвенциях тематическая заданность и жанровая монотонность дополняются тенденцией к усилению нарративности секвенции, начинающей превращаться в лирический дневник, повествующий историю любви ("Слезы фантазии" Уотсона, "Партенофил и Партеноф" Барнса), а также тенденцией к акцентированию гармонии секвенций посредством числового символизма, "просчитанности" композиции лирического сборника ("Гекатомпатия" Уотсона, "Диана" Констебла).

19. Если создатели ранних елизаветинских секвенций разрабатывали любовный конфликт в соответствии с принципами петраркизма, то в "Астрофиле и Стелле" Сидни и "Amoretti и Эпиталаме" Спенсера, отличающихся более тесными и глубокими структурными связями между отдельными стихотворениями, складывается антипетраркистский нарратив. Если Сидни взбунтовался против петраркистского понимания любви, то Спенсер предложил ее принципиально новую философию, рассматривая любовь как добровольный дар, в единстве ее духовной и плотской составляющих, и полагая церковный брак непременным условием ее реализации.

20. Стилистические особенности "малых поэм" Спенсера определяются доминированием маньеристических черт.

Практическая значимость проведенного исследования состоит в том, что его материалы и результаты могут быть использованы при чтении вузовских общих курсов по истории зарубежной литературы средних веков и Возрождения, теории литературы, курсов истории английской литературы и спецкурсов по истории английской поэзии елизаветинского периода, а также при создании учебников и учебных пособий по соответствующим разделам программы. Материалы работы внедрены в учебный процесс и легли в основу двух учебных программ спецкурсов "История английской поэзии эпохи Возрождения" и "Поэзия Эдмунда Спенсера", читаемых автором диссертации на факультете филологии и искусств СПбГУ с 1997 г. по настоящее время.

Основные результаты исследования прошли апробацию в различных формах: в 21 докладе на международных и межвузовских конференциях, в ряде статей, в том числе опубликованных в реферируемых журналах, в подготовке первого в России издания сборника Спенсера "Amoretti и Эпиталама" (1999), а также в монографии ""Малые поэмы" Эдмунда Спенсера" (2001) и в разделах "Тюдоровская Англия" и "Елизаветинская эпоха - культурный расцвет нации и закат династии Тюдоров" монографии "Две тысячи лет истории Англии" (1-е изд. - 2001; 2-е изд. - 2007).

Работа состоит из введения, шести глав, заключения, библиографического списка и двух приложений - краткой биографии Спенсера и избранных переводов сонетов Сидни и Спенсера, выполненных автором диссертации.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении приводится обзор литературы вопроса, обосновывается цель и определяются основные задачи исследования.

Глава I, "Концепция поэзии и идеал поэта в "малых поэмах" Э. Спенсера", посвящена исследованию ролевого статуса поэтов-предшественников Спенсера, дискуссии о роли английской поэзии и общественной роли поэта в середине--конце XVI в., а также идеалов поэта и поэзии, отразившихся в творчестве самого Спенсера.

Традиционное восприятие поэта как развлекателя двора (Дж. Гауэр и Дж. Чосер) или "блудного сына" (т. н. "эпигоны Чосера", Дж. Лидгейт, Т. Оклив) вступило в противоречие с гуманистическим идеалом деятельной жизни. В то же время в тюдоровскую эпоху поэзия воспринималась как мерило интеллекта, и, поскольку английская поэзия в основном развивалась в русле придворной традиции, поэты из придворных кругов оказались в непростой ситуации. Двойственность их положения подчеркивают и характерный для этого времени мотив любви-недуга, исцеление от которого предполагает возвращение к серьезным делам, и расцвет эскапистской по сути пасторальной поэзии. В то же время раннетюдоровский гуманист и придворный Дж. Скелтон, по многим признакам близкий эпигонам Чосера, сумел примирить противоположности, сделав поэзию не столько средством выражения собственных взглядов, сколько орудием прославления успехов государства и борьбы со всем тем, что ослабляет его позиции. Скелтон первым в Англии облачился в тогу поэта--трибуна, разительно отличаясь от предшественников чувством собственного достоинства и степенью осознания своих поэтических заслуг. Появлением образа автора были отмечены уже сочинения Гауэра и Чосера, но только Скелтон поставил себя в один ряд с великими поэтами былых времен ("Лавровый венок", 1523).

В елизаветинскую эпоху основывавшаяся на концепции Платона ("Государство") гуманистическая критика поэтов как бесполезных и даже вредных для общества личностей, намеренных лжецов и распространителей пороков (Р. Эскем, Ст. Госсон) получила решительный отпор со стороны опиравшегося на Аристотеля Ф. Сидни, видевшего в поэзии искусство подражания, имеющее своей целью развлечение и наставление, и подчеркивавшего созидательную миссию поэтов в истории человечества, и, с опорой на авторитет Горация, была окончательно опровергнута в приписываемом Дж. Патнэму "Искусстве английской поэзии", утверждавшем цивилизующую роль поэтов.

Освоенный в период дискуссии об общественном статусе поэта и поэзии опыт античности побудил англичан воспринимать Вергилия как певца Римской империи, судьба которого служила наглядным подтверждением могущества человека и моделью, определявшей логику творческого развития истинного поэта. Пример Вергилия до такой степени укоренился в сознании елизаветинцев, что к концу 1570-х гг. отсутствие в Англии собственного великого национального поэта уже начинало восприниматься как национальная проблема.

Поэтическая карьера Спенсера может быть интерпретирована в рамках "вергилиева канона" как движение от пасторали к созданию национального героического эпоса, однако из этого не следует, что английский поэт шел проторенным путем. Ему предстояло возвысить национальную поэзию на небывалую высоту, встав вровень с величайшими предшественниками не только в самооценке, как Скелтон. Спенсер полагал, что национального поэта делает не только талант и трудолюбие, но и окружение, а расцвет поэзии, приносящей благо обществу, возможен при моральной и экономической поддержке поэтов со стороны государства и просвещенных меценатов (см. "Октябрь", ст. 61-62, и соответствующий комментарий Е. К.).

"Пастушеский календарь" (1579) стал демонстрацией таланта молодого Спенсера, под маской Колина Клаута обратившегося к серьезным религиозно-политическим проблемам, параллельно решая актуальную задачу прославления возможностей национального языка. Заимствование маски Колина у Скелтона указывает на интерес Спенсера к творчеству последнего, тематически связанному с жизнью двора, развивавшемуся в русле городской сатиры и одновременно гуманистической критики, что придавало автору и статус моралиста, и статус гражданина, сражающегося с ложным авторитетом во имя общего блага. Превращение Колина Клаута в постоянную маску Спенсера усиливало непасторально-серьезный характер его творчества.

В то же время Спенсер дистанцировался от придворных поэтов-пасторалистов, подчеркивая литературный характер своей общественной миссии, заключающейся в создании словесных монументов. Мотив литературы-памятника восходит к Горацию, однако Спенсер видел в поэзии памятник не себе, а своим выдающимся современникам. Этим объясняется факт преобладания в творчестве Спенсера жанров эпидейктического характера с использованием традиционного для этого вида античного красноречия гиперболического мимесиса, мифографической идеализации героев, а также аристотелевские этические основы его эпидейктики. В поэтическом мемориале, созданном Спенсером, особое место принадлежит Филипу Сидни ("Руины времени", "Астрофил", "Скорбная песнь Клоринды"), представленному воином, христианским мучеником и совершенным поэтом. Именно служение обществу превратило лиру Сидни в одноименное созвездие, в котором ярчайшей звездой (Вегой) сияет его душа. Ключевая идея образа Сидни у Спенсера оказывается неразрывно связанной с его представлением о необходимости соблюдения "вергилиева канона" в эволюционном превращении поэта пасторального в поэта героического, осмыслением увековечивающей роли поэзии и поисками поэтических средств создания литературных памятников достойнейшим из смертных.

Для того чтобы поэтические памятники были достойными, поэты нуждаются в поддержке тех, кто в этом заинтересован, т. е. королевской власти и просвещенных меценатов. Елизавета I представлялась Спенсеру идеальным воплощением и того, и другого, и главным памятником ей у Спенсера стала эпическая поэма "Королева фей". Подобно тому, как Вергилий прославил Августа, выведя его родословную от легендарного Энея и представив более молодое государство как законного наследника древнейших поколений героев, Спенсер использовал в "Королеве фей" восходящую к Гальфриду Монмутскому легенду о том, что Британия является законной наследницей доблести и славы троянских героев, легенду, которая приобрела особую актуальность в связи с недавним разгромом "Непобедимой армады", подчеркивая, что протестантская Англия, претендующая на ведущую роль в потенциальной антикатолической лиге, ни в чем не уступает Риму, центру католического мира.

Надежда на реставрацию античного триумвирата власти, меценатства и поэзии, породившего поэзию Вергилия, оказалась тщетной, однако трудно переоценить ее значение в формировании концепции серьезного, профессионального отношения к поэзии. Творчество Спенсера указало современникам путь вывода поэзии из области дилетантства, принесло признание высокого назначения поэзии в жизни общества и тем самым дало Англии ее первого Князя поэтов. Пережив разочарование в своих чаяниях, дистанцировавшись от придворной поэтической традиции и обосновавшись в Ирландии, Спенсер позиционировал себя как поэта нового англо-ирландского сообщества, считающего себя обязанным служить своей лирой интересам государства и монархии, но в то же время устремленного на освобождение поэзии от каких бы то ни было ограничений и желающего развивать ее в плоскости, отвечающей запросам нации и поднимающей уровень ее культуры и самосознания.

Основные способы решения этой задачи рассматриваются в Главе II, "Эдмунд Спенсер в поисках путей обновления национальной поэзии".

Одной из характерных черт национальных литератур эпохи Возрождения было стремление освоить античную метрическую систему стихосложения, впервые обозначившееся в Италии (Л.-Б. Альберти, 1441) и достигшее в этой стране расцвета благодаря К. Толомеи.

Вслед за Италией аналогичное движение развернулось во Франции, однако там оно оказалось тесно связанным с пуристическими тенденциями (Ж. де ла Тэль) и обрело своеобразие в связи с сильными позициями грецистов (Ж. Дора и его последователи). Поэты "Плеяды" желали сблизить поэзию с музыкой, в частности, за счет сведения французского языка к системе величин, подлежащих математической оценке. Радикальная идея фонетической реформы французского языка (изменения качества гласных и отказ от фиксированного ударения) пропагандировалась Ж.-А. де Баифом с целью создания условий для применения квантитативных размеров в национальной поэзии, однако духовные лидеры "Плеяды" (Ронсар, Дю Белле) довольствовались имитацией слоговых объемов античной силлабо-метрики, игнорировали принцип чередования долгих и кратких слогов и стремились компенсировать отсутствие этой оппозиции рифмой, хотя и не считали ее обязательным признаком стихотворного текста, допуская употребление белого стиха как имитации античной неримованной поэзии.

Принято считать, что идеи Ронсара и Дю Белле повлияли на метрические эксперименты елизаветинцев, однако правильнее говорить об их параллельности, поскольку они были сознательно ориентированы на римскую практику, воспринимавшуюся как прецедент освоения стихотворных размеров, выработанных иноязычной классической поэзией. В английской экспериментальной метрической поэзии можно выделить две тенденции. Первая заключалась в имитации квантитативных размеров за счет адаптации графических принципов маркировки долготы/краткости гласных, применение которых было возможно в условиях нефиксированной орфографии. Она была наиболее ярко реализована в частичном переводе "Энеиды", выполненном Р. Стэнихерстом. Вторая тенденция (экспериментальные стихи Ф. Сидни) предполагала фонетическую имитацию при распевной декламации стихов. Опыты Сидни с эолийскими лирическими размерами показывают, что поэт не отвергал графический способ маркирования формульной долготы, однако в 77,1% случаев в сапфических стихах и в 80% случаев в малых асклепиадовых стихах долгота и ударность гласных совпадает, указывая на восприятие Сидни ударности как фактора длительности. Ориентация поэта на реальное звучание английских слов проявилась и в интерпретации диграфов (ch - 2 звука, th - 1 звук).

Спенсер также отдал дань подобным экспериментам, образцы которых сохранились в его письмах к Г. Харви, опубликованных в 1580 г. (2 элегических дистиха, 2 гекзаметра и “Iambicum Trimetrum”). Эти фрагменты и письма свидетельствуют о приверженности Спенсера графическому принципу маркировки долгот, но также выявляют его стремление акцентировать проблемные случаи (произвольное скандирование конечного слога в гекзаметрах, одинаковое скандирование разных написаний слова/корня (yee--ye, Lovers--Loove и т. д.), проблема неоднозначность скандирования многосложных слов (pen в “carpenter” может считаться долгим по закрытости n+t и кратким по постударному положению)). Неочевидность применяемых правил побуждала Спенсера ратовать за их унификацию и законодательную приписку количества английским слогам. Системность подхода Спенсера в освоении античной просодии проявилась и в стремлении адаптировать древнейшие размеры, заимствованные римской поэзией у греческой. Важно также, что поэта интересовала возможность инкорпорации в квантитативную систему стихосложения элементов английской аллитерированной тоники и возможность строфической организации астрофических античных размеров.

С точки зрения Спенсера, более продуктивными для развития национальной литературы являлись жанровые эксперименты, первым примером которых в его творчестве стал "Пастушеский календарь". Обращение к жанру означало для Спенсера необходимость создания образца, превосходящего предшественников за счет синтеза достижений прошлого, дополненного собственными оригинальными находками.

"Пастушеский календарь" представляет собой масштабное произведение, всесторонне исследующее возможности эклоги, отличающееся продуманностью структуры, сочетанием элементов различной жанровой природы (элегий, энкомиев, средневековых "споров" и т. д.) и различных стихотворных форм, актуальностью подтекста (критика клира и планов "французского брака"), утверждающее принцип служения нации и прославляющее Елизавету I, демонстрирующее готовность поэта перейти к решению более сложных задач. Отражая соревновательный пафос, свойственный елизаветинской культуре, Спенсер постулировал "Пастушеский календарь" как сборник протестантской поэзии, призванный превзойти достижения как языческого, так и католического миров.

Англизация эклоги у Спенсера определяется не только национальной окраской религиозно-политического дискурса, но и введением типично английских пейзажей, в т. ч. зимних, типично английских имен персонажей (Кудди, Пирс), растений (дуб, шиповник, желтый нарцисс), аллюзиями на события национальной истории, использованием местных топонимов. В дальнейшем эти принципы будут реализованы и в описаниях ирландской Аркадии ("Возвращение Колина Клаута"), дополнившись приемом мифологизации черт реального ландшафта (моря, рек и гор).

Избрав в качестве основного размера эклог силлабо-тонический 5-стопный ямб, утвержденный в английской поэзии Чосером и ранними петраркистами (Уайетт, Сарри), Спенсер избежал метрической монотонности, разработав ряд строф различного строения, скрепленных богатыми рифмами и аллитерациями, среди которых наиболее эффектными являются восьмистишия со схемой рифм ababbcbc и AbAbbAbA ("Апрель", "Ноябрь"), девятистишие апрельского энкомия Элизе, строение которого Я5-Я2-Я5-Я2-2Я5-2Я2-Я5 гармонирует со схемой скрепляющих его рифм ababccddc, а также десятистишие Я6-4Я5-2Я4-Я2-Я5-Я2 со схемой рифм ababbccdbd, которым написан плач по Дидоне (“Ноябрь”). Экспериментальный характер имела и августовская сестина со строгим порядком варьирования клаузул (1-2-3-4-5-6 / 2-3-4-5-6-1/……/6-1-2-3-4-5) и идеальной торнатой, полустишия которой завершаются соответствующими клаузулами. Строфические находки "Пастушеского календаря" стали прелюдией к созданию строф "Эпиталамы" и "Проталамы", спенсеровой строфы и спенсеровской формы сонета, являющихся одними из наиболее виртуозных строфических структур в истории английской поэзии. Усложненная строфика эклог с участием Колина Клаута и Хоббинола (масок Спенсера и Г. Харви) указывает на стремление Спенсера к индивидуализации речей героев, ранее не освоенной пасторалью.

Ориентированность Спенсера на творческое состязание с предшественниками в "Пастушеском календаре" подчеркивается обилием литературных аллюзий ("Январь" - 2-я эклога Вергилия, петраркистская лирика, "Февраль" - "Эклога мадам Луизы Савойской" К. Маро, "Март" - 4-я идиллия Биона, "Апрель" - 17-я идиллия Феокрита и 4-я эклога Вергилия и т. д.), свидетельствуя о намерении поэта, мечтающего стать английским Вергилием, следовать не букве, но духу творчества последнего в создании нового на основе глубокого изучения разнообразных художественных явлений.

Переводческая деятельность стала для Спенсера еще одной формой творческого соревнования с предшественниками. В условиях скептического настроя теоретической мысли Ренессанса в отношении поэтического перевода (Дю Белле) Спенсер опирался на идеи своего школьного наставника Р. Мулкастера, отстаивавшего необходимость перевода любых достойных произведений, и его переводческая деятельность приняла форму альтруистического состязания с великими поэтами с целью доказательства выразительных возможностей английского, не уступающего языкам великих литератур.

В понимании Спенсера задачи поэта-переводчика выходили далеко за рамки передачи содержания в стихах. Он старался сохранять художественные образы, синтаксические особенности оригиналов, выдерживать свойственное им соотношение дескриптивной, медитативной и повествовательной составляющих, овладел приемами словесной живописи, характерными для манеры переводимых им поэтов. Вместе с тем с начала переводческой деятельности (стихотворения для "Театра" (1569) Я. ван дер Ноота) Спенсер как протестантский поэт понимал необходимость пропускать содержание языческих и католических текстов через идеологические фильтры.

Сопоставление двух вариантов выполненных Спенсером переводов стихотворений Дю Белле (секвенция "Сон") и Петрарки (6-я канцона “Standomi un giorno”) позволяет проследить процесс развития поэта, овладения им сонетной формой, выявить его стремление к индивидуализации поэтических голосов. Работая над переводами эпиграмм для "Театра" ван дер Ноота, Спенсер дифференцировал переводы из Дю Белле и Петрарки выбором для них рифмованного и белого стиха, соответственно. В цикле "Видения Петрарки" (сб. "Жалобы") та же задача была решена посредством выбора формы сонетов: голосу Петрарки соответствует шекспировская форма, тогда как голос Спенсера выделен оригинальной строфической формой, в дальнейшем использованной в “Amoretti” и получившей название спенсеровского сонета.

Наиболее амбициозным переводческим трудом Спенсера является "Вергилиева Мошка", перевод латинского эпиллия, считавшегося произведением Вергилия. Плачевная участь Мошки, независимо от истолкования ее аллегорического смысла, позволила Спенсеру органично вписать произведение в парадигму жанра жалобы и подчинить его общей идее сборника "Жалобы" о мемориальной функции поэзии. Вопреки оценке перевода как "точного" (О. Эмерсон), он является вольным, но не по приблизительности передачи содержания, а по наличию в нем дополнений (описание Аида и его обитателей), ставших демонстрацией освоения английским поэтом манеры, ранее ему не свойственной: “Culex” представляет собой сплав пасторального, элегического, героического и ирои-комического модусов и отличается риторической пышностью стиля.

"Вергилиева Мошка" не только подготовила появление оригинальных анималистических эпиллиев Спенсера, но и стала свидетельством решительного пересмотра поэтом представления о переводе как подражании авторитетам, о его стремлении превзойти величайшего мастера, пользуясь его же приемами.

В Главе III, "Развитие традиций сатирико-дидактического эпоса в "малых поэмах" Спенсера: от басни к философскому эпиллию", анализируется весомый вклад поэта в развитие английской басенной традиции и жанра анималистического эпиллия.

В первом параграфе главы, "Импликации жанра басни в "малых поэмах" Спенсера", устанавливаются все случаи и способы использования басни в творчестве поэта, литературные источники его басенных аллюзий, выявляется художественное своеобразие разработки басенных сюжетов, тогда как до настоящего времени интерес к басням Спенсера сводился к толкованию их аллегорического смысла (Дж. Хиггинсон, П. Лонг, М. Парментер, П. Мак-Лейн и др.).

Наиболее часто басенные аллюзии возникают у Спенсера в фигурах сравнения, служа средством обобщения характера воспроизводимых ситуаций ("Сентябрь", ст. 59--61, "Октябрь", ст. 11-12). При этом сравнения расцвечиваются множеством эпитетов, что является выраженным отступлением от лаконизма стилистики басни, но придает образам живописность.

Басенные аллюзии более естественны в произведениях с морально-дидактической направленностью, но их использование в сонете в качестве основы кончетти стало смелым и оригинальным приемом, введенным Спенсером ("Видения о суетности мира": сонеты II, IV, VIII, X; “Amoretti”: Сонет LXXI). Сравнение характера интерпретации сюжета о пауке и пчеле в Сонете LXXI из цикла “Amoretti” и в “Muiopotmos” позволяет заключить, что поэт допускал использование одних и тех же сюжетов в произведениях разных жанров при условии соблюдения требований декорума.

Спенсер активно использовал сатирические возможности вставных басен для выражения критических суждений по поводу современных ему политических проблем ("Взгляд на положение в Ирландии"), однако наиболее значимыми являются его вставные басни в эклогах "Пастушеского календаря".

Сюжет восходящей к Эзопу басни о Дубе и Шиповнике ("Февраль", ст. 102--238) был хорошо известен в Англии со времен Чосера ("Троил и Хризеида", ст. 1380--1389). В его классическом варианте дерево олицетворяет силу и могущество, а противопоставляемый ему тростник - смирение. Метафоричность античных образов подкреплялась авторитетом Библии, где прочность дуба служила мерилом стойкости (Ам. 2:9), а тростник служил примером хрупкости (Мф. 11:7; III Цар. 14:15). Однако Спенсер отступил от общепринятого символизма и заменил тростник Шиповником, небезобидным благодаря своим колючкам растением, превратившимся в аллегорию амбициозного, злонамеренного и высокомерного выскочки, тогда как Дубу поэт приписал такие качества, как скромность и терпимость. Таким образом, схематические басенные персонажи приобрели у Спенсера полнокровные характеры и оказались противопоставленными по возрасту, внешнему виду и нраву. Подобный контраст поддерживается различными стратегиями представления героев: в эклоге объективированному антропоморфному портрету Дуба противопоставляется самохарактеристика Шиповника, изобличающая низменность его натуры. Гибель Дуба, священного дерева друидов, и оборачивающееся поражением кратковременное торжество Шиповника, напоминающего геральдическую розу Англии, поднимают в басне Спенсера философско-этическую проблему необходимости бережного отношения к прошлому, без которого невозможно настоящее.

Басня о Лисе и Козленке ("Май", ст. 170--313) имеет выраженный религиозный подтекст, усиленный авторитетом комментатора поэтического текста, скрывшегося за инициалами Е. К. От Эзопа Спенсер позаимствовал лишь образ Козленка и идею маскарада, к которому прибегает Лис, заместивший классического Волка. В соответствии с жанровым каноном поэт минимизирует количество персонажей, подвергает историю нравственному истолкованию, однако жанровые ограничения оказываются тесными для фантазии поэта. В басне каждому животному приписываются определенное имманентное свойство, делающее излишним специальное описание его характера. Спенсер же значительно углубляет схематичные образы традиционных персонажей, вводит в повествование детали, приближающие его к стилистике ренардий. Коза предстает как безутешная вдовица, нежная мать, сентиментальная, суеверная и глупая, Козленок -- неопытен и доверчив, но в то же время тщеславен и склонен к самолюбованию. Если в "Романе о Лисе" Ренар, в силу многоморфности произведения, мог представать в разных испостасях (трикстер, объект сатиры, воплощение злой воли), то у Спенсера Лис изображен как законченный злодей, вероломный хитрец, преступник, представляющий угрозу для общества. Законченность психологических портретов животных, внимание к деталям, пространность монологов Козы и Лиса, ощущение авторского отношения к персонажам указывают на то, что Спенсер поднял басню на уровень повествовательной художественной формы более широкого охвата и содержания.

В басне о Волке в овечьей шкуре, органично вплетенной в эклогу "Сентябрь" (ст. 141--149; 156--161; 170--171; 180--225) аллегоризм предельно конкретизирован за счет введения индивидуализирующих имен персонажей (Роффи/Роффин, Лаудер), однако именно конкретность аллегории (Пастух -- епископ Рочестерский, его верный Пес - Спенсер, Волк - католический эмиссар) наложила ограничения на характер повествования, делая его более сдержанным, тогда как более генерализированные в смысловом отношении аллегории допускали эксперименты.

Анализ показал, что в творчестве Спенсера басня утратила характер вариации бродячего сюжета, риторического упражнения с дидактическим, сатирическим подтекстом, обретя развернутость повествования, многоэпизодность, живописность, психологическую убедительность персонажей. Свободно обрабатывая, модифицируя и комбинируя известные сюжеты, поэт не останавливался и перед переосмыслением морали известных басен.

Второй параграф посвящен анализу ренардической поэмы "Prosopopoia, или Сказка матушки Хабберд", единственной формальной сатиры Спенсера, созданной под влиянием "Романа о Лисе" и связанной с темой "французского брака". В то же время изображенный поэтом мир отличается широтой и разнообразием, а лес-королевство оказывается лишь одной из областей ойкумены. Не добившись успеха в родных краях, Лиса и Обезьяна, облачившись в человеческое платье, пускаются на поиски лучшей доли. Они сетуют на несправедливость мироустройства, но при этом неизменно оказываются источниками несправедливости, от которой страдают представители всех сословий. Спенсер специально подчеркнул полное отсутствие достоинств и общественного положения у авантюристов, тогда как Ренар был относительно состоятельным феодалом и обладал выдающимися талантами. Возвышение таких героев есть результат общественного попустительства и порочности высших сословий, которая оттеняется портретом идеального придворного в геометрическом центре поэмы.