Правовые аспекты защиты от вмешательства в конституционные (конвенционные) права в практике КС РФ и ЕСПЧ

В 2013 году Конституционным Судом было рассмотрено громкое дело, связанное с порядком проведения митингов, демонстраций, шествий и пикетирований. Своим постановлением КС признал не соответствующими Конституции РФ часть самых противоречивых и скандальных положений соответствующего Федерального закона и Кодекса об административных правонарушениях. Так, поводом для рассмотрения дела стали, во-первых, запрос группы депутатов, и, во-вторых, жалоба Э.В. Савенко. Постановление от 14.02.2013 № 4-П стало одним из самых объемных постановлений КС, и, кроме собственно постановления, содержит в себе особые мнения трех судей (В.Г. Ярославцева, Ю.М. Данилова, С.М. Казанцева), чьи взгляды на рассмотренное дело несколько отличны от общего мнения большинства судей, участвовавших в рассмотрении.

До вынесения рассматриваемого Постановления ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» содержал в себе положение, предусматривающее привлечение организатора того или иного мероприятия к ответственности за тот ущерб или иной вред, который был причинен участниками акции. При этом закон не предусматривал учета обстоятельств, связанных со степенью проявления организатором должной осмотрительности. Суд счел эту норму противоречащей ст. 31, 33, 55 Конституции РФ. Кроме того, Закон управомачивал органы исполнительной власти субъекта РФ определять специализированные площади под организацию собраний, митингов и др. КС подчеркнул, что ввиду отсутствия четких критериев и правил выбора подобных мест, существует вероятность смещения равенства субъектов права в сторону одних, ущемляя тем самым права других. Опасность произвольного применения этого положения повлекла за собой признание его неконституционным.

Это же Постановление не дало состояться ряду изменений в КоАП РФ. Так, во-первых, было выявлено противоречие между Конституцией и положениями ФЗ об изменениях в КоАП РФ в части, устанавливающий минимальный размер штрафа за совершение предусмотренных правонарушений. По мнению Конституционного Суда, применение этой нормы не позволит полно раскрыть суть дела и учесть такие важные при назначении наказания детали, как материальное положение виновного и некоторые другие. Помимо этого, КС счел наказание в виде обязательных работ уместным только в тех случаях, когда в ходе акции причинен вред здоровью граждан или их имуществу [Постановление Конституционного Суда РФ № 4-П от 14.02.2013].

Несмотря на то, что положения Постановления от 14.02.2013 можно назвать довольно демократичными и справедливыми, судья Казанцев не согласился с некоторыми его пунктами, а судьи Ярославцев и Данилов вовсе посчитали, что как ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», так и изменения в КоАП целиком не соответствуют Конституции. Подобная ситуация еще раз подчёркивает неоднозначность рассмотренного дела и общую направленность Конституционного Суда на демократизацию законодательства и правоприменительной практики, выраженную в его решениях и выражении особых мнений отдельных судей.

Одно из наиболее свежих дел, связанных с защитой от вмешательства в политические права, было рассмотрено Конституционным Судом в 2019 году. По обстоятельствам дела Закон Республики Коми «О некоторых вопросах проведения публичных мероприятий в Республике Коми» вводил запрет на проведение собраний, митингов и др. на Стефановской площади в городе Сыктывкаре и возле зданий органов власти и государственных учреждений (в радиусе 50 метров). Подобные ограничения привели к тому, что в КС РФ поступила жалоба от гражданок М.С. Седовой и В.П. Терешонковой, которые непосредственно с ними столкнулись. Как было отмечено выше, еще в 2013 году Конституционный Суд признал противоречие Конституции и полномочий органов исполнительной власти субъекта РФ по определению мест проведения публичных акций, поэтому и в этот раз его позиция осталась неизменна. Так, КС постановил признать приведенные нормы Закона Республики Коми не соответствующими Конституции Российской Федерации, так как установление подобных запретов «выходит за конституционные пределы законодательных полномочий субъектов Российской Федерации» [Постановление Конституционного Суда РФ № 33-П от 01.11.2019]. Это свидетельствует о стабильности и надежности практики КС в вопросе защиты конституционных прав, что еще раз говорит об относительной эффективности его деятельности в данном вопросе.

Кроме того, тема проведения собраний, митингов и др. не раз поднималась в Обзорах судебной практики за несколько периодов. Так, в Обзорах практики за 2017, 2016, 2019 года, КС придерживался, в целом, демократического направления своей практики, признавая, в основном, только те ограничения, которые необходимы для обеспечения общественной безопасности [Обзор практики Конституционного Суда Российской Федерации за 2016 год, 2016; Обзор практики Конституционного Суда Российской Федерации за 2017 год, 2017; Обзор практики Конституционного Суда Российской Федерации за 2019 год, 2019]. К таким ограничениям суд отнес, например, запрет на сокрытие лица на публичном мероприятии, предприятие соответствующих мер по сохранению общественного порядка, особые правила, которые необходимо соблюдать организатору публичного мероприятия. Таким образом, Конституционный Суд достаточно большое внимание уделяет своей роли регулятора общественных отношений, совершенствующего механизмы реализации политических прав.

Обращаясь к официальной статистике, можно сформулировать основные тенденции по защите политических прав к Конституционном Суде в целом. Так, за 2019 год в КС поступило 77 обращений по поводу защиты политических прав, из них 7 - по защите прав на вступление в общественные объединения, 57 - по защите избирательных прав и 13 - по защите иных политических прав (в основном связанных с политическими партиями, митингами и др.) [Статистика по обращениям в КС РФ, 2019]. В 2013 году было зафиксировано в общей сложности 120 жалоб и от года к году количество жалоб постепенно уменьшается [Статистика по обращениям в КС РФ, 2013]. При этом стоит отметить, что соотношение подкатегорий политических прав остается примерно неизменным. Из этого следует, что в практике наблюдается положительная тенденция по поводу защиты от вмешательства в политические права, и Конституционный Суд все более эффективно оказывает гражданам содействие в этом вопросе.

Однако из статистики можно извлечь еще один очевидный вывод: наиболее уязвимая область политических прав - это избирательные права. Подобная ситуация может быть связана с многочисленными нарушениями, которые допускаются как в процессе регистрации кандидатов и работы с ними, так и на самих избирательных участках. Ликвидация законодательных пробелов и качественное урегулирование процесса реализации избирательных прав путем регламентации необходимых превентивных и карательных мер, а также активной практической деятельности судов общей юрисдикции и Конституционного Суда может поспособствовать улучшению ситуации. Так, например, до 2002 года в силу положений закона избирательные комиссии были уполномочены отменить регистрацию того кандидата, который некоторым образом нарушил избирательное законодательство, и отмена регистрации служит некой мерой наказания. Даже если нарушение впоследствии опровергнуто, кандидат мог уже не восстановить нарушенное право в нужные сроки, поэтому КС лишил избирательные комиссии таких полномочий по данным обстоятельствам. Кроме того, КС разрешил снимать свою кандидатуру с голосования по вынужденным обстоятельствам даже в случаях, когда до голосования осталось менее трех дней и признал противоречащими Конституции ряд других норм ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» [Постановление Конституционного Суда Российской Федерации № 10-П от 11.06.2002].

На настоящем этапе развития избирательного права также представляется важным ряд сущностных изменений, которые бы положительно отразились на качестве реализации этого права. При всей важности института избирательного права, действующая Конституция лишь вскользь упоминает его, закрепляя тем самым лишь факт наличия у гражданина избирательных прав. Предыдущие Конституции, действовавшие на территории РФ (от 1925 г., от 1937 г., от 1978 г.), уделяли внимание избирательной системе, и подобная глава представляется необходимой и на сегодняшний день. Эту же необходимость в одном из интервью признал и Председатель Конституционного Суда В.Д. Зорькин [Интернет-конференция Председателя Конституционного Суда Российской Федерации Зорькина Валерия Дмитриевича, 2003]. Так, целесообразным было бы акцентировать внимание на принципах избирательного права, видах избирательных систем на всех уровнях, предусмотреть вопросы ограничений избирательного права.

Таким образом, на современном этапе развития российского права деятельность КС в сфере защиты от вмешательства в политические права остается востребованной, причем связано это, по большей части, с активным развитием молодой государственной демократии. Поэтому в рассматриваемой сфере прав от судей Конституционного Суда требуется грамотная юридическая трактовка ситуации, способствующая глубокому ее анализу, а также необходимо четкое понимание контекста российских правовых реалий, которые позволили бы усовершенствовать механизмы защиты конституционных прав и свобод в ракурсе демократического развития государства.

2.3 Защита экономических прав в практике КС РФ

Конституция Российской Федерации содержит в себе достаточно широкий перечень экономических прав, закрепленных в статьях 37-42. Важнейшими среди них являются, например, право частной собственности, право на использование своих способностей и имущества для предпринимательской деятельности, ряд трудовых прав и др. [Комментарий к Конституции Российской Федерации, 2009].

По своей сути и фактическому назначению экономические права предоставляют человеку возможность свободно и беспрепятственно распоряжаться располагаемыми на законных основаниях факторами хозяйственной деятельности. Эта составляющая жизни общества играет важную роль в его развитии и благополучном существовании, потому как отсутствие возможностей личности свободно приобретать источники дохода теми или иными путями не способствует его внутреннему укреплению. Подобная особенность и обуславливает принципиальное отличие экономических прав от личных и политических. Экономические права направлены как на экономическое развитие личности путем выстраивания ею собственного капитала, так и на экономическое развитие всего общества в целом путем течения, взаимодействия капиталов отдельных граждан.

Ежегодно Уполномоченный по правам человека в РФ докладывает о своей деятельности, и, в частности, практически каждый доклад содержит в себе статистику по обращениям граждан. Согласно Докладу от 2017 года за 2016 год, в период с 2014 года по 2016, доля обращений, связанных с нарушением гарантированных Конституцией экономических прав, составляла примерно 12-15% и существенно не менялась [Доклад о деятельности Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, 2017]. На настоящий момент времени также не наблюдается весомых предпосылок для ощутимого изменения ситуации, что говорит о степени значимости экономических прав личности в рамках ее правового статуса и об эффективности их защиты. Очевидно, что каким бы ни было число обращений, задача государственной власти заключается в том, чтобы с каждым годом все больше его минимизировать путем совершенствования нормативной базы и устранения спорных аспектов в практической области.

Конституционный Суд, составляя часть системы высших судов Российской Федерации, имеет большое влияние как на практику, что естественно, так и на теоретический потенциал правовой системы, который впоследствии трансформируется в конкретные нормативно-правовые акты. Т.Г. Морщакова отмечает, что акты КС РФ имеют значение не только в качестве правового прецедента, но и в качестве преюдиции для последующих дел, которые потенциально могут столкнуться со схожими, уже рассмотренными вопросами [Морщакова, 1999, с. 2-7]. Это утверждение представляется соответствующим реальности, так как, действительно, положения отраслевого законодательства, в отношении которых имеется решение Конституционного Суда о несоответствии Конституции РФ, теряют свою юридическую силу и в дальнейшем не подлежат применению.

Группу экономических прав составляют те права, которые направлены на регулирование общественных отношений по поводу следующих основных элементов: экономическая и иная приносящая доход деятельность, частная собственность и труд. Поэтому целесообразно было бы обратиться к ряду судебных решений о каждом из этих элементов, чтобы сделать обоснованные выводы по вопросам защиты от вмешательства в экономические права.

Свобода экономической деятельности является одной из основополагающих конституционных свобод в области экономических прав. На ее защиту и встал КС РФ в Постановлении № 7-П от 6 апреля 2004 года [Постановление Конституционного Суда РФ № 7-П от 06.04.2004]. По обстоятельствам дела основанием к его рассмотрению стала возникшая неопределенность в вопросе о соответствии Конституции РФ ряда нормативных положений Кодекса торгового мореплавания. По мнению заявителя, действующая на тот момент редакция Кодекса умаляла свободу предпринимательской деятельности, подвергала дискриминации негосударственные организации по лоцманской проводке судов, потому как содержала в себе общее правило о том, что морской лоцман - сотрудник государственной организации. Суд усмотрел в подобной ситуации потенциальное возникновение недобросовестной конкуренции, что впоследствии может привести к монополизации сферы деятельности, поэтому пришел к выводу о неконституционности фигурирующих в деле норм Кодекса торгового мореплавания и постановил на законодательном уровне отдельно обговорить и урегулировать деятельность некоммерческих организаций в данной сфере.

Еще одной фундаментальной конституционной гарантией является неприкосновенность собственности. Согласно Конституции РФ «никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда» [Конституция Российской Федерации, 1993], и свое подтверждение этот тезис нашел в Постановлении Конституционного Суда № 9-П от 16 июля 2008 года. В качестве доказательства по уголовному делу у гражданина В.В. Костылева был изъят вертолет, а после, в соответствии с положениями УПК, был передан для реализации, так как содержание такого громоздкого и требующего должного ухода объекта, как летательный аппарат, сопоставимо по стоимости с самим объектом. Костылев, не добившись отмены постановления следователя в суде общей юрисдикции, обратился в Конституционный Суд, так как посчитал не соответствующими Конституции нормы УПК РФ, допускающие принудительное отчуждение имущества лица без судебного на то дозволения. КС в данном случае встал на сторону жалобщика, подчеркнув, что судебным решением в подобных случаях является приговор, содержащий в себе пункт о судьбе имущества, находящегося на хранении в качестве доказательства. Потому как вертолет был реализован до вынесения приговора, то фактически Костылев претерпел на себе действие неконституционных норм, что, по мнению Конституционного Суда, явилось нарушением его экономических прав, связанных с неприкосновенностью собственности [Постановление Конституционного Суда РФ № 9-П от 16.07.2008]. Следует дополнительно отметить, что по данному делу один из Судей КС РФ, Г.А. Жилин, выразил свое особое мнение. Так или иначе, общая позиция, отраженная в Постановлении, представляется в большей степени соответствующей воле законодателя, который, в том числе, и через Конституцию РФ возлагает на государство обязанность по охране собственности.

Помимо свободы экономической деятельности и права собственности к важным экономическим правам относятся и права в сфере труда. Из смысла и законодательного регулирования трудовых правоотношений следует, что более уязвимой стороной в таких отношениях является чаще всего работник, поэтому как нормативные положения Трудового Кодекса РФ, так и сложившаяся судебная практика нередко находятся на его стороне, стараясь уравновесить существующий и неизбежный дисбаланс. Среди постановлений Конституционного Суда можно выделить, например, Постановление от 23.04.2004 № 9-П, Постановление от 19.06.2002 № 11-П и ряд других. Вместе с тем, у работодателя, как участника трудовых правоотношений, также существует конституционное право на защиту в суде, что было подтверждено КС РФ в Постановлении от 24.01.2002г. № 3-П. По обстоятельствам дела гражданин И.Н. Вакуленко, отец несовершеннолетних детей-инвалидов, был уволен со своего места работы за неоднократное неисполнение трудовых обязанностей без уважительной причины, после чего обратился в суд для восстановления своих прав, потому как текущая редакция Трудового Кодекса не допускала увольнение таких работников по общему правилу. Суд, в свою очередь, усомнился в конституционности этой нормы и обратился в КС РФ для проведения проверки. Конституционный Суд согласился с доводами заявителя, потому как оспариваемое положение Трудового Кодекса создает возможность злоупотребления правом и порождает неравенство относительно других работников организации [Постановление Конституционного Суда РФ № 3-П от 24.01.2002]. Впоследствии это Постановление стало предоставлять работодателям возможность отстаивать в суде свои права, обосновывая увольнение недобросовестных работников и применение иных видов дисциплинарных взысканий.

Помимо описания вышеприведенных примеров следует обратиться и к обзорам практики и статистике обращений по экономическим правам. Так, в 2019 году было зафиксировано 676 обращений в Конституционный Суд по поводу защиты от вмешательства в экономические права. Из них 330 - обращения по защите трудовых прав, 307 - по защите права собственности и иных вещных прав и 39 - по вопросам предпринимательства. Тем временем в 2013 году в общей сложности был подано 812 обращений, из них 451 - о трудовых правах, 317 - о праве собственности и иных вещных правах, 44 - о правах предпринимателей. В промежуточные года между 2013 и 2019 также наблюдалась тенденция к снижению количества обращений по экономическим спорам [Статистика по обращениям в КС РФ, 2013; статистика по обращениям в КС РФ, 2019]. Причиной такого снижения может быть как грамотная практика правоприменения, так и изменения в правовую базу, вносимые в указанный период (повышение МРОТ, постепенный переход на электронный документооборот, увеличение квот и пособий и др.). Из обзора судебной практики за 2019 год следует, что в области трудовых прав наиболее популярным направлением было неконституционное лишение граждан выплат и пособий (например, военнослужащим, молодым матерям и др.), в области права собственности Конституционный Суд нередко вставал на защиту граждан, незаконно лишенных своего имущества в силу тех или иных обстоятельств (иностранные граждане, лица, в отношении которых возбуждено уголовное дело и др.), а в сфере прав на свободу экономической деятельности КС сделал некоторые поблажки в области организационно-правовой формы и налогообложения [Обзор практики Конституционного Суда Российской Федерации за 2019 год, 2019].

Возникающие проблемы правоприменения в этих областях могут быть решены путем усовершенствования норм трудового, гражданского законодательства, а конкретно наиболее слабо урегулированных сфер: предотвращение дискриминации при трудоустройстве (в частности, по половому признаку, по возрасту и др.), решение на данный момент никак не охваченной законом сферы заемного труда (аутсорсинга) ввиду приобретения ею все большей распространенности (включение в ТК РФ соответствующего раздела), устранение пробелов в институте вещного права.

Таким образом, защита от вмешательства в конституционные права в Конституционном Суде Российской Федерации является важным рычагом воздействия на действующее законодательство, потому как именно практический аспект функционирования правовой системы позволяет установить жизнеспособность тех или иных правовых норм, а также их соответствие основным идейным началам, на которых строится государственный режим.

Потому как на сегодняшний день крайне актуальной является тема правового статуса личности в условиях пандемии коронавируса COVID-19, представляется важным сделать отдельный акцент на ограничении конституционных прав при сложившихся обстоятельствах. В рамках сессии «Права человека в карантине» международного юридического форума «9 Ѕ: Законы коронавируса» ведущими специалистами в области юриспруденции и политики обсуждались соответствующие вопросы и был сделан ряд интересных выводов. Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова подчеркнула, что ограничения должны, в первую очередь отвечать принципам соразмерности, а также быть компенсированы новыми специальными гарантиями, такими, как, например, налоговые льготы и социальные выплаты. Директор ФСИН России Александр Калашников в своем выступлении обратил внимание на сложное положение осужденных, так как они относятся к уязвимым категориям лиц в случае возникновения очага заражения. Так, среди мер охраны их здоровья предусмотрены режимные ограничительные меры, получение квалифицированной юридической помощи и свиданий дистанционно, оперативная лабораторная диагностика и др. Директор ФССП, будучи одним из спикеров, поддержал позиции своих коллег и отметил, что ФССП также идет навстречу нуждающимся в поддержке гражданам путем послабления режима, решения не начислять пени по долгам за коммунальные услуги, продления лицензий и др.

Исходя из содержания выступлений спикеров представляется важным отметить, что все ограничения конституционных прав направлены не на умаление статуса личности, а на охрану ее жизни и здоровья, что оправдывает их необходимость. Вместе с тем было бы правильно согласиться с общей позицией спикеров о том, что ограничительные меры носят временный характер, и сложившаяся ситуация не должна пагубно отразиться на сложившихся общечеловеческих и демократических ценностях.

Таким образом, следует отметить, что в целях повышения качества конституционного правосудия представляется разумным более частое и эффективное взаимодействие Конституционного Суда и профессиональной ученой среды, из научных трудов представителей которой формируется национальная правовая доктрина. Российская наука (примечательно, что не только юридическая, но и политологическая, экономическая и др.) в силу направленности своего воздействия на развитие общества имеет весомый потенциал для поддержки Конституционного Суда в его начинаниях по защите прав граждан от необоснованного вмешательства. Особенно деятельность КС становится важной в условиях ограничения конституционных прав в связи с пандемией COVID-19, когда вероятность чрезмерности вмешательства в них достаточно высока, и поступление жалоб в Конституционный Суд по этому поводу практически неизбежно. В этой связи, возвращаясь тезисам из главы 1 выпускной квалификационной работы, необходимо еще раз обозначить важность сотрудничества Российской Федерации с иностранными коллегами в части имплементации практического и научного опыта ради укрепления судебной власти как независимой и непредвзятой ветви и совершенствования ее результативности.

защита конституционный конвенционный право

Глава 3. Практика защиты от вмешательства в конституционные (конвенционные) права в рамках деятельности ЕСПЧ

3.1 Защита личных прав в практике ЕСПЧ

В тех случаях, когда человек попадает в ситуацию исчерпания всех средств защиты внутри государства, гражданином которого он является, это не означает того, что нарушенные права так и останутся невосстановленными. Так, в ст. 46 Конституции РФ предусмотрено право гражданина на защиту прав в межгосударственных органах [Конституция Российской Федерации, 1993]. А потому как Российская Федерация является страной-участницей Конвенции о защите прав человека и основных свобод, то под формулировкой «межгосударственные органы», в частности, подразумевается и Европейский Суд по правам человека, созданный под эгидой Совета Европы. Примечательно, что условие об исчерпании внутригосударственных средств защиты содержится как в Конституции РФ, так и в Конвенции. В связи с этим нередко происходит так, что гражданин добивается справедливости только выходя за рамки национального правосудия.

Как уже обозначалось выше, Конвенция о защите прав человека и основных свобод является основным документом, регулирующим деятельность Европейского Суда по правам человека. Именно положения Конвенции содержат в себе основные базовые начала о правах человека, сформированные в ходе исторического развития общечеловеческого правосознания, которые находят свое отражение в Конституциях стран-участниц, в том числе и в Конституции Российской Федерации. Кроме Конвенции следует выделить ряд других фундаментальных документов: Устав Совета Европы, Варшавская декларация 2005 года, Европейская социальная хартия 1996 года и др.

С точки зрения ЕКПЧ категория личных прав подразумевает, в целом, те же права, что и Конституция РФ хотя бы потому, что последняя, как было указано выше, во многом корреспондирует положениям Конвенции. Они все также обладают свойствами первостепенности, неотчуждаемости на протяжении всей жизни человека и др. Этим же обусловлена группировка конвенционных прав в личные, политические и экономические в рамках выпускной квалификационной работы, то есть в соответствии с предметом регулирования - однородными общественными отношениями, под которыми и в Конвенции, и в Конституции понимается практически одно и то же. Кроме того, группировка прав в рамках главы о деятельности ЕСПЧ, аналогичная группировке прав в главе о деятельности КС, позволит качественно сравнить подходы и тенденции развития практики этих двух инстанций.

Исходя из этого, очевидно, что, как и в случае с Конституцией РФ, личные права, предусмотренные ЕКПЧ признаются категорией первостепенных прав, неотделимых от человека по праву рождения, а их защита является важнейшей функцией ЕСПЧ.

Не смотря на то, что страны-участницы Конвенции - это развитые европейские государства, где вопрос обеспечения личных прав стоит не так остро, как это было еще 20 лет назад, тем не менее, в ЕСПЧ регулярно поступают жалобы на нарушение права на жизнь, на свободу мысли, свободу передвижения и др.

Для выделения специфики защиты от вмешательства в личные права в практике Европейского Суда представляется необходимым подробнее рассмотреть ряд кейсов, связанных с защитой прав на жизнь, на свободу от пыток и бесчеловечного обращения, на свободу от дискриминации, а также кратко отразить особенности защиты других личных прав. Остановиться на защите именно обозначенных прав было бы правильно, так как они отражают в себе базовые ценности, идеи о личных правах. Исторически сложилось так, что их обеспечение обуславливает появление у человека, находящегося в физической безопасности, все больших потребностей, которые, в свою очередь, дают толчок для появления все большего количества прав и свобод (свобода от рабства и принудительного труда, право на свободу и личную неприкосновенность, на справедливое судебное разбирательство, на уважение частной и семейной жизни, на вступление в брак).

Одним из недавних дел, рассмотренных Европейским Судом, является дело «Вовк и Богданова против России» от 11.02.2020. По обстоятельствам дела заявители в 2008 году, еще будучи подростками, получили серьезные опасные для жизни травмы от разорвавшейся в непосредственной от них близости гранаты, которая по невыясненным причинам находилась в одном из жилых районов города Чита. В ходе совершения шагов по восстановлению справедливости в судах Российской Федерации, национальные власти заявляли о невозможности проведения расследования ввиду отсутствия средств и возможностей для придания ему должной эффективности при сложившихся обстоятельствах. Так, уголовное дело приостанавливалось и возобновлялось несколько раз до тех пор, пока оно не было в итоге закрыто за истечением срока давности. Рассматривая дело по существу, ЕСПЧ усмотрел применимость к данному случаю статьи 2 ЕКПЧ о праве на жизнь и отметил, что в обязанности государства по охране права человека на жизнь входят позитивные процессуальные обязательства по обеспечению своих граждан эффективной независимой системой правосудия, которая была бы способна оперативно и качественно исполнять свои функции по достоверному установлению фактов и привлечению виновных к соответствующей ответственности. Потому как Российская Федерация не смогла обеспечить этого Вовк и Богдановой, ЕСПЧ постановил выплатить каждой заявительнице по 40 000 евро в качестве компенсации морального вреда [Определение ЕСПЧ Дело «Вовк и Богданова (Vovk and Bogdanova) против Российской Федерации» от 11.02.2020]. Этот пример хорошо иллюстрирует, что Европейский Суд по правам человека способен восстановить нарушенные права даже в том случае, когда с момента нарушения прошло много времени, и национальные системы начинают говорить о сроках давности.

Для реалий Российской Федерации также актуален вопрос о запрещении «пыток, бесчеловечного, унижающего человеческое достоинство обращения» [The European Convention on Human Rights, 1950]. Вплоть до сегодняшнего дня в национальные суды поступают жалобы о применении правоохранительными органами пыток как в качестве способа дознания, так в качестве метода сохранения дисциплины в следственных изоляторах и местах отбывания лишения свободы. Некоторые из таких дел доходят до ЕСПЧ и даже получают широкую огласку в СМИ и других медиа, что еще раз свидетельствует о злободневности данного нарушения личных конвенционных прав.

Ярким примером защиты права человека на свободу от бесчеловечного обращения является дело «Колесникович против России», рассмотренное в Страсбурге в 2016 году. Заявитель ссылался на ст. 3 ЕКПЧ, утверждая, что российская сторона не предоставила ему должной и качественной медицинской помощи в тот момент, когда он в ней нуждался во время его содержания в следственном изоляторе. Не найдя ожидаемой поддержки во внутригосударственных судебных органах, Колесникович обратился за восстановлением своих прав в Европейский Суд. Заявитель утверждал, что, заблаговременно будучи уведомленными о состоянии здоровья жалобщика, правоприменительные органы не предприняли никаких действий по обеспечению надлежащего содержания и медицинской помощи вплоть до момента, когда состояние его здоровья ухудшилось до такой критической степени, что заявитель по объективным причинам больше не мог принимать участие в слушаниях. ЕСПЧ установил ряд обстоятельств, явно свидетельствующих об обоснованности требований Колесниковича, и сделал вывод о неэффективности и непредусмотрительности оказываемой ему минимальной помощи, не смотря на его очевидные попытки привлечь власти к состоянию своего здоровья. Так, Суд постановил выплатить заявителю 15 000 евро компенсации морального вреда [Постановление ЕСПЧ Дело «Колесникович (Kolesnikovich) против России» от 22.03.2016].

Еще одно интересное с точки практики дело было рассмотрено в 2007 году. Несмотря на то, что с того момента прошло больше десяти лет, представляется важным рассмотреть его в рамках выпускной квалификационной работы, потому как оно касается еще одного фундаментального конвенционного права человека - права на образование. Так, по обстоятельствам дела «D.H. и другие против Чехии» заявители, граждане Чехии, на рассматриваемый момент времени являющиеся несовершеннолетними, были распределены в специализированную школу для детей с отклонениями в умственном развитии. По мнению заявителей, сделано это было не по результатам тестирования, оценивающего интеллектуальный потенциал ученика, как это организовано для большинства граждан Чехии, а по национальному признаку, потому как заявители являются гражданами цыганского происхождения. Несмотря на, казалось бы, очевидные проявления признаков дискриминации, заявители не сумели отстоять свои права на уровне национальных инстанций и обратились с жалобой в Европейский Суд по правам человека. В результате ЕСПЧ встал на сторону истцов и постановил выплатить каждому из них компенсацию морального вреда в размере 4000 евро [Постановление ЕСПЧ Дело «D.H. и другие против Чехии» от 13.11.2007].

Более детально раскрыть характерные черты защиты прав в ЕСПЧ возможно при помощи обращения к официальной статистике. Так, в 2019 году по количеству поданных в ЕСПЧ заявлений (примерно 60 000) Россия занимает первое место, граждане которой подали около 25% заявлений (Приложение 1). Сохраняется это соотношение и на этапе вынесения судом решений, где на долю РФ приходится примерно 22% всех решений (Приложение 2). Во-первых, это свидетельствует о недостаточно эффективной защите прав внутри государства, а во-вторых, несмотря на это, граждане активно пользуются доступностью и качеством европейского правосудия. При этом стоит отметить, что если на стадии подачи заявления их количество (в отношении РФ) примерно равняется 15 000, то решений за 2019 год было вынесено всего 198. Такая ситуация является следствием того, что каждое заявление проходит очень строгий тест приемлемости, состоящий из нескольких этапов, и это еще раз подтверждает субсидиарный характер деятельности ЕСПЧ. Заявление становится приемлемым только тогда, когда подтвержден факт незаконного, не соответствующего законным и публичным целям, непропорционального вмешательства в конвенционные права, и права эти не были восстановлены на национальном уровне.

По критерию конкретных прав количество жалоб на ограничение важнейших личных прав на 2019 год составляет абсолютное большинство от общего числа обращений - примерно 62% (Приложение 3). Самым популярным нарушенным правом является право на справедливое судебное разбирательство, а количество обращений по вмешательству в право на жизнь составляет всего 5%. Учитывая то, что самое большое количество заявлений поступает из России, количество жалоб в ЕСПЧ по защите главного процессуального права вполне закономерно, так как граждане повсеместно сталкиваются с этой проблемой. Что касается права на жизнь, относительно невысокий процент обращений по его защите связан с тем, что, во-первых, уровень правового развития европейских государств уже достиг такой ступени, на которой возможно урегулировать подобные проблемы внутри страны. Во-вторых, все государства, входящие в Совет Европы, приняли решение отказаться от смертной казни в качестве высшей меры наказания, что также положительно сказывается на статистике, так как смертная казнь - это главное ограничение права на жизнь со стороны государства, которое может быть применено неправомерно.

Таким образом, защита личных прав в ЕСПЧ - это важный и достаточно эффективный инструмент защиты личных прав человека и даже воздействия на внутреннее законодательство того или иного государства. Вместе с тем существуют прецеденты, когда Европейский Суд изменял свое решение в связи с общественным резонансом, который возникал на почве несовпадения мнений суда и сложившихся общественных потребностей. Так, например, в деле «Лаутси против Италии» ЕСПЧ в 2009 году встал на сторону истицы, которая возражала по поводу наличия распятий в классных комнатах школы, в которой учились ее дети. По ее мнению, это противоречит светскому характеру образования и подвергает детей воздействию определенной религии, в то время как, например, семья Лаутси не являлась христианской. Несмотря на то, что ЕСПЧ первоначально признал ее правоту, впоследствии Суду пришлось изменить свое решение, потому как граждане Италии, поддержанные правительством, выразили сильное недовольство по данному вопросу [Постановление ЕСПЧ Дело «Лаутси (Lautsi and others) против Италии» от 18.03.2011].

В условиях пандемии коронавируса COVID-19 особенно важным становится вопрос о деятельности Европейского Суда и его практики в этом аспекте относительно личных и других конвенционных прав. С технической стороны, был ограничен доступ в помещения Суда, отменены судебные заседания, работа переведена в дистанционный режим, временно отменен шестимесячный срок подачи заявления, и это позволяет Суду не терять своего функционала как одной из высших судебных инстанций. Так, например, 6 мая 2020 года ЕСПЧ обязал РФ обеспечить пациента редкими медикаментами, необходимыми для лечения. Кроме того, исходя из проведенного анализа практики за первый квартал 2020 года, известно, что Европейский Суд встал на защиту следующих категорий лиц: жертвы бытового насилия, лица, отбывающие наказание в местах лишения свободы, беженцы, пожилые люди и др. Стоит отметить, что Российской Федерации необходимо обратить внимание на деятельность ЕСПЧ в данной ситуации и, возможно, перенять некоторые меры по обеспечению безопасности своих граждан, оперативно реагировать на возникающие проблемы путем создания горячих линий, убежищ, увеличения объема социальных гарантий. Так, например, правозащитная организация «Агора» открыла оперативный штаб правовой помощи в связи с разрастающейся угрозой пандемии, центры взаимопомощи женщин «Ты не одна» и «Насилию.нет» предпринимают усилия ради помощи женщинам и детям, страдающим от насилия в семье. Однако, подобные объединения получают крайне мало государственной поддержки, что осложняет их работу. Участие государства в поддержке уязвимых групп граждан представляется в настоящий момент времени крайне актуальным и необходимым.

Из вышеизложенного можно заключить, что Европейский Суд по правам человека, будучи важнейшей международной инстанцией по защите прав человека, уделяет большое внимание восстановлению личных конвенционных прав, так как они являются фундаментом европейского либерализма и демократии. Это проявляется, например, в существенных суммах компенсации вреда, если заявитель сумел доказать свою правоту, и в существующих прецедентах сущностного изменения решений в случаях расхождения позиций Суда и общества, во благо которого он существует. Кроме того, ЕСПЧ оперативно реагирует на окружающую ситуацию с COVID-19 и, в соответствии с современными принципами, эффективно осуществляет защиту прав своих заявителей.

3.2 Защита политических прав в практике ЕСПЧ

Политические права в практике ЕСПЧ обособлены в отдельную категорию прав, обладающую своей спецификой, и, в связи с этим, требующую отдельного рассмотрения в рамках защиты конвенционных прав. Так, в Конвенции под политическими правами понимаются свобода собраний и объединений, право на свободные выборы, свобода от высылки граждан, свобода слова и информации и ряд других. Основные сложности возникают здесь на почве существования тонкой грани между национальными и международными элементами, когда властям приходится выбирать между неисполнением решения Европейского Суда и нарушением положений собственной Конституции. Связано это с тем, что политические права - категория очень индивидуальная для каждого государства, и Суду невозможно учесть каждую из деталей правового регулирования политической сферы отдельно взятой страны. Я.С. Кожеуров справедливо отмечает, что во избежание подобных коллизионных ситуаций необходимы взаимодействие и диалог между инстанциями [Кожеуров, 2016, с. 6]. Этого же мнения придерживается и Абашидзе [Абашидзе, 2019, с. 26]. Особенно важным этот аспект становится тогда, когда, например, речь идет об избирательных правах, и от подхода к толкованию соответствующих прав может зависеть будущее целого государства, потому как изменения в структуре избирательных прав могут повлечь изменения в составе правящей верхушки и векторе развития страны.

Тем не менее, хоть определенная доля осторожности при разбирательстве дел, связанных с политическими правами, необходима, представляется важным все же не игнорировать участие ЕСПЧ в этом процессе, опять же, из-за специфичной природы этих прав. Зачастую вмешательство в политические права носит излишний характер, противоречащий принципам, на которых строится демократическое гражданское общество. Поэтому регулирование некоторых связанных с этим вопросов Европейским Судом по правам человека является необходимостью, обеспечивающей конвенционные права человека. Наиболее ярко случаи чрезмерного вмешательства в политические права в российской практике могут быть проиллюстрированы многочисленными уголовными делами, возбужденными в отношении участников митингов, собраний, пикетов и других публичных мероприятий. Не раз ЕСПЧ помогал гражданам Российской Федерации избежать отпущения в отношении них наказания, явно не соответствующего по своей серьезности тяжести совершенного ими правонарушения.

Что касается избирательных прав, за период существования ЕСПЧ со дня его основания по 2016 год было вынесено 88 решений относительно нарушения права на свободные выборы, 4 из которых - против России. Так, к ним относятся: дело «Анчугов и Гладков против России» от 4.07.2013, дело «Российская объединенная демократическая партия "Яблоко" и другие против Российской Федерации» от 8.11.2016, дело «Давыдов и другие против Российской Федерации» от 30.05.2017, а также дело «Исаков и другие против Российской Федерации» от 4.07.2017.

Таким образом, наиболее важными для детального рассмотрения являются свобода собраний и объединений и право на свободные выборы.

Дело «Анчугов и Гладков против России» является одним из самых значимых в рассматриваемой области, потому как Постановление ЕСПЧ по нему стало одним из первых, наряду с Постановлениями по делам Маркина и ЮКОСа, которые столкнулись с трудностями с исполнением на территории Российской Федерации. Однако дело Анчугова и Гладкова более примечательно не огромными материальными требованиями, а требованиями об изменении законодательства РФ, запрещающего осужденным к лишению свободы участие в выборах. По обстоятельствам дела Анчугов и Гладков, будучи заключенными в местах лишения свободы, не смогли поучаствовать в выборах, что, по их мнению, явилось нарушением их конвенционных избирательных прав. В ходе слушаний в ЕСПЧ Российская Федерация ссылалась на то, что ограничение прав при отпущении наказания предусматривается в любом случае, и индивид, совершивший преступление, должен осознавать возможные правовые последствия. ЕСПЧ, не соглашаясь с доводами российской стороны, подчеркнул, что всеобщее избирательное право - это один из основных принципов современного демократического общества, и исключения из него не могут выделяться без учета тяжести и характера преступления. Поэтому Европейский Суд призвал Россию привести внутреннее законодательство в соответствие международным стандартам. Довольно долгое время стороны не могли найти компромисс в данном вопросе, и только к 2019 году Российская Федерация отчиталась об исполнении решения ЕСПЧ в виде введения нового вида уголовного наказания - принудительных работ, которое не предусматривает ограничение избирательных прав осужденного [Постановление ЕСПЧ Дело «Анчугов и Гладков (Anchugov and Gladkov) против Российской Федерации» от 04.07.2013].

Активная полемика присутствует и в вопросе свободы собраний и объединений, закрепленной в ст. 11 ЕКПЧ [The European Convention on Human Rights, 1950]. Европейский Суд всецело признает необходимость вмешательства государства в эту категорию прав, однако подчеркивает параллельную необходимость в соответствующем правовом регулировании такого вмешательства ради обеспечения пропорциональности интересов личностей, осуществляющих право на проведение собраний, и публичных интересов, охраняемых законом. В Российской Федерации нормы, направленные на регулирование публичных мероприятий, отмечает Г.С. Патюлин, не соответствуют требованиям ясности, однозначности толкования и формальной определенности, и, в связи с этим, в практике систематически возникают прецеденты чрезмерного вмешательства в право на проведение мирных собраний [Патюлин, 2013, с. 19].

В РФ вопросы проведения подобных публичных мероприятий регулируются ФЗ от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», и не все его положения можно справедливо признать соответствующими как Конституции, так и нуждам демократического общества. Так, например, ст. 5 ФЗ не дает права проведения публичного мероприятия при отсутствии согласования с компетентным органом власти [Федеральный закон № 54-ФЗ]. Это положение представляется довольно двусмысленным и предоставляющим возможность злоупотребления полномочиями со стороны соответствующего органа. Исходя из демократических принципов и общих идей гражданского общества, ФЗ должен лишь регулировать вопросы проведения собраний, а не ограничивать право на них, поэтому ст. 5 ФЗ № 54-ФЗ, по мнению автора, не должна подлежать к применению в вышеописанной части. Национальный законодатель в данном случае может обратиться к международному опыту и, в частности, к практике ЕСПЧ, особенно к той ее части, в которой фигурирует защита прав на проведение собраний с участием российских граждан.

Так, например, в 2019 году в ЕСПЧ было рассмотрено дело «Оботе против России». Заявитель, обвиненный в нарушении порядка проведения публичных мероприятий, исчерпав все внутринациональные средства восстановления нарушенных прав, обратился в Европейский Суд. Суд, в свою очередь, установил, что мероприятие, в котором принимал участие заявитель, не носило политического характера, и на него не должны распространяться положения ФЗ № 54-ФЗ. Заявитель утверждал, что мероприятие представляло собой флешмоб, в ходе которого его участники стояли возле здания Правительства Российской Федерации с пустыми плакатами в руках и заклеенными скотчем ртами. Национальные суды не приняли доводы заявителя в свою защиту, однако, в последствии ЕСПЧ постановил выплатить ему 4000 евро в качестве компенсации морального вреда, потому как имело место нарушение ст. 11 ЕКПЧ [Постановление ЕСПЧ Дело «Оботе (Obote) против Российской Федерации» от 19.11.2019].

Некоторые статьи Конвенции, затрагивающие политические права, иногда довольно редко применяются на практике ввиду того, что не предусматривают сами по себе каких-либо запретов или дозволений, но, тем не менее, устанавливают определенный правовой режим или же уполномочивают государства устанавливать его самостоятельно. Так, ст. 16 ЕКПЧ дает государствам возможность введения ограничений на политическую деятельность иностранцев ради сохранения независимости национальной власти от международного сообщества и соблюдения суверенитета во избежание иностранных интервенций.

По обстоятельствам дела «Пьермон против Франции», заявительница, гражданка Германии, вела политическую деятельность на территории Франции, а конкретно, французской Палинезии. За участие в демонстрации за отделение от континентальной части Франции в отдельное государство, заявительница получила уведомление о запрете возвращаться в регион и, кроме того, посещать Новую Каледонию. Разбирая данную ситуацию в ходе слушаний, Европейский Суд по правам человека пояснил, что государство вправе ограничивать политическую деятельность иностранцев, но в данном случае заявительница участвовала в мирной и разрешенной властями демонстрации, не призывала к насилию и не чинила общественные беспорядки. В связи с этим Суд встал на ее сторону, основываясь на ст. 10 ЕКПЧ о свободе выражения своего мнения и усматривая в санкциях против нее дисбаланс между необходимостью охраны порядка в государстве и правом на выражение своего мнения [Постановление ЕСПЧ Дело «Пьермон (Pjermont) против Франции» от 27.04.1995].

За последние несколько лет Европейский Суд успешно урегулировал еще несколько противоречий между правами граждан и государственного взгляда на них. Так, в 2019 году было восстановлено право на свободу слова Григория Каблиса путем отмены блокировки личной страницы социальной сети, в 2018 году ЕСПЧ встал на сторону Алексея Навального, чье право на свободу мирных собраний было подорвано [Overview of the case-law of the European Court of Human Rights 2018, 2019]. Статистически граждане РФ нечасто обращаются за защитой своих политических прав в Европейский Суд, но при этом если права действительно подверглись необоснованному умалению, то ЕСПЧ, как правило, прикладывает максимум усилий к достижению справедливого исхода дела.

Из всего вышеизложенного следует вывод, что политические конвенционные права затрагивают наиболее важные и, вместе с тем, уязвимые области политической жизни гражданина, и их защита служит гарантом соблюдения других прав, так как именно политические права предоставляют возможность защитить свой правовой статус от неправомерных на него посягательств. Европейский Суд по правам человека, в свою очередь, предоставляет широкие возможности для восстановления справедливости в этой сфере, потому как для международного профессионального сообщества очевидна важность соблюдения политических прав, как одной из наиболее значимых категорий. При этом представляется важным тот аспект, согласно которому совмещаются тезисы: «защита политических прав в большей степени предоставлена государству» и «Европейский Суд предоставляет широкие возможности для восстановления справедливости в сфере политических прав». Это обеспечивает активное взаимодействие национального и международного элементов, что положительно сказывается на эффективности поиска баланса между ними.

3.3 Защита экономических прав в практике ЕСПЧ

Среди экономических прав как таковых, ЕКПЧ признает и защищает всего одно право - право собственности. «Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности», - гласит ст. 1 Дополнительного протокола №1 к Конвенции [The European Convention on Human Rights, 1950]. Собственность - основной элемент, на котором строится система экономических прав, поэтому в Конвенции предусмотрена только защита права собственности. Представляется, что сделано это с расчетом на то, что более подробно категорию экономических прав государства урегулируют самостоятельно ввиду того, что Конвенция призвана защищать только основные права и свободы. То есть защите в ЕСПЧ подлежат только те права собственности, которые являются частными по своей природе и носят характер гражданско-правовых. В соответствии со сложившимися отношениями относительно частной собственности в международной (европейской) практике, государство берет на себя обязательство по контролю общественных отношений, связанных с собственностью. При этом для многих развитых государств приоритет имущественных прав частных лиц является серьезным приоритетом в рамках отрасли гражданского права.