Внутреннее убеждение судебного эксперта: понятие, содержание и структура

Вокруг данного повреждения имеются поясок металлизации, внедрившиеся порошинки, и т.д Шепитько В.Ю. Проблемы формирования внутреннего убеждения судебного эксперта).// Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: Матер, междунар. науч.-практ. конф.( 14-15 февраля 2007г., Москва). - М.: МГЮА, 2007. .

Заключение: данное повреждение является огнестрельным повреждением с близкого расстояния.

В данном случае вывод носит формально-достоверный характер.

Как и всякий мыслительный процесс, экспертное исследование является индуктивно-дедуктивным. Следует подчеркнуть, что в конкретном индукция и дедукция поочередно выступают на передний план. Так, в классификационном исследовании, которое проводится в форме дедукции, необходимое свойство объекта, например, цвет металла, определяется в форме индукции. В исследованиях по установлению индивидуального тождества, которые проводятся в форме индукции (накопление совпадающих признаков и общий вывод), используется дедуктивный метод отбора признаков для сравнения (отнесение их к классам существенных и несущественных). Полученные выводы относятся к виду проблематичных суждений.

«До какой степени обоснована истинность того или иного суждения, доказано ли оно как достоверное или как вероятное, - утверждает П.В. Копнин, - это уже зависит от субъекта, от уровня его развития» Шепитько В.Ю. Проблемы формирования внутреннего убеждения судебного эксперта).// Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: Матер, междунар. науч.-практ. конф.( 14-15 февраля 2007г., Москва). - М.: МГЮА, 2007. . Потому следует согласиться с И.В. Овсянниковым, который связывает деление выводов эксперта на категорические и вероятные «не по признаку определенности, степени обоснованности или предположительности, а по признаку степени уверенности в утверждаемом им в своем выводе новом знании ».

Но субъекта доказывания в первую очередь интересует объективная составляющая вывода, т. е. степень его научной и логической обоснованности. Поэтому, если использованная экспертом методика позволяет выразить эту степень обоснованности в терминах математической теории вероятностей, это необходимо сделать. Напротив, категорическую форму вывода без указания степени его обоснованности, надежности или степени вероятности возможной ошибки, если такая хотя бы теоретически не исключена, следует считать наименее приемлемой.

Одно из последних достижений судебной экспертизы - метод генотипоскопии - хотя и позволяет устанавливать родство и идентифицировать человека по крови, но лишь с высокой степенью вероятности.

Поэтому, следует согласиться с тем, что с формально-логической точки зрения эксперт не может сделать достоверный вывод об индивидуальном тождестве определенного объекта - здесь достоверность может быть только содержательной.

Типичный вывод дактилоскопической экспертизы построен на том, что определенное количество признаков в исследуемом следе совпадает с определенным количеством признаков в отпечатке пальца проверяемого лица. Здесь стоит согласиться с тем, что «стандартом дактилоскопической идентификации должно быть не число деталей, а объем информации, который содержится в папиллярном следе».

Еще одной причиной невозможности полного совпадения всех признаков является такой механизм их образования, при котором они носят статистический характер. Совершенно бесполезно пытаться получить полное совпадения всех без исключения признаков почерка в двух рукописях, даже если они были написаны одним человеком, или рассчитывать на совпадение всех деталей двух следов одного и того же орудия.

Для описания структуры формирования знания, составляющего содержание внутреннего убеждения, широко применяются исходные понятия теории информации и теории вероятностей, ибо во всех областях познания проявляются одни и те же закономерности мыслительного процесса. Категории математической вероятности, как и категории правдоподобности, в равной мере основываются на статистике, т. е. на наблюдениях относительно появления или не появления некоторого события при определенных условиях. Математическая вероятность выражается числами, фиксирующими количественные характеристики событий; правдоподобные суждения здравого смысла используют в качестве основания не имеющие точного численного выражения обобщения житейского и профессионального опыта, в том числе судебной, следственной и экспертной практики.

В судебной экспертизе непосредственное наблюдение того, о чем говорится в выводе, зачастую невозможно (в противном случае не было бы необходимости в проведении экспертизы). Наиболее важным и вместе с тем универсальным способом подтверждения является выведение из обосновываемого положения логических следствий и их последующая проверка. Подтверждение следствий оценивается при этом как свидетельство в пользу истинности самого положения. Так, для подтверждения факта смерти от удушения приводятся другие факты, например, наличие резко выраженного цианоза кожных покровов трупа, присутствие точечных кровоизлияний на слизистых и т.п. Выведение следствий и их подтверждение, взятое само по себе, никогда не в состояние установить справедливость обосновываемого предположения. Чем большее число следствий нашло подтверждение, тем выше вероятность проверяемого утверждения.

Итак, краткие выводы:

- формирование внутреннего убеждения есть формирование знания, приобретаемого опосредованным путем и называющегося потому выводным знанием, т. е. полученным путем логических умозаключений; причем логические выводы эксперта, сделанные на основании проведенных им исследований, могут иметь доказательственное значение;

как и всякий мыслительный процесс, экспертное исследование является индуктивно-дедуктивным, причем преобладающую роль играет индуктивная логика, а правила силлогизма используются экспертом лишь на заключительной стадии;

если в результате проведенного идентификационного исследования эксперт приходит к положительному выводу, то этот вывод носит вероятный характер; причем вероятность утверждаемого тем больше, чем более многочисленна совокупность выявленных совпадающих идентификационных признаков, и чем выше идентификационная значимость каждого из этих признаков; подобный вид умозаключений относится к неполной индукции; в качестве требования, обеспечивающего надежность выводов из неполной индукции, обычно является отсутствие в практике противоречащих случаев;

исследование логического механизма формирования вывода из оценки результатов исследования позволяет сформулировать принципиально важное положение о возможности достижения в процессе производства экспертизы содержательно-достоверного знания, основанного на практической невероятности случайного совпадения сложных сочетаний признаков.

2.3 Психологические проблемы формирования внутреннего убеждения судебного эксперта

Как замечает Д. Пойа, «уверенность в выводе из правдоподобных силлогизмов никогда не основывается на выясненных основаниях, она зависит также от внутренне присущих исследователю качеств...» Шляхов А. Р. Судебная экспертиза: организация и проведение. - М.: Юрид. лит., 2003. . Влияние таких качеств, различная степень их выраженности у разных субъектов приводят к ситуациям, когда одни и те же данные оцениваются неоднозначно. Следствием этого являются разногласия в заключениях экспертов по одним и тем же вопросам от различной степени категоричности до прямо противоположных выводов.

Необходимо иметь в виду, что объективные данные, лежащие в основе экспертного убеждения, устанавливаются в результате субъективной психической деятельности эксперта. Он не может вести исследования индифферентно. Психическое состояние эксперта в период поиска принципа решения задачи каждый раз характеризуется уверенностью в истинности имеющихся знаний или сомнением в них по той причине, что возможное объяснение конкретного факта или события пока не проверено.

Исследование мыслительных процессов не в изолированности от реализуемых ими многочисленных видов деятельности, а в качестве ее средств составляет одну из важнейших задач науки.

«Решить по внутреннему убеждению - значит осознать единственную правильность утверждаемого или отрицаемого, иметь строгую обоснованную уверенность в истинности своих суждений и располагать необходимым для этого материалом.» - пишет В.Н. Фаткуллин" Шляхов А. Р. Судебная экспертиза: организация и проведение. - М.: Юрид. лит., 2003. .

Рассматривая психологический аспект убеждения, необходимо четко различать, во-первых, процесс его формирования, как определенную психическую деятельность и, во-вторых, уже сформировавшееся убеждение как эмоционально-интеллектуальное состояние эксперта.

Процесс формирования убеждения представляет собой осуществляемую в определенной последовательности психическую деятельность, имеющую целью создать у эксперта чувство уверенности в правильности решения поставленных перед ним вопросов.

Убеждение эксперта - это уже сформировавшееся у него психическое состояние уверенности в том, что изложенные в его заключении выводы о результатах проведенных на основе специальных знаний исследований правильно отражают объективную реальность или современный уровень науки, либо же недостаточность материалов, представленных органом, назначившим экспертизу, не позволяют дать категорический ответ на поставленный вопрос или решить его.

Являясь целенаправленной психической деятельностью, процесс формирования экспертного убеждения носит ярко выраженный волевой характер и продолжается в течение всего времени производства экспертизы. Заканчивается эта деятельность выводом эксперта.

Таким образом, позиция эксперта в отношении истинности информации, полученной им об объекте экспертизы, вырабатывается постепенно, в результате проверки и оценки полученных данных, с учетом теоретических положений науки, специалистом в области которой он является, экспертной практики и личного опыта.

Анализ формирования внутреннего убеждения судебного эксперта невозможен без учета особенностей психологической структуры его личности. Наиболее удачно ее отразил Я.М. Яковлев. Он выделяет в ней четыре подструктуры:

Подструктура направленность личности;

Подструктура опыта;

Подструктура особенностей психических процессов;

4. Подструктура психофизиологических свойств личности.

Знание структуры личности помогает изучить внутреннюю организацию экспертной деятельности, говоря о которой, как и о любой деятельности, обычно подразумевают возможность ответа на три основных вопроса. Первый вопрос - о мотивационной основе активности. Второй - о ее целевой основе, третий - об инструментальной основе активности.

В направленности личности значительную роль играет мотивация, поводы, побудительные причины его деятельности. Вообще, вся человеческая деятельность - это активное взаимодействие человека со средой, в которой он достигает сознательно поставленной цели, возникшей в результате появления у него определенной потребности, мотива. Совершенно очевидно, что наличие у судебного эксперта специальных знаний, соответствующих способностей, практического опыта экспертной работы само по себе не объясняет, почему он занимается судебно-экспертной деятельностью и почему относится к исполнению своих обязанностей именно так, а не иначе.

Большинство судебных экспертов (54%) наиболее важным в своей профессии считают зарабатывание денег, для 38% это в первую очередь интересная работа, и, только 7% ставят на первое место содействие правосудию. Это говорит о необходимости серьезной работы в данном направлении Кузнецов П.С, Макушкин И.О. Проблема состязательности судебных экспертов) // Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: Матер, междунар. науч.-практ. конф.( 14-15 февраля 2007г., Москва). М.: МГЮА, 2007. .

Мотивация действий судебного эксперта как система внутренних факторов, вызывающих и направляющих ориентированное на достижение цели его поведение, имеет исключительное значение. От того, насколько она сильна, насколько она определяется внутренними психологическими механизмами судебного эксперта и насколько внешними стимулами, во многом зависит и определение им целей деятельности и настойчивость по их достижению.

Есть все основания полагать, что во многом именно мотивация определяет деятельность судебного эксперта, связанную с постановкой проблем и эффективности их разрешения. Согласно статье 16 Закона о государственной судебно-экспертной деятельности и аналогичных норм процессуального законодательства эксперт обязан провести полное исследование представленных ему объектов и материалов дела и дать обоснованное и объективное заключение по поставленным перед ним вопросам. Но, кроме этого, имеет место и экспертная инициатива. В соответствие с процессуальным законодательством (например, ч. 3 ст. 57 УПК РФ) эксперт вправе ответить в числе прочих и на вопросы, хотя и не поставленные перед ним, но относящиеся к предмету судебной экспертизы. Таким образом, он может самостоятельно поставить перед собой проблему для последующего разрешения, что уже является проявлением познавательной мотивации. Примером мотивации будет и решение экспертом в процессе исследования задач творческого характера.

Инструментальную основу внутренней организации экспертной деятельности можно обозначить часто используемым в последнее время словом «компетентность», которое в свою очередь раскрывается как знания, умения и навыки, комплекс профессионально важных качеств.

Рассмотренные элементы внутренней организации оценочной деятельности в сочетании с внешними оказывают значительное влияние на формирование внутреннего убеждения судебного эксперта, как ее конечной цели. Процессы целеобразования определяются мотивами, а также инструментальными условиями осуществления деятельности. Но, верно, и обратное. Мотивация зависит от целей и средств их достижения.

Необходимо отметить, что существует ряд факторов, препятствующих правильному формированию убеждения. Прежде всего, это внушение. Оно может явиться воздействием материалов дела, содержащих оценку объекта экспертизы другими лицами, беседы со следователем, необоснованного мнения авторитетного коллеги и т. п. Данное явление действительно имеет место, но проблему, как нам представляется, представляет не сам факт нежелательного контекста, а неспособность отдельных субъектов противостоять ему.

В литературе и практике экспертной деятельности имеет место дискуссия относительно влияния на выводы эксперта ознакомления последнего с материалами уголовного дела, которые, по мнению отдельных ученных и практиков, могут существенно повлиять на его независимое, ограниченное только поставленной задачей, убеждение эксперта. Аргументами в пользу недозволенности такого влияния были высказывания о том, что изучение материалов дела, в частности показаний свидетелей, может существенно изменить мнение эксперта и, в итоге, привести его к неверным выводам. Противоположная точка зрения заключается в том, что знание экспертом дополнительных материалов расширяет его кругозор, позволяет с большей объективностью прийти к тем или иным выводам. Можно полностью согласиться с последним утверждением. Проиллюстрируем это на следующем примере.

23.01.2005г. в 20 часов 20 мин., гр. К, управляя личной а/м ВАЗ 21063, в которой в находились двое пассажиров, совершил столкновение со стоящим на полосе его движения тракторным прицепом гр. Н. без включенных габаритных огней и без знака аварийной остановки, в результате чего двое пассажиров скончались от телесных повреждений, полученных в результате ДТП.

По данному факту по признакам преступления, предусмотренного ч.З ст. 264 УК РФ, 21.03.2005г. было возбуждено уголовное дело, по материалам которого была проведена автотехническая экспертиза № 521 от 05.05.2005г., согласно которой причиной ДТП явилось нарушение Правил дорожного движения РФ водителем автомашины ВАЗ 21063, который имел техническую возможность предотвратить ДТП, применив экстренное торможение. При этом эксперту в качестве исходных данных в постановлении следователя была указана скорость движения автомашины ВАЗ 21063 около 50 км в час. Эти данные были взяты следователем из первоначального допроса гр.К.

Затем соответственно были вынесены постановление о прекращении уголовного преследования в отношении водителя трактора с прицепом гр.Н и постановление о привлечении в качестве обвиняемого водителя ВАЗ 21063 гр.К.

При проверке материалов дела в районной прокуратуре было установлено, что выводы следователя не соответствуют фактическим обстоятельствам, установленным в ходе предварительного следствия по делу. Так, «согласно исходных данный, необходимых для проведения автотехнической экспертизы, значится, что гр. К в момент совершении преступления двигался со скоростью около 50 км в час. Однако согласно имеющихся в материалах дела показаниях свидетелей гр.П и гр.С следует, что автомашина марки ВАЗ, водитель которой совершил столкновение с тракторным прицепом, в момент столкновения двигался со скоростью около 80 км в час».

По заключению повторной автотехнической экспертизы в постановлении о назначении которой, теперь уже с учетом показаний двух других свидетелей была указана скорость движения автомобиля ВАЗ 21063 -- 80 км в час, водитель автомашины К. не имел технической возможности путем торможения предотвратить наезд на прицеп трактора гр.Н, не выставившем знак аварийной остановки.

В итоге приговором суда гр.Н был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.З ст. 264 УК РФ, то есть нарушение лицом, управляющим транспортным средством правил дорожного движения и эксплуатации транспортного средства, повлекшее по неосторожности смерть двух лиц.

Таким образом, вывод автотехнической экспертизы (как это часто бывает) фактически определял, кто из участников данного происшествия действительно виновен в смерти двух человек, а содержание данного вывода зависело от исходных данных, предоставленных эксперту, что ввиду неопытности следователя, едва не привело к наказанию невиновного человека.

В подобных случаях предоставление эксперту всех материалов дела будет способствовать своевременному и объективному установлению истины по делу. Залогом объективности эксперта в данном случае являются не попытки изолировать его от источников противоречивой информации, а сочетание его личностных качеств с высоким профессионализмом.

Влияние контекстной информации на экспертов, с повышенной внушаемостью, делает их уязвимыми, ибо судебный эксперт обязан исследовать материалы объективно. Для этого он должен быть способен противостоять посторонним контекстам, влияние которых может исказить адекватность восприятия. Его выводы должны базироваться на результатах исследования и их непредубежденной интерпретации. Самостоятельность мышления - важнейшее профессиональное качество эксперта.

Важность этой проблемы иллюстрирует эксперимент, проведенный британскими учеными. В качестве контекстной информации ими был использован широко известный случай ошибочной идентификации, проведенной экспертами ФБР США по факту взрыва пассажирского поезда в Мадриде, в результате которого был сначала арестован, а затем оправдан невиновный человек. Для эксперимента были выбраны пять опытных экспертов ФБР со стажем работы в среднем 17 лет. Участники дали согласие на участие в эксперименте за несколько месяцев до него, не зная о точном содержании последнего. В качестве объектов им были предложены фотографии следов пальцев рук и совпадающих с ними отпечатков, по которым каждый из них около 5 лет назад провел дактилоскопическую экспертизу с категорическим положительным выводом. Один из коллег, предоставлявший им эти объекты, просил их провести по ним исследование, говоря при этом, что это и есть как раз те скандально известные следы по факту взрыва поезда. Экспертов просили проверить, действительно ли это случай ошибочной идентификации. Время исследования не ограничивали. Их даже специально просили не обращать внимание на постороннюю информацию, чтобы она не мешала объективности исследования. В результате только один участник из пяти дал категорический положительный вывод. Три других участника изменили свои же собственные выводы, сделанные пятью годами ранее, на противоположные, один сделал вывод, что следы непригодны для идентификации. По результатам этого эксперимента организаторы установили тот факт, что несмотря на подверженность большинства испытуемых влиянию контекста, человек все же способен противостоять этому. Необходимо уделять больше внимания вырабатыванию самостоятельности мышления, устойчивости к внушению.

С точки зрения психологии формирование внутреннего убеждения судебного эксперта преодоление информационной неопределенности в процессе исполнительной саморегуляции деятельности, а именно:

а) исходной неопределенности условий, способов и программ достижения цели;

б) неопределенности, возникающей по ходу реализации программы, имеющие своей причиной вероятностные факторы, а также непредвиденные обстоятельства;

в) неопределенности оценки достигнутого результата в отношении степени его соответствия поставленной цели.

Негативным фактором следует признать имеющие место факты оказание давления на эксперта. Случаи оказания давления со стороны следственных и оперативных аппаратов отметили 62% опрошенных, 15% из их числа отметили также случаи оказания давления со стороны руководства. Никогда не оказывалось давление на 38% опрошенных Кузнецов П.С, Макушкин И.О. Проблема состязательности судебных экспертов. ) // Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: Матер, междунар. науч.-практ. конф.( 14-15 февраля 2007г., Москва). М.: МГЮА, 2007. .

К внешним воздействиям следует отнести также отношения в коллективе экспертного учреждения, ибо они тоже влияют на эффективность профессиональной деятельности. В отношениях участников экспертной деятельности есть стороны, которые не поддаются юридическому урегулированию. Нравственные отношения в коллективе экспертного учреждения включают в себя взаимоотношения эксперта и руководителя, участников комиссионных, комплексных и повторных экспертиз. Названные взаимоотношения строятся в соответствие с общими нормами морали об отношениях в коллективе. Однако специфика экспертной деятельности предполагает и определенные отличия от работы любого другого коллектива. В юридической литературе уделено внимание вопросам процессуального урегулирования отношений участников комиссионных и комплексных экспертиз, но оставлены без внимания нравственные аспекты их взаимоотношений. Это нуждается в отдельном научном исследовании.

Одно из проявлений нравственных начал деятельности судебного эксперта состоит в том, что его заключение должно отражать внутреннее убеждение, то есть уверенность в достоверности выводов. Объективной стороной внутреннего убеждения может быть только совокупность фактических данных, установленных в ходе экспертного исследования, вне зависимости от каких-либо внешних влияний и воздействий. Такое положение, конечно же, не исключает конструктивного сотрудничества с коллегами, руководством. Только 46% опрошенных экспертов приходят к окончательному выводу ни с кем не советуясь. 54% в сложных случаях затрудняются принять решение исключительно самостоятельно. При этом 91% изучает литературу, советуется с коллегами, но решение в итоге все же принимает самостоятельно, при достижении твердой уверенности в правильности своих выводов и только 9% -советуются с более опытным коллегой и принимают его точку зрения.

Причиной того, что некоторые эксперты не могут самостоятельно сформулировать выводы, 64% опрошенных на первое место поставили малый опыт работы (подразумевая под этим, скорее всего, недостаточную компетентность), 27% - недостаточный уровень специальных знаний, 9% - субъективные качества.

Самыми незначительными факторами, вызывающими дискомфорт в работе названы давление руководства и недостаточное техническое обеспечение. Наибольший дискомфорт вызывает у 38%) опрошенных большая нагрузка по количеству экспертиз.

К психологическим моментам, влияющим на формирование внутреннего убеждения эксперта, относится так называемая профессиональная деформация, рассматриваемая в психологической литературе как косность в решении мыслительных задач. Наиболее характерными проявлениями ее являются переоценка своих возможностей, знаний, поспешные выводы, игнорирование мнения своих коллег, упрощение методик исследования и т. д. Изучение проявлений профессиональной деформации и определение путей их преодоления представляют особый интерес. Представляется, что значительное число расхождений выводов повторных и первичных экспертиз является следствием профессиональной деформации. На это следует обращать особое внимание при анализе заключений экспертов, подвергнутых сомнению следователем в процессе расследования.

Таким образом, я сделала следующие выводы:

рассматривая психологический аспект внутреннего убеждения, необходимо четко различать, во-первых, процесс его формирования, как определенную психическую деятельность и, во-вторых, уже сформировавшееся убеждение как эмоционально-интеллектуальное состояние эксперта;

процесс формирования убеждения с точки зрения психологии представляет собой осуществляемую в определенной последовательности психическую деятельность, имеющую целью создать у эксперта чувство уверенности в правильности решения поставленных перед ним вопросов, что можно также представить как процесс, направленный на преодоление информационной неопределенности в процессе исполнительной саморегуляции деятельности;

мыслительная деятельность эксперта не редуцируется к системе логических операций, она отвечает тем или иным потребностям, побуждениям, испытывает на себе регулирующее воздействие эмоций;

существуют психологические факторы, оказывающие как положительное, так и отрицательное влияние на процесс формирования внутреннего убеждения; к первым относятся устойчивая мотивация, наличие у субъекта комплекса профессионально важных личностных качеств; ко вторым - факторы, способные исказить адекватность восприятия, такие, как профессиональная деформация, внушение и влияние посторонних контекстов в совокупности с низкой степенью самостоятельности мышления, оказание давления на эксперта;

внутреннее убеждение, как результат мыслительной деятельности, приобретает гносеологическое значение как показатель истинности суждения только при сочетании с объективными обоснованиями и подтверждениями.

Глава 3. Основные аспекты учета особенностей процесса формирования внутреннего убеждения судебного эксперта

3.1 Вопросы оценки заключения эксперта

Вопрос об оценке заключения эксперта постоянно возникает в следственной и судебной практике. Решение практических вопросов об основаниях и критериях оценки заключения эксперта находится в плоскости разрешения общетеоретических и философских вопросов теории познания. Обращение к гносеологической природе заключения эксперта вызывается отсутствием единообразной следственной и судебной практики по оценке заключения эксперта.

В соответствие с законом заключение эксперта оцениваются следователем, дознавателем, прокурором, судьей по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в деле доказательств, руководствуясь при этом законом и своей совестью. Оценка производится с точки зрения относимости, допустимости, достоверности и в совокупности с другими доказательствами, имеющимися в уголовном деле, с точки зрения достаточности для разрешения данного уголовного дела.

Решение этой проблемы возможно при более глубоком подходе к самой сущности судебной экспертизы, изучении ее содержательной стороны, психологии экспертной деятельности для правильной оценки ее результатов и использования в качестве доказательств по уголовным делам.

Поскольку убеждение эксперта находит свое выражение в заключении, постольку представляет интерес оценки его со стороны следователя и суда. Ю.Г. Корухов справедливо отмечает, что «оценку заключения эксперта следует проводить, уделяя должное внимание и такому источнику этого доказательства, как фигура самого эксперта» Основы судебной экспертизы. Общая теория: методическое пособие для экспертов, следователей и судей / отв. Ред. Ю.Г.Корухов. М., 1997. .

Убеждение эксперта основывается на анализе определенного числа материалов, требующих для своего исследования специальных знаний. Вместе с тем специфика этих материалов заключается в том, что они не являются строго изолированными, а находятся в процессуальной связи с другими данными дела и в определенной связи с событием, имеющим характер преступления. Это позволяет рассматривать названные материалы в виде доказательств по делу, истинный характер ценности которых решается и в процессе экспертного исследования. Именно заключение эксперта, рассматриваемое как доказательство, трансформирует обычное убеждение, придавая ему доказательственное значение.

В связи с этим, заключение эксперта при его оценке должно рассматриваться с учетом ряда положений, как формального характера, так и касающихся его существа. Вообще, рассматриваемые критерии, учет которых должен способствовать оценке заключения эксперта, можно условно разделить на три группы: 1) формально-правовые; 2) логические; 3) касающиеся сущности вопроса.

К числу элементов формально-правового характера относится выяснение соблюдения установленного процессуальным законом порядка назначения и проведения экспертизы, допустимость исследуемых объектов, правильности оформления заключения, наличие у эксперта соответствующей квалификации, не подлежит ли эксперт отводу по одному из оснований, предусмотренных ст. 70 УПК РФ.

Оценка допустимости заключения эксперта состоит в установлении пригодности содержащихся в них фактических данных с точки зрения законности их получения при осуществлении производства по уголовному делу.

Имеется в виду соблюдение требований Конституции РФ и УПК РФ не только в ходе назначения и производства экспертизы, но и в ходе проведения следственных действий, в результате которых были получены объекты, впоследствии направленные на экспертизу. Так, в приговоре Московского городского суда от 23 декабря 1998 г. по делу № 2-520/98 была дана следующая оценка заключений баллистических экспертиз.

«Объектом исследования судебно-баллистической экспертизы № 509/13-7 явились три гильзы и одна пуля, обнаруженные в автомашине, в которой были убиты Шурыгин и Локтионов, доставленные на исследование, как указано в заключении эксперта, упакованными в опечатанный пакет, на котором имеются рукописные пояснительные надписи и подписи двух понятых и начальника следственного отдела прокуратуры Панютищева С.Н. (т.1 л.д.186 -- 188); объектом исследования судебно-баллистической экспертизы N 1056/13-7 явилась "пуля, изъятая из Стахорского", доставленная на исследование, как указано в заключении эксперта, упакованной в опечатанный пакет, на котором имеется рукописный текст с указанием реквизита вложения и подпись следователя Яворовского (т.2 л.д.68 - 69).

Из показаний потерпевшей Стахорской усматривается, что указанные пули и гильзы были выданы следственным органам ею.

Однако выемка у Стахорской названных предметов, как того требует уголовно-процессуальный закон, не производилась, протокол, удостоверяющий этот факт, который в соответствии со ст. 87 УПК РСФСР и является доказательством по уголовному делу, составлен не был, сведения о том, кто, когда и при каких обстоятельствах упаковывал и опечатывал объекты экспертного исследования, в материалах дела отсутствуют.

При таких данных и вышеуказанные заключения баллистических экспертиз суд признает не имеющими юридической силы как доказательства, полученные с нарушением требований закона».

Наибольшую сложность при оценке заключения эксперта вызывает третья группа критериев. К числу элементов, касающихся существа заключения, относятся: научная обоснованность выводов, их достоверность и доказательственное значение, пригодность применяемого метода для достижения цели исследования, его дифференциальная и идентификационная работоспособность, достигаемая точность измерений, количество возможных для исследования и фактически исследованные идентификационные признаки, требуемый в теории и на практике минимум соответствующих признаков (для данного объекта и типа исследований).

Польский ученый Х.Е. Колецки предлагает рассматривать вывод эксперта как минимум с трех позиций: исследовательской; криминалистической; процессуальной. Исследовательский (познавательный) вывод - это опирающееся на результаты исследование утверждение эксперта о физическом (химическом) тождестве, сходстве или различии исследуемого и сравниваемого объектов. Криминалистический вывод должен предусматривать вид проводимых идентификационных определений, их степень надежности, степень криминалистического тождества. Процессуальный или доказательный вывод должен давать ответ на вопрос органа, назначившего экспертизу. Его оценка должна включать в себя тезис о происхождении следа от анализируемого объекта, степень категоричности тезиса, степень уверенности распознания неизвестного физико-химического объекта.

Т. В. Аверьянова пишет о возможности оценки научной обоснованности выводов эксперта: «О какой оценке может идти речь, если взамен убежденности основанием становится вера?» Аверьянова Т.В. Судебная экспертиза: Курс общей теории. М.: Норма, 2006. . На проблематичность оценки судом заключений экспертов, особенно связанных с большим объемом исследования и сложностью технологии их проведения указывает и Е.Р. Россинская.

Для иллюстрации фрагменты описания сравнительного исследования в первичной и повторной почерковедческои экспертизе одного и того же объекта.

В заключение первичной экспертизы:

«Совпадения, установленные при сравнении исследуемого почерка с почерком К. по следующим общим и следующим частным признакам почерка:

1. При выполнении буквы «д» второй элемент выполнен надстрочно;

2. Протяженность движений при выполнении верхней части буквы «р» значительно увеличена по вертикали;

а также наличие признаков необычности условий выполнения рукописной записи свидетельствуют о выполнении исследуемого почерка с подражанием почерку гр. К».

В заключение повторной экспертизы:

«1. При выполнении буквы «д» второй элемент выполнен надстрочно;

2. Протяженность движений при выполнении верхней части буквы «р» значительно увеличена по вертикали.

Данные признаки устойчивы, информативны, и в своей совокупности индивидуализируют почерк определенного лица и являются основанием для категорического вывода о том, что рукописная запись в договоре дарения выполнена гр. К».

Как видно из этого примера, одни и те же признаки два эксперта оценивают по-разному и приходят к противоположным выводам. Причем стаж работы по данному виду экспертиз у первого эксперта составляет 15 лет, у второго - 9 лет. Какую же точку зрения должен принять следователь (судья), не являющийся специалистом в данной области?

А. Р. Шляхов также отмечает, что расхождения между экспертами чаще всего связаны не с методикой исследований, а с оценкой результатов исследований и формированием выводов; он приводит пример, когда «отдельные эксперты считают, что установленные признаки достаточны для вывода об исполнителе подписи (текста); другие же утверждают, что выявленные признаки позволяют сформулировать вывод лишь в вероятной форме либо по ним вообще невозможно определить исполнителя текста в виду малого объем графических знаков» Шляхов А. Р. Судебная экспертиза: организация и проведение. - М.: Юрид. лит., 2003. . Это подтверждается результатами опроса экспертов и следователей, в котором никто из опрошенных, для объяснения расхождения выводов разных экспертов при исследовании одного и того же объекта, не выбрал пункт «использование разных методик» (хотя на практике это имеет место). В качестве причин были примерно поровну названы «разная степень квалификации» и «субъективные качества». Субъект оценки доказательств должен в каждом конкретном случае иметь четкое представление, в чем причина таких расхождений, оценить ее и принять процессуальное решение.

Любопытно, что 54% опрошенных экспертов считает, что следователь и суд имеют реальную возможность оценить правильность и научную обоснованность заключения эксперта, при условии, что «будут читать не только выводы»; 10% считают это возможным не всегда; 36% отрицают такую возможность.

На вопрос следователям, чем они руководствуются при оценке заключения эксперта, 100 % опрошенных выбрали пункт анкеты «знание общего механизма формирования вывода». Это еще раз подтверждает, что следователь в большинстве случаев оценивает только процессуальную и логическую стороны заключения. То, что при оценке заключения эксперта проводят проверку только порядка назначения и производства экспертизы, предусмотренного УПК РФ, прямо указали 21% опрошенных субъектов доказывания.

Следует отметить, что не все виды экспертиз вызывают сложность их оценки. Согласно проведенному опросу следователей и судей, трудности в основном вызывает оценка заключений следующих видов экспертиз: экономических у 25%; автотехнических, физико-химических - у 12%; почерковедческих, биологических, психологических - у 8%; трасологических, строительно-технических и судебно-медицинских экспертиз - у 4%; Не возникает сложностей у 33% опрошенных.

Утверждение, что суд, прокурор, следователь в «простых случаях» могут оценить заключение эксперта самостоятельно, поддерживают 96% участников опроса. В случае же применения громоздких расчетов и сложных методик, они полагают это возможным только с помощью эксперта.

Считают себя способными самостоятельно обнаружить ошибку в заключении эксперта: как правило, 21% опрошенных следователей и судей; в некоторых случаях - 63%; только при консультации с экспертом - 25%.

И.М. Лузгин совершенно справедливо отмечал, что «...влияние средств и приемов, используемых в расследовании для получении достоверных доказательств, обязывает при оценке доказательств обращать внимание не только на их содержание и соответствие действительности, но в равной мере на законность и научную обоснованность приемов и средств, при помощи которых эти доказательства были получены».

Проблемы, связанные с методикой исследования, хотя и встречаются реже, чем проблемы оценки результатов исследования, но, тем не менее, должны обязательно учитываться при оценке заключения, содержание которого должно быть подвергнуто критическому анализу с точки зрения знания основ применяемых в конкретных случаях научных методов. В сложных случаях обязательна помощь специалиста. Не для кого не секрет, что наиболее полно дать оценку деятельности одного специалиста может только дугой специалист соответствующего профиля. Сегодня, учитывая возрастающую сложность судебных экспертиз и состязательный характер процесса, в случаях возникновения дискуссий на уровне конкретных экспертных методик, следует признать необходимым публичное выступление эксперта в суде. Причем другая сторона должна иметь возможность противопоставить ему сведущего оппонента, который хорошо знает предмет дискуссии и может профессионально вести диалог. Это не противоречит действующему законодательству. Согласно ст. 271 УПК РФ суд не в праве отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве специалиста, явившегося по инициативе сторон. При этом более убедительные выводы одного из специалистов могут быть приняты судом или отвергнуты доводы обоих, как несостоятельные, не способные убедить суд по существу вопроса.

Ни следователь, ни суд не имеют сегодня реальной возможности быть знакомыми с методами и методиками соответствующих видов экспертиз в полной мере.

Собственно говоря, в этом нет особой необходимости. Ведь для того и предназначен судебный эксперт, чтобы на основе своих познаний оказывать помощь следствию, представляя в максимально доступной форме те сведения, получение и оценка которых без его участия невозможна. Конечно, это не означает, что субъект оценки доказательств может не иметь никаких представлений о методах экспертной деятельности. Следователь и суд обязаны знать, какие вопросы можно решить при проведении соответствующие видов экспертиз, иметь основы знаний о применяемых методах исследований. Кроме того, подобные знания должны отражать современный уровень возможностей судебной экспертизы. На практике ситуация выглядит следующим образом: информацию о новых возможностях судебной экспертизы 16% следователей и судей получают из информационных писем; 46% в процессе служебной подготовки и общения с экспертами; 4% путем самостоятельного изучения специальной литературы и с помощью Интернета; 25% не получает подобной информации. Такое положение дел нельзя признать удовлетворительным.

Анализ результатов планового рецензирования заключений экспертов показал, что наиболее часто встречающимися недостатками заключений эксперта, хотя и не влияющими на выводы, но затрудняющими их оценку субъектами доказывания, также являются следующие: 1) не указана справочная литература - 16%; 2) неполнота исследования объектов - 20%; 3) неполное описание объектов - 9%; 4) нарушение терминологии - 5%; 5) некачественные иллюстрации - 3%.

В связи с этим следует отметить такие необходимые качества заключения, как ясность, наглядность и очевидность. Такие критерии, как звания, опыт, место работы конечно важны, но не имеют решающего значения. «Ни одно из доказательств не имеет заранее установленной силы и ни один специалист не может быть более «специальным». Независимость и компетентность эксперта как в зеркале отражается в его исследовании». Описание исследования должно быть ясным и понятным не только узким специалистам, но и всем участникам процесса. Ю.Г. Корухов пишет по этому поводу, что «решая вопрос об объеме изложения научного материала, эксперт должен постоянно помнить о предстоящей оценке его заключения и иметь в виду степень осведомленности субъекта доказывания» Основы судебной экспертизы. Общая теория: методическое пособие для экспертов, следователей и судей / отв. Ред. Ю.Г.Корухов. М., 1997. . Более того, как справедливо отмечает А.А. Эйсман, доказательства, собранные по делу, адресованы не только следователю, и не только суду, они должны быть понятны всем участника процесса, всем присутствующим на заседании суда, наконец, всему обществу. Это означает, во-первых, что все сложные специальные термины должны быть разъяснены и приведены общепонятные слова. В практике не так редки случаи, когда даже опытные адвокаты обращаются к экспертам не по вопросам проведения экспертизы, а за разъяснением смысла написанного в заключении. Во-вторых, в соответствии со ст. 25 Федерального закона «О государственной экспертной деятельности в Российской Федерации» и ст. 204 УПК РФ материалы, иллюстрирующие заключение эксперта, прилагаются к заключению и служат его составной частью.

Проблема оценки достоверности заключения эксперта рассматривалась многими авторами, высказывались различные точки зрения: от «вменения» в обязанность субъекту доказывания обладать специальными знаниями в таком же объеме, как и судебный эксперт, до полного отрицания возможности такой оценки (эксперт - научный судья). Наряду с подобными крайностями имеются и другие подходы.

Следователь, получая заключение эксперта, оценивает его по существу, анализируя с точки зрения научной достоверности и в совокупности с другими доказательствами по делу. При таком его рассмотрении следователь имеет возможность значительно шире сопоставлять его с другими данными по делу и тем самым подвергать более разносторонней оценке, чем сам эксперт. Этим чаще всего и объясняется несогласие следователя с заключением эксперта, назначение повторной экспертизы, дополнительной экспертизы и т.п.

Что касается дактилоскопических, наиболее распространенных среди всех криминалистических экспертиз, то в настоящее время экспертными учреждениями вообще не практикуется использование здесь какого-либо заранее установленного критерия тождества.

Это означает, что в одной и той же экспертной ситуации один эксперт, руководствуясь внутренним убеждением, может дать категорический положительный вывод, а другой предпочтет сделать тоже положительный, но вероятный вывод. Ситуация вполне реальна в случае проведения первичной и повторной экспертиз, однако это не говорит о том, что допущена экспертная ошибка в том или другом случае. Такие экспертные заключения нельзя рассматривать, как противоречащие друг другу. Интересен в связи с рассматриваемыми вопросами опыт современной Германии. Немецкие специалисты отмечают, что перед проведением сравнительных исследований поверхностных следов, «как правило, ставится вопрос, какова вероятность оставления следов одним и тем же предметом?».

На практике ситуация выглядит следующим образом: 1) довольно редко встречаются заключения, в которых эксперт указывал бы математически вычисленную вероятность вывода; 2) сравнительно небольшое количество субъектов оценки доказательств в достаточной мере знакомо с экспертными методиками. В этой ситуации возникает вопрос, каким образом у следователя и суда возможно возникновение чувства уверенности в достоверности выводов эксперта?

В современных условиях, когда сложность и наукоемкость экспертных методик постоянно повышается, субъект расследования зачастую не в состоянии самостоятельно оценить правильность применения методов исследования и научную обоснованность экспертных выводов¹. Таким образом, принципиальное значение имеет то, чтобы оптимальность выбора методики, вероятность погрешности исследования при установлении промежуточных и конечных выводов оценивал в первую очередь сам эксперт, а уже потом следователь и суд.

Разумеется, не всякое экспертное заключение отличается такой сложностью, что становится недоступным для оценки следователем и судом, но такие заключения имеются и число их, в связи с расширением возможностей экспертизы и усложнением экспертных методов, постоянно возрастает. Важно, чтобы субъект оценки видел, чем руководствовался эксперт при выборе методики исследования конкретного объекта. Очевидно, что простой ссылки на источник здесь недостаточно. По справедливому замечанию Т.Ф. Моисеевой, в заключении эксперта «должна быть представлена подробная методика исследования объектов с указанием использованных приборов и их характеристик». Обоснование выбора методики, например, в технико-криминалистической экспертизе документов выглядит следующим образом: «...Результаты исследования позволяют сделать вывод, что текст документа образован частицами тонера лазерного принтера, а штрихи подписи пастой шариковых ручек, что позволяет провести исследование в соответствии с положениями методики...» Колецки Х.Е. Процессуальная (судебная) оценка технико-криминалистической экспертизы (реальная возможность или миф) // Теория и практика судебной экспертизы в современных условиях: Матер. Междунар. науч.- практ. конф. (14-15 февраля 2007г., Москва). М. МГЮА,2007..

В связи с этим, представляется необходимым указывать в заключении эксперта такой элемент, как величина аппаратной погрешности (при использовании измерительных и преобразовательных приборов); указание там, где это позволяет методика, численного значения вероятности вывода.

Как справедливо отмечает И.В. Овсянников, доказательственное значение заключения эксперта определяется не столько формой вывода эксперта (категорическая или вероятная), сколько содержанием заключения, в частности, степенью надежности вывода, оцененной самим экспертом.

Наряду с необходимостью знания современных возможностей и основных методик судебной экспертизы важными инструментами при анализе заключения эксперта и его оценки являются знание общего механизма формирования вывода, его наиболее проблемных «точек» (как общих, так и характерных для отдельных видов экспертиз), сопоставление сведений, содержащихся в выводах эксперта со всем комплексом доказательств по делу.

Процессуальными же гарантиями обоснованности и законности принимаемых решений по делу, несмотря на неабсолютный характер достоверности экспертного заключения, являются обязательная оценка всех доказательств в совокупности, возможность допроса эксперта для разъяснения или дополнения данного им заключения; возможность назначения дополнительной и повторной экспертизы.

Анализ практики производства повторных экспертиз показал, что: в 40% случаев при оценке первичного заключения эксперта, причиной назначения повторной экспертизы явились сомнения в правильности, обоснованности заключения (наиболее характерно в почерковедческих, ТКЭД, автотехнических, строительно-технических экспертизах); в 30% случаев такой причиной послужило расхождение с выводами предыдущих экспертиз (наиболее характерно для ТКЭД, почерковедческих, экспертиз по установлению содержания наркотических веществ, автотехнических экспертиз).

В числе оснований и мотивов назначения повторных экспертиз указывались также следующие: противоречие заключения материалам дела; ненадлежащее, по мнению суда, оформление экспертизы; не решен поставленный вопрос; нарушение процессуальных норм; признание судом заключений недопустимыми доказательствами; неполнота исследования; наличие противоречий в заключении; сомнение в достоверности образцов.

Приведенный перечень отражает наиболее характерные недостатки заключений экспертов, имеющие место на сегодняшний день, на которые необходимо обращать внимание субъектам оценки доказательств.

Содержащиеся в заключении эксперта фактические данные должны быть обязательно проверены и оценены в совокупности с иными, имеющимися в деле доказательствами с целью установления их достаточности для разрешения уголовного дела. Только в этом случае оценку заключения эксперта можно считать законченной.

3.2 Экспертные ошибки. Причины и профилактика

Одной из важнейших задач, стоящей перед судебной экспертизой, является обеспечение достоверности выводов эксперта. Составной частью этой задачи является предупреждение экспертных ошибок.

Подробный анализ процесса формирования внутреннего убеждения судебного эксперта позволяет выявить факторы, оказывающие на него негативное воздействие, определить причины их возникновения. Это играет решающую роль для профилактики экспертных ошибок.

Последствия ошибки могут рассматриваться с различных позиций. Это дополнительные затраты труда и времени по ее нейтрализации, увеличение сроков расследования, риск наказания невиновного человека, формирование мнения о некомпетентности работников правоохранительных органов, снижение предупредительного воздействия следствия. В зависимости от степени вовлечения экспертной ошибки в ход уголовного судопроизводства она перерастает в ошибку следователя, прокурора, судьи, приводит к деформации процесса установления истины.