Предметный мир художественной прозы Н.В. Гоголя ("Петербургские повести", "Мертвые души")

По мере развития сюжета вещи начинают выступать параллельно с живыми персонажами. Фрак Чичикова в финале существует наравне со своим владельцем. Подробности костюма повторяются через каждые 10 строк, символизируя тем самым равенство человека и вещи. Интересно и чередование цвета - то "наваринского дыма с пламенем" то "наваринского пламени с дымом", - создающее оттенок переливчатости сукна, ассоциирующегося с внутренней изменчивостью гоголевского героя.

Цветовая гамма одежды у Гоголя скупа. Обычно одежда имеет тот цвет, который более сочетается с характером и внешним обликом героя (переливчатость и разнообразие расцветок сюртуков у Чичикова, подчёркивающие его щегольство; зеленый фрак меланхолика Манилова; медвежьего цвета фрак Собакевича).

Костюмы помещиков интересны прежде всего в описательном и смысловом планах. Исходя из манеры одеваться и пред почитаем ости фасонов, Можно дать значительную характеристику каждому персонажу.

В гоголевском контексте одежда ассоциируется не только с характером своих владельцев, но и со всей окружающей их обстановкой, погодно-пейзажными зарисовками. предметный повесть вещный персонаж

Манилов, например, встречает Чичикова в зеленом шалоновом сюртуке; близким по гамме был и сам день, непонятного серого цвета. Зеленый фрак, голубые глаза и приятная наружность Манилова, в которой "чересчур было передано сахару", окружающая его меланхолически-зеленая обстановка выдают в нем человека слащавого, пустого и безразличного к жизни. И если вначале он производит впечатление приятного и доброго человека, то постепенно общение с ним становится невыносимым: "Черт знает что такое!" От него не дождешься ни единого живого слова - "настоящая мертвая душа, отличающаяся полным отсутствием содержания" (99, 22).

Гоголю не прищлось долго разоблачать своего героя: все в его облике с самого начала выдавало пошлость.

Внешне разительно отличается от Манилова Собакевич. Его круглое, широкое лицо, похожее на молдаванскую тыкву, делало его похожим на Овощ, который может расти, а потом вдруг пропасть, исчезнуть. Отсутствие необычности в портрете Собакевича является его главной особенностью. Грголевское сравнение "лицо- овощ" настолько уникально, что делает персонаж незабываемым экземпляром в коллекции типичных образов. Стараясь подчеркнуть главную особенность героя, Гоголь настойчиво сосредоточивает внимание на его неуклюжести: внешнее сходство с медведем, медвежьего цвета фрак, слишком большие, не по размеру, панталоны. Каленый цвет лица, разве что сравнимый с медным пятаком, выдавал в нем скупого человека, для которого любой пятак был довольно дорог.

Черты лиц^ Собакевича, "вырубленные" каким-то природным мастером, заставляют читателя поверить в сюрпризы матери- природы: "хватила топором раз - вышел нос, хватила в другой - вышли губы, большим сверлом ковырнула глаза и, не оскобливши, пустила в свет" (1, 5, 86).

Семейный портрет Собакевичей составлен на основе разительного сходства мира природного и человеческого. Рисуя портрет жены, Федулии Ивановны, Гоголь еще раз подчеркнул важность внешних данных в раскрытии внутреннего мира персонажа. Супруга Собакевича ничем почти не отличалась от него самого, разве что похожа внешне была на огурец, да и руки у нее в добавок ко всему пахли огуречным рассолом. Довершением к портретной галерее Собакевичей было лицо и вовсе лишенное своего названия и какой бы то ни было привлекательности, "лицо, которое существует на свете не как предмет, а как посторонние крапинки или пятнышки на предмете" (1, 5, 88).

Таким же лицом наделил автор и Настасью Петровну Коробочку, лицом, сросшимся со спальным чепцом и фланелькой на шее. Лицо-вещь при отсутствии описания костюма помещицы порождает ощущение раздетости ее. Все вещи, кроме лица, словно спрятаны в комод, в коробочку, дабы они не истерлись и достались потом в наследство "племяннице внучауой сестры вместе со всяким другим хламом" (1, 5,111).

Гоголь неоднократно упоминает в своем произведении слово "хлам", тем самым подчеркивая и постоянно усиливая никчемность вещного окружения своих героев и их уподобление вещ^м.

Описания костюмов гоголевских персонажей даны в неком фантастико-саркастическом плане, что позволяет автору вершить суд не только над вещами, но и над людьми, над тем образом жизни, который порождает "вещизм" и ведет к обезличиванию живого.

В определенных случаях Гоголь довольно призрачно обозначает пол своего персонажа. Появившись в усадьбе Плюшкина, автор принимает ее хозяина за женщину, ибо "платье было совершенно неопределенно, похожее очень на женский капот, на голове колпак, какой носят деревенские дворовые бабы" (1,5, 112).

К данному йеопределенно-полому описанию очень точно подходит выбранный Гоголем подбородок, похожий на скребницу из железной проволоки, маленькие глазки, словно мышки, бегающие около бровей. На это "чучело" напялен костюм, довершающий образ бывшего подобия человека: "рукава и верхние полы халата до того засалились и залоснились, что походили на юфть; назади рместо двух болтались четыре полы, из которых охлопьями лезла бумага. На шее был... повязан чулок ли, подвязка ли или набрюшник..." (1,5,112).

ВмеЬте с тем автор подчеркивает, что в его облике не было ничего особенного. Отсутствие особенностей в описании портрета и костюма персонажа у Гоголя и является отличительной чертой, выделяющей героя среди других персонажей. В случае с Плюшкиным, "сама обыденность, невзрачность лица и есть знак потерянности" (40, 61).

Гогрль сравнивает Плюшкина с вещью и дает ему мужицкую характеристику - "заплатанной". Его костюм является главным знаком человеческого состояния - состояния упадочности. Плюшкин носит лохмотья, любит старые, ветхие вещи, что делает его образ "прорехой на человечество".

Интересны у Гоголя внешние данные Ноздрева. Он недурно сложен, пушет здоровьем и молодостью, у него "полные, румяные щеки, белые как снег зубы и черные как смоль бакенбарды" (1, 5, 61). Гоголь воссоздает портрет Ноздрева, собрав все известные русской литературе сравнения, цель которых - убедить читателя в красоте внешнего облика этого человека.

Создав впечатление "своего парня", Ноздрев в реальности окажется вовсе не простаком. Автор неоднократно останавливается на описании внешних данных своего героя, всякий раз находя какую-нибудь "достопримечательность". Гоголь утверждает, что таких людей, как Ноздрев, на свете немало, но за этим утверждением сразу же следует другое: он неповторим.

Таким образом, становится понятен гоголевский принцип: герои поэмы характеризуются своими собственными вещами, своей внешностью, теми принадлежностями туалета, без которых они уже не интересны. Каждый надевает только то, что порождено собственными интересами, взглядами и принципами. Невозможно, например, представить, чтобы Коробочка была одета в платье из атласа с массою всевозможных ленточек и бантиков, а Чичиков был бы без своего брусничного с искрой фрака. Тогда не толькр сама индивидуальность персонажа будет потеряна, но и Коробочка уже не будет той хитрой старушкой, которая бедна, но богата, а Чичиков предстанет не как плут, а как добропорядочный господин. У Гоголя выбор одежды обусловлен нравственными характеристиками человека. Вещи самопроизвольно надеваются на того, кто подходит под них своими внешними и внутренними качествами.

Под стать своим владельцам и их жилища. В художественном пространстве "Мертвых душ" каждого героя окружает своеобразный микромир, где он живет замкнуто и отгорожено от миров других действующих лиц. Поэтому описания жилищ помещиков даны обособленно, отдельными главами. Если убрать из повествования какую-либо из глав, внешне ничего не изменится и смысл повествования не нарушится. Тем не менее, все эти отдельные описания, эти микромиры представляют робой, как показывает Гоголь, единое целое. Благодаря этому не только сам человек, но и мир человека получает свое законное место в общей картине мира.

Гоголь разработал метод социальной характеристики персонажей: каждый герой - представитель определенной конкретной социально-исторической среды - наделен ее типичными, устойчивыми признаками, вкусами и интересами. Описывая жилища своих персонажей, создавая их микромир, Гоголь каждым отдельным предметом отражает и преломляет характер его владельца.

Каждая усадьба имеет резко выраженную индивидуальность, и по ней можно безошибочно определить характер ее обитателя.

Вещественное содержание описания монолитно, каждая вещь дополняет собой другую, создавая единую картину человеческого характера. В гоголевском описании усадьба органически срослась с человеком и "является продолжением его организма" (98, 96).

В условиях натурально-поместной жизни, являющейся центральным объектом внимания автора, связь между человеком и вещной средой очень велика. Сам образ жизни главных персонажей отличается крайней неподвижностью: помещики не меняют своего жи^ья и практически срослись с домами и теми вещами и предметами, которые их наполняют. Подобного рода сродненность с вещами - факт не только бытописный, но в большей мере психологический. Попытаемся доказать существование теснейших связей между характерами гоголевских героев и их жилицами, ведь в данном случае они представляют собой единое целое: герой - улитка, дом - его раковина, в которой он прячется от самого себя.

Гоголь достаточно подробно описывает жилища помещиков, которым наносит визиты Чичиков, покупая "мертвые души". Подробность описания заключается в детальном, внимательном анализе быта, способствуя тем самым написанию характера. Автор значительно подробнее описывает дом героя, его внутреннее убранство, дает пейзажные описания, нежели уделяет внимания самому герою. Но от этого персонаж становится более понятен читателю, больше приоткрывается внутренняя картина его жизни.

Уже сама расположенность дома заставляет задуматься, почему именно такое место было выбрано для постройки и что это означает в психологическом отношении.

Стоящий одиночкой на юру дом Манилова, "открытый всем ветрам, каким только вздумается подуть, покатость горы, на которой

• он стоял" (1, 5, 24), выдает безразличие и застой внутреннего состояния своего хозяина. Кажущаяся открытость и дружелюбность постепенно превращается в "сахарность". Мнимое желание Манилова создать атмосферу прекрасного разбивается об отсутствие у него хозяйского задора. Поэтому во всем, начиная с внешнего облика дома, чувствуется незавершенность: две-три клумбы с кустами Ьирени и желтых акаций, пять-шесть берез, около

• 200 бревенчатых изб, меж которых не было ни одного живого деревца или кустика.

Точное перечисление предметов живой природы, Пустынность и заброшенность, дополняемые скучным описанием маниловской усадьбы, окончательно подчеркивает "скучно-синеватый лес". Соответствует описанию усадьбы и погода: "день был не то ясный,

• не то мрачный, а какого-то светло-серого цвета, какой бывает только на старых мундирах гарнизонных солдат" (1, 5, 24).

В этой, воссозданной автором, картине сам маниловский облик является не столь значительным и необходимым. Поэтому на нем не заостряется внимание, но Гоголь сосредотачивается н^ описании убранства жилица Манилова.

В доме было, кажется, все, и от этого еще больше казалось, что чего-то не хватает: "в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольской шелковой материей", но два кресла были обтянуты пррсто рогожею, некоторые комнаты были и вовсе пусты,

9 так как для них подыскивалось нечто изысканное, но поиски ничем не завершались.

Тонко подмечена автором и еще одна черта маниловского быта - отсутствие вкуса. Об этом очень громко и настойчиво "кричала" картинка непонятного соседства щегольского подсвечника из "темной бронзы с тремя античными грациями и перламутровым щегольским щитом" и медного, запачканного салом, хромого инвалида.

Автор подчеркивает, что в доме Манилова все вещи собраны по принципу "всякая вещь найдет себе место"; они не являются выразителями каких-либо пристрастий владельца, а скорее подчеркивают отсутствие интереса к ним.

Под стать Манилову и его кабинет. Между ним и хозяином существует незримая, но важная связь: выкрашенные какой-то голубенькой вроде серенькой краской стены комнаты точно оттеняли цвет души Манилова. Мебель расставлена в кабинете в строгой регламентации - четыре стула, каждый из которых имел своего определенного владельца, кресло, принадлежащее только хозяину, и стол, на котором годами лежала знаменитая книжка с закладкой на 14 странице - все это выражало страшный застой духоэной жизни семейства Маниловых.

Гоголь провел параллель между вещами и их владельцами и сделал страшный вывод: живое и неживое переплелось, затмило человека, который стал носителем вещной перспективы.

Герой сам является виновником подобного положения. Свою душу он отравил табачной золою, щед(Ьо рассыпанной по комнате, что наводит на мысль: не случился ли здесь пожар, в результате которого все нравственно цбнное сгорело. У Гоголя описание маниловского дома заканчивается именно на табачной золе, как центральном образе интерьера.

Гоголевское описание усадеб помещиков подчинено определенному принципу - через вещное окружение раскрыть характер персонажа. Так постепенно - от деталей костюма через интерьер, гастрономию - создается вещная структура поэмы.

Знакомство с героями происходит после довольно значительных описательных характеристик быта героев. В каждой усадьбе, несомненно, существует определенный уклад жизни, действуют свои нормы и критерии оценки поступков и самого образа жизни персонажа. Окружающая обстановка в значительной мере обусловливает создание художественного образа.

Темнота, царящая на улице, непролазная грязь и сильный ливень предрекали темноту нравственную, господствующую в душе хозяйки усадьбы - Настасьи Петровны Коробочки, сама фамилия которой была сЬрятана от взоров окружающих вместе с душой.

Невозможность сразу рассмотреть дом помещицы создавала вокруг нее некий ореол таинственности, фантастичности и необычности: темнота, странная прислуга, состоящая из псов, которые "заливались всеми возможными голосами: один, забросивши вверх голову, выводил так протяжно и с таким старанием, как будто получал бог знает какое жалование; другой отхватывал наскоро, как пономарь; промеж них звенел, как почтовый звонок, неугомонный дискант... и завершал все это бас" (1, 5, 43), - в(5е это могло означать, что и хозяйка усадьбы может выглядеть довольно странным образом.

Возведение в человеческий образ животных предопределяет в дальнейшем и обратный прием - придание человеку качеств и подобий животных. Таким способом автор готовит читателя к тому, что не стоит удивляться некоторым странностям, которые могут происходить в ходе повествования, - в этом нет ничего необычного.

Сразу Невозможно рассмотреть комнату помещицы, видно только, что "она обвешана старенькими полосатыми обоями, между окон старинные маленькие зеркала с темными рамками; за всяким зеркалом заложены были или письмо, или старая колода карт, или чулок; стенные часы с нарисованными цветами на циферблате..." С наступлением дня комната не изменилась, но и ничего нового к описанию не добавлено, разве что ранее незамеченный портрет Кутузова. Автором ничего не сказано об обстановке дома (как и о хозяйке), но подмечены такие детали, которых окажется достаточно, чтобы понять характер хозяйки: коробочка. В эту коробочку собирается все: старые карты, письма, чулки и, конечно, деньги.

Коробочка была не из тех, кто отличается гостеприимством. Это стало понятно с первых минут пребывания в доме, а самим ярким тому доказательством стала постель, которая на первый взгляд казалась до потолка, но, когда, "подставивши стул, взобрался он (Чичикрв) на постель, она опустилась под ним почти до самого пола, и перья, вытесненные им из пределов, разлетелись во все углы комнаты" (1, 5, 45). Это означает, что все в доме Коробочки - фикция, и надежды на встречу с добропорядочной женщиной неосуществимы.

Отсутствие интерьера заставило автора внимательнее отнестись к внешнему облику дома Настасьи Петровны. Он заметил, что во дворе, в отличие от комнат, полно всякой живности: индейки, куры, петухи, сёиньи заполнили собой узенькое пространство дворика.

Связи человеческие и предметные достаточно велики в описываемом пространстве усадьбы; они настолько тесно переплелись, что трудно разграничить их. Подтвер>кдением служит знаменитый чепец хозяйки, выполняющий в повествовании двойную роль - являющийся определением для лица Коробочки и одновременно служащий чучелом для отпугивания воробьев и сорок. Это может означать, что и сама Коробочка есть чучело, пародия на человека; чучело, имеющее только внешнюю материальную оболочку и совершенно пустое изнутри.

По странной случайности, которыми, как известно, наполнен дом Настасьи Петровны, именно с этим "чучелом" у Чичикова случились самые трудные торги: "мертвые души", которые так Страстно желает заполучить приезжий господин, могут прекрасно уместиться в коробочке по соседству с письмами, чулками и прочей ерундой. Возможно, настанет момент, когда они понадобятся и самой хозяйке, ведь в хозяйстве "все сгодится".

Все описанные автором посещения помещиков оставляют довольно грустный осадок в душе читателя, начинающего думать, что живых, настоящих людей у Гоголя не существует. Чтобы несколько развеять эти сомнения, за посещением Коробочки автор отправляется вместе с Чичиковым к Ноздреву, являющему собой полную противоположность Настасье Петровне.

В Ноздреве нет ни одного хозяйского качества, он живет в вечном празднике, его не одолевают заботы, связанные с обустройством и расширением поместья. Он - живой, но пустой.

Жилище Ноздрева является точной его копией, хотя изо всего дома удается увидеть только кабинет. Во всех остальных комнатах идет вечный ремонт, ибо невозможно навести порядок там, где царит вечный хаос, где ничто не подчиняется законам рациональности. Дом Ноздрева больше походит на сельскую лавку, где на полках пылятся "хомуты, курительные свечки, платки для няньки, изюм, серебряный рукомойник, голландские холсты, крупичатая мука, табак, пистолеты, селедки, картины, точильный инструмент, горшки, сапоги, фаянсовая посуда" (1, 5, 70). В доме собрано все, что когда-нибудь может пригодиться в хозяйстве, но что никогда еще не находило у Ноздрева своего применения. Собранные вещи не подчиняются принципу разумности.

В Лице Ноздрева мы видим настоящего "вещесобирателя", для которого любая вещь оценивается не с точки зрения необходимости, а с точки зрения ее стоимости. Если денег на покупку хватает, значит, вещь необходима.

Ноздрев покупает вещи даже не ради удовольствия, а просто по привычке. Купленные предметы редко задерживаются надолго у своего владельца: талант игрока заставляет его "спускать оно все другому счастливейшему игроку".

На осмотр имения Ноздрева потребовалось совсем немного времени, потому как осматривать было нечего. В конюшне было всего две кобылы - "серая в яблоках и каурая - да жеребец, на вид неказистый", остальные стойла были пустыми; водяная мельница из-за отсутствия порхлицы бездействовала; кузница была недостроена; поля состояли большей частью из кочек.

Во всем чувствовалось запустение и безразличие хозяина.

Единственным местом в доме, которое в некоторой степени можно назвать обустроенным, был кабинет, внешним своим видом больше напоминающий оружейную комнату: "не было заметно следов того, что бывает в кабинетах, то есть книг или бумаги; висели только сабли и два ружья..., турецкие кинжалы и... шарманка" (1, 5, 71).

Шарманка является достопримечательностью всего жилища Ноздрева, она - точная копия своего владельца. Сам образ шарманки как символа вечного веселья и гулянья, некий признак жизненной клоунады, очень гармонично вписывается в повествовательную систему поэмы. Шарманка - очень весомое дополнение к характеристике Ноздрева: "играла не без приятности, но в середине ее, кажется, что-то случалось". Она, как и Ноздрев, была "бойкая, никак не хотевшая угомониться" (1, 5, 71).

О неугомонном характере владельца говорят и предметы, удостоившиеся чести находиться в кабинете: трубки - "деревянные, глиняные, пенковые, обкуренные и необкуренные, обтянутые замшей и необтянутые", чубук, кисет. Они - дополнение к тому Ноздреву, о котором можно было бы оказать - шалопай.

Каждая из вещей, находившихся в доме, имеет свою определенную цену: жеребец стоит десять тысяч, ружье - триста рублей, другое - восемьсот. В данном случае неважно, истинную ли цену называет Ноздрев или врет, главное, что каждый предмет имеет цену, и Ноздрев помнит его стоимость.

Это означает, что именно принцип стоимости лежит в основе подбора вещей. Примечательно, что именно Нрздрев не продал Чичикову "мертвые души", и не потому, что они бы ему "сгодились", а ради принципа. Он единственный разгадал в Чичикове мошенника. Затеянная им игра (Нрздрев игрок по натуре, он привык все выигрывать или проигрывать) была с самого начала обречена на неудачу, так как даже такой мошенник как Чичиков не смог бы обмануть Ноздрева.

Он, йесмотря на свои недостатки, не ценит деньги, он - весельчак и игрок, но проницательный и хитрый. Ноздрев тонко подметил сходство Чичикова с Собакевичем: "с тобой нельзя говорить, как с человеком близким... никакого прямодушия, ни искренности! совершенный Собакевич, такой подлец!" (1, 5, 76). Авторская точка зрения была схожа с ноздревской, что в дальнейшей определенным образом доказывается.

Поместье Србакевича, его дом очень подробно описаны Гоголем. Во всем чувствуется крепкая рука, нахальство правителя и природная мощь.

Два леса, как два крыла, окружали "деревянный дом с мезонином, красной крышей и темно-серыми или, лучше, дикими стенами". Метафора "дикий", ставшая чертой характера владельца усадьбы, прочно укрепляется на страницах поэмы. Сам дом походит на берлогу дикого зверя: окна с одной стороны были полностью заколочены, щ вместо них "он провертел одно маленькое".

Неуклюжесть сопутствует каждому элементу внешнего убранства: было не четыре колоны, а почему-то три, что создавало ощущение кривизны строения. Дом был неким подобием крепости: "двор был окружен крепкою и непомерно толстою деревянною решеткою..., на конюшни и сараи были употреблены полновесные и толстые бревна..., колодец был обделан в такой крепкий дуб, какой идет только на мельницы и на корабли" (1, 5, 87).

Примечательно, что описание дома Собакевича начинается с описания художественных ценностей. Картины, висевшие на стенах Дома, были его украшением, свидетельствовавшим кроме всего прочего, что это жилище человека. Картины удачно вписывались в интерьер дома: портреты, на которых были выгравированы во весь рост греческие полководцы и герои национально-освободительного движения, были под стать своему владельцу - с толстыми ляжками, в красных панталонах, с очками на носу. Портреты только усиливают впечатление медвежьей неуклюжести и полновесности, свойственных всему домашнему окружению.

Назначение портретов на стене сам Собакевич объяснял просто: "будучи сам человек здоровый и крепкий, хотел, чтобы и комнату его украшали люди крепкие и здоровые" (1, 5, 87). Хотя, с точки зрения самого Гоголя, "хозяева давно забыли их содержание, и если бы некоторые из них были унесены, этого бы не заметили" (1,5,88).

Соседом портретов был темного цвета с белыми крапинками дрозд. Он тоже сильно походил на Собакевича, точно был его родственником.

Гоголь умело и тонко намекнул на поразительное сходство живого и вещественного, породнив человека и вещь. Постепенно эта схожесть становится в некоторой степени комичной, и создается ощущение того, что не столько сам Собакевич является главным действующим лицом, сколько предметы внутреннего убранства дом^, как, например, пузатое ореховое бюро "на пренелепых четырех ногах", стол, "кресла, стулья - все это было самого тяжелого и беспокойного свойства, - словом, каждый предмет, каждый стул, казалось, говорил: "И я тоже Собакевич! или: "И я тоже очень похож на Собакевича" (1, 5, 88).

У гоголевского Собакевича поразительное сходство с окружающими его вещами. Он проник в каждую щелку, в каждую дырочку своих вещей, дорожит ими и живет с ними одной жизнью. В этом состоит особенность гоголевского юмора. По мнению В. В. Розанова (101, 25), "сущность художественной рисовки у Гоголя заключается в подборе к одной, изображенной как бы тематической черте других подобных же, продолжающих и усиливающих черт; со строгим наблюдением, чтобы среди них не замешалась хоть одна, дисгармонирующая им".

Весь интерьер дома Собакевича выдержан в едином стиле - стиле неуклюжести. Он усиливает тему омертвления, когда человек ничем Не отличается от вещей, утрачивает свою внутреннюю красоту и индивидуальность.

СродНенность с животным усиливает гоголевскую мысль о дикости человеческой души, которая, поддавшись инстинкту ненасытности, постепенно "омедведила" человека.

Инстинкт пресыщения, свойственный животным, мирно уживается в Собакевиче с оставшимися в эго душе человеческими качествами. Весь ритм его жизни выдержан в едином темпе: крепко и неторопливо, вразвалочку строит Михаил Семенович свою семейную жизнь, также неторопливо, но навечно, обзаводится хозяйством. Эта крепкость во всем, начиная с облика героя и заканчивая описанием колодца, обделанного в крепкий дуб, наводит на мысль, что Собакевич навечно обосновался на земле. Типичность характера рождает типичность личности, натуры крепкой и жадной.

Собакевич довольно крепко торгуется с Чичиковым, продавая ему "мертвые души": и продать хочется (кто еще за такой товар рубль даст?), й лри этом в убытке остаться нежелательно.

"Мертвые души" у Гоголя "овеществляются": у Собакевича они что "ядреный орех". Коробочка и вовсе видит в них "хлеб насущный" и сравнивает их с яйцами. Торги утверждают мысль о том, что все на свете перемешалось: люди стали похожи на вещи, а вещи, наоборот, зажили настоящей жизнью, все живое "омедведилось", а все мертвое - воскресло.

Мотив "воскресения" возникает в поэме как надежда на очищение души от низких помыслов. Он задевает образы всех персонажей, но наиболее ясно прослеживается в эпизодах, связанных с Собакевичем и Чичиковым. По мнению исследователя гоголевского творчества В. Ш. Кривоноса, мотив "воскресения приобретает двоякий смысл: в одном случае речь идет о душе человека, а в другом - о егр теле" (83, 53).

Воскрешение души возможно только в том случае, если произойдёт глубокое внутреннее изменение взглядов человека на материальную сторону жизни и осознание истинного смысла. У гоголевских героев такое воскрешение вряд ли возможно, ибо они уже не смогут отделиться от вещной оболочки, как паутина, запутавшей их в себе. Душа не в силах победить вещь, она слабее.

"Вещный" уровень не исчерпывает суть вещи, поэтому она включена в сферу духовного. Именно тогда вещь обретает дар говорить не только о себе, но и о человеке. Гоголевские герои "заражают вещи разумом" (40, 33) в такой мере, что они (вещи) превосходят их. Они становятся способными сказать о своих владельцах намного больше, чем те знают о себе. Неверно думать, что у всех героев вещная мания, но их предметные миры оказываются переполненными вещами и это ведет к смысловой опустошенности, где нет ничего, кроме вещей, образующих мертвящую стихию.

Самым ярким доказательством этого является описание дома помещика Плюшкина, самого странного из гоголевских героев. Изображенная автором картина удачно вписывается в психологическую характеристику Плюшкина.

Во всем чувствуется ветхость и запустение, словно в имении давно никто не живет: "бревно на избах было темно и старо; многие крыши сквозили, как решето; на иных оставался только конек наверху да жерди по сторонам в виде ребер" (1, 5, 104). В окнах без стекол, покосившихся балкончиках отражался характер владельца.

В деревне, принадлежащей Плюшкину, все выглядит старым и дряхлым, хотя кроме него здесь живет достаточно много других людей. Это пример того, насколько сильно психология одного человека может влиять на других. Ведь Плюшкин не деспот, он никого ни к чему не принуждает, но принадлежащие ему крестьяне выбрали для себя подобный образ существования.

В плюшкинском имений вещи одержали верх не только над своим владельцем, но над людьми в целом.

Плюшкинская усадьба надолго задерживает внимание читателя своим Описанием. И чем дольше всматриваешься в нее, тем сильнее ощущаешь запустение, и тем сильнее страх перед осознанием того, что человек уже не в силах вырваться из порочного круга вещизма, созданного своими собственными руками.

Когда-то тянувшийся позади дома сад, сельские церкви и сам господский дом были местами уюта и спокойствия. Теперь ранее прекрасный пейзаж навевает только грустные воспоминания: береза с отломленной верхушкой, хмель, загубивший кусты бузины, рябины и лесного орешника и подбирающийся теперь к березе, обрушенные перилы, пошатнувшаяся беседка, густая щетина чапыжника, пробивающаяся из-под дряхлого ствола ивы и осины с иссохшимися листьями, - все это обнажало "нищенские прорехи, сквозь которые проглядывает нескрытный, нагой план" (1, 5, 104). Все покрыто плесенью, подавлено и страшно запущено.

В описании плюшкинского дома Гоголем не используется ни одной яркой краски, все пасмурно, тускло, грязно. И даже природа не в силах бороться с запустением, порожденным руками и разумом человека: "ничего не было заметно оживляющего картину - ни отворяющихся дверей, ни выходящих откуда-нибудь людей, никаких живых хлопот и забот дома!" (1, 5, 104).

Сам дом выглядел "дряхлым инвалидом", из "темных широких сеней которого дуло холодом, как из погреба" (1, 5, 106).

ДоМ помещика - выставка вещного хаоса: сломанный стул, остановившиеся часы с пауком, прислоненный к стене шкаф с серебром, графинчиками и китайским фарфором, куча бумажек, высохший лимон, отломленная ручка кресла, рюмка с жидкостью и тремя мухами, кусочек сургучика, кусочек тряпки, два пера, зубочистка, старая подошва, картины на стене, люстра в холстинном мешке.

Странное соседство всех этих вещей, собранных по принципу "а вдруг пригодится", лишает гоголевского героя разумности и человечности, индивидуальной особенности, по природе присущей каждому человеку. Плюшкин потерялся в собранном им самим мире вещей, они оплели его паутиной косности и бездуховности. Вещная пыль проникла во все тайные уголки его души, покрыла сердце, рделав его бесчувственным, заразила страшной болезнью, именуемой крохоборством.

Гоголь детально описывает дом Плюшкина, убранство его комнат, считая, что дом и комната и есть граница между внутренним и внешним пространством человека.

Дав подробнейшее описание жилица, Гоголь останавливается на самом хозяине. Он внешне ничем не отличается от вещей, переполняющих его дом-

Плюшкин, как замечено ^втором, ценит вещи старые, ветхие, уже отжившие свою жизнь. Это означает, что новая вещь, возможно, чувствовала бы себя неуютно в окружении ветхих подружек. Старая вещь - это сам Плюшкин. Между ним и его вещами существует кровное родство. Он сам выброшен жизнью за борт за ненужностью, утратил человеческий облик, потерял близких и ранее дорогих ему людей. Именно их и заменили Плюшкину вещи.

"Вещизм" породил потребность ходить "каждый день по улицам своей деревни, заглядывать под мостки, под перекладины и все, что ни попадалось ему, тащить к себе и складывать в кучу" (1, 5, 108).

Куча в углу комнаты, выросшая безо всякой надобности, символизирует не только самого Плюшкина, но и страсть к накопительству, жадность вообще.

Все найденное по крупинке приносилось в дом, сваливалось в кладовые и постепенно становилось гнилью и прорехой, пока и їїм человек-Плюшкин не обратился, наконец, в какую-то "прореху на человечество". Все это вещное изобилие не нужно было герою ни для улучшения условий жизни, ни для благотворительной деятельности, ни для удовлетворения собственного честолюбия.

Возможно, сам Плюшкин до конца не осознавал своих действий. Это - страсть, в которой невозможно бороться, болезнь, которую Сложно победить. В любом случае, это массовое явление, связанное, по мнению психиатров, с психологическими проблемами, переживаемыми человеком.

Некоторые исследователи, э частности, В. Н. Топоров, не согласны с точкой зрений на Плюшкина как "прореху на человечество". В. Н. Топоров обусловливает свое мнение тем, что Гоголь поторопился с вынесением приговора, не захотел получше взглянуть на Плюшкина и попытаться увидеть в нем человека. (40, 79).

Нельзя не согласиться, что Плюшкин все же человек. Гоголь и не оспаривает этого. Характеристика автора содержит не столько портретные или физиологические критерии, сколько психологические. С точки зрения психологии, в Плюшкине отмечается дефицит человеческого именно в отношении бытия. В ином плане он достаточно наблюдателен, деловит, осторожен и гибок. Возможно, случившееся с Плюшкиным говорит о его внутренней незащищенности.

Гоголь старается понять причины, сделавшие героя "прорехой", и одновременно найти истоки "вещизмэ" в жизни.

Плюшкин - последний в гоголевской галерее "восковых фигур" помещиков. Давая значительные характеристики всем предшествующим героям, Гоголь образом Плюшкина подводит итог своим изысканиям в области постановки проблемы "человек - вещь".

В вещах Плюшкина преобладает "знаковое начало, они напоминание о прошлом" (40, 66). Гоголь обращается к прошлому своего героя, хотя мы знаем, что он практически ничего не сказал читателю о прошлом других персонажей.

Не найдя причин "вещного" падения в настоящем, автор делает попытку обратиться к раннему этапу жизни человека и понять причины, приведшие к обездухотворению личности.

Сегодняшнему запустению, царящему в имении Плюшкина, противопоставляется Лора, когда все у него "текло живо и совершалось размеренным ходом: двигались мельницы, валяльни, работали суконные фабрики, столярные станки, прядиЛьни" и везде "ходил зоркий взгляд хозяина и, как трудолюбивый паук, бегал хлопотливо, но расторопно, по всем концам хозяйственной паутины". В доме пахло свежестью и гостеприимством. Гостей встречали две миловидные дочки, разбитной мальчишка, который целовался со всеми без разбору, и приветливая хозяйка.

Все резко изменилось со смертью жены, когда со связкой ключей к Плюшкину перешли мелкие заботы по хозяйству. Убежала со штабс-ротмистром старшая дочь, умерла младшая, ушел на военную службу сын. Вместе с пустотой в доме Плюшкина обнаружилась скупость, пищу которой дали седина в волосах и одинокая жизнь, "которая, как известно, имеет волчий голод и чем более пожирает, тем становится ненасытнее; человеческие чувства, которые и без того не были в нем глубоки, мелели ежеминутно, и каждый день что-нибудь утрачивалось в этой изношенной развалине" (1, 5, 109).

В доме делалось все пустыннее и пустыннее, притворялись окна, солнечный свет перестал появляться в комнатах, и только страсть к вещам разгоралась с новой силой. Вещи заменили Плюшкину жену, детей и, наконец, его самого. Он стал собирать все, что попадалось ему на пути. Так постепенно возник тот Плюшкин, которого можно считать предшественником крохоборства. Человек перестал быть мерой вещей, сама вещь стала ярчайшей характеристикой человека,

Потеряв семью, Плюшкин не нашел в себе сил сохранить свое человеческое достоинство. Надежда, что вакуум одиночества смогут заполнить вещи, оказалась ложной и губительной. Поистине страшен оказался соблазн беспредметности.

Прежде чем сделать вывод, Гоголю потребовалось нагромоздить, навалить массу подробностей. И уже само скопление их помогло образно показать, как сгнившие, омертвевшие вещи, навалившись на Плюшкина, задавили в нем человека.

В конце концов Гоголь перестал различать людей и предметы, все для него слилось в одну сплошную "вещность", в беспорядочную кучу. Он пришел к выводу, что "овеществление" рождает трагедию человеческой личности; когда душа становится мертвд, человек тоже превращается в вещь. Если вещам Гоголь "дает душу, чтобы насмеяться над ними, - считает А. Полинковский, - то у людей он с той же целью душу отнимает, и у него оказываются неопределенные люди-пятнышки, люди-крапинки, у него выступает подобие человека", "совершенная приказная чернильница", или низенькая старушка, "совершенный кофейник в чепчике", - нечто теряюЩее свой человеческий образ и вид" (99, 34).

Подробности и детали существуют в гоголевском произведении не только как проявление наблюдательности или опора действительности. Склонность к дотошному наблюдению сочетается с устремлением Гоголя к обобщениям.

Тут писателю совершенно необходимы и подстриженный дерн, и кусты сирени, и "аглицкий сад", и пруд, покрытый зеленью, и зеленый шалоновый сюртук - все это составные части того понятия, которое называется "маниловщиной". Немыслим становится без женского капота, колпака на голове, маленьких мышиных глазок и кучи всякого мусора в углу скупой Плюшкин. Одна подробность влечет за собой другую, и все вместе они составляют тон, колорит, смысл образа.

Описывая усадьбы помещиков, Гоголь выбирал из хаоса предметы, помогающие увидеть бессмыслицу, бестолковщину человеческих отношений. Если интимная связь вещей с их обладателями является "продуктом натурально-поместных отношений", то бестолковщина вещей - "яркое свидетельство того, что натуральные отношения уже расшатаны вторжением денег и обмана" (98, 97).

На почве сумбурного хозяйствования получается сумбур вещей и разорение. Гоголь оттого и изображает в усадьбах скопление

• вещей, что сами помещики были большими мастерами бестолково городить около себя вещи.

Было бы неверно думать, что вещный ажиотаж характерен только для помещиков, как особой категории людей. Гоголь исследует проблему взаимоотношений предметного и человеческого миров вообще. С этих позиций довольно интересно сравнить помещичью и чиновничью среду, провинцию и губернию.

* Ранний гоголевский город похож на непроснувшийся, но это иллюзия, обман. С первыми лучами солнца он начинает пестреть предметами, лицами - все более походя на сельскую ярмарку. Каждый предмет показан обособленно, как отдельный персонаж. Этим подчеркивается убожество, мертвенность города.

Общая атмосфера жизни губернского города несколько отлична

• от сонного и безмятежного существования помещиков. Неподвижности и застойности помещичьего быта противопоставляется мир, кажущийся исполненным страстей, руеты, хлопот. Но при ближайшем рассмотрении выясняется, что это различие лишь видимое. На самом деле действительность губернского города призрачна, как и люди, его населяющие, - от высокопоставленных чиновников до безвестного молодого человека, попавшегося Чичикову у гостиницы.

Гоголевский губернский город - важная деталь к единой картине предметного мира. Он ничем не уступал другим городам: дом

* губернатора - "трехэтажный, каменный, остальные дома в один, два и полтора этажа, были выкрашены желтой краской"; "скромно

темнела гостиница в два этажа" - "нижний не был выштукатурен и оставался в темно-красных кирпичиках..., верхний был выкрашен желтой краской"; "яма перед гостиницей, плоховатая мостовая, городской сад "из тоненьких деревьев с подпорками внизу в виде треугольников, красиво выкрашенных зеленой масляною краскою" (1, 5,12, 14), харчевня, магазин с картузами и фуражками.

Гостиница, в которой остановился Чичиков, походила на все остальные, в каких приходилось останавливаться проезжающим: "те же стены, выкрашенные масляной краской, потемневшие вверху от трубочного дыма, ... тот же закопченный потолок, та же копченая люстра, поднос, на котором сидела бездна чайных чашек, те же картины с той разницей, "что на картине изображена была нимфа с огромными грудями" (1, 5, 12).

Гоголевский алогизм заметен с первых страниц повествования. Стремление объяснять факты и явления сталкивается с определенными странностями, последовательность изображения нарушается "непоследовательностью самого предмета изЬбражения - описываемых поступков, вещей" (86, 255).

Странности в изображении предметов, так называемая "игра природы" - это не просто комические подробности. Подобное можно часто наблюдать в "Мертвых душах", например, в доме Ноздрева, когда были показаны турецкие кинжалы, на одном из которых было вырезано "Мастер Савелий Сибиряков", шарманка, которая начинала играть мазурку, но заканчивала ее вальсом. То же неожиданное отступление от нормы запечатлелось в нарядах губернских дам, когда вроде бр все прилично, но вдруг "высовывается какой-нибудь невиданный землею чепец или какое-то чуть не павлиное перо, в противность всем модам, по собственному вкусу" (1, 5,153).

Гоголь использует прием отступления от правила чаще всего для того, чтобы с его помощью сделать мертвые вещи живыми, приобретшими человеческие качества.

Гоголевское повествование вообще состоит из одних "мертвых душ": огромное количество синекдох в описании каодого персонажа совершенно заслоняет живых людей.

Так, в гражданской палате Чичиков, кроме бумаги, склоненных

* затылков, сюртуков и какой-то серой куртки, которая настолько "очеловечилась", что самостоятельно подписывала протоколы, никого не увидел. Таким образом, под пером Гоголя рождаются "обезжизненные" портреты, механически повторяющие действия людей.

Контраст живого и мертвого, "омертвление" живого начинается

• с Описания глаз. Ю. В. Манн точно подметил, что в "Мертвых душах" в портретах персонажей глазами подчеркивается бездуховность. И хотя о них мало что сказано (у Манилова они были "сладкие как сахар", у Собакевича - выковыряны большим сверлом, глазки Плюшкина словно мышки), - этого достаточно, чтобы определить основные черты персонажей.

Глаза гоголевских героев особенные: в них ничего не выражалось, не было ни яркости, ни какого-нибудь задора или огня, они не лучились и не сверкали. Глаза уже не принадлежали людям мира сего, потому что не выражали никакой страсти, они были мертвы.

Опредмечивание того, что по своей сути не может быть опредмечено, сближение человеческого и вещного создает галерею "мертвых дущ1' в поэме.

Значительное место в повествовании занимают гастрономичеркие подробности - вещи, исполненные вкуса, запаха и цвета. Гоголевские герои - любители поесть. Пристрастие к еде позволяет глубже понять психологию героев, аппетит в употреблении пищи у Гоголя сродни аппетиту накопительства.

Самым большим любителем поесть является Чичиков. Он не отказывается отббедать ни у одного помещика, не забывая в перерывах меж^у посещениями зайти в трактир "совершить легкий ужин или обед. С Чичиковым связано и большинство сцен употребления пищи.

Поражает, прежде всего, ее количество. Приехав в город с "завернутой в синюю бумагу курицей" и не успев ее употребить, он отправляется в трактир, чтобы заказать себе разных обычных блюд: щей со слоеным пирожком (по всей видимости, не первой свежести, но все равно съедаемых), мозгов с горошком, сосисок с капустой, пулярки жареной, соленый огурец и сладкий пирожок. Стоит заметить, что Чичиков не придирчив к еде, ибо одинаково аппетитно употребляет пищу и в разогретом, и в холодном виде. В самом процессе приема пищи чувствуется блаженная радость и удовлетворение.

Чичиков не забывает "откушать чаю" даже при чрезмерной занятости, а день обязательно завершается легким ужином, состоящим из холодной телятины или поросенка.

По гастрономическим пристрастиям можно судить и о помещиках. Каждый из гоголевских персонажей имеет свое собственное меню и свои вкусы, да и сама процедура "отобедования" проходит по-разному.

У Манилова приглашение к обеду звучит в привычном для него тоне извинения или чрезмерно сладко: "прошу покорнейше", "извините, если у нас нет такого обеда", "покорнейше прошу". Но меню достаточно просто - по русскому обычаю - щи с бараниной.

Сам Манилов не отличался пристрастием к еде, но его сыновья были любители вкусно поесть, всякий раз совмещая ритуал принятия пищи с покусыванием уха и грызением бараньей кости, отчего щеки их лоснились жиром. К гостю то и дело обращались хозяева со словами: "бы ничего не кушаете, вы мало взяли", - на что Чичиков, подстать Манилову, всякий раз отвечал: "Покорнейше благодарю, я сыт".

Был ли он сыт на самом деле или говорил это из уважения к хозяевам, но поужинать в этот день ему не пришлось, так как из-за плохой погоды он оказался неожиданно в доме Коробочки, у которой "в ночную пору приготовить было нельзя".

Коробочка не захотела поначалу что-либо предложить своему гостю, разве что "чайку похлебать". Но затем вдруг проснулось в ней желание угодить и задобрить гостя, который купил у нее "мертвых душ", а "может, зёберет в казну муку и скотину". "Гостеприимная хозяйка решила испечь блинов из вчерашнего теста и "загнуть пресный пирог о яйцом".

Угощение в основном состояло из мучного: пирожки, скородумки, шанишки, блины, лепешки со всякими припеками'.

"припекой с лучком, припекой с маком, припекой с творогом, припекой со сняточками", пресный пирог с яйцом, блинцы.

Все, чем Коробочка угощала Чичикова, произрастало у нее в огороде или выращивалось на птичьем дворе. В меню нет мясных блюд, зато мешками употреблялись "хлеба, калачи, кокурки, скородумки, крендели из заварного теста, пироги". Пристрастие к мучному и отсутствие жирных блюд объясняется тем, что старушка- то была "не бедной, но богатой", и все сытное продавалось ею с целью заполнения кошельков блестящими монетками, синими ассигнациями или просто серебром.

УЬиливает и довершает тему гастрономического "овеществления" экипаж Коробочки, на котором она прибыла на губернский бал. Экипаж был непонятного названия, но больше походил на арбуз; "Щеки этого арбуза, то есть дверцы, ... затворялись плохо по причине плохого состояния ручек и замков. Арбуз был наполнен ситцевыми подушками, напичкан мешками с хлебами, калачами, скородумками, кренделями из заварного теста" (1, 5,162). Сверху выглядывали пирог-курник и пирог-рассольник.

Пристрастие Коробочки к собирательству и складыванию всего в сундук роднит ее с Плюшкиным. Разница заключается лишь в том, что Коробочка все доводит до продажи, а Плюшкин - до гниения, уничтожения.

Любовь к разного рода пампушечкам, грузный вид хозяйки выдавали в Настасье Петровне женщину хитрую, жадную и властную.

Пища ею потреблялась без различения вкусов и запахов. Гастрономия делилась на 2 категории: то, что можно съесть, и то, что можно выгодно продать.

В процессе еды насыщения, вероятно, не наступало, судя по тому, что от Коррбочки Чичиков прямиком направился в трактир, чтобы употребить все, что там имелось. Гоголь при этом остро подмечает, что желудок этого господина не был особенным, но приобрести его было сложно, даже "пожертвовав половину душ крестьян и половину имения". Телесный орган (желудок), с точки зрения Гоголя, тоже может являться предметом купли-продажи.

Г астрономическая страсть Чичикова просто невероятна, она требует сразу "ветчины, поросенка, ломоть осетра, какую-нибудь запеканную рыбу с луком, ... стерляжьей ухи с налимами, кулебяк с сомовым плесом" (1, 5, 59).

Все, чего требует чичиковский аппетит (но не только его, а всех господ средней руки), уже от самих названий лоснится от жира. Обжорство стало еще одной страстью помещичьего сословия и высшего чиновничества, и постепенно они сами превратились в пухлых кулебяк и жирных сомов, с припеками и сытными начинками вместо душ.

Посещение трактира - не только способ вкусно и сытно поесть, но и то место, где можно узнать важную информацию о героях. Оказывается (эта новость удивила читателя), Манилов тоже был любителем поесть: приходя в трактир, он вместо щей заказывал для себя баранью печенку, вареную курицу, телятину.

Гоголь утаил от читателя аппетит Манилова, но Чичиков сумел выдать эту тайну, ведь именно он был свидетелем заказа.

Но не все гоголевские герои были пристрастны к еде. Ноздрев был настолько безразличен к пище, насколько он безразлично относился к своему хозяйству, но при этом никогда не отказывался выпить. Были у него для всякого случая припасены и мадера, и шампанское, и рябиновка, и бальзам, которые неизменно закусывались балыком. Широкий ассортимент винной продукции подтверждает гоголевскую характеристику Ноздрева как пьяницы и гуляки.

Хмель, легко овладевавший Ноздревым, был "умным" хмелем, он помогал хозяину быть легкомысленным, но всесторонним человеком. Благодаря спиртному не приходилось Ноздреву ломать голову над хозяйствованием, выполнять какие-либо обязанности - все для него было веселье и простор. Он легко сходился с людьми, но еще легче с ними расставался, не заводил друзей, да и дружбой вовсе не дорожил - одно слово "коптитель неба".

Не обходится без странностей у ¦ Гоголя и описание гастрономии. Появляются они в доме у Собакевича, как бы довершая повествование о странном хозяине и его доме. Только у Собакевича можно встретить ватрушку больше тарелки, индюка величиной с теленка, набитого, как сундук, всяким добром: яйцами, рисом, печенками и невесть чем еще, а также лимон "ростом не более ореха". После таких неожиданностей ничего странного нет в словах Собакевича о том, что у губернатора вместо зайца подают к столу ободранную кошку. Все это вполне вписывается в созданный Гоголем гастрономический натюрморт.

Описанию обеда у Собакевича предшествует нагоняющий аппетит разговор о русском желудке и заграничных кушаниях.

Собакевич - русский, он не приемлет устриц, фрикасе, но вот если свинина - "всю свинью давай на стол, баранина - всего барана, гусь - всего гуся".

Потребность в пище у Собакевича велика, да и что тут удивительного - сколько еды потребуется для поддержания крепкости этого мёдведя! Здесь не обойтись щами, бараньим желудком, начиненным гречневой кашей, мозгами и ножками, бараньим боком, ватрушками, индюком, вареньем "ни из груш, ни из слив, а из непонятно какой ягоды", редькой в меду.

Пища Собакевича носит на себе отпечаток своего хозяина - все основательно, жирно, крепко и много.

Подтверждением того, что гастрономия становится овеществленно-одушевленной, является описание съестных припасов у Плюшкина. Тут во всем чувствуется скупость хозяина: в доме нет ничего, что можно было бы использовать для приготовления пищи - все собирается в кучи и сгнивает. Сам Плюшкин, кроме супа и каши, ничего не ест, а гостя может попотчевать разве что ликером да сухим куличом, привезенным много лет назад дочерью. Сухарь этот "сверху поиспортился", но если его поркоблить, то вполне можно и съесть, а крошками от скобления накормить кур.

У Плюшкина ничего просто так не пропадает, но зато все гниет и покрывается плесенью, а это не одно и то же. Сам Плюшкин не "охотник" до еды, но, оказавшись на кухне, наедается препорядочно щей с кашей; чай не пьет из-за дороговизны напитка и сахара.

Жадность Плюшкина, принявшая уже извращенные формы, высмеивается Гоголем наравне с обличением помещичьего обжорства, ибо страсть к деньгам и страсть к еде являются одинаковыми пороками человеческого существования.